<< Пред.           стр. 14 (из 26)           След. >>

Список литературы по разделу

 
 Целое, будучи чисто относительным, не может не содержать в себе противоположности; оно не может быть метафизической причиной или зародышем, не будучи следствием, метафизическим произведением; оно не может быть движением, не будучи покоем, который является наименьшим возможным движением [28]. Это сводится к тому, что оно не может быть Целым, не будучи его частями; отсюда и то, что о нем говорят, называя его богом, - что оно проникает всюду, что оно вездесуще, что оно во всем, - истина, к которой относится все, что я устанавливаю о его существовании и от чего я ни в чем не отступаю. Теология видит бога как суть вещей, как иное по природе, чем отдельный человек, отдельное дерево и т.д. Таким я и вижу Целое, и таково оно в действительности.
 
 312
 
 Оно существует посредством своих частей, а его части - посредством его; оно - их действие и их причина, первичное действие и первопричина. Отсюда и то, что говорит апостол Павел, - что мы познаем творца только через творение; и он мог также сказать, что подобно тому, как творение существует только посредством творца, так и творец существует только посредством творения. Очевидно, он существует посредством творения не как существо простое, не как существо, не являющееся причиной, не как бог-не-творец, но как бог-творец, как существо - причина творения, то есть опять-таки и, согласно истинным доводам теологии, два бытия являются одним и тем же, увиденным в двух противоположных аспектах [g], в двух аспектах, из которых один утверждает существование существ, а другой его отрицает.
 
 g Эти два обратных аспекта существования - единственно возможные и существующие обратные; отсюда следует, что в материи существуют только противоположности, только более или менее, но в ней нет никакого отрицания или отсутствия, кроме как для телесных глаз, для чувств, показывающих нам отрицание того или иного предмета там, где мы его не видим. Как я уже сказал, нет никакого тела, которое не было бы более или менее составлено из всех других тел и в свою очередь более или менее не составляло бы их.
 
 
 
 Вопрос XXVI
 Как может творец существовать посредством творения - ведь отец не существует посредством своего сына?
 
 
 Ответ
 Отец как отец существует посредством своего сына; и если его существование как человека предшествует существованию сына, то это потому, что он был человеком, прежде чем стал отцом [h]; но не так обстоит дело с творцом относительно его творения, то есть с Целым относительно его частей.
 
 h To, что сын не зачинает человека в своем отце, есть истина физическая; по метафизической истиной является то, что он зачинает отца в том человеке, который приходится ему отцом. А если смотреть глубже, то сын является причиной того акта, которым его зачал отец, является причиной отцовства своего отца: нет никакого следствия, по поводу которого можно было бы с полным основанием отрицать, что оно есть причина своей причины. В природе нет ничего отрицательного, но, чтобы не чересчур метафизировать, я ограничусь тем, что скажу, что сравнение хромает, так как отец и сын - двое, а творец и творение - одно.
 
 313
 
 
 Целое не имеет и не может иметь существования, предшествующего его частям, потому что оно является только их Целым, потому что оно необходимо является ими, взятыми совместно. Предшествующее существование, какое приписывают создателю пред созданием и какое приписали ему абсурдно, потому что времени не существовало до создателя, который и является временем [29], - это предшествование, говорю я, имело источником некую истину - создателя, рассматриваемого в аспекте не-создателя, Целое в аспекте Всего, о котором я буду говорить вскоре. Эти два аспекта - те, в которых теология признает своего бога-творца и своего бога до творения [i].
 
 i Отблеск первичной истины имеется и должен был иметься в теологической философии, которой нужен был принцип в гораздо большей степени, чем в атеизме, который всегда безумно полагал, что без принципа можно обойтись, и тем самым, не сознавая того, возвращал нас в состояние дикости. Правда, превращать свой принцип в моральное и разумное существо было со стороны этой философии абсурдом, но в нашем состоянии законов абсурд должен примешиваться к истине.
 
 
 Бога видят как причину, не видя его как следствие, только из-за абсурдности, заставляющей нас видеть его физически, заставляющей нас воображать его как физическую причину, отличную от своего следствия, как архитектора, отличного от дома, который он построил, и как создателя; и с этим термином, который может означать лишь бытие-причину, лишь бытие, посредством которого существуют существа, не соединяют никакой продуманной идеи. Бог есть следствие, как он есть причина, и он - то и другое, потому что вследствие своего относительного существования он не может быть одним, не будучи другим; он не был бы причиной - не более, чем что бы то ни было в нем, - если бы он не был следствием. Но так как ему вследствие его существования, которое охватывает все, совершенно невозможно быть следствием чего-либо, кроме его следствий, он по необходимости является их следствием. Именно его существование относительно того, что в нем заключено, делает его причиной и следствием всех причин и всех следствий, всего того, что имеется доступного чувствам; таким образом, все это является лишь им, лишь отношением, лишь сравнением и может дать нам лишь то, что показывает нам всеобщий опыт, - только существа, только относительные истины, только образы, только феномены.
 
 314
 
 Человек везде хочет находить только чувственное [k] и простое, от которого его постоянно отдаляет его состояние законов; это и вызвало трудности, которые всегда мешали ему понять сущность вещей, и вызовут их и сейчас, если теперь, когда они сняты, он не остережется; но просто взятая теологическая философия никогда не признавала в боге ничего чувственного; и я говорю ее правильно изложенным языком. Если бы мне были нужны авторитеты, чтобы доказать это, я бы представил их целыми томами; что касается атеизма - его не смутили эти трудности, он просто обошел их, видя, что они для него неразрешимы. Он рассуждал, не соблаговолив задуматься над ними и даже отрицая существование их объекта.
 
 k О всеобщем бытии можно сказать, что оно чувственное в том смысле, что оно - результат чувственного, но тогда само "чувственное" берется в метафизическом смысле.
 
 
 Но вернемся к моему объекту, продолжая при этом пользоваться языком теологической философии, переданным единственным способом, которым он может быть передан согласно с истиной [l]. Я только что показал основу и явления существования, остается показать его глубинную основу - воспользуюсь этим термином, выражающим суть.
 
 1 Именно с помощью философии теологии я и разрушаю теологию. Таким образом, для того, чтобы отказать мне в признании, теологам пришлось бы расстаться со своей философией; а этого они не могут сделать, не лишив свою теологию базиса. Какие бы усилия они ни прилагали, чтобы увильнуть от меня, я неотвратимо побью их; ибо не может быть речи о том, что является чисто теологическим, раз философия теологии разрушает теологию. Там, где все творит разум, вере приходится умолкнуть.
 
 
 Если о бытии, рассматриваемом относительно существ, рассматриваемом как создатель, как утверждающее их, нельзя сказать ничего, кроме позитивного, кроме абсолютного, как только что было показано, то о нем же, рассматриваемом вне этого отношения, рассматриваемом как не-творец, рассматриваемом как отрицающее их, нельзя сказать ничего, кроме негативного [m].
 
 m По мнению теологов, бог до творения нe отрицал существ, поскольку они входили в его веления; но его веления - абсурд, и слова "до творения" - тоже.
 
 
 315
 
 Отсюда те отрицательные атрибуты - бесконечный, вечный, огромный, неделимый, непроницаемый, единственный и т. п., которыми мы его наделяем, атрибуты, которые всегда являются отрицанием позитивных атрибутов, приложимых к нему как творцу, относящемуся к существам и утверждающему их.
 
 Бытие без отношений есть Все - выражение, отрицающее любое другое бытие, - а не Целое. Отсюда то, что мы говорим о боге (и на это нужно обратить внимание), - что он есть Все, когда мы рассматриваем его безотносительно к нам, как замкнутого в себе; когда же мы говорим, что он наше Все, когда мы рассматриваем его относительно нас, когда мы отделяем себя от него, чтобы рассматривать себя относительно его, эти два противоположных аспекта существования являются причиной различия, существующего в нашем языке, между Всем и всем, между Целым и Всем. Целое означает части, Все их не означает. Одно является отрицанием чувственного, другое - его утверждением.
 
 Самой глубокой аксиомой является то, что все есть Все. Эта аксиома означает Все, означает все, что доступно чувствам, все времена или все существа, взятые в массе, абстрагированные от всякого отношения, означает вечность [n] - точку зрения, при которой больше нет различий между существами, между Всем и частями, а есть лишь одно и то же бытие, негативное ко всякому другому бытию, лишь бесконечность, которая есть Все.
 
 n Вечность понимают негативно, когда определяют ее как то, что не имеет ни начала, ни конца; но ее понимают позитивно, когда говорят о ней, что она есть то, что всегда было, что есть и что всегда будет, и когда говорят о вечности предшествующей и последующей. В нашем языке Бесконечность более решительно негативна, чем вечность, потому что ее смешивают со временем; но никто не позволяет себе говорить "более или менее вечный", равно как нельзя говорить "более или менее бесконечный". Именно в этом причина того, что вечность негативна. Зло, пустота, простота и т. п. были бы отрицанием блага, полноты, сложности и т. п., если бы не говорилось "большее или меньшее зло", "более или менее пустое", "более или менее простое", как говорят "большее пли меньшее благо", "более или менее полное", "более или менее сложное". Зло есть менее блага, пустота - менее полноты, простота - менее сложности, покой - менее движения; и все эти противоположные собирательные общности выражают только относительное бытие, только Целое, которое, как середина, со всех метафизических точек зрения относительно больше есть то, чем другие существа являются относительно - более или менее, - отношение, из которого вытекает физическое отношение между тем или иным существом, поскольку общее не существует без частного. Все существует метафизически, или обобщенно, но только в отношении, потому что в себе нет ни метафизического, ни физического существования. Все, о котором я здесь трактую, есть существование в себе, есть бесконечное, не являющееся ни метафизическим, ни физическим. И если я называю это существование метафизическим, я понимаю под этим метафизическое отрицание позитивного метафизического существования, которое является конечным, которое есть Целое.
 
 316
 
 
 Именно из идеи Всего создали хаос до существования мира и даже создали Ничто до этого существования [o].
 
 o Мир существовал всегда и будет всегда существовать в различных соотношениях. Это - Целое, в котором все более или менее изменяется и которое со-вечно Всему, но в том единственном смысле, что они не могут существовать одно без другого, что они неразделимы, ибо Целое есть время, а Все - вечность. Все становится Целым и Целое - Всем в зависимости от того, рассматривается ли Существование в отношении или безотносительно. Это два противоположных аспекта, в которых голос истины всегда побуждает нас их рассматривать, хотя всегда смутно, о чем свидетельствует отрывок из "Ночей" Юнга [30], который у меня сейчас под рукой: "Владычество Времени, которое началось со Вселенной, проходит - вместе с нею царит лишь одна Вечность. Она была для смертных сном, ныне все есть сон, кроме нее".
 
 
 Ибо Ничто есть Все, как я намерен показать, чтобы завершить очевидность, которую я даю, чтобы не осталось желать ничего большего для полного и целостного познания бытия.
 
 Думали, что Ничто является отрицанием всякого существования; но, раз имеется негативное существование, оно не может быть отрицанием этого существования. Ибо тогда оно было бы отрицанием самого себя, что претит; значит, оно есть лишь отрицание позитивного и чувственного существования. Слово "Ничто" в наших устах действительно не означало и не могло означать ничего, кроме отрицания той или иной доступной чувствам вещи - зерна в полях, винограда на лозах и т. п.; а Все есть равно отрицание позитивного существования (откуда атрибуты бесконечного, отрицающего конечное; вечного, отрицающего время; единственного, отрицающего единичное бытие, существующее посредством самого себя, отрицающего бытие и существа, существующие посредством друг друга, и т.д.); следовательно, Все и Ничто являются одним и тем же. Следовательно, теологическая философия права, утверждая, что существа извлечены из небытия,
 
 317
 
 поскольку они и самый их архетип, которым является бог-творец, или существо-причина, называемое на языке религии логосом, извлечены из бога, который есть Ничто, само небытие, когда он не рассматривается относительно этих существ и рассматривается не как творец, или причина, не как Целое, а как Все; или, если угодно, когда он просто рассматривается в себе самом, или - воспользуюсь освященными терминами - как единственно сущий в своем вечном покое [р]. Смотри предшествующее.
 
 р В теологическом языке есть лишь отблески истины, и если кажется, что я его принимаю буквально, то это лишь постольку, поскольку требуется для моего изложения.
 
 
 Разум может дойти лишь до доказательства существования Ничто, до доказательства негативного существования включительно, а дальше разуму идти невозможно, так как в самом этом существовании получается противоречие, состоящее в том, что оно утверждает позитивное существование, или чувственное, одновременно отрицая его. Ибо неоспоримо, что бесконечное отрицает и одновременно утверждает конечное, что Все отрицает и одновременно утверждает Целое и его части. Отсюда следует, что все три существования - метафизическое, физическое и в себе - входят одно в другое и являются идентичными; что существование и есть эти три существования, которые всегда признавались, хотя никогда не были познаны.
 
 Но все же как сегодня переварить, что бог есть Ничто, само небытие? Чтобы понять это до конца, необходимо помнить, что под словом "бог" я подразумеваю лишь бытие в себе, абстрагированное от всякого творения [q], и многократно возвращаться к неопровержимому определению, данному мною понятию "Ничто", и к равно неопровержимому доказательству того, что это определение подходит не к Целому, но ко Всему, которое во всем отлично от Целого [r].
 
 
 q Я постоянно продолжаю пользоваться, насколько это возможно, тоном теологии, чтобы лучше преодолевать атеизм теологией, а теологию - ею самою.
 
 r Целое и Все суть два обобщающих собирательных понятия предельного обобщения: одно - позитивное, другое - негативное, которые лучше всего и предельно просто выражают два противоположных аспекта существования. Если Целое позитивно, если оно утверждает существа и если Все негативно если оно их отрицает, то это потому, что принято говорить "части Целого", а не "части Всего".
 
 
 318
 
 Точно так же, чтобы переварить, что бог и материя едины, материю следует рассматривать с позитивной метафизической точки зрения, с которой я ее представил, и хорошенько втолковать себе, что лишь вследствие нашего невежества мы до сего времени заключали от частного к общему и даже от одной природы к другой природе, выводя из того, что в материи кажется, из ее видимости, как земля и грязь, к материи - реальному бытию, которое есть в противоположность тому, что кажется, и чей атрибут реального полностью приложим лишь к ней, являясь, следственно, лишь атрибутом отношения [s].
 
 s Еще раз: это отношение имеет место лишь посредством того или иного существа, лишь посредством физического существования, ибо, абстрагируясь от этого чисто относительного существования, мы получаем только негативное существование, только массу существ, только бытие без oтношения, или единственное, только бытие в себе и посредством себя, только независимое бытие, единственное, которое может им быть.
 
 
 То бытие, которое я называю Целым, есть существование, или, если угодно, относительная метафизическая истина, которой подходят все атрибуты, выражающие полное совершенство с любой метафизической точки зрения; такое совершенство не может принадлежать ничему, кроме Целого, являющегося завершением частей. Это существование - единственно плодотворное, единственно приложимое к вещам мира сего в силу того, что оно относится к ним, а другое нет. Отсюда великая связь с создателем, устанавливаемая везде нашим культом, и отсюда, как и из всего, что я говорил и мог бы сказать, еще, триумф теологической философии над атеизмом.
 
 Из этого единственно плодотворного существования вытекают общие законы природы, из которых в свою очередь необходимо вытекают те или иные частные или физические законы. Лишь углубленным и последовательным познанием этого существования можно получить решение тысяч до сего времени неразрешимых для людей вопросов, которые без конца вновь встают перед ними из-за непонимания метафизической точности и незнания того, что она нигде в природе не находится, в том, что доступно чувствам, что более или менее.
 
 319
 
 Что касается огромных трудностей, имевших объектом бога, отличного от материи, касавшихся творения, начала, первопричины, первого зародыша существ [t], добра и зла и т. п., то они полностью разрешены, и атеисты не могут больше попрекать теистов бесконечным богом, находящимся вне материи, богом-создателем иной природы, чем его создание, на которое он воздействует, богом, творящим во времени и не знающим времени, богом-творцом добра, не творящим зла и встречающим в творце зла начало, борющееся с ним, и т. п.
 
 
 t Ни у одного вида не было своего первого зародыша, но у всех видов в их множестве был один общий зародыш - вот что мы хотели сказать, говоря, что все виды равно ведут свое общее начало от бога - творца всех вещей.
 
 
 
 Вопрос XXVII
 В чем причина существования частей и Целого?
 
 
 Ответ
 В том, что Все ила Ничто, которое только и может быть познано вместо этих двух существований, которые, взятые обособленно, оно отрицает, является этими двумя существованиями, взятыми совместно, как я показал.
 
 Эти два существования дают Существование в связи или без связи в зависимости от того, различают ли их одно от другого или нет. Если их различают - их два; если же их не различают - остается лишь единственное Существование, только бесконечность, отрицающая всякое существование, кроме своего. Все есть Все, и этим все сказано [u].
 
 u В Целом есть все, и все есть во Всем; все в Целом отличается от Всего, а все во Всем от Всего не отличается.
 
 
 
 Вопрос XXVIII
 В чем причина Существования в связи и без связи, позитивного и негативного, в чем причина существования Целого и Всего?
 
 
 Ответ
 В том, что разуму противно, чтобы этих двух существований не было, причем при исчезновении одного другое с необходимостью занимает его место [х], и потому, что по-
 
 х Там, где не рассматривается конечное, с необходимостью встает бесконечное. У основ философии нет иных объектов, кроме конечного и бесконечного.
 
 
 320
 
 нятие о Ничто, которое одно способно вызвать вопрос, прилагается к одному из этих двух существований, то есть к существованию без связи с Всем, которое есть Ничто, само небытие, являясь отрицанием существования в связи, существования чувственного, существования Целого.
 
 Существование в связи имеет причину в существовании без связи, в существовании Ничто, которое его одновременно отрицает и утверждает [у], и это существование в свою очередь имеет причиной существование в связи, ибо причина "нет" заключена в "да", как причина "да" в "нет", то есть причина бесконечного в конечном, причина конечного в бесконечном.
 
 у Существование в связи, или Целое, имеет причиной также и существование его частей.
 
 
 Вопрос XXIX
 В чем причина того, что есть что-то? В чем причина существования? [z]
 
 z Оба предшествовавших вопроса вели к этому: человек, который их задал, был склонен постоянно спрашивать: "В чем причина существования?" [32]
 
 
 
 Ответ
 Причина в том, что Ничто есть нечто, в том, что оно - существование, в том, что оно - Все.
 
 Неясная идея о Ничто побудила поставить эти вопросы, которые эта уясненная идея должна навеки отвергнуть; всегда считалось, что этой идеи нет: школа [31] считает аксиомой, что никакого представления о Ничто не существует. Но нам недоставало не этой идеи, не этого представления, а ее уяснения; и доказательство этого, если на это угодно обратить внимание, в том, что можно было задать и вопрос: "В чем причина того, что Ничто не существует?", или - что равно - "В чем причина существования?", и прийти к тому, чтобы стать нигилистом (Rien-iste), идеалистом, имматериалистом. К этому вело рассмотрение существования доступного чувствам, представляющего только образы, только феномены существования, в котором не усматривалось бы ничего, что было бы в себе, что существовало бы независимым существованием, ни даже было бы реальным, позитивным, абсолютным, поскольку те относительные атрибуты, которыми оно является, существуют в нем лишь более или менее [у].
 
 y Метафизическая и вечная, или, если угодно, единая и единственная, Истина, которую я устанавливаю, - Истина настолько, что противопоставить ей нечего. Изложение ее столь коротко и столь доступно для душ, свободных от предубеждений, что отцы смогут очень легко передавать ее своим детям при состоянии нравов. А сегодня, когда абсурдное держит нас в состоянии законов, к состоянию нравов только эта истина сможет нас привести. Но каких еще трудов будет стоить убедиться в том, что нечто, простое, как грамматика, и есть желанная и столь искомая Истина! О ней всегда говорили, что она явится нагой, что всякие украшения ей чужды; предоставляю другим судить, не доказал ли я, что утверждать это было правильно. Геометры могут приложить мой способ изложения к своей элементарной науке, как я приложил его к теологической философии; но они не смогут приложить его к бесконечности, так как она есть отрицание всякого счета.
 
 
 321
 
 
 Вопрос XXX
 Идеи-матери, которые вы только что выявили, своей новизной придают философии совершенно новый облик; отныне существование познано под обоими его основными существующими аспектами, из которых один отрицает и одновременно утверждает другой. До сего времени в философии, служащей базисом теологии, они были лишь подмечены. После того, как эти идеи-матери изложены, остается увидеть создателя, или причину, как моральное существо, чтобы увидеть его фундаментально - во всех отношениях таким, как религия учит нас о нем. Можете ли вы доказать его с этой точки зрения, чем окончательно сразили бы атеистов? [а]
 
 а Не только я этого не могу, по эта точка зрения абсурдна, в чем после всего предшествующего сомневаться невозможно. И все же я отвечу, не объясняясь насчет этого, а так, как будто это какой-то теолог-философ захотел припереть атеистов к стенке. Более ясно я выскажусь в ответе, который последует за этим.
 
 
 Ответ
 Здесь, по мнению самой религии, разума недостаточно, и приходится прибегать к Откровению [b]. Если атеистам претит обращение к нему, если они продолжают не желать бога, им придется доказывать позитивными доказательствами, что бытие, что метафизическое начало не может быть моральным существом и что это существо, не будучи моральным, является тем не менее базисом морали, потому что моральное в таком случае было бы только физическим, а все физическое с необходимостью имеет базисом метафизическое, являющееся основой, тогда как физическое - лишь его проявление.
 
 b Теология исходит из философии и является чистой теологией, чистой химерой, когда ставит на бога морального и разумного. И все же именно на этой химере основаны нравы всех наций, и среди прочих - наций, живущих в общественном состоянии.
 
 322
 
 Если моральное, как они думают, является лишь физическим [с], то это физическое столь своеобразно, что требует специального рассмотрения его базиса, то есть должно быть каким-то специально и тщательно извлеченным следствием метафизического начала [d]. Они, может быть, скажут, что моральное кажется нам отличным от физического и даже иной природы лишь вследствие безумия нашей морали и что, если бы наша мораль была разумной, мы не отличали бы ее от физической [е].
 
 Но тогда нужно, чтобы они не отделывались от состояния естественного морального закона, и им придется найти базис этого состояния в чисто метафизическом [f]. Если они с этим справятся, им еще придется доказать, что эта совершенная мораль может существовать и что только одно наше невежество является препятствием ее существованию [g]; ибо без этого наша мораль существовала бы всегда со своим метафизическим и моральным базисом, которым является бог, и все их усилия остались бы лишь такими, какими являются сегодня, - бесполезными и вредными.
 
 с Они правы, думая так; но эта правота у них не углублена.
 
 d Я, конечно, не премину специально и тщательно увлечь это следствие.
 
 е Нет ничего более истинного, чем то, что я заставляю атеистов высказать: наша мораль, или общественное состояние, своим крайним безумием настолько выходит за пределы обычного хода вещей, оно так чудовищно отличается от того, чем должно быть, что оно всегда противится тому, чтобы мы воображали, будто в нем нет ничего, кроме физического, будто все наши добродетели и все наши пороки являются лишь следствием того способа, каким наше ложное общественное состояние показывает пружины нашей машины.
 
 f Состояние нравов имеет метафизический базис в Целом, а базис состояния законов - в существе, абсурдно рассматриваемом как моральное и разумное.
 
 g Это то, что я докажу в дальнейшем.
 
 
 
 323
 
 
 Несомненно, я завожу их далеко и закапываюсь в глубину, в какую они никогда не предполагали, что их можно заставить закопаться, но им пора наконец воздвигать, если они намерены разрушать; я вызываю их всех, сколько их есть, это сделать, но выполняя условия, которые я им выставляю и к которым теперь сводится вся трудность [h]. Доведя разум до того предела, до какого только он может дойти, я вывел их на путь, наиболее способный привести их к их разрушительной цели. Их дело теперь - могут ли они на этом пути найти какие-нибудь доводы против состояния законов. Если они этого не могут, пусть знают, что у этого состояния есть сила, с которой они ничего не могут поделать, и перо должно выпасть у них из рук, да так, что им никогда не поднять его.
 
 h Я выдвигаю здесь эти условия лишь для того, чтобы показать, что мне придется их выполнить.
 
 
 Их атеизм будет посрамлен, когда и для гораздо более просвещенного атеизма [33], чем их атеизм, выяснится невозможность выполнения условия, которое я им поставил (чтобы им было позволено разрушать), потому что они увидят, что их атеизма недостаточно. Со всей очевидностью выявится необходимость божеских законов - к построению можно прийти только при их посредстве. Их невежественный и беспринципный атеизм не имеет и тени основания претендовать на уничтожение божеских законов и ставить себя на их место. При этом предположении сам атеизм посрамлял бы атеизм; и если это делаю я, то для того лишь, чтобы показать атеистам, сколь мало продуман их атеизм и как они не правы, афишируя его [i].
 
 i Просвещенный атеизм далеко не опасен, он - все, что люди могут желать наиболее выгодного; так как. преодолевая их невежество относительно сути вещей и показывая им моральную истину и возможность ее осуществления, он может сделать их навеки такими же счастливыми, как они были несчастны. Счастье, состоящее в беспрепятственном пользовании земными благами, может осуществиться на земле только посредством основанного хотя бы в общих чертах состояния нравов, и только просвещенный атеизм может привести к этому состоянию. Но что это, скажут, - уж не атеист ли это борется с атеистами? А я еще не высказал против них ни слова, которое не было бы последовательно выведено из моего атеизма. Но как плохо подходит ненавистное звание атеиста тому, кто уничтожает от теизма только моральное и, показывая метафизику теизма, выводит из нее истинную мораль и уничтожает моральное зло в его источнике!
 
 
 324
 
 Пойдем дальше и спросим их, сможет ли этот просвещенный атеизм - предположим, что он теперь найден и провозглашен, - со всей очевидностью уничтожить состояние законов; это состояние столь повсеместно и столь прочно утверждено на земном шаре, который мы населяем, что они, несомненно, не решатся ответить утвердительно [k]. Пусть же они рассудят отсюда, как непоколебимо это состояние, и пусть исходят из этого суждения, чтобы хорошо убедиться в тщете, в ничтожности и одновременно в опасности их усилий.
 
 k Провозглашенная метафизическая и моральная очевидность превратит состояние законов в состояние нравов; чтобы утверждать, что она не справилась бы с этим, нужно было бы, чтобы она была провозглашена, не вызвав такого превращения. Но она ведь не была провозглашена.
 
 
 Теперь, когда они не могут более отказываться признать всеобщее существование как бытие, как начало, им придется признать его позитивным и негативным, таким, как нас учит теологическая философия, и признать, что эта философия, дающая нравам принцип, без которого они не могут обойтись, много выше их философии, отрицающей этот принцип, даже если допустить, что теология ошибается насчет того принципа, который она выставляет [l].
 
 l Это не только возможно, но и действительно так.
 
 
 В соответствии со своей способностью понимания, которая у них не отличается от моей, хотя и менее развита ими, чем мной, они пишут, что теперь они знают всю его ценность, что следуют тому, что я им открыл, и, чем больше они увидят последствий, вытекающих для них из метафизического принципа [m], тем больше они поймут, что были неправы, решаясь выступить и высказаться против религии, не зная этого принципа и его отрицания, не зная даже истинного морального принципа. Они считают неразумным, чтобы мы придерживались религии; пусть они рассудят, обосновано ли это. И пусть они судят об этом, даже в том случае, если сегодня, после раскрытия истины, ложность религии доказана [n].
 
 m Из негативного существования, из существования в себе, пли из бесконечного, ничего не вытекает; таким образом, после того, как это однажды доказано, о нем сказано все. Я покажу подробнее, чем делал это раньше, следствия, вытекающие из метафизического принципа.
 
 n Если религия всегда могла устоять, несмотря на все удары, наносимые ей, то ото потому, что Истина еще не нанесла ей своего удара.
 
 
 325
 
 Я сделал для религии, которую я люблю, все, что мог сделать для нее, доказывая необходимость ее существования в нашем состоянии законов, доказывая, что за ее абсурдное и полное неурядиц существование следует винить не ее, но состояние человеческих законов, которое по необходимости требует ее поддержки. Этим я посрамляю ее противников и показываю все ее преимущества перед ними. И если я в то же время борюсь с нею, так же как и со строем человеческих законов, то меня к этому побуждают Истина и человечность [o], современная философская гордыня и зло, которое они вызывают. Мы живем в век полупросвещения, когда особенно важно преодолеть наше невежество. Революция, которую может вызвать Истина, открытая людям, сможет отвратить ту, которая угрожает нам, и это будет великое благо, отвращающее великое зло. Эта счастливая революция не может прийти сразу; но провозглашенная и переходящая от одного к другому Истина приведет к ней умы и не даст им желать иной.
 
 o Преимущества изъявления Истины менее очевидны ныне живущим людям, чем их потомкам. Отсюда, к несчастью, ныне живущие люди проявляют меньше заинтересованности в этом изъявлении, чем их потомки. Но какое значение для очевидности имеет этот недостаток заинтересованности? Он может только несколько задержать ее поступательное движение.
 
 
 Сколько повседневных бедствий всякого рода вызывает наше несчастное состояние законов! Даже средства их исцеления, которые постоянно стремятся противопоставить им, сами являются злом. Не будем же отбрасывать единственное подлинно целебное средство, имеющееся против них. Но напрасно некоторые хотели бы отбросить его из-за ложной мысли, что они от него что-то потеряют. Очевидность высказалась и будет продолжать высказываться.
 
 Покров, который я, как кажется, накинул на нее в предшествующих ответах, будет снят в следующих.
 
 326
 
 
 Вопрос XXXI
 Метафизический принцип, который вы установили, - насколько я его сейчас понимаю, - очевидно, не может быть моральным?
 
 
 Ответ
 Благодаря тому, что я установил столь очевидно, что метафизический принцип не может быть чем-нибудь физическим, а моральное, которым является наше ложное общественное состояние, может быть только физическим, я ограничусь в качестве ответа несколькими соображениями по этому поводу.
 
 Люди - вследствие состояния законов, одарившего их добродетелями и пороками и той чрезмерной разумностью, которая создала у них самое высокое и одновременно самое ложное представление о них самих, - люди, говорю я, сотворили бога и дьявола, благой и злой принцип из обоих принципов, или метафизических противоположностей, из добра и зла в общем, то есть из крайнего "более" и крайнего "менее", метафизических крайностей, которые являются лишь одним и тем же, которые дают лишь принцип, являющийся их срединой, относительное существование которой я доказал.
 
 Тем самым они построили эти два принципа по своему моральному подобию, придав одному все свои добродетели в превосходной степени, а другому - все свои пороки; таким образом, Целое приобрело из-за них моральность, противную его природе, как и их разумность, которую они также придали ему. Это действительно претит, так как, не впадая в абсурд, нельзя сказать об этом бытии, что оно есть метафизическое благо и зло, из которого проистекают физические добро и зло, частью которых являются моральные; что оно ни добродетельно, ни порочно, хотя оно и является первичным принципом наших физических поступков, называемых добродетелями и пороками, как и всего, что в нем существует.
 
 Именно из той моральности, которую люди наделили метафизический принцип, или Целое, и родились все религии. А так как эта моральность абсурдна, то, следовательно, все религии стремятся к абсурду [р]. Но как люди
 
 р Отсюда косвенное доказательство в пользу состояния нравов против состояния законов; но кроме этого косвенного доказательства, которое является чувственным доказательством, так же как и доказательство невзгод состояния законов, есть еще прямое интеллектуальное доказательство, к которому я подойду и которое читать бегло не следует.
 
 327
 
 впали в эту ошибку? Дело в том, что они не могли не впасть в нее, поскольку в обществе для них существовала лишь возможность состояния нравов или состояния божеских и человеческих законов и прийти к первому состоянию они могли только через второе [q]. Оказавшись в первом состоянии, куда, бесспорно, войдут подлинные моральные добродетели, человек не будет знать ни добродетелей, ни пороков; следовательно, ему не будет нужен ни бог, ни дьявол.
 
 q Задают себе вопрос, как это люди могли впасть в тот или иной абсурд; но следствием существования религии и было, что они не могли не впадать в него.
 
 
 В невежественном человеке при состоянии законов все способствовало тому, чтобы заставить его вообразить моральные разумные существа, богов и дьяволов доступными чувствам существами, которые чувствам недоступны; и кроме его состояния законов больше всего способствовало этому плохо усвоенное понятие о двух началах или о Целом, понятие, с которым он связал доступные чувству идеи, в частности физические и моральные идеи, свойственные ему в обществе и при состоянии человеческих законов [r]. Точно так же вследствие своего состояния законов и вследствие своего плохо понятого ощущения метафизического существования, которое не умирает, которое во всем и везде и которое есть более или менее добра, - менее, которое называют злом, - он наделил себя душой, отличной от его тела, моральной и бессмертной душой, что непрестанно побивается в этой жизни обоими началами. Механизм его тела со своей стороны способствовал этому; и причина этого в том, что после размышлений о своей разумности, о своей мысли, о своих ощущениях и т. п. у него не хватило здравого смысла сказать себе то, что так просто, а именно что все это он, все это скрытые пружины его машины [34], единой и непре-
 
 r Человек придал свое внутренне-физическое обоим началам, наделив их своей моральностью и своей разумностью, и придал им сверх того свое внешне-физическое, изображая их и воображая в человеческом образе, заставив их воплотиться.
 
 
 328
 
 станно составляемой другими телами [s], что ему нечего было познавать, кроме того, что он испытывал, кроме того ощущения, которое у него было, и что, следовательно, все его разыскания в этом направлении были лишены всяческого разумного основания.
 
 s Идея и ощущение, которые у нас есть от тел, не что иное, как то, что создает нас из этих тел, как то, что из них воздействует на нас.
 
 
 
 Вопрос XXXII
 Каким образом моральная истина, или состояние нравов, вытекает из Истины, или - что равно - из метафизического начала?
 
 
 Ответ
 Целое, или относительное, существование, которое и есть метафизическое начало, является одновременно и равно максимумом и минимумом порядка, гармонии, блага, единства, равенства и совершенства в любом метафизическом отношении; именно поэтому и можно сказать, что оно является обоими началами. Но быть равно максимумом и минимумом означает не быть ни более ни менее одним, чем другим, быть единством обеих крайностей, единством, которое является их срединой [t]. Значит, Целое и есть метафизическая середина или, если угодно, точка, центр и т. п. Значит, оно совершенство во всех метафизических отношениях, ибо из единства максимума или минимума совершенства может проистечь, как я и сказал, только совершенство.
 
 t Именно о Целом можно сказать то, что говорят о боге, - что один он равен себе.
 
 
 В Целом все стремится к совершенству Целого, все стремится быть Целым, или - что равно - наслаждаться всем возможным, стремится привести его к себе, сконцентрировать его в себе; к этому в основном стремятся все существа, взятые раздельно, и всякий раз, когда говорили о нашем стремлении к богу, именно это и хотели высказать. Ибо, повторяю еще раз, что такое бог, взятый и рассматриваемый как начало, если не Целое, которое, безусловно, есть завершение, или метафизическое совершенство, физических частей, которое является их интеллектуальным агрегатом [u].
 
 u Пусть не теряют из виду то, что я доказал, - что разуму противно, чтобы материя, чтобы общность материальных частей могла обладать иным существованием, кроме существования интеллектуального.
 
 
 329
 
 Мы всегда выводили мораль для людей из нашего устремления к богу; это делалось бы осмысленно, если бы вместо того, чтобы придавать моральность этому существу, вместо того, чтобы создавать его по нашему моральному и даже физическому подобию, его рассматривали бы только как всеобщее относительное бытие, только как являющееся Целым, к совершенству которого более или менее прямыми путями стремится каждое существо [v].
 
 v Наше стремление всегда совершенно по существу, но не таково по форме, то есть по отношению к общему и к нашему благу.
 
 
 Чтобы хорошо видеть то моральное отношение, которое каждое животное в обществе должно иметь с подобными себе, необходимо увидеть это отношение в начале каждого отношения - в Целом, к совершенству которого стремится каждое существо, посредством частных существ, и в первую очередь посредством тех, которые больше всего близки ему, как существа его породы. Но так как Целое есть существо единое, в совершенство каждого животного в обществе входит иметь как можно больше отношения и возможного единения с себе подобными, чтобы быть в моральном тем, чем Целое является в метафизическом. Отсюда, прилагая этот принцип к людям, к которым он особенно приложим, сегодня, когда общественное состояние основано на ложных принципах, следует, что они должны вносить в это общество, которое их объединяет, все, что может для них сделать из этого общества живой образ Целого, чувственный образ интеллектуального общения, метафизического образа; я понимаю под этим все, что в смысле общественного состояния не оставит желать ничего лучшего.
 
 Vis unita fit fortior [35] - именно посредством этого принципа, источник которого в единстве, в метафизическом союзе, и должно существовать любое разумное общественное состояние; а если оно не таково, оно должно стать им. Следовательно, люди должны наконец подумать
 
 330
 
 о том, чтобы стать едиными в моральной мощи, если они хотят иметь (находясь вместе друг подле друга), против видов и стихий, которые могут им вредить или в которых они могут нуждаться, столько же силы, сколько им недостает теперь.
 
 Каждый человек, так же как и любое другое физическое существо, есть более или менее центр, более или менее середина и всегда стремится все привести к себе, стать центром, серединой всего, стать Целым. Но это стремление может сделать его совершенно счастливым и прочно стоящим в общественном состоянии, лишь поскольку оно не является препятствием такого же стремления ему подобных, лишь поскольку оно будет объединять его с ними, чтобы составить из его частного стремления и из их стремлений одно общее стремление, такое, какое в основном свойственно природе, чтобы и направленность этих стремлений была одинаковой, а не столь различной, какой она является при наших нравах. Тогда его стремления будут сильны стремлениями его ближних, а не будут постоянно встречать препятствий и ослабляться ими, как всегда происходит в нашем несчастном состоянии законов.
 
 К своему счастью следует стремиться через счастье других, если мы хотим, чтобы другие стремились к своему через наше. Такие люди, как правило, наименее любимы, если не те, которые самым непосредственным образом думают о себе, которые меньше всего заботятся о себе подобных, которые в свою очередь любят их тем меньше, чем больше они любят самих себя, чем больше они личностны [а]; или, чтобы передать суть метафизическим стилем, стилем, который мы сделали мистическим стилем, людям, которые больше всего выпадают из всеобщей системы, системы, в которой видно отношение Целого к его частям, абсолютно равное отношению его частей к нему. Об этих людях, об этих бичах человеческого рода и частных сообществ, здесь можно сказать, что для
 

<< Пред.           стр. 14 (из 26)           След. >>

Список литературы по разделу