<< Пред. стр. 34 (из 64) След. >>
Список литературы по разделу
316 Географическое распространение
Америки, к югу от 35° шпроты и к северу от 25° широты, следовательно,
разделенные пространства в 10° широты и подвергающиеся весьма различным условиям; мы найдем, тем не менее, что они несравненно теснее связаны друг с другом, чем с формами Австралии и Африки, обитающими
почти в тех же самых климатических условиях. Аналогичные факты можно
привести и для обитателей морей.
При нашем общем обзоре другой важный факт поражает нас: разного
рода преграды или препятствия для свободной миграции находятся в самой тесной и важной связи с различиями между формами из разных областей. Мы усматриваем это в глубоком различии почти у всех наземных
форм Нового и Старого Света; исключение составляют северные части, где
материки почти соединяются и где при несколько ином климате могла
происходить свободная миграция северных умеренных форм, подобно
тому, как это происходит теперь только для собственно полярных форм.
Тот же факт обнаруживается и в глубоком различии между обитателями
Австралии, Африки и Южной Америки, взятыми на одной и той же шпроте, так как эти страны всегда изолированы друг от друга насколько
только возможно. Таким образом, мы встречаемся с тем же фактом на
каждом материке; в частности, на противоположных сторонах высоких и
непрерывных горных цепей, обширных пустынь, даже больших рек мы
находим различные формы; но так как горные цепи, пустыни и пр. не настолько непроходимы, как океаны, разделяющие материки, и, по всему
вероятию, существуют не столь продолжительное время, то разница в этих
случаях гораздо меньше, чем разница между различными материками.
Обращаясь к океану, мы встречаемся с тем же законом. Морские обитатели восточных и западных берегов Южной Америки различны, исключая немногих общих обоим берегам моллюсков, ракообразных и иглокожих; но д-р Гюнтер недавно показал, что на противоположных берегах
Панамского перешейка живет около 30 % одних и тех же рыб, что заставило натуралистов предположить, что перешеек был некогда проходим.
На запад от берегов Америки тянется обширное пространство открытого
океана, где нет ни одного острова, на котором могли бы осесть переселенцы; в этом случае мы сталкиваемся с преградой другого рода, и, как
скоро минуем ее, па восточных островах Тихого океана встречаем другую
и притом совершенно отличную фауну. Таким образом, три морские фауны
распространены в северном и южном направлениях параллельно друг
другу и недалеко одна от другой в соответствующих климатических условиях, но. будучи отделены друг от друга непреодолимыми преградами,
будет ли это суша пли открытое море, они почти совершенно различны.
С другой стороны, направляясь еще далее на запад от восточных островов
тропических частей Тихого океана, мы не встречаем непреодолимых
преград и находим или бесчисленные острова в качестве мест для поселения или непрерывную береговую линию, пока, наконец, не пересечем полушария и не подойдем к берегам Африки; и на всем этом обширном пространстве мы не встречаем резко разграниченных и различных морских
фаун. Хотя очень немногие морские животные общи трем вышеупомянутым соседним фаунам восточного и западного побережья Америки и
Географическое распространение 317
восточных островов Тихого океана, но многие рыбы проникают из Тихого
в Индийский океан и многие моллюски общи восточным островам Тихого
океана и восточным берегам Африки, которые лежат почти под противоположными меридианами.
Третий важный факт, отчасти уже заключающийся в предыдущих
данных, состоит в родстве форм одного и того же материка или моря,
хотя виды могут быть различны в разных местах и стациях. Это чрезвычайно общий закон, доказанный бесчисленными примерами на каждом
материке. Тем не менее натуралист, странствуя, например, с севера на
юг, всегда поражается тем, как группы близких, но представляющих
видовые отличия форм последовательно замещают друг друга. Он слышит,
что близкие, но все-таки различающиеся виды птиц имеют почти одинаковый голос, видит, что их гнезда очень похожи, хотя и не вполне сходны
по постройке, и окраска яиц почти одинакова. Равнины, расстилающиеся
у Магелланова пролива, населены одним видом Bhea (американского страуса), а лежащие севернее равнины Ла-Платы — другим видом того же
рода, но не настоящим страусом и не эму, сходными с теми, которые под
той же широтой живут в Африке и Австралии. На тех же равнинах ЛаПлаты мы видим агути и вискашу — животных, очень сходных по своему
образу жизни с нашими зайцами и кроликами и принадлежащих также
к отряду грызунов, но с резко выраженным американским типом организации. Поднимаясь на высокие пики Кордильеров, мы находим альпийский
вид вискаши; в водах вместо бобра и выхухоли мы встречаем коипу и канибару — грызунов южноамериканского типа. Можно привести бесчисленное множество и других примеров. Так, на островах, лежащих у американского побережья, как бы ни были они различны в геологическом
отношении, обитатели всегда резко выраженного американского типа,
хотя все они могут быть представлены своеобразными видами. Обращаясь
к далекому прошлому, мы находим, как это показано в предыдущей главе,
американские типы доминирующими как на Американском материке, так
и в американских морях. В этих фактах мы видим глубокую органическую
связь, существующую во времени и пространстве на известной площади
суши или воды независимо от физических условий. И не любознателен
тот натуралист, который не задается вопросом, что означает эта связь.
