<< Пред.           стр. 9 (из 27)           След. >>

Список литературы по разделу

 Одним из главных источников структуризации общества является государство; основной источник коммунитарных социальных отношений - гражданское общество [2]. Государство привносит упорядоченность в гражданское общество, ограждает его от вмешательства, задает правила его игры. С другой стороны, гражданское общество периодически обновляет и освежает структурные отношения, устанавливаемые и оберегаемые государством. Инструментом этого воздействия гражданского общества на государство является демократия. Демократические выборы органов государственной власти - это краткие, периодически повторяющиеся периоды безраздельного доминирования гражданского общества над государством, коммунитарных отношений над структурными. Итогом этого господства равенства над иерархией является обновленное государство, способное в течение определенного периода находиться в известной гармонии с гражданским обществом.
 
 1 Тэрнер В. Символ и ритуал. С. 171.
 2 "Членство в гражданском обществе, - пишет Р. Патнэм, - требует равных прав и обязанностей для всех, что достигается горизонтальными связями взаимности и кооперации, а не вертикальными связями авторитета и подчиненности. Граждане взаимодействуют как равные, а не как патрон с клиентом или правитель с подданным... Чем шире политикам удается распространить среди своих сограждан идеалы политического равенства, тем крепче оказывается гражданское сообщество" (Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии. С. 112-113).
 
 
 Понятия демократии и гражданского общества неразрывно связаны, таким образом, друг с другом. Полноценная демократия возможна лишь в том случае, если есть устойчивое гражданское общество, способное использовать ее в качестве инструмента обновления государства. С другой стороны, само существование гражданского общества, руководствующегося в своей жизни правилами, установленными государством, является стабильным и продуктивным, если в распоряжении гражданского общества есть демократия как решающее средство его воздействия на государство. Эта связь демократии с развитым гражданским обществом является ключом к пониманию демократии и объяснением того, почему в тех странах, где государство не имеет в качестве своего противовеса устойчивого гражданского общества, демократия оказывается неэффективной, а иногда даже вредной.
 
 158
 
 Обычно демократия (в буквальном переводе с греческого - народовластие) определяется как общественный строй, при котором власть в руках народа. Это - поверхностное определение, не удовлетворявшее уже ни Платона, ни Аристотеля, различавших демократию, регулируемую законами, и демократию, лишенную правил. В последнем случае народ, т.е. большинство, попадая под влияние демагогов, устанавливает свою неограниченную власть над теми, кто остался в меньшинстве [1].
 
 Демократия предполагает для своей эффективности целый ряд социальных условий и институтов и реализуется в полной мере в тех обществах, где эти условия и институты существуют. "Наивное понимание демократического идеала, - пишет Э. Геллнер, - отрывает его от институционных и культурных обстоятельств и неявно пытается ввести в ряд высших общечеловеческих ценностей. Но в действительности есть все основания усомниться, что демократия имеет глубокие корни в человеческой природе. Человек в самом деле общественное животное и безусловно нуждается в обществе. Чтобы человеческие сообщества были жизнеспособными, в них должна существовать система социальных ролей и позиций, которая никогда (или почти никогда) не строится по принципу равноправия, и никогда (или почти никогда) члены одного сообщества не имеют равных прав в ситуациях принятия решений. То есть в обществах и сообществах существует ролевая структура, и, как правило, она отнюдь не является демократической. Нравится нам это или нет, но это - непреложный факт. Общество творит человека, но человек обычно не выбирает себе общество. Представления о выборе и равенстве, заключенные в понятии "демократия", не имеют серьезных оснований ни в социальной действительности, ни в душе человека" [2]. Демократия не коренится ни в природе человека, ни в природе общества. Она не является ни общечеловеческой, ни универсальной социальной ценностью.
 
 1 Древняя Греция имела богатый опыт демократии. Отцом греческой демократии считается Солон, начавший в 594 г. до н.э. реформу государственного устройства Афин. Первые письменные фиксации слова "демократия" встречаются, однако, лишь в текстах второй половины V в. (Эсхил, Геродот). Понадобилось не менее полувека, чтобы осмыслить новую реальность - народовластие. В период расцвета афинской демократии, при Перикле, граждане собирались сорок раз в год. В собрании мог участвовать всякий свободный афинянин мужского пола, оба родителя которого были коренными афинянами. Любой гражданин мог предложить к обсуждению любой вопрос Общее число граждан равнялось примерно 25 тысячам, но необходимый кворум составлял всего 6 тысяч.
 2 Геллнер Э. Условия свободы. С. 191-192.
 
 
 159
 
 Демократия как периодическое кратковременное безраздельное господство коммунитарных отношений над структурными с целью изменения и обновления последних является эффективной только в условиях индивидуалистического общества. Она зарождается в древнегреческом демократическом обществе и достигает своего расцвета в развитом капиталистическом обществе. Демократия - это немногие дни и часы, когда все без исключения члены общества становятся равны друг другу (в качестве избирателей) с тем, чтобы путем своего свободного выбора тут же воссоздать, но, возможно, уже в измененной форме, постоянно существующее между ними неравенство.
 
 Коллективистическому обществу нет необходимости прибегать к демократии для обновления своей структуры. Если даже оно сохраняет демократические процедуры, как это было в коммунистическом обществе, демократия становится чисто формальной. Участие в выборах делается не только правом граждан, но и их обязанностью, выбор предлагается сделать из одного, безальтернативного кандидата, итоги голосования подводятся людьми, уполномоченными на это господствующей элитой, и т.д. Национал-социалистическое коллективистическое общество вообще презрительно относилось к демократии и не находило нужным проводить какие-то, хотя бы формально-демократические выборы.
 
 Реальное обновление структуры коллективистического общества осуществляется не рядовыми избирателями, а правящей элитой, действующей по ею же самой разработанным правилам. Равновесие между коммунитарными и структурными отношениями, реализуемое в индивидуалистическом обществе посредством демократии, в коллективистическом обществе достигается совершенно иначе. Здесь постулируется будущий совершенный мир, в котором коммунитарные отношения будут безраздельно доминировать над структурными. Реально существующее общество, отличающееся особенно жесткой структурностью, объявляется временным и преходящим, всего лишь несовершенным преддверием будущего. В коммунистическом обществе временем господства коммунитарных отношений объявляется коммунизм; в национал-социалистическом обществе - будущее чисто арийское государство, завоевавшее все необходимое для своего безоблачного существования. Такое "уравновешивание" коммунитарности и структурности делает коллективистическое общество подчеркнуто переходным, или ламинарным, живущим не столько отягощенным многими пороками настоящим, сколько светлым будущим. Основным для такого общества оказывается вопрос о моменте, начиная с которого можно будет считать, что такое будущее уже наступило.
 
 160
 
 Обеспечению равновесия структурных и коммунитарных отношений в коллективистическом обществе призвана способствовать так называемая повседневная демократия: регулярные собрания, на которых, по идее, может выступить каждый; многолюдные демонстрации и митинги; праздники, которых чрезвычайно много; дни выборов без выбора, всегда оформляемые как праздник, и т.п.
 
 "Теоретики демократии, - пишет Геллнер, - оперирующие отвлеченными категориями, абстрагированными от конкретных социальных условий, обосновывая демократический идеал, бывают вынуждены затем признать, что в тех или иных обществах он недостижим. Таким образом, апология идеала как бы повисает в воздухе, ибо для многих (вероятно, для большинства) обществ она не имеет никакого смысла" [1]. Для многих обществ демократия действительно не является необходимым инструментом. Это - коллективистические общества разных типов, от крайнего до умеренного коллективизма [2]. Геллнер справедливо замечает, что те, кто представляет демократию как общечеловеческий идеал, имеют в виду один конкретный тип человека - современного индивидуалиста со светским мировоззрением - и ошибочно рассматривают его как человека вообще. Однако Геллнер ошибается, полагая, что, делая выбор между демократией и гражданским обществом, следует в качестве лозунга избрать именно гражданское общество как более реалистическое понятие [3]. Демократия - основной инструмент воздействия гражданского общества на своего постоянного оппонента - государство. С другой стороны, в условиях отсутствия или существенной слабости гражданского общества демократия становится во многом формальной. Демократия и гражданское общество настолько тесно связаны друг с другом, что их противопоставление лишено смысла.
 
 1 Геллнер Э. Указ. соч. С. 193-194.
 2 Коллективистические или тяготеющие к коллективистическим общества, не нуждающиеся в реальной демократии, могут тем не менее прибегать к формальной демократии, обеспечивающей молчаливое согласие избирателей с проводимой правящей верхушкой политикой. Такая тактика в современном мире является очень распространенной. "Вряд ли случайно, - пишет Э. Гидденс, - что фактически не существует в сегодняшнем мире государств, которые не называют сами себя "демократическими", хотя очевидно, что ряд специфических систем правления, охватываемый этим термином, весьма широк. Дело тут не просто в риторике. Государства, которые считают себя демократическими, всегда имеют конкретные процедуры вовлечения граждан в процедуры управления, каким бы минимальным ни было такое вовлечение па практике. Почему? Потому что правители современных государств обнаружили, что эффективное управление требует активного молчаливого согласия подвластного населения, причем в формах, которые не были возможны и необходимы в государствах, предшествовавших современным" (Гидденс Э. Постмодерн // Философия истории. Антология. С. 343).
 3 См.: Там же. С. 194. Столь же неправомерно выбирать, как это часто делается, в качестве лозунга демократию.
 
 
 Политическая свобода - это право гражданина участвовать в управлении государством. Эта свобода осуществима только при демократии, т.е. при возможном для всех участии в изъявлении воли. За политической свободой самой по себе нет никакой социальной программы. Чистая, не ограниченная никакими содержательными требованиями демократия способна привести к господству массы (охлократии) и к установлению самых крайних форм административной системы, вплоть до открыто коллективистического общества. Известно, что Гитлер пришел в 1933 г. к власти на основе вполне демократических выборов. "Формальная демократия, т.е. право на свободное, равное и тайное голосование как таковое, - пишет К. Ясперс, - отнюдь не является гарантией свободы, напротив, скорее угрозой ей" [1].
 
 161
 
 Одним из основных условий успешного функционирования механизма демократии является существование устойчивого гражданского общества, огражденного от не санкционированного законом вмешательства. Другим таким условием является правовое государство - государство, в котором законы принимаются и подвергаются изменению только правовым путем и распространяются равным образом на всех. Такое государство предоставляет человеку ту защиту от насилия, при которой только и может проявиться значимость его взглядов и воли, или демократия. "Свобода может быть завоевана только в том случае, - пишет Ясперс, - если власть преодолевается правом. Свобода борется за власть, которая служит праву. Своей цели она достигает в правовом государстве. Законы имеют одинаковую силу для всех. Изменение законов происходит только правовым путем. Необходимое применение насилия регулируется законом. Действия полицейской власти могут быть направлены только против правонарушителей в формах, установленных законом и исключающих произвол. Поэтому нет необходимости в политической полиции" [2].
 
 Демократия предполагает, далее, возможность открытой, ничем не ограниченной дискуссии. Чтобы последняя могла осуществляться на основе полной осведомленности, необходимы свобода прессы, собраний, свобода слова.
 
 Демократия требует также существования политических партий. С техникой демократии связано, далее, то, что Ясперс называет демократическим образом жизни: "Состояние политической свободы может быть сохранено только в том случае, если в массе населения постоянно живо сознание свободы, если оно всегда направлено на все реалии этой свободы и люди заботятся о том, чтобы сохранить ее. Известно, какой ценой была завоевана эта свобода, как в ходе исторического процесса, так и в самовоспитании народа в целом. Демократия немыслима без либеральности. Она должна быть связана со свободой; в противном случае она вырождается в охлократию или тиранию" [3]. Осознание ценности свободы основной массы населения должно дополняться наличием у нее определенных привычек (этоса) совместной жизни, становящихся как бы само собою разумеющимся свойством человеческой натуры. К числу таких привычек, в частности, относятся: уважительное отношение к закону, естественная гуманность в общении, уважение к правам других, внимание и готовность помочь, отказ от насилия над
 
 1 Ясперс К. Истоки истории и ее цель. Вып. 2. С. 43.
 2 Там же. С. 35.
 3 Там же. С. 38.
 
 
 162
 
 
 группами меньшинства, постоянная готовность пойти на компромисс в житейских вопросах и др. [1]
 
 Еще одно важное условие эффективности демократии - достаточно высокий уровень социально-экономического развития общества. В последние два столетия наиболее важным фактором жизни западного общества стала промышленная революция. Она привела к резкому росту городского населения, трансформации классовой структуры, значительному повышению жизненных стандартов, уровня образования и здравоохранения и т.д. "Политологи уже давно отмечали наличие зависимости между стабильностью демократической власти и этими социо-экономическими трансформациями, - пишет Р. Патнэм. - Эмпирический опыт свидетельствует, что эффективная демократия является коррелятом социоэкономической модернизации... Благосостояние облегчает бремя, как общественное, так и частное, и совершенствует социальное устройство. Образование умножает число грамотных профессионалов и повышает сознательность населения. Экономический рост цементирует средний класс, уже давно считающийся бастионом стабильной, эффективной демократии" [2].
 
 1 См.: Ясперс К. Указ. соч. С. 41-42.
 "На примере любого хорового общества можно увидеть, - пишет Р. Патнэм, - как добровольное сотрудничество творит ценности, которые не под силу ни одной отдельной взятой личности, какой бы богатой и умной она ни была. В гражданском сообществе ассоциации вездесущи, они пересекаются друг с другом, а участие в них отражается во всех без исключения уголках общественной жизни. Общественный договор, поддерживающий такое положение дел, носит не правовой, но моральный характер. Санкцией за нарушение этого договора является не тюрьма, но изгнание из структур солидарности и кооперации. Нормы и ожидания играют важнейшую роль... Понятие гражданского долга, сочетающееся с идеей политического равенства, цементирует фундамент гражданского сообщества" (Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии. С. 227).
 2 Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии. С. 107-108.
 
