<< Пред.           стр. 9 (из 13)           След. >>

Список литературы по разделу

 Не признавая раскола и негласно приняв ценности "сильных", разные течения оппозиции выработали целый набор "паролей", которые они выкрикивают, попав в обстановку спора. Они дают знак политическому противнику: "Мы с тобой одной крови - ты и я!". То Петр Романов вдруг заявит, что его идеал государственника - Столыпин. То Шафаревич подтвердит в 1998 году, что "социализм - путь к обрыву". В дебатах с Шендеровичем Говорухин выполнил ритуал обнюхивания блестяще и убедительно. Сразу подчеркнул, что он не желает возвращения в проклятое советское прошлое. Его фильм "Так жить нельзя" нанес советскому строю сокрушительный удар. Аргумент неотразимый, пароль принят. Далее идет напоминание, что он настрадался от советской цензуры (это - общий пароль нашей художественной интеллигенции). Затем, что он бы мечтал видеть во главе Высшего совета по нравственности Солженицына или Лихачева (хотя это уж никак не вяжется с формулой "нравственность - это правда"). Наконец, тонкий упрек в адрес телевидения, которое все время показывает "позор Госдумы" - Макашова, Шандыбина и Жириновского ("а ведь в Госдуме помимо десятка таких идиотов есть множество умнейших и благороднейших людей - Мизулина, генерал Громов, Явлинский"). Все эти знаки были приняты, и спор с Шендеровичем, строго говоря, свелся к спору между своими - о деталях. Оба против цензуры, и разница лишь в том, что один считает Высший совет органом цензуры, а другой - нет. Почему нет? Потому, что Высший совет не запрещает выпуск передачи, а наказывает вещателя после передачи. Разница, конечно, существенная, но не принципиальная.
 Не буду здесь углубляться в саму проблему свободы слова и цензуры. Отмечу только, что оппозиция не осмеливается отвергнуть кредо Шендеровича открыто - как элементарный обман. Без цензуры не существует общества. Наличие запретов, реализуемых через какую-то разновидность цензуры, является условием сохранения любого общества. Что можно, а что нельзя говорить и показывать на публике, определяется культурными устоями. Если эти устои в разных частях общества резко различаются, нужно ввести конфликт в рамки права - заключить соглашение. Вместо того, чтобы клясться в своей ненависти к цензуре, следовало бы признать наличие культурного противостояния и вести переговоры о согласованных запретах на агрессивное выражение своих ценностей. А раз "мы тоже против цензуры", то почему бы шендеровичам не показать Россию в виде свиньи, которую режут? Оппозиция что-то говорит о "цензуре совести". Но Масюк или Доренко и не идут против своей совести. Просто она у них совсем другая, чем у Макашова.
 В дебатах на НТВ вопрос был поставлен ребром, и демократы отвергли устои русской культуры как рамки, ограничивающие их телевидение, отвергли совершенно честно и открыто. Надо отдать должное НТВ - оно подняло вопрос на философскую высоту, выставив против закона Госдумы В.Шендеровича и А.Гордона - основателя и генерального секретаря Партии общественного цинизма. Они не жевали демократическую жвачку, как Мизулина. Шендерович как-то сказал в своих стихах: "Не знаю, кто меня определил стать раком у российского безрыбья". По сути верно, хотя и жеманно (никто его раком не ставил, он сам тяготеет к этому - эстетически). В этическом плане Россия для его партии - безрыбье. Значит, не массовой приверженностью к ценностям "общественного цинизма" сильна эта партия, а деньгами Гусинского и реверансами Говорухина.
 То, что мог сказать на "суде НТВ" я, было никому не нужно и выглядело как досадная помеха. Да и в законе, который я защищал, мои интересы не очень-то отражены. Для меня главная проблема нравственности на нынешнем телевидении - не голые задницы и не отсутствие Абалкина и Бессмертных, а непрерывное и изощренное издевательство с экрана над тем, что я считаю добрым и прекрасным. Цензура совести Шендеровича меня от этого не защищает, и я требую цензуры закона. Мне же одна сторона отвечает, что пока ОМОН послушен, плевать на меня хотели. А другая сторона отвечает, что "нравственность - это правда".
 Отрицание нравственных устоев "отцовской культуры" идет и в искусстве, но главное, продукты нового искусства пропагандируются СМИ и подкрепляются премиями. Эти знаки официального признания не могут не действовать на сознание, особенно молодежи. Вот, был поднят на щит Яркевич. "Огонек" назвал Яркевича писателем-93 (а кое-кто даже "двусмысленно" назвал его "последним русским писателем"). Послушаем "Независимую газету", где Олег Давыдов дает диагноз новой литературе в статье "Яркевич как симптом". Вывод таков: "Мы имеем дело со становящейся философией культуры тех "новых русских", льстецом и рупором которых является такая замечательная газета, как "Коммерсантъ", а литературно-художественным воплощением - разобранные выше тексты Яркевича".
 По словам самого Яркевича, он написал трилогию, аналогичную трилогии Льва Толстого "Детство. Отрочество. Юность". У Яркевича эти части называются: "Как я обосрался", "Как меня не изнасиловали" и "Как я занимался онанизмом". Все эти гадости имеют у Яркевича не только сюжетный, но и метафорический смысл. Как пишет О.Давыдов, во второй части "выясняется, что маньяком, насилующим мальчиков, оказывается... русская культура". Что же до "юности", то "онанизм в этом тексте - метафора свободного духовного пространства. Он как бы снимает основной (по мнению Яркевича) грех русской культуры: социально-политическую ангажированность, замешанную на агрессии". То есть, опять же главное - тема разрыва с духовным пространством русской культуры, освобождения от нее хотя бы через онанизм. Чего же ждать "старым русским", когда эти отягощенные комплексами юноши полностью овладеют культурой? В каких конкретно действиях выразится их патологическая ненависть и жажда мести?
 А что с их детьми? Да то же самое. Главному идеологу А.Н.Яковлеву вручены кассеты с тщательно отобранными мультиками, которыми он должен пичкать детей с утра до вечера. Черепашки-ниндзя! Борис Минаев в "Независимой газете" с одобрением раскрывает смысл этой культурной программы: "Ржавые гвозди не просто так вбиваются в свежую необструганную доску, а скрепляют одну доску с другой, образуют конструкцию, угол, на который уже можно опираться при строительстве любого сознания. Ведь для того, чтобы легко нанизывать один сюжет за другим - надо довести этот абсурд до полной дикости, до кича, до абсолютного нуля". Сам выбор "гвоздей", которыми скрепляется детское сознание, сделанный ТВ, означает принципиальный разрыв со всей траекторией русской культуры. В ней были очень строгие критерии допуска художника к детской душе - пробегите мысленно нашу детскую литературу, радио, кино. Дикий абсурд детского кича сегодня - не ошибка, не признак низкой квалификации. Это - шприц с ядом, вводимым в будущее России.
 Что же нравится Б.Минаеву? "Дети перестают воспринимать уродство, неполноценность, страхолюдность - как нечто чужое, чуждое, страшное. Они начинают любить это страшное. Они начинают понимать его. Мой шестилетний сын спросил: пап, а канализация ведь - это где какашки плавают? И глаза его весело блестели... Оказывается, и там можно жить!". В этом все и дело. И в дерьме можно жить - ничего страшного, значит, не происходит. Мы только должны отказаться от веками сложившимся в нашей культуре чувства безобразного.
 И нагнетается всеми способами "эстетика безобразного". Жирный, нарочито грязный и потный певец, колыхаясь всей тушей, что-то поет о девочке - из него делают звезду телеэкрана. Из политиков на экран чаще всего вытаскивают тех, кому выступать следовало бы только по радио. Гойя, кому пришлось наблюдать своих перестройщиков-либералов, призывавших в Испанию демократа Наполеона, написал на одном из своих рисунков: "Есть люди, у которых самая непристойная часть тела - это лицо, и было бы не худо, если бы обладатели таких смешных и злополучных физиономий прятали их в штаны". Идеологи реформы ставят обратную задачу - приучить к безобразному как норме. Создать новую культурную нишу для российской элиты. Минаев пишет о ней: "Это ниша грязи, канализации, какашек (то есть близости к ним), ниша доброго и благородного уродства, страхолюдной мутации. А если говорить короче - это ниша небрезгливости".
 Это явление раскрыл Достоевский в пророческом образе: Федор Карамазов "порвал нить" с культурными нормами, продемонстрировал свою небрезгливость и породил Смердякова. Этого и добиваются реформаторы культурными средствами - им нужны миллионы смердяковых, а не Жуковы и Гагарины. Если это случится, тогда сбудется вывернутая наизнанку формула "Красота спасет мир". То есть, смердяковы его погубят. Ибо антропологи (Конрад Лоренц) давно предупредили: брезгливость, инстинктивное неприятие безобразного было важнейшим условием эволюции человека и поддержания здоровья всего биологического вида.
 Глава 20. Кухня манипуляции сознанием: испытанные на нас приемы
 § 1. Прямая ложь
 В Главе 1 говорилось, что прямая ложь сама по себе не может быть квалифицирована как манипуляция. В 70-е годы А.Моль также писал, что прямая ложь в СМИ есть признак низкой профессиональной квалификации редактора: ее обнаружение вызывает потерю контроля над аудиторией, она становится невосприимчивой к пропаганде. Поэтому СМИ заменяют "политическую цензуру" (очевидное искажение информации) цензурой "психоаналитической" - они используют подпороговые культурные явления. Под ними в социодинамике культуры понимается постоянное искривление социокультурного пространства - такая "поляризация" в желательном направлении всех сообщений, которая не превышала бы порог восприятия радиослушателя или телезрителя. Когда он не замечает этой поляризации, у него не мобилизуется психологическая защита против манипуляции. Когда СМИ прибегают к этой доктрине, влияние на них массы получателей сообщений сводится к минимуму - массы довольны и считают СМИ объективными. А.Моль пишет, что при этом "само воздействие массы контролируется организаторами системы распространения и служит для них обратной связью, помогающей им определить основное понятие среднего порога восприимчивости получателя, ниже которого они действуют при последовательной политике". Иными словами, в демократическом обществе СМИ, служащие классу собственников, явно лгут только для того, чтобы по реакции масс уточнить порог их восприятия лжи - и затем снизить уровень лжи чуть ниже этого порога.
 С тех пор, однако, положение изменилось. Тоталитарный контроль над СМИ малого числа олигархических групп делает разоблачение прямой лжи с заметным общественным резонансом маловероятным. А главное, создана такая плотность потока захватывающих аудиторию сообщений и так полно отключается краткосрочная память, что разоблачение "вчерашней" лжи уже никого не интересует. Поэтому включение прямой лжи практикуется СМИ все в больших масштабах как прием недорогой, но эффективный в решении срочных задач. При этом наглая ложь оказывается предпочтительной, потому что она разрушает всякую возможность диалога.
 Вот мелкий пример. США ввели санкции против ряда предприятий России в связи с будто бы нарушениями эмбарго на поставку военных технологий в Иран. В связи с этим 4 марта 1999 г. состоялось заседание Комитета по международным делам Госдумы. Выяснилось, что никаких нарушений со стороны России не было, скандал был искусственно раздут прессой. Еще в 1997 г. американские эксперты установили и дали официальное заключение, что пресловутые 7 тонн стали, конфискованные на азербайджанской границе, были испанского происхождения и предназначались для изготовления бытовых моек. Однако вплоть до марта 1999 г., СМИ, в том числе и российские, выдавали этот груз за контрабанду, которая предназначалась будто бы для изготовления корпусов иранских ракет. И бесполезно было давать разъяснения и размахивать официальным заключением американских экспертов.
 Прямой ложью об исторических событиях полны заявления политиков, журналистов, даже дикторов чисто информационных выпусков. До сих пор приходится слышать о "миллионах расстрелянных", хотя всем, кто говорит это, досконально известны точные данные. Они не только опубликованы во многих источниках, они им неоднократно и вполне официально объявлялись за последние годы. Причем они публиковались и в массовой демократической прессе. Так, в еженедельнике "Аргументы и факты" (1990, № 5) были приведены официальные данные, согласно которым с 1921 по 1954 г. по политическим мотивам было приговорено к высшей мере наказания 642 980 человек. Точных данных о том, сколько приговоров приведено в исполнение, пока нет, согласно оценкам - около 300 тысяч.
 Передачи телевидения полны мелкой ложью, все эти пузырьки заполнили эфир, нет возможности их прокалывать. Из писем в оппозиционные газеты можно было бы составить целую антологию вранья. Вот, отмечается юбилей замечательного оружейника М.Т.Калашникова. Казалось бы, праздник - нет, и он служит пропаганде. Комментаторы с РТР и тут нашли повод для антисоветской проповеди: мол, до гласности имя Калашникова было засекречено, и вообще в воинском звании его повысили только в 80-е годы, когда "вражеские голоса" посмеялись над тем, что великий конструктор до сих пор сержант. Каждый раз поражаешься, как хватает совести так брехать. Нам, студентам-первокурсникам в 1956 г. майор на военной кафедре, представляя автомат Калашникова, прочел целую лекцию о биографии Михаила Тимофеевича. Она была изложена в школьном учебнике начальной военной подготовки. В Военной энциклопедии 1981 г. в статье о нем указано его воинское звание полковник, присужденное в 1969 г. Это, конечно, мелкая ложь, она берет своей массой. Есть и целые концепции.
 Вот выступает по телевидению начальник Аналитического центра при Президенте М.Урнов: "Россия до 1917 г. была процветающей аграрной страной, но коммунисты довели АПК до нынешней разрухи". Это - ложь прямая, причем обманывает М.Урнов сознательно - есть надежная статистика и производства, и урожайности, и уровня питания с конца прошлого века (да и не мог не читать Толстого о голоде или судебных отчетов начала века о голодных бунтах крестьян. За период 1909-1913 гг. в среднем производство зерновых в России было 72 млн. т., а в СССР в 1976-80 гг. - 205 млн. т. Урожайность до революции была 7-8 ц/га, а работало в сельском хозяйстве 50 млн. человек. Эффективность хозяйства была очень низкой. В сравнимых ценах продукция за советский период выросла в 4 раза, а число занятых сократилось в 2 раза. Рост эффективности в 8 раз - прекрасный результат (при том, что село в то же время обеспечивало своими средствами и индустриализацию СССР, и войну).
 До 1917 г. весь прибавочный продукт нещадно изымался из села ("недоедим, а вывезем"). Все мало-мальски развитые страны, производившие менее 500 кг зерна на душу населения, зерно ввозили. Россия в рекордный 1913 г. имела 471 кг зерна на душу - и вывозила очень много зерна. За счет внутреннего потребления. Даже в "нормальные" годы положение было тяжелым. Об этом говорит очень низкий уровень установленного официально "физиологического минимума" - 12 пудов хлеба с картофелем в год. В нормальном 1906 году этот уровень потребления был зарегистрирован в 235 уездах с населением 44,4 млн. человек. Прирост продукции в сельскохозяйственном производстве в результате реформы Столыпина упал в 1909-1913 гг. в среднем до 1,4% в год. Это было намного ниже прироста населения, т.е. Россия шла к голоду, а значит, к революции.
 В целом за последнее десятилетие общество России было подвергнуто сильнейшему давлению прямой и сознательной лжи, причем нагнетаемой телевидением с использованием авторитета официальных должностей и научных титулов. Эта часть всей идеологической кампании определенно является преступной. Рано или поздно ей будет дана правовая оценка.
 Но все же крупная прямая ложь ("фабрикация фактов") внутри страны используется редко, поскольку в какой-то мере достоверная информация доходит до слишком большой части населения. Другое дело - непрерывная мелкая ложь со ссылкой на неопределенные источники ("серая" пропаганда). Она эффективна и безопасна в силу незначительности ложных сведений и в силу очень большого их количества.
 "Серая" пропаганда используется всеми каналами российского телевидения практически непрерывно, а в особые периоды ее интенсивность резко возрастает. Обычно она заключается в том, что утром дается ложное сообщение из неопределенных источников ("из кругов, близких к...", "из хорошо информированного источника..." и т.д.). Это должно быть такое сообщение, которое привлекает общественное внимание. Как правило, затронутое этим сообщением лицо или организация моментально его опровергают, но это опровержение начинает включаться (малыми дозами) в информационные выпуски телевидения постепенно, с опозданием. А главное, ложное сообщение передается все время - даже наряду с опровержением, что только усиливает его привлекательность. Никогда не дается слова для опровержения в прямом эфире или хотя бы в виде официального заявления. Обычно "серая утка" живет всего один день, а назавтра о ней вообще не говорят ни слова. Но соотношение "эффективность/затраты" исключительно велико - такая ложь ничего не стоит и опасности судебного преследования не создает.
 Вот два простейших примера "серой" пропаганды. Перед выборами в Госдуму 1999 г. по первому и второму каналу российского телевидения (они вели пропаганду против блока "Отечество", возглавляемого Е.М.Примаковым и Ю.М.Лужковым) в течение целого дня проходило сообщение, будто губернатор Петербурга Яковлев решил выйти из списка блока. Это была сенсация, поскольку в этом случае весь блок снимался с выборов (Яковлев был третьим в списке). Уже утром Яковлев дал официальное опровержение, о котором телевидение упомянуло лишь вечером и очень туманно.
 Другой случай - сообщение со ссылкой на никому не известное (и вряд ли существующее) частное "Агентство военных новостей" о снятии с должности командующего группой войск в Чечне генерала Шаманова. Шаманов был фигурой символической, и его снятие воспринималось бы как важный поворот в большой кремлевской интриге с войнами в Чечне. Поэтому сообщение привлекло большое общественное внимание (видимо, одновременно надо употреблять слово "отвлекло" - от чего-то, что должно было ускользнуть от этого внимания). Официальный пресс-центр Министерства обороны сразу же утром дал опровержение (судя по всему, в очень резких тонах), однако даже в ночных информационных выпусках ложное сообщение было повторено.
 "Серая" пропаганда такого типа, конечно, не преследует цели внедрить в сознание какую-то мысль или установку. Она создает условия для какого-то другого манипулятивного воздействия - рассеивает и отвлекает внимание, что-то стирает из краткосрочной памяти, а главное, порождает в обществе ту обстановку общей нервозности, о которой говорил еще Марат. Вот эта постоянная нервозность (стресс) и служит средством разрушения психологической защиты человека против манипуляции.
 Не гнушаются российские СМИ и "черной" пропагандой. Еще ведомство Геббельса стало применять прием, который раньше как-то стеснялись использовать - изобретение фальшивых цитат (иногда с указанием точного "источника", вплоть до страницы). Во время перестройки и реформы в обиход была введена целая куча таких цитат (на них М.Шатров даже строил целые пьесы, которые шли на сцене Художественного театра). Широко обсуждалось "изречение" Ленина о том, что "государством должна управлять кухарка" или афоризм Сталина "нет человека - нет проблемы" (введен А.Рыбаковым).
 Ю.И.Мухин приводит случай "цитатной" лжи прямо геббельсовского типа. Некий историк В.Анфилов написал в газете "Красная звезда" от 22 июня 1988 г.: "Последняя проверка, проведенная инспектором пехоты, - говорил в декабре сорокового года на совещании начальник управления боевой подготовки генерал-лейтенант В.Курдюмов, - показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, только 25 человек оказались окончившими военные училища, остальные 200 человек - это люди, окончившие курсы младших лейтенантов и пришедшие из запаса". Эта цитата потом пошла гулять даже по "научным" книгам. Но получилось так, что в 1993 г. материалы совещания, на которое ссылается В.Анфилов, были опубликованы, в том числе доклад инспектора пехоты и выступление В.Курдюмова. Там ни слова нет об уровне образования командиров полков. На сборы осени 1940 г. вообще не вызывались командиры полков, были собраны только командиры рот. Что же касается командиров полков, то на начало 1941 г. из 1833 командиров полков 14% окончили военные академии и 60% - военные училища.
 Были и довольно крупные операции "черной пропаганды". Примером служит широко распространенная версия, будто Сталин в молодости был тайным осведомителем полиции. Начало ей положила публикация в журнале "Лайф" неким И.Левиным одного документа, на который СМИ поначалу ссылались, а потом подразумевали как общеизвестный факт. Думаю, подавляющее большинство тех, кто слышал эту версию, уже ничего не знал о документе. Представлял он из себя официальное письмо от 13 июля 1913 г. на бланке МВД России начальника особого отдела департамента полиции Еремина "начальнику Енисейского охранного отделения", куда направлялся в ссылку Сталин. В этом письме и говорилось, что Сталин стал сотрудничать с полицией после ареста в Тифлисе в 1908 г.
 "Документ" этот - фальшивка средней руки (качество таких документов зависит от цены). Э.Хлысталов, заслуженный работник МВД России, указывает на несообразности, которых могло бы и не быть при достаточных ассигнованиях. Подпись Еремина подделана плохо. Подписано письмо фамилией без указания звания, что в официальных документах категорически не допускалось. В 1913 г. не существовало Енисейского охранного отделения, а был Енисейский розыскной пункт; начальником его был не "Милостивый Государь Алексей Федорович", а Владимир Федорович Железняков, чего Еремин не мог не знать. В документах в то время не писали "Иосиф Виссарионович", а писали "Иосиф Виссарионов". Все это - мелочи для дешевого фальсификатора, но такие мелочи, которых не могло быть в настоящем документе. Знали все это наши демократические идеологи, решившие запустить "черную" фальшивку и в СССР? Не могли не знать - дело старое. Расчет был на то, что для своей пропаганды они могли использовать всю государственную машину СМИ, а напомнить результаты экспертизы "документа" Э.Хлысталов смог в 1998 г. только в маленькой газете "Московский железнодорожник".
 § 2. Не прямая ложь, а умолчание
 Когда респектабельный политик, ученый или газета умалчивает известную им достоверную информацию, позволяя укореняться или распространяться важному для общества ложному мнению, то поначалу это потрясает даже больше, чем прямая ложь. Ниже мы скажем об умолчании больших, принципиальных блоков информации, которая была необходима людям для того, чтобы определить свою позицию (умолчание цели реформы, сроков и социальной цены). Но прием умолчания широко используется и в мелких, частичных, "молекулярных" акциях по манипуляции сознанием.
 К такому сознательному умолчанию всегда прибегают в операциях по созданию мифов. Я уже говорил, как с активным участием академиков создавался миф об избытке тракторов в СССР или миф об ужасном количестве нитратов в нашей почве и, следовательно, в овощах. Когда был раздут скандал с "заражением" 22 детей СПИДом в Элисте, пресса умолчала о том, что в те же дни проходил суд над дирекцией Национальной службы переливания крови Франции, которая заразила 4 тыс. человек. Такими умолчаниями была полна перестроечная, а теперь полна демократическая пресса.
 Вот простой случай. До сих пор нет-нет, а вспомнят, как Сталин из-за своего самодурства не поверил Рихарду Зорге, который точно предупредил о нападении Германии 22 июня 1941 г. Не поверил, и вот результат - немцы у Волги (из иных сообщений можно понять, что немцы вообще нас победили). Эта сказка повторяется уже много лет, и при этом умалчивают о том, что подчеркивается во всей специальной и большой части популярной литературы: немцы вели интенсивную программу дезинформации относительно планов начала войны с СССР (в том числе через посольства, а значит, и лично через Зорге). С самого начала 1941 г. в Генштаб ежедневно поступали агентурные донесения с датой нападения - всегда с разной. Много таких донесений прислал и Зорге. Они раз за разом оказывались ложными, следовательно, сам он не имел возможности отличить истины от дезинформации. Почему же Сталин должен был вдруг поверить именно сообщению о 22 июня?
 Идеологи умалчивают о тех вещах, о которых еще вчера они же сами громогласно трубили, с удивительным бесстыдством. Вот, 16 ноября 1999 г. по всем каналам телевидения прошел сенсационный репортаж: в Академию наук вернулся подлинник рукописи романа М.Шолохова "Тихий дон". Взахлеб говорилось о том, как подло травили "в советские времена" Шолохова, утверждая, что не он - автор романа. Это говорилось так, будто подло травили его фигуры вроде Жданова, Суслова, Андропова - в общем, большевики. Ни разу не было даже упомянуто имя главного организатора травли - Солженицына. Не было сказано и о том, что травля эта носила примитивно антисоветский характер (мол, СССР дал миру одного крупного писателя, да и тот - плагиатор). Понятно, что Солженицыну было невмоготу выйти к микрофону и как-то загладить свою вину. Но так умолчать о нем, превратив окончательное установление авторства Шолохова в антисоветскую акцию точно так же, как антисоветской акцией были и обвинения в плагиате - это значит манипулировать сознанием на уровне "черной" пропаганды (которая причисляется к актам психологической войны).
 Поскольку ложь через умолчание является сегодня в общественной жизни явлением постоянным и обладает высокой интенсивностью, приведем кратко по одному примеру из разных областей - вразбивку.
 Замалчивание намерений. Прикрытие программы действий путем мобилизации старых стереотипов сознания и привычной терминологии - прием манипуляции. Не далее как в 1988 г., когда поворот перестройки к капитализму для специалистов уже не составлял секрета, можно было прочесть такие слова М.С.Горбачева: "Среди ныне живущих в СССР каждые четырнадцать из пятнадцати родились после революции. А нас продолжают призывать отказаться от социализма. Спрашивается, почему это вдруг советские люди, выросшие и окрепшие при социализме, должны от своего строя отказаться? Мы будем всемерно социализм развивать и укреплять... Правда, на страницах печати были и предложения, выходящие за пределы нашей системы, в частности, высказывалось мнение, что вообще надо бы отказаться от плановой экономики, санкционировать безработицу. Но мы не можем допустить этого, так как собираемся социализм укреплять, а не заменять его другим строем. То, что подбрасывается нам с Запада, из другой экономики, для нас неприемлемо".
 Между тем, Т.И.Заславская в книге-манифесте "Иного не дано" пишет: "С точки зрения ожидающих решения задач предстоящее преобразование общественных отношений действительно трудно назвать иначе, как относительно бескровной и мирной (хотя в Сумгаите кровь пролилась) социальной революцией. Речь, следовательно, идет о разработке стратегии управления не обычным, пусть сложным, эволюционным процессом, а революцией, в корне меняющей основные общественно-политические структуры, ведущей к резкому перераспределению власти, прав, обязанностей и свобод между классами, слоями и группами... Спрашивается, возможно ли революционное преобразование общества без существенного обострения в нем социальной борьбы? Конечно, нет... Этого не надо бояться тем, кто не боится самого слова "революция".
 Почти одновременно с Т.Заславской, близкой соратницей М.Горбачева, в "Правде" пишет помощник и идеологический советник Горбачева философ Г.Смирнов: "... речь идет не о социально-политической революции, когда уничтожаются основы экономических отношений старого строя, устанавливается принципиально новая политическая власть, выражающая интересы свергающих классов. Здесь ситуация иная. Речь идет не о разрушении общественной собственности на средства производства, а о ее укреплении и более эффективном использовании... Речь идет не о сломе государственной власти, а о дальнейшем укреплении социалистического всенародного государства, углублении социалистической демократии, развитии народного социалистического самоуправления" [курсивом выделено мною, К-М].
 Итак. два советника по идеологии, два близких к генсеку члена его команды пишут о главном происходящем в стране процессе диаметрально противоположные вещи: достоверную трактовку в книге для узкого круга, для "своих" - и абсолютно ложную в массовой газете с тиражом 5 млн. экземпляров. И все это прикрывает сам генеральный секретарь КПСС в выступлении на всю страну.
 А вот мелочь, каких было великое множество. Под прикрытием разговоров о "возрождении русской культуры" в кругах демократической элиты откровенно строились планы резкого сокращения культурной деятельности и доступа к культурным ценностям для массы населения. В 1991 г. Л.А.Гордон ( тогда зав. отделом Института международного рабочего движения АН СССР) говорил на Круглом столе по культуре в Академии наук: "В печати, в бессмысленных истериках видных культурных деятелей слышны вопли о том, что приватизируются кинотеатры и несколько тысяч, 30 тысяч художников тогда окажутся без работы. А зачем нашему обществу 30 тысяч художников?... Что за бесконечный разговор - почему у нас должно быть 500 театров? Кто это вообще сказал?... И не знаю, что будет с Ленинской библиотекой. По крайнем мере, продайте кому-нибудь, кто реально починит, а то ведь еще продадите турецкой компании, которая толком починить не сумеет". Ничего подобного в массовую печать не попадало - СМИ умалчивали о том, что ждет рядового гражданина в области культурного "обслуживания".
 Философские тезисы. Вся идеологическая кампания, направленная на то, чтобы убедить граждан, будто частная собственность и основанный на ней капитализм "создают" права и свободы человека, основана на сокрытии важного вывода социологии и философии (об этом сказано и в гл. 9). Тезис о связи капитализма с демократией отвергнут не только марксизмом, но и либеральными мыслителями.
 Вот что пишет М.Вебер в 1906 г.: "Было бы в высшей степени смешным приписывать сегодняшнему высокоразвитому капитализму, как он импортируется теперь в Россию и существует в Америке, - этой неизбежности нашего хозяйственного развития - избирательное сродство с "демократией" или вовсе со "свободой" (в каком бы то ни было смысле слова)".
 Вывод Вебера повторяется в самых разных вариантах постоянно. Американский социолог Б.Гинзберг, автор исследования способов мобилизации общественного мнения властями США, пишет совсем недавно: "Западные правительства использовали механизмы рынка, чтобы управлять устремлениями и чувствами народных масс... Хотя граждане западного мира имеют обыкновение связывать рынок со свободой мнений, невидимая рука рынка может быть инструментом контроля почти столь же мощным, как и железный кулак государства".
 Говорить о причинно-следственной связи между капитализмом, демократией и правами человека стало просто неприлично после того, как мир пережил опыт фашизма. Ведь фашизм - порождение именно капитализма и присущего ему общества, в ином обществе он и возникнуть не мог. Фашистское госудаpство в Геpмании возникло, по словам пеpвого вице-канцлеpа Папена, "пpойдя до конца по пути демокpатизации" Веймаpской pеспублики. То есть, в условиях кpайнего кpизиса, гpажданское общество с помощью пpисущих ему демокpатических механизмов поpодило фашистское госудаpство. Философ Хоpкхаймеp сказал о фашизме: "тоталитаpный pежим есть не что иное, как его пpедшественник, буpжуазно-демокpатический поpядок, вдpуг потеpявший свои укpашения". А вот что пишет об этом Г.Маpкузе: "Пpевpащение либеpального госудаpства в автоpитаpное пpоизошло в лоне одного и того же социального поpядка. В отношении этого экономического базиса можно сказать, что именно сам либеpализм "вынул" из себя это автоpитаpное госудаpство как свое собственное воплощение на высшей ступени pазвития".
 Тезис о том, что якобы частная собственность и рынок порождают демократию и только демократию, не имеет ни исторических, ни логических оснований. Поразительно, как он мог быть внедрен в массовое сознание, когда перед глазами был пример Пиночета, который провел в Чили примерно ту же реформу, что и Чубайс.
 Умолчание о методологических ошибках. Когда идеологи и политики предлагали крупные, чрезвычайно опасные изменения, они ссылались на объективные законы, на якобы безупречные теории, на чужой опыт. Часто в этих ссылках заключался явный подлог, но очень во многих случаях - умолчание о том, что приводимые доводы методологически несостоятельны (прежде всего, для конкретных условий России). Скандальным случаем можно считать блеф Е.Гайдара, который всех морально подавил некими "кривыми Филлипса". Из них следовало, что в России надо немедленно ввести безработицу, а на самом деле эти "кривые" были обычной подтасовкой. Более тонкое умолчание заключалось в том, что российские экономисты скрыли от общества важнейший методологический принцип, согласно которому теории рыночной экономики действуют только в рыночной экономике. А поскольку в СССР, как известно , экономика была иного типа, планировать реформу исходя из рыночных теорий (как это предусмотрено в программе МВФ), было нельзя.
 Лауреат Нобелевской премии по экономике Дж.Бьюкенен писал: "Теория будет полезной, если экономические отношения распространены в достаточной степени, чтобы возможно было прогнозировать и толковать человеческое поведение. Более того, экономическая теория может быть применима к реальному миру только в том случае, если экономическая мотивация преобладает в поведении всех участников рыночной деятельности". Ничего принципиально нового Бьюкенен не сказал - о том же самом писал уже А.В.Чаянов, так что умолчание наших академиков, докторов и кандидатов экономических наук было сознательным.
 Рассмотрим и один совсем уж очевидный случай. Симметрично манипуляции с числом "сгинувших в ГУЛАГе" использовался "демографический прогноз" численности русского народа, какой она была бы, не установись в России советский строй. Согласно этому прогнозу, который был сделан, в частности, Д.И.Менделеевым в конце прошлого века, в России (СССР) в наши дни должно было бы проживать около 500 млн. человек (сам Д.И.Менделеев писал о 400 млн.). В солидном журнале пишут как о научном факте: "Следует помнить, что к началу XXI века население России должно было составлять полмиллиарда". Следует помнить! Грубая методическая ошибка этого прогноза была известна уже во время его публикации, поэтому "просвещенные демократы" особенно на этот прогноз не напирали. Зато его подхватили наши патриоты - когда они посыпали пеплом головы, кляня большевиков. Получалось, что "советский эксперимент" обошелся народу в 220 млн. жизней. Ну, в 200 млн., если списать 20 млн. на Отечественную войну. Эти мифические 500 миллионов стали в одно время чуть ли не обязательным паролем патриотов - их упоминали не только "белые" авторы "Нашего современника", но и "розовые", и даже кое-кто из вождей КПРФ.
 Д.И.Менделеев экстраполировал в будущее рождаемость в крестьянской России, предполагая, что прогресс промышленности и улучшение жизни снизит высокую смертность, которая даже в 1913 г. составляла 30,2 человек на 1 тысячу. Он не учел двух тогда уже известных специалистам факторов: урбанизация (переселение сельских жителей в города, неизбежное при развитии промышленности) всегда приводит к резкому сокращению рождаемости; улучшение условий жизни и сокращение смертности также через какое-то время снижают рождаемость.
 Наши патриоты, используя прогноз Д.И.Менделеева в идеологических целях искренне, стали манипуляторами невольными (или "вторичными"). Во всяком случае, они "не заметили" комментария к этому прогнозу, который тогда же сделал известный философ Вл.Соловьев. Он писал: "По недавно обнародованным несомненным статистическим данным, та значительная прогрессия, в которой возрастало наше население до восьмидесятых годов, с тех пор стала сильно убывать и в некоторых частях Империи уже сошла на нуль. А именно в губерниях среднечерноземной полосы с 1885 года прибыль населения, как известно, вовсе прекратилась, и тот значительный (хотя и меньший, чем ожидали) прирост в 12 миллионов за 10 лет, который обнаружен переписью 1897 г., падает преимущественно на различные нерусские или полурусские окраины... Есть, значит, помимо механического перемещения людских масс, какая-то органическая причина, остановившая наш рост".
 Те, кто использовали прогноз Д.И.Менделеева в антисоветских целях, умолчали не только о критике этого прогноза его современниками. Гораздо более грубым и недобросовестным было умолчание фактических данных, которые можно было бы извлечь из любого статистического ежегодника - о естественном приросте населения в России в самый благоприятный дореволюционный год в сравнении с советским временем. Этот прирост на 1 тыс. человек составил в 1913 г. 16,8 человек. А в 1950 г. 17,0 и в 1960 г. 17,8! Значит, в советское время прирост был больше, нежели в лучший дореволюционный год! Советский образ жизни сразу сказался на главном демографическом показателе - продолжительности жизни. В среднем по России она была в 1896-1897 гг. 32 года! А уже в 1926-1927 гг. стала 44 года, а к началу 70-х годов выросла до 69 лет.
 Не будем уж говорить, что после ликвидации советского строя Россия вот уже 10 лет имеет высокую естественную убыль населения - такую же, как "неестественная" убыль в годы войны.
 Миф о том, что советский строй был оплачен ценой огромного сокращения потенциального населения России ("250 миллионов жертв") - продукт грубейшей манипуляции сознанием. Он не мог бы иметь никакого хождения, если бы его пропагандисты честно привели хотя бы самые элементарные фактические сведения.
 Умолчание о контексте. Главным тезисом нынешней идеологии является утверждение о необходимости перестроить нашу культуру, наши привычки, законы, хозяйство так, чтобы стать "нормальной демократической страной". Главный смысл этого потока попреков и обвинений был в разрушении национального самосознания и уважения и снятии таким образом психологической защиты против манипуляции вообще. Ложь всей этой пропаганды в том, что практически всегда замалчивается реальность тех "нормальных" стран, которые мы должны взять за образец.
 Вот, видный юрист-социолог Я.И.Гилинский выступает против смертной казни: "Мы полагаем, что государство не может считаться правовым и цивилизованным, пока в нем сохраняется узаконенное убийство... В настоящее время в большинстве цивилизованных стран смертная казнь отменена de jure или не применяется de facto". Поминается, конечно, что в Латинской Америке смертная казнь применяется фактически только на Кубе (отстрел детей-беспризорников в Бразилии или крестьян в Гватемале - не в счет, ибо без суда). Но как будто забыл юрист о главной "цивилизованной" стране - США. Или он не считает США "правовым и цивилизованным государством"?
 В США активная дискуссия о смертной казни ведется с 1972 г. Какова же тенденция? в 1976 г. Верховный суд США постановил, что смертная казнь не является неконституционным видом наказания. В 1987 г. Верховный суд снова рассмотрел эту проблему и подтвердил применимость смертной казни. И, наконец, 11 июля 1990 г. сенат США 94 голосами против 6 одобрил, как сказано, "самый жесткий и самый всеобъемлющий в истории США" закон о борьбе с преступностью, расширяющий применимость смертной казни за 33 вида преступлений. Активно поддерживал этот закон Дж.Буш в его избирательной кампании на пост президента США ("американский народ больше не будет терпеть преступников").
 В годы перестройки много говорилось о подслушивании телефонных разговоров дисидентов службами КГБ. Какой ужас! Какое невиданное нигде в мире нарушение прав человека! При этом все наши честные журналисты и демократические политики умолчали, что в это же время в Париже был начат судебный процесс против К.Пруто, начальника Антитеррористической группы при президенте Франции Миттеране. По указанию Миттерана Пруто вел с 1982 по 1986 г. незаконное прослушивание телефонных разговоров сотен журналистов, политиков, адвокатов и даже актеров. На полях распечатки - пометки самого Миттерана. Бедный Пруто попал под суд не потому, что нарушал закон, а потому, что после смерти Миттерана унес домой эти секретные материалы.
 Это - мягкий Миттеран, наставник демократии. А о том, под каким колпаком находятся все подозpительные в компьютеpизиpованной Амеpике, и говоpить не пpиходится. И никакого якобы нейтpализующего госудаpственную машину влияния pынка не заметно. Эpик Лауpент, котоpый исследовал деятельность Национального агентства безопасности США, пишет, что в начале 80-х годов в этой оpганизации с бюджетом 8 млpд. долл. 100 тыс. сотpудников занимались пеpехватом и pасшифpовкой пеpедаваемых по телефону или чеpез спутники сообщений, в том числе коммеpческих и личных. Уже в те годы ежедневно записывалось 400 тыс. pазговоpов в США и в дpугих стpанах.
 Замалчивание установок Запада. Во время перестройки демокpатическая пpесса убеждала pусских, что они должны изжить "синдpом осажденной кpепости" и что Запад их любит. "Независимая газета" даже публиковала плакаты вpемен Отечественной войны, чтобы показать, как пpоклятый сталинизм pазжигал ненависть к нашим дpузьям-немцам (сейчас, правда, эта газета запела по-другому, но полезно было бы редактору просмотреть старые номера и как-то объясниться).
 Одним из забойных лозунгов перестройки было "возвращение в наш общий европейский дом". При этом идеологи умалчивали об одном важном обстоятельстве: никто на Западе не считает, что Россия в этот "общий дом" когда-нибудь входила, и никто не приглашает ее туда сегодня. Пеpестpойка, действительно, была пpинята на Западе с востоpгом, но длился он недолго. Запад быстpо понял, что его цель достигнута, и в янваpе 1990 года как по команде (а скоpее всего, по команде) пpесса и телевидение сменили пластинку. Сам этот маневp наводил ужас: как можно изменить напpавление такой махины, как сpедства инфоpмации целой цивилизации, буквально за неделю! Русская тема была "снята с экpана". СССР пpосто пеpестал существовать. Инфоpмация пошла исключительно негативная, как будто куда-то исчезли обычные положительные сюжеты - балет, наука, демокpатия и даже русские пейзажи. Остались исключительно пустые пpилавки, пpеступность, пpоституция и консеpватоpы. Потом пошла волна антисоветских (на деле антиpусских) фильмов. И опять поpажает динамизм - волна фильмов уже 1990 года.
 Что Россия не имеет никаких оснований ожидать приглашения в "общий дом", говорилось совершенно открыто, и это не могло ускользнуть от горбачевских и ельцинских идеологов. Кумир нашей демократической интеллигенции Милан Кундера прямо писал: "Воистину, ничто не может быть более чуждым Центральной Европе с ее одержимостью многообразием, чем Россия, одержимая идеей единообразия, стандартизации и централизации... Я просто хочу лишний раз напомнить, что на восточной границе Запада больше, чем где бы то ни было на Земле, Россия воспринимается не как европейская держава, а как обособленная, иная цивилизация". Таким образом, все разговоры об "общем доме" были циничной и целенаправленной манипуляцией.
 § 3 . Умолчание цели, цены и сроков изменений
 Важнейшим средством (и признаком) манипуляции сознанием в политике является умолчание проекта. Иными словами, политик, собирающий под свои знамена граждан, тщательно избегает говорить о цели своего "проекта", о том, что их ждет в том случае, если он с помощью их голосов (или действий) придет к власти. Вся его явная пропаганда сводится к обличению противника, причем к обличению главным образом его "общечеловеческих" дефектов: попирает свободу, пьет народную кровь, обирает бедных, поощряет несправедливость, врет и т.д. Из всех этих обличений вытекает, что при новом режиме всех этих гадостей не будет, а воцарится свобода, справедливость, нравственность, трезвость и т.д.
 Первыми признанными мастерами такой пропаганды были якобинцы во время Великой французской революции. Большое историческое исследование ее проделал в год ее столетнего юбилея П.Кропоткин. Он взглянул на нее по-новому, и она потрясла цинизмом нового типа пропаганды. Из всей совокупности речей и текстов, возбуждающих ненависть к старому режиму, абсолютно невозможно было "вычислить" тот проект будущего жизнеустройства, который стоял за отрицанием. И дело было не в том, что революция всегда заводит не совсем туда, куда обещали революционеры. Якобинцы сознательно умалчивали о своих намерениях.
 В этом отношении революция в традиционном обществе России была резко отличной от французской. Все ее участники: и Столыпин, и последующие монархисты, и кадеты, и революционеры высказывали свои взгляды на желаемое или ненавистное им устройство жизни вполне ясно и четко. Сегодня эта открытость поражает и даже умиляет: было какое-то братство непримиримых противников. Запад, создавая технологию манипуляции сознанием, исходил из других принципов. Ницше писал: "Кто хочет требовать от кого-либо другого чего-либо трудного, тот вообще не должен представлять дело в виде проблемы, а должен просто изложить свой план, как будто последний есть единственная возможность; и когда во взоре другого лица начинает разгораться возражение, противоречие, он должен суметь быстро оборвать его и не дать ему опомниться".
 Именно таким образом принимались политические решения в ходе перестройки. Горбачев проявил себя гениальным манипулятором. Сначала всей силой тоталитарной партийной власти заставили вовлеченных в политику людей принять абсурдную установку: "Иного не дано" (или "Альтернативы нет..."). Дальше в формулу подставлялись разные объекты - нет альтернативы перестройке, курсу реформ, рынку, Ельцину и т.д. При этом широко использовался прием, называемый присоединение к будущему (вульгарно он выражается поговоркой "поезд уже ушел"). Людей убеждали, и небезуспешно, что назад пути нет, слишком многое уже разрушено, и что теперь уж, делать нечего, надо продолжать реформы.
 Стенограммы пленумов ЦК КПСС и некоторых других собраний, на которых несогласные или сомневающиеся пытались возразить или хотя бы поставить риторические вопросы (типа "Самолет подняли в воздух, а куда садиться будем?") показывают замечательное умение Горбачева и всей его команды моментально "оборвать, не дать опомниться". Зачастую с ошарашивающей людей, непривычной наглостью. "Революция" Горбачева, а потом Ельцина проведена уже по всем канонам манипуляции сознанием. Пожалуй, даже с перебором - на стадии перестройки было не только умолчание, но и прикрытие ложью.
 Вот, правительство Н.И.Рыжкова уже готовило законы, сломавшие плановую экономику. И в одно и то же время заместитель премьер-министра экономист Абалкин говорил на Западе, что СССР в результате этого угрожает безработица в размере 30-40 млн. человек, а Горбачев внутри страны успокаивал: "На страницах печати были и предложения [по экономической реформе], выходящие за пределы нашей системы, в частности, высказывалось мнение, что вообще надо бы отказаться от плановой экономики, санкционировать безработицу. Но мы не можем допустить этого, так как собираемся социализм укреплять, а не заменять его другим строем. То, что подбрасывается нам с Запада, из другой экономики, для нас неприемлемо". Истинный экономический проект перестройки был людям совершенно неведом.
 Эффективный прием - принижение проблемы. Подмена фундаментального, жизненно важного вопроса его второстепенной, частной стороной ("сурррогатом") - непременный прием на кухне манипуляции сознанием.
 Можно точно сказать, что "принижение" всех проблем и явлений (по словам Ницше, "подмена проблемы планом") - сознательная политика. С самого начала перестройки все будущие изменения подавались людям как "улучшения", не меняющие основ жизненного уклада. Лишь из специальных работ членов "команды Горбачева" можно было понять масштаб ломки. В годы реформы - то же самое. Продают за бесценок Норильский комбинат - тут же всех успокаивает министр: да что вы, какая мелочь, зато из этих денег учителям зарплату выплатят за октябрь. И так - обо всем.
 Особенно разрушительно для сознания принижение проблем в моменты кризисов, когда люди не спорят по мелочам, а ставят главные, ключевые вопросы. Это давно подметил русский философ Питирим Сорокин. Он писал: "В обычные времена размышления о человеческой судьбе (откуда, куда, как и почему?), о данном обществе являются, как правило, уделом крохотной группы мыслителей и ученых. Но во времена серьезных испытаний эти вопросы внезапно приобретают исключительную, не только теоретическую, но и практическую важность; они волнуют всех - и мыслителей, и простонародье. Огромная часть населения чувствует себя оторванной от почвы, обескровленной, изуродованной и раздавленной кризисом. Полностью теряется привычный ритм жизни, рушатся привычные средства самозащиты... В такие времена даже самый заурядный человек с улицы не может удержаться от вопроса:
 Как все это произошло? Что все это значит? Кто ответит за это? В чем причины? Что может еще случиться со мною, с моей семьей, с моими друзьями, с моей родиной?".
 В момент культурного кризиса в Испании, похожего на наш, Ортега-и-Гассет писал: "Фихте гениально заметил, что секрет политики Наполеона и вообще всякой политики состоит всего навсего в провозглашении того, что есть, где под тем, что есть, понимается реальность, существующая в подсознании людей, которая в каждую эпоху, в каждый момент составляет истинное и глубоко проникновенное чаяние какой-либо части общества". Таким образом, задача политиков, которые идут по пути решения проблем, а не манипуляции массами - выявить и назвать главные противоречия момента и главные трудности, а затем выявить и назвать сокровенные чаяния людей. Напротив, манипуляторы маскируют главные трудности и главные условия успеха второстепенными, а часто ничтожными вопросами.
 Вот пример. В конце 1998 г. правительство подало в Думу на утверждение бюджет России размером чуть более 20 млрд. долларов. Началась лихорадочная работа: миллион долларов туда, полмиллиона сюда. Национальные интересы, безопасность, культура... А мы все тоже с серьезным видом вперились в этот спектакль. Когда я читаю бюджет, за который (или против которого) голосовали депутаты, я чувствую, что теряю почву под ногам. Что происходит? Умные люди ходят по коридорам, таскают туда-сюда эти папки в 2 тысячи страниц, что-то отмечают карандашом. "О-о, это честный бюджет!", - а другой: "Ах, это нечестный бюджет, доллар будет стоить дороже". Кто сошел с ума - я или все эти люди? Ведь весь этот бюджет, если взглянуть здраво - нелепость. Честная или нечестная - совсем не важно.
 В конце ноября 1998 г. был я по странному случаю в Горбачев-фонде, делал доклад. Сидят иностранцы, депутаты, академики (даже вице-президент РАН). Вдруг выступает взволнованный академик-секретарь Отделения экономики РАН академик Д.С.Львов. Похоже, пришел только затем, чтобы срочно огласить информацию в присутствии иностранцев и телевидения. Его с группой ученых РАН попросили разобраться в платежных ведомостях правительства Черномырдина за 5 лет. И он с ужасом сообщает, что баланс не сходится - куда-то утекло 74 миллиарда долларов! Над круглым столом повисло молчание. Только Горбачев нервно хихикнул. Все-таки 74 миллиарда...
 Есть в балансовом отчете - хоть в бухгалтерии прачечной, хоть в правительстве - графа "Ошибки и пропуски". Туда списывается нестыковка баланса, какие-нибудь 17 копеек. И то бухгалтер потеет, ищет их по всем статьям - дело чести. Д.С.Львов говорит: у Черномырдина в эту графу списывалось по 5 млрд. долларов в год, а в 1997 г. даже 7,3 млрд. долларов. Вдумайтесь в сумму! На 1999 г. все капиталовложения в АПК всей России составляли по бюджету 100 миллионов долларов - в 70 раз меньше, чем правительство списывало просто на ошибки подсчета!
 74 миллиарда украли не "олигархи", не Козленок, их не увезли за границу в бюстгальтере. Они уже были в ведомостях правительства - и пропали. Через пару недель взволнованное лицо Д.С.Львова промелькнуло на телеэкране - где-то, на каком-то вечере он успел крикнуть в телекамеру, как Левша у Лескова, что, согласно их раскопкам, пропало не 74, а 90 миллиардов. Причем то ли 13, то ли 16 утекли уже при правительстве Примакова. Заметьте: Д.С.Львов, высший иерарх официальной экономической науки, сообщает эти сведения не на чрезвычайном пленарном заседании Госдумы, специально собранном по этому вопросу, даже не в программе "Вести", а где-то в коридоре, одной обрывочной фразой.
 Следующим кадром мы видим, как упорно ведет Примаков переговоры с Камдессю - умело добивается для России ничтожного кредита. Тут же Явлинский шумит о коррупции - какого-то чиновника назначили по блату, какой ужас. И этим его шумом сразу же начинает заниматься вся государственная машина и СМИ. Проходит этот шум - наготове другой, Генпрокурор озабочен тем, что не удается вырвать у Польши преступника Станкевича - хапнул взятку в 10 тысяч. И - полное молчание о заявлении Д.С.Львова! Это - абсолютная несоизмеримость явлений, признак катастрофы. Гораздо важнее, чем сами 90 миллиардов долларов.
 Считается, что человек, в отличие от животных, обладает разумом и может предвидеть ход событий. Поэтому, если он попадает в лесной пожар, он не отступает от огня на последний пятачок, а осматривается и прорывается через огонь, хотя это и больно. А животные все время идут туда, где меньше огня, попадают в центр пожара и сгорают. Таковы наши политики - но ведь и все мы таковы, мы бредем за ними на пятачок, чтобы сгореть чуть позже, зато наверняка. Никакой идеи прорыва, никакого поиска. Бюджет - 20 млрд. долларов, выплаты процентов по долгу - 17 млрд., и Россия еще просит кредитов и взамен обещает ничего не менять в "курсе реформ". Где тут предвидение, на что тут надежда? Конечно, пока нам внятно не скажут о той дыре, через которую из России утекают даже по каналам правительства суммы, превышающие весь госбюджет, говорить о нем