Эта связь есть просто наследственность, та единственная причина, которая, как мы это положительно знаем, обусловливает образование организмов или совершенно сходных, или, как это имеет место у разновидностей, близко сходных. Несходство между обитателями разных областей
может быть приписано их модификации посредством вариации и естественного отбора и, вероятно, в меньшей степени определенному влиянию различных физических условий. Степень несходства зависит от того, насколько была затруднена миграция доминирующих форм жизни из одной
области в другую в более или менее отдаленные периоды, от свойств и
численности предшествующих мигрантов и от влияния одних обитателей
на других, ведущего к сохранению различных модификаций; взаимное отношение организмов в борьбе за жизнь, как это мною уже неоднократно
отмечалось, явля ется самым важным из всех отношений. Отсюда — важное
318 Географическое распространение
значение преград, задерживающих миграцию, чем дается время для медленного процесса модификации посредством естественного отбора. Широко
распространенные, обильные особями виды, которые победили уже многих
конкурентов в своих обширных коренных областях, имеют также наилучшую возможность для захвата новых мест, когда они попадают в новые страны. На своей новой родине они должны попасть в новые условия
и часто подвергаются дальнейшей модификации и улучшению; вследствие
атого они станут еще более способными к победе и произведут группы
модифицированных потомков. Основываясь на этом принципе наследственности и модификации, можно понять тот столь обыкновенный и
хорошо известный факт, что подразделения рода, целые роды и даже семейства ограничены в своем распространении одними и теми же областями.
Как было замечено в предыдущей главе, у нас нет никаких доказательств существования какого-либо закона предопределенного развития.
Так как изменчивость каждого вида есть независимое свойство и будет
использовано естественным отбором лишь до тех пор, пока оно полезно
каждой особи в ее сложной борьбе за жизнь, то величина модификации
разных видов не может быть однородной. Если бы несколько видов после
длительной взаимной конкуренции в их коренной области целиком мигрировало в новую область, которая впоследствии оказалась изолированной,
то они были бы мало подвержены модификации, потому что ни миграция,
ни изоляция сами по себе никак не влияют. Эти факторы действуют только
тем, что ставят организмы в новые отношения друг к другу и в меньшей
степени к окружающим их физическим условиям. Как мы видели в предыдущей главе, некоторые формы почти сохранили присущее им своеобразие со времени чрезвычайно отдаленного геологического периода, точно
так же некоторые виды мигрировали на огромные расстояния и мало или
совсем не модифицированы.
Согласно этим взглядам, очевидно, что виды одного рода, хотя бы населяющие самые отдаленные друг от друга части света, должны были первоначально выйти из одного места, так как они произошли от общего предка.
По отношению к тем видам, которые в течение всех геологических периодов претерпели лишь незначительные модификации, нетрудно доказать, что
они расселились из одной области, потому что на протяжении значительных географических и климатхгческих перемен, имевших место с древнейших времен, миграции могли происходить почти в неограниченных размерах. Но во многих других случаях, когда мы имеем основание думать,
что виды одного рода произошли в сравнительно недавнее время, это
представляет значительные трудности. Точно так же очевидно, что особи
одного и того же вида, хотя живущие ныне в отдаленных друг от друга
и изолированных областях, должны были расселиться из одного места,
где первоначально возникли их родители, потому что, как это было объяснено, невероятно, чтобы совершенно сходные между собой особи могли
произойти от родителей, принадлежавших к различным видам.
319
Единые центры предполагаемого творения
Единые центры предполагаемого творения
Мы подошли к вопросу, который многократно обсуждался натуралистами, а именно: был ли создан каждый вид в одном или нескольких местах на поверхности земного шара. Конечно, есть много случаев, когда
очень трудно понять, каким образом один и тот же вид мог мигрировать из
какого-либо одного места в разные отдаленные и изолированные пункты,
где его теперь находят. Тем не менее простота воззрения, по которому
каждый вид образовался первоначально в одной только облает, пленяет
наш ум. Кто отбрасывает это воззрение, тот отвергает и vera causa обыкновенного зарождения и следующей за ним миграции и призывает на
помощь чудо. Всеми признано, что в большинстве случаев ареал каждого
вида бывает непрерывным; и если растение или животное встречается
в двух пунктах, настолько отдаленных друг от друга или разделенных
промежутком такого характера, что разделяющее их пространство представляет препятствие для миграции, то такой случай выделяется как нечто
замечательное и исключительное. Неспособность миграции через обширное море выступает для наземных млекопитающих, может быть, яснее,
чем для всякого другого органического существа, и все-таки мы не находим ничего необъяснимого в присутствии одних и тех же млекопитающих
в различных пунктах земного шара. Ни один геолог не видит затруднения
в том, что Британские острова имеют тех же четвероногих, что и остальная
Европа, так как, без сомнения, они были некогда соединены друг с другом.
Если же один и тот же вид может возникнуть в двух разных пунктах, то
почему мы не находим ни одного млекопитающего, общего Европе с Австралией или с Южной Америкой? Условия существования там и здесь настолько одинаковы, что множество европейских животных и растений натурализовалось в Америке и Австралии и некоторые аборигенные растения
этих отдаленных пунктов северного и южного полушария идентичны.
Ответ на это, я думаю, состоит в том, что млекопитающие не способны
мигрировать через обширные и разделенные пространства, тогда как некоторые растения совершили эту миграцию благодаря имеющимся у них
различным средствам к расселению. Огромное и важное значение всевозможных преград понятно только с той точки зрения, что большинство
видов образовалось по одну сторону преграды и не могло переселиться на
противоположную. Немногие семейства, многие подсемейства, очень многие роды и еще большее число видовых подразделений приурочены к единственной области; кроме того, различными натуралистами замечено, что
наиболее естественные роды, т. е. такие, виды которых очень тесно связаны между собой, обыкновенно приурочены к одной области или, если
имеют широкое распространение, то занимают непрерывные области.
Было бы очень странно, если бы совершенно противоположное этому наблюдалось в том случае, когда мы спустимся ступенью еще ниже в том же
ряду, дойдем до особей одного и того же вида, и вдруг они, по крайней
мере с самого начала, не оказались бы приуроченными к одной области.
Поэтому мне, как и многим другим натуралистам, кажется наиболее
320 Географическое распространение
вероятным воззрение, по которому каждый вид образовался первоначально
только в одной области и впоследствии мигрировал отсюда так далеко,
как это ему позволили его способности к миграции и существованию в условиях прошлого и настоящего времени. Несомненно, есть немало случаев, когда мы не можем объяснить, каким образом один и тот же вид мог
попасть из одного пункта в другой. Но географические и климатические
перемены, которые, наверное, происходили в течение позднейших геологических периодов, могли прервать первоначально сплошные области
распространения многих видов. Таким образом, мы должны обсудить, настолько ли многочисленны и так ли важны по своему значению исключения
из правила о непрерывной области распространения, чтобы это могло
заставить нас отказаться от правдоподобного в силу общих соображений
воззрения, что каждый вид образовался в одной области и затем мигрировал отсюда насколько возможно далеко. Было бы до крайности утомительно обсуждать все те отдельные случаи, когда ныне живущие виды занимают различные и обособленные места, и я ни на минуту не претендую
на то, что в отношении многих случаев может быть предложено какоенибудь объяснение. Но после некоторых предварительных замечаний
я рассмотрю несколько наиболее замечательных групп фактов: во-первых,
существование одного и того же вида на вершинах отдаленных друг от
друга горных цепей и в разных местах арктической и антарктической
областей; во-вторых (в следующей главе), широкое распространение пресноводных форм; и, в-третьих, существование одних и тех же наземных
видов на островах и на ближайших к ним материках, хотя иногда они разделены сотнями миль открытого моря. Если существование одного и
того же вида в отдаленных друг от друга и изолированных пунктах земного шара может быть во многих случаях объяснено миграцией каждого
вида из единого места происхождения, и, принимая во внимание наше незнание минувших климатических и географических перемен, а также различные способы переселения время от времени, мне кажется несравненно
более правильной идея о том, что единство места происхождения есть
закон.
Разбирая этот вопрос, мы в то же время должны обсудить одну из важных для нас сторон его, а именно: могут ли различные виды одного рода,
происшедшие, согласно нашей теории, от общего предка, расселиться из
какой-либо одной области, подвергаясь во время миграции модификации?
Если бы в том случае, когда большая часть видов одной области отличается от видов другой, но находится с ними в тесном родстве, удалось доказать, что миграция из одной области в другую, вероятно, произошла в некоторый более ранний период, то наше общее заключение нашло бы себе
значительное подкрепление, так как такое объяснение, очевидно, согласно
с принципом общности происхождения, сопровождаемого модификацией.
Вулканический остров, например, поднявшийся и образовавшийся на
расстоянии нескольких сотен миль от материка, в течение некоторого времени, вероятно, получил бы с материка небольшое число колонистов, и
потомки последних, хотя и модифицированные, еще могут сохранить под
влиянием наследственности черты сходства с обитателями материка.
Способы расселения
321
Подобные случаи обычны и, как мы увидим далее, необъяснимы с точки
зрения независимого творения. Такой взгляд на отношения видов одной
области к видам другой не отличается существенно от мнения м-ра Уоллеса, который приходит к заключению, что «каждый вид начинает свое
существование, находясь в тесной связи как во времени, так и в пространстве с предшествовавшим ему близкородственным видом». В настоящее
время хорошо известно, что эту связь он объясняет общим происхождением, сопровождаемым модификацией.
Вопрос о существовании единого или нескольких центров творения
отличается от другого, хотя и близкого вопроса, именно: произошли ли
все особи одного вида от единственной пары или от единственной гермафродитной особи или, как предполагают некоторые авторы, от многих
особей, созданных одновременно. У таких организмов, которые никогда не
скрещиваются, если только такие существуют, каждый вид должен был
возникнуть в результате последовательного ряда модифицированных разновидностей, вытеснявших друг друга, но никогда не соединявшихся с другими особями или разновидностями того же вида; по этой причине на каждой последовательной стадии модификации все особи одной и той же формы
произойдут от единственного родителя. Но в большинстве случаев именно
у всех тех организмов, которые обычно соединяются для каждого рождения
или свободного скрещивания время от времени, особи одного вида, живущие в одном ареале, останутся почти однообразными благодаря скрещиванию; вследствие этого многие особи должны претерпевать одновременно
модификацию, и величина модификации на каждой стадии не определяется
происхождением от единственного родителя. Поясню свою мысль на примере: наша английская скаковая лошадь отличается от всех других пород
лошадей, но своими отличительными особенностями и превосходством она
обязана не происхождению от единственной пары, а постоянному тщательному отбору и тренированности многих особей каждого поколения.
Прежде чем обсудить три категории фактов, выбранных мною в качестве таких, которые представляют наибольшую трудность для теории
«единых центров творения», я должен сказать несколько слов о способах
расселения.
Способы расселения
Этот вопрос уже разбирался сэром Ч. Лайеллем и другими авторами.
Я, со своей стороны, могу представить здесь очень краткий обзор наиболее
важных фактов. Перемены в климате должны были оказать сильнейшее
влияние на миграцию. Регион, в настоящее время непроходимый для известных организмов вследствие особенностей его климата, мог служить
большим миграционным путем при другом климате. На этой стороне вопроса я, однако, остановлюсь здесь несколько подробнее. Колебания уровня
суши также должны были оказывать большое влияние: узкий перешеек
разделяет в настоящее время две морские фауны; но если он погрузится
или если он был погружен прежде, то и две фауны смешаются или раньше
смешались друг с другом. Там, где в настоящее время простирается море,
21 Чарлз Дарпии
322 Географическое распространение
в прежнее время суша могла соединять острова и даже материки, что могло
вызвать передвижение наземных форм с одних на другие. Никто из геологов не оспаривает того, что крупные перемены в уровне суши происходили
в период существования современных организмов. Эдвард Форбз настаивал, что все атлантические острова недавно были соединены с Европой или
Африкой, а Европа в свою очередь с Америкой. Другие авторы перенесли
эту гипотезу почти на все океаны и соединили почти каждый остров с тем
или другим из материков. И действительно, если приведенные Форбзом
доказательства справедливы, то мы должны допустить, что едва ли существует хоть один остров, который не был бы в недавнее время соединен
с каким-либо материком. Это воззрение разрубает гордиев узел расселения
одного и того же вида в крайне отдаленные друг от друга области и устраняет многие трудности; но, насколько я могу судить, мы не имеем права допускать такие огромные географические перемены в течение времени существования современных видов. Мне кажется, что мы имеем многочисленные доказательства больших колебаний уровня суши или моря, но у нас
нет указаний на такие значительные перемены в положении и размерах
материков, чтобы соединять их в пределах новейшего периода как друг
с другом, так и с различными межлежащими океаническими островами.
Я охотно допускаю прежнее существование многих, теперь опустившихся в море островов, которые могли служить остановками для растений
и многих животных в процессе их миграции. В океанах, где образуются
коралловые рифы, такие опустившиеся острова в настоящее время отмечены видимыми на поверхности моря кольцами коралловых построек, или
атоллами. Когда будет полностью принято, как это и будет когда-нибудь,
что каждый вид произошел из одной коренной области, и когда с течением
времени мы будем знать нечто определенное о способах распространения
организмов, мы будем в состоянии с уверенностью рассуждать о прежнем
протяжении суши. Но я не думаю, что когда-либо будет доказано, что в пределах современного периода большая часть наших материков, ныне совершенно разделенных, была непрерывно или почти непрерывно соединена
друг с другом и со многими современными океаническими островами. Некоторые факты из распространения организмов, как-то: большая разница
в составе морских фаун на противолежащих сторонах почти каждого материка, тесная связь третичных обитателей разных стран и даже морей с их
современными обитателями, степень родства млекопитающих, населяющих острова, с млекопитающими ближайшего материка, определяемая
отчасти (как это мы увидим дальше) глубиной лежащего между ними
океана, — эти и другие подобные факты говорят против допущения таких
огромных географических переворотов в течение новейшего периода, какие необходимы с точки зрения Форбза и допускаются его последователями. Своеобразие и относительная численность обитателей океанических
островов также свидетельствуют против допущения непрерывного соединения последних с материками в прежнее время. Почти исключительно
вулканическое строение этих островов также не говорит в пользу предположения, что они представляют собой остатки погрузившихся материков: если бы они были первоначально материковыми горными кряжами, то
Способы расселения
323
по крайней мере некоторые из них состояли бы, подобно другим горным
вершинам, из гранита, метаморфических пород, древних, содержащих
ископаемые пластов и других горных пород, а не представляли бы собою
массы исключительно вулканического происхождения.
Я должен сказать теперь несколько слов о том, что называют случайными способами распространения, но что более точно надо бы называть
распространением, происходящим время от времени. При этом я ограничусь растениями. В ботанических трудах часто указывается относительно
того или другого растения, что^ оно плохо адаптировано к широкой диссеминации своих семян на большие расстояния, но большая или меньшая
способность растений переноситься через море, можно сказать, почти
совершенно неизвестна. Пока я не произвел при помощи м-ра Баркли
(Berkeley) некоторых опытов, оставалось неизвестным даже то, как долго
могут семена противостоять вредному действию морской воды. К моему
удивлению, я нашел, что из 87 видов семян 64 проросли после погружения
их в морскую воду на 28 дней, а некоторые выдержали даже вымачивание в продолжение 137 дней. Следует отметить, что одни семейства страдали более чем, другие: взятые для опыта девять бобовых растений,
за исключением одного, плохо перенесли действие соленой воды; семь
видов близких семейств Hydrophyllaceae и Polemoniaceae погибли после
месячного вымачивания. Ради удобства я брал для опыта преимущественно
мелкие семена без коробочек или плодов; все они затонули спустя несколько дней и, следовательно, не могли бы переплыть через большое
пространство моря, независимо от вредного воздействия на них соленой
воды. После этого я взял несколько крупных плодов, коробочек и пр.,
и некоторые из них оставались на поверхности долгое время. Хорошо
известно, как велика разница в плавучести свежего и сухого дерева, и
мне пришла мысль, что волны могут часто уносить в море сухие растения
или их ветви с оставшимися на них семенными коробочками и плодами.
Поэтому я решил высушить стебли и ветви со спелыми плодами от 94 растений и положить их в морскую воду. Большинство из них скоро затонуло,
но некоторые, в свежем состоянии плававшие недолго, будучи высушенными, плавали гораздо дольше; так, например, зрелый лесной орех тонул
немедленно, высушенный же плавал в продолжение 90 дней и, посаженный
после этого в землю, пророс; спаржевое растение со зрелыми ягодами
плавало 23 дня, высушенное — 85 дней, после чего его семена прорастали;
зрелые семена Helosciadium. потонули через два дня, высушенные же плавали свыше 90 дней и после этого прорастали. Всего из 94 сухих растений
18 плавали свыше 28 дней и некоторые из этих 18 даже гораздо долее.
Так как 64/87 всех испытанных видов семян проросли после 28-дневного
пребывания в соленой воде и 18/94 различных видов со зрелыми семенами
(но не все тех же видов, как в предыдущем опыте) плавали, будучи предварительно высушены, свыше 28 дней, то мы можем заключить, насколько
вообще можно делать заключения на основании столь скудных данных,
что семена 14/100 видов растений какой-нибудь страны могут в продолжение 28 дней переноситься морскими течениями и сохранить свою способность к прорастанию. В физическом атласе Джонстона (Johnston) средняя
21*
324 Географическое распространение
скорость различных течений Атлантического океана показана в 33 мили
в день (некоторые течения достигают в среднем 60 миль в день); исходя
из этого, мы заключаем, что семена 14/100 растений, принадлежащих
одной стране, могут проплыть по морю 924 мили до другой страны и если,
достигнув берега, будут перенесены ветром внутрь страны, в какоенибудь благоприятное место, то прорастут.
После меня подобные же опыты были произведены г-м Мартензом
(Martens), но гораздо лучше, так как он опускал семена в ящике в море,
отчего они последовательно смачивались и подвергались действию воздуха, как действительно плавающие в море растения. Для опыта он взял
98 семян, по большей части отличных от моих, но при этом выбрал несколько крупных плодов, а также семена растений, живущих около моря,
что в обоих случаях благоприятствовало как продолжительности их плавучести, так и противодействию вредному влиянию соленой воды. Но зато
он предварительно не высушивал ни растений, ни веток с плодами, что,
как мы видели, для некоторых из них могло значительно продлить плавучесть. В результате 18/98 из взятых для опыта семян разных видов
держались на воде 42 дня и после этого были способны к прорастанию.
Но я не сомневаюсь, что, будучи предоставлены действию волн, эти растения плавали бы гораздо меньше времени, чем будучи защищены от сильных движений, как в наших опытах. Поэтому, быть может, надежнее принять, что семена 10/100 растений какой-либо флоры после высушивания
могли бы переплыть через море шириной в 900 миль и потом прорастиИнтересно, что крупные плоды часто плавают долее мелких; так как растения с большими плодами или семенами имеют обычно, как это было показано Альфонсом Декандолем, узкие области распространения, едва ли
они могут переноситься каким-либо другим способом.
Семена могут переноситься иногда и другим способом. Плавучий лес
заносится на большинство островов и даже на те из них, которые лежат
среди открытого океана; жители коралловых островов Тихого океана
добывают камни для своих орудий исключительно среди корней плавучих деревьев, и эти камни обложены даже значительным королевским налогом. Я нашел, что если камень неправильных очертаний застрял между
древесными корнями, то мелкие частицы земли часто бывают так плотно
внедрены в его трещинах и около него, что не вымываются оттуда даже
в продолжение долгого пути; я совершенно убежден в точности одного
наблюдения, согласно которому, из небольшого количества земли, совершенно скрытой в корнях дуба приблизительно пятидесятилетнего возраста, проросли три двудольных растения. Кроме того, я могу сообщить,
что трупы птиц, попадая в море, иногда избегают немедленного уничтожения, а различные семена в зобах таких плавающих трупов долго сохраняют свою жизненность: горох и вика, например, погибают, пробыв
в морской воде всего несколько дней; но, вынутые из зоба голубя, который
в продолжение 30 дней был оставлен плавающим в искусственной морской
воде, они, к моему удивлению, почти все проросли.
Живые птицы также должны считаться весьма деятельными агентами
переноса семян. Я мог бы привести многочисленные примеры в доказа-
Способы расселения
325.
тельство того, как часто разные виды птиц переносятся ветрами через.
обширные пространства океана. При этом мы можем без колебания принять
что средняя быстрота их полета при таких условиях часто достигает35 миль в час, а некоторые авторы дают и более высокие цифры. Я ни разу
не видел, чтобы питательные семена проходили неповрежденными через.
<< Пред. стр. 34 (из 64) След. >>
Список литературы по разделу