ФИЛОСОФИЯ ДЛЯ АСПИРАНТОВ 9

185

даже интуиции. Милль поддержал строгий детерминизм, высказав идею относительно того, что единообразие природы обеспечивается универсальной причинностью. Спенсер подчеркивал универсальность эволюционного развития научного познания и проводил мысль о необходимости объединенности и общности знаний, пытался примирить науку с религией, тем самым предлагая неожиданный ход, состоящий в расширении границ рациональности.

§ 4. НАУЧНАЯ КАРТИНА МИРА И ЕЕ ЭВОЛЮЦИЯ

С научной картиной мира связывают широкую панораму знаний о природе, включающую в себя наиболее важные теории, гипотезы и факты. Структура научной картины мира предлагает центральное теоретическое ядро, фундаментальные допущения и частные теоретические модели, которые постоянно достраиваются. Центральное теоретическое ядро обладает относительной устойчивостью и сохраняет свое существование достаточно длительный срок. Оно представляет собой совокупность конкретно-научных и онтологических констант, сохраняющихся без изменения во всех научных теориях. Когда речь идет о физической реальности, то к сверхустойчивым элементам любой картины мира относят принципы сохранения энергии, постоянного роста энтропии, фундаментальные физические константы, характеризующие основные свойства универсума: пространство, время, вещество, поле, движение.

Фундаментальные допущения носят специфический характер и принимаются за условно неопровержимые. В их число входит набор теоретических постулатов, представлений о способах взаимодействия и организации в систему, о генезисе и закономерностях развития универсума. В случае столкновения сложившейся картины мира с контрпримерами или аномалиями для сохранности центрального теоретического ядра и

186

фундаментальных допущений образуется ряд дополнительных частнонаучных моделей и гипотез. Именно они могут видоизменяться, адаптируясь к аномалиям.
Научная картина мира представляет собой не просто сумму или набор отдельных знаний, а результат их взаимосогласования и организации в новую целостность, т.е. в систему. С этим связана такая характеристика научной картины мира, как ее системность. Назначение научной картины мира как свода сведений состоит в обеспечении синтеза знаний. Отсюда вытекает ее интегративная функция.

Научная картина мира носит парадигмальный характер, так как она задает систему установок и принципов освоения универсума. Накладывая определенные ограничения на характер допущений "разумных" новых гипотез научная картина мира, тем самым направляет движение мысли. Ее содержание обусловливает способ видения мира, поскольку влияет на формирование социокультурных, этических, методологических и логических норм научного исследования. Поэтому можно говорить о нормативной, а также о психологической функциях научной картины мира, создающей общетеоретический фон исследования и координирующей ориентиры научного поиска.

Эволюция современной научной картины мира предполагает движение от классической к неклассической и постнеклассической картине мира (о чем шла уже речь). Европейская наука стартовала с принятия классической научной картины мира, которая была основана на достижениях Галилея и Ньютона, господствовала на протяжении достаточно продолжительного периода - до конца прошлого столетия. Она претендовала на привилегию обладания истинным знанием. Ей соответствует графический образ прогрессивно направленного линейного развития с жестко однозначной детерминацией. Прошлое определяет настоящее так же изначально, как и настоящее определяет будущее. Все состояния мира, от бесконечно отдаленного былого до весьма далекого грядущего, могут быть просчитаны и предсказаны. Классическая картина

187

мира осуществляла описание объектов, как если бы они существовали сами по себе в строго заданной системе координат. В ней четко соблюдалась ориентация на "онтос", т.е. то, что есть в его фрагментарности и изолированности. Основным условием становилось требование элиминации всего того, что относилось либо к субъекту познания, либо к возмущающим факторам и помехам.

Строго однозначная причинно-следственная зависимость возводилась в ранг объяснительного эталона. Она укрепляла претензии научной рациональности на обнаружение некоего общего правила или единственно верного метода, гарантирующего построение истинной теории. Естественнонаучной базой данной модели была Ньютонова Вселенная с ее постоянными обитателями: всеведущим субъектом и всезнающим Демоном Лапласа, якобы знающим положение дел во Вселенной на всех ее уровнях, от мельчайших частиц до всеобщего целого. Лишенные значимости атомарные события не оказывали никакого воздействия на субстанционально незыблемый пространственно-временной континуум.

Неклассическая картина мира, пришедшая на смену классической, родилась под влиянием первых теорий термодинамики, оспаривающих универсальность законов классической механики. С развитием термодинамики выяснилось, что жидкости и газы нельзя представить как чисто механические системы. Складывалось убеждение, что в термодинамике случайные процессы оказываются не чем-то внешним и побочным, они сугубо имманентны системе. Переход к неклассическому мышлению был осуществлен в период революции в естествознании на рубеже XIX-XX вв., в том числе и под влиянием теории относительности. Графическая модель неклассической картины мира опирается на образ синусоиды, омывающей магистральную направляющую развития. В ней возникает более гибкая схема детерминации, нежели в линейном процессе, и учитывается новый фактор - роль случая. Развитие системы мыслится направленно, но ее состояние в каждый момент времени не детерминиро-
188

вано. Предположительно изменения осуществляются, подчиняясь закону вероятности и больших чисел. Чем больше отклонение, тем менее оно вероятностно, ибо каждый раз реальное явление приближается к генеральной линии - "закону среднего". Отсутствие детерминированности на уровне индивидов сочетается с детерминированностью на уровне системы в целом. Историческая магистраль все с той же линейной направленностью проторивает пространственно-временной континуум, однако поведение индивида в выборе траектории его деятельностной активности может быть вариабельно. Новая форма детерминации вошла в теорию под названием "статистическая закономерность". Неклассическое сознание постоянно наталкивалось на ситуации погруженности в действительность. Оно ощущало свою предельную зависимость от социальных обстоятельств и одновременно льстило себя надеждами на участие в формировании "созвездия" возможностей.

Образ постнеклассической картины мира - древовидная ветвящаяся графика - разработан с учетом достижений бельгийской школы И. Пригожина. С самого начала и к любому данному моменту времени будущее остается неопределенным. Развитие может пойти в одном из нескольких направлений, что чаще всего определяется каким-нибудь незначительным фактором. Достаточно лишь небольшого энергетического воздействия, так называемого "укола", чтобы система перестроилась и возник новый уровень организации. В современной постнеклассической картине мира анализ общественных структур предполагает исследование открытых нелинейных систем, в которых велика роль исходных условий, входящих в них индивидов, локальных изменений и случайных факторов. "Постнеклассическая наука расширяет поле рефлексии над деятельностью, в рамках которой изучаются объекты. Она учитывает соотнесенность характеристик получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ее ценностно-целевыми структурами" [1].

1 Проблемы методологии постнеклассической науки. - М., 1992. С. 15.

189

Следовательно, включенность последних становится новым императивом постнеклассики.

В постнеклассической методологии очень популярны такие понятия, как бифуркация, флуктуация, хаосомность, диссипация, странные аттракторы, нелинейность. Они наделяются категориальным статусом и используются для объяснения поведения всех типов систем: доорганизмических, организмических, социальных, деятельностных, этнических, духовных и пр.

В условиях, далеких от равновесия, действуют бифуркационные механизмы. Они предполагают наличие точек раздвоения и неединственность продолжения развития. Результаты их действия труднопредсказуемы. По мнению И. Пригожина, бифуркационные процессы свидетельствуют об усложнении системы; Н. Моисеев утверждает, что "каждое состояние социальной системы является бифуркационным".

Флуктуации в общем случае означают возмущения и подразделяются на два больших класса: создаваемых внешней средой и воспроизводимых самой системой. Возможны случаи, когда флуктуации будут столь сильны, что овладеют системой полностью, придав ей свои колебания, и по сути изменят режим ее существования. Они выведут систему из свойственного ей "типа порядка", но обязательно ли к хаосу или к упорядоченности иного уровня - это вопрос особый.

Система, по которой рассеиваются возмущения, называется диссипативной. По существу, это характеристика поведения системы при флуктуациях, которые охватили ее полностью. Основное свойство диссипативной системы - необычайная чувствительность к всевозможным воздействиям и в связи с этим чрезвычайная неравновесность. Ученые выделяют такую структуру, как аттракторы - притягивающие множества, образующие собой центры, к которым тяготеют элементы. К примеру, когда скапливается большая толпа народа, то отдельный человек, двигающийся в собственном направлении, не в состоянии пройти мимо, не отреагировав на нее. Изгиб

190

его траекторий осуществится в сторону образовавшейся массы. В обыденной жизни это часто называют любопытством. В теории самоорганизации подобный процесс получил название "сползание в точку скопления". Аттракторы стягивают и концентрируют вокруг себя стохастические элементы, тем самым структурируя среду и выступая участниками созидания порядка. В постнеклассической картине мира упорядоченность, структурность, равно как и хаосомность, стохастичность, признаны объективными, универсальными характеристиками действительности. Они обнаруживают себя на всех структурных уровнях развития. Проблема иррегулярного поведения неравновесных систем находится в центре внимания синергетики - теории самоорганизации, сделавшей своим предметом выявление наиболее общих закономерностей спонтанного структурогенеза. Она включила в себя новые приоритеты современной картины мира: концепцию нестабильного неравновесного мира, феномен неопределенности и многоальтер-нативности развития, идею возникновения порядка из хаоса. Попытки осмысления понятий порядка и хаоса, создания теории направленного беспорядка опираются на обширные классификации и типологии хаоса. Последний может быть простым, сложным, детерминированным, перемежаемым, узкополосным, крупномасштабным, динамичным и пр. Самый простой вид хаоса - "маломерный" - встречается в науке и технике и поддается описанию с помощь детерминированных, систем. Он отличается сложным временным, но весьма простым пространственным поведением. "Многомерный" хаос сопровождает нерегулярное поведение нелинейных сред. В турбулентном режиме сложными, не поддающимися координации, будут и временные, и пространственные параметры. Под понятием "детерминированый хаос" подразумевают поведение нелинейных систем, которое описывается уравнениями без стохастических источников, с регулярными начальными и граничными условиями.

191

Можно выявить ряд причин и обстоятельств, в результате которых происходит потеря устойчивости и переход к хаосу: это шумы, внешние помехи, возмущающие факторы. Источник хаосомности иногда связывают с наличием многообразия степеней свободы, что может привести к реализации абсолютно случайных последовательностей. К обстоятельствам, обусловливающим хаосогенность, относится принципиальная неустойчивость движения, когда два близких состояния могут порождать различные траектории развития, чутко реагируя на стохастику внешних воздействий. Современный уровень исследований приводит к существенным дополнениям традиционных взглядов на процессы хаотизации. В постне-классическую картину мира хаос вошел не как источник деструкции, а как состояние, производное от первичной неустойчивости материальных вазимодействий, которое может явиться причиной спонтанного структурогенеза. В свете последних теоретических разработок хаос предстает не просто как бесформенная масса, но как сверхсложноорганизованная последовательность, логика которой представляет значительный интерес. Ученые вплотную подошли к разработке теории направленного беспорядка, определяя хаос как нерегулярное движение с непериодически повторяющимися, неустойчивыми траекториями, где для корреляции пространственных и временных параметров характерно случайное распределение.

Оправданная в человекоразмерном бытии социологизация категорий порядка и хаоса имеет своим следствием негативное отношение к хаотическим структурам и полное принятие упорядоченных. Тем самым наиболее наглядно демонстрируется двойственная (антропологично-дезантропологичная) ориентация современной философии. Научно-теоретическое сознание делает шаг к конструктивному пониманию роли и значимости процессов хаотизации в современной синергетической парадигме. Социальная практика осуществляет экспансию против хаосомности, неопределенности, сопровождая их

192

сугубо негативными оценочными формулами, стремясь вытолкнуть за пределы методологического анализа. Последнее выражается в торжестве рационалистических утопий и тоталитарных режимов, желающих установить "полный порядок" и поддерживать его с "железной необходимостью".

Между тем истолкование спонтанности развития в деструктивных терминах "произвола" и "хаоса" вступает в конфликт не только с выкладками современного естественнонаучного и философско-методологического анализа, признающего хаос наряду с упорядоченностью универсальными характеристиками материи. Оно идет вразрез с древнейшей историко-философской традицией, в которой начиная от Гесиода хаос мыслится как все собой обнимающее и порождающее начало. В интуициях античного мировосприятия безвидный и непостижимый хаос наделен формообразующей силой и означает "зев", "зияние", первичное бесформенное состояние материи и первопотенцию мира, которая, разверзаясь, изрыгает из себя ряды животворно оформленных сущностей.

Спустя более чем двадцать веков такое античное мирочувствование отразилось в выводах ученых. Дж. Глейк в работе "Хаос: создавая новую науку" заметит, что открытие динамического хаоса - это по сути дела открытие новых видов движения, столь же фундаментальное по своему характеру, как и открытие физикой элементарных частиц, кварков и глюонов в качестве новых элементов материи. Наука о хаосе - это наука о процессах, а не о состояниях, о становлении, а не о бытии.

В современной научной картине мира рациональность рассматривается как высший и наиболее аутентичный требованиям законосообразности тип сознания и мышления, образец для всех сфер культуры. Она отождествляется с целесообразностью. Говоря об открытии рациональности, имеют в виду способность мышления работать с идеальными объектами, способность слова отражать мир разумно-понятийно. В этом смысле открытие рациональности приписывают античности. Рациональный способ вписывания человека в мир опосредо-

193

ван работой в идеальном плане, поэтому рациональность ответственна за те специальные процедуры трансформации реальных объектов в идеальные, существующие только в мысли. Но если деятельность по конструированию идеальных объектов может уходить в бескрайние полеты фантазии, то научная рациональность, т.е. мысленное конструирование идеальных объектов, которое признает наука, ограничивает данную свободу мысли. Ей нужны знания, пригодные для практического использования, а следовательно, она признает лишь те идеальные объекты и процедуры, которые непосредственно или опосредованно, актуально либо потенциально сопряжены с практической значимостью для жизнедеятельности людей.

С одной стороны, научную рациональность связывают с историей развития науки и естествознания, с совершенствованием систем познания и с методологией. В этом отождествлении рациональность как бы "покрывается" логико-методологическими стандартами. С другой стороны, рациональность оказывается синонимичной разумности, истинности. И здесь на первый план выдвигаются проблемы выяснения критериев, оснований и обоснований истинного знания, совершенствования языка познания.

Единого универсального понимания рациональности отыскать невозможно. Современные методологи, фиксируя различные типы рациональности: "закрытую", "открытую", "универсальную", "специальную", "мягкую", "сверхрациональность" и пр., а также особенности социальной и коммуникативной, институциональной рациональности, склонились к принятию полисемантизма, многозначности понятия "рациональность". Ее смысл может быть сведен к сферам природной упорядоченности, отраженной в разуме; способам концептуально-дискурсивного понимания мира; совокупности норм и методов научного исследования и деятельности.

Именно последнее, как очевидно, и приводит к возможности отождествления рациональности и методологии науки. По мнению Н. Моисеева, "реальность (точнее - восприятие

194

человеком окружающего, которое его сознание воспринимает как данность) порождала рациональные схемы. Они в свою очередь рождали методы, формировали методологию. Последняя становилась инструментом, позволявшим рисовать картину мира - Вселенной (универсум) рациональным образом" [1].

1 Моисеев Н. Современный рационализм. - М., 1995. С. 41.

В. Швырев фиксирует "концептуальный кризис в интерпретации понятия рациональность, который обнаруживается в современных дискуссиях по этой проблеме и связан с конкретной исторической формой рациональности, а именно с тем классическим представлением о рациональности, которое восходит к эпохе нового времени и Просвещения. Современный кризис рациональности - это, конечно, кризис классического представления о рациональности" [2]. Он обусловлен потерей ясных и четких идейно-концептуальных ориентиров, которыми характеризовалось классическое сознание вообще. Сквозь призму классической рациональности мир представал как законосообразный, структурно-организованный, упорядоченный, саморазвивающийся. Вместе с тем классический рационализм так и не нашел адекватного объяснения акту творчества. В истоках эвристичности, столь необходимой для открытия нового, рационального меньше, чем внерационального, нерационального и иррационального. Глубинные слои человеческого Я не чувствуют себя подчиненными разуму, в их клокочущей стихии бессознательного слиты и чувства, и инстинкты, и эмоции.

2 Швырев В. С. Рациональность в современной культуре // Общественные науки и современность. 1997. № 1. С. 105-106.

Неклассическая научная рациональность "берется" учитывать соотношение природы объекта со средствами и методами ее исследования. Уже не исключение всех помех, сопутствующих факторов и средств познания, а уточнение их роли и влияния становится важным условием в деле достижения истины.

Этим формам рационального сознания присущ пафос максимального внимания к реальности. Если с точки зрения

195

классической картины мира предметность рациональности - это прежде всего предметность объекта, данного субъекту в виде завершенной, ставшей действительности, то предметность неклассической рациональности - пластическое, динамическое отношение человека к реальности, в которой имеет место его активность. В первом случае мы имеем предметность Бытия, во втором - Становления. Задача - соединить их.

Постнеклассический образ рациональности показывает, что понятие рациональности шире понятия "рациональности науки", так как включает в себя не только логико-методологические стандарты, но еще и анализ целерациональных действий и поведение человека. В самой философии науки возникшая идея плюрализма растворяет рациональность в технологиях частных парадигм. По словам П. Гайденко, на месте одного разума возникло много типов рациональности. По мнению ряда авторов, постнеклассический этап развития рациональности характеризуется соотнесенностью знания не только со средствами познания, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности.

Новый постнеклассический тип рациональности активно использует новые ориентации: нелинейность, необратимость, неравновесность, хаосомность и пр., что до сих пор неуверенно признавались в качестве равноправных членов концептуального анализа. В новый, расширенный объем понятия "рациональность" включены интуиция, неопределенность, эвристика и другие не традиционные для классического рационализма прагматические характеристики, например, польза, удобство, эффективность. В новой рациональности расширяется объектная сфера за счет включений в нее систем типа: "искусственный интеллект", "виртуальная реальность", "киборг-отношения", которые сами являются порождениями научно-технического прогресса. Такое радикальное расширение объектной сферы идет параллельно с его радикальным "очеловечиванием". И человек входит в картину мира не просто как активный ее участник, а как системообразующий принцип. Это говорит

196

о том, что мышление человека с его целями, ценностными ориентациями несет в себе характеристики, которые сливаются с предметным содержанием объекта. Поэтому постнеклассическая рациональность - это единство субъективности и объективности. Сюда же проникает и социокультурное содержание. Категории субъекта и объекта образуют систему, элементы которой приобретают смысл только во взаимной зависимости друг от друга и от системы в целом. В этой системе можно увидеть и провозглашаемый еще с древности идеал духовного единства человека и мира.

Наиболее часто и наглядно идея рациональности как рефлексивного контроля и объективирующего моделирования реализуется в режиме "закрытой рациональности" на основе заданных целеориентиров. Поэтому нередко рациональность сводят к успешной целесообразной или целенаправленной деятельности. Исследователи критически относятся к типу "закрытой" рациональности. Именно абсолютизация и догматизация оснований, функционирующих в режиме "закрытой" рациональности частных парадигм, лишают в современном сознании идею рациональности ее духовного измерения, ценностно-мировоззренческой перспективы, связанной с установкой на гармонизацию отношений человека и мира.

Однако то, что представляется рациональным в "закрытой" рациональности, перестает быть таковым в контексте "открытой". Например, решение проблем производственных не всегда рационально в контексте экологических. Или деятельность, иррациональная с позиции науки, может быть вполне рациональной с других точек зрения, к примеру, с точки зрения получения ученой степени.

Достаточно эвристическая идея открытой рациональности отражает очевидный факт эволюции науки, постоянного совершенствования аппарата анализа, способов объяснения и обоснования процесса бесконечного поиска истины. Вместе с тем, несмотря на существенные достижения современных наук в построении научной картины мира, не умолкают голо-

197

са скептиков, указывающих, что на рубеже третьего тысячелетия науке так и не удалось достаточным образом объяснить гравитацию, возникновение жизни, появление сознания, создать единую теорию поля и найти удовлетворительное обоснование той массе парапсихологических или биоэнергоинформационных взаимодействий, которые сейчас уже не объявляются фикцией и чепухой. Выяснилось, что объяснить появление жизни и разума случайным сочетанием событий, взаимодействий и элементов невозможно, такую гипотезу запрещает и теория вероятностей. Не хватает степени перебора вариантов периода существования Земли.

§ 5. НАУКА И ЭЗОТЕРИЗМ

Наука как идеология научной элиты должна быть лишена своего центрального места и уравнена с мифологией, религией и даже магией. Пол Карл Фейерабенд

В конце XX в. в науке произошли существенные изменения. Отклонение от строгих норм научной рациональности становилось все более допустимым и приемлемым. Нарушение принятых и устоявшихся стандартов стало расцениваться как непременное условие и показатель динамики научного знания. Познание перестало отождествляться только с наукой, а знание - только с результатом сугубо научной деятельности. С другой стороны, многие паранаучные теории допускали в свои сферы основополагающие идеи и принципы естествознания и демонстрировали свойственную науке четкость, системность и строгость.

Ограничение идеи гносеологической исключительности науки, которое вряд ли могло быть воспринято ученым миром с особым воодушевлением, уравновешивалось многообразными

198

возможностями расширения сферы научного интереса. В объектное поле научных изысканий стали попадать явления исключительные, наука обернулась к формам познавательной деятельности, которое ранее квалифицировались как "пограничные", не признанные в сферах официальной науки. Астрология, парапсихология и целый комплекс так называемых народных наук стали привлекать к себе внимание не с точки зрения их негативной оценки, что весьма банально, а с позиции их нетрадиционных подходов, методов, познавательных ориентаций. Да и внутри самой науки все явственнее стали обнаруживаться "девиантные" линии, т.е. отклоняющиеся от общепринятых норм и стандартов научного исследования. Возник даже новый термин: кроме широкоупотребляемых "паранаука" и "вненаучное знание", стало использоваться понятие "анормальное" знание. Оно указывало на факт наличия знания, которое не соответствовало принятой парадигме, а потому всегда отторгалось.

Однако факты из истории науки свидетельствуют о беспочвенности скоропалительного отторжения "сумасшедших идей и гипотез". Так, например, идеи Н. Бора о принципе дополнительности считали "дикими и фантастичными", высказываясь о них так: "Если этот абсурд, который только что опубликовал Бор, верен, то можно вообще бросать карьеру физика". "Выбросить всю физику на свалку и самим отправляться туда же". Процесс возникновения термодинамики сопровождался фразами типа: "Бред под видом науки". Такая защитная реакция классической науки по-своему понятна, это своего рода иммунный барьер. И каждая вновь возникшая идея проходит тщательную и строгую проверку на приживаемость.

Аналогом такого "анормального" знания может считаться и научный романтизм Гёте, размышлявшего о протофеноме-не, этаком зримо явленном законе. Расшатать рамки строгой научной рациональности помогли и интуитивизм А. Пуанкаре, и теория неявного, личностного знания М. Полани, и методологический анархизм П. Фейерабенда. Постепенно отношение к девиантным формам познавательной деятельности

199

несколько изменилось, они стали уживаться с научными концепциями, так как из и анализа методологи надеялись извлечь серьезные положительные результаты - некое методологическое приращение к традиционализму.

Вместе с тем сама ситуация такой уживчивости, которая могла быть охарактеризована словами формулы терпимости: "Оставьте расти все вместе, и то и другое до жатвы", - привела к релятивности научного познания. Расширение сферы методологических интересов послужило обоснованию равноправного гносеологического статуса таких ранее котрадиктор-ных противоположностей, как астрономия и астрология, традиционная и нетрадиционная медицина. И если, согласно установкам XIX в., астрология считалась недостойной внимания лженаукой, то в XX в. критика подобных наукообразований осуществлялась более корректно. Так, Карл Поппер считал, что астрологию нельзя квалифицировать как науку, потому что она не ориентируется на принцип фальсификации: "астрология излишне подчеркивает положительные свидетельства и игнорирует контрпримеры". Испокон веков она придерживается определенных постулативных положений, что, впрочем, не так уж чуждо и науке.

Отсутствие фальсифицируемости в астрологии, как это утверждает Поппер, опровергает Эдвард Джеймс. Он считает, что в ходе исторического развития ее содержание не оставалось неизменным, и достаточно видное место занимала процедура фальсификации. Громкие сенсации по поводу несбывшихся гороскопов - что это, если не своеобразное действие принципа фальсификации? Известная сентенция "звезды не лгут" может быть истолкована как методологическое требование опытной проверки астрологических построений, в том числе и как процедура фальсификации. Тогда понятно, что ошибаются астрологи, а звезды не лгут.

В другом, признающем астрологию подходе выдвигались принятые с точки зрения традиционалистики аргументы, исходя из которых ее появление было связано с потребностя-

200

ми общественной практики и материальными интересами, как-то: успешное проведение охоты, занятие земледелием и скотоводством. Все это, безусловно, подчинялось ритмам звездного неба. Ритмы звездных взаимодействий, их влияние на процессы на Земле было общим импульсом развития как астрологии, так и астрономии и космологии. Астрология совершенствовала и свой математический аппарат, уточняла технику исчислений. А когда потребовалось освоить технику гороскопа, астрологи стали применять точнейшие тригонометрические вычисления. (Заметим, что в Риме астрологов называли математиками.)

Самое последнее обновление или подтверждение научного статуса астрологии связано с интересными размышлениями русских космистов, и в частности с концепцией Л. Гумилева, связывающей ритмы человеческой истории с ритмами космической активности в "ближнем космосе". Подобные идеи содержатся и в теории А. Чижевского.

Помимо всех естественнонаучных доводов, астрология удовлетворяла и еще одну древнейшую человеческую потребность, самую большую слабость человека - знать свою судьбу. Она облекала сам способ удовлетворения этой потребности в достаточно строгую научную форму, осуществляя сбор данных, проведение исчислений, формулировку соответствий.

Разграничение (демаркация) науки и вненаучных форм знания всегда осуществлялось с привлечением критериев научности. Однако убеждение в необходимости их четкости, строгости и однозначности было свойственно науке XIX в. Затем начались разногласия по вопросу значимости тех или иных критериев науки. К середине 70-х гг. XX в. позиция, провозглашающая возможность однозначного, раз и навсегда устанавливаемого критерия или меры идентификации подлинной науки рассматривалась как анахронизм. Возникла точка зрения, согласно которой понятие научности не следует связывать с каким-либо одним критерием или набором

201

критериев. Критерии носят либеральный характер, а границы научности задаются социокультурными параметрами. Наука постоянно развивается, и формулировка указанных критериев должна отвечать этой ситуации постоянного динамизма и изменчивости. Динамика развития с неизбежностью разрушает классические каноны. Важно отметить, что осознание потери научными репрезентациями своего привилегированного места уравнивает науку в ее отношении к реальности с другими подходами. Она уже не та единственная и уникальная магистраль притока информации, не всегда оснащенная самыми инновационными и модернизирующими приборами и приспособлениями.

В последнее время статус эзотерических знаний достаточно укрепился. Крайне негативное отношение к девиантному знанию (как к околонаучному, фарсовому перевертышу науки) сменилось позицией терпимости, а иногда и упованиями, подпитываемыми, как это ни парадоксально, диалектическим видением мира, что в конце концов наука сможет объяснять кажущиеся ныне сверхъестественными явления, и в связи с найденным причинным объяснением они перестанут быть таковыми. Произойдет развенчание сверхъестественного.

Соотношение эзотеризма и науки. Ключевой идеей для эзотеризма является существование двух реальностей, одна из которых имеет совершенный идеальный характер (что в терминах эзотерики означает существование на тонких уровнях), другая выражает стремление человека пройти путь совершенствования и изменить и себя, и Космос. Отсюда два видимых вектора эзотеризма. Один указывает на идею сверхчеловека, человека с расширенным сознанием и выдающимися способностями. Другой - на идею преображения жизни, аналогично той, которая опредмечена холиазмической формулой "царствия Божьего на Земле".

И если рациональное научное знание, как правило, не-эмо шонально и безличностно объективно, то в эзотерической

202

традиции приобщение к тайному знанию невозможно без использования механизмов эмоциональных переживаний, и в частности без посылов, ориентированных на свет, добро и благость в мыслях, словах и поступках - в случае приобщения к белой магии, и на прямо противоположные установки - в случае черной магии.

Эзотерические представления реализуют две основные цели: во-первых, познавательную, направленную на изучение фактов, лежащих за пределами обычного опыта; во-вторых, властную, или кибер-цель, связанную с управлением процессами внешнего мира. Если научное знание, начиная с нового времени, всегда оказывается в центре интеллектуальных притяжений, то положение эзотеризма в разные исторические эпохи было неодинаковым. Он то оттесняется на периферию, то продвигается на авансцену духовных изысканий.
Когда говорят о науке, то отмечают в первую очередь ее системность. Однако подобное же свойство можно обнаружить и в современных эзотерических учениях. Многие исследователи уверены, что так называемое "лунное" знание представляет собой целую систему знаний, такую же сложную, как современная физика, чьи предположения иногда оказываются на стыке вероятного и невероятного.

Ориентироваться в сложном здании герметической философии непросто. Есть существенные разногласия в понимании значения употребляемых понятий и терминов. Так, Е. Варшавский предлагает следующую их иерархию [1].

1 См.: Варшавский Е. Оккультизм - оглашенное тайноведение // Синтез мистических учений Запада и Востока. 1990. № 3. С. 162-166.

Эзотерическое знание делится на четыре вида. Во-первых, знание оккультных сил, пробуждаемых в природе посредством определенных ритуалов и обрядов. Во-вторых, знание каббалы, тентрического культа и часто колдовства. В-третьих, знание мистических сил, пребывающих в звуке (эфир), в мантрах (напевах, заклинаниях, заговорах, зависящих от ритмов и мелодий). Другими словами - знание законов вибрации и ма-

203

гическое действие, основанное на знании типов энергий природы и их взаимодействия. В-четвертых, это знание Души, истинной мудрости Востока, предполагающей изучение герметизма.

Можно встретиться с подразделением всех оккультных наук на экзотерические и эзотерические. Первые изучают внешнюю форму явлений природы; вторые исследуют внутреннюю сущность. Здесь достаточно очевидным аналогом служат существующие в науке эмпирический и теоретический уровни исследования.

Противостояние спиритизма и оккультизма. Согласно существующему взгляду, теории, в которых признавалось вмешательство высших духовных существ, получили название спиритических. Спиритизм основывается на древнеегипетском веровании в существование сверхъестественного мира нематериальных духов. Его сторонники верят и в существование душ умерших. Связь с миром духов оказывается привилегией жрецов, способы этой связи составляют большую тайну. В настоящее время человека, способного к спиритическим контактам, называют медиумом. Спиритизм рассматривают в его двух ветвях: американской и европейской (прежде всего немецкой). Спириты объясняют свой успех тем, что их учение является протестом против естественнонаучного материализма, господствующего над мышлением. Спиритуалист верит в невидимые таинственные миры, заполненные существами, истинная природа которых представляет неразгаданную загадку.

204

Концепции, в которых истинной причиной происходящего принимались неизвестные природные силы, назывались оккультными. Под понятием "оккультизм" следует подразумевать общее название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и Космосе, но доступных для понимания особо посвященных, т.е. людей, прошедших обряд посвящения и получивших специальную биопсихоэнергетическую подготовку. В последнее время эти два родственных по истоку направления вступили в открытую борьбу. Для оккультных наук важным вопросом оказалась проблема, где искать источник сил, проявление которых наблюдается в магических операциях? Искать ли его в живой или неживой природе? Чем он является по природе - физическим или психическим явлением и процессом? И когда современные физика и химия замолкают, не в силах объяснить те или иные феномены, можно расслышать негромкие голоса оккультных наук, выступающих от имени еще непознанных природных сил.

Попытки доказательства оккультных явлений предпринимались и прежде, подобную задачу, в частности, поставил известный химик Вильямс Крукс и пришел к аналогичным результатам. Другой химик, Карл Рейхенбах, обратил внимание на факт северного сияния и предположил, что такое световое явление должно происходить всюду, где есть магнитные полюса. Сенситивы, наиболее чувствительные люди, фиксировали сияние у полюсов больших магнитов, ощущали температуру и даже притягивались к ним. Рейхенбах сделал вывод, что сияние испускают не только магниты, но и всякий предмет, выставленный ранее на солнечный свет, а также кристаллы и человеческое тело. Силу, производящую свечение, он назвал одом. Исходящий от людей од (по Рейхенбаху - биод) отчасти совпадает, таким образом, с психической силой современных оккультистов. Однако "в то время как психическую силу надо считать связанной непремен-

205

но с людьми или во всяком случае с животными, предположенная од-сила встречается повсюду в природе" [1]. Тем не менее в контексте спиритических опытов проблема фотографирования и материализации духов - одна из наиболее полемических в связи с многочисленными обманами, зафиксированными самими же свидетелями. Считается, что до сих пор нет и не имеется еще ни одного положительного и бесспорного доказательства подлинности спиритизма.

1 Новая эра приглашает // Свет. 1977. № 1. С. 3.

Плюралистичность эзотеризма. Традиционная наука реализует достаточно строгую форму организованности. Научное знание выступает в виде логически упорядоченной схемы. Эзотеризм изначально плюралистичен. Он как бы призван отразить индивидуальные различия в путях ищущих, где каждый имеет право на свое собственное, отличное от другого мировосприятие. Кстати, греческий аналог термина "эзотеризм" означает "внутреннее", "закрытое". Иногда его сторонники объединяются в некие общества и группы, однако предполагать их монолитное единство было бы просчетом. По сути своей эзотеризм как поиск и построение идеальной реальности и осмысление личного пути совершенствования есть своеобразная ниша интеллигибельной свободы или свободы умопостижения, где каждый имеет право на духовное творчество, самостоятельное волеизъявление, не стесненное нормой запрета социально-идеологического характера. Если бы этот феномен не существовал, его как сферу личного трансцендентного поиска, где каждый, пытаясь выразить свою обеспокоенность современным состоянием мира и человечества, стремится отыскать способы его личного преодоления, следовало бы образовать. Можно сказать, что это сфера человеческой духовной самодеятельности аналогична существующей в искусстве. Есть профессионалы, а есть множество самодеятельных недипломированных самородков, по-своему исполняющих собственный танец, поющих свою песню. Отсюда и пестрота, разномастность и неодинаковость "репертуара". Запретить это невозможно, отрежиссировать невероятно сложно, а объяснить легко.

206

Разве не прав человек в своем желании, отбросив гнет чисто материальных проблем, думать о проблемах космической значимости, тем более что они сопряжены со стремлением к совершенствованию? Разве виновен он в том, что в нем проявляется его антропософичность - устремленность к божественному совершенству и всемогуществу?

Эзотерика призывает многое принимать на веру. Не предоставляя доказательств, она обращается к внерациональным или сверхрациональным способам убеждения, опирается на легенды и предания, свидетельства исторического повествования, привлекая на свою сторону все большее и большее число сторонников. Последователи герметических учений верят в непосредственное влияние произносимой мистической формулы на природу вещей, т.е. признают, что произносимое слово само по себе обладает способностью и свойством влиять на естественное течение событий. На этом воззрении основывалась и магия всех языческих народов. Этот элемент необыкновенно силен и по сей день, особенно в медицине.

Взгляд с точки зрения "понятийного" не всегда совпадает с устремлением к постижению "потаенного". Понимание герметизма и герметичности как чего-то тайного, закрытого, куда никто и ничто не может проникнуть, настолько прочно, что сохранилось и в современной языковой практике. В герметизме соблюдался принцип держать в тайне от профанов сокровенные знания о Вселенной и человеке, но передавать их ученикам, посвященным. Предполагалось, что герметизм есть "система Верховных доктрин, выражающих в своей совокупности Абстрактное герметическое Синтетическое Учение о Божественной Первопричине, Человеке и Вселенной. Все, что есть, сводится к этим трем началам, модусам Единой Реальности и Объединяется в Единстве Ея Сущности. Это учение есть совершенная форма Истины в разуме.

207

Оно есть Ея полная проекция, законченная и исчерпывающая реализация" [1].

1 Иллюстрированная история суеверий и волшебства от древности и до наших дней. - Киев. 1993. С. 208.

Все высшие достижения человека объясняются степенью его приобщения к божественной просветленности. И все, на что он способен, рассматривается как дар всевышнего творца, мирового космического разума. И хотя в эзотерическом знании в качестве источника познания провозглашаются откровение и мистическая интуиция, сейчас в нем наблюдается явно проступающая тяга к научной терминологии, когда "волхвование" облекается в научные формы. Имея в виду этот формально терминологический аспект, иногда говорят о возможном синтезе сциентизма и магии.

Считается, что эзотерические учения охватывают два плана существования сознания. Первый оценивается как иллюзия сознания (или майя), он представляет желаемый образ будущего. Второй - практический, опирающийся на методику, средства и способы достижения желательного состояния. Человек должен стремиться именно к задуманной, построенной мысленно эзотерической реальности. Он задает ее траектории. Непременным условием достижения желаемого состояния является необходимость кардинального изменения себя, работа над трансформацией своего сознания. Исследователи подчеркивают, что "эзотерическая реальность - это не обязательно сверхъестественный или мистический мир. Эзотерической является любая реальность, вводящая в идеальный мир, предполагающая индивидуальный мир, индивидуальное творчество, особые установки и устремления индивида" [2]. Здесь весьма очевидны параллели и сопоставления эзотерической и виртуальной реальности.

2 Шмаков В. Священная Книга Тота: Великие арканы Таро. Начало синтетической философии эзотеризма. - Киев. 1993. С. 41.

Современные философы пытаются выяснить роль и значение многообразных эзотерических знаний, провозглашая

208

различные подходы, объясняющие и оправдывающие данный феномен. Э. Дюркгейм и М. Мосса уверены, что к магии следует подходить как к социологическому явлению, имея в виду ее положение в обществе. Дж. Фрэзер подчеркивает социально-психологический подход, при котором акцентируются способности человека воздействовать на объект и достигать поставленной цели. Вне мерок психологического или социально-психологического характера это явление понять нельзя. Б. Малиновский пришел к выводу, что магия обеспечивает уверенность в ситуации неопределенности, организует коллективный труд, усиливает социальное давление на индивида.

Однако общим основанием, могущим послужить сближению науки и эзотеризма, является сама активно-деятельностная природа отношения к миру как в эзотеризме, так и в науке. Выдающийся мыслитель эпохи Возрождения Пико дела Мирандола весьма четко формулировал активную позицию человека как мага, "пользующегося магией и каббалой для управления миром, для контроля за собственной судьбой с помощью науки". И наука, естествознание (как знание естества, диалог с природой), и эзотерика (как учение о тайных законах универсума) по сути своей являют две разновидности противостояния стихиям мироздания. Каждая на свой лад пытается обуздать, покорить и освоить неопределенность бытия.

Метаморфоза (превращение) взаимоотношений науки и эзотерического или девиантного состоит в том, что всюду, где малообразованный народ сталкивается с высокоэффективными результатами науки, последние объявляются чудом, волшебством, чем-то сверхъестественным. В контексте развития самой науки ее достижения переднего края понятны и объяснимы с естественнонаучной точки зрения. Вырванные из современного им контекста, помещенные в иной социокультурный слой, они предстают как нечто необъяснимое.

Взаимосвязь науки и оккультизма с логической точки зрения покоится на том постулате, что наука не отрицает нали-

209

чие скрытых (occulta) естественных сил, пока еще не изученных доскональным образом и не получивших исчерпывающего объяснения. Сегодня наука вынуждена фиксировать существование некоторых необычных явлений (полтергейст, медиумизм, телекинез и т.п.) при всем при том, что их удовлетворительное естественнонаучное объяснение оказывается делом будущего.

Стоять на точке зрения оккультизма совсем не означает открыто пропагандировать оппозицию науке, но предполагает всего лишь признание имеющейся в природе неизвестной зависимости взаимодействий, обладающих, однако, естественным характером. У материалиста Л. Фейербаха можно найти поражающие миролюбием суждения, согласно которым науку следует понимать как учение о действующих материальных внешних причинах, а магию - как науку об истинных причинах и всеобщих формах. "Магия есть наука или искусство, которое из познания скрытых форм выводит удивительные действия или эксперименты и надлежащим сближением действующих сил с восприимчивыми к ним предметами открывает великие деяния природы..." [1].

1 Фейербах Л. История философии: В 3 т. Т. 1. - М., 1974. С. 116.

Между научным и девиантным знанием можно отметить параллели, ряд черт и особенностей, произрастающих как в сфере традиционного производства научного знания, так и в ее девиантном сопровождении. Они заставляют задуматься над степенью конфронтации науки и эзотеризма. Так, например, основная задача теоретической науки - проникновение в сущность вещей - свойственна не только науке. Это основное кредо эзотерического познания, герметизма.

Теоретический уровень научного исследования, предполагая выяснение внутренних и скрытых от непосредственного наблюдения взаимосвязей, концептуальное движение, имеет отдаленное сходство с устремлениями к постижению тайного, скрытого от взора знания в области ментальных (оккультных) наук. Так называемая работа с идеальными моделями

210

весьма и весьма распространена в науке. Специальные процедуры трансформации, когда реальные объекты с необходимостью должны быть представлены как логические концептуальные конструкты, имеющие идеальное существование, а проще сказать - существующие только в мысли, - процедуры весьма родственные и эзотерическим практикам. Сама способность научно-теоретического мышления строить и конструировать идеальные миры, оперируя многообразными степенями свободы, перекликается с установками инакого способа мышления, и в частности с эзотерическими устремлениями к идеальной реальности.

В теоретическом познании, особенно в современной физике, очень распространены модельные исследования, опирающиеся на конструкты - заместители реального объекта. Вместе с тем замещение - основная процедура магического ритуала. Факт невыразимости, наиболее сильно акцентированный в мистике, имеет известные аналогии с глубинными микрофизическими исследованиями. Они состоят в том, что многие научно-теоретические связи не имеют своего репрезентанта. М. Шлик - представитель Венского кружка позитивистов - вообще отрицал возможность репрезентации теоретико-познавательного содержания, вопрошая: как показать, к примеру, силу тяготения или квантово-механический переход?

Явные параллели и пересечения обнаруживаются и в проблеме наблюдаемости, решаемой современной микрофизикой таким образом, что неотъемлемым компонентом всей системы является сам наблюдатель. Невозможно наблюдать без того, чтобы в тот же самый момент не изменять систему. Как отмечали еще в 20-х гг. XX в. Н. Бор и В. Гейзенберг, наблюдения за объектом при физическом эксперименте вносят возмущение в этот объект. Подобная констатация имеет реальное пересечение с доктриной древних. Именно мыслители Востока настаивали на фундаментальном единстве наблюдателя и наблюдаемого, на изменении, сопровождающем процесс наблюдения.

211

Примечательно также, что в 30-х гг. XX в. Шри Ауробиндо создает свою философию интегральной йоги с основным тезисом созидающей силы сознания. В это же время раскрывается физический смысл полевых взаимодействий квантовой механики.

<< Пред. стр. 9 (из 21) След. >>

Список литературы по разделу