<< Пред. стр. 1 (из 19) След. >>
Список литературы по разделу
Дэвид Гордон. Терапевтические метафоры
Предисловие
Как в письменной истории, когда она возникла, так и в мифах, ведущих в
самые далекие и сокровенные глубины воспоминаний человека о своем опыте,
метафора использовалась как механизм, при помощи которого передавались и
развивались идеи. Шаманы, философы, проповедники - все они в сходной
манере интуитивно сознавали и использовали мощь метафоры. Начиная с
известной аллегории с пещерой у Платона и кончая Зигфридом Вольтера, начиная
с проповедей Христа и Будды и кончая учением Дона Хуана, метафора всегда
присутствовала в них как средство изменения людей и воздействия на их
поведение. И для меня не было ничего удивительного, когда я обнаружил
использование метафор в поведении интуитивного клинициста - современного
практика психотерапии. Представляемая книга Дэвида Гордона являет собой один
из первых шагов трансформации интуитивного использования метафор в
эксплицитное, и, следовательно, делает метафоры доступным средством терапии
для несравненно большего числа профессиональных коммуникаторов. Я глубоко
убежден, что данная попытка представляет важную возможность для всех, кто
заинтересован как в увеличении своего кругозора, так и эффективности своей
работы коммуникатора в том, чтобы стать более знающим и креативным в
использовании метафоры как инструмента обучения и изменения поведения.
В первые годы моей работы в качества создателя моделей психотерапии я
хорошо запомнил свое изумление огромным количеством "профессионалов",
посещавших мои семинары для изучения паттернов коммуникации, бравшихся из
практики самых талантливых коммуникаторов в этой области... профессионалов,
которые тратили свое и мое время на долгие дискуссии об эффективности и
полезности техник, которые они даже не испытали. В начале я спорил с ними, а
потом понял, что это бессмысленно, и начал требовать, чтобы эти профессионалы
проверяли паттерны до того, как мы их обсудим, что, конечно, приводило нас к
новым дискуссиям. В конце концов, решив, что безуспешность моих усилий
связана с моим собственным поведением, я начал рассказывать им истории о
профессоре - некоем Мелвине Стюарте - у которого я учился в колледже.
Это был биолог высочайшей квалификации. Главной научной страстью
Мелвина было изучение фауны пустынь. Он часто организовывал небольшие
экспедиции с участием молодых, физически крепких биологов, и отправлялся в
пустыню для интенсивной работы на природе. В большинстве случаев эти
путешествия завершались без особых приключений, принося в то же время
большую пользу образовательной цели экспедиции. Но однажды летом в одной
пустынной местности, очень далеко от населенного пункта, у экспедиции
сломалась машина, Мелвину и его молодой команде пришлось оставить ее и
пешком отправиться за помощью, С собой они взяли только предметы первой
необходимости, нужные для выживания - еду, воду и карты. Согласно
показаниям карт, они должны были потратить по крайней мере три дня, чтобы
дойти до ближайшего форпоста цивилизации.
Начался пеший поход. Шагая, отдыхая, потом вновь шагая, эта торжественная
и решительная группа продвигалась сквозь страну горячего безмолвия. Наутро
третьего дня усталая и ободранная группа добралась до вершины высокого
песчаного бархана. Измученные жаждой и перегревшиеся на солнце, они начали
оглядывать с вершины местность, раскинувшуюся перед ними. Очень далеко
справа от себя они увидели нечто, напоминавшее озеро, окруженное небольшими
деревьями. Студенты стали прыгать и кричать от радости, но Мелвин никак не
отреагировал на это, поскольку знал, что это - всего лишь мираж, - "Я бывал в
этих местах" - сказал он; и воспринял эту дурную новость так, как это сделал бы
любой умудренный жизнью профессор - как факт, который нужно принять к
сведению. Однако его студенты бурно запротестовали и начали настаивать, что
они точно знают, то что видят. Их спор с профессором продолжался до тех пор,
пока в конце концов он не сдался. Он разрешил им пойти к миражу, но с
условием, что как только они убедятся в своей ошибке - они сядут на месте и
не сдвинутся с него до тех пор, пока он не вернется с подмогой. Все стали
клясться, что будут ждать и больше никуда не пойдут.
И тогда Мелвин пошел туда, куда он считал нужным идти, а студенты - куда
считали нужным идти они. Через 3 часа они приблизились к новенькому
роскошному спасательному посту, где было 4 плавательных бассейна и 6
ресторанов. Через 2 часа после этого они вместе со спасателями уселись в
машину и отправились за Мелвином, но он так и не был найден ими... Никогда.
Из-за этого случая я так и не завершил своего биологического образования.
Итак, ничто больше не заставляло меня на семинарах доказывать достоинства
каких-либо вещей при помощи разговоров об этих достоинствах. Читатель,
имеющий сейчас возможность читать эту хорошо продуманную и хорошо
написанную книгу, также находится на перекрестке. Вы можете читать ее точно
так же, как и любую другую - или вы можете осознать, что перед вами еще одна
беспрецедентная возможность повысить ваш теперешний уровень мастерства
коммуникатора как в теоретическом, так и в практическом отношении. Когда вы
подходите к перекрестку, любое решение о новом направлении является всего
лишь миражом, летящим на крыльях времени... однако может ли кто-то из вас
действительно позволить себе воспользоваться этим шансом? Практические
знания в этой книге маскируются под видом приятного чтения; их можно увидеть,
услышать, почувствовать, но, что гораздо важнее, их можно использовать.
Искренне, насколько можно,
Ричард БЭНДЛЕР
* Часть I. ВВЕДЕНИЕ *
Пролог
по сказке Льюиса Кэррола "Алиса в Стране Чудес"
... Около дома под деревом стоял накрытый стол, а за столом пили чай
Мартовский Заяц и Шляпник; между ними крепко спала Мышь-Соня. Шляпник и
Заяц облокотились на нее, словно на подушку, и разговаривали через ее голову.
- Бедная Соня, - подумала Алиса. - Как ей, наверное, неудобно! Впрочем
она спит - значит, ей все равно.
Стол был большой, но вся троица сидела с одного края, на уголке. Завидев
Алису, они закричали: "Занято, занято! Мест нет! "
- Места сколько угодно! - возмутилась Алиса и уселась в большое кресло во
главе стола.
- Выпей вина, - бодро предложил Мартовский Заяц. Алиса посмотрела на
стол, но не увидела ни бутылки, ни рюмок.
- Я что-то его не вижу, - сказала она.
- Еще бы! Его здесь нет! - ответил Мартовский Заяц.
- Зачем же вы мне его предлагаете? - рассердилась Алиса. - Это не очень-
то вежливо.
- А зачем ты уселась без приглашения? - ответил Мартовский Заяц. - Это
тоже невежливо!
- Я не знала, что этот стол только для вас, - сказала Алиса. - Приборов
здесь гораздо больше.
- Что-то ты слишком обросла! - заговорил вдруг Шляпник. До сих пор он
молчал и только с любопытством разглядывал Алису. - Не мешало бы
постричься.
- Научитесь не переходить на личности, - отвечала Алиса не без
строгости. - Это очень грубо.
Шляпник широко открыл глаза, но, не нашелся, что ответить.
- Чем ворон похож на конторку? - спросил он наконец.
- Так-то лучше, - подумала Алиса. - Загадки - это гораздо веселее...
- По моему, это я могу отгадать, - сказала она вслух.
- Ты хочешь сказать, что думаешь, будто знаешь ответ на эту загадку? -
спросил Мартовский Заяц.
- Совершенно верно, согласилась Алиса.
- Так бы и сказала - заметил Мартовский Заяц. - Нужно всегда говорить
то, что думаешь.
- Я так и делаю, - поспешила объяснить Алиса. - По крайней мере... По
крайней мере я всегда думаю то, что говорю... а это одно и то же...
- Совсем не одно и то же, - возразил Шляпник. - Так ты еще чего доброго
скажешь, будто "Я вижу то, что ем" и "Я ем то, что вижу", - одно и то же!
- Так ты еще скажешь, будто "Что имею, то люблю" и "Что люблю, то
имею", - одно и то же! - подхватил Мартовский Заяц.
- Так ты еще скажешь, - проговорила, не открывая глаз. Соня, - будто "Я
дышу, пока сплю" и "Я сплю, пока дышу", - одно и то же!
- Для тебя-то это, во всяком случае, одно и то же! - сказал Шляпник, и на
этом разговор оборвался,
С минуту все сидели молча. Алиса пыталась вспомнить то немногое, что она
знала про воронов и конторки...
Введение
Много-много лет назад, в определенном месте и в определенное время в
тесном кругу своих современников сидел человек и рассказывал им некие
истории. Слушателями этого человека могли быть как нищие, так и принцы. Это
не имеет значения, потому что повествования, которые складывал этот человек,
были предназначены для всех людей, в чьих жизнях могли произойти любые
перемены в любую сторону. Одни из этих историй рассказывали о людях
бессердечных, другие - о злых, третьи - о потерпевших какие-либо жизненные
крушения.
Что же было предметом, о котором рассказывал этот человек при помощи
выразительной жестикуляции, многозначительных пауз, импровизированных
диалогов? Что же это был за ковер, на котором плелись человеческие характеры -
плохие либо хорошие, опрометчивые и совершающие удивительные ошибки,
бросающиеся с открытым забралом в... во что? Ну конечно же, в приключения.
Ими могли быть путешествия или опасность. Возможно, эти встречи с коварными
феями или грубыми колдунами. Или встречи с богами (ют даже Богом). Но всегда
это были приключения! Должна бьла быть пересечена некая неизвестная
местность между двух океанов (или между двух ушей). Наградой за это
оказывалось возбуждение, связанное с необходимостью выбора и принятием
ответственности за последствия, связанные в свою очередь с этим выбором.
И вот наш рассказчик излагает нам историю о крепости, которую вот уже
долгое время осаждают враги. И вне, и внутри крепостных стен мужчины
демонстрируют чудеса храбрости и подлости, примеры братства и предательства,
благочестия и богохульства. Они пытаются убить друг друга - иногда из мести,
иногда из жалости. Иной раз в их речах содержится куда больше мудрости и
умеренности, чем они сами за собой осознают; в других случаях они глупы и
мелки. И всегда они делают самый лучший выбор, на какой способны в
соответствии с имеющейся у них чувствительностью и восприимчивостью.
Один из этих людей по окончании побоища направляется на своем корабле
домой. Рассказчик описывает нам устрашающие искушения и ловушки, которые
сами себя вставляют в путь, лежащий между упомянутыми военными действиями,
капитаном и его домом. Наш моряк одну за другой преодолевает опасности, и,
конечно, с каждой победой его находчивость, мужество и личная целостность
возрастают. Ну и что? Вы возражаете, что эти приключения, конечно, очень
интересны, и являются возбуждающими и "терапевтическими" для нашего
путешественника, но какое отношение его подвиги имеют к вам? Ах!.. Рассказчик
опускает взгляд, поглаживает усы и улыбается. Ах, повторяет он, и, почесывая
шею, объясняет вам, что к своему удивлению он обнаружил, что когда он
рассказывает свои истории, те, кто слушает его, проживают эти приключения
внутри себя. В самом деле, продолжает он, и в этом месте с озорством заглядывает
вам в глаза, в самом деле, люди всегда живут, забавляясь приключениями, которые
посылает им жизнь.
Истории в той или иной форме в течение бессчетных веков использовались
людьми как средство для передачи важной культуральной, социологической и
этической информации от предыдущих поколений к последующим. Поэмы Гомера
были связаны с важными уроками для его современников относительно того, как
"следует" думать и вести себя. Он учил (или напоминал), как следует обращаться с
чужими или близкими людьми, как встречать опасность или трудность, как
отправлять культ и так далее. Сходным образом басни Эзопа и Леонардо да
Винчи, отталкиваясь от частных сторон человеческой жизни, восходили к
размышлениям о смысле существования.
Хотя содержание этих историй может быть разным, существенной
структурной разницы между историями об Одиссее и Алисой в Зазеркалье и
опыта Карлоса Кастаньеды с Доном Хуаном нет. Во всех них описываются
реальные или выдуманные персонажи, которые сталкиваются с проблемами,
требующими от Одиссея, Алисы или Карлоса умения использовать свои
индивидуальные ресурсы для преодоления этих проблем. Параллели между этими
приключениями и мириадами проблем, с которыми мы, люди, встречаемся в
жизни, очевидны. Решения, которые находил для себя Одиссей, могут быть
неприемлемы для некоторых людей. Но остается фактом то, что он часто решал
задачи с которыми многие из нас хорошо знакомы. Приходилось ли вам когда-
либо чувствовать себя так, будто вы находитесь между Сциллой и Харибдой,
когда вам нужно было принять какое-то частное решение? Или чувствовать себя
привлекаемым сиренами, о которых вам каким-то образом известно, что они рано
или поздно вас погубят? Не имеется ли в вашем прошлом некоторого
специфического опыта о вашей личной ахиллесовой пяте? Подобные параллели
между мифами и баснями с одной стороны и человеческим опытом с другой часто
настолько очевидны и настолько распространены, что в конце концов они
проникли в язык как идиомы. В той или иной форме каждый из нас ежедневно
имеет дело с ящиком Пандоры, змеем-искусителем, спящими красавицами и
прекрасными принцами.
Все подобные истории, анекдоты и идиомы обладают одним
фундаментальным качеством: в них содержатся важные советы или поучительные
сообщения относительно какой-либо специфической проблемы. Некто
сталкивается с какой-то проблемой, и каким-то образом либо преодолевает ее,
либо терпит поражение. Способ, при помощи которого герой решает свою
проблему, может в аналогичной ситуации давать возможное решение и для других
людей. Если какой-нибудь конфликт, описываемый в данной истории,
напоминает вам аналогичный случай из вашей собственной жизни, рассказ
становится для вас более значимым, чем до этого. Слушая анекдот или сказку, вы
можете испытывать определенные ощущения, связанные с идентификацией
персонажей данной истории с людьми или событиями, непосредственно вам
знакомыми. При подобных ассоциациях вполне вероятно, что вы почувствуете
особый интерес к тому, как завершится данная история. Примерами источников
подобных историй могут быть эпические поэмы, новеллы, стихи, волшебные
сказки, басни, притчи, песни, кинофильмы, анекдоты, шутки и сплетни.
Когда какая-либо из этих историй предъявляется слушателю с намерением
дать совет или проинструктировать его о чем бы то ни было (или если слушатель
подразумевает такое намерение), то она становится для этого человека метафорой.
В своей книге "Гуру: метафоры психотерапевта" Шелдон Копп определяет
метафору следующим образом: "В общем смысле метафору можно определить как
средство сообщения, в котором одна область вещей выражается через термины,
принадлежащие к другой области вещей, и все вместе проливает новый свет на
характер того, что описывалось ранее".
Таким образом, метафора представляет собой новеллистический способ
репрезентации чего-либо (здесь на память приходит пословица, гласящая: "Кошку
можно ободрать более чем одним способом"). Копп исследует метафорические
смыслы таких сборников историй, как мифология, религия, литература, научная
фантастика, газеты, поп-культура. Его концепция метафоры как многоуровневого
источника "нового света, бросаемого на старые темы" является той концепцией,
которую мы можем с большей пользой применить здесь в отношении метафор
специфического рода - терапевтических. Аналогичные взгляды по этому вопросу
были многократно высказаны такими философами и психологами, как Эрих
Фромм в его "Забытом языке", как Джозеф Кемпбелл в его "Герое с тысячью лиц",
в книге Беллхайма "Законы магического", а также в большом количестве
литературы, посвященной интерпретации сновидений. Будучи чрезвычайно
полезными для целей лучшего понимания литературной, эстетической и
терапевтической значимости традиционных и "стандартных" метафор, они тем не
менее, как и все другие научные работы, касающиеся данного вопроса, не
описывают, как формулировать сложные метафоры. Фактом является то, что до
сих пор на эту тему в мире не написано ни одной книги. Целью данного труда
является снабжение вас знаниями, которые позволят вам научиться
формулировать и эффективно использовать терапевтические метафоры.
Раздел 1
Метафора, "Метафора"
Эксплицитно или имплицитно метафоры используются во всех
терапевтических подходах и системах. Примером может служить использование
Фрейдом сексуальной символики в качестве инструмента для понимания
сновидений, фантазий и "бессознательных" ассоциаций. Юнг изобрел метафоры
"анимуса" и "анимы". Рейх изобрел "оргон". Гуманистическая психология
говорит о "пик-переживаниях", в то время как механисты рассуждают о
"маленьком черном ящике". У Берна были "игры", у Перлса - "верхняя" и
"нижняя" собаки, а Янов говорил о "первичном" опыте.
Далее, каждая терапия или система психологии имеет в качестве своих основ
некоторый набор метафор (в виде словаря), который представляет возможность
выражать какой-то части людей некоторую часть своего опыта о мире. Однако
важным уточнением, которое мы должны здесь сделать, является тот факт, что
такие метафоры не являются самим этим опытом. Люди не носят в своих головах
ни маленьких "верхних собак", ни "первичных сущностей", рыщущих по
окрестностям в поисках "Оно", чтобы сразиться с ним в поединке. Метафоры
представляют собой лишь способ сообщения об опыте.
Представьте, что вы говорите мне: "У меня такое ощущение, будто моя рука
налита свинцом". Разумеется, с моей стороны будет большой оплошностью, если
после вашего заявления я начну колотить по вашей руке молотком, собираясь
услышать звук металла. "Иметь руку, налитую свинцом" - это всего лишь
вербальная репрезентация опыта (то есть, метафора). Подлинный же опыт сам по
себе недоступен никому, кроме того, кто его переживает. Так, используя
приведенный пример с рукой, один человек может почувствовать, что его рука
"тяжелая", другой - что она неподвижная, а третий - что она "плотная". Хотя
опыт каждого из этих трех человек уникален, они могут с соответствующей
точностью вербально выразить свое восприятие при помощи метафорической
фразы: "У меня такое ощущение, будто моя рука налита свинцом".
Вывод, который можно сделать из этого примера, состоит в том, что когда бы
человек, для которого английский язык является родным, ни делал некоего
вербального сообщения, это сообщение является метафорической (а
следовательно, неполной) репрезентацией его действительного опыта. Другой
вывод, который можно сделать из этого же примера, состоит в том, что когда вы,
как терапевт или коммуникатор, составите и сообщите другому человеку
"метафору", ваш слушатель извлечет из нее то, что он услышит, и репрезентирует
это в применении к своему собственному опыту. Поскольку мы, как человеческие
существа, являемся в некотором смысле системой восприятия чувственной,
перцептуальной или когнитивной информации, то мы всегда сознательно или
бессознательно пытаемся выразить эту информацию вовне - то есть, мы
пытаемся репрезентировать эту информацию таким способом, который является
для нас значимым, как для существ функционирующих и утилизирующих. Если вы
когда-либо имели специфические ощущения мира, вызванные употреблением
наркотиков, или если вы когда-либо бывали в компаниях, где говорили на
неизвестном вам языке, то, возможно, у вас есть опыт в том, как важно уметь
"вчувствоваться" в чей-либо мир.
Значение вышеприведенных утверждений для человека, который проводит
терапию (как профессионал или как любитель) в области помощи людям,
заключается в том, что это позволяет понимать, что рассказ вашего клиента о его
ситуации есть набор метафор, в которые вы можете "вчувствоваться" по мере
ваших возможностей. Однако "чувства" и "ощущения", которые вы вынесете из
этих метафор, никогда не будут идентичны подлинному опыту вашего клиента -
так же, как и ваши ответы клиенту в определенной степени будут "неправильно
<< Пред. стр. 1 (из 19) След. >>
Список литературы по разделу