<< Пред.           стр. 18 (из 20)           След. >>

Список литературы по разделу

 
 Конечно, это не означает, что фабрики исчезнут или что массовое производство прекратится. Это лишь значит, что они перестанут играть главную роль в нашей жизни и как производительная сила, и как модель для других институтов", - пишет О. Тоффлер.
 
 Организационная форма наиболее эффективна, если строится не по бюрократическому принципу, а по принципу адхократии, когда каждый организационный компонент представляет собой модуль, созданный для решения одной конкретной задачи, и взаимодействует со многими другими по горизонтали, а не только в соответствии с вертикальной иерархией; решения, принимаемые в компании, подобно товарам и услугам, не стандартны, а индивидуальны.
 
 Информационное общество исключает иерархическую структуру власти. В его условиях централизованные институты власти должны уступить место децентрализованным структурам, связанным между собой неформальными отношениями.
 
 По мнению американского футуролога Дж. Нэсбитта, традиционные ячейки общества постепенно будут уступать господствующее место структурам другого рода, которые призваны ускорить поток информации, укреплять самопомощь, способствовать обмену ресурсами.
 
 В качестве примера обычно приводят пример "ИНТЕЛ -корпорейшнл" - ведущую компанию по производству полупроводников, где уже не существует иерархической структуры. Здесь небольшие группы талантливых сотрудников сами организуют свою работу. Эти позволяет личности проявлять свой творческий потенциал и добиваться поразительных результатов.
 
 Такой неформальный стиль становится, однако, возможным лишь в силу того, что в его рамках осуществляется жесткий контроль над издержками и качеством продукции.
 
 267
 
 В настоящее время доминирующие в обществе функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей. Мануэль Кастельс в книге "Становление общества сетевых структур" [1] утверждает, что сетевая логика влечет за собой появление социальной детерминанты более высокого уровня, нежели конкретные интересы, находящие свое выражение через формирование подобных сетей: власть структуры оказывается сильнее структуры власти. Принадлежность к той или иной сети или отсутствие таковой вместе с динамикой одних сетей по отношению к другим выступают в качестве важнейших источников власти и перемен в нашем обществе. Таким образом, мы вправе охарактеризовать его как общество сетевых структур (network society), характерным признаком которого является доминирование социальной морфологии над социальным действием.
 
 1 Castells M. Rise of the Network Society. Maiden (Ma) - Oxford, 1996.
 
 
 Сетевая структура, по определению, представляет собой комплекс взаимосвязанных узлов. Конкретное содержание каждого узла зависит от характера его сетевой структуры.
 
 Сети представляют собой открытые структуры, которые могут неограниченно расширяться путем включения новых узлов, если те способны к коммуникации в рамках данной сети, то есть используют аналогичные коммуникационные коды.
 
 Сети оказываются институтами, способствующими развитию таких областей, как экономика, сфера культуры, политика, социальная сфера и т.д. Морфология сетей выступает в качестве источника далеко идущей перестройки общественных отношений.
 
 Новые экономические формы строятся вокруг глобальных сетевых структур капитала, управления и информации, а осуществляемый через такие сети доступ к технологическим умениям и знаниям составляет в настоящее время основу производительности и конкурентоспособности.
 
 Общество сетевых структур является сегодня разновидностью капитализма и коренным образом выделяется на фоне своих исторических предшественников. Его отличают два главных признака: оно носит всемирный характер и в значительной степени строится вокруг сети финансовых потоков.
 
 Однако, чтобы финансовый капитал мог работать и конкурировать, он должен опираться на знания и информацию, получающие обеспечение и распространение благодаря информационным технологиям.
 
 268
 
 Капитал либо изначально носит глобальный характер, либо получает его с целью приобщения к накоплению в условиях экономики, строящейся вокруг электронных сетей. Кто же тогда в этих новых технологических, организационных и экономических условиях выступает в качестве капиталистов? Можно ли объединить их в класс? Ни социологически, ни экономически такой категории, как глобальный класс капиталистов, не существует. Вместо него над многообразием буржуа во плоти, объединенных в группы, представляет некий обобщенный образ капиталиста, созданный из финансовых потоков, управляемых электронными сетями.
 
 Сети сливаются друг с другом, образуя метасеть капитала, объединяющую капиталистические интересы на глобальном уровне, вне зависимости от сфер и участков деятельности; это не может не сопровождаться конфликтами, однако подчиняется это одной и той же общей логике.
 
 Думается, что "безличный капитализм", - это попытка его идеализации, увести мировую общественность от персонификации глобальных хозяйственных финансовых связей, настроенных американским капиталом на долларовой валютной основе в своих интересах.
 
 В рамках комплексных, глобальных сетей, которые взаимодействуют друг с другом, производственные процессы объединяются в одно целое. Одновременно происходит и дифференциация трудовых процессов, расслоение работников, расчленение труда в мировых масштабах. Жизнь глобального капитала все меньше и меньше зависит от конкретного труда и все больше и больше от накопленного объема труда как такового, которым управляет небольшой мозговой центр, обитающий в виртуальных дворцах глобальных сетей. За этой двойственностью по-прежнему кроется значительный объем социального многообразия. В условиях сетевого общества капитал скоординирован в глобальном масштабе, тогда как труд индивидуализирован.
 
 Процессы преобразований выходят за пределы социальных и технических производственных отношений и глубоко вторгаются в сферы культуры и власти. Проявления культурного творчества абстрагируются от исторических и географических факторов. Их обусловливают скорее сети электронных коммуникаций, взаимодействующие с аудиторией и в конечном счете формирующие оцифрованный аудиовизуальный гипертекст. Коммуникация в основном распространяется через диверсифицированную, всеобъемлющую систему средств информации, и поэтому игра все чаще и чаще разыгрывается в этом виртуальном пространстве.
 
 269
 
 Мануэль Кастельс рассматривает формирующуюся сегодня в глобальном масштабе социальную структуру как "сетевое" общество. Его важнейшей чертой выступает даже не доминирование информации или знания, а изменение направлений их использования, в результате чего главную роль играют глобальные, "сетевые" структуры, вытесняющие прежние формы личной и вещной зависимости. Исследователь подчеркивает, что такое использование информации и знаний ведет к социальной трансформации, к возникновению "информационализма".
 
 Обращаясь к анализу социальной структуры возникающего общества, Кастельс строит свое исследование вокруг противопоставления социума и личности, причем отмечает, что их взаимоотношения с наступлением информационной эры не только не гармонизируются, но скорее становятся все более напряженными. По его мнению, современные общества во все возрастающей степени структурируются вокруг противостояния сетевых систем (Net) и личности (Self). Подзаголовок своей книги "Могущество самобытности" [1] он обозначил как "Социальные преобразования в обществе сетевых структур".
 
 На заре информационного века, пишет он, кризис легитимности лишает институты индустриальной эпохи их смысла и функций. Современное национальное государство, над которым начинают давлеть глобальные сети богатства, могущества и информации, переживает значительное сужение своего суверенитета.
 
 Основной силой, обнаруженной при изучении социальных движений, является сетевая, децентрализованная форма организации и вмешательства, которая служит отражением и противовесом доминирующей логике сетей в информационном обществе.
 
 В последней книге американского экономиста Томаса Стюарта "Интеллектуальный капитал. Новый источник богатства организаций" [2] выделяются главы "Интеллектуальная компания", "Интеллектуальный работник" и "Экономическая теория информации".
 
 1 Castells M. The Power of Identity. Maiden (Ma). - Oxford, 1997.
 2 Stewart T. A. Intellectual Capital. The New Wealth of Organizations. - N.-Y.-L., 1997.
 
 
 270
 
 Если изобразить динамику капитальных затрат "промышленного" и "информационного" века в виде графиков, - пишет, он, - то будет видно, что обе линии пересекаются в 1991 году, когда расходы на приобретение промышленного оборудования составили 107 млрд. долл., а на закупку информационной техники - 112 млрд. долл. Его можно считать первым годом информационного века. С этих пор компании расходуют больше денег на оборудование, необходимое для сбора, обработки, анализа и распространения информации, чем на машины, предназначенные для штамповки, резки, сборки, погрузки и иного рода действий с материальными предметами.
 
 Интеллектуальная компания превратилась в качественно иную разновидность организации. Традиционная фирма представляет собой совокупность основных фондов, являющихся собственностью капиталистов, которые нанимают работников для приведения этих фондов в действие. Интеллектуальная компания - это во многих отношениях нечто совсем иное. Ее основные фонды не имеют материальной формы, и вообще не всегда ясно, кому они принадлежат и кто отвечает за их содержание.
 
 В самом деле, интеллектуальная компания может вообще не располагать фондами в традиционном смысле. Материальные активы вытесняются интеллектуальными таким же образом, как текущие активы вытесняются информацией.
 
 Некоторые из фирм, добившихся огромного успеха, практически не располагают никакими материальными активами. Можно было бы утверждать, например, что компании "Виза Интернэшнл" не существует, хотя она и осуществляет финансовые сделки на сумму в треть триллиона долларов в год. "Виза" является членской организацией, союзом банков и других финансовых учреждений. Каждая компания-член владеет только той частью предприятия, то есть портфелем держателей кредитных карточек, которую создала сама.
 
 Для интеллектуальных компаний характерно стремление освобождать свои балансы от основных фондов. Штаб-квартира размещается в арендованном помещении; банки обращают ипотечные закладные в ценные бумаги; вместо того чтобы содержать собственные грузовые парки, производственные компании пользуются
 
 271
 
 для перевозки продукции нанятым автотранспортом; вертикальная интеграция уступает место виртуальной организации. Интеллектуальной компании не нужны активы. Поистине, чем меньше активов, тем лучше; пока у нее есть интеллектуальный капитал, она может получать доходы, не обременяя себя ни управлением активами, ни необходимостью оплачивать их содержание. Треть своих прибылей крупные банки получают от беспроцентных операций, таких, как обработка данных, продажа ценных бумаг, обеспеченных закладной, и от комиссионных за оказание услуги.
 
 "Поскольку знания и информационные активы сегодня обрели реальность существования, доступной и важной задачей любой организации становится управление интеллектуальным капиталом. Большинство организаций едва приступило к ее решению. Они заменили товарно-материальные запасы информацией, а основные фонды - знаниями. Но это только ожидаемые, планируемые выгоды от нововведений, направленные на сокращение издержек, первые веяния информационного века", - пишет Т. Стюарт.
 
 По расчетам Стивена Барли, в 2001 г. доля американцев, чей труд связан главным образом с материальными предметами (сельскохозяйственные рабочие, механики, чернорабочие, ремесленники) и оказанием непрофессиональных услуг (работники гостиниц и ресторанов, рабочие, занятые в сфере распределения, розничные торговцы, домашняя прислуга, парикмахеры, косметологи, работники оздоровительных учреждений и т.п.), сократится более чем в два раза, с 83% в 1990 году до примерно 41%. Доля же тех, кто работает прежде всего с информацией (в торговле, на управленческих и административных должностях, в свободных профессиях, в промышленности, в учреждениях), увеличится с 17% до 59%.
 
 Знания отличаются от денежных, природных, трудовых и технических ресурсов. Знания не убывают по мере их использования. Они неотчуждаемы. На стоимость создания знаний не влияет, сколько человек будут пользоваться ими впоследствии. Знания и их оболочка - не одно и то же. Кроме того, средства их воспроизведения - магнитофоны, ксероксы, телевизоры, компьютеры - часто находятся под контролем потребителей, а не производителей. Производственные же возможности, по существу, ничем не сдерживаются. Знания существуют вне зависимости от пространства. Подобно квантовым частицам, они могут находиться в нескольких местах одновременно.
 
 272
 
 Но если знания в целом не ограничены пространством, некоторые их формы чрезвычайно чувствительны к фактору времени - даже в большей степени, чем материальные активы.
 
 Второе различие между знаниями и прочими ресурсами заключается в изобилии знаний.
 
 Несмотря на отсутствие надежного способа измерения запасов знаний, накопленных в мире, самые разные показатели указывают на то, что их объем продолжает увеличиваться.
 
 Парадоксальным образом знания обретают качество долговечности именно в силу своей нематериальности и неустойчивости. Постоянство знаний является проявлением их способности проникать через границы, недоступные для материального. Как писал Виктор Гюго в романе "Собор Парижской Богоматери", пока Гутенберг не изобрел наборный шрифт, человечество пыталось сохранить знания, высекая их в камне. Архитектурные памятники, - например, соборы, были "великой книгой" человечества, в чьих порталах и скульптурах с помощью резца и краски было запечатлено интеллектуальное и духовное наследие рода человеческого - наследие твердое, как камень, и на вид несокрушимое. И тем не менее сила знаний возрастает, когда они освобождаются от этой материальной оболочки. Гюго писал: "В виде печатного слова мысль стала долговечной, как никогда: она крылата, неуловима, неистребима. Она сливается с воздухом. Во время зодчества мысль превращалась в каменную громаду и властно завладевала определенным веком и определенным пространством. Ныне же она превращается в стаю птиц, разлетающихся на все четыре стороны, и занимает все точки во времени и в пространстве... Разрушить можно любую массу, но как искоренить то, что вездесуще?" [1].
 
 1 Виктор Гюго. Собор Парижской богоматери // Собрание сочинений в 15 томах. - М., 1953.-Т. 2.-С 187-188.
 
 
 Цифровая революция, освободившая знания от остатков материальной оболочки, превратила их в информацию и сделала еще более доступными и несокрушимыми.
 
 273
 
 Джеффри Сакс в "Project Syndicate" в июне 2000 г., подводя итоги 8-летнего пребывания Билла Клинтона на президентском посту, подчеркнул, что главное достижение его администрации состоит в том, что она сформировала своеобразную "индустриальную политику" новой экономики, основанной на знаниях. Раньше большинства политиков и экономистов Клинтон осознал, что сила американской экономики порождается сочетанием науки, технологических инноваций и высококачественного образования. Его правительство стимулировало генерацию и распространение знаний во всех сопутствующих сферах.
 
 Во-первых, в Америке была усилена правительственная поддержка науки, а расходы на ее финансирование возросли примерно до 85 млрд. долл. в год. Поддерживаемые правительством научно-исследовательские программы в областях информационных технологий и биотехнологий помогли США завоевать в них всемирное лидерство.
 
 Во-вторых, поощрялось развитие и распространение "Интернета" как непременной основы экономического роста. Клинтон добился значительных налоговых послаблений для занимающихся электронной коммерцией компаний. Его администрация приняла нормативные акты, направленные на быстрое принятие и распространение "Инернета". Она боролась за претворение в жизнь программ по подсоединению к "Интернету" общеобразовательных школ и библиотек, отстаивала либерализацию выдачи иностранным специалистам в области интернет-технологий разрешений на работу.
 
 В-третьих, нельзя не отметить появление различных программ, направленных в США на поддержку высшего образования. В настоящее время доля американских студентов, продолжающих образование после окончания средней школы, составляет 67%, что на 10% превышает соответствующий показатель десятилетней давности.
 
 Это, конечно, представления с позиций интересов Соединенных Штатов. Здесь ничего не сказано, за счет каких средств и как это сделано. Тем не менее налицо последовательная работа по созданию информационного общества. Так бы и нам не мешало мыслить и действовать, а не выдумывать всяческие оправдания своему национальному унижению.
 
 274
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 7. Современная Россия в контексте становления открытого общества
 
 Преодоление представления о моносущности мира (материальной или идеальной) и появление в качестве "первой ласточки" новой сущности - информации - позволяет говорить о становящемся обществе как информационном. Приведенные выше положения видных современных зарубежных ученых являются подтверждением этого.
 
 Общий смысл совершающегося на наших глазах превращения - смена энергетической основы общества информационной. Не может в этих условиях не претерпеть коренного изменения и философская, и социальная традиция.
 
 Ведь именно материальность (вещественность), рассматриваемая в качестве моносущности мира, создает возможность и предполагает присвоение материальных благ в качестве фундаментальной основы общества. Разница лишь в форме, в которой это осуществляется: индивидуальной или коллективной. Превращение информации в основной стратегический ресурс общества, в виду ее универсальности и общедоступности, исключает присвоение из числа фундаментальных понятий экономической теории.
 
 Индивидуализм и коллективизм, а также соответствующие им либеральные ценности и приоритет общих интересов, олицетворяемых государством, оформленные идеологически, лежат в основе противостояния главных политических сил современного общества: правых и левых.
 
 По сравнению с другими государствами это противостояние у нас окрашено российской ментальностью и связано с историческим опытом XX столетия, в течение которого страна явилась полигоном для проверки жизнеспособности сначала коллективистских, а затем либеральных идей. Чудовищные испытания, связанные с этими социальными экспериментами, выпавшие на долю россиян, лишь подчеркивают объективную обоснованность и значимость выводов, следующих из этого исторического опыта.
 
 Тенденция к деидеологизации и социальному реализму просматривается с средины XX столетия, когда наиболее дальновидные ученые и философы стали употреблять понятия "открытого общества" (К. Поппер), "расширенного порядка человеческого сотрудничества" (Ф. Хайек), "смешанного общества" (С. Фишер) общества политической и экономической свободы (М. Фридмен) и др.
 
 275
 
 Как следует из нашего обзора, в конце прошлого века уже практически общепринятым является определение постиндустрального общества, как посткапиталистического и даже постэкономического, а Д. Гэлбрейт четко формулирует позиции экономического и социального реализма.
 
 В этих условиях без четкого представления об историческом опыте России последнего столетия и особенно его двух последних десятилетий невозможно объективное осмысление мирового исторического процесса.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 7.1. Индивидуальное и коллективное начала человеческой общности и их теоретическая идеализация
 
 Теоретические концепции, исходящие из чистых форм индивидуализма и коллективизма, в том числе капитализм и социализм, показали свою ограниченность и нежизнеспособность. Практика пошла по пути трансформации как капитализма, так и социализма. И если трансформация первого, хоть она и теоретически отрицалась, несмотря на это, идет до сих пор относительно успешно, то трансформация социализма представлялась как нечто противоестественное не только теоретически, но и практически, в результате чего он и рухнул как социальная система.
 
 В основе общественных отношений лежит индивидуальное человеческое начало, которое, усложняясь и приобретая превращенные формы, выступает как совокупность реальных общественных отношений.
 
 Коллективное начало не может быть противопоставлено индивидуальному как исходное, взятое вне связи с ним, поскольку без индивидуального оно просто не существует.
 
 Человеческий индивид - не просто вид животной особи, а разумное существо, с развитием познавательной способности которого связано общественное развитие, да и само человеческое в человеке.
 
 Поэтому никакой спецификой России и российского менталитета нельзя объяснить отсутствие индивидуального начала в основании общественных форм, как исходного и определяющего. Это привело в СССР к абсолютизации коллективистских форм, что подорвало мотивационную основу производства. Другой крайностью является культ индивидуализма и связанного с ним экономического либерализма. Российские реформы 90-х гг. показали бесперспективность и этого подхода.
 
 276
 
 Модель общественных преобразований должна не противопоставлять, а объединять индивидуальное и коллективное начала общественных форм. Общественный строй в результате этого был бы неким новым качеством, а экономический процесс осуществлялся бы в сочетании рыночного и государственного регулирования.
 
 Единство индивидуального и коллективного в экономической политике предполагает социальный реализм и государственный патернализм. Это освободит экономическую политику от идеологической зацикленности и даст возможность осуществлять общественные преобразования в интересах народа.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 7.2. Выживание народа как проблема национальной безопасности
 
 Основная функция любого общества - обеспечение простого воспроизводства народонаселения страны, то есть выживания нации.
 
 Альтернатива одна: сокращение населения, вымирание народа - прямая угроза национальной безопасности, поскольку жизнь людей является высшей ценностью для любого современного государства и мирового сообщества в целом.
 
 Выживание человеческой популяции, как и других животных видов, регулируется на инстинктивном уровне. Специфически человеческим является сознательный рациональный уровень регулирования выживания. Он предполагает выход за рамки воспроизводства вида, что выражается понятием достойного существования, которое включает, помимо материальной, и духовную составляющую.
 
 С изменением роли информации присвоение и связанное с ним силовое взаимодействие уступает место информационному несиловому взаимодействию, которое означает открытость общества, идущую от открытости мира, то есть имеющую объективный характер. В этих условиях понятие достойного существования наполнится качественно новым содержанием, поскольку материальные (потребительские) ценности уступят свою определяющую роль духовно-познавательным.
 
 277
 
 Стабильность соседствует с нестабильностью, равновесность с неравновесностью, организация с самоорганизацией, управление с самоуправлением. Понимание этого ставит на принципиально иной мировоззренческий и методологический уровень проблему соотношения цели и средств общественного регулирования. Посмотрим, как это происходит в России.
 
 В годы ельцинских реформ величие страны, жизнь и достоинство ее граждан были принесены в жертву политическому безрассудству. Младореформаторы вместо теории планового хозяйства взяли на вооружение теорию экономического либерализма и старались привести в соответствие с ней жизнь.
 
 Другими словами, одной формой экономического детерминизма заменили другую. То, что это явное проявление большевизма, не могло остановить режим, для которого свержение и искоренение всех признаков "реального" социализма превратилось в навязчивую идею и любые итоги этого ниспровержения казались оправданными.
 
 Обобщающим итогом проводимых в последнее десятилетие экономических реформ явилось растущее вымирание нации. За последние 8 лет население России сократилось со 148,7 млн. человек до 145,8 млн. чел., причем убыль населения имеет устойчивую тенденцию к росту. Если в последние годы ежегодно население России сокращалось на 750 тыс. человек, то за первое полугодие 2000 года оно сократилось на 425 тыс. человек, что свидетельствует о том, что мы приближаемся к рубежу потерь в миллион человек в год. При сохранении этой тенденции в России к 2050 году останется меньше 100 млн. чел., а к концу века - меньше 50 млн. человек.
 
 При этом неминуемы развал Федерации и потеря страной самостоятельности, чего с нескрываемым нетерпением ожидают наши "друзья" на Западе. Бжезинский считает, что России хватит и 30 млн. населения, а Тэтчер - 15 млн. человек. Збигнев Бжезинский следующим образом сформулировал понимание нового места и роли России в современном мире: "Россия - побежденная держава. После 70 лет коммунизма она проиграла титаническую борьбу. И говорить "Это была не Россия, а Советский Союз", - значит бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена... А претендовать на роль сверхдержавы - иллюзия. Россия
 
 278
 
 сейчас бедная, примитивная страна. За пределами нескольких городов Россия - как Индия". К нам откровенно относятся как к поверженному противнику. В этих условиях разговоры о глобальном открытом обществе, либеральных ценностях как единственном и безоговорочном приоритете , при определении стратегического курса страны и тактических решений выглядят по меньшей мере кощунством. Если не остановить вымирание, мы - обреченная нация. Чтобы предотвратить угрозу, мы должны подчинить этой цели все имеющиеся в распоряжении государства и общества средства.
 
 В послании Президента Путина В. В. Федеральному Собранию Российской Федерации от 3 апреля 2001 года подчеркнуто, что "ключевой вопрос любой власти - это доверие граждан к государству".
 
 Первым шагом на этом пути, чтобы одномоментно переломить ситуацию, на наш взгляд, должна быть реализация не материальной, а ментально-психологической составляющей, - преодоление чувства безысходности и незащищенности, вызванного фактическим отказом государства от выполнения патерналистской функции в отношении своего народа, для которого она является жизненно важной, вселяющей надежду, а она, как известно, уходит последней.
 
 Проводимые в стране с 1992 г. реформы убили эту надежду. А это гораздо важнее теоретических споров об абстрактных преимуществах индивидуализма или коллективизма, капитализма или социализма, рыночного или государственного регулирования. Раздавленным оказалось то, что под влиянием природных и социальных обстоятельств веками формировалось как народное качество и национальный приоритет. По меньшей мере самонадеянно, а по большей просто неразумно было не считаться с этим.
 
 Поэтому, если мы хотим предотвратить неминуемую беду самоуничтожения, нужно не бояться посягнуть на так называемую стабильность общества, которой нет и быть не может без включения народа в созидательный процесс, на основании исторически сложившихся форм существования и социального взаимодействия.
 
 279
 
 В этой связи заслуживает внимания точка зрения профессора Калифорнийского университета В. А. Лефевра, автора концепции рефлексивного управления. Применительно к нашей проблеме и нашей стране его доводы выглядят следующим образом: "Группа гарвардских спет циалистов, приглашенных для разработки проектов российских экономических реформ, основывала свои рекомендации на идеях традиционной макроэкономики, в фундаменте которой лежит модель рационального субъекта (существа, стремящегося максимализировать свою выгоду. - В. Е.). После ухода государства (из экономики. - В. Е.)... люди стали чувствовать себя глубоко униженными, началась массовая моральная депрессия. Нельзя исключить, что именно в этой депрессии кроется причина демографического кризиса" (выделено мной. - В. Е.)".
 
 Сейчас много говорят о "мобилизационной экономике". Одни, с позиций неолиберализма, - о ее неприемлемости. Другие с позиций планово-распорядительной экономики выступают за ее введение, опираясь на имеющийся советский опыт. Нельзя не заметить, что это насквозь идеологизированные подходы, в основе которых лежит различие во взглядах, а не нужды народа и общества.
 
 Мартин Шаккум - президент фонда "Реформа" - считает, что никакие мобилизационные модели сегодня работать не будут, потому что "они немыслимы без некоего морально-политического единства нации". Подтверждается это ссылкой на единство советского народа, с одной стороны, и современное деление людей на "две нации", - с другой. Из этого делается вывод: "Соответственно не просматривается и мобилизационная идеология, приемлемая для большинства населения (выделено мной. - В. Е.). Все дело в том, как понимать то, что приемлемо .для большинства населения. Наверняка для этого большинства неприемлемо ни возвращение к планово-распорядительной экономике и "морально-политическому единству нации" на этой основе, ни продолжение либеральных реформ, поставивших страну на грань катастрофы, а население России - на грань вымирания.
 
 Думается, что вряд ли кто-нибудь станет возражать против того, что для большинства народа неприемлемы деградация и вымирание нации, принимающие в последнее время все более зловещий характер.
 
 Какая еще нужна "идеология" для консолидации нации и ее единства?
 
 Меры для прекращения этого процесса должны носить экстраординарный характер. В этом смысле, и именно для этого случая, и экономику не грех назвать мобилизационной.
 
 280
 
 В противном случае нужно уповать лишь на чудо экономического либерализма, которое может прийти только с Запада.
 
 В статье под характерным названием "Исповедь предателя", подчеркнутым самим автором, Л. Радзиховский написал: "Никакой альтернативы этой (западной. - В. Е.) лицемерной, жесткой, но все-таки по-человечески справедливой системе (выделено мной. - В. Е.) все равно нет. По крайней мере сегодня никто (выделено мной. - В. Е.) этой альтернативы не знает. Значит, вопрос один (выделено мной. - В. Е.): иметь капитализм более или менее свинский... Борьба с Западом для России ...куда опаснее, чем влияние Запада. ...Тогда в чем страшная угроза Запада России? В том, что Запад слишком медленно к нам идет - вот все (выделено мной. - В. Е.), в чем западный бизнес перед нами виноват".
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 7.3. Менталитет российского народа и государственный патернализм
 
 К началу XXI века жизненной позицией россиян становится социальный реализм, означающий деидеологизированный подход в экономике и политике, обеспечивающий безотлагательное решение социальных проблем большинства населения: прекращение вымирания нации, ее выживание, возрождение и достойное существование. Это и есть современная российская национальная идея.
 
 В конечном счете это означает не противопоставление, а оптимальное для сегодняшних условий сочетание индивидуализма и коллективизма, либерализма и государственного регулирования, при перспективной ориентации на социальные формы, соответствующие становлению информационного общества.
 
 Иными словами, социальный реализм это здоровый прагматизм [1], исходящий из интересов нации и направленный на ее возрождение. Он опирается: а) на развитие исторического процесса в направлении информационного общества (всеобщий характер и общедоступность информации подрывают уже сейчас господствующую роль присвоения, с которым связано социальное расслоение и противостояние); б) на национальные особенности населения стра-
 
 281
 
 ны и его исторический опыт; в) на естественную природу человека, которой присуще чувство альтруизма, забота о ближних, защита слабого, и т.д. Здесь нельзя не отметить роль нашего выдающегося соотечественника П. А. Сорокина в создании концепции "созидающего альтруизма".
 
 1 Понятию прагматизма необходимо возвратить его изначальный смысл - действия, направленного на достижение полезных результатов. В этом смысле стоит вспомнить Канта, который называл прагматическим действие, которое служит нравственным целям.
 
 
 А для того чтобы управлять другими людьми, необходимо и особое качество, имеющее естественные корни. Академик Симонов провел эксперименты, которые показали, что две трети подопытных животных сильнее реагируют на собственную боль. Но одна треть - на чужую. Это идеальное соотношение для выживаемости вида. Во главе стаи обычно стоит особь, которая сильнее реагирует на чужую боль. Если лидером становится тот, кто больше беспокоится о себе, - все сообщество обречено на гибель. Это находит подтверждение и в человеческом обществе.
 
 Большинство населения России всегда жило и живет на грани выживания. Отдаленность от жизненных и культурных центров, суровый климат, социальная безысходность и беззащитность не могли не породить особого менталитета российского народа.
 
 Россияне всегда искали себе защитника (заступника) от разрушительных стихийных и социальных сил, и одновременно строгого, требовательного, но справедливого наставника (идущее от патриархального общества понятие "отца родного"). И находили его в той форме социальной организации, которая представляла и представляет господствующую в обществе социальную силу, в государстве.
 
 Вопреки фактам, логике и здравому смыслу, россиян в отношении к государству отличает не рациональный подход, а вера. Вера в барина, который приедет и рассудит, "доброго царя-батюшку", вера в партию и правительство и, наконец, надежда на гаранта. Все это виртуальность, но одновременно и наша российская действительность.
 
 Особую роль исторического и национального фундамента в становлении российской национальной идеи сыграли такие уникальные формы российской государственной и общественной организации, как новгородское вече, сельская община, соборность, и т.д. В более широком смысле это связано с решающей ролью внешнего источника благополучия для россиян по сравнению с национальной идеей, исходящей из равных возможностей.
 
 282
 
 Таким образом, российский менталитет неотделим от государственного патернализма в самом широком смысле слова: защиты народа и обеспечения его выживания и достойного существования. Именно этим должна руководствоваться власть, решая задачу национального возрождения. Основными средствами ее достижения являются: а) оптимальное сочетание индивидуализма и коллективизма; б) социальный реализм; в) государственный патернализм.
 
 Отношение народа к власти в развитых странах Запада - это отношение большинства народа. Здесь большинство народа - это средний класс. В Америке к среднему классу причисляют себя 95% населения. В Европе так думают о себе 60-70%. Статистика относит к среднему классу приблизительно такой же процент населения.
 
 В большинстве стран принадлежность к среднему классу определяется такими признаками, как владение недвижимостью, высокий уровень образования, возможность создать своим детям предпочтительные условия жизни и учебы, наличие одного или более автомобилей, возможность влиять на общественное мнение, и т.д. В России подобным набором обладают от силы 3-5% населения.
 
 Правда, последняя перепись населения была у нас 11 лет назад (ближайшая ожидается в 2002 году). За это время радикально изменилось все, что можно и чего нельзя. И сильнее всего та группа населения, которая научилась зарабатывать деньги. Поэтому аналитики, пользуясь разными критериями, относят к среднему классу от 4% (в среднем по России) до 20% (в мегаполисах - Москве и Санкт-Петербурге) наших сограждан. Это примерно от 6 до 30 млн. россиян.
 
 Во всяком случае, это далеко не большинство населения, а именно они вместе с совсем незначительной "группой успешной адаптации" имеют реальную способность выживания и достойного, хотя бы по нашим меркам, существования.
 
 В последние 10 лет образовалась пропасть между бедностью и богатством российского населения. Так, например, в Москве децильный коэффициент (соотношение достатка 10% самых богатых и 10% самых бедных) на июнь 2000 г. равен 47.
 
 Для нормального функционирования общества он не должен превышать 10. В Китае этот показатель составляет 3; в Японии - 4; Германии - 7; в Швеции - 11; в США - 14 раз.
 
 283
 
 По своей социальной природе средний класс это резерв и питательная среда крупного капитала, поэтому он тянется за крупными собственниками и, в наших условиях почти поголовной бедности населения, не выражает позицию и волю большинства населения страны. Да и не может выражать даже перспективно, ибо в его состав входят высшие и средние чиновники, предприниматели и обслуга. Здесь почти нет основных производителей представителей физического и умственного труда, деятелей науки и работников сферы образования и культуры, а главное - незначительно представлены те, кто создает и эксплуатирует информационные системы, сети и технологии, то есть те, за кем будущее страны и мировой цивилизации.
 
 Такое положение означает наличие серьезных ошибок в направлении экономических преобразований и структурной перестройки, коль скоро они не создают средний класс как большинство населения. Именно потому, что большинство населения развитых стран составляет средний класс, уровень жизни которого соответствует не только выживанию, но и достойному существованию, государство здесь выполняет свою стабилизирующую роль, не нарушая, а охраняя и защищая фундаментальные ценности.
 
 "Идеалы республики, - считал Рузвельт, - не могут вечно мириться ни с незаслуженной бедностью, ни с самодостаточным богатством". У нас же никогда не было и нет подобного в силу географического положения страны, характера исторического наследия, перманентно несовершенной общественной организации и т.д. и т.п. В совокупности на сегодняшний день это свыше 90% населения оставляет на пороге выживания, а не достойного существования.
 
 Поэтому огромное большинство населения не может ограничиваться надеждой на собственные силы и вынуждено уповать на защиту и помощь то ли Бога, то ли государства. А поскольку последнее не только ближе, но и зависит в определенной мере от их поддержки, они вправе не только просить, но и требовать его участия в своей судьбе. Таковы специфика отношений народа и власти в России и объективные основы государственного патернализма.
 
 284
 
 
 
 
 
 

<< Пред.           стр. 18 (из 20)           След. >>

Список литературы по разделу