<< Пред. стр. 20 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу
объекта, определенного как средство, с внешним еще объектом, - так же как и
другая, -соотношение субъективной цели с объектом, который делают средством, -
суть непосредственные соотношения. Это умозаключение страдает поэтому
недостатком формального умозаключения вообще: те соотношения, из которых оно
состоит, сами не суть заключения или опосредствования, а скорее уже предполагают
то заключение, средством получения которого они ленного как средство, с внешним
еще объектом, - так же как и другая, - соотношение субъективной цели с объектом,
который делают средством, - суть непосредственные соотношения. Это умозаключение
страдает поэтому недостатком формального умозаключения вообще: те соотношения,
из которых оно состоит, сами не суть заключения или опосредствования, а скорее
уже предполагают то заключение, средством получения которого они должны служить.
Если рассматривать одну посылку, - непосредственное соотношение субъективной
цели с объектом, который в силу этого соотношения становится средством, то
окажется, что цель не может соотноситься с объектом непосредственно; ведь объект
есть нечто столь же непосредственное, как и тот служащий другим крайним членом
объект, в котором цель должна быть осуществлена через опосредствование.
Поскольку они таким образом положены как разные, между этой объективностью и
субъективной целью должно быть вставлено средство, с помощью которого они
соотносятся друг с другом; но это средство точно так же есть уже определенный
целью объект, между объективностью которого и телеологическим определением
необходимо вставить новое средство и так далее до бесконечности. Тем самым
положен бесконечный прогресс опосредствования. - То же самое имеет место и
относительно другой посылки-соотношения средства с еще неопределенным объектом.
Так как они совершенно самостоятельны то они могут быть соединены лишь в чем-то
третьем, и так далее до бесконечности. - Или, наоборот, так как посылки уже
предполагают заключение, то заключение, каково оно через указанные лишь
непосредственные посылки, может быть только несовершенным. Заключение, или
продукт целесообразной деятельности есть не что иное, как объект, определенный
внешней ему целью, стало быть, то же самое, что и средство. Поэтому в самом
таком продукте получилось лишь средство, а не осуществленная цель; иначе говоря,
цель на самом деле не достигла в нем никакой объективности. - Поэтому совершенно
безразлично, рассматривают ли определенный внешней целью объект как
осуществленную цель или только как средство; это соотносительное, самому объекту
внешнее, необъективное определение Следовательно, все объекты, в которых
осуществляется внешняя цель, суть в такой же мере лишь средства к цели, то что
должно быть употреблено для осуществления той или иной цели и что по существу
своему должно считаться средством - есть то средство назначение которого-быть
израсходованным, но объект который должен содержать осуществленную цель и вы
ступать как ее объективность, тоже преходящ; он точно так" осуществляет свою
цель не через спокойное, самосохраняющее! наличное бытие, а лишь поскольку он
расходуется; ибо он ответствует единству понятия лишь постольку, поскольку
внешность, т. е. его объективность, снимается в этом единстве. - Дом, часы могут
казаться целями по отношению к орудиям их изготовления; но камни, балки или
колесики, оси и т. д., составляющие действительность цели, выполняют эту цель
лишь через давление, которое они испытывают, через химические процессы, которым
они подвергаются под действием воздуха, света, воды, через трение и т. д. и от
которых они избавляют человека. Следовательно, они выполняют свое назначение
тем, что их употребляют и расходуют, и тому, чем они должны быть, они
соответствуют лишь через свое отрицание. Они не соединены с целью положительно,
потому что они имеют в самом себе [свое] самоопределение лишь внешним образом и
суть лишь относительные цели или по существу своему лишь средства.
Эти цели, как было показано, имеют вообще ограниченное содержание; их форма -
это бесконечное самоопределение понятия, ограничившего себя из-за этого
содержания до внешней единичности. Ограниченное содержание делает эти цели
несоответствующими бесконечности понятия и неистинными; такая определенность
подвержена становлению и изменению уже через сферу необходимости, через бытие, и
она преходяща.
3. Тем самым получается в результате, что внешняя целесообразность, которая еще
только имеет форму телеологии, достигает, собственно говоря, лишь средств, а не
объективной цели, так как субъективная цель остается внешним, субъективным
определением, или же, если цель деятельна и осуществляет себя (хотя бы только в
средстве), она еще непосредственно связана с объективностью, погружена в нее;
сама цель есть объект, и цель, можно сказать, постольку не достигает средства,
поскольку ее осуществление необходимо еще до того, как она могла бы быть
выполнена с помощью средства.
На самом же деле результат есть не только внешнее отношение цели, но и истина
этого отношения - внутреннее отношение цели и объективная цель. Самостоятельная
по отношению к понятию внешность объекта, которую цель делает своей
предпосылкой, положена в этой предпосылке как несущественная видимость и также
уже снята в себе и для себя; поэтому деятельность цели есть, собственно говоря,
лишь изображение (Darstellung) этой видимости и ее снятие. - Как выяснилось
через понятие, первый объект становится средством через передавание, так как в
себе он тотальность понятия, и его определенность, которая есть не что иное, как
сама внешность, положена лишь как внешнее, несущественное и потому выступает в
самой цели как ее собственный момент, а не как независимый от нее. В силу этого
определение объекта - быть средством, есть совершенно непосредственное
определение. Поэтому для того, чтобы сделать этот объект средством, субъективная
цель не нуждается ни в каком насилии или другом утверждении своей силы в
отношении объекта, кроме утверждения себя самой; разрешение (Entschluss),
раскрытие (Aufschluss), это определение самого себя, есть лишь положенная
внешность объекта, который непосредственно подчинен здесь цели и не имеет по
отношению к ней никакого другого определения, кроме ничтожности [своего ]
в-себе-и-для-себя-бытия.
Второе снятие объективности объективностью отличается от первого тем, что то
снятие как первое есть цель в объективной непосредственности, второе же есть
поэтому снятие не только первой непосредственности, но и обоих-и объективного
как лишь положенного, и непосредственного. Отрицательность возвращается в самое
себя таким образом, что она в такой же мере есть восстановление объективности,
но как объективности, тождественной с ней, и в этом восстановлении она в то же
время есть и полагание объективности как определенной лишь целью, как внешней
объективности. Через последнее этот продукт остается как прежде, также,
средством; через первое же он объективность, тождественная с понятием,
реализованная цель, в которой реальность самой цели составляет то, что она
средство. В осуществленной цели средство исчезает потому, что оно Было бы
объективностью, лишь непосредственно подведенной под цель, между тем как в
реализованной цели эта объективность выступает как возвращение цели в самое
себя; тем самым, далее, само опосредствование (оно есть некоторое отношение
внешних моментов) также исчезает - отчасти в конкретном тождестве объективной
цели, отчасти в нем же как в абстрактном тождестве и непосредственности
наличного бытия.
Здесь содержится и опосредствование, которое требовалось для первой посылки-для
непосредственного соотношения цели с объектом Осуществленная цель есть также
средство, и наоборот, истина средства заключается равным образом в том, что она
сама реальная цель, и первое снятие объективности есть уже и второе, точно так
же как второе снятие оказалось содержащим и первое. А именно, понятие определяет
себя; его определенность - это внешнее безразличие которое непосредственно
определено в разрешении как снятое, а именно как внутреннее, субъективное я в то
же время как объект, выступающий в качестве предпосылки, дальнейшее выхождение
за свои пределы (aus sich), являвшее именно как непосредственный способ передачи
и как подведение под него выступающего в качестве предпосылки объекта, есть в то
же время снятие указанной выше внутренней, заключенной в понятие, т. е.
положенной как снятая, определенности внешности и в то же время оно снятие
полагания объекта как предпосылка, тем самым это по видимости первое снятие
безразличной объективности есть уже и второе, некоторая прошедшая через
опосредствование рефлексия в себя и осуществленная цель.
Так как понятие, здесь, в сфере объективности, где его определенность имеет
форму безразличной внешности, находится во взаимодействии с самим собой, то
изображение его движения становится здесь вдвойне трудным и запутанным, потому
что само это движение непосредственно двояко, и первое всегда есть также второе.
В понятии для себя, т. е. в его субъективности, различие его от себя дано как
сама по себе непосредственная тождественная тотальность; а так как его
определенность есть здесь безразличная внешность, то тождество в ней с самим
собой есть в свою очередь столь же непосредственно и отталкивание от себя, так
что то, что определено как внешнее ему и безразличное для него, есть скорее оно
же само, а оно, как оно само, как рефлектированное в себя, есть скорее свое
иное. Только не упуская этого из виду, можно понять объективное возвращение
понятия в себя, т. е. его истинное объективирование, - можно понять, что каждый
из отдельных моментов, через которые проходит это опосредствование, сам есть
умозаключение связывающее все эти моменты. Так изначальная внутренняя внешность
oпонятия, в силу которой оно отталкивающее себя от себя единство, цель и ее
стремление вовне - к объективированию, есть непосредственное полагание или
предполагание внешнего объекта; самоопределение есть также определение внешнего
объекта как определенного не понятием; и наоборот, это определение есть
самоопределение, т. е. снятая внешность, положенная как внутренняя, иначе
говоря, уверенность в несущественности внешнего объекта. - Что касается второго
соотношения, определения объекта как средства, то было только что показано, как
оно в самом себе есть опосредствование цели с самим собой в объекте. - И точно
так же третье, механизм, протекающий под властью цели и снимающий объект с
помощью объекта, есть, с одной стороны, снятие средства, [т. е.] того объекта,
который уже положен как снятый, и, стало быть, второе снятие и рефлексия-в-себя,
а с другой стороны, первый акт определения внешнего объекта. Этот акт
определения, как было отмечено, есть в осуществленной цели опять-таки
продуцирование только некоторого средства: субъективность конечного понятия,
презрительно отметая средство, не достигла в своей цели ничего лучшего. Но эта
рефлексия, [сводящаяся к тому], что цель достигнута в средстве и что в
осуществленной цели сохранились средство и опосредствование, есть последний
результат внешнего отношения цели - результат, в котором оно сняло само себя и
который оно представило как свою истину. - Рассмотренное напоследок третье
умозаключение отличается тем, что оно, во-первых, есть субъективная
целенаправленная деятельность предыдущих умозаключений, но, [во-вторых ], также
снятие внешней объективности - и, значит, внешности вообще, - через самое себя,
и тем самым оно в своей положенности тотальность.
Итак, после того как субъективность, для-себя-бытие понятия перешло, как мы
видели, в его в-себе-бытие, в объективность оказалось, в дальнейшем, что в
объективности вновь появилась отрицательность для-себя-бытия понятия; понятие
определило себя в объективности так, что его особенность есть внешняя
объективность, иначе говоря оно определило себя как конкретное единство,
внешность которого есть его самоопределение Движение цели достигло теперь того,
что момент внешности не только положен в понятии и понятие есть не только
долженствование и стремление, но как конкретная тотальность тождественно
непосредственной объективностью. Это тождество есть, с одной стороны, простое
понятие и равным образом непосредственно, с другой стороны - оно столь же
существенно есть опосредствование, и лишь через него как само себя имеющее
опосредствование оно есть эта простая непосредственностъ; так понятие состоит по
существу своему в том, чтобы как себя сущее тождество было отличным от своей
в-себе-сущей объективности и тем самым иметь внешность, но в этой внeшней
тотальности быть ее самоопределяющим тождеством. Как такое, понятие есть теперь
идея.
РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ
ИДЕЯ (DIE IDEE)
Идея есть адекватное понятие, объективно истинное (Wahre) или истинное, как
таковое. Если что-либо имеет истину, оно ее имеет через свою идею, иначе говоря,
нечто имеет истину, лишь поскольку оно идея. - Выражение "идея" вообще-то часто
употребляется в философии, как и в обычной жизни, и для [обозначения] понятия и
даже для [обозначения] простого представления: "У меня еще нет никакой идеи об
этой тяжбе, об этом здании, об этой местности" - означает только, что у меня нет
о них представления. Кант реабилитировал выражение "идея" как понятие разума. -
Понятие же разума есть, согласно Канту, понятие о безусловном, а в отношении
явлений оно трансцендентно, т. е. оно не может иметь адекватного ему
эмпирического применения. Понятия разума, по Канту, служат для понятийного
постижения (Begreifen), а понятия рассудка - для понимания (Verstehen)
восприятии. - На самом же деле, если понятия рассудка действительно понятия, то
они понятия (Begriffe) - посредством их постигают (wird begriffen), и понимание
восприятии посредством понятий рассудка будет постижением. Если же понимание
есть только акт определения восприятии посредством таких определений, как,
например, целое и части, сила, причина и тому подобное, то оно означает лишь акт
определения посредством рефлексии, так же как и под пониманием можно
подразумевать всего лишь определенный акт представления совершенно определенного
чувственного содержания; так, если, описывая человеку дорогу, говорят, что она в
конце леса поворачивает налево, и он, скажем, отвечает: "понимаю", то это
"понимание" не означает ничего другого, кроме схватывания [сказанного]
представлением и памятью. - "Понятие разума" тоже несколько нескладное
выражение; ведь понятие - это вообще нечто относящееся к разуму; а поскольку
разум отличают от рассудка и от понятия, как такового, он тотальность понятия и
объективности. - В этом смысле идея есть разумное; она необусловленное потому,
что лишь то имеет условия, что существенно соотносится с объективностью, но не с
такой объективностью, которая определена им самим, а с такой, которая еще
имеется по отношению к нему в форме внешности и безразличия, как это еще имело
место во внешней цели.
Так как выражение "идея" сохраняется для [обозначения]
объективного или реального понятия и его отличают от самого понятия а тем более
от простого представления, то следует, далее еще в большей мере отвергнуть ту
оценку идеи, согласно которой ее принимают за нечто лишь недействительное, и об
истинных мыслях говорят, что они только идеи. Если мысли суть нечто чисто
субъективное и случайное, то они, разумеется, не имеют никакой иной ценности, но
в этом отношении они стоят не ниже преходящих и случайных действительностей
(Wirklichkeiten), которые равным образом не имеют никакой другой ценности, кроме
ценности случайностей и явлений. Если же полагают, что идея, наоборот, не имеет
ценности истины потому что она в отношении явлений трансцендентна, что в
чувственном мире ей не может быть дан совпадающий с ней предмет 61, то это -
странное недоразумение, ибо идее отказывают в объективной значимости потому, что
ей недостает-де того, чтб составляет явление, неистинное бытие объективного
мира. В отношении практических идей Кант признает, что "нет ничего более
вредного и менее достойного философа, чем невежественные ссылки на мнимо
противоречащий идее опыт. Самого опыта вовсе не было бы, если бы, например,
государственные учреждения были созданы в свое время согласно идеям и если бы
вместо них грубые понятия не сделали тщетными все благие намерения именно
потому, что они были заимствованы из опыта" . Кант считает идею чем-то
необходимым, целью, которую следует ставить себе как прообраз для некоего
максимума, стремясь как можно больше приблизить к ней состояние
действительности.
Но так как выяснилось, что идея есть единство понятия и объективности, [т. е. ]
истинное, то ее следует рассматривать не только как цель, к которой надлежит
приближаться, но которая сама всегда остается чем-то потусторонним, а так, что
все действительное есть лишь постольку, поскольку оно имеет внутри себя идею и
выражает ее. Предмет, объективный и субъективный мир не только должны вообще
совпадать с идеей, но сами суть совпадение понятия и реальности; реальность, не
соответствующая понятию есть просто явление, нечто субъективное, случайное,
произвольное, что не есть истина. Когда говорят, что в опыте нет ни одного
предмета, который всецело совпадал бы с идеей , то идея противопоставляется
действительному как некий субъективный масштаб. Но чем поистине должно было бы
быть нечто действительное, если в нем нет его понятия и его объективность вовсе
не соответствует этому понятию, - этого никто не скажет, ибо такое
действительное было бы ничто. Механический и химический объект, равно как и
субъект, лишенный духа, и дух, сознающий лишь конечное, а не свою сущность,
имеют, правда, в самих себе - каждый сообразно своей природе - свое понятие
существующим не в своей собственной свободной форме. Но они вообще могут быть
чем-то истинным, лишь поскольку они суть соединение их понятия и реальности, их
души и их тела. Такие целостности, как государство, церковь, перестают
существовать, когда разрушается единство их понятия и их реальности; человек (и
живое вообще) мертв, когда в нем отделяются друг от друга душа и тело. Мертвая
природа - механический и химический мир (если под мертвым понимают именно
неорганический мир, иначе оно не имело бы никакого положительного значения),
мертвая природа, если ее разделяют на ее понятие и ее реальность, есть не более
как субъективная абстракция мыслимой формы и бесформенной материи. Дух, который
не был бы идеей, единством самого понятия с собой, понятием, имеющим своей
реальностью само понятие, был бы мертвым духом, лишенным духа, материальным
объектом.
Бытие достигло значения истины, поскольку идея есть единство понятия и
реальности; бытием обладает теперь, следовательно, лишь то, что есть идея.
Поэтому конечные вещи конечны, поскольку они в самих себе имеют реальность
своего понятия не полностью, а нуждаются для этого в других, - или, наоборот,
поскольку они предполагаются как объекты и тем самым имеют в самих себе понятие
как внешнее определение. Самое высшее, чего они достигают со стороны этой
конечности, - это внешняя целесообразность. В том, что действительные вещи не
совпадают с идеей, выражается их конечность, неистинность, в соответствии с чем
объекты определены механически, химически или внешней целью каждый сообразно
своей сфере и в присущих объективности отношениях. Возможность того, что идея не
вполне выработала свою реальность, не полностью подчинила ее понятию,
основывается на том, что у нее самой ограниченное содержание, что так же как она
по существу своему есть единство понятия и реальности, точно так же она по
существу своему и их различие, ведь только объект есть непосредственное, т. е.
лишь в-себе-сущее, единство. А если бы какой-нибудь предмет, например
государство, вовсе не соответствовал своей идее, т. е., вернее, если бы оно
вовсе не было идеей государства, если бы его реальность - наделенные
самосознанием индивиды - совершенно не соответствовала понятию, то это означало
бы, что отделились друг от друга его душа и его тело; душа отлетела бы в
отдаленные сферы мысли, а тело распалось бы на отдельные индивидуальности. Но,
составляя по существу своему их природу, понятие государства есть в них столь
могущественный импульс, что они вынуждены придавать ему реальность (хотя бы лишь
в форме внешней целесообразности) и принимать его таким, какое оно есть, иначе
они должны были бы погибнуть. Самое плохое
государство, реальность которого менее всего соответствует понятию, поскольку
оно еще существует, все еще есть идея; индивиды еще повинуются властвующему
понятию.
Но идея имеет не только более всеобщий смысл истинного бытия единства понятия и
реальности, но и более определенный смысл единства субъективного понятия и
объективности. Ведь понятие как таковое, само уже есть тождество себя и
реальности;
ибо неопределенное выражение "реальность" не означает вообще ничего другого,
кроме определенного бытия; а таким бытием понятие обладает в своей особенности и
единичности. Далее, объективность равным образом есть тотальное понятие,
перешедшее из своей определенности в тождество и слившееся с самим собой В
указанной выше субъективности определенность или различие понятия есть
видимость, которая непосредственно снята и возвращена в для-себя-бытие или в
отрицательное единство есть приписываемый предикат. А в этой объективности
определенность положена как непосредственная тотальность, как внешнее целое Идея
теперь оказалась понятием, снова освободившимся от непосредственности, в которую
оно было погружено в объекте, освободившимся, чтобы обрести свою субъективность
и отличающим себя от своей объективности, которая, однако в равной мере
определяется этим понятием и лишь в нем имеет свою субстанциальность. Это
тождество было поэтому правильно определено как субъект-объект б4; оно столь же
формальное или субъективное понятие, сколь и объект как таковой. Но это следует
понять более определенно. Понятие, достигнув поистине своей реальности, есть
абсолютное суждение, субъект которого как соотносящееся с собой отрицательное
единство отличает себя от своей объективности и есть ее
<< Пред. стр. 20 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу