<< Пред. стр. 18 (из 26) След. >>
Список литературы по разделу
Г-н P.
Мир метафизический чисто идеален или интеллектуален.
Д. Д.
Совершенно верно; но он таков, исходя из первоидеи, которая есть он сам, есть существование, одинаковое как во всех существах, так и в нас, есть интеллект, созданный для того, чтобы быть развиваемым посредством разумения, посредством приобретаемых идей. Судя по тому, как г-н Р. трактует мир метафизический, он признает Целое лишь смеха ради.
Г-н Р.
Отрицательное существование есть отрицание существования, не-существование, не-бытие...
Д. Д.
Как! Отрицательное существование, которое есть просто существование, является отрицанием существования? Должно быть, г-н Р. разумеет, что оно есть отрицание существования, чувственно воспринимаемого, или по меньшей мере это то, что мы желали бы дать ему уразуметь. Уразумел ли он это наконец и уразумел так, чтобы к этому не приходилось более возвращаться? Признаюсь, что возвращаться уж не хотелось бы...
Г-н Р.
Д. Д. сам говорит в своем третьем тезисе: Целое универсальное, единое бытие, единое начало, единая метафизическая истина, дает ключ к моральной истине. Не значит ли это тем самым признать бесполезность и даже небытие Всего или Ничто?
Д. Д.
Нет, г-н Р., не значит, и за доказательством этого разрешите вас отослать к моему труду, если вы его когда-либо перечитаете, а пока что - к ответу, который маркиз де В. просил скопировать. Знайте все же, что если постижение Целого дает посредством того, что оно устанавливает, моральную истину, то постижение это есть и постижение Всего, по-вашему ни на что не пригодное, и что оно дается также путем разрушения основ ложной мо-
388
рали, путем уничтожения представления о боге, каким мы его вообразили. По нашим взглядам и нашим дурно раскрытым представлениям о существовании, вам хорошо известно, что при абсурде, в какой мы ввержены, истина вынуждена черпать свою силу не только из того, что она устанавливает, но также из того, что она разрушает и что Все сообща с Целым разрушает. Оно устанавливает лишь свое собственное существование, существование бесконечности, вечности, безмерности ввиду того, что оно безотносительно. Но, устанавливая, оно вместе с тем разрушает или, если угодно, очищает созданные нами о нем представления. А моральная истина нуждалась в том, чтобы представления были очищены и чтобы ей больше не противопоставляли божество.
Г-н Р.
Универсальное целое, единственное бытие, единственная метафизическая истина дает истину моральную. Я полагаю, что этим и следует ограничиться. Идти дальше - значит ухищряться напрасно и всуе - вот мое последнее слово.
Д. Д.
Мне было бы очень прискорбно этим ограничиться: вот тогда у г-на Р. были бы основания рекомендовать мне - как он это делает, хотя и признавая мои истины, как метафизическую, так и моральную, - прежде всего отрешиться от убеждения в том, что мною открыта истина. Однако по поводу этого совета, показавшегося столь непонятным и маркизу де В., и мне, я должен сказать, что не вижу в возражениях г-на Р. ничего объясняющего нам, как мы его о том просили, почему он этот совет дает. Еще раз прошу его нам это объяснить, равно как и его утверждение, будто моя моральная истина не совсем нова.
Г-н Р.
Д. Д. отсылает меня к доказательству существования Ничто - я ничего подобного не нашел.
Д. Д.
А тем не менее г-н Р. прочитал мое сочинение и все мои дальнейшие ответы. И тем не менее г-н Р. признает существование Целого, неизменно влекущее за собою
389
существование Всего, подобно тому как доказательство существования Всего влечет за собою доказательство существования Целого. Оправдание для него одно: он признает существование Целого, не разобравшись хорошенько в том, что он признает.
Г-н Р.
Что до меня, то, чем больше я размышляю, тем менее я расположен признать существование не-существования, или несуществование существования, - тут явно ощутимое противоречие.
Д. Д.
Не требуется и размышления, чтобы не признавать подобную бессмыслицу, и если г-н Р. именно таким образом представляет себе отрицательное существование, то меня нимало не удивляет, что он его не приемлет.
Г-н Р.
Существование Всего, то есть Ничто, подобно горе без долины.
Д. Д.
Вот уж неожиданное уподобление Всего чувственно воспринимаемому предмету! Но гора необходимо существует в силу долины, а долина - в силу горы, тогда как Все, существующее в силу себя самого, не есть гора.
Г-н Р.
Впрочем, заблуждение Д. Д., если он заблуждается, я считаю ошибкой метафизика весьма глубокого.
Д. Д.
Как! С моей стороны заблуждение установить существование в себе, существование бесконечного, единственного, Всего, установить его способом столь же простым, как и новым? О, г-н Р., подумали ли вы о том, что говорите?
Г-н Р.
Согласиться с тем, что Целое, рассматриваемое вне отношения к его частям, есть противоречие, - значит согласиться с тем, что Все есть противоречие.
390
Д. Д.
Это было бы справедливо, если бы Целое, рассматриваемое вне отношения к его частям, оставалось тем же, что оно есть, будучи рассматриваемо по отношению к ним; но это несправедливо, раз Целое становится Всем, а это-то именно я и говорю. Все не есть противоречие, но оно является таким с точки зрения Целого, так как оно его утверждает, его отрицая, будучи его отрицательным противоположным...
В этом месте своего письма г-н Р. пытается отказаться от сказанного им по поводу того, будто отрицательное существование является крайним напряжением ума, привыкшего питаться лишенными реальности ухищрениями. Но, судя по тому, как он отказывается, лучше бы ему просто высказать осуждение. Вот доказательство, вот точные слова самого г-на Р.: "Абстракция о Целом, рассматриваемом вне отношения к его частям и становящемся тогда Всем, из положительного существования становящемся существованием отрицательным, - абстракция эта, говорю я, заставила Д. Д. допустить еще великое множество других абстракций, вытекающих из нее и составляющих его рассуждение о Ничто, а не из его метафизической и моральной истины. Его ум, привыкший питаться лишенными реальности ухищрениями..." Но ведь эта абстракция нимало не заставила меня признать и множество других абстракций, раз она и мое рассуждение о Ничто суть в точности одно и то же, ведь из этой абстракции никакой другой абстракции не вытекает. Таким образом, г-н Р. неудачно отказывается от слов, в которых мы у него потребовали отчета.
Г-н Р.
Д. Д. привык питаться подобными абстракциями, рассматривать их как истины, тогда как они суть лишь отсутствие истин или истины отсутствия. Существование Ничто, или бытия без бытия, существования без существования, существования отрицательного, есть крайнее усилие, проистекающее из подобного обыкновения, - вот что я хотел сказать.
391
Д. Д.
Надобно полагать, что г-н Р. считает Д. Д. совсем безумным, если думает, что тот допускает существование бытия без бытия, существование без существования. Но хорош, должно быть, и он, если после всего, что было сказано, чтобы разубедить его в том, будто это не-существование и есть отрицательное существование Д. Д., и будто Все или Ничто (которое есть просто бытие) есть не-бытие, - если он после всего этого продолжает так думать. До тех пор, покуда он станет упорствовать в этой мысли, он будет прав, говоря, что Истипа, или отрицательное существование Д. Д., есть лишь отсутствие истины.
Г-н Р.
Рассуждение Д. Д. бесплодно или неплодотворно только потому, что оно всецело противоречиво, что оно - противоречие.
Д. Д.
Маркиз де В. на это возразил так хорошо, что я ограничусь здесь лишь тем, что скажу: мое рассуждение о Ничто подтверждает аксиому "ex nihilo nihil fit" [52]. Но зачем же устанавливать Ничто? Да затем, что Ничто существует и что требовалось доказать его существование для того, чтобы дать полное представление о существовании, чтобы не оставить педосказанным ничего относительно сущности вещей, чтобы ознакомить с бесконечным, с вечным, о котором мы не в меньшей мере имеем представление, чем о конечном, о времени. Ничто, будучи существом безотносительным, неплодотворно, но, как оно ни неплодотворно, оно есть Все. И как не познать Все, хотя, впрочем, все сказано, когда сказано Все.
Г-н Р.
Истина изолированная, несомненно, представляет собой только противо-истину, только лишенное реальности ухищрение.
Д. Д.
Истина отрицательная, несомненно, не представляет собой изолированной истины, раз она неотделима от истины положительной. Впрочем, я согласен с тем, что она - лишенное реальности ухищрение, если только к ней применимо название ухищрения, раз она вместо того, чтобы быть реальной, является отрицанием реальной, или положительной истины.
392
Г-н Р.
Вот упорный человек! - скажете вы, господин маркиз. Но чем больше я вдумываюсь, тем меньше я допускаю, чтобы я когда-либо мог признать отрицательное существование как бытие существующее, a parte rei, - для меня это остается возмутительной несообразностью.
Д. Д.
Вы, стало быть, решительно не хотите - раз вы можете сказать "да", не говоря "нет", - чтобы "нет" было в равной мере и "да", чтобы существование Ничто было зависимо от другого существования вплоть до невозможности существования одного без другого? Очень жаль, ибо иначе вам не труднее было бы признать существование отрицательное, чем положительное, и оба они в одинаковой мере представлялись бы вам существующими a parte rei. Кстати, по поводу этого a parte вы должны припомнить, что я его не отличаю от другого a parte - от a parte mentis, причем mens я разумею не в смысле лично моего ума или вашего, а в смысле ума общего всем существам, представляющего собой все то, что строго общо им всем и что я у человека называю разумом, интеллектом, чувствами согласованности и гармонии. Вы, вероятно, помните и соглашаетесь со мной в том, что оба a parte - одно и то же, раз вы признаете мою метафизическую истину, в которой Целое является a parte rei. Но тут я вынужден остановиться: быть может, вы и не соглашаетесь... Если я в этом усомнился, то потому, что не знаю, что мне думать: то вы эту истину признаете такой, какой я ее устанавливаю, то есть существующей реально, а немного погодя вы видите в ней лишь созданное мною бытие. Как же мне прикажете с вами рассуждать, когда ваши противоречия повергают меня в смятение? Признаете вы эту истину существующей a parte rei - да или нет? Если да, то почему же вы отказываете в таком же a parte истине отрицательной, раз действительно немыслимо, чтобы "да" и "нет", обе истины, являющиеся одной и той же истиной в двух противоположных аспектах, могли существовать одна без другой?
393
Если вы этого не признаете - дело другое, тогда нам с вами надобно начинать с самого начала, точно нами еще ничего не пройдено, и вам придется отступать, покуда вы не признаете, что вы со мной не согласны ни в чем. Вам оно, конечно, нелегко будет после всех ваших признаний, но правда превыше всего...
Познав как следует Целое, вы не могли в равной мере и не признать Всего. И как только я увидел, что вы оспариваете Все, я не колеблясь должен был подумать, что вы признаете Целое, не совсем разобравшись в этом. Но возвратимся к вопросу о parte rei и о различении между существованием положительным и отрицательным. Разве возможно с разумным основанием отказываться составить себе представления, притом различные представления, о Целом и Всем, которые, несомненно, два бытия и два бытия различных?
Что ж, сударь (вы вынуждаете меня возвратиться с вами к азбуке моего рассуждения), неужели столь непреодолимо трудно для такого человека, как вы, сказать себе то, что настолько ясно и само по себе, и на основании моего сочинения, - мне просто совестно вам напоминать: что существа физические, или частные, необходимо суммируются; что сумма их необходимо является суммой универсальной; что универсальная сумма необходимо иной природы, чем то или другое входящее в ее состав частное существо; что все частные существа необходимо она же, подобно тому как она со всеми частями необходимо эквивалентна их Целому, будучи Целым всех этих частей; что сумма эта - Целое, когда она рассматривается раздельно от ее частей, причем и сумма, и части рассматриваются в отношении; что она - Все, когда подобное различение не проводится, когда и она, и ее части рассматриваются как составляющие одно и то же бытие, как бытие единственное, отрицающее всякое иное бытие, бытие, о котором можно лишь отрицать все то, что утверждается по поводу единого бытия; что бытие это утверждает, что упомянутая сумма неотделима от себя самой, рассматриваемой в аспекте Целого; что, следовательно, она утверждает последний аспект тем самым, что является его отрицательным противоположным, тем самым, что она его отрицает; что "нет", или бесконечное, необходимо утверждает "да", или конечное, тем самым, что отрицает его? Бесконечное необходимо влечет за собою представление о конечном, отрицая его, - это-то я и называю утверждением конечного со стороны бесконечного. Но ведь г-н Р. отрицает существование бесконечного... О portentosa negatio! [53]
394
Сочинение мое должно было полностью доказать вам существование такой суммы, очерк которой я вам сейчас набросал. Я доказал вам ее существование как истинными (и единственно истинными) представлениями, какие я связываю с общими собирательными положительными и отрицательными терминами, так и моими выводами, которые все применимы к универсальному опыту. Я доказал вам существование этой суммы как применением познаний о ней ко всем доселе смутно принятым представлениям о боге, о материи, о существовании, так и разъяснением всех явлений не той или иной вещи, а универсальности всех вещей, а также и противоречиями, в которые (как я показываю) неизбежно впадаешь, как только пытаешься отрицать существование названной суммы или утверждать, что нам не дано ее познать. И тем не менее сумма эта все еще остается для вас бытием, созданным мною, порожденным в моем представлении, но не существующим a parte rei, по крайней мере что касается отрицательного его аспекта, против которого вы особенно ополчаетесь. Что же мне сказать вам? И в какие рассуждения можем мы с вами входить?
Перестанем рассуждать, говорите вы маркизу де В. Но это то же, что сказать ему: перестаньте для меня существовать. Ведь он свел меня с вами только в надежде встретить в авторе книги "О природе" любителя рассуждений.
Г-н Р.
Вы весьма искусно играете, господин маркиз, словами Ничто и всеотрицатель, вы добиваетесь того, чтобы мое "всеотрицание" стало верой в Ничто, но вам это покуда еще не удалось. Перед тем, как заставить меня уверовать в Ничто, надобно еще немало потрудиться над обработкой ума, верующего ни во что, чтобы передать его в ум, верующий в Ничто или во Все.
395
Д. Д.
Не так уж все здесь сводится к игре словами, г-н Р., ибо вы согласитесь, что, если нам когда-либо удастся убедить вас в существовании Ничто, вам тем самым будет доказано, что всеотрицание есть вера в это существование, а никак не ваш отказ признать какую-либо из существовавших доселе доктрин. Подобный отказ в признании, правда, свидетельствует о том, что вы не верите ни во что из того, что составляет содержание этих доктрин, но такое неверие никогда не сможет сойти за то, о чем здесь идет речь. В случае отказа от прежних верований вы можете сказать, что вы не верите больше ни во что, но не говорите этого перед тем, как уверовать, ибо это значило бы сказать, что вы не верите больше в то, во что не верили никогда, да никогда и верить не могли, не познав его; и вы сами согласитесь, что такого рода речи не приличествуют философу, привыкшему ставить точки над "и".
Но, однако принимая ваше заявление в нашем смысле - ум ваш не верит ни во что, вы все еще стоите на том же, несмотря на весь наш спор. Ну а то, в чем вы как будто со мной соглашались? Я, правда, так и думал, что вы мою метафизическую истину признавали только для виду, и я не сомневаюсь больше, что она в ваших глазах является лишь бытием, созданным мною, созданным моим частным умом...
Да окажут, однако, настоящие возражения, убедив вас, что вы заблуждаетесь, некоторое влияние на ваш ум, и да заставят они его меньше склоняться к своему всеотрицанию и с некоторым вниманием отнестись к значимости моего понятия небытия.
Письмо маркиза де В. г-ну Р.
Расплывчатый ответ, данный вами, дорогой г-н Р., на последние попытки Д. Д., побудили меня вновь взяться за основы вашей с ним переписки (переписанной им с целью поместить ее в конце его сочинения) и перечитать ее от начала до конца.
Признаюсь, что я, как и Д. Д., и аббат И. [54], и весьма просвещенный автор прилагаемого письма, не постигаю, каким образом вы могли до сих пор устоять против приводимых им доказательств в пользу признания отрицательного существования, а стало быть, и полной и цельной истинности его рассуждения.
396
С вашей стороны (простите, что я это вам говорю) я усматриваю только слова, которым он непрестанно противопоставляет вещи. Вы непрестанно вынуждаете его повторять вам то, что говорилось уже и чего вы якобы не можете уразуметь. Вы отрицаете, и только отрицаете, не приводя соображений более сильного порядка, чем, например: "Я могу сказать "да", не говоря "нет"" или "Все есть гора без долины", "изолированная истина", "возмутительное противоречие, ни к чему не приводящее".
Мне представляется, что вы не можете пройти с ним ни шагу, не споткнувшись; он вас подымает, но вы продолжаете спотыкаться. Ваши ошибки, которые он вас заставляет ощупать рукой и увидеть глазом, должны бы вам доказать, что вы не умеете извлечь пользы ни из них, ни из выводов из них, ни против вас, ни за него, исправляющего их. Вы доходите даже до того, что отрицаете в одном месте то, что признаете в другом, до того, что признаете реальность Целого, а затем говорите, что оно существо, измышленное Д. Д., что оно не существует a parte rei. Если это называется рассуждать, да еще с человеком, с вами рассуждающим, то я, признаюсь, перестаю что бы то ни было понимать...
Сильнейшее ваше заблуждение, по-видимому долго вас ослеплявшее, - это то, что вам казалось, будто отрицательное существование есть не-бытие, или отрицание всякого существования. Но вы должны наконец после всех разъяснений Д. Д. согласиться с тем, что по началам своим отрицательное существование есть лишь отрицание существования чувственно воспринимаемого, или относительного. А раз вы с этим должны согласиться и ваше заблуждение по столь существенному поводу рассеяно - как же вы можете ограничиваться тем, что вместо ответа вы легкомысленно и, быть может, даже иронически пишете мне, что вы не обращены, но, что, быть может, когда несколько зим убелят вашу голову сединой, вы сможете возвыситься до столь величественных рассуждений?
Думаете ли вы решительно - да или нет? - что отрицательное существование Д. Д. является отрицанием всякого существования? Если вы продолжаете так думать, то как это возможно после его ответов по этому вопросу, бесспорно исчерпывающих его? Если же вы этого больше не думаете, как можете вы об этом умолчать и оставить все по-прежнему, тогда как весь ваш спор от этого совершенно видоизменяется? Мне кажется, что вы должны
397
либо сознаться в вашем заблуждении по этому основному вопросу и глубже вдуматься в рассуждения Д. Д., либо, если вы с ним не соглашаетесь, доказать, что вы имеете основания не соглашаться. Вот чего я от вас ожидал, ожидал с тем большей надеждой, что вам известно, насколько я этим вопросом интересуюсь. Ожидал я от вас также доказательства, что истину положительную и истину моральную, и прямо и косвенно из нее вытекающую, вы признали с полным разумением и что напрасно Д. Д. отрицал за вами такое полное сознание на том основании, что вы не признаете истину отрицательную. Но и этого я не дождался...
Судите же, как я должен был быть ошеломлен, читая ваши ответы, видя, что вы решили попросту бросить нас с Д. Д. - вы, выдавший себя нам за искреннего почитателя истины, вы, который по всему должны понимать, насколько мы близко принимаем к сердцу этот вопрос и как желаем выслушать от вас удовлетворительное объяснение вашего упорства, если только для него может найтись удовлетворительное объяснение.
Ваш образ действий с тех пор, как вы вступили с нами в спор, до того невообразим, что я предпочитаю в настоящий момент о нем забыть и помнить лишь о чувствах, с которыми всегда к вам относился.
Передаю перо Д. Д., который желает со своей стороны написать вам несколько строк.
Берусь за перо, сударь, для того, чтобы возразить на следующие слова из переданного мне вашего предшествующего письма к маркизу де В.: "Главнейший аргумент Д. Д. представляется мне лишь паралогизмом, когда он меня серьезно спрашивает, может ли положительное существовать без отрицательного, может ли бытие существовать без не-бытия. С таким же успехом он мог бы спросить меня - могу ли я быть живым, не будучи мертвым?"
Я вас, сударь, не спрашивал, может ли бытие быть без не-бытия, потому что, на мой взгляд, не-бытие есть абсурд, бессмыслица, противоречие. Спрашивал я вас только о том, может ли бытие положительное существовать без отрицательного, без бытия, его отрицающего. Бытие же это, повторяю еще раз, не есть не-бытие, раз оно есть бытие единственное, бытие в себе,
398
просто бытие и раз оно не бытие, им отрицаемое, потому, что оно в таком случае отрицало бы само себя; оно отрицает только бытие чувственное, так как это последнее - чисто относительное. Вот в чем ваша постоянная ошибка, как вам только что заметил маркиз де В., и эта-то ошибка больше всего и невообразима после всего, что мы сделали, чтобы ее вам разъяснить.
Если бы вы меня прочитали и уразумели, вы увидели бы, что в применении к предмету, о котором идет речь, всякое сравнение чувственного порядка совершенно абсурдно. Вы увидели бы, что из него следует, что в смерти нет отрицания жизни, а в жизни нет отрицания смерти; а следовательно, вы и не сказали бы, что я с таким же успехом мог бы вас спросить, можете ли вы быть живы, не будучи мертвым. Есть одно лишь бытие отрицательное - это Все, и искать в Целом материала для сравнения с ним - значит желать сравнивать несравнимое.
Имею честь приветствовать вас.
Ответ г-на Р. маркизу де В.
Милостивый государь,
я тем сильнее огорчен, что вы недовольны мною, что искренне желал бы удовлетворить вас во всех отношениях и что не было бы для меня большего удовольствия, чем если бы я мог преуспеть в этом. Я, очевидно, не могу уразуметь систему Д. Д.; ваши последние письма - ваше и его - убеждают меня в этом больше, чем когда-либо. Я не постигаю его отрицательное существование. Бытие отрицательное есть отрицание бытия положительного, между тем последнее не может существовать без первого, иначе говоря, без отрицания самого себя. Вот чего я не постигаю. Но у меня достаточно высокое мнение о метафизических познаниях Д. Д., как равно и о ваших, чтобы желать полного ознакомления с его рассуждениями и уповать на то, что, когда занятия мои сократятся, я окажусь в состоянии подробнее изучить систему, быть может, даже под непосредственным руководством учителя. Интерес, проявляемый вами к этому вопросу, а также интерес к истине (они в моих глазах нераздельны) заставят меня скорее приблизить этот момент, столь для меня приятный, как бы отдален он ни был.
Ответ маркиза де В. г-ну Р.
Согласитесь, дорогой г-н Р., что ответ ваш на мое последнее послание вовсе не ответ. Таким образом, я прихожу к убеждению (благодаря уловкам, к которым вы прибегли, чтобы меня в этом разубедить), что предмет нашего спора вас нисколько не интересует и что нам с Д. Д. не остается ничего иного, как прекратить его. На этом решении мы и останавливаемся [28*].
28* Желаю, чтобы решение это оказалось бесповоротным, ибо пусть читатель сам судит, что за философ этот господин Р.
Копия письма [29*], полученного мною из Парижа в то время, когда я полагал, что мне не придется больше заниматься г-ном Р.
29* Привожу эту копию для того, чтобы читатель узнал, с карим человеком мы с маркизом, не подозревая того, имели дело.
Вы доставили мне живейшее удовольствие, сообщив мне вести о здоровье милого маркиза. Я уже целый век не имел о нем никаких сведений и очень был этим встревожен: я полагал, что все общество О рассеялось, что вы - в Монт [55], маркиз - в походе, а толстяк аббат - во власти философического бреда и заблуждений собственного воображения. Не могу вам сказать, до какой степени я был восхищен последним письмом г-на де В. Робине, который, как подобает человеку с его именем, повел себя с нами, как бесцветный говорун [56]. По поводу этого господина у меня как раз недавно был любопытнейший разговор с одним литератором, который долгое время прожил с ним, основательно знает его и насквозь видит все его интриги и проделки. Я ему рассказал обо всей нашей переписке. Он нисколько не удивился той роли, какую господин этот разыграл в этом деле, и узнал его поведение, остающееся себе верным и постоянным во всякого рода делах. Он уверен, что (как вы подозревали и нередко высказывали) Р. вашего рассуждения не прочитал, а если и читал, то ровно настолько, сколько требовалось, чтобы нахвататься терминов для беседы с вами, и уж во всяком случае ничего не разобрал.
400
Мой литератор описал мне его как пти-метра от философии, влюбленного в свою внешность, составившего себе жаргон остроумца и дамского угодника на предмет пленения дам обоего пола. Он - великий делец по части рукописных сочинений, которые он обменивает, перекраивает и отдает в печать своему типографскому обществу. Имеются сильные подозрения относительно того, что не он автор трактата "О природе", по поводу которого он претерпел частые нападки, а отвечать на них не мог. Он чрезвычайно скрытен, недобросовестен, опасен вследствие извилистости путей, избираемых им для достижения его целей. Он мелочен и заботится о множестве крохотных подробностей, недостойных ума основательного и сильного. Ни за одно его писание нельзя поручиться, как за сочиненное действительно им самим. Вся работа сводится к подчистке, подкраске и разукрашиванию рукописей, раздаваемых им по сходной цене, на вес и на меру, подручным, которые берутся выуживать разные места из крупных трудов. А теперь нам угрожают семь толстых томов энциклопедических добавлений, заказанных им по столько-то за статью писателям, подобным нашему милому аббату, - последний, говорят, в настоящее время занят пачкотней бумаги для него. О бедная публика, как над тобой издеваются!
Я больше не удивляюсь тому, что философ подобного закала не дерзнул показаться в О, чтобы лицом к лицу сразиться с вами. Дело было для него чересчур рискованное. Он понял, какой опасности подвергает свою репутацию, на которую достаточно дунуть, чтобы она рассеялась как дым. Хвалю его за осторожность, побуждавшую его сначала отказываться от дуэли с пером в руках. Он хорошо бы сделал, если бы при ней оставался и не дал себя вовлечь в бой, в котором не проявил ничего, кроме хитрости, неловкости и недобросовестности. А теперь он может выпутаться из положения только мало-помалу, с теми ужимками, которые называются вежливостью, и избегая ответов по существу.
Скажу, что вам повезло, если он не воспользовался временем, пока ваша работа находилась у него в руках, чтобы по своему обыкновению дать ее списать; этого-то вам и приходится опасаться, если только недостаток понимания не удержал его от подобного намерения [30*].
30* Вот, действительно, чего я имею все основания опасаться. Ничего бы этого не было, знай я г-на Робине до того, как завязать с ним переписку. Моим первым движением по получении приведенного письма было - бросить в огонь все письма; но мое внимание обратили на то, что из них возможно почерпнуть полезные разъяснения, да и, кроме того, самые опасения мои требуют того, чтобы все, что касается сношений г-на Робине со мною, было известно.
401
Переписка с аббатом И., метафизиком Энциклопедии
Начну с передаваемого почти слово в слово собеседования между маркизой де В. [57], аббатом И. п мною, происходившего 7 октября 1772 года вечером. Нужно заметить, что маркизе де В., совмещающей с большим природным и просвещенным умом редкую способность схватывать и понимать, давно уже прожужжали уши нашими с аббатом спорами и она до известной степени была уже в курсе дела.
На следующий день после собеседования аббат публично прочел излагаемое ниже и признал его точно и верно переданным.
Собеседование между маркизой де В., аббатом И. и Д. Д.
Маркиза. Итак, невозможно, чтобы вы опять схватились между собою?
Д. Д. Да с какой стати мне нарушать данное мною обещание!
Мне никак не вбить в голову аббата, как я ни старался это сделать, что в конечном счете, пожалуй, и возможно допустить, что мое рассуждение верно, - а надо же, чтобы он эту возможность признал.
Аббат И. Никогда не признаю.
Д. Д. Поэтому и выходит, что вы постоянно думаете, как бы меня разбить, и никогда не подумаете, как бы уразуметь.
Аббат И. Как же бы я мог вас разбивать, не разумея вас?
Маркиза. Часто встречаются люди, разумеющие по-своему, а не так, как следует разуметь. Но что бы ни говорил Д. Д., я не думаю, чтобы вы принадлежали к числу таких людей.
Аббат И. Вы совершенно правы, маркиза, способность понимания у человека, всю свою жизнь занимавшегося метафизикой, не должна подлежать сомнению.
402
Маркиза. Само собою разумеется, и, если бы мне когда-либо пришла фантазия завести себе метафизика, я бы к вам и обратилась.
Аббат И. Это большая для меня честь, маркиза. Но метафизику свою я строю отнюдь не на сумме всех существ, как то делает Д. Д.
Д. Д. Сумма эта никогда доселе не рассматривалась ни в себе, ни в отношении к существам в частности, а между тем ее одну, уважаемый аббат, и следовало рассматривать для обретения истины.
Автор "Системы природы" и тысяча других авторов говорят, что природа вообще есть великое целое [58], являющееся результатом соединения различных веществ, различных их комбинаций, а также разнообразных движений, наблюдаемых нами во Вселенной. Но что такое это великое целое? Что оно такое в себе и по отношению к составляющим его существам? Одной ли оно природы с ними, взятыми раздельно, или иной? Об этом никем из них не сказано ничего, об этом никто из них даже не помыслил сказать что-либо или задуматься, не сделал этого и никто из тех, кто им возражал...
Я размышлял над тем, над чем они не размышляли; я сказал то, чего они не говорили. Отсюда проистекала вся истинная и неведомая доселе суть - вот чем моя философия разнится от всякой иной.
Аббат И. Все это не доказывает ничего.
Д. Д. Все это - факты, которые я вам отнюдь не выдаю за доказательства, и мне сдается, что тут вам изменяет ваша логика. Кстати, о логике: вы постоянно говорите, что я в логике силен, что логика в моем сочинении великолепна, но, на ваш взгляд, основной мой принцип ложен. Из этого я делаю вывод, что вам ни одно слово во всем моем труде не должно представляться правильным, ибо если основной принцип его ложен, а все выводится силою моей логики из этого принципа, то и все в моем труде поневоле должно быть ложным. Тем не менее, по вашему собственному признанию, там встречается много истин, с которыми вы соглашаетесь.
Аббат И. Я не без ограничений и оговорок признаю вашу силу в логике. Так, например, ваша мораль, или моральная истина, вовсе не вытекает из вашей метафизической истины, откуда вы ее выводите, не подводя под нее никакого другого основания.
403
Маркиза. Мне очень нравится, что вы нападаете на логику Д. Д., - тем больше чести для вашей логики.
Д. Д. Аббату необходимо было напасть, чтобы самому выпутаться: моя аргументация припирала его к стенке. Но как-никак - вот моя логика от меня и уплыла - приходится с этим примириться, раз моя моральная истина не вытекает из метафизической. Ах вы, аббат-предатель! Неужели стоит признавать за человеком логические способности, чтобы затем так немилосердно ему в них отказать? И неужели вы меня уразумели или хотя бы прочитали, раз вы говорите, что я под мою истину моральную подвожу одну только положительную основу - мой метафизический принцип? Неужели от вас ускользнуло, что у нее есть и другая основа - отрицательная, или, вернее говоря, косвенная, в виде того разрушения, какому эта основа подвергает состояние законов - состояние, за которое вы держитесь так цепко и наперекор очевидности?
Маркиза. Смелее, аббат! Он начинает сердиться, а это доказывает, что он неправ.
Аббат И. Вы читали "Систему природы", сударыня. Что ж! Возражения, приводимые Д. Д. против автора этой системы, те же самые, какие следует приводить и против Д. Д., и я не хотел бы побивать его каким-либо иным оружием.
Д. Д. Но ведь я за автором этой "Системы" не признаю никакого основного принципа, а вы сами говорите, что у меня таковой есть.
Аббат И. Иметь ложный основной принцип равносильно тому, чтобы не иметь его вовсе.
Маркиза. Так ли это, господин аббат? Мне это внове! Я бы этого не подумала! А что, если бы, по несчастью, и бог, и религия оказались ложным основанием, - тогда у людей не осталось бы основы ни в боге, ни в религии?
Аббат И. Это возражение я приведу против себя в сочинении, над которым я работаю, и там я на него и отвечу.
<< Пред. стр. 18 (из 26) След. >>
Список литературы по разделу