<< Пред.           стр. 6 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу

  Семантический и прагматический аспекты наименее изучены в синтаксической теории, но и в исследовании структурного аспекта предложения есть немало новых интересных идей, выдвинутых советскими и зарубежными англистами.
  Названные три аспекта - структурный, семантический и прагматический - являются основными, и данная система может быть усовершенствована, лишь если сможет быть назван (или смогут быть названы) аспект (или аспекты) такого же общего статуса. Сделать это непросто (если вообще возможно). По крайней мере, предлагавшиеся до сих пор аспекты не выходят за пределы указанной трихотомии, соотносительной с формой, значением и употреблением предложения, и все сводимы к ней. Так, например, предлагалось выделение семи аспектов как наличных в современных индоевропейских языках: 1) логико-грамматического, 2) модального, 3) полноты предложения, 4) роли по отношению к другому предложению в развернутой речи, 5) познавательной установки говорящего, или актуального членения предложения, 6) коммуникативной задачи и 7) эмоционального. Нетрудно видеть, что все названные в этом перечне аспекты (а при таком выделении аспектов перечень может быть и продолжен) сводимы к названным трем основным аспектам.
  Структурный, семантический и прагматический аспекты являются основными, поскольку они охватывают три основные стороны знака (а предложение - знаковая единица, хотя и значительно большей сложности, чем" скажем, слово): форму, содержание и употребление. Затруднения в разнесении указанных семи аспектов могут быть связаны лишь с тем, что некоторые из них могут быть интерпретированы как построенные на учёте формального или содержательного признаков (ср. понятие полноты - форма? семантика?). С внесением определённости в этом отношении все они найдут место в трихотомической классификации аспектов.
  3.1.5. Классификация предложений. Установленные выше три аспекта предложения - структурный, семантический и прагматический - определяют три основания для классификации предложений по их структуре, семантике и прагматическим свойствам. В данном разделе будут рассматриваться вопросы классификации предложений на основании структурных признаков.
 173
 
 быть сколько угодно большим, и любое предложение можно продолжать бесконечно, хотя число элементов, составляющих каждое отдельное предложение, является конечным. Сложность предложения связана, далее, с многоплановостью взаимных отношений составляющих предложение элементов. Это и отношения, характеризующие члены предложения, и отношения, связывающие компоненты словосочетаний и просто сочетаний слов, и отношения линейной последовательности элементов предложения, их эмфати ческой выделенности/невыделенности, и роли отдельных компонентов в формировании семантики членов предложения или предложения в целом и т. д. Наконец, сложность предложения определяется присущей ему множественностью возможных соотношений между содержанием и формой. Все это много- и разнообразие явлений может быть адекватно изучено лишь при условии их упорядоченности при анализе, при разбиении их на некоторые множества, образующие в совокупности определённую систему. Иначе говоря, возникает проблема установления аспектов предложения.
  Предложение, будучи языковой и знаковой единицей, характеризуется формой и содержанием. Форма у предложения специфична. Обычная многокомпонентность предложения (однословные предложения значительно менее употребительны, чем многословные) выдвигает на первый план задачу установления того, как слова в предложении объединяются в то, чем они в совокупности являются, т. e. в предложение, чём предложение отличается от простого набора слов. Поэтому данный аспект предложения можно назвать аспектом структурной организации предложения, или, проще, структурным.
  Наряду с "организационной стороной дела", изучения требуют формальные показатели грамматических значений. Утвердительность/отрицательность, побудительность/вопросительность, личность/безличность - эти и многие другие содержательные признаки должны найти место в синтаксическом описании предложения. Формальные показатели содержательных различий - принадлежность структурного аспекта предложения.
  Второй аспект предложения - семантический - уже был отчасти затронут выше, когда назывались некоторые содержательные признаки предложения. Семантическими признаками обладают и компоненты предложения: придаточные предложения, члены предложения. Определёнными взаимными семантическими отношениями характеризуются и части сложносочинённого предложения. Наконец, у элементов предложения имеются, наряду с функционально-семантическими значениями типа "дополнение" или "обстоятельство", семантико-ролевые значения типа "агенс", "патиенс" и т. п. И сами эти семантические роли, и присущие предложению семантико-ролевые конфигурации входят в число объектов семантического изучения предложения.
  Наконец, можно выделить ещё прагматичeский аспект предложения, связанный с использованием предложений в актах речи. Предложение - единица языка, которая имеет очевидное
 172
 
  Каждый из названных аспектов многопланов, что делает необходимым, оставаясь в пределах некоторого одного аспекта, учесть возможность существования разных классификационных признаков, определить их значимость и, если возможно, иерархию. Так, деления предложений на одно- и двусоставные, полные и неполные, именные и глагольные (перечень может быть продолжен) - все подходят под квалификацию структурных. Эти и другие подобные деления объективно отражают реальную языковую действительность, и каждое должно найти свое место в структурном описании. Важно, однако, в качестве основного деления использовать такой признак, который, фиксируя структурные различия, вместе с тем находился бы в определённом соответствии с существенными содержательными различиями предложений. Таким признаком является модальность предложения в широком смысле этого слова. Если, по определению, предложение характеризуется предикативностью, то логично использовать характер предикативности предложения в качестве основания для наиболее общей структурной классификации. Предложения, различающиеся по способу соотнесенности выражаемого ими содержания с действительностью, чётко разнятся своим строением, и потому соответствующая классификация оказывается структурной. Приведем эту классификацию, а затем прокомментируем её:
 
  Собственно предложения являются сообщениями о чем-то, имеют (за исключением назывных предложений) субъектно-предикатную основу и различаются между собой способом соотнесения содержания (в данных примерах это идея прихода Джона) с действительностью.
  Квази-предложения не содержат сообщения, не имеют субъектно-предикатной основы. Это либо предложения-обращения (вокативы), либо междометные предложения, служащие для выражения эмоций, либо, наконец, близкие к этим двум типам по признаку неизменности, формулообразного характера предложения метакоммуникативного назначения, служащие для установления или размыкания речевого контакта.
  Рассмотрим предложения каждой из выделенных двух групп подробнее.
  Среди собственно предложений (в дальнейшем будем обычно именовать их просто предложениями) повествовательные и
 174
 
 вопросительные предложения можно было бы объединить в некоторую подгруппу (которой мы затрудняемся дать название), так как они имеют между собой то общее, что их можно рассматривать как синтаксические предложенческие конструкции, отражающие две стороны речевой коммуникации, связанные с выдачей и получением информации. Вопросительное предложение - запрос отсутствующей у автора предложения информации. Повествовательное предложение - сообщение информации.
  Есть определённая связь и между двумя другими типами предложений. И оптативное, и побудительное предложения передают волюнтативное отношение говорящего к некоторому событию. Это объединяет их. Различие между ними заключается в том, что в первом случае желание остается нереализуемым, во втором оно реализуется путем словесного воздействия на участника ситуации, являющегося источником соответствующего действия.
  Отношения между повествовательными и вопросительными предложениями сложнее, чем это можно предполагать, исходя из данной им выше общей характеристики. Вопросительное предложение - нe "чистый вопрос", а всегда несет и определённую положительную информацию. Предложение 'Why do you ask that?' (J. Aldridge) содержит неявное сообщение: You ask that. С другой стороны, повествовательные предложения могут быть в разной степени информативны в целом и в разных своих частях. Например, повествовательное предложение как ответ на вопрос может дублировать положительную часть последнего, и соответствующая часть повествовательного предложения не несет новой информации, т.е., по существу, неинформативна: 'What was he?' [...] 'Не was in the gas works.' (J. Joyce)
  Сущность оптативных и побудительных предложений определяется характером соответствующих форм наклонения глагола и не требует специального разъяснения. Приведем лишь примеры: 'If only I knew what was going to happen.' (J. Osborne) 'Don't talk too loudly, Effie.' (I. Murdoch)
  В грамматических описаниях повествовательные, вопросительные и побудительные предложения обычно исчерпывают классификацию предложений по "коммуникативной установке". Приведённый выше материал показывает, что, во-первых, такая классификация неполная, во-вторых (и это для нас особенно важно), несмотря на содержательно-ориентированные названия типов, эта классификация по существу структурная. Ведь, например, побуждением к действию может служить и повествовательное и вопросительное предложения (см. об этом подробнее 3.4.4) и, тем не менее, они не включаются в побудительные предложения, а остаются тем, чем они являются по строению и определяемому строением содержанию.
  Каждый из типов предложений характеризуется специфическими особенностями построения: порядок слов, наличие/отсутствие местоименного вопросительного слова, форма наклонения глагола, вопросительность/невопросительность
 176
 
 глагольной формы. В качестве существенного дифференцирующего средства выступает также интонация, играющая особенно важную роль в построении общих вопросов. Одним лишь изменением интонации повествовательному по всем остальным признакам предложению придается значение вопросительного предложения: 'It may be serious?' (С. Р. Snow).
  Квази-предложениям дан статус предложения лишь в силу того" что в потоке речи они способны замещать позицию предложения, интонационно характеризуясь теми же свойствами, что и собственно предложения, и обладая свойством отдельности. Условность их предложенческой природы проявляется в том, что они способны включаться в состав собственно предложений в качестве элементов, синтагматически независимых от остального состава предложения. Лишённые номинативного содержания, квази-предложения могут иметь лишь имплицитное содержание качественной оценки. Произнесенное с соответствующей интонацией John! может выразить восхищение или негодование, одобрение или упрек и т. д. Такое его содержание, однако, зависит от контекста, оно неструктурно. Поэтому вокатив John! и в этом случае все же остается квази-предложением, лишь приближаясь содержательно к собственно предложению и оставаясь лишённым структурных и категориальных семантических характеристик, присущих предложению. В силу высокой степени конвенциональности и отсутствия номинативного содержания квази-предложения с легкостью заменяются неязыковыми сигналами. Так, вместо непосредственного обращения по имени, чтобы привлечь чье-то внимание, побудить к восприятию речи, мы можем с тем же эффектом, например, постучать или покашлять. Многие эмоции передаются мимикой или жестом. Для многих метакоммуникативных предложений имеются традиционные жестовые сигналы метакоммуникативного содержания, функционально эквивалентные языковым сигналам.
  Условность квази-предложений как предложений проявляется и в необычной (и даже невозможной) для собственно предложений свободе сочетаемости разных типов квази-предложенческих построений в границах одного высказывания. Ср. нормальность Oh, Cliff! Hullo, Cliff! Oh, hullo, Cliff! или Goodbye, Stephen, goodbye! (J. Joyce) и неграмматичность *Did he come Peter came или * Come if John came (последняя часть - оптатив) и т. д.
  Интонационными средствами высказыванию каждого из рассмотренных типов предложений может быть придана особая эмоциональность. Предложения в этом случае становятся восклицательными. Восклицательность - это, таким образом, факультативный признак предложения, при этом не структурной природы. Постоянная ассоциация некоторых типов предложений с восклицательностью - во многом следствие пунктуационной традиции, согласно которой восклицательным знаком обычно снабжаются на письме побудительные предложения, вокативы и некоторые другие типы предложений. Если представить реальное произнесение таких предложений, то можно увидеть, что они далеко не всегда эмоциональны, далеко не всегда
 176
 
 произносятся с особой высотой или силой голоса. Поэтому употребление/неупотребление восклицательного знака во многих случаях - простая условность. Ср. антитрадиционное употребление побудительных предложений без восклицательного знака, очень распространённое у Б. Шоу, например: 'Children: come home instantly.' Именно поэтому в приведённой выше схеме классификации предложений мы воспользовались интонационным знаком конечного стыка, чтобы избежать возможного возникновения ошибочного представления о некоторых типах предложений как обязательно восклицательных.
  Эмоциональность высказывания создается не только "наложением" специфической восклицательной интонации на тот или другой тип предложения. Имеются структурные схемы, в которых заложена эмоциональность высказывания: 'What a nuisance their turning us out of the club at this hour! (O. Wilde) или 'You little devil!' (G. B. Shaw) Даже такие предложения, однако, необязательно восклицательные, ср.: ' What wonderful cushions you have,' said Mr Van Busche Taylor. (S. Maugham) Таким образом, эмоциональность и восклицательность - разные свойства предложений. Одно относится к содержательному аспекту высказывания, другое - к его просодическим характеристикам. Оба свойства могут наличествовать в одном предложении, но такое совмещение отнюдь не обязательно.
  3.1.6. Вопросительные предложения. Вопросительные предложения столь разнообразны по возможному грамматическому содержанию и форме, не говоря уже о прагматическом использовании, что основой для их выделения могут служить лишь некоторые самые общие формальные и содержательные признаки. Такими важнейшими формальными признаками, по-разному комбинирующимися в разных типах вопросительных предложений, являются специфическая вопросительная интонация, инверсивный порядок слов 1, наличие вопросительных местоимений. Что касается содержания, то вопросительные предложения характеризуются выраженной в них структурно (не лексически, ср. повествовательное предложение I don't know what time it is) идеей информационной лакуны в знаниях говорящего относительно денотата высказывания: What time is it? Названные формальные признаки могут присутствовать в разных комбинациях. Ср.: 'Haw long do you propose to stay?' (D. du Maurier) - инверсия, вопросительная глагольная форма, вопросительное местоимение; 'What is it?' (A. Huxley) - инверсия, вопросительное
  1 Мы пользуемся термином "инверсия" применительно к порядку слов в вопросительном предложении по мотивам практической целесообразности и традиционности этого термина. По существу же он неверен. Его неадекватность заключается в том, что он отражает взгляд на вопросительное предложение через призму повествовательного. Последовательность "сказуемое - подлежащее", являющаяся действительно инверсией для повествовательною предложения (например, в случаях эмфазы нормальна для вопросительного предложения. Инверсией для вопросительного предложения фактически является последовательность "подлежащее - сказуемое", представленная в предложениях типа it may be serious?
 177
 
 местоимение; 'Why not?' (J. Osborne) - вопросительное местоимение; 'Still we've had a very enjoyable evening, haven't we, Tom?' (J. B. Priestley) - вопросительная присоединенная часть; 'Can we give you a lift?' (C. P. Snow) - интонация, инверсия и т. д. Вопросительная интонация - самое "сильное" средство. Использованием лишь её одной могут нейтрализоваться структурные признаки повествовательного предложения, и любая часть повествовательного предложения может становиться вопросительным предложением: 'I asked Helen to mark off the Spode service to me this morning.' Timothy became purple in the face. 'Mark it off - mark it off? What do you mean? [...]' (A. Christie)
  Разнообразие вопросительных предложений, их многоплановость и, соответственно, возможность классификации на основе разных признаков порождает множественность классификаций. Критический анализ этих классификаций должен заключаться не в выискивании построений, не укладывающихся в предлагаемые схемы (разговорная речь дает для этого чрезвычайно широкие возможности) и негативной на этой основе оценки той или иной классификации, а прежде всего в оценке оснований классификации. В позитивном плане анализ системы вопросительных предложений должен заключаться в поисках существенных для анализа явления параметров и классификации вопросительных предложений на основе таких параметров.
  Двумя основными типами вопросительных предложений являются общий вопрос и специальный вопрос. Они различаются содержательно и формально.
  Общий вопрос формально характеризуется отсутствием местоименных вопросительных слов и специфической вопросительной интонацией 1. Труднее охарактеризовать общий вопрос в аспекте содержания. Если соотнести вопрос с утверждением (= повествовательным предложением), то общий вопрос предстает как запрос о достоверности того нового, что сообщается в высказывании. Так, общим вопросом к утверждению She glanced at the clock может быть Did she glance at the clock?, которое в зависимости от того, что являлось темой и что ремой в повествовательном предложении (She glanced at Иге 'clock или 'She glanced at the clock), может иметь два прочтения (Did she glance at the 'clock? или Did 'she glance at the clock?, т. e. второе имеет значение Was it her who glanced at the clock?) (о теме и реме см. 3.3.9).
  1 Хотя учебные грамматики продолжают утверждать инверсивность обще-вопросительного предложения в качестве его характерной черты, инверсия подлежащего и сказуемого в предложениях этого типа, если основываться на данных реальной речевой практики, далеко не единственная норма. Вопросительные, предложения, единственным маркером вопросительности в которых является вопросительная интонация - 'You were fond of her?' (A. Christie), -сегодня столь же нормативны, как и предложения с инверсией. Возможно, утверждению таких предложений в качестве нормы способствовало наличие так называемых присоединенных вопросов, первая часть которых, как известно, также имеет прямой порядок слов, (The police are so impersonal, are they not?' (A, Christie)
 178
 
  Такое понимание общего вопроса, однако, узко, так как, во-первых, далеко не все общие вопросы подобным прямолинейным образом связаны с предшествующим утверждением. Так, общий вопрос может относиться к секвенции, следующей из предшествующего утверждения, например: 'I - I have finished all that I came here to do.' - 'You will return now to your villa in Cyprus?' - 'Yes.' (A. Christie) Во-вторых, общий вопрос может вообще не иметь связи с каким-либо предшествующим высказыванием, повествовательным или иным, ср., например, предложение, начинающее диалог: 'May I ask you a question?'
  Некоторые лингвисты (например, Р. Кверк и др.) пытались характеризовать вопросительное предложение через тип ответа. Так, рассматриваемые нами сейчас общевопросительные предложения характеризуются как предполагающие ответ yes или по. Но это косвенное объяснение. Остается неясным, какие же вопросительные предложения предполагают такой ответ. К тому же возможен и иной ответ, чем yes/no, на общий вопрос: 'I saw a fascinating little box today. It cost twenty-eight guineas. May I have it?' [...] 'You may, little wasteful one, said he. (K. Mansfield) С другой стороны, yes/по могут употребляться и не в качестве ответа на вопрос: CLIFF. I've never heard you talking like this about him. He'd be quite pleased. ALISON. Y e s, h e w о и l d. (J. Osborne)
  Общий вопрос, или общевопросительное предложение, можно охарактеризовать как вопрос предикативного содержания. Он содержит запрос относительно реальности связи между носителем признака (в широком смысле слова) и предицируемым ему признаком.
  Ответ на общий вопрос подтверждает или, наоборот, отрицает реальность указанной связи и потому может ограничиваться словом-утверждением (yes) или словом-отрицанием (по). О том, что общие вопросы являются запросом о предикативной связи, свидетельствует и то, что в качестве ответов на общие вопросы могут выступать слова и выражения, передающие - в дополнение к значению подтверждения/отрицания - (субъективно-)модальные значения (certainly, rightly so, perhaps, never и т. п.), например: 'By the way, would you mind lending me your matches?' [...] 'Certainly.' (G. B. Shaw), а также возможность соединения yes, no с междометиями, которые также осложняют содержание ответа субъективно-модальными моментами: 'Would you like to see them?' [...]- "Oh yes.' (A. Christie) 'Does this mean that Susan gets the income Richard left to Cora?' - 'Oh no.' (A. Christie)
  Специальный вопрос содержит запрос, направленный на получение информации совершенно конкретного, предметного свойства: HIGGINS. What's your name? THE FLOWER GIRL. Liza Doolittle. (G. B. Shaw) Требуемая информация связана не с модально-предикативным планом предложения, как в случае общего вопроса, а с его лексико-семантическим содержанием. Поскольку лексико-семантическое содержание весьма разнообразно, столь же разнообразны должны быть сигналы запроса информации,
 179
 
 ориентирующие адресат на характер требуемой информации. Роль таких сигналов выполняют вопросительные местоименные слова: what, which, when, haw и т. д., обычно занимающие в специальных вопросах начальное положение в предложении и тем самым сразу ориентирующие адресата относительно характера требуемой информации. Впрочем, встречаются случаи и иного положения: 'You saw him - when?' (A. Christie) Таким образом, отличительным формальным признаком специального вопроса является наличие местоименных вопросительных слов. Поэтому специальные вопросы можно назвать ещё местоименными (тогда общие вопросы - не местоименные).
  Помещение любых других вопросительных предложений в один общий ряд с названными, общим и специальным, неоправданно, так как все они при ближайшем рассмотрении оказываются той или иной модификацией указанных двух основных типов. Так, в британской англистике по традиции, восходящей ещё к Г. Суиту, к общим и специальным вопросам добавляется третий тип - альтернативное вопросительное предложение: Is he an Oxford or a Cambridge man? (пример Г. Суита). Между тем, в основе такое предложение - общевопросительное. В нем, как в любом другом общем вопросе, делается запрос о реальности связи между носителем признака и предицируемым ему признаком. В отличие, однако, от "типового" общего вопроса в нем осуществлена модификация: назван не один, а два признака, между которыми надо осуществить выбор. Альтернативность может вноситься и в специальный вопрос. Ср., например: Who do you like best - John or Peter? Таким образом, альтернативность - дополняющий, усложняющий элемент, который может быть как в общем, так и в специальном вопросе 1. Поэтому логически закономерным будет установить в качестве самого общего деление вопросов (= вопросительных предложений) на общий и специальный вопрос, выделяя далее в каждом из них неальтернативную (в качестве инвариантной) и альтернативную (в качестве вариантной) разновидности.
  С точки зрения содержания присоединенные вопросительные предложения - 'Не knows all the words, doesn't he?' (S. Barstow) - разновидность общего вопроса. В структурном плане они в расчлененном виде аналитически представляют то, что дано в "типовом" общем вопросе и предполагается им, а именно - запрос реальности предикативной связи (выражается вопросительной присоединенной частью) и утверждение, относительно которого делается запрос (утвердительная часть предложения). Различие обеих частей по признаку положительности/отрицательности сообщает большую взаимную контрастность утверждению и вопросу.
  Неодинаков состав эллиптических предложений общего и специального типов. Общим для них является сохранение в эллиптическом вопросительном предложении структурно и семантически
  1 И не только в них как элемент структуры и семантики вопросительного предложения. Ср. альтернативное отношение между вопросительными предложениями: 'Do you want that skit back, or can I keep it?' (J. Galsworthy)
 180
 
 наиболее существенных элементов полного вопроса. Для общего вопроса - это сочетание вспомогательного глагола с подлежащим" обычно местоименным, в качестве заместителей группы сказуемого и группы подлежащего. Таким образом, здесь в экстрагированном виде делается запрос о предикативной связи. Например: 'I didn't marry Susan for her money!' - 'Didn't you, Mr. Banks?' (A. Christie) 'Sounds to me rather like that case last month on Dartmoor.' - 'Does it?' (id.); '[...] I divagate.' 'D о у о и?' asked Dennis faintly. (A. Huxley)
  Эллиптический специальный вопрос может ограничиться вопросительным словом, которое указывает информационную лакуну, требующую заполнения: 'Are you in a hurry?' - 'Yes, sir,' came the answer, that sent a flash through the listener. - 'For what?' (D. H. Lawrence).
  Естественно, эллиптические вопросы не могут быть начальными в диалоге.
  Рассмотренные вопросы - вопросы первого порядка. К вопросительным предложениям второго порядка относятся вопросы-повторы, например: 'We were arguing whether Amour were a serious matter or no. What do you think? Is it serious?' - 'Serious?' echoed Ivor. (A. Huxley) 'I came on the staff first at Chesilstowe.' - 'Chesilstowe?' (H. G. Wells).
  В литературе нередко говорится о вопросительных предложениях как трансформах повествовательных предложений. Отношения синтаксической производности между разными типами предложений, представляемые в виде трансформационных преобразований, не следует понимать таким образом, что повествовательное предложение первично, а вопросительное - вторично. Формальные и семантические различия разных структурных типов предложений - повествовательного, вопросительного, оптативного н побудительного - столь существенны, что изменить одно в другое никак нельзя. Можно говорить лишь об их известной соотносительности, скажем, об общности пропозиции, общности субъектно-предикатной основы, возможности связи с общей ситуацией и т. п. Трансформация в такого рода описаниях используется как способ моделирования отношений между разноструктурными предложениями, способ показа различий между ними. Не является трансформационное описание и отражением реальных процессов речепроизводства.
  3.1.7. Отрицательные предложения. Предикативная связь между подлежащим и сказуемым может отрицаться, и в этом случае мы имеем отрицательное предложение. Отрицание является маркированным членом оппозиции "положительность"/"отрицательность": имеется специальный грамматический показатель отрицательности- частица not. Каждый из структурных типов предложения может быть положительным или отрицательным. Термин "положительный" следует предпочесть термину "утвердительный", иначе мы будем вынуждены употреблять внутренне противоречивое наименование
 181
 
 "утвердительное вопросительное предложение" применительно к не-отрицательным вопросительным предложениям.
  Отрицательным является лишь предложение с отрицанием предикации. Такое отрицание является общим. Локализуется оно в сказуемом, точнее, в его финитной части: 'You don't understand at all...' (A. Christie) 'It can't be left.' (G. B. Shaw) Частное отрицание может относиться к любому члену предложения, кроме сказуемого: Not a person could be seen around. I could rely on no о n e in this matter.
  To, что различие между общим и частным отрицанием является языковой реальностью, подтверждается возможностью совместного употребления общего и частного отрицаний в пределах одного предложения (вопреки правилу "одного отрицания в предложении"), например: Oh, but Helen i s n' t a girl without nо interests,' she explained. (E. M. Forster), даже в границах одного сказуемого: 'She cannot very well not bow.' (E. M. Forster)
  Очевидно, что правило "одно предложение - одно отрицание" нуждается в уточнении. Специфичной чертой английского языка, в отличие, например, от русского, является взаимодействие общего и частного отрицания в пределах элементарного предложения (см. 3.2.2.2). Наличие частного отрицания в связи с каким-либо из неглагольных компонентов элементарного предложения блокирует возможность употребления общего отрицания и, наоборот, наличие общего отрицания, т. e. отрицания сказуемого, делает невозможным употребление отрицания в связи с другими компонентами. Таким образом, речь должна идти не о предложении вообще, а об элементарном предложении. При этом следует иметь в виду, что показатель отрицательности (обозначим его обобщенно через neg) может реализоваться не только как отрицательная частица not, но и может быть инкорпорированным в словообразовательную структуру слова: nobody = neg + anybody, nowhere == - neg + where, never - neg + ever и т. д.
  Различие между общим и частным отрицанием, если не основываться на чисто формальном критерии "привязки" отрицания к финитной части сказуемого, оказывается весьма условным. С одной стороны, общее отрицание в условиях развернутой группы сказуемого, включающей другие, кроме сказуемого, элементы, может иметь семантическую связь с каким-либо из таких элементов. Так, по мнению Р. Кверка и др., в предложении The girl isn't/ n о w /a student/ at a / large / university отрицание в разных семантических прочтениях предложения может относиться к каждому из четырех выделенных элементов. С другой стороны, многие предложения с частным отрицанием по своему содержанию (как отражение определённой ситуации) эквивалентны предложениям с общим отрицанием. Ср. возможность преобразования You can do nothing about it "-" You can't do anything about it. Двоякую интерпретацию допускают построения типа It was not Peter, В зависимости от того, с чем синтаксически связана отрицательная
 182
 
 частица not это - предложение с общим или частным отрицанием: It was ^ not Peter в отличие от It was not ^ Peter.
  Особо следует рассмотреть отрицательно-вопросительные предложения (общий вопрос). Положительные и отрицательные вопросительные предложения отличаются не единственно по признаку "положительность"/"отрицательность". Отрицательно-вопросительное предложение имеет, дополнительно к значению вопроса, имплицитное значение авторского предположения о значительной степени вероятности совершения события, о котором идет речь. Поэтому ответ 'No' на такой вопрос находится в противоречии с ожидаемым. Didn't she take anything? - в отличие от "чистого" вопроса Did she take anything? - не просто запрашивает о событии, но и имплицитно передает ту идею, что автор вопроса полагает, что she did take something или she must have taken something. Ср. пример, подтверждающий такую трактовку: 'She didn't take anything? A cup of tea? A drink of water? I'll bet you she had a cup of tea. That sort always does.' (A. Christie) Что касается не-отрицательного вопроса, то он лишен такой импликации. В русском языке соответствующая идея значительной степени вероятности совершения/несовершения события передается лексически с помощью неужели: ср. Неужели она ничего не выпила? (= Она должна была что-то выпить) и Неужели она что-то выпила? (= Она не должна была ничего пить) и потому здесь возможны параллельные построения сходной семантической структуры отрицательных и положительных вопросов.
  Специальные вопросы (если это не вопросительные предложения, повторяющие отрицательную форму предшествующего повествовательного предложения в диалоге: 'I don't know' - 'What don't you know?') не могут быть отрицательными: предложения вроде *How long haven't you known her? или *What exactly don't you mean? не отмечены.
 3.2. СТРУКТУРА ПРЕДЛОЖЕНИЯ
 3.2.1. КОНСТИТУЕНТНЫЙ АНАЛИЗ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
  3.2.1.1. Член предложения как базисная синтаксическая единица. Первый и необходимый этап в исследовании структуры предложения - его сегментация, т.е. членение состава предложения на составляющие.
  Грамматическая традиция знает целый ряд способов членения предложения. Видимо, факт множественности способов сегментации состава языковых единиц вообще, наблюдаемый и в связи с предложением, заставил Л. Ельмслева поставить под сомнение лингвистическую значимость проблемы разделения лингвистических объектов на составляющие. Такой скептицизм не оправдан. Само членение, если оно осуществляется не произвольно, а с учётом языковой реальности, познавательно и составляет необходимый этап исследования. Характерно, что многие известные методы
 183
 
 анализа структуры предложения именуются по составляющим предложения, выделяемым при его сегментации и принимаемым в соответствующей теории за основные, базисные в исследовании предложения. Ср.: анализ по членам предложения, анализ по словосочетаниям, анализ по непосредственно составляющим, цепочечный анализ, синтаксемный анализ, тагмемный анализ.
  Внимание к составляющим предложения возникает не просто из эвристических задач, а имеет объективные, связанные с природой исследуемого явления основания: предложения не даны в готовом виде носителям языка, а каждый раз "собираются", "монтируются" ими из слов, которым в предложении придаются функциональные, синтаксические значения. Поскольку предложения различаются по сложности своего построения, важно установить верхний и нижний пределы членения предложения, оставаясь в границах которых, исследователь будет иметь дело с составляющими именно предложения, а не какой-то другой единицы.
  Верхний предел легко установим, коль скоро установлены границы самого предложения. Это предикативная единица (в традиционной терминологии - предложение как часть сложносочинённого или сложноподчинённого предложения, т. е. то, что по-английски называется "clause"). В качестве нижнего предела на первый взгляд может представляться слово. (Возможно, такое решение в значительной степени подсказывается нашей преимущественной ориентированностью па графический образ предложения и текста, чётко членимых на слова). Однако это не так. Допустимые преобразования в линейной организации состава предложения 'I shall never forget the killing of Lord Edgware' - 'Never shall I forget the killing of Lord Edgware.' (A. Christie), характер возможных субституций типа at the seaside - there, shall forget - forgot и т. п., соотносительность составляющих элементарных семантических конфигураций предложения с членами предложения - эти и некоторые другие моменты свидетельствуют о том, что элементарной синтаксической единицей является член предложения. Член предложения составляет нижний предел членения предложения. Если продолжать членение, мы выходим в область компонентного состава членов предложения, который воплощается в словах, словоформах или морфологических компонентах слова.
  Предложение как единица языка, с помощью которой осуществляется речевое общение, должно, с одной стороны, отражать все многообразие возможных, постоянно меняющихся внеязыковых ситуаций, а с другой - через обобщающий характер структурных схем и семантических конфигураций упорядочивать представления о них. Лишь при удовлетворении этих требований язык может эффективно функционировать как средство общения и средство мыслительной деятельности человека. Естественно ожидать, что член предложения как конституент предложения не может быть безразличным к этим требованиям, а, наоборот, должен обеспечивать их выполнение. Это действительно так.
 184
 
 Член предложения при неизменности его функциональной синтаксической природы во всем бесчисленном множестве реальных предложений (подлежащее как источник или объект действия, сказуемое как предицируемый подлежащему признак и т. д.), будучи по-разному выражен лексически или в силу возможной разной референтной отнесенности в условиях идентичности лексем, соотносится как компонент каждого нового предложения со все новыми предметами, их свойствами, условиями их существования, тем самым обеспечивая отражение конечным набором языковых средств бесконечного разнообразия объективного мира и миров, создаваемых интеллектуальной деятельностью человека. Вместе с тем количественно ограниченный, исторически и социально отработанный инвентарь структурных формул предложения с характерной для каждой из них схемой членов предложения и их групп позволяет представлять каждую новую ситуацию как по набору участников ситуации, так и по их взаимным отношениям как нечто в своих самых общих свойствах типовое и потому известное. Так, в каждом предложении диалектически сочетаются новое и старое, известное и неизвестное.
  Член предложения - двусторонний языковой знак, обладающий значением и формой. Его значением является синтаксическая функция, т. е. то содержательное отношение, в котором данный синтаксический элемент находится к другому в составе некоторой синтаксической последовательности элементов. Форма члена предложения - это не только синтаксически значимая морфологическая форма слова, но и характеристики, связанные с принадлежностью слова к определённой части речи или разряду слов внутри части речи, наличие/отсутствие служебных слов, местоположение относительно другого элемента, интонационные показатели синтаксической связи - короче, все, что позволяет идентифицировать слово или группу слов как носителя определённого синтактико-функционального значения. Таким образом, синтаксическая форма, в отличие от морфологической, многокомпонентна.
  В диапазоне между крайними пределами членения, верхним (предикативная единица) и нижним (член предложения), располагаются промежуточные уровни членения, на которых выделяются разнообразные по составу компонентов синтаксические группы. Сочинительные группы характеризуются равнопорядковым статутом каждого из элементов группы, тогда как подчинительные включают некоторый элемент в качестве центрального. Наиболее распространёнными среди подчинительных синтаксических групп являются группы со словом знаменательной части речи в качестве центрального элемента с непосредственно или опосредственно зависимыми от него словами. Вот примеры некоторых из построений именных групп:
 N2sN1 ... William's ambition [went no farther]
  (H. E. Bates)
 Numcar N1 p N2 ... seven men besides William [had pictured themselves as Dukes.] (H. E. Bates)
 185
 
 Prnposs N D A and A Her voice, very low and soft, [...] (H. E. Bates).
  Многообразие синтаксических и семантических конфигураций синтаксических групп беспредельно. Грамматика может описать лишь допустимые соединения классов слов и наиболее распространённые конфигурации. Реальная же их комбинаторика во всем её многообразии - принадлежность речетворческого процесса.
  3.2.1.2. Система членов предложения. Из каких элементов складывается сама система членов предложения? Их номенклатура общепринята и потому вряд ли нуждается в обосновании. Это - подлежащее, сказуемое, дополнение, обстоятельство и определение. В какой-то мере эта система соотносительна с системой частей речи, по лишь в какой-то мере (даже, казалось бы, синтаксически монофункциональное наречие допускает возможность приименного употребления: the then government, essentially a bachelor). Полный параллелизм между той и другой системами не только нежелателен с точки зрения содержательных задач и возможностей языка, но и в принципе невозможен, уже хотя бы потому, что в самой структурно-семантической природе некоторых частей речи заложена их синтаксическая полифункциональность. Так, существительное как выразитель значения предмета может быть подлежащим, дополнением, обстоятельством, приименным определением, именной частью сказуемого.
  Традиционно члены предложения делятся на главные и второстепенные. Принимая данные обозначения как условные (так называемые второстепенные члены, как и главные, могут принадлежать к структурному минимуму предложения; дополнение соотносительно с подлежащим), следует признать, что установленное традицией деление отражает важное дифференциальное свойство членов предложения, а именно их участие/неучастие в формировании предикативного ядра предложения, в выражении категории предикативности. Практическое удобство к преимущество такого деления заключается в его однозначности: подлежащее и сказуемое - всегда главные, остальной состав предложения - всегда второстепенные члены предложения.
  Если же исходить из той роли, какую члены предложения играют в формировании структурно-семантического минимума предложения, то окажется, что большинство дополнений и некоторые обстоятельства (в зависимости от синтагматического класса глагола-сказуемого столь же важны и необходимы, сколь подлежащее и сказуемое. Устранение дополнения и обстоятельства в приводимых ниже предложениях делает их грамматически и семантически неотмеченными She closed her eyes. (D. Lessing) She was there. (I. Murdoch)
  Распределение членов предложения в системе будет иным, если их рассматривать исходя из их роли в актуальном членении предложения (об этом явлении см. 3.3.0). Здесь окажется, что именно второстепенные члены предложения зачастую являются
 186
 
  коммуникативно существенными (рематичными), тогда как подлежащее и (в меньшей степени) сказуемое составляют исходную часть высказывания (тематичны). В предложении But she cries always в последовательности предложений 'She doesn't move for hours at a time. But she cries always.' (S. Maugham) обстоятельство always составляет более важную часть сообщения, передаваемого этим предложением, чем подлежащее.
  Таким образом, элементы одной и тон же системы по-разному организуются, если их рассматривать в аспекте разных присущих им свойств.
  Видимо, будет правильным при установлении системы членов предложения исходить из роли членов предложения в образовании предложения и из характера их взаимных отношений. В этом случае можно выделить три основные группировки членов предложения.
  Первую составят подлежащее и сказуемое. Статус подлежащего и сказуемого особенный сравнительно с другими членами предложения. Лишь подлежащее и сказуемое взаимно связаны друг с другом и независимы по отношению к любому другому члену предложения, тогда как все другие могут быть возведены на основе связей зависимости к подлежащему и сказуемому как главенствующим элементам. Эта иерархия зависимостей хорошо видна при построении схемы зависимостей. Верхний ярус в ней неизменно занимают подлежащее и сказуемое. См. схему зависимостей для предложения Small white crests were appearing on the blue sea (в ней взаимозависимые элементы соединены обоюдонаправленной стрелкой, главенствующие и зависимые элементы - однонаправленной стрелкой от зависимого к главенствующему элементу):
 
  Подлежащее и сказуемое (при соответствующем лексическом заполнении позиций этих членов предложения) могут быть достаточными для образования предложения: Ben smiled. (J. Aldridge)
  Вторую группу составят дополнения и обстоятельства. Дополнения и обстоятельства являются неизменно зависимыми членами предложения. Они могут быть (и даже преимущественно являются) глагольно-ориентированными, т. е. синтаксически обычно зависят от глагола. (Дополнение может зависеть и от прилагательного, но опять-таки (характерно!) от прилагательного в предикативной позиции: I am very bad at refusing people who ask me for money. (I. Murdoch) Дополнения и обстоятельства могут быть
 187
 
 "комплетивами", т. е. элементами, необходимыми для структурно-семантической завершенности элементарного предложения. Ср. невозможность опущения обоих этих членов предложения в предложении She treated Daddy like a child, [...] (A. Wilson).
  В третью группу могут быть выделены определения. Постоянно зависимые, подобно дополнениям и обстоятельствам, определения- в отличие от названных членов предложения-синтаксически связаны лишь с существительными. Их неглагольная синтаксическая ориентированность определяет их принадлежность к иному срезу в членении предложения, чем тот, который образуется выделением из предложения вербоцентричного ядра, т.е. глагола и непосредственно связанного с ним левостороннего (подлежащее) и правостороннего (дополнение/я и/или обстоятельство/а). В отличие от всех этих элементов определение не входит в структурную схему предложения (о ней см. 3.2.2.2) 1.
  Сложным является вопрос об основаниях дифференциации членов предложения. Относительно легко он решается при разграничении главных и второстепенных членов. Лишь через первые выражается категория предикативности, тогда как вторые не участвуют в её выражении. Далее начинаются сложности. При глагольном сказуемом дифференциация подлежащего и сказуемого осуществляется на основе признака морфологической природы слов: имя - подлежащее, глагол - сказуемое. В том случае, когда сказуемое именное, с существительным в качестве именной части, решить вопрос о том, что есть что, в отдельных случаях оказывается непросто. Ведь возможно и инверсивное расположение подлежащего и сказуемого. Именно такие случаи заслуживают особого внимания, так как позволяют уточнить критерии разграничения подлежащего и именной части сказуемого.
  Что подлежащее и что сказуемое в предложении Gossip wasn't what I meant? Взаимное изменение положения членов предложения (What I meant wasn't gossip) сколько-нибудь существенным образом не меняет содержания предложения. Трудно первое или второе построение, и только его, квалифицировать как инверсивное, что могло бы помочь в разрешении вопроса. Для определения синтаксической природы каждого из двух составов предложения вряд ли можно использовать и количественные характеристики.
  1 Структурная и семантическая необходимость определения, невозможность его опущения в некоторых построениях, например, в She had blue eyes, определяются не языковыми свойствами составляющих предложение единиц языка. Они связаны с особенностями отношения, существующего между внеязыковыми денотатами слов she и eyes, а именно: предмет, обозначенный существительным eyes, - неотчуждаемая принадлежность каждого человека, следовательно, и лица, названного здесь she. Знание носителей языка о мире делает бессодержательными и коммуникативно пустыми высказывания вроде She had eyes. Именно" поэтому прилагательное blue в приведённом примере не может быть опущено. Оно, однако, не входит в структурную схему предложения, которая для данного предложения, как и, скажем, для She had an umbrella, остается "подлежащее - сказуемое-глагол беспредложно-объектной направленности (действительный залог) -прямое дополнение объекта".
 188
 
 Хотя отмечалось, что группа сказуемого обычно по объему (т. е. количеству слов) в два-четыре раза больше группы подлежащего, по это не более чем тенденция, среднее арифметическое, а не структурная закономерность и потому не может служить критерием разграничения в конкретных случаях.
  Привлекши предтекст ('How do you do, Miss Preyscott,' Christine said. 'I've heard of you.' Marsha had glanced appraisingly from Peter to Christine. She answered coolly, 'I expect, working in a hotel, you hear all kind of gossip, Miss Francis. You do work here, don't you?' 'Gossip wasn't what I meant,' Christine acknowledged. (A. Hailey) и тем самым восстановив с большей полнотой речевую ситуацию, можем установить у синтаксических элементов gossip и what I meant свойства, позволяющие однозначно идентифицировать их синтаксическое содержание. Существительное gossip - нереферентно (о референции см. 3.3.5), его значение отличает признаковое содержание. Все это свойства, характерные для существительных в позиции именной части сказуемого. Далее, предметом сообщения (а в синтаксическом плане это обычно подлежащее) является, что имела в виду Кристина, произнося ранее фразу I've heard of you'. Этому объекту предицируется признак "не-сплетни". Таким образом, предложение Gossip wasn't what I meant инверсивно. Соответствующей конструкцией с прямым порядком слов является What I meant wasn't gossip. Возвращаясь к предложению Gossip wasn't what I meant, видим, что gossip, действительно, логически выделено. Такое выделение нехарактерно для подлежащего в "своей" позиции в начале предложения. (Для выделения подлежащего синтаксическими средствами предложение должно быть перестроено по модели предложений тождества типа It is N who/ that ...). Это ещё один аргумент в пользу интерпретации gossip как именной части сказуемого, a what I meant как подлежащего.
  Одним из нерешенных вопросов теории членов предложения является вопрос о возможных и, главное, необходимых пределах внутренней дифференциации членов предложения. Должны ли мы в делении дополнений ограничиться немногими традиционными типами или идти дальше? Завершается ли деление обстоятельств установлением среди них обстоятельства места или следует ещё выделять обстоятельства собственно места и обстоятельства направления, а, возможно, проводить деление и далее? Ведь, например, среди "обстоятельств направления" можно выделить предельные и непредельные: ср. toward the house и westward. Если да, то каковы основания такой более детальной классификации, и как должны (и должны ли) соотноситься между собой подтипы и "подподтипы" разных традиционных членов предложения? (Стремление учесть в синтаксическом описании более широкий спектр синтактико-семантических признаков, присущих словам как элементам предложения, характерно, в частности, для синтаксемного анализа).
  Практика лингвистических исследований свидетельствует о том, что предел дифференциации, или, иначе, уровень
 189
 
 анализа, имеющий в каждом случае объективную основу в закономерностях языка, устанавливается исследователем, исходя из целей исследования и возможностей исследователя. Под последними следует понимать не субъективные возможности исследователя как индивида (хотя они тоже важны), а состояние современной исследователю науки, совокупность научных идей современной эпохи. Равно правомерны и самое общее описание тех же членов предложения в школьных грамматиках, более детальное и, следовательно, более дифференцированное описание их в научных грамматиках и, с ещё большей детализацией и дифференциацией, их анализ в монографических исследованиях. Если дифференциацию к тому же не рассматривать лишь как "движение вниз по вертикали", т. е. как последовательнее, все более дробное деление всего корпуса материала, а понимать её как учёт, систематизацию и объяснение любых различительных признаков (в нашем случае - любых различительных признаков синтаксической релевантности), то предельные границы такой дифференциации оказываются подвижными и раздвигаются все шире с прогрессом лингвистического знания.
  Возможны, наконец, случаи, когда общность формы и (для второстепенных членов) общность синтаксической отнесенности у разных членов предложения затрудняют квалификацию члена предложения как принадлежащего к тому или иному классу. Такая ситуация может возникнуть, например, при анализе приглагольных именных групп. Чем является, например, предложно-именная группа across the carriage floor в предложении William [...] stretched his legs across the carriage floor. (K.Mansfield) - обстоятельством места? обстоятельством образа действия? дополнением? Обстоятельством образа действия или дополнением является выделенная группа в предложении The meeting ended with a unanimоus vote of confidence by the s t r i k e r s in their officers and the hunger strikers. (Morning Star)? Эти и подобные случаи показывают, что граница между членами предложения, выделенными во вторую группу (дополнения и обстоятельства), в отдельных случаях может быть зыбкой и даже условной, что отдельные реализации членов предложения могут быть синкретичными, объединяя в себе свойства разных членов предложения. Кстати, обнаруживаемая в этом близость дополнения и обстоятельства свидетельствует о правомерности их объединения в одну группу с противопоставлением подлежащему, сказуемому и определению.
  3.2.1.3. Статус подлежащего и сказуемого. Как указывалось выше, статус подлежащего и сказуемого в структуре предложения уникален. Лишь через них выражается категория предикативности, этот важнейший структурный и семантический признак предложения. Строго или формально говоря, предикативность выражается формами глагола-сказуемого. Поскольку, однако, сами эти формы возникают и существуют на
 190
 
 основе единства и одновременно взаимной противопоставленности подлежащего и сказуемого, можно говорить об участии, пусть косвенном, подлежащего в выражении категории предикативности. Показательно, что в назывных, безглагольных предложениях существительное принимает ту форму, которая присуща именно подлежащему (именительный падеж в русском языке, общий падеж в английском).
  Уникальны и взаимные отношения этих двух членов предложения. В сочетании подлежащего и сказуемого нет главенствующего и зависимого элементов. Подлежащее и сказуемое находятся в отношениях взаимной зависимости, или интердепенденции.
  В то же время все остальные члены предложения прямо или опосредованно связаны с подлежащим и сказуемым связью зависимости. Именно поэтому первое и основное членение предложения по непосредственно составляющим, учитывающее как раз отношения синтаксической зависимости,-это членение на состав подлежащего и состав сказуемого (подругой терминологии, группа существительного и группа глагола).
  Подлежащее и сказуемое - единственные среди членов предложения синтаксические единицы, которые неизменно входят в структурно-семантический минимум предложения. В английском языке возможны глагольные предложения лишь двусоставного типа. В побудительных предложениях подлежащее обычно не называется, но оно дано в импликации. Это местоимение you. Его реальность подтверждается построениями побудительного типа с эксплицитным подлежащим, например: You stay at home!, а также доказывается трансформационным анализом побудительных предложений с возвратными формами глагола: Wash yourself!
  3.2.1.4. Подлежащее. Подлежащее является синтаксическим противочленом и одновременно "партнером" сказуемого. Подлежащее выполняет в предложении две структурные функции: категориальную и релятивную.
  Категориальная функция подлежащего заключается в обозначении носителя предикативного признака, передаваемого сказуемым. Обязательная двусоставность английского глагольного предложения делает подлежащее существенным конституентным элементом предложения.
  Релятивная функция подлежащего состоит в том, что оно является исходным элементом в последовательном синтагматическом развертывании предложения, составляя левостороннее окружение глагола-сказуемого, которое противостоит его правостороннему окружению, прежде всего дополнению или дополнениям.
  Как член предложения sui generis подлежащее формируется лишь при наличии сказуемого. В отсутствие последнего словоформа именительного падежа личного местоимения или общего падежа существительного недостаточна для приписывания соответствующим словам статуса подлежащего. (Составляющие номинативных предложений, например 'Night или Не,-не подлежащее, а элемент, сочетающий свойства подлежащего и сказуемого).
 191.
 
 С другой стороны, количественное значение существительного-подлежащего (не его форма!) определяет форму глагола как сказуемого пли его изменяемой части в отношении числа. При форме единственною числа (но значении расчлененного множества) подлежащего сказуемое стоит во множественном числе. Наоборот, при форме множественного числа (по значении нерасчлененного множества) или множественности связанных сочинительной связью существительных и группе подлежащего, трактуемых языковым сознанием как единый референт, сказуемое стоит в единственном числе. Ср.: The staff were very sympathetic about it. (A. J. Cronin) и The bread and cheese was presently brought in and distributed [...] (C. Bronte). Ещё одним показателем первостепенной важности реального, а не формально обозначенного содержания подлежащего (в самом подлежащем) может служить выбор способа согласования между подлежащим и сказуемым в лице в случаях, когда лицо у подлежащего не имеет дифференцированного выражения: 'Then it's not your wife who left you; it's you w h o'v e left your wife.1 (S. Maugham)
  3.2.1.5. Сказуемое. Категориальная сущность сказуемого определяется его отношением с подлежащим. Сказуемое выражает предикативный признак, носителем которого является предмет, передаваемый подлежащим. В выражении такого признака заключается категориальная функция сказуемого.
  Наряду с категориальной, т. е. предикативной, или сказуемостной, функцией, сказуемое выполняет релятивную связывающую функцию, выступая в качестве опосредствующего звена между подлежащим и элементами правостороннего глагольного окружения - дополнением и обстоятельством. Так, в отношениях между предложением в действительном и предложением в страдательном залоге глагол-сказуемое образует своеобразную "ось", вокруг которой "вращаются" подлежащее и дополнение, меняющиеся своими местами в предложениях актива и пассива. Ср.:
 Four doctors arc looking after them.
 
 They are being looked after by four doctors. (Morning Star) Релятивная функция сказуемого как имени отношения между подлежащим и обстоятельством менее очевидна, но она
 192
 
 выполняется и в этом случае. Именно в силу выполнения сказуемым этой функции возможны предложения с обстоятельствами, выраженными качественными наречиями, передающими весьма условный в смысле реальности существования признак действия, как в предложении The washing flapped w h i t e l у on the lines over patches of garden. (D. Lessing) Формально whitely - признак действия, реально же - субстанции. Такие предложения с особой легкостью преобразуются в построения с соответствующим прилагательным в качестве именной части сказуемого (The washing was white) или определения (The white washing flapped).
  Сказуемое выражает две разновидности структурных значений: категориальное значение, т. е. значение, присущее сказуемому как определённому члену предложения (= значение предикативного признака), и значения, связанные с грамматическими категориями личной формы глагола (значения наклонения и времени, залога, лица и числа). Совместное выражение двух указанных разновидностей значений в одном слове возможно лишь в простом глагольном сказуемом: Не paused. (H. G. Wells)
  Хотя в грамматических описаниях глагольное и именное сказуемые представляются как изолированные, не связанные друг с другом, в действительности они связаны соотносительной связью. Их соотносительность становится очевидной при сопоставлении конструкций, в которых эти два типа сказуемых имеют общую лексико-семантическую базу: глагол (в глагольном сказуемом) и именная часть (в именном сказуемом) связаны словообразовательными отношениями: Andrew reddened. (A. J. Cronin) - Andrew we.at/grew red. В двух сопоставляемых сказуемых-общее понятийное содержание предицируемого признака, одни и те же структурные значения, но последние по-разному распределены в каждом из двух типов сказуемого.
  Таким образом, два основных типа сказуемого - это глагольное и именное. Они элементарны в том смысле, что не могут быть преобразованы в более простые, содержательно и формально, структуры.
  К названным двум типам примыкает третий - фразеологическое сказуемое. Фразеологическое сказуемое выражается фраземой, содержащей существительное со значением действия и переходный глагол: Не g a v e a gasp. (S. Maugham)
  В связи с последним типом правомерно возникает вопрос, насколько обоснованным является его выделение. Ведь построения фразеологического характера есть и среди именных сказуемых (ср., например, употребление образований to be under fire, to be at a loss, to be under age и мн. др. в качестве сказуемых). Возможно, эти и многие подобные им образования тоже следует выделить в отдельный тип или включить в качестве подтипа в отмеченное фразеологическое сказуемое? Так, возможно, и следовало бы поступить, если бы наиболее существенным признаком сказуемых типа to give a glance являлась их фразеологичность. В данном случае мы имеем дело с неудачным наименованием, ориентированным на
 7 П. И. Иванова и др. 193
 
 несущественный или, точнее, не самый существенный признак явления. Основанием для их выделения является, прежде всего, то их свойство, которое было названо "грамматической направленностью" некоторых устойчивых словосочетаний. У таких словосочетаний, как to have a bath, to take hold, to give a smile и т. п., используемых в качестве сказуемого, не только четкая семантическая соотносительность с глаголом, основывающаяся на деривационных особенностях их именного компонента 1, но - и это главное - моделированность отношений структуры и содержания, определяющая и продуктивность конструкции, и множественность соответствующих единиц, и предсказуемость значения каждой новой единицы множества, в том числе новообразований: при структуре VNsg они все выражают однократное действие. Памятуя об указанных выше моментах, сохраним наименование "фразеологическое сказуемое" за неимением лучшего.
  Построения тина to give a glance обнаруживают тенденцию ко все более широкому употреблению, к охвату коррелятивной соотнесённостью все более широкого круга глагольных лексем. Причину этого Дж. Керм склонен видеть в большей конкретности существительного, которой народным сознанием отдается предпочтение сравнительно с абстрактностью глагола. Возможно, это и так. Не менее важно, однако, другое. По своей грамматической семантике конструкции типа to give a glance комплементарны по отношению к системе английского глагола: в большинстве случаев они передают значение однократного действия, для выражения которого у глагола нет грамматикализованных средств. В развитии и распространении конструкций рассматриваемого типа находит проявление и общая тенденция к аналитизму, присущая английскому языку.
  Проблематичен и статус образований типа (The moon) rose red. Поскольку группа глагольных связок не исчерпывается глаголом be, а включает широкий круг глаголов достаточно разнообразной лексической индивидуальности (to become, to remain, to taste и мн. др.), то, казалось бы, rose red может быть поставлено в один ряд с became tired. Так и поступают некоторые исследователи, квалифицируя такой тип сказуемого как "глагольно-именное". Если стать на чисто формальную почву, то такое объединение правомерно. В самом деле, и в том и в другом случае сказуемое состоит из глагола и имени. Однако чисто формальный принцип классификации при анализе членов предложения неприемлем, поскольку в этом случае не учитываются очевидные и существенные содержательные различия (ср., например: gave a blow и is a blow являются одинаково "глагольно-именными", хотя по содержанию
  1 Семантическая и деривационная соотносительность рассматриваемых образований с глаголом послужила для некоторых исследователей основанием для включения их в глагольное сказуемое. С таким пониманием их статуса трудно согласиться. "Глагольное сказуемое" выделяется по способу выражения. В этом отношении сказуемые типа (he) gave a glance никак не могут быть поставлены в один ряд со сказуемыми типа (he) glanced,
 194
 
 они существенно разнятся). Имеются, впрочем, и структурные различия, связанные с различием трансформационных потенциалов, что будет показано ниже.
  Следует, очевидно, дифференцировать глагольные связки, т. e. разграничивать такие глаголы, которые как связки составляют принадлежность соответствующей области системы языка (to be, to become, to grow, to seem, to taste и т. п.), и иные, несвязочные глаголы, которые окказионально могут употребляться как связки в речи. Иначе говоря, необходимо различать связочность как неотъемлемый признак глагола, формирующий его (глагола) структурную сущность, и связочность как окказиональное функциональное свойство глагола. Отграничить первые от вторых позволяет преобразование типа The moon rose red > The moon was red when/while it rose, в котором истинные связки не способны участвовать, ср. Не grew old > *He was old when he grew или The milk tastes sour > *The milk is sour when it tastes.
  Из сказанного можно сделать вывод, что в построении (The moon) rose red сказуемое - не элементарного типа, какими являются глагольное и именное сказуемые. Действительно, такое построение является результатом синтаксического процесса контаминации (см. с. 227).
  В результате другого синтаксического процесса - усложнения (см. 3.2.2.6.) - возникает усложненное глагольное, именное и фразеологическое сказуемые.
  Таким образом, положив в основу деления характер структуры плана содержания, коррелирующий со структурой плана выражения, получаем в качестве наиболее общей классификации сказуемых их деление на простые и усложненные. Как простые, так и усложненные сказуемые, в зависимости от способа выражения, могут быть глагольными, именными, фразеологическими и глагольно-именными, или контаминированными:
 
 По способу
 выражения
 По структуре
 содержания Глагольное Именное Фразеологическое Глагольно-именное, или контаминированное Простое + + + + Усложненное + + + +
 Комбинации этих признаков дают: простое глагольное Jack spoke. (W. Golding) простое именное 'She is asleep.' (A. Bennett) простое фразеологическое Mrs. Davidson gave a gasp, [...] (S. Maugham) простое контаминированное The screams were still rising иnabated from the swimming pool. (I. Murdoch) 195
 
 усложненное глагольное His heart stopped beating. (J.Galsworthy) усложненное именное It turned out to be Sam. (P. Abrahams) усложненное фразеологическое I can give you a call as soon as I get home. усложненное контаминированное She would lie awake for a long time worrying about her mother. В сетке возможных комбинаций, если её брать в самом общем виде, как это было сделано выше, заполнены, таким образом, все ячейки. Не следует, однако, забывать, что это не более, чем схема, иллюстрированная к тому же лишь примерами активно-глагольного усложнения. Предстоит детально изучить действие процесса усложнения, с учётом разнообразия его видов, в разных по способу выражения типах сказуемого.
  3.2.1.6. Дополнение. Одной из отличительных особенностей дополнения (в противоположность обстоятельству) с особенно четким и последовательным проявлением в английском языке является его соотносительность с подлежащим. В самом деле, оба члена предложения имеют в морфолого-лексическом плане общую субстантивную основу, могут находиться в отношениях конверсии (X played Y - Y was played by X). Дополнение вообще легко трансформируется в подлежащее при пассивизации предложения. В глагольных предложениях подлежащее и дополнение - два самых близких (по характеру синтаксических связей и даже - а, вероятно, именно поэтому - позиционно) к глаголу элементов его окружения. Дополнение, находящееся в синтаксической связи с глаголом-сказуемым, - неизменно компонент структурной схемы предложения. Появление дополнения в предложении, как правило, детерминировано семантикой глагола или прилагательного в предикативном употреблении. Поэтому дополнение характеризуется ограниченной дистрибуцией.
  Вопрос о классификации синтаксических единиц неразрывно связан с проблемой формы и содержания в языке. Хотя проблема соотношения этих двух категорий в языке принадлежит к числу центральных в современном языкознании, ещё многие её вопросы остаются недостаточно выясненными. К их числу относится вопрос о сущности формы и содержания в языке вообще и на разных уровнях языковой структуры, вопрос о том, какая из двух категорий является ведущей в формировании, функционировании и развитии языковых единиц. Проблема соотношения содержания и формы принадлежит к методологическим проблемам лингвистической науки. От того, как она решается, зависит рассмотрение многих конкретных вопросов. К числу таких принадлежит и вопрос о типах дополнений.
  Трудно назвать иной, кроме дополнения, член предложения, суждения о типах которого были бы столь разноречивы. В этом, несомненно, сказалась сложность самого объекта изучения.
 196
 
 Дополнение не обладает столь единым структурным значением, как, скажем, подлежащее. В отличие от других членов предложения, классификация которых в значительной степени облегчается морфологизацией и лексикализацией соответствующих синтаксических значений (ср. в этом плане классификации обстоятельств и наречий), дополнения не имеют подобных лексико-грамматических соответствий. Структурное значение наречий имеет более отвлеченный характер.
  Одной из наиболее распространённых классификаций дополнений в английском языке является деление их на прямое, косвенное и предложное дополнения (например, у М. Дейчбайна, Г. Шейервегса, Р. Зандвоорта).
  Нетрудно видеть неоднородность оснований такого деления. Если первые два типа дифференцируются по содержанию и некоторым формальным признакам (наименования "прямое", "косвенное" в английской грамматике употребляются пережиточно, в переосмысленном значении), то третий тип совершенно выпадает из этого ряда, так как выделяется по чисто формальному признаку. К тому же соответствующее формальное свойство (наличие предлога) может быть присуще и косвенному дополнению. В итоге возникают пересекающиеся классы (дополнение косвенное и дополнение предложное).
  Классификация дополнений на дополнение объекта и дополнение адресата, будучи по существу верной, не охватывает всего многообразия дополнений в английском языке. Так, в ней нет места для дополнений типа by N. Кроме того, как стало очевидным с разработкой теории семантических ролей (см. 3.3.3), два выделенных в ней класса разнятся по уровню лингвистической абстракции.
  Неприемлемой является и классификация, основывающаяся на таком чисто формальном признаке, как наличие/отсутствие предлога: дополнение предложное и дополнение беспредложное (например, у А. И. Смирницкого). Эта классификация дает непересекающиеся классы, но признак, положенный в основу классификации, нельзя признать столь важным для рассматриваемого объекта, чтобы на его основе осуществлять ведущее классификационное деление. Этот признак присущ и другим членам предложения (ср. обстоятельство, определение). Принадлежность классификационного признака к специфике объекта является непременным условием достижения такой классификации, которая не только давала бы правильное и непротиворечивое деление единиц, но вместе с тем являлась бы ступенью в познании объекта.
  Следует особо подчеркнуть, что неприемлемость деления дополнений на беспредложные и предложные в качестве их основной классификации связана не с тем, что это деление покоится на формальных основаниях. Вообще говоря, формальная классификация, в которой будут учтены все формальные особенности синтаксического объекта, при этом данные не каждый обособленно, а
 197
 
 так, как они сочетаются в конкретных реализациях объекта в речи, приемлема. Более того, такая классификация неизбежно окажется соотносительной с классификацией этого же объекта по содержательному (здесь функциональному) признаку. Отсутствие соответствия между формой и содержанием сделало бы невозможным выражение и распознавание грамматических значений. Поэтому расчленение такой по существу единой классификации на формальную (по способу выражения) и содержательную (по значению) - не более как исследовательский прием, позволяющий сосредоточить внимание на определённых свойствах объекта, или прием описания, дающий возможность экономно характеризовать разные множества, выделяемые внутри некоторого класса единиц. Построение многопризнаковой формальной классификации связано, однако, с большими трудностями, теоретическими (так, остается недостаточно уясненным понятие формы в синтаксисе) и практическими (как, например, должны упорядочиваться множественные и разнородные формальные признаки?). Изложенное выше объясняет, почему классификация дополнений, построенная на узкоформальной базе, не может дать удовлетворительных результатов.
  Основываясь на содержательных различиях между дополнениями, с учётом различительных формальных признаков, дополнения современного английского языка можно разделить на следующие три основных типа: дополнение объекта, дополнение адресата и дополнение субъекта.
  Дополнение объекта - зависимый от глагола, прилагательного или слова категории состояния член предложения, обозначающий объект действия или признака. Дополнение объекта может быть беспредложным и предложным. Наличие или отсутствие предлога - чисто формальный признак, слабо мотивированный экстралингвистически, т. e. особенностями внеязыковых денотатов. Семантически сходные глаголы объектной направленности могут разниться способом оформления зависимого от них дополнения объекта, ср. Не saw те - Не looked at me, I heard a noise - I listened to the noise и т. п. И, наоборот, глаголы, обозначающие один и тот же процесс, могут разниться способом присоединения дополнения, ср.: to ask for - to beg, to laugh at- to ridicule, to think of - to consider и т. д. В связи с некоторыми глаголами наблюдаются колебания в употреблении беспредложного и предложного дополнений без каких-либо лексико-семантических различий в содержании самого глагола: to follow (after) smth, to discuss (about) smth, to doubt (of) smth. Все это дает основание объединить традиционные прямое и предложное дополнения со значением объекта в один общий класс - дополнение объекта. По способу же синтаксической связи оно может быть беспредложным и предложным. Поскольку различие в форме связи сочетается с известным различием в характере направленности глагольного действия, соответствующее деление внутри дополнения объекта целесообразно сохранить:
 198
 
 Тип дополнения Дополнение объекта Вид дополнения беспредложное (=прямое) предложное Пример Не knows this. Не knows of this. Дополнению объекта противостоит по значению и формальным признакам дополнение адресата. Оно обозначает лицо или предмет, к которому направлено действие, исходящее (при глаголе в действительном залоге) от подлежащего. Как и дополнению объекта, дополнению адресата присуща вариативность формы: беспредложное или предложное, нередко в связи с одним и тем же глаголом, ср.: 'You're offering me a sinecure'. (I. Murdoch) - He gathered a half-blown rose, the first on the bush, and offered it to me. (C. Bronte)
  В современном английском языке дополнение адресата обычно употребляется совместно с дополнением объекта, прямым (Не had given her money. (P. Abrahams), 'I'll give it to you tomorrow.' (O. Wilde) или предложным (The blond reminded me of Сass. (J. Baldwin) Briggs wrote to me of a Jane Eyre [...] (C. Bronte). Глагол здесь имеет двойную, объектную и адресатную, направленность. Возможна, однако, и чисто адресатная направленность. Тогда единственным обязательным зависимым глагольным окружением является дополнение адресата: Within two days, I was telephoning her. (C. P. Snow) I wrote to Sheila (C. P. Snow):
 
 Тип дополнения Дополнение адресата Вид дополнения беспредложное предложное Пример She gave me a letter. She gave a letter to me. Несколько особняком по отношению к рассмотренным двум типам дополнений, дополнению объекта и дополнению адресата, стоит дополнение субъекта. Это зависимый от глагола в форме страдательного залога именной компонент предложения, обозначающий носителя действия, называемого глаголом. Дополнение субъекта неизменно предложное: его состав - by/with + N. Трансформационно оно соотносительно с подлежащим предложений в активе.
  В отличие от дополнений объекта и адресата, которые употребляются в предложениях с глаголами в форме действительного залога и вместе с тем допускают в соответствии с определёнными правилами преобразования "актив - пассив" употребление с глаголами в форме страдательного залога (They were given a bad table [...] (A. J. Cronin) Моr was reminded of the scene
 199
 
 in the rose garden. (I. Murdoch) Information on this work was given the Americans. (Daily Worker) 'It is addressed to т e!' (O. Wilde), дополнение субъекта имеет в этом аспекте строго очерченную сферу употребления, ограниченную предложениями с глаголом в форме страдательного залога. Например: Ophelia is portrayed by Anastasia Vertinskaya [...] (Daily Worker) My father was exhausted by her outburst. (C. P. Snow) Моr was overcome with emotion. (I. Murdoch) The house is covered with a vine. (E. M. Forster)
  Семантически три типа дополнения выделяются по общему признаку характера участия в действии: от неучастия (дополнение объекта) через периферийное участие (дополнение адресата) к статусу носителя действия (дополнение субъекта). Структурно они различаются характером их совместной встречаемости, трансформационным потенциалом. Последний в значительной степени связан с семантико-ролевым значением имени существительного в функции дополнения (о семантических ролях см. 3.3.3). Между тремя типами дополнения довольно чётко распределяются и присущие дополнению семантические роли.
  Так, дополнение адресата включает целевое дополнение (I gave the drawing to Louise. (D. Maurier) и бенефактивное дополнение ('I'm going to buy и s a taxi.' (C. P. Snow)
  Существительное в качестве дополнения субъекта может выражать семантическую роль "агенса" ('Felicity, I will not be blackmailed by уои' (I. Murdoch), "причины" (His satis/action was ended by advancing footsteps. (H. G. Wells)), "номинатива" (Again, his face was filled with rueful amazement. (D. Lessing)
  (Иную категоризацию дополнений, основанную на формальных признаках, см. 2.1.13).
  3.2.1.7. Обстоятельство. У обстоятельства, если не всё, то многое - "наоборот" по сравнению с дополнением. Обстоятельство не трансформируется в подлежащее1. Его присутствие в предложении далеко не всегда детерминируется семантикой глагола и потому, будучи свободно в возможностях употребления, обстоятельство может входить в состав любого предложения. Поэтому обстоятельство можно охарактеризовать как член предложения, обладающий преимущественно свободной дистрибуцией. Лишь в связи с ограниченным числом глаголов, а именно с глаголами обстоятельственной направленности, обстоятельство является компонентом структурной схемы предложения. Таким образом, по признакам, присущим дополнению, обстоятельство характеризуется преимущественно отрицательно.
  1 Случаи типа The house has not been lived in (соотносительное с No one has lived in the house) связаны с ослаблением обстоятельственного содержания предложной группы, возобладанием субстанциального значения, характерного для дополнения,
 200
 
  Что касается морфолого-лексической основы, то у обстоятельства она шире, чем у дополнения. Её составляют не только существительные, но и наречие, причастия. Существительное и наречие как средства выражения обстоятельства находятся в отношениях функциональной соотносительности, которая проявляется в возможности их взаимозамещения (with eagerness - eagerly) и сочинительной связи между ними в составе обстоятельственных групп (Не spoke quietly and with dignity). Система типов обстоятельств в значительной мере обусловлена семантической дифференциацией наречий.
  3.2.1.8. Определение. В отличие от рассмотренных выше членов предложения - подлежащего, дополнения, обстоятельства, - которые могут быть или исключительно являются глагольно-ориентированными в отношении синтаксических связей, определение - субстантивно-ориентированно. Определение - зависимый элемент именного словосочетания, обозначающий атрибутивный признак предмета, называемого существительным. Важно выделить отличительные черты определения сравнительно со сказуемым, поскольку и 10, и другое обозначает признак предмета. Сказуемое, в отличие от определения, обозначает предикативный признак. Кроме того, определение - элемент словосочетания. Подлежащее же и сказуемое словосочетания не образуют 1. Наконец, в то время как предикативный признак может быть поставлен в связь с существительным лишь в позиции подлежащего, определение может присоединяться к существительному в любой синтаксической функции.
  По положению в отношении главенствующего существительного определение может быть препозитивным и постпозитивным. Прилагательные не имеют дифференцирующих средств выражения синтаксической отнесенности в зависимости от пре- или постпозиции. Иначе обстоит дело с атрибутивным существительным, которое беспредложно в препозиции и использует для связи с главенствующим именем предлог в постпозиции. (Встречаются построения и с беспредложным субстантивным определением в постпозиции, но они носят характер грамматических идиоматизмов: It was a surprisingly competent story for a man his age. (C. P. Snow) Ср. сходное беспредложное употребление того же существительного в иной позиции: 'Helen's just the age when you're liable to get a stroke.' (A. Christie) В условиях препозитивного замыкания определения между детерминативом и существительным создаются возможности для использования широкого спектра средств модификации имени, вплоть до предикативных единиц, "стянутых" в слово: the 'Did-you-know-that' type of book. (New Scientist)
  1 Возможна, впрочем, и иная трактовка группы "подлежащее + сказуемое" (см. 2.1,8),
 201
 
  Как и другие члены предложения, определение может подвергаться синтаксическому процессу расширения (о расширении см. 3.2.2.4). Элементы расширенного ряда характеризуются общей отнесенностью к одному и тому же главенствующему слову и взаимной семантической и синтаксической независимостью. Такие отношения суть отношения синтаксической (а поскольку член предложения - значимая единица, то) и, одновременно, категориальной семантической однородности. Однородность членов предложения не исключает возможности их разной лексико-грамматической природы. Так, в пределах однородных определений могут объединяться существительное с предлогом и прилагательное, причастие и прилагательное и т. д.: a young man, serious-faced and with the air of one born to command (M. Puzo), something rather pleasant and exciting (J. B. Priestley), the last remaining leaves (A. C. Doyle).
  Возможность однородности, ограниченной синтаксической и категориально-семантической сферой, и однородности, распространяющейся, в дополнение к этому, на способ выражения и оформления, нашел отражение в предлагавшемся в лингвистической литературе разграничении "частичной однородности" и (полной) "однородности". Если принять эти названия в качестве условных, то можно согласиться с предлагаемым делением, отражающим языковую реальность. Если же принять их как термины-толкования, то предлагаемая трактовка случаев разнооформленности членов предложения с общей синтаксической отнесенностью как лишь "частичной" (следовательно, неполной) "однородности" вызывает возражение. Для члена предложения разнооформленность - обычное, нормальное явление (ср. множественность способов выражения подлежащего, сказуемого и т. д.). Нельзя устанавливать особые требования к тому же члену предложения в условиях расширения. Его разнооформленность в условиях расширения нормальна, как, впрочем, и идентичная оформленность. Просто признак одно-/разнооформленности, хотя и может использоваться в качестве одного из параметров описания расширенных рядов члена предложения, не существен. Соответствующие особенности расширенного ряда структурно не мотивированы.
  Синтаксическая и категориальная однородность не предполагает, тем более, их обязательного лексико-семантического сходства. В условиях множественности определений, относящихся к единому главенствующему имени, определения нередко характеризуют соответствующий предмет каждое в определённом плане, создавая в итоге многопризнаковую, мозаичную характеристику предмета. В этих условиях возникает вопрос (естественно, лишь для исследователя, а не носителя языка) о порядке расположения определений. Анализ соответствующих рядов препозитивных определений показывает, что их относительное следование обычно не произвольно. В аранжировке многочисленных определительных рядов можно наметить несколько обычно соблюдаемых принципов расположения однородных определений.
 202
 
  Дающие одностороннюю характеристику предмета адъективные определения, совокупное употребление которых создает некоторый общий гиперпризнак предмета, безразличны к взаимному расположению, ср.:
 his critical incredulous glance
 his incredulous critical glance
 his incredulous and critical glance
 his critical and incredulous glance
  Лишь в случае, если они семантически не равноположны, а связаны отношениями спецификации, уточняющий член помещается за уточняемым: the р e r f e с t, clear coral water (J. Aldridge).
  Линейное упорядочение составляющих рядов расширения определяется множественностью факторов, от чисто эвфонических до структурных. Для нашего рассмотрения важны факторы структурные и семантические.
  Самой общей структурно-семантической особенностью в расположении препозитивных определений является принцип "качественные определения - налево, относительные определения - направо". Этот принцип - его можно назвать принципом позиционной поляризации качественных и относительных определений - действует вне зависимости от того, выражены определения относительного содержания прилагательными или субстантивными основами, например: a wonderful autumnal panorama (А. С. Doyle), ordinary English speech (В. M. H. Strang), a grey toothbrush moustache (S. Maugham), an exquisite little enamel box (K. Mansfield).
  В позиционной поляризации качественных и относительных определений, видимо, проявляется более общая закономерность - помещать признак субъективной природы, например, и даже особенно, оценочного характера, ранее признака, имеющего (более) объективную природу. Его реализацию можно проследить и в рядах однородных качественных определений: a highly unnatural brown wig (G. К. Chesterton), an attractive small property (A. Christie). Эта закономерность может нарушаться, но такое нарушение - лишь проявление другой, частной закономерности и потому лишь подтверждает высказанное выше положение. Ср.: his own fооlish speech (J. Joyce). Own имеет более объективный характер, чем foolish, но оно "притягивается" предатрибутивным элементом his в силу их семантической соотносительности, усиливая выражаемую местоимением идею принадлежности. С учётом рассмотренного сейчас факта в вышеотмеченном явлении позиционной поляризации качественных и относительных определений можно усмотреть также стремление' к позиционному сближению семантически близких определений. Таким образом, мы можем констатировать стремление к взаимоотталкиванию семантически разных определений и стремление к объединению семантически сходных определений.
 203
 
  До сих пор мы оперировали семантическими группами, общность компонентов которых устанавливается на достаточно высоком уровне обобщения (качественное или относительное, субъективное или объективное). А как выстраиваются последовательности определений, однородных в своем самом общем значении, скажем, последовательности качественных определений? Установить взаимное расположение таких определений довольно сложно. Хотя оно выводимо из фактов и потому в своих некоторых общих свойствах предсказуемо, все же оно не проявляется с той степенью необходимости, которая характеризует последовательность определений, семантическое различие между которыми коррелирует со структурными различиями. Расположение, которое представляется естественным, может быть с легкостью нарушено в целях выделения какого-либо элемента из ряда определений.
  Закономерности расположения качественных определений целесообразно описывать как принцип приоритетного положения определения одного содержания сравнительно с определением другого. В итоге должна возникнуть схема относительного положения качественных определений. Парная система рассмотрения целесообразна ещё и потому, что в реальности встречаемость представителей всех семантических групп определений чрезвычайно маловероятна. Иллюстративные наборы определений встречаются лишь в искусственных построениях типа именной группы, конструируемой А. Хиллом: all the ten pretty young American children's twenty little old china dolls. Приведем некоторые из типичных последовательностей: физический размер - состояние: great rusty bolts 1 (G. К. Chesterton); физическая характеристика (кроме цвета) -цвет: a long blue nose (J. В. Priestley); цвет - возраст: the swarthy young man (H. G. Wells).
  Закономерности такого рода ещё ждут всестороннего, детального описания, с учётом особенностей структуры и семантики определений и адъективных групп. К структурным признакам относятся морфологические особенности прилагательного, наличие/отсутствие зависимых от прилагательного слов. Последний признак может повлиять на положение определения относительно существительного: пре- или постпозиция. Так, развернутое определение с зависимыми словами, создающими большую "массу" определения, нормально помещается в постпозицию: [It was] a very small room, overcrowded with furniture of the style which the French know as Louis Phillippe. (S. Maugham) Возможны, хотя и относительно редки, построения с препозицией самого прилагательного по отношению к существительному и постпозицией зависимого элемента: the greatest gold-mining magnate in the world (A. C. Doyle). Неотмеченность *the gold-mining magnate in the world свидетельствует о синтаксической связи (the) greatest c in the world.
  1 Прилагательное little, наоборот, обычно непосредственно предшествует существительному: that poor, bewildered little figure (J. Galsworthy).
 204
 
  Роль семантики в размещении определений отчётливо проявляется в случаях, когда одна и та же лексема занимает разное положение в зависимости от своего значения. Ср. с приведёнными выше данными относительно положения прилагательных, обозначающих возраст, следующий пример: the о l d angry gleam (А. С. Doyle): прилагательное old в ином, чем "возраст", значении ("привычный, хорошо известный") здесь уже предшествует другому прилагательному.
  Когда каждому отдельному признаку придается большая весомость, когда он является самостоятельным сам по себе, а не просто одним во множественном ряду, порядок может легко изменяться: a large, handsome man (S. Maugham).
  Говоря о роли структурных и семантических факторов в размещении определений, следует особо сказать о положении определения, выраженного формой притяжательного падежа существительного. Своеобразие этой формы заключается в возможности выполнения ею разных структурных функций, каждая из которых связана с семантическим своеобразием формы. Выполняя функцию детерминатива, в конкретной референтной отнесенности, такое определение, естественно, помещается в крайнем левом положении. Та же форма помещается в позицию, занимаемую относительным определением, когда она выражает не принадлежность, владение, а признак, мыслимый вне конкретной референтной отнесенности к предмету: little foxes' heads (J. Joyce) (речь идет о вышитых на ткани изображениях, а не реальных лисьих головах). Ср. в следующем примере наличие в границах единой субстантивной группы двух разнофункциональных и разносодержательных форм притяжательного падежа: the soldier's young, brown, shapely peasant's hand grasp (D. H. Lawrence).
  3.2.1.9. Детерминанты. Обстоятельства места и времени, называющие пространственно-временные координаты действия, т. е. его внешние обстоятельства, способны, если их употребление не обусловлено семантикой глагола, утрачивать связь с глаголом и от обозначения пространственно-временных координат действия переходить к передаче пространственно-временных координат всей описываемой в предложении ситуации: Downstairs a clock struck one. (A. Christie) During the strike he had been employed as a house-painter. (S. Maugham) Такие обстоятельства называются детерминирующими, или детерминантами.
  Обычно детерминирующее обстоятельство помещается в начало предложения, в так называемую нулевую позицию, по некоторые из них, типа then, отличающиеся позиционной подвижностью, встречаются и в других местоположениях, например: Не went one day to the picture-dealer in whose shop Stroeve thought he could show me at least two or three of Strickland's pictures, but when we arrived we were told that Strickland himself had taken them away. (S. Maugham)
  По своему содержанию рассматриваемые обстоятельства часто релевантны не для одного предложения, в которое они входят,
 205
 
 Они могут передавать пространственно-временной фон, на котором развиваются события, описываемые в ряде предложений. Таких предложений может быть сколько угодно много. Каких-либо структурных ограничений их количества нет. Это их свойство определяет роль детерминантов как текстообразующего средства.
  В качестве детерминантов могут выступать и другие обстоятельства, например: причины, цели.
  В состав детерминантов, кроме обстоятельств, могут быть включены и дополнения, указывающие на сферу приложимости того, о чем идет речь в остальной части предложения (субъектно-объектные детерминанты): For her, more than for most people, everything in the future had been interesting. (C. P. Snow) To the layman, the evidence of Sir William Pope's article seemed disturbing enough. (E. S. Turner) Обращает на себя внимание трудность постановки такого дополнения в иное, чем нулевое, положение в предложении.
  В составе предложения детерминирующие обстоятельства всегда факультативны. Они не входят в состав структурной схемы предложения. Хотя информация, содержащаяся в них, важна, так как определяет событие в пространстве и времени, структурно они несущественны и с легкостью устраняются из состава предложения при сохранении остающейся частью предложения структурной и семантической целостности.
  В отличие от называвшихся выше типов обстоятельственных членов предложения (обстоятельства места, времени, причины, цели), обстоятельства образа действия, даже будучи в нулевой позиции, сохраняют связь с глаголом. Они легко могут быть "возвращены" на приглагольную позицию. Ср.: Noiselessly, in spite of his heavy build, he dropped off the bed and with two strides was standing by the door listening. (A. Christie) - He dropped off the bed noiselessly.. .Поскольку сочетаемость глаголов и обстоятельств образа действия далеко не свободна, а определяется возможностями сочетаемости смыслов, обстоятельство образа действия обычно оказывается неспособным быть характеристикой событий, описываемых в ряде следующих друг за другом предложений. Все это позволяет вывести обстоятельство образа действия из числа возможных претендентов на статус детерминирующего члена предложения.
  Таким образом, детерминанты бывают обстоятельственного и субъектно-объектного содержания.
  Поскольку употребление детерминирующих членов предложения возникает не на основе обязательно-валентностных свойств глагола, а независимо от них, детерминирующие члены, особенно обстоятельственные, характеризуются широкой сочетаемостью относительно структурных схем предложения. Ср.:
 Behind the door, two men stood arguing ,, he took him by the hand
 ,, it was raining
 ,, hush fell и т. д.
 206
 
  Ещё одна характерная черта детерминантов - их неизменно тематический характер (о понятии темы см. 3.3.9). Детерминант как бы подготавливает следующую за ним основную часть сообщения. Ср. в этом плане различия между In 1941, the war broke out и The war broke out in 1941. Первое предложение нормально как ответ на вопрос What occurred in 1941/later?, второе - на вопрос When did the war break out? Невалентностная основа включения детерминативов в состав предложения, широкая сочетаемость с разными структурными схемами предложения, преимущественно нулевая позиция и тематический характер - основные признаки детерминирующих членов предложения.
  Вместе с тем, следует отметить, что детерминирующие члены не полностью независимы от состава предложения. Так, обстоятельственные детерминирующие члены нормальны лишь в связи с предложениями, содержащими группу сказуемого, т. е. глагол в той или иной форме. Рассматриваемые элементы не имеют какого-либо особого семантического содержания, отличного от обычных членов предложения. В целом поэтому будет правильно говорить о детерминантах не как об особом классе членов предложения, который можно было бы выделить в дополнение к традиционным членам предложения, а об особом употреблении последних, когда обстоятельство или дополнение, вместо ориентации на слово, становится ориентированным на предложение. Обстоятельства образа действия и степени, относятся ли они к прилагательному или глаголу, остаются обстоятельствами. Подобным образом обстоятельства и дополнения, вне зависимости от того, являются ли они определениями слова или предложения, остаются обстоятельствами и дополнениями. И было бы непоследовательным по-разному интерпретировать сходные явления. Различия между обычным и детерминирующим членом предложения лежит в сфере синтаксических связей. Семантика члена предложения остается неизменной.
 3.2.2. КОНСТРУКТИВНЫЙ АНАЛИЗ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
  3.2.2.1. Обязательность и факультативность в синтаксисе. Каждое предложение - определённая синтаксическая конструкция. "Конструкция" в таком обозначении предложения - это утратившая свою образность, мертвая метафора, но идея, лежащая в основе такого наименования, отражает некоторые действительно существующие особенности явления. Обращаясь вновь к метафорическому смыслу выражения, можно указать, что, подобно любой другой конструкции, у предложения есть несущий структурный каркас и то, что без ущерба для целостности конструкции, для сохранения ею своей сущности может быть устранено, т. е. своего рода "архитектурное излишество". О процедуре отсечения "лишнего" и природе результирующего остатка мы будем подробнее говорить в следующем параграфе. Сейчас же для нас важно отметить, что в возможности/невозможности опущения, иначе, в свойстве факультативности/
 207
 
 обязательности, проявляется признак значимости синтаксического элемента для конструкции, частью которой он является. Таким образом, можно говорить о конструктивной значимости членов предложения. В советском языкознании разработке проблемы структурной обязательности и структурной факультативности положили начало работы В. Г. Адмони и А. А. Холодовича.
  Предложение, как отмечалось выше, характеризуется замкнутостью синтаксических связей. Замкнутость синтаксических связей - одно из проявлений заложенного в предложении свойства, которое можно назвать антидиффузностью, т. е; стремления к сплочению компонентов предложения в единое целое. Помимо замкнутости их синтаксических связей, внутрипредложенческая сплоченность элементов в значительной степени обеспечивается ещё обязательно-дистрибутивными отношениями между элементами. Так, каждый зависимый элемент предполагает наличие господствующего слова. В именной группе a very important person обстоятельство very
 невозможно без господствующегослова, прилагательное предполагает синтаксически соотносительное с ним существительное, артикль, уже по другим мотивам, - тоже существительное. Связи зависимости показаны стрелками, направленными от зависимого к главенствующему элементу. То, что зависимый элемент невозможен без главенствующего, очевидно. Но оказывается, что возможны, и даже нередки, случаи обратного порядка, когда синтаксически главенствующее слово предполагает наличие зависимого слова в качестве своего обязательного окружения.
  Обязательное окружение некоторого элемента составляет неотъемлемую синтаксическую характеристику этого элемента, неизменно реализуемую при его синтаксической актуализации. Помещение такого элемента в синтагматическую цепь влечет за собой появление в ней и его обязательного окружения. Такие отношения связывают, например, глаголы и прилагательные объектной направленности и соответствующие дополнения (скажем, глагол say обязательно должен сопровождаться дополнением объекта - said that, truth и т. д., так же как прилагательное subject - 'I am subject to fits of depression.' (D. Lessing). Синтаксическая релевантность обязательно-дистрибутивных свойств слов очевидна из того факта, что они влияют на характер состава конструируемого предложения, на возможность/невозможность эллиптизации элементов предложения (опускаться могут лишь элементы обязательного окружения, так как их имплицитное присутствие в предложении "подсказывается" сохраняющимися элементами).
  Обязательно-дистрибутивные отношения, характеризующие некоторый элемент и его обязательное зависимое окружение, могут возникать как результат действия разных факторов. Совместная встречаемость подлежащего и сказуемого обусловлена структурными особенностями предложения. Сама дифференциация этих членов предложения возникает на основе их взаимной противопоставленности.
 208
 
  Совместная встречаемость может определяться семантикой слов. Так, глаголы направленного действия (enjoy, visit, examine и мн. др.) в силу особенностей своей семантики требуют обязательного указания объекта этой направленности. Для данных глаголов это прямое дополнение объекта. Для других - это могут быть иные виды дополнений или обстоятельств. Семантическая обусловленность наличия зависимого окружения отчётливо проявляется в тех случаях, когда слово в одном значении имеет зависимое обязательное окружение, а в другом не имеет; ср.: Mary was full of sympathy. (A. Huxley); [...] the curve of her cheek was full and soft [...] (D. Lessing)
  To или другое зависимое окружение может оказаться структурно необходимым как показатель некоторой структурной характеристики главенствующего слова. Так, транспозиция временной глагольной формы в чуждую ей по её категориальному значению временную плоскость может осуществляться при поддержке присутствующего в предложении обстоятельства, "добавляющего" нужное временное значение значению временной формы: 'I'm leaving tonight.' (P. Abrahams) 'You are always making me bad in front of others.' (P. Abrahams)
  Структурная обязательность некоторого элемента в качестве обязательного окружения другого не означает, что он обязательно присутствует в предложении. Именно такие элементы могут быть опущены в поверхностной структуре, сохраняясь, по выражению В. Г. Адмони, "в кругу мысли говорящего (и слушающего)". Регулярность связи элемента сего обязательным окружением, постоянная направленность его на соответствующие элементы его обязательного окружения делают возможным опущение последних. Подобное опущение невозможно для факультативного окружения.
  Факультативное окружение не является структурно необходимым. Потенциальная способность элемента иметь зависимое окружение может реализоваться в речи, при помещении элемента в синтагматическую цепь, но может остаться и нереализованной. Употребление/неупотребление зависимого окружения в аспекте структурных и семантических закономерностей языка - произвольно. Факультативным является, например, обстоятельство образа действия при глаголах речи, ср.: 'A mental carminative,' said Mr. Scogan reflectively. (A. Huxley) и 'Thanks,' said Gombauld. (A. Huxley)
  3.2.2.2. Структурная схема предложения. Элементарное предложение. Одним из замечательных свойств языка является пластичность его системы по отношению к нуждам и задачам речевого общения. В лексике она проявляется в возможностях образования новых слов и употребления в переносных значениях существующих, в широком диапазоне возможностей сочетания лексических смыслов слов. В синтаксисе она проявляется в возможности построения из большого, но количественно ограниченного инвентаря слов и на
 209
 
 основе количественно небольшого (сравнительно со словарем) набора грамматических правил практически неограниченного числа бесконечно разнообразных предложений 1. Но если в сторону увеличения размера и состава предложения структурных пределов нет, то противоположно направленная процедура свертывания имеет чётко определённый предел. Таким пределом является элементарное предложение. Опущение в его составе какого-либо элемента разрушает его как структурную и семантическую единицу. Так, предложение When his wife, a tall, lovely creature in cloth of gold, had left us, I remarked laughingly on the change in his present circumstances from those when we had both been medical students. (S. Maugham)., достаточно сложное само по себе, может усложняться дальше путем присоединения все новых определений к именам существительным, введения дополнительных придаточных предложений, расширения существующих групп на основе сочинительных связей, введения модальных слов и т. д. и т. п. Нововведенные элементы тоже могут все усложняться. Такой процесс может продолжаться бесконечно. Однако опущение элементов, присутствие/отсутствие которых не влияет на структурную и семантическую законченность остающейся части, может идти лишь до определённого предела, которым для данного предложения является конструкция I remarked on the change. Она является реализацией синтаксической структуры, в состав которой входит подлежащее + простое сказуемое, выраженное глаголом предложно-объектной направленности + предложное дополнение объекта.
  Количество и грамматическая природа членов предложения, составляющих окружение глагола, задается семантикой глагола. Вне реальных предложений мы можем с уверенностью утверждать, что, например, при реализации в качестве сказуемого глагол to hate потребует в качестве обязательного окружения подлежащее и прямое, т. е. беспредложное, дополнение объекта, глагол to remind - подлежащее и предложное дополнение объекта, to treat в значении "обращаться (с кем-л.), относиться (к кому-л.)" - прямое дополнение объекта и обстоятельство образа действия и т. д.
  Такую трактовку роли глагола, отношений между глаголом и предложением, т. е. элементом структуры и структурой, не следует понимать как придание глаголу самодовлеющего значения, свойства первичности, независимости глагола от предложения и постулирования вторичности предложения по отношению к глаголу: сначала глагол, а затем вокруг него и в связи с ним предложение. Валентные свойства глагола - продукт употребления глагола в
  1 В литературе (Дж. А. Миллер) приводились такие любопытные подсчеты. Если количество слов в английском языке составляет 104 или 105, то лишь предложений, состоящих из 20 слов, в нем может быть не менее 1020. Чтобы представить, много это или мало, укажем, что, по тем же данным, для произнесения этих предложений потребовалось бы 100 000 000 000 веков, что составляет время, в тысячу раз большее возраста Земли.
 210
 
 предложениях, если их рассматривать в генезисе. Но как результат постоянной ассоциации глагола в синтагматическом ряду с определёнными элементами предложения, соответствующие валентные свойства становятся характеристикой глагола и вне предложения, характеристикой его как единицы словаря, такой же, как его значение (значения) или стилистические свойства.
  Минимальная по составу, простейшая по грамматическому строению и содержанию предложенческая структура называется структурной схемой предложения. Конструкция, построенная по структурной схеме с эксплицитной реализацией компонентов структурной схемы (и только их), называется элементарным предложением. Приведем некоторые структурные схемы для глагольных предложений и примеры соответствующих элементарных предложений:
 
 Структурные схемы Элементарные предложения 1, подлежащее - сказуемое-глагол ненаправленного действия (действ. залог). Pages rustle. (S. Bedford) 2, подлежащее - сказуемое-глагол беспредложно-объектной направленности (действ. залог) - прямое дополнение объекта. Моr was enjoying the port. (I. Murdoch) 3. подлежащее - сказуемое-глагол, требующий двух беспредложных дополнений: дополнения адресата и дополнения объекта (действ. залог) - беспредложное дополнение адресата - беспредложное дополнение объекта 'I've taught him that.' (J. Galsworthy) 4. подлежащее - сказуемое-глагол пространственной направленности (действ. залог) - - обстоятельство места The Judge is in the chair. (S. Bedford) 5, подлежащее - сказуемое-глагол временной направленности (действ. залог) - обстоятельство времени That was long ago. (P. Abrahams) 6. подлежащее - сказуемое-глагол беспред-ложно-объектной направленности (страд. залог) They had been seized: (H.G. Wells) Набор структурных схем, специфичный для каждого языка, составляет исходную базу для построения реальных предложений как фактов речи.
  Остановимся ещё на вопросе статуса пассивных предложений. Входят ли пассивные построения в набор структурных схем на общих основаниях с построениями в активе, или, может быть, они всего лишь вторичные построения, образуемые на основе активных? Если верно второе, набор структурных схем должен быть ограничен лишь построениями в активе. Постараемся обосновать положение о вхождении и пассивных структур в набор структурных схем. Основной тезис в обоснование данного положения может заключаться в том, что
 211
 
 пассивные предложения не порождаются в речи в результате соответствующих преобразований активных предложений в речемыслительной деятельности носителей языка. Это было доказано рядом психолингвистических экспериментов. В пользу деривационной независимости пассивных предложений от активных говорит и факт существования пассивных предложений, которым нет соответствий в активе, например: 'I was born there.' (E. M. Forster) 'My father was killed in the war.' (J. Galsworthy) Next day they were drenched in a thunderstorm. (T. Hardy) И, наоборот, далеко не все активные предложения, "по идее" трансформируемые в пассивные (в частности, предложения с глаголами прямо- и предложно-переходной направленности), могут быть подвергнуты пассивной трансформации. Таким образом, пассив - не производное от актива. Пассивные предложения - самостоятельное явление синтаксиса, однопорядковое с активными предложениями.
  Общее количество структурных схем, выделенных с учётом критериев, отмеченных выше, составит список всего в несколько десятков единиц.
  Семантика структурных схем может быть описана в терминах категориальных значений, характеризующих члены предложения, однако такое описание не является исчерпывающим, хотя оно и является достаточным для синтаксического описания, осуществляемого на уровне членов предложения. Сталкиваясь с предложениями типа The bull had a ring in his nose/There was a ring in the bull's nose/A ring was in the bull's nose или с активно-пассивными соответствиями, например, John beat Peter/Peter was beaten by John, мы осознаем, что, передавая одну и ту же ситуацию, эти различающиеся по набору входящих в них членов предложения синтаксические структуры в чем-то семантически инвариантны. Установление природы этой семантической общности связано с переходом на семантико-конфигурационный уровень в анализе содержания предложения. Подробнее явление семантической конфигурации будет рассмотрено в следующем разделе. Здесь же ограничимся следующими замечаниями.
  Некоторое событие, например, отражаемое приведённым выше активным и пассивным соответствием (John beat Peter - Peter was beaten by John), может быть представлено как включающее действие (здесь beat) и двух участников, или актантов (здесь John и Peter). Участники различаются по роли, выполняемой каждым из них. Их семантическое содержание наиболее адекватным способом может быть описано в терминах семантических ролей. В их число входят, в частности, агенс (в нашем примере эту роль выполняет John) и патиенс (Peter). Глагол в совокупности с семантическими ролями образует семантическую конфигурацию. В основе двух разных элементарных предложений состава N1 V N2 (подлежащее - сказуемое-глагол беспредложно-объектной направленности в форме действительного залога - прямое дополнение объекта: John beat Peter) и состава N2 be V en by N1 (подлежащее - тот же глагол в форме страдательного залога в
 212

<< Пред.           стр. 6 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу