<< Пред. стр. 3 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу
тождество, то оно имеет в моменте своей отрицательности или абсолютного процесса
определения различенные определения; содержание есть вообще не что иное, как
такие определения абсолютной формы, есть содержание, положенное самой этой
формой и потому соответствующее ей. - Эта форма имеет поэтому совершенно иную
природу, чем обычно приписываемая логической форме. Она уже сама по себе истина,
так как это содержание соответствует своей форме или эта реальность
соответствует своему понятию, и притом она чистая истина, потому что определения
этого содержания еще не имеют формы абсолютного инобытия или абсолютной
непосредственности. - Когда Кант ("Критика чистого разума", стр. 83) начинает
обсуждать в отношении логики старый и знаменитый вопрос: что есть истина! он
прежде всего жалует нам, как нечто тривиальное, номинальное объяснение,
гласящее, что истина есть согласие познания с его предметом, - дефиницию,
имеющую огромную, более того, величайшую ценность. Если вспомнить эту дефиницию
при [рассмотрении] основного утверждения трансцендентального идеализма о том,
что разумное познание не может постичь вещи в себе, что реальность находится
всецело вне понятия, то тотчас же станет ясно, что разум, который не может
привести себя в согласие со своим предметом, с вещами в себе, и вещи в себе,
которые не согласуются с понятиями разума, понятие, которое не согласуется с
реальностью, и реальность, которая не согласуется с понятием, - все это
неистинные представления. Если бы Кант, рассматривая идею созерцающего рассудка,
не забывал упомянутую дефиницию истины, то он счел бы эту идею, выражающую
требуемое согласие [реальности и понятия], не пустым порождением мысли, а скорее
истиной.
"То, чтб желают знать, - указывает далее Кант, - это всеобщий и верный критерий
истины для всякого познания; он должен был бы быть таким, который был бы
применим ко всем знаниям, безразлично, каковы их предметы; но так как, пользуясь
таким критерием, мы отвлекаемся от всякого содержания познания (от отношения к
его объекту), между тем как истина касается именно этого содержания, то отсюда
ясно, что совершенно невозможно и нелепо спрашивать о признаке истинности этого
содержания знаний" 19. - Здесь очень определенно выражено обыденное
представление о формальной функции логики, и приведенное рассуждение кажется
весьма убедительным. Но, во-первых, следует заметить, что подобного рода
формальное рассуждение обычно таково, что в своем словесном изложении оно
забывает то, чтб оно сделало своей основой и о чем оно говорит. Было бы нелепо,
слышим мы, спрашивать о критерии истинности содержания знания; но, согласно
приведенной выше дефиниции, истину составляет не содержание, а соответствие его
с понятием. Такое содержание, как то, о котором говорится здесь, без понятия
есть нечто лишенное понятия и, стало быть, лишенное сущности; о критерии
истинности такого содержания нельзя, конечно, спрашивать, но по противоположной
причине, а именно потому, что оно из-за своей непонятийности не есть требуемое
соответствие, а может быть лишь чем-то принадлежащим к лишенному истины мнению.
- Если мы оставим в стороне упоминание о содержании, вызывающем здесь путаницу,
в которую, однако, формализм всякий раз впадает и которая заставляет его, как
только он вдается в разъяснения, говорить обратное тому, чтб он хочет сказать, и
удовлетворимся лишь абстрактным взглядом, согласно которому логическое есть
нечто лишь формальное и, лучше сказать, отвлекается от всякого содержания, то мы
получим одностороннее знание, не содержащее никакого предмета, пустую, лишенную
определений форму, которая, стало быть, так же не есть соответствие (ибо для
соответствия необходимы две [стороны ]), как и не есть истина. - Априорным
синтезом понятия Кант приобрел более высокий принцип, в котором могла быть
познана двойственность в единстве, стало быть, то, чтб требуется для истины; но
чувственный материал, многообразное, данное в созерцании, слишком властвовали
над ним, чтобы он мог отделаться от них и перейти к рассмотрению понятий и
категорий в себе и для себя и к спекулятивному философствованию.
Так как логика есть наука об абсолютной форме, то это формальное, чтобы быть
истинным, должно иметь в самом себе содержание, соответствующее своей форме; тем
более что логически формальное должно быть чистой формой и, следовательно,
логически истинное должно быть самой чистой истиной. Вот почему это формальное
должно внутри себя быть гораздо богаче определениями и содержанием, а также
должно обладать бесконечно большей силой над конкретным, чем это обычно
признается. Логические законы сами по себе (если отбросить все то, чтб и без
того чужеродно, - прикладную логику и прочий психологический и антропологический
материал) ограничиваются обычно, кроме положения о противоречии, несколькими
убогими положениями об обращении суждений и о формах умозаключений. Даже
относящиеся сюда формы, равно как и их дальнейшие определения, излагаются здесь
лишь как бы исторически, а не подвергаются критическому разбору с целью
установить - истинны ли они в себе и для себя. Так, например, форма
положительного суждения рассматривается как нечто вполне правильное в себе, хотя
единственно от содержания зависит истинность такого суждения. Есть ли эта форма
в себе и для себя форма истины, не диалектично ли внутри себя высказываемое ею
положение - "единичное есть нечто всеобщее", - исследовать это и не думают.
Просто считается, что это суждение само по себе способно содержать истину и что
приведенное положение, высказываемое всяким положительным суждением, истинно,
хотя непосредственно явствует, что ему не хватает того, чего требует дефиниция
истины, а именно согласия понятия со своим предметом. Если принять предикат,
который есть здесь всеобщее, за понятие, а субъект, который есть единичное, за
предмет, то они не согласуются между собой. Если же абстрактно всеобщее, которое
есть предикат, еще не составляет понятия (для понятия, разумеется, требуется
нечто большее) и если такой субъект равным образом есть почти что грамматическое
подлежащее, не больше, то как может суждение содержать истину, коль скоро его
понятие и предмет не согласуются между собой или ему вообще не хватает понятия
да, пожалуй, и предмета? - Поэтому скорее невозможно и нелепо желание выразить
истину в таких формах, как положительное суждение или суждение вообще. Так же
как философия Канта не рассматривала категорий в себе и для себя, а лишь на том
ложном основании, что они-де субъективные формы самосознания, объявила их
конечными определениями, не способными содержать истинное, так она еще в меньшей
мере подвергла критике формы понятия, составляющие содержание обычной логики.
Эта философия, напротив, приняла часть указанных форм (а именно функции
суждений) за определения категорий и признала их действительными предпосылками.
Если даже не видеть в логических формах ничего другого, кроме формальных функций
мышления, то и в таком случае они заслуживали бы исследования, в какой мере они
сами по себе соответствуют истине. Логика, которая этим не занимается, может
притязать самое большее на значение естественноисторического описания явлений
мышления в том виде, в каком они имеются налицо. Бессмертная заслуга Аристотеля,
которая должна наполнять нас величайшим чувством восхищения силой этого ума,
состоит в том, что он первый предпринял такое описание. Но необходимо идти
дальше и познать с одной стороны, систематическую связь между этими формами, а с
другой - их значение.
Членение
Понятие, согласно рассмотренному выше, есть единство бытия и сущности.
Сущность-первое отрицание бытия, которое вследствие этого стало видимостью;
понятие - второе отрицание, или отрицание этого отрицания; следовательно,
понятие есть восстановленное бытие, но восстановленное как его бесконечное
опосредствование и отрицательность внутри самого себя. Вот почему в понятии
бытие и сущность уже не имеют того определения, в котором они даны как бытие и
сущность, и равным образом не находятся лишь в таком единстве, при котором
каждое имеет видимость в другом. Поэтому в понятии нет различия по этим
определениям. Оно истина субстанциального отношения, в котором бытие и сущность
достигают друг через друга своей осуществленной самостоятельности и своего
определения. Истиной субстанциальности оказалось субстанциальное тождество,
которое равным образом есть положенность и дано только как положенность.
Положенность есть наличное бытие и различение; поэтому в-себе-и-для-себя-бытие
достигло в понятии сообразного с собой и истинного наличного бытия, ибо
указанная положенность есть само в-себе-и-для-себя-бытие. Эта положенность
составляет различие понятия внутри его самого; его различия, ввиду того что оно
непосредственно есть в-себе-и-для-себя-бытие, сами суть все понятие; они всеобщи
в своей определенности и тождественны со своим отрицанием.
Это вот и есть само понятие понятия. Но это еще только его понятие, иначе
говоря, само оно также есть только понятие. Так как оно в-себе-и-для-себя-бытие,
поскольку это бытие есть положенность, иначе говоря, абсолютная субстанция,
поскольку она обнаруживает необходимость различенных субстанций как тождество,
то самим этим тождеством должно быть положено то, что оно есть. Моменты движения
субстанциального отношения, благодаря которым возникло понятие, и реальность,
которая ими представлена, находятся лишь в состоянии перехода к понятию;
эта реальность еще не есть собственное определение понятия, происшедшее из него;
она принадлежала сфере необходимости;
реальностью же понятия может быть лишь его свободное определение - наличное
бытие, в котором понятие тождественно с собой и моменты которого суть понятия и
положены самим понятием.
Таким образом, понятие есть, во-первых, истина только а себе; так как оно лишь
нечто внутреннее, то оно в такой же мере лишь нечто внешнее. Вначале оно вообще
нечто непосредственное и в этом виде его моменты имеют форму непосредственных,
неизменных определений. Оно выступает как определенное понятие, как сфера одного
лишь рассудка. - Так как эта форма непосредственности есть еще не
соответствующее его природе наличное бытие (ибо понятие есть соотносящееся
только с самим собой свободное), то она внешняя форма, в которой понятие может
иметь значение не в-себе-и-для-себя-сущего, а только положенного или
субъективного. - Понятие в своем непосредственном виде образует собой ту стадию
(Standpunkt), на которой понятие есть субъективное мышление, некоторая внешняя
для сути рефлексия. Эта ступень составляет поэтому субъективность или формальное
понятие. Его внешность проявляется в неподвижном бытии его определений,
вследствие чего каждое из них выступает само по себе как нечто изолированное,
качественное, находящееся лишь во внешнем соотношении со своим иным. Но
тождество понятия, составляющее как раз внутреннюю или субъективную сущность
этих определений, приводит их в диалектическое движение, посредством которого
снимается их разъединенность, а тем самым и отделение понятия от предмета и в
качестве их истины возникает тотальность, которая есть объективное понятие.
Во-вторых, понятие в своей объективности есть сама сущая в себе и для себя суть
(Sache). Своим необходимым дальнейшим определением формальное понятие обращает
само себя в суть (Sache) и тем самым утрачивает характер субъективности и
внешности в отношении к ней. Или, наоборот, объективность есть реальное понятие,
выступившее из своей внутренней сущности и перешедшее в наличное бытие. - В этом
тождестве с сутью понятие имеет тем самым собственное и свободное наличное
бытие. Но это еще непосредственная, еще не отрицательная свобода. Как единое с
сутью, понятие погружено в нее;
его различия-это объективные существования, в которых оно само снова есть то,
что внутренне. Как душа объективного наличного бытия оно должно сообщить себе ту
форму субъективности, которую оно непосредственно имело в качестве формального
понятия; таким образом, в форме того, чтб свободно-в форме, которой оно еще не
имело в объективности, оно выступает как противоположное объективности и при
этом обращает тождество с ней, которое оно как объективное понятие имеет в себе
и для себя, также в положенное тождество.
В этом [своем] завершении, в котором понятие в своей объективности имеет также
форму свободы, адекватное понятие есть идея. Разум-сфера идеи-есть раскрывшаяся
сама себе истина, в которой понятие имеет совершенно соответствующую себе
реализацию и свободно постольку, поскольку оно этот свой объективный мир познает
в своей субъективности и субъективность - в этом объективном мире.
СУБЪЕКТИВНОСТЬ (DIE SUBJEKTIVITAT)
Понятие есть, во-первых, формальное понятие, понятие в начале или понятие как
непосредственное. - В непосредственном единстве его различие или положенность,
во-первых, сама прежде всего проста и есть только видимость, так что моменты
различия суть непосредственно тотальность понятия и лишь понятие, как таковое.
Но во-вторых, так как понятие есть абсолютная отрицательность, то оно расщепляет
себя и полагает себя как отрицательное или как иное самого себя; и именно
потому, что оно вначале непосредственное понятие, это полагание или различение
имеет то определение, что моменты становятся безразличными друг к другу и каждый
из них - сам по себе; единство понятия есть в этом разделении еще только внешнее
соотношение. Как таковое соотношение своих моментов, положенных как
самостоятельные и безразличные, понятие есть суждение.
В-третьих, хотя суждение и содержит единство понятия, утратившегося в своих
самостоятельных моментах, это единство все же не положено. Положенным оно
становится через диалектическое движение суждения, которое тем самым
превратилось в умозаключение, полностью положенное понятием, поскольку в
умозаключении положены и его моменты как самостоятельные крайние члены, и
опосредствующее их единство.
Но так как непосредственно само это единство как соединяющий средний член и
моменты как самостоятельные крайние члены прежде всего противостоят друг другу,
то это противоречивое отношение, имеющее место в формальном умозаключении,
снимает себя, и полнота понятия переходит в единство тотальности, субъективность
понятия - в его объективность.
Глава первая
ПОНЯТИЕ (DER BEGMFF)
Под рассудком обычно разумеют способность понятий (das Vermogen der Begriffe)
вообще; этим он отличается от способности суждения (Urteilskraft) и способности
умозаключения (Vennogen Schlusse) как формального разума. Но главным образом он
противополагается разуму, однако в этом случае он означает не способность
понятия вообще, а способность определенных понятий, причем господствует
представление, будто понятие есть только нечто определенное. Если отличать
рассудок в этом [его] значении от формальной способности суждения и формального
разума, то под рассудком следует понимать способность обладать единичными
определенными понятиями. Ибо суждение и умозаключение или разум сами как
формальное суть лишь нечто рассудочное, поскольку они подчинены форме
абстрактной определенности понятия. Но здесь понятие считается вообще не просто
абстрактно определенным; рассудок следует поэтому отличать от разума лишь в том
смысле, что он есть лишь способность понятия вообще.
Это всеобщее понятие, подлежащее здесь рассмотрению, содержит три момента:
всеобщность, особенность и единичность. Различие и те определения, которые
понятие сообщает себе в процессе различения, составляют ту сторону, которая
раньше была названа положенностью. Так как в понятии положенность тождественна с
в-себе-и-для-себя-бытием, то каждый из этих моментов есть столь же все понятие в
целом, сколь и определенное понятие, а равно и некоторое определение понятия.
Во-первых, оно чистое понятие или определение всеобщности. Но чистое или
всеобщее понятие есть также лишь определенное или особенное понятие, ставящее
себя рядом с другими. Так как понятие есть тотальность и, следовательно, в своей
всеобщности или чисто тождественном соотношении с самим собой существенно есть
определение и различение, то оно в самом себе имеет масштаб, по которому эта
форма его тождества с собой, проникая и объемля собой все моменты, определяет
себя столь же непосредственно как такую, которая есть только всеобщее в
противоположность различенное моментов.
Во-вторых, понятие тем самым дано как вот это (dieser) особенное или как
определенное понятие, положенное как отличное от других.
В-третьих, единичность - это понятие, рефлектирующее себя из различия в
абсолютную отрицательность. В то же время это момент, в котором понятие перешло
из своего тождества в свое инобытие и становится суждением.
А. ВСЕОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ (DER ALLGEMEINE BEGRIFF)
Чистое понятие есть абсолютно бесконечное, необусловленное и свободное. Здесь, в
начале изложения, имеющего своим содержанием понятие, надлежит еще раз бросить
взгляд на его генезис. Сущность есть результат становления бытия, а понятие -
сущности, стало, быть, также бытия. Но это становление имеет значение
самоотталкивания (Gegenstopes seiner selbst), так что ставшее есть скорее
необусловленное и первоначальное. Бытие в своем переходе в сущность стало
видимостью или положенностью, а становление или переход в другое - полаганием; и
наоборот, полагание или рефлексия сущности сняло себя и восстановило себя в виде
чего-то неположенного, в виде первоначального бытия. Понятие есть
взаимопроникновение этих моментов, так что качественное и первоначально сущее
дано лишь как полагание и лишь как возвращение-внутрь-себя, а эта чистая
рефлексия-в-себя есть всецело иностановление или определенность, которая именно
поэтому есть точно так же бесконечная, соотносящаяся с собой определенность.
Поэтому понятие есть прежде всего такое абсолютное тождество с собой, что это
тождество таково лишь как отрицание отрицания или как бесконечное единство
отрицательности с самим собой. Это чистое соотношение понятия с собой - чистое
благодаря тому, что оно полагает себя через отрицательность, - есть всеобщность
понятия.
Так как всеобщность есть в высшей степени простое определение, то кажется, что
она не допускает никакого объяснения, ведь объяснение должно вдаваться в
определения и различения и в качестве предиката высказываться о своем предмете,
а то, что просто, этим скорее изменяется, чем объясняется. Но природа всеобщего
состоит как раз в том, что оно такое простое, которое благодаря абсолютной
отрицательности содержит внутри себя наивысшую степень различия и
определенности. Бытие есть простое бытие как непосредственное; поэтому оно лишь
нечто имеющееся в виду (Gemeintes), и про него нельзя сказать, что оно такое;
поэтому оно непосредственно составляет одно со своим иным, с небытием. Его
понятие именно в том и состоит, чтобы быть таким простым, непосредственно
исчезающим в своей противоположности; его понятие - становление. Всеобщее же -
это такое простое, которое точно так же есть самое богатое внутри самого себя,
ибо оно понятие.
Поэтому всеобщее есть, во-первых, простое соотношение с самим собой; оно только
внутри себя. Но это тождество есть, во-вторых, внутри себя абсолютное
опосредствованно, однако не нечто опосредствованное. О таком всеобщем, которое
опосредствованно, а именно об абстрактном всеобщем, противоположном особенному и
единичному, может идти речь лишь при рассмотрении определенного понятия. - Но и
абстрактное уже подразумевает, что для того, чтобы получить его, необходимо
отбросить прочие определения конкретного. Эти определения как детерминации суть
вообще отрицания; равным образом и отбрасывать их означает, далее, подвергать
отрицанию. Таким образом, и при абстрагировании имеет место отрицание отрицания.
Но это двойное отрицание представляют так, будто оно внешне абстрактному и будто
отбрасываемые прочие свойства конкретного отличны от удержанного, составляющего
содержание абстрактного и это отбрасывание остальных и удерживание одного
совершается вне его. Всеобщее еще не определило себя как такое внешнее по
отношению к этому движению; оно само еще внутри себя то абсолютное
опосредствование, которое именно и есть отрицание отрицания или абсолютная
отрицательность.
Со стороны этого первоначального единства первое отрицательное или определение
не есть - прежде всего - какой-либо предел для всеобщего; нет, всеобщее
сохраняется в нем и положительно тождественно с собой. В качестве понятий
категории бытия были по существу своему этими тождествами определении с самим
собой в их пределе или в их инобытии; но это тождество было понятием лишь в себе
и еще не обнаружило себя. Поэтому качественное определение исчезало, так
таковое, в своем ином и имело своей истиной отличное от себя определение.
Напротив, всеобщее, даже когда оно придает себе какое-то определение, остается в
нем тем же, что оно есть. Оно душа того конкретного, которому оно присуще, не
стесненное и равное самому себе в его многообразии и разности. Оно не
вовлекается в процесс становления, а продолжается незапятнанное им и обладает
способностью сохранять себя неизменным и бессмертным.
В отличие от рефлективного определения всеобщее не имеет видимости (scheint es
nicht) только в своем ином. Рефлективное определение как нечто релятивное не
только соотносится с собой, но есть некоторое отношение [к чему-то]. Оно дает
себя знать в своем ином, но имеет в нем лишь видимость, и видимость каждого в
ином или процесс их взаимного определения имеет при их самостоятельности форму
внешнего действования. Напротив, всеобщее положено как сущность своего
определения, как его собственная положительная природа. Ибо определение,
составляющее его отрицательное, дано в понятии всецело лишь как положенность или
по существу своему вместе с тем как отрицательное отрицательного, и оно дано
только как это тождество отрицательного с собой, каковое тождество и есть
всеобщее. Тем самым всеобщее есть также субстанция своих определений, но так,
что то для субстанции, как таковой, было чем-то случайным, есть собственное
опосредствование понятия с самим собой, его собственная имманентная рефлексия.
<< Пред. стр. 3 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу