ДЖОН Р Х СТОИМОСТЬ И КАПИТАЛ М 2006 165 С 5

Итак, процент слишком низок, чтобы определять положение дел в ближайшем будущем; риск же является слишком сильным фактором, чтобы движение процента оказывало большое влияние на ситуацию в отдаленном будущем. Какое же место отведено проценту между этими противостоящими силами? Насколько важной будет его роль, зависит от значения фактор риска, а это, как мы видели, психологический вопрос. В обстановке мрачного недоверия люди с трудом перебиваются, и изменения в уровне процента (мы говорим здесь об умеренных изменениях) не могут оказать заметного влияния на их поведение. В то же время в условиях уверенности поправка на риск значительно ниже, и должны, видимо, складываться условия, когда движение процента вызывает важные последствия того рода, которые мы рассмотрели в настоящей главе.
Связь всех этих рассуждений с вопросом о политике регулирования процентных ставок в ходе экономических колебаний очевидна, однако будет лучше, если мы обсудим ее в следующей работе.

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Глава XVIII. Расходование и кредитование

1. Теперь мы переходим к проблеме динамики в поведении частного индивида. Если мы намерены следовать обычному подходу, то линия анализа, которую необходимо выбрать в этом случае, очевидна. Проблема статики, с точки зрения фирмы, состоит в максимизации избытка доходов над расходами, получаемого при использовании заданных производственных возможностей и в заданных технических условиях; соответствующая проблема динамики состоит в максимизации капитальной стоимости потока таких избытков, получения которых в настоящем и будущем можно ожидать в результате использования заданных возможностей. Проблема же статики для частного индивида состоит в выборе наиболее предпочтительного набора товаров, который можно приобрести на данную сумму денег. Проведя соответствующие параллели, мы придем к тому, что проблему динамики для индивида следует ставить как выбор наиболее предпочтительного варианта из всех различных наборов товарных потоков, которые индивид предположительно сможет приобрести с помощью заданного ожидаемого потока доходов. Фирма должна выбирать наиболее прибыльный план производства, индивид должен выбирать наиболее предпочтительный план расходов; переход от статики к динамике совершенно одинаков в обоих случаях.
Мы, очевидно, отдаем подобному подходу предпочтение, но все-таки нельзя по этому поводу не испытывать серьезных сомнений. Когда мы рассматриваем случай с фирмой, которая озабочена только тем, чтобы извлечь при данных условиях максимум прибыли, вполне естественно предполагать, что фирма изберет четко определенный "план" достижения искомого результата. Естественно, здесь наблюдается разного рода неопределенность - неопределенность будущих технических условий, неопределенность будущих рыночных условий, - но этого недостаточно, чтобы сделать идею разработки "плана" совершенно бессмысленной и бесполезной. Неопределенность можно учесть достаточно полно, не жертвуя при этом самой идеей планирования. Но когда мы обращаемся к случаю частного индивида, чей "план" (если он у индивида есть) должен состоять единственно в удовлетворении его нынешних и будущих желаний, мы сталкиваемся с тем огорчительным фактом, что обычно индивид не знает (и обязательно знает, что он этого не знает), какими будут его желания в будущем. Планирование на будущее возможно, когда план ориентирован на достижение заданной цели (такой, например, как получение прибыли), но невозможно планировать, когда неизвестен объект планирования. По этой причине весь метод анализа грозит сделаться совершенно непригодным.
Тем не менее было бы ошибкой принимать такие возражения чересчур всерьез. Хотя люди и ясно осознают, что им неизвестны в подробностях их собственные будущие желания, они не ведут себя так, как будто вообще ничего не знают о своих будущих желаниях. Они по меньшей мере считают, что, весьма вероятно, у них возникнут какие-то желания в будущем, как правило, люди идут намного дальше этого в своих предположениях. Когда они покупают потребительские товары длительного пользования, то обычно делают это не только потому, что у них есть желание пользоваться такими товарами в настоящее время, но и потому, что они ожидают сохранения этого желания и в будущем. Сказанное означает, что в своих действиях люди руководствуются ожиданиями будущих желаний, причем ожиданиями вполне определенными. Далее, в общем случае, человек всегда понимает, что, чем больше он расходует сейчас, тем меньше будут его возможности расходовать в будущем. Это соображение не могло бы определять его поведение, если бы он не рассчитывал иметь определенную сумму на расходы в будущем, воспринимая любое отчуждение этих средств как жертву. Осмысливая все эти соображения, можно сделать вывод, что, хотя никакого конкретного планирования будущих расходов в целом не осуществляется, всякий раз, когда любая часть текущих расходов определенно влияет на удовлетворение, которое будет получено в будущем, соответствующая часть будущей стратегии становится более или менее ясной. Люди не планируют своих будущих расходов в целом, но они планируют - более или менее осознанно и более или менее конкретно - ту часть будущих расходов, которая представлена текущими расходами. Это планирование включает, с одной стороны, оценку некоторых конкретных элементов будущих расходов, которые тесно связаны с конкретными элементами текущих расходов, и, с другой стороны, формирование общего представления о величине будущих средств, имеющего отношение к определению совокупного объема текущих расходов [ В действительности формирование этого общего представления о совокупных размерах будущих средств на практике существенно облегчается благодаря использованию концепции дохода. Жертвовавшие будущими средствами, обусловленное увеличением текущих расходов, рассматривается как жертвовавшие будущим доходом. Впрочем, это не более чем краткое замечание, которое не дает нам приемлемой модели для анализа.].
2. Если этот взгляд правилен (как нам представляется), мы освобождаемся от большей части трудностей. Полагая, что индивид располагает полным планом своих расходов, охватывающим значительный период времени и законченным во всех деталях, мы совершенно абсурдным образом фальсифицируем его реальное поведение. Но если мы просто используем предположение о планировании, не с тем, чтобы определять в деталях все покупки, а лишь для определения деталей текущих расходов, мы не делаем ровно ничего абсурдного. Текущие расходы будут определяться так, будто такой полный план существует; если мы предполагаем существование полного плана, то мы можем прежде всего перейти к определению текущих расходов.
Предположим теперь, что мы имеем дело с индивидом, который в день составления плана обладает определенным запасом товаров длительного пользования, индивидом, который получает за текущую неделю сумму денег, равную R0 (в качестве платы за труд, в качестве процентов или дивидендов на принадлежащие ему ценные бумаги), индивидом, который ожидает точно так же получать суммы R1, R2, R3,... в последующие недели. Исходя из существующих цен на потребительские товары и своих ожиданий будущих цен, он планирует произвести определенные закупки товаров X, У, Z,... в текущей и последующих неделях; для этого ему придется осуществить набор расходов (в денежном выражении) Е0, Е1, Е2, Е3, ... . Разница между указанными доходами и расходами должна погашаться либо за счет изменения денежных сбережений, либо путем изменения суммы вложений индивида в ценные бумаги. Здесь я предполагаю, что мы имеем дело со вторым случаем (весь вопрос, касающийся спроса на деньги, мы оставляем для рассмотрения в следующей главе). Поток R0-E0, R1 -E1, R2-E2,..., таким образом, может рассматриваться как поток кредитов.
Предположим, что наш индивид составляет для себя план расходов на ограниченный период времени, например на n недель. Тем самым предполагается, что поток доходов, поток расходов и поток кредитов иссякнут совершенно через n недель. Если в целом на протяжении этих п недель индивид планирует быть кредитором, то может рассчитывать, что к концу данного периода в результате кредитования он получит капитальную сумму (capital sum) Cn в ценных бумагах, которую сможет использовать для пополнения своих средств в отдаленном будущем [ Cn есть ожидаемая стоимость ценных бумаг, которая должна быть получена в результате кредитования, осуществляемого на протяжении периода планирования. Она будет равна лишь приращению стоимости всех принадлежащих индивиду ценных бумаг, если ожидается, что уже имевшиеся у него ценные бумаги сохранят к концу периода ту же стоимость, которой они обладали в начале.]. Чем больше средств он израсходует, выполняя план, тем меньше будет эта капитальная сумма. Тем самым существует реальный выбор между расходами на протяжении n недель и обладанием соответствующей капитальной суммой в конце периода. Этот выбор аналогичен выбору между расходами в один момент времени и расходами в другой момент. Соответственно для целей нашего анализа приемлемо объединить эту капитальную сумму с расходами последней недели. Если мы рассматриваем формирование указанной капитальной суммы как одно из направлений расходов последней недели (планового периода), мы получаем способ оценки, который позволяет нам свести всю проблему к распределению расходов между n неделями.
Поток кредитов, преобразованный таким путем, выглядит как R0-E0, R1-E1, R2 -E2, ..., Rn -En -Cn. В этом потоке займы и кредиты взаимно погашаются - ведь если указанная сумма действительно расходуется в последнюю неделю, после этих операций никаких средств не останется. Соответственно капитальная стоимость этого потока, исчисленная на любой момент времени, должна равняться нулю. В частности, его текущая стоимость (капитальная стоимость на дату планирования) также должна равняться нулю. Отсюда следует, что текущая стоимость приведенного потока расходов Е0, Е1, Е2, Е3, ..., Еn + Сn обязательно будет равна текущей стоимости потока доходов R0, R1, R2, R3, ..., Rn. Этот подход позволяет нам свести планирование расходов (как мы это делали в отношении планирования производства) к задаче, уже решенной нами в теории статики.
3. Как и в случае с анализом производства, мы должны лишь провести различие между сделками, осуществляемыми в различные моменты времени, и заменить фактические цены дисконтированными; после проведения этих операций, подобных преобразований в исследовании можно полностью опираться на статистическую теорию стоимости. Ни условия равновесия, ни условия стабильности не должны при этом создавать для нас каких бы то ни было проблем. Предельная норма замещения между двумя товарами, которые планируется приобрести в определенные моменты в будущем, должна быть равна отношению их дисконтированных цен. Эта предельная норма замещения должна убывать (в том же смысле, в каком это подчеркивалось в статике). Вот и все, что необходимо сказать по данному поводу.
Как и в статической теории стоимости, последствия изменений в уровнях цен (включая в данном случае изменения в процентных ставках) необходимо разделить на два вида. Действует эффект замещения, обусловленный изменениями в относительных дисконтированных ценах на различные планируемые приобретения; действует также эффект (соответствующий статическому "эффекту дохода"), который связан с улучшением или ухудшением в той или иной степени положения индивида на рынке в результате данных изменений. Ухудшается или улучшается положение индивида, нужно определять с учетом общего плана его расходов. Положение индивида на рынке ухудшается, если в новых условиях он не может больше рассчитывать приобрести все товары в тех же количествах и в те же моменты времени, что и раньше, а должен в чем-то экономить. Его положение улучшится, если у него останутся какие-то дополнительные средства после планирования прежних покупок. В данном случае важны, таким образом, относительные изменения капитальных стоимостей планировавшегося им заранее потока расходов и первоначально ожидаемого им потока доходов. При подобном подходе выясняется, что логичнее называть данный эффект не "эффектом дохода", а "капитальным эффектом" или как-то в этом роде. Однако такая логика создает проблемы, и я не думаю, что она необходима. Я не считаю, что мы создадим себе какие-либо затруднения, если будем по-прежнему говорить об "эффекте дохода", как уже привыкли. Но мы должны помнить о точном смысле, который будет теперь вкладываться в этот термин.
4. Если цена некоторого товара Х повышается и затем продолжает оставаться на этом уровне, то (как мы уже видели) текущая цена Х и все ожидаемые будущие цены этого товара увеличатся одинаково. При условии, что норма процента не меняется, все дисконтированные цены данного товара также возрастут в той же степени. Поэтому в данном случае нет необходимости проводить различие между количествами приобретаемого товара Х в разные моменты времени - законы спроса будут действовать точно так же, как и в статике. Возникнет эффект замещения товаром Х других товаров; возникнет также эффект дохода, который будет действовать "не в пользу" Х (за исключением специального случая, когда Х - товар низкого качества). Как мы видели при рассмотрении производства, применение статической модели оправданно именно потому, что ее закономерности в точности сохраняются в тех случаях, когда цены повышаются и остаются на новом уровне. Но, как мы видели тогда же, не существует какого-либо определенного правила, указывающего, как именно уменьшение спроса будет распределено во времени. Текущий спрос на товар Х может уменьшиться, а может и не уменьшиться.
Если цена товара Х повышается, но при этом не ожидается, что на таком уровне она сохранится, эффект дохода будет, как правило, очень незначительным или вообще несущественным. Эффект замещения, однако, может оказаться намного более значительным, чем в предыдущем случае, поскольку теперь произойдет не только замещение другими товарами товара X, но также и замещение товара Х будущими покупками этого товара. Основным следствием временного повышения цен вполне может стать откладывание соответствующих расходов.
Если цена товара Х повышается и при этом подразумевается, что данное повышение свидетельствует о еще большем росте цены в будущем (эластичность ожиданий больше единицы), то мы имеем дело с ростом ожидаемых цен, превосходящих текущие. Доводы против покупки товара X, связанные с повышением его текущей цены, могут быть в этом случае побеждены доводами в пользу текущих покупок этого товара, что обусловлено более значительным повышением ожидаемых цен. Если эластичность замещения достаточно велика, может оказаться, что и эффект дохода не имеет значения и в конечном счете текущий спрос увеличится. Это известный случай спекулятивного спроса.
5. Теперь изменения нормы процента можно исследовать, по существу, аналогичным образом. Последствиями этих изменений также могут быть эффект дохода и эффект замещения (с одной стороны, эти изменения улучшают или ухудшают положение индивида на рынке, а с другой стороны, меняют относительные дисконтированные цены). Так, общее повышение нормы процента понизит дисконтированные цены будущих приобретений относительно текущих покупок, а также более отдаленных будущих покупок относительно менее отдаленных. Это вызовет общее замещение по всей цепочке, в точности такое же, с каким мы уже сталкивались в теории производства. В конечном счете этот сдвиг в уровнях дисконтированных цен в целом будет, несомненно, стимулировать откладывание расходов, поэтому обычно он ведет обязательно к уменьшению текущих расходов. Но здесь существует много возможностей для различного рода "перекрестных эффектов" и отношений дополняемости разного рода, которые все смешивают и запутывают.
Направление действия аффекта дохода зависит от того, как изменится капитализированная стоимость первоначально запланированного потока расходов (включая капитальную сумму С, которая должна быть отложена к концу периода) относительно капитализированной стоимости потока доходов. Если норма процента повышается, оба значения капитализированной стоимости уменьшатся, но которое из них уменьшится сильнее? Эта проблема формально аналогична той, которую мы обсуждали выше, когда речь шла об исчислении дохода [См. Примечание к гл. XIV]. Тогда мы выяснили, что при изменении нормы процента сдвиги в соотношении капитализированных стоимостей обоих потоков, имеющих первоначально одинаковые капитализированные стоимости, зависят от соотношения средних периодов. При общем повышении нормы процента положение индивидуума на рынке улучшается в том случае, когда средний период потока его доходов меньше среднего периода потока его расходов.
Если средний период расходов индивида больше, чем средний период его доходов, он планирует тратить в настоящее время и в ближайшем будущем меньше, чем получает, чтобы в отдаленном будущем тратить больше, чем будет получать. (Следует помнить, что затраты в этом отдаленном будущем включают накопление капитальной суммы С к концу периода планирования.) В этом случае об индивиде можно сказать, что он "планирует стать кредитором". Повышение нормы процента улучшает положение на рынке таких лиц; тем самым эффект дохода ведет к повышению их расходов, включая (вероятно) и их текущие расходы. Таким образом, для подобных лиц эффект дохода и эффект замещения действуют в разных направлениях, и любой из этих эффектов может преобладать. И мы не можем утверждать, что их текущие расходы в результате повышения нормы процента увеличатся или уменьшатся.
То же самое, разумеется, соображение приводится в элементарных учебниках, которые нам объясняют, что повышение нормы процента заставляет отдельных людей "сберегать" больше (тех, кого соблазняет высокая норма прибыли и которые поэтому заменяют текущие расходы будущими), а некоторых людей - "сберегать" меньше (тех, кто желает сохранять фиксированный доход от своих сбережений и поэтому улучшает свое положение путем увеличения текущих расходов). На основе нашего анализа мы смогли в результате определить эти процессы несколько более строго. Мы видим, что неопределенность данных тенденций порождается теми же причинами, что и неопределенность в случае воздействия изменений заработной платы на предложение труда или изменений в цене одного товара на спрос на другой товар. Но важнее всего то, что мы выяснили, как связана эта неопределенность с предположением о том, что индивид "планирует быть кредитором". Что происходит в обратном случае?
Если средний период расходов данного индивида меньше, чем средний период его доходов, положение индивида ухудшится в результате повышения нормы процента. Эффект дохода и эффект замещения будут, следовательно, действовать в одном направлении - оба приведут к снижению текущих расходов. При повышении нормы процента расходы такого индивида практически неизбежно уменьшатся.
Кто те люди, которые "планируют быть заемщиками"? Оставляя в стороне вульгарных мотов, которых можно сбросить со счетов, эти люди - просто те предприниматели, которые осуществляют реальные инвестиции. Поступления в форме займов не должны рассматриваться как поступления, используемые на текущие цели, поэтому поступления предпринимателя состоят просто из прибыли, которую он извлекает из производства, за вычетом, обязательств, обусловленных прошлыми соглашениями [См. выше, гл. XV.]. Эти поступления довольно часто имеют для текущего периода отрицательное значение. Но текущие расходы предпринимателя (на личные нужды) не будут отрицательными - он рассчитывает, что нынешнее превышение расходов над доходами сменится в будущем превышением доходов над расходами. Для него средний период расходов, таким образом, будет меньше, чем средний период доходов.
Когда речь шла о статической теории, мы в ходе анализа привыкли к тому, что даже при важности эффекта дохода для одной из "сторон" рынка, всегда есть нечто, элиминирующее действие эффекта дохода в большей или меньшей степени для другой "стороны". Когда мы рассматриваем вопрос о различиях между рыночным спросом и предложением (именно эти различия существенны для изменения цен), на каждой "стороне" действует эффект дохода, эти эффекты обычно действуют в противоположных направлениях. Точно так же и здесь.
В то время как для тех, кто планирует быть кредитором, эффект дохода при повышении нормы процента увеличивает текущие расходы, для тех, кто планирует стать заемщиком, эффект дохода уменьшает соответствующие расходы. Если эти эффекты дохода взаимно погашаются, то остаются лишь два эффекта замещения, каждый из которых ведет к уменьшению текущих расходов.
Вероятно ли взаимное погашение эффектов дохода? Этому есть одна причина общего характера, но ее действие предполагает два исключения. Общий довод в пользу того, что действие упомянутых эффектов должно характеризоваться тенденцией к взаимному погашению, состоит в том, что для достижения равновесия на рынке ценных бумаг необходимо, чтобы объем текущих займов и объем; текущих кредитов были равны. Но это еще не показывает, что положение заемщиков и кредиторов на рынке улучшается и ухудшается при повышении нормы процента в: одинаковой степени. Дело в том, что повышение нормы процента определяет положение в целом в зависимости от соотношения соответствующих средних периодов, иначе говоря, от соотношения между планируемым заимствованием и кредитованием (как и текущим заимствованием и кредитованием). А планируемые размеры заимствования и кредитования, существуя в основном в головах людей (и будучи не очень определенными даже там), невзаимосвязаны на рынке. Может существовать "избыток" с одной или другой стороны, и если таковой есть, наблюдается несоответствие между планами и соответственно потенциальное неравновесие [См. выше. гл XI.].
Это, несомненно, менее существенное исключение, чем другое. Оно связано с той возможностью, что заемщики и кредиторы могут приспосабливать свои текущие расходы к изменениям в своем богатстве разными, по существу, способами. Речь идет в основном о проблеме скорости, с которой они приводят свои расходы в соответствие с новыми условиями. Если заемщики адаптируются при этом быстрее, чем кредиторы (по моим оценкам, в действительности это так), эффект дохода для заемщиков будет, вероятнее всего, действовать сильнее, чем эффект дохода для кредиторов. Это будет приводить к тому, что чистый эффект дохода будет действовать в том же направлении, что и совокупный эффект замещения; тем самым повышается значение вывода о том, что в масштабах рынка в целом повышение нормы процента уменьшает текущие расходы, падение же нормы процента повышает их.
6. Хотя этот вывод весьма отличается от заключений, которые читатель привык видеть в большинстве современных работ, мы, конечно же, на самом деле не вводим никакого нового принципа, а просто представляем обычные взаимосвязи необычным образом. Само по себе это занятие довольно утомительное, но в данном случае оно необходимо. Мы постоянно готовим почву для того, чтобы попытаться использовать при решении общей задачи динамики ту же систему рассуждений, что мы применяли и в статике. Для этих целей необходимо сгруппировать определенным способом соответствующие факторы; мы не можем, далее ожидать, что этот способ во всех случаях окажется, с нашей точки зрения, привычным.
Традиционный подход к ответу на вопрос: "Как изменение нормы процента влияет на текущие расходы?" - состоит в том, чтобы: (1) выяснить, как это изменение скажется на размерах суммы, расходуемой при заданном доходе; (2) (если этот дополнительный вопрос не забывают задать) спросить, как оно скажется на уровне дохода. Теперь выясняется, что воздействие изменений нормы процента на уровень дохода оказывается совсем не таким простым; фактически здесь необходим анализ двух разных уровней проблемы. Речь идет о: (2а) воздействии на доходы предпринимателей, которое неизбежно даже при том, что они сохранят свои производственные планы совершенно неизменными; (26) воздействии на их доходы, равно как и на доходы других лиц, которое обусловлено любыми изменениями, которые предприниматели могут внести в свои производственные планы. Традиционный ответ на вопрос (1) состоит в том, что расходы должны из-за повышения нормы процента сократиться, хотя есть силы, действующие в противоположном направлении, а на вопрос (2) - в том, что при этом не проводятся существенные различия между (а) и (б), доход, конечно, уменьшится, и это, разумеется уменьшит расходы.
Мы, однако, научились не доверять концепции дохода; и в любом случае можем утверждать, что различие между (1) и (2), т. е. между доходом постоянным и доходом переменным, несущественно для нашего анализа. Однако различие между пунктами (2а) и (26) имеет для нас, большое значение: мы хотели бы различать те изменения в расходах, которые произойдут, даже если производственные планы предпринимателей останутся неизменными, и те изменения, которые зависят от изменений в производственных планах. Поэтому мы объединяем пункты (1) и (2а), что и было сделано в предыдущем разделе. Когда мы так делаем, мы перестаем зависеть в своем исследовании от концепции дохода. Мы приходим к тому, что при данных производственных планах и данном уровне цен изменение нормы процента будет оказывать обратное влияние на объем текущих расходов.
Естественно, совершенно иного рода проблемой является роль этого эффекта; здесь у нас есть такие же причины усомниться в эффективности воздействия изменений процента, как и при рассмотрении производства. Тем не менее направление воздействия этого эффекта представляется совершенно очевидным.

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Глава XIX. Спрос на деньги

1. Как читатель, без сомнения, заметил, наше обсуждение плана расходов индивида было неполным в одном весьма серьезном и важном отношении. Мы предполагали, что разница между суммой его доходов за любую неделю и его расходов за эту неделю погашается и должна погашаться за счет изменений в стоимости принадлежащих ему ценных бумаг (иначе говоря, за счет кредитования или заимствования). Хотя это предположение было до поры до времени вполне пригодным, оно сильно подвело бы нас в тех приложениях, которое мы собираемся привести ниже. Применение этого предположения не оправдано, за исключением весьма специальных вопросов.
Превышение доходов над расходами может быть компенсировано как путем приобретения ценных бумаг, так и путем приобретения денег. Превышение же расходов над доходами может быть компенсировано как путем продажи ценных бумаг (включая выпуск данным лицом собственных ценных бумаг или долговых обязательств), так и путем расставания с деньгами. Вопрос о форме, которую принимает уравновешивание доходов и расходов, весьма важен, мы должны в рамках формальной структуры нашей теории найти некий способ различать эти два способа.
Если бы можно было рассматривать деньги как определенный вид потребительских товаров длительного пользования, то они могли бы быть "встроены" в наш предыдущий анализ без всяких трудностей. Условие равновесия для индивида состоит в том, что предельная норма замещения любых товаров, приобретаемых им в данный момент времени, равна отношению дисконтированных цен этих товаров; данное правило точно так же можно использовать применительно к деньгам. Предельная норма замещения между деньгами и любым другим товаром в настоящий момент равняется текущей цене этого товара (по тому же правилу, которое мы выявили в статике для стандартного товара); предельная норма замещения между деньгами, получаемыми сейчас, и деньгами, получаемыми в более поздний момент, будет равна норме дисконта за период отсрочки. Это означает, что проценты, начисленные за некоторый период, будут измерять величину жертвы, связанной с откладыванием приобретения предельной единицы денег до конца периода; точно так же (риск изменения цен не учитывается) они измеряют величину жертвы, обусловленной откладыванием покупки любого другого товара длительного пользования до конца периода. Другими словами, норма процента измеряет степень желания индивида обладать деньгами сейчас по сравнению с желанием обладать ими в будущем.
Как мы видели, повышение нормы процента (цены предполагаются постоянными) ведет к уменьшению спроса на сегодняшние товары в целом; то же можно сказать в отношении любого конкретного сегодняшнего товара, пока не появятся причины предполагать, что этот товар и товар, покупки которого в будущем планируется увеличить, взаимодополняемы. То же самое относится к сегодняшнему спросу на деньги. Можно ожидать, что повышение нормы процента уменьшит на них спрос. И в этом случае общее повышение цен товаров (ожидается, что повышенные цены будут сохраняться постоянно или нет) эквивалентно уменьшению стоимости денег, выраженной этими товарами; в результате всего этого спрос на деньги должен возрасти.
Таковы те правила движения денег, которыми можно бы руководствоваться, если бы можно было рассматривать деньги лишь как определенную разновидность потребительских товаров длительного пользования. Эти правила довольно обоснованны, и вряд ли более тщательный анализ истинной природы денег приведет к необходимости существенно их изменить.
2. Деньги (по крайней мере современные) являются, как мы видели в ходе нашего предыдущего исследования [См. гл. XIII.], не потребительским товаром длительного пользования, а разновидностью ценных бумаг. Они являются объектом вожделения не сами по себе; точно так же люди желают обладать ценными бумагами, чтобы иметь возможность использовать их в качестве средства оплаты будущих расходов. Правильный способ анализа спроса на деньги состоит в том, чтобы относиться к нему не как к прочим расходам (что мы как раз делали выше), а как к спросу на ценные бумаги. Люди могут использовать текущие доходы для удовлетворения своих будущих желаний путем приобретения как ценных бумаг, так и денег. При подобном рассмотрении этого процесса мы сразу ощущаем необходимость задаться вопросом, почему оказывается возможным, что люди предпочитают хранить деньги, а не ценные бумаги, хотя ценные бумаги приносят процент, а деньги - нет? Мы видели, как следует отвечать на этот вопрос. Даже самые безопасные и очень легко реализуемые ценные бумаги, не являющиеся деньгами, несут с собой для их держателей некоторый риск, а также издержки, связанные с их приобретением и расходованием, от чего свободны деньги. Только в том случае, когда можно ожидать (и ожидать с уверенностью), что данные средства не потребуются в течение хотя бы минимально продолжительного времени, ожидаемый доход превысит соответствующие издержки и риск настолько, что окажется целесообразным держать средства в форме, приносящей процент. В противном случае на практике лучше будет хранить средства в форме денег.
Мы уже рассматривали одно из наиболее важных следствий этого: тесную зависимость спроса на деньги от нормы процента (или, скорее, от системы процентных ставок). Нет нужды полагать, что деньги и ценные бумаги служат с точки зрения каждого ведущего торговлю индивида очень близкими заменителями; мы можем ожидать, кроме того, что найдется множество людей или концернов, для которых деньги и различные виды ценных бумаг действительно образуют цепочку очень близких заменителей. Этого достаточно, чтобы и в масштабах всей экономики деньги и ценные бумаги вели себя как очень близкие заменители. Как мы видели, даже если рассматривать деньги в качестве потребительского товара длительного пользования, повышение нормы процента будет, вероятнее всего, уменьшать спрос на деньги. Более правильное представление о природе денег в данном случае лишь модифицирует изложенную выше теорию в том смысле, что подводит нас к необходимости сделать на этом воздействии акцент больший, чем мы были бы склонны сделать в ином случае [Анализ денег как разновидности пенных бумаг также вынуждает нас сделать несколько поправок к выводам предыдущей главы. Там мы предполагали, что средства, отнимаемые от текущих расходов в пользу расходов будущих, приносят процент; теперь мы видим, что это может быть и не так. Некоторые средства будут храниться в денежной форме, но процента не принесут. Придавая рассуждениям возможную общность (раз уж зашла об этом речь), отметим, что одни средства могут храниться в форме, обеспечивающей низкий процент, другие - в формах, обеспечивающих высокий процент. Но все это, по всей видимости, существенно ничего не меняет. Мы уже видели, что изменение процентных ставок, на самом деле, влияет на дисконтированную стоимость лишь самых отдаленных из планируемых расходов; тот факт, что лишь некоторые (ближайшие по времени) расходы не должны дисконтироваться вообще, вряд ли что-либо меняет. Связанные с этим поправки к теории просто не стоят того, чтобы рассматривать их в деталях.].
Если норма процента задана, то чем определяется распределение индивидом средств между деньгами и ценными бумагами? Это - главный вопрос, который остается обсудить. Легче всего подойти к ответу па него, рассмотрев несколько особых случаев.
3. Прежде всего, в качестве отправной точки попытаемся рассмотреть случай, когда спрос индивида на деньги равен нулю - в этом случае он будет довольствоваться хранением всех своих средств в форме ценных бумаг. Предположим, он ожидает, что проценты на принадлежащие ему в день планирования ценные бумаги (кроме всяких других видов доходов, которые могут ему причитаться) будут обеспечивать постоянный поток доходов - одну и ту же сумму каждую неделю в будущем. Предположим, далее, что он планирует расходовать каждую будущую неделю ровно столько, сколько будет получать, не больше и не меньше. Тогда, если индивид твердо уверен, что сможет выполнить свой план, его спрос на деньги будет равен нулю. Все полученные им деньги будут сразу снова тратиться; ему не нужно держать от одной недели до другой какого-либо денежного остатка, чтобы финансировать свои операции.
Ситуация, подобная рассмотренной выше, практически никогда не наблюдается по двум различным причинам. Одна состоит в том, что практически никогда не достигается столь точное соответствие между доходами и расходами. Доходы не поступают точно в то время, когда необходимо производить расходы; доходы поступают довольно нерегулярно, а расходы производятся крайне нерегулярно. В рамках нашей модели лучшее приближение к реальной ситуации достигается, если предположить, что доходы поступают не каждую неделю, а, например, каждую четвертую неделю. Тогда, даже если доходы и расходы уравновешиваются в среднем на протяжении четырех недель, денежный баланс может быть сведен к нулю только в той неделе, которая предшествует поступлению ежемесячных доходов. В другое время будет поддерживаться приемлемый уровень денежных остатков, поскольку вложение денег в ценные бумаги не окупится, если ожидается, что деньги понадобятся в течение одной-двух недель.
Таким образом, простая периодичность в реализации доходов и расходов обусловливает хранение определенного количества денег - в масштабах всего общества, вероятно, довольно постоянного количества, подверженного регулярным колебаниям в первые дни каждого квартала [ Когда истекают сроки платежей. - Прим. перев.], на рождество и т. д. Если оставить в стороне подобные регулярные колебания, то на размеры данной суммы денег должно влиять только изменение привычек людей относительно времени платежей или общее изменение объема расходов в денежном выражении. (Следует отметить, что данного вида спрос на деньги не может сильно зависеть от изменения процента.)
Есть, однако, и другая причина хранения денег даже в том случае, когда ожидается, что доходы и расходы в целом будут равными. План расходов индивида всегда не определен; всегда существует вероятность, что в любой момент он может захотеть осуществить некоторые непредвиденные расходы. Издержки по реализации ценных бумаг, необходимой для осуществления этих расходов, будут значительны, так что простой риск возникновения подобной необходимости с избытком перекроет умеренный выигрыш в процентных доходах. Поэтому некоторую часть вероятных (а не просто возможных) расходов предполагается покрывать хранящимися деньгами; размер этой части зависит от отношения индивида к риску и от размера выигрыша, который обеспечивают вложения в ценные бумаги. Тем самым данная часть спроса на деньги подвержена влиянию процентных ставок; этот спрос также весьма чувствителен к изменениям фактора риска. Помимо этого, он, видимо, довольно тесно связан с совокупным объемом расходов.
Одна из разновидностей возможных расходов, которые очень важны в этой связи, порождается прошлой задолженностью. У каждого рыночного агента в любой момент времени есть определенное количество выданных им финансовых обязательств, которые могут быть предъявлены к оплате в сроки, предсказать которые совершенно точно невозможно. Конечно, самый наглядный пример такого рода - банки, которые "живут" за счет подобных обязательств и потому имеют их особенно много. И все-таки резервы наличности, которые банк держит соответственно своим обязательствам, есть просто особый случай хранения денег ради непредвиденных будущих расходов (подобное хранение в той или иной мере практикуется всеми предпринимателями, равно как и частными индивидами).
4. Таковы основные причины хранения денег, которые действовали бы даже в стационарных условиях, когда правилом является общий баланс доходов и расходов. Если условия нестационарны, то необходимо добавить две дополнительные причины. Они в определенном смысле служат развитием уже упомянутых причин, но нам представляется, что лучше их выделить самостоятельно.
Если человек с определенностью планирует на ближайшее будущее некое существенное увеличение своих расходов, он, скорее всего, увеличит свой денежный баланс, чтобы приготовиться к этому. Как правило, он не знает точно, в какой день придется израсходовать средства, а если даже и знает, то сам процесс выплат вполне может занять некоторое время, и проще приготовиться к этому путем перевода в денежную форму всех средств, которые понадобятся, единой операцией. Соответственно мы можем считать достаточно общим правилом, что планируемое в недалеком будущем увеличение расходов обычно повышает сегодняшний спрос на деньги [См.: J. Кеуnes. The "Ex-ante" Theory of Interest. - Economic Journal, 1937.].
Сказанное, очевидно, будет справедливо и для случая, если индивид расходует суммы, которые меньше его текущих доходов, чтобы иметь возможность в ближайшем будущем расходовать превышающие доходы суммы. (Этот случай на самом деле эквивалентен тому, что мы обсуждали в предыдущем разделе.) Кроме того, сказанное выше может остаться справедливым (и это еще одно новое положение, которое мы должны учитывать в отношении нестационарных условий) в том случае, если индивид тратит меньше, чем получает, чтобы увеличить вложения в ценные бумаги (и таким образом получить возможность израсходовать больше, чем он получит в некоторый отдаленный и, видимо, неопределенный момент времени). Последнее возможно благодаря тому, что издержки инвестирования в ценные бумаги становятся менее обременительными, если их можно распределить на большие суммы. Конечной целью хранения наличности в этом случае служит не расходование денег в ближайшем будущем, а последующее их инвестирование в ценные бумаги. Наличность инвестируется не сразу, поскольку дешевле обращать сбережения нескольких недель в ценные, бумаги единовременно, вместо того чтобы инвестировать их неделю за неделей по мере образования.
Таковы основные причины хранения денег. Они довольно разнородны, и их не так легко объединить в единой формулировке. Тем не менее нам для дальнейших исследований подобная формулировка необходима, поскольку мы не можем повторять весь содержащийся в данной главе анализ всякий раз, когда захотим его применить. Исключая последний пункт (накопление денег в процессе сбережения), мы не совершим большой ошибки, утверждая, что спрос на деньги зависит от нормы процента и от объема планируемых в ближайшем будущем расходов (в денежном выражении); при этом следует учитывать, что не одинакова уверенность тех, кто ожидает осуществления именно этих, и никаких других, расходов. Сказанное охватывает все указанные причины хранения денег, за исключением последней. Мы можем рассмотреть и ее, если добавим, что спрос на деньги иногда возрастает не только из-за увеличения планируемых в ближайшем будущем расходов, но и из-за увеличения объема ценных бумаг, которые индивид планирует приобрести в ближайшем будущем. Это исключение выглядит нечетко, но я не вижу какого-нибудь приемлемого способа переформулировать сделанный вывод.
5. Из примеров, которые мы привели, становится очевидно, что расходы, согласно приведенной выше формулировке, должны, по определению, включать расходы как на ресурсы, необходимые для продолжения или расширения производственного процесса, так и на потребительские товары. На самом деле мы перескочили (по причинам, которых было трудно избежать) от вопросов, связанных со сбытом ресурсов, принадлежащих индивиду, к вопросам, относящимся к проблеме как частного лица, так и фирмы. Будет полезно, если в заключение мы кратко остановимся на том, как это произошло.
Фирма, деятельность которой мы анализировали в гл. XV-XVII, рассматривалась как чисто производственная единица; она использовала определенные ресурсы и продавала определенные продукты. Предполагалось, что ее чистые поступления (разность между стоимостью выпущенной продукции и стоимостью ресурсов, определяемая за каждую данную неделю, за вычетом всех фиксированных платежей) переводится на личный счет предпринимателя. Если эти чистые поступления выражались положительной величиной, предприниматель мог их направить, исходя из собственных возможностей, на личные расходы, на улучшение баланса наличности или на приобретение ценных бумаг. Если же величина чистых поступлений была отрицательной, он был вынужден брать в долг (или продавать ценные бумаги) либо допускать уменьшение своего баланса наличности, чтобы иметь хоть что-то на личные расходы.
Тем самым было сделано предположение, что вся финансовая сторона деятельности фирмы отражается на личном счете предпринимателя. Хотя такое предположение создает, с теоретической точки зрения, определенные удобства, очевидно, что сам подобный подход крайне нереалистичен. Даже предприниматель, занятый в частной фирме (когда он - реальный человек, а не юридическая фикция), обычно ведет счета двух видов. (Верно, в частной фирме такое разделение счетов весьма искусственно и очень спорно, так что вполне оправданно, видимо, пренебрегать им в теоретических целях.) Но когда типичной фирмой становится акционерная компания, разделение счетов перестает быть искусственным. Разделительная черта между ними существует реально: финансовая сторона деятельности фирмы существует самостоятельно и четко отделена от личных счетов владельцев акций, причем это разделение поддерживается благодаря юридическому принципу ограниченной ответственности.
Но хотя подобное разделение перестает быть искусственным, оно не перестает быть довольно спорным. Естественный подход к анализу данной ситуации состоит в том, чтобы рассматривать финансовый счет фирмы как специальный вид личного счета (нет никакой обязательной причины, которая заставляет нас считать "частными индивидами" лишь отдельные человеческие личности); "доходы" по этому счету состоят из чистых доходов фирмы, "расходы" - из выплачиваемых дивидендов. Такой счет будет вполне соответствовать рассуждениям настоящей главы (хотя мы должны отдавать себе отчет вот в чем: то, что мы теперь будем называть отрицательными доходами, может рассматриваться с точки зрения спроса на деньги как разновидность расходов; это будет совокупный объем всех планируемых фирмой платежей, а не только планируемое распределение дивидендов, объем, который связан с величиной кассовых остатков фирмы). Все эти проблемы можно наилучшим образом решить, если финансовый счет фирмы рассматривать как независимый "личный" счет. Но все-таки остается одна трудность.
Нет ясного принципа для определения размера дивидендных платежей, т. е. принципа, позволяющего определить, сколько должно быть выплачено в виде дивидендов в текущем периоде и сколько - "вложено обратно в дело". Не видно и какого-либо теоретического инструмента, с помощью которого можно было бы устранить эту неопределенность; это - реальная неопределенность, реальная особенность деятельности акционерных компаний. Ее последствия весьма существенны, но мы не можем углубляться в них здесь. Единственное следствие в данном случае с точки зрения общей теории динамики, к которой мы теперь приступаем, состоит в том, что мы должны быть готовы иногда рассматривать дивидендную политику как независимую переменную.

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Глава XX. Временное неравновесие системы в целом. I. Его несовершенная стабильность.

1. Одной из самых привлекательных характеристик аналитического метода, который мы применяем в настоящей книге, является то, что он позволяет нам переходить (практически безо всяких промежуточных рассуждений) от маленьких проблем, возникающих в ходе детального исследования поведения отдельной фирмы или отдельного индивида, к большим вопросам процветания или упадка, и даже к жизни или смерти целой экономической системы. Этот переход осуществляется благодаря использованию простого принципа, уже знакомого нам по статике и состоящего в том, что поведение группы индивидов или группы фирм подчиняется тем же законам, что и поведение отдельной единицы. Если можно показать, что данное изменение цены конкретного товара (при условии, что цены других товаров неизменны) приведет к увеличению спроса на него, то оно должно увеличивать спрос на данный товар со стороны всех индивидов, находящихся в аналогичной ситуации. (С помощью "эффектов дохода" мы научились видеть различие между положением тех лиц, которые выступают на соответствующих рынках в качестве покупателей, и тех лиц, которые выступают в качестве продавцов.) Законы рыночного поведения, которое мы старательно разрабатывали для этих эфемерных созданий - репрезентативного индивида и репрезентативной фирмы, - тем самым проявляются "в свою натуральную величину, похожие на самих себя" как законы поведения больших групп экономических единиц, из которых мы уже можем вывести конкретные законы, регулирующие их взаимосвязи, законы поведения цен и законы функционирования системы в целом.
Общие условия равновесия (временного) всей системы в течение определенной "недели" мы определили на более ранних этапах нашего исследования [См. гл. XII.]. Они представляют собой не что иное, как уравнение предложения и спроса на товары и услуги всех видов, на ценные бумаги и на деньги. Поскольку оказалось возможным выписать эти равновесные уравнения до какого бы то ни было анализа поведения репрезентативных экономических единиц, мы сочли наилучшим попытаться сделать это (и одновременно показать, что одно из уравнений может рассматриваться как излишнее) насколько можно быстро, чтобы иметь уравнения, на которые можно будет сослаться в случае необходимости. Но только сейчас мы можем действительно начать их применение. Равновесные уравнения определяют цены, которые установятся при данных условиях (иначе говоря, в сегодняшней ситуации, при данных вкусах потребителя, ресурсах и ожиданиях). Теперь мы должны обсудить, что происходит, когда какие-то из этих параметров меняются.
При этом мы должны следовать схеме, в точности соответствующей той, которой мы следовали раньше, имея дело со статичной системой цен. В статике конечной целью всех наших тщательных разработок служило открытие законов, управляющих функционированием статистической системы цен; но в динамике аналогичные законы-законы функционирования системы временного равновесия - не могут претендовать на роль конечной цели. Следует подчеркнуть, что изменения параметров, которые мы должны рассмотреть, носят сугубо теоретический характер. Мы стремимся сравнить систему цен, которая реально существует в определенную неделю, с той, которая существовала бы в ту же неделю, если бы параметры (вкусы потребителей, объемы ресурсов или ожидания) были совершенно иными. Это важная проблема, но она не важнейшая с точки зрения динамики. Даже после того, как мы разберемся в "работе" системы временного равновесия, мы будем не в состоянии оценить процесс изменения цен, либо исследовать будущие последствия изменений параметров. А именно это мы в конечном счете хотим знать, хотя можем и разочароваться, придя к выводу, что очень немногое можно сказать об этих процессах в целом. Тем не менее мы не можем подступиться к этим отдаленным проблемам до тех пор, пока не исследуем функционирование экономики в течение определенной недели.
Теория временного равновесия не предполагает решения конечных динамических проблем, но это не означает, что тем самым она не имеет прямого практического применения. Во многих случаях мы хотим знать именно то, о чем говорит теория временного равновесия, - какие немедленные изменения в развитии событий наступят из-за конкретного изменения параметров. Далее, если мы вспомним, что продолжительность нашей "недели" достаточно произвольна (ее можно сделать короче или длиннее в соответствии с тем, стремимся мы к более или менее точным выводам), становится очевидным, что слово "немедленные" может интерпретироваться более или менее строго в зависимости от наших предпочтений. Часто вполне оправданно растянуть это понятие до чего-то вроде "короткого периода" Маршалла - отрезка времени, в течение которого существующее оборудование (в широком или узком смысле слова) может рассматриваться как заданное. Основные проблемы, из-за которых необходимо рассматривать более одной "недели",-это те, в рамках которых мы специально интересуемся последствиями накопления или денакопления капитала. Их рассмотрение следует отложить до более позднего времени, так как они относятся к той части динамики, которая выходит за рамки теории временного равновесия.
В соответствии со своим обычным подходом мы будем, как и прежде, предполагать, что можно пренебречь продолжительностью периода, необходимого предпринимателям (и прочим лицам), чтобы начать понимать, что происходит, и изменить свои планы в соответствии с движением цен. Поскольку в действительности многие люди крайне медлительны в подобных реакциях, это предположение по необходимости удлиняет продолжительность того периода, с которым наша "неделя" соотносится на практике; все воздействия, связанные с осознанием (подчас запоздалым) исходных изменений, рассматриваются так, как будто они происходят в течение "недели". Конечно, на практике соответствующие воздействия, важные для накопления капитала, могут проявиться до того, как достаточно многие люди "поняли, что происходит". Мы должны отдавать себе отчет в данном недостатке нашего подхода. Мы будем рассматривать как последовательные эффекты двух видов, хотя на самом деле они проявляются одновременно. Пусть это недостаток, но он приносит и некоторые преимущества - полезно иметь возможность различать, с одной стороны, те последствия первоначальных изменений, которые происходят просто в результате осознания их людьми (подобные последствия могут проявляться более или менее быстро в зависимости от "проворства" людей), и, с другой стороны, те эффекты, которые зависят от накопления капитала и время проявления которых более или менее строго определяется технически заданной продолжительностью процессов, необходимых, чтобы произвести изменения в производственном оборудовании. Наш метод основан на: предположении, что эффекты первого рода реализуются максимально быстро (даже если в действительности они проявляются так же медленно, как и другие эффекты, их воздействие всегда можно заметно ускорить, и желательно бы считаться с этим). А то, что обыкновенно они проявляются сравнительно медленно, не будет приводить нас к каким-либо существенным затруднениям.
2. Конкретные проблемы, которые мы должны рассмотреть в рамках анализа временного равновесия, опять-таки суть по большей части проблемы, представляющие животрепещущий интерес. Речь идет о таких весьма спорных вопросах, как воздействие сбережений и инвестиций на норму процента и последствия общих изменений в уровне денежной заработной платы. Я надеюсь, что эти вопросы существенно прояснятся в результате анализа, к которому мы должны теперь перейти. Поэтому я надеюсь не только показать, какими должны быть правильные ответы на эти вопросы, но и выявить ту причину, существование которой так затрудняет эти правильные ответы. Если данную причину выразить одной фразой, это будет фраза, которую я вынес в заголовок данной главы: система временного равновесия обязана быть несовершенно стабильной.
Чтобы понять значение сказанного, необходимо вернуться к нашему предыдущему обсуждению стабильности обмена [См. гл. V.]. Система множественного обмена совершенно стабильна (а система временного равновесия есть просто развернутая система множественного обмена), если выполняются следующие условия. Повышение цены какого-либо товара должно вести к превышению предложения этого товара над спросом на него, если: а) цены всех прочих товаров заданы; б) цены некоторых товаров меняются таким образом, что между спросом и предложением на соответствующих рынках поддерживается равновесие; в) цены всех прочих товаров меняются аналогичным образом. Если не выполняется последнее из этих условий, система вообще не является стабильной - она развалится от малейшего возмущения. Если же не выполняется одно из первых двух условий стабильности, но выполняются остальные (включая последнее обязательное условие), то система будет несовершенно стабильной. В конечном же счете она стабильна и не развалится, но мы должны быть готовы к тому, что ее функционирование будет характеризоваться странными аномалиями.
Применяя эти критерии к системам, которые рассматривались в статике (системе множественного обмена и системе производственного обмена), мы не обнаружили существенной причины для возникновения каких-либо особых затруднений. Поэтому мы начали с изрядной уверенностью считать эти статические системы совершенно стабильными и именно из их совершенной стабильности вывели экономические законы, которым они, по-видимому, должны подчиняться. Что произойдет, если применить те же самые критерии к динамической системе - или, точнее, к системе временного равновесия?
Самый простой способ ответить на этот вопрос состоит в том, что следует сначала выяснить, можно ли построить конкретный вариант системы временного равновесия, обладающей такими же формальными характеристиками, как и статическая система, о которой мы знаем, что она стабильна. Если это сделать можно, то в данном конкретном случае система временного равновесия будет совершенно стабильной. Сравнивая этот конкретный вариант с общим случаем, мы можем выяснить, существует ли в общем случае нечто такое, что должно нарушать стабильность системы, и, если это так, что представляет собой данный возмущающий элемент.
3. Самое очевидное различие между любой статической системой обмена и производства и любой динамической системой состоит в отсутствии заимствования и кредитования в одном случае, и их присутствии - в другом. В статике доходы и расходы индивида могут различаться лишь на величину изменений его денежной наличности; в динамике эта разница может погашаться за счет изменений в стоимости принадлежащих ему ценных бумаг. Мы достаточно хорошо видели, насколько важным для анализа может оказаться введение заимствования и кредитования; и все-таки оно не обязательно существенно с точки зрения данного случая. Ценные бумаги - это нечто, что покупается и продается, поэтому они являются разновидностью товара. Введение их в рассмотрение меняет формальные свойства системы лишь постольку, поскольку этот специфический вид товара не подчиняется статическим правилам поведения.
Как мы уже отмечали, эти правила статики действуют до тех пор, пока шкала предпочтений индивида независима от устанавливаемых на рынке цен [См. гл. IV. ]. Данное условие будет сохраняться даже в динамической системе, пока эластичности ожиданий равны нулю, иначе говоря, пока заданы все ценовые ожидания и ожидания нормы процента. Когда эти ожидания заданы, спрос на ценные бумаги может формально рассматриваться как равный спросу на данное количество вещественных благ, которые должны поступить в будущем; при этом ценой данных товаров (единственной частью цены, которая может изменяться) является норма процента [Точнее, норма дисконта, которая определенным образом и постоянно связана арифметически с нормой процента. ]. Тот факт, что данные товары будут использованы только в будущем, не имеет отношения к определению цен в текущую неделю; индивид ведет себя точно так же, как если бы он покупал товары сейчас. Аналогичным образом, когда фирма берет в долг, она ведет себя точно так же, как если бы продавала товары, которые должны быть доставлены потребителю в будущем, по ценам, которые также определяются нормой процента. Поэтому с ценными бумагами все происходит точно так же, как с обычными товарами; замещение одного из товаров, рассматриваемых теорией статики, товаром данного специфического вида ничего не меняет в фундаментальных характеристиках системы.
Точнее, суть вопроса может быть сформулирована следующим образом. Предположим, что мы имеем дело с "Экономикой Настоящего", где осуществляется краткосрочное кредитование [См. гл. XI.], и все займы выдаются на минимальный период - неделю. Тогда единственная норма процента, существующая на рынке, - это недельная норма процента (хотя, конечно, расходы и производственные планы людей зависят от тех норм процента, которые, как они ожидают, будут действовать в будущие недели). Если эти ожидаемые нормы процента заданы (и точно так же заданы ожидаемые во все будущие недели цены всех товаров), то заданы дисконтированные цены всех будущих товаров (если дисконтирование производится по отношению не к текущей неделе, а к следующей, т. е. к той, в течение которой должны производиться выплаты по текущим займам). Чтобы привести эти цены к текущей неделе, мы должны только умножить каждую цену на текущую норму дисконта (которая не является заданной, поскольку зависит от текущей нормы процента). При этом соотношение цен останется неизменным. Но мы знаем, что, когда дано соотношение дисконтированных цен ряда товаров, эти товары можно рассматривать как один однородный товар. Все, что мы делаем, - это называем такой товар "ценными бумагами". Мы можем "встроить" его в статическую систему точно так же, как и любой обычный товар. Это всего лишь товар, ценой которого является недельная норма дисконта.
Совершенно очевидно, что тот же принцип будет действовать за рамками специальных условий "Экономики Настоящего" с краткосрочным кредитованием. Если одновременно практикуется и долгосрочное кредитование, нормы процента на займы различной продолжительности должны быть приведены в соответствие с изменениями нормы процента по однонедельным займам; кроме того, возникает новый "набор" эффектов дохода (которые мы также должны учитывать), обусловленных прошлыми контрактами. Однако нет оснований считать, что действие этих эффектов будет носить дестабилизирующий характер.
Таким образом, мы можем обобщить первые выводы наших рассуждений. Пока эластичность ожиданий равна нулю, система временного равновесия функционирует так же, как и система статики, и является с голь же стабильной. Это заключение весьма уязвимо, что становится очевидным сразу, как только мы начинаем проверять его с иной точки зрения. Пока все изменения в текущих ценах считаются временными, любые такие изменения будут вызывать значительный эффект замещения на многих рынках. Повышение цен заставит потребителей откладывать расходы, а предпринимателей - откладывать вложения и ускорять выпуск; падение же цен будет приводить к противоположным результатам. Такого рода замещение во времени будет оказывать на систему сильное стабилизирующее влияние; небольшое повышение цен вызовет значительное превышение предложения над спросом. И действительно, стабилизирующие силы будут, видимо, настолько мощными, что движение параметров должно будет подвергнуться очень сильному возмущению, чтобы вообще оказать сколько-нибудь значительное воздействие на систему цен.
4. После того как мы увидели, что в случае совершенно стабильной системы стабильность обеспечивается главным образом за счет замещения во времени, естественно возникает вопрос: останется ли система стабильной, если не окажется возможности замещения во времени? Возможности для замещения во времени сохраняются до тех пор, пока изменения в текущих ценах сказываются на ценовых ожиданиях в соответственно меньшей пропорции, иначе говоря, до тех пор, пока эластичность ожиданий меньше единицы. Как только эластичность ожиданий становится равной единице, возможностей для замещения во времени не остается. Это и является критическим случаем.
Подходя к вопросу с принятой здесь точки зрения, мы не должны удивляться тому, что случай, когда эластичность ожиданий равна единице, будет-таки замысловатым. Безусловно, огорчительно, что таким он должен быть. Стандартное предположение, будто эластичность ожиданий равна единице (т. е. ожидание, что любые изменения в текущих ценах окончательны), весьма привлекательно. Оно привлекательно настолько, что использовалось большинством экономистов просто как заведомо справедливое, но при этом вводилось в неявном виде гораздо чаще, чем в явном [Без сомнения, этому способствовала привычка работать с "реальными" понятиями.]. Именно по этой причине оно вызывало огромное количество затруднений. Самое естественное допущение, которое можно сделать при рассмотрении проблем динамики, является одним из самых опасных, поскольку заставляет признать, что система должна балансировать на самой границе между стабильностью и нестабильностью. Тот факт, что первые исследования экономистов в области динамики проводились на такой неустойчивой основе, объясняет в значительной части наблюдаемую в нынешнем столетии путаницу в области "денежной теории".
На самом деле как раз перед началом века Викселль впервые указывал, что здесь что-то не так [Goldziws und Guterpreise, 1898. Перевод работы на английский язык, сделанный г-ном Каном, озаглавлен "Interest and Prices". ]. Приведенное Викселлем сопоставление денежной нормы процента с "естественной нормой", выраженной реальными понятиями (что бы мы ни думали о мистическом процессе предоставления в долг "реального капитала" in natura), выдает нам, что он думал о случае, когда эластичность ожиданий равна единице. Главный довод Викселля сводится, нестрого говоря, к следующему. В состоянии равновесия определенной норме процента соответствует определенное соотношение текущих и ожидаемых цен в целом. С понижением нормы процента текущие цены повысятся; при неизменном уровне ожидаемых цен этот процесс приведет к восстановлению равновесия, когда текущие цены будут выше ожидаемых. Но если ожидаемые цепы pari passu растут, тенденция к восстановлению равновесия не реализуется-текущие цены всегда "запаздывают". Система оказывается втянутой в знаменитый "кумулятивный процесс".
Тем не менее взглянем на проблему более пристально. Главной характеристикой анализа, проведенного Викселлем. является предположение о существовании всеобщей кредитной системы, а не денежной системы [ См. английское издание работы Викселля "Interest and Prices", р. 62-75.]. Он исходит из того, что все сделки финансируются за счет кредита, иными словами, за счет счетов, приносящих проценты; в этой системе нет места деньгам, которые не приносят процента, на них нет ни спроса, ни предложения. Следовательно, в системе Викселля, по сравнению с нашей системой временного равновесия, на одно уравнение меньше. Предполагая, что имеется n-1 видов товаров (реальных товаров и услуг, исключая цепные бумаги или деньги), мы должны определить каждое из n уравнений цен (денежные цены n-1 товаров и значение одной нормы процента). В нашей системе временного равновесия надо определить n+ 1 уравнение (уравнения спроса и предложения для n- 1 товара, для ценных бумаг и для денег). Одно из этих уравнений выводилось из всех остальных, поэтому в итоге мы получили п уравнений и n неизвестных, как и должно быть.
Викселль же опустил уравнение денег. Его система не содержит каких-либо настоящих денег, поэтому в ней не может быть ни предложения, ни спроса на деньги. Он остается с n уравнениями, из которых одно вытекает из остальных, как и раньше' (поскольку счета должны все-таки уравновешиваться); в итоге получено n-1 уравнение. Но n-1 уравнения недостаточно, чтобы определить n неизвестных.
При условии, что эластичность ожиданий равна единице, n-1 уравнение Викселля определяет не что иное, как относительные цены n-1 товар, получается n-2 товара, если они выражаются в одном из товаров, взятом временно в качестве стандартного) и одно значение нормы процента. Общий уровень денежных цен (покупательная способность денег) остается неопределенным. Это можно увидеть, если мы вспомним, что общее повышение на 5% всех цен (всех, как следует здесь подчеркнуть [ Здесь не должно быть каких-либо наперед заключенных контрактов, которые необходимо выполнять в новых условиях; не должно быть каких-либо сложившихся цен, таких, как установленная заранее фиксированная денежная заработная плата. Я вернусь к этому вопросу в следующей главе.]), влекущее за собой общее повышение на 5 % всех ожидаемых цен, оставит позицию каждого рыночного агента неизменной, пока не изменится норма процента. Цены предметов, которые приобретает индивид, повышаются на 5%, но и его доход повышается на 5%. Цены факторов, которые использует предприниматель, повышаются на 5%, но ожидаемые им цены реализации также повышаются на 5%. Нет каких-либо стимулов к возникновению отношений замещения между настоящим и будущим. Поэтому спрос и предложение каждого товара не изменятся; совпадая до этого, они и останутся равными. Система может прийти к равновесию при любом уровне цен в денежной форме.
Система цен Викселля содержит четко определенное ядро - относительные цены товаров и норму процента,- плавающее в совершенно неопределенном растворе денежных стоимостей. Поскольку уровень денежных цен определается в высшей степени произвольно, любое небольшое и временное возмущение параметров может весьма сильно сдвинуть его. Норма процента, будучи частью ядра системы, определяется "реальными" факторами. Но по истечении слишком коротких для установления равновесия периодов времени (согласно нашей терминологии, по истечении периодов, меньших недели) может возникать небольшое различие между этой определенной естественной нормой процента и текущей денежной нормой. Этих небольших отклонений достаточно, чтобы наблюдались заметные изменения в уровне цен.
Весьма огорчительно, что Викселль (как и его ближайшие последователи) так долго пребывал в заблуждении, будто возможность расхождения между денежной нормой а естественной нормой служит краеугольным камнем его теории. Если строго интерпретировать данную теорию, то возможное расхождение надо признать лишь виртуальным: как только расхождение становится действительным, сама теория рушится. По этой причине такая теория практически бесполезна в качестве руководства в банковской политике, т. е. в той области, где, как считалось, она может непосредственно применяться. Далее, реальное значение построений Викселля плохо осознавалось из-за той озабоченности, которая была связана с проблемой упомянутого расхождения. Реальное значение данной теории станет намного яснее, если мы посмотрим на все дело другими глазами, что. между прочим, вынудит нас обойтись без викселлевской посылки о "Чисто Кредитной Экономике".
5. Вернемся поэтому к нашим исходным предпосылкам. Допустим, что в системе обращаются подлинные деньги, которые не приносят процента. Мы видели, что в этом случае вся система цен и процентных ставок детерминировала, число уравнений равно числу неизвестных.
Предположим теперь, что эластичность ожиданий во всех случаях равна единице, и посмотрим, как будет вести себя система при выполнении одного конкретного условия из того набора условий стабильности, которым она должна удовлетворять. Предположим, что норма процента (или, лучше, вся система процентных ставок) считается заданной, в то время как цена одного из товаров (X) увеличивается на 5%. Если система стабильна, это повышение должно вызвать избыточное предложение товара X, как бы много (или как бы мало) воздействий на рынки других товаров мы ни допускали. Как теперь изменятся цены, чтобы восстановилось равенство спроса и предложения на рынках всех, кроме X, товаров? Если мы рассматриваем рынки лишь некоторых товаров, то получаем результаты, не очень сильно отличающиеся от тех, к которым мы привыкли, - стабильность системы проходит это испытание безо всяких трудностей. Но если мы рассматриваем воздействие повышения цены товара Х на рынки всех прочих товаров (кроме рынка ценных бумаг, поскольку норма процента считается неизменной, и кроме рынка денег, поскольку он зависит от остальных рынков), то, похоже, мы переходим в иной мир. Равновесие на рынках прочих, кроме X, товаров может быть восстановлено только в том случае, если цены этих товаров также возрастут на 5%. Если не изменяется соотношение цен всех товаров, соотношение текущих и ожидаемых цен (ведь эластичность ожиданий равна единице) и ex hypothesis не меняются ставки процента, то возможность для замещения отсутствует. Спрос и предложение каждого вида товаров и услуг не изменятся. Совпадая до этого, они останутся равными. Именно общее пропорциональное повышение цен восстанавливает равновесие на рынках всех, кроме X, товаров, но оно не может вызвать превышения предложения над спросом на рынке товара X. Пока товарные рынки рассматриваются изолированно, наша система ведет себя как система Викселля. Она находится в "нейтральном равновесии", иначе говоря, равновесие может наблюдаться при любом уровне цен в денежной форме [Читатель должен заметить, что этот тезис зависит от предположения, согласно которому система относительных цен однозначно детерминирована. У меня самого нет существенных сомнений по поводу этого предположения. Если оно не выполняется, то может произойти все, что угодно.].
Если эластичность ожиданий в целом выше единицы (так что изменение цен интерпретируется не просто как свидетельство того, что новые цены сохранятся, но как указание на то, что они будут продолжать изменяться в том же направлении), то повышение всех цен в одной и той же пропорции (при постоянной норме процента) приведет к превышению спроса над предложением, так что цены будут по-прежнему повышаться. Система, для которой эластичность ожиданий больше единицы, а норма процента постоянна, определенно нестабильна.
Тогда случай, когда эластичность ожиданий равна единице, представляет собой "разделительную линию" между стабильностью и нестабильностью системы. Но стабильность системы при этом условия весьма проблематична. Небольшого возмущения будет достаточно, чтобы эта стабильность превратилась в нестабильность. Предположим, что спрос на товар Х в денежном выражении возрастает, в то время как ставки процента остаются, как и прежде, постоянными; тогда цена товара Х будет расти, как и цены всех остальных товаров, но это воспрепятствует возникновению избыточного предложения товара X, необходимого для удовлетворения возросшего спроса [О методе, позволяющем выводить законы изменения из условий стабильности, см. гл. V. Можно возразить, что возросший спрос будет сам сдерживаться повышенной ценой, но это негодное возражение. Новые покупатели обнаружат, что их доходы пошли вверх, и поэтому по-прежнему будут стремиться купить такое же возросшее количество товара X, как и при более низких ценах.]. Поэтому цена товара Х снова увеличится; и цены всех других товаров снова увеличатся. И нет ничего, что могло бы остановить этот бесконечный процесс. Даже когда эластичность ожиданий равна единице, система может развалиться от малейшего возмущения.
6. Заключение, которое мы только что вывели, является, возможно, в экономической динамике самым важным. Это заключение важно, конечно, не потому, что разрушение системы, которое оно описывает, есть обычно наблюдаемое разрушение; предположения, необходимые для обоснования такого разрушения, ни в коей мере не являются реалистичными. Но они не настолько нереалистичны, чтобы не иметь никакой связи с реальными условиями; они представляют собой вполне приемлемое упрощение действительности, будучи, по сути дела, разновидностью упрощений, которые экономисты обычно используют, когда хотят построить удобную для анализа модель. Наши выводы свидетельствуют о том, что данная модель в высшей степени неудобна: как только вы начинаете представлять свои предположения в таком виде, то приближаетесь к водовороту. Сказанное имеет существенное значение для определения того аналитического метода, который разумно использовать в теории динамики, и это имеет важное значение для всей нашей концепции экономической системы, которая рассматривается как процесс, развивающийся во времени.
Пока экономисты довольствовались рассмотрением экономики, в состоянии статики было разумно трактовать ее как саморегулирующийся механизм. Статичная экономика по своему существу стабильна; незначительные воздействия производят здесь незначительные эффекты, поэтому система не подвержена сильным возмущениям (за исключением тех, которые возникают определенно за ее пределами). Но подобная видимость стабильности достигалась лишь за счет того, что проблема частично опускалась. Как только мы принимаем в расчет ожидания (или, скорее, эластичность ожиданий), стабильность системы серьезно ослабляется. Особые факторы могут действительно придать этой системе стабильность, достаточную, чтобы она могла функционировать (эти особые факторы мы рассмотрим в следующей главе), но она не становится по существу и обязательно стабильной. Следовательно, совсем неудивительно, что реальная экономическая система должна быть подвержена значительным колебаниям и что эти колебания должны внушать сильные опасения.
Как стало очевидным благодаря выбранному нами подходу, наше заключение является продолжением знаменитого утверждения Викселля о "кумулятивном процессе". Однако столь же естественно связывать это заключение с именем г-на Кейнса, как и с именем Викселля. В "Общей теории..." соответствующие положения сформулированы верно, но доказательство г-на Кейнса уже нашего. Он предполагает, что равна единице эластичность ожиданий только для цен, которые ожидаются в ближайшем будущем; относительно же цен, которые ожидаются в отдаленном будущем, он предполагает, что их движение будет соответствовать движению денежной заработной платы. (В терминологии Кейнса "предельная эффективность капитала" задается в единицах заработной платы.) Соответственно нестабильность системы рассматривается как состояние, временно нереализующееся, пока денежная заработная плата остается постоянной (ведь в этом случае цены отдаленного будущего характеризуются нулевой эластичностью ожиданий, что тем самым служит стабилизации системы). Нестабильность (или несовершенная стабильность) проявляется только в случае изменения денежной заработной платы. Я думаю, что мое доказательство имеет более общий характер. Правда, его формальный вид зависит от предположения, что ожидаемая цена товара Х зависит только от его текущей цены, по не от текущих цеп других товаров [ Определение "эластичности ожидании" см. в гл. XVI. ]. Если строго подходить к вопросу, то мое доказательство столь же ограниченно, как и доказательство г-на Кейнса. Но нет никакой нужды принимать его строго. Ожидаемые цены могут зависеть от текущих цен как угодно - до тех пор пока повышение всех текущих цен приводит к росту всех ожидаемых цен в той же самой пропорции, мое доказательство остается верным.
Когда аргументация подается таким образом, как это делает г-н Кейнс, кажется справедливым, что нестабильность (которая, согласно его утверждению, должна наблюдаться при гибкой денежной заработной плате) обусловлена просто специфическим предположением г-на Кейнса о природе ожиданий. Мое доказательство показывает, что это не так. Сама по себе нестабильность никак не связана с заработной платой; хотя, как мы увидим, есть основания для предположения о том, что политике заработной платы надо придавать особое значение, если встанет вопрос об оценке практических последствий нестабильности. Нестабильность не обусловлена движением заработной платы, она связана с движением денег и ценных бумаг - этих "неуклюжих предметов", которые требуются не сами по себе, а лишь как средства для приобретения товаров в будущем [ Модель, с которой обычно работает г-н Робертсон (см., например, его статью Saving and Hoarding.- Economic Journal, 1933), в некоторых отношениях сходна с моим случаем "неэластичных ожидании". Если доходы, из которых люди производят траты, являются доходами не данной недели, а доходами предшествующей недели, то индивиды оказываются в точно таком же положении, как будто все цены одновременно увеличиваются в одной и той же пропорции. Мы увидим в дальнейшем, что лаги, которые интересуют г-на Робертсона, могут анализироваться, по крайней мере отчасти, с помощью наших методов.].

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Глава XXI. Временное неравновесие системы в целом. II. Возможные стабилизаторы.

1. Теперь мы подошли к тому, что построенная нами модель экономики находится, как оказалось, на грани нестабильности. Эта модель не реалистична, довольно сильно упрощена, но в то же время она до некоторой степени отражает реальность. По характеру присущая ей нестабильность напоминает нестабильность, которую мы, видимо, наблюдаем в реальных экономических системах и которая делает их подверженными колебаниям. Тем не менее, хотя реальные системы и демонстрируют нестабильность, она не так уж велика. Таким образом, можно полагать, что к тем модификациям, которым следует подвергнуть нашу модель, чтобы сделать ее более реалистичной, будет относиться поиск возможных стабилизаторов - факторов, которые ограничивают колебания экономики, хотя и не предохраняют ее от этих колебаний полностью.
Попробуем теперь ослабить некоторые специфические предпосылки, заложенные в основу нашей модели, и посмотрим, какими будут вероятные последствия этого. От нас потребуется ряд самостоятельных исследований, которые лучше поместить под самостоятельными заголовками.
2. Норма процента. Первый возможный стабилизатор - норма процента. Как мы видели, рассматриваемая здесь система не является полностью нестабильной (по крайней мере мы не показали, что она полностью нестабильна). Система несовершенно стабильна; нестабильна она в том случае, когда учитываются все вторичные воздействия, связанные с изменением цен, за исключением цены одного товара, но система не обязательно нестабильна, когда учитываются все соответствующие воздействия, включая воздействие на норму процента. Что должно происходить с нормой процента, в то время как обычные цены скачут вверх и вниз неконтролируемым образом?
Как нередко бывает, удобнее всего считать, что норма процента определяется не на рынке займов, а на рынке денег. При неизменной норме процента должно сохраняться равенство спроса на деньги и их предложения. Мы уже видели, что основными факторами, регулирующими спрос на деньги, можно считать: 1) норму процента; 2) планируемую на ближайшее будущее норму расходов (в денежном выражении). Предполагается, что на действии первого фактора не сказывается общее изменение цен, но второй должен при таком изменении действовать по-иному. Если цены товаров одинаково возросли (и при этом ожидается ex hypothesi, что они останутся на этом более высоком уровне), а количество товаров и услуг, которые планируется купить, не меняется, то спрос на деньги должен возрасти. Следовательно, норма процента может оставаться неизменной только тогда (наше предварительное допущение должно обязательно быть основательным), когда предложение денег увеличилось настолько, что стало соответствовать возросшему спросу. В противном случае норма процента возрастет, и это будет сдерживать рост цен.
Все это очень хорошо, но когда мы переходим к обратному случаю - случаю падения цен, возникают новые трудности. Теперь для того, чтобы равновесие восстанавливалось, норма процента должна снижаться. Если исходное значение нормы процента было достаточно велико, представляется, что подобная реакция может осуществиться без всяких трудностей. Если же исходное значение нормы процента очень низко, может оказаться, что ее дальнейшее уменьшение невозможно - поскольку, как мы видели, ценные бумаги являются худшим заменителем денег и никогда не могут иметь цепу более высокую, чем деньги. В этом случае система не просто характеризуется несовершенной стабильностью - она оказывается абсолютно нестабильной. Адекватный контроль над предложением денег может предотвратить бесконечное повышение цен, но он не обязательно может предотвратить их бесконечное падение. Торговые кризисы намного более опасны (а не просто менее приятны), чем торговые бумы.
Эта несущая опасность возможность была открыта г-ном Кейнсом. С известной точки зрения речь здесь идет об одной из наиболее важных вопросов в "Общей теории...", поскольку он наконец подрывает удобное убеждение (которое поддерживал Викселль и унаследовали многие современные экономисты), что контроль над деньгами (точнее говоря, контроль над процентом) в конечном счете может сделать все. Но хотя теория г-на Кейнса и подводит к этому, сам он опирается на норму процента больше, чем, как представляется, должен бы опираться, следуя своим принципам. Таким образом, я считаю, что вопрос заслуживает здесь некоторого дальнейшего исследования.
3. До сих пор мы говорили о воздействиях на систему посредством нормы процента, не определяя при этом, какая именно норма процента имеется в виду. Это оправдано только в том случае, если мы имеем дело с упрощенной моделью, в которой только одна норма процента, или если в противном случае предполагается, что процентные ставки взаимоувязаны в системе неким определенным образом. Как мы выяснили в гл. XI, взаимосвязь различных процентных ставок частично зависит от факторов риска и частично - от ожидаемого движения процентных ставок в будущем. Ожидания, связанные с движением процента, могут трактоваться как ожидания будущих краткосрочных ставок или как ожидания будущих долгосрочных ставок - одну и ту же теорию можно излагать с помощью обоих понятий. Если мы считаем, что процентные ожидания - это ожидания, связанные с движением краткосрочных ставок, то мы должны говорить, что текущая долгосрочная норма процента формируется на основе текущей краткосрочной ставки и будущих краткосрочных ставок, которые, согласно предположениям, должны господствовать на протяжении срока займа. Если мы рассматриваем процентные ожидания, как ожидания, связанные с движением долгосрочных ставок, то оказывается, что при определенном уровне текущей краткосрочной ставки становится выгоднее осуществлять краткосрочное, а не долгосрочное заимствование и кредитование, после проведения которых займ должен ликвидироваться в конце короткого периода посредством еще одной аналогичной операции, но направленной уже противоположно.
Начнем рассуждения с предположения о том, что процентные ожидания есть ожидания, связанные с движением краткосрочных ставок. Тогда общее падение цен будет воздействовать на систему процентных ставок в зависимости от того, эластичны или неэластичны эти процентные ожидания. (В ходе всего обсуждения проблемы эластичности ценовых ожиданий у нас вплоть до настоящего раздела не было причин обращать какое-либо внимание на эластичность процентных ожиданий, но мы должны были рано или поздно прийти к этому.) Если процентные ожидания жестко неэластичны, то изменение краткосрочной ставки способно оказать очень небольшое влияние на движение долгосрочных процентных ставок; в этом случае долгосрочные ставки могут рассматриваться как заданные (или как почти заданные). Тогда ставка процента, изменения которой мы обсуждаем, практически однозначно будет ставкой краткосрочной. В этом случае вся "тяжесть" установления соответствия между ценами и процентом падает на краткосрочную ставку, а любое существенное изменение уровня цен должно привести к весьма значительным изменениям этой (краткосрочной) ставки процента, если предложение денег не меняется. Легко представить себе, что, если уж изменения в уровне процента приводят к восстановлению равновесия, может оказаться, что соответствие, о котором идет речь, установится лишь при таком понижении ставки процента, что она станет отрицательной. Тем самым система очень легко может оказаться абсолютно нестабильной.
Если, однако, процентные ожидания эластичны, уменьшение краткосрочных ставок будет сопровождаться существенным уменьшением и долгосрочных ставок. Поскольку понижение долгосрочных ставок должно, по предположению, порождать еще и тенденцию к расширению спроса на текущие товары (а тем самым сдерживать падение цен), то при эластичных процентных ожиданиях равновесие будет восстановлено благодаря меньшим изменениям краткосрочной ставки, чем при неэластичных ожиданиях. Соответственно становится менее вероятным, что для восстановления равновесия окажется необходимым уменьшить краткосрочную ставку до невозможного уровня.
По существу, можно рассуждать аналогичным образом в отношении ожиданий долгосрочных ставок. Если эти ожидания неэластичны, то текущая долгосрочная ставка, по-видимому, не может сколько-нибудь значительно упасть. Например, если текущая долгосрочная ставка составляет 4% и ожидается, что и через год она будет равна 4%, то 4% и есть тот процентный доход, который может быть получен, если деньги инвестируются сейчас, а не будут храниться в денежной форме и инвестироваться в ценные бумаги лишь в конце года. Но если ожидаемая ставка остается равной 4%, а текущая-падает до 3 7/8%, то чистый доход, который можно получить от займа годовой продолжительности (с поправкой на ожидаемую потерю) составит лишь 3/4%. Если же текущая ставка еще немного упадет, то чистый доход по годовым ссудам станет отрицательным. Как становится очевидным, при учете риска инвестирования в долгосрочные ценные бумаги [См. гл. XI.] очень небольшого падения долгосрочной ставки процента достаточно, чтобы заставить людей откладывать покупку ценных бумаг, пока они считают это падение лишь временным и полагают, что процент скоро вернется к своему старому уровню [ Поскольку чистый доход, который можно получить, вкладывая средства в ценные бумаги, составляет для данного периода R+ (R/R')-1 (где R - текущая долгосрочная ставка процента, а R' - ставка, которая, как ожидается, установится к концу периода), легко вычислить, как сильно может упасть процент. Так как R+ (R/R')-1 должно быть больше 0, R должно быть больше R'/(1+ R'), т. е., как можно приблизительно утверждать, R>R'(1-R'). Если ожидается, что в конце года ставка будет равна 4%, текущая ставка не может упасть ниже ожидаемой больше чем на 4% от 4%, и т. д. Это падение ставки процента максимально при любых мыслимых условиях; поскольку мы пренебрегаем риском, то преувеличиваем и размеры возможного на деле падения. (См. также: Дж. М. Кейнс. Общая теория занятости процента и денег. М., "Прогресс", 1978, с. 291.)].
Таким образом, рассмотрение проблемы с точки зрения ожиданий как долгосрочных, так и краткосрочных ставок приводит, по-видимому, к одинаковым результатам. Даже большое сокращение спроса на деньги оказывается само по себе недостаточным, чтобы вызвать общее снижение процентных ставок. Оно, безусловно, приводит к такому снижению краткосрочных ставок, какое вообще возможно; в то же время оно оказывает ощутимое влияние на долгосрочные ставки только в том случае, когда процентные ожидания достаточно эластичны. Долгосрочная ставка процента - не такая штука, которую можно на время уменьшить (или, как впоследствии окажется, на время): если люди не верят в то, что уменьшение будет в общем-то постоянным, норма процента ощутимо не снизится.
4. В то время как высокая эластичность ценовых ожиданий служит для системы дестабилизатором, высокая эластичность процентных ожиданий оказывается соответственно стабилизатором. Если бы имелись шансы на то, что эластичность процентных ожиданий будет такой же, как и эластичность ценовых ожиданий (а особенно если бы существовала высокая вероятность одновременного выполнения обоих условий), то перспективы эффективной стабилизации всей системы благодаря изменениям процента оказались бы весьма радужными. К сожалению, представляется маловероятным, что высокоэластпчные процентные ожидания распространены столь же широко, как и высокоэластичные ценовые ожидания. Уровень цен способен двигаться вверх и вниз в любых пределах, а спокойные для экономики времена могут наступить при любом уровне цен. Как бы ни вырос или ни упал уровень цен, сам факт его роста или падения не дает необходимых доказательств того, что он вернется к прежнему или близкому значению [ Но см. гл. XXI. ]. Однако в спокойные для экономики времена и в периоды, когда рынкам присуща организация, процентная ставка колеблется довольно слабо - ведь, как мы видели, уровень процентных ставок в конечном счете показывает, насколько интенсивно воздействие определенного набора факторов риска; маловероятно, чтобы эта интенсивность долгое время не вышла за заданные, пусть даже и широкие, рамки. Следовательно, когда ставка процента (любая) сильно растет или падает, есть основания предполагать, что она вернется к своему "нормальному" уровню. Эти соображения указывают, видимо, на факторы, которые должны препятствовать очень высокой эластичности процентных ожиданий [В существующей долгосрочной ставке дисконтируются те изменения краткосрочных ставок, которые, согласно ожиданиям, должны произойти не только в ближайшем, но и в сравнительно отдаленном будущем. Поэтому можно ожидать, что резкое снижение краткосрочной ставки подтолкнет долгосрочную ставку вниз (если краткосрочная ставка будет поддерживаться на новом уровне), а благодаря этому возникнут ожидания, связанные с вероятным повышением краткосрочных ставок по сравнению с их прошлым значением. Однако краткосрочные ставки оказывают быст рое воздействие на долгосрочные только в том случае, если немедленно выявляется какая-то существенная причина этого (таким был редкий случай в Англии в 1932 г., когда периоду высоких краткосрочных ставок, обусловленному неуклюжим цепляньем за золотой стандарт, определенно пришел конец). ].
Эффективность нормы процента как стабилизатора системы зависит не только от того, в какой мере изменения краткосрочных ставок переносятся на движение долгосрочных ставок (относительно этого процесса нельзя сохранять большой оптимизм), но и от того, насколько можно сохранять уверенность, что изменения в уровне процента сказываются на ценах. И в этом случае все не так просто. Как мы видели в предыдущей главе, теоретически долгосрочная ставка должна быть более аффективным стабилизатором, чем краткосрочная, поскольку процент гораздо больше влияет на дисконтированные цены тех продуктов, выпуск которых отдален во времени, чем на дисконтированные цены продуктов, которые должны быть произведены в ближайшем будущем [ См. гл. XVII.]. Но сами долгосрочные ставки процента могут быть в этом смысле эффективными только тогда, когда люди планируют далеко вперед, в противном случае отсутствуют сами отдаленные во времени продукты, цены которых определяются уровнем процента. Далее, с падением цен создаются, видимо, психологические условия, характерные для депрессии, и они весьма неблагоприятны для осуществления долгосрочного планирования [См. гл XXI.]. Итак, все это еще раз свидетельствует о том, что изменения процента могут, вероятно, эффективно сдерживать повышательное движение цен, но гораздо менее эффективно сдерживают их понижательное движение.
Все соображения, связанные с вышеприведенными, приводят к тем же самым выводам. Если цены движутся вверх, а предложение денег не увеличивается пропорционально (по крайней мере начиная с некоторого момента), то краткосрочная ставка процента будет наверняка расти. Нет никаких ограничений для ее возможного роста, и этого уже самого по себе может быть достаточно, чтобы остановить любое повышение цен. Но то, на сколько должна будет вырасти краткосрочная ставка, зависит от ее воздействия на долгосрочные ставки (а оно зависит от эластичности процентных ожиданий). Если долгосрочная ставка также растет, то можно ожидать соответственно, что этот рост станет эффективным тормозом повышения краткосрочной ставки. В любом случае, даже если долгосрочная ставка не повышается, краткосрочная ставка может оказаться сама по себе достаточно эффективным стабилизатором, хотя, конечно, в этом случае должен наблюдаться сравнительно сильный рост краткосрочной ставки.
В то же время, если цены движутся вниз, краткосрочные ставки могут понижаться до весьма ограниченного предела, их снижение может оказаться недостаточным, чтобы остановить падение цен в том случае, когда одновременно не снижаются долгосрочные ставки. Но тогда. даже при снижении долгосрочных ставок, нельзя определенно судить о положении дел - под воздействием падения долгосрочных ставок цены вполне могут остаться без изменений. Учитывая сразу все эти обстоятельства, мы можем сказать, что политика в области процентных ставок (которая является денежной политикой) может служить очень хорошим средством для прекращения бумов, но очень плохим средством для прекращения спадов. С ее помощью можно провести черту, выше которой цены уже не будут расти, но нельзя гарантировать рост цен до этой. черты.
Нам пришлось в ряде разделов заниматься нормой процента; на нее, казалось, можно было положиться как на стабилизатор, однако она оказалась весьма ненадежной штукой. Перейдем теперь к стабилизаторам некоторых других видов; это необходимо, чтобы сделать нашу модель реалистичной. Мы начинаем с наименее перспективных.
5. Прошлые соглашения. До сих пор мы не учитывали, что в любой реальной экономике операции, осуществляемые в течение данного произвольного короткого периода, обусловлены соглашениями, заключенными в прошлом. Эти соглашения обычно заключаются в денежном выражении, поэтому при изменении всех цен в одинаковой пропорции и неизменности нормы процента положение хозяйственных агентов не остается прежним, как мы предполагали до сих пор. При росте цен положение тех, кто должен получить обусловленные прошлыми соглашениями денежные платежи, ухудшается, а положение должников улучшается. Такое изменение в распределении богатства определенным образом будет определять спрос на различные товары, а также может оказывать некоторое воздействие на выраженный в деньгах совокупный спрос на товары в целом.
Очевидно, здесь наблюдается эффект дохода (в том смысле, в каком мы использовали этот термин раньше); при этом, как обычно, ничего нельзя сказать я priori о направлении действия этого эффекта. Можно предположить, что в действительности группа должников будет, вероятно, расходовать большую часть приращения дохода, чем группа кредиторов. Если это так, то при росте цен в движении совокупного спроса на потребительские товары проявится тенденция к расширению; теперь и выясняется, что существование заключенных в прошлом соглашений оказывает на систему скорее дестабилизирующее, чем стабилизирующее влияние. Но всегда может наблюдаться и иная картина.
Есть, однако, другой, более существенный для анализа вопрос. Когда наблюдается общее падение цен (либо они по крайней мере так или иначе снижаются), начинают действовать новые факторы, способные обусловить дестабилизирующее воздействие уже существующих соглашений. По мере возрастания реальной стоимости долгов должникам становится все труднее и труднее выполнять сбои обязательства. Первый результат этого выражается в том, что в группе должников все шире и шире распространяется страх банкротства. В условиях нависшего над ними риска должники становятся все менее и менее склонными подвергать себя дополнительному риску, у них остается все меньше желания начинать новое производство, они стараются перевести свои активы в возможно наиболее ликвидную форму [Это состояние можно определить как "депрессионную психологию", которая уменьшает эффективность ставки процента как стабилизатора.] . Далее, как только действительно происходит банкротство или становится невозможным выполнение обязательств, как правило, начинается период, в течение которого несостоятельные должники принимают меры для сбора суммы, предназначенной кредитору. В течение этого периода, когда нет определенности во владении активами, инициатива хозяйственных агентов парализована. При рассмотрении всех этих явлений в совокупности становится очевидным, что падение цен вызывает уменьшение вложений, и тем самым сокращается спрос на товары, что еще сильнее понижает цены. Груз долгов является потенциальным фактором дефляции [Возрастание спроса на деньги, которое сопровождает долговую дефляцию, не обязательно должно повышать норму процента. Если норма процента уже упала до минимального значения (так, что много "неиспользуемых денег"), то расширение спроса на деньги может не вызывать давления на их предложение. При этом внезапное половодье банкротств вполне соответствует положению дел в конце депрессии, когда ставки процента низки. В то же время установление высоких процентных ставок, которые во время кризиса нередко преобладают, в рамках данного подхода во многом становится объяснимым. ].
6. Жесткость цен. Следующий вопрос, который мы должны рассмотреть, сулит нам, в известном смысле слова, более благоприятные перспективы. До сих пор мы предполагали, что движение цен характеризуется совершенной подвижностью, так что в процессе торговли, происходящей в течение отдельной недели, цены всех товаров могут двигаться вместе под воздействием свободной игры предложения и спроса. От этого предположения мы также должны теперь отказаться, поскольку оно, конечно, в высшей степени реалистично. На многих рынках действует большое число цен, которые по той или иной причине достаточно нечувствительны к воздействию экономических сил, по крайней мере в течение коротких периодов. Эта жесткость может быть обусловлена законодательным контролем или действиями монополистов (монополистов-"сонь", не гоняющихся за каждой крошкой прибыли, а стремящихся к спокойной жизни) [ В этом особом виде монополистической деятельности просто проявляется жесткость цен, поэтому она так же способна служить стабилизатором, как и жесткость цен в любом другом виде. В противном случае нет каких-либо конкретных причин полагать, будто монополистическая деятельность является стабилизатором. Если в условиях общего равновесия система, включающая элементы монополии, может считаться детерминированной, положение Викселля- Кейнса (которое обсуждалось в предыдущей главе) будет, что совершенно очевидно, справедливо и для условий монополии; общее пропорциональное изменение цен приведет в действительности к тем же последствиям, что и прежде, поэтому равновесие не нарушится. Но должен признать, что у меня есть серьезные сомнения в том, является ли в общем случае монополистическая система детерминированной в принятом здесь смысле. Если она не детерминирована, может произойти все, что угодно, но я не вижу никаких причин считать, что это "все, что угодно" должно служить стабилизатором системы.]. Она может быть обусловлена уже навязшими в зубах "справедливыми ценами". Самой важной разновидностью цен, подверженных подобной жесткости, служат ставки заработной платы: для них характерна жесткость всех трех видов. Так, они больше всего подвержены влиянию этических соображений, поскольку контракты по поводу заработной платы во многом являются соглашениями персональными и выполняются без трений только в том случае, когда рассматриваются как "справедливые" обеими договаривающимися сторонами. Но по каким бы причинам ни возникала жесткость цен, она означает, что ни одни цены не движутся вверх или вниз в согласии с другими - соответственно они-то и могут оказывать на систему стабилизирующее воздействие.
Даже если оставить в стороне стабилизирующую роль жесткости цен, она, безусловно, сама по себе феномен, представляющий большое экономическое значение; ведь сна объясняет, почему анализируемый нами тип возмущений системы обусловливает не только большие изменения в движении цен, но и большие изменения в объеме производства и занятости. Г-н Кейнс идет настолько далеко, что делает жесткость ставок заработной платы краеугольным камнем своей системы. Хотя его подход имеет много преимуществ с точки зрения практического приложения, мне кажется, что при трактовке жестких ставок заработной платы как одной из разновидностей жестких цен выявляются еще более важные социальные последствия жесткости цен. Трудно переоценить непосредственное практическое значение незанятости труда, но ее воздействие на природу капитализма становится более наглядным, если параллельно рассматривать незанятость или даже ложную занятость других факторов Г-жа Робинсон сделала кое-что для того, чтобы развить доктрину г-на Кейнса в рамках своей теории "скрытой безработицы". (См. "Essays in the Theory of Employment".) Но она не показала, каковы точные границы, в рамках которых возможно это дальнейшее развитие. ].
Метод, с помощью которого существование жесткой цены на некий конкретный товар может быть встроено в схему нашего анализа, уже был выработан в предыдущих разделах данной книги [См. примечание к гл. VIII.]. Мы предполагаем, что цена всех, кроме данного, товаров задана, и исходя из этого предположения выводим кривую спроса (DD) и кривую предложения (SS) для данного товара. Если бы цена этого товара могла изменяться свободно, она бы установилась на пересечении полученных кривых. Но если она фиксируется на, скажем, более высоком уровне, то товар будет продан только в количестве ON (=LP или МQ), хотя продавцы будут стремиться предложить товар в количестве LT. Тем самым ситуация на рынке оказывается идентична той, которая возникла бы, когда цена OL фиксирована только для покупателей, а цена ОМ - только для продавцов, а разница между этими ценами достается в качестве премиальных платежей тем продавцам, которые на деле осуществляют продажи. Прежде мы убеждались в удобстве этого подхода - точно так же его можно использовать применительно к решению данной проблемы.
Предположим, что все цены, за исключением фиксированной цены и "расчетной" цены продавцов, растут одинаково. Если эластичность ожиданий равна единице, то кривые спроса и предложения сохранят свой первоначальный вид, но сдвинутся вверх. Что при этом получится, лучше всего показать, просто изменив масштаб, в соответствии с которым отмечались цены на вертикальной оси, так что новые кривые спроса и предложения займут те же положения, что и старые кривые, и мы сможем использовать прежнюю диаграмму. Единственно, при этом жесткая цена покупателей теперь составит не OL, a ОL', что меньше OL. Количество покупаемого товара будет равно ON', а цена продавцов, при которой предложение окажется равным спросу, - ОМ', что в общем случае больше ОМ [Это расстояние может быть меньше ОМ, если кривая предложения изгибается назад.]. Премиальные платежи, которые достаются продавцам, изменяются с LPQM до L'P'Q'M', причем неясно, какая из этих площадей больше. Тем самым общее увеличение цен приведет в конечном счете к: 1) расширению продаж товара; 2) неизменности цены покупателей и тем самым понижению ее относительно других цен; 3) повышению цены продавцов относительно других цен; 4) изменению размеров премиальных платежей (повысится или понизится эта величина в реальном выражении, нельзя сказать наверняка).
Изменения в премиальных платежах порождают эффект дохода, направление действия которого, как обычно, неопределенно. Изменения цен покупателей и продавцов окажут некоторое влияние на спрос и предложение всех товаров, кроме данного. Будет ли это способствовать стабильности, зависит от того, как проявится это влияние в движении цен прочих товаров - в их повышении или понижении. Поскольку мы начали со случая общего роста цен, существование жесткой цены будет способствовать стабилизации системы, если изменения цен покупателей и продавцов (относительно общего уровня цен) приведут к понижению общего уровня цен.

7. Воздействия на цены прочих, кроме данного, товаров можно исследовать обычным способом, рассматривая отношения заменяемости и дополняемости. Поскольку мы полагаем, что эластичность ожиданий равна единице, мы не должны беспокоиться о замещении во времени, а можем сосредоточить внимание на заменяемости и дополняемости между видами товаров (как мы и поступали при анализе проблемы статики).
Относительное падение цены покупателей будет вести к снижению цен всех тех товаров, которыми покупатели могут заменить товар с жесткой ценой, или тех товаров, в которые они могут превратить данный товар. Оно также приведет к снижению цен тех товаров, которые являются заменителями данных товаров, и т. д., но оно вызовет рост цены дополняющих по отношению к данным товаров. Поскольку, как мы неоднократно видели, замещаемость всегда является доминирующим отношением для системы в целом, относительное падение цены покупателей будет, видимо, носить стабилизирующий характер. Естественно, именно этого мы и должны были ожидать.
В то же время относительное повышение "расчетной" цены продавцов, видимо, будет вести к росту цены тех товаров, которые являются заменителями данного товара, с точки зрения продавцов, и к падению цены дополняющих товаров. Это окажется, скорее всего, дестабилизирующим фактором, поскольку доминирующими в системе являются отношения заменяемости. Установление жесткой цены непосредственно способствует стабилизации, но жесткой цене противостоит (на другой стороне рынка) "расчетная" цена, которая не является жесткой и влияние которой, видимо, носит дестабилизирующий характер [В обратном (хотя и менее важном) случае, когда жесткая цена фиксируется на таком уровне, при котором предложение превышает спрос, по-прежнему верно, что установление жесткой цены стабилизирует систему, а расчетной - нарушает стабильность. Но теперь жесткой является цена продавца, а расчетной - цена покупателя. Общее повышательное движение цен прочих товаров уменьшит продажи товара с фиксированной ценой, приведет к относительному падению цен продавцов и относительному повышению цен покупателей.].
Отсюда следует, что существование жестких цен повышает стабильность системы только в том случае, когда прямое влияние на нее установления жестких цен перевешивает соответствующее косвенное влияние расчетных цен, а это происходит наверняка лишь тогда, когда изменение расчетной цены (относительно общего уровня цен) невелико. Стабильность всегда может повыситься, но есть только один случай, когда это происходит наверняка. Это случай, когда жесткая цена - цена фактора производства, а единицы фактора, которые исключаются благодаря жесткой цене из продажи, остаются полностью незанятыми.
Если же жесткая цена - цена продукта, то обстоятельство, что эта цена не повышается при росте других цен, сдерживает рост цен товаров - заменителей данного продукта со стороны спроса (покупателей), но это же обстоятельство стимулирует рост цен товаров - заменителей этого продукта со стороны предложения (продавцов); при этом повышаются цены и тех факторов, которые могут быть превращены в данный продукт. Когда жесткая цена - цена фактора производства, обстоятельство, что эта цена не растет, все же может стимулировать повышение цен тех продуктов, для изготовления которых этот фактор не использовался лишь постольку, поскольку не мог проникнуть в соответствующую отрасль. Но если исключенные из продажи единицы товара полностью незаняты, то расчетная цена равна нулю и остается на этом уровне; существование незанятых факторов почти наверняка повышает устойчивость системы.
Существование неиспользуемого труда (особенно когда безработных охватывает достаточно много его видов) является особенно важным стабилизатором системы. С одной стороны, здесь нет воздействий на систему через расчетные цены; с другой стороны, такой труд вообще характеризуется сильными отношениями заменяемости (или трансформации) с большинством благ, поскольку он может быть использован для производства заменителя практически любого блага. Безработица является наилучшим стабилизатором системы из всех, которые мы нашли до сих пор.
8. Этот вывод приносит глубокое разочарование, но его, видимо, необходимо принимать до тех пор, пока мы полагаем, что эластичность ожиданий равна единице. Речь идет, конечно, о выводе г-на Кейнса, который подчеркивает его так сильно, что его Общая теория занятости, процента и денег превратилась в Общую теорию занятости. Нестабильность, связанная с повышательным движением цен, может быть ограничена благодаря изменению нормы процента, однако нестабильность, связанная с понижательным движением цен, не может быть ограничена таким же образом. Единственным надежным ограничителем внутри системы является в данном смысле жесткость ставок заработной платы, хотя действие этого фактора, связанное с уменьшением нестабильности, неизбежно сопровождается сокращением совокупного выпуска ниже максимального технически возможного уровня и возникновением незанятой рабочей силы. Если от жестких ставок заработной платы переходят к гибким, то в общем случае будет наблюдаться падение цен без всякой ограничивающей нестабильность жесткости, так что общее сокращение заработной платы не увеличивает занятости, а влечет за собой лишь еще большее падение цен На деле необходимо учесть фактор еще одного рода - изменение государственных финансов. Совсем не обязательно, чтобы действие этого фактора носило стабилизирующий характер, хотя с известной вероятностью это в конце концов так (по крайней мере в странах, где особенно стремятся уменьшить безработицу и не очень сильно стремятся сбалансировать бюджет).].
К этим выводам нельзя не прийти, пока мы привязаны к предположению о том, что эластичность ожиданий равна единице. Хотя этому предположению мы следовали во всех случаях, настало наконец время поставить его под сомнение. Если считается, что существующие цены будут сохраняться бесконечно, и если с повышением цен соответствующие оценки просто сдвигаются, и теперь уже считается, что новые цены будут сохраняться бесконечно, то можно утверждать: влияние прошлых цен на формирование ожиданий минимально. В общем случае это не так - приведенный пример является весьма специфичным. Исследование этих закономерностей не дает нам оснований сделать вывод, будто такой специфический случай наблюдается весьма часто.
Если эластичность ожиданий во всех случаях равна единице, стабильность системы может поддерживаться только благодаря жестким ставкам заработной платы, но если эластичность ожиданий во всех случаях равна единице, то почему же ставки заработной платы должны быть жесткими? Тот факт, что ставки заработной платы в денежном выражении фиксированы на определенном уровне, не может объясняться стремлением получателей заработной платы получать много денег ради них самих. Причина жесткости денежной заработной платы состоит непременно в том, что те, кто фиксирует уровень заработной платы, обладают в известной мере убежденностью в стабильности покупательной способности денег, иными словами, в том, что они имеют достаточно неэластичные ценовые ожидания. И пока эти люди продолжают считать, что определенный уровень цен является "нормальным", абсолютно рациональным поведением для них является фиксирование ставок заработной платы в денежном выражении на уровне, который представляется им "справедливым" относительно "нормального" уровня цен. Однако это не дает нам права полагать, что денежная заработная плата останется жесткой, если понимание "нормальных" цен будет этими людьми утрачено.
Чтобы объяснить жесткость заработной платы, нам пришлось предположить, что участники торговой сделки по поводу заработной платы обладают неким "чувством" нормальных цен, мало неотличимых (вероятно) от цен "справедливых". Жесткость заработной платы сохраняется только на протяжении такого периода времени (и он может быть достаточно длительным), в течение которого представители сторон убеждают себя в том, что изменения соответствующих цен (будь то цены продуктов труда или цены на блага, приобретаемые работниками) носят временный характер. Как только они становятся уверены, что эти изменения носят постоянный характер, появляется тенденция к изменению уровня заработной платы. В ситуации же крайней нестабильности, когда "чувство" нормальных цен теряется, стороны прибегают к автоматической скользящей шкале заработной платы, и жесткость денежной заработной платы полностью исчезает.
9. Нормальные цены. Если учесть последнее обстоятельство, то предположения, которые необходимо сделать, чтобы получить реалистичную модель экономической системы, становятся очевидными. Мы должны указать для вашей системы факторы, обеспечивающие ее стабильность, достаточную для того, чтобы она могла функционировать, но мы не можем предполагать, будто эти факторы настолько сильны, что предохранят систему от подверженности колебаниям. Чтобы объяснить жесткость цен на определенные товары (в частности, жесткость ставок заработной платы), необходимо учитывать не только жесткость цен, но также и жесткость определенных ценовых ожиданий. Нет каких-либо причин полагать, будто ценовые ожидания всегда неэластичны. На самом деле лучше допустить, что эластичность ценовых ожиданий для разных людей весьма различна. Ожидания людей зачастую действительно выглядят как очень постоянные, они не с легкостью утрачивают уверенность в том, что уровень цен интересующих их товаров останется неизменным, так что с изменением цен их естественная интерпретация ситуации состоит в том, что цены стали якобы ненормально низкими или ненормально высокими. Но есть и другие люди, для которых характерны гораздо более "чувствительные" ожидания; они легко убеждают себя в том, что любое пережитое ими изменение цен носит постоянный характер, или даже в том, что цены будут по-прежнему изменяться в обозначившемся направлении. (Эти различия в "чувствительности" ценовых ожиданий отражают неодинаковое поведение соответствующих цен: "чувствительные" торговцы устанавливают "чувствительные" цены, "нечувствительные" торговцы - постоянные цены. Самыми чувствительными бывают цены на рынках, которые в просторечии именуются "спекулятивными" [Рассуждая более строго, мы должны учитывать, что изменение текущих цен может неодинаково влиять на ожидания людей, скорее всего, потревожит ожидания даже самых флегматичных. Поэтому разумно предполагать, что "чувствительность" будет возрастать с увеличением продолжительности "недели".].)
Конечно, характер разделения людей в соответствии с "чувствительностью" такого рода будет очень сильно зависеть от конкретных условий. Привыкшие к постоянным ценам или к весьма медленным изменениям цен, скорее всего, будут в своих ожиданиях "нечувствительными", привыкшие же к резким изменениям цен - "чувствительными". Мы должны быть готовы иметь дело со спектром возможных случаев - от устойчивого сообщества, привыкшего к постоянным условиям (по этой причине его не так легко "обеспокоить"), до сообщества, которое переживало интенсивные возмущения цен (которое соответственно можно характеризовать как экономически нервозное).
Различие между отдельными случаями в соответствии с "чувствительностью" участвующих в торговле индивидов зависит, однако, не только от их психологических характеристик, но и от продолжительности периода времени, который охватывается анализом. Мы во всех случаях не должны забывать, что наша "неделя" имеет неопределенную продолжительность - это крайне важно для вопроса о формировании ожиданий. Эластичность ожиданий зависит от относительной значимости прошлого и текущего опыта. Если под словом "текущий" понимать теперь более продолжительный период, то "текущий опыт", безусловно, будет иметь большую значимость, а ожидания индивидов (даже при их прежних психологических характеристиках) окажутся более эластичными. Чтобы сообщество в целом проявляло очень высокую "чувствительность" в течение весьма короткого периода "реального" времени, оно должно характеризоваться как экономически очень нервозное. Люди обычно не рассчитывают на то, что смогут совершенно точно предугадать реальные цены, которые установятся в каждый конкретный день, поэтому даже ощутимые отклонения от того, что они считали наиболее вероятной ценой, могут вообще не оказать никакого влияния на их ожидания. Но если средняя цена. реализованная за длительный период, не совпадает с ожидаемой, это относительно всех будущих цен. Даже если некто ожидает, что цены через определенное время вернутся к нормальному уровню, его поведение будет "чувствительным", если на него сильно влияют цены, установления которых он ожидает в ближайшем будущем. Аналогичное предположение может заставить человека, на поведение которого влияют только ожидания сравнительно отдаленного будущего, вести себя "нечувствительным" образом.
Означает ли это, что, если в течение короткого периода любая система (исключая самые экономически нервозные) является стабильной, она обязательно станет нестабильной в длительном периоде? Думаю, не следует опасаться. что мы придем к такому выводу. Чем длиннее период, до которого мы растягиваем нашу "неделю", тем менее удовлетворительным станет приближение к реальности. Существуют явления, которые лежат за рамками анализа Временного Равновесия, и некоторые из этих явлений следует учесть до того, как мы попытаемся сделать какие-либо обобщения относительно длительных периодов.

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Глава XXII. Временное неравновесие системы в целом. III. Законы ее функционирования.

1. Прежде чем мы оставим систему временного равновесия, надо предпринять попытку подытожить формальные правила ее поведения. Таким был последний этап нашего анализа аналогичной проблемы в статике, но сейчас соответствующая задача оказывается намного сложнее, чем в том случае. Дело в том, что необходимо рассмотреть не только уже рассмотренные вопросы, но и проблему процентных ставок, а также случаи с более и менее эластичными ожиданиями. Эти трудности носят не просто аддитивный, но и мультипликативный характер, поэтому при попытке разработать схему анализа становится очевидно, что существует целый лабиринт возможных вопросов и возможных ответов. С учетом этих обстоятельств я решил отказаться от попытки дать целостную систему выводов и ограничусь решением более скромной задачи. Я выведу одно фундаментальное утверждение, на котором могут быть основаны выводы для всех конкретных случаев, после этого я просто приведу несколько иллюстраций приложения этого утверждения к действительности.
Главное, что мы хотим выяснить, - вопрос о том, как общие изменения таких всем известных величин, как денежные резервы, сбережение и инвестирование, воздействуют на цены, производство и процентные ставки. Эти общего характера изменения можно исследовать с помощью более привычных для нашего обсуждения понятий и объяснять их как сдвиги в спросе на товары и на деньги, или на деньги и ценные бумаги, или на товары и ценные бумаги. Статическая теория обеспечила нас техникой изучения эффектов, обусловленных сдвигами в спросе, потому кажется, что единственное, что мы должны сделать, - это выразить правила статики с помощью понятий, входящих в триаду "товары-ценные бумаги-деньги".
К сожалению, дело обстоит не так просто. Существует только один специфический случай, когда наблюдается точное соответствие между статической системой, (выводы из анализа которой мы знаем) и системой временного равновесия (анализ которой мы хотим провести). Речь идет о случае, когда все ожидания жестко неэластичны. Для всех остальных случаев нет оснований полагать, что соответствующие выводы сколько-нибудь точно совпадут. В то же время (по многим причинам) именно случай с эластичными ожиданиями (или по крайней мере с достаточно эластичными) представляется самым важным.
Лучший способ преодолеть возникшее затруднение состоит в том, чтобы рассматривать пример с эластичными ожиданиями, разделив анализ на отдельные этапы. Вначале рассмотрим, что будет происходить при неэластичных ожиданиях. Это позволит нам выяснить влияние определенного (первичного) сдвига в ценах и процентных ставках. Далее предположим, что характер ценовых ожиданий, процентных ожиданий или тех или других вместе такой же, как и характер первоначального изменения текущих цен и процентных ставок. Этот сдвиг в ожиданиях приведет к дальнейшим изменениям спроса, аналогичным по своему характеру первоначальным изменениям его. Последствия вторичного сдвига можно исследовать тем же способом, что и при анализе первоначального сдвига.
Одним из преимуществ данного метода исследования является то, что он позволяет понять нам логическую последовательность событий, которая, видимо, достаточно точно соответствует действительной временной последовательности причин и следствий. Мы видели, что эластичность ожиданий обычно становится тем выше, чем больше времени уходит на процесс установления соответствия между данными величинами [См. гл. XXI]. Итак, вызванное определенными изменениями первичные последствия, которые нам предстоит исследовать, так или иначе связаны с последствиями первоначальных воздействий; вторичные последствия, являющиеся объектом следующего этапа нашего анализа, вполне могут оказаться такими же, как первичные, но лишь отсроченными.
2. Первое, что необходимо сделать, - это исследовать закономерности функционирования системы с неэластичными ожиданиями. Чтобы вывести формальные заключения будет достаточно сократить число входящих в систему элементов до трех "благ" - товаров, ценных бумаг и денег. Эти три "блага" имеют две "цены" - цены товаров и ценных бумаг (последняя выражается нормой процента). Что произойдет с этими "ценами" при изменении спроса?
Поведение данных трех элементов было детально изучено в гл. V. В системе, которую можно свести к обмену тремя товарами X, Y, Z, увеличение спроса на товар X, выраженного товаром Z, должно вызвать увеличение цены товара X, выраженной товаром Z. Воздействие увеличения спроса на Х на цену товара Y было разделено на эффект дохода и эффект замещения. Эффект замещения действует в сторону увеличения цены товара У, выраженной в товаре Z, если Х и Y взаимозаменяемы, и в сторону понижения, если они взаимодополняемы. Он будет понижать цену товара Y, выраженную в товаре X, если У и Z взаимозаменяемы, и повышать эту цену, если они взаимодополняемы. Что касается эффекта дохода, лучший способ его рассмотрения состоит в том, чтобы взять первоначальное изменение цен, обусловленное эффектом замещения, и посмотреть, окажет ли изменение в распределении богатства (связанное с этим первоначальным изменением цен) сколько-нибудь существенное влияние на относительный спрос на различные "блага" (это тот же прием, который мы используем при исследовании ожиданий). Если наблюдается существенное изменение в масштабах относительного спроса, его следует учитывать при оценке конечного результата.
Когда мы применяем эти рассуждения, анализируя триаду "товары, ценные бумаги, деньги", становится очевидно, что вообще относительно эффекта дохода мало что можно сказать, помимо того что нельзя забывать учитывать его в конкретных приложениях. Однако достаточно много можно рассуждать относительно эффекта замещения - и на нем мы можем сосредоточить в дальнейшем внимание.
Прежде всего, могут ли вообще наблюдаться отношения дополняемости между двумя любыми элементами триады? Это проблема, которую мы еще должным образом не анализировали. Впрочем, мы видели, что есть причины полагать, что деньги и ценные бумаги являются, по-видимому, близкими заменителями [ См. гл. XIII.]. Если это так, то маловероятно, что взаимоотношения между деньгами и товарами, с одной стороны, и денными бумагами и товарами - с другой, могут очень сильно различаться. Это должно означать; что все три пары элементов, составляющие триаду, должны быть взаимозаменяемы. При этом только одна пара из трех может состоять и из взаимодополняемых элементов (это соответствует обычным правилам), так что должны быть взаимодополняемы деньги и товары, в то время как ценные бумаги и товары не будут взаимозаменяемы, или наоборот. Если такое совершенно невозможно, единственной альтернативой остаются отношения заменяемости между элементами всех трех пар.
Мы знаем, как функционирует система в этом случае. поэтому необходимо лишь переформулировать наши прежние выводы в новых понятиях.
1) Увеличение спроса на товары в денежном выражении повысит уровень цен на товары в денежном выражении. Поскольку ценные бумаги служат заменителями товаров, их цена также повысится, иными словами, норма процента упадет.
2) Увеличение спроса на ценные бумаги в денежном выражении повысит цену ценных бумаг, иными словами, понизит норму процента. Поскольку ценные бумаги и товары взаимозаменяемы, это также вызовет повышение цен товаров.
3) Увеличение выраженного в товарах спроса на ценные бумаги вызовет рост цены ценных бумаг относительно уровня товарных цен; поскольку здесь нет отношений дополняемости, покупательная способность денег, выраженная в товарах, должна возрасти, а их покупательная способность, выраженная в ценных бумагах, - упасть. Уровень цен на товары в денежном выражении должен снизиться, как и норма процента.
3. Вот такими оказываются формальные правила функционирования экономики с неэластичными ожиданиями. Второе и третье из этих правил кажутся с первого взгляда вполне приемлемыми, первое же выглядит довольно неожиданным. Но и оно станет приемлемым после подробного анализа; при этом особое внимание мы уделим точной формулировке тех предпосылок, которые обязательно должны выполняться, чтобы данное правило имело силу.
Предположим, что спрос на один какой-либо товар расширяется. Ожидания неэластичны, так что расширение спроса должно восприниматься как временное, и все обусловленные этим расширением изменения цен также должны восприниматься как временные. Тогда расширение спроса будет встречено на рынке, насколько это возможно, уменьшением запасов или увеличением выпуска. Тем самым будет ослаблено влияние расширения спроса на цены других товаров. Ясно, таким образом, что значительное, но временное увеличение спроса может почти не повлиять на цену данного товара, а этим влиянием на цены других товаров вообще можно пренебречь. Вместе с тем все это заимствование у будущего должно иметь и оборотную сторону: продавцы, предпочитающие сегодняшние продажи будущим, должны или увеличивать свою денежную наличность, или меньше занимать (ускоренный возврат кредитов становится формой оплаты за сокращение заимствования); покупатели, откладывающие покупки, должны или увеличивать свою денежную наличность, или больше занимать. Если речь идет о расширении только спроса на деньги (это может наблюдаться, когда период, на который откладываются покупки и приближаются продажи, является коротким), то норма процента не претерпевает каких-либо изменений. Но во всех случаях, когда движение нормы процента изменяется, она обязательно будет понижаться.
Конечно, необходимо понимать, что все эти последствия временных изменений в уровне спроса должны быть, скорее всего, незначительными; воздействие же их на норму процента будет, скорее всего, совсем незаметным, поскольку деньги и ценные бумаги служат близкими заменителями. Их взаимозаменяемость нагляднее, когда норма процента сравнительно низка (это очевидно, так как имение существование подобной взаимозаменяемости удерживает норму процента от падения до нулевого уровня). Получается, что при низком уровне первоначальной формы процента никакое умеренное изменение в рыночных условиях не в состоянии сдвинуть ее; если же первоначальное значение нормы процента высоко, она гораздо легче поддается изменениям.
4. Попробуем теперь принять во внимание эластичность ожиданий и начнем с эластичности ценовых ожиданий. Мы должны знать, каковы возможные последствия изменений в ценовых ожиданиях, иными словами, к какого рода сдвигам в спросе (из тех, что мы рассматривали) эти изменения, скорее всего, приведут. Оказывается, здесь могут наблюдаться двоякие или троякие проявления изменений в ценовых ожиданиях. С одной стороны, поскольку будущие блага и сегодняшние блага являются, как правило, заменителями, возникает предположение, что ожидания повышения цен увеличат текущий спрос на товары. Если у фирмы появляются ожидания, что в будущем цены на производимые ею товары повысятся, то она, вероятно. увеличит сегодняшние затраты на производственные факторы и, может быть, уменьшит выпуск продукции. Такое увеличение затрат (уменьшение выпуска) должно уравновешиваться соответствующим движением спроса на ценные бумаги либо на деньги. Поэтому можно считать, что данная фирма сдвигает свой спрос "в ущерб" деньгам или ценным бумагам и "в пользу" товаров. Известно, что последствия этого должны сводиться к следующему. Возросшие "инвестиции" фирмы, финансирующиеся за счет займов, приведут в конечном счете к расширению выраженного в ценных бумагах спроса на товары; это вызовет рост цен на товары и увеличение нормы процента. Если подобные "инвестиции" финансируются частично за счет сократившегося спроса на деньги, то норма процента не повысится или ее повышение окажется ограниченным; однако цены на товары при этом будут расти еще сильнее.
Можно ли что-нибудь сказать относительно того, насколько вероятно использование фирмой каждого из двух отмеченных способов финансирования? Фирма будет финансировать подобные "инвестиции" за счет денежных резервов, вероятнее всего, по той причине, что такая необходимость должна же когда-то возникнуть, - на этот случай и держат денежные резервы. Поэтому, когда такое положение на рынке только что сложилось, финансирование будет, вероятно, осуществляться за счет займов; если же оно не явилось неожиданным - за счет денежных резервов. (Что-то в этом роде вполне может наблюдаться в широких масштабах на ранних стадиях хозяйственного оживления; здесь кроется, одна из причин того, почему в этот период может не быть какого-либо давления на процентные ставки.)
В то же время, если фирма ожидает, что цены на факторы, которые она планирует использовать, возрастут, она не обязательно должна увеличивать текущие затраты на эти факторы, поскольку нередко между факторами существуют отношения взаимодополняемости в течение известного периода времени. Если же установление более высоких цен ожидается в ближайшем будущем, то планируемые фирмой расходы на факторы (в денежном выражении) увеличиваются, поэтому может увеличиваться и ее спрос на деньги. Это следует оценивать как сдвиг спроса "в ущерб" ценным бумагам и "в пользу" денег.
Есть и другие причины, объясняющие, почему спрос на деньги может возрасти. Рост ожидаемой цепы продуктов предполагает повышение дохода предпринимателя, и это может привести к росту его расходов (как реальных сегодняшних расходов, так и планируемых на ближайшее будущее) на потребительские товары. Это должно оцениваться как сдвиг спроса "в ущерб" ценным бумагам и в "пользу" товаров, а также, вероятно, "в пользу" денег.
Анализ такого же рода можно провести применительно к ценовым ожиданиям частного индивида, хотя вряд ли стоит подробно на этом останавливаться. Должна действовать определенная тенденция к замещению во времени: она обусловит расширение текущего спроса на товары, поскольку ожидания повышения цен подразумевают ожидания более высоких доходов, может расшириться и спрос на деньги.
При рассмотрении этих различных тенденций совместно становится ясно, что появление ожиданий повышения цен может приводить к различным последствиям. Вероятнее всего, будет наблюдаться сдвиг спроса в "пользу" товаров (и главным образом "в ущерб" спросу на ценные бумаги). Это повлечет за собой повышение уровня цен на товары, равно как и действие определенной тенденции к повышению нормы процента. Но эта возможность не единственна. Появляются веские причины для сдвига спроса "в ущерб" ценным бумагам и "в пользу" денег, что усилит изменение нормы процента и поставит преграду повышению цен. Обычно эти обстоятельства следует так или иначе учитывать. Кроме того, можно представить себе случаи, когда сдвиг спроса "в пользу" товаров будет уравновешиваться сокращением спроса на деньги, так что не может наблюдаться рост нормы процента. Более того, может случиться. что ожидание повышения некоторых цен (таких, как цены факторов) будет не способно вызвать расширение спроса на товары в целом (включая эти самые факторы). Тем не менее будет, видимо, оправданным рассматривать все эти случаи как исключения: когда мы имеем дело с ожиданиями достаточно общего повышения цен, они невозможны, так как обычно появятся силы, действующие в противоположном направлении.
5. Теперь мы можем с известной долей вероятности утверждать, что ожидания повышения цен обычно ведут к росту цен и росту нормы процента; ожидания же падения цен обычно вызывают их снижение, а также снижение нормы процента. В системе, где ценовые ожидания эластичны, изменение текущих цен меняет ценовые ожидания в том же направлении. Таким образом, правила (которые мы сформулировали применительно к случаю с неэластичными ожиданиями) теперь можно расширить. чтобы охватить и случай с эластичными ценовыми ожиданиями. При этом необходимо учесть все сделанные выше оговорки; и тем не менее основной его смысл достаточно очевиден.
Когда ценовые ожидания эластичны, всякого рода воздействия на цены (которые мы проанализировали для случая с неэластичными ожиданиями), скорее всего, усилятся, но норма процента всегда должна изменяться в том же направлении, что и уровень цен. Поэтому: 1) если мы начинаем анализ со сдвига спроса "в пользу" товаров и в "ущерб" деньгам, то первичное воздействие должно привести к некоторому росту цен и снижению нормы процента (если она вообще изменяется); вторичное же воздействие приводит к дальнейшему повышению цен и повышению нормы процента; 2) если мы начинаем анализ со сдвига спроса "в пользу" ценных бумаг и "в ущерб" деньгам, то можно сказать, что происходит аналогичный процесс; первичное воздействие должно привести к понижению нормы процента и росту цен, вторичное воздействие - к еще большему росту цен и повышению нормы процента [ См.: Marshall. Money, Credit and Commerce, p. 257. "Новая денежная наличность... сначала увеличивает желание кредиторов ссужать деньги и понижает норму процента. Но затем она повышает цены и поэтому ведет к увеличению процента".]. (Здесь следует, однако, отметить, что вторичное воздействие возможно, только если цены действительно растут благодаря первичному воздействию; если норма процента уже низка, насколько это вообще возможно, или если падение процента не может стимулировать спрос на блага, вторичного воздействия может вообще не наблюдаться.) 3) Если мы начинаем анализ со сдвига спроса в "ущерб" ценным бумагам и "в пользу" товаров, то придем к выводу, что первичное воздействие должно вести к росту цен и к повышению нормы процента; здесь вторичное воздействие лишь усиливает первичное.
Нас не должно удивлять то обстоятельство, что в системе с эластичными ценовыми ожиданиями некоторые из подобных воздействий носят довольно-таки вероломный характер: мы знаем, что, когда эластичность ценовых ожиданий проходит в своих изменениях некоторую точку, стабильность системы становится крайне сомнительной. Мир, в котором возрастание выраженного в деньгах спроса на ценные бумаги может (хотя бы в конечном итоге) вызвать повышение нормы процента, уже одним только этим громко возвещает о своей нестабильности.
Как мы видели в предыдущей главе, можно полагать, что нестабильность системы будет проявляться лишь постепенно, по мере того как с течением времени ожидания будут становиться все более эластичными. Это оправдывает рассмотрение первичных воздействий, которые мы только что исследовали, в качестве импульсных воздействий, а вторичных - как последующих событий, связанных причинно-следственной зависимостью. Однако не следует полагать, будто повышение эластичности ожиданий происходит сколько-нибудь равномерно, гораздо вероятнее, что эластичность ожиданий будет возрастать на разных рынках совершенно по-разному. Если первая стадия этого процесса приблизительно выражается нашими первичными воздействиями, то его следующая стадия будет характеризоваться значительным повышением эластичности одних ожиданий при незначительном изменении других. При этом на первичные воздействия необходимо "наложить" воздействия, связанные с изменением некоторых ценовых ожиданий у некоторых индивидов; это скажется в первую очередь на уровне цен соответствующих товаров, а также на ценах товаров, тесно связанных с первыми. Это соображение имеет очень большое значение для подробного исследования процесса изменения цен. Влияние первоначального возмущения на общую систему цен не исчерпывается теми воздействиями на цены взаимосвязанных товаров, которые мы выявили в статическом анализе. Повышение спроса на товар Х (на данном этапе проявление причинно-следственной зависимости) совсем не обязательно сильнее всего повлияет на цены тех товаров, которые являются его ближайшими заменителями. Вполне вероятно, что на данном этапе сильнее изменятся цены товаров, которые не столь тесно связаны с товаром X. но которыми торгуют лица с более эластичными ожиданиями [Не поэтому ли оказывается, что легче стимулировать бум путем увеличения спроса на капитальные, чем на потребительские блага? ].
Другой результат относительной нечувствительности отдельных ценовых ожиданий состоит в жесткости ставок заработной платы. Жесткость заработной платы подразумевает некоторую безработицу. Изменения в определенном диапазоне спроса на труд отражаются в изменениях скорее занятости, чем ставок заработной платы. И пока потенциальные возможности безработных достаточно сильно различаются между собой, резонно полагать, что труд в целом служит сильным "заменителем" всех других благ в целом. Ведь степень занятости рабочей силы (а также соответственно совокупный объем производства) непосредственно связана с уровнем цен и в изменении подчиняется тем же законам. Однако с сокращением безработицы уменьшаются и различия в возможностях незанятого населения, а ставки заработной платы могут стать не такими жесткими. При этом данное повышение цен приведет к соответственно меньшему сокращению безработицы (формулируя сказанное по-иному, можно сказать, что если расширение спроса не затрагивает непосредственно особые виды труда, то потребуется большее возмущение системы цен, чтобы наблюдалось данное сокращение безработицы).
6. До сих пор мы ничего не говорили о процентных ожиданиях. Об эластичности процентных ожиданий можно сказать немного, но и это немногое очень важно. Пока процентные ожидания неэластичны, долгосрочная норма процента (которая зависит в основном от процентных ожиданий) должна считаться приблизительно неизменной; она в основном не зависит от изменений текущего спроса и предложения. Поэтому норма процента, поведение которой мы обсуждаем, почти наверняка может быть лишь краткосрочной ставкой процента. Те виды изменений системы, с которыми нам приходилось иметь дело, не могут сильно повлиять на величину долгосрочной ставки процента, если не ожидается, что условия на рынке ценных бумаг будут достаточно долго изменяться [ Есть только один случай, когда эта ставка процента может подвергнуться изменениям. Долгосрочная ставка процента - средняя не из ожидаемых краткосрочных ставок, а из будущих краткосрочных ставок, а будущая краткосрочная ставка равна ожидаемой ставке плюс премия за риск (см. гл. XII). Если благодаря расширению текущего спроса эта премия за риск растет, то может измениться и долгосрочная ставка процента, даже если процентные ожидания неэластичны. Чтение последней работы г-на Хоутри, "A Century of Bank Rate", заставило меня почувствовать, что я, видимо, недооценивал значение этого соображения.].
Теперь, конечно, резонно предположить, что процентные ожидания характеризуются некоторой эластичностью, по крайней мере на стадии вторичных воздействий, хотя (как мы видели в предыдущей главе) [См. гл. XXI.], высокой эластичностью будут обладать скорее ценовые ожидания, чем процентные. Поэтому следует учесть возможность некоторого воздействия соответствующих изменений и на долгосрочную ставку процента, хотя в целом эта ставка является довольно "негибкой".
Начнем изучение этого воздействия с рассмотрения вопроса о том, что произойдет при общем изменении процентных ожиданий, которое не связано с каким-либо из рассмотренных нами видов изменения спроса. Предположим, далее, что краткосрочная ставка процента задана, Если повышение процентных ожиданий не сопровождается какими-либо изменениями в уровне краткосрочной ставки, то уменьшится дисконтированная стоимость будущих продаж и покупок (продаж и покупок, совершаемых в будущем через больше чем один короткий период), это, как правило, приводит к возникновению эффекта замещения, уменьшающего текущий спрос на товары. Все будет выглядеть так, как будто наблюдаются последствия уменьшения ценовых ожиданий. Здесь возможны различные исключения, но, вероятно, цены товаров (в денежном выражении) будут стремиться вниз, и краткосрочная ставка процента также будет стремиться к уменьшению.
Итак, автономное изменение в уровне процентных ожиданий приведет к разнонаправленному движению краткосрочных и долгосрочных ставок процента. Пессимизм людей относительно будущей динамики нормы процента вызывает сокращение спроса на ценные бумаги, а это сдерживает расширение спроса на блага и вызывает падение цен; тем самым ослабляется давление на рынок краткосрочных кредитов.
Если изменение процентных ожиданий вызвано изменением положения дел на рынке ценных бумаг (иначе говоря, если процентные ожидания эластичны), действует тот же принцип. Но теперь изменение краткосрочной ставки приводит к соответствующему изменению долгосрочной ставки, что оказывает обратное воздействие на рынок краткосрочных обязательств и тем самым сдерживает движение краткосрочной ставки. Если процентные ожидания неэластичны, то величина процента приводится в соответствие с условиями рынка за счет изменения краткосрочной ставки; следовательно, значительное сокращение спроса на ценные бумаги (или расширение их предложения) окажет очень большое влияние на движение краткосрочной ставки. Вместе с тем (ведь процентная ставка никогда не выражается отрицательной величиной) значительное расширение спроса на ценные бумаги может зачастую вообще не сказаться на уровне процентных ставок. Если процентные ожидания эластичны, соответствующее "давление" с рынка краткосрочных обязательств снимается и переносится на рынок долгосрочных обязательств; опасность очень сильного повышения краткосрочных ставок при этом уменьшается, и (если учесть возможность дополнительного воздействия на цены соответствующих долгосрочных изменений) точно так же уменьшается опасность последствий того, что процент становится "бездейственным", поскольку существует минимум, ниже которого процентные ставки упасть не могут.
Тем не менее, как я уже говорил, я не верю, что можно рассчитывать на что-нибудь более значимое, чем небольшая эластичность процентных ожиданий. Гораздо вероятнее то, что долгосрочную ставку процента будут определять в основном достаточно долгосрочные перспективы: опасения будущих кредитных рестрикций (а не текущей кредитной политики), ожидаемое поведение банковской системы в экстремальных случаях, оценки вероятности возникновения подобных экстремальных случаев.

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Глава XXIII. Накопление капитала.

1. Остается еще один вопрос, который следует обсудить прежде, чем мы сможем заявить, что выполнили поставленную задачу - сформулировать основные принципы чистой теории экономической динамики. Используя принятые в нашей модели понятия, можно сказать, что до сих пор нас волновало лишь происходящее в конкретную "неделю", иными словами, последствия изменений в экономике, которые могут наступить немедленно, если люди достаточно быстро осознают их, а связи между рынками достаточно налажены. Конечно, в действительности проявление даже подобных воздействий может потребовать некоторого времени, и это обстоятельство мы стремились учитывать. Но нам еще предстоит изучить механизм тех воздействий, реализация которых должна требовать какого-то времени. Речь идет о воздействиях, проявление которых "откладывается" не из-за неналаженности связей между рынками и несовершенного знания, а из-за "технической" продолжительности производственного процесса. Используя понятия нашей модели, мы должны исследовать, что происходит в последующие "недели" по мере реализации планов, составленных в первый понедельник. По этому поводу, вероятно, можно очень много сказать, но я думаю, что важные соображения можно изложить достаточно кратко.
Действительные цены, которые установятся во второй понедельник (как и те, которые установились в первый понедельник), частично формируются под действием сложившихся на данный момент желаний и ожиданий индивидов, составляющих экономическую систему (здесь можно повторить уже сказанное в предыдущих главах - не возникает никаких новых проблем). Но устанавливаемые в каждый момент цены определяются также существующим в этот момент капитальным оборудованием (в самом широком смысле слова); в свою очередь объем капитального оборудования, существующего ко второму понедельнику, определяется масштабами деятельности, осуществляющейся в предыдущие недели, включая ту неделю, которая только что закончилась. Если (это возможно теоретически, но совершенно неосуществимо на практике) осуществлявшаяся в эту неделю деятельность включала производство товаров, совершенно аналогичных потребленным или использованным в течение этой недели товарам (не больше и не меньше), то капитальное оборудование. существующее ко второму понедельнику, может как по количеству, так и по составу остаться в точности таким же, как и в первый понедельник. В отношении таких стационарных условий не возникает новых проблем, которые мы должны бы здесь рассматривать. Но при всем прочем появляется новая проблема: влияние процесса накопления (или денакопления) капитала на цены.
Предположим, что производственные планы, принятые каким-либо предпринимателем в первый понедельник, включают накопление капитала в течение первой недели. Иными словами, в течение первой недели затраты факторов производства осуществляются не просто для того, чтобы темпы роста затрат и выпуска, характерные для первой недели, сохранились и впредь, но чтобы стало возможным увеличение объема выпуска (или сокращение затрат) в последующие недели по сравнению с первой [Для целей настоящей главы нам не требуется более точное определение накопления капитала, чем данное.]. Предположим, что уже во вторую неделю отдельные такие усилия начинают приносить плоды. Тогда (просто в результате выполнения первоначальных планов) существующее ко второму понедельнику оборудование будет таким, что или предложение некоторых товаров окажется большим, чем в первую неделю (на графике кривые предложения сдвигаются вправо), или спрос на некоторые блага (услуги) будет меньше. Даже при условии, что вкусы потребителей и ожидания останутся ко второму понедельнику такими же, какими они были в первый понедельник, необходимо учесть эти изменения в объеме наличного оборудования. Они должны вызвать падение цен (ведь расширение предложения и сокращение спроса приводят к примерно одинаковым последствиям), т. е. в целом во второй понедельник цены должны быть ниже (ceteris paribus), чем в первый.
И все-таки правило, согласно которому расширение предложения неизбежно ведет к падению цен, должно выполняться только в том случае, если речь идет о расширении предложения в денежном выражении. Именно применение денежной шкалы означает, что кривая предложения должна "сместиться" вправо. Наблюдается ли здесь такой случай? Чтобы выяснить, будут ли цепы, установившиеся во второй понедельник, выше или ниже, чем цены первого понедельника, необходимо предположить, что во второй понедельник установятся те же цены, которые были и в первый понедельник, а затем посмотреть, каков будет характер превышения предложения над спросом (или наоборот), возникающего при таких ценах. Можно утверждать, что будет наблюдаться превышение предложения над спросом на рынках тех благ, выпуск которых увеличился (или уменьшились в результате выполнения планов затраты). Но (при предположении о неизменности потребительских вкусов и ожиданий) единственны ли эти изменения в предложении или спросе? Конечно, нет. В результате накопления капитала положение предпринимателей, планирующих увеличение производства, улучшится по сравнению с их положением в первый понедельник: поток их будущих чистых доходов возрастет. Это, вероятно, увеличит их спрос на блага, а поэтому будет отчасти сдерживаться падение цен.
2. Разобраться подробно в действии этих сил можно лучше всего, если рассмотреть несколько различных конкретных примеров.
Прежде всего, обратимся к случаю, когда накопление капитала в течение первой недели принимает форму внедрения некоторого постоянно применяемого усовершенствования: оно, как ожидается, будет начиная со второй недели обеспечивать постоянный поток чистых приращений выпуска, в будущем бесконечно продолжающийся. (На самом деле этот случай маловероятен, но это простой случав, и с него можно начать анализ.) Приостановка внедрения такого усовершенствования, несомненно, повлечет за собой серьезное изменение положения дел; но даже если во вторую неделю соответствующие процессы будут продолжаться, как и в первую неделю, то ситуация, складывающаяся на рынке во вторую неделю, должна будет отличаться от ситуации, характерной для первой недели, двумя особенностями: 1) некоторых благ будет выпускаться больше, чем в первую неделю; 2) положение предпринимателей, которые данное усовершенствование уже внедрили, улучшится. Полагая, что эти предприниматели ожидают в будущем установления неизменных цен и неизменной нормы процента, мы можем заключить, что их доход возрастет на величину, в точности равную стоимости добавочного выпуска [См. гл. XIV. ]. Если они израсходуют весь свой дополнительный доход, то увеличение спроса на некоторые блага окажется в точности равным расширившемуся предложению других благ. Тем самым в конечном итоге цены некоторых благ возрастут, цены некоторых благ понизятся, но при этом можно говорить о том, что некий общий уровень цен останется неизменным.
И все-таки на практике многие люди, видимо, склонны строить планы расходов, исходя из заповеди "жить в рамках доходов". Это, вероятно (хотя и не обязательно), также может повлечь за собой сбережение части дополнительного дохода. Если они поступают таким образом (т. е. расходуют меньше, чем общее приращение дохода), то цены будут в целом стремиться вниз. Когда накопление капитала принимает форму, которую мы здесь рассматриваем, необходимо ожидать, что после завершения производства соответствующих капитальных благ возникнет понижательное давление на цены.
Это обыкновение предпринимателя - расходовать на потребление лишь часть общего приращения дохода - служит одной из причин, объясняющих, как накопление капитала может стимулировать снижение цен. Но эта причина не единственная [Своеобразное определение дохода, данное г-ном Кейнсом ("Общая теория...", гл. 6), выглядит так, будто его специально придумали, чтобы получить возможность заявить, что обычное сбережение части добавочного дохода - это единственный способ, позволяющий снизить цены с помощью накопления капитала. Я не вижу преимуществ у подобного подхода. Безусловно, концепции лучше использовать в том смысле, в каком такое использование будет естественным, и следует допускать, что влияние накопления капитала на цены может передаваться не одним, а несколькими способами.].
Допустим, в частности, что накопление капитала принимает иную, чем та, что предполагали прежде, форму - на этот раз более реалистичную. Допустим, что оно предполагает создание новых капитальных благ, производство которых требует нескольких недель и которые начнут применяться в качестве орудий производства только после того, как этот период завершится. В этом случае, если производство капитальных благ началось в первый понедельник, они не будут готовы ко второму, так что к этому моменту предложение товаров не увеличится. Но тем не менее в эту вторую неделю доходы предпринимателей увеличатся по крайней мере на величину процента, приносимого капиталом, вложенным в завершенное строительство. С началом нового строительства стоимость активов предпринимателей возрастет; они могут ожидать (при условии, что ценовые ожидания не меняются), что будут в состоянии, не обедняя себя, израсходовать на потребление по крайней мере часть процента, приносимого данным приращением стоимости [ Простой пример, подробно показывающий, как процесс накопления капитала сказывается на уровне дохода, рассматривается в примечании, приведенном в конце настоящей главы.]. Поэтому расходы предпринимателей вполне могут возрасти. В этом случае выпуск продукции не будет расти в соответствии с увеличением расходов и цены в таких условиях могут только лишь повышаться.
Тем не менее продолжим наше изложение. Предположим, что производство новых капитальных благ, вместо того чтобы в первый понедельник начаться, к этой дате почти закончилось, так что во вторую неделю они начинают действовать как орудия производства. В этом случае во вторую неделю выпуск продукции значительно увеличится, увеличится и доход предпринимателей, но рост дохода окажется небольшим по сравнению с ростом выпуска, так как возросшие поступления предпринимателей предварительно уже сильно дисконтированы. Даже если предприниматели полностью израсходуют приращения своих доходов, цены все еще будут стремиться вниз, и эта тенденция сохранится, даже если незамедлительно начнут создавать новый набор таких же капитальных благ.
Речь идет всего лишь об особом случае, но он позволяет показать, что приращение выпуска и приращение дохода не обязательно сколько-нибудь точно соответствуют одно другому. В ходе накопления капитала, когда процесс создания капитальных благ достаточно длителен, а выпуск продукции начинает нарастать через долгое время после того, как были сделаны затраты, доход начнет увеличиваться заметно раньше, чем выпуск. Как это скажется на затратах, будет, конечно, зависеть от степени приверженности людей к своим планам (а на практике а от дивидендной политики компаний). Люди, может статься, начнут неохотно увеличивать расходы, пока не увидят плоды своих сбережений материализованными в форме возросшего выпуска продукции. Но хотя в бухгалтерской практике эти соображения в значительной степени оправданны на практике ( конечно же, с точки зрения интересов общества это весьма желательно), с частной точки зрения нет никаких важных причин, вынуждающих людей поступать подобным образом. Естественно ожидать, что в ходе активного инвестирования создание капитальных благ сопровождается увеличением расходов, так что практически не остается сил, способных уравновесить депрессивное воздействие на систему со стороны выпуска, возрастающего по мере ввода в действие произведенных капитальных благ.
До тех пор пока возросший выпуск не воплощается в росте расходов, он должен обеспечивать либо расширение покупок ценных бумаг (включая выплату займов), либо увеличение кассовых остатков. Есть некоторые основания предполагать, что процесс сбережений (о котором здесь и идет речь) должен отчасти приобретать каждую из этих форм [См. гл. XIX].. Но какой бы ни была эта форма, будут справедливы правила, сформулированные в предыдущей главе. Перемещение спроса "от товаров к ценным бумагам" (расширение предложения товаров действует как уменьшение спроса) должно вести к падению цен и процентных ставок; смещение его "от товаров к деньгам" должно вести к падению цен (в то же время оно должно, вероятно, способствовать, по крайней мере в первую очередь, повышению нормы процента).
Конечно, необходимо помнить, что это лишь один из возможных способов влияния на цены и последнее легко может быть перекрыто действием противонаправленных сил. Здесь мы, как всегда, придерживаемся правила ceteris paribus. Само по себе расширение выпуска продукции, обеспечиваемого благодаря завершению производственного процесса, способствует понижению цен; однако при одновременном действии неких сил, обычно вызывающих рост цен, тенденция к снижению цен может не проявиться.
В то же время не следует полагать, что падение цен, которое здесь рассматривалось, представляет собой "безобидное" явление и что упадет цена только того продукта, выпуск которого возрос, а цены же остальных продуктов будут неизменными. Весьма вероятно, что цены других товаров тоже упадут. С учетом того, что в системе в целом преобладают отношения заменяемости (с этим явлением мы теперь уже хорошо знакомы), увеличение спроса на деньги и соответствующее уменьшение спроса на определенный товар обычно вызывают снижение цен на другие товары; вероятно, что при этом цены любых случайно выбранных товаров упадут, а не возрастут. Смещение спроса "в пользу" ценных бумаг будет, видимо, способствовать лишь относительному понижению остальных цен, поэтому при достаточно сильном падении нормы процента тенденции к падению цен других товаров может не наблюдаться. Но если норма процента снижается незначительно или если ее снижение недостаточно, чтобы существенно стимулировать спрос на товары, то вероятно, что денежные цены на прочие товары, кроме товара, выпуск которого возрос, будут по-прежнему снижаться (как, впрочем, и цена данного товара). Подытоживая, можно сказать, что подобный исход наиболее вероятен.
Если бы ставки денежной заработной платы были гибкими, то, вероятнее всего, наблюдалось бы именно их снижение; однако ставки заработной платы характеризуются жесткостью, поэтому первичный эффект на рынке труда, вероятнее всего, сведется к росту безработицы.
3. В случаях, подобных рассмотренным в нескольких последних главах (когда ценовые ожидания очень эластичны), такое падение цен (если оно ничем не уравновешивается) может иметь весьма серьезные последствия. Даже в ситуациях, которые нельзя считать экстремальными и когда люди сравнительно медленно изменяют свои ожидания, оно может серьезно сказаться на занятости из-за жесткости ставок денежной заработной платы. Тем не менее все это не означает, что накопление капитала нежелательно, хотя некоторые из его последствий могут таковыми оказаться.
Когда же мы посмотрим, как изменяются относительные цены товаров и услуг в результате накопления капитала (именно относительные цены определяют реальные доходы, и именно реальные доходы важны с точки зрения экономического благосостояния), то, по всей вероятности, получим совершенно иную картину. Попробуем проследить за воздействием процесса накопления капитала на реальную заработную плату, полагая, что ожидания характеризуются определенной жесткостью, достаточной для сохранения стабильности системы. Удобно начать исследование со стационарных условий, а затем использовать их при сравнениях как стандартные. На первой стадии процесса накопления, когда капитальные блага еще создаются и их производство не завершено, увеличивается спрос на ресурсы, необходимые для производства капитальных благ. Эти ресурсы состоят, вероятно, в основном из рабочей силы. Поэтому спрос на труд оказывается больше, чем он был бы при сохранении стационарных условий. Однако воздействие возросшего спроса на уровень реальной заработной платы зависит до некоторой степени от характера непринятого альтернативного варианта, за счет которого и расширился спрос на труд. Если спрос финансируется за счет сокращения расходов на потребительские товары (т. е. за счет сбережений), то труд почти наверняка "выигрывает" - ведь изменение в системе сведется к увеличению спроса на труд, выраженного в потребительских товарах, а это должно повысить реальную заработную плату, т. е. цену труда, выраженную в потребительских товарах. Вместе с тем определенное внимание следует уделить вопросу о том, в какой степени потребительские товары отдельных видов, поставляемые на рынок теми, кто осуществляет сбережения, служат хорошими заменителями потребительских товаров тех видов, которые нужны получателям заработной платы [Будет наблюдаться заменяемость со стороны производства или со стороны потребления.]. Чем выше будет степень заменяемости, тем большим окажется повышение реальной заработной платы, выраженное в потребительских товарах, которые приобретаются самими получателями заработной платы.
Если спрос на труд финансируется иным образом, например первоначальным изменением в системе оказывается увеличившийся спрос на труд, выраженный в ценных бумагах, то по-прежнему можно полагать, что цены потребительских товаров повысятся меньше, чем цена труда, так что реальная заработная плата, как и прежде, возрастет. (Результат может оказаться другим, если ставки денежной заработной платы жестки, - повышение цен потребительских товаров может тогда привести к снижению реальной заработной платы, но труд все равно "выиграет" благодаря увеличению занятости.)
На второй стадии рассматриваемого нами процесса накопления, когда расходы предпринимателей (и получателей прибылей в целом) могут опережать дополнительный выпуск товаров, тенденция к улучшению положения труда на рынке может смениться на обратную. Ведь на этой стадии спрос на потребительские товары, выраженный в ценных бумагах, расширился, вероятно, при этом цены потребительских товаров по сравнению с другими ценами повысятся. Будет по-прежнему действовать тенденция к росту цен, поэтому может продолжаться расширение занятости (если ставки денежной заработной платы жестки). Однако в отличие от первой фазы данного процесса движение реальной заработной платы будет определенно понижательным.
На последней стадии процесса накопления, когда выпуск потребительских товаров опережает расходы предпринимателей (теперь цены начинают падать, а занятость может сократиться), движение реальной заработной платы будет на первый взгляд непременно благоприятным. Изменения в системе проявляются в увеличении предложения потребительских товаров, выраженного в ценных бумагах; это понизит цены данных потребительских товаров относительно цен других товаров, а тем самым и относительно заработной платы. Итак, окажется, что реальная заработная плата возрастет даже при гибкости ставок. Если же ставки денежной заработной платы жестки, реальная заработная плата возрастет лишь больше, но, конечно же, за счет увеличившейся безработицы.
Вместе с тем сделанный вывод предполагает серьезные оговорки. В гл. XVII мы видели, что с началом процесса накопления, когда предприниматели придают crescendo своим производственным планам, увеличение затрат на ранних стадиях реализации плана повлечет за собой, видимо, не только расширение выпуска, но и падение затрат на поздних стадиях. Сказанное можно, по всей вероятности, интерпретировать так, что не только затраты на поздних стадиях реализации плана будут меньше, чем на ранних стадиях, но и что эти затраты будут меньше затрат, которые были бы необходимы на поздних стадиях в стационарных условиях. Это справедливо по крайней мере для случая, когда сохраняются обычные отношения заменяемости. Если же затраты на ранних и поздних стадиях реализации плана взаимодополняемы (такую ситуацию нельзя считать невероятной), то использование нового оборудования может сопровождаться расширением спроса на труд, применяемый вместе с этим оборудованием; спрос на труд может сохраняться бесконечно долго на уровне более высоком, чем это было бы в обычных стационарных условиях. Но в любом случае весьма маловероятно, что сравнительно ранние и сравнительно поздние затраты будут взаимодополняемы в такой степени, что увеличатся одинаково, а именно это необходимо, чтобы на поздних стадиях реализации плана спрос на труд не сократился по сравнению со спросом на труд на ранних стадиях.
Расширение выпуска в сочетании с падением затрат (например, с падением спроса на труд) оказывает на уровень реальной заработной платы совсем другое воздействие по сравнению с тем воздействием, которое могло бы наблюдаться при одном лишь росте выпуска. Цены, безусловно, снижаются лишь сильнее (проведенный нами анализ этого вопроса остается в силе), но движение реальной заработной платы оказывается намного менее благоприятным. Изменение цен, которое должно быть характерным для заключительных стадий процесса накопления, теперь оказывается таким же, как их изменение, наблюдаемое в результате переключения спроса с определенных видов товаров и услуг (к ним следует отнести как труд, так и те виды товаров, выпуск которых расширился) на ценные бумаги. Если ставки денежной заработной платы являются гибкими, реальная заработная плата, выраженная в благах, выпуск которых в результате накопления капитала не возрос, сократится; не обязательно возрастет денежная заработная плата, даже выраженная в тех благах, выпуск которых возрос. Если ставки денежной заработной платы являются жесткими, реальная заработная плата возрастет, но при этом будет наблюдаться резкое увеличение безработицы.
Такого рода изменений и следует ожидать при переходе процесса накопления от второй стадии к третьей, но мы лучше представим сам процесс в целом, если сравним его последнюю стадию не с непосредственно предшествующей, а с накоплением в стационарных условиях, с которых, мы начали. При этом вообще спрос на труд не обязательно должен уменьшиться - он сократится, когда затраты, осуществляемые на ранних и поздних стадиях процесса, взаимозаменяемы, но не тогда, когда они взаимодополняемы. В случае, когда затраты, осуществляемые на ранних и поздних стадиях, взаимозаменяемы, можно утверждать, что произведенное оборудование является "трудосберегающим" [ Безработица, которая создается при этом, является "технологической безработицей". ]; результатом всего процесса становятся тогда меньшие размеры спроса на труд по сравнению с условиями, когда вообще никакой капитал не накапливался бы. Случай, когда сравнительно ранние и сравнительно поздние затраты труда взаимодополняемы, наблюдается, если новое оборудование требует для функционирования дополнительного труда и если количество этого дополнительного труда превышает количество труда, вытесненного благодаря применению данного оборудования.
Когда наблюдается подобная дополняемость, конечным результатом процесса накопления, взятого в целом, служит расширение предложения определенных товаров и возрастание спроса на труд. При одинаковой занятости в начале и в конце рассматриваемого периода неизбежно произойдет повышение реальной заработной платы, выраженной во всех товарах, но особенно в тех, производство которых увеличилось. Когда же наблюдается заменяемость ("трудосбережение"), спрос на труд сокращается, но предложение определенных товаров по-прежнему возрастает. Реальная заработная плата, выраженная в прочих товарах, упадет, но может и возрасти (по крайней мере тогда, когда новое оборудование не является чрезмерно трудосберегающим).
Таким образом, даже в долгосрочном плане накопление капитала не обязательно благоприятствует интересам труда, существуют, однако, две причины, позволяющие полагать, что в действительности оно будет, как правило, благоприятным. Прежде всего, нужно отметить соображение, которое появилось в ходе первоначального обсуждения теории производства, - речь идет о тенденции к преобладанию отношений дополняемости среди факторов, используемых в рамках данного предприятия [ См. гл. VII.]. Нет причин, по которым этот вывод был бы несправедлив и здесь. Тем самым, нет причин полагать, что новый капитал будет в общем случае "трудосберегающим". Но второе соображение, вероятно, еще более важно. Даже если новый капитал является "трудосберегающим", его применение, видимо, увеличит реальную заработную плату, выраженную в тех товарах, производство которых применение этого капитала увеличивает. Если накопление многих видов новых капитальных благ происходит одновременно, то возрастет и производство многих видов потребительских товаров, а товары, служащие для выражения уменьшающейся реальной заработной платы, будут, видимо, играть несущественную роль в потреблении по сравнению с товарами, которые служат для выражения растущей реальной заработной платы. На практике, несомненно, это и служило основной причиной того, что накопление капитала выглядело на протяжении последнего столетия таким благоприятным с точки зрения жизненных стандартов работников; этому способствовало и то, что блага, производство которых возрастало, служили прежде всего предметами массового потребления. Если и существуют товары, служащие для выражения падающей в результате накопления капитала заработной платы, то эти товары не принадлежат к числу товаров, играющих важную роль в потреблении получателей заработной платы [Конечно, это не означает, что не могла снизиться заработная плата, выраженная в некоторых важных для потребления товарах, и по другим причинам-таким, например, как увеличение численности населения.].

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Примечание к главе XXIII. Доход, возникающий в процессе накопления капитала.

Предположим, что предприниматель находится в таком положении, что, не создавая новых капитальных благ, он может ожидать получения постоянного потока чистых доходов A, А, А, ..., продолжающегося бесконечно. Тогда (полагая, что он ожидает постоянные цены и постоянную норму процента) указанная величина А будет его доходом (при любом определении). Предположим теперь, что в первые г недель из этих поступлений он использует сумму В, чтобы создать новое капитальное оборудование, которое, как ожидается, принесет ему постоянный поток приращений выпуска, равный С, начиная с (r+ 1) недели и далее. Новый предполагаемый поток чистых доходов тогда составит
А-В, А-В, .... А-В, А-В, А+ С, А+ С, ...
Приносимый в этом случае доход эквивалентен доходу, приносимому постоянным потоком величин (А-В) совместно с постоянным потоком величин (В+ С), начинающим поступать только через г недель. Поэтому новый доход предпринимателя равен:
I0= (А-B)+ (B+ С) x 1/ (1+ i)r.
Его доход во вторую неделю будет состоять из постоянного потока величин (А-В) совместно с постоянным потоком величин (В+ С), начинающимся теперь после (r-1) недели. Поэтому:
I1= (A-В)+ (B+ С) x 1/(1+ i)r+ 1.
Теперь для предпринимателя бессмысленно создавать новые капитальные блага, пока соответствующий доход не будет по крайней мере равен доходу, который был бы получен и без этого. Поэтому I0 не может быть меньше, чем А. Предположим, для простоты изложения (это несущественно с точки зрения доказательства), что I0=А.
Тогда A=A-B+ (B+ C)/(1+ i)r
Следовательно, B+ C=B (l+ i)r, а 11= (А-В)+ В (1+ i) =А+ iВ.
Аналогично 12= (А-В)+ B (l+ i)2=A+ 2iB (предполагаются простые проценты).
Для недели, предшествующей поступлению капитальных благ в производство, справедливо:
Ir-1= (A-B)+ B (1+ i) r-1=A+ (r-1) iB (предполагаются простыв проценты). Для следующей недели:
Ir= (A-B)+ B (l+ i)r=A+ riB (предполагаются простые проценты).
Итак, увеличение дохода между двумя неделями равно приблизительно iB, но увеличение выпуска равно С, которое равняется B (l+ i)r-В. При предположении о простых процентах это приблизительно составит riВ.
Таким образом, можно ожидать, что, когда выпуск возрастет, его приращение должно превысить прежнее увеличение расходов, вызванное ростом дохода. Чем больше период создания капитального блага, тем больше должно быть это превышение прироста выпуска над расходами.

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть IV. Функционирование динамической системы - Глава XXIV. Заключение: торгово-промышленный цикл.

1. При приближении к завершению той задачи, которую мы поставили, возникает искушение оглянуться назад и начать общие рассуждения о состоянии вещей в делом. Более того, разум наполовину даже убеждает нас в том, что сделать это необходимо: экономические взгляды, на которых мы в большинстве воспитывались, были основаны на теории статики, так что теперь, когда у нас в руках схема теории динамики, обязательно нужно выяснить, как она меняет общие взгляды. Рано или поздно необходимо предпринять попытку оценить это изменение и проанализировать практические последствия перехода па новую точку зрения. Некоторые попытки такого рода были предприняты г-ном Кейнсом и его последователями, но нам не кажется очевидным, что мы должны во всем за ними следовать, поскольку присутствующий в их работах взгляд на капитализм содержит не только такие элементы, которые с необходимостью вытекают из перехода к динамическому теоретическому базису. Что требуется, так это формулировка минимально необходимых изменений во взглядах; хотя я и стремился приводить в книге соображения, на основе которых такие выводы можно сформулировать, не думаю, что я должен решиться привести их здесь.
Тому есть несколько причин. Одна из них заключается просто в том, что настоящая книга уже изрядно разбухла; потребовалось немало времени на ее написание, и потребуется (как я опасаюсь) немалое время на прочтение, так что я не надеюсь на то, что и впредь могу рассчитывать на терпение читателей. Другая причина связана с особенностями использовавшихся нами аналитических методов, столь отличных от тех, которые обычно применяются современными экономистами, и особенно отличных от тех, которые используются в городе Кембридж, где эта книга была написана. Для меня сделалось нереальным выносить на суд окружающих данную работу "маленькими порциями", несмотря на превосходную возможность получать критические замечания, которая, казалось, была под рукой. Критика обязательно появится не до, а лишь после публикации, и я хотел бы использовать эти замечания прежде, чем выражу свои взгляды по более широким вопросам.
Наконец, я не думаю, что можно сформулировать необходимое Weltanschauung [Weltanschauung-мировоззрение (нем.) - Прим. перев.] лишь на основе одной теории. В частности, необходимо сопоставить нашу теорию динамического процесса с нашим историческим знанием относительно развития капитализма, прежде чем окажется возможным приблизиться к экономической философии, уровнем которой, как можно надеяться, мы будем удовлетворены. Очевидно, это нельзя сделать в кратком изложении или без введения целого ряда новых соображений, которые оказались бы неуместными в такого рода работе, которую я пытался создать.
Поэтому я удовлетворюсь лишь несколькими предварительными рассуждениями.
2. На читателя, вероятно, произвело впечатление (так, во всяком случае, было со мной во время работы над книгой) тесное соответствие между феноменом процесса накопления капитала (в том виде, в каком мы его анализировали в последних главах) и феноменом, который мы наблюдаем в действительности во время торгово-промышленных бумов. В рамках нашей теории процесс накопления капитала совсем не обязательно должен проходить одни и те же стадии; точно так же мы не наблюдаем полностью идентичных в развитии, повторяющихся торгово-промышленных бумов. Но общее соответствие здесь настолько велико, что нас, видимо, можно будет оправдать, если мы скажем, что торгово-промышленный бум есть не что иное, как период интенсивного накопления капитала.
Если происходит нечто, стимулирующее предпринимателей к увеличению интенсивности накопления (на некоторое время мы оставляем в стороне вопрос о том, чем это "нечто" может быть), то мы уже видели, какого развития событий следует ожидать. Прежде всего начнется период "подготовки", единственными видимыми последствиями которого станут (вероятно) небольшое увеличение спроса на факторы производства и (вероятно) небольшое увеличение спроса на деньги. Если (как это обычно случается в начале бума) к этому времени наблюдается значительный избыток незанятого труда и значительный избыток неиспользуемых денег, данное расширение спроса практически не окажет воздействия на общий уровень цен и практически не скажется на уровне процентных ставок. Единственными ценами, которые, видимо, изменятся, будут цены, непосредственно отражающие изменения в ожиданиях самых "чувствительных" рыночных агентов, например цены обыкновенных акций.
На второй стадии процесса, когда начинается физическое создание капитальных благ, значительно возрастает спрос на факторы производства. Это ведет поначалу к уменьшению безработицы. В то же самое время начинает действовать тенденция к росту цен наиболее "чувствительных" товаров. Далее, можно предположить, что у отдельных промышленников к этой стадии есть достаточно времени для формирования эластичных ожиданий (по крайней мере на такой период, который в основном соответствует продолжительности тех производственных процессов, в которых эти промышленники участвуют); Это повлечет за собой существенное вторичное сокращение безработицы в результате повышения ценовых ожиданий.
Итак, бум начинает развиваться, но с этого момента определяются несколько путей его развития. Прежде всего, возможно, что будет наблюдаться переход к третьей фазе процесса, которая характеризуется не чем иным, как постепенным распространением эластичных ожиданий, Оптимизм сам распространяет себя в обществе, с течением времени все больше и больше цеповых ожиданий становятся эластичными, процессы все новых типов возникают и продолжают развиваться. Безработица сокращается еще больше, но после того, как ожидания получателей заработной платы (или по крайней мере их профсоюзных представителей) также становятся эластичными, заработки начинают увеличиваться. Бум нарастает быстро и неудержимо. Но есть несколько факторов, которые могут привести к возникновению затруднений.
Так, подобная возрастающая активность влечет за собой расширение спроса на деньги. До определенного момента такой спрос может удовлетворяться без какого бы то ни было напряжения, но если бум продолжает развиваться неконтролируемым образом, этот момент непременно рано или поздно окажется пройденным. Финансовые власти тогда должны будут решить, готовы ли они к тому, чтобы бесконечно расширять кредит; если они наложат хотя бы малейшие ограничения на расширение предложения денег, ставки процента начнут повышаться. Вероятно даже, что долгосрочные ставки процента начнут расти до того, как финансовые власти предпримут какие-либо действия; поскольку долгосрочная ставка процента отражает процентные ожидания, простое допущение возможности подобных действий со стороны финансовых властей приведет к повышению долгосрочной ставки процента [Это повышение может быть вызвано действием многих других причин. См. сноску в гл XXII.]. Тем не менее представляется маловероятным, что повышение долгосрочной ставки вследствие формирования подобных предположений существенно сдержит подъем, если к этому моменту бум не начнет ослабевать по другим причинам.
В число этих "других" причин нам следует включать простое ощущение, возникающее у части бизнесменов, что бум уже продолжается столько, сколько бумы обычно продолжаются; так что уже простое течение времени сдвигает их ожидания вниз. Впрочем, даже в очень озабоченном проблемой циклов мире этому фактору вряд ли можно придавать очень большое значение. Важнее та возможность, что ожидания, формируемые в некоторых важных частях рынка, все-таки окажутся неэластичными, так что спрос на товары в целом будет расти не так быстро, как того ожидают более "чувствительные" личности. Это может заставить последних спустя известное время пересмотреть свои ожидания в сторону уменьшения; если же (как это бывало обычно во время локальных или специфических бумов XIII и XIX веков) разделение между "чувствительными" и "нечувствительными" личностями более или менее точно соответствует разделению между людьми, использующими разные банковские системы (или, другими словами, разные виды денег), то торможение развития, возникающее по этой причине, может перейти в его сдерживание путем кредитных рестрикций, осуществляемых с целью поддержания покупательной способности денег различных видов.
Самым важным (в частности, из-за радикальных отличий от других тормозящих развитие бума факторов, которые мы перечислили) является сдерживающий фактор, обусловленный просто завершением производственных процессов, реализацией процесса накопления капитала, планировавшегося на первой стадии и теперь окончившегося. В предыдущей главе мы видели: что это почти наверняка окажет на систему депрессивное влияние (хотя, конечно, на любой конкретной стадии процесса этот фактор борется с другими, действующими в пользу подъема). Насколько сильно будет действовать данный фактор, зависит от характера накопления капитала и особенно от "чувствительности" рынков, на которые оказывает давление возросшее предложение (или сократившийся спрос).
3. Существуют по крайней мере два различных пути, следуя которыми общий бум может прийти к завершению: он может быть убит кредитными рестрикциями или может умереть, иссякнув сам по себе. Должно быть, можно провести грубую классификацию зарегистрированных бумов в соответствии с причиной их "смерти", но нам следует быть готовыми к тому, что подобная задача классификации окажется совсем не простой и что, вероятно, в большинстве случаев существенной была не одна причина. Тем не менее весьма важно определить, какая из причин преобладает. Это имеет важное значение в первую очередь для анализа различий в протекании следующего за бумом спада.
Основной чертой спада является не денакопление вещественного капитала (хотя в некоторой степени подобное денакопление обычно происходит в основном за счет сокращения запасов) - спад является просто приостановкой накопления. Этого самого по себе достаточно, чтобы приводить к возникновению типичных феноменов спада - пересмотру ожиданий в сторону понижения, пересмотру, немедленно ведущему к падению курсов обыкновенных акций; уменьшению спроса на товары и факторы производства и увеличению спроса на деньги и ценные бумаги с фиксированной ставкой процента, что вызывает падение цен, повышение безработицы и (после начального периода нехватки денег, обусловленного вынужденным заимствованием) падению процентных ставок. Если бы гибкость всех цен была одинаковой, как и гибкость всех ценовых ожиданий, то простой приостановки накопления оказалось бы достаточно, чтобы привести к возникновению спада, не имеющего дна - нестабильность капитализма проявилась бы в полном крушении.
Этого не происходит лишь благодаря жесткости цен, а в конечном итоге (если выйти за рамки ценовой жесткости) благодаря присущему людям чувству нормальных цен. Если ставки заработной платы на последних стадиях бума резко возрастают, они могут очень быстро снова упасть, но это не обязательно означает, что ожидания получателей заработной платы стали перманентно эластичными, это может означать всего лишь рецидив старой идеи нормальных цен. Как только соответствующие нормы восстанавливаются, устанавливается предел падению заработной платы, т. е. определяется точка, в которой зафиксируется заработная плата. Аналогично после того, как цены несколько упадут, появятся какие-то предприниматели (те, чьи ожидания менее эластичны), которые начнут думать, что цены, которые установились к этому моменту, являются ненормально низкими, и которые поэтому начнут составлять производственные планы, исходя из вероятного повышения цен в будущем. Именно эти процессы останавливают спад, препятствуют немедленному превращению депрессии в крах.
Важность этого трудно переоценить, но все-таки необходимо соблюдать осторожность и не доверять чрезмерно стабилизирующим факторам, предполагая, что они всегда могут спасти положение. Все, что они в состоянии обеспечить, - это небольшая передышка. Если же возникает нечто новое, превращающее эту передышку в оживление, тогда все прекрасно, но если не возникает ничего, обеспечивающего восстановление первоначального процесса накопления, то с течением времени действие стабилизирующих факторов будет становиться все слабее. Длительное существование низких цен поколеблет действующие нормы и приведет к дальнейшему пересмотру ожиданий в сторону их понижения. Возникнет вторичный спад, намного более опасный, чем первичный, поскольку будет отсутствовать сопротивление коллапсу.
Именно поэтому так важна причина "смерти" всякого предшествующего бума. Убитый кредитными рестрикциями, он, видимо, не исчерпывает инвестиционных возможностей, на которых вскормлен; остаются еще возможности, которые можно бы использовать при условии, что бум продолжает развиваться, и которые необходимо бы отложить на время кризисного периода, однако эти возможности могут снова стать доступными в относительно спокойные времена передышки. Их использование превратило бы передышку в оживление, и наш цикл оказался бы завершенным.
Если же предшествующий бум "умер" естественной смертью, то ситуация становится гораздо более опасной. В этом случае требуется действие каких-то совершенно новых факторов, чтобы депрессия превратилась в оживление и тем самым появилась возможность избежать вторичной депрессии. Так какие же новые факторы могут вероятно действовать?
4. Единственный способ придать смысл теории торгово-промышленного цикла, к которой мы в итоге пришли, и примирить ее с наиболее очевидными фактами истории - это сделать главный акцент на предложении инвестиционных возможностей, которое обеспечивается изобретениями и инновациями. Я использую эти термины в очень широком смысле, включая сюда но только изобретение новых методов производства уже известных товаров и изобретения новых товаров, но и те изменения потребительских вкусов, которые, исходя из наших целей, могут рассматриваться как изменения автономные (хотя зачастую достаточно легко проследить их источники за пределами экономической сферы - в политике, образовании или динамике народонаселения). Любые такие изменения могут обеспечить такого рода стимулы, которые нам и требуются. Например, смещение спроса (даже если это просто смещение в смысле уменьшения спроса на один потребительский товар Х и увеличения спроса на другой потребительский товар Y) будет достаточно, чтобы обеспечить временные стимулы к расширению спроса на факторы производства, при том лишь условии, что это смещение, как ожидается, более или менее постоянно. При этом, конечно, непосредственный спрос па труд и сырые материалы со стороны отрасли, где производится товар X, сокращается, а этот спрос может противостоять (и даже быть относительно больше увеличения спроса со стороны отрасли, где производится товар Y). В этом случае стимулы отсутствуют. Но одновременно со стороны отрасли товара Y существует спрос на производственное оборудование и маловероятно, чтобы на нем сказалось любое ощутимое сокращение спроса на производственное оборудование со стороны отрасли товара X. Отрасль товара Х уже обладает оборудованием длительного пользования, и (при предположении, что перед этим его объем не увеличивался) единственный вид спроса, который может быть уменьшен, - это замещающий спрос, даже если последний будет сведен к нулю, это сокращение не превзойдет повышения спроса со стороны отрасли товара Y. Тем самым в целом возникают временные стимулы к росту такого спроса на факторы производства, который мы ищем.
Поэтому, видимо, можно представить себе капиталистическую экономику, в которой инновации возникают настолько равномерно, что вся система оказывается свободной от видимых колебаний. Это, видимо, возможно, но свобода системы от колебаний была бы очень ненадежной. Нет причин на самом деле предполагать, что темпы инноваций постоянны, а если они не постоянны, то это само по себе достаточная причина возникновения цикла - даже довольно регулярных циклов. Дело в том, что, как мы уже видели, первичная экспансия, вызванная повышенными по сравнению со средними темпами инноваций, ведет к вторичному подъему. При этом темпы автономных инноваций на некоторое время перестают быть основным определяющим фактором деловой активности. Иначе говоря, как только начинается бум, становится трудно провести различие (даже теоретически) между теми изменениями, которые в других условиях мы, безусловно, определили бы как инновации, и теми изменениями, которые вызваны бумом. Бум сам по себе может воздействовать на темпы инноваций; в тепличной атмосфере присущего буму оптимизма могут осуществляться инновации, которые в ином случае вообще никогда не были бы возможны, инновации могут внедряться раньше, чем это было бы при естественном развитии событий. Именно по последней причине спад, даже когда он достигает стадии передышки, может характеризоваться ненормально малыми инвестиционными возможностями. А мы видели, как опасен может быть недостаток инвестиционных возможностей на этой стадии цикла.
Тем самым, даже если нет длительных изменений в динамике инноваций, умеренной степени нерегулярности будет достаточно, чтобы генерировать цикл. И конечно, подобная нерегулярность не должна нас удивлять - гораздо удивительнее было бы, когда бы она не наблюдалась. Итак, когда эта нерегулярность служит единственным источником "неприятностей", становится очевидным, что целью разумной экономической политики должно быть простое уменьшение (любым возможным способом) силы колебаний, вызываемых данной причиной. Есть два основных способа достижения такой цели. С одной стороны, исторически мы уже достигли того, что предложение инвестиционных возможностей может вполне естественно до некоторой степени контролироваться обществом (или может быть легко поставлено под такой контроль) - это с необходимостью должно происходить по мере возрастания экономических функций государства. Флуктуации в этом случае Могут быть смягчены путем корректировки времени осуществления общественных капиталовложений [См., например: U. К. Hicks. The Finance of British Government, ch. VII, XIII. ]. С другой стороны, возможен некоторый контроль посредством денежной политики. Это гораздо менее эффективный способ контроля над циклом в целом, поскольку эффективность его намного выше, если его применяют для сдерживания бума, а не для сдерживания спада. Тем самым подобный контроль меньше всего эффективен именно тогда, когда он больше всего необходим. И все-таки я не думаю, что необходимо поддерживать полный отказ от такого оружия, как денежная политика. Есть два основания, на которых может базироваться целесообразность использования этого средства для сдерживания бумов. Одно из них связано с предотвращением процесса "поедания" предложения инвестиционных возможностей в ходе бума, а другое состоит в том, чтобы предотвращать слишком большие возмущения в системе цен, - возмущения, которые могут разрушить представления людей о нормальном уровне цен и тем самым ослабить действие стабилизирующего фактора, который позднее призван сыграть жизненно важную роль [ Я очень хорошо сознаю, что, если бы финансовые власти должны были полностью воздерживаться от использования процента в качестве тормоза, могло бы в конце концов наступить падение долгосрочной ставки процента до уровня, значительно более низкого, чем это имело бы место в обратном случае. Но я испытываю большие сомнения относительно того, можно ли (даже в период передышки) рассчитывать на такую степень уверенности, которой будет достаточно, чтобы сделать различие между низкими ж очень низкими долгосрочными ставками процента фактором, достаточно серьезным для обеспечения оживления. Если это так, то политика полного воздержания от использования процента при всех обстоятельствах будет означать, что чувство нормальных цен подвергнется риску "в обмен" на весьма отдаленные во времени в весьма сомнительные выигрыши.].
5. Все сказанное, впрочем, предполагает, что нет поводов для неудовлетворенности средними темпами инноваций в длительном периоде, так что вся проблема сводится к сглаживанию колебаний в темпах инноваций (или, скорее, к сглаживанию тех значительных колебаний рыночной активности, которые вызываются этими первопричинами). Если это и есть вся проблема, то что же может быть лучше? Однако ни в малейшей степени не ясно, вся ли проблема сводится к этому. Мы также должны рассмотреть возможности долгосрочных изменений в темпах инноваций. Это может поставить нас перед еще более неприятными перспективами, но вместе с тем мы не можем закрывать на их существование глаза.
Если средние темпы инноваций в ходе длительного периода начинают снижаться, следует ожидать, что первым изменением станет возникновение тенденции к более частому "умиранию" бумов по неким внутренним причинам, к тому же спады будут чаще растягиваться до опасной продолжительности. Надо ожидать, кроме того, что бумы начнут приносить разочарование, а спады станут "плохими", так что средний уровень занятости в ходе цикла окажется низким. Если было бы совершенно ясно, что обусловленная всем этим безработица носит характер длительной безработицы, можно было бы применить разные способы решения этой проблемы. Можно, например, сократить продолжительность работы или же посредством налогообложения и государственных расходов расширить спрос на потребительские товары путем перемещения части доходов от тех слоев, которые сравнительно мало склонны к расходам, к тем слоям, которые склонны к расходам в большей степени. Но длительную безработицу опознать трудно; даже если инновации характеризуются понижательным движением, они не будут сокращаться регулярно, так что наступление разрушительных кризисов в этих условиях окажется весьма вероятным. Я не думаю, что можно рассчитывать на долгосрочное выживание какой-либо системы вроде капиталистической (этот термин используется для обозначения системы свободного предпринимательства, включая свободное кредитование и заимствование) [Причины, которые многих привели к предположению, будто подобная угроза актуальна для двадцатого века, состоят, конечно, в практической приостановке географических открытий и приближающемся сокращении численности населения. Это весомые причины, однако тренд инноваций в будущем, в соответствии с самой его природой, столь трудно прогнозировать, что мы не можем выводить грозящую опасность только из действия названных причин. Тем не менее трудно подавить рождение мысли о том, что, быть может, вся промышленная революция последних двухсот лет была не чем иным, как гигантским длительным бумом, во многом вызванным беспрецедентным ростом населения. Если это так, то появляется возможность объяснить, почему ото был, как считают мудрейшие, столь прискорбный эпизод в истории человечества.].
Мы начали исследование динамической экономики с отказа от концепции стационарного состояния как аналитического инструмента. Мы отказались от нее, поскольку она представлялась нам не более чем специальным случаем, который не дает каких-либо возможностей для обобщений. В конце концов мы пришли к тому, что ставим под сомнение возможность трактовки стационарного даже как специального случая, и к подозрению, что система экономических отношений, которую мы изучали, есть не более чем одна из форм прогрессирующей экономики.
Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Математические приложения.

1. Цель данных приложений заключается не просто в том, чтобы выразить основные положения, содержа-щиеся в книге, с помощью математических символов - в этом я не вижу особой пользы. Если словесные (или геометрические) рассуждения убедительны, они ничего не выиграют от представления в иной форме. Чего мы мо-жем достигнуть, однако, так это уверенности в том, что наши положения обладают максимально возможной общ-ностью: доказанное для двух, трех или четырех товаров справедливо и для n товаров. В этих приложениях я со-средоточу внимание на доказательстве обоснований та-кого рода обобщений.
Я буду придерживаться того же порядка рассмотре-ния вопросов, что и в тексте книги, и буду выделять ча-сти приложений таким образом, чтобы они соответствовали главам книги, с которыми связаны. Я должен на-чать, однако, с обсуждения чисто математического утвер-ждения, которое играет основную роль в последующем изложении. Какое отношение оно имеет к делу, станет ясно почти сразу.
2. Основное математическое утверждение. (1) Одно-родную функцию второго порядка от трех переменных
ax2+ by2 + cz2 + 2fyz+ 2gzx+ 2hxy
можно записать также в следующем виде:

Так как переменные появляются только в скобках, а каж-дая скобка возведена в квадрат, сразу ясно, что исходное выражение положительно для всех действительных значений переменных, если коэффициенты при всех скоб-ках положительны, и отрицательным, если все соответст-вующие коэффициенты отрицательны. Эти коэффициенты являются отношениями определителей

Таким образом, исходное выражение будет всегда поло-жительным, если все три определителя положительны; оно будет всегда отрицательным, если первый и третий опре-делители отрицательны, а второй положителен.
(2) Такое же утверждение можно установить для произвольного числа переменных [См.: Burnside and Panto n. Theory of Equations, vol. II, p. 181-182. (По этим вопросам см. также: Р. Беллман. Введение в теорию матриц, гл. 5. М., 1976. - Прим. перев.)]. Квадратичная форма общего вида
a11x21+ a22x22+...+ annx2n + 2a12x1x2+ 2a13x1x3+...+ 2а23x2x3+...
будет положительно определена для всех действительных значений х, если определители

все положительны; она будет отрицательно определена, если они отрицательны и положительны попеременно.
(3) Когда требуется найти условия, при которых рас-смотренная выше квадратичная форма положительно или отрицательно определена не для всех значений перемен-ных, а только удовлетворяющих линейному ограничению
b1x1+ b2x2+ ...+ bnxn = 0,
то мы можем двигаться дальше, удалив одну из перемен-ных, например, x1. Квадратичная форма тогда примет сле-дующий вид:
c22x22 + c33x32 + ...+ cnnxn2 + 2с23x2x3+ ...,
где

Теперь искомые условия можно тогда записать в той же форме, что и в пункте (2) выше - с с вместо а; их можно упростить, умножить каждый определитель на отрицательную величину (-У). Например:

что получается при добавлении первых двух столбцов с соответствующими множителями к каждому из остав-шихся столбцов.
Таким образом, условие, согласно которому квадратич-ная форма положительно определена при линейном огра-ничении, состоит в том, что определители

должны быть все отрицательны (так как отрицательный множитель -b12 изменит все знаки); условие, согласно которому она отрицательно определена, состоит в том, что определители должны быть положительными и отри-цательными попеременно.
Это все, что нам нужно из чисто математических основ; теперь обратимся к экономике.
Приложение к главе I
3. Равновесие потребителя. Мы начинаем с рассмот-рения поведения индивида, который располагает фикси-рованной суммой денег М для расходов (назовем эту сум-му условно его <доходом>) и имеет возможность потра-тить эту сумму на n различных товаров. Цены этих n то-варов заданы рынком. Обозначим эти цены как p1, p2, р3, ... рn. Обозначим через x1, x2, х3, ... xn количества соот-ветствующих товаров, которые индивид покупает.
Тогда, при условии, что он потратит весь свой доход, мы получим:

Предположим пока, что потребности индивида выра-жаются известной функцией полезности u (x1, х2, х3,... xn). Количество закупленных товаров будет определено из ус-ловия, согласно которому и максимальна при соблюде-нии (3.1). Это количество можно найти, вводя множитель Лагранжа р, и максимизируя выражение:

Условия равновесия потребителя состоят, следовательно, в том. Что

<< Пред. стр. 5 (из 6) След. >>

Список литературы по разделу