<< Пред. стр. 1106 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
форм. Все стороны жизни государства сосредоточились в его руках. Войском
и провинциями он распоряжался через своих агентов - назначенных им
промагистратов, которые и магистратами делались только по его
рекомендации. Движимое и недвижимое имущество общины было в его руках,
как пожизненного цензора и в силу специальных полномочий. Сенат от
руководительства финансами был окончательно устранен. Деятельность
трибунов была парализована его участием в заседаниях их коллегии и
дарованной ему трибунской власти и трибунской sacrosanctitas. И тем не
менее коллегой трибунов он не был; имея их власть, он не имел их имени.
Так как и их он рекомендовал народу, то и по отношению к ним он являлся
высшей инстанцией. Сенатом он распоряжается по произволу и как
председатель его (для чего ему главным образом и нужен был консулат), и
как первый дающий ответ на вопрос председательствующего: раз было
известно мнение всемогущего диктатора, вряд ли кто-либо из сенаторов
решился бы противоречить ему. Наконец и духовная жизнь Рима была в его
руках, так как уже в начале своей карьеры он был избран великим
понтификом и к этому присоединилась теперь власть цензора и руководство
нравами. Специальных полномочий, которые бы давали ему судебную власть,
Цезарь не имел, но судебные функции имелись и у консулата, и у цензуры,
и у понтификата. Сверх того мы слышим еще о постоянных судоговорениях у
Цезаря на дому, главным образом по вопросам характера политического.
Новосозданной власти Цезарь стремился дать и новое имя: это был тот
почетный клик, которым войско приветствовало победителя
- imperator. Это имя Ю. Цезарь поставил во главу своего имени и
титула, заменив им свое личное имя Гай. Этим он дал выражение не только
широте своей власти, своего imperium, но и тому, что отныне он выходит
из ряда обыкновенных людей, заменяя свое имя обозначением своей власти и
устраняя из него вместе с тем указание на принадлежность к одному роду:
глава государства не может зваться как всякий другой римлянин.
Руководящей идеей внешней политики Цезаря было создание сильного и
цельного государства, с естественными, по возможности, границами. Эту
идею Цезарь проводил и на севере, и на юге, и на востоке. Войны его в
Галлии, Германии и Британии были вызваны сознанной им необходимостью
выдвинуть границу Рима до океана с одной стороны, до Рейна, по крайней
мере - с другой. Его план похода на гетов и даков доказывает, что и
дунайская граница лежала в пределах его планов. Внутри границы,
объединявшей сухим путем Грецию с Италией, должна была царить
греко-римская культура; страны между Дунаем и Италией и Грецией должны
были быть таким же буфером против народов севера и востока, как галлы -
против германцев. Тесно связана с этим и политика Цезаря на Востоке.
Смерть настигла его накануне похода в Парфию. Его восточная политика,
включая и фактическое присоединение к римскому государству Египта,
направлена была на округление римской империи на Востоке. Единственным
серьезным противником Рима были здесь парфяне; их дело с Крассом
показало, что они имеют в виду широкую экспансивную политику.
Возрождение персидского царства шло в разрез с задачами Рима, преемника
монархии Александра, и грозило подорвать экономическое благосостояние
государства, всецело покоившееся на фабричном, денежном Востоке.
Решительная победа над парфянами сделала бы Цезаря в глазах Востока
прямым преемником Александра Македонского, законным монархом. Наконец, в
Африке Ю. Цезарь продолжал чисто колониальную политику. Политического
значения Африка не имела; экономическое ее значение, как страны, могущей
производить огромное количество натуральных продуктов, зависело в
значительной степени от регулярной администрации, прекращения набегов
кочевых племен и воссоздания лучшей гавани севера Африки, естественного
центра провинции и центрального пункта для обмена с Италией - Карфагена.
Деление страны на две провинции удовлетворяло первым двум запросам,
окончательное восстановление Карфагена - третьему.
Во всей реформаторской деятельности Цезаря ясно отмечаются две
основные идеи. Одна - необходимость объединения римского государства в
одно целое, необходимость сгладить различие между гражданином хозяином и
провинциалом рабом, сгладить рознь национальностей; другая, тесно
связанная с первой - упорядочение администрации, тесное общение
государства с подданными, устранение посредников, сильная центральная
власть. Обе эти идеи сказываются во всех реформах Цезаря, несмотря на
то, что проводил он их быстро и торопливо, стараясь использовать
короткие промежутки своего пребывания в Риме. В виду этого
последовательность отдельных мер случайна; Цезарь каждый раз брался за
то, что казалось ему наиболее необходимым, и только сопоставление всего
сделанного им, независимо от хронологии, позволяет уловить сущность его
реформ и подметить стройную систему в их проведении. Объединительные
тенденции Цезаря сказались прежде всего в его политике по отношению к
партиям в среде руководящих классов. Его политика милости по отношению к
противникам, за исключением непримиримых, его стремление привлечь к
государственной жизни всех, без различия партии и настроения, допущение
им в среду своих приближенных бывших своих противников несомненно
свидетельствуют о желании слить все разномыслия около своей личности и
своего режима. Этой объединительной политикой объясняется широкое
доверие ко всем, которое и было причиной его гибели. Ясно сказывается
объединительная тенденция и по отношению к Италии. До нас дошел один из
законов Цезаря, касающийся регулировки некоторых частей муниципальной
жизни в Италии. Правда, теперь невозможно утверждать, что закон этот был
общемуниципальный закон Ю. Цезаря, но все же несомненно, что он сразу
дополнял для всех муниципиев уставы отдельных италийских общин, служил
для них для всех коррективом. С другой стороны соединение в законе норм,
регулирующих городскую жизнь Рима и норм муниципальных и значительная
вероятность того, что нормы городского благоустройства Рима были
обязательны и для муниципиев, ясно указывает на тенденцию Рим свести до
муниципиев, муниципии возвысить до Рима, который отныне должен был быть
только первым из италийских городов, резиденцией центральной власти и
образцом для всех ему подобных центров жизни. Общемуниципальный закон
для всей Италии при местных различиях был немыслим, но некоторые общие
нормы были желательны и полезны и явно указывали на то, что в конце
концов Италия и ее города. представляют одно объединенное с Римом целое.
Та же объединительная общеиталийская тенденция сказывается и в том, что
уже в 49 г. по закону Ю. Цезаря всем жителям Транспаданской Галлии
даровано было гражданство и следовательно, распространен на эту часть
римского мира общеиталийский муниципальный строй. Это было первым
случаем распространения римского гражданства на целую провинцию, и на
этом Цезарь остановиться не собирался. Старейшая римская провинция
Сицилия и одна из наиболее романизованных, Нарбонская Галлия,
приобщаются при нем к италийскому строю путем дарования их городам
латинского права. Другие провинции, в особенности западный (Гельвеция,
Галлия, Испания, Африка), получают колонии римских граждан - ячейки, из
которых должен был распространиться городской строй по всей провинции,
проводники правосознания в среде провинциалов и залог лучшего для них
будущего. Цезарь первый из великих вождей демократии окончательно вынес
в провинции римскую колонизацию и положил прочное основание романизации,
т.е. объединению Запада в одной культуре. В его колониях нашли себе
обеспечение более 80000 римских граждан, как служивших в его войске, так
и не служивших. На Востоке его колонизаторская деятельность была гораздо
слабее. Восстановление Коринфа и высылка туда колонии была не мерой
романизации Греции, что доказывается уже посылкой туда исключительно
отпущенников, а таким же актом справедливости и разумной экономической
политики, как и восстановление Карфагена. Основание Синопа доказывает
уже отмеченное стремление объединить в одном государстве все земли между
Дунаем и Парфией. Основание колонии сопровождалось широкой раздачей
права римского гражданства провинциалам, причем Цезарь не стеснялся и
признанием за новыми гражданами ius honorum и зачислением их в состав
сената. Та же всесословная тенденция сказывается и в том, что в
колониях, им основанных, отпущенники могли быть декурионами. Мерами
объединительного характера были и две крупные реформы Ю. Цезаря -
монетная и календарная. Уже давно напрашивалось в Риме введение, рядом с
серебряной; золотой валюты: ею жил весь Восток; золото давно уже
курсировало рядом с серебром; не было только официального его признания
и специально римской золотой монетной единицы. Уступая потребностям
мирового государства, Цезарь вводит римский aureus определенного веса и
устанавливает раз навсегда его отношение к серебряному денарию. Мера эта
для последующего времени имеет почти такое же значение, как введение в
269 г. серебряной монеты в Риме; благодаря ей все римское государство
получило одну общую монету, низвело старые царские и городские чеканы на
степень товара. Не менее важен был и календарь, римский календарь, в
виду его запутанности и отсталости сравнительно с научнопроверенными
календарями эллинистического Востока, не мог с ними конкурировать и
претендовать на общегосударственное значение. В 47г. Ю. Цезарь, в своем
звании главного понтифика, при помощи комиссии специалистов, реформирует
календарь согласно наиболее точным вычислениям того времени. Новый
календарь, в силу его превосходства, можно было постепенно вводить во
все провинции и добиваться не только официального, но и действительного
единства во времясчислении. Нетрудно представить себе, как облегчили обе
названный реформы чисто эллинского образца (вспомним монетную реформу
Александра Великого) экономическую жизнь огромного государства и
торговое общение одних частей его с другими; это, в свою очередь, должно
было сгладить противоречия между Западом и Востоком и способствовать еще
более сильному притоку эллинства на почву романизовавшегося Запада.
Важны были также статистические работы, предпринятые Цезарем. Прежде
всего им была произведена на эллинистический, египетский лад перепись
населения города Рима. Этот факт показывает лишний раз, что Цезарь видел
в Риме лишь свою резиденцию, а отнюдь не сливал город Рим и римское
государство в одно неразделимое целое, как то было основным принципом
римской государственности до него. Одновременно урегулирована была
статистическая работа во всей Италии; ценз произведен повсеместно во
всех населенных центрах и результаты его сводились в Риме. Этим
население Италии слито было с Римом; до общего голосования по всем
городам Италии оставался только один шаг. Еще важнее был не приведенный
в исполнение план общего государственного земельного кадастра. План этот
возник явно под влиянием Египта, где такой кадастр давно уже
существовал; он указывает на намерение провести одно общее земельное
обложение во всех провинциях, начало чему уже было положено Цезарем в
провинции Азии, где несомненно подобный кадастр существовал и раньше.
Такая общеподатная реформа, уничтожая в корне финансовую мощь
всадничества, низводя его на степень служилых людей нового режима,
помимо своего общего значения имела несомненный нивелирующий и
объединяющий характер. План одного общего гражданского уложения, также
навеянный Востоком с его общим эллинистическим правом, был только
задуман в самых общих формах. По отношению к войску мы не видим
какой-либо коренной и основной реформы. При Цезаре продолжается
начавшаяся уже задолго до него эволюция военного строя, превращавшая
войско из гражданского в наемное и из временного в постоянное. Как и
Сулла, Помпей и Ю. Цезарь держали войско в своих руках личным обаянием и
материальной выгодой - подарками, наделами землей и т.п. Крупным шагом
на пути превращения в наемников было удвоение жалованья солдатам, легшее
тяжелым бременем на бюджет государства. В личных отношениях к войску Ю.
Цезарь проводил ту же идею, что и во всей своей деятельности. Он
выдвигал простых солдат в ущерб знатным офицерам и не стеснялся вводить
в состав легионов жителей провинций, которым только после окончания
срока службы даровано было римское гражданство. И здесь, таким образом,
проявляется тенденция, стремившаяся сгладить различия между сословиями и
отдельными составными частями государства. Для своего постоянного войска
Цезарь наметил и ряд мест постоянной стоянки, совпадавших с местами
Августовского времени, за исключением Сицилии и Сардинии, Италия и
Понта. Наиболее сильные гарнизоны стояли в Испании, Галлии, Иллиpике,
Африке, Египте, Сирии; армия, предназначенная для Парфянского похода,
находилась в Македонии. Общее число Цезаревых легионов превышало 40; но
мы почти ничего не знаем о войсках вспомогательных, которые играли такую
важную роль в войске Помпея и затем в армии Августа. Второю основною
идеею Цезаря было, как сказано, создание прочной и регулярно
функционирующей административной машины, под руководством сильной
центральной власти. Для этого прежде всего увеличено было число
провинций, т.е. уменьшена компетенция каждого отдельного промагистрата.
Число преторов увеличено с 8 до 16 и соответственно этому число
квесторов; этим одновременно сильно подрывалось значение этих
магистратур, так как отныне каждый претор имел в Риме только очень узкую
судебную компетенцию. Пребывание проконсулов в провинции ограничено было
двумя годами, пропреторов - одним годом. Если принять во внимание, что
Ю. Цезарю предоставлено было право во-первых рекомендовать магистратов,
во-вторых решать без помощи сената, кто из бывших магистратов в какой
провинции должен функционировать как промагистрат, то приведенные выше
меры получат особый смысл. Откупщики-публиканы из большей части
провинций были изгнаны и взимание налогов отдано в руки общин, причем за
взиманием с городов наблюдали личные агенты Цезаря - его рабы. Вся
провинциальная администрация, введенная в определенные, законные нормы,
была, таким образом сконцентрирована в руках одного руководителя - Ю.
Цезаря, имевшего к тому же в лице своих легатов и своих личных агентов
могучие средства контроля. Усилены были наказания за преступления по
отношению к провинциям: лица осужденный по этим делам удалялись из
сенаторского сословия (реформа эта стоит в связи с общей судебной
реформой Цезаря, мало нам известной и не имевшей принципиального
значения). Рядом с этими основными реформами идет ряд мер экономического
характера, вызванных постоянными язвами экономической жизни Рима:
страшною задолженностью и богатых, и бедных, ростом крупных поместий в
ущерб мелкой собственности, быстрым увеличением количества рабов, все
более и более вытеснявших свободный труд. Коренного тут ничего
предпринять было нельзя, но были моменты особого обострения отношений,
когда не вмешаться было невозможно. Таков был момент после революции
Целия Руфа и Долабеллы, когда Ю. Цезарь принужден был зачесть проценты в
счет уплаты капитала и сложить часть квартирной платы с наиболее бедных
квартиронанимателей. Борьба против латифундий шла также, как и раньше,
т.е. путем надела бедных граждан землею. Аграрный закон Ю. Цезаря 59 г.
представляет собою одновременно борьбу с убылью населения в Италии,
даруя особые права тем, кто имел более 3 детей. Новее была мера, которою
определенным категориям лиц запрещался выезд из Италии. Впрочем, в этом
запрещении надо видеть скорее меру военного характера, облегчавшую набор
(за время с 49 по 44 г. было набрано в Италии более200000 рекрут), чем
меру экономическую. В связи с экономическими реформами Ю. Цезаря стоят и
его реформы как praefectus morem, а именно воздействие на роскошь путем
так наз. leges sumptuariae, ограничивавшими, между прочим, роскошь
стола. В связи с этим находится и установление таможенных пошлин на
заморский привоз, главным образом на предметы роскоши.
Из всего сказанного ясно, что Ю. Цезарь сознательно стремился к
монархии, и притом монархии не на староримский, давно отживший лад, а к
монархии эллинистического образца. В сущности весь он с его воспитанием,
вкусами, индивидуализмом, ярко выраженным фатализмом был типичным
эллинистическим монархом в роде Димитрия Полиоркета, Пирра и других: то
же изящество обращения, та же физическая сила, ловкость и неутомимость,
то же мастерство в политической интриге, те же сильные страсти,
сдерживаемые только честолюбием, то же рыцарство по отношению к
женщинам, та же забота о своей наружности и одежде, та же высокая
культурность, любовь к интеллектуальным занятиям, к научной и
литературной работе. Естественно, что Цезаря всегда тянуло к Востоку;
его прельщала идея стать монархом в римском государстве, как некогда
Александр был монархом всего греческого и варварского мира. Что такая
идея у Цезаря действительно была, доказывает ряд фактов, и прежде всего
то отношение, в которое Цезарь встал по вопросу об его обоготворении. Не
говоря уже о том, что в провинциях Востока он фигурирует совершенно так
же, как Селевкиды, т.е. как сын Арея и Афродиты, он и в Риме постоянно
указывает на свое божественное происхождение от Венеры и принимает ряд
если не божеских, то геройских почестей. Не раз указывает он на свою
связь с богом Ромулом, первым царем Рима, принимает одежду римских
царей, ставит свою статую в храме Квирина, другую - в числе статуй
албанских царей на Капитолии. В всем этом проявляется не столько
тенденция монархическая, сколько определенная претензия на
божественность происхождения. Чисто эллинистическая манера праздновать
религиозными обрядами дни своих побед, а также день своего рождения, с
обязательством такого празднования для всех, принимать устройство в свою
честь агонов, допускать клятву своим именем, соглашаться на постройку
себе храмов совместно с божествами, на устройство особых жреческих
коллегий, названных его именем - все это явно говорит за то, что Цезарь
добивался божественности на эллинистический манер. В связи с этим стоит
и ряд мер политического характера: чеканка в Риме монеты с его
изображением (что раньше терпимо было только в провинциях)и указанием
его титула (причем чеканкой этой монеты заведовали личные рабы Цезаря),
почетная стража из всадников и сенаторов на манер такой же стражи при
эллинистических дворах, учреждение должности заведующего печатью, как
при дворе Птолемеев и Селевкидов, поручение своему отпущеннику
командования войском в Египте, присяга на верность сенаторов и
всадников, наконец, введение принципа наследственности, сказывающееся в
принятии для сына, который мог у него родиться, звания понтифика, и в
усыновлении своего племянника Октавиана. Клеопатру, приехавшую в Рим,
Цезарь принимает как царь царя, в своем доме. Когда сенат подносил ему
высшие почести, он не встал со своего золоченого кресла. К тому же
порядку явлений относятся и вполне достоверные попытки Антония венчать
его торжественно диадемой - специальным знаком отличия эллинистических
царей. В Риме в то время твердо были убеждены, что окончательно
наступила монархия и ряд слухов клонился именно к тому, что монархия эта
будет восточного образца: говорили, что Цезарь собирается перенести
резиденцию в Илион, что так как парфян может победить только царь, то
Цезарь на востоке примет этот титул, и т.д. Все вышесказанное, в связи с
эллинистическим характером реформ Цезаря и его восточными симпатиями,
говорит за то, что слухи эти имели серьезное основание.
Наиболее убежденные и решительные из носителей республиканских и
национальных традиций пошлин соглашение друг с другом и решили умертвить
Ю. Цезаря. Воспитанное на греческий лад римское общество, проникнутое
идеей, что хорош только тот государственный строй, где гармонично слиты
элементы аристократии, демократии и монархии, что власть одного есть
нарушение этой гармонии, что худшая из форм государственности - тирания,
что убить тирана, нарушившего основы общественного строя, почетно и
обязательно для всякого честного гражданина, - римское общество,
верившее в свою анналистику и восхищавшееся подвигами мифического Брута,
устранившего царей, и Сервилия Агалы, покончившего с тираном, привыкшее
с именем царя соединять представление о восточном рабстве, вполне
естественно выставило лучших своих представителей для устранения тирана.
Душою заговора был энергичный и талантливый Кассий, но главою его, в
виду своего имени и своих предков, считался Юний Брут, потомок как
мифического Брута, так и Сервилия Агалы, теоретик и философ, несомненно
одушевленный не личным честолюбием, а привязанностью к республиканскому
идеалу. Около 80 человек объединилось около Брута и Кассия. Доверчивость
Цезаря, вполне рассчитанная, бывшая одним из пунктов его политической
программы, отдала его безоружным и ничего не подозревавшим на убой
заговорщикам. 15 марта 44 г. в помещении для заседаний сената, около
<< Пред. стр. 1106 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу