<< Пред.           стр. 1 (из 4)           След. >>

Список литературы по разделу

 Центр системных региональных исследований
 и прогнозирования ИППК при РГУ
 
 СЕВЕРО-КАВКАЗСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ
 
 
 
 
 
 
 Выпуск 1
 
 
 
 
 ИСЛАМ И ПОЛИТИКА
 НА СЕВЕРНОМ
 КАВКАЗЕ
 
 
 Сборник научных статей
 
 
 
 
 Отв. ред. В.В. Черноус
 
 
 
 
 
 
 Ростов-на-Дону
 Издательство СКНЦ ВШ
 2001
 
 
 ББК
 И
 
 
 Редакционная коллегия:
 В.Х. Акаев, Ю.Г. Волков, И.П. Добаев, А.В. Попов, В.В. Черноус, Е.Я. Мельцер (отв. секретарь)
 
 
 Рецензенты: Шевелев В.Н., д.ф.н., профессор РГУ; Гасанов М.Р., д.и.н., профессор ДГПУ (Махачкала).
 
 
 
 Ислам и политика на Северном Кавказе. Сборник научных статей / Северо-Кавказское обозрение Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ. Вып. 1. Отв. ред. В.В. Черноус. - Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2001. - с.
 
 
 
  Сборник научных статей посвящен проблемам исламской мобилизации на Северном Кавказе. Авторы рассматривают проблемы истории ислама, но основное внимание уделяют современным аспектам взаимоотношений ислама и политики.
  Сборник адресован регионоведам, этнополитологам и религиоведам.
 
 ISBN 5-87872-101
 
 
 
 (c) Центр системных региональных исследований
 и прогнозирования ИППК при РГУ
 
 
 
 ИСЛАМ В ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНОЙ СИТУАЦИИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
 (ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ)
 
  Северный Кавказ с середины I тысячелетия н.э. является контактной зоной мировых религий: христианства, ислама, иудаизма, различных религиозных сект.
  Основная масса населения региона исповедует христианство: православие (славяне и большая часть осетин), монофиситы (армяне), небольшие группы старообрядцев, католиков и протестантов.
  Русская православная церковь имеет на Северном Кавказе четыре епархии: Ростовскую (приходы Ростовской области), Краснодарскую (приходы Правобережья Краснодарского края), Майкопскую (приходы Республики Адыгеи и Левобережья Краснодарского края) Ставропольскую (приходы Ставрополья и республик Северного Кавказа, исключая Адыгею). Епархии объединяют около 700 приходов в основном в Ростовской области, Краснодарском и Ставропольском краях.
  В 90-е гг. восстановлена система регионального православного духовного образования: Ставропольская духовная семинария (1990), Ростовское епархиальное духовное училище (1994), Армавирский православный институт (1993). Однако приходы испытывают серьезный недостаток квалифицированных кадров священнослужителей. Число воскресных школ (но не численность учащихся) растет, после запрета (1994) Минобразованием РФ преподавания в средних школах Закона Божьего православное образование развивается в основном в школах, лицеях, гимназиях и т.д., реализующих концепцию "русских национальных школ".
  Во всех субъектах РФ РПЦ имеет конструктивные отношения с органами государственной власти, славянскими (включая казачьи) организациями. В субъектах РФ с преобладающим христианским населением РПЦ издает свои газеты, имеет периодические телевизионные передачи. В республиках такая поддержка меньше, но препятствий в деятельности РПЦ практически нет.
  Основная проблема - отсутствие необходимых денежных средств для восстановления и строительства храмов, конфликтные ситуации по проблеме возвращения РПЦ церковных сооружений музеями, туристическими организациями, и другими светскими учреждениями. Иногда таким конфликтам в СМИ приписывают этноконфессиональную основу.
  У русского населения православная церковь пользуется значительным доверием. Однако большая часть признающих себя верующими не воцерковлена, слабо разбирается в догматике и не соблюдает обрядов.
  Вторая по численности, но объединяющая большинство коренных народов Северного Кавказа - мусульманская конфессия. Большинство мусульман Северного Кавказа - сунниты ханафитского и шафиитского мазхабов. С конца XVIII в. на Северном Кавказе получил развитие суфизм в основном в форме накшбандийского и кадирийского тарикатов, различные вирды которых стали одной из форм этнической идентичности северокавказских народов. В то же время, исключая Дагестан, где ислам утвердился в классических формах, у других народов религиозное мировоззрение носит синкрестический характер, в основе которого сохраняется языческая ментальность с разной степенью влияния христианства и ислама.
  В 90-е гг. влияние ислама в республиках Северного Кавказа возросло, мусульманские ценности стали восприниматься как основа возрождения духовности горцев (как и православие у русских). В Адыгее зарегистрировано 14 общин, Дагестане - 1200, Ингушетии - 6, Кабардино-Балкарии - 96, Карачаво-Черкесии - 91, Северной Осетии - 17 (1997), в Чечне по некоторым данным несколько сот, мусульманские общины существуют в Краснодарском, Ставропольском краях и Ростовской области.
  С 1998 г. создан координационный центр мусульман Северного Кавказа в составе духовных управлений мусульман (ДУМ) Республики Дагестан, Чеченской Республики, Ингушетии, Северной Осетии-Алании, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Ставропольского края, Адыгеи и Краснодарского края. Имеет представительство в Ростовской области.
  Значительно выросло в регионе, особенно в Дагестане, число мечетей и мусульманских священнослужителей. На начало 1999 г. в Дагестане официально функционировало более 1700 мечетей и более 3500 священнослужителей. Многие мечети на Северном Кавказе строятся или реконструируются при поддержке диаспор и фондов из арабских стран и Турции.
  Представители всех республик, но не в равной пропорции, проходят обучение в исламских образовательных учреждениях за рубежом (Саудовская Аравия, Египет, Сирия, Иордания, Турция и др.). Развивается система местного исламского образования. Так, в Дагестане действует 25 медресе, 9 мусульманских высших учебных заведений, к работе в которых привлекаются преподаватели из стран Ближнего Востока. Представители Северного Кавказа (особенно Дагестана) доминируют среди россиян, совершающих хадж (паломничество).
  Исламские позиции, кроме Дагестана, сильны среди тюркских народов (карачаевцы, балкарцы, ногайцы), а также в вирдовых структурах чеченского и ингушского обществ. В меньшей степени, как показывают исследования, исламизация затронула адыгов - кабардинцев, черкесов и адыгейцев, у которых этническая идентичность преобладает над религиозной на протяжении XIX-XX вв.
  В республиках органы власти и управления от настороженного отношения к традиционному для Северного Кавказа исламу перешли к его поддержке, что благотворно сказывается на социальных отношениях. Ислам становится важным сегментом региональных идеологий.
  Обе основные конфессии на Северном Кавказе имеют толерантные отношения, не занимаются прозелитизмом и вмешательством в дела друг друга. (Но на бытовом уровне строительство православных храмов в "исламских зонах" или мечетей - в "христианских" приводит к некоторому росту напряженности). ДУМ Северного Кавказа неоднократно заявляли о своей российской идентичности и готовности сотрудничать с властными структурами. Появление на Северном Кавказе экстремистских исламизированных течений - "северокавказского ваххабизма" (Дагестан, Чечня, Карачай, Балкария, ногайцы) способствует формированию у населения русских районов исламофобии и ограничению взаимодействия органов власти и управления русских регионов с лояльными мусульманскими общинами.
  В условиях экономического кризиса молодежь и маргинальные слои становятся социальной базой для распространения радикальных исламских течений. Предпринятые за последний год меры по борьбе с "ваххабизмом" ограничили его влияние, хотя он пустил корни и становится долговременным фактором этноконфессиональных взаимоотношений, требующим гибкой и взвешенной религиозной политики. В большей степени он выступает в качестве дестабилизирующего фактора в самом исламском мире, в т.ч. Северного Кавказа, чем межконфессиональных отношений.
  Русская Православная Церковь и ДУМ Северного Кавказа являются фактором, стабилизирующим этноконфессиональные процессы, совместно выступают против экстремизма, пропаганды тоталитарных сект, но также и новых для региона конфессий, но в рамках российского закона "О свободе совести" В условиях конфликтогенного региона появление нетрадиционных конфессий, сект, зарубежное миссионерство объективно являются дестабилизирующим фактором, независимо от декларируемых целей.
  Иудаизм на Северном Кавказе в связи с сокращением еврейского населения не имеет значительного влияния, к тому же его раздирают противоречия между традиционалистами и хасидами. В Калмыкии религиозное возрождение связано с ламаизмом и православием.
  В целом в массовом сознании агрессивность на религиозной почве отсутствует или незначительна. Важно не допускать в СМИ формирования и закрепления стереотипов негативного восприятия основных религий и их базовых ценностей.
  Предлагаемый вниманию читателей сборник статей, подготовленный учеными из Ростова-на-Дону и республик Северного Кавказа, преследует цель преодоления подобного рода стереотипов. В статьях И.П. Добаева (к.полит.н., СКАГС) рассматриваются вопросы религиозной мобилизации, борьбы традиционализма и радикализма в этноконфессиональных процессах на Северном Кавказе. Состояние ислама, его взаимодействие с политикой, исследуются в Дагестане К.М. Ханбабаевым (зам. председателя Комитета по национальной политики РД) и З.Г. Магомедовой (сотрудник аппарата Народного Собрания Республики Дагестан), в Чечне - В.Х. Акаевым (директор Института гуманитарных исследований Чеченской Республики, доцент, ИППК при РГУ), в Ингушетии - И.М. Сампиевым ( ), в Кабардино-Балкарии - Г.К. Азаматовой (доцент КБГУ), в Адыгее - Р.А. Ханаху (профессор, АРИГИ), О.М. Цветковым (к.ф.н., АРИГИ), С.А. Ляушевой (доцент АГУ), в Карачаево-Черкесии - Р.А. Левшуковым (аспирант РГПУ), а Абхазии - Н.А. Трапшем (преподаватель РГУ). М.А. Текуева (доцент КБГУ) посвятила свою статью исламу в Кабардино-Балкарии в период гражданской войны, С.А. Воронцов (доцент РГУ) исследует проявления политического экстремизма в исламе, З.С. Арухов (к.ф.н., зам министра Республики Дагестан) рассматривает концепцию джихада в исламе, а также раскрывает интересы и стратегию США в районах "исламской дуги нестабильности". Заключает сборник статья В.Х. Акаева о религиозно-просветительской роли газеты "Зори Ислама" в Чечне и на Северном Кавказе.
  Сборник "Ислам и политика на Северном Кавказе" открывает серию научных сборников Центра системных региональных исследований и прогнозирования ИППК при РГУ - "Северо-Кавказское обозрение". Планируется издавать 4 выпуска серии в год. Ближайшие сборники статей будут посвящены проблемам постконфликтного развития Чеченской Республики, геополитике Кавказа, положению русских на Северном Кавказе. Приглашаем к сотрудничеству ученых, преподавателей и практических работников, занимающихся проблемами Северного Кавказа.
  Контактный адрес: 344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, к. 22.
  Телефоны: (8632) 65-34-51, 64-19-12, факс: 64-49-33. E-mail: volkov@iritp.rsu.ru.
 
  В.В. Черноус
  директор Центра системных
  региональных исследований и прогнозирования
  ИППК при РГУ, к.полит.н.
 
 
 Добаев И. П., к. полит. н.,
 (СКАГС )
 
 ТРАДИЦИОНАЛИЗМ И РАДИКАЛИЗМ
 В СОВРЕМЕННОМ ИСЛАМЕ
 НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ
 
  Мусульманский мир не един. Он многолик и сложен. Поэтому в геополитических проектах ему зачастую отводится роль не только самостоятельного игрока, но и инструмента иных сил, действующих на мировой сцене. Существует значительное количество субъектов политического действия, которые конституируют исламский фактор. Именно поэтому он (исламский фактор) рассматривается в первую очередь как политический. Среди его субъектов можно назвать исламские страны, их правительственные и неправительственные организации, различные международные исламские организации, экстремистские неправительственные религиозно-политические организации, а также и неисламские группировки и организации, оказывающие немаловажное воздействие на формирование исламского фактора в международных делах. Это - исследовательские центры и фонды, СМИ, промышленные корпорации и финансовые группы, действующие в зоне распространения ислама, наконец, но не в последнюю очередь - спецслужбы, особенно США и государств НАТО. Цель их деятельности - посредством определенного влияния на исламский фактор создать благоприятные экономические и геостратегические условия для соответствующих немусульманских стран в зоне распространения Ислама.
  Многочисленность субъектов политического действия, формирующих исламский фактор на мировом уровне, свидетельствует о его неоднородности и противоречивости.
  Что касается России, то для нее исламский фактор представляет исключительную важность, поскольку он имеет не только внешнюю, но и внутреннюю составляющие. И от четкого понимания его структуры и свойств, а также от осуществляемой на этой основе политики по отношению к Исламу и исламскому миру, в немалой степени будет зависеть внутри- и внешнеполитическое состояние России: будет ли она иметь нормальные, конструктивные отношения с исламским миром или мусульманский фактор все далее в теоретико-идеологическом аспекте будет наращивать экстремистский потенциал, неизбежным следствием чего на практике явится активизация террористической деятельности под исламскими знаменами и лозунгами.
  Геополитические и цивилизационные вызовы России, связанные с исламским фактором, в наибольшей степени ощущаются сегодня на Северном Кавказе. В этой связи представляется целесообразным дать краткую характеристику состоянию и перспективам развития ислама в современных этнополитических условиях региона, а также выявить причины обострения здесь межисламского конфликта.
  Сразу подчеркнем, что вести речь об исламском движении на Северном Кавказе как монолитной общественной силе можно с большой долей условности, поскольку реально оно, как и во всем мусульманском мире, представлено разнородными общественно-политическими субъектами, которые отстаивают собственные интересы и цели. При этом последние несут исламскую религиозно-политическую окраску нередко номинально, тогда как сфера фактических интересов зачастую лежит в плоскости конкуренции региональных субэлитных групп[11].
  Главным действующим актором в исламском движении, по нашему мнению, реально выступает традиционный ислам, который представляет собою совокупность "традиционно-верующих" мусульман, тех, кто отправляет традиционный для той или иной республики ислам на бытовом уровне, а также административно-управленческий аппарат религиозных организаций - духовные управления мусульман (ДУМ). Последний (традиционный ислам) явно ослаблен в связи с распадом существовавших в Советском Союзе духовных управлений мусульман, в том числе ДУМ Северного Кавказа и Закавказья. В результате этого процесса только на Северном Кавказе на сегодняшний день насчитывается 7 духовных управлений мусульман: Дагестана, Чечни, Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Ставропольского края, Адыгеи и Краснодарского края, не имеющих единого управления. Естественно, что и широкие массы верующих перестали иметь общие для них прежде ориентиры, то есть оказались в существенной степени дезориентированными.
  Кроме того, для различных республик региона традиционный ислам не является чем-то единым. Для Чечни, Ингушетии и Дагестана (кроме кумыков и ногайцев) - это суннитский ислам шафиитского мазхаба в форме суфийских орденов (тарикатов) накшбендийя и кадирийя. В свою очередь эти тарикаты состоят из дочерних образований - "братств": в Дагестане зарегистрировано 15 мюридских братств, в Чечне и Ингушетии - более 30 вирдовых братств, причем взаимоотношения между некоторыми из них натянуты и даже враждебны. Причины кроются как в идейном разногласии, так и в искусственном порой противопоставлении их властями [1, С.61].
  В центральной и западной частях Северного Кавказа традиционным выступает наиболее распространенный в мусульманском мире, считающийся наиболее лояльным и гибким к этническому фактору и обычному праву (адату), ханифитский мазхаб суннизма. Впрочем, степень исламизированности этих республик, как признается практически всеми регионоведами и исламоведами, значительно ниже, чем в Дагестане, Чечне и Ингушетии.
  Важным представляется и то обстоятельство, что в связи с массированным наступлением в последнее десятилетие квазиислама, в первую очередь в форме т.н. "северокавказского ваххабизма" ( но не только!), сам традиционный ислам (его официальные структуры и массы простых верующих) в противостоянии и борьбе с исламскими радикалами радикализуется и политизируется.
  Следует отметить и следующее важное обстоятельство: ныне традиционный ислам на Северном Кавказе исторически не всегда был лояльным по отношению к российским властям. Например, в XIX в. во время Кавказской войны, которая со стороны горцев велась под лозунгом джихада (газавата, или священной войны за веру), суфийский орден накшбендийя в тех конкретных исторических условиях региона приобрел оттенок воинствующего тариката и стал идеологией так называемого "кавказского мюридизма". К этому исламскому ордену принадлежал и сам Шамиль, и его мюриды. Как радикальное исламское движение, "кавказский мюридизм представлял собой совершенно самостоятельное явление, возникшее в своеобразных исторических условиях Кавказа XIX века" [2, С.141]. Однако другой суфийский тарикат - кадирийя, распространение учения которого на территории Чечни во второй половине XIX в. связано с именем знаменитого проповедника шейха Кунта-Хаджи Кишиева, в условиях Северного Кавказа не сыграл в тот период столь яркую идейную роль, которую выполнил тарикат накшбендийя, поскольку шейх Кунта-Хаджи призывал чеченцев смириться с русской оккупацией во имя сохранения нации.
  На Северо-Западном Кавказе, в отличие от Дагестана, Чечни и Ингушетии, тарикатизм и мюридизм не прижились, хотя пропагандисты этого религиозно-политического учения в XIX в. пытались распространять их и здесь. То же можно сказать и о тюркских народах Северо-Восточного Кавказа - кумыках и ногайцах - которые также не приняли тарикатизм и мюридизм, а исповедовали и исповедуют суннизм в форме ханифитского мазхаба.
  Только по завершении Кавказской войны мусульманское духовенство было вмонтировано в колониальную систему управления Кавказским краем, постепенно традиционализировано и поставлено на службу царизму. Однако в ходе гражданской войны, последовавшей после революции 1917 г., ислам вновь (правда, не сразу - И.Д.) выступает в качестве идейного знамени вооруженной оппозиции советской власти на Кавказе. Как и в период Кавказской войны, особую политическую активность проявило мусульманское духовенство в Дагестане, Чечне и Ингушетии, где оно представляло собой серьезную социальную силу.
  В советский период взаимоотношения властей и религиозных структур, в том числе и исламских, носили разный характер: от воинствующего атеизма и бескомпромиссной борьбы до достижения своего рода баланса интересов. Тем не менее, государство через свои возможности всегда контролировало деятельность религиозных организаций, особенно существовавших в виде запрещенных сект.
  Таким образом, ислам на Северном Кавказе в советский период, как и во времена Российской империи, также был традиционализирован: на Северо-Восточном Кавказе преимущественно в форме накшбендийского тариката, поскольку царские, а затем и советские власти не приняли тарикат кадирийя и вели с ним ожесточенную борьбу. Причиной этому служили идеологические и практические установки кадирийцев, которые как бы поменялись ролями с накшбендийцами. Так, многие религиозные авторитеты-накшбендийцы сотрудничали с царскими, а затем и атеистическими советскими властями. Из числа формальных приверженцев этого тариката назначались и первые лица Чечено-Ингушетии (например, Завгаев формально принадлежит к ордену накшбендийя). Сторонники же кадирийского тариката советскую власть, в основном, не приняли. Кадирийя в регионе превратился в основной оплот сопротивления коммунистическому режиму. И логичным представляется то, что в смутное постперестроечное время Д.Дудаев вполне естественно сделал ставку на горцев кадирийя, представители которого очень быстро заняли ведущее положение в духовной и политической жизни Чечни. Таким образом, в Чечне на волне горбачевской "перестройки" официальное, фактически сросшееся с партноменклатурой духовенство сменили религиозные авторитеты новой формации - ими стали последователи тариката кадирийя, учение которого сыграло немаловажную идейную роль в военных событиях 1994-96гг. в Чечне.
  На Северо-Западном Кавказе традиционным, как и в царские времена, остался суннитский ислам ханифитского толка.
  Иначе говоря, сначала в бытность Российской империи, а затем и Советского Союза суннитский ислам в форме преимущественно тариката накшбендийя (в Дагестане, Чечне и Ингушетии) и ханифитского мазхаба (для остальных северокавказских республик, а также кумыков и ногайцев) дважды прошел процедуру традиционализации, в результате чего оказался достаточно жестко вмонтированным в существовавшие политические системы.
  Подчеркнем, что в ходе исторического развития российский ислам, как система и иерархия, формировался именно внутри России, под воздействием ее политических и гражданских институтов, был ориентирован и во многом оформлялся под влиянием Русской православной церкви. Так, иерархическая вертикаль исламского духовенства, включая и процесс его обучения, как и в случае с российским православием, была в основном замкнута на Россию и встроена в нее. Разумеется, данное обстоятельство имело огромное объединяющее внутриполитическое значение и позволяло российской, а затем и советской, администрациям контролировать процессы в нем, как, впрочем, и в других религиозных и конфессиональных образованиях. Более того, в царское и советское время государственные машины, ее институты, включая спецслужбы, одновременно защищали исламское духовенство и верующих от посягательств со стороны чуждых российской ментальности идеологий инородных религий, конфессий, течений и сект.
  Вышеизложенное свидетельствует о том, что российский ислам, на Северном Кавказе в частности, к моменту перестройки был ослаблен всем предшествовавшим историческим развитием в составе Российской империи и Советского Союза и в условиях начавшихся возрожденческих процессов попросту оказался не готов к осознанному сопротивлению чуждому и враждебному идеологическому вторжению.
  Поэтому неудивительно, что в связи со временной слабостью традиционного ислама его зону воздействия попытались и все еще пытаются занять иные субъекты, как правило политизированные, но выступающие под "зеленым знаменем ислама". Среди них можно выделить целый ряд акторов.
  Первая их группа представлена институционализированными организациями, вписавшимися в существующий спектр политических влияний. Примером могут служить "Исламская партия возрождения" /общероссийская/ и "Союз мусульман России". В 90-е годы они были представлены в федеральных органах власти и активно использовали свой легальный статус, стремясь монопольно представлять федеральный центр в регионах. На основании такого рода представительства они хотели подчинить своему влиянию все региональные и местные исламские организации, чтобы построить управляемую сверху иерархическую вертикаль, т.е. в определенном смысле пытались подменить собой традиционные духовные управления мусульман.
  Однако в последнее время обе эти организации практически утратили свои позиции как на федеральном, так и региональном уровнях, что связано не только с деятельностью лидеров этих организаций (наиболее активные члены ИПВ, начиная с 1993-94 гг., организовали одноименные региональные партии с отчетливой этнической спецификацией, а многие и вовсе перешли на позиции "ваххабизма"; лидер СМР лакец Н.Хачилаев 20-21 мая 1998 г. в Махачкале во главе группы сторонников организовал массовые беспорядки, захватив здание Госсовета, затем скрывался от правосудия на территории Чечни, а в августе 1999 г. вместе с отрядами боевиков-ваххабитов принял участие в вооруженном вторжении в Дагестан, имея целью превратить его совместно с Чечней в единое исламское государство; в ноябре 2000 г. он был убит своим же бывшим охранником в ходе бытовой ссоры) , но и с реально протекающим политическим процессом в "мусульманских" регионах и России в целом.
  Тем не менее, по всей видимости, время этих и подобных им организаций еще окончательно не прошло. Сказанное можно проиллюстрировать появлением новых на зафиксированном поле действия организаций, среди них следует упомянуть движение "Рефах" (Благоденствие) и союз общественных объединений "Меджлис".
  Второй силой, объективно противостоящей традиционалистам на Северном Кавказе, являются национальные движения и организации, такие как: "Конгресс народов Кавказа" (КНК), "Общенациональный конгресс чеченского народа" (ОКЧН), "Международная черкесская ассоциация" (МЧА), "Бирлик", "Тенглик", "Демократический Джамагат" и др. Такие организации в условиях усиливающейся социально-политической нестабильности в регионе неоднократно оказывали ощутимое давление на республиканские правительства, а активное использование мусульманской риторики позволяло придать порой откровенно сепаратистским и корпоративным устремлениям идеологическое обоснование.
  Одновременно некоторыми из них осуществлялись или осуществляются геополитические проекты, исходящие из надежд на неизбежность распада российской "мини-империи", для чего используются идеи т.н. "исламского национализма", в первую очередь наиболее развитые на доктринально-практическом уровне лозунги пантуранизма и пантюркизма.
  Попутно отметим, что некоторыми авторами подвергается сомнению наличие сущностной связи между национальным и конфессиональным факторами. По мнению же проф. Е. Пырлина, с которым мы полностью солидарны, ислам и национализм в условиях Северного Кавказа, как впрочем и всего остального мусульманского мира, взаимно поддерживают и как бы "подпитывают" друг друга. Бурный всплеск местного национализма здесь шел параллельно с процессом возрождения ислама [3, С.27]. Одновременно история религии свидетельствует, что не этнонациональные отношения приспосабливаются к религиозной системе, напротив, последняя приспосабливалась к ним. На Северном Кавказе этот процесс происходит путем взаимодействия ислама с нормами обычного права (адатами) и традиционными доисламскими обрядами местных народов [ 4, С.64 ].
  Синкретизм национального и конфессионального и лежит в основе явлений типа пантюркизма, талибанизма, кавказского национализма и прочих "измов". Так, например, фундаментом пантюркизма выступает религиозно-шовинистическая доктрина о создании Великого Турана. Ее тремя основополагающими постулатами являются: объединение народов по их этнической принадлежности к тюркам, приверженность исламу, а также общность языка, исторической культуры и восточного менталитета [5]. В свою очередь, движение "Талибан" представляет собою некое производное от пуштунского национализма и суннитского фундаментализма, окрашенного в ваххабитские тона, т.е. этноконфессиональный мутант. Аналогичное, к примеру, можно сказать и о некоторых кавказских националистах, прикрывающихся исламом, о чем речь пойдет ниже.
  В третью "антитрадиционалистскую" группу входят исламские группировки фундаменталистской направленности, в основе мировоззренческих установок которых лежат идеи ваххабизма. Хотя на страницах научной или околонаучной печати о ваххабизме сказано немало, все же четкости в осознании существа этого явления в российском обществе до сих пор нет. Поэтому выскажем некоторые основные положения на этот счет.
  Ваххабизм - религиозно- политическое течение в суннитском исламе, получившее свое название по имени его создателя и идеолога - Мухаммада ибн-Абд-аль-Ваххаба из Неджда (1703-1787). Он представляет собой разновидность исламского фундаментализма, или как называют это интеллектуальное и политическое движение сами мусульмане - салафизма (от выражения "ас-салаф ас-салих" - "праведные предки").
  Аль-Ваххаб проповедовал строжайшее соблюдение принципа единобожия (таухид), отказ от поклонения святым (вали) и святым местам (мазары и зияраты), необходимость очищения ислама от поздних наслоений и нововведений (бидаа) и возврата к его первоначальной чистоте.
  Идеология, разработанная аль-Ваххабом, является крайним выражением принципов ханбалитов (основатель ханбалитского мазхаба - имам Ахмад ибн-Ханбала, уроженец г. Мерва, Персия, 783-860 гг.). В отличие от других мазхабов в суннитском исламе - ханифитского, шафиитского и маликитского, ханбалитский возник как религиозно-политическое движение и уже затем оформился в правовую школу. В теории и практике это движение выразило взгляды наиболее консервативных сторонников традиционализма своего времени и систематизировало соответствующую концепцию вероучения. Ханбалиты отвергают как буквальное, так и аллегорическое толкование текстов Корана и хадисов, отрицают возможность любого рационалистического истолкования догматов веры. Признавая безусловность божественного предопределения, тем не менее, считают, что иман (вера человека) зависит от совершаемых им благих поступков , чем обусловливается его социальная активность. Они отрицают любые нововведения (бидаа) в области вероучения и права, не имеющие прямого обоснования в Коране и хадисах. Взявшие на себя роль носителей ортодоксального суннитского правоверия, на протяжении средневековья неоднократно становились во главе массовых движений. Ханбалитский мазхаб по количеству последователей самый малочисленный в суннизме, ныне он официально принят в Саудовской Аравии.
  В области догматики и права ваххабитская идеология развивает воззрения Ибн-Таймийи. Сириец Таки ад-дин ибн-Таймийя, 1263-1328 гг., сторонник крайнего ханбализма. Резко осуждал любые новшества, ратовал за восстановление норм раннего ислама времен пророка и четырех праведных халифов. Боролся против распространения культа святых, паломничества к гробнице пророка в Медине, как несовместимого с духом ислама. Отстаивал чистоту религии, в том числе от влияния суфизма, подвергал критике учение аль-Газали, версия ислама которого сегодня считается эталонной в суннизме.
  Исследователи обращают внимание на специфику интерпретации аль-Ваххабом первоисточников ислама и его понимание самого процесса очищения веры. Так, по мнению Идриса Абдуллаха, в богословских рассуждениях Ваххаба "явно доминирует стремление к упрощенному, буквалистскому пониманию Священного Корана и Сунны Пророка, нередко приводящие к тенденциозным выводам. В свою очередь, в социальной практике такой подход приводил и приводит к крайнему фанатизму и экстремизму как в религиозных делах, так и в вопросах жизни общества, например, в борьбе с оппонентами" [6, С.36].
  Социальная доктрина последователей аль-Ваххаба обладает ярко выраженным стремлением к установлению патриархального равенства и размыванию социальной иерархии. В качестве одного из важнейших принципов выдвигается идея братства мусульман, причем акцент делается не столько на морально-этической и духовной стороне вопроса, сколько на его сугубо организационном аспекте. Такое братство предполагает особый тип организации, с внутренней дисциплиной, гораздо большей, чем в обычной мусульманской общине, ярко выраженным единоначалием, круговой порукой и т.д. Такая модель делает ваххабитскую общину не просто религиозным обществом, а особой, подчас военизированной религиозно-политической организацией. Впоследствии эти принципы были использованы в возникшем в Неджде на почве ваххабизма в начале XX в. движении ихванов, а затем и в практике современных мусульманских религиозно-политических организаций, начиная с 1928 г., когда в Египте шейхом Хасанном Аль-Банна была основана ассоциация "Братья-мусульмане".
  Исторически ваххабизм явился идейным столпом будущего саудовского государства. С XVIII по начало XX вв. он сыграл роль объединяющей идеологии в процессе сплочения аравийских племен, населяющих большую часть этого региона, под руководством и поныне правящего родового клана Аль Сауд. Учение Ваххаба изначально на практике носило ярко выраженный агрессивный характер. Выступая за очищение ислама от культа святых шейхов, осуждая роскошь и проповедуя простые и суровые нравы, ваххабиты придерживались крайнего фанатизма в вопросах веры и экстремизма в практике борьбы со своими политическими противниками. Стержневое положение ваххабизма - идея о джихаде против многобожников и мусульман-отступников - практически трансформировалось в шестой столп веры.
  Однако со временем религиозно-политические и социальные устремления ваххабитов и королевской правящей верхушки разошлись. В результате в 1929 г. верные саудовскому королю Абд аль-Азизу войска окончательно разгромили военные формирования ваххабитских радикалов, т.н. "ихванов" ("братьев"). Это сражение заложило основу для принципиального размежевания между монархией и экстремистским саудовским духовенством, которое впоследствии приобрело более четкие очертания. Так, основными принципиальными нововведениями саудовского режима по отношению к первоначальному, ортодоксальному ваххабизму в настоящее время являются отрицание экстремизма в отношениях мусульман друг с другом и взаимной нетерпимости между мусульманами и представителями других религий [7, С.57-58]. Из изложенного следует, что положения раннего ваххабизма по главным своим направлениям оказались выхолощенными нынешними саудовскими властями.
  Разумеется, говоря о сегодняшнем ваххабизме, как господствующей в Саудовской Аравии идеологии, следует заметить, что религиозная среда в королевстве дифференцирована [8, С.136-142]. Ее главной составляющей выступает основная масса верующих, отправляющих традиционный здесь ислам (ханбалитский суннизм с идеологическим ваххабитским наполнением) на бытовом уровне, а также клерикальные проправительственные круги (традиционалисты). Здесь можно провести параллель: в Саудовской Аравии ситуация с традиционалистами выглядит аналогичной (но не идентичной!) обстановке на Северном Кавказе.
  Другую часть исламистского корпуса в Саудовской Аравии составляют умеренно настроенные оппозиционные религиозные деятели, позволяющие себе, как правило, выражать порой несогласие с некоторыми мерами правительства, но в своих действиях не переходящие известных правовых границ.
  Третьей и наиболее опасной категорией выступает религиозное антиправительственное подполье экстремистского толка, враждебно настроенное к режиму и практикующее крайние формы борьбы, в том числе и террористические. Эта составляющая и представляет собой наиболее активную "ваххабитскую" часть исламского радикального движения в королевстве. Однако саудовские власти проводят довольно успешные комплексные акции, среди них административные и даже репрессивные, против исламских экстремистов, в том числе и по выдавливанию их разрушающей активности за пределы страны (например, в Афганистан, Таджикистан, Боснию и т.д., а теперь и на Северный Кавказ).
  В известной степени аналогичная ситуация с "ваххабитским" движением наблюдается и на Северном Кавказе. В самом общем виде его (движение) можно подразделить на умеренное и радикальное направления. Конечная цель у них одна - исламизация всего мусульманского населения и создание на территории Северного Кавказа независимого исламского государства ("от моря до моря"). Не отличаясь в стратегических установках, они исповедуют различную тактику действий.
  Умеренные исламисты стремятся избегать открытого столкновения с властями, декларируют готовность к сотрудничеству с "официальными" религиозными авторитетами и структурами. Они полагают, что успех движения достижим скорее на пути разумного компромисса с режимом, нежели открытого столкновения с ним.
  Радикалы же настроены более решительно и не хотят ждать, а джихад для них - открытая война не только с "неверными", но и с "худшими из мусульман" - теми, кто отказывается от участия в "священной войне" во имя установления власти "чистого ислама".
  Однако следует отметить, что между умеренными и радикально настроенными ваххабитами нет четко обозначенной границы, более того, они стремятся сохранить внутреннее единство.
  Наибольшее развитие исламский экстремизм в форме т.н. "северокавказского ваххабизма" достиг в восточной части Северного Кавказа [9, С.71-76]. Этому имеются объяснения: во-первых, как уже отмечалось, исторически этой части региона были свойственны всплески религиозного радикализма и экстремизма (кавказская и гражданская войны), во-вторых, в постсоветский период именно Дагестан и Чечня оказались зоной наиболее глубокого социально-экономического, политического и межэтнического кризиса, одним из следствий и одновременно мощным катализатором которого стали военные события в 1994-96 гг. в Чечне (роль сторонников кадирийского тариката в них). Наконец, именно в Чечне и Дагестане оказалось сконцентрировано воздействие внешних сил, стремящихся использовать исламский фактор для обеспечения своих геополитических интересов на Северном Кавказе. Однако в Чечне проникновению иностранного влияния способствовала прежде всего ситуация, сложившаяся в результате войны, а в Дагестане - огромный спрос на религиозное просвещение, который невозможно было удовлетворить силами местного духовенства.
  Исследователь радикального ислама на Северном Кавказе Д.Макаров подразделяет ваххабитское движение в регионе на три направления [10, С. 42-58]:
  1. Политическая радикализация "истинного" ваххабизма, что до 1997 г. находило свое подтверждение в Дагестане.
  2. "Ваххабизация" маргинальных и полукриминальных элементов - процесс характерен для Чечни, особенно после завершения военных действий в 1994-96 гг.
  3. "Ваххабизация" радикальных националистов. Имеются в виду кавказские националисты - Басаев, Удугов, Яндарбиев и др., которые после окончания первой фазы войны окончательно сделали ставку на ваххабизм как на интегристское фундаменталистское учение (в этом смысле идеология и практика указанных кавказских националистов типологически совпадает с мировоззренческими установками и политическими действиями их "коллег" из движения "Талибан" - И.Д.).
  В Дагестане до известных событий в августе-сентябре 1999 г. активистов - ваххабитов насчитывалось до нескольких тысяч. Ваххабитское движение в этой республике автором настоящей статьи [11, С.54-58], а затем и некоторыми другими исследователями, например, А.Кудрявацевым [12], достаточно условно подразделялось на три крыла:
  1. Умеренное крыло, которое вплоть до своей смерти в марте 1998 г. возглавлял первый председатель всесоюзной ИПВ Ахмадкади Ахтаев. Крыло отличалось относительной терпимостью к суфийским братствам и представителям других религиозно-правовых школ в исламе. Общественной и политической активности не проявляло, больше внимания уделяя агитационной и просветительской деятельности. Ахтаев и его сторонники не ставили целью насильственный захват власти, скорее демонстрировали желание участвовать в работе властных структур.
  2. Умеренно-радикальное крыло, которым руководил наиболее известный дагестанский радикал-ваххабит Кебедов Багаутдин (Багаутдин Магомедов, Багаутдин Мухаммад, Мухаммед Кизилюртовский, или мулла Багаутдин), бывший руководитель Кизилюртовского центра ваххабитов-салафитов, многое сделавший для распространения радикального ваххабизма в Дагестане. Главный акцент он фокусировал на необходимости осуществления джихада против "неверных" и неизбежности превращения Дагестана в исламское государство, ориентированное, прежде всего, на Саудовскую Аравию. В селе Первомайском Хасавюртовского района Дагестана, памятному по рейду С.Радуева на Кизляр в 1996 г., находился его издательский центр "Сантлада", тиражировавший ваххабитскую литературу экстремистской направленности.
  После завершения чеченских событий 1994-96 гг. Багаутдин активно организовывал ваххабитские ячейки - "исламские общества" ("джамааты") на территории Дагестана. На их основе в середине 1997 г. создается общественно-политическая организация "Исламское сообщество Дагестана" ("Джамаат уль-Исламийун", ИСД), получившая официальную регистрацию в министерстве юстиции РД. Основной целью ИСД объявляется выход Дагестана из состава России и построение исламского государства. Для реализации этой политической цели создаются параллельные официальным собственные органы власти, которые провозглашаются единственно законными, правомочными, способными стабилизировать обстановку и преодолеть кризис путем установления "исламского порядка". Одновременно формируются военизированные группировки экстремистов - "Центральный фронт освобождения Дагестана", располагавший сетью специальных лагерей и учебных центров на территории Чечни и Дагестана, под командованием Главного штаба ИСД, последний возглавлял все тот же Багаутдин. Однако после принятия осенью 1997 г. Госсоветом Дагестана ряда жестких мер, направленных на пресечение экстремистской деятельности "ваххабитов" (в первую очередь - принятие поправок к Закону РД "О религии"), и нападения исламских террористов в декабре того же года на воинскую часть в Буйнакске М.Багаутдин и его ближайшие сторонники были вынуждены перебраться в Чечню (по словам "ваххабитов" - совершить "хиджру"). Там в Урус-Мартане руководство ИСД активно занималось религиозно-идеологической и боевой подготовкой молодых дагестанских "исламистов", рекрутируемых в т.н. "повстанческую армию имама" [13]. Дагестанские "ваххабиты" приняли самое активное участие в вооруженных действиях на территории Дагестана в августе-сентябре 1999 г. Тогда основные силы боевиков под руководством "Объединенного командования дагестанских моджахедов" во главе с Ш.Басаевым были сведены в три группировки. Двумя из них командовали дагестанцы: М.Багаутдин стоял во главе "Исламской армии Кавказа", а "Дагестанскую повстанческую армию имама" возглавлял М. Тагаев. Третьей группировкой под замысловатым названием "Миротворческие силы меджлиса народов Ичкерии и Дагестана" руководил печально известный Э.Хаттаб.
  3. Радикальное крыло. Его лидером считался Аюб Астраханский, крайне ревностно относившийся к исполнению всех культовых предписаний и одновременно нетерпимо ко всему в исламе, выходящему за рамки идеологии и практики ваххабизма. Однако его влияние в общедагестанском масштабе никогда не было заметным и ограничивается, в основном, общиной цумадинцев, проживающих в Цумадинском и Кизилюртовском районах Дагестана.
  Нельзя обойти молчанием и то немаловажное обстоятельство, что уже к 1996 г. на территории Дагестана (а также и Чечни) были созданы своего рода территориальные плацдармы со сформированной инфраструктурой, обеспечивающей его культурную, идеологическую и в перспективе политическую экспансию - т.н. "ваххабитские анклавы" (самый известный - "Кадарская зона", включавший в себя даргинские села Кадар, Карамахи и Чабанмахи Буйнакского района). Спецификой этих анклавов являлось то, что они содержались на "спонсорские деньги", поступавшие из-за рубежа и изначально являлись средствами геополитической экспансии со стороны мусульманского мира. Реализация отработанной "ваххабитами" доктрины, как представляется, предполагалась к осуществлению в два этапа: на первом должны были сформированы "анклавные" образования на территории всех республик Северного Кавказа, а на втором предполагалось развернуть деятельность по политическому объединению "анклавов" в единое фундаменталистское государство [14, С.54-55].
  Однако в результате событий августа-сентября 1999 г. ситуация с ваххабизмом в Дагестане претерпела серьезные изменения: отрядам вооруженных боевиков федеральными силами, поддержанными населением Дагестана, прежде всего отрядами аварцев, был дан мощный отпор, а цитадель ваххабизма - "Кадарская зона" была взята штурмом. Уже 16 сентября 1999 г. Народным Собранием Республики Дагестан был принят закон "О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан", в котором "создание и функционирование ваххабитских и других экстремистских организаций" было признано "противоречащей Конституции РД" и "угрожающей территориальной целостности и безопасности республики", а потому законодательно запрещено [15]. Предпринятые жесткие меры по отношению к ваххабитам, с одной стороны, формально дали быстрый положительный эффект. Однако одинаковый подход ко всем "ваххабитам", вне зависимости от степени их реального радикализма, по нашему мнению, не излечил болезнь, а загнал ее вглубь. Неудивительно, что вновь поступают данные об активизации сторонников этого течения в Дагестане, деятельность которых стала только более конспиративной и изощренной, а экстремистские взгляды стали в их среде преобладающими.
  Что касается Чечни, то там ваххабизм получил первоначальное распространение в период правления дудаевского режима, когда в Грозном был открыт центр ваххабитов, который распространял религиозную литературу, организовывал коллективные моления, проповедовал идеи своего учения через средства массовой информации. Его развитие в Чечне стало возможным, так как дудаевцы заявляли, что они строят исламское государство, которое нуждалось в единой идеологии. В качестве таковой должен был выступить, по замыслам дудаевских идеологов (З.Яндарбиев, М.Удугов и др.), ваххабизм [16 ,С. 64].
  Как показали события последних лет, в Чечне радикальную исламскую идеологию и сопутствующую ей риторику брали на вооружение различные экстремистские силы, как правило, далекие от ценностей настоящего ислама. Последние руководствовались либо принципами радикального национализма (например, Басаев, Удугов, Яндарбиев и др. - И.Д.), либо зачастую личными корыстными интересами, в том числе криминального характера.
  Кроме того, не стоит забывать, что такого рода "ваххабизация" Чечни была усилена в период кампании 1994-96 гг. прибывшими туда зарубежными "моджахедами". Характерной вехой этого процесса явилось формирование весной 1995 г. на территории Чечни отряда иностранных наемников под названием "Джамаат Ислами", которым командовал поданный Иордании Хабиб Абд аль-Рахман Хаттаб. Уже после окончания военной кампании он создал в районе селения Сержень-Юрт Шалинского района Чечни учебный центр - "Исламский институт Кавказа", который фактически являлся филиалом международной экстремистской организации "Братья-мусульмане" [17].
  Таким образом, преобладающий в Чечне "ваххабизм" являлся и продолжает оставаться лишь политическим инструментом в руках различных экстремистских и маргинальных сил, которые в невиданной степени разрослись в этой республике в связи с деградацией чеченского общества в течение всех 90-х гг. Подобный религиозно-националистическо-криминальный мутант крайне опасен, что подтвердили события последних лет в Чечне.
  Одновременно в ходе первой военной кампании в Чечне, а особенно по ее завершении, наблюдался процесс консолидации и организационного сращивания структур чеченских и дагестанских ваххабитов, строительства совместных политических институтов, призванных ускорить решение поставленной задачи - создания единого чечено-дагестанского государства. Первым шагом на этом пути явилось учреждение в конце августа 1997 г. в Грозном под председательством первого вице-премьера ЧРИ М.Удугова представителями 35 исламски ориентированных партий и движений ЧРИ и Дагестана нового движения "Исламская умма" (или "Исламская нация"). Новое движение изначально было нацелено на возрождение проекта имама Шамиля, на объединение Дагестана и Ичкерии.
  Тогда же (в августе 1997 г.) на состоявшемся в Грозном "Съезде народов Кавказа" был образован общественно-политический союз "Кавказская Конфедерация", лидером которой был избран чеченский экс-премьер Э.Яндарбиев.
  Позднее были созданы и другие организации, ставящие перед собой аналогичные цели, например, в апреле 1998 г. в Грозном был образован "Конгресс народов Ичкерии и Дагестана" (КНИД). Председателем Конгресса стал Ш.Басаев, заместителями - М.Удугов, А.Алиев, Т.Исмаилов (последние два от Дагестана). Разумеется, все вышеназванные "ваххабитские институты" сыграли самую негативную роль во всех последовавших событиях в регионе.
  Что касается центральной и западной части региона, то там также отмечаются проявления исламизма (исламизм - это радикальный ислам. - И.Д.), впрочем, и эта тенденция в основном характерна для небольшой части родственных тюркских народов - карачаевцев и балкарцев. Данное обстоятельство, по нашему мнению, можно объяснить чувством ущемленности балкарцев и карачаевцев, возникшем у них в результате сталинских репрессий и неудовлетворенности результатами ельцинской реабилитации. Впрочем, до осени 1999 г. исламский радикализм здесь не выходил за рамки идеологической пропаганды, практически полностью подпадал под категорию "умеренного", хотя в средствах массовой информации и упоминались отдельные факты участия незначительного числа местных "ваххабитов" в чеченских и дагестанских событиях. Однако причастность ваххабитов из числа карачаевцев в организации взрывов жилых домов в Москве и Волгодонске осенью 1999 г. поставила под сомнение "умеренность" местного ваххабизма, свидетельствует о неприятных тенденциях в развитии экстремизма под прикрытием ислама на территории КЧР.
  Среди черкесских народов исламский фундаментализм получил наименьшее развитие. Последнее объясняется не только превалированием здесь национального фактора над конфессиональным, но и тем, что исторически мусульмане-адыги исповедуют самый умеренный толк в суннитском исламе - ханифитский. Последний отличается веротерпимостью, творческим осмыслением коранических норм и уважением к местным традициям, что было свойственно и раннему исламу. Исламские же радикалы проповедуют буквалистский подход к истолкованию Корана и Сунны, крайнюю нетерпимость не только к представителям других вероисповеданий, но и к своим единоверцам-мусульманам, отошедшим, по их мнению, от исполнения предписаний Аллаха. Подобные идеологемы не находят широкой поддержки среди адыгских народов.
  Рассмотрение сложившихся систем традиционного и радикального ислама на Северном Кавказе оказалось бы неполным, если хотя бы вскользь не упомянуть о воздействии на них многочисленных российских и зарубежных, государственных и негосударственных политических субъектов. Однако глубоко и всесторонне показать их роль в формировании российского "исламского фактора" не позволяют рамки настоящей статьи.
  Изложенное выше свидетельствует, что исламский радикализм на Северном Кавказе во всех отмеченных нами формах (наиболее опасная, но не единственная! - "северокавказский ваххабизм") носит квазирелигиозный характер и выступает одной из форм реализации националистических и сепаратистских притязаний конкретных политических группировок, как правило, далеких от истинного ислама. Скорее их можно отнести к носителям "маргинального", "экстремистского" исламизма, мало чего имеющего общего с исламской религией.
  Даже краткое рассмотрение причин радикализации ислама на Северном Кавказе свидетельствует, что едва ли не главной из них, вслед за развалом Советского Союза, выступает слабость в регионе традиционного ислама ввиду отмеченных в статье обстоятельств, среди которых следует отметить и пока еще недостаточную его поддержку со стороны российских и республиканских властей. Все это и обусловило появление на прежде исключительно "традиционалистском исламском поле" других "исламских" структур, в том числе и "ваххабитских", разыгрывающих здесь свою далеко не всегда "исламскую" карту. Все эти структуры сегодня реально, и в первую очередь "ваххабитские", противостоят традиционалистам, развернув против них ожесточенную борьбу. При этом они нередко в ходе этой борьбы против общего противника взаимодействуют и координируют свои усилия, что особенно характерно для Чечни и Дагестана.
  Опасность такой консолидации сил "нового ислама" в регионе заключается в том, что противостоящие традиционалистам радикальные течения, организации и группировки, прикрывающиеся исламом, используют религиозный фактор для разжигания здесь межэтнической розни. Обстановка осложняется и тем, что в борьбе со своими идеологическими оппонентами сами представители традиционного духовенства и их последователи политизируются и радикализуются.
  Несмотря на имеющиеся специфические особенности и даже коренные различия в развитии ситуации с исламом в различных северокавказских республиках, тем не менее, здесь, как и в других исламских государствах, сложилась своя особая исламская ментальность, что связано, прежде всего, с синкретизацией здесь конфессионального и национально-этнического компонентов: как уже отмечалось выше, религиозные системы всегда приспосабливаются к конкретным бытующим на той или иной территории этнонациональным отношениям. В этом и заключается специфика ислама в различных мусульманских странах или "мусульманских" территориях и образованиях. Попытки же внедрения чуждых ценностей, как показывает практика, встречают сопротивление традиционного для конкретной страны или республики в составе другого государства ислама (населения и исламских структур). Так, например, по словам бывшего министра иностранных дел Чечни в 1991-92 гг. чеченца иорданского происхождения Шамиля Бено, "...чеченский этнос является носителем суфийских ценностей в исламе. Проникновение на территорию Чечни в период первой чеченской войны движения "салафия" (так называемых "ваххабитов") и укрепление его позиций привели к возникновению серьезных противоречий в чеченском обществе. Так постепенно происходило нарастание напряженности между последователями суфизма и салафитами", которые "...в последние годы стали внедрять в Чечне под видом исламских ценностей арабские национальные обычаи на том основании, что им следовал пророк Мухаммед" [18, С.14-15.].
  Отсюда следует, что российский традиционный ислам, как и его составная часть - северокавказский традиционный ислам, вправе защищать себя от чуждых попыток религиозной, политической и иной идеологической экспансии. Свидетельством того, что на постсоветском пространстве происходит именно этот процесс ожесточенного противостояния традиционного российского мусульманства наступлению чуждой средневековой идеологии, попыткам навязать российским народам некий гибрид арабо-пакистанской ментальности, является мощный отпор, данный нашествию "ваххабитов" в августе-сентябре 1999 г. в Дагестане.
  В то же время нельзя недооценивать то обстоятельство, что ваххабизм как оппозиционное движение, призывающее к восстановлению справедливости, строгости, нравственной чистоплотности как изначальных ценностей ислама (исламоведы не без оснований называют ваххабитов "пуританами ислама"), органично аккумулирует в себе протестные настроения, столь щедро воспроизводимые нынешней социальной действительностью в регионе. При наличии сверх всякой меры коррумпированных властей и отсутствии грамотной политической оппозиции практически во всех республиках региона многие отчаявшиеся люди, особенно безработная молодежь, начинают связывать с ваххабизмом возможность прямого социального протеста [19, С.126-127].
  По нашему убеждению, чтобы воспрепятствовать дальнейшему процессу радикализации и политизации ислама, необходимы объединенные усилия как в рамках Российской Федерации, так и мира в целом. В этих целях представляется целесообразным решение следующих стратегических задач: в контексте борьбы с международным терроризмом совместно с зарубежными партнерами обеспечить неприятие и противодействие исламскому экстремизму; на всероссийском уровне выработать гибкую политику в "мусульманском вопросе"; активно сотрудничать с "умеренным" исламом как внутри страны, так в ближнем и дальнем мусульманском зарубежье; уважительно относиться к исламу как к мировой религии, ни в коем случае не идентифицируя его с фундаментализмом, а тем более с исламским экстремизмом и терроризмом.
  Тактические методы парирования угроз национальным интересам и безопасности России со стороны исламского фундаментализма и экстремизма должны основываться на конкретных политических или иных решениях, принимаемых на уровне руководства страны и республик. Эти меры противодействия должны быть строго дифференцированы и выступать в правовой, идеологической, политической, организационной, административной и только затем в силовой формах. Последнее представляется важным по причине того, что процесс "исламского возрождения" носит в основном объективный характер и любое непродуманное силовое воздействие на него не только бесперспективно, но и чревато негативными последствиями.
  В этой связи, с учетом накопленного в мире опыта по противодействию распространению исламского фундаментализма, представляется целесообразным дифференцированно подходить к двум главным течениям в самом радикальном исламе. С одной стороны, необходимо привлекать "умеренных" к участию в политической (в том числе парламентской) борьбе, интегрировать их в сферу экономики, органы управления всех уровней и т.п. при сохранении контроля со стороны властей за проводимой ими деятельностью, а с другой стороны - применять жесткие административные, даже репрессивные, меры против "исламских" экстремистов.
  И последнее: по мнению некоторых авторитетных аналитиков, в XXI в. характер конфликтов, скорее всего, претерпит существенные изменения. Вероятные конфликты будут иметь не только межгосударственный, но и наднациональный, этноконфессиональный или, как сегодня говорят, цивилизационный характер. В этой связи преуменьшение значения исламского фактора будет недальновидным поступком. Надо четко усвоить: в мировую геополитику ворвался новый внесистемный игрок - имя ему "исламский терроризм", понимаемый как крайнее и наиболее опасное проявление "исламского радикализма".
 
  Пояснения к терминам:
 
  - Исламский фактор. В отечественной и зарубежной литературе под "исламским фактором" принято понимать совокупность догм и практики ислама, которые прямо или косвенно оказывают влияние на социально-политическую, социально-экономическую и духовную жизнь отдельной страны, группы стран или даже регионов.
  - Традиционализм. Его сторонники выступают за сохранение ислама таким, каким он исторически сложился в той или иной мусульманской стране, на той или иной территории. Традиционалисты противодействуют каким-либо переменам как в религиозной сфере, так и в общественной жизни. Носителями традиционного сознания, как правило, являются представители официального духовенства, поддерживающие правящие режимы.
  - Фундаментализм (или возрожденчество). Под этим термином понимается феномен общественной жизни в мусульманских странах, который связан с деятельностью общественно-политических течений, экономико-социальных, культурно-просветительских и элитных группировок, использующих в своей практике лозунги, призывающие к построению государства на основе принципов раннего, времен пророка Мухаммеда и первых четырех "праведных" халифов, ислама и их неуклонное соблюдение в политике и экономике.
  - Исламизм (или радикальный ислам). Данное понятие многими политологами трактуется как использование политическими группировками исламских лозунгов и элементов учения ислама как идеологической платформы, отличающей их от других общественных формирований, в ходе борьбы за власть со своими политическими противниками. При этом такого рода борьба может проходить как в пределах законных для той или иной страны методов, так и выходить за их рамки.
  Существуют и другие определения данного понятия. Например, автор данной статьи предлагает следующее: исламский радикализм - это идеологическая доктрина и основанная на ней политическая практика, которые характеризуются нормативно-ценностным закреплением идеологического, политико-мировоззренческого и даже вооруженного противостояния мира "истинного ислама" по отношению к "неверным" и "неистинно верующим" и требуют абсолютного социального контроля и мобилизации своих сторонников.
  - Исламский экстремизм. Под этим термином понимается использование различными исламскими радикальными группировками, ставящими своей целью захват политической власти, таких методов борьбы, которые выходят за рамки законных с точки зрения международного права.
 
 
 Примечания:
 
  1. Акаев В.Х. , Магомедов С.С. Суфийские братства в Чечне, их взаимоотношения и участие в современной общественно-политической жизни//Научная мысль Кавказа. -1996. -№3.
  2. Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе. -М.: Изд-во АН СССР, 1963.
  3. Пырлин Е. Пока относительно спокойно... Надолго ли?//Вестник "Авторская пресса". -1999. -№25 (29).
  4. Капустин Н.С. Религиозный фактор в социокультурных процессах на Северном Кавказе//Наука о Кавказе: проблемы и перспективы: Материалы 1 Съезда ученых-кавказоведов (27-28 авг. 1999 г.). - Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2000.
  5. Никитенко Е., Пиков Н., Шиловский С. Дуга нестабильности//Независимая газета. -1996. -4 дек.
  6. Идрис Абдуллах. Ваххабизм: история проблемы//Мусульмане. -2000. -№1(4).
  7. Добаев И.П. Исламский радикализм в международной политике. - Ростов н/Д: Ростиздат, 2000.
  8. См. об этом: Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. - Махачкала: Агентство "Кавказ", 1999.
  9. Термин "северокавказский ваххабизм" введен в научный оборот В.Х.Акаевым. См. в частности: Акаев В.Х. "Северокавказский ваххабизм" как вид исламского радикализма//Наука о Кавказе: проблемы и перспективы: Материалы 1 съезда ученых-кавказоведов (27-28 авг. 1999 г.). - Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2000.
  10. Макаров Д. Радикальный исламизм на Северном Кавказе: Дагестан и Чечня//Конфликт - Диалог - Сотрудничество (Этнополитическая ситуация на Северном Кавказе). - М.: Изд-во МОО "Центр стратегических и политических исследований", 1999. -№1.
  11. Добаев И.П. Исламский радикализм в контексте проблемы военно-политической безопасности на Северном Кавказе//Научная мысль Кавказа. -1999. -№1.
  12. Кудрявцев А. Проблемы религиозного экстремизма на Северном Кавказе//Центральная Азия и Кавказ. -2000. -№ 3 (9).
  13. Тагаев М. Наша борьба, или повстанческая армия имама. -Киев: Наука, 1997.
  14. Милованов Ю.Е. "Анклавизация" территорий Северо-Кавказского региона: содержание процесса и проблемы исследования//Насилие в современной России: Тез. докл. науч. конф. -Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 1999.
  15. Закон Республики Дагестан "О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан"//Собрание Законодательства Республики Дагестан. -Махачкала: Изд-во адм. Гос.Совета и Правительства РД, 30 сент. 1999.
  16. Акаев В.Х. , Магомедов С.С. Указ. соч.
  17. Кузьминов А. Граница на замке. Чечня готовится к агрессии?//Совершенно Секретно. -1998. -№2.
  18. Рощин М. У кого ключи к решению чеченской проблемы?//Центральная Азия и Кавказ. - 2000 - №2 (8).
  19. Султанов К. Дагестан как социокультурное пограничье//Региональная безопасность и сотрудничество в Центральной Азии и на Кавказе. - М.: "Форум", 1999.
 
 Ханбабаев К.М.
 зам. председателя Комитета
 Правительства РД по делам религий, к.ф.н.
 (г. Махачкала)
 
 ВАХХАБИЗМ В ДАГЕСТАНЕ
 
  С конца 80-х годов ХХ в. на территории ряда городов и районов Дагестана и Чечни появились нелегальные формирования религиозно-политического фундаменталистского течения ислама, в последствии названного "ваххабизмом" .
  Ваххабизм - религиозно-политическое учение в суннизме, возникшее в Аравии в середине ХVIII в. на основе учения Мухаммада б. Абд- ал-Ваххаба (1703/04-1787). Он считал, что необходимо очищение ислама, возврат к его первоначальным установлениям путем отказа от заимствованных новшеств-бида. Он требовал от мусульман избегать всяких проявлений роскоши в быту, одежде, культе. Для раннего ваххабизма характерны крайний фанатизм в вопросах веры и экстремизм в практике борьбы со своими политическими противниками.
  Расширение дезинтеграционных процессов на Северном Кавказе, в том числе и в Дагестане, обусловили ряд факторов, к которым относятся: распространение исламского фундаментализма в форме ваххабизма экстремистской направленности; политическая, финансовая и военно-техническая помощь из-за рубежа сторонникам этого, чуждого для северокавказских народов, религиозно-политического течения в исламе; распространение в регионе агрессивного национализма и сепаратизма.
  Ваххабитская идеология распространялась в Дагестане через различные каналы: через передачи мусульманских клерикальных радиостанций, вещающих в том числе и на Дагестан; через ваххабитскую литературу; через туристов и студентов, обучающихся в исламских, в том числе и ваххабитских центрах стран Ближнего и Среднего Востока, Пакистана, Афганистана. Кроме того, в 90-х г.г. усилилась деятельность ваххабитских эмиссаров из-за рубежа во многих районах и городах Дагестана, в том числе и в Кадарской зоне Буйнакского района, а также в соседней Чечне.
  Интерес к фундаменталистскому, политизированному исламу инициировалось религиозными центрами исламских государств, в первую очередь Саудовской Аравией, Пакистаном, арабских стран Персидского залива, рассматривающих Дагестан в качестве плацдарма для утверждения своего духовного и политического влияния на Северном Кавказе и других мусульманских регионах России.
  Специальные службы и неправительственные организации этих стран стремятся обеспечить благоприятные условия для оказания выгодного им воздействия на развитие политической и экономической ситуации в Дагестане и регионе в целом.
  Одним из важных факторов геополитического характера распространения ваххабизма на Северном Кавказе является финансирование их деятельности извне, многочисленными международными исламскими центрами, зарубежными культурно-просветительскими и благотворительными организациями. Так в Дагестане до середины 1999 г. активно действовали ряд филиалов зарубежных исламских организаций, в их числе: международная исламская организация "Спасение" (штаб-квартира в Саудовской Аравии), "Саар Фаундейшн", "Таибат аль-Хайрия" (штаб - квартира в США), "Ибрагим аль-Хайрия" (штаб-квартира в Египте).
  К важнейшим факторам распространения в Дагестане религиозно-политической экстремистской идеологии ваххабизма также относится изменение геополитической роли Республики Дагестан. После получения независимости закавказских республик - Азербайджана, Армении и Грузии и начавшейся политической нестабильности в Чечне и других республиках северо-западного Кавказа, именно Дагестан является ключевым субъектом геополитической ситуации на Юге России.
  Новое геополитическое значение Дагестана ярко проявилось в ходе вооруженной интервенции бандформирований на территорию республики летом и осенью 1999 года. Россия, ранее сдававшая свои геополитические позиции сначала в Восточной Европе, а затем и на постсоветском пространстве, разгромила бандформирования, вторгшиеся в Дагестан и перенесла боевые действия на территорию Чечни с целью уничтожения центра международного терроризма.
  Историю ваххабизма в Дагестане можно делить на три условных периода, стадии.
  На начальной стадии распространения ваххабизма преобладала общая просветительская и благотворительная деятельность. Ваххабитские организации Дагестана занимались внедрением самых общих исламских идей в массовое сознание дагестанцев. Их целью тогда явилось донесение до каждого мусульманина или потенциального мусульманина призыва к исламу.
  На второй, организационной стадии происходило расширение и упрочение самих ваххабитских организаций, тренировка и воспитание ее членов. Усиленная психологическая и практическая подготовка исходила из необходимости привить каждому члену организации качества воина, боевика. Цель заключалась в создании контингента будущих муджахидов (воинов джихада), обладающих военными навыками и готовых подчиниться любому приказу.
  Третья, насильственная стадия началась с призыва к джихаду и заключалась в борьбе за установление исламского порядка, захвата власти в Дагестане. Цель третьей стадии заключалась в практической трансформации дагестанского общества в соответствии "с шариатскими законами и установление власти Аллаха на земле".
  Первый период распространения ваххабизма в Дагестане - конец 80-х -1991 г. - характеризуется переходом от полулегальной деятельности к легальной и созданию в июне 1990 г. в Астрахани всесоюзной Исламской партии Возрождения (ИПВ). Председателем (амиром) координационного комитета ИПВ был избран Ахмад-Кади Ахтаев, а Абас Кебедов и Багаутдин Магомедов стали координаторами ИПВ на Северном Кавказе и Дагестане. В апреле 1992 г. А-К. Ахтаев был избран народным депутатом РД по Гунибскому избирательному округу. Целью ИПВ в тот момент, по его словам, являлась " пробудить самосознание мусульман, изгнать страх из сердец верующих".1
  13 мая 1989 г. группа дагестанских ваххабитов, в состав которой также входили их единоверцы из республик Северного Кавказа, из Киргизии, Туркмении и Казахстана, захватили здание Духовного управления мусульман Северного Кавказа в г.Махачкале, изгнали тогдашнего муфтия Махмуда Геккиева, распустили единую для всех северокавказских мусульман религиозную структуру. В последующие годы они неоднократно провоцировали беспорядки в гг. Махачкала, Хасавюрт, Буйнакск, организовывали митинги с антиконституционными лозунгами, бесчинствовали во многих мечетях, изгоняя оттуда имамов, не разделяющих их мировоззрение.
  Под руководством ваххабитских лидеров и активистов толпа фанатично настроенных верующих предприняла в середине 1991 г. штурм здания правительства Дагестана, попыталась захватить его. Только после появления на площади перед зданием бронетранспортеров и спецподразделений местной милиции толпа религиозных экстремистов разошлась.
  На начальном этапе своего распространения в Дагестане ваххабиты резко выступали против процесса секуляризации в социалистическом государстве, в постсоветской России и Дагестане, против " девальвации исламских ценностей " со стороны старшего поколения мусульманского духовенства и суфизма в Дагестане. Как результат резкого отрицательного отношения к законодательству о свободе совести, ваххабиты враждебно настроены к официально зарегистрированным служителям мусульманского культа. Обвиняя их в отступлении от "чистоты ислама", они утверждали, что большая часть официально зарегистрированного духовенства предала интересы ислама, потому, что она шла на поводу у атеистического и постатеистического государства. Ваххабиты стремились поставить под сомнение искренность религиозных убеждений зарегистрированных служителей мусульманского культа.
  Анализ идеологии и деятельности ваххабитов в Дагестане показывает, что их стратегическая цель заключалась в насильственном захвате государственной власти в Дагестане и полной реализации ваххабитской идеи возврата к "чистому, первоначальному исламу" времен пророка Мухаммада. Для реализации этой идеи ваххабиты поставили перед собой целью решение следующих основных задач: сменить светский кодекс законов, действующий в Дагестане, на шариат, как комплекс закрепленных прежде всего Кораном и Сунной предписаний; "защита" мусульманского сообщества Дагестана от "вредного воздействия внешних и внутренних сил", создания исламской интеграции со странами, например, с Саудовской Аравией и Кувейтом, где сильны позиции ваххабитов; распространение ислама в ваххабитской интерпретации на весь Кавказ, на весь остальной мир ради спасения человечества от "материального гнета, тирании и духовной пустоты".
  Ваххабиты поставили перед собой целью приобщить к догмам ислама большинство верующих, слабо разбирающихся в мусульманском вероучении. Основной объект пропаганды ваххабитской идеологии - это неработающая, работающая и учащаяся молодежь. В этих целях ваххабиты разработали программы по изучению вероучения ислама в ваххабитском истолковании. В 1991-1995 г.г. стотысячными экземплярами в Москве была издана ваххабитская литература учебно-пропагандистского характера, а также труды таких современных зарубежных представителей фундаменталистской, ваххабитской идеологии, как С.Кутб, Ф.Якан, М.Д.Зину, А.Х.Умар, А.Дидат и др., главного идеолога ваххабизма в Дагестане Багаутдина Магомедова и др. ...
  Несмотря на широкое распространение изданной литературы, изготовленных аудио и видеокассет, ваххабиты главное внимание уделяли устной пропаганде своей идеологии среди широких слоев населения в Дагестане. Для этого пропагандисты и агитаторы ваххабитов широко использовали места массового сбора людей - мечети, свадьбы, похороны, поминки.
  Они вначале осторожно, а затем все более настойчиво стали внушать мысль о том, что подавляющее большинство существующих ныне религиозных обрядов и обычаев "ничего общего не имеют с Кораном и шариатом" и потому являются чуждыми исламу. Ваххабиты считали нешариатскими наслоениями и активно выступали против следующих обрядов и обычаев, проводимых традиционным духовенством в республике: поклонение святым местам, которых в Дагестане функционируют более 800; чрезмерный калым за невесту; обильное угощение и большие расходы на свадьбу; забой скота, угощение, раздача милостыни (садака) в день похорон; поминки в каждую пятницу до сорока или пятидесяти двух дней со дня похорон; поминки на третий, седьмой, сороковой или пятьдесят второй день после похорон и в годовщину со дня смерти; чтение Корана группой мулл в связи с теми или иными мусульманскими обрядами (маулиды, поминки); сорокоразовое чтение 36-й суры Корана "Йасин" в целях выздоровления тяжело больного; культ святых и руководителей различных суфийских братств; раздача талисманов, амулетов, заклинание, гадание и другие обряды и ритуалы: взимаемая традиционными мулами вознаграждение за отправление мусульманских обрядов и ритуалов и др.
  Второй период истории ваххабизма в Дагестане охватывает 1991-1997 г.г. Это период резкого количественного увеличения числа сторонников ваххабизма. Так в 31 районе Дагестана действовали - 2031 сторонников Б.Магомедова, в пяти районах - 1377 сторонников А-К. Ахтаева, в десяти районах - 442 сторонников Аюба Астраханского. 2755 человек или 71,6 % от общего числа ваххабитов действовали в 11 районах: Буйнакском, Кизилюртовском, Цумадинском, Хасавюртовском2 и др.
  Благодаря огромной финансовой помощи зарубежных фундаменталистских, ваххабитских центров дагестанские ваххабиты огромными тиражами издают переводную ваххабитскую литературу, издают свои газеты и журналы.
  К концу 1997 г. в Дагестане действовали три центра ваххабитов: радикальное и непримиримое крыло ваххабитов возглавлял А.О.Ангутаев, умеренное крыло возглавлял А-К. Ахтаев, умеренно-радикальные - Мухаммад-Шафи Джангишиев и Б.Магомедов. Последние два центра "явно дрейфовали в сторону жесткого радикализма"3 .
  Ангутаев Ангута Омарович (Аюб Астраханский) 1960 г.р., уроженец с.Кванада Цумадинского района, проживал в Астрахани и возглавлял тогда наиболее радикальное и непримиримое крыло ваххабизма. Он считал обязательными атрибутами истинно верующего бороду и укороченные брюки. Пользовался поддержкой выходцев из Цумадинского и Ботлихского районов.
  Умеренное крыло, до свой смерти в марте 1998 г., возглавлял один из крупных представителей российского ислама Ахмад-Кади Ахтаев (1940-1998 гг.), уроженец с.Кудали Гунибского района. Это крыло отмечалось относительной терпимостью к традиционным в Дагестане суфийским общинам накшбандийского, кадарийского и шазилийского тарикатов. Общественной и политической активности не проявляло, больше внимания уделялось агитационной и просветительской деятельности. А.К.Ахтаев в своих выступлениях неоднократно осуждал радикальные действия части мусульман, называвших другую часть "неверующими". Он и его сторонники не ставили целью захват власти. Выступая в феврале 1998 г. по дагестанскому телевидению он резко осудил нападение ваххабитов на воинскую часть в Буйнакске в декабре 1997 г.
  После смерти А.-К Ахтаева умеренные ваххабиты были вытеснены из спектра дагестанских ваххабитских центров. Этому также способствовало то, что созданная А.-К.Ахтаевым организация "Исламское движение Кавказа" возглавил известный своими сепаратистскими антироссийскими взглядами председатель Кавказской Конференции З.Яндарбиев из Чечни. Другая часть сторонников А.-К. Ахтаева отошла к Багаутдину Магомедову.
  Умеренно-радикальный центр ваххабитов возглавлял Багаутдин Магомедов (Багаутдин Мухаммед, Мухаммед Кизилюртовский, или Мулла Багаутдин), уроженец селения Сантлада Цумадинского (род. в 1942 г.). Он является руководителем Кизилюртовского центра ваххабитов. Б.Магомедов много сделал для распространения радикального ваххабизма в Дагестане. В своих проповедях этот идеолог ваххабизма говорил о необходимости джихада против "неверных", о неизбежности превращения Дагестана в исламское государство, ориентированное на Саудовскую Аравию. В селении Первомайское Хасавюртовского района Б.Магомедов создал издательский центр "Сантлада".
  Руководство этого крыла располагало широкими и тесными контактами с ваххабитскими фундаменталисткими центрами многих государств Ближнего и Среднего Востока.
  Наиболее непримиримую позицию занимали в тот момент ваххабиты во главе с дагестанцем Аюбом Астраханским.
  В этом этапе своего распространения в Дагестане ваххабиты перешли от пропагандистско - агитационных методов в своей деятельности к диверсионно-террористической тактике.
  В 1991-1995 г.г. произошли ряд вооруженных стычек между представителями ваххабитов и традиционного ислама в Кизилюртовском, Казбековском районах, г.Махачкале. В 1995 г. деятельность ИПВ в Дагестане была запрещена. Итогом резко усиливающейся с каждым годом экстремистской деятельности ваххабитов стало вооруженное нападение 22 декабря 1997 г. на воинскую часть, дислоцированную в г. Буйнакске. После этого Б.Магомедов с частью своих сторонников скрылся на территории соседней Чеченской Республики, ставшей к этому времени одним из главных центров ваххабизма на Северном Кавказе.
  В Чечне в г. Урус-Мартан сторонники Б.Магомедова, создав "Главный штаб Исламского джамаата Дагестана", занимались религиозно-идеологической и боевой подготовкой молодых дагестанцев-ваххабитов. Они рекрутировались в т.н. "Повстанческую армию имама". Б.Магомедов тесно координировал свою деятельность с известным международным террористом, полевым командиром Э.Хаттабом и другими зарубежными исламскими эмиссарами.
  М-Ш. Джангишиев был арестован за нелегальное хранение оружия. Ваххабисты опять стали действовать в полулегальных условиях.
  Традиционное мусульманское духовенство Дагестана, рядовые верующие, руководство Духовного управления мусульман Дагестана регулярно предостерегало руководство республики относительно религиозно-политической экстремистской деятельности ваххабитов, стремящихся насильственно насадить свою идеологию в Дагестане.
  ДУМД проводило несколько расширенных заседаний алимов Дагестана, участники которых потребовали от властных структур Дагестана принятия решительных мер по борьбе с экстремистской деятельностью ваххабитов, потребовали "в законодательном порядке запретить ваххабизм на территории Дагестана" (Ассалам. - июнь-1997).
  Наиболее последовательно против ваххабитской идеологии в Дагестане выступали муфтии ДУМД Сайидмухаммад-Хаджи Абубакаров,Ахмад-хаджи Абдуллаев, их заместители - Курамухаммад-Хаджи Рамазанов, Ахмад-Хаджи Тагаев, председатель Совета алимов ДУМД шейх Арсланали-Хаджи Афанди Гамзатов, суфийские шейхи Саид-Афанди Ацаев, Тажудин Рамазанов, редактор газеты "Ассалам" Айна Гамзатова, заместитель редактора газеты "Нурул ислам" Гаджимуса Ичалов, председатель Исламской партии Дагестана Суракат-Хаджи Асиятилов, имамы многих мечетей. Так, С-Х. Абубакаров говорил: "Я приложу все усилия, чтобы каленым железом жечь заразу ваххабизма в Дагестане".
  Заместитель имама махачкалинской мечети Ильяс-Хаджи Ильясов в статье "Ваххабизм - тяжелый недуг ислама"4 на основе различных хадисов и тафсиров с суфийских позиций опровергал следующие основные догматические и культовые положения ваххабитского идеолога Багаутдина Магомедова: во времена Пророка и праведных халифов не было суфизма, тариката; суфии не знают тайн, неведомых простым верующим; шейхи, устазы суфизма присваивают себе качества, признаки и эпитеты Аллаха; верующий не нуждается в посреднике, в лице суфийского шейха, между ним и Аллахом; утверждение о том, что отдельным суфиям с неба поступает вахъю (знамение) является ложным; суфийские шейхи изображают сторонников ваххабизма врагами ислама; нельзя обращаться к Богу именем Пророка Мухаммада; введение новшества в исламе - бида - является большим грехом и др.
  Одним из регионов Дагестана, где активно действовала большая ваххабитская община, являлась Кадарская зона Буйнакского района с населенными пунктами Карамахи, Чабанмахи, Чанкурбе, Кадар.
  В период первой чеченской войны в 1994-1996 гг. многие молодые ваххабиты из этой зоны, уклоняясь от призыва в российскую армию, принимали активное участие в боевых действиях в Чечне против федеральных войск. Вернувшись, домой, они открыто стали выражать угрозы в адрес односельчан, не изменивших своей приверженности традиционному в Дагестане исламу - суфизму.
  В мае 1996 г. в Карамахи обострились отношения между ваххабитами и сторонниками суфизма из-за разногласий по вопросу избрании нового кадия местной мечети.
  В сентябре 1996 г. столкновения между ними в с.Карамахи разгорелись с новой силой. В ходе прямых столкновений несколько человек получили тяжелые увечья.
  В декабре 1997 г. ваххабитами Кадарской зоны совместно с единомышленниками из Чечни было совершено вооруженное нападение на воинскую часть, дислоцированную в г. Буйнакске. В результате обстрела повреждены восемь танков.
  В мае 1998 г. религиозные экстремисты в с.Карамахи проникли в помещение местного отделения милиции, устроили погром, завладели табельным оружием сотрудников милиции, патронами, железным ящиком с документами, радиостанцией.
  5 июля 1998 г. состоялось собрание ваххабитов, на котором присутствовало около 700 человек из сс. Кадар, Карамахи, Чабанмахи Буйнакского района, Кироваул и Комсомольское Кизилюртовского района, Кудали Гунибского района, Губден Карабудахкентского района, ряда населенных пунктов Хасавюртовского, Унцукульского районов, гг. Махачкала, Буйнакск, Кизилюрт, Кизляр, отдельных районов Чечни. Целью сбора являлось объединение трех организованных по территориально-клановому принципу ваххабитских структур в единую организацию. Первую, кадарскую группу, представляла исламская радикальная партия "Джамаат муслимийн" во главе с ее лидерами Мухтаром Атаевым и Юсупом Бадагановым, вторую, кизилюртовскую группу, возглавили братья Багаутдин Магомедов и Абас Кебедов, третью, кудалинскую группу, представляли религиозно-просветительское общество "Ал-Исламийа", обязанности руководителя которого исполнял Сиражутдин Рамазанов (Кстати, С.Рамазанов, впоследствии, во время нападения бандформирований ваххабитов на Дагестан в августе 1999 г., был назначен на пост председателя так называемого "исламского правительства Дагестана")
  На этом сборе на роль руководителя всех религиозных экстремистов республики претендовал Б.Магомедов. Из-за развернувшейся борьбы за лидерство выбор лидера и объединение ваххабитских организаций не состоялось.
  В феврале 1999 г. карамахинские ваххабиты захватили здание местной сельской администрации, где разместили штаб ваххабитской общины и оборудовали кабинет амира ваххабитов Кадарской зоны. Сам амир Джарулла в чине бригадного генерала имел восьмиклассное образование.
  В середине июля 1999 г. корреспондент "Общей газеты" побывал в населенных пунктах Кадарской зоны. Вот что он писал о порядках, установленных в этих селах, о методах и целях подготовки религиозных экстремистов: "...молодые ребята, живущие в этих селах, имеют боевую выправку, большинство из них постоянно носят мобильные портативные рации, некоторые из них пользуются профессиональными видеокамерами. Ездят в основном на 4-х дверных автомашинах марки "Нива" без номерных знаков. При необходимости оперативно оповещаются все ваххабиты этой местности, и они быстро занимают отведенные им позиции. Карамахинцы имеют свою телепередающую аппаратуру, используя которую осуществляют телепередачи в основном на исламскую тематику с ваххабитским уклоном. Широко освещается деятельность шариатских судов, в том числе карамахинского: демонстрируются видеозаписи, на которых запечатлены средневековые сцены исполнения приговоров: наказание людей палками, отрубание голов, перерезывание глоток и т.д. Эти передачи смотрят и дети, которые уже воспринимают средневековые методы применения закона и права как обычное явление.
  В военизированном лагере ваххабитов проходят подготовку поточным методом по 40 человек. В начале молодых людей обучают Корану, в течение 20 дней они должны выучить наизусть не менее 20 сур Корана. Затем желающим предлагают прохождение месячной военной подготовки. Тот, кто соглашается пройти военное обучение, оказывается постоянно привязанным к военизированным структурам ваххабитов, однако с материальной выгодой. Идеологическое воздействие, оказываемое на них, настолько сильнее, что они беспрекословно выполняют любые приказы вышестоящего духовного лица. Живут будущие боевики - исламисты в палатках, питанием они обеспечены хорошо. Вновь прибывающих в лагерь доставляют с завязанными глазами. В числе инструкторов по боевой подготовке и преподавателей Корана находятся граждане Пакистана, Алжира и Судана. На вооружении ваххабитов с.Карамахи имеются две зенитные установки, способные поражать воздушные цели на расстоянии 7 км. Ваххабиты хвастались тем, что они располагают оружием, могущим сбить знаменитый вертолет "Черная акула", а также новейшими образцами российского стрелкового оружия.
  ...Разовые неудачи выступлений, говорят карамахинские ваххабиты, не остановят их в достижении своей цели, иными словами, они ни при каких обстоятельствах не откажутся от введения в Дагестане шариатских порядков. Согласно их заявлениям, им нужно в настоящее время убрать картофель и капусту, а потом они объявят джихад и двинутся в Махачкалу, свергнут власть в республике, отрубят головы всем руководителям республики"5.
  Третий период деятельности ваххабитов на территории Дагестана начинается с 1998 г. и продолжается по сей день. За это время они открыто перешли к вооруженному противостоянию совместно с чеченскими сепаратистами и ваххабитами с государственными структурами в Дагестане. Вооруженные отряды ваххабитов с начала 1998 г. по август 1999 г. совершали неоднократные нападения на милицейские блокпосты и пограничные наряды по всему периметру дагестано-чеченской границы. Логическим завершением этих вооруженных провокаций явилось вероломное нападение ваххабитов в составе международных террористических бандформирований во главе с чеченскими полевыми командирами Ш.Басаевым и Хаттабом в августе-сентябре 1999 г. на Цумадинский, Ботлихский и Новолакский районы Дагестана. Результат этой авантюры оказался плачевым для ваххабитского движения. Разгромлены их передовые военные отряды, базы в Кадарской зоне. Часть вооруженных ваххабитов продолжает принимать участие на стороне чеченских сепаратистов в боях с солдатами российской армии, частями МВД и внутренних сил.
  Тактика религиозных экстремистов на третьем этапе своей деятельности в Дагестане заключалась в захвате отдельно взятых приграничных с Чечней районов и создания плацдарма для дальнейшего продвижения вглубь Дагестана. Ваххабиты возлагали большие надежды как на поддержку своих идейных сторонников, так и местного населения, недовольного сложившимся в республике социально-экономическим положением. Ваххабитам придавала уверенность и ситуация, образовавшаяся в Кадарской зоне Буйнакского района, где в нарушение Конституции и законодательства РФ с июля 1998 г. действовала так называемая "шариатская форма правления".
  Началом крупномасштабного вооруженного конфликта в Дагестане послужили события, развернувшиеся в июле 1999 г. в Цумадинском районе, где религиозные экстремисты во главе с М.Курамагомедовым и Б.Магомедовым заявили о создании в населенных пунктах Эчеда, Хвайниколо, Сильди, Гакко территории с шариатской формой правления по Карамахинскому варианту.
  После неудачной попытки в ночь со 2 на 3 августа захватить районный центр Цумадинского района - с. Агвали ваххабиты отошли на заранее подготовленные позиции в местечке Эчеда-майдан. В результате активных действий правоохранительных органов и сил Министерства обороны РФ религиозные экстремисты, понеся потери, отступили во второй декаде августа на территорию Чечни.
  Используя сложившуюся ситуацию в Цумадинском районе и под предлогом оказания помощи своим братьям по вере, 7 августа в Ботлихский район Дагестана вошли крупные силы боевиков, руководимые известными террористами Ш.Басаевым и Э.Хаттабом. В последующем к ним присоединились и сторонники Б.Магомедова, принимавшие участие в цумадинских событиях. Общая численность религиозно-политических экстремистов достигла около 2 тысяч человек. Ими было захвачено 7 населенных пунктов Ботлихского района - Ансалта, Рахата, Ашино, Шодрода, Тандо, Зибирхали и Беледи.
  Вторжение на территорию Дагестана вооруженных бандформирований религиозных экстремистов подняло практически все слои дагестанского общества.
  Почти в каждом городе и районном центре создавались штабы по набору и направлению в зону боевых действий добровольцев. В народное ополчение только за первую декаду августа записались несколько тысяч человек. Городскими и районными военными комиссариатами совместно с администрациями были организованы отряды самообороны и ополчения во всех населенных пунктах республики. Эти отряды в необходимых случаях снабжались оружием и боеприпасами. Местное население и ополченцы с. Гагатли Ботлихского района разгромили группу полевого командира Ш.Басаева, пытавшегося прорваться на помощь блокированным боевикам. Понеся большие потери - более 500 человек убитыми, бандформирования были вынуждены 24 августа 1999 г. оставить Ботлихский район.
  Руководство республики приняло решение о наведении правопорядка в Кадарской зоне Буйнакского района, где к этому времени нашли прибежище вооруженные боевики численностью более 300 человек.
  28 сентября 1999 г. после отказа ваххабитов в Кадарской зоны разоружиться и распустить незаконные вооруженные формирования органами правопорядка был задействован план антитеррористической операции по наведению конституционного порядка в сс. Карамахи, Чабанмахи и Чанкурбе Буйнакского района.
  Вечером 4 сентября 1999 г., в разгар проведения спецоперации против религиозных экстремистов в Кадарской зоне, в г. Буйнакске был осуществлен террористический акт, в результате которого погибло 64 и ранено более 80 человек.
  Через несколько часов после взрыва, утром 5 сентября 1999 года в Новолакский район из Чечни, с целью отвлечения федеральных сил от Кадарской зоны, вышли бандформирования Ш.Басаева.
  Несмотря на это 14 сентября 1999 г. была завершена спецоперация в Кадарской зоне, а 17 сентября 1999 г. - в Новолакском районе.
  События августа-сентября 1999 г. показали единство народов Дагестана перед лицом общего врага, наглядно продемонстрировали желание дагестанцев жить в составе России и защищать его при необходимости с оружием в руках. Многие журналисты и политические обозреватели отметили, что впервые после окончания Великой Отечественной войны народ проявил такую единодушную и всеобщую поддержку армии и действиям государственных органов.
  Действия федеральных войск и правоохранительных органов все ведущие западные страны, в том числе и США, признали правильными. Они также признали вооруженное нападение религиозно-политических экстремистов на Дагестан бандитской акцией и осудили ее.
  В результате военной авантюры ваххабитов погибло 108 человек гражданского населения. Разрушено и повреждено 108 объектов жилищно-коммунального хозяйство, 178 объектов социальной сферы, в том числе 17 школ, 20 детсадов, 20 учреждений культуры, 19 фельдшерско-акушерских пунктов, 5 спорткомплексов, 4 дома быта, 11 мечетей, 45 административных зданий, 156 км. автодорог, 333 км. линий электропередачи, 210 км. линий связи, 7168 частных домовладений, из которых 3684 не подлежат оставлению. Более 40 тыс. человек вынуждены были покинуть места своего постоянного жительства.
  Объемы только прямого ущерба республики в связи с боевыми действиями и террористическими акциями превысили 2,5 млрд. рублей6.
  В сентябре 1999 г. НС РД приняло закон " О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории РД ". Закон запрещает создание и функционирование ваххабитских организаций, групп или объединений, запрещает деятельность религиозных миссий, их филиалов, учебных заведений, физических лиц, проповедающих идеи ваххабизма. Закон запрещает бесконтрольную пропагандистскую деятельность религиозных зарубежных эмиссаров на территории нашей республики. Он также запрещает изготовление, хранение и распространение любых печатных, видео, фото и иных материалов, содержащих пропаганду ваххабизма и экстремизма. Закон указывает, что обучение граждан республики в религиозных учебных заведениях за пределами РД и РФ допускается только по направлению органа управления религиозной республиканской организации, в данном случае - Духовного Управления мусульман Дагестана (ДУМД), согласованному с государственным органом по делам религий - Комитетом Правительства РД по делам религий.
  Наиболее активные участники вооруженного противодействия властям из числа ваххабитов арестованы, против них ведутся уголовные дела. Таким образом, политизированный ислам в лице ваххабитов полностью дискредитировал себя в глазах общественности, рядовых верующих.
  Ваххабизм в Дагестане проявил себя агрессивным, насильственным религиозно-политическим течением, сторонники которого вели вооруженную борьбу с конституционным строем, с простыми верующими, которые не разделяли их взгляды, образ жизни.
  В современных условиях важно не ослаблять идеологическую работу против религиозно-политического экстремизма, активнее привлекать к этой работе органы государственной власти, местного самоуправления, общественность, ученых, деятелей культуры, мусульманское духовенство, педагогические коллективы, представителей правоохранительных органов.
 
 Примечания
 
 1. Молодежь Дагестана. Апрель 1992.
 2. Соотношение исламских движений Дагестана. // Независимая газета - религии. Март 1998.
 3. Мурклинская Г. Следствие выяснило источник финансирования ваххабитов. //Известия. 26.02.1998.
 4. Ильясов И.-Х. Ваххабизм - тяжелый недуг ислама. // Ассалам. - Январь 1997.
 5. Общая газета. 16.07.1999.
 6. Рагимов А. Дагестанцы выстояли. Агрессор был разгромлен. // Дагестанская правда. 02.08.2000.
 

<< Пред.           стр. 1 (из 4)           След. >>

Список литературы по разделу