<< Пред. стр. 1131 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу
aventures du dernier des Abencerages", напечатанного лишь много позже в
"Oeuvres completes". Здесь же впервые появилось раннее произведение
автора: "Les Natchez", по американскому сюжету связанное с "Аталой" и
"Рене". На этом заканчивается художественное творчество Ш.; отныне он и
его перо принадлежат политике. Сент-Бев делит его политическую жизнь на
три периода: 1) чистый роялизм (1814 - 24), 2) либерализм (1824 - 30) и
3) смесь роялизма с республиканством (после 1830 г.). Он не ладил с
Наполеоном, хотя последний, будучи первым консулом, назначил его
секретарем посольства в Рим, а затем посланником в швейцарский кантон
Валлис; от последнего поста Ш. отказался после казни герцога
Энгиенского. В 1814 г., еще до отречения Наполеона, Ш. издал брошюру:
"De Buonaparte, des Bourbons et de la necessite de nous rallier a nos
princes legitimes pour le bonheur de la France et de l'Europe" -
памфлет, по заявлению Людовика XVIII стоивший целой армии для дела
реставрации. В 1815 г. последовал за королем в Гент и временно был
министром внутренних дел. Несколько ранее появились его "Reflexions
politiques sur quelques ecrits du jour" (1814). Получив после второй
реставрации звание пэра, он напечатал "Melanges de politique" (1816), а
затем наделавшую много шума и конфискованную "Monarchie selon la charte"
(1816), за которую был лишен пенсии (до 1821 г.). В 1818 г. основал
газету "Conservateur". В 1821 г. назначен послом в Берлин, затем в
Лондон; в 1822 г. был представителем Франции на веронском конгрессе.
Кроме статей в газете, за это время появились его "Memoires, lettres et
pieces authentiques touchant la vie et la mort du duс de Berry" (1820).
В 1823 г., будучи министром иностранных дел, он настоял на объявлении
войны Испании. В 1828 г. назначен послом в Рим, но вышел в отставку,
когда сформировалось министерство Полиньяка. Его надменный и приподнятый
легитимизм не мог примириться с Июльской монархией; после революции 1830
г., которую он предсказал, он отказался от звания пэра. В 1831 г. вышли
его брошюры: "De 1а геstauration et de la monarchie elective" (где
находится известная самохарактеристика: "я сторонник Бурбонов из чувства
чести, роялист по рассудку и по убеждению, республиканец по влечению и
по характеру") и "De la nouvelle proposition relative au bannissement de
Charles X et de sa famille". В 1832 г. Ш., еще ранее подвергнутый
заключению за то, что раздавал пострадавшим от холеры деньги от имени
герцогини Беррийской, предстал пред судом присяжных за "Memoire sur la
captivite de m-me la duchesse de Berry"; суд оправдал его. После выхода
его "Oeuvres completes" (1826 - 1831, 31 т.) появились: "Etudes ou
Discours historiques sur la chute de l'Empire romain" (1831, 4 т.);
"Voyages en Amerique, en France et en Italie" (1834, 2 т.); " Lectures
des Memoires do M. de Chateaubriand" (1834); "Essai sur la litterature
anglaise" (1836); "Le congrеs de Verone" (1838, 2 т.); "Vie de Rance"
(1844). В эти же годы он перевел "Потерянный рай" Мильтона (1836).
Главным литературным трудом во время "политического" периода его жизни
была обширная автобиография, написанная в 1811 - 1833 гг. и
предназначенная для посмертного издания. Стесненный в деньгах, Ш., по
его выражению, "заложил свою могилу" и продал за сумму в 250 тыс. фр.
единовременно и 12 тыс. фр. пожизненной ренты свои "Memoires
d'outre-tombe", которые начали печататься в фельетонах газеты "Presse"
еще в последние дни жизни автора, в июне 1848 г. Он скончался 4 июля
1848 г. и, согласно его желанию, погребен на одинокой морской скале
среди океана, пред его родным Сен-Мало. Бурное время мало способствовало
успеху его последнего, столь долгожданного произведения (1849 - 1850, 12
т.), которое и впоследствии удивляло противоречиями, неопределенностью
воззрений, намеренными или случайными фактическими неточностями и
особенно неприятно поражало всеопределяющим господством личного
самолюбия в этом голосе якобы "из-за могилы", но на самом деле еще
полном пристрастий. "Читаю "Замогильные записки" - писала в частном
письме Жорж Занд - и скучаю от массы великолепных поз и драпировок... Не
чувствуешь души, и я, которая так любила автора, в отчаянии, что не могу
любить человека. Душа его так чужда всякой привязанности, что просто не
веришь, чтобы он когда-либо любил кого-нибудь или что-нибудь". Однако,
не только многочисленные красоты и блестящий язык искупают эгоизм,
тщеславие, злобные выходки против тех, кого автор считал своими врагами,
и иные недостатки этого произведения, как бы воплощающего все, что было
в его авторе дурного и хорошего,
- но также те драгоценные сведения по истории эпохи, которые мог
иметь лишь выдающийся деятель. "Мемуары" - неисчерпаемый материал для
характеристики автора, его отношений к Каррелю, Ламеннэ, Беранже,
Жуберу, г-жам Сталь и Рекамье, для понимания внутреннего смысла его
произведений. Влияние Ш. на французскую литературу громадно; с равной
силой оно охватывает содержание и форму, определяя дальнейшее
литературное движение в разнообразнейших его проявлениях. Романтизм
почти во всех своих элементах - от разочарованного героя до любви к
природе, от исторических картин до яркости языка - коренится в нем;
Альфред де Виньи и Виктор Гюго подготовлены им. Но он отразился, много
позже, и в тех реалистах, которые, в погоне за правдивым изображением
действительности в слове, лишь с виду и не надолго могут показаться его
отрицателями. По-русски из сочинений Ш. изданы в переводе В. Корнелиуса
- "Мученики, или торжество христианской веры" (М., 1816), А.
Севастьянова - "Бонапарте и Бурбоны" (СПб., 1814), А. Огинского - "О
Бонапарте, Бурбонах" (СПб., 1814), Д. Воронова - "Опыт исторический,
политический и нравственный о древних и новейших переворотах" (СПб.,
1817), "Записки, письма и достоверные отрывки, относящийся до жизни и
смерти Карла Фердинанда д'Артуа" (Орел и М., 1821), кн. П. Шаликова -
"Воспоминания об Италии, Англии и Америке" (М. 1817), И. Грацианскаго -
"Путешествие из Парижа в Иерусалим и т. д. " (СПб., 1815 - 17), то же
кн. П. Шаликова (М., 1815 - 16), И. Мартынова - "Атала" (Смоленск,
1803), то же В. Измайлова (М., 1802), А. Варенцова - "Рене" (СПб.,
1806), то же В. Л. (Псков, 1805), "Замогильные записки Шатобриана 1778 -
13" (СПб., 1851), "Последний из Абенсерагов", "Мученики или торжество
христианства" и "Атала" (пер. В. Садикова, "Семейная Библиотека", СПб.,
1891), "Рене" и "Эвдор и Велледа" (с предисловием В. Чуйко, СПб. 1894).
Ср., кроме предисловий и биографич. очерков в различных изданиях
сочинений (1836, 25 т.; 1839, 5 т.; 1849, 20 т.; 1859, 12 т.; 1851,
"Chateaubriand illustre", 1851 - 1852, 7 т.; 1859 - 1861, со статьей
Сент-Бева, 12 т.) Scip. Marin, "Histoire de Ia vie et des ouvrages de M.
de Ch." (1833, 2 т.); Vinet, "Etudes sur la litterature francaise au XIX
siecle" (1849, 2 т.); Collombet, "Ch., sa vie et ses ecrits" (1851);
Villemain, "Mr. de Ch." (1858); Marcellus, "Ch. et son temps" (1859);
Sainte-Beuve, "Ch. et son groupe litteraire sous l'Empire" (1860, 2 т.);
Lomenie, "Galerie des contemporains"; Nadeau, "Ch. et le romantisme"
(1874); "Souvenirs d'enfance et de jeunesse de Ch. " (1874); L'abbe G.
Pailhes, "M-me de Ch. d'apres ses lettres" (1887), "M-me de Ch., lettres
inedites" (1888); d'Haussonville, "Souvenirs" (1885); Chedieu de
Roborthon, "Ch. et m-me de Custines" (189е); Bardoux, "La comtesse de
Beaumont" (1884); "Ch." ("Classiques populaires" Lecene et Oudin, 1893);
Do Lescure, "Ch." (1892); Lady Blennerhasset, "Ch., Romantik und die
Restaurationsepoche" (1903); E. Faguet, "XIX siecle" (11 изд., 1893;
очерк о Ш. переведен в "Русской Мысли 1889. 10); Pelissier, "Le
mouvement litteraire" (русский пер., 1895); Брандес, "Hauptstroemungen"
("Emigranten-Litteratur"); Шахов, "Очерки литературного движения в
первую половину XIX в." (1903, 3 изд.); Longhaye, "Dix-neuvieme siecle"
(1900, т. 1); Н. А. Котляревский, "Мировая скорбь" (1899).
А. Горнфельд.
Шаудин (Fritz Schaudinn) - немецкий зоолог, род. в 1871 г. вблизи
Гумбиннена, изучал естественные науки в Берлине с 1883 г., в 1893 г.
доктор философии, в 1894 г. исследовал корненожки (Rhizopoda) в Бергене,
осенью того же года назначен ассистентом при зоологическом институте
берлинского университета, с 1898 г. приват-доцент зоологии, в 1898 г.
вместе с Римером исследовал берега Шпицбергена с целью изучить фауну
морских животных (результаты изложены в "Fauna arctica", Йена, 1902 и
сл.), в 1901 г. от германского правительства получил поручение
исследовать в Ровиньо болезнетворных простейших; по окончании этих
исследований Ш. поручено основать специальный отдел для изучения
простейших при императорском германском департаменте народного здравия.
Научные труды Ш. касаются преимущественно строения и размножения
простейших, по преимуществу корненожки; из них заслуживают особого
внимания: "Untersuchungen ueber die Fortpflanzung der Foraminiferen. 1.
Calcituba polymorpha" (Б., 1894); "Ueber Kerntheilung mit nachfolgender
Koerpertheilung bei Amoeba Krystalhgera" ("Sitz. bег. Preuss. Ak.
Wiss.", 1894); "Ueber den Difformismus der Foraminiferen" ("Sitz. ber.
Ges. Nat. Fr. Berlin", 1895): "Ueber die Theilung von Amoeba binucleata"
(там же, 1885); "Ueber den Zeugungskreis von Paramoeba eilhardi" ("Sitz.
her. Ak. Wiss.", 1896); "Das Tierreich: Heliozoa"(изд. герм. зоол. общ.,
Б., 1896); "Ueber den Generationswechsel der Coccidien u. die neuere
Malariaforschung" ("Sitz. ber. Ges. Nat. Fr.", 1899) "Untersuchungen
ueber den Generationswechsel von Trichoshaerium Sieboldi" (Б., 1899);
"Untersuchungen ueber Krankheitsenegende Protozoen" ("Arb. a. d.
Reichsgosundheitsamt", 1902) С 1902 г. Ш. издает центральный орган для
работ, касающихся простейших животных и растений под заглавием: "Агchiv
fuer Protistenkunde" (Йена).
Н. Н. А.
Шафарик (Павел-Иосиф Safarik - знаменитый чешский ученый. Род. 13 мая
1795 г. в селе Кобелярове, в семье евангелического пастора, словака.
Учился в евангелическом лицее в Кежмарке, пользовавшемся в то время
большою известностью. Об этой школе Ш. сохранил навсегда лучшие
воспоминания. Здесь в нем впервые пробудилось славянское самосознание,
под влиянием, с одной стороны, враждебного отношения к славянству
некоторых его учителей, с другой - вследствие знакомства с чешскими
книгами и журналами, особенно сочинениями Юнгманна, Пухмайера и др. На
литературное поприще Ш. выступил мелкими стихотворениями, с 1813 г.
появлявшимися в венском журнале Яна Громадка "Prvotiny peknych umeni". В
1814 г. он издал в Левоче сборник своих стихотворений: "Tatranska Muza s
lirau Slowanskau", отличавшихся как новизной содержания, так и
разнообразием формы, плавным и звучным стихом. Это были единственные
опыты Ш. на поэтическом поприще. В 1815 г., со скромными средствами,
собранными на кондициях, Ш. отправился в Йену. Отец желал видеть в сыне
будущего теолога, но Ш. больше привлекали филология, история и
философия. В Йене он слушал лекции по классической филологии у
Эйхштедта, по истории у Лудена, по философы у Фриса, переводил на
чешский язык "Облака" Аристофана и "Марию Стюарт" Шиллера, подготовлял
план истории славянских литератур. Возвращаясь в 1817 г. на родину, Ш.
посетил Прагу и провел здесь около месяца в обществе Добровского,
Юнгманна, Неедлого, Прессля, Ганки и друг. пражских ученых и
литераторов. Прага не понравилась ему: он поражен был мелкими спорами
пражских литературных кругов, их сплетнями, взаимными обвинениями. По
возвращении на родину Ш. принял место воспитателя в частном доме; зиму
он проводил в Пресбурге, что давало ему возможность продолжать занятия
излюбленными предметами. Ш. здесь особенно сблизился с Бенедикти,
Палацким и отчасти Колларом. Вместе с Палацким, который, как и Ш.,
занимался вопросами чешской просодии, Ш. издал в 1818 г. в Пресбурге
"Pocatkowe Ceskeho basnictur, obwlzaste prozodye" ("Начатки чешского
стихотворства, особенно просодии"). Рассуждение это, написанное в форме
переписки друзей (авторы скрыли свои имена, только предисловие подписано
было Бенедикти), направлено было против учения Добровского о чешской
просодии и рекомендовало метрическое стихосложение вместо тонического.
Книга эта произвела сильное впечатление в литературных кругах, и хотя
учение Ш. и Палацкого о метрическом стихе не нашло благоприятной почвы,
тем не менее весь трактат оказал большое влияние на обновление духа
чешской поэзии, повысив требования литературной критики. Имя Ш. вскоре
приобрело известность в евангелических лицеях Венгрии. Ему стали
предлагать места учителя, но Ш., еще в Кежмарке испытавший враждебное
отношение пробуждавшегося мадьярства ко всему славянскому, отказался и
предпочел должность учителя и директора сербской православной гимназии в
Новом Саде (в южн. Венгрии). С этого момента (1819 г.) начинается новый
период жизни Ш., имеющий огромное значение в истории его занятий. Ш.
прекрасно изучил сербский язык, сблизился с просвещеннейшими
представителями сербского общества, получил доступ в богатые библиотеки
близких к Новому Саду Фрушкогорских сербских монастырей и извлек из
рукописей их драгоценные материалы для своих будущих трудов. Здесь
положено было основание знаменитому собранию рукописей Ш., хранящемуся
ныне в библиотеке чешского музея в Праге. Многочисленные педагогические
труды не препятствовали Ш. заниматься наукой и осуществлением некоторых
давнишних своих проектов. Давно уже Ш. и Коллар мечтали об издании
собрания народных словенских песен; материал имелся в изобилии и у того,
и у другого. В 1823 г. издан был первый вып. этого собрания, при участии
и Яна Благослава ("Pisne svetske lidu slovenskeho v Uhrich"). В этом
сборнике особенно интересным является предисловие, написанное Колларом,
трактующее о значении народных песен в отношениях языка, эстетическом и
этнологическом. Результатом занятий Ш. славянскими литературами и
языками явилась широко задуманная "Geschichte der slawischen Sprache und
Literatur nach allen Mundarten" (Офен, 1826), первый опыт истории
литературы и языка всех славянских народов в целом. Здесь Ш. является и
сравнительным лингвистом, и диалектологом, и этнографом, и историком,
будителем своего народа и защитником всего славянства. Книга произвела
сильное и благоприятное впечатление среди всех славян; сочувственно
встретил ее и сам патриарх славистики, Добровский, отметивший в
обстоятельной рецензии и ряд недостатков труда Ш. Ко времени пребывания
Ш. в Новом Саде относятся еще трактат по славянской древности: "Ueber
die Abkunft der Slawen nach Lorenz Surowiecki" (1828) и небольшая, но в
высокой степени оригинальная работа: "Serbishe Lesekoerner" (1833) -
первое историческое обозрение судеб сербского языка. Ш. блестящим
образом опроверг державшееся до его времени заблуждение , что
старославянский язык был отцом всех нынешних славянских наречий, и
доказал, что сербский язык гораздо древнее, чем думал, например
Добровский: в древнейших памятниках сербской письменности находятся
почти все те отличительные черты, коими характеризуется этот язык в
настоящее время. Положение Ш. в Новом Саде, между тем, становилось
тяжелым. Он чувствовал себя одиноким, "в истинном изгнании духа".
Отношения с представителями сербского общества ухудшались; особенно
много огорчений доставляла ему гимназия. В 1825 г. Ш., по требованию
мадьярского правительства, был лишен директорства и остался только
учителем сербской гимназии. В это время (1826) начались переговоры П. И.
Кеппена, ближайшего советника А. С. Шишкова, тогдашнего министра
народного просвещения, с триумвиратом славянских ученых - Ганкой, Ш. и
Челаковским, которых приглашали к нам на предполагавшиеся к открытию в
русских университетах кафедры славянской литературы. Ш. соглашался
переселиться в Россию, но переговоры затянулись, и первоначальный проект
принял (к 1830г.) иную форму. Названных трех ученых приглашала теперь
академия в качестве "книгохранителей при славянской, вновь учредиться
имеющей, библиотеке". Но и на этот раз дело тянулось долго, а между тем
положение Ш. в Новом Саде стало настолько тяжелым, что он окончательно
решил покинуть этот город и переехать в Прагу, впредь до приискания
других занятий. Благодаря стараниям Палацкаго и целой группы чешских
писателей и дворян, Ш. была обеспечена ежегодная субсидия в 480 гульд.,
если он переселится в Прагу и будет писать исключительно по-чешски. Ш.
остался в Праге до конца своей жизни. Здесь им были написаны крупнейшие
его труды, на коих зиждется его ученая слава. Призвав Ш. в Прагу, друзья
его всячески старались облегчить его существование. Главный виновник его
переселения, Палацкий, выхлопотал ему постоянный гонорар за
сотрудничество в "Часописи Чешского Музея"; позднее, в 1838 г., он
передал Ш. редактирование "Часописи"; в 1834-1835 гг. Ш. редактировал
"Svetozor", первый чешский иллюстрированный журнал, издававшийся фирмой
братьев Гаазе. Но все это давало ничтожные средства. В 1835 г. Ш.
посетил в Праге М. П. Погодин, поразившийся теми тяжелыми материальными
условиями, при которых Ш. приходилось работать. Отдавшись всецело своим
научным задачам, Ш. совершенно забывал, о материальных интересах.
Положение семьи его было чрезвычайно тяжелое; в этом он сам неоднократно
признается в письмах к Погодину. Ш. нуждался в помощи друзей и не
отказывался от нее, но для него всего дороже была поддержка его ученых
предприятий. Знакомство Ш. с Погодиным совпало с окончанием первой части
"Славянских Древностей" ("Slovanske Starozitnosti") и с приготовлением
их к печати. Момент для оказания поддержки предприятий Ш. был весьма
удобный. Погодин помогал ему существенно и неоднократно, сам от себя и
при содействии друзей. Другие русские ученые также помогали Ш. присылкой
ему необходимых исторических и литературных исследований, материалов и
пр. Труд Ш. вышел в 1837 г. Ученая критика встретила его восторженно.
Этот труд, говорил Палацкий, положил конец всем голословным догадкам и
всяким спорам в области славянской старины. Под пеплом древности Ш.
удалось найти столько света, что не только история славян, но и их
старых соседей - скифов, кельтов, германцев, сарматов, финнов и др. -
получила неожиданную ясность и достоверность. Проникнутый горячею
любовью к изучаемому им миру, Ш. не забывал, однако, о беспристрастии; в
благородном стремлении к истине он выставлял на вид не одни
привлекательные черты древнего славянства. Не колебался он и отвергнуть
или исправить высказанное им ранее мнение, если убеждался в
неосновательности его. Одушевление, вложенное Ш. в его труд, невольно
прорывалось наружу как элегический вздох над прошедшим; но глубокое
критическое чутье не позволяло ему дойти до преувеличений. Если в
частностях труд Ш. в настоящее время требует изменений, то в целом
"Славянские Древности" имеют и всегда будут иметь высокое научное
значение. С необыкновенным трудолюбием собранный материал, положенный в
основание этого труда, свидетельствующий о громадной эрудиции Ш.,
чрезвычайно обдуманно, в строгой системе распределенный и обработанный,
блестящая, "железная" аргументация, постоянное уменье отличать главное
от второстепенного, пластичность и ясность стиля - все это и в настоящее
время является предметом удивления. Великолепное здание "Славянских
Древностей", как воздвиг его Ш., стоит доныне прочно, хотя отдельные
выветрившиеся камни оказалось нужным заменить другими, а кое-где
пришлось переменить и целые своды. Если наука славянских древностей и
ушла ныне вперед, то она совершила это движение только в отдельных
местах, детальной разработкой и поправками в грандиозном здании Ш. Труд
Ш. немедленно стал выходить и в русском переводе Бодянского, но
последний, на средства Погодина издал (1837) только часть "Древностей",
полный их перевод вышел в 1848 г. План Ш. осуществлен был не весь:
вторая часть "Древностей" - о нравах, обычаях, образовании, религии
древних славян осталась недоконченной. В начале 1836 г. гр. С. Г.
Строганов, попечитель московского округа, пригласил Ш. на славянскую
кафедру в Москву, но Ш. отказался: он решил навсегда остаться в Праге,
чтобы выполнить все свои ученые проекты. После "Истории славянских
литератур" и "Славянских Древностей" , третьим трудом общеславянского
характера была "Славянская Народопись" ("Slovansky Narodopis", 1842).
Этой маленькой книжкой положен был краеугольный камень славянской
этнографии. В небольших очерках и заметках знакомил общество со
славянским миром уже Добровский, в своих сборниках "Славине" и
"Слованке"; но первый цельный опыт славянского народоописания сделан был
Ш. Насколько обширные "Славянские Древности" знакомили ученый мир с
славянской стариной, настолько небольшая "Славянская Народопись"
открывала самому широкому кругу читателей пути к ознакомлению с живым
<< Пред. стр. 1131 (из 1179) След. >>
Список литературы по разделу