<< Пред. стр. 401 (из 449) След. >>
Список литературы по разделу
идей В.
Гумбольдта), то формалисты пошли ещё дальше в том же направлении: они
отождествили смысловое
содержание X. о. с «материалом», а понятие образа растворили в понятии формы
(или конструкции,
приёма). Оборотной стороной формалистич. и конструктивистских теорий явился
эстетич.
утилитаризм: считалось, что «материал» перерабатывается формой в целях
максимально
эффективной «техники чувств». Вообще, в воззрениях, элиминирующих категорию X.
о., иск-ву
обыкновенно отводится прикладная роль. В наст. время эстетика вновь широко
прибегает к теории X.
о. как наиболее перспективной, помогающей раскрыть самобытную природу фактов
иск-ва, их
причастность сразу многим сферам бытия, познания и практики.
В онтологич. аспекте X. о. есть факт идеального бытия, «встроенный» в свою
веществ. основу, но не
совпадающий с нею (мрамор — не плоть, к-рую он изображает, плоскость холста — не
трёхмерное
пространство, рассказ о событии — не само событие и т. п.). Но притом образ
теснее сращён со
своим материальным субстратом, чем число и прочие идеальные объекты точных наук;
он
использует мн. природные возможности исходного материала как знаки собств.
содержания; так,
статуя «безразлична» к химич. составу мрамора, но не к его фактуре.
В семиотич. аспекте X. о. и есть знак, т. е. средство смысловой коммуникации в
рамках данной
культуры или родств. культур. С этой своей стороны образ оказывается фактом
воображаемого
бытия; он всякий раз заново реализуется в воображении адресата, владеющего
«ключом»,
культурным «кодом» к его содержанию (напр., знание языка жестов в япон. или кит.
театре).
Поэтому в материальной «плоти» X. о. собственно образосозидающими становятся те
уже выделен-
ные из природного ряда элементы (напр., не звук акустики, а тон ладовой
системы), к-рые
принадлежат языку данного иск-ва, обусловленному традицией.
В гносеологич. аспекте X. о. есть вымысел, родственный такой разновидности
познающей мысли, как
допущение (ещё по Аристотелю, факты иск-ва относятся к области вероятного, об их
бытии нельзя
сказать ни «да», ни «нет»). Допущением, гипотезой X. о. способен служить именно
в силу своей
идеальности и воображае-мости; так, изображённое на живописном полотне, в
отличие от самого
полотна, не локализовано в реальном пространстве и времени, остаётся как бы
чистой возможностью.
Вместе с тем X. о.— допущение особого рода, внушаемое художником с макс, чувств.
убедитель-
ностью. С этим связана собственно эстетич. сторона X. о., сплочение, высветление
и «оживление»
материала силами смысловой выразительности.
Наконец, в собственно эстетич. аспекте X. о. представляется организмом, в к-ром
нет ничего случай-
ного и механически служебного и к-рый прекрасен благодаря совершенному единству
и конечной
осмысленности своих частей. Автономное, завершённое бытие художеств.
действительности указывает на сходство X. о. с живой индивидуальностью. Но без
изолирующей
силы вымысла, без выключенности из фактич. ряда X. о. не имел бы такой
жизнеподобной
самососредоточенности и целесообразности.
Если в качестве «организма» X. о. автономен и в качестве идеального предмета
объективен (подобно
числу или формуле), то в качестве допущения он субъективен, а в качестве знака
межсубъективен,
коммуникативен, реализуем в ходе диалога между автором и адресатом и в этом
отношении является
не предметом и не мыслью, а процессом. В силу этого последнего обстоятельства
X. о., при непременной погружённости в чувств. стихию, всё же не до конца
конкретен. Ясно
фиксированные установочные моменты («внутр. форма»), предука-зывающие, в каком
направлении и
в каких границах должно двигаться наше воображение, окружены в нём «полем»
неполной
определённости, полуявленности. В этом некая «недостаточность», «схематичность»
X. о. по
сравнению с массивностью жизненного факта, но также и преимущество, источник его
независимой
«жизни» и «игры», многозначности восполняющих его истолкований. Внутр. форма
образа
личностно-оценочна, она несёт печать авторской идейности, субъективной
вычленяющей и
претворяющей инициативы, и с этой стороны «правда» X. о. относительна. Но со
стороны органич.
художественности образ представляет собой арену предельного действия эстетически
гармонизи-
рующих, завершающих и просветляющих «законов красоты». И в этой своей природе
художеств.
ценность принадлежит не только к миру релятивных социально-культурных ценностей,
но и к миру
непреходящих жизненных ценностей, идеальных возможностей чело-веч, бытия. В X.
о. исторически
и социально относительное неотделимо от вечного, личное от надличного, и в этом
как раз коренится
«гипнотизм» иск-ва, присущая ему сила идейного внушения. Ввиду столь сложного
отношения X. о.
к критерию истинности и творчество, и восприятие иск-ва сопряжены с познават. и
этич. риском.
При встрече с художеств. произв. равно важно: послушно следуя замыслу автора,
адекватно
воссоздать предусмотренный им эстетич. объект — и затем оценить этот объект,
сохраняя свободу
собств. точки зрения, обеспеченную жизненным и духовным опытом.
Внутр. строение X. о. существенно различается в разных видах иск-ва — в
зависимости от материала
(словесный, звуковой, пластический, пантомимич. образ), пространственно-
временной
характеристики (статический, динамический) и др. Это структурное многообразие
можно с
известным огрублением свести к двум исходным началам — принципу
репрезентативного отбора и
принципу ассоциативного сопряжения. К первому тяготеет X. о. в изобразит. иск-
вах (реконструкция
предмета с упором на одни его признаки и исключением других), а по второму — X.
о. в выразит,
иск-вах (иносказание в поэзии, контрапункт в музыке). На идейно-смысловом уровне
этим двум
структурным принципам соответствуют две разновидности художеств.
обобщения — тип и символ.
• Аристотель, Об иск-ве поэзии, М., 1957; Л е с-с и н г Г., Лаокоон, или О
границах живописи и поэзии, [пер. с нем.], М.,
1957; Гёте И. В., Об искусстве, [Сб.], М., 1975; Гегель Г. В. Ф., Эстетика, т.
1, М., 1968; Белинский В. Г., Идея иск-ва,
ПСС, т. 4, М., 1954; ? о т е б-н я А. А., Эстетика и поэтика, М., 1976; Лосев А.
Ф., Диалектика художеств. формы, М.,
1927; его же, Проблема символа и реалистич. иск-во, М., 1976, гл. 3, 4; Теория
лит-ры, [кн. 1], М., 1962; Дмитриева Н.,
Изображение и слово, М., 1962; Интонация и муз. образ. Сб. ст., М., 1965; Бахтин
М. М., Вопросы лит-ры и эстетики,
М., 1975.
И. Б. Роднянская.
ХУРУФИЗМ (от араб. хуруф — буквы), учение му-сульм. шиитской секты хуруфитов,
основанной в
кон. 14 в. Фазлаллахом Астрабади (казнён в 1394). Первоначально секта была
распространена в сев.-
зап. Иране (Астрабад, Нахчеван; соч. Фазлаллаха написаны на лит. перс, языке),
затем хуруфиты,
руководимые учеником Фазлаллаха Али аль-Ала, перенесли свою деятельность на
терр. Турции, где
создали обширную лит-ру на тур. языке. Канонич. лит-pa хуруфитов включала 6
«Джавиданнаме»
(«Книга вечности»), из к-рых первая написана Фазлаллахом («Джавидан-и кабир»), а
пять — его
учениками, «Хакикатнаме» («Книга истины») и др. Секта подвергалась жестоким
гонениям и была
почти полностью истреблена в Турции в 1824; остатки её, слившиеся с дервишским
орденом
бекташи, сохраняются в нек-рых араб. странах и в наст. время.
ХУРУФИЗМ 761
Согласно разработанному Фазлаллахом и его последователями религ.-филос. учению
X., мир
сотворён богом и находится в постоянном круговращении, являющемся причиной
видимых нами
изменений. Бог проявляет себя двумя путями: в человеке, сотворённом богом по
своему образу и
подобию, и в речи бога — Коране и именах вещей. Проявление бога в человеке
разделяется на три
цикла, представляющие собой этапы спасения человечества: пророчество (нобовват),
божеств.
покровительство (валайат) и божественность (улухийат). Мухаммед завершил цикл
пророчества, за
ним следуют божеств. покровители — шиитские имамы, основатель же хуруфизма
Фазлаллах
является последним покровителем и одновременно первым богом во плоти (худа),
основоположником третьего цикла. Второй путь проявления бога — в звуке, речи,
букве (отсюда
название учения); развитая X. своеобразней мистика букв имеет аналогии в
неопифагореизме, у
исмаилитов и др. По
учению Фазлаллаха, звук божеств. речи, будучи нематериальным, выше её начертания
и, кроме того,
является единств. средством сотворения мира богом. Гносеологию Фазлаллаха можно
определить как
крайний вариант ср.-век. реализма: имена вещей не только существуют ранее самих
вещей, но и суть
сами вещи-отнять у вещей имена — значит лишить их бытия. Наличие вещи в сознании
— её
единственно возможное бытие (это связано с концепцией вахдат алъ-вуджуд в
суфизме); отсюда
следует вывод, что речь Аллаха — Коран — причина бытия всех вещей и слово —
основа и исток
(асл) всех сущих отдельностей (ка' инат) (ср.: «в начале было слово» Евангелия
от Иоанна).
• Вертельс Е. Э., Низами и Фузули, М., 1962 (Избр. труды, т. 2); Textes persans
relatifs a la secte des Hourooifs, publ. trad, et
annotes par С. Huart. Suivi d'une etude sur la religion des Houroufis par R.
Tevfig, Leyden, 1909; R i t-t e r H., Die Anfange der
Hurufisekte, «Oriens», 1954. v. 7, № l, S. 1—54.
Ц
ЦАЦКОВСКИЙ (Cackowski) Здислав (p. 1.1.1930, Ba-жонхевка), польск. философ-
марксист. Чл.
ПОРП с 1950. Работы Ц. посвящены проблемам диалектич. и историч. материализма,
критике
ревизионизма и бурж. философии.
• Tresc ppznawcja wrazen zmysiowych, Warsz., 1962; Prob-leiny i pseudoproblemy,
Warsz., 1964; Glovyne pojeqia mate-
rialfzinu Jiistpry.c.zljego, Warsz., 1974; JednoM i wieloac". Dzi-alanie i
poznawanie, Warsz., 1975; Glowne zagadnienia i ki-
eruriki filozofii, Warsz.., 19776. Czlowiek Jako podmiot dzialania praktycznego
i poznawczego, Warsz., 1979; Trud i sens
ludzki-ego zycia, Warsz., 1981.
ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ, соответствие явления или процесса определённому (относительно
завершённому) состоянию, материальная или идеальная модель к-рого представляется
в качестве
цели. Ц. рассматривается, с одной стороны, как имманентная (внутренняя)
взаимосвязь объекта
самого по себе, а с другой — как нек-рое отношение в сфере взаимодействия
объекта и субъекта.
Отношение Ц., характерное для человеч. деятельности, вместе с тем может
выступать в качестве
науч. принципа исследования структуры и функций саморегулируемых и эквифинальных
систем (т.
е. систем, способных достигать одинакового конечного результата независимо от
начальных
условий). Генетически понятие Ц. связано с целеполаганием как существенным
элементом человеч.
деятельности, характеризующим как мыслит. процессы, так и предметную
деятельность человека,
прежде всего — процесс труда (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 23, с. 189).
Основа целесообраз-
ной деятельности человека — законы внеш. мира, природы (см. В. И. Ленин, ПСС, т.
29, с. 171).
В мышлении донауч. периода в силу его антропоморфизма представление о Ц., к-рая
присуща
человеч. деятельности, распространялось на природу. Антропоморфизм характерен и
для религ.
мировоззрения, толкующего Ц. как выражение божеств. разума; он лежит в основе
идеалистич.
телеологии, извращённо толкующей Ц. Вместе с тем в классич. формах телеологии
(имманентная
телеология Аристотеля, Лейбница, Шеллинга и особенно Гегеля) были раскрыты нек-
рые диалектич.
аспекты проблемы Ц.. Науч. интерпретация проблемы Ц. стала возможной лишь в
рамках
диалектико-материалистич. мышления, выявляющего объективное значение Ц.
При исследовании форм Ц. как объективного факта природы особое значение
приобретает изучение
орга-
762 ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ
нической Ц., к-рая проявляется в характерных для живых систем особенностях
строения и функций,
организации процесса обмена веществ. управления и регуляции и пр. Именно здесь
телеология в
разных её формах претендовала если не на универс. значение, то во всяком случае
на роль
необходимого «дополнения» к якобы недостаточному каузальному (причинному)
анализу. По мере
развития биологии постепенно преодолевалось телеологич. мышление, органич. Ц.
объяснялась
путём обращения к её материальным причинам. Особое значение имела здесь теория
эволюции
Дарвина, к-рая объясняла органич. Ц. как приспособленность организмов к условиям
их
существования. Отвергая телеологию, дарвинизм вместе с тем не отбрасывал фактор
органич. Ц.
С позиций диалектико-материалистич. детерминизма получают объяснение не только
структурные,
но и ге-нетич. аспекты органич. Ц., т. е. представление об известной
направленности (и в этом
смысле Ц.) морфо-физиологич. реакций — наследств. изменений, мета-болич.,
термодинамич. и пр.
процессов живых систем. Эта направленность процессов живых систем, определяемая
взаимодействием внеш. и внутр. условий, активностью организмов, вырабатываемая
исторически и в
индивидуальном развитии, реально обнаруживается лишь в качестве общей тенденции
—
статистически.
Новые аспекты проблемы органич. Ц. раскрывает развитие биокибернетики, в
частности принцип
обратной связи, согласно К-рому в живых системах происходит обратное воздействие
конечного
эффекта, результата процесса на его исходный пункт, начало. Отношение Ц.
выступает здесь как
специфич. форма взаимодействия, позволяющая обнаружить определ. направленность
процессов, их
обусловленность конечными результатами, предстающими в качестве целей
(разумеется, речь идёт
не о сознат. целях, а лишь об их аналогах, объективных по самой своей природе).
Условность
подобного использования понятия Ц. не является основанием для отказа от него.
Аналогия с процес-
сами целесообразной человеч. деятельности может быть в нек-рых случаях весьма
эффективной, в
частности в биологии и кибернетике. В то же время вполне правомерен особый науч.
подход — т. н.
целевой подход, ориентирующий исследование на анализ отношения Ц.,
взаимодействия процессов в
эквифинальных системах. Основой его является методологич. принцип Ц., т. е.
подчинение процесса
науч. исследования его целевой, конечной стадии. Интерпретируемый т.о.
целевой подход может широко применяться не только в исследовании таких систем,
но и циклич.
процессов или процессов поступат. развития.
* Энгельс Ф., Диалектика природы, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 20; Фролов И.
<< Пред. стр. 401 (из 449) След. >>
Список литературы по разделу