<< Пред. стр. 29 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу
сделать вывод, противоположный тому, который был сделан отсюда [Кантом].
Помимо того, что диалектика обычно представляется чем-то случайным, она, как
правило, имеет ту более точную форму, что относительно какого-нибудь предмета,
например относительно мира, движения, точки и т. д., указывают, что ему присуще
какое-нибудь определение, например (в порядке названных предметов) конечность в
пространстве или времени, нахождение в этом месте, абсолютное отрицание
пространства; но что, далее, ему столь же необходимо присуще и противоположное
определение, например бесконечность в пространстве и времени, ненахождение в
этом месте отношение к пространству и тем самым пространственность. Древнейшая
элеатская школа применяла свою диалектику главным образом против движения;
Платон же часто применяет диалектику против представлений и понятий своего
времени, в особенности софистов, но также против чистых категорий и определений
рефлексии; позднейший развитый скептицизм распространил ее не только на
непосредственные так называемые факты сознания и максимы обыденной жизни, но и
на все научные понятия. А вывод, который делают из такой диалектики, - это
вообще противоречивость и ничтожность выдвинутых утверждений. Но такой вывод
может иметь двоякий смысл: либо тот объективный смысл, что предмет, который
таким образом сам себе противоречит, снимает и уничтожает себя (таков, например,
был вывод элеатов, согласно которому отрицалась истинность, например, мира,
движения, точки); либо же тот субъективный смысл, что неудовлетворительно само
познание. Этот последний вывод понимается или так, что лишь сама эта диалектика
проделывает фокус, создающий такого рода ложную видимость. Таков обычный взгляд
так называемого здравого человеческого рассудка, придерживающегося чувственной
очевидности и привычных представлений и высказываний; иногда он проявляется
более спокойно (как, например, у Диогена-собаки 79, который показывал
несостоятельность диалектики движения посредством молчаливого хождения взад и
вперед), иногда же начинает гневаться по поводу этой диалектики, считая ее либо
просто глупостью, либо, если дело идет о важных для нравственности предметах, -
святотатством, которое стремится поколебать самые устои и поставляет доводы
пороку (таков взгляд сократовской диалектики, направленной против диалектики
софистов, таков тот гнев, который в свою очередь стоил жизни самому Сократу).
Вульгарное опровержение, которое противопоставляет, как это сделал Диоген,
мышлению чувственное сознание, и полагает, что в этом чувственном сознании оно
обретает истину, должно быть предоставлено самому себе; что касается
утверждения, что диалектика упраздняет нравственные определения, то нужно питать
доверие к разуму - он сумеет восстановить их, однако в их истине и в сознании их
права, но также и их границы. - Или же вывод о субъективной ничтожности касается
не самой диалектики, а скорее того познания, против которого она направлена, и-в
скептицизме, а равным образом в кантов-ской философии - познания вообще.
Главный предрассудок состоит здесь в том, будто диалектика имеет лишь
отрицательный результат; это сейчас будет определено более подробно. Но прежде
всего следует заметить относительно упомянутой формы, в которой обычно выступает
диалектика, что по этой форме диалектика и ее результат касаются исследуемого
предмета или же субъективного познания, и объявляют ничтожным или это познание,
или предмет; определения же, которые указываются в предмете как в чем-то
третьем, не рассматриваются и предполагаются как значимые сами по себе. Одна из
бесконечных заслуг кантовской философии состоит в том, что она обратила внимание
на этот некритический образ действия и этим дала толчок к восстановлению логики
и диалектики в смысле рассмотрения определений мышления в себе и для себя.
Предмет каков он без мышления и без понятия, есть некоторое представление или
даже только название; лишь в определениях мышления и понятия он есть то, чтб он
есть. Поэтому в действительности дело в них одних; они истинный предмет и
содержание разума, и все то, чтб обычно понимают под предметом и содержанием в
отличие от них, имеет значение только через них и в них. Поэтому нельзя считать
виной какого-нибудь предмета или познания, если они по своему характеру и в силу
некоторой внешней связи выказывают себя диалектическими. В этом случае
представляют и то и другое как субъект, в который определения в форме
предикатов, свойств, самостоятельных всеобщностей привнесены так что в
диалектические отношения и в противоречие их полагают как прочные и сами по себе
правильные только путем чуждого им и случайного соединения их в чем-то третьем и
через него. Такого рода внешний и неподвижный субъект представления и рассудка,
равно как и абстрактные определения, вместо того чтобы считать их последними,
прочно остающимися лежать в основании, должны скорее сами рассматриваться как
нечто непосредственное, а именно как такое предположенное и началополагающее,
которое, как показано выше, само по себе должно быть подчинено диалектике,
потому что его следует принимать за понятие в себе. Так все противоположности,
принимаемые за нечто прочное, например конечное и бесконечное, единичное и
всеобщее, суть противоречие не через какое-то внешнее соединение, а, как
показало рассмотрение их природы, сами по себе суть некоторый переход; синтез и
субъект, в котором они являют себя, есть продукт собственной рефлексии их
понятия. Если чуждое понятия рассмотрение не идет дальше их внешнего отношения,
изолирует их и оставляет их как прочные предпосылки, то, напротив, понятие,
рассматривающее их самих, движет ими как их душа и выявляет
их диалектику. _" Это та самая указанная выше точка зрения, согласно которой
всеобщее первое, рассматриваемое в себе и для себя, оказывается иным по
отношению к самому себе. Взятое совершенно обще, это определение может быть
понято так, что тем самым первоначально непосредственное дано здесь как
опосредствованное, соотнесенное с чем-то иным, или что всеобщее дано как
особенное Второе, возникшее в силу этого, есть тем самым отрицательное первого
и, поскольку мы заранее примем в соображение дальнейшее развитие, первое
отрицательное. С этой отрицательной стороны непосредственное исчезло в ином, но
это иное есть по существу своему не пустое отрицательное, не ничто, познаваемое
обычным результатом диалектики, а иное первого, отрицательное непосредственного;
оно, следовательно, определено как опосредствованное, - вообще содержит внутри
себя определение первого. Тем самым первое по существу своему также удержано и
сохранено в ином. - Удержать положительное в его отрицательном, содержание
предпосылки - в ее результате, это - самое важное в основанном на разуме
познании; в то же время достаточно лишь простейшей рефлексии, чтобы убедиться в
абсолютной истинности и необходимости этого требования, а что касается примеров
для доказательства этого, то вся логика состоит из них.
Стало быть, то, что отныне имеется налицо, - это опосредствованное, которое,
взятое вначале или же непосредственно, есть также простое определение, ибо так
как первое в нем исчезло, то имеется лишь второе. А так как и первое содержится
во втором и это второе есть истина первого, то это единство может быть выражено
в виде положения, в котором непосредственное приводится как субъект,
опосредствованное же - как его предикат, например "конечное бесконечно", "одно
есть многое", "единичное есть всеобщее". Но неадекватность формы таких положений
и суждений сама собой бросается в глаза. Относительно суждения было показано,
что его форма вообще, и в особенности непосредственная форма положительного
суждения, неспособна объять собой спекулятивное в истину. [Для этого] нужно было
бы по меньшей мере присоединить к нему и его ближайшее дополнение -
отрицательное суждение. В суждении первое как субъект имеет видимость
самостоятельности, тогда как оно скорее снято в своем предикате как в своем
ином; это отрицание, правда, заключено в содержании указанных выше положений, но
их положительная форма противоречит этому содержанию; тем самым положено не то,
чтб в них содержится, а ведь именно это имеется в виду, когда выставляют
положения.
Далее, второе определение, отрицательное или опосредствованное, есть в то же
время опосредствующее определение. На первый взгляд его можно принять за простое
определение, но по своей истине оно соотношение или отношение; ибо оно
отрицательное, но отрицательное положительного и заключает последнее в себе.
Оно, следовательно, есть иное не как иное чего-то такого, к чему оно
безразлично, - будь это так, оно не было бы ни иным, ни соотношением или
отношением; нет, оно иное в себе самом, иное чего-то иного; поэтому оно
заключает в себе свое собственное иное и тем самым как противоречие есть
положенная диалектика самого себя. - Так как первое, или непосредственное, есть
понятие в себе, а потому и отрицательное также лишь в себе, то диалектический
момент состоит у него в том, что различие, которое в нем содержится в себе,
полагается внутри него. Напротив, второе само есть определенное-различие или
отношение; диалектический момент состоит у него поэтому в полагании
содержащегося. в нем единства. - Если поэтому отрицательное, определенное,
отношение, суждение и все определения, подпадающие под этот второй момент, не
представляются уже для себя самого противоречием и диалектическими, то это
только недостаток мышления, не сводящего воедино своих мыслей. Ибо материал -
противоположные определения в пределах одного соотношения - уже положен и
наличествует для мышления. Но формальное мышление возводит себе в закон
тождество, низводит противоречивое содержание, которое оно имеет перед собой, в
сферу представления, в пространство и время, в которых противоречивые [моменты ]
удерживаются вне друг друга в рядоположности и последовательности и таким
образом выступают перед сознанием без взаимного соприкосновения. Это мышление
составляет для себя об этом определенное основоположение, гласящее, что
противоречие немыслимо; на самом же деле мышление противоречия есть существенный
момент понятия. Формальное мышление фактически и мыслит противоречие, но точас
же закрывает на него глаза и в упомянутом высказывании переходит от него лишь к
абстрактному отрицанию.
Только что рассмотренная отрицательность составляет поворотный пункт в движении
понятия. Она простой момент отрицательного соотношения с собой, глубочайший
источник всякой деятельности, живого и духовного самодвижения, диалектическая
душа, которую все истинное имеет в самом себе и через которую оно только и есть
истина; ведь единственно лишь на этой субъективности основывается снятие
противоположности между понятием и реальностью и [их] единство, которое есть
истина. - Второе отрицательное, отрицательное отрицательного, к которому мы
пришли, есть указанное снятие противоречия, но оно, точно так же как
противоречие, не есть действие некоторой внешней рефлексии; оно сокровеннейший,
объективнейший момент жизни и духа, благодаря которому имеет бытие субъект,
лицо, свободное. - Соотношение отрицательного с самим собой следует
рассматривать как вторую посылку всего умозаключения. Первую посылку, если
пользоваться определениями аналитического и синтетического в их противоположении
друг другу, можно считать аналитическим моментом, так как непосредственное
относится здесь непосредственно к своему иному и поэтому переходит в него или,
вернее, перешло в него, - [она аналитична ], хотя, как уже было упомянуто, это
соотношение также и синтетично, именно потому что переходит оно как раз в свое
иное. Рассматриваемую здесь вторую посылку можно определить как синтетическую,
так как она соотношение различенного, как такового, со своим различенным. - Так
же как первая посылка есть момент всеобщности и передавания, так вторая посылка
определена единичностью, которая прежде всего исключает иное и соотносится с ним
как отдельно существующая и разная. В качестве опосредствующего отрицательное
выступает потому, что оно заключает в себе само себя и то непосредственное,
отрицание которого оно есть. Поскольку эти два определения берутся как внешне
соотнесенные по какому-то отношению, отрицательное есть лишь опосредствующее
формальное; как абсолютная же отрицательность отрицательный момент абсолютного
опосредствования составляет единство, которое есть субъективность и душа.
В этом поворотном пункте метода движения познание возвращается в то же время
само в себя. Как снимающее себя противоречие эта отрицательность есть
восстановление первой непосредственности, простой всеобщности; ибо иное иного,
отрицательное отрицательного непосредственно есть положительное, тождественное,
всеобщее. Это второе непосредственное есть во всем этом движении, если вообще
угодно считать, третье по отношению к первому непосредственному и к
опосредствованному. Но оно третье и по отношению к первому или формальному
отрицательному, и к абсолютной отрицательности или ко второму отрицательному; а
поскольку то первое отрицательное есть уже второй термин, можно то, чтб считают
третьим, считать также четвертым и вместо троичности (Triplizitat) можно
принимать абстрактную форму за четверичность (Quadruplizitat); отрицательное или
различие считается в этом случае двойственностью. - Третье, или четвертое, есть
вообще единство первого и второго моментов, непосредственного и
опосредствованного. - Хотя это единство, равно как и вся форма метода -
троичность, есть лишь совершенно поверхностная, внешняя сторона способа
познания, однако уже то, что кантовская философия указала и на эту сторону, и
притом в более определенном применении (ибо сама эта абстрактная числовая форма
была, как известно, установлена уже ранее, но без участия понятия, и потому
осталась без последствий), опять-таки составляет одну из бесконечных заслуг этой
философии. Умозаключение - также тройственное - всегда признавалось всеобщей
формой разума, но, с одной стороны, оно считалось вообще совершенно внешней
формой, не определяющей природы содержания, а с другой - ему недостает
существенного, диалектического момента, отрицательности, так как оно в
формальном смысле сводится лишь к рассудочному определению тождества; однако
диалектический момент появляется в троичности определений, так как третье есть
единство двух первых определений, а они, будучи разными, могут находится в
единстве только как снятые. - Формализм, правда, тоже усвоил троичность и
придерживался ее пустой схемы; поверхностность, бесцеремонность и пустота
современного философского так называемого конструирования, состоящего
единственно лишь в том, чтобы повсюду подсовывать эту формальную схему, не
заключающую в себе понятия и имманентного определения, и пользоваться ею для
внешнего упорядочения, сделали это форму скучной и приобрели ей дурную славу. Но
из-за пошлого характера этого употребления она не может потерять своей
внутренней ценности, и следует высоко ценить то, что на первых порах был найден
хотя бы непостигнутый еще в понятиях образ (Gestalt) разумного.
Точнее говоря, третье есть непосредственное, но непосредственное благодаря
снятию опосредствования, простое через снятие различия, положительное через
снятие отрицательного, понятие, реализовавшее себя через инобытие, слившееся с
собой через снятие этой реальности и восстановившее свою абсолютную реальность,
свое простое соотношение с собой. Этот результат есть поэтому истина. Он
настолько же непосредственность, насколько и опосредствование. Но эти формы
суждения: "Третье есть непосредственность и опосредствование" или: "Оно есть их
единство" - не в состоянии уловить его, ибо оно не третье, находящееся в
состоянии покоя, а есть в качестве этого единства опосредствующее себя с самим
собой движение и деятельность. - Подобно тому как началополагающее есть
всеобщее, так результат есть единичное, конкретное, субъект; то, что
началополагающее есть б себе, результат есть теперь также для себя; всеобщее
положено в' субъекте. Два первых момента троичности суть абстрактные, неистинные
моменты, которые именно поэтому диалектичны и через эту свою отрицательность
становятся субъектом. Само понятие есть - именно для нас - и в себе сущее
всеобщее, и для себя сущее отрицательное, а равно и третье - в себе и для себя
сущее, всеобщее, проникающее все моменты умозаключения; но третье есть
заключение, в котором понятие опосредствовано с самим собой своей
отрицательностью и тем самым положено для себя как всеобщность и тождественность
своих моментов.
Этот результат как возвратившееся в себя и тождественное с собой целое вновь
сообщил себе форму непосредственности. Стало быть, он сам таков, каким
определило себя началополагающее (Anfangende). Как простое соотношение с собой
он нечто всеобщее, и отрицательность, которая составляла его диалектику и
опосредствование, точно так же слилась в этой всеобщности в простую
определенность, которая вновь может быть началом. На первый взгляд может
показаться, что это познание результата должно быть анализом его и потому должно
вновь разбирать те определения и то их движение, благодаря которым возник
результат и которые были уже рассмотрены. Но если предмет действительно
трактуется таким аналитическим способом, то такая трактовка принадлежит
рассмотренной выше ступени идеи, ищущему познанию, которое относительно своего
предмета лишь указывает, чтб есть, не касаясь необходимости его конкретного
тождества и понятия этого тождества. Метод же истины, постигающий предмет в
понятии, сам, правда, как было показано, аналитичен, так как он всецело остается
в пределах понятия, но он точно так же и синтетичен, ибо через понятие предмет
становится диалектичным и определяется как другой.
При новой основе, образуемой результатом как ставшим отныне предметом, метод
остается тем же, что и при предыдущем предмете. Различие касается лишь отношения
основы, как таковой;
правда, она и теперь основа, однако ее непосредственность есть лишь форма, так
как она была в то же время результатом;
поэтому ее определенность как содержание есть теперь уже не нечто просто
принятое, а нечто выведенное и доказанное.
Только здесь содержание познания, как таковое, входит в круг рассмотрения, так
как теперь оно как выведенное принадлежит методу. Благодаря этому моменту сам
метод расширяется в систему. - Касательно содержания начало сперва должно было
быть для метода совершенно неопределенным; метод представляется поэтому лишь
формальной душой, для которой и через которую начало было определено
исключительно лишь со стороны своей формы, а именно как непосредственное и
всеобщее. Через показанное выше движение предмет получил для самого себя такую
определенность, которая есть содержание, так как сведенная в простоту
отрицательность есть снятая форма и в качестве простой определенности
противостоит своему развитию, прежде всего самой своей противоположности к
всеобщности.
Будучи же ближайшей истиной неопределенного начала, эта определенность порицает
это начало как нечто несовершенное, равно как и самый метод, который, исходя из
этого начала, был только формальным. Это можно выразить как отныне определенное
требование, чтобы начало - так как оно по отношению к определенности результата
само есть нечто определеное- принималось не за непосредственное, а за
опосредствованное и выведенное; а это может показаться требованием бесконечного,
идущего вспять прогресса в доказывании и выведении; подобным же образом из вновь
полученного начала через движение метода также возникает некоторый результат,
так что прогресс идет также и вперед до бесконечности.
Уже не раз указывалось, что бесконечный прогресс вообще принадлежит чуждой
понятия рефлексии; абсолютный метод, который имеет своей душой и своим
содержанием понятие, не может привести к такому прогрессу. На первый взгляд
может показаться, что уже такие начала, как бытие, сущность, всеобщность, суть
такого рода, что они полностью имеют ту всеобщность и бессодержательность,
которая требуется для совершенно формального начала, каким оно должно быть, и
потому они как абсолютно первые начала не требуют и не допускают никакого
дальнейшего движения вспять. Так как они чистые соотношения с собой,
непосредственные и неопределенные, то в них, конечно, нет такого различия,
которое в каком-либо другом начале сразу же положено между всеобщностью его
формы и его содержанием. Но та неопределенность, которую указанные логические
начала имеют своим единственным содержанием, сама есть то, что составляет их
определенность; а именно, эта определенность состоит в их отрицательности как
снятом опосредст-вовании; особенность этого опосредствования сообщает и их
неопределенности некую особенность, в силу которой бытие, сущность и всеобщность
отличаются друг от друга. Когда же их берут отдельно, свойственная им
определенность есть их непосредственная определенность, присущая любому
содержанию, и поэтому нуждается в выведении; для метода безразлично, принимается
ли определенность за определенность формы или за определенность содержания. Вот
почему методу на самом деле не приходится начинать действовать по-новому оттого,
что первым его результатом было определение некоторого содержания; от этого он
не становится ни более, ни менее формальным, чем прежде. Ведь так как он
абсолютная форма, понятие, знающее само себя и все как понятие, то нет такого
содержания, которое противостояло бы ему и определило бы его как одностороннюю,
внешнюю форму. Поэтому, подобно тому как бессодержательность указанных начал не
делает их абсолютными началами, так и содержание, как таковое, не приводит к
бесконечному прогрессу вперед или вспять. С одной стороны, определенность,
которую метод порождает себе в своем результате, есть момент, благодаря которому
метод опосредствует себя с собой и превращает непосредственное начало в
опосредствованное. Но и наоборот, именно через определенность протекает это
присущее методу опосредст-вование; через некоторое содержание, как через нечто
кажущееся иное самого себя, метод возвращается к своему началу таким образом,
что он не только восстанавливает это начало, однако [уже] как определенное, но
результат есть точно так же снятая определенность, а тем самым и восстановление
первой неопределенности, с которой начинал метод. Метод осуществляет это как
система тотальности. Следует еще рассмотреть его в этом [его] определении.
Определенность, которая была результатом, сама есть, как было отмечено, новое
начало благодаря форме простоты, в которую она свелась; так как это начало
отличается от своего предыдущего именно этой определенностью, то познание
<< Пред. стр. 29 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу