<< Пред.           стр. 2 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу

  Тем не менее исходным пунктом в построении Богданова была именно философская идея - то, что позже назвали бы концепцией деятельности: "Всякая человеческая деятельность объективно является организующей или дезорганизукющей... У человечества нет иной деятельности, кроме организационной, нет иных задач, кроме организационных... Не может и не должно быть иной точки зрения на жизнь и мир, кроме организационной", а сама "природа - великий первый организатор" [34, С. 69, 71]. "Система" - это понятие, которое выражает "идею об организованном целом". "Единственно целостное, единственно монистическое понимание вселенной" - это то, что "она выступает перед нами как беспредельно развертывающаяся ткань форм разных типов и ступеней организованности - от неизвестных нам элементов эфира до человеческих коллективов и звездных систем" [34, С.73]. Такую метафизику по достоинству оценил бы и Аристотель.
  Именно исходя из общефилософских соображений, Богданов предвосхитил многие (если не все основные!) идеи теории систем Берталанфи. Подробнейшим образом описаны динамика, как они потом станут называться, "открытых" систем, их взаимодействие со средой, рассмотрены условия их равновесия и того, что позже будет исследоваться как "гомеостазис",
 46
 
 механизм обратных связей, общие основания стабильности и нестабильности, процессы синтеза ("конъюгация") и разделения ("дизъюнкция") систем, типология и особенности эволюции централистических и нецентралистических систем, преобразование системных комплексов в направлении "ингрессии" (обобщения) и "дезингрессии", явления "эгрессии" (централизации) и "дегрессии" (создания защитных скелетных форм), и др.
  В силу ее достаточно широкого характера и философского происхождения адекватность такой концепции исследованию некоторых гносеологических проблем, казалось, была заранее обеспечена. Областью приложения тектологии, по определению, оказывалась любая область знаний - от механики до психологии и геронтологии. И философия не составляла исключения. Богданов, например, переосмысливает в качестве организационных сами законы диалектики [35, С. 267-271]. В виде организационного предстает и в целом процесс научного познания, в котором на первый план выдвигается деятельность по анализу, обобщению и классификации [34, С.157-159, 179]. Все это ничем не хуже других концепций современной исторической школы философии науки.
  В тектологическом духе Богданов переосмысливает и проблему истины. Истина добывается методом познавательного подбора: "Человеческое мышление постоянно работает по этому способу, постоянно ведет подбор понятий и их комбинаций, испытывает их одну за другой, отбрасывает те, удерживает эти и сохраняющийся остаток обозначает как "истину" [34, С. 175].
  Эта индуктивная ориентация может показаться тривиальной, но вот замечание на ту же тему более знаменитого методолога по поводу "диалектического развития научных систем": "Против этой мысли, собственно, нечего возразить - хотя я лично думаю, что диалектическое описание развития науки не всегда применимо без насилия над фактами и что лучше описывать развитие науки менее амбициозным и расплывчатым образом, например, в терминах теории проб и ошибок" [171, С. 136].
  Тогда почему же через 80 лет после опубликования большая часть идей богдановской тектологии все еще ждет благодарного пользователя, в том числе и в анализе гносеологических проблем?
  Считается, что роковую роль в судьбе "Тектологии" сыграли политические взгляды автора: для ортодоксальных социалистов-большевиков он, со своей мечтой превратить диалектику в работающий инструмент строительства коммунистического
 47
 
 общества, был слишком либерален, а для теперешней либеральной ментальности философского сообщества он - слишком утопический социалист. В какой-то мере так оно и есть: на долю Богданова достались только весьма кратковременные периоды идеологических оттепелей и перестроек. Но главное все же не в этом, а в вопросе об адекватности метода.
  Если даже оставить пока в стороне вопрос о сводимости всех философских проблем, связанных с описанием структур и структуры мира в целом, к проблемам организационным, то остается все же выяснить, достаточно ли отличен от привычного философского рассуждения, не выходящего за границы натурального языка, его метод исследования.
  Метод тектологии, полагает Богданов, состоит в обобщении и систематизации тех способов организации, "какие... наблюдаются в природе и в человеческой деятельности"; необходимо "обобщить и систематизировать эти способы; далее объяснить их, т.е. дать абстрактные схемы их тенденций и закономерностей; наконец, опираясь на эти схемы, определить направления развития организационных методов и роль их в экономии мирового процесса" [34, С.127]. Исследованию подлежат организационные явления любой природы, а образцом такого универсализма для Богданова служит математика, которая "отвлекается от всякого конкретного характера элементов, скрытых под ее схемами". Но... не более, чем образцом: Богданов не использует ни математических, ни специфически логических средств в качестве метода тектологии, поскольку "само математическое мышление - процесс организационный, и потому его методы подлежат ведению общей тектологии наряду с методами всех других наук, равно как и всякой практики. ...Тектология - единственная наука, которая должна не только непосредственно вырабатывать свои методы, но также исследовать и объяснять их" [34, С. 128].
  Последнее требование не слишком ясно. Если математическое мышление - организационный процесс, то почему (по этой причине!) к его исследованию нельзя применять, допустим дифференциальные уравнения? Неприменимость, как уже говорилось, может быть следствием совсем иных обстоятельств. Но как бы там ни было, факт остается фактом: в теоретической части метод тектологии ничем не отличается от методов традиционного философского рассуждения. В данном случае - это обычный индуктивный метод, пожалуй, еще в бэконовском его
 48
 
 виде: Богданов говорит, что надо строить обобщающие описания, которые после проверки, в свою очередь, снова обобщать - вплоть до получения абстрактных организационных закономерностей. После этого становится возможной "широкая тектологическая дедукция" [34, С. 133]. За пределы философии выходит лишь требуемая эмпирическая проверка. Но если все это так, то не выполняется, или выполняется в малой степени, второе условие адекватности.
  Не забудем, что у Богданова существенно обеднен и предмет гносеологии: он выбрасывает из нее все проблемы, не видимые через тектологическую призму. Читаем: "Так называемую "гносеологию", или философскую теорию познания, которая стремится исследовать условия и способы познания не как жизненного и организационного процесса в ряду других, а отвлеченно, как процесса, по существу отличающегося от практики, тектология, конечно, отбрасывает, признавая это бесплодной схоластикой" [34, С. 140].
  Таким образом, возможности применения тектологии к анализу гносеологических рассуждений, по-видимому, ограничены по следующим причинам. Далеко не все структурные задачи гносеологии носят характер организационных (первое условие адекватности выполняется лишь отчасти). В теоретической части метод тектологии недостаточно специфицирован по отношению к философии (не выполняется второе условие адекватности). Если же считать метод тектологии эмпирическим, как того хотел автор, он не будет адекватным анализу гносеологических проблем по первому условию.
  Предлагаемые тектологией закономерности, даже в современном ее изложении [213], действительно, носят подчеркнуто эмпирический характер, а следовательно, несут на себе недостатки всякого эмпирического знания. Нельзя недостатки, пусть даже вполне естественные, возводить в достоинство. Вывод о том, что "тектологические обобщения нельзя вывести дедуктивно из аксиом и постулатов" и что "соответствующие концептуальные схемы могут быть созданы лишь в результате обобщения и систематизации всего многообразия реальных структурных отношений в природе и в человеческом обществе "[214, С. 275], кажется чрезмерно категоричным.
  К другим общим теориям относятся, например, системологические концепции М.Петровича и Ю.А.Урманцева. Одна из известных работ первого -"Механизмы, общие для разнородных
 49
 явлений" (Париж, 1921 г.) - была известна еще Богданову, который оценил ее как работу, ведущую к тектологическим выводам [34, С. 278-291]. Петрович в своей концепции "общей феноменологии" классификацию и закономерности систем ("групп") выводил из аналогии различных явлений по их функциям и ходу процессов. От общности функций строятся заключения об общности механизмов явлений из разных областей действительности, по общности механизмов мы узнаем о сходстве процессов, по общности механизмов - об общности функций и т.д. [См.: 225, С. 198-200]. Группы совершенной аналогии описываются одинаковыми дифференциальными уравнениями. Исключая онтологические представления о структурном единстве мира, предпосылкой этой концепции служила не столько философская, сколько математическая идея универсальности морфизмов.
  В концепции Урманцева предполагается, что "любой предмет как объективной, так и субъективной реальности" представляет собой "объект-систему и любой объект-система принадлежит хотя бы одной системе объектов одного и того же "рода" [251, С. 6]. (То есть эта универсалия рода - некоего обобщения "среды" у Богданова и Берталанфи - понимается реалистически и как бы помещается в дефиниенс определения "системы". А далее выясняется, что этот "род" мыслится как "множество").
  Алгоритм построения "абстрактной системы", относительно которой интересующая нас система есть некоторая интерпретация или реализация, сводится, по Урманцеву, к четырем шагам: 1)выбор из универсума по единому основанию множества первичных элементов; 2)наложение на них определенных объединяющих и ограничивающих отношений, благодаря чему образуется множество композиций; 3)такое изменение композиций с помощью специального закона композиции, чтобы ими оказались охваченными именно элементы первичного множества; 4)отбор таких композиций, которые соответствуют принятому основанию выделения первичного множества, производимым операциям и законам композиции. Вот они-то и окажутся искомой системой [250, С. 10-14]. Реально же автора интересуют, главным образом, отношения типа симметрии, изоморфизма, других морфизмов, контрадикторности и связанные с ними законы композиции. (Анализ концепции Урманцева и ее соотношения с параметрической теорией систем, которая будет изложена нами в следующем разделе, см. в [200]).
 50
  Обе концепции предполагают возможность понимания любого объекта как системы, и в экстенсиональном смысле они адекватны постановке философских проблем. Используемые в концепциях средства специфицированы относительно принятых в философии способов рассуждения. Однако в обоих случаях опять-таки заметна неоднородность метода гносеологическому исследованию: применяемые математические средства опираются на понятие множества, что, как отмечено, отличается от структурно-онтологической базы гносеологии. Обе концепции подчеркнуто онтологичны, по-видимому, вовсе не рассчитаны на обсуждение таких, например, вещей, как процедура мышления, интенциональность сознания, характер и способы человеческого понимания, соотношения языка и реальности и т.п.
  Урманцевым, в частности, прямо указаны философские предпосылки ("аксиомы", как он их называет) его теории систем [250, С. 8-9]: существование систем в пространстве, времени и(или) в движении; существование пресловутых "множеств" до всякой систематизации; наличие общих свойств у различных композиций системы как необходимого основания для их классификации; возможность возникновения новых свойств у объектов, объединенных в один объект; необходимость достаточного количества объектов для существования системы (кстати, любопытно, будет ли системой группа объектов, которых недостаточно для образования системы, если по определению системой может быть всякий объект, а значит и эта группа?). Среди этих аксиом нет ни одного положения гносеологического характера. А как применять, скажем, последнее - количественное - требование к исследованию системы идей?
  Таким образом, не всякие представления о "системах", "системном подходе", "системном методе", адекватны задаче разработки философских вопросов, не все они в состоянии выполнить два условия адекватности продуктивного исследования. Но лишь при выполнении этих условий можно рассчитывать на повышение строгости философских рассуждений с помощью системного подхода, как бы ни понимался предмет философии и каким бы стилем ни осуществлялась философская работа.
  По нашему мнению, надежду на выполнение этих требований дает так называемая параметрическая общая теория систем. Краткому ее изложению и анализу возможностей ее языка посвящается следующий раздел книги.
 51
 Глава 2.
 ОСНОВАНИЯ
 ПАРАМЕТРИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ СИСТЕМ
 2.1. Общая характеристика, базовые понятия, термины и закономерности параметрической теории систем
 Никто не обнимет необъятного!
  Козьма Прутков.
  Всякий предмет един, и, как бы ни был он обширен, его можно объять в одном рассуждении.
 Ж.Бюффон. Речь во Французской академии 25 августа 1753г.
  Параметрическая общая теория систем, или просто параметрическая теория систем (ПТС), изложена в целом ряде публикаций А.И. Уёмова и его учеников (включая автора этой книги) - [131], [180], [229], [235], [236], [242], [245], [284] и др. Кратко изложим здесь основные положения этой теории4 - лишь в той мере, в какой это обеспечит понимание дальнейшего текста.
  2.1.1. Понятие системы. Никакая концепция, претендующая на роль общей теории систем, не может игнорировать сложившуюся языковую прагматику - языковые игры, в которых слово "система" так или иначе наполняется смыслом.
 52
 В конце концов системой является то, что удовлетворяет хотя бы одному из употребляемых определений или экспликаций термина "система", по крайней мере, тому которое предложил сам автор дефиниции.
  Однако общая теория систем, в которой это слово применяется как термин, должна определять его настолько широко, чтобы понятия системы, предполагаемые в частных и обобщенных концепциях системологии, а также за их пределами - в научной практике и обыденном употреблении, - могли рассматриваться как частные случаи этого определения.
  В то же время необходимо избежать упомянутого выше обеднения содержания понятия, которое возникает при обычной процедуре абстрагирования. Дефиниция должна быть достаточно информативной, позволять не только отличать системы от чего-то другого - "не-систем", "бессистемного", "конгломератов", "несистемных комплексов", "хаотических образований" и т.п., - но и давать возможность извлекать следствия из системного представления.
  В результате реляционного обобщения (выявлялась инвариантная структура разных определений) и применения формального аппарата (о нем речь пойдет ниже) было получено два словесных определения [235, С. 120-121], смысл которых сводится к следующему:
  Определение 1. Системой является произвольная вещь, когда какие-то ее отношения удовлетворяют определенному свойству. (Данное определение называется атрибутивным).
  Определение 2. Система - это произвольная вещь, какие-либо свойства которой удовлетворяют определенному отношению. (Это определение именуют реляционным).
  Далее мы специально рассмотрим философские основания и следствия этих дефиниций, а предварительно, в тезисной форме, лишь зафиксируем несколько принципиально важных их особенностей.
  * В обоих определениях эксплицитно используется тройка философских категорий, указанная еще Аристотелем: вещь, отношение и свойство. Без этих категорий не обходится никакое структурное описание.
  * Не столь явно, но в дефиниенсах определений присутствует указание на вторую тройку категорий - на определенное (иногда пользуются натуральными выражениями "фиксированное",
 53
 
 "заранее заданное", "заранее определенное", "предполагаемое"), неопределенное (выражается словами "какое-либо", "некоторое", "какое-то") и произвольное ("любое", "какое угодно", "всякое" и т.п.). Никаким теоретико-множественным смыслом эти категории не нагружены: "некоторый" не означает "существует такой объект в заданном множестве, который...", также, как и "любой" - не синоним выражения "всякая вещь предполагаемого множества".
  * Оба определения фиксируют некий порядок представления вещи в виде системы: 1) предполагается известным, в каком смысле данный объект рассматривается как система ("определенное свойство" в первой, или "определенное отношение" - во второй дефиниции); 2) выбираются какие-то отношения (или свойства - по второму определению), соответствующие предполагаемой определенности; 3) та самая "любая вещь" предстает тем, на чем реализуются выбранные отношения (свойства).
  * Поскольку, согласно определениям, в виде системы представим любой объект, мир не делится на множества тех вещей, которые изначально и всегда являются системами, и тех, которые системами не являются ни в каком смысле и ни при каких обстоятельствах. Иначе говоря, данная концепция системологии принимает членение действительности на системы и не-системы лишь по интенсиональному принципу: всякая вещь может быть понята и как система, и как не-система. Все, что изначально воспринимается как нечто бессистемное, немедленно становится системой, когда обнаружены отношения, удовлетворяющие определенному свойству, или свойства, находящиеся в определенном отношении.
  * Определения структурно аналогичны, они сохранятся, если мы одновременно заменим в них слово "отношение" на слово "свойство", и наоборот. Это означает, что дефиниции подчиняются так называемому принципу двойственности. Идея двойственности широко используется не только в науке (в геометрии: "две прямые определяют точку" и "две точки определяют прямую), но и вне ее. Например, из суждения Фейербаха "Для любви необходимы двое" двойственным преобразованием можно получить другое суждение "Двоим необходима любовь". Смысл этих суждений, независимо от их истинности, разный. И представление вещи в виде системы двумя двойственными способами дает две разные системы.
 54
 
  * Благодаря именно методу реляционного обобщения, с помощью которого они получены, оба определения сохраняют то общее, что имеется в структуре всех других корректных определений. Всякий объект, который определен как система в одной из частных или обобщенных концепций системологии, непременно окажется системой и по одному из двух приведенных определений. Вероятно, верно и обратное: для любого объекта, определенного в виде системы по одной из двух приведенных дефиниций, найдется какая-нибудь системологическая концепция, где такие объекты могут рассматриваются как системы.
  2.1.2. Системные дескрипторы. Оба определения систем строятся, как отмечено, по одной схеме: от фиксации некоторой определенности, т.е. от выбора смыслового поля, в котором произвольный объект нас интересует и в котором он либо окажется, либо не окажется системой, к поиску некоторых, заранее не определенных, аспектов данного объекта, которые либо позволят, либо не позволят увидеть его в таком качестве. Обобщение этих шагов находит выражение в понятии дескрипторов, а именно, в понятиях концепта, структуры и субстрата системы.
  Концепт - это и есть та самая определенность (определенное свойство, или определенное отношение), с которой начинается системное представление. Чаще всего он не формулируется явно, а "имеется в виду" как что-то само собой разумеющееся и известное до системного представления. Исследователь заранее знает, в каком смысле объект его интересует. Если рассуждают о системе точек на плоскости, то и школьнику ясно, речь идет о "геометрическом" концепте, при котором нет смысла ожидать от точек, чтобы они обладали такими свойствами, как масса, скорость, цвет, размеры и т.п., но зато встает вопрос о соотношениях точек. Богданова интересовал "организационный" концепт, все тектологические объекты подобраны только с этой точки зрения. У Петровича чаще всего концепт понимается реляционным образом - как отношение изоморфизма. У Берталанфи - "организмический" концепт. Всякий, кто определяет систему как то, что соответствует такому-то классу математических уравнений, опирается на "математический" концепт и понимает "систему" по второму определению. И т.д.
  Только некоторые абстрактные системы задаются однозначно, да и то при максимально детализированном концепте, т.е. могут иметь всего одно отношение, концептом определяемое. (Речь
 55
 
 идет о первом определении, но mutatis mutandis это относится и ко второму). Как правило же приходится иметь дело с концептами, которые определяют системообразующие отношения неоднозначно. Эта неопределенность снимается только субъектом, осуществляющим выбор этих отношений из тех, которые дозволено выбрать уже принятым концептом. Скажем, человек как система, пусть даже лишь в анатомическом смысле (концепт),- это не одна, а много разных систем. Известно ведь, что тибетская медицина знает не такую систему человеческих органов, как европейская. Методологически неоправданными и безнадежными были попытки построить одну единственно возможную (и тем самым - абсолютную) систему философских категорий.
  Структура системы, также, как и концепт, проявляется в двух вариантах - в соответствии с двумя способами системного представления: реляционная (случай первого определения) и атрибутивная. Обычно структурой называют именно системообразующее отношение (или, соответственно второму определению, системообразующие признаки). Но если система уже задана, то ничто не мешает обнаружить в ней и другие отношения (свойства), которые могут как-то влиять на характеристики системы. Это - структура в широком смысле слова.
  Структура - может быть самый важный дескриптор системы, именно на неё, главным образом, направлено внимание исследователя. Однако системный подход тем и отличается от структурного подхода, структурализма вообще, что при системном подходе структуры рассматриваются не отдельно от вещей, как, допустим, в алгебре, а именно вместе с вещами, т.е. интерпретированными. Последнее обстоятельство не означает, что структуру нельзя абстрагировать от той системы, в которой она установлена.
  Субстрат системы - это та вещь, на которой реализуется структура. Выбор этой вещи, как говорилось, произволен, она может быть любой природы - относящейся к неорганическому или органическому миру, к социальной области или к сфере познания. Поэтические образы и фантастические представления не менее системны, чем система телефонной связи. Такая экстравагантная вещь, как "необъятное", столь сильно занимавшая Козьму Пруткова, предстает перед ним как система с бесконечно большим числом элементов, структура которой - процедура "объятия", может быть напоминающая мысленную процедуру последовательного бросания копья, применяемую древним греком для
 56
 
 экспликации понятия бесконечности. Представив необъятное как систему, К.Прутков тем самым его и "объял".
  В литературе по системным исследованиям вместо понятия "субстрат" очень часто используется понятие "элементы". Однако последнее, даже тогда, когда мы не связываем его с понятием множества, все же предполагает некоторую расчлененность. Между тем не для всех систем расчлененность существенна. Не состоит из элементов система "самовлюбленный Нарцисс", как и вообще любая система, структурой которой выступает рефлексивное отношение. Однако, для характеристики расчлененных систем употребление понятия "элемент" оправдано.
  Итак, хотя представление любого объекта в виде системы может осуществляться двумя способами - атрибутивным и реляционным, - с точки зрения последовательности использования дескрипторов оно осуществляется по одному и тому же алгоритму. Это дает основание предложить единую схему определения. Системным представлением называется процедура (как и ее результат) превращения любого объекта в субстрат для некоторой структуры, соответствующей заранее фиксированному концепту.
  Но системное представление - не цель, а средство системного подхода. В результате такого представления должна возникнуть возможность еще и характеристики объекта именно как системы, т.е. указания его специфически системных свойств.
  2.1.3. Понятие системного параметра и его значений5. Поскольку любая вещь представима как система, то общесистемными свойствами могут быть только такие свойства, которые не бессмысленно приписывать какой угодно вещи.
  На первый взгляд кажется, что этими свойствами являются лишь те свойства, которые фиксируются философскими категориями. В самом деле, по какому еще основанию можно разделить на классы такое, например, множество разнородных объектов: снежинка, иррациональное число, заяц, Буцефал, сновидение, отношение тождества, 2 x 2 = 25, родительный падеж, родительское собрание, гносеология? Возможно, нам удастся разделить это множество на классы по какому-то философско-категориальному основанию, скажем, получить классы материальных и идеальных предметов. Но мы явно не сможем разделить эти вещи, основываясь на таких признаках, как умный, белый, счастливый,
 57
 
 бородатый, старый. Приписывание такого рода свойств некоторым из предметов нашего множества бессмысленно и не может служить основанием его деления. Н.В.Гоголь, рассуждая как-то о законах фантастического в искусстве, отметил, что можно писать о яблоне с золотыми яблоками, но не о грушах на вербе.
  Однако из того факта, что, за исключением некоторых философских категорий, вряд ли найдутся какие-либо свойства, которые могли бы быть приписаны любым вещам, не следует, что вообще нет таких свойств, которые не бессмысленно приписывать тем же самым любым вещам, но уже представленным в виде систем. Существуют такие свойства, которые действительно могут быть приписаны всякой системе. Ведь системное понимание вещи требует, по крайней мере, предварительного вычленения концепта, структуры и субстрата. А между этими дескрипторами, в свою очередь, могут быть установлены отношения второго порядка, которые всегда обладают некоторыми свойствами. Вот этими-то свойствами характеризовать любую систему, а стало быть, всякую вещь в ее системном виде, никогда не бессмысленно. Так, деление на группы сновидения, родительского собрания, снежинки и других вещей из нашего списка по признакам стабильности, расчлененности, вариативности, сложности, завершенности, целостности, надежности и т.п. вполне осмысленно, но только в том случае, если, осознанно или нет, мы представляем их в системном виде.
  Таким образом, общесистемный параметр - это такой признак, который может служить основанием деления объема понятия "система" на классы в соответствии с обычными в логике правилами: соразмерности, единого основания, непересечения классов, непрерывности деления. Тогда такие, например, характеристики, как "ненадежность", "завершенность", "такая-то степень сложности", "стабильность" и т.д. выступают значениями этих параметров. Иначе говоря, значение системного параметра всегда указывает на тот класс, к которому может быть отнесена вещь, если она рассматривается как система.
  Системные параметры могут быть двух родов - те, которые характеризуют систему саму по себе (их называют атрибутивными), и те, которые характеризуют систему в ее отношении к другой системе (это - реляционные параметры).
  2.1.4. Атрибутивные системные параметры. Приведем лишь некоторые примеры дихотомического деления систем
 58
 
 по атрибутивным общесистемным параметрам. Почти все эти характеристики систем выпали из поля зрения авторов рассмотренных выше системологических концепций именно по указанной причине: всех интересовали системы только определенных видов.
  Любым системам не бессмысленно приписывать, скажем, такой двузначный признак, как расчлененность. Соответственно данному свойству системы, могут быть расчлененными, т.е. состоять из элементов, либо нерасчлененными. Примером нерасчлененной системы может служить система отсчета в физике. Когда нечто соотносят с системой отсчета, ее элементы не слишком интересны - она важна сама по себе, целиком. Пресловутый "субъект познания" классической гносеологии - также нерасчлененная система. Системообразующее отношение нерасчлененных систем, как уже отмечено, всегда рефлексивно.
  Другая общесистемная характеристика задается по такому основанию, как наличие взаимной автономности элементов. Соответственно этому свойству у системы может быть параметр элементарной автономности тогда, когда каждому ее элементу присущи основные свойства системы в целом. (Второе значение данного, как, впрочем, и всех других называемых ниже параметров, получается путем характеристики дополнительного класса). Если под системой аксиом понимается просто группа принимаемых положений, применяемых для доказательства других положений теории, то этой характеристикой обладает и каждая отдельная аксиома. Именно элементарная автономность подразумевается пословицей "И один в поле воин". Ясно, что у нерасчлененных систем это значение системного параметра наличествует как вырожденный случай.
  Предыдущий общесистемный параметр отличается от параметра элементарности. Система элементарна тогда, когда ни один ее элемент не является системой с тем же самым концептом, что и система в целом. К формальной аксиоматической системе предъявляются такие требования (полноты, непротиворечивости, независимости), которым не может соответствовать каждая отдельная аксиома; эта система элементарна. Зато, если, по Лейбницу, животное - это естественная машина, каждая часть которой тоже машина (или "сад, всякая часть которого тоже сад"), то речь явно идет о системном параметре неэлементарности.
  И Богданова, и Берталанфи, и многих других интересовали системы, которые динамично изменяются. Изменяемость,
 59
 
 действительно, признак, характеризующий многие системы существенным образом. Этот признак является одним из значений параметра вариативности. Вариативная система может изменяться - как по структуре, так и по субстрату - и, проходя ряд состояний, даже превращаться в другую систему. Между тем далеко не все системы таковы, в том числе и в области гносеологии. Невариативные системы понятием изменения не характеризуются. Они не имеют "состояний" в прямом смысле этого слова.
  Утверждение о существовании невариативных систем не противоречит вере во всеобщность движения: объект может, например, изменять свое пространственное положение или даже изменяться качественно, но не в том смысле, как он определен в виде системы. Географическая карта, конечно, изнашивается, т.е. изменяется, при переиздании географических карт в них вносятся какие-то изменения. Но данная карта, как определенная система условных обозначений, не имеет состояний и, безусловно, является невариативной системой. К невариативным системам относятся натуральный ряд чисел, кристаллическая решетка, равносторонний треугольник, анатомический атлас. Человеческое познание развивается, знает множество состояний, вариативно, но, к примеру, кантовская система категорий невариативна. Понятие абсолютной истины, как и другие абстракции, - система невариативная, а вот истины относительные, напротив, именно вариативны по определению.
  Для гносеологии представляет интерес и такой параметр, как имманентность. В неимманентных системах системообразующее отношение охватывает не только субстрат данной системы, но и другие вещи. Для реализации же структуры имманентной системы посторонние объекты не требуются, ее субстрат и корреляты системообразующего отношения совпадают. Примером первого рода систем может служить любая система коммуникации - скажем, характер лекции определяется не только материалом, но и составом аудитории. Эмпиризм, требующий внешнего обоснования знания, также видит в познании неимманентную систему, а крайний рационализм - напротив, имманентную.
  Не давая развернутых характеристик, назовем еще ряд двузначных общесистемных параметров.
  Надежность. Соответственно этому свойству системы можно разделить на всецелонадежные и невсецелонадежные. Всецелонадежными системами являются те, которые сохраняют свое
 60
 
 системообразующее свойство при элиминации любого количества элементов, кроме одного. Политическая диктатура не всецелонадежна, она, как правило, рассыпается с устранением одного из элементов - диктатора. Данный пример характеризует также центрированные системы, о которых будет сказано ниже. В теории познания не является всецелонадежной гносеологическая система, обозначенная схемой "Субъект - Объект".
  Однородность (гомогенность). Данное свойство может относиться и к элементам, и к структуре. Соответственно, говорят о субстратной и структурной гомогенности. Однородность, естественно, понимается в том самом плане, в котором образована система, т.е. по отношению к концепту. Системы, неоднородные в структурном или субстратном смысле, являются, соответственно, гетерогенными.
  Завершенность. Структура завершенной системы такова, что она не допускает присоединения новых элементов без разрушения этой системы. В незавершенной системе присоединение новых элементов допускается. Человеческое знание в целом можно представить в виде незавершенной системы. В то же время, отдельные теории, особенно формальные, претендуют на завершенность. Так же к одному футбольному мячу нельзя добавить еще один без того, чтобы не разрушить игру. Этого не понимал известный мистик Старик Хоттабыч.
  Минимальность. В противоположность завершенности, данное свойство указывает не на возможность присоединения, а на возможность удаления элементов. Если структура системы такова, что система разрушается при удалении какого-либо элемента, то система минимальна. В противном случае говорят о неминимальности системы. Скажем, семантический треугольник Г.Фреге как система минимален, а натуральный язык - нет.
  Стационарность. Та система, которая сохраняется именно как данная, несмотря на замены элементов системы другими, является стационарной. Украина остается Украиной несмотря на непрерывную смену поколений. В этом смысле, вопреки мнению Гераклита, и в ту же реку все же можно войти дважды. Требование стационарности обычно предъявляется, например, к научному закону: он должен объяснять более, чем один набор фактов. Нестационарная система не допускает такого "безразличия" к субстрату.
 61
 
  Стабильность. Аналогичным образом можно рассуждать об устойчивости системы относительно возможных перемен в ее структуре. В таком случае любые системы могут быть разделены на классы стабильных и нестабильных. Построение различных гипотез, имеющих одинаковый смысл, но разные способы объяснения одной и той же совокупности данных - случай нестабильной системы. Превращение гипотезы в теорию есть процесс стабилизации.
  Упорядоченность. Иногда полагают, что упорядоченность характеризует любые системы. Определение "системы" как множества упорядоченных элементов встречается настолько часто, что попадает в словари. При этом одни, как И.Пригожин [177], считают, что необходимо объяснять возникновение порядка из хаоса, другие, напротив, полагают порядок более фундаментальным состоянием природы и человеческого знания, чем хаос, и что "система есть одно из названий порядка" [29]. Третьи разделяют точку зрения П.Гольбаха: "В природе не существует порядка и беспорядка. Мы находим порядок во всем том, что сообразно с нашим существом, и беспорядок во всем том, что противостоит ему" [73 ,С. 107]. Более последовательно эта точка зрения была выражена Кантом.
  Однако судить о наличии или отсутствии порядка можно лишь после того, как система задана. Не для всех систем порядок в субстрате существенен. В случае, если без данного порядка система не может существовать (как, например, слово без относительного расположения букв в нем), то она упорядочена. Но совершенно не существенно как именно расположены песчинки в куче песка, которую, наряду с любой другой вещью, можно представить в виде системы, в какой последовательности идут пешеходы в системе "прохожие" и в каком порядке предъявляются предметы, когда мы строим систему по методу случайной выборки. Системы такого типа являются неупорядоченными.
  Можно выявить и иные параметры, если за основание деления принять не упорядоченность, а какие-то ее виды. Например, системы могут быть центрированными или нецентрированными. В центрированной системе имеется некоторый элемент, посредством которого реализуются системообразующие отношения любых других элементов. Нецентрированная система таких "особых" элементов не имеет. Центрированные системы встречаются сравнительно редко. Чаще приходится иметь дело
 62
 
 с какими-либо случаями "частичной" центрированности. Но в гносеологических концепциях, так или иначе опирающихся на протагоровскую идею человека как меры всех вещей, центрированность выражена в чистом виде.
  Системные параметры определяются лишь в уже заданной системе. Если это упустить из виду, могут возникнуть недоразумения. Так, солнечную систему привычно определяют как систему центрированную, но она является таковой лишь в геометрическом смысле, а в физическом - нет, поскольку нельзя пренебречь взаимодействием планет между собой.
  Детерминированность. Структура системы соотносит элементы таким образом, что они с той или иной степенью могут определять или не определять существование друг друга. Для исследователя наличие данного свойства обеспечивает возможность предсказания. Если элементы определяют существование каких-нибудь других элементов, то система детерминирующая. Если же ни один элемент не предопределяет наличие других элементов, то система недетерминирующая. В формально построенной теории найдутся такие элементы, которые позволят определить другие, хотя и не обязательно теория может быть восстановлена в целом. Это - детерминирующая система. Обычный словарь - система недетерминирующая: хотя порядок терминов задан (упорядоченная система), любая из статей, как правило, может быть пропущена.
  Упомянем также параметр регенеративности. Некоторые системы способны восстанавливать себя самостоятельно, другие поддаются внешнему восстановлению, третьи не восстанавливаются вообще. Речь может вестись о восстанавливаемости как элементов, так и структуры. Наглядный пример авторегенеративной системы - ящерица, хвост которой отрастает заново. Религиозная вера - тоже авторегенеративна, во всяком случае, по структуре. Надежда же на внешнюю регенерацию позволяет педагогу заниматься перевоспитанием ребенка.
  По мере надобности другие атрибутивные системные параметры будут вводиться далее. Всего же описаны десятки параметров, а общая их численность счетно-бесконечна (См:[129]). Все они сначала выявлялись эмпирически и сообразовывались с возможностями естественного языка. Сохраняется подозрение, что при формальном дедуктивном выведении могли бы быть получены и иные характеристики.
 63
 
  Разумеется, уже на интуитивном уровне ощущается недостаточность дихотомического деления объема понятия "система". Исключив ошибку несоразмерности при делении, мы расплатились за это неопределенностью одного из каждой пары значений параметров. Например, весьма неопределенным является понятие элементарной неавтономности: оно охватывает и те случаи, когда никакому элементу не присущи свойства системы в целом, и те, когда лишь некоторым из элементов эти свойства могут быть приписаны. Также обстоит дело с элементарной невариативностью, стационарностью, гетерогенностью и др.
  Один из способов уменьшения отмеченной неопределенности состоит в том, что вводятся промежуточные значения параметров и осуществляется переход от дихотомической классификации к трихотомической и к другим видам. Но, во-первых, на этом пути неопределенность может уменьшаться, а не исчезает вовсе. Во-вторых, промежуточные значения могут устанавливаться в разных планах. Говоря, например, о нецентрированных системах, придется различить случаи, когда у систем этого класса либо более одного центра, либо когда некоторые элементы системы могут быть связаны непосредственно, минуя центр.
  В-третьих, не для всякого значения атрибутивного системного параметра выделение промежуточных значений возможно. Свойства бинарных или тернарных отношений между структурой, субстратом и концептом, как и любые другие свойства, могут подразделяться на точечные и линейные [226, С. 101-105]. Но точечные свойства в принципе не имеют промежуточных значений, не характеризуются интенсивностью. Поэтому-то не может быть "частичной расчлененности", "частичной имманентности", "частичной завершенности".
  Некоторые атрибутивные параметры, являясь линейными, не предполагают дихотомического членения объема понятия "система". Это относится, в частности, к параметру целостности. В теории познания, как мы увидим, параметр целостности занимает особое место, и позже мы остановимся на нем специально.
  2.1.5. Реляционные системные параметры. Эти параметры характеризуют отношения любых систем друг к другу по концептам, структурам или субстратам, а также их сочетаниям. Некоторыми этими характеристиками мы пользуемся очень часто, не задумываясь об их системной природе. Говорят, например, о совпадении (тождестве) систем по субстрату или
 64
 
 структуре (изоморфизм). Тогда совпадение, несовпадение, частичное совпадение оказываются значениями данного параметра. В [235, С. 148] приведена сводная схема определения всех возможных двухместных бинарных значений реляционных параметров, определяемых по отношению тождества.
  Аналогичным образом можно поставить вопрос об общесистемных реляционных параметрах, скажем, по таким отношениям, как детерминация, функциональное соответствие или дополнительность. Фактически, прояснением именно такого рода отношений между системами заняты все гносеологические концепции - идет ли речь, как мы увидим, о способах установления истинности, о принципе соответствия теорий или о соизмеримости концептуальных каркасов.
  2.1.6. Проблема адекватности параметрического описания. Поставленному выше вопросу об адекватности метода тоже можно придать системологический вид. Аристотелево требование однородности есть ни что иное, как указание на невозможность соотносить системы с различными концептами. А условие "быть различным по виду" применительно к нашему случаю можно теперь уточнить: адекватный метод описывает хотя и ту же предметную область, что и концепция-объект, но делает это иными средствами. Метод как система должен быть задан в том же смысле, что и система знания, к которой он применяется, но максимально отличаться по субстрату, т.е. по характеру теоретических положений и языку, в котором данное знание выражается.
  К проблеме языка параметрической теории систем (ПТС) мы скоро обратимся. Пока же поставим вопрос о совпадении или несовпадении ПТС с другими системологическими концепциями по объекту: идет ли в них речь все же об одних и тех же системах, или о разных? Иначе говоря, достаточен ли набор параметров в предложенной классификации для решения системологических задач? В литературе упоминаются и другие характеристики систем, которые, тем не менее, выпали из нашего перечня.
  В одной из работ [269], автор которой хорошо знаком с концепциями Берталанфи, Эшби, Клира, Месаровича, помимо принятых и в ПТС классов систем, указаны еще и такие, которые возникают по параметрам гомеостазиса, адаптивности, динамичности, контролируемости. В этой и других работах системы распределяются также по классам открытых и закрытых, целостных и суммативных,
 65
 
 целенаправленных, эквифинальных, с обратной связью, с элементом случайности. У Богданова мы находим системы, способные к конъюгации, ингрессии, равновесию и т.д., и т.д.
  Не снимая вопроса о неполноте приведенного нами перечня параметров ПТС, отметим еще раз, что понятия "системный параметр" и "общесистемный параметр" - не синонимы. Можно обнаружить очень большое (даже бесконечно большое) число систем, обладающих неким параметром, но он тем не менее не будет общесистемным, если с его помощью нельзя характеризовать любые классы систем, в том числе и те, которые согласно К. Боулдингу [38], относятся к "первому уровню", "уровню статической структуры", "уровню основ" - системы типа графической модели атомного ядра, молекулярной формулы, кристаллической решетки, анатомии клетки, картографической характеристики Земли и т.п. В системах этого типа как бы в рафинированном виде есть то, что имеется вообще в любых системах, а именно: статическое сосуществование, соотнесенность, "экзистенциальная относительность" [289]. Без этой изначальной соотнесенности, как будет показано далее, не может быть никакой динамики, никакой вариативности, а без описания систем данного вида невозможно никакое, в обычном смысле понимаемое, теоретическое знание, поскольку именно здесь осуществляется стремление к точности (точечности) описаний.
  Общесистемные параметрические характеристики должны быть достаточно общими, чтобы в первую очередь относиться к системам и такого типа, не должны специфицироваться до такой степени, чтобы их можно было относить только к процессам изменений, взаимозависимостей, целеполагания, взаимодействий. В наших экспликациях параметров встречаются, правда, упоминания о "преобразовании" элемента системой, об "элиминации" элементов, о "присоединении" их к системе и т.п., но речь везде идет не о реально происходящих, а потенциально возможных, мыслимых изменениях.
  2.1.7. Суб- и супер- параметры систем. Как же быть исследователю, если ему все-таки необходимо рассмотреть как раз конкретный процесс изменений или какие-либо свойства системы специфического класса? Чем может в данном случае помочь ПТС?
  В данной ситуации следует перейти к параметрам другого, более низкого, уровня (в [285, С. 47] они были названы
 66
 
 нами "субпараметрами"). Их использование предполагает возможность перехода от ПТС к частным теориям систем. На следующем после общесистемного уровне субпараметр отличается от параметра тем, что позволяет делить на виды уже не любые системы, а те, которые принадлежат к определенному классу, уже выделенному по значению некоторого общесистемного параметра (например, системы, отнесенные к классу элементарных). Логические условия деления - те же самые.
  По мере эскалации ко все более низким уровням описания число специальных параметров должно лавинообразно расти. Поэтому, по-видимому, целесообразно выявлять частные параметрические характеристики только тогда, когда уже сформулирована исследовательская задача. Скажем, если исследователя интересует, к примеру, класс упорядоченных систем, то он может, пользуясь субпараметрическими характеристиками, относить системы к подклассам с узловой и безузловой упорядоченностью, системы с прямой или косвенной упорядоченностью, системы разных типов иерархической упорядоченности и т.п.
  Думается, что к субпараметрическому уровню (по классу вариативных систем) следует относить и деление систем на гомеостатические и негомеостатические, адаптивные и неадаптивные, с обратной связью и без обратной связи, целенаправленные и нецеленаправленные и т.д. При выяснении связи между системными параметрами вполне допустимо, по мере надобности, соотносить частные параметры с общими. На этом пути будут получены некоторые новые параметры ("промежуточного" уровня). Нельзя лишь сравнивать параметры вне одной "вертикали".
  Природа философского знания такова, что обычно адекватным ему оказывается описание с помощью именно общесистемных параметров. Однако могут представлять интерес и субпараметры, например, при описании циклического характера смены типов мировоззрений [287]. В гносеологии существенно указание целенаправленного характера познания, причем целеустремленность обычно понимается как свойство особого класса систем, т.е. как субпараметр [См: 4].
  Не видно никаких препятствий и к получению новых общесистемных свойств в процессе соотнесения системных параметров также на собственном (первом) уровне. Эти "кентавры" в отличие от субпараметров, являются некими суперпараметрами. Редко какой из них может быть непосредственно усмотрен
 67
 
 путем эмпирического наблюдения и выражен привычным словом натурального языка. Но поскольку устойчивые корреляции параметров существуют, это позволяет не только классифицировать системы по данному супер-параметрическому основанию, но и формулировать специфические общесистемные закономерности.
  2.1.8. Общесистемные закономерности. Само по себе системно-параметрическое описание объектов никаких проблем, кроме классификационных, не решает. Не обсуждая сейчас вопроса о сводимости всякой теоретической проблемы к классификационной задаче, отметим, что классификация имеет оперативное значение только тогда, когда удается установить какие-либо устойчивые корреляции таксонов. Такие корреляции выполняют роль закономерностей и позволяют строить предсказания, как это делает, например, периодический закон Менделеева. Таким образом, всякий общесистемный суперпараметр фиксирует какую-либо закономерность ПТС. И наоборот: по каждой из общесистемных закономерностей ПТС может быть установлен суперпараметр.
  Корреляции системных параметров устанавливаются двумя способами - статистическим анализом эмпирически полученных функциональных зависимостей, либо аналитически, путем дедуктивного вывода. Второй путь хорошо реализуем тогда, когда уже имеется эмпирическая база для формулировки теорем, подлежащих доказательству. Начинать приходится со статистической обработки большого количества максимально разнообразных систем и с надежды получить (в простом случае) обобщенное суждение вида: если система обладает таким-то набором значений одних, скажем, бинарных атрибутивных параметров, то у нее с такой-то вероятностью должны иметь место и такие-то значения других.
  В результате компьютерной обработки данных о нескольких тысячах систем (25 серий по 400 систем в каждой), подобранных с соблюдением требований репрезентативности выборки, в ПТС было получено более трех десятков (а общее число корреляций вряд ли является конечной величиной) общесистемных закономерностей, отражающих связи между двадцатью атрибутивными параметрами - См.: [36], [172], [173], [235, С. 180-187]. Приведем - только для того, чтобы дать о них общее представление - несколько закономерностей, связанных, к примеру, с параметром регенеративности. Обратим внимание на то, что все они, в силу своей общности, не безразличны и философским рассуждениям.
 68
 
  * Если система авторегенеративна по субстрату, то она авторегенеративна и по структуре. Социальная система, способная восстанавливать свои институты, автоматически воспроизводит и свои прежние социальные отношения. (Так что марксистский тезис о необходимости слома старой государственной машины не был лишен смысла). Получившее широкую известность понятие парадигмы по Т.Куну как раз и предусматривает, что, оставаясь в рамках научной школы и воспроизводя прежние фундаментальные понятия, исследователи не могут отказаться от привычных способов решения задач. Это сопряжено также и со следующими закономерностями.
  * Системы, не допускающие внешней регенерации, обычно не являются всецелонадежными (вероятность исключений q @ 0,019).
  * Если система обладает свойством авторегенеративности по структуре, то ее структура не является внешнерегенеративной, и наоборот (q @ 0,07). То, что эти две характеристики практически почти никогда не сходятся, имеет большое значение для всех саморазвивающихся систем - от организмов и экосистем до социума и развития человеческого познания. Искусственное воспроизводство норм грамматики языка, согласно этой закономерности, должно вести к утрате способности языка восстанавливаться самостоятельно, язык перестанет быть "живым". Консервация способов познания омертвляет его. Эта закономерность расширяет наши представления о явлении гомеостазиса.
  * Почти всегда (q @ 0,07) система, авторегенеративная по структуре, обладает свойством автономности своих элементов. Это объясняет известный факт: рыночная экономика предполагает, как минимум, экономический федерализм и самостоятельность субъектов экономических отношений. По этой закономерности и наука способна воспроизводить себя до тех пор, пока сохраняют автономность ее отдельные теории и дисциплины. Были, по-видимому, обречены на неудачу различные упрощенно понимаемые редукционистские программы сведения всех или большей части наук к психологии (Д.Юм), физике (в физикализме), логике (в логицизме), социологии (Э.Дюркггейм) и т.д. (Разумеется, "автономность" здесь истолковывается в определенном выше смысле: каждая теория должна быть наукой в том же смысле, что и наука в целом.).
  И так далее.
 69
 
  Конечно, эмпирически выведенные закономерности ПТС обладают всеми недостатками всех эмпирических обобщений. Поэтому в ПТС предпринимаются усилия к проверке их аналитическим способом. Ясно, что здесь важна проблема языка, на котором общесистемные рассуждения могли бы быть выражены и в котором можно было бы строить дедуктивную параметрическую теорию систем. Хотя эта аналитическая задача в целом пока не решена, такой язык создан. Выразительные возможности этой языковой системы, как мы увидим, не исчерпываются задачами лишь системного исследования и должны быть сейчас представлены. Однако это невозможно сделать без прояснения философской категориальной базы данного языка.
  2.1.9. Философско-категориальный базис параметрической теории систем. Как отмечено выше, определение "системы" в параметрической общей теории систем производится с помощью двух троек философских категорий: 1)вещь, отношение и свойство; 2)определенное, неопределенное и произвольное. Далее будет показано: именно то обстоятельство, что ПТС строится как конкретизация философских принципов, относящихся к соотношению этих категорий, дает возможность "обратной связи" - адекватного применения ПТС к анализу каких-то областей философского знания.
  В литературе (не только по философии) встречаются многочисленные и иногда очень тонкие различения понятий вещи, объекта и предмета (См., например: [263, С. 316-326], [295, С. 14-17]). Нередко "вещь" отождествляют с "телом", "отношение" со "связью", приписываются различные степени реальности вещам, свойствам и отношениям относительно друг друга, и т.д.
  В ПТС была принята получившая известность концепция соотношения свойств, отношений и вещей, предложенная Уёмовым еще в 60-х годах [226] и опирающаяся, в свою очередь, на трактовку этих категорий Аристотелем. Суть максимально широкого понимания этих категорий, без которых не обходится никакое структурное описание, сводится к следующему.
  * Категории вещи, свойства и отношения безразличны к природе тех объектов, которые они отображают. Говоря "вещь", "отношение" или "свойство", ничего не сообщают об их материальности, как, впрочем, и об их познаваемости, ценности и т.п. "Вещь", как писал А.Чёрч, просто означает "...нечто, что может быть названо" [291, С. 342]. В этом смысле высказывался и
 70
 
 Хайдеггер, говоря, что слово "вещь" может наполняться метафизическим смыслом совершенно по-разному: "Поскольку слово "вещь" в словоупотреблении европейской метафизики именует все, что вообще и каким бы то ни было образом есть, постольку значение имени существительного "вещь" меняется сообразно истолкованию того, что есть, т.е. сущего" [263, С. 323]. То же относится к "свойствам" и "отношениям".
  * Вещи, следовательно, в отличие от "тел", различимы не пространственно, а качественно. Указывая на одно физическое тело, можно зафиксировать сколько угодно различных вещей. В отличие от номиналистов в логике, мы полагаем, что "Вечерняя звезда" и "Утренняя звезда" вполне могут быть, хотя и не разными звездами (телами), но разными вещами так же, как, например, "философ" и "поэт" применительно к Ницше. С другой стороны, одна вещь может быть обнаружена в разных телах: книга издается миллионным тиражом, "стол" - это совершенно разные столы и т.д. Вещь может найти разные воплощения не только в телах. Такую вещь, как исчисление бесконечно малых, Ньютон и Лейбниц реализовали по-разному.
  * Вещь может быть представлена как совокупность свойств или как совокупность отношений. "Человека" определяют по разным совокупностям признаков или по "совокупности общественных отношений" (Маркс). В цитированном докладе Хайдеггера такая вещь, как "вещь", предстает в виде совокупности интенциональных отношений к ней, обеспечивающих эффект нашего присутствия.
  * Свойство, соответственно, задается или через понятие вещи, или через понятие отношения. Свойство - это вещь которую можно приписать, присоединить к другой вещи так, чтобы эта последняя все же осталась самой собой, той же вещью. Сказав про гипотезу, что она не подтверждена, или что она слишком сложна, или что она гипотеза ad hoc, мы тем самым эту гипотезу еще не меняем на другую.
  * Почти то же самое можно сказать об отношении: оно указывается только через вещи и(или) свойства, и, в свою очередь, допускает рассматривать себя то как вещь, то как свойство. В суждении "Ф.Бэкон не понял Аристотеля" речь идет об отношении, а в предложении "Это непонимание привело его к неадекватной критике своего оппонента" то же отношение рассматривается как вещь, поставленная в отношение к другой вещи.
 71
 Однако, в отличие от свойства, отношение меняет вещь (не обязательно физически - ведь речь идет не о "телах"): будучи установленным, оно образует новую вещь.
  * Вещи, отношения и свойства различаются между собой не абсолютно, а относительно, только по функциям, которые они выполняют относительно друг друга. Функциональный характер этих различий воспринимается как совершенно естественный для натуральных языков, с ним мы постоянно сталкиваемся при переходе от анализа частей речи к анализу членов предложения. Данный вывод из трактовки нашей тройки категорий позволяет отказаться от поисков чего-то "первичного" (либо вещей, либо отношений, либо свойств) в структурных представлениях о чем бы то ни было. Без него не могут быть поняты ни суть системного подхода, основанного на ПТС, ни язык данной теории.
  Что же касается категорий определенного, неопределенного и произвольного, то анализ их использования (См: [126], [235, С. 70-79] в философской (в частности, у Гегеля) и научной литературе позволил заключить, что для системного подхода достаточно самого общего представления о смысле этих понятий, соответствующего прагматике натуральных языков.
  Это значит, что оставляется в стороне гигантский клубок вопросов, выросший вокруг проблемы неопределенности - такие, как соотношение неопределенности с вероятностью, необходимостью и случайностью, неопределенность и полисемия, двусмысленность и строгость рассуждений, неопределенность и нечеткие ("небулярные") множества, роль неопределенности в речевой коммуникации, значение психологической неопределенности, культура как динамика определенности и неопределенности и т.д. (См., в частности: [4], [89], [120], [141], [191] и др.). Неопределенность часто связывают с теоретико-множественными представлениями или с той стороной проблемы детерминации, которые в основаниях ПТС не используются. При определении системы речь шла об определенных, неопределенных и произвольных вещах (отношениях, свойствах), а не множествах. И никакая детерминация не имелась в виду, когда говорилось о "соответствии" структуры своему концепту, а субстрата - структуре.
  * Определенной является та вещь (или свойство, или отношение), которую мы всего лишь зафиксировали и отличаем от любой другой вещи. Смысл употребления этого понятия приблизительно соответствует смыслу использования определенного артикля в
 72
 
 английском и других языках, или указательного местоимения "этот" в русском и "цей" ("оцей") в украинском языках.
  Рассуждая о системах, мы выделяем нечто из универсума, и дальнейшее рассуждение ведется относительно фиксированного предмета (как это делает физик или географ, указывая систему отсчета). Такой системой отсчета для всякой системно представленной вещи является, как мы видели, ее концепт. При этом нет надобности, как это делал Ю.М.Лотман [133], связывать понятие определенности с индивидом, а неопределенности - с родом (универсалией).
  * Неопределенная вещь, соответственно, это та вещь, которая не указана непосредственно, но в выборе которой нас все же что-то ограничивает. В системном представлении, выбирая какую-то из возможных структур, мы ограничены уже принятым концептом (но не "множеством" структур, поскольку никакое множество не задано). Натуральный язык обычно отображает данную ситуацию с помощью неопределенных артиклей или местоимений типа "какой-то", "некоторый", "какой-нибудь" ("якийсь", "який небудь", "деякий" - в украинском).
  * Выбор произвольной (можно сказать "любой", "какой угодно", но часто используют и те слова, обозначающие неопределенность, которые уже приведены) вещи ничем не ограничен. Попав на чужбине в ресторан и обнаружив меню на незнакомом языке, вы можете выбрать один из трех вариантов поведения: ткнуть пальцем в какую-то строку и попросить принести "это", попросить принести "что-то" из перечисленного в меню, выразительно на него указав, либо просто принести вообще "что-нибудь". В последнем случае вы рискуете получить газету вместо обеда, потому что разрешили официанту действовать произвольно. Различия двух видов неопределенности, о которых идет речь, не передаются с помощью кванторов общности и существования в исчислении предикатов (См: [235, С.75]).
  Наконец, отметим, что так же, как категории вещи, отношения и свойства не выражают природы вещей, не делают этого и понятия определенного, неопределенного и произвольного. В качестве определенной или неопределенной вещи может оказаться вещь любой природы. Вместе с тем, вне зависимости от решения постоянно дискутируемого вопроса об объективности неопределенности, сам наш выбор того, что считать определенным, а что нет, по-видимому, имеет не только субъективные основания.
 
 73
 
 2.2. Специфика и выразительные возможности
  языка тернарного описания
  как языка параметрической теории систем
  Я у цього та будь-якого,
  Заради усякого i нiякого.
  Приказка.
  В ходе философствования рано или поздно наступает момент, когда уже хочется издать лишь некий нечленораздельный звук. - Но такой звук служит выражением только в определенной языковой игре, которую в данном случае требуется описать.
  Л.Витгенштейн. Философские исследования, § 261.
  Формальным языком параметрической теории систем принят так называемый язык тернарного описания (ЯТО). Всего было создано четыре варианта данного языка - от ЯТО-1 до ЯТО-4 (См. в последовательности их создания:[229], [238], [235], [234], а также учебник [233, С. 212-247]). Все они использовались в теоретических и прикладных системных исследованиях, включая применение к анализу некоторых гносеологических и методологических проблем, - например: [127], [212], [215], [216], [238], [243] и др. Все варианты имеют одну и ту же исходную категориальную базу и, соответственно, одни и те же философские предпосылки. Однако наибольшими выразительными возможностями обладает ЯТО-4. Он в полной мере позволяет судить о том, насколько успешно ЯТО может передать описанную специфику принимаемых базисных категорий и их соотношение друг с другом. Поскольку используемые философские категории существуют до и независимо от теорий систем, выразительные возможности ЯТО не исчерпываются передачей суждений только о системах. Данный язык применим к выражению и анализу любых рассуждений структурного характера.
  Опишем здесь некоторые характерные особенности построения ЯТО, отличающие его от других формальных языков, лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания дальнейшего текста этой книги.
  * ЯТО, как и натуральный язык, может выполнять функцию языка-объекта, т.е. выражать не только суждения, но и то,
 74
 
  что относится к состоянию референта. Правильно построенная формула ЯТО непосредственно указывает вещь, наличие у нее свойства или отношения, отношения свойств, свойств отношений и т.п. Анализируемой вещью может оказаться и формула самого ЯТО - тогда он приобретает функцию метаязыка. ЯТО, подобно естественному языку, самоприменим.
  * Категории определенного, неопределенного и произвольного выражаются семантически, путем интерпретации правильно построенных формул ЯТО. Элементарным правильно построенным формулам придается следующий смысл:
 t - Определенная вещь;
  a - Неопределенная вещь;
  A - Произвольная вещь.
  Список из t, a и A в последних вариантах ЯТО - это полный список элементарных правильно построенных формул (ППФ). Однако если разные вхождения t в рамках одной формулы указывает один и тот же предмет (ведь он уже зафиксирован), то для a и для A это не обязательно. Если требуется сказать, что речь идет о "той же самой" неопределенной или произвольной вещи, которая уже названа, используют оператор отождествления i -"йота-оператор".
  * Йота-оператор играет роль только метки символов неопределенных или произвольных вещей. Повторное его употребление перед обозначением неопределенных вещей (например: iа ... iа) указывает двустороннее отождествление, а если первый оператор дан в прямом написании, а второй в перевернутом (к примеру: iА ... А), то отождествление проводится лишь в одну сторону - в данном случае от второго употребления к первому (от отождествляемого объекта к тому, с которым отождествляют). Разные отождествляемые вещи в одних и тех же формулах соотносятся йота-операторами одинакового вида - например, двойным - ii, или йота оператором с какой-либо меткой, в частности, с индексом - iх.
  * Поскольку категории вещи, свойства и отношения, как отмечено, различаются лишь функционально, для их выражения не используются специальные символы. Эти различия передаются в ЯТО синтаксически - с помощью "позиционного
 75
 
  принципа", т.е. указанием места, которое они занимают относительно других символов. Отдельно стоящий символ обозначает вещь. Если он заключен в круглые скобки, то символ справа от скобки указывает свойство, а слева - отношение. Примеры чтения таких правильно построенных формул:
  a - "Некоторая (неопределенная) вещь".
  (t)a - "Определенная вещь обладает некоторым свойством".
  а(А ) - "Любая вещь находится в каком-нибудь отношении".
  * ЯТО дает возможность различать суждения и понятия: их аналогом (или, лучше сказать, обобщенным случаем) является то, что выражается с помощью замкнутых ("концептуальных") и открытых ("пропозициональных") формул, причем и те, и другие, чего нет в обычных логических исчислениях, допускают валентную оценку. Не одно и то же думать, что "любая вещь обладает определенным свойством" (это суждение имеет вид (A)t, и оно очевидно ложно), или думать о "любой вещи, обладающей определенным свойством" - [(А)t], что вполне допустимо. Для концептуального замыкания (только для этого) далее в формулах будут использоваться квадратные скобки. Сама по себе замкнутая формула - аналог понятия, но, строго говоря, не выражает "понятия" в традиционном смысле, потому что, предполагая какое-то содержание, она ничего не говорит об объеме того, что ею обозначается.
  Отождествление объектов, замкнутых квадратными скобками, производится с помощью йота-операторов, а вот для отождествления того, что обозначают открытые (пропозициональные) формулы используется другой оператор, называемый джей-оператором (j-оператором). Аналогично йота-оператору он используется в прямом и перевернутом виде в соответствующих случаях.
  * В ЯТО различимы и направления предикации - с помощью прямых и инверсных формул. Можно говорить о том, что "некоторая вещь находится в фиксированном отношении" - t(a), а можно, что "фиксированное отношение реализуется на какой-то вещи" - t(*a). Здесь различны субъекты суждений. Звездочка в формулах указывает на изменение направления предикации. Соответственно, при концептуальном замыкании выразимы несовпадающие по смыслу понятия:
 76
 
  [t(а)] - "некоторая вещь, находящаяся в заданном отношении";
  [t(*a)] - "определенное отношение, реализуемое на некоторой вещи".
  Обратим внимание на то, что концептуальное замыкание позволяет рассматривать свойства и отношения как вещи. Это вполне соответствует изложенной выше их трактовке, согласно которой данные философские категории различаются по функциональному принципу. В последней формуле "определенное отношение, реализуемое на некоторой вещи", есть вещь, которой, в свою очередь, могут быть приписаны свойства и на которой можно установить отношения; она и сама может быть приписана в качестве свойства или приниматься как отношение каких-то вещей, например, таким образом: (a)[t(* a)] - "некоторая вещь обладает определенным свойством, являющимся отношением какой-то вещи". (Поскольку йота-оператор здесь не использован, второе употребление символа а может означать как другую вещь, так и ту же самую).
  * Как и в обычных логических исчислениях, в ЯТО используется фундаментальное отношение импликации, но этот логический функтор имеет в данном языке несколько иной смысл.
  Во избежание недоразумений отметим, что, во-первых, в ЯТО понятия истинности и ложности не предполагаются исходными (об их аналогах, которые определяются в качестве производных, будет сказано, когда в этом возникнет потребность), и импликация не определяется через них. Во-вторых, импликация ЯТО, в отличие от импликации исчисления высказываний и логики предикатов, в одинаковой мере соотносит как открытые (пропозициональные) формулы, так и замкнутые (концептуальные); и те, и другие могут находиться как в антецеденте, так и в консеквенте.
  В-третьих, в ЯТО используется не один вид импликации, а несколько их типов, различающихся по характеру. Чаще всего применяется так называемая нейтральная импликация. Обозначается она стрелкой "®", а читается так: "если есть ..., то имеется и ...". Например, А®а читается: "если дана произвольная вещь, то какая-нибудь вещь тем самым имеется". Но нейтральная импликация служит обобщением для других ее видов, в частности, для конкретной импликации "==>", которая может рассматриваться как модель связки категорического суждения "есть", "является", например: "Пчела - насекомое", "Все банкиры
 77
 
 богаты" и т.п. (Эту импликацию также называют атрибутивной - ведь в ее консеквенте выражается какое-то свойство, присущее антецеденту). Если же консеквент указывает отношение, с которым мы отождествляем антецедент (так, гражданина отождествляют с социальными отношениями, город для туристов - со схемой движения городского транспорта и т.д.), то речь ведется о реляционной импликации, символ которой - ">". Еще одна разновидность - мереологическая импликация, понятие которой охватывает такие отношения, как "содержит", "включает", когда речь идет о соотношении части и целого, элемента и множества, аспекта предмета и его же в целом, и т.п. Всякий раз подразумевается включение чего-то как вещи. Мереологическая импликация обозначается знаком "копытца", т.е. знаком "E".
  Приведем пример более сложной ППФ, в которой также встречаются и другие уже введенные символы: [(iA)t]®(iA*)a. Она должна читаться так: "если есть произвольная вещь, обладающая определенным свойством, то тем самым некоторое свойство приписано той самой вещи".
  В ЯТО используются и другие символы, в частности, запятая, позволяющая нечто перечислять, не предполагая никакого отношения, кроме списочного. Можно, например, составить свободный список, из гвоздя и панихиды просто перечисляя эти предметы. Однако в чеховской фразе "похож, как гвоздь на панихиду" эти предметы уже связаны каким-то отношением. Не задумываясь о характере этой связи, мы можем составить из них уже связный список. В таком случае используется точка между символами. К примеру, формула (t*ia)®(t,ia) означает, что, имея связный список из определенной вещи и некоторой вещи, мы тем самым имеем их свободный список.
  Как было сказано, ЯТО строился с целью формального представления всех значимых в параметрической теории систем суждений, для построения доказательств и дедуктивного выявления общесистемных закономерностей. Работа эта не завершена, но некоторые из отношений между элементами, участвующими в формальном выражении значений системных параметров, в [235, C. 197-198] доказаны как теоремы ЯТО. Для этого, кроме t, a, A, использовались и другие объекты: t', T?, Lt и ряд других. Они не рассматриваются как элементарные правильно построенные формулы - всем им в ЯТО-4 даны
 78
 
 определения через базовые понятия. Обычная интерпретация приведенных трех символов такова:
  t' - неопределенная вещь, отличная от t.
  T? - произвольная вещь, отличная от t.
  Lt - ограниченный объект (читается как "только t").
  В ЯТО-2 штрих и L рассматривались как операторы. В таком случае их можно применять и к другим буквам элементарного алфавита. Но а' - не имеет особого значения (какая-то вещь, отличная от некоторой вещи, все равно является некоторой вещью), а вот, скажем, iа' и в ЯТО-2, и в последующих вариантах языка значение имеет, поскольку некоторая вещь здесь зафикcирована йота-оператором: это - "какая-то вещь, отличная от уже указанной некоторой вещи".
  Встречается также использование фигурных скобок - в тех случаях, когда в правильно построенных формулах требуется избежать двусмысленности. Скажем, очевидно, что формула t,a(A) может быть прочитана двумя способами. Если необходимо это исключить (а это не всегда требуется - иногда и двусмысленности должны находить формальное воплощение), одну из двух возможностей можно представить так: {t,a}(A). Других функций фигурные скобки не выполняют.
  Этого пока достаточно. Первое, что необходимо сделать, - это дать формальное представление приведенных в данном разделе двух определений "системы". Для этого используем обозначения, не являющиеся символами ЯТО, - метасимволы: "=df" - "по определению" и слово натурального языка "Система".
  Атрибутивное определение (Определение 1) примет такой вид:
 (iA)Система =df ([a(* iA)])t (2.1)
  Буквально это и означает, что, согласно определению, любая вещь обладает свойством быть системой, если некоторое отношение этой самой вещи обладает определенным (фиксированным) свойством.
  В словесном определении, таким образом, не осталось никаких нюансов, которые не удалось бы передать формализмом.
  Определение 2 (реляционное) выразимо следующим образом:
 (iA)Система =df t([(iA *)a]) (2.2)
 79
 
  Здесь утверждается: по определению всякая вещь является системой, если какие-то ее свойства реализуют определенное отношение.
  Теперь, в качестве демонстрации выразительных возможностей языка тернарного описания, мы можем строже сформулировать и те требования адекватности системного метода философской проблематике, о которых шла речь выше.
  2.2.1. Формальное представление условий адекватности метода. Разумеется, проблема адекватности не является исключительно проблемой применимости системного метода к анализу философских проблем. И вообще, с проблемой адекватности метода сталкивается отнюдь не только методолог науки. С ней, например, приходится иметь дело всем, кто задумывается о соответствии цели и средств ее достижения, скажем, при установлении пределов необходимой самообороны или при рассмотрении вопроса о применении средств насилия в решении политических, а то и педагогических, задач. Адекватностью перевода озабочен переводчик художественного текста. Многие люди стремятся занять такое место в жизни, которое соответствовало бы их знаниям, способностям или (здесь, увы, не редок случай неадекватности) званиям и регалиям.
  Между тем экспликации термина "адекватный" не кажутся достаточно ясными и отчётливыми. В [257, С.14], например, читаем, что он означает "соответствующий, соразмерный, верный, точный" и что в теории познания им пользуются "для обозначения верного воспроизведения в представлениях, понятиях и суждениях объективных связей и отношений действительности". Аналогичную экспликацию находим в [256, С.13-14]. Получается, что "адекватность" и "истина" по смыслу должны совпадать, а расхожее определение истины (концепция корреспонденции) как "адекватного отображения действительности" страдает логической ошибкой idem per idem.
  Порой в научной и философской литературе можно встретить использование этого слова в качестве синонима и ряда других слов - "релевантности", "ясности", "простоты" и т.п. Нередко "адекватность" трактуется в экстенсиональном ключе - им обозначают такое свойство отношения, которое фиксирует "полноту" отображения определенного множества объектов.
  Такая полисемия становится препятствием в постановке ряда методологических проблем и при рассмотрении общих
 80
 
 гносеологических вопросов. Что, например, означает "адекватность некоторой гипотезы"? Кажется, что из числа перечисленных в качестве синонима "адекватности" в данном случае можно использовать только "релевантность". Разве речь здесь идет об истинности (гипотез может быть несколько и они могут исключать друг друга), о точности гипотетических суждений, об их четкости или простоте? Поэтому желательно придать "адекватности" терминологический характер - определить по возможности более строго, лучше всего формально, отличив ее от близких по смыслу понятий.
  Вернемся к описанным выше условиям адекватности метода, и посмотрим теперь на метод и область его применения как на различные системы.
  Первое аристотелево условие возможности всякого воздействия одной вещи на другую - условие однородности - фактически означает ни что иное, как требование релевантности (англ. relevant - "уместный", "относящийся к делу", "совпадающий по смыслу"), т.е. требование того, чтобы воздействующая вещь и вещь, которая претерпевает воздействие, рассматривались (были представлены, предъявлены) как системы в одном и том же смысле. Нельзя же говорить, допустим, о влиянии одного романа на другой, если первый понимается с точки зрения его содержания, а второй - как продукт полиграфической промышленности. Иначе говоря, концепты этих систем должны непременно совпадать.
  Свойство релевантности вещей (этим понятием часто пользуются физики, лингвисты и др.) может быть определено формально - ведь фактически требуется указать только совпадение концептов систем, заданных на этих вещах. Используем в определении метасимвол "Rel" для обозначения "релевантности" как свойства отношения каких-то вещей. В дефиниенсе содержится указание на представление интересующих нас вещей как систем в атрибутивном смысле (2.1), однако mutatis mutandis можно получить определение и на основе (2.2).
  ([iA(*iiA, iiiA)])Rel =df ([iA(*iiA, iiiA)]){[iA(*iiA * iiiA)] ®
 ® {([а(*iiA)])t * ([a(*iiiA)])t}} (2.3)
  Словесно это определение зазвучит так: "Любое отношение произвольных вещей релевантно тогда, когда их список
 81
 
 обладает таким свойством: при наличии данного отношения мы имеем связный список тех же вещей, представленных как системы в одном и том же смысле (т.е. с одинаковым концептом)". (Некоторые скобки одного и того же уровня здесь и далее - лишь для удобства чтения - выделяются жирным шрифтом).
  Таким образом, необходимым и достаточным условием релевантности гипотез друг другу является совпадение их концептов. В том же смысле к релевантной логике относят те исчисления, которые не приводят к противоречиям со смыслом реальных практических рассуждений, а разные релевантные логики релевантны и друг другу. Можно ли при этом говорить еще и об "адекватности"? Это зависит от выполнения второго условия.
  Второе аристотелево требование - быть "разными по виду" - указывает, применительно к системному представлению, на различие в субстратах. Значит, мы должны выразить, что одна из релевантных вещей должна обладать свойством отличаться от другой: имея iiA и iiiA, мы должны иметь [(iiiA)iiA'], т.е. "вторую вещь, обладающую свойством отличаться от первой".
  Тогда, если рассматриваемая экспликация адекватности в целом верна, то, соединяя два рассмотренных условия, мы можем получить следующее ее определение (трактовка "системы" здесь вновь атрибутивная, но ничто не мешает аналогичным образом получить определение и по реляционному определению. "Ad" - сокращение от "Adaequatus" и обозначает здесь свойство "адекватный"):
  ([iA(*iiA, iiiA)])Аd =df ([iA(*iiA, iiiA)]){[iA(*iiA *
 * iiiA)] ® {([а(*iiA)])t * ([a(*[(iiiA)iiA'])])t}} ............. (2.4)
  Здесь записано следующее: "Любое отношение произвольных вещей является (по определению) адекватным в том случае, если их список обладает таким свойством: наличие этого отношения связного списка этих вещей тем самым означает, что имеется и связный список этих вещей, представленных как системы с одинаковым концептом, но различными субстратами".
  Может возникнуть возражение: Аристотель говорил о возможности "воздействия" вещей друг на друга, а в нашем определении речь идет об адекватности как просто об отношении, не обязательно предполагающем воздействие. Однако возможность
 82
 
 воздействия - еще не само воздействие, тождество по роду и различие по виду не возникают в момент действия.
  И вообще, не видно причин, мешающих распространить суждения Аристотеля на более широкую область. Ведь мы могли бы, например, сверить отсчет времени клепсидрой с показаниями механических часов, полагая адекватность реально существующего отношения этих систем, но не предполагая никакого воздействия. (Можно, конечно, сравнивать и показания двух механических часов, если они чем-то отличаются друг от друга. Но сравнение показаний любых часов с показаниями этих же часов было бы неадекватно так же, как не считается логически адекватным и определение вида idem per idem: при наличии соразмерности подчеркивается именно отсутствие разницы в субстратах).
  Формула (2.4) удобна тем, что делает наглядным следующее: в обеих системах (в интересующем нас случае - в объекте и в методе его исследования) - оставлены без внимания структуры. Их обозначения не снабжены йота-операторами, а это дает возможность думать, что к структуре адекватного метода не предъявляется требований типа изоморфизма, хотя в частном случае это не исключено. Именно такое требование может быть выдвинуто при решении иных гносеологических проблем, например, при ответе на вопрос о том, как соотнести истинность и адекватность.
  Совершенно очевидно, что и релевантность, и адекватность - в том виде, как они нами определены, - могут рассматриваться в качестве значений реляционных системных параметров: про любые системные представления не бессмысленно спросить, релевантны ли они, и адекватны ли они друг другу, либо нет, и, в то же время, вопросы о релевантности и адекватности предполагают явное или неявное, но непременное системное представление объектов.
  Вопрос о корреляции значений данных параметров, особенно адекватности, со значениями других системных параметров (т.е. о соответствующих системных закономерностях) интересен, но не изучен. Ограничимся здесь тем, что с очевидностью следует из определений: движение по линии "релевантность - адекватность - изоморфизм" приближает нас к отождествлению разных систем. Изоморфные системы всегда адекватны друг другу (для гомоморфизма, соответственно, адекватность устанавливается только в одну сторону; это нетрудно было бы выразить формально с помощью прямых и обратных йота-операторов), а адекватные - всегда релевантны.
 83
 
  Но что имеют в виду под степенью релевантности и адекватности? Являются ли, вообще, эти параметры линейными или точечными, т.е. изменяются ли они по интенсивности, как, скажем, свойство длины, или, напротив, не изменяются, как, например, свойство "быть гражданином Украины"?
  Пока речь ведется только о совпадении или несовпадении систем по концептам (вопрос релевантности), никакой интенсивности не предполагается: системы заданы либо в одном и том же смысле, либо в разных. То же относится и к адекватности: релевантные системы обладают либо одинаковыми, либо разными субстратами. И тем не менее мы часто говорим и о степени релевантности, и о большей или меньшей адекватности (средств - цели, перевода - оригиналу, занимаемой должности - квалификации работника, гипотез - друг другу, существующей научной теории - совокупности эмпирических данных, и проч.). Что обычно под этим подразумевается?
  За одинаковым словоупотреблением могут скрываться довольно разные ситуации, непроясненность которых не способствует отчетливости рассуждений и не сулит успеха в научном споре. Иногда, действительно, говорят о "более адекватном" как о "более полном", т.е. сравнивая системы по атрибутивным параметрам частичности и полноты (системообразующее отношение может охватывать лишь некоторые, либо все интересующие исследователя свойства соотносимых вещей; так, гипотеза может охватывать данные лишь частично, некоторая теория систем может быть применима, как мы видели, к анализу только некоторых гносеологических проблем и т.д.), либо по параметрам завершенности и незавершенности (а это другой смысл "полноты", когда выясняется возможность или невозможность присоединения чего-то нового к системе).
  В других случаях под "более адекватным" понимают то, что из двух систем по таким-то причинам предпочтительнее та, что проще, или которая, к примеру, имманентна, т.е. не требует привлечения иных вещей, выводящих за пределы наличных данных (всем памятен спор физиков по поводу "скрытых параметров"), или которая представляет предмет исходя из его собственной природы, т.е. является внутренней системой, и т.д.
  Такие способы утверждения степеней адекватности вполне допустимы, но ситуативны. Зачастую речь ведется о приближении случая адекватности к случаю изоморфизма и, тем самым,
 84
 
 к "истинному" отображению. Абсолютная истина оказалась бы вместе с тем и абсолютной адекватностью. Поскольку упомянутые атрибутивные системные параметры уже определены формально [235, С. 154-175], можно было бы каждое из представлений о степени адекватности получить путем присоединения этих определений к определению адекватного отношения.
  Есть и еще один случай употребления слова "адекватность" в линейном смысле. Сравнивая друг с другом разные системы с одним и тем же концептом, мы замечаем, что даже несмотря на наличие у них одинаковых структуры или субстрата, одна из них может более ясно, отчетливо, выразительно представлять свой концепт, чем другая. Нормативная реклама, требующая немедленно купить зубную пасту, или "вывеска, зовущая в кабак" (Некрасовские строки: "У Клима речь короткая / И ясная, как вывеска,/ Зовущая в кабак"), в большей степени соответствуют замыслу их авторов, чем трактат об опасности кариеса или впечатляющие рассуждения об относительной пользе алкогольных напитков. В этом же смысле говорят о четкости почерка или дикции, об отчетливости изображения (существенно для проблемы распознавания образов), о ясности суждений и т.п.
  В гносеологии Декарта ясность и отчетливость восприятия - важнейшие понятия для обоснования правильного мышления. При этом он, полагая отчетливость частным случаем ясности ("...восприятие может быть ясным, но не отчетливым, но не может быть отчетливым, не будучи тем самым и ясным" [80, С. 445]), кажется, субъективировал эти понятия: в раннем возрасте, писал Декарт, человек не в состоянии воспринимать вещи отчетливо и только со временем приобретает способность к distincte percipio [80, С. 445]. Однако за субъективным восприятием стоят некоторые объективные предпосылки системного характера.
  В [23] был описан линейный общесистемный параметр четкости (синонимы: "ясность", "выразительность", "отчетливость"; здесь мы используем, вслед за Декартом, последний синоним). В статье говорилось о том, что структура может оказаться адекватной своему концепту, а субстрат - своей структуре, в разной степени. Приводились различные примеры, в том числе такие: если взять две пары чисел, допустим, < 2, 1 > и < 387500, 380489 >, то отношение "больше" на первой паре реализуется более четко, чем на второй. Так же и отношение "любит" более отчетливо выразимо на паре <Ромео, Джульетта>,
 85
 
 чем на паре <Каренин, Анна>. Меньшая четкость в данном случае указывает на наличие большего числа отношений, которые обнаруживаются между коррелятами: отношения Ромео и Джульетты - это любовь как бы в чистом виде, а любовь Каренина к Анне затемнена другими чувствами. Мера отчетливости носит количественный характер.

<< Пред.           стр. 2 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу