<< Пред. стр. 5 (из 18) След. >>
Список литературы по разделу
затронутая область исследования. 3. Парная семья. Известное соединение отдельных
пар на более или менее продолжительный срок имело место уже в условиях
группового брака или еще раньше; мужчина имел главную жену (едва ли еще можно
сказать - любимую жену) среди многих жен, и он был для нее главным мужем среди
других мужей. Это обстоятельство немало способствовало созданию путаницы в
головах миссионеров, которые усматривают в групповом браке [В издании 1884 г. в
этой и предыдущей фразе вместо слов "групповом браке" напечатано: "пуналуальной
семье". Ред.] то беспорядочную общность жен, то самовольное нарушение
супружеской верности. Но такое вошедшее в привычку соединение отдельных пар
должно было все более и более упрочиваться, чем больше развивался род и чем
многочисленнее становились группы "братьев" и "сестер", между которыми брак был
теперь невозможен. Данный родом толчок к запрещению браков между кровными
родственниками вел еще дальше. Так, мы находим, что у ирокезов и у большинства
других стоящих на низшей ступени варварства индейцев брак воспрещен между всеми
родственниками, которых насчитывает их система, а таковых несколько сот видов.
При такой растущей запутанности брачных запретов групповые браки становились все
более и более невозможными; они вытеснялись парной семьей. На этой ступени
мужчина живет с одной женой, однако так, что многоженство и, при случае,
нарушения верности остаются правом мужчин, хотя первое имеет место редко в силу
также и экономических причин; в то же время от женщин в течение всего времени
сожительства требуется в большинстве случаев строжайшая верность, и за
прелюбодеяние их подвергают жестокой каре. Брачные узы, однако, легко могут быть
расторгнуты любой из сторон, а дети, как и прежде, принадлежат только матери. В
этом проводимом все дальше исключении кровных родственников из брачного союза
тоже продолжает проявляться действие естественного отбора. По словам Моргана,
"браки между членами родов, не состоящих в кровном родстве, создавали породу
более крепкую как физически, так и умственно, два прогрессирующих племени
сливались воедино, и у новых поколений череп и мозг естественно достигали
размеров, соответствующих совокупным способностям обоих племен" [См. также Маркс
К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 247. Ред.]. Племена с родовой
организацией должны были, таким образом, одержать верх над отставшими или своим
примером увлечь их за собой. Развитие семьи в первобытную эпоху состоит,
следовательно, в непрерывном суживании того круга, который первоначально
охватывает все племя и внутри которого господствует общность брачных связей
между обоими полами. Путем последовательного исключения сначала более близких,
затем все более отдаленных родственников, наконец, даже просто свойственников,
всякий вид группового брака становится в конце концов практически невозможным, и
в результате остается одна пока еще непрочно соединенная брачная пара, та
молекула, с распадением которой брак вообще прекращается. Уже из этого видно,
как мало общего с возникновением единобрачия имела индивидуальная половая любовь
в современном смысле этого слова. Еще больше доказывает это практика всех
народов, стоящих на этой ступени развития. Тогда как при прежних формах семьи у
мужчин никогда не было недостатка в женщинах, а, напротив, их скорее было более
чем достаточно, теперь женщины стали редки, и их приходилось искать. Поэтому со
времени возникновения парного брака начинается похищение и покупка женщин -
широко распространенные симптомы, хотя и не более чем симптомы, наступившей
перемены, которая коренилась гораздо глубже, симптомы, на основании которых,
несмотря на то, что они касались только способов добывания жен, педантичный
шотландец Мак-Леннан придумал, однако, особые виды семьи: "брак-похищение" и
"брак-купля". И помимо того, заключение брака у американских индейцев и у других
народов (стоящих на той же ступени развития) - дело не самих вступающих в брак
лиц, которых часто и не спрашивают, а их матерей. Нередко, таким образом, бывают
просватаны два совершенно незнакомых друг другу лица, и им сообщают о
заключенной сделке только тогда, когда наступает время для бракосочетания. Перед
свадьбой жених делает подарки сородичам невесты (то есть ее родственникам со
стороны матери, но не отцу и его родственникам); эти подарки считаются выкупом
за уступаемую девушку. Брак может быть расторгнут по желанию каждого из
супругов; но у многих племен, например у ирокезов, постепенно сложилось
отрицательное отношение общественного мнения к такому расторжению брака; при
раздорах между супругами посредническую роль берут на себя сородичи той и другой
стороны, и только в том случае, если это не помогает, брак расторгается, причем
дети остаются у жены, и обеим сторонам предоставляется право вступить в новый
брак. Парная семья, сама по себе слишком слабая и слишком неустойчивая, чтобы
вызвать потребность в собственном домашнем хозяйстве или только желание
обзавестись им, отнюдь не упраздняет унаследованного от более раннего периода
коммунистического домашнего хозяйства. Но коммунистическое домашнее хозяйство
означает господство в доме женщин, так же как и то, что признавать родной можно
лишь мать, при невозможности с уверенностью знать родного отца, означает высокое
уважение к женщинам, то есть к матерям. Одним из самых нелепых представлений,
унаследованных нами от эпохи просвещения XVIII века, является мнение, будто бы в
начале развития общества женщина была рабыней мужчины. Женщина у всех дикарей и
у всех племен, стоящих на низшей, средней и отчасти также высшей ступени
варварства, не только пользуется свободой, но и занимает весьма почетное
положение. Каково это положение еще при парном браке, может засвидетельствовать
Ашер Райт, бывший много лет миссионером среди ирокезов племени сенека. Он
говорит: "Что касается их семей, то в те времена, когда они еще жили в древних
длинных домах" (коммунистические домашние хозяйства не скольких семейств)
"...там всегда преобладал какой-нибудь один клан" (род), "так что женщины брали
мужей из других кланов" (родов). "...Обычно господствовала в доме женская
половина; запасы были общими; но горе тому злополучному мужу или любовнику,
который был слишком ленив или неловок и не вносил своей доли в общий запас.
Сколько бы ни было у него в доме детей или принадлежащего ему имущества, все
равно он каждую минуту мог ждать приказания связать свой узел и убираться прочь.
И он не смел даже пытаться оказать сопротивление; дом превращался для него в ад,
ему не оставалось ничего другого, как вернуться в свой собственный клан" (род)
"или же - как это чаще всего и бывало - вступить в новый брак в другом клане.
Женщины были большой силой в кланах" (родах), "да и везде вообще. Случалось, что
они не останавливались перед смещением вождя и разжалованием его в простого
воина" [См. также Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 45, с. 246. Ред.].
Коммунистическое домашнее хозяйство, в котором все женщины или большинство их
принадлежат к одному и тому же роду, тогда как мужчины принадлежат к различным
родам, служит реальной основой того повсеместно распространенного в первобытную
эпоху господства женщины, открытие которого составляет третью заслугу Бахофена.-
В дополнение замечу еще, что 'сообщения путешественников и миссионеров
относительно того, что женщины у диких и варварских народов обременены
чрезмерной работой, отнюдь не противоречат сказанному. Разделение труда между
обоими полами обусловливается не положением женщины в обществе, а совсем другими
причинами. Народы, у которых женщины должны работать гораздо больше, чем им
полагается по нашим представлениям, часто питают к женщинам гораздо больше
подлинного уважения, чем наши европейцы. Дама эпохи цивилизации, окруженная
кажущимся почтением и чуждая всякому действительному труду, занимает бесконечно
более низкое общественное положение, чем выполняющая тяжелый труд женщина эпохи
варварства, которая считалась у своего народа действительной дамой (lady, frowa,
Frau = госпожа), да по характеру своего положения и была ею. Целиком ли вытеснен
теперь в Америке групповой брак [В издании 1884 г. вместо слов "групповой брак"
напечатано: "пуналуальная семья". Ред.] парной семьей, должно выяснить более
тщательное изучение стоящих еще на высшей ступени дикости северо-западных и, в
особенности, южноамериканских народов. В рассказах о последних встречаются столь
разнообразные примеры свободы половых отношений, что здесь едва ли возможно
допустить полное преодоление древнего группового брака [Эта фраза добавлена
Энгельсом в издании 1891 года. Ред.]. Во всяком случае еще не все его следы
исчезли. По меньшей мере у сорока североамериканских племен мужчина, вступающий
в брак со старшей сестрой, имеет право взять в жены также и всех ее сестер, как
только они достигают установленного возраста,- остаток общности мужей для целой
группы сестер. а о жителях полуострова Калифорния (высшая ступень дикости)
Банкрофт рассказывает, что у них бывают празднества, на которые сходятся вместе
несколько <племен> в целях беспорядочного полового общения. Речь идет, очевидно,
о родах, для коих эти празднества являются формой, в кото- рой сохраняются
смутные воспоминания о том времени, когда женщины одного рода имели своими
общими мужьями всех мужчин другого рода, и наоборот [Дальнейший текст вплоть до
слов: "Парная семья возникла на рубеже между дикостью и варварством" добавлен
Энгельсом в издании 1891 года. В издании 1884 г. абзац кончался следующим
частично использованным Энгельсом в издании 1891 г., а частично опущенным им
текстом: "Хорошо известны пережитки подобной практики в древнем мире, как
например, обычай финикийских девушек отдаваться посторонним в храме во время
празднеств в честь Астарты; даже средневековое право первой ночи, которое,
вопреки усилиям немецких неоромантиков смягчить этот факт, существовало в весьма
укоренившейся форме, является остатком пуналуальной семьи, сохранившимся,
вероятно, благодаря кельтскому роду (клану)". Ред.]. Подобный же обычай
господствует еще в Австралии. У некоторых народов бывает, что старшие мужчины,
вожди и колдуны-жрецы используют общность жен в своих интересах и монополизируют
для себя большинство женщин; но за это они должны в определенные праздники и во
время больших народных собраний допускать вновь ранее существовавшую общность и
позволять своим женам наслаждаться с молодыми людьми. Целый ряд примеров таких
периодических сатурналий, когда на короткий срок вновь вступает в силу старое
свободное половое общение, приводит Вестермарк на стр. 28-29 своей книги: у
племен хо, сантал, панджа и котар в Индии, у некоторых африканских народов и т.
д. Странным образом Вестермарк делает отсюда тот вывод, что это пережиток не
группового брака, существование которого он отрицает, а общего первобытному
человеку с другими животными периода течки. Мы подходим здесь к четвертому
великому открытию Бахофена, к открытию широко распространенной переходной формы
от группового брака к парному. То, что Бахофен изображает как искупление за
нарушение древних заповедей богов,- искупление, ценой которого женщина
приобретает право на целомудрие,- в действительности только мистическое
выражение выкупа, которым женщина откупается от существовавшей в древние времена
общности мужей и приобретает право принадлежать только одному мужчине. Этот
выкуп состоит в ограниченном определенными рамками обычае отдаваться
посторонним: вавилонские женщины должны были раз в год отдаваться "мужчинам в
храме Милитты; другие народы Передней Азии посылали своих девушек на целые годы
в храм Анаитис, где они должны были предаваться свободной любви со своими
избранниками, прежде чем получить право на вступление в брак; подобные обычаи,
облеч¬нные в религиозную оболочку, свойственны почти всем азиатским народам,
живущим между Средиземным морем и Гангом. Искупительная жертва, играющая роль
выкупа, становится с течением времени все легче, как это уже заметил Бахофен:
"Ежегодно повторявшееся принесение этой жертвы уступает место однократной
повинности, гетеризм матрон уступает место гетеризму девушек; вместо того, чтобы
практиковать его во время брака, им занимаются до брака; вместо того чтобы
отдаваться без разбора всякому, отдаются только определенным лицам"
("Материнское право", стр. XIX). У других народов религиозная оболочка
отсутствует: у некоторых - в древности у фракийцев, кельтов и др., в настоящее
время еще у многих коренных обитателей Индии, у малайских народов, у
тихоокеанских островитян и у многих американских индейцев - девушки пользуются
до своего замужества полнейшей половой свободой. Это особенно распространено
почти всюду в Южной Америке, что может засвидетельствовать каждый, кто проникал
хоть немного в глубь этого материка. Так Агассис ("Путешествие в Бразилию",
Бостон и Нью-Йорк, 1886, стр. 266) рассказывает следующее об одной богатой семье
индейского происхождения. Когда он познакомился с дочерью, он спросил об ее
отце, полагая, что это муж ее матери, который участвовал в это время в качестве
офицера в войне с Парагваем, но мать с улыбкой ответила: nao tern pai, e filha
da fortuna - у нее нет отца, она - дитя случая. "Так всегда говорят индейские
женщины и метиски без стыда и стеснения о своих внебрачных детях; и это вовсе не
исключение, исключением, по-видимому, является скорее обратное. Дети... часто
знают только свою мать, потому что все заботы и ответственность падают на нее; о
своем отце они ничего не знают, да и женщине, повидимому, никогда не приходит в
голову, что она или ее дети могут иметь к нему какие-либо претензии". То, что
здесь цивилизованному человеку представляется странным, согласно материнскому
праву и в условиях группового брака является попросту правилом. У одних народов
друзья и родные жениха или приглашенные на свадьбу гости предъявляют во время
самой свадьбы унаследованное от древних времен право на невесту, причем жених
оказывается последним в очереди; так было в древности на Балеарских островах и у
африканских авгилов, а у бареа в Абиссинии имеет место и в настоящее время. У
других народов какое-нибудь должностное лицо, предводитель племени или рода,
касик, шаман, жрец, князь, или как бы он ни назывался, является представителем
общины и пользуется по отношению к невесте правом первой ночи. Вопреки всем
усилиям неоромантиков смягчить этот факт, это jus primae noctis [право первой
ночи. Ред.] существует еще и поныне как пережиток группового брака у большинства
обитателей Аляски (Банкрофт, "Туземные племена", I, 81), у таху в Северной
Мексике (там же, стр. 584) и у других народов; и оно существовало в течение
всего средневековья - по крайней мере в странах, которые были первоначально
кельтскими, например, в Арагоне, и где оно произошло непосредственно от
группового брака. В то время как в Кастилии крестьянин никогда не был
крепостным, в Арагоне царило крепостничество в самых гнусных формах вплоть до
третейского решения Фердинанда Католика от 1486 года. В этом документе сказано:
"Мы постановляем и объявляем, что вышеупомянутые господа" (senyors, бароны)
"...не имеют также права, когда крестьянин берет себе жену, спать с ней первую
ночь, или, в знак своего владычества в свадебную ночь, когда жена ляжет в
постель, переступить через эту постель и упомянутую женщину; вышеупомянутые
господа не имеют также права требовать услуг от дочери или сына крестьянина
против их воли, будь то за плату, или без платы". (Оригинальный текст на
каталонском языке цитируется у Зугенхейма, "Крепостное право", Петербург, 1861,
стр. 355.) Бахофен, далее, безусловно прав, когда настойчиво утверждает, что
переход от того, что он называет "гетеризмом", или "греховным зачатием", к
единобрачию совершился главным образом благодаря женщинам. Чем больше с
развитием экономических условий жизни, следовательно, с разложением древнего
коммунизма и увеличением плотности населения унаследованные издревле отношения
между полами утрачивали свой наивный первобытный характер, тем больше они должны
были казаться женщинам унизительными и тягостными; тем настойчивее должны были
женщины добиваться, как избавления, права на целомудрие, на временный или
постоянный брак лишь с одним мужчиной. От мужчин этот шаг вперед не мог исходить
помимо прочего уже потому, что им вообще никогда, даже вплоть до настоящего
времени, не приходило в голову отказываться от удобств фактического группового
брака. Только после того как женщинами был осуществлен переход к парному браку,
мужчины смогли ввести строгую моногамию,- разумеется, только для женщин. Парная
семья возникла на рубеже между дикостью и варварством, большей частью уже на
высшей ступени дикости, кое-где лишь на низшей ступени варварства. Это -
характерная форма семьи для эпохи варварства, так же как групповой брак - для
дикости, а моногамия - для цивилизации. Для дальнейшего развития парной семьи в
прочную моногамию нужны были иные причины, чем те, которые, как мы видели,
действовали до сих пор. Уже в парном сожительстве группа была сведена к своей
последней единице, своей двухатомной молекуле,- к одному мужчине и одной
женщине. Естественный отбор завершил свое дело путем проводимых все дальше
изъятий из брачного общения; в этом направлении ему уже ничего не оставалось
делать. И если бы, следовательно, не начали действовать новые, общественные
движущие силы, то не было бы никакого основания для возникновения из парного
сожительства новой формы семьи. Но такие движущие силы вступили в действие. Мы
покидаем теперь Америку, эту классическую почву парной семьи. Нет никаких
признаков, которые позволяли бы заключить, что здесь развилась более высокая
форма семьи, что здесь до открытия и завоевания когда-либо существовала
где-нибудь прочная моногамия. Иначе обстояло дело в Старом свете. Здесь
приручение домашних животных и разведение стад создали неслыханные до того
источники богатства и породили совершенно новые общественные отношения. Вплоть
до низшей ступени варварства постоянное богатство состояло почти только из
жилища, одежды, грубых украшений и орудий для добывания и приготовления пищи:
лодки, оружия, домашней утвари простейшего вида. Пищу приходилось изо дня в день
добывать вновь. Теперь же прогрессировавшие пастушеские народы - арийцы в
индийском Пятиречье и в области Ганга, как и в еще гораздо более богатых в ту
пору водой степях бассейнов рек Оксуса и Яксарта, семиты по Евфрату и Тигру -
приобрели в стадах лошадей, верблюдов, ослов, крупного рогатого скота, овец, коз
и свиней имущество, которое требовало только надзора и самого примитивного
ухода, чтобы размножаться все в большем и большем количестве и доставлять
обильнейшую молочную и мясную пищу. Все прежние способы добывания пищи отступили
теперь на задний план; охота, бывшая раньше необходимостью, стала теперь
роскошью. Но кому принадлежало это новое богатство? Первоначально, безусловно,
роду. Однако уже рано должна была развиться частная собственность на стада.
Трудно сказать, являлся ли в глазах автора так называемой Первой книги Моисея
патриарх Авраам владельцем своих стад в силу собственного права как глава
семейной общины или же в силу своего положения фактически наследственного
старейшины рода. Несомненно лишь то, что мы не должны представлять его себе
собственником в современном смысле этого слова. И несомненно, далее, что на
пороге достоверной истории мы уже всюду находим стада как обособленную
собственность [В издании 1884 г. вместо слов "обособленную собственность"
напечатано, "частную собственность". Ред.] глав семей совершенно так же, как и
произведения искусства варварской эпохи, металлическую утварь, предметы роскоши
и, наконец, людской скот - рабов. Ибо теперь изобретено было также и рабство.
Для человека низшей ступени варварства раб был бесполезен. Поэтому американские
индейцы обращались с побежденными врагами совсем не так, как с ними поступали на
более высокой ступени развития. Мужчин они убивали или же принимали как братьев
в племя победителей; женщин они брали в жены или иным способом также принимали
вместе с их уцелевшими детьми в состав своего племени. Рабочая сила человека на
этой ступени не дает еще сколько-нибудь заметного избытка над расходами по ее
содержанию. С введением скотоводства, обработки металлов, ткачества и, наконец,
полеводства положение изменилось. С рабочей силой, в особенности после того как
стада окончательно перешли во владение семей [В издании 1884 г вместо слов "во
владение семей" напечатано "в частное владение". Ред.], произошло то же, что с
женами, которых раньше добывать было так легко и которые приобрели теперь
меновую стоимость и стали покупаться. Семья увеличивалась не так быстро, как
скот. Для надзора за скотом требовалось теперь больше людей; для этой цели можно
было воспользоваться взятым в плен врагом, который к тому же мог так же легко
размножаться, как и скот. Такие богатства, поскольку они однажды перешли в
частное владение отдельных семей [Слова "отдельных семей" добавлены Энгельсом в
издании 1891 года. Ред.] и быстро возрастали, нанесли сильный удар обществу,
основанному на парном браке и на материнском роде. Парный брак ввел в семью
новый элемент. Рядом с родной матерью он поставил достоверного родного отца,
который, к тому же, вероятно, был даже более достоверен, чем иные современные
"отцы". Согласно существовавшему тогда разделению труда в семье, на долю мужа
выпадало добывание пищи и необходимых для этого орудий труда, следовательно, и
право собственности на последние; в случае расторжения брака он забирал их с
собой, а за женой оставалась ее домашняя утварь. По обычаю тогдашнего общества
муж был поэтому также собственником нового источника пищи - скота, а
впоследствии и нового орудия труда - рабов. Но по обычаю того же общества его
дети не могли его наследовать, так как с наследованием дело обстояло следующим
образом. Согласно материнскому праву, следовательно, до тех пор, пока
происхождение считалось только по женской линии, а также в соответствии с
первоначальным порядком наследования в роде, умершему члену рода наследовали его
сородичи, Имущество должно было оставаться внутри рода. Ввиду того, что
составлявшие его предметы были незначительны, оно на практике, вероятно, искони
переходило к ближайшим сородичам, следовательно - к кровным родственникам со
стороны матери. Но дети умершего мужчины принадлежали не к его роду, а к роду
своей матери; они наследовали матери первоначально вместе с остальными ее
кровными родственниками, позднее, возможно,- в первую очередь; но своему отцу
они не могли наследовать, так как не принадлежали к его роду, имущество же отца
должно было оставаться в этом последнем. Следовательно, после смерти владельца
стад его стада должны были переходить прежде всего к его братьям и сестрам и к
детям его сестер или же к потомкам сестер его матери. Его же собственные дети
оказывались лишенными наследства. Таким образом, по мере того как богатства
росли, они, с одной стороны, давали мужу более влиятельное положение в семье,
чем жене, и, с другой стороны, порождали стремление использовать это
упрочившееся положение для того, чтобы изменить традиционный порядок
наследования в пользу детей. Но это не могло иметь места, пока происхождение
<< Пред. стр. 5 (из 18) След. >>
Список литературы по разделу