 
 Демократия предполагает также писаную или неписаную конституцию, ограждающую свободу, права человека и правовое государство от посягательств со стороны временно пребывающей у власти партии большинства.
 
 Демократия требует отделения политики от экономики и мировоззренческих проблем, разделения властей и эффективно функционирующей судебной системы и т.д.
 
 Перечисление условий, при которых демократия остается эффективным инструментом свободного общества, показывает, что демократия всегда реализуется в определенном социальном контексте и не сводится ко всеобщему избирательному праву, отдающему власть победившему на выборах большинству.
 
 163
 
 "Известно, каким насмешкам подвергается демократия, какое презрение вызывают результаты выборов, - пишет Ясперс. - Обнаружить явные ошибки и искажения легко, легко также объявить результаты выборов и решения, принятые большинством голосов, в ряде случаев абсурдными. Однако возражая на это, следует постоянно повторять: нет другого пути к свободе, кроме того, на который указывает воля народа. Только при полном презрении ко всем людям, за исключением самого себя и своих друзей, можно предпочесть путь тирании. Этот путь ведет к самоназначению отдельных групп, призванных якобы господствовать над рабами, неспособными определить свою судьбу и нуждающимися в опеке; взгляды этих рабов формируются пропагандой, а горизонт суживается искусственными заслонами. В лучшем случае это может волею судьбы привести к мягкой диктатуре" [1]. Распространенный аргумент против участия в демократических выборах: один голос сам но себе не имеет никакого значения, поэтому голосование не стоит труда, сама процедура вызывает только разочарование в публичности. Отвечая на это возражение, Ясперс говорит, что если даже допустить, что один голос почти не имеет значения, то ведь решение все-таки принимается суммой голосов, каждый из которых есть этот один голос. Необходимо убеждение: я голосую со всей серьезностью и ответственностью, хотя вместе с тем понимаю, сколь мало значит голос одного человека. "Нам необходимо также смирение, и в этом смирении решимость сделать все от нас зависящее. Почти полная беспомощность каждого отдельного человека сочетается с его стремлением, чтобы решения этих отдельных людей в их совокупности решили все" [2].
 
 1 Ясперс К. Истоки истории и ее цель. Вып. 2. С. 45.
 2 Там же. С. 48.
 
 
 Демократия всегда существует в определенном социальном контексте, поэтому естественно, что ее формы, размах и эффективность меняются с изменением этого контекста.
 
 Можно отметить, в частности, постепенное становление демократии в тех странах, которые сейчас представляются образцами демократического устройства. В 1787 г. Конституция США предоставляла право голоса примерно 120 тыс. граждан при населении 3 млн. человек. Во Франции в 1814 г. оказалось 100 тыс. избирателей при населении 30 млн. человек. Ко времени Первой мировой войны число избирателей в большинстве стран Европы приблизилось к 30-40%. Женщины в Европе получили право голоса после Первой мировой войны. В Великобритании - с 1928 г. В католических странах - Бельгии, Италии, Франции - это произошло после Второй мировой войны. Англичанки сначала голосовали с 30 лет (мужчины с 21 года). Последней европейской страной, разрешившей женщинам голосовать (в 1971 г.) была Швейцария. В Бельгии в конце XIX в. обладатели крупной недвижимости и те, кто имел образование, получали дополнительный голос. В Великобритании до 1948 г. дополнительный голос имели крупные менеджеры и лица с высшим образованием. До семидесятых годов в большинстве стран Европы возраст самых молодых избирателей составлял 21 год, затем под влиянием молодежного движения он был снижен до 18 лет. В Люксембурге до сих пор лишены права голоса содержатели публичных домов.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Ценность свободы
 
 При организации той или иной области социальной жизни индивидуалистическое общество максимально опирается на спонтанные силы общества и стремится как можно меньше прибегать к принуждению. Реализация этого устремления предполагает особые качества человека:
 
 
 164
 
 он должен быть автономным, неподопечным и самодеятельным. Особенно ясно это проявляется в современном капиталистическом обществе. В нем сложилась характерная идейно-психологическая ориентация, главные составляющие которой - самоценность индивида, его автономия и свобода, возможность самому определять свои жизненные цели и личная ответственность за результаты своей деятельности. "Слово "индивидуализм", - пишет Ф.А. Хайек, - приобрело сегодня негативный оттенок и ассоциируется с эгоизмом и самовлюбленностью. Но противопоставляя индивидуализм социализму и иным формам коллективизма, мы говорим совсем о другом качестве... Индивидуализм, уходящий корнями в христианство и античную философию, впервые получил полное выражение в период Ренессанса и положил начало той целостности, которую мы называем теперь западной цивилизацией. Ее основной чертой является уважение к личности как таковой, т.е. признание абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека в сфере его жизнедеятельности, какой бы специфической она ни была, и убеждение в том, что каждый человек должен развивать присущие ему дарования" [1].
 
 Освобождение индивида от разного рода норм и установлений, сковывающих его повседневную деятельность, предоставление ему возможности самому выстраивать свою жизнь непосредственно связано с другими характерными чертами капиталистического общества и прежде всего со свободным индивидуальным и групповым предпринимательством, свободным рынком, защитой частной собственности.
 
 "Наше поколение напрочь забыло простую истину, - пишет Хайек, - что частная собственность является главной гарантией свободы, причем не только для тех, кто владеет этой собственностью, но и для тех, кто ею не владеет. Лишь потому, что контроль над средствами производства распределен между многими не связанными между собою собственниками, никто не имеет над этими средствами безраздельной власти и мы как индивиды можем принимать решения и действовать самостоятельно. Но если сосредоточить все средства производства в одних руках, будь то диктатор или номинальные "представители всего общества", мы тут же попадаем под ярмо абсолютной зависимости" [2].
 
 1 Хайек Ф.А. Дорога к рабству // Вопросы философии. 1990. № 10. С. 121
 2 Там же. № 11. С. 140.
 
 
 Можно отметить, что Маркс был одним из первых, кто понял, что институт частной собственности является одним из основных факторов, обеспечивших людям те относительные свободы и равенство, которые существовали в современном ему капиталистическом обществе. Маркс говорил, что развитие частнособственнического капитализма с его свободным рынком подготовило развитие всех демократических свобод. Вместе с тем Маркс намеревался беспредельно расширить эти свободы путем простого упразднения частной собственности. Странно, что он не задавался вопросом: не случится ли так, что вместе с устранением такой собственности и свободного рынка исчезнут и все свободы.
 
