<< Пред.           стр. 4 (из 6)           След. >>

Список литературы по разделу

  Напомним, что мы принимаем идею Д.Н. Узнадзе о том, что установка формируется на основе "встречи" потребности и ситуации удовлетворения потребности. Проанализировав понятия окружающего мира и возможности у Гибсона и понятие ситуации Узнадзе, мы пришли к выводу о целесообразности использования понятия "возможность" вместо понятия "ситуация". Логичным стало после этого предположение о необходимости анализа и выбора одной из возможностей окружающего мира. Д.Н. Узнадзе называл этот момент "особым восприятием", то есть восприятием до восприятия, когда виделась сама ситуация, которая затем будет переструктурирована в установку. Однако дальше этого замечания теория установки не пошла, поэтому мы предлагаем свое видение структуры установки, функций установки и компонентов установки.
  В первой части мы обосновывали тезис о том, что правильно базовым понятием иметь понятие "социальная установка", а не "установка". Поэтому мы выделяем следующие компоненты социальной установки: 1) экологический компонент; 2) когнитивный компонент; 3) аффективный компонент.
  Поведенческий компонент выносится нами за границы понятия социальной установки и обозначается как установочная тенденция к действию.
  В связи с этим выделяются уровни социальной установки. Первый уровень - уровень экологического компонента, который обеспечивает функцию анализа возможностей окружающего мира и выбор возможностей. Это уровень собственно установки, где происходит "встреча" потребности и возможности. Второй уровень - уровень аттитюда, уровень аффективного и когнитивного компонентов. Этому уровню присущи все функции аттитюда. Третий уровень - уровень тенденции к действию. Это уже не совсем социальная установка, но и не поведение как ее реализация. Здесь могут действовать как установочные механизмы, так и внеустановочные механизмы.
  Нас интересует именно экологический компонент социальной установки, который кажется нам базовым. Основным механизмом этого компонента является механизм интенциональности, позволяющий осуществить выбор возможностей окружающего мира на основе временных процессов структурирования в момент интенционального переживания.
 
 
 Время как смылообразующий фактор
 структурирования социальной установки
 
  В экологической концепции социальной установки особое место отведено понятию "время". Феноменологический анализ темпоральных процессов позволяет проанализировать структурирование экологического компонента социальной установки на основе механизма Р-Т-П (ретенция-"теперь-точка"-протенция). Это конкретизирует взаимоотношение возможностей окружающего мира, понимаемых как сущностная информация, и выбираемого смысла возможностей с целью дальнейшего формирования социальной установки.
  Уяснение сущности времени, раскрываемого через первичные ориентации сознания, позволяет иметь адекватное представление о будущем, настоящем и прошлом в границах изучаемого нами механизма интенциональности экологического компонента социальной установки. Поскольку общая структура социальной установки рассматривается нами как некое целостное образование с консистентным внутренним устройством, то возникает вопрос о механизмах формирования структуры и его взаимодействии с отдельными элементами структуры.
  Особую роль в процессах структурирования социальной установки, в процессах формирования ситуационной структуры выбора возможности играют временные механизмы.
  Однако надо помнить, что "феноменология занимается не тем временем, которым занимаются естественные науки, а "являющимся временем", имманентным "потоку сознания", занимается установлением того, как конституируется субъективное сознание времени" (Мотрошилова, 1968. С.116). Темпоральность у Гуссерля является одним из фундаментальных свойств сознания, понимаемых в "самоданности и чистоте". "Время, которое здесь выступает, не есть объективное или объективно определимое время. Его нельзя измерить, для него нет часов и прочих хронометров. Здесь можно сказать так: теперь, раньше, еще раньше..." (Husserliana, 1966. Bd. 10. S.338).
  Подобное оригинальное представление о времени соответствует нашим намерениям описать структуру социальной установки, но отличается во многом от общепринятых представлений о времени, среди которых, впрочем, также нет единства, и очень часто они просто взаимоисключают друг друга.
  Первоначальные представления о времени как о форме проявления духовности характерно для Августина (который почерпнул его у Платона), Фомы Аквинского и других авторитетов христианской философии. В частности, Августин писал: "Итак, в тебе, душа моя, измеряю я времена (...) и когда измеряю их, то измеряю не самые предметы, которые проходят и прошли уже безвозвратно, а те впечатления, которые они произвели на тебя" (Августин, 1905. С.27). Для нашего эмпирического психологического феноменологического метода исследования это замечание Августина имеет особое значение, ибо очень точно подчеркивает одну немаловажную деталь - ту роль, которую имеет переживание в общей структуре восприятия времени. Надо отметить, что Августин отводил индивидуальной духовности способность измерять время. Это противоречит точке зрения Аристотеля, который видел объективность времени как меру движения.
  Сомнения относительно существования времени как такового существовали еще в Древнем Китае и Древней Индии, подтверждаются у Августина и во многих работах средневековых авторов. "Можно измерять время только текущее, а прошедшее, равно как и будущее, которых нет в действительности, не могут подлежать нашему измерению" (Августин, 1968. Т.1. Ч.2. С.587). Через несколько веков можем прочитать у Секста Эмпирика: "Но нельзя другие времена измерять настоящим. Ведь если настоящее время измеряет прошедшее, то настоящее время относится к прошедшему, а будучи отнесено к прошедшему, оно будет уже не настоящим, а прошедшим. А если настоящее время измеряет будущее, то, будучи отнесенным к нему, оно будет не настоящим, а будущим. Отсюда и другие времена не могут измерять настоящее" (Секст Эмпирик, 1976. Т.1. С.351).
  Если позиции Секста Эмпирика в вопросе понимания эпох( во многом схожи с представлениями о феноменологической редукции у Гуссерля, то не будет большой натяжкой сравнить гуссерлево представление о времени со взглядами Н. Кузанского, который писал о времени следующее: "Кроме того, при восстании человечества над движением, временем, количеством и другими преходящими вещами тленное разрешится в нетленное, и животное в духовное, как показано выше, и весь человек станет интеллектом, то есть духом, а его истинное тело тоже растворится в духовной природе, перестав существовать в себе, в своих вещественных, количественных, временных пропорциях, и превратится в дух - как бы наоборот по сравнению с нашим здешним телом, где видна не душа, а только тело, в котором душа как бы в плену, тогда как тело пребывает в духе наподобие того, как теперь дух в теле, и, как здесь душа отягощена телом, так там тело облегчено духом" (Кузанский, 1979. С.172).
  В натурфилософии XVII - XVIII веков время рассматривалось как поток длительности, который существует независимо от процессов окружающего мира. Здесь выделялась, например, категория абсолютного времени (Ньютон) как условия бытия и относительное время как характеристика конкретных процессов. Понимание времени как длительности процессов свойственно Декарту, Дидро, Гольбаху, Лейбницу. Время как форма упорядочения набора ощущений или опытов представлялось Беркли и Юму. Кант видит во времени априорную форму чувственного созерцания. Вопрос о времени во многом парадоксален, поэтому решать его можно по-разному: здесь может быть одинаково успешно доказан как тезис о "неповторимости" времени (цикличный характер времени), так и тезис о несуществовании времени в реальности вообще (см.: Яковлев, 1991. С.59).
  Весь процесс изучения времени можно охарактеризовать как "очеловечивание" времени: первоначально тотальное обожествление времени почти во всех мировоззренческих системах сменилось его абсолютизацией, которая просуществовала до появления теории относительности. Именно тогда стали разделяться физическое, биологическое, социальное и психологическое время. Причем под последним понималось время, которое переживается человеком. Именно момент переживания станет центральным для многих концепций времени, в том числе и для Гуссерля.
  Вероятно, будет правильным считать, что на сегодняшний день существует четыре основных направления изучения времени: 1) физическое время; 2) биологическое время; 3) социальное время; 4) психологическое время. При этом выделяются две основные концепции времени: квантовая и событийная.
  В событийном подходе время и его наполненность ставятся в зависимость от событий, которые совершились в данный период.
  Квантовая теория предполагает выделение некоего стандарта, "кванта", элемента времени, которым можно изменить все временные характеристики.
  Указанные концепции времени оказались достаточно плодотворными, но их ограничения касались исследования психологического времени в масштабе индивидуальной жизни человека.
  Исследователями неоднократно отмечались работы П. Жане о времени, где он рассматривает психологическую эволюцию личности в онтогенезе через время жизни, связывая при этом историческое, биологическое и психологическое время. Шарлотта Бюлер рассматривает время с трех точек зрения: биографической, ценностной и творческой. Полем Фрессом изучаются способы адаптации человека к условиям существования во времени. С его точки зрения, понятие времени имманентно когнитивной организации человека как вида, которое возникает как форма приспособления (см.: Ковалев, 1988. С.221-222).
  Сам Вл.И. Ковалев, представляя свою концепцию психологического времени человека, выделяет уровни, которые он характеризует как субъективно-переживаемое время и перцептуальное время. Выделяются подуровни освоения и овладения временными свойствами, управление временем. "Ключевым понятием нашего исследования является понятие "временной организации жизни", в котором диалектически связаны процесс и структура" (Ковалев, 1988. С.220).
  Концепция Ковалева представляется нам как не вписывающаяся в предлагаемую Головахой и Кроником общую структуру исследований времени в психологии (квантовая, событийная, личностно-психологическая). Сами исследователи Головаха и Кроник никак не оценивают концепцию Ковалева (тем же платит, кстати, и он), однако нам их позиции близки в той части, где идет речь о процессе целесообразного и целенаправленного структурирования периодов и моментов жизни (Ковалев) и причинно-целевых процессах (Головаха, Кроник).
  Нас в первую очередь интересуют именно процессы целеполагания, направленности в их естественной связи с каузальностью. Именно это позволит нам перекинуть затем мостик к темпоральной структурированности сознания у Гуссерля. Исследователи Головаха и Кроник предлагают свою "причинно-целевую концепцию психологического времени", отмечая при этом, что "теоретическими предпосылками данной концепции являются философские и культурологические представления о связи между временными и причинными отношениями. В ее основе - реляционный подход к проблеме времени в целом, согласно которому длительность, последовательность, направление и другие свойства времени производны от структуры конкретного процесса и отношений между происходящими в нем событиями" (Головаха, Кроник, 1988. С.210). При этом нас больше всего интересует положение о так называемых "детерминационных связях между событиями", которые, по нашему мнению, должны быть дополнены механизмами интенциональности.
  Сама же гипотеза причинно-целевого обоснования психологического времени, согласно авторам, выглядит так: "Ключевое положение причинно-целевой концепции психологического времени можно определить следующим образом: психологическое время формируется на основе переживания личностью детерминационных связей между основными событиями ее жизни. Специфика детерминации человеческой жизни заключается в том, что наряду с причинной обусловленностью последующих событий предшествующими (детерминация прошлым) имеет место и детерминация будущим, то есть целями и предполагаемыми результатами жизнедеятельности. Эти два типа детерминационных отношений находят свое отражение в наиболее частых высказываниях (с союзами "потому что" и "для того чтобы"), которыми мы пользуемся, анализируя взаимосвязи событий своей жизни. Такого рода причинные и целевые связи являются, согласно предлагаемой концепции, единицами анализа психологического времени личности" (Головаха, Кроник, 1988. С.211).
  Особо выделяются нами здесь размышления о различных видах детерминации, ибо в случае с детерминацией будущего это направленность на то, что Гуссерль называет протенцией, а в случае с прошлым - ретенцией. При этом мы должны признать, что время не представляет собой некоего целостно детерминированного образования. Это значит, что одна его часть может быть обусловлена каузально, другая же (и в этом суть нашего подхода) обусловливается интенционально. Это означает, что интенциональное переживание не только обосновывает направленность сознания и его темпоральность, но и само время может быть в какой-то части интенционально обусловленным. В рамках причинно-целевой концепции детерминация понимается так: "Детерминационные связи между жизненными событиями характеризуются: направлением, знаком, протяженностью, субъективной вероятностью, принадлежностью к прошлому, настоящему или будущему. По своему направлению связи разделяются на причинные (из прошлого в будущее) и целевые (из будущего в прошлое). По своему знаку - на положительные ("благодаря", "достичь") и отрицательные ("вопреки", "избежать"). Протяженность связи определяется хронологическим интервалом между событием-причинной и событием-следствием (или событием-целью и событием-средством). Субъективная вероятность межсобытийной связи характеризует степень уверенности личности в том, что одно событие выступает детерминантой другого. Представления личности о связи событий ее жизни и уверенность в наличии тех или иных связей зависят от сформированности в обществе различных социальных норм, регулирующих жизненный путь ("жизненное расписание") человека, а также от степени интериоризованности этих норм личностью" (Головаха, Кроник, 1988. С.211). Однако здесь важнейшие для нас моменты - направленность, целеполагание, целесообразность не раскрываются, а если и анализируются, то с позиций привычного почтительного избегания телеологичности.
  Едва не во всех анализах различных концепций времени почти не упоминается подход Гуссерля - именно в силу его интенциональной основы. Между тем сегодня уже очевидно, что механизма интенциональности не хватает многим психическим образованиям, а в первую очередь - установке. Прежде чем характеризовать концепцию времени Гуссерля, позволим себе привести известное соображение Б. Яковенко, который описывает разные способы философствования, акцентируя внимание на необходимости феноменологического взгляда на проблемы философии.
  Феноменологический подход в психологии сегодня - императив времени, настоятельная необходимость ее совершенствования. Важно при этом отстраниться от дихотомии, "материалистическое-идеалистическое" как намеренно упрощенной позиции, которую можно было бы обозначить как натурализм или позитивизм.
  "Натурализм есть миропонимание, присущее всякому наивному мыслителю, будь то первобытный человек, дикарь, или представитель современного уклада жизни. Мир представляется ему в категории отдельной пространственно данной вещи и принимается таким, каким открывается непосредственно в акте чувственного познания. Окружающее состоит, по его мнению, из материальных, осязательно конкретных сущностей, живущих во внешнем и чужом ему пространстве и обладающих от себя теми свойствами и особенностями, в одеянии которых он их воспринимает. В той же самой чувственной схеме мыслит он себе и все сверхчувственное - само пространство, время, мир как целое. (...) Такая точка зрения философски совершенно неприемлема уже потому, что она не только ничего не объясняет, а даже, наоборот, затрудняет всячески понимание Сущего" (Яковенко, 1912. С.74).
  Именно здесь и заключена вся разница в подходах: время нельзя исследовать как "существующее", его можно исследовать только как "сущность", на чем настаивает Гуссерль, и что достижимо только с позиций феноменологии. Даже с позиций сегодняшнего дня - "время не существует само по себе, вне материальных изменений... (Философский энциклопедический словарь, 1983. С.94), необходимо изучение именно "сущности" времени. Это необходимо, в том числе и в психологии.
  Итак, напомним, что для Гуссерля темпоральность - это прежде всего характеристика сознания, его основа, которая сама находится внутри интенционального переживания. Основная единица времени при этом именуется "теперь-моментом". Впереди ее идет протенция, а позади - ретенция.
  Гуссерлево понимание времени самым тесным образом связано с пониманием интенциональности и феноменологической рефлексии. Именно интенциональность структурирует и время, и сознание индивида. Если ранее мы отмечали, что сознание понимается им как процесс смыслообразования в акте интенционального переживания, то, очевидно, возникает и другая характеристика сознания - его темпоральность, которая может анализироваться через рефлексию как схватывание временного потока "теперь-момента". Это возможно потому, что акты эпох( предполагают приостановку всяческого существования предыдущего суждения. Это же правило действует и тогда, когда попадает в поле зрения время как объект исследования. Гуссерля на протяжении всего его творчества интересовала проблема темпоральности сознания.
  "Специфика феноменологического учения о сознании состоит в том, что вопрос о сознании может быть задан только косвенно - как вопрос о времени; с другой стороны, специфика феноменологического учения о времени состоит в том, что вопрос о природе времени может быть поставлен только косвенно - как вопрос о сознании. Иными словами, задать вопрос о времени означает задать вопрос не только об определенных формах осознания времени, но и об определенных временных формах того или иного модуса сознания, того или иного вида интенциональности. Задать вопрос о сознании означает задать вопрос о существовании переживаний или содержаний сознания в единстве темпорального потока сознания" (Молчанов, 1988. С.59). Согласно Гуссерлю, именно благодаря темпоральности возможна связь между рефлексией и сознанием. При этом существенным замечанием является то, что феноменологическая рефлексия не есть интроспекция в классическом понимании. Главной задачей здесь является попытка структурировать поток сознания в феноменологической рефлексии. Отбрасывается все, что до сих пор являлось очевидным, что виделось как следствие чего-то, как результат воздействия внешних предметов. В этом случае феноменологическая рефлексия как бы оживляет временность сознания и является в момент интенционального переживания.
  Хорошо известно, что многие положения о времени Гуссерль выработал либо на основе идей Ф. Брентано, либо в полемике с ним. Самым главным достоинством Ф. Брентано Гуссерлю представляется его мысль о том, что в психологии время имеет последовательность и длительность, отличную от длительности и последовательности самого психического акта. "Психологи, за исключением Брентано, безуспешно пытаются установить источники представлений о времени по той причине, что они смешивают объективное и субъективное время: "Длительность ощущения и ощущение длительности различны", - подчеркивает Гуссерль (Husserliana. 10. S.12). Брентано полагал, что источником наших переживаний различных модусов времени является фантазия-представление, первичная ассоциация, которая присоединяется к первичному ощущению после того, как перестает действовать вызвавший его стимул" (Молчанов, 1988. С.60).
  Гуссерля, однако, не устраивает данный закон Брентано, ибо он "ведет к отрицанию первичной данности последовательности и длительности", на чем настаивает Гуссерль. При этом Гуссерль отмечает, что "Брентано не проводил различия между актом и содержанием, или между актом, содержанием схватывания и схватываемым предметом" (см.: Молчанов, 1988. С.60). Вероятно, по этой причине Брентано не ставил вопрос о "месте прикрепления времени", а у Гуссерля первичные временные характеристики относятся к объектам и актам одновременно. Согласно Гуссерлю, речь идет не о том, что последовательность строго зависит от длительности и последовательности самого акта восприятия, а именно от "моментальности сознавания целого", то есть то, что мы сегодня называем целостностью восприятия - восприятие частей зависит от восприятия целого. Гуссерль критикует позицию Брентано, основанную в конечном итоге на ощущениях времени и пространства, предлагая свой метод изучения времени, который "сводится к двум процедурам: во-первых, к особому наблюдению над различными длящимися объектами, длительностями, последовательностями и так далее, то есть к наблюдению над данными в сознании временными различиями, во-вторых, к фиксации определенной структуры сознания, благодаря которой может осуществляться осознание того или иного временного фактора. Другими словами, Гуссерль создает такую модель сознания, которая должна иметь дело с осознанием временных различий" (Молчанов, 1988. С.61). Сам Гуссерль пришел к выводу, что "...исторически первое в себе - это наше настоящее" (Husserliana. Bd. 6. S.382). Он считал данную форму времени основной. Однако оно не может быть свободным от прошлого опыта сознания, настоящее отчасти обусловлено прошлым и содержит в себе бесконечность, в то время как прошлое есть живое время, поскольку оно влияет на настоящее. При общей характеристике времени Гуссерль замечает: "Эйнштейновский переворот коснулся лишь формул, при посредстве которых трактуется идеализированная и наивно объективированная природа. Но каким образом формулы вообще, математическое объективирование вообще обретает смысл на почве жизни и наглядного окружающего мира - об этом мы ничего не знаем; так что Эйнштейну не удалось реформировать пространство и время, в которых разыгрывается наша живая жизнь" (Гуссерль, 1986. С.113).
  Здесь мы обращаем свой взор к столь почитаемому нами Кузанскому, у которого обнаруживаем мысль о том, что "разумная природа" особым образом связана с процессом времени - в ней "особым образом свернуты нетленные формы" (см.: Кузанский, 1979. С.171).
  Вероятно, именно устройство окружающего мира является основой понимания как психического, так и времени в психологии. И здесь наличествует не только столь яростно пропагандируемый нами экологический подход, но и феноменологические основы гуссерлева взгляда на взаимодействие окружающего мира и индивида. И у Гуссерля "люди и животные не просто тела" (...), а "они являются как нечто телесно сущее, значит, как реальности, включенные в универсальную пространство-временность" (Гуссерль, 1986. С.112). Конечно же, здесь "универсальное пространство-временность" не есть абсолютность времени и пространства Ньютона, но это и не относительность Эйнштейна. Это именно то, что Кузанский называет свернутыми нетленными формами разумной природы, а Гибсон именует возможностями окружающего мира, которые извлекает индивид.
  Гуссерль считает, что необходимо исследовать "определенные переживания времени" - (...) "напротив, нас интересует то, что в этих переживаниях имеется в виду "объективно-временные данные" (см.: Молчанов, 1988. С.51). Ранее мы уже отмечали главное для нас заблуждение Гуссерля, по которому он относит психологию к естественным наукам, редуцируя все, возможно, к физиологическому, что сам, впрочем, и не приемлет в понимании психического. Характерно еще и другое: в отличие от Гибсона, который вообще отказывается обсуждать проблему "объективного времени", называя это выдумкой физиков, Гуссерль все же не отрицает существование объективного времени и пространства, одновременно настаивая на их обязательном отличии от субъективного переживания времени и пространства индивидом.
  В своих геттингенских лекциях зимнего семестра 1904/05 годов Гуссерль изучает феноменологическую редукцию времени как особый предмет исследования. "Такого рода исследование помогает понять, что редукция направлена не на уничтожение рассматриваемого предмета - объективное время остается таким, каким оно было, - а на перемену установки сознания. Редуцируется не предмет, а позиция исследователя по отношению к предмету" (Молчанов, 1988. С.51). Этим замечанием, возможно, смягчается обвинение Гуссерля в стремлении уйти от реального мира, отрешиться от него и замкнуться в мире феноменальном: ведь не случайно "нужно сначала потерять мир в эпох(, чтобы восстановить его в универсальном самоосмыслении"!
  Возвращаясь к взаимоотношениям времени, редукции, интенции и сознания, следует отметить, что временная редукция - это основа всякой редукции и, как мы потом обнаружим, основа интенциональности. Внутреннее время конституирует не только ощущение последовательности событий, но и позволяет отделить естественную психологическую рефлексию от феноменологической рефлексии. Это будет для нас особенно важно при попытке обоснования необходимости использования не только "экологической логики" взаимодействия индивида с окружающим миром, но и "феноменологической редукции" как сугубо человеческого качества.
  В свое время Кант отмечал, что способности суждения нельзя научиться, Гуссерль был более оптимистичен - он стремился спасти человечество и искренне верил, что его "строгая наука" убережет людей от надвигающейся катастрофы. Пользуясь этим сравнением, можно заключить, что у большинства людей все же остается "экологический способ мышления" в том виде, как его понимает Гибсон, и при котором он не отличается от способа жизнедеятельности животного в окружающем мире. Человеку, очевидно, этого недостаточно, ибо периодически он не знает, куда ему девать свою "феноменологичность" и мучается своей "Божьей искрой". Здесь, по логике Гуссерля, человеку надо было бы использовать феноменологию, однако, вероятно, прав Гибсон в своих экологических интенциях и оценках человеческого разума. Так, например, Гибсон не разделяет с точки зрения структуры индивидуально-психическое и окружающий мир, а Гуссерль их разводит. "Единственно только пространственно-временной телесный мир и есть, в собственном смысле слова, природа. Всякое другое индивидуально существующее, психическое, есть природа, во втором, уже не собственном смысле, и это определяет коренные различия естественнонаучного и психологического метода. (...) Те же самые вещности (вещи, процессы и т. д.) находятся у всех нас перед глазами и могут быть определены в своей природе (...) - представляясь в опыте в многообразно изменяющихся "субъективных" явлениях, они остаются тем не менее временными единствами длящихся или изменяющихся свойств, остаются включенными в одну всеобщую, их объединяющую, связь одного телесного мира, с одним пространством, единым временем" (Гуссерль, 1911. С.24).
  Здесь очень важен момент понимания познаваемости "телесного", то есть "пространственно-временного мира", "природы" непосредственно через восприятие. Это как раз то непосредственное восприятие, о котором говорит Гибсон как об извлечении возможностей окружающего мира. У Гуссерля это обозначено как извлечение сущности. Важнейший момент при этом состоит в том, что живая природа "в собственном смысле слова природа" не может пониматься как существующая, то есть мы не должны увлекаться ее существованием, но единственно - сущностью. Индивидуальная тождественность телесного бытия может быть познана только через интерсубъективность.
  Таким образом, вполне вероятно предположить, что механизм извлечения возможности (в том числе и ее оценки) есть по своей сути феноменологический механизм, который обладает свойством в процессе восприятия осуществлять и феноменологическую редукцию, и выявление сущности. Экологический подход к восприятию позволяет говорить о наличии в механизме восприятия элемента (обозначенного нами экологическим компонентом социальной установки), который автоматически осуществляет то, что обозначено Гуссерлем как феноменологическое уяснение сущности. В терминах Гибсона конечным итогом феноменологической деятельности восприятия может стать взаимозависимость, встроенность окружающего мира и индивида.
  В свое время, разрабатывая основания философии в качестве неразложимого элемента через понятие "Я", интерпретируемого как "действительность", Вильгельм Шуппе отмечал ту особую позицию, которую должен занять индивид: "знать, созерцать пространство и время возможно по самой природе их только, если субъект созерцает их из определенной точки в пространстве и во времени. (...) "Я" должно находить себя занимающим часть пространства и времени, само должно быть пространственным и временным (...), оно познает пространство и время всегда только как нечто, что в понятии своего существования имеет отношение к сознанию" (Шуппе, 1913. С.32). Если сказанное перенести в парадигму эколого-феноменологического подхода, то необходимо заметить, что индивид должен иметь феноменологический механизм оценки собственного положения в экологическом мире. Нами разрабатывается мысль, что это есть механизм интенциональности экологического компонента социальной установки.
  Гуссерля занимают вопросы последовательности совершающихся событий, которым много уделяет внимание и Гибсон, описывая их как результат особого устройства мира и человека. Гуссерль использует феноменологическую редукцию времени при изучении времени как субъективной реальности. Гуссерль считает, что разные восприятия одного и того же предмета все равно темпорально разделены (его пример с кусочком мела). При этом сам реальный процесс восприятия может быть иллюстрирован как перманентный переход, а лучше - перетекание из того, что Гуссерль называет "теперь-точками" (настоящее) в то, что именуется "ретенциями" (прошлое). Причем все они сохраняются в некоем пространстве, которое позволяет различать все эти прошедшие "теперь-точки", определяя их в то же время как прошлое, как ретенцию, "Если мы схватываем в восприятии временной объект как "теперь-точку", то такое схватывание является центром кометных хвостов ретенций" (Husserliana. Bd. 10. S.34). При этом нельзя сказать, что подобный "кометный хвост ретенций" может существовать без предшествующего восприятия. Единичная ретенция всегда жестко связана с первоначальным восприятием. Важно заметить, что речь идет не об объекте, а о его интенциональном переживании. "Ретенция выполняет весьма важные функции в феноменологическом учении о времени и является фактически основой этого учения" (Молчанов, 1988. С.64).
  Выделяя, однако, ретенцию как прошедшую "теперь-точку", мы должны помнить сугубо феноменологический подход к разделению времени. В противном случае, если не придерживаться позиции интенционального переживания, можно вполне убедительно вслед за Секстом Эмпириком утверждать, что "если же настоящее время делимо, то оно делится на существующие времена или на несуществующие. И если оно делится на несуществующие времена, то оно уже не будет временем, поскольку делящееся на несуществующие времена не может быть временем. Если же оно делится на существующие времена, то оно уже не будет целиком настоящим временем, но отчасти прошедшим, отчасти - будущим. Вследствие этого оно не будет целиком настоящим и реальным, так как одной части его уже нет, а другой еще нет. Но если доказано, что из трех времен - прошедшего, настоящего и будущего - ни одно не существует, то не будет и времени (вообще)" (Секст Эмпирик, 1976. Т.1. С.351).
  Если мы подойдем к этому же вопросу, но с позиций феноменологического анализа времени, то выяснится, что "теперь-точки" вместе с ретенциями и протенциями конституируются в единый интенциональный акт переживания. Каждая из составляющих не существует друг без друга, их единство представляет собой некую целостность.
  Сама сущность времени изображается не традиционно - от прошлого к будущему через настоящее или наоборот, а как некоторое сцепление. "Мгновения "сейчас прошлого", настоящего и будущего не следуют друг за другом в цепочке временных объектов, но выступают по отношению друг к другу в сложной корреляции с другими, отраженными от них мгновениями, происходит нечто подобное "взрыву", время взрывается и движется через нескончаемую игру отражений своих собственных мгновений, движется не необходимым, а случайным образом" (Подорога, 1988. С.71). Здесь, как и в обычном феноменологическом эпох(, для того, чтобы понять механизм действия времени, надо отбросить все предыдущие условности, которые нам известны о времени объективном. Причем здесь опять проявляется ошибка Гуссерля, о которой мы уже упоминали, он считает психологию естественной наукой и поэтому убежден, что ей недоступна феноменологическая редукция. "...Реальное время, время природы в смысле естественных наук, а также психологии как естественной науки о психическом не являются феноменологическими данными" (Husserliana. Bd. 10. S.4).
  Поскольку мы предлагаем именно феноменологический взгляд на психическое и считаем психологию гуманитарной наукой, то исследуемый нами механизм экологического компонента установки должен быть ориентирован на прямое феноменологическое уяснение сущности времени.
  Время, таким образом, раскрывается через первичные ориентации сознания. Они являются источниками времени, это временные первичные ориентации сознания. И только на основе этих элементов возникает представление о будущем, настоящем или прошлом. "Временность сознания - лейтмотив феноменологии, и Гуссерль подчеркивал это и в своих ранних, и в более поздних работах" (Молчанов, 1988. С.46). Важно при этом иметь в виду то, что сознание имеет смыслообразующую функцию через его временность, Это не значит, что само время производит смысл. В тот момент, когда производится фиксация смысла, параллельно происходит и приостановление временного потока, поскольку сам смысл возникает в интенциональном переживании - приостановить можно только что-то уже движущееся.
  Для нас существенным в данном случае является и то, что, подразумевая "наполненность" сознания конкретным содержанием - "сознание о...", мы должны предположить, что вместе с приостановлением темпоральности сознания приостанавливается и то содержание, которое сознание несет в себе.
  Таким образом, выделение смысла, осознание переживания или содержания сознания возможно в случае "остановки" времени сознания. Само по себе это создает условия для дальнейшей оценки данного содержания, принятия решения о выборе возможности. Гуссерль для иллюстрации своих размышлений анализирует музыкальную мелодию (объект давний, удобный, но, представляется нам, слишком специфический). Конечно же, по отношению к мелодии лучше, подобно Гуссерлю, говорить о протекающих феноменах. Мелодия представляет собой некое цельное темпоральное образование и условно можно выделить лишь некоторые отрезки, на основе некоторых отдельных неповторяющихся моментов.
  Исследователь Молчанов приводит диаграмму времени, представленную Гуссерлем. Для нас это будет иметь особое значение, ибо, вероятнее всего, сам по себе механизм выбора возможности окружающего мира, который, по нашему мнению, основан на интенциональности экологического компонента, основан именно на различении того, что Гуссерль называет ретенция-"теперь-точка"-протенция.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Рис. 5. Диаграмма времени Гуссерля
  "Точка А обозначает первичную "точку-источник", начиная с которого имеет место протекание имманентного времени объекта. Эта точка характеризуется как "теперь". Линия АЕ обозначает ряд "теперь-точек", точек, в которых мы удерживаем тон как настоящий. Однако тон как протекающий феномен погружается в прошлое, и это погружение иллюстрируется линией АА'. Каждая "теперь-точка" существует не самостоятельно, а вместе со своим погружением: ЕА характеризует именно такой континуум фаз - "теперь-точку" с горизонтом прошлого. Гуссерль подчеркивает, что каждая фаза протекания, которая следует за первичной "точкой-источником", является сама по себе непрерывностью, и эта непрерывность, постоянно расширяясь, является непрерывностью прошедших фаз. Само протекание постоянно модифицируется, и точки продолжительности постоянно отступают в прошлое. На правом рисунке сплошная горизонтальная линия обозначает интервал модусов протекания длящегося объекта, имеющего конечную "теперь-точку", начиная с которой ряд "теперь-точек" (Е?) будет относиться к другим объектам. В "конце-точке" продолжительность теряет свою длительность и становится прошлой продолжительностью, которая все глубже погружается в прошлое" (Молчанов, 1988. С.63).
  Приведенная выше схема характеризует лишь только взаимоотношение временных фаз, а для анализа самих отношений вводятся понятия "теперь-точка", "ретенция" и "протенция". "Понятие ретенции (Retention - удержание) занимает, пожалуй, центральное место в анализе Гуссерля. Для того чтобы прояснить смысл ретенции, Гуссерль прибегает не к дефинициям через род и видовое отличие, а к описанию посредством сравнения с "точкой-источником". Эта точка, которую Гуссерль называет первоначальным впечатлением, удерживается в сознании как "только-что-прошедшее". Иначе говоря, первоначальное впечатление переходит в ретенцию, причем ретенция является актуально существующей, в то время как "теперь-точка" объекта тона предстает как "только-что-прошедшая" (Husserliana. Bd. 10. S.16). Ретенция как бы растягивает настоящее ("теперь-точку") и удерживает запечатленное содержание: "Единство сознания, которое интенционально охватывает настоящее и прошлое, есть феноменологическое данное" (Husserliana. Bd. 10. S.16). Каждая "теперь-точка" постоянно изменяется от ретенции к ретенции, образуя континуум, где каждая последующая точка является ретенцией предыдущей. В то же время каждая ретенция несет в себе следы первоначального впечатления, или, как выражается Гуссерль, импрессионального сознания. Гуссерль указывает, что ретенция есть моментальное сознавание фазы, которая уже завершена, и в то же время основание для ретенциального сознавания следующей фазы" (Молчанов, 1988. С.64). Столь пространное изложение работы Молчанова предпринято нами умышленно, ибо важно сохранить не только смысл передаваемого, но и стиль: слишком необычно гуссерлево представление о времени. Эта постоянная необычность для нас, вероятно, основана на имманентной иллюзии каузальности временной организации психического.
  Авторами часто не замечается то, на что обращали внимание и Брентано, и Гуссерль: время в психологии вообще отлично от субъективного переживания психологического акта. А для того, чтобы яснее понять это, необходимо опять же совершить феноменологическую редукцию - очистить наши впечатления именно от этого субъективного переживания длительности.
  Вероятнее всего, предполагаемая нами способность экологического компонента социальной установки осуществлять конкретный выбор возможности основана на феномене гуссерлевой ретенции: ибо ретенция есть основа рефлексии: "обращение интенциональности к себе требует новой интенциональности - интенциональности рефлексии. Связь между этими интенциональностями возможна благодаря ретенции - ретенция удерживает ретенцию, причем ретенция является не чем-то внешним по отношению к интенциональности, но структурой интенциональности. Эта функция ретенции, пожалуй, самая фундаментальная" (Молчанов, 1988. С.66).
  То есть существует механизм, который имеет свойство удерживать одновременно точку в разных временных планах. Это вполне может быть основой антиципации. Если у Гибсона будущее событие может быть предвосхищено на основе встроенности его в прошлое и настоящее, то здесь подобная встроенность обеспечивается удержанием и сравнением в момент ретенции. Важно отметить, что суть процесса может быть понятна только на основе интенционального переживания.
  Следовательно, нам надо отстраниться на этом этапе от попыток обеспечить каузальное понимание времени. Обыденному сознанию мешает в этом случае иллюзия имманентной каузальности: мы склонны соотносить различные события, исходя из их временной последовательности. Прошлое, следующее за настоящим, всегда связывается с ним причинно-следственными отношениями. Однако это не больше, чем иллюзия, ибо каузально могут быть связаны конкретные события, но никак не время (даже понимаемое событийно).
  Совершенно очевидно, что на уровне действия интенционального переживания (в момент формирования смысла, уяснения сущности) действует интенциональный, но не каузальный механизм психики.
  Выделяя уровень экологического компонента социальной установки, мы очерчиваем именно круг действия интенционального механизма. Эта мысль основана на том представлении, что окружающий мир и индивид в нем устроены особым образом - экологически: они взаимозависимы, встроены друг в друга, мир располагает возможностями для удовлетворения потребностей индивида.
  Данное экологическое устройство мира функционирует на уровне докогнитивного и доаффективного взаимоотношения, то есть реальные решения принимаются организмом чаще всего не на основе существующих знаний или эмоций, но на основе принципов экологического взаимодействия индивида с окружающим миром. Этот базовый принцип включает в себя, помимо принципа встроенности и взаимозависимости, еще и механизм интенциональности на экологическом уровне взаимодействия психики с окружающим миром. В свое время Д.Ф. Ломов предлагал термин "живое время" в отличие от понятия "физическое время" (см.: Ломов, 1989. С.27).
  Причем главное здесь не субъективность-объективность, а неразрывное единство в рамках живого организма прошлого, настоящего и будущего времени. В живом организме всегда присутствует в той или иной форме любое время - ретенция в этом случае удерживается до тех пор, пока есть индивидуальная психическая жизнь. Организм сам удерживает прошлое через наличие функционирующей в "теперь-точке" живой системы, которая и будущее (протенцию) выберет в соответствии с удержанной ретенцией.
  Таков в принципе экологический механизм антиципации. Поскольку же индивид извлекает основы своего существования из возможностей окружающего мира, то, естественно, антиципация будет направлена прежде всего на возможности окружающего мира.
  Но мы говорим об уровне человеческой организации организма, потому на экологическом уровне антиципации уже подключается психический механизм оценки и выбора возможности в виде интенциональности экологического компонента социальной установки.
  Все моменты антиципации невозможны без так называемой протенции. Под этим термином Гуссерль понимает зеркальное отражение ретенции - удержание "теперь-точки" в будущем. Если ретенция выполняет роль первичного запоминания (удержание "теперь-точки"), то протенция выполняет роль первичного предвосхищения. Она движется как бы впереди "теперь-точки", обеспечивая готовность для нее с последующим переходом в ретенцию. "Протенция характеризует сознание как готовность к восприятию, как активность, которая подготавливает восприятие, "создает" его, а не просто копирует предмет. Таким образом, единство фаз "ретенция-теперь-протенция" является наиболее общей структурой внутреннего времени и (...) интенциональных актов" (Молчанов, 1988. С.64).
  Следует помнить при этом, что интенциональное переживание является и смыслообразующим моментом одновременно. Для нас это означает, что в момент формирования смысла происходит удержание ретенции-"теперь-точки"-протенции, которая позволяет осуществить экологическую антиципацию. Поскольку и смыслообразующие и темпоральные характеристики интенционального переживания взаимосвязаны, то те возможности, которые индивид извлекает из окружающего мира в момент их выбора, должны быть оценены с точки зрения смысла и на основе механизма времени.
  Время и смысл в рамках живого организма в условиях окружающего мира с его возможностями (но не искусственных условий экспериментального изучения!) являются обосновывающими факторами интенциональности экологического компонента социальной установки.
  В свое время Мерло-Понти опубликовал работу "Феноменология восприятия", в которой развивает механизм времени Гуссерля. Авторитет Мерло-Понти чрезвычайно велик не только во Франции: он является одним из ведущих философов и феноменологических психологов современности. Исследователь В.И. Молчанов, анализируя структуру внутреннего времени у Гуссерля, приводит чрезвычайно интересное замечание Мерло-Понти относительно ретенции-"теперь-точки"-протенции: "Можно представить этот феномен, как это делает Гуссерль, с помощью диаграммы. Для того, чтобы завершить ее, должны быть добавлены симметричные перспективы протенций. Время - это не линия, а сеть интенциональностей. (...) Горизонтальная линия: ряд "настоящих моментов". Наклонные линии: Abschattungen ("профили", "перспективы". - А.Д.) тех же самых "настоящих моментов", которые видны из последующего "настоящего момента". Вертикальные линии: следующие один за другим Abschattungen одного и того же "настоящего момента" (цит. по: Молчанов, 1988. С.65).
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Рис. 6. Диаграмма времени Мерло-Понти
 
