<< Пред. стр. 8 (из 8) След. >>
Список литературы по разделу
Характерно, что и научно-технический прогресс, и освоение космического пространства, приведшее в 1961 году к полету Ю. А. Гагарина, и развитие энергетики и тяжелой промышленности осуществлялись тем же способом. Результаты, если рассматривать их с "византийской" точки зрения, были замечательными: СССР стал второй великой промышленной державой мира после США, обладающей мощным производственным и научно-техническим потенциалом, ядерным оружием и, казалось бы, безбрежными природными и человеческими ресурсами. Но беспокойство по поводу ограниченности ресурсов все же нет-нет, да и проявлялось в политических и научных кругах. Партийное и государственное руководство пыталось найти способы, возбуждающие производственную интенсификацию.
Сначала все надежды были связаны с управленческой реформой. Она началась в 1957 году и была проведена с большевистской решительностью. Государство перешло от отраслевого - к территориальному принципу управления и макроэкономического планирования. Были ликвидированы основные отраслевые министерства, вместо них образованы территориальные Советы народного хозяйства (совнархозы) Совнархозы сыграли определенную положительную роль в процессе комплексного использования местного сырья, строительных материалов, трудовых ресурсов Важным моментом этой реформы является намерение децентрализовать управление народным хозяйством, что, в принципе, соответствует рыночной тенденции Кстати, совнархозы сыграли свою ведущую роль в жилищном строительстве Принятое в 1955 году знаменитое постановление "Об устранении излишеств в проектировании и строительстве", положившее начало крупному индустриальному домостроению, реализовывалось именно в годы совнархозов*
Положительный эффект этой реформы был скоро исчерпан, а когда ее инициатор Н С Хрущев сошел с политической арены, то новое руководство страны быстро восстановило отраслевой принцип и попыталось реформировать экономику теперь уже в явно рыночном направлении Ныне здравствующее "среднее" поколение российских граждан еще
* Человек быстро забывает блага, полученные от государства Ведь в государственно-патерналистской системе это считается само собой разумеющимся А сколько было счастья, когда люди переселялись из подвалов, чердаков, бараков, казарм, общежитии пусть и в малокомфортное, но свое жилье Между прочим, за 10 лет, с 1950 по 1960 годы, строительство жилья увеличилось в городе в 17 раз, а на селе - в 14 раз Теперь мы пренебрежительно называем квартиры, построенные и полученные в то время, "хрущобами". Они этого заслуживают, конечно, но все же, все же
помнит "косыгинские"* реформы середины 60-х годов, давшие вспышкообразный результат и заглохшие уже к началу 70-х. Суть этих реформ сводилась к развитию хозяйственного расчета на государственных предприятиях Число плановых показателей, спускаемых предприятию, было резко сокращено, а главным показателем становился объем реализованной продукции, что было явно рыночным моментом в проекте реформ (до 1965 года главным показателем государственного плана для предприятия был объем произведенной валовой продукции).
Несколько расширялись экономические права предприятий, они получали определенную самостоятельность в развитии горизонтальных связей со смежниками и потребителями Особые надежды возлагались на то, что за счет прибыли на предприятиях создавались так называемые фонды экономического стимулирования фонд материального поощрения, фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства и фонд развития производства Понятия окупаемости, рентабельности, материальной заинтересованности, материальной ответственности входили в обиход и лексику российских хозяйственников и политиков Естественно, что цены на продукцию всех предприятий пересматривались таким образом, чтобы предприятию была обеспечена прибыль** "Косыгинские" реформы дали кратковременный положительный результат. Во всяком случае, восьмая пятилетка (1966-1970) была по результатам лучшей за всю послевоенную историю советской экономики Но уже в следующем пятилетии весь рыночный пыл унялся темпы роста
* А Н Косыгин - председатель Совета Министров СССР в 1964-1980 годах.
** Нынешним студентам это трудно себе представить, но все цены на продукцию предприятий (за исключением цен колхозного рынка) были государственными и утверждались специальным органом - Государственным комитетом по ценам (Госкомцен) Человеку, привыкшему уже к рыночному поведению, невозможно понять, что предприятие не имело права начать выпуск продукции до того, пока не будет утверждена ее цена Стоимость и цена товара были известны до того, как товар попадал на рынок. То, что для рыночной системы является абсурдом, для плановой системы было обыденностью. Отсюда вполне правомерным будет предположение, что то, что в нашей стране тогда называлось товаром, было вовсе и не товаром, а то, что называлось ценой, было только подобием цены Если хорошо подумать, то можно прийти к выводу, что и деньги были не вполне деньгами. Во всяком случае, они не имели свойства всеобщего эквивалента: на них нельзя было купить средства производства. А если кто-то из граждан ухитрялся это делать, его сажали в тюрьму как уголовного преступника. Предпринимательская деятельность в СССР была запрещена законом. Звучит зловеще, но с 1961 года за некоторые экономические преступления в нашей стране людей расстреливали
стали резко падать* (табл. 18)
Реформы не раз пытались реанимировать (вспомним хотя бы "крупномасштабный экономический эксперимент" 1979 года**), но все эти попытки завершались ничем Причины ясны Подобно тому, как царское правительство пыталось осуществить рыночные реформы и мо-
дернизировать экономику, не меняя содержания традиционной общественной системы, советское государство пыталось идти к рынку, сохраняя свои традиции:
- государственную собственность на средства производства и финансово-кредитные ресурсы, превращающую нашу экономику в моносубъектную***;
- государственную распределительную систему практически всех факторов производства;
- жесткое директивное планирование;
-государственное ценообразование;
- недемократическое государственное устройство.
Таблица 18. Среднегодовые темпы прироста макроэкономических показателей (в %)
В результате, с начала 80-х годов граждане нашей страны стали испытывать на себе серьезные социальные трудности: талонное распределение продуктов, изматывающие очереди за товарами повседневного спроса, полнейшее расстройство государственных финансов. С момента прихода к власти в 1985 году М. С. Горбачева о рынке заговорили вновь. Силы российского предпринимательства прорывались наружу через разрешенные арендные отношения, кооперативы, индивидуально-семейную трудовую деятельность.
* История социалистической экономики СССР В 7-ми т - М Наука, 1980 - Т 7- С 155
** Панацеей стали считать показатель нормативно-чистой продукции, учитывающий только вновь созданную стоимость ("добавленную стоимость" в нынешней лексике) без затрат на сырье, материалы и амортизацию.
* Нельзя же, в самом деле, производить товары и продавать их самому себе.
Но поскольку дальше разговоров о рыночной экономике дело не продвигалось, в стране начался системный кризис. Положение усугубилось трагикомичной антиалкогольной компанией 1985-1986 годов, приведшей к потере 10% государственного бюджета. Кризису способствовал целый ряд природных катаклизмов и антропогенных катастроф. В 1986 году произошла чернобыльская катастрофа. В 1988 году землетрясение в Армении отняло жизнь у 50 тысяч человек; 200 тысяч человек остались без крова. Одно за другим происходили аварии на транспорте. Колоссальные средства затрачивались на импорт продовольствия. В 1988 году СССР импортировал 40 млн. тонн зерна, в 1989 году - 60 млн. тонн. Кровавые межнациональные конфликты потрясли страну. Летом 1989 года в России обнаружился "рабочий вопрос": забастовки охватили многие промышленные центры, наиболее активно они проходили в России. Такой нагрузки страна не выдержала. Начался распад СССР.
Первыми начали процесс "размежевания" с Союзом республики Прибалтики. Но, как ни странно, 12 июня 1990 года именно в России
М. С. Горбачев и Е. К. Лигачев
была принята Декларация о государственном суверенитете, а в ноябре 1990 года юридический акт об экономических основах суверенитета республики, утвержденный Верховным Советом РСФСР. Россия объявила своей собственностью все находящиеся на ее территории производительные силы и природные богатства. Чего только не увидишь в нашей удивительной стране: Россия отделялась от самой себя!
В августе 1991 года некоторыми лидерами компартии и правительства СССР была совершена попытка государственного переворота (направленная скорее против Горбачева, нежели против государства) Путч не удался, но стал "последней каплей": сначала Б. Н. Ельцин - давнишний недруг Горбачева, демонстративно и не без артистизма приостановил деятельность Коммунистической партии, а 8 декабря 1991 года президенты России, Белоруссии и Украины неожиданно для всех денонсировали договор об образовании СССР. Через четыре дня Верховный Совет РСФСР ратифицировал "договор трех". Это был конец. И это было начало.
России больше ничего не мешало перейти к решительному рыночному реформированию страны.
В 1992 году так или иначе (скорее неудачно, чем удачно) в нашей экономике действительно начались рыночные подвижки. Всю теоретическую и практическую работу по реализации рыночной реформы взяла на себя группа
Б.Н. Ельцин среди шахтеров
Е.Т. Гайдар А.Б.Чубайс
специалистов во главе с Е. Т. Гайдаром. Среди помощников Гайдара были и иностранные эксперты, в частности, американский экономист Дж. Сакс.
Надо быть объективным: некоторые положительные результаты рыночного реформирования граждане России уже ощутили.
- Преодолен изматывающий рыночный дефицит. В наше время нельзя быть в чем-либо уверенным*, но хочется верить в то, что назад, к оскорбляющим человеческое достоинство очередям и талонам, возврата не будет**. Парадокс насыщенности потребительского рынка заключается в том, что при наличии экономического роста (на новом экономическом жаргоне этот период называется "застоем") граждане России перманентно ощущали дефицит каких-либо благ. Теперь же, при длительной депрессии (которая называется "перестройкой"***),- рынок полон. Не надо быть специалистом, чтобы понять: в нашей стране резко упал платежеспособный спрос. И все равно - приятно видеть современные магазины, в которых иногда даже хорошо обслуживают.
Б. Н. Ельцин и Б. Клинтон
На Кавказе говорят: "Лишь бы глаза наелись!". Кажется, с этим у нас теперь все в порядке.
- Преодолено несправедливое выравнивание доходов предприятий и работников в условиях всеобщей бедности, при которой труд и способности дестимулировались. В самом деле, если предприятие работало хорошо, прибыль у него все равно забирало государство. Ведь и теоретически, и практически, поскольку государство было собственником всех факторов производства и субъектом, устанавливающим цены, постольку, по определению, вся прибыль принадлежала собственнику. А уж государство само
* Бывший глава правительства России В. С. Черномырдин любил произносить заклинание бюрократов: "Я глубоко убежден..,". Его замечательный оптимизм завершился тем, что весной 1998 года он был отправлен в отставку, не завершив ни одного из заявленных дел по "спасению" экономики России.
** Сейчас мы об этом уже начинаем забывать, но ведь совсем недавно для приобретения, скажем, стиральной машины надо было обращаться не в магазин, а ... в профком родного предприятия или учреждения. Прекрасно помню, как на кафедру, где я работал, периодически присылалась бумажка о том, что для нашего подразделения выделяются, например, сапоги женские, коричневые, немецкие, 39 размера. И мы, взрослые серьезные люди, доценты и профессора, бросали в шапку фантики и вытягивали свой счастливый билет на дефицит.
*** Все-таки велик и могуч русский язык!
решало оставлять или не оставлять прибыль предприятию, а если оставлять, то какую долю. Если же предприятие работало плохо, или же оно было "планово убыточным" (был и такой термин в советские времена), то средства для воспроизводственного процесса ему опять-таки выделяло государство: нельзя же было закрывать предприятие, если его продукция выпускается по плановым заданиям, а значит "необходима обществу". А потом, при социализме нет и не может быть безработицы. Таким образом, если ты работаешь хорошо,- у тебя отбирают, если же ты работаешь плохо, убыточно,- тебе дают. В результате никому не хочется работать. Что касается заработков отдельных работников, то и здесь государство с помощью тарифов и нормативов тщательно следило за тем, чтобы различия были не очень велики, ибо "социализм есть равенство". (А полное равенство, добавил бы я,- это конец развитию, "тепловая смерть", как говорят в термодинамике.)
- Появилась относительная свобода передвижения граждан между различными социальными стратами. Теперь нет привязанности к своему социальному слою или классу. Тысячи рабочих и лиц интеллектуального труда стали мелкими, средними и даже крупными предпринимателями*, крестьяне становятся фермерами, а предприниматели и фермеры - разорившимися люмпенами. И это хорошо, это ведет к динамичности социальной жизни, выдувает запах затхлости из нашего всеобщего дома. Правда, эта свобода передвижения имеет и сегодня сильные ограничения, но они в меньшей степени носят теперь социально-политический, профессиональный, классовый или национальный характер, а имеют все больше денежно-финансовое содержание.
- В немногих отраслях и сферах экономики появляется пока еще неявно выраженная конкурентная среда. Это особенно важно для рынка, так как только в конкурентной среде цены приобретают эластичность, не только растут, но и падают. Это замечательное свойство конкуренции можно наблюдать на рынке продовольственных товаров, на жилищном рынке и даже на рынке труда.
Однако граждане России вдоволь ощутили и иные, негативные, стороны рыночной экономики.
- Если на локальных рынках и возникает некоторое равновесие, то это всегда равновесие кризисной экономики, так сказать "кейнсианское" равновесие.
- Беспрецедентный в мирное время спад производства так и не преодолен**:
Валовый внутренний продукт
(в % к предыдущему году)
1992 1993 1994 1995 1996 1997
85,5 91,3 87,3 95,8 95,0 100***
* Яркий пример - Борис Березовский, который до прихода в большой бизнес уже был довольно известным ученым, доктором наук и членом-корреспондентом РАН.
** Российский статистический ежегодник. Стат. сб. / Госкомстат России.- М.: Логос, 1996.- С. 285; ЭКО, 1998,- № 3.- С. 15.
*** Пусть число 100 не обманывает читателя. Будьте внимательны: здесь показан ВВП по отношению к предыдущему году, а непрерывный спад мы наблюдаем с 1987 года, так что достичь докризисного уровня нам не удастся еще долго.
- Непривычная для ныне живущих россиян социальная дифференциация граждан становится питательной средой, с одной стороны, для возникновения экстремистских движений правого и левого толка, с другой - для возрождения социалистической идеи, которая, впрочем, никогда и не умирала в нашей стране. Официальная статистика дает следующие соотношения денежных доходов между двадцатипроцентными группами самых богатых и самых бедных граждан России*:
1970 1980 1990 1991 1992 1993 1994 1995
4,7 : 1 3,3 : 1 3,3 : 1 2,5 : 1 6,4 : 1 7,2 : 1 8,7 : 1 8,5 : 1
Смысл этих соотношений понятен: если до 1991 года разрыв между "богатыми" и "бедными" неуклонно сокращался, и политика доходов действительно имела в виду стремление к социальному равенству, то с 1992 года этот разрыв нарастает и принимает социально опасные формы. Тут нужно понять, что речь идет не об абсолютных размерах денежных доходов, а об их соотношениях. И богатые и бедные в 1995 году были совсем иными, нежели в 1970 году. Тенденция к равенству граждан в 1991 году означала равенство в бедности, а не в богатстве. Так что ничего хорошего и тогда в этом не было. Но сейчас - иная крайность. Удивителен не сам факт разительной социальной дифференциации граждан, а темп, с которым она происходила. Уму не постижимо, как все это можно выдержать! Ведь ко всему прочему, у нас в России богатых не любят на психологическом уровне, а богатые пока не столкнулись с действительной классовой борьбой и демонстрируют свое богатство, еще более раздражая бедных граждан**.
Ярче высветится социальная дифференциация, если мы рассмотрим более "узкие" слои населения, например, пятипроцентные. По данным американских экономистов Л. Дойяла и Я. Гауга, еще в середине 80-х годов средний доход верхних 5 % населения относился к среднему доходу низших 5 %:
в США - как 13 : 1;
в Великобритании - как 6:1;
в Швеции - как 3:1.
Не зря один из теоретиков Социнтерна, И. Штрассер, называл США "слаборазвитым государством благосостояния"***. На фоне Швеции они так и выглядят. А как обстоят дела у нас? По моим расчетам, пятипроцентные группы в 1996 году соотносились в России как 26 : 1. Вот уж по какому параметру мы достигли европейского уровня... XVIII века!
- Практически полная социальная незащищенность граждан - еще одно следствие реформ. Из многовековой патерналистской системы российские граждане были брошены в непривычную среду индивидуализма и эгоизма, в систему, при которой лозунг "Человек, спасай себя сам" приобретает неожиданно зловещий смысл. Лишь некоторые смогли "найти себя" в новых условиях: кто-то в бизнесе, а кто-то - в криминальных структурах. Большинство же граждан России почувствовали себя брошенными, осиротевшими и растерялись, оставшись один на один с многообразными социальными проблемами. Более всего
* По материалам: Российский статистический ежегодник. Стат. сб. / Госкомстат России,- М.: Логос, 1996.- С. 118.
** В современных условиях в развитых странах бедными считаются те граждане, которые 50 и более процентов своих денежных доходов тратят на продукты питания. Попробуйте посчитать свой семейный бюджет и посмотреть, насколько вы приблизились к бедности.
*** Концепция "государства благосостояния" / Дискуссии в западной литературе 80-х годов.- Реферативный сборник.- М.: ИНИОН, 1988.- Ч. 2.- С. 48, 54-55.
россиян смущает платность социально важных услуг. Дело в том, что "реформа" в этой сфере уже произошла, а реформа в сфере оплаты труда - еще нет. Вот и исчез дефицит услуг. Но купить их могут немногие. То, что Дж. М. Кейнс называл "эффективным спросом", судя по всему, появится в России не скоро.
Эти и многие другие отрицательные результаты реформ могут привести к тому, что слабые ростки рыночных отношений сгниют не развившись и в очередной раз приведут к контрреформам.
Характерно, что подобные результаты рыночного реформирования тоже не новы в нашей истории. Если рассмотреть ретроспективно реформы более ранних исторических периодов, то легко заметить, что ни одна из них не дала стабильных социальных результатов. Будь это новая экономическая политика двадцатых годов нашего века, реформы, связанные с именами П. Столыпина и С. Витте и даже наиболее радикальные реформы Александра II.
В этом-то пункте и возникает весьма актуальная исследовательская задача: разобраться с вопросом о том, почему ни одна рыночная реформа в истории России не была доведена до своего логического конца, почему Россия так и не смогла войти полноправным членом в семью европейских народов, живущих в развитых рыночных системах.
Позволю себе версию, объясняющую на гипотетическом уровне этот российский феномен. Если в результате рассмотрения этой версии хотя бы часть гипотез будет признана соответствующей историческим реалиям, то на этой базе вполне логично сделать определенные прогнозы по поводу судьбы нынешних рыночных реформ.
1. Все известные из истории рыночные реформы инициировались сверху, правителями нашей страны, будь то царь, генеральный секретарь или президент. Собственно, реформы и должны инициироваться сверху. На то они реформы, а не революции. Не в этом главное. Главным является то, что российские реформаторы начинали свои действия, не сообразуясь с намерениями и желаниями граждан. Возникал некий "провал" между реформаторской властью и народом, который зачастую абсолютно индифферентно относился к реформам и не испытывал никакой благодарности по отношению к их инициаторам. Формальное "всеобщее одобрение" на поверку оказывалось безразличием или даже саботажем. Особенно остро обнаруживалась эта невосприимчивость к реформам в тех случаях, когда реформаторы пытались внедрить в России готовые модели, импортированные из-за границы, пытались следовать рецептам других обществ, даже если где-то они и давали значительный эффект.
Вспомним 1985 год. К власти приходит М. Горбачев и объявляет своей (и народной!) целью ускорение социально-экономического развития. В очередной раз мы стали догонять своих американских и европейских партнеров*, недавно еще называвшихся "стратегическими противниками". Народ вроде бы согласился и начал ускоряться. На следующий год была заявлена более сложная задача: перестройка. Мы все стали дружно перестраиваться. Проблема ускорения (вместе с некоторыми ее теоретиками) ушла на второй план. В 1987 году страна готовилась отметить 70-летие Октябрьской революции. В ходе подготовки к празднествам М. Горбачевым было заявлено о необходимости строительства такого общества, в котором
* Предыдущий случай этой безнадежной и ненужной гонки приходится на время правления Н. Хрущева.
было бы "больше социализма". Мы дружно кивнули и стали идти к "большему социализму". Но тут наступил Август 1991 года, а вместе с ним к реальной власти в России пришел Б. Н. Ельцин. Перестройка была отложена и было объявлено о необходимости интенсивного движения к рынку. Наконец, решительный и не отягощенный ответственностью Е. Гайдар* откровенно сказал в 1992 году, что Россия идет к капитализму. Мы и с этим согласились. Оказалось, что нам вообще-то все равно: больше социализма или капитализма. Российские граждане так привыкли к постоянно возобновляющимся и столь же быстро отмирающим реформам, что относятся к ним как к прогнозу погоды на завтра: без особых переживаний, но и без восторгов.
Но давайте серьезно подойдем к проблеме. Ведь в этих быстрых переменах курса речь шла об изменениях глобального уровня, с которыми можно сравнить только геологические процессы. Речь шла об изменениях способа производства, о формационных и даже цивилизационных сдвигах. Неужели можно всерьез думать о том, что изменения такого уровня могут произойти за пять лет или даже, как любил говорить президент Б. Ельцин, "к осени будущего года"?
2. Думать об этом можно, сделать нельзя. Российские лидеры-реформаторы всегда очень серьезно относились к собственным способностям. В большинстве случаев они обладали поистине харизматическим мышлением. Люди, как правило, сильной воли, они были уверены в том, что именно на их долю пришлась "судьбоносная" задача переделки России. В принципе, реформаторы ставили перед собой благие цели: догнать Европу, достичь общецивилизационных параметров экономической и социальной эффективности, создать устойчивое общество с высоким уровнем благосостояния, сделать Россию мощной мировой державой. Но ради достижения этих целей они готовы были принести в жертву повседневные нужды граждан. Уверенные в своей божественной миссии, они лучше знали, "что нужно народу", во всяком случае,- лучше самого народа.
Но мессианский настрой, вызывающий в общем-то уважение, говорит и о другом. Российские реформаторы не верили в творческие способности народа, были уверены, что наш народ нужно куда-то вести, ибо сам он к этому чему-то не придет. Народолюбивая демагогия очень часто скрывает или презрительное отношение к народу или сугубо монархо-патерналистское отношение к гражданам как к неразумным детям, которые не обойдутся без наставника и учителя.
И уж конечно харизматический лидер не верит в объективные законы общественно-экономического развития. Даже если, как это было в случае с В. И. Лениным, много пишет о них. Идеализм наших реформаторов бьет в глаза. По их представлениям, Россия пойдет туда, куда укажет лидер, а не туда, куда должна идти в силу объективности самого этого движения. Если даже лидер искренне верит в Бога, то в жизни он делает богопротивные вещи, ставя себя на уровень с Создателем, ведь только Ему ведом истинный путь.
Характерно, что столь "божественный" подход, даже если он и искренен, приводит к весьма наивному отношению к действительности. Самые решительные лидеры были и самыми наивными, часто принимавшие форму за содержание. Петр I всерьез считал, что безбородые россияне немедленно преобразуются в европейцев. А разве И. Сталин не верил в то, что он
* Хотя Гайдар в публичных выступлениях и любит говорить "мое правительство", он ни одного дня не был премьер-министром, занимая должности вице-премьера или исполняющего обязанности премьера.
действительно построил социализм? Лексика и нынешних лидеров столь же
высокопарна и не менее наивна* .
3. Рассмотрим еще одну объективную социально-экономическую причину. Россия - особая страна, скорее восточная, чем западная, скорее азиатская, чем европейская. И экономика ее традиционно основана на некоторых элементах, позволяющих условно отнести социально-экономическую систему к "азиатскому способу производства". В России, как в целом на азиатском Востоке, гипертрофирована роль государства в экономике. А эта гипертрофия делает систему весьма инерционной и плохо приспособленной к рыночным преобразованиям. Значительное присутствие государства в экономике означает суженое поле для развертывания конкурентных рыночных сил. Больше государства - меньше рынка. Этот теоретический постулат никем не оспаривается.
Государство в России всегда (в течение всей ее писаной истории) было крупнейшим собственником средств производства и непроизводственных фондов. В начале XX столетия, накануне первой русской революции, 38 % всей земельной площади принадлежали государству (мы уже имели случай говорить об этом). А ведь земля в сельскохозяйственной стране - главное средство производства. Государство было собственником и более чем половины лесных массивов. Все магистральные железные дороги (как им и подобает) были государственными. Большинство сталелитейных предприятий принадлежало государству и находилось в ведении военного министерства или министерства ВМФ. Университеты, гимназии и реальные училища, даже Академия Наук и "богоугодные заведения" - все находилось в собственности государства.
Государственная собственность, таким образом,- это не выдумка российских большевиков. Большевики лишь довели до абсурда, до крайностей тотального огосударствления те тенденции, которые были присущи России искони. (Мы уже пытались разобраться в том, что в большевизме было специфически русского, а что импортированного марксистского.) Рыночная же экономика не терпит столь мощного государственного присутствия.
Естественно, что в России государство было крупнейшим инвестором капитала в производственную сферу. Инвестиции в социально-культурные институты и учреждения были обычным явлением еще со времен Киевской Руси. Понятно, что государство становилось и активным субъектом, перераспределяющим национальный доход, регулирующим финансово-кредитную сферу. Все это и делало российскую экономику нерыночной.
Но в этом пункте возникала любопытная коллизия, характерная и для наших дней. Многим российским правителям было присуще обостренное чувство национальной гордости. Традиционная социально-экономическая "отсталость", чаще кажущаяся, чем действительная**, от великих европейских держав периодически возбуждала их реформаторскую активность. Лидеры прекрасно понимали, что с экономической точки зрения попытки догнать Европу
* Приведем, например, слова Б. Н. Ельцина: "Мне выпала на долю ответственная миссия вывести Россию из тоталитарного прошлого и привести ее в семью народов свободного мира, где каждый человек - творец своего счастья... Не скрою, мне бы хотелось, чтобы россияне запомнили меня как человека, который сделал все, что мог, чтобы навсегда освободить свой народ от наследия гражданской войны. Отныне пусть наша Россия будет родиной для всех своих сынов и дочерей, к какому бы лагерю они ни принадлежали, и да поможет нам Бог".- Независимая газета, 1994, 21 января.
* Вспомним, что человек часто другую культуру воспринимает как низшую.
увенчаются успехом только с помощью рыночных преобразований. Некоторые из них такие преобразования решительно начинали. Но по мере того, как рыночные отношения действительно развертывались, появлялась относительно независимая от государства автоматическая саморегулирующаяся система, правитель и его окружение начинали осознавать роковые для них последствия: экономической власти у правителей становилось все меньше. Они буквально кожей, на подкорковом уровне, чувствовали опасность рынка для себя. Потерявшим экономическую власть легко потерять и власть политическую. Их ненужность становилась опасно очевидной. И как только такая реальная коллизия обнаруживалась, правители давали "задний ход", ограничивали степень радикальности рыночных реформ или даже свертывали их. А в некоторых случаях допускали реакционные попятные движения.
Маятникообразная форма реформаторства в России кажется неминуемой и закономерной. Попытки реформ Екатерины II сменились ее же, Екатерины, "откатом" и реакционной политикой Павла I, который довел самодержавную власть до абсурда; либерализм Александра I, соответственно,- его же реформаторской сдержанностью и "тоталитаризмом" Николая I, реформы Александра II - контрреформами Александра III. Но самый яркий хрестоматийный пример - это, конечно, нэп.
Вспомним! После всех перипетий военно-коммунистического эксперимента В. И. Ленин переходит к политике контролируемого восстановления рыночных и даже капиталистических отношений. Система заработала довольно быстро и успешно. Уходя в мир иной, Ленин оставил страну если не в цветущем, то в бурно развивающемся состоянии. Постепенно разрешались и острые социальные противоречия. Появились инвестиции, а вместе с ними - занятость, доходы, определенный уровень социально приемлемого благосостояния в городе и деревне. На первый взгляд, восторжествовала экономическая целесообразность, перспективы были вполне оптимистическими.
Но все кончилось довольно быстро. Рынок оказался очень опасной системой для политической элиты и многочисленной советской бюрократии. Появилась угроза остаться не у дел. Эту опасность ощутили не только высшие руководители большевистской партии, но и руководители среднего звена, партийные функционеры. Когда же ощущения переросли в осознание, судьба нэпа была предрешена. И. Сталин сыграл в этом роковую роль. К 1928 году все было кончено. Российские ученые-рыночники оказались в тюрьме, в Госплане главным идеологом стал С. Струмилин, ортодоксальный сторонник директивного планирования и ярый противник рыночных отношений. Всеобщая колхозизация завершила драматический процесс. Страна оказалась в ловушке социального эксперимента, мало связанного с действительным марксизмом.
Некоторые симптомы, подтверждающие нашу гипотезу, проявляются и в наши дни. У меня нет оснований для безусловно положительной оценки позиции, на которой стояли в недавнем прошлом Е. Гайдар или министр финансов Б. Федоров*. Их тактика оказалась безрезультатной, если под результатом понимать социально-экономическое положение граждан и мировую значимость страны. Но эти люди, свободно экспериментировавшие над многомиллионным населением, были ортодоксальными рыночниками.
* Б. Федоров работал в правительстве В. Черномырдина, то есть несколько позже Гайдара, но проводил вполне прогайдаровскую политику.
Благодаря их усилиям рынок все-таки появился. Однако едва заработали элементы рыночных отношений, как под давлением сил, которые и оппозиционными-то назвать нельзя, оба молодых реформатора были лишены реальной власти. Их заменили люди с умеренными взглядами, сторонники активной роли государства в экономике или представляющие интересы естественных монополий*. Потом их вновь сменили на "рыночников" -
маятник продолжает качаться**.
4. Наконец еще одна причина перманентной незавершенности рыночных реформ в России лежит в зыбкой для экономистов сфере социальной психологии и нравственности. Складывающийся веками нерыночный экономический дух народа тоже вносит свою лепту в процессы, затрудняющие реформирование России.
Российскому народу с глубокой древности присущи такие нерыночные черты, как общинность, соборность, взаимопомощь, коллективизм и - оборотная сторона этих позитивных характеристик - круговая порука. Рынок - система, основанная на индивидуализме, предприимчивости и риске. Истинный рыночный субъект не ждет помощи ни от государства, ни от общины, ни от родственников. В некотором смысле это героическая личность, особенно когда дело касается собственного благополучия и бизнеса.
В России же за много веков так никто и не смог разрушить общинный дух, как, собственно, и коллективные формы быта. Мы до сих пор живем большими семьями. Помощь престарелых родителей взрослым детям и внукам - обычное у нас явление. Это - не американский образ жизни. Но в этом пункте не следует применять этические термины, говорить о "лучшем" или "худшем" образе жизни. Просто мы живем по-другому, не так, как американцы. Этой констатации в данном случае вполне достаточно.
Некоторые российские реформаторы пытались силой разрушить общину вплоть до применения отрядов полиции. Но община сохранилась. Она закреплена в душах людей генетически. А изменения на генетическом уровне происходят или очень медленно, веками, или катастрофически. Российские реформаторы чаще предпочитали второе.
Вспомним, что, приступая к коллективизации, И. Сталин тоже применял общинную демагогию: жить и трудиться вместе при государственной помощи,- чем не "азиатский способ производства", чем не система огосударствленных общин? А ведь люди верили в жизнеспособность такой системы, ибо она существовала в России тысячу лет.
Консервация общинности происходит оттого, что община всегда обладала некой автономией, внутри которой все отношения строились на довольно демократической основе. Напомню, что даже в условиях самого оголтелого крепостничества русские землевладельцы, как правило, не входили в поземельные отношения с отдельной крестьянской семьей. Землей наделялась не семья, а община. Раздел и передел земли осуществлялись внутри общины на демократической основе. Община и при существовании подушной подати была единицей налогообложения, связанной круговой порукой. Даже разнарядка на рекрутов приходила на общину. Это было довольно удобно с точки зрения фиска, армии и землевладельца, который перекладывал часть своих управленческих функций на общину.
* В. Черномырдин, Г. Хижа, О. Сосковец, А. Заверюха.
** Очень трудно писать о "свежей" истории, но приходится, ибо, как говорил А. И. Герцен, "последняя страница истории - это современность".
Отдельная крестьянская семья в экстремальных условиях могла претендовать на помощь со стороны общины, но и сама всегда, была готова и обязана оказать такую помощь, В самых же отчаянных ситуациях на помощь приходило государство, великий князь или царь, у которых для крайних случаев всегда находился государственный резерв продовольствия и денег.
Общинность, коллективизм и соборность создают основы нерыночного духа русских трудящихся.
Воспитанию нерыночного духа способствовало и тысячелетнее господство в России православия с его нерыночной идеологией*.
Характерно, что новейшие социологические обследования показывают, что дух коллективизма, товарищества, взаимопомощи даже в условиях уже продвинутой рыночной реформы остаются главными этическими ценностями российских трудящихся. В одном из таких обследований, проведенном в городе Новосибирске в 1997 году, были получены любопытнейшие результаты. Оказалось, что трудовые ценности, характерные для рыночной экономики, не столь важны для людей, живущих в условиях переходной неопределенности. Такие характеристики труда как хороший заработок и возможность роста квалификации, занимают у рабочих последние четвертое и пятое места в шкале трудовых ценностей. На третьем - возможность иметь надежное место работы. Отражением то ли нашего менталитета, то ли самолюбования респондентов является тот факт, что второе место большинство работников отдают полезности своего труда для общества. Безусловным же лидером в трудовых приоритетах является возможность иметь хороших товарищей по работе**. Это ли не общинный дух русского труженика?
Между прочим, опыт Японии показывает, что национальный общинный дух может быть успешно использован в современной индустриальной и даже постиндустриальной экономике. Японские профессиональные менеджеры еще с прошлого века культивируют национальные (и даже националистические) ценности патернализма, "семейственности", общинности на современных предприятиях. Внешним проявлением этого явления стала система "пожизненного найма" на предприятиях. Подобно тому, как неспособного сына не выгоняют из семьи, неспособного работника в Японии не увольняют из фирмы, а находят для него пусть малооплачиваемую, но посильную работу. Между прочим, видя высокую эффективность такого менеджмента, некоторые руководители американских корпораций пытались ввести у себя подобную систему. Но положительных результатов это не дало. Для американского рабочего предприниматель не является "отцом", он для него - работодатель и ничего более. Не тот экономический дух! В России же такого рода патернализм вполне приемлем, и разрушать его не следовало бы.
Кстати, этим духом нередко пользуются предприниматели в своекорыстных целях. В частности, когда слишком активизируется рабочее движение, когда недовольство существующим положением выливается в забастовки и другие формы конфронтации, предприниматели умело направляют недовольство трудящихся в сторону властных органов, отводя от себя энергию протеста.
Ограничимся этими четырьмя гипотезами. Если они имеют основания в реальной жизни, то легко прийти к довольно скептическим выводам относительно возможности скорого построения рыночной капиталистической экономики в России.
* Ничего, кроме иронии, не вызывают бывшие члены ЦК КПСС, строящие капитализм и стоящие при этом с толстой свечой в православном храме. Слишком всё запутано и комично, чтобы этому верить.
** Гусейнов Р. М., Репина Е. В. Социальное партнерство или социальная конфронтация?//ЭКО, 1997.- №8.- С. 152-153.
Другой вопрос, надо ли вообще ее строить в то время, когда "цитадели капитализма" встали на путь посткапиталистического, а точнее - постиндустриального развития. Но это уже другая тема.
Что уже сделано?
Как бы мы скептически не относились к перспективам рыночного реформирования, продвижение к рыночной системе уже началось. Проследим основные способы этого продвижения и обозначим некоторые результаты.
- Еще при М. Горбачеве, в декабре 1990 года, в России был принят Закон о предприятиях и предпринимательской деятельности, который разрешал учреждать различные формы частных, корпоративных и паевых предприятий. Закон создавал достаточные юридические основания для развертывания частнопредпринимательской деятельности, но экономических основ пока создано не было.
- В январе 1992 года были либерализированы цены. Цены на большинство товаров и услуг были "отпущены на рыночную волю". С одной стороны - это была смелая мера, способствовавшая быстрой "рыночной выучке" участников производственного процесса. Но с другой стороны - эта была очень неосторожная мера. Ведь советская экономика была жестко монополизированной. В результате рыночную ценовую свободу получили монополии, которые по определению могут назначать цены, в отличие от фирм, функционирующих в конкурентной среде, и способных лишь приспосабливаться к уже имеющимся ценам. Результат не замедлил сказаться. Цены подскочили в 2000 раз в течение года. Зарплата в то же время выросла не более, чем в 20 раз. В России появился новый враг № 1 - инфляция.
- Рост цен происходил на фоне жестких ограничений (рестрикций) денежной массы. Государству, предприятиям и населению в буквальном смысле слова нечем было платить за потребляемые товары и услуги. Начался длительный и непреодоленный до 1998 года процесс неплатежей. Внук большевика, сын коммуниста, Егор Гайдар по большевистски решил проблему "лишних денег" у населения: он их просто конфисковал с помощью инфляции. Вклады граждан в Сберегательном банке не были индексированы и пропали, деньги, находящиеся "на руках" мгновенно обесценились. Народ, ради которого, как говорили, осуществлялась реформа, был просто ограблен. Правда, правительству и Центральному Банку России приходилось принимать компромиссные меры, чтобы как-то снизить степень финансового ужесточения. Так, в июле 1992 года ЦБ РФ распорядился предоставить госпредприятиям льготные кредиты на погашение задолженности. Иначе говоря, государство санкционировало все возросшие издержки предприятий и поставки мало кому нужной продукции. Но через несколько месяцев неплатежи возникли вновь.
- Борьба с инфляцией велась и ведется сейчас самым простым способом - ограничением денежной массы в обращении. С одной стороны - это действительно привело к падению темпов инфляции, но с другой - к резкому сокращению инвестиций в реальный сектор. Нельзя же, в самом деле, вкладывать в производство то, чего нет. Хотя теоретически считалось, что победа над инфляцией автоматически приведет к росту инвестиционной активности. Возможно, что когда-нибудь это и произойдет, но в 1998 году инвестиции продолжали находиться в состоянии "глубокой заморозки".
- В 1992 году был сделан еще один решительный шаг на пути рыночных реформ: проведена массовая приватизация государственной собственности. То, что без приватизации невозможно создать полисубъектную экономику, не вызывает сомнений, поскольку речь идет о рыночной реформе. Но формы осуществления приватизации могут быть различными. В России был выбран способ бесплатной ваучерной приватизации. Рыночная экономика создавалась нерыночными методами. Ваучерная приватизация была названа ее идеологом и реализатором А. Б. Чубайсом "народной приватизацией". Однако народ с самого начала довольно скептически отнесся к идее приватизации. Уже при проведении самой операции приватизации в прессе публиковались статьи о том, что народ правильно воспринял идею и практику приватизации, и потому она проходит без социальных эксцессов. Но думается, что большинство граждан отнеслись к операции просто равнодушно, заведомо зная, что в рыночной экономике собственником не может быть народ. В самом деле, слишком странной выглядела бы "народная частная собственность ", на основе которой страна двинулась к рынку. В результате произошло то, что и должно было произойти: государственная собственность оказалась в руках тех, кто имел деньги либо сумел "конвертировать" управленческую власть в собственность. В советские времена деньги были или у крупных менеджеров, директоров предприятий, или у государственных чиновников, распоряжавшихся государственными финансовыми ресурсами, или, наконец, у криминальных структур, часто блокировавшихся с теми и другими. Собственно, так оно и было задумано.
- Приватизацию проводили люди очень образованные, прекрасно представлявшие ее последствия и откровенно признававшиеся в необходимости найти в России "эффективного собственника". Правда, они не учли особый менталитет новых русских собственников средств производства. Мало кто из них захотел или смог проявить себя в качестве предпринимателей индустриальной цивилизации. Даже если у них и были деньги, практически никто, за исключением единиц, не начал осуществлять производственные инвестиции. Им надо было сначала насладиться своим богатством. Видимо, вложения в реальный сектор - удел будущих поколений российских предпринимателей. В результате произошел обвал инвестиционной деятельности. Государство уже не могло ничего вкладывать, а частный собственник не хотел этого делать. Многие сочли более надежным и эффективным для себя вывоз капитала. Экономика стала двигаться
по замкнутому кругу: нет инвестиций - нет прибыли - нет накоплений - нет инвестиций.
- Несомненным успехом реформаторов было создание рынка жилья благодаря приватизации (фактически бесплатной) государственного жилищного фонда. Правда и здесь не
обошлось без социальной несправедливости. Владельцы комфортабельного современного жилья стали собственниками хороших квартир, а у кого были старые "развалюхи", те их и присвоили. У кого же ничего не было, тот ни с чем и остался. Теперь в России жилье не дают, теперь жилье покупают. Те у кого есть деньги. У кого же денег нет - не покупают. Рынок прост, но жесток.
- Осталась нерешенной самая загадочная проблема российской экономики - земельная. Земля, в принципе, должна стать товаром, раз уж мы идем к рынку. Но что-то сдерживает законодателя. Видимо, историческая генетика. Государственная Дума, несмотря на неоднократные протесты президента страны, весной 1998 года приняла закон, который фактически запрещает свободную продажу и куплю сельскохозяйственных угодий. Не думаю, что Думу следует укорять за это. Ведь это - российская Дума, а в России земля никогда не была объектом свободных рыночных отношений. Что касается надежд на фермерское хозяйство, то они во второй раз в XX веке не оправдались: сельское хозяйство продолжает оставаться в глубоком кризисе.
- Спад производства, естественно, привел к явной и скрытой безработице, к падению жизненного уровня народа и к обострению борьбы трудящихся за свои права. Правительству никак не удается успокоить народ. В 1998 году протесты трудящихся приняли крайние формы: голодовки, блокирование железных и шоссейных дорог, марши и демонстрации буквально потрясли страну. Вспомнили о своей функции зашиты прав трудящихся профсоюзу. Правда, как уже было сказано, пока борьба трудящихся не стала классовой, она направлена преимущественно против государства, но ждать осталось недолго. Хотя свою роль может сыграть инстинкт самосохранения истеблишмента, и он вовремя примет меры по своему спасению.
Есть люди, которые знают что делать
Ни Россию, ни ее экономику уничтожить невозможно. Нынешнее смутное время - не первое в истории нашей страны. И всегда трудности преодолевались, народ оживал, и все шло своим чередом. Правда, в истории России никогда не было проблем, подобных сегодняшним. Дело в том, что нынешняя российская экономика существует за счет неких особых экономических наркотиков. Мы - страна социальных наркоманов. А у наркоманов есть одна трудноразрешимая проблема: им всегда приходится увеличивать дозы принимаемых наркотических веществ. Наркотики никогда не лечат болезни, они создают иллюзию облегчения и подспудно разрушают организм. Сегодня мы принимаем два сильнодействующих "наркотических средства": иностранные кредиты и доходы от экспорта сырья и энергоносителей. И то, и другое разрушительно действует на нашу экономику.
Во-первых, получая кредиты от международных кредитных институтов, наше правительство использует их куда угодно, кроме как на инвестиции ь реальный сектор. Понятно, что рост задолженности приводит к росту стоимости обслуживания долга. В результате, мы постоянно берем новые кредиты, чтобы расплачиваться по старым. Эта беспечная политика тяжким бременем ляжет на плечи россиян следующего поколения.
Во-вторых, массированно (иной раз по демпинговым ценам) вывозя сырье за рубеж, мы своими руками снижаем мировые цены на эти товары. И тут тоже возникает порочный круг: чтобы получить искомые доходы, мы вынуждены постоянно увеличивать вывоз, что снова приводит к падению цен и сопротивлению наших иностранных партнеров-конкурентов.
Есть ли выход из создавшейся ситуации? Естественно, есть. Как это ни странно звучит, но все экономические задачи - типовые. Как правило, они уже где-то когда-то решались. Наша национальная "особость" не распространяется столь далеко, чтобы и кризисные явления у нас были о собыми русскими.
Большинство экономистов высокого класса склоняются к тому, что единственным выходом из сложившейся ситуации является возврат государства в экономику в качестве активной экономической силы. Когда об этом говорят какие-то "провинциальные" российские экономисты, к их голосу можно не прислушиваться. Но давайте посмотрим, что по этому поводу пишут признанные авторитеты. 1 июля 1996 года "Независимая газета" опубликовала обращение одиннадцати выдающихся экономистов, российских и американских, трое из которых - лауреаты Нобелевских премий*. Позволю себе несколько обширных выписок:
"Российское правительство должно играть значительно более важную роль при переходе к рыночной экономике. Политика невмешательства государства, являющаяся частью "шоковой терапии", не оправдала себя. Основной упор "шоковой терапии" был сделан на частный сектор, но сегодня внимание должно сместиться на государственный сектор, активную деятельность правительства по перестройке промышленности, учреждению рыночных институтов и созданию условий для конкуренции. Многие из текущих проблем российской экономики возникли прямо или косвенно из-за того, что государство не сыграло надлежащей роли в организации рыночных отношений. Серьезные правительственные меры должны быть приняты для предотвращения процесса криминализации экономики. Пользуясь невмешательством правительства, уголовные элементы заполняют вакуум. Таким образом произошел переход не к рыночной, а к криминализированной экономике. Государственные меры необходимы для преодоления депрессии. Стабилизация российской экономики, восполнение ее серьезных потерь не могут произойти сами по себе, для этого государство должно возродить потребительский спрос, увеличив пенсии и зарплаты, а также возвратив по крайней мере часть сбережений, потерянных в результате инфляции, которая снизила покупательную способность рубля. Государству предстоит также обеспечить создание производственного капитала, изъяв для этого инвестиции из непродуктивной сферы. Государство должно признать, что если и существует "секрет" рыночной экономики, то он состоит не в частной собственности, а в конкуренции. И, следовательно, на федеральном и местном уровнях оно должно способствовать созданию новых конкурирующих предприятий"
К сожалению, призыв ученых с мировыми именами не был услышан**. Наука сегодня вообще не востребована. Кризисная экономика продолжает деградировать.
Как было бы хорошо, если бы все экономические проблемы можно было решать просто и быстро. В свое время К. Маркс предполагал, что противоречия капиталистической экономики будут разрешены, если уничтожить частную собственность. Нынешние реформаторы -
* Российские экономисты: академики РАН Леонид Абалкин, Олег Богомолов, Валерий Макаров, Станислав Шаталин, Юрий Яременко, Дмитрий Львов. Американские экономисты: лауреаты Нобелевской премии Лоренс Клей, Василий Леонтьев, Джеймс Тобин, профессоры Майкл Интрилигейтор, Маршалл Поумер.
** Маяковский писал, что "у советских - собственная гордость, на буржуев смотрим свысока".
большевики со знаком минус - думали, что все сегодняшние задачи решатся с помощью введения частной собственности. Когда-то И. Сталин считал, что дело строительства социализма обеспечивается количеством огосударствленных средств производства. Нынешние сталинисты со знаком минус считают, что "строительство капитализма" обеспечивается количеством разгосударствленных средств производства. Россия остается страной традиций.
В результате так называемых рыночных реформ:
- сузилась сфера товарно-денежных отношений;
- получили развитие бартерные сделки, прямой продуктообмен;
- все большее распространение получают денежные суррогаты;
- государство теряет контроль над движением денежных средств, что приводит к массовому оттоку финансовых ресурсов из реального сектора экономики, во-первых, и из страны,- во-вторых.
Таким образом, результаты рыночных реформ входят в вопиющие противоречия с их целями.
Когда-то выдающийся немецкий экономист Людвиг Эрхард, став министром экономики Западной Германии, задался целью обеспечить благосостояние граждан этой страны*. При этом он имел в виду немцев не будущих поколений, а тех немцев, которые именно тогда, в конце 40-х годов, жили в разбомбленной стране, проигравшей войну с Советским Союзом. Способом достижения этой цели он избрал формирование либерализированного рынка. Целью было благосостояние граждан, способом достижения цели - рынок. В России происходит все наоборот: у нас целью является рынок, а способом достижения этой цели - социальные жертвы. Пока это положение сохранится, трудно ожидать формирования развитой рыночной системы.
Подумаем вместе!
1. Рыночные реформы происходят не только в России. Но только в России продолжается спад в экономике. Сравните процесс реформирования экономики России с аналогичными процессами в странах Балтии, в Польше, Чехии, Китае, Вьетнаме. Почему им удается то, чего не удается нам?
2. Исследователям известны по крайней мере семь моделей рыночной экономики: американская, японская, немецкая, шведская, французская, южнокорейская, китайская. Очень интересная задача: обнаружить различия в этих моделях, а потом решить, какая из них наиболее приемлема для России. Возможно, что вы придете к выводу, что никакая. Тогда попробуйте самостоятельно сформулировать свое понимание рыночной экономики в России.
3. Еще до начала рыночных реформ в России разгорелись дискуссии о путях рыночного развития страны. Продолжаются они и сейчас. Проанализируйте выступления "отцов-основателей" реформы, например Е. Гайдара, и сравните их с выступлениями оппонентов, например, С. Глазьева и Г. Явлинского. Изложите результаты в табличной форме. Получите наглядное пособие для практиков большой политики. Для разнообразия можете сделать такое же сравнение со взглядами принципиальных противников рыночной экономики.
4. Сделайте анализ своей покупательной способности до 1992 года и сегодня. Когда вам лучше и интересней жилось? Помните заповедь экономиста: нельзя анализировать абсолютные размеры доходов трудящихся без учета затрат труда.
* Главная книга Людвига Эрхарда называется "Благосостояние для всех".
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
КОРОТКО О БУДУЩЕМ
Историку не пристало писать о будущем. И я не буду делать этого. Я хочу в современной экономике обнаружить некоторые черты, намеки символы будущего, чтобы на их основе сделать предположения о том что ждет следующее поколение российских граждан. И следующее поколение экономистов. Будут ли они заниматься рыночной экономикой или им предстоит осваивать иные экономические ценности?
Однажды выдающийся экономист И. Шумпетер высказал прогноз: "Капитализм заключает в себе истоки собственной гибели, но в ином смысле, чем это имел в виду Маркс. Общество обязательно перерастет капитализм, но это произойдет потому, что достижения капитализма сделают его излишним, а не потому, что его внутренние противоречия сделают его дальнейшее существование невозможным*". Прогноз Шумпетера сбывается на наших глазах. Да, социалистические эксперименты XX века оказались неудачными. Но это вовсе не означает, что капитализм вечен. Он действительно перерождается в некую новую постиндустриальную систему.
Во-первых, меняется сущность современного государства. Если даже и правы были марксисты, когда определяли государство как строго классовую политическую надстройку, то теперь так подходить к государству невозможно. Оно все более берет на себя функцию буфера в межклассовых и межстратовых трениях, обуздывая, порой решительно, классовые амбиции. Государство берет на себя функции третейского судьи в конфликтах. Сами профсоюзы при возникновении трудовых споров прибегают к содействию государственных учреждений пo надзору за трудовыми отношениями либо обращаются в суды. 0чень важной сферой деятельности государственных органов является работа национальных служб трудоустройства, банки данных которых способствуют безболезненности смены работы трудящимися. Продолжает оставаться высокой роль государства и в формировании индивидуальных доходов трудящихся. В 80-х и 90-х годах доля государства в доходах трудящихся колебалась от 24 % во Франции до 12 % в США. Несмотря на волну приватизации и дерегулирования экономики, почти половина ВНП производится на Западе при государственном влиянии на цены. В государственном секторе до сих пор сосредоточены некоммерческие предприятия инфраструктурной направленности, учитывающие общественные потребности и рассчитанное на общественное присвоение результатов труда.
Наконец, по-прежнему активно используется антитрестовское законодательство, лимитирующее монополистические тенденции современных промышленных и банковских корпораций. Таким образом, несмотря на консервативные тенденции, обозначившиеся в 80-х - первой половине 90-х годов, государство остается важнейшим органом, призванным охранять социальный покой в обществе.
Во-вторых, глубокие изменения происходят в формах собственности. Постоянно генерируется групповая и индивидуальная собственность, разукрупняются гигантские корпорации. Это - вполне сознательный процесс, связанный с особенностями современной технологической революции,
' Шумпетер Й. Теория экономического развития.- М.: Прогресс, 1987 - С. 16.
ведущей к индивидуализации творческого труда. Мелкие и мельчайшие фирмы, состоящие из одного человека или семьи - характерная особенность современной западной экономики. Нетрудно догадаться, что это - некапиталистическая форма собственности. Но и не социалистическая, естественно.
В-третьих, национальный доход все активнее перераспределяется в пользу простых граждан. В 1986 году, в разгар "рейганомики", которая не без оснований считалась самой консервативной экономической политикой в послевоенных США, только на социальное обеспечение, здравоохранение и образование было затрачено 49 % средств расходной части федерального бюджета. На военные нужды тратилось 27,6 % бюджета*. В США социальные расходы на душу населения поднялись с 1 тысячи долларов в 1960 году до 3,4 тысячи в 1987 году**. Я намеренно привожу данные периода рейганомики, чтобы читатель увидел давность тенденции.
В-четвертых, объективно изменяется отношение собственников к рабочей силе. Возрастающая фондовооруженность труда создает объективные границы для некомпетентности непосредственного производителя, ведь слишком могучие производительные силы сосредоточиваются в руках одного рабочего. В начале 90-х годов на одного рабочего в обрабатывающей промышленности США приходилось около 70 тысяч долларов производственных фондов. В таких условиях его образование, квалификация, ответственность, здоровье, становятся предметом забот предпринимателя. Хорошо работающий рабочий - это уже самодовлеющая ценность, и вокруг него развертывается целая система социальных услуг.
Уже сегодня в развитых странах на одного занятого в сфере материального производства приходится два человека, занятых в сфере нематериального производства. Возможно, что численность промышленных рабочих к 2000 году снизится до 10 % занятых.
В-пятых, в ряде стран успешно функционирует социал-демократическая модель экономической системы, предполагающая главной своей целью социальную защиту граждан, некий "функциональный социализм", относительно независимый от частной собственности.
Во всех этих явлениях наблюдаются важные "шумпетеровские" тенденции. Социальная сфера выходит из системы рыночных отношений, становится самостоятельной и самоценной зоной нерыночных распределительных отношений. С другой стороны - рабочие все больше вовлекаются в процесс принятия решений на производстве, приобщаются к участию в прибылях, к собственности.
Даже российские марксисты начинают признавать, что "история человечества свидетельствует о взаимодействии тенденций либерализации и социализации человеческого общества, постепенном размывании грани "свои - чужие", классовых, этнических, конфессиональных, государственных
* Экономическое положение капиталистических и развивающихся стран за 1986г. и начало 1987 г.- М.:• Правда, 1987.- С 114
** Statistical Abstract.- 1990.- P. 350
барьеров*.
Трудно даже предположить, что такого рода тенденции не были известны современным российским реформаторам. И тем не менее, на глобальном фоне посткапиталистического развития они решились строить капиталистическое общество, сознательно обрекая Россию на столетнее отставание от Запада.
Капитализм в России цветет пышным цветом. Но цветы какие-то уж больно свои, геранистые. В прессе жалуются, что мы слишком много перенимаем у Запада. Здесь столько преувеличений! Такого разудалого капитализма на Западе уже, слава Богу, нет. Выдающиеся западные мыслители (А. Тофлер, Д. Белл, Дж. Гэлбрейт) давно уже пишут о новом информационном или технотронном обществе, в котором основной формой богатства становятся знания, в котором основная масса занятых перерабатывает не материальную субстанцию, а информацию, в котором самыми богатыми и уважаемыми людьми становятся не промышленники и финансовые воротилы, а создатели компьютерных программ, ученые, интеллектуальная элита.
Наша же интеллектуальная элита больше размышляет о нашей высочайшей духовности, о новой "национальной идее", о благотворной роли ортодоксального православия, а также о монархическом духе народа, страшно озабоченного проблемой захоронения останков царской семьи.
Пока мы с вами, читатель, будем обо всем этом думать, "дикий" и "бездуховный" Запад еще дальше продвинется к компьютерному технологическому способу производства, поощряя нас в наших потугах строить капитализм. Потому что иметь рядом с собой мощного конкурента Западу не хочется.
Вся экономическая история России доказывает, что нашему народу не присущи и даже претят капиталистические формы производственных отношений. Искусственно насаждать их сегодня - значит идти не только против мировой тенденции, но и против собственного естества.
* Петров Ю. Альтернативы: модели развития для России // Свободная мысль, 1997.- Ns 6.- С. 7.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 2
ЧТО ИМЕЕМ? 2
ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ УЧЕБНОГО ПОСОБИЯ 4
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ 5
ПОДХОДЫ К РЕШЕНИЮ 6
ДРАМА ПЕРЕХОДНОЙ ЭКОНОМИКИ 7
С ОПТИМИЗМОМ - В БУДУЩЕЕ! 8
ЧТО И ДЛЯ ЧЕГО ИЗУЧАЕТ ИСТОРИЯ ЭКОНОМИКИ 8
ЧТО МЫ ИЗУЧАЕМ? 10
ДЛЯ ЧЕГО МЫ ИЗУЧАЕМ ИСТОРИЮ ЭКОНОМИКИ? 16
ТРУДНОРАЗРЕШИМЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ЭКОНОМИКИ 20
ПОДУМАЕМ ВМЕСТЕ! 22
ФОРМАЦИОННЫЙ И ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОДЫ К ЭКОНОМИКЕ 23
О ВАЖНОСТИ ПЕРИОДИЗАЦИИ ИСТОРИИ ЭКОНОМИКИ 23
ПОГОВОРИМ О К. МАРКСЕ 26
ПЕРЕХОДНЫЕ ПРОЦЕССЫ В ФОРМАЦИОННОЙ КОНЦЕПЦИИ 28
ПОДВЕДЕМ ИТОГИ 32
ЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ ПОДХОД 32
ПОДУМАЕМ ВМЕСТЕ! 39
ЭКОНОМИКА РОССИИ В ДОИНДУСТРИАЛЬНЫЕ ЭПОХИ 50
НАЧАЛО 51
РУСЬ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКАЯ 54
РОССИЯ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ 64
ПОДУМАЕМ ВМЕСТЕ! 73
ЭКОНОМИКА РОССИИ В ДОИНДУСТРИАЛЬНЫЕ ЭПОХИ (ПРОДОЛЖЕНИЕ) 111
РОССИЯ ТОРГОВАЯ И ПРОМЫШЛЕННАЯ 112
РОССИЯ ФИНАНСОВАЯ 129
ПОДУМАЕМ ВМЕСТЕ! 137
РОССИЯ ИНДУСТРИАЛЬНАЯ: НАЧАЛО 177
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ 177
БЫЛА ЛИ РОССИЯ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ? 181
БЫЛА ЛИ РОССИЯ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ? 193
ЭТОТ ЗАГАДОЧНЫЙ "КРЕСТЬЯНСКИЙ ВОПРОС" 198
ПОДУМАЕМ ВМЕСТЕ! 203
РОССИЯ ИНДУСТРИАЛЬНАЯ: ОПЫТ НЕРЫНОЧНОГО РАЗВИТИЯ 228
ЛЕНИН CONTRA МАРКС 229
ВЕХИ 235
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЭКОНОМИКИ ГОСУДАРСТВЕННОГО СОЦИАЛИЗМА 242
ПИРАМИДЫ ХОЗЯЙСТВОВАНИЯ 249
ПОДУМАЕМ ВМЕСТЕ! 252
РОССИЯ РЕФОРМИРУЕМАЯ 281
РЕФОРМЫ "СВЕРХУ": ПЕРМАНЕНТНАЯ НЕЗАВЕРШЕННОСТЬ ПРОЦЕССА 281
ЧТО УЖЕ СДЕЛАНО? 296
ЕСТЬ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ЗНАЮТ ЧТО ДЕЛАТЬ 299
ПОДУМАЕМ ВМЕСТЕ! 301
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 302
КОРОТКО О БУДУЩЕМ 302
??
??
??
??
1
1
<< Пред. стр. 8 (из 8) След. >>
Список литературы по разделу