 165
 
 Существенным в обеспечении свободы является также стремление общества к равенству возможностей каждого его члена, независимо от того, к какой группе или классу он принадлежит. Повышение им своего благосостояния и приобретение собственности, перемещение на более высокие этажи социальной пирамиды и т.п. должны зависеть не от исходного его положения, но в первую очередь от затраченных им усилий, степени его трудолюбия, предприимчивости, деловитости, сметливости, решительности и других свойств.
 
 Представление о свободной личности, выбирающей из различных форм жизнедеятельности те, которые отвечают ее склонностям, начало складываться с распадом жестко организованной средневековой иерархической системы и было тесно связано с развитием коммерции. Это представление зародилось в торговых городах Северной Италии и затем распространилось по торговым путям через Францию и юго-западную Германию в Нидерланды и на Британские острова. Отсюда оно, окрепнув и приобретя более развитую форму, в конце XVII - начале XVIII в. стало распространяться вновь в Северную Америку и в Центральную Европу. Освобождение индивида от политических и социально-экономических ограничений было генеральным направлением общественной жизни этого периода. Распространению идеологии свободы сопутствовали резкая активизация экономической деятельности и поразительный расцвет науки.
 
 К XIX в. в основных чертах сложилась концепция либерализма с ее основным постулатом о непреходящей ценности и равноправии человеческой личности. Либерализм был идейным и политическим выражением того индивидуалистического миропонимания, которое придавало особое значение независимости личности, автономии человеческого разума и изначально заложенным в человеческой природе добродетели и способности к совершенствованию. Индивидуальная свобода рассматривалась не только как данность, но и как задача дальнейшего совершенствования общества. Либерализм настаивал прежде всего на экономической свободе, но был также требованием свободы во всех других областях - интеллектуальной, социальной, политической и религиозной.
 
 166
 
 Свободы и права человека реальны только в контексте других "прав", в частности прав государства, и основываются на признании автономии и суверенитета каждой личности. Фундаментальные и необсуждаемые права принадлежат человеку, взятому не в качестве элемента некой общности (классовой, национальной и пр.), а в качестве индивидуальной личности.
 
 Автономия человека имеет разный смысл в разных культурах. Для средневекового христианина - это свобода, данная богом всякому созданию, сотворенному "по его подобию". Основным правом в этом случае является право на "спасение души", отсутствующее в современных перечнях прав человека.
 
 В истории России социальное бытие всегда концентрировалось вокруг власти и общества, взятого как целое. Индивидуальный человек как бы растворялся в них без остатка и не мог претендовать на какую-либо автономию. Его права не были безусловными и неотъемлемыми, они даровались ему властью и ею же урезывались, видоизменялись или упразднялись. Не удивительно, что история России почти не знает массовых движений за те или иные конкретные права. Отношение тех, кто бунтовал во имя народных прав против власти, к правам индивидуальной личности строилось па тех же принципах, что и отношение к ним власти. "Ни Пугачев, ни декабристы, ни народовольцы, - пишет А. Фадин, - не пытались ничего добиться от существующей власти, гарантии своих прав все они видели только в ее ниспровержении... Тотальная власть порождала тотальный бунт, в котором личные права, вспыхнув в момент индивидуального выбора, затем угасали, растворяясь в новой тотальности... Декабрист Павел Пестель планировал решительно ограничить индивидуальные права, включая такие традиционные политические свободы, как право на общественную организацию; народовольцы полагали, что интересы общины целиком поглощают права отдельного ее члена. Для большевиков интересы класса и классового государства вообще снимали вопрос личных нрав как таковой. Отмеченное еще Н. Бердяевым стремление русской мысли к абсолюту, тотальности, нежелание обходиться относительными категориями, извечная тяга к соборности, доминирование в нем общего над частным - глобального над локальным, общества над личностью - проявлялись практически во всех философско-политических системах и течениях" [1]. Л. Люкс отмечает, что большевики во многом опирались на сложившееся задолго до них критическое отношение к представлениям о самоутверждающейся, автономной личности. В России подобные представления считались порочными: личность должна подчиняться коллективу, служить общественной пользе, приносить в жертву свои эгоистические интересы. Партия большевиков с успехом использовала также давнее убеждение, будто ограниченная власть есть власть неполноценная. "Многие особенности политической культуры России критики советского режима ставят в вину большевикам. В действительности большевики, едва ли не самые безжалостные разрушители национальных святынь, оказались в конечном счете тоже своего рода традиционалистами, и этот традиционализм, но всей видимости, и помогал им удерживать власть. Можно напомнить в этой связи мнение одного из идеологов "евразийства": в числе важнейших причин победы большевиков в гражданской войне было то, что народные массы, несмотря на жестокость новой власти, увидели в ней что-то знакомое" [2].
 
 1 Фадин А. Права человека // Опыт словаря нового мышления. М., 1989. С. 472.
 2 Люкс Л. Россия между Западом и Востоком. М., 1993. С. 22.
 
 
 В индивидуалистическом обществе автономия личности и связанные с нею права человека являются одной из доминант и одним из наиболее важных показателей уровня развития общества. В коллективистическом обществе личность без остатка растворяется в различных коллективных целостностях, характерных для данного общества, и вопрос об автономии и о правах автономной и суверенной личности воспринимается как прямое покушение на самые основы общества. Индивидуализм предполагает свободную личность, коллективизм ее исключает.
 
 167
 
 Часто понятия "права человека" и "свободы человека" используются как синонимы. С точки зрения юридической природы, нормативного закрепления прав и свобод, а также системы их защиты и механизма их реализации, между ними трудно провести четкую границу. "Свобода, - как говорил Ш. Монтескье, - есть право делать все, что разрешено законом". Иногда даже употребляется формула "право на свободу": "Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии..." [1].
 
 Различие между правами и свободами можно провести лишь с точки зрения правомочий в отношениях индивид - государство [2]. Права человека - это установленные и гарантируемые государством возможности, правомочия, потенции действий человека в определенной, указанной в законе сфере. В правах фиксируется сфера, направление деятельности индивида, и государство обязуется обеспечить и защитить правомерные действия человека в указанной в законе области. Не предлагается возможности выбора, варианта действия внутри конкретного права. Правом можно воспользоваться или нет, ибо оно не обязанность. Например, безусловным и однозначно определенным является право каждого на жизнь. Известно, однако, что некоторые люди добровольно отказываются от этого права. Свободы человека - это сферы его деятельности, в которые государство не должно вмешиваться. Оно лишь очерчивает с помощью правовых норм границы области, в которой человек действует по своему выбору и усмотрению. Государство не только само должно воздержаться от вмешательства в гарантированные свободы, но и должно обеспечить защиту границ свобод от вторжения других лиц. Оно законодательно защищает свободу человека и одновременно ограничивает выход за пределы дозволенных свобод. К примеру, демократическому государству нет дела до религиозных убеждений своих индивидов. Оно не должно влиять на приверженность человека тому или иному вероисповеданию, утверждать какую-либо религию в качестве обязательной. Это - свобода совести человека, свобода его выбора. Однако государство вправе ввести законы, ограничивающие свободу совести исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния. Примером может служить ограничение или запрещение деятельности так называемых тоталитарных религиозных сект.
 
 1 Всеобщая декларация прав человека. Ст. 18.
 2 См.: Азаров А.Я. Права человека. М., 1995. С. 28-30.
 
 
 168
 
 Принято выделять три поколения прав человека - индивидуальные свободы личности, социально-экономические права и, наконец, права на жизнь и на нормальную среду обитания. Гражданские и политические права первого поколения выросли на почве европейской и американской политико-правовой мысли XVIII в. Они были зафиксированы в первых документах ООН - во Всеобщей декларации прав человека (1948) и в региональных соглашениях - в Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950). Социально-экономические права второго поколения стали международными в результате компромисса между социалистическими и капиталистическими государствами. Еще раньше ряд западноевропейских стран начал конституционно характеризовать свои государства как "социальные", закреплять право на труд и т.д. В 1962 г. была принята Европейская Социальная Хартия, в 1966 г. - Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. В Европе - родине теории естественных, неотъемлемых прав человека - сейчас законодательно признаны все группы прав: гражданские, политические, экономические, социальные права и права в области культуры [1]. В 80-е гг. ООН разработала документы о правах меньшинств, правах народов. Всего за время своего существования ООН приняла около 70 международных документов в области прав человека.
 
 Только одна статья Всеобщей декларации прав человека говорит об обязанностях: "Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности" (ст. 29). Эта статья устанавливает ограничения прав и свобод: "При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе". Здесь реализуется, в частности, общая идея либерализма, что пределами свободы одного человека является свобода другого.
 
 "Говорят, что стоит лишь осознать, что свободу следует ограничить, как рушится принцип свободы, и ответ на вопрос о том, какие ограничения необходимы, а какие произвольны, дает не разум, а авторитет", - пишет К. Поппер [2]. Это возражение, указывает Поппер, возникает благодаря путанице: смешивается основной вопрос о том, что человек хочет от государства, и некоторые, быть может, существенные технические трудности, препятствующие достижению его целей. Конечно, трудно строго определить степень свободы, которую можно оставить гражданам, не подвергая опасности ту свободу, которую призвано защищать государство. Вместе с тем опыт существования демократических государств показывает, что эту степень можно приблизительно определить. Глав-
 
 1 Действующая Конституция России не дает четкой классификации прав и свобод человека. Вместе с тем гарантируемый ею перечень прав и свобод соответствует общепринятым стандартам и укладывается в схему международных пактов, принятых ООН.
 2 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. С. 149.
 
 
 169
 
 ная задача демократического законодательства как раз и состоит в том, чтобы это сделать. Это трудно, но не настолько, чтобы пришлось из-за этого менять основные требования, и, в частности, отказываться от рассмотрения государства как инструмента защиты от преступлений. "Кроме того, - замечает Поппер, - на возражение о том, что трудно сказать, где кончается свобода и начинается преступление, в принципе отвечает известная история о хулигане, утверждавшем, что будучи свободным гражданином, он может двигать кулаком в любом направлении, на что судья мудро ответил: "Свобода движений вашего кулака ограничена положением носа вашего соседа" [1].
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Права человека
 
 Международные стандарты прав и свобод человека включают гражданские права, политические права, экономические права, социальные права, права в области культуры, права ребенка и др.
 
 В число гражданских прав входят: право на жизнь; право на свободу, на личную неприкосновенность; свободу от жестокостей [2]; право на неприкосновенность личной и семейной жизни; право на свободное передвижение [3]; право на гражданство [4]; право на защиту со стороны закона.
 
 Политические права включают: право на свободу мысли, совести и религии [5]; право на свободу мирных собраний и ассоциаций; право на участие в управлении делами государства [6].
 
 В числе экономических прав: право собственности; право на труд и отдых.
 
 Социальные права включают: право на семейную жизнь; право на достаточный жизненный уровень [7].
 
 1 Там же. С. 150.
 2 "Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению или наказанию" (Всеобщая декларация прав человека". Ст. 5).
 3 "Каждый человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе место жительства в пределах каждого государства. Каждый человек имеет право покидать любую страну, включая свою собственную, и возвращаться в свою страну" (Там же. Ст. 13).
 4 "Каждый человек имеет право на гражданство. Никто не может быть произвольно лишен своего гражданства или права изменить свое гражданство" (Там же. Ст. 15).
 5 " Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов" (Там же. Ст. 18).
 6 "Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей..." (Там же. Ст. 21).
 7 "Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход, необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по независящим от него обстоятельствам" (Там же. Ст. 25).
 
 170
 
 
 В культурные права входят: право на образование; право на участие в культурной жизни [1].
 
 1 " Каждый человек имеет право свободно участвовать в культурной жизни общества, наслаждаться искусством, участвовать в научном прогрессе и пользоваться его благами" (Там же. Ст. 27).
 
 
 Существуют международные механизмы защиты прав человека: Комиссия ООН и Комитет по правам человека, Центр ООН по правам человека, Европейская комиссия и Европейский суд.
 
 Перечисленные права человека не исчерпывают всех его прав. Иногда вводится понятие основных, или фундаментальных, прав и свобод человека. Обычно под ними понимаются те права, которые закреплены в принятых международных нормах и в основном законе государства, в его конституции.
 
 Понятие прав и свобод человека складывалось на протяжении веков и утвердилось лишь в XX в., в современном развитом капиталистическом обществе. Достаточно полная и последовательная реализация этих прав и свобод возможна только в таком обществе. Хотя к международным документам, устанавливающим права и свободы, присоединилось подавляющее большинство существующих государств, во многих из них провозглашаемые права и свободы остаются чистой декларацией. Более того, попытка воплотить их в жизнь в государствах, явственно тяготеющих к коллективизму, неизбежно привела бы к серьезным осложнениям. Характерно, что когда коммунистическая Россия присоединялась к международным актам о правах человека, сами эти акты вообще не публиковались официально внутри страны. Борьба диссидентов за права человека, разворачивавшаяся в 1965-1985 гг., была борьбой только за те права, которые уже были приняты Советским Союзом и закреплены его законами. Эта борьба была открытой, не носила политического характера, не была организационно оформлена и отвергала любое насилие для достижения своих целей. И тем не менее диссиденты оказались прямыми врагами коммунистического режима. Их борьба за выполнение страной ее собственных законов являлась выступлением против коммунистического коллективизма, борьбой за открытое, свободное общество, в котором только и возможна свободная личность.
 
 "Люди рождаются свободными и равными" - эта формула выражает право человека, отнюдь не являющееся законом природы. Она подразумевает, что права человека принадлежат ему от рождения, что он не обязан ими никакой высшей власти, которую он должен был бы постоянно благодарить за этот дар. Права принадлежат человеку уже в силу того, что он человек. На этом основании их обычно называют естественными правами. Подразумевается, что они не только никем не предоставляются человеку, но и никем не могут быть у него отобраны: ни государством, ни любым демократичным голосованием. Как говорит Конституция России: "Основные права и свободы человека необсуждаемы и принадлежат каждому от рождения" (ст. 17).
 