  "В процессе восприятия длящегося объекта ретенция, согласно Гуссерлю, не может быть единичной. Она сразу же тянет за собой целый "ретенциальный шлейф". Отсюда следует, что ретенция удерживает не только отдельные точки длящегося объекта (отдельные тоны мелодии), но и образует единство ретенционального сознания. "Теперь-точку" с цепочкой ретенций можно изобразить так:
 
 
 
 
 
 
 
 Рис. 7. Диаграмма единства ретенционального сознания
 
  Таким образом, ретенция обладает двойной интенциональностью. "Поперечная" интенциональность, то есть собственно "первичное запоминание", служит для конституирования имманентного времени объекта; "продольная" интенциональность "конструирует единство этого запоминания в потоке" (Husserliana. Bd. 10. S. 80). Поскольку ретенция удерживает и объект, и поток, в котором он длится, она создает возможность рефлексии, то есть возможность направить внимание на удержанную фазу и даже на целый ряд таких фаз" (Молчанов, 1988. С.65).
  Именно в этой рефлексии сознания заложена возможность существования интенциональности экологического компонента социальной установки.
  Если вспомнить, что в свое время Д.Н. Узнадзе говорил об некоем "особом восприятии" как механизме самого первичного анализа ситуации в момент формирования установки, то станет очевидной его похожесть на характеристики протенции, которая тоже имеет свойство "подготавливать место для первичного впечатления" и обладает свойством подготавливать восприятие, "создавать" его. Причем сама протенция обладает определенным свойством активности, которая позволяет ей осуществлять подобное первичное предвосхищение, ожидание.
  Таким образом, мы можем сделать вывод, что механизм Р-ТТ-П (ретенция-"теперь-точка"-протенция), являясь конституирующей базой для формирования смысла в момент интенционального переживания, времени и самого акта интенциональности, является вполне реальным средством первичной экологической оценки и выбора возможностей окружающего мира.
  Нам представляется, что данный механизм интенциональности "находится" именно в социальной установке как уникальном психическом образовании, находящемся на "стыке" индивида (потребности) и окружающего мира (возможности).
  Экологический подход к пониманию возможностей окружающего мира, его устройства и взаимодействия с индивидом позволяет говорить о существовании особого компонента социальной установки - экологического компонента. Именно в границах этого экологического компонента функционирует механизм интенциональности, позволяющий производить первичный (экологический) выбор возможностей окружающего мира.
  В связи с изложенным выше подходом необходимо хотя бы кратко остановиться на так называемой феноменологической редукции или на эпох(, поскольку именно феноменологическая редукция лежит в основе всего философского подхода Э. Гуссерля.
 
 
 Основы феноменологической редукции
 
  Принято считать, что понятие "эпох(" возникло еще в период античной философии в русле так называемого скептицизма. Хотя в феноменологии многие положения эпох( и пересматриваются, однако нам представляется, что их базовая сущность неизменна. В двухтомном собрании сочинений свою книгу "Против ученых" Секст Эмпирик начинает работами, которые называются "Две книги против логиков". Через девятнадцать веков после него Э. Гуссерль начнет создание феноменологии с отрицания старой логики и психологизма. На этом незначительном факте можно было бы не останавливаться, если бы не поразительное, порою, сходство некоторых положений двух мыслителей. Особенно ярко это видно на примере "эпох(" и "воздержания от суждения". Часто приходится слышать, что скептиками утверждается "отсутствие полной достоверности в человеческом познании" (см.: Философский энциклопедический словарь, 1983. С.803). Вероятно, нет истины более далекой от подобного утверждения - об этом убедительно писал Лосев: "(...) Однако воздержание от суждений, какие бы суждения он фактически ни высказывал, заключаются в том, что всякое свое суждение он высказывает не от себя, так как существует он или нет, ему не известно и ему только "кажется", что он существует, и направляется это суждение хотя и к реальному человеку, но скептик при этом думает, что перед ним не реальный человек, но то, что "кажется" реальным человеком, и, наконец, само высказывание суждения тоже для него не есть суждение само по существу, а только то, что "кажется" высказыванием" (Лосев, 1976. С.46).
  Учение скептиков о воздержании от суждения ничего общего не имеет с уходом от жизни, как и у Гуссерля, где поверхностный взгляд неискушенного ревнителя материализма может обнаружить ересь отрицания жизни в феноменологической редукции.
  Призывая постигнуть уже известные сущности, но не существование, Гуссерль принял вызов Секста Эмпирика и дерзнул потребовать "чистых" основ для философии, усомнившись в обоснованности ее претензий на истину. Важен момент "поиска", который постоянно присутствует и у скептиков, и у Гуссерля - только так можно оправдать желание искать истину не там, где все - под фонарем естественных наук. "Скептики ничего не утверждают и не отрицают, но только еще ищут" (Лосев, 1976. С.48). Причем, конечно же, совсем неправ Секст Эмпирик, когда не хочет воздерживаться от суждения, что "понятливы все": многие просто не могут совершить процедуру, которая представляется столь естественной для скептиков. "Точно так же никто не может предпочесть и в смысле понимания одного другому. Во-первых, понятливы все, а не то, чтобы одни - тупые, другие же - нет. Затем, часто те, кого считают понятливыми, являются защитниками не истины, но лжи". (...) "Воздержание от суждения" есть такое состояние ума, при котором мы ничего не отрицаем и ничего не утверждаем"; "невозмутимость" же есть безмятежность и спокойствие души" (Секст Эмпирик, 1976. Т.2. С.209).
  В понимании Гуссерля эпох( состоит в отрицании всех предыдущих суждений не только о времени или о пространстве, но и всех теоретических суждений вообще. "Что касается, в частности, откладывания нашего суждения или воздержания от него, то оно состоит в намерении не допускать того, чтобы лишь предварительное суждение стало определяющим" (Кант, 1980. С.381).
  Важнейшим в понимании феноменологической редукции является факт того, что посредством эпох( предмет через образ (сущность) имеет возможность восприниматься непосредственно сознанием в форме смысла. Процедура эта происходит в интенциональном переживании.
  Здесь происходит отказ от позитивистского понимания психического - "эмпирическое "Я" как "вещеобразный предмет" редуцируется к феноменологическому содержанию переживаний в единстве потока переживаний, при этом рефлексия - не наблюдение за сознанием "со стороны", но "оживление" сознания, превращение смыслообразующего потока из возможности в действительность" (Молчанов, 1991. С.84). При этом само сознание становится очищенным от существования предметов и нацелено на их сущности через поиск смысла в интенциональном переживании. Главное состоит в очищении от старых догм и установок мышления. "Нужно сначала потерять мир в эпох(, чтобы потом восстановить его в универсальном самоосмыслении" (Husserliana. Bd. 1. S.183).
  Противопоставленность естественной установки и феноменологической установки нацелена на уяснение сущности, поиск чистого сознания в каждом индивидуальном сознании, то есть поиск того состояния, когда подвергаются пересмотру уже существующие стереотипы сознания. Существование предметов при этом не подвергается сомнению.
  Если мы теперь вспомним наши предыдущие рассуждения о том, что на экологическом уровне психическое функционирует на основе интенциональности (каузальность появляется позже), то можно предположить, что феноменологическая редукция во многом сходна с процессом деятельности экологического компонента установки. Многократно мы отмечаем ошибку Гуссерля в вопросе отнесения психологии к естественным наукам, исходя из которой он постулирует затем невозможность прямого уяснения сущности для естественных наук (и для психологии). Для уяснения сущности в естественных науках требуется феноменологическая редукция.
  Мы же доказали, что механизм интенциональности экологического компонента социальной установки сам имеет свойство осуществлять феноменологическую редукцию (уяснение чистой сущности) на экологическом уровне. При этом процесс феноменологической редукции приобретает форму отказа от... аттитюда как следующего уровня социальной установки.
  Исходя из нашего представления о строении социальной установки (три уровня: экологический, или собственно установочный; аттитюдный, или когнитивный и аффективный; поведенческий как тенденция к действию), мы утверждаем, что на уровне экологического компонента происходят процессы, соотносимые с так называемой феноменологической редукцией.
  Гибсон это называет прямым восприятием, в ходе которого уясняется сущность той или иной возможности. При этом важно воздержаться от суждения на основе аттитюда (второго уровня), который и основан на догмах, схемах, стереотипах и так далее. Это можно достигнуть только через привлечение понятия неосознаваемого. Категория бессознательного здесь менее удобна (хотя и очень заманчива!) по той причине, что надо слишком долго доказывать, что "бессознательное" Фрейда - это не столько прошлый опыт, сколько очищенное от влияния настоящее чистое сознание в форме ретенции. Не случайно рафинированность бессознательных импульсов может действовать на протяжении всей жизни человека почти без изменений. Неосознанное, таким образом, есть не что иное, как "чистое" сознание, и только потом к нему добавляется "остальное" сознание на основе когнитивного и аффективного компонентов.
  То что феноменолог осуществляет посредством трудоемкого и большинству непонятного эпох(, экологический компонент социальной установки "просчитывает" практически мгновенно. При этом надо всегда помнить, что саму интенциональность "схватить" невозможно даже теоретически, это лишь направление, она не может существовать ненаполненной - это "своего рода прожектор", как точно назвала ее П.П. Гайденко. В связи с этим задача экспериментального изучения указанных феноменов - вещь чрезвычайно сложная и почти недостижимая: она может быть продемонстрирована лишь опосредованно, косвенно, иллюстративно. Вероятнее всего, для этих целей наиболее подходит именно феноменологический эксперимент. "Феноменологический метод - это выявление и описание поля непосредственной смысловой напряженности сознания и предмета, поля, горизонты которого не содержат в себе скрытых, непроясненных в качестве значений сущностей" (Молчанов, 1981. С.319).
  Итак, подводя итоги столь краткого рассмотрения понятий времени и эпох( в феноменологии, мы должны будем теперь связать эти отмеченные особенности с вопросами структурирования социальной установки. Поскольку в нашем методе эмпирического исследования мы особое внимание уделяем изучению опыта субъективного описания феномена, то для нас очень важны слова Августина: "Итак, в тебе, душа моя, измеряю я времена (...), и когда измеряю их, то измеряю не самые предметы, которые проходят и прошли уже безвозвратно, а те впечатления, которые они произвели на тебя". Вероятно, именно в этом и состоит одна из особенностей субъективного описания опыта феномена, когда сам смысл возникает в момент удержания "теперь-точки" в ретенциональной области. Это соотносимо также с процессами интерсубъективности, когда в ходе экспериментального изучения выбора возможности окружающего мира, субъект оценивает возможности, которые ему предоставляет Другой, основываясь на впечатлениях субъекта об этом Другом.
  Понимание времени в феноменологии тесно связано с интенциональностью и рефлексией. Интенциональность структурирует время и сознание индивида. Благодаря темпоральности возможна связь между рефлексией и сознанием, что очень наглядно будет продемонстрировано в ходе экспериментального изучения выбора возможности субъектом. Различный уровень связи этих компонентов обусловливает различные группы субъектов по данному признаку. Различные уровни взаимодействия времени, рефлексии и сознания обосновывает разнообразные уровни темпоральной структурированности феномена.
  В ходе эмпирического изучения мы выделили также различные группы по длительности и последовательности акта переживания субъекта (см.: Девяткин, 1996). Само структурирование переживания является исключительно индивидуальным и тесно связано с временными характеристиками опыта субъекта: одни субъекты при анализе своих переживаний говорят о годах, другие о неделях, месяцах, днях, часах. Причем все эти временные пласты переплетаются между собой, и очень часто причина следует впереди следствия, если анализировать протоколы с обычных позиций, если же подходить к проблеме структурирования переживания субъекта с феноменологической точки зрения, то многое возникает совсем в ином свете.
  Поскольку метод изучения времени у Гуссерля предполагает особое наблюдение за различными длящимися объектами, последовательностями и фиксацию определенной структуры сознания, через которую может осуществляться осознание того или иного временного фактора, то нами уделяется этому особое внимание в ходе экспериментов на основе анализа общей структуры социальной установки.
  Еще раз напомним при этом, что "теперь-точки" вместе с ретенциями и протенциями конституируются в единый интенциональный акт переживания - в целостность. Сущность времени, таким образом, представляется, как некое сцепление последовательностей. Оно раскрывается через первичные ориентации сознания - они являются источниками времени. Это временные первичные ориентации сознания, и именно на основе этих элементов возникает представление о будущем, настоящем и прошлом.
  Само же сознание имеет смыслообразующую функцию через его временность, хотя это и не означает, что время производит смысл, ибо фиксация смысла означает одновременно и фиксацию временного потока, поскольку сам смысл возникает в интенциональном переживании.
  Это чрезвычайно важно для нас, так как мы предполагаем на основе анализа общей и ситуационной структур представить принцип действия механизма интенциональности экологического компонента социальной установки.
  Структурированность механизмом Р-ТТ-П (ретенция-"теперь-точка"-протенция) является основным способом организации времени. Это позволяет одной точке удерживаться на линии настоящего и одновременно находиться на линии прошлого на основе действия ретенции (удержания). Ретенция "растягивает" настоящее ("теперь-точку") и удерживает запечатленное содержание. Каждая "теперь-точка" постепенно меняется от ретенции к ретенции и образует некоторый континуум, где каждая последующая точка является основанием ретенции предыдущей. Сама же ретенция имеет в себе следы первоначального впечатления - "импрессивного сознания", по Гуссерлю. Поскольку ретенция - это моментальное сознавание только что завершившейся фазы, основание для ретенционального сознавания последующей фазы, то именно этот механизм может лежать в основе выбора возможности социально-экологической ниши. Возможность здесь как бы удерживается определенное время, пока не станет ясно, какие последствия выбора данной возможности возникают перед субъектом. Первоначальное впечатление, т.е. то, что называется "теперь-источник", удерживается при этом в сознании как "только-что-прошедшее". Первоначальное впечатление переходит в ретенцию, которая является актуально-существующей, в то время как "теперь-точка" становится "только-что-прошедшей".
  Таким образом, структура темпоральности, сформированная подобным способом, может носить в принципе только индивидуальный характер. Причем во всем этом процессе нам важна даже не ретенция, как первооснова темпоральности у Гуссерля, а именно "точка-источник", где и закладывается, собственно, то первоначальное впечатление, которое потом консолидируется в определенные структуры.
  Создается мнение, что структура может быть сформирована, консолидирована только при наличии достаточного времени ее консолидации. Причем время выполняет здесь как бы двойственную роль: оно позволяет осуществиться собственному процессу консолидации и является активным структурообразующим моментом. Та сущностная информация, которую индивид извлекает из социально-экологической ниши, может быть понята им только на основе смыслообразующей функции сознания, которая сама теснейшим образом связана с темпоральностью сознания.
  В данном случае мы предполагаем, что именно момент оригинального переживания субъекта имеет особую отличительную конституирующую роль для формирования общей структуры социальной установки. Субъективные переживания опыта субъекта - это базис для дальнейшей феноменологической редукции. Дальнейшее понимание ретенциональной области носит интенциональный характер и должно быть в некоторой степени свободным от "теперь-источника", как сущность от существования.
  Существование социальной установки обосновано именно моментом переживания в "теперь-источнике", а сущность структуры социальной установки отражается уже в ретенцианальной области, поскольку характер структуры обусловлен способом удержания (ретенции), который всегда возникает как уникальное образование, так же, как характер существования, основанный на переживании "точки-источника". В этом и состоит их взаимосвязь, взаимозависимость и взаимодополнительность. Уникальность структуры каждой социальной установки индивида основана на оригинальности процесса ретенции, а общность феномена социальной установки основана на общности горизонта переживания "точки-источника", интерсубъективности как имманентной социальности сознания, поскольку жизненный мир, переживаемый как общий для всех, есть лучшая основа социальности самого переживания.
  Таким образом, время есть конкретный конституирующий механизм уникальности структуры социальной установки и общности функционирования социальной установки как психического феномена.
  Вероятно, что ретенция соотносима с уровнем аттитюда, ибо Гуссерль говорит о том, что ретенция - это моментальное осознание фазы, которая уже завершена, то есть фазы, в момент которой возникает отношение к тому, что произошло. Соответственно этому возникает необходимость в структурировании сформированного отношения, структура которого должна быть адекватной или хотя бы примерно близкой к новообразовавшейся структуре.
  Сама же структура, к которой должно сформироваться какое-либо отношение, обоснована тем выбором возможности, который осуществлен механизмом интенциональности экологического компонента социальной установки. Вероятно, именно на этом основана иллюзия каузальности психического. Поскольку же ретенция является функцией интенциональности (Гуссерль), то ее действия на уровне аттитюда в общей структуре социальной установки неотделимы от предыдущего уровня - экологического компонента социальной установки.
  Социальная установка, таким образом, приобретает ту или иную степень структурированности в зависимости от взаимодействия ее различных компонентов. Целостность структуры социальной установки, ее консистентность возникает от момента экологического выбора возможности (ситуационная структура выбора), "точки-источника", где формируется переживание субъекта и процесса ее последующего "достраивания", до общей структуры на уровне когнитивного, аффективного и поведенческого компонентов.
  Финальным структурообразующим фактором "полной" социальной установки является компонент тенденции к действию, к реализации намерения, то есть поведенческий компонент. "Хорошо" структурированная социальная установка представляет собой некоторую целостность всех этих элементов, когда реализация поведенческого компонента не требует пересмотра выбора возможности и формирования иного переживания "точки-источника".
  При этом очень важно помнить, что механизм ретенции является основой для антиципации, то есть для предвидения последствий реализации выбранной возможности. Момент выбора удерживается в ретенциональной области до тех пор, пока не становятся ясными последствия реализации выбора возможности. И тогда происходит структурирование всей цепочки, на основе которого возможно формирование отношения, которое либо встраивается в общую структуру социальной установки и потом может реализовываться в поведении, либо не встраивается, и тогда вновь требуется поиск новой возможности для ее реализации.
  В нашем эмпирическом исследовании сформированные социальные установки были классифицированы по уровню структурированности подобного типа (см.: Девяткин, 1996). "Полная", "хорошая" структурированность состоит в том, что выбор возможности реализуется и возникает отношение, которое находит выражение в поведении. Деструктурированность социальной установки выражается в том, что выбор возможности не обеспечивается требуемым отношением, либо отношение отчасти соответствует выбору, но не может реализоваться в поведении на основе выбора данной возможности. В этом случае полная реализация возможности может противоречить отдельным элементам консистентной системы социальных установок индивида.
  Все эти способы анализа возможны лишь при феноменологическом подходе к социальной установке, когда в ходе феноменологической редукции, то есть отстранении от существования конкретных переживаний субъекта, происходит анализ собственно структуры социальной установки.
  Вероятно, сам субъект не может анализировать сущность структуры социальной установки, отвлекаясь от ее существования, в то время как почти все методики изучения социальной установки основаны именно на анализе данных, полученных от субъекта. Но этот анализ в традиционных методиках как бы продолжает линию субъекта - исследователь стремится быть как можно ближе к позиции субъекта. Между их позициями существует значительная разница в понимании и использовании времени - если субъект всегда настоящее видит как фундированное прошлым, то исследователь способен отстраниться от подобной каузальности.
  Время структурирует переживания, структурирует социальную установку, но не связывает однозначно прошлое, как причину и настоящее, как следствие. И хотя в принципе подобная связь не исключается, но для нас это не является предметом рассмотрения, ибо каузально могут быть связаны события, но никак не временные характеристики. Особенно наглядно это видно в нашем эксперименте (см.: Девяткин, 1996), когда субъект пытается "переставить местами" события, которые объективно происходили в разное время и могут быть совершенно не связаны друг с другом. Но субъект стремится связать их в рамках каузальной зависимости. Произвольно взятое событие выделяется из потока событий, и ему приписывается статус причины других происходящих процессов. Эти манипуляции возможны прежде всего потому, что с причиной соотносится понятие прошлого, а со следствием - настоящего или ближайшего прошлого. Важно помнить при этом, что для функционирования живого организма важнее время, которое Б. Ф. Ломов называл "живым временем", то есть временем, с которым связаны все процессы индивидуальной психической жизни.
  Анализ подобного "живого времени" возможен только на основе эмпирического феноменологического психологического метода. Время и смысл в рамках живого организма, находящегося в окружающем мире, являются основными факторами действия механизма экологического компонента социальной установки. Рефлексия сознания, понимаемая на основе сети интенциональностей Мерло-Понти, позволяет анализировать комплекс вариантов возможностей и направлять внимание на удерживаемую фазу. В этом суть действия особого образования в психике человека - экологического компонента социальной установки.
 
 
 Перспективы исследования феномена
 социальной установки
 
  Определив в первой части социальную установку как психосоматическую функцию, которая обладает свойством извлечения сущностной информации окружающего мира, мы предположили, что социальная установка должна иметь механизм, обеспечивающий извлечение сущностной информации.
  Данным механизмом нам видится механизм интенциональности экологического компонента социальной установки, который обладает возможностью извлекать сущностную информацию и интегрировать вновь созданные социальные установки в общую систему социальных установок индивида.
  В связи с предложенной нами трехуровневой схемой строения установки и ее новыми компонентами и функциями, мы рассмотрели целый ряд вопросов, относящихся к характеристике окружающего мира, понятий "возможности", "сущностная информация", "экологический компонент социальной установки", "информация", "социально-экологическая ниша", "выбор возможности", "жизнь-структуры-окружающего-мира", "схема", "интенциональность экологического компонента" и других. Особым образом проанализировали экологический подход в психологии Дж. Гибсона, на основе которого рассматриваем все проблемы социальной установки.
  Экологический подход в психологии зрительного восприятия связан с именем американского ученого Дж. Гибсона, концепцию которого принято относить к разделу "когнитивная психология" (см.: Величковский, 1981; Найссер, 1981). Нам представляется, что исследования Дж. Гибсона лучше выделить в отдельное направление в психологии, которое можно было бы так и назвать: "экологическое направление". По нашему мнению, это можно обосновать тем, что Гибсон расходится с главным постулатом когнитивной психологии - "информация обрабатывается", а также потому, что философские и психологические основы Дж. Гибсона достаточно оригинальны и перспективны для решения традиционных проблем психологии. Вероятно, экологический подход Дж. Гибсона в ближайшем будущем окажется в центре парадигмы современной психологии.
  Главной особенностью экологического подхода является попытка взглянуть на проблемы психологии зрительного восприятия с точки зрения окружающего человека экологического мира. При этом потребность в новой философии сосуществования человека (и животного) с окружающим его миром сочетается с отказом от локковской пассивности души.
  Центральным вопросом ставится вопрос взаимодействия индивида с окружающим миром на основе непосредственного восприятия на базе идеи взаимозависимости мира и индивида. Индивид невозможен без окружающего мира, а окружающий мир без индивида. В первом случае организм находит возможность только в окружающем мире, во втором - окружающий мир превращается в мир физический.
  Окружающий мир состоит из элементов, которые встроены друг в друга, взаимозависимы, на них не распространяется закон сохранения вещества.
  Окружающий мир и индивид взаимозависимы также на основе того, что индивид черпает возможности для удовлетворения своих потребностей из окружающего мира, а мир предоставляет ему эти возможности.
  Возможности окружающего мира содержатся в информации, которая находится в окружающем мире. Информация окружающего мира служит для восприятия ее организмом; при этом сама информация не передается, не принимается, не перерабатывается, а извлекается активно индивидом. Понятие "информация" у Гибсона несет совершенно иную нагрузку, нежели понятие "информация" в традиционном представлении. Для разведения этих двух различных понятий мы вводим понятие "сущностная информация". Информация несет в себе возможности окружающего мира, которые одновременно относятся и к индивиду, и к окружающему миру; они одновременно и реальны, и феноменальны, и объективны, и субъективны.
  Само понятие "возможность" подразумевает взаимодополнительность мира и индивида: воспринимать окружающий мир - это значит воспринимать его возможности. Процесс восприятия возможностей Гибсон основывает на явном и неявном знании. При этом непосредственное восприятие возможности он называет неявным знанием, а опосредованное восприятие - явным знанием, которое опосредуется, например, знаком. Обосновывая тезис о существовании возможностей и в окружающем мире, и в индивиде, Гибсон подчеркивает, что нет "двух" миров (физического и психического), а есть лишь один мир - экологический.
  Понимаемый подобным образом термин "возможность" положен в основу нашего подхода к проблемам социальной установки, поскольку в теории Д.Н. Узнадзе понятие "возможность" не разработано в той мере, которая позволяла бы осуществить его применение в экологическом подходе к установке.
  Принимая за основу узнадзевское представление о формировании установки как "встречи" потребности и ситуации, мы доказываем принципиальную допустимость замены понятия "ситуация" на понятие "возможность". Тем самым перед нами встает задача выбора возможности окружающего мира для формирования социальной установки.
  Особое место в теории Гибсона отводится понятию "экологическая ниша", которое понимается им как набор возможностей для существования определенного вида и определенного организма.
  Воспринимая предмет, мы воспринимаем не его качества, а те возможности, которые он нам предоставляет. Нам представляется, что набор социальных установок индивида определен набором окружающих его возможностей. Особые возможности предоставляют индивиду другие люди - это социальные возможности; поэтому мы вводим термин "социально-экологическая ниша" индивида.
  Гибсон особо подчеркивает, что воспринимается одновременно и окружающий мир, и сам человек (экстерорецепция, эгорецепция), поэтому возможности могут пониматься как свойства окружающего мира, соотнесенные с наблюдателем. Вследствии этого восприятие представляется ему психосоматическим актом живого наблюдателя, именно по этой причине в нашем определении социальной установки она обозначена как "психосоматическая функция". Понимаемая таким образом информация соотносится не с рецепторами, а с окружающим миром, поэтому она уничтожает разрыв между восприятием и знанием.
  Восприятие связано у Гибсона с постижением и представляет собой поток, из которого невозможно выделить дискретное восприятие. Гибсон подчеркивает, что новое представление о восприятии подразумевает новую теорию познания. Поскольку восприятие непосредственно (его можно проверить "тестом на реальность"), то для теоретического анализа процессов социальной установки (в частности, процессов выбора возможности окружающего мира) исследователю необходим метод феноменологического рассмотрения.
  Особое место и в теории Гибсона, и в нашей концепции занимает понятие "возможность" окружающего мира. В настоящее время существует две традиции изучения понятия "возможность": философская и психологическая. В психологии изучение понятия "возможность" почти отсутствует и соотносимо больше с понятиями "актуальное" и "потенциальное" (Артемьева). В философии понятие "возможность" соотносимо с понятием "действительность". Особенность экологического представления о понятии "возможность" состоит в том, что оно тесно связано с понятием "окружающий мир".
  При этом сама структура окружающего мира (взаимозависимость, встроенность, предметность, наличие возможностей), вероятно, является эколого-гуманистическим императивом нашего времени, выстраданным развитием философии и психологии прошлого и настоящего.
  Окружающий мир целостен, имеет некоторое сходство с точки зрения своей структуры с гештальтистским представлением о структурности и целостности. Целое при этом образовано взаимозависимыми и встроенными элементами, но оно уже нечто иное, чем сумма этих отдельных элементов.
  Главное отличие целостности структуры окружающего мира состоит в том, что это живая структура окружающего мира: организм, живущий в окружающем мире, формирует некую структуру, которую мы назвали "жизнь-структуры-окружающего-мира".
  Важнейшим элементом структуры является индивидуальная психическая жизнь: мир устроен так, чтобы в нем существовала психика, которая его воспринимает. В противном случае окружающий мир превращается в физический мир.
  Следовательно, возможности, существующие в окружающем мире, и сам окружающий мир изначально структурированы так, что они могут быть потенциально восприняты организмом. Поскольку возможность воспринимается индивидом непосредственно (на основе неявного знания и информации окружающего мира), то в акте извлечения информации, вероятно, познается сущность воспринимаемого.
  Непосредственное восприятие информации окружающего мира мы обозначили термином "сущностная информация". Сущностная информация - это восприятие индивидом информации о сущности непосредственно в акте восприятия. Она извлекается в акте интенционального переживания, в момент которого, согласно Гуссерлю, возникает смысл.
  Сущностная информация обеспечивает формирование смысла, который ложится в основу выбора той или иной возможности окружающего мира. Сущностная информация отражает первичную возможность, к которой нечего "прибавить", поэтому для ее достижения Гуссерль проводит феноменологическую редукцию. Сама первичность возможности основана на особом экологическом устройстве окружающего мира и особо структурированном взаимодействии с ним индивида. Созерцатель воспринимает саму по себе возможность, поскольку в окружающем мире нет ничего, кроме возможностей (Кузанский, Гуссерль, Гибсон).
  Мы предполагаем, что экологический компонент социальной установки извлекает сущности окружающего мира на основе извлечения сущностной информации, которая предоставлена ему в виде возможностей.
  Вероятно, данный процесс происходит на уровне неосознанных компонентов психической организации индивида. Сущностную информацию не могут воспринимать ни когнитивный, ни аффективный компоненты социальной установки. Их можно соотнести с чувством и рассудком (по Кузанскому), которые погружены в восприятие пространства и времени и поэтому не могут воспринимать сущности. Согласно Кузанскому, только интеллект может постигать сущности, но он не воспринимает ни время, ни пространство. Поскольку сущность реализуется через возможности окружающего мира, мы предполагаем, что функции интеллекта (по Кузанскому) могут быть выполнены экологическим компонентом социальной установки. Таким образом, можно условно описать весь процесс познания сущности через социальную установку примерно так: окружающий мир "переходит" в возможность; возможность - в сущность; сущность воспринимает интеллект (по Кузанцу), акт интенционального переживания (по Гуссерлю), экологический компонент социальной установки (по Девяткину). Все это воспринимается непосредственно!
  Вероятно, одной из характеристик структуры окружающего мира является то, что Кузанский называл "троичностью мира", подразумевая, что мир состоит из возможности, действительности и действия. Иногда понятие "действие" он заменяет понятием "связь". Именно в единстве возможности, действительности и действия вероятно совпадение противоположностей.
  Поскольку сущность (сущностная информация) постигается в виде восприятия возможностей, то экологический компонент социальной установки (как часть социальной установки и психосоматическая функция организма) является частью жизни-структуры-окружающего-мира. Аквинский отмечал, что сущность познается через интеллект. Следовательно, на основе жизни-структуры-окружающего-мира возникает возможность постижения сущности через структуру окружающего мира (триединство возможности, действительности, действия) и социальную установку. Этим обоснована общая основа выбора возможностей окружающего мира и прогноз ее осуществления. Понятие "возможность" здесь берется нами не как философское, не как традиционно психологическое, а строго в экологическом смысле слова.
  Механизм выбора возможности тесно взаимосвязан с потребностями индивида и представлен в дихотомии потребности - возможности. Важно при этом отметить, что нами изучается только ситуация свободного выбора возможности, то есть собственно установочная ситуация выбора в естественной обстановке. Это является одновременно основой и феноменологического эксперимента, и особого взгляда на социальную установку, поскольку все без исключения предыдущие концепции и теории аттитюда и установки изучали внеустановочную ситуацию поведения.
  Особо следует отметить жизненную важность проблемы выбора возможностей для индивида, которую, вслед Киркегору и Гуссерлю, мы обозначаем как проблему "Еntwеder-Оdеr " ("или-или"). Особенность выбора данного типа (помимо естественности и важности для жизни) заключается в том, что это сущностный выбор. Ибо если выбор не основан на достаточно точном восприятии сущности, то он в определенной мере случаен, а это приводит к признанию ненужности сложнейшего механизма психики.
  Проблема выбора связана с проблемой антиципации и с проблемой исследования воли в рамках направления "свободного выбора". Вероятно, момент, обозначенный нами как экологический момент выбора, можно соотнести с понятием "малое восприятие" Лейбница. Философскую же проблему выбора ставит Сирен Киркегор, отмечая при этом фундаментальный факт: во внутренней жизни человека всегда господствует свободный выбор. Все философские концепции выбора: "Быть или не быть" (Шекспир), "Еntwеder-Оdеr" (Киркегор), "Возможность возможности" (Аббаньяно), "Бытие-в-мире" (Хайдеггер), "Вечное перекрещивание и сомнение" (Ортега-и-Гассет), "Еntwеder-Оdеr" (Гуссерль) - не рассматривают человека в его естественном существовании - экологическом окружении. Гибсон развернуто описывает экологическое существование, но даже не ставит проблему выбора возможностей. Все без исключения концепции и теории аттитюда и установки не рассматривают ни экологическое существование индивида, ни проблему выбора возможностей, поскольку в большинстве своем являются позитивистски ориентированными.
  Мы предлагаем оригинальную модель рассмотрения проблем социальной установки на базе экологического подхода при помощи феноменологического метода. Необходимость последнего фундирована проблемами смысла, значения, сущности, к которым неизбежно приводит нас изучение проблем выбора и возможностей.
  Важное значение приобретает введенное нами понятие "сущностная информация", которое предлагается, исходя из нескольких причин: а) конкретизация понятия информации в рамках подхода Гибсона; б) уточнение понятия с введением в его структуру сущностного компонента; в) с целью дальнейшего использования в ходе феноменологического эксперимента; г) для рассмотрения вопроса о смысле при анализе возможностей окружающего мира.
  В концепции Дж. Гибсона его понимание термина "информация" основано на том, что он предлагает новую теорию восприятия. В этом случае выбор возможности не может быть свободен от информации, на которой он основан (Найссер). Найссер отмечает, что ни один выбор не обусловлен целиком средой. От себя мы добавим, что здесь необходимо рассматривать выбор в единстве понятий "потребность - возможность", а значит, и "среда - организм", либо в иных терминах: "сущностная информация - потребность". Важно при этом помнить, что информация активно извлекается индивидом, и это является естественным продолжением идеи взаимоотношений окружающего мира и индивида. Хотя Найссер отмечает, что предвидение не является сугубо психологическим феноменом, и это, на наш взгляд, является продвижением идеи Гибсона, которая хорошо дополняет его теорию информации: 1) определить в новой теории информации, что должно восприниматься (в то время как традиционно все психологи искали ответ на вопрос, как должно восприниматься); 2) обосновать новую идею информации (информация одновременно об окружающем мире и о себе); 3) дать новое представление о воспринимающей системе, которая должна быть активной. При этом Гибсону видятся следующие качества информации: 1) информация не передается, не принимается, не перерабатывается; 2) информация неисчерпаема; 3) для этого вида информации нет порога восприятия; 4) информация не подчиняется закону сохранения; 5) информация воспринимается непосредственно; 6) внутренние процессы "обработки" информации не играют никакой роли.
  Важно отметить, что философские позиции Гибсона ближе позициям Гуссерля, чем к позициям Найссера, у которого они противоположны гуссерлевским. Но одновременно гипотеза существования экологического компонента социальной установки дополняет концепцию У. Найссера (ибо в идее "обработки" информации, несомненно, что-то есть, ее нельзя отбрасывать, как это делает Гибсон). Однако она же и поддерживает критику Гибсоном Найссера, который не желает видеть окружающего мира, "интериоризировался" полностью в схемы индивида. Но Найссер исправляет главный недостаток теории Д.Н. Узнадзе: "Восприятие направляется предвосхищениями, но не управляется ими". Тем самым вновь находим ранее утерянную интенциональность установки. В целом мы считаем, что имеется возможность соотнесения понятий "схема" у Найссера и "установка" (с экологической точки зрения), хотя существует принципиальная разница между пониманием информации у Гибсона и у Найссера.
  Подобное же можно обнаружить и в понимании времени, где Найссер воспринимает концепцию времени Канта, а Гибсон не принимает ее. Согласно Канту, пространство и время - необходимые формы всего существующего, через них познается сущность. Это противоречит Кузанскому, который описывает постижение сущности на уровне интеллекта, когда тот не воспринимает ни времени, ни пространства. К этой позиции гораздо ближе Гибсон, подчеркивающий важность понятия "событие" в экологической оптике, не соглашаясь при этом с Кантом.
  Используя понятие "схема" (которое тоже идет от Канта), Найссер рассматривает ее во временном плане, но не использует для описания смысла (поскольку главный объект когнитивной психологии - восприятие, а на этом уровне нет смысла, ибо тогда восприятие становится непосредственным, а это значит, что оно не обрабатывается, что для Найссера недопустимо).
  Наше представление о выборе возможности - это та обработка информации, о которой говорит Найссер, но о которой не хочет говорить Гибсон. Но сама эта информация неотделима у нас от окружающего мира; это сущностная информация, которая извлекается механизмом интенциональности экологического компонента. При этом она обрабатывается, но обрабатывается очень специфично - на основе действия экологической логики: извлекается непосредственно, а затем встраивается в уже существующую структуру социальных установок. Все это происходит непосредственно в акте интенционального переживания, когда возникает смысл, позволяющий оценить данную возможность. Вероятно, этот процесс вполне можно назвать "переработкой". В этом пункте Гибсон и Гуссерль одновременно и расходятся, и соединяются: экологический компонент формирует смысл непосредственно в акте живого восприятия, а феноменолог извлекает "чистые" элементы сознания, смысл в акте феноменологической редукции.
  Именно поэтому для анализа экологического компонента нужен феноменологический метод. Важно отметить при этом, что с точки зрения экологического подхода к проблемам установки Гуссерль имеет очень существенный недостаток: он принципиально требует остановить поток жизненных переживаний в феноменологической редукции. И хотя это не означает отрицание жизни и окружающего мира вообще, но приводит именно к теоретической установке, к отстраненному наблюдению философа за сущностями, "чистым" сознанием. Гибсон же в свою очередь также упрощает процесс переработки информации (вернее, вообще его отрицает), что, несомненно, является своеобразным видом экологической редукции. Если это достаточно убедительно с точки зрения его экологического императива, то с точки зрения психологии вообще это довольно сомнительно, ибо ставит под вопрос существование психологии как науки. Кажется, концепция экологического компонента социальной установки несколько снимает остроту вопроса. Однако, вероятнее всего, та или иная форма редукции все равно неизбежна, ибо "вне истины нет истины" (Кузанский); важны лишь ее направленность и уровень.
  Характеризуя одно из основных наших понятий - "социально-экологическую нишу", необходимо отметить, что ее функционирование основано на непосредственном извлечении возможностей. Важно при этом помнить, что активность индивида является одним из непременных условий непосредственного восприятия.
  К гибсоновскому пониманию активности воспринимающей системы мы добавляем найссеровское представление о схеме как о механизме, активизирующем восприятие и его структуры. Гибсон говорит только о необходимости активизации системы восприятий (он настаивает на термине "система", а не "рецепторы"), но сам при этом не рассматривает способы ее активизации. Схема у Найссера не является изолированной, а находится в общей структуре перцептивного цикла, в котором и возникает смысл. В самом же перцептивном цикле очень важное место занимает движение.
  Найссер утверждает, что перцептивный цикл воспринимает значение, форму и пространство. Восприятие же является формой взаимодействия с внешним миром; оно не просто информирует индивида, но и трансформирует его самого в той или иной степени. Прогностическая возможность схемы фундирована ее темпоральностью.
  Формулируя наше представление о социально-экологической нише, мы предполагаем, что в ней возможности воспринимаются индивидом непосредственно, в то время как вне социально-экологической ниши восприятие уже опосредованно. Это обусловлено тем, что сама ниша понимается нами как структурированный набор возможностей. Таким образом, сформированная система социальных установок индивида в той или иной степени отражает структуру социально-экологической ниши индивида с ее оригинальным выбором возможностей. Можно сказать, что социально-экологическая ниша предоставляет только те возможности, которые будут впоследствии интериоризированы индивидом в виде социальных установок в структуру психической организации. Это основано в том числе и на особом представлении о возможностях как принадлежащих одновременно и индивиду, и окружающему миру.
  Вероятно, ниша конституируется по законам структуры, а сам набор возможностей соотносим с набором потребностей индивида. Иными словами, можно сказать, что социально-экологическая ниша - это структурированная сущностная информация, которая функционирует в форме жизни-структуры-окружающего-мира. Социально-экологическая ниша имеет характеристики: 1) ниша имеет набор возможностей (в том числе и социальных); 2) возможности внутри ниши структурированы; 3) возможность имеет в рамках ниши непосредственный контакт с индивидом; 4) возможности принципиально доступны индивиду; 5) набор возможностей соотносим с потребностями индивида; 6) возможности могут быть восприняты непосредственно и таким образом интериоризированы в форме социальной установки; 7) границы действия социально-экологической ниши - пороги чувствительности модальностей.
  Вероятно, социально-экологическая ниша имеет особый промежуточный характер, трансцендентальна, поскольку она обусловлена не только особым положением возможностей окружающего мира, но и трансцендентальностью акта интенционального переживания, в котором, собственно, и возникают смысл, значение, сущность.
  Возникающий не в индивиде и не в мире смысл позволяет осуществлять первичный выбор возможностей окружающего мира. Изначальная же структурированность социально-экологической ниши обоснована ее содержательной стороной: в ней содержатся те возможности, которые могут быть затем восприняты данным индивидом, и не содержатся "лишние" возможности, которые в принципе могут быть извлечены, но при помощи явного знания, опосредованного восприятия.
  Воспринимаемая таким образом возможность извлекается мгновенно, практически без какой-либо когнитивной обработки, поскольку как целостное и структурированое образование ниша может восприниматься только целостно, без анализа составляющих ее элементов. При целостном восприятии анализ не нужен и невозможен: "неделимое есть невыразимое" (Фома Аквинский, Иоанн Дунс Скот, Уильям Оккам, Никола Орем).
  Важнейшая характеристика целостности социально-экологической ниши - ее жизненность, которая сформирована психикой индивида и возможностями окружающего мира. Ниша всегда уникальна и индивидуальна, поэтому может восприниматься только непосредственно, в то время как жизнь и ее целостность возникают в акте (Аквинский). Переживание же "мнит" смысл в акте интенционального переживания. Целостность социально-экологической ниши обеспечивает извлечение сущностной информации и базируется на основе "троичности мира": возможность, действительность, связь (или действие), что и формирует названную нами "жизнь-структуры-окружающего-мира", соотносимую с понятием "актуально живого" у Аквинского. Именно здесь "акт" взаимодействует с нишей на основе возникновения смысла, являясь основой структурирования социально-экологической ниши.
  Понятие "акт" Гуссерль видит отлично от Брентано, предлагая исключить из него понятие деятельности и считать его переживанием недеятельностного характера. По Гуссерлю, в акте возникают отношения между сущностью предметов, а не между предметами; сами же отношения между сознанием и предметом видятся как процесс смыслополагания.
  В акте извлечения информации возникает смысл, что обосновывает различение возможностей. Гуссерлем в акте выделено феноменологическое переживание и интенциональное переживание. Обращение нами внимания на проблемы предметности не случайно, ибо у Гибсона отличительной чертой окружающего мира является его предметность.
  Значения предметов в экологическом мире просто обнаруживаются, в то время как в физическом мире нет предметов, а есть объекты. Поэтому предметность в рамках экологического подхода воспринимается индивидом непосредственно. Мы выделяем в границах одного понятия "предметность" два особых уровня: 1) уровень возможностей, которые воспринимаются непосредственно; 2) уровень качеств предмета как воспринимаемых и основанных на явном знании. Вероятно, А.Н. Леонтьев, говоря о качестве предметности, приобретаемом на основе социального опыта, имеет в виду именно второй уровень предметности.
  Предметность на основе возможностей социально-экологической ниши воспринимается непосредственно, а качества предметности приобретаются через опыт опосредованно и могут не содержаться в нише. Таким образом, главная функция социально-экологической ниши - это обеспечение возможностей существования индивида в данном окружающем мире. Это именно то, что неизменно упускалось в традиционной психологии эксперимента, ибо встать на точку зрения другого человека (то есть занять его нишу) невозможно без того, чтобы не уничтожить его. Но даже и в данном случае это будет уже другая социально-экологическая ниша, ниша экспериментатора.
  Суть целостности жизни индивида соотносима с целостностью жизни-структуры-окружающего-мира, где в акте индивидуального восприятия на основе ниши формируются предметность и смысл. Это можно соотнести с тем, что Рубинштейн называл внешними причинами, действующими через внутренние условия, а Леонтьев - внутренним (субъектом), действующим через внешнее и тем самым изменяющим себя. Суть структурированности окружающего мира есть его жизнь-структуры-окружающего-мира, которая обладает имманентной целостностью. Мир и индивид сущностно взаимосвязаны в жизни-структуры-окружающего-мира.
  Важно отметить, что непосредственное восприятие подразумевает восприятие не только предмета, но и его горизонта как предварительного знания о предмете. Это восприятие может быть понято как "чистое" восприятие, как "средство феноменологии" (Гайденко). Именно поэтому для изучения экологического компонента социальной установки нами предложен феноменологический метод.
  Наше представление о нише может быть соотнесено с горизонтностью сознания Гуссерля, где оно означает соединение отдельных горизонтов отдельных предметов: "Ноrisоnthаftigkеit". Горизонтность отдельного предмета, таким образом, может быть понята как его сущностная информация, его возможность, находящаяся в структуре социально-экологической ниши.
  Очень существенным является представление Гибсона о восприятии как о "психосоматическом акте живого наблюдателя". Именно этот акт "живого наблюдателя" намеренно утрачен Гуссерлем и, кажется, случайно Найссером. Вводимое понятие социально-экологической ниши обеспечивает "живое наблюдение", в ходе которого извлекается сущностная информация и возникает социальная установка. Извлечение возможности есть структурированный процесс, связанный с жизнью-структуры-окружающего-мира.
  Отношения индивида и его социально-экологической ниши в своей основе экологичны и феноменальны, а сущность индивидуальной психической жизни может быть понята через особую связь в границах жизни-структуры-окружающего-мира. Эта связь отражает особое экологическое структурирование окружающего мира и собственно акт интенционального переживания возможностей окружающего мира, его сущностной информации. Сформированный в акте интенционального переживания смысл возможности обосновывает выбор данной возможности для формирования социальной установки индивида.
 
 
 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
 
  1. Абульханова-Славская К.А. Деятельность и психология личности. М., 1980.
  2. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность, М., 1988.
  3. Агеев В.С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М., 1990.
  4. Айзенк Г.Ю. Интеллект: новый взгляд // Вопросы психологии. 1995. № 1.
  5. Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды. М., 1980. Т.1-2.
  6. Анастази А. Психологическое тестирование. М., 1984. Т. 1-2.
  7. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1998.
  8. Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе. М., 1978.
  9. Анохин П.К. Избранные труды. М., 1979.
  10. Анцыферова Л.И. Материалистическая диалектика и психологическая наука // Категории материалистической диалектики в психологии. М., 1988.
  11. Аристотель. Сочинения: В 4 т. М., 1976.
  12. Артемьева Т.И. Категория возможности и действительности в психологии личности // Категории материалистической диалектики в психологии. М., 1988.
  13. Арутюнов В.Х. О категориях возможности и действительности и их значении для современного естествознания. Киев, 1967.
  14. Асмолов А.Г. Личность как предмет психологического исследования. М., 1984.
  15. Асмолов А.Г. Проблема установки в необихевиоризме: прошлое и настоящее // Вероятностное прогнозирование в деятельности. М., 1977.
  16. Асмолов А.Г., Ковальчук М.А. О соотношении понятия установка в общей и социальной психологии // Теоретические и методологические проблемы социальной психологии. М., 1977.
  17. Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1965.
  18. Бакрадзе К.С.Избранные философские труды: В 4 т. Тбилиси, 1975.
  19. Басов М.Я. Избранные психологические произведения. М., 1975.
  20. Бассин Ф.В. Проблема "бессознательного". М., 1968.
  21. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
  22. Бегиашвили А.Ф. Проблема начального познания у Б. Рассела и Э. Гуссерля. Тбилиси, 1969.
  23. Бергсон А. Собрание сочинений. СПб, 1913-1914. Т. 1-5.
  24. Бернштейн Н.А. О построении движений. М., 1947.
  25. Бессознательное. Природа, функции, методы исследования. Тбилиси, 1978. Т. 1-4.
  26. Бехтерев В.М. Объективная психология. СПб., 1907-1910. Т. 1-3.
  27. Бжалава И.Т. Психология установки и кибернетика. М., 1966.
  28. Бине А. Измерение умственных способностей. СПб., 1998.
  29. Бобнева М.М. Социальные нормы и регуляция поведения. М., 1978.
  30. Бодалев А.А. Восприятие человека человеком. М., 1965.
  31. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968.
  32. Брентано Ф. О внутреннем сознании // Новые идеи в философии. СПб., 1914. № 15.
  33. Брентано Ф. Очерк о познании // Антология мировой философии. М., 1971. Т. 3.
  34. Брунер Дж. Психология познания. М., 1977.
  35. Брушлинский А.В. Мышление и прогнозирование. М., 1979.
  36. Брушлинский А.В., Поликарпов В.А. Мышление и общение. Минск, 1990.
  37. Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности. М., 1987.
  38. Быховский Б.Э. Кьеркегор. М., 1974.
  39. Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. М., 1971.
  40. Бэн А. Психология: В 2 т. М., 1907.
  41. Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М., 1986.
  42. Вернадский В.И. Научная мысль как планетарное явление. М., 1991.
  43. Виндельбанд В. Философия в немецкой духовной жизни 19-го столетия. М., 1910.
  44. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958.
  45. Витгенштейн Л. О достоверности // Вопросы философии. 1984. № 8.
  46. Воронов А.И. Интуитивная логика Бергсона. М., 1962.
  47. Восприятие: механизмы и модели. М., 1974.
  48. Вудворс Р.С. Экспериментальная психология. М.; Л., 1951.
  49. Вундт В. Лекции о душе человека и животных. СПб., 1894.
  50. Вундт В. Основания физиологической психологии. СПб., 1880-1381. Т. 1-2.
  51. Вундт В. Очерки психологии. М., 1902.
  52. Вундт В. Система философии. СПб., 1902.
  53. Выготский Л.С. Психология искусства. М., 1989.
  54. Выготский Л.С. Собр. соч. М., 1982 - 1984. Т. 1-6.
  55. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.
  56. Гайденко П.П. Проблемы интенциональности у Гуссерля и экзистенциалистская категория трансценденции // Современный экзистенциализм. М., 1966.
  57. Гайденко П.П., Давыдов Ю.Н. История и рациональность. М., 1991.
  58. Гальперин П.Я. Введение в психологию. М., 1976.
  59. Гартман Н. К понятию бессознательного // Новые идеи в философии. СПб., 1914. № 14.
  60. Гартман Н. Современная психология. М., 1902.
  61. Гарцев М.А. Проблема самосознания в западноевропейской философии. М., 1987.
  62. Гастев А. Трудовые установки. М., 1973.
  63. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук // Соч. М.; Л., 1956. Т. 3.
  64. Гербарт И.Ф. Психология. СПб., 1875.
  65. Герье В. Бл. Августин. М., 1910.
  66. Гоббс Т. Избранные произведения. М., 1964. Т. 1-2.
  67. Голд Дж. Психология географии. М., 1990.
  68. Головаха Е.И., Кроник А.А. Понятие психологического времени // Категории материалистической диалектики в психологии. М., 1988.
  69. Григолава В. В. Контрастная иллюзия, установка и бессознательное. Тбилиси, 1987.
  70. Грининг Т. История и задачи гуманистической психологии // Вопросы психологии. 1988. № 4.
  71. Грот Н.Н. Психология чувствований. СПб., 1879-1880.
  72. Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры // Вопросы философии. 1969. № 3.
  73. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984.
  74. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Вопросы философии. 1986. № 3.
  75. Гуссерль Э. Логические исследования СПб., 1909. Ч. 1.
  76. Гуссерль Э. Логические исследования. Т. 2. Ч. 1. Исследования по феноменологии и теории познания. Исследование V. Об интенциональных переживаниях и их "содержаниях" // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига, 1988.
  77. Гуссерль Э. Философия, как строгая наука // Логос. М., 1911. № 1.

<< Пред.           стр. 4 (из 6)           След. >>

Список литературы по разделу