<< Пред.           стр. 17 (из 20)           След. >>

Список литературы по разделу

 4 Волков Ю. П., Поликарпов В. С. Человек: Энциклопедический словарь. - М., 1999. - С. 206.
 
 
 Этим, по сути, постиндустриальное общество "награждается" всеми существенными характеристиками коммунизма в его классическом понимании, как высшей и заключительной ступени общественного прогресса (пятой общественно-экономической формации), как общества, основанного на общенародном, а фактически государственном присвоении средств производства, определяющей роли ма-териальных условий, экономического базиса, материальных (потребительских) ценностей, как эгалитарного общества в производстве и распределении.
 
 251
 
 Как показала практика, общество, программные цели которого - всеобщее равенство, распределение по потребностям, уничтожение частной собственности и государства, товарного производства и рынка - неосуществимо не только сейчас, но и в принципе.
 
 Но главное в том, что этим обедняется понятие будущего, поскольку уровень познания ушел далеко вперед по сравнению с временами Маркса, и сейчас возвращать теорию к коммунизму (хотя бы и "белому") - значит не считаться с тенденцией перехода общества от энергетической (силовой) к информационной (несиловой) основе функционирования.
 
 В. Л. Иноземцев считает, что "теория постиндустриального общества представляет собой весьма серьезную и глубокую социологическую доктрину, которая в значительной мере построена на том же фундаменте, на котором была создана и марксистская теория, и формировалась в противостоянии с нею, результатом чего, однако, стали скорее элементы взаимного сходства, нежели принципиальные и резкие отличия" [1]. На это обращалось внимание еще в работах основоположников постиндустриализма и творцов его ранней стадии Г. Кана и Д. Белла. Так, например, Д. Белл говорил о себе и своих коллегах как о "постмарксистах" [2]. На этой стадии сходство действительно имело место и заключалось в том, что в центре внимания как тех, так и других находилось материальное производство. Отличие же заключалось лишь в степени социализации и идеологизации технологии и производства, распределения и обмена. В результате марксизм за основу принимает способ производства, классовый характер общества, вопросы эксплуатации и политической власти, из чего складывается формационная теория исторического процесса, а сторонники постиндустриального общества рассматривают историю как последовательную смену аграрной, индустриальной и постиндустриальной стадии; по О. Тоффлеру - первую, вторую и третью волны цивилизации [3].
 
 1 Иноземцев В. Перспективы постиндустриальной теории в меняющемся мире. Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. - С. 34-35.
 2 Bell D. The Coming of Post-Industrial Soviety. - N.-Y. - 1976. - P. 55.
 3 См.: Toffler A. The Third Wave. - N.-Y., 1980.
 
 
 252
 
 Исходя из такого понимания, трактовка постиндустриального общества как формационного представляется попыткой "определить новое состояние цивилизации через анализ его отдельных признаков,.. непосредственно не определяющих общество как социальное целое" [1]. "Наиболее известная попытка такого рода связана с введением в научный оборот в начале 60-х гг. фактически одновременно в США и Японии Ф. Махлупом и Т. Умесао термина "информационное общество", положившего начало теории, развитой такими известными авторами, как П. Порат. И. Масуда, Т. Стоуньер, и др. Такой подход лежит в русле того направления европейской философии, которое рассматривает эволюцию человечества сквозь призму прогресса знания" [2].
 
 Это написано в 1998 году и свидетельствует о том, что сторонники "классического" представления о постиндустриальном обществе не собираются его менять даже по прошествии почти половины самого динамичного для развития человеческого познания XX века. Нетрудно догадаться почему. Во-первых, как пишет В. Иноземцев, "производственный" критерий близок российским обществоведам" [3], а во-вторых, скажем мы, является основой идеологизации мировоззренческих и методологических подходов в обществознании, которая стала привычной и незаменимой теоретической дубинкой в руках авторитарной и тоталитарной власти.
 
 В. Иноземцев, отдавая должное теории информационного общества, развиваемой в рамках постиндустриализма, считает, однако, что "идея информационного общества в силу ее излишней зацикленности на технологических проблемах развития общественного производства вряд ли могла претендовать на характер целостной социальной теории, какой представляется нам теория постиндустриализма" [4].
 
 Находясь в пределах определяющей роли социальных проблем, то есть беря за отправную основу не человека, а общество, он тем не менее подчеркивает, что "именно роль и значение человека как субъекта производства и активной личности определяет основные характеристики социальной системы будущего, где доминирующая роль материального производства окажется в общем и целом преодоленной" [5].
 
 1 Иноземцев В. Указ. соч. - С. 20.
 2 Там же. - С. 20-21.
 3 Там же. - С. 35.
 4 Там же. - С. 39.
 5 Там же. - С. 59.
 
 
 253
 
 Нельзя представить себе постиндустриальное общество в качестве социальной теории в отрыве от его информационной сущности, выражающей качественно новый (несиловой) характер общественного взаимодействия.
 
 В произведениях крупнейших западных экономистов, социологов, политологов, футурологов Э. Гидденса, П. Дракера, Ф. Фукуямы, Ч. Хэнди, П. Туроу, Д. Гэлбрейта, Р. Инглегарта, А. Этциони, О. Тоффлера, А. Турена, А Гора, Д. Мидоуза, Э. Вайцзеккера и др. содержится много новых интересных мыслей, развивающих понятие постиндустриального общества в перспективном направлении [1].
 
 Рассмотрим положения их трудов, которые характеризуют движение западной мысли в направлении открытого общества.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 6.2. Справедливое общество Дж. Гэлбрейта: всеобщая приватизация так же неприемлема, как и сплошная национализация
 
 Джон К. Гэлбрейт в книге "Справедливое общество. Гуманистический взгляд" [2] пишет: "С развитием экономики социальные меры и государственное регулирование становятся все более важными, несмотря на то, что социализм в классическом понимании утрачивает свое значение".
 
 1 См.: Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В. Иноземцева. - М., 1999. - 640 с.
 2 Galbraith J. К. The Good Society. The Humane Agenda - Boston-N -Y 1996.
 
 
 После того как идея всеобъемлющего социализма утратила свое значение, возникла противоположная доктрина. Речь идет о приватизации - возврате государственных предприятий и функций в руки частных владельцев и предпринимателей - и переходе к рыночной экономике. В качестве общего правила, считает Гэлбрейт, всеобщая приватизация сегодня так же неприемлема, как и сплошная национализация. Существует огромная область хозяйственной деятельности, в которой роль рыночных механизмов не подлежит сомнению и не должна оспариваться; но есть и не менее обширная, постоянно разрастающаяся по мере роста экономического благосостояния область, где услуги и функции государства представляются весьма целесообразными с социальной точки зрения. Поэтому приватизация, по его мнению, в качестве основного направления государственной политики ничуть не лучше социализма. Распределяются материальные блага и доходы в высшей степени неравномерно. В США 40% националь-
 
 254
 
 ного достояния страны в 1989 году принадлежало богатейшим семьям, которые составляли один процент населения; совокупная доля 20% самых богатых американцев составляла 80% национального достояния. На 20% наименее обеспеченных граждан США приходилось лишь 5,7% совокупного дохода после уплаты налогов; доля 20% наиболее обеспеченных составляла 55%.
 
 В справедливом обществе при решении подобных вопросов действует одно главное правило: в каждом конкретном случае решение должно приниматься с учетом конкретных социальных и экономических условий. Мы живем не в эпоху доктрин, а в эпоху практических решений, подчеркивает Дж. Гэлбрейт.
 
 Из сказанного можно сделать следующий вывод: в справедливом и разумном обществе стратегия и действия не подчинены идеологическим доктринам. Действия должны основываться на анализе преобладающих фактов и обстоятельств каждого конкретного случая.
 
 Это и есть разделяемая нами позиция социального реализма.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 6.3. Посткапиталистическое общество П. Дракера: превращение знания в главный ресурс общества
 
 Питер Дракер в книге "Посткапиталистическое общество" [1], которая систематизирует и развивает идеи, выдвинутые в его более ранних работах ["Будущее индустриального человека" (1942), "Теория корпорации" (1946), "Невидимая революция" (1976), "Менеджмент в эпоху перемен" (1980), "Новые реалии" (1989)3, будущее человека связывает с преодолением традиционного капитализма как трансформацией либеральных ценностей, и прежде всего частной собственности.
 
 1 DruckerP. F. Post Capitalist Societi. - N.-Y., 1995.
 
 
 Его наиболее важный и перспективный вывод заключается в том, что сегодня основной импульс прогресса исходит не от социальной структуры, а от отдельного индивида. Трансформация частной собственности означает постепенное возвращение индивидуальной обособленности значения исходного и определяющего начала, имеющего биосоциальную основу, что означает превращение человека из функции общественных отношений в их конституирующий фактор.
 
 255
 
 Это связано со становлением информационного общества, что отражено в названии первой главы книги "от капитализма к обществу знания". П. Дракер считает, что сегодня "знание быстро превращается в определяющий фактор производства, отодвигая на задний план и капитал, и рабочую силу... Нынешнее общество еще преждевременно рассматривать как "общество знания"; сейчас мы можем говорить лишь о создании экономической системы на основе знания (knowledge society). Однако общество, в котором мы живем, определенно следует характеризовать как "посткапиталистическое".
 
 Проблеме "человека индустриального" посвящена работа С. Керра, Дж. Данлопа, Ч. Маейрса и Ф. Харбисона "Индустриализм и индустриальный человек. Проблемы труда и управления в условиях экономического роста" (Кеrr С, Dunlop J., Myers Ch., Harbison E H. Industrialism and Industrial Man// The Problems of Labor and Management in Economic Growth (MA), 1960).
 
 Применение знания к организации труда обеспечило взрывной рост его производительности. Она стала повышаться ежегодно на 3,5-4%, то есть удваиваться примерно за восемнадцать лет. Это явилось основой повышения материального благосостояния и улучшения качества жизни населения передовых стран.
 
 Примерно половина этой дополнительной производительности воплотилась в увеличении покупательной способности населения, то есть, другими словами, привела к повышению жизненного уровня. Но от одной трети до половины роста производительности реализовалось в увеличении продолжительности свободного времени. Еще в 1910 году рабочие развитых стран трудились столько же, сколько и во все прежние эпохи, - не менее 3 тысяч часов в год. Сегодня японцы работают 2 тысячи часов в год, американцы - около 1850, немцы - 1600, а почасовая производительность их труда в 50 раз выше, чем восемьдесят лет назад. Другими проявлениями роста стали развитие системы здравоохранения (доля расходов на медицинское обслуживание в объеме валового национального продукта развитых стран выросла практически с нуля до 8-12%), а также на образование (рост соответствующего показателя составил от двух до десяти процентов).
 
 256
 
 Сегодня рабочий автомобильного завода в США, Японии или Германии, являющийся членом профсоюза, работая всего лишь сорок часов в неделю, зарабатывает, с учетом дополнительных льгот и выплат, 50 тысяч долларов в год, что приблизительно в восемь раз превышает стоимость нового недорогого автомобиля.
 
 Производительность новых классов - классов посткапиталистического общества - можно повысить путем интенсивного применения знания к процессу труда-
 
 В начале XX века девять рабочих из десяти были заняты физическим трудом и в добывающей, и в обрабатывающей промышленности, и в сельском хозяйстве, и на транспорте. Производительность труда таких рабочих и сегодня увеличивается теми же темпами, что и в прошлом, - на 3,5-4% в год. Но революция в производительности труда уже закончилась. Сорок лет назад, в 50-е годы, рабочие, занятые физическим трудом, составляли большинство во всех развитых странах. К 1990 году их доля сократилась до 20% от общего числа занятых. К 2010 году она будет составлять не более одной десятой. Отныне значение имеет только повышение производительности труда людей, не занятых физическим трудом. Для этого требуется применение знания к знанию, - пишет П. Дракер.
 
 Знание стало сегодня основным условием производства. Традиционные "факторы производства" - земля (то есть природные ресурсы), рабочая сила и капитал - не исчезли, но приобрели второстепенное значение. Знание в новом его понимании означает реальную полезную силу, средство достижения социальных и экономических результатов.
 
 Все эти изменения являются необратимым процессом: знание теперь используется для производства знания. П. Дракер считает, что использование знаний для отыскания наиболее эффективных способов применения имеющейся информации в целях получения необходимых результатов - это, по сути дела, и есть управление.
 
 В настоящее время знание систематически и целенаправленно применяется для того, чтобы определить, какие новые знания требуются, является ли получение таких знаний целесообразным, и что следует предпринять, чтобы обеспечить эффективность их использования.
 
 Изменение роли знания можно определить как революцию в сфере управления. То обстоятельство, что знание стало главным, а не просто одним из видов ресурсов, превратило общество в посткапиталистическое. Данное обстоятельство коренным образом изменяет его структуру. Оно создает новые движущие силы социального и экономического развития. А это влечет за собой новые процессы и в политической сфере.
 
 257
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 6.4. Последствия модернити: переориентация с материальных ценностей на нематериальные
 
 В книге одного из видных британских социологов Э. Гидденса "Последствия модернити" [1] подчеркивается процесс изменения ценностей современного человека, их переориентация с материальных на нематериальные. Главное открытие двадцатого века, считает он, заключается в том, что сложные системы, подобные современным экономикам, не могут быть эффективно подчинены кибернетическому контролю. Детальная и постоянная сигнализация в них должна исходить скорее "снизу", чем быть направляемой "сверху".
 
 Если это справедливо на уровне национальных хозяйственных систем, то еще более верно в мировом масштабе. Рынки обеспечивают сигнальные устройства в сложных системах обмена, но они также поддерживают или активно обусловливают главные формы отчуждения. Выход за пределы капитализма, рассмотренный лишь с позиции преодоления отчуждения, не решает всех проблем рынка как механизма аккумуляции рассеянного знания.
 
 Чарльз Хэнди в книге "Алчущий дух за гранью капитализма: поиск цели в современном мире" [2] пишет: "Развитие личности идет по поступательной от поиска средств к существованию, через ориентацию на внешний мир к ориентации на мир внутренний (выделено мной. - В. Е.). Это соответствует теории Маслоу и других ученых, занимающихся психологией развития, и подтверждается опытом жизни значительной части человечества. Если мы хотим управлять своей судьбой, было бы глупо подчинять свои желания моде, продиктованной другими. Нам следует как можно быстрее настроиться на восприятие жизни, которое в основном определялось бы ориентацией на внутренний мир".
 
 1 Jiddens A. Conseguences of Modernity. - Cambridge, 1996.
 2 Handi Ch. The Hunqry Shirit. Beyond Capitalism - A Quest for Purpose in the Modem World.-L., 1997.
 
 
 258
 
 Вацлав Гавел, нынешний президент Чешской республики, по этому поводу сказал следующее: "Спасение нашего мира - лишь в сердце, умении думать, смирении и ответственности человека. Без глобального переворота в человеческом сознании ничто не изменится к лучшему, и катастрофа, к которой стремится этот мир, станет неизбежной".
 
 Чарльз Хэнди считает, что капитализм, каких бы успехов он ни достиг, никогда сам по себе не сможет дать исчерпывающего ответа на вопрос: "Зачем мы живем?". Мы можем искать выход либо в разработке более совершенных теорий управления, которые принимают в расчет как пределы возможностей человечества, так и его потенциал, либо в создании новой экономики, которая учитывает реальную ценность предмета, а не только его стоимость. Однако эти преобразования могут быть проведены (если это вообще возможно) лишь в том случае, если мы поймем, чего хотим от жизни для себя и для других. В конечном счете нам необходимо новое понимание жизни, отдающее деньгам должное, но не более того.
 
 
 "Правительствам не под силу, - пишет он, - справиться со стихией капитализма. Только мы сами можем поставить ее под контроль. Чтобы рынок стал нашим слугой, а не хозяином, понадобится коллективная воля большинства. Для этого людям надо четко понять, кто они, зачем живут и чего ждут от жизни. К сожалению, это легче сказать, чем сделать, но это необходимо, если мы хотим управлять своей собственной жизнью и нашим обществом".
 
 Актуальность проблемы пределов потребительства отмечают и Эрнст фон Вайцзеккер, Эймори Б. Ловинс, Л. Хантер Ловис. В книге "Фактор "четыре". В два раза больше богатства из половины ресурсов" [1] они утверждают, что наше общество страдает от болезни, которая называется "потребительством" и которая заставляет свои жертвы идти по пути бессмысленных трат. "Сегодняшний экономический туберкулез не пожирает ни наши тела, ни наши ресурсы, однако его воздействие на людей, целые народы и всю планету, подобно заразной болезни, имеет столь же убийственный характер и обходится столь же дорого", - заключают они.
 
 1 Weiczaeker E., von, Lovins Л. D., Lovins L. H. Factor Four. Doubing Wealth-Halving Resource Use. - L., 1997.
 
 259
 
 К задачам, связанным с созданием цивилизации, выглядящей более привлекательно, они относят следующие:
 # более глубокое понимание соотношения между экономическим ростом и реальным благосостоянием;
 # более эффективная организация международного обмена;
 # более глубокое понимание неэкономических и нематериальных ценностей, являющихся неотъемлемыми элементами удовлетворения потребностей человека.
 
 
 Рынки должны быть эффективными, а не самодостаточными; сегодня им свойственна алчность, им чуждо понятие справедливости. Перед ними никогда не ставилась задача обеспечения общности, целостности, красоты, справедливости, устойчивости, не говоря уже о святости. Они весьма и весьма далеки от общей цели человеческого существования.
 
 
 Весьма показателен предпринятый Робертом Райхом в книге "Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века" [1] анализ деструкции традиционных отношений собственности и форм контроля. Внимание обращено на условия, когда важная часть общественного богатства, представленная усвоенными информационными и образовательными услугами (in-person services), становится неотделимой от самой активной личности.
 
 Растущую одухотворенность экономической деятельности подчеркивает в своих последних исследованиях Ф. Фукуяма. Главный вывод, который он делает в книге "Доверие. Социальные добродетели и созидание благосостояния" [2], состоит в том, что постиндустриализм неотделим от нового качества общества и самого человека.
 
 1 Reich R. В. The Work of Nations. Preparing Ourselves for 21st - Century Capitalism. - N.-Y., 1992.
 2 Fukuyama F. Trust. The Social Virtues and the Creation of Prosperity - N.-Y., 1996.
 
 
 Индивидуализм имеет глубокие корни в политической доктрине о правах человека, лежащей в основе Декларации Независимости и Конституции США. Эта конституционно-правовая структура представляет собой Gesellschaft ("общество") в американской цивилизации. Но в США существует и столь же древняя традиция, связанная с религиозными и культурными корнями страны и составляющая основу ее как Gemeinschaft ("общность"). Если индивидуалистическая
 
 260
 
 традиция во многих смыслах играла доминирующую роль, то традиция общности выступала в качестве сдерживающего и смягчающего фактора, препятствовавшего импульсам индивидуализма в достижении его логического завершения. Успехи американской демократии и экономики нельзя относить на счет только индивидуализма или только общности: они объясняются взаимодействием этих противоположных тенденций, - пишет Фукуяма.
 
 В книге "Конец истории и последний человек" Фукуяма подчеркивает, что историю человечества можно понять как взаимодействие двух больших сил. Первая сила - разумное желание, при котором люди пытаются удовлетворить свои потребности путем накопления материальных благ. Вторая, не менее важная движущая сила исторического процесса, - это то, что можно называть "борьбой за признание", то есть стремление всех людей к тому, чтобы их сущность как свободных и нравственных людей была признана другими.
 
 Стремление к признанию - чрезвычайно мощный элемент психики; такие чувства, как гнев, гордость и стыд, служат основой для политических страстей и создают мотивацию многих процессов политической жизни.
 
 Естественные нужды и потребности немногочисленны, и удовлетворить их довольно легко, особенно в условиях современного индустриального хозяйства. Наша трудовая мотивация и стремление к зарабатыванию денег гораздо более тесно связаны с признанием, которое приносит нам такая деятельность, а деньги становятся символом не материальных благ, а социального статуса и признания. В своей книге "Теория нравственных чувств" Адам Смит подчеркивает: "Нас интересует тщеславие как безбедное существование или удовольствие" [1].
 
 1 Smit Ad. Theory of Moral Sentiments. - Indianapolis (ID). - 1982. - P. 50.
 
 
 В современном мире мы наблюдаем не только обуржуазивание прежней культуры воителей и замену страстей интересами, но и растущую "одухотворенность" (spiritualization) экономической деятельности, наделение ее той соревновательной энергией, которая прежде питала жизнь политическую. Зачастую люди поступают не в соответствии с интересами разумного увеличения полезности в ее узком понимании, но вкладывают в хозяйственную деятельность морально-нравственные ценности, присутствующие в общественной жизни.
 
 261
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 6.5. Проблема пределов рынка и переход к социуму, основывающемуся на созданной знанием стоимости
 
 Чарльз Хэнди в книге "Алчущий дух за гранью капитализма: поиск цели в современном мире" [1] обращается к проблеме пределов рынка. Ни Адам Смит, ни (за редким исключением) его последователи не считали, что задачи государства следует полностью отдать на откуп рынку. Тем не менее мода на приватизацию предполагает, что рыночная философия должна быть внедрена во все без исключения сферы жизни. В этом подходе скрыта опасность извращения целей.
 
 Коммерческие предприятия живут и умирают по воле рынка. Это отличный механизм, автоматически подающий сигнал о том, где наметилась нехватка, а где есть ненужные излишки. Он, со всеми присущими ему побудительными и сдерживающими факторами, является стимулом изобретательности и отражает стремление к совершенствованию, хотя многие не выдерживают этой гонки.
 
 Срок жизни даже крупных корпораций редко превышает сорок лет, а многие компании начинают деградировать намного раньше. В то же время школы, больницы и социальные учреждения нельзя закрыть, даже если они работают неэффективно, поскольку заменить их нечем.
 
 "У рынка есть свои пределы, свои непредвиденные последствия. Он представляет собой лишь механизм, а не философию. Рыночные законы срабатывают не везде. В частности, они не действуют там, где результат не имеет денежного выражения, где предложение ограничено или действует распределительная система". Рынок хорош тем, что увязывает цену с затратами, но он срабатывает лишь тогда, когда покупатель знает цены и имеет возможность выбора.
 
 Рынок работает, если дает покупателю информацию о ценах и предоставляет ему возможность выбора. Уберите одну из этих двух составляющих, и в конце концов вы будете обслуживать бюрократа, а не клиента.
 
 
 Тайичи Сакайя в книге "Стоимость, создаваемая знанием, или История будущего" [2] задается вопросом: "Неужели люди будут по-прежнему стремиться к тому, чтобы потреблять все больше и больше материальных благ, как то диктует существующий порядок?". Неужели наши вкусы, наши ценности, наша нравственность по-прежнему останутся основанными на предпосылке, гласящей, что безудержный рост потребления отвечает высшим интересам цивилизации?
 
 1 Handy Ch. The Hungry. Beyond Capitalism - A Quest for Purpose in the Mo-den World. - L., 1997.
 2 Sakaiya T. Knowledge-Value Revolution, or A History of the Future. - N.-Y., 1991.
 
 262
 
 
 Сторонники современной индустриальной идеологии верили в способность человечества дойти в своей эволюции до состояния homo economicus, поведение которого подчинялось бы законам объективной рациональности. Социалистическая система представляла собой попытку административного воплощения именно этого принципа, и в качестве таковой она оказалась плохо приспособленной как к восприятию создаваемой знанием стоимости, которая в значительной степени опирается на субъективные факторы, так и к решению проблемы диверсификации потребительского спроса, характерной для общества, в основе которого лежат подобные ценности, - пишет Т. Сакайя.
 
 Изучение наметившихся тенденций показывает, что революция, порожденная создаваемой знанием как стоимостью, распространяется по всему миру. Человечество уже начало свой переход от индустриального общества к новому социальному строю.
 
 Воздействие современных компьютерно-коммуникационных технологий на общество по своему характеру резко отличается от влияния, которое некогда оказали на него двигатель внутреннего сгорания, электричество или химическая промышленность. Изобретения прошлого отвечали превалирующему в то время стремлению к количественному увеличению материальных благ. Большинство технических инноваций, свидетелями прогресса которых мы являемся сегодня, направлено на уменьшение зависимости от материальных ценностей путем обеспечения все большего и большего роста масштабов информационных услуг. Именно такой характер имеют инновации, реальная роль которых заключается в закреплении успехов, достигнутых на пути роста стоимости, создаваемой творческим знанием.
 
 Созданная знанием стоимость генерируется путем субъективных восприятий (группы людей или же общества в целом), получающих определенное распространение в обществе. Подобный вид социальной субъективности отличается неустойчивостью и подвержен быстрым изменениям.
 
 263
 
 Созданная знанием стоимость слагается из такого мимолетного набора переменных факторов, что обладает определяющим значением для понимания того, почему она не имеет прямого и даже косвенного отношения к издержкам, связанным с его созданием.
 
 Разработка универсальной концепции (подобной теории трудовой стоимости), применимой в отношении созданной знанием стоимости, невозможна; более того, трудно представить себе и то, каким образом теория полезности способна объяснить характер такой ценности. Понесенные производителем расходы в своей основе не имеют никакого отношения к стоимости созданного знанием продукта; помимо этого, отсутствует то традиционное движение, которое сближает цены с затратами. В этом заключено фундаментальное отличие созданных знанием ценностей от материальных товаров и услуг.
 
 Переход от индустриального общества к социуму, основывающемуся на таком виде ценности, будет связан не столько с изменением носителя стоимости, сколько прежде всего - с модификацией структуры той совокупной ценности, которую он содержит. Поэтому, считает Сакайя, мы никогда не сумеем понять общество, основанное на созданной знанием стоимости, если будем рассматривать его возникновение как реализацию тенденции к преобладанию нематериальных благ или как элементарный отход от производства материальных благ как таковых.
 
 Хотя Сакайя остается в плену мономатериализма, определяющей роли материального производства и материальных ценностей, он сделал немало для их внутреннего подрыва. Ведь дальше он прямо утверждает, что будущее общество будет основано на новом виде ценности. А созданная знанием стоимость - уже не стоимость, а основанный на ней рынок сохраняет сходство с традиционным рынком лишь как механизм аккумуляции рассеянного знания.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 6.6. Попытки преодолеть экономический детерминизм и рыночный фундаментализм
 
 Альберт Гор в книге "Земля на чаше весов в поисках новой общей цели" [1] пишет: "Поскольку мы полагаемся исключительно на возможности экономической системы и начинаем мыслить в ее рамках, то считаем, что классическая экономическая теория способна дать исчерпываю-
 
 264
 
 щие ответы на все без исключения возникающие вопросы. Но так же, как глаз воспринимает лишь узкую полоску светового спектра, экономическая наука не видит, а тем более не может оценить все то, из чего состоит наш мир. Мы способны разглядеть и измерить лишь весьма ограниченную часть широкого спектра утраченного и приобретенного в результате наших экономических решений. И, соответственно, мы не задумываемся о том, что выпало из нашего поля зрения".
 
 1 Gore Л. Earth in the Balance. Forging a New Common Purpose. - L., 1992.
 
 
 Переход от материалистических ценностных приоритетов к постматериалистическим выводит на авансцену новые политические проблемы и во многом служит импульсом для новых политических движений.
 
 Рональд Инглегарт в книге "Культурный сдвиг в зрелом индустриальном обществе" [1] подчеркивает, что развитие постматериалистической мотивации (которое, по всей вероятности, является важнейшей составляющей в процессе формирования постэкономического общества) есть сложное явление, имеющее в большей мере социопсихологическую, нежели экономическую природу. Именно развитие постматериалистических ценностей во многом обусловливает хозяйственный и культурный прогресс западных стран в последние годы.
 
 В долгосрочной перспективе переход к постиндустриальному строю выведет духовные ценности на первый план.
 
 Лестер Туроу в книге "Будущее капитализма. Как экономика сегодняшнего дня формирует мир завтрашний" [2] подчеркивает, что нынешняя эпоха отмечена такими трансформациями традиционного капитализма, в результате которых изменяются трудовые отношения, устраняется частная собственность в традиционном понимании, информация становится доминирующим производственным ресурсом, меняются роль и значение рыночной инфраструктуры, а горизонты производственных и коммерческих решений становятся все уже.
 
 Донелла Мидоуз, Деннис Мидоуз и Йорген Рандерс в книге "За пределами допустимого: глобальная катастрофа или стабильное будущее?" [3] приходят к выводу, что с технической и экономической точек зрения общество, способное сохранять устойчивость за счет разумного ограничения при использовании своих внутренних ресурсов, имеет все шансы на будущее.
 
 1 Inglehart R. Culture Shift in Advanced Industrial Society. - Princeton (NY), 1990.
 2 Thurow L. С The of Capitalism. How Todays Economic Forces Shape Tomorrows World. - L., 1996.
 3 Meadows D. H., Meadows D. L., Renders Y. Beyond the Limits: Global of Sustainable Future? - L., 1992.
 
 265
 
 Переход к нему требует тщательно взвешенного сочетания долгосрочных и краткосрочных задач, акцента на самодостаточность, справедливость и качество жизни, а не на количественный рост промышленного производства. В своем нынешнем виде, без переориентации на новые, не чисто рыночные задачи, без пересмотра многих ценностей, техника и рынок вряд ли смогут привести нас к более рациональному обществу, разумно ограничивающему использование ресурсов пределами, которые необходимы для его нормальной жизнедеятельности.
 
 
 С системной точки зрения наше общество, снабженное информационным, социальным и институциональным механизмами, необходимыми для контролирования положительных контуров обратной связи, ответственных за прирост населения и увеличение капитала, должно быть отрегулировано таким образом, чтобы уровень материального благосостояния всех граждан был достаточно высоким и стабильным. Однако никто не знает, как совершить революцию для перехода к обществу устойчивого роста. Оно сложится из представлений о будущем, интуитивных догадок, экспериментов и действий миллиардов людей, а не явится результатом усилий одного человека или группы подвижников.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 6.7. Информационная доминанта постиндустриального общества
 
 Олвин Тоффлер в книге "Адаптивная корпорация" [1] предвосхитил некоторые важные тенденции становления информационного общества. "Сокращение расходов на передачу информации, уже приведшее к широкому распространению индивидуальных средств связи, сделает ненужной концентрацию рабочих в нескольких центрах и будет способствовать дальнейшему рассредоточению производства и переносу его в домашние условия, в офисы, конференц-залы и центры оперативной связи, где взаимодействующие группы специалистов будут встречаться для решения задач текущего характера.
 
 1 TofflerA. The Adaptive Corporation. - Aidershot, Gower, 1985.
 
 
 266
 
 По мере того как все большие объемы работы начнут зависеть от личных усилий и манипуляций символами, громадные индустриальные объединения станут рушиться. Вполне возможно, что мы приблизимся к новой форме "кустарного промысла", основанной на суперсовременной технологии.

<< Пред.           стр. 17 (из 20)           След. >>

Список литературы по разделу