 171
 
 Обычно источник прав и свобод связывают с достоинством человека. Как говорил еще Ж.Ж. Руссо, отказаться от своей свободы - это значит отказаться от своего человеческого достоинства, от прав человека, даже от обязанностей; такой отказ был бы несовместим с человеческой природой. Достоинство - это нравственная самооценка человеком своей связи с обществом, своего значения, чувство ответственности и право на уважение со стороны других. Достоинство - это также признание обществом социальной ценности, неповторимости каждого конкретного человека, значимости его как частицы человеческого сообщества.
 
 Существуют два смысла понятия достоинства, один из них можно назвать моральным, другой - социальным [1]. Моральное достоинство может быть присуще одним людям и отсутствовать у других, у разных людей оно может наличествовать в разной мере. Социальное достоинство присуще каждому человеку просто потому, что он является человеком и занимает особое место в природе. Это достоинство имел в виду Кант, когда говорил, что о достоинстве человека свидетельствует то, что он сам устанавливает правила своего поведения, что он один не имеет цены и не может быть обменян на что-то другое. Это достоинство имеют в виду социологи, когда они защищаются от упрека, что, применяя статистические методы, они приравнивают человека к растениям или животным и пренебрегают его уникальностью. Когда речь идет о достоинстве человека как источнике его прав и свобод, имеется в виду социальное достоинство, присущее каждому человеку. Только о нем можно сказать: "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах" [2].
 
 1 См.: Ossowska M. Normy moraine. Warszawa, 1970. S. 52-53.
 2 Всеобщая декларация прав человека. Ст. 1.
 
 
 Ссылка на достоинство, присущее каждому человеку, как на источник его неотчуждаемых прав, - только первое приближение к объяснению происхождения данных прав. В разных обществах люди, обладающие по своей природе одинаковым достоинством, могут иметь очень разные права. Кроме того, понятие достоинства, выражающее связь индивида с обществом, является разным в коллективистическом и индивидуалистическом обществе. Достоинство коллективистического человека диктует ему активное участие в борьбе за реализацию той глобальной цели, которая стоит перед его обществом. Из этого достоинства вытекает одно основное право, определяющее все другие права человека, - право
 
 172
 
 быть активным строителем нового, совершенного общества. Своеобразие этого права в том, что оно является одновременно и обязанностью. Коллективистическое достоинство не предполагает ни свободы мысли, ни свободы слова, ни свободы совести, точно так же, как оно не подразумевает других свобод, провозглашаемых индивидуалистическим обществом. С точки зрения современного коллективизма все эти свободы являются "буржуазными", а потому совершенно неприемлемыми. Считается, что буржуазия постулирует их, вовсе не намереваясь последовательно проводить в жизнь; выдвигаемые на первый план права и свободы человека призваны замаскировать его принципиальную несвободу в капиталистическом обществе. "Тоталитаризм XX века перечеркнул достоинство во имя конечной цели, которой могла быть чистота расы или социальная утопия", - пишет Ж. Нива [1]. Это верно, если под перечеркнутым достоинством понимать достоинство человека индивидуалистического общества. "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью" - это лозунг индивидуалистического, но не коллективистического общества. Индивидуальная свобода как данность - это основная предпосылка, равно как и задача лишь индивидуалистического общества. Такая свобода несовместима с основными ценностями коллективистического общества, в числе которых нет и не может быть автономии личности и связанных с нею индивидуальных прав и свобод.
 
 Разнообразные подходы к анализу сущности, или природы, человека можно разделить на два типа, противопоставляя друг другу социологическое истолкование человека и антропологическое его истолкование [2]. Суть первого подхода хорошо передает формула Маркса: человек есть совокупность общественных отношений . При этом человек предстает как носитель определенных общественных функций и ролей и основной проблемой оказывается его приспособление к господствующим институтам, его социализация и адаптация к общественной среде, интеграция в ту или иную систему ценностей. "При таком подходе общество выступает как "инвариант", а человек - как пластичная переменная, призванная меняться и приспосабливаться. С этим связаны амбиции тотальной общественной педагогики: общество должно воспитывать и перевоспитывать человека, а "новое общество" - формировать "нового человека" в угодном себе духе. Отсюда знаменитый афоризм: "Нельзя жить в обществе и быть свободным от него" [4]. Соци-
 
 1 Нива Ж. Права человека // Опыт словаря нового мышления. С. 474.
 2 См.: Панарин А.С. Философия политики. М., 1996. С. 181-183.
 3 "...Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 3).
 4 Панарин А.С. Указ. соч. С. 182.
 
 
 173
 
 ологическое истолкование человека как сколка общества на определенном этапе его развития растворяет индивида в обществе и подчиняет его обязательной коллективной судьбе. Это истолкование противопоставляет антропологическому понятию природы человека социологическое понятие его сущности. Предполагается, что природа человека, понимаемая исключительно в естественно-научном смысле, сформировалась еще в период становления современного человека и перестала быть действующим фактором человеческой истории. Антропологическое истолкование, напротив, говорит о природе человека, зависящей от истории и изменяющейся в ее ходе, но не растворимой полностью в ней. Формирование этой природы никогда не может быть завершено, человек не только живет в обществе и зависит от системы социальных связей, но и во многом выбирает свое место в этой системе. Его индивидуальная жизнь, в существенной мере определяемая его собственными выбором и решениями, открыта будущему и не предопределена коллективной судьбой. Антропологическое понимание отстаивается персонализмом, экзистенциализмом, феноменологией, культурной антропологией. Они подчеркивают свободу личности, ее неопределенность и непредопределенность, многообразие людей, важность для каждого из них существования полноправного и полноценного другого. Социальное разнообразие, неоднородность, несовпадение интересов людей рассматриваются не как изъян современного общества, а как его несомненное преимущество. Человек формируется обстоятельствами, но вместе с тем всегда остается свободным, поскольку он сам определяет многие обстоятельства своей жизни. Только будучи свободным, человек является вменяемым и ответственным.
 
 Психолог В. Франкл, тяготеющий к экзистенциализму, связывает свободу выбора со смыслом жизни человека: человек свободен найти и реализовать смысл жизни, даже если его свобода заметно ограничена объективными обстоятельствами. Признавая очевидную детерминированность человеческого поведения, Франкл отрицает его пандетерминированность. "Необходимость и свобода локализованы не на одном уровне; свобода возвышается, надстроена над любой необходимостью" [1]. Франкл говорит о свободе человека по отношению к своим влечениям, к наследственности и к факторам и обстоятельствам внешней среды. Свобода по отношению к влечениям проявляется в возможности принять или отвергнуть их. Даже действуя под влиянием непосредственной потребности, человек позволяет ей определять свое поведение и сохраняет свободу не позволить этого. Когда речь идет о детерминации человеческого поведения ценностями или моральными нормами, человек позволяет или не позволяет себе быть ими детерминированным. Свобода по отношению к наследственности - это отношение к ней как к сырому материалу, возможность свободного духа строить из этого материала то, что ему необходимо. Организм - это инструмент или средство, которым пользуется личность для реализации своих целей. Сходные отношения существуют между личностью и характером, который также сам по себе не определяет поведения. Напротив, в зависимости от личности характер может
 
 1 Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 106.
 
 
 174
 
 претерпевать изменения или сохранять свою неизменность. Свобода человека по отношению к внешним обстоятельствам хотя и не беспредельна, но существует и выражается в возможности занять но отношению к ним ту или иную позицию. Тем самым само влияние обстоятельств на человека опосредуется позицией человека по отношению к ним. Человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется прежде всего ценностями и смыслами, не испытывающими детерминирующих воздействий со стороны его влечений, наследственности и внешних обстоятельств [1].
 
 1 "Человеческая свобода - это конечная свобода, - пишет Франкл о свободе в отношении внешних условий. - Человек не свободен от условий. Но он способен занять позицию по отношению к ним. Условия не обусловливают его полностью. От него - в пределах его ограничений - зависит, сдастся ли он, уступит ли он условиям. Он может также подняться над ними и таким образом открыться и войти в человеческое измерение. Однажды я сформулировал, что, будучи профессором в двух областях, неврологии и психиатрии, я хорошо сознаю, до какой степени человек зависит от биологических, психологических и социальных условий; но, кроме того, что я профессор в двух областях науки, я еще человек, выживший в четырех лагерях - концентрационных лагерях - и потому являюсь свидетелем того, до какой неожиданной степени человек способен бросить вызов самым тяжелым условиям, какие только можно себе представить" (Там же. С. 77).
 
 
 Два момента важны в связи с противопоставлением социологического и антропологического истолкований человека. Во-первых, социологически понимаемый человек, не имеющий никакого твердого ядра и являющийся лишь отражением социальных отношений, не способен иметь естественных, или природных, неотчуждаемых прав: только общество наделяет человека правами; никаких прав, принадлежащих ему от рождения, уже в силу того, что он человек, у него не может быть. Естественные права могут быть свойственны только антропологически понимаемому человеку. Во-вторых, для коллективистического общества и его теоретиков характерен явный приоритет социологического человека над антропологическим; индивидуалистическое же общество отдает явное предпочтение антропологическому истолкованию человека. Соответственно, коллективистическое общество весьма неохотно говорит о правах человека, в то время как для индивидуалистического общества соблюдение этих прав является одной из основных его ценностей.
 
 Ранее уже отмечалось, что одним из необходимых условий подлинной свободы личности является частная собственность и тесно связанная с нею экономическая свобода. Существо последней - отсутствие препятствий и ограничений для экономической деятельности. Начиная с XVIII в. развитые капиталистические страны достаточно настойчиво и последовательно идут не только к расширению политической свободы, но и к обеспечению устойчивой экономической свободы. Она предполагает освобождение экономики от государственного регулирования, излишнего налогообложения, чрезмерных государственных расходов, протекционизма, лицензирования, всевозможных ограничений, а также обеспечение гарантий частной собственности, свободы международных контактов и др.
 
 175
 
 Общая концепция экономической свободы, обеспечивающая измерение последней и исторические и межстрановые сопоставления, была разработана только в конце XX в. М. Фридменом, М. Уокером, Г. Беккером, Д. Нортом и др. Понятие экономической свободы включает соблюдение трех основных принципов: свободы индивидуального выбора, свободы частного обмена и гарантии частной собственности. Страна может считаться экономически свободной в той мере, в какой се государственным органам удается обеспечить выполнение данных принципов. Для измерения экономической свободы были избраны семнадцать показателей, объединенных в четыре подгруппы: деньги и инфляция (защита денег как средства обмена и сбережения), государственное регулирование и организация рынков (защита частного сектора от сверхрегулирования), государственные финансовые изъятия (защита от излишнего налогообложения различных видов), международные отношения (свобода контактов с зарубежными партнерами). Все эти показатели объединены в общий индекс, получивший название индекса экономической свободы. Он показывает, в какой степени экономическая политика государства вместе с национальными институтами обеспечивает твердость местной валюты, надежность и прозрачность рынков, гарантии против государственных изъятий, свободу международного обмена. Итоговая оценка индекса экономической свободы, начиная с 1975 г., выводится для более чем ста стран. Мера экономической свободы наглядно показывает, что свободная экономика несомненно является более производительной, чем несвободная. Измерения показали, что за последние два десятилетия страны с более высоким уровнем экономической свободы развивались гораздо быстрее, чем страны с низким ее уровнем [1].
 
 1 Из максимально возможных 10 баллов индекса экономической свободы более 7 баллов последние два десятилетия набирают: Гонконг (9,3), Сингапур (8,2), Новая Зеландия, США, Швейцария, Великобритания, Таиланд, Малайзия, Филиппины, Австралия и др. На противоположном конце рейтинга оказываются: Алжир, Сирия, Иран, Нигерия, Зимбабве и др. Индекс экономической свободы России в 1995 г. - 3,5, Украины - 3,4, Эстонии, Чехии и Венгрии - от 5,1 до 5,5. В 1990 г. индекс экономической свободы России равнялся, однако, всего лишь 0,9 и превышал только аналогичный показатель для Албании этого года - 0,6. Несмотря на очевидный прогресс, Россия по сравнению с другими странами мира продолжает оставаться в группе стран с наиболее угнетенной экономикой.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Либерализм
 
 Человек всегда ориентирован на смысл. Стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни некоторые психологи рассматривают как врожденную мотивационную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и развития личности. Общество, как и человек, также нацелено на смысл. Оно стремится понять смысл своего существования и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным. Результатом поиска обществом смысла является создаваемая им идеология - система представлений о мире, о человеческом обществе, о человеке, его месте в обществе, его ценностях и вообще обо всех жизненно важных явлениях социального существования. В задачи идеологии входит не только понимание места общества и человека в мире, но и организация
 
 176
 
 и стандартизация сознания людей, управление ими путем формирования определенного типа их сознания. Идеология имеет, таким образом, два аспекта: мировоззренческий (общее учение о мире, обществе и человеке) и практический (правила мышления и поведения).
 
 Всякое общество имеет идеологию, однако идеологии индивидуалистического и коллективистического обществ принципиально различны. Особенно наглядно это можно продемонстрировать на примере противопоставления двух современных идеологий - идеологии капиталистического общества и идеологии коммунистического общества [1]. Буржазная и коммунистическая идеологии различаются уже в следующих формальных аспектах:
 
 - Буржуазная идеология складывается стихийно, подобно естественному языку или морали, у этой идеологии есть история, но нет конкретных авторов. Коммунистическая идеология, напротив, сформулирована, во всяком случае в своем ядре, определенными людьми, которым она постоянно воздает хвалу. Эта идеология считается в основных своих чертах, заданных ее классиками, неизменной и как бы не имеющей собственной истории.
 
 - Буржуазная идеология не систематична, она расплывчата и аморфна, не является чем-то подобным связной доктрине или концепции и не имеет ясно очерченного обоснования. Коммунистическая идеология представляет собой определенную систему идей, претендующую не просто на то, чтобы быть теорией, но даже на то, чтобы считаться научной теорией. Ее основания четко очерчены, и ее теоретическим ядром является вполне определенная концепция - марксизм, включающий философскую и экономическую части, а также коммунистическое пророчество, которое эти части призваны обосновывать [2].
 
 1 Иногда высказывается мнение, что в капиталистическом обществе нет идеологии в указанном смысле этого слова. Иллюзия, будто буржуазная идеология исчезла или сделалась чем-то таким, что вообще нельзя назвать идеологией, связана с устойчивостью капиталистического общества и, соответственно, его идеологии, с отсутствием ей ясных альтернатив и тем, наконец, что эта идеология постоянно и без особых проблем и усилий воспроизводит себя. "Достижения прогресса, - пишет Г. Маркузе, - пренебрегают как идеологическим приговором, так и оправданием, перед судом которых "ложное сознание" становится истинным. Однако это поглощение идеологии не означает "конца идеологии". Напротив, в специфическом смысле развития индустриальная культура становится даже более идеологизированной, чем ее предшественница ввиду того, что идеология воспроизводит самое себя" (Маркузе Г. Одномерный человек. С. 15).
 2 А.А. Зиновьев оценивает коммунистическую идеологию как наиболее отчетливую форму идеологии вообще и вместе с тем подчеркивает, что коммунистическая идея в принципе могла бы существовать и в ином, чем марксистское, оформлении: "Исторически произошло так, что основой и ядром идеологии коммунистических тенденций в мире и государственной идеологии коммунистических стран стал марксизм с некоторыми коррективами и дополнениями, зависящими от конкретных условий различных стран (ленинизм в Советском Союзе, маоизм в Китае). Фатальной необходимости в этом не было. Но раз уж так случилось, с этим фактом надо считаться. И в дальнейшем я буду иметь в виду именно марксистскую идеологию, говоря об идеологии коммунистического общества. Это - наиболее значительная форма идеологии в истории человечества. На ее примере отчетливее всего видны свойства идеологии вообще" (Зиновьев А.Л. Коммунизм как реальность. Кризис коммунизма. С. 243).
 
 
 177
 
 - Буржуазная идеология не является государственной идеологией, и государство не следит за тем, чтобы все члены общества имели о ней ясное представление и строго следовали ей. За отступления от этой идеологии не предусматривается специальных наказаний, самые резкие ее оппоненты (в том числе и ее коммунистические критики) не могут ущемляться в своих правах и свободах. Коммунистическая идеология - это государственная идеология, ее основные положения закрепляются в конституции и законах коммунистического государства и малейшее отступление от нее сурово преследуется.
 
 - Буржуазная идеология не обслуживается какой-то особой, направляемой из единого центра группой, или кастой, людей. Внедрение этой идеологии в умы и души людей не является чьей-то профессией. Коммунистическую идеологию обслуживают многочисленные профессиональные идеологи ("работники идеологического фронта"), следящие за тем, чтобы она проникала во все, самые мельчайшие поры коммунистического общества. Распространением данной идеологии занимается специальный аппарат, направляемый из единого центра.
 
 Коротко говоря, буржуазная идеология незаметна почти как тот воздух, которым дышит человек буржуазного общества. Коммунистическая идеология жестка как те поручни на трапах корабля, за которые вынуждены держаться его пассажиры в неспокойную погоду. Чье-либо демонстративное отступление от коммунистической идеологии вызывает такую же бурную реакцию, как крик на палубе: "Человек за бортом!" [1]
 
 1 О переходном характере современной России выразительно говорят, в частности, непрекращающиеся до сих нор попытки создать некую "общенациональную идеологию", которую могло бы принять на свое вооружение государство. Если Россия уходит от коллективизма (тоталитаризма) и движется по пути к современному индивидуалистическому обществу, а это, судя по всему, действительно так, то никакой "национальной идеологии" как четко сформулированной доктрины не может быть. Новая российская идеология складывается стихийно и постепенно, и она окажется, как и всякая буржуазная идеология, почти что незаметной.
 
 
 Систематичность и твердость коммунистической идеологии дают возможность легко оценивать малейшие отклонения от нее и доводить ее до уровня лозунгов, широко внедряемых в повседневный обиход ("Наша цель - коммунизм!", "Народ и партия - едины!" и т.п.). Но эти же особенности данной идеологии, из здания которой нельзя вынуть ни одного камня, в периоды кризиса коммунистического общества оборачиваются ее недостатком: как только начинаются подвижки, она обрушивается едва ли не вся сразу. Если буржуазная идеология динамична и способна воспринимать критику, то коммунистическая идеология чрезвычайно статична, боится не только критики, но даже идущих сверху попыток приспособить ее к новым обстоятельствам социальной жизни.
 
 178
 
 О коммунистической идеологии более подробно будет говориться далее. Сейчас же полезно остановиться на двух основных течениях западной мысли - либерализме и консерватизме, являющихся попытками понять природу капиталистического общества и уяснить те способы, с помощью которых можно было бы воздействовать на происходящие в нем процессы. Либерализм и консерватизм не являются элементами буржуазной идеологии и не лежат в ее основе [1]. Это определенные теории капиталистического общества или, скорее, определенные стили теоретического размышления о нем, имеющие свою историю, вносящие известный вклад в его идеологию и в свою очередь находящиеся под ее несомненным воздействием [2].
 
 1 Ю. Хабермас, подчеркивающий, что буржуазная идеология все более теряет характер мировоззрения, общего представления о мире, истории и человеке, отмечает постоянное размывающее воздействие на эту идеологию научных и близких им традиций: "Буржуазные идеологии - это уже остатки мировоззрений, которые временно убереглись от несущих на себе печать элиминации требований устраниться, исходящих от политико-экономической системы и системы науки. Между тем четко прослеживается подобное размывание традиций: когнитивное притязание постичь реальность уступает место постоянно меняющимся популяризаторским обобщениям данных науки и искусства, которое в десублимированном виде переходит в жизнь. Отпочковавшиеся от теоретических объяснений верования и моральные представления субъективируются и существуют вне научного признания. В настоящее время не существует эквивалента для функционального обеспечения идентичности, которое выполняла ныне разрушающаяся традиционная система мира" (Хабермас Ю. О субъекте истории // Философия истории. Антология. С. 285).

<< Пред.           стр. 9 (из 27)           След. >>

Список литературы по разделу