<< Пред.           стр. 11 (из 41)           След. >>

Список литературы по разделу

 
 
 
 
 214
 
 Коллизии этики и права
 
 Различия в понимании своего предмета и в системах оценок фикха и этики имеют своим следствием возможность коллизии между поведением согласно правовым и этическим нормам. В некоторых случаях причины этих коллизий имеют чисто логическую природу: пятеричная система оценок в фикхе несовместима со строгой дихотоми-зацией блага и зла, побуждения и удержания (более подробно см. гл. VI, § 2, п. 2). С другой стороны, этика не может игнорировать намерение, тогда как право во многих случаях не может не учитывать действие как таковое. Извинимость намерения и неизвинимость действия ведут в таких случаях к коллизии (см. разбор хадиса об абиссинце в гл. IV, § 2, п. 1).
 
 Подобные коллизии этики и права, как правило, не рассматриваются как конфликт. Они разрешаются на основе выбора в пользу одной из сторон. При этом выбор трактуется не как избрание единственно истинной линии поведения и, следовательно, отрицание альтернативы как ложной. Это - предпочтение, отдаваемое одной из возможностей, но не уничтожающее другую и не отрицающее ее.
 
 В первом случае (пятеричная система оценок в фикхе и дихотомия блага и зла) коллизия, если бы она трактовалась как конфликт, могла бы быть разрешена только логическим путем, за счет изменения одной из несовместимых систем оценок. Такая кардинальная реформа никогда не была предпринята, и мусульманская мысль предпочла мягкий вариант необязывающего побуждения, связанный с правовой системой оценок, и редко занимала строго ригористичную позицию, вытекающую из дихотомии добра и зла. Во втором случае (противоположные оценки намерения и вызванного им действия) оба варианта поведения допустимы и расцениваются положительно, так что речь идет о выборе между хорошим (поведение согласно правовым нормам) и лучшим (следование этическим побуждениям). Такой выбор в любом случае имеет положительный эффект. Для мусульманской мысли в целом характерно стремление не расценивать различия как конфликт, т.е. как несовместимость, и этому императиву она следует насколько возможно. Согласие, с этой точки зрения, всегда предпочтительнее, даже если оно обосновано не вполне последовательно, и пословица "худой мир лучше доброй ссоры" вполне соответствует этому умонастроению. Поэтому столкновения правового и этического отношений, если и случаются, не достигают, за очень редким исключением, степени конфликта ни в теории, ни на практике.
 
 
 215
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 § 3. СИСТЕМООБРАЗУЮЩИЕ ПРИНЦИПЫ МУСУЛЬМАНСКОЙ ЭТИКИ
 
 Архитектоника мусульманской этики как системы определяется двумя тесно связанными принципами. В своем крайне абстрактном выражении они могут быть названы принципом непосредственной связанности и принципом перевешивающего баланса. Эти принципы обосновывают важнейшие звенья этического рассуждения: понимание предмета этики и ее основных категорий, характер центральных этических проблем и направление их разрешения. С этими принципами связаны характерные и отличительные черты мусульманской этики. Они же определяют основные линии философской разработки этической проблематики в пределах мусульманской этики. Вместе с тем эти принципы не обусловливают ход рассуждения в пределах этики в мусульманских обществах, как это понятие было определено выше, поэтому следование им или их игнорирование служит надежным признаком размежевания этих двух сфер этической мысли в арабо-мусульманской цивилизации. С действием данных принципов мы будем знакомиться по мере рассмотрения мусульманской этики.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Глава II
 НАМЕРЕНИЕ-И-ДЕЙСТВИЕ КАК ПРЕДМЕТ
 
 МУСУЛЬМАНСКОЙ ЭТИКИ
 § 1. ПРЕДМЕТ МУСУЛЬМАНСКОЙ ЭТИКИ. НАМЕРЕНИЕ И ДЕЙСТВИЕ
 
 Намерение и действие в непосредственной связанности
 
 Принцип непосредственной связанности ярко проявляет себя в понимании предмета мусульманской этики. Он представлен намерением в его прямой и непосредственной связи с вызываемым им действием. Эти два элемента, намерение и действие, не могут рассматриваться отдельно друг от друга, и только во взаимной соотнесенности они имеют смысл. Намерение не является таковым, если не вызывает действие, причем действие должно наступать незамедлительно и не может откладываться на какой-либо срок. Подбирая синонимы для понятия "намерение", арабо-мусульманские авторы чаще всего называют "твердую решимость" (ирада джазима) совершить действие или "целеустремленность" (касд). Последняя выражает целепо-лагающую природу намерения, что составляет его важнейшую черту.
 
 Из непосредственной связанности намерения и действия вытекает фундаментальное положение мусульманской этики: действие оценивается только вкупе с вызвавшим его намерением. Ни действие, ни намерение не может быть оценено "как таковое", и в мусульманской этике нельзя найти твердой и однозначной шкалы оценок намерений или действий. Изменение намерения влечет изменение этической (и религиозно-правовой) оценки действия, и вместе с тем намерение не может быть оценено без учета осуществляющего его действия.
 
 В силу этого мусульманская этика не может быть названа ни этикой целей, ни этикой средств; ни этикой знания, ни этикой поступков. Она, если использовать эту терминологию, представляет собой этику целей-и-средств, знания-и-поступка, или, если выражаться в ее собственных терминах, этику намерений-и-действий.
 
 217
 
 Непосредственная связанность намерения и действия выражена в известном хадисе: "Посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!) сказал: "Поступки - по намерениям. Каждый получит то, к чему стремился: кто уходит (хиджра) во имя Бога и Его посланника, тот уходит во имя Бога и Его посланника, а кто - ради мирских целей или чтобы взять в жены женщину, тот уходит ради того, к чему ушел"" (аль-Буха-ри 52 [1]; хадис имеет многочисленные параллели).
 
 1 Нумерация хадисов из "шести книг" приводится согласно CISCO (CD v. 2.0. GISCO (Sakhr), 1997), из остальных сборников - согласно ал-Мактаба ал-алфиййа ли-с-сунна ан-набавиййа (CDv. 1.5at-Turath, 1999).
 
 
 Формула "поступки по намерениям" (аль-амаль би-н-нийят) стала едва ли не центральной в религиозно-правовой и этической мысли ислама. Достаточно сказать, что в фикхе намерение учитывается и при рассмотрении культовых действий (ибадат), таких, как омовение, молитва, выплата очистительной милостыни (закат), паломничество (хадж), пост, и при решении тех вопросов взаимоотношений людей (муамалят), в которых должно быть вынесено судебно-правовое решение, таких как сделки, брак, договоры и т.п. Общее положение при этом таково: правильное намерение должно непременно сопровождать любое действие, и даже если все "технические" детали действия соблюдены, но намерение отсутствовало или было неправильным, т.е. не соответствовало действию, то и действие считается несостоявшимся. Это положение распространяется не только на ритуально-культовые действия, но затрагивает и чисто юридические акты, такие, как развод или купля-продажа. Другое важное условие состоит в том, что намерение должно сохраняться до конца действия, т.е. сопровождать постоянно процесс его совершения. Если намерение нарушено или изменилось до того, как действие закончилось, такое действие также считается несостоявшимся. С этой точки зрения "дух" и "буква" закона никак не могут быть не только противопоставлены, но и вообще разделены: одно не имеет никакого смысла без другого.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Аномальные случаи нарушения структуры намерения-и-действия
 
 Возможны случаи, когда правильное намерение имеет место, но действие не может состояться в силу внешних обстоятельств, которые блокируют его осуществление. Такие обстоятельства распадаются на две группы: во-первых, объективные непреодолимые препятствия (нечто вроде форс-мажора), неожиданно возникающие на пути осуществления действия; и во-вторых, некое другое действие, которое в силу изменившейся ситуации человек должен безусловно предпо-
 
 
 218
 
 честь тому, которое он твердо и искренне намеревался совершить. Среди таких, безусловно предпочитаемых, действий фигурируют, как правило, те, что связаны с сохранением жизни или здоровья - собственных, своих близких или вообще других членов уммы. То, что исламская мысль выражает в очень растяжимом понятии попечения об "интересах" (масалих) уммы (см. гл. IV, § 1, 2), имеет к этому непосредственное отношение. И для религиозно-правовой, и для этической мысли ислама жизнь и здоровье каждого члена уммы и жизнеспособность уммы в целом являются безусловным приоритетом, поэтому, если неожиданно изменившаяся ситуация требует от человека совершить действия, направленные на сохранение здоровья или жизни, он обязан оставить действие, которое намеревался совершить, и предпочесть ему то, что требуется в изменившейся ситуации. Из уже сказанного понятно, что изменение ситуации, делающее совершение изначально задуманного действия невозможным, должно быть именно неожиданным, т.е. таким, о котором человек не знал в тот момент, когда формировалось его изначальное намерение. Это принципиально, так как намерение, безусловно, должно быть не только твердым, т.е. прямо сопряженным с соответствующим действием, но и совершенно искренним. Если человек заранее знал, что внешние обстоятельства не позволят ему совершить задуманное действие, он в силу этого не мог сформировать правильное намерение. Понятие "ихлас" (преданность, искренность) имеет высокие коннотации в исламской мысли, и искренняя преданность цели действия крайне ценится, при том что сама цель, конечно же, должна быть достойной. Так понимаемая преданность прямо связана с формированием правильного намерения: искренность, отсутствие "задней мысли" и посторонних соображений является в данном случае непременным условием.
 
 Итак, в тех случаях, когда намерение было правильным, а действие не могло совершиться по неожиданно возникшим и не зависящим от человека обстоятельствам, такое действие засчитывается как совершенное: структура "намерение/действие" является правильно выстроенной, несмотря на то, что само действие "реально" не произошло. Это еще раз показывает, что для мусульманской этики важно не намерение как таковое и не действие как таковое, а их непосредственная сопряженность, - а такая сопряженность имеет место в описанных случаях, когда действие не осуществляется при наличии правильного намерения. Следует отметить, что эта позиция характерна именно для этической, а не собственно правовой мысли ислама, которая вряд ли склонна игнорировать отсутствие действия как такового в тех случаях, когда именно с таким действием связано наступление правовых последствий.
 
 219
 
 Возможен и противоположный случай, когда действие совершается, не будучи вызвано каким-то намерением. Такие действия называются "напрасными" (абис). Выбор термина говорит сам за себя: "напрасный" характер действия тождествен его иррациональности. Для классической арабо-мусульманской мысли характерна убежденность в том, что действие - прерогатива живых и разумных существ. Этим двум условиям удовлетворяют только два класса действователей: с одной стороны, Бог, с другой, сойершеннолетние разумные люди. Кто обладает разумом, способен и к целеполаганию, и, напротив, без нормального зрелого разума не может быть сформировано правильное намерение. Что разумный действователь не может или, во всяком случае, не должен действовать без цели, разве что по забывчивости или по упущению, вполне очевидно для мусульманских авторов классической эпохи. Отсутствие намерения и напрасный характер действия всегда осуждаются. Богу ни в каких случаях не может быть приписано "напрасное" действие. То же касается действий Мухаммеда: в религиозной литературе подробнейшим образом обсуждаются все нюансы его движений и поступков, которым мог бы быть приписан "напрасный" характер, и последовательно доказывается, что они такого характера не носили.
 
 Ибн Хаджар аль-Аскаляни (XIV-XV вв.) в комментарии к одному из хадисов из сборника аль-Бухари (5748) разбирает эпизод, в котором между делом упоминается, что Мухаммед в задумчивости постукивает прутиком по земле. Даже такая, казалось бы, пустяковая деталь поведения анализируется на предмет своего характера: Ибн Хаджар доказывает, что эти движения не относятся к "осуждаемой напраслине" (абас мазмум), поскольку, пишет он, прутик в данном случае - как будто посох, на который арабы имеют обычай опираться во время разговора. "Напрасным", говорит он, было бы, например, втыкать нож в деревянную поверхность, поскольку помимо бессмысленности это занятие еще и наносит вред, ибо портит предмет.
 
 Термин "абас" ("напрасный" характер) имеет и другое значение: игра, забава. Играющий или забавляющийся может преследовать определенную цель, а может и забывать о цели, но в любом случае его действия столь же бессмысленны, как и действие в отсутствие цели. Аль-Джассас (X в.) так определяет "игру" (ляаб): "это действие, цель
 
 220
 
 которого - зрелище и отдых, которое не имеет одобряемых (махмуд) последствий, а субъект которого не преследует иной цели, кроме развлечения и радости" ("Ахкам аль-кур'ан" ("Положения Корана", т. 3, с. 246). Хотя цель, вообще говоря, присутствует, она явно бессмысленна с точки зрения этого автора: осмысленно только то, что дает какую-то пользу, а польза понимается как приносящая награду (саваб), в первую очередь загробную. Это понимание осмысленности и разумности поведения тесно связано с трактовкой характера блага и полезного в мусульманской этике.
 
 Суммируя, можно сказать так: игры и забавы не приносят пользы, а потому неразумны, а значит, осуждаемы. Следование зову "страстей" (хаван) осуждается на том же основании: они не поддаются контролю разума и приносят человеку вред, а не пользу. Азартные игры тем более осуждаются, поскольку не просто не приносят пользы, как обычные игры, но и наносят очевидный материальный вред игроку и его близким. Однако что именно означает "осуждение" обычных (неазартных) игр, влечет оно категорический или некатегорический запрет, осталось спорным вопросом исламского права: это один из многочисленных и характерных примеров совпадения этической и правовой проблематики и одновременно сложности перевода этических категорий в правовые. Из числа осуждаемых игр и забав мусульманская мысль изымает три: стрельба из лука, верховая езда, игры с домочадцами, - считая их разрешенными или даже поощряемыми на основании известного хадиса.
 
 "Посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!) сказал: "Благодаря одной стреле Бог введет в рай трех человек: сделавшего ее (если тот искал блага, изготавливая стрелу), стрелка и его помощника, подающего стрелы. Занимайтесь стрельбой и верховой ездой; по мне лучше, чтобы вы стреляли, нежели ездили верхом. Все, в чем мусульманин находит забаву, ложно (батыль), кроме трех вещей: стрельба из лука, выучка лошади и игра с домочадцами; это - истинное (хакк)"" (ат-Тирмизи 1561, параллель: Ибн Маджа 2801). Характерно добавление к процитированным словам, которое встречаем у ан-Насаи (3522): "...кто, выучившись стрелять из лука, оставит это занятие по собственному желанию, тот как будто пропустит одну из благодатей (ниама)" (параллель: Абу Дауд 3152). В этих словах подчеркнуто, что "истинное" прямо связано с приобретением блага и выгодой, тогда как "ложное" по меньшей мере не дает блага: если верховая езда, в которой наездник желает покрасоваться, или игры с домочадцами ради забавы просто дозволительны, то стрельба из лука в этом варианте хадиса рассматривается как поощряемое, похвальное занятие.
 
 221
 
 Истинное противопоставляется не только ложному, но и заблуждению (даляль). Опираясь на коранический аят: "Что же после истины, кроме заблуждения?" [10:33(32)] [1], некоторые авторы относят любые забавы и игры, кроме трех перечисленных, к заблуждению, а значит, к запретному. Особенно выделяется пение (некоторые правоведы даже запрещали продавать, покупать и держать рабынь-певичек, что не помешало распространению этого обычая при дворах многих правителей), а также игра в нарды и шахматы. В одном из хадисов в сборнике "аль-Мустадрак" аль-Хакима (наставника аль-Бейхаки, XI в.) пение названо "разговорной забавой" (ляхв аль-хадис; а значит, и отношение к нему такое же, как к любой другой "забаве"), а относительно игры в нарды известен хадис: "Пророк (да благословит и приветствует его Бог!) сказал: "Играющий в нарды как будто касается мяса и крови свиньи"" (Муслим 4193, параллели: Абу Дауд 4288, Ибн Маджа 3753); последние слова обычно толкуют как устанавливающие запрет на игру в нарды, поскольку она приравнивается в них к запрещенным мясу и крови свиньи. Вместе с тем правовой характер запрета игры в нарды и шахматы оставался в исламе предметом серьезных разногласий.
 
 Итак, отсутствие намерения или действия расценивается как аномалия, нарушающая их непосредственную связанность. Но если отсутствие действия при наличии намерения извинимо, то отсутствие намерения или то, что к такому отсутствию приравнивается (пустая, "напрасная" цель), совершенно неизвинимы. Такое различие между намерением и действием вызвано тем, что действию может помешать что-то, не зависящее от человека, тогда как формирование намерения находится целиком в его власти: намерение и действие занимают разное положение в структуре "явное-скрытое".
 
 1 Коранический текст дан в переводах Г. С. Саблукова или И. Ю. Крачковского. Когда ни один из вариантов не подходит по контексту, мы даем свой перевод.
 
 222
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Намерение-и-действие как явное и скрытое
 
 Действие осуществляется с помощью одной или нескольких частей тела, тогда как намерение, как считают арабо-мусульманские авторы, гнездится в сердце. Исходя из этого, соотношение намерения и действия описывают как соотношение "явного" (захир) и "скрытого" (батын). Эта пара категорий является едва ли не наиболее употребимой и универсальной в арабо-мусульманской теоретической мысли, и тенденция рассматривать всякий предмет как соотнесенность явной и скрытой сторон характерна и для философии, и за ее пределами. Следует иметь в виду, что соотношение между явным и скрытым, как оно понимается в арабо-мусульманской мысли, отличается от привычного нам соотношения между явлением и сущностью прежде всего и по преимуществу тем, что ни явное, ни скрытое в отдельности не составляют истину или суть вещи или события (как это можно сказать о сущности в противоположность явлению), а потому ни одно из них не может игнорироваться как менее важное. Признаком истинности для арабо-мусульманской мысли служит правильное соотношение между явным и скрытым, когда одно точно соответствует другому. Именно таково соотношение между правильными намерением и действием. Пара категорий "явное-скрытое" в таком соотношении служит конкретизацией принципа непосредственной связанности, фундаментального для мусульманской этики.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 § 2. ПРАВИЛЬНОСТЬ НАМЕРЕНИЯ-И-ДЕЙСТВИЯ
 
 Поскольку именно правильно соотносящиеся намерение и действие реализуют принцип непосредственной связанности, отражающей истинность вещи, категория "правильность" (сихха) стоит очень близко к категории "истинность" как в религиозно-правовой, так и в этической мысли ислама. Квалификация "правильное" (сахих), даваемая намерению и действию, выражает не "техническую" сторону дела, не соблюдение "формальностей". Это комплексная оценка, учитывающая все стороны. Прежде всего она выражает правильность соотношения между намерением и действием, поэтому "правильным" оказывается не намерение как таковое и не действие как таковое, а намерение-и-действие, т.е. их сочетание. Если действие выполнено неправильно, значит, и намерение было неправильным; и, напротив, если намерение неправильно, то и действие не будет считаться правильным, даже если формально оно выполнено совершенно точно.
 
 223
 
 Правильными считаются те намерения-и-действия, которые оцениваются как положительные, а не отрицательные в бинарных системах классификации, принятых в мусульманской этике.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 § 3. ОСНОВНЫЕ КЛАССИФИКАЦИИ НАМЕРЕНИЙ-И-ДЕЙСТВИЙ В МУСУЛЬМАНСКОЙ ЭТИКЕ -
 
 В классической арабо-мусульманской литературе встречаются три основных типа классификации намерений-и-действий: утилитарный, апроприаторный и аффективный. Первый, наиболее распространенный и очевидный, оперирует понятиями "благо" (хайр) и "зло" (шарр), как они понимаются в мусульманской доктринальной и этической мысли, и близкой по смыслу парой "польза" (манфаа) и "вред" (дарар). Второй рассматривает намерения-и-действия как "пригодные" (маслаха) или, напротив, "пагубные" (мафсада) для человека. Третий соотносит намерения-и-действия с "состояниями" (ахваль, ед.ч. халь) души, которые сопровождают формирование намерения и выполнение действия, и ее "предрасположенностями" (ахляк) к выполнению определенных действий.
 
 Эти три типа классификации не противоречат один другому. Напротив, они дают принципиально схожие результаты, и расхождение между ними, хотя и возможно, является скорее исключением. Дело в том, что все классификации имеют общее основание - представление о том, что вероучение и Закон даны людям ради их пользы и блага, дабы помочь им избежать любого вреда, что они поэтому содержат именно то, что наиболее пригодно для людей в земной и загробной жизни, что наилучшим образом обеспечивает их интересы и нацелено на удаление всякой пагубы, тогда как состояния души и ее предрасположенности к действиям оцениваются как хорошие или дурные в зависимости от того, способствуют они (как, к примеру, стыдливость или богобоязненность) или нет (как заносчивость и гордость) принятию исламского вероучения и, следовательно, формированию намерений-и-действий, направленных на полезное и пригодное для человека. Оценка намерения-и-действия связана, таким образом, с центральными понятиями этики: благо и зло, интересы человека, его душевные качества и их влияние на его поведение.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Глава III
 БЛАГО И ЗЛО. УТИЛИТАРИСТСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ НАМЕРЕНИЙ-И-ДЕЙСТВИЙ
 
 § 1. ПОНИМАНИЕ БЛАГА И ЗЛА В МУСУЛЬМАНСКОЙ ЭТИКЕ
 
 Для понимания блага и зла в мусульманской этике характерны два момента, отличающие его от аналогичных концепций, созданных в рамках этики в мусульманских обществах. Во-первых, благо и зло не трактуются в качестве метафизических начал или модификаций единого метафизического принципа, как то характерно для зороастризма или неоплатонизма. Благо и зло - это вполне ощутимые, близкие и понятные для любого человека выгоды либо потери, в том числе и даже прежде всего материальные, связанные с его непосредственными интересами в земном существовании. Именно поэтому понятия "благо" и "зло" так легко сближаются с понятиями "полезное" и "вредное", если не переходят в них. Во-вторых, благо и зло принципиально соотносительны и не абсолютны. Практически все, что может быть оценено как благое или дурное, получает такую квалификацию после взвешивания хорошей и дурной сторон и выражает преобладание одной из них над другой. В этом проявляется второй из фундаментальных принципов мусульманской этики - принцип перевешивающего баланса. Благим является не то, что причастно абсолютному благу и потому удалено от зла, а то, в чем благо перевешивает зло в данный момент и в данной ситуации. Контекстуальность оценки так же принципиальна, как и ее балансовый характер, и вытекает из последнего: с изменением контекста оценка легко может поменяться на противоположную. Хорошо известно, что потребление спиртного (хамр) запрещено исламским религиозным законом (шариатом). Однако это не значит, что спиртное само по себе причастно злому началу: если мусульманин поперхнулся и ему грозит смерть от удушья, он обязан (а не просто может) выпить любую жидкость, в том числе спиртное, если нет другой, чтобы спасти свою жизнь. В данной ситуации благо, связанное с потреблением спиртного (спасение жизни), преобладает над злом, которое оно обычно приносит и которое состоит в том, что оно отвлекает человека от следования установлениям истинного и полезного для него Закона. Таково общее, принципиальное понимание блага и зла в мусульманской этике. Оно конкретизируется в основных положениях, которые выдвигают в связи с вопросом о благе и зле авторитетные тексты - Коран и сунна.
 
 Согласно Корану, Бог является единственным источником блага и зла:
 
 "Если Бог пошлет тебе какое либо бедствие, то Он только один может и избавить от него; и если пошлет тебе какое благо, то потому, что Он всемогущ" [6:17 (17)]. "Скажи: Боже, царь царства! Ты даешь царство кому хочешь, и отъемлешь царство у кого хочешь; Ты возвышаешь кого хочешь, и унижаешь кого хочешь: благо в Твоей руке, потому что Ты всемогущ" [3:26 (25)].
 
 Коран призывает творить благие дела, утверждая, что благочестие - лучшее украшение человека, а благие дела оказываются лучшими в глазах Бога:
 
 "У каждого есть предличная сторона: к ней он обращает себя во время молитвы. Поэтому стремитесь друг перед другом к добрым делам; где бы вы ни были, Бог будет со всеми вами. Подлинно Бог всемогущ" [2:148 (143)]. "Сыны Адама! Мы вам доставляем одежду для прикрытия наготы вашей и красивые наряды; но одежда благочестия - она самый лучший наряд. Это знамения Божий: может быть, вы размыслите" [7:26 (25)]. "Бог возвеличит тех, которые идут по прямому пути: за шествие по прямому пути, за постоянно добрые дела от Господа твоего будет самая лучшая награда, самое лучшее воздаяние" [19:76 (78-79)].
 
 Этот императив получает свое разъяснение прежде всего в толковании блага как религиозного послушания. Благо - верить в посланника истины от Бога:
 
 "Люди! этот пророк принес уже к вам истину от Господа вашего, потому веруйте ко благу вашему; но если останетесь неверными, то... действительно во власти Бога небесное и земное; Бог - знающий, мудрый" [4:170 (168)], причем благом является то, что предписано Законом, хотя это может не нравиться людям:
 
 "Вам предписана война, и она вам крайне отвратительна. Но, может быть, вы чувствуете отвращение от того, что добро для вас" [2:216 (212)]; "Верующие! вам не позволяют брать наследство у жен против их воли, и также препятствовать им
 
 226
 
 получить часть, какую вы предоставили им, разве только они сделают явно какое гнусное дело. Обходитесь с ними благопристойно; если вы тяготитесь ими... может быть, вы тяготитесь тем, в чем Бог поставил великое благо" (4:19 (23)].
 
 Поэтому благо представляет собой соблюдение Закона. Оно может принимать вид ритуальных действий:
 "Торжественный праздник - в известные месяцы. Кто поставил себе в обязанность совершить праздник во время их: тому во время празднования не совокупляться с женой, не делать законопреступного, не ссориться. Что доброго сделаете, то знать будет Бог. Берите с собой путевых запасов; но самый лучший путевой запас есть благочестие. Бойтесь Меня, рассудительные!" [2:197 (193)].
 
 Среди них первое место, безусловно, отдано молитве:
 "Верующие! совершайте молитвенные наклонения и преклонения: служите Господу вашему и делайте доброе; может быть, будете счастливы" [22:77 (76)]. "Верующие, да не озабочивают вас ни имущество ваше, ни дети ваши до того, чтобы забывать воспоминание о Боге! Те, которые будут поступать так, будут несчастны" [62:9 (9)]. "Совершайте молитву, давайте очистительную милостыню: что доброго предварительно сделаете вы для душ ваших, найдете то у Бога; потому что Бог видит, что делаете вы" [2:110 (104)].
 
 
 Оно может выражаться и в активных социальных действиях:
 "Вы веруете в Бога и Его посланника, сражаетесь на пути Божием, жертвуя вашим имуществом и вашими душами: это лучшая для вас торговля, если понимаете" [61:11 (11)].
 
 Наконец, соблюдение Закона, воплощающее благо, выражено в следовании моральным максимам - "не злословь", "прости совершенное зло":
 "Бог не любит того, что разглашают о худом по одной лишь охоте говорить, разве только кто будет несправедливо притеснен: Бог - слышащий, знающий. Рассказываете ли вы о добром, скрываете ли то, извиняете ли худое, - Бог - извиняющий, мощный" [4:148-149 (147-148)].
 
 227
 
 Хотя некоторые аяты как будто толкуют благо как загробное в противопоставленности мирскому:
 "Здешняя жизнь есть только суета, призрак; но будущая жизнь есть лучшее благо для благочестивых. Не рассудите ли этого?" [6:32 (32)],
 
 однако более характерно понимание блага как равно земного и потустороннего:
 
 "А тем, которые были богобоязливы, будет сказано: что такое ниспослал Господь ваш? Они скажут: доброе. Тем, которые в здешней жизни делали хорошее, жилище в будущей жизни будет доброе: как отрадно жилище благочестивых!" [16:30(32)].
 
 Поэтому внимание к правильному устройству здешней, материальной жизни также является безусловным благом:
 "И к Мадианитянам [послал] - брата их, Шуэйба. Он сказал: народ мой! покланяйтесь Богу: кроме Его у вас нет другого Бога; от Господа вашего пришло к вам ясное указание: соблюдайте верность в мере и весе; не вредите людям убавлением принадлежащего им; не распространяйте расстройства по земле после того, как она приведена в благоустройство. Это послужит к вашему благу, если вы будете верующими" [7:85 (83)].
 
 В некоторых случаях, таких, как призыв к пожертвованиям на нужды бедных членов общины, заметно понимание того, что материальное и нематериальное благо взаимно обусловлены:
 "Спрашивают тебя: на кого делают они пожертвования? Скажи: добро, каким они жертвуют, идет на родителей, ближних, сирот, бедных, путешественников. Что доброго ни сделаете, Бог то знает" [2:215 (211)]; "Он дает мудрость, кому хочет, и кому дается мудрость, тому дается великое благо; но об этом думают только умные. Какое бы пожертвование ни пожертвовали вы, и какой бы обет ни обещали вы, - Бог знает их; но за нечестивых нет заступников. Если вы открыто будете творить их и отдавать их бедным, то это будет еще лучше для вас: загладит вам ваши злые дела. Бог ведает, как что делаете вы. Не на тебе лежит обязанность руководить их, Бог руководит, кого хочет. Что ни жертвуете вы из добра вашего, жертвуете то для себя самих, как скоро жертвуете только потому, что ищете лица Божия. Что ни пожертвуете из добра вашего, вам сполна будет заплачено за то, и вы обижены не будете. - Пожертвования для
 
 228
 
 бедных, которые терпят нужду на пути Божием; они не могут вести промыслов на земле; незнающий почтет их, по скромности их, богатыми; ты узнаешь их по их признакам: они не просят докучливо. Что пожертвуете из добра вашего, Бог то знает" [2:269-272 (272-274)].
 
 Вот почему императив благих поступков подкрепляется многократными указаниями на то, что добро выгодно человеку, поскольку непременно будет вознаграждено без остатка:
 "Будет день, в который каждая душа найдет представленным пред нее то, что сделала она доброго и что сделала злого, пожелает, чтобы явилось великое расстояние между ею и оным. Бог благоволительно предостерегает вас; Бог благ к рабам своим" [3:30 (28)]; "Какое добро ни сделают они, не останутся невознагражденными за него: Бог знает боящихся Его" [3:115(111)].
 
 Добрые дела накапливаются к благу совершающего их и обеспечивают воздаяние в день Воскресения, которого можно ждать без боязни:
 "Тем, которые предстанут с добрыми делами, тем будет добро за них: они В тот день будут безопасны от страха" [27:89 (91)], причем в этот день не только совершенное добро, но и зло будет явлено человеку без остатка:
 "В тот день люди рассеянными толпами пойдут, чтобы увидеть дела свои. Тогда и тот, кто сделал добра весом на одну пылинку, увидит его; и тот, кто сделал зла весом на одну пылинку, увидит его" [99:6-8 (6-8)].
 
 В немалой мере призыв к Богу строится на утверждении о том, что только он способен обеспечить людям благо и простить их грехи:
 "Они сказали: не поставим мы тебя выше тех ясных знамений, какие пришли к нам; выше Того, кто сотворил нас. Исполняй, что хочешь исполнить: ты можешь исполнить только то, что относится к сей дольней жизни. Истинно мы уверовали в Господа нашего, для того, чтобы Он простил нам согрешения, и то волхвование, какое сделать ты принудил нас. Бог есть и благий и пребывающий" [20:73 (75)]; "Одолжайте Бога хорошим одолжением. Какое добро ни предпошлете вы для себя, у Бога найдете его: Он сам - добро и величайшая награда. Просите у Бога прощения себе: истинно, Бог - прощающий, милосерд" [73:20 (20)].
 
 229
 
 Поскольку благо - исключительное достояние Бога, человек не может вне связи с Богом добыть себе счастье. Более того, он не способен и понять, в чем подлинное благо и подлинное зло, а потому нуждается в наставлении и руководстве.
 
 "Скажи: я не в силах распорядить для себя ни полезным, ни вредным, если не хочет того Бог. Если бы я был хорошо знающим тайное, я бы обогатился всяким добром, и ни какое зло не коснулось бы меня: я только обличитель и благовеститель для людей верующих" [7:188 (188)].
 
 Кораническая антропология расценивает "торопливость" как одну из основных отрицательных черт человека, и поговорка "торопливость - от Сатаны" прочно вошла в арабский язык. "Торопливость" означает вовсе не способность быстро исполнять те или иные действия. Это - поспешность в выборе цели своего действия. Такая поспешность не позволяет правильно взвесить положительные и отрицательные следствия своих пожеланий, определив их баланс, и сформировать на этой основе правильное намерение: оба фундаментальных принципа мусульманской этики оказываются нарушенными.
 
 "Человек просит себе зла так же, как просит себе добра: человек - тороплив" [17:11 (12)].
 
 Бог, в отличие от человека, не склонен к торопливым действиям и не отвечает торопливостью на торопливость:
 "Если бы Бог ускорил для этих людей наступление зла соответственно тому, как желают они ускорить наступление добра: то для них уже кончился бы определенный им срок жизни: нечающих сретить Нас Мы оставляем, при их упорстве, скитаться иступленными" [10:11 (12)].
 
 Торопливость составляет противоположность "терпению" (сабр). Терпение означает стойкость намерения, его сохранение несмотря на перипетии судьбы. А торопливость и отсутствие терпения равнозначны склонности впадать в отчаяние при малейшей перемене обстоятельств:
 "Человек не тяготится молитвой, прося блага себе; но если его коснется зло, он уже безнадежен, отчаян" [41:49 (49)].
 
 230
 
 И тем не менее Бог испытывает и искушает людей добром и злом:
 "Каждый человек вкусит смерть. Мы испытываем вас, искушая злом и добром: вы возвратитесь к Нам" [21:35 (36)].
 
 Избрание блага, прямо сопряженного с правильным исповеданием, доставляет человеку совершенство:
 "Верующие и делающие доброе, - они самые лучшие из тварей" [98:7(6)].
 
 Соответственно мусульманская умма является лучшим народом:
 "В то время как вы были на краю огненной пропасти, Он отвел вас от нее. Так открывает вам Бог свои знамения, для того, чтобы вы могли идти прямо; и для того, чтобы из вас составилась религиозная община, призывающая к доброму, поощряющая к признанному хорошим, и удерживающая от худого. Таковые - счастливы" [3:103-104 (99-100)]; "Вы самый лучший народ из всех, какие возникали среди людей: повелеваете доброе, запрещаете худое и веруете в Бога. И читающие Писание если бы поверовали, им было бы это лучше; есть из них верующие, но большая часть их - нечестивы" [3:110 (106)].
 
 Аналогичное понимание блага и зла встречаем в сунне. Показателен следующий хадис, который приведем с комментарием, раскрывающим понимание блага и зла.
 
 Хузайфа бен аль-Йаман говорил: Люди спрашивали посланника Божьего (да благословит и приветствует его Бог!), что такое благо, а я спросил его, что такое зло, поскольку боялся, как бы оно меня не постигло. Я сказал: "О посланник Божий! Мы жили в невежестве (джахилийя) и зле, и вот Бог дал нам это благо. А будет ли после этого блага какое зло?" Он ответил, что будет. Я спросил: "А после того зла будет еще благо?" Он сказал: "Будет, с душком". Я спросил: "А что это за "душок""? Он сказал: "Люди, которые будут руководствоваться не мною. Одних ты признаешь, а от других отречешься". Я сказал: "А после этого блага будет зло?" Он говорит: "Да, призыватели при вратах геенны. Кто откликнется, тех они в нее и бросят". Я попросил: "Опиши же их, о посланник Божий". Он сказал: "У них наша кожа, и говорят они на нашем языке". - "А что ты мне прикажешь [делать], коли меня сие постигнет?" Он сказал:
 
 231
 
 "Не отходи от общины (джама'а) мусульман и имама их". Я спросил: "А если у них не будет ни общины, ни имама?" Он ответил: "Тогда отделись ото всех этих группировок, пусть даже тебе придется до смерти глодать корень древа и так встретить кончину" (аль-Бухари 6557; параллели: Муслим 3434, Ибн Маджа 3969).
 
 Комментарий ("Фатх аль-бари" Ибн Хаджара аль-Аскаляни):
 В невежестве и зле - это он указывает на то, как жили люди до ислама: в неверии, друг друга убивая и грабя, предаваясь излишествам и непотребствам (фавахиш).
 
 И вот Бог дал нам сне благо - то есть веру (иман), безопасность (амн), правильное состояние (салах аль-халь) и огражденность от излишеств и непотребств.
 
 "А будет ли после этого блага какое зло? " Он ответил, что будет - в пересказе Насра бен'Асима сказано: "распря" (фитна), а в пересказе Субай'а бен Халида со слов Хузайфы у Ибн Аби Шайба говорится: ""А как от него (зла. - А.С.) уберечься?" Он сказал: "Мечом". Тот спросил: "А после меча будет [время] благочестия?" Он сказал: "Да, перемирие (худна)"". Под "злом" подразумеваются распри, что случились вслед за убийством Османа и далее, либо те загробные наказания, что полагаются за это.
 
 Он сказал: "Будет, с душком (дахан)" - это дахан означает "ненависть" (хакд); а некоторые говорят: "порочность" (дагаль); а некоторые - "порча" (фасад) в сердце. Все три значения близкие. Он тут говорит, что то благо, которое наступит вслед за злом, будет не чистым, а замутненным. А некоторые говорили, что под дахан подразумевается духан (дым) и что он таким образом обозначил смутное время. говорили также, что дахан- это все, что является нерекомендованным (макрух).
 
 Люди, которые будут руководствоваться не мною - в пересказе Абу аль-Асвада: "После меня будут имамы, которые будут руководствоваться моим руководством (хадй), но не следовать моему примеру (сунна)".
 
 Среди них одних ты признаешь, а от других отречешься - то есть от их дел...
 
 Призыватели - имеются в виду призывающие не к истинному.
 
 232
 
 При вратах геенны- они так названы потому, что к тому идут они. Так же о приказывающем сделать запрещенное говорят, что он на пороге геенны.
 
 У них наша кожа - то есть они из нашего народа, говорят на нашем языке и принадлежат нашему исповеданию (милля). Это значит, что они арабы. Ад-Давиди считает, что это значит "сыны Адама". Аль-Кабиси говорил, что это значит, что они в явном (захир) принадлежат нашему исповеданию (милля), а по внутреннему (батын) противостоят ему, поскольку "кожа" - это вообще явная сторона чего-либо, а изначальное значение этого слова - покров тела. говорили также, что в пользу того, что он имел в виду арабов, говорит тот факт, что они весьма смуглы, а цвет проявляется именно на коже. В передаче Абу аль-Асвада говорится: "Среди них мужи с сердцами дьявольскими, в людское тело облаченными". Аййад говорит: под "злом" в первый раз подразумеваются распри, случившиеся после Османа, под "благом", что после оного, имеется в виду случившееся во время халифата Омара бен Абд ал-Азиза, а под теми, среди которых "одних ты признаешь, а от других отречешься", подразумеваются правители после него, поскольку одни среди них действовали согласно сунне и по справедливости, а другие призывали к нововведениям (бид'а) и чинили несправедливость (джур). Я же скажу: очевидно, под злом подразумеваются в первом случае упомянутые первые распри, под благом - то единение (иджтима'), что случилось во время Али и Муавийи, под дахан - некоторые правители, что жили в их время, такие как Зийад в Ираке и противодействовавшие ему хариджиты, под "призывателями пред вратами геенны" - искавшие власти (мульк) хариджиты и прочие, - на это указывают его слова "не отходи от общины мусульман и имама их", то есть - [делай так] даже если тот несправедлив. Это разъясняет передача Абу аль-Асвада, [который говорит]: "...хоть бы тебе сломали хребет и отобрали имущество". Такого было немало и во время правления ал-Хаджжаджа и иных.
 
 Не отходи от общины мусульман и имама их - то есть повелителя (амир). В передаче Абу аль-Асвада добавлено: "Слушайся и повинуйся, хоть бы тебе сломали хребет и отобрали имущество". Так же и в передаче Халида бен Субай'а у ат-Табарани: "Если видишь халифа, не отходи от него, даже если тебе сломают хребет, а если нет халифа, то беги".
 
 233
 

<< Пред.           стр. 11 (из 41)           След. >>

Список литературы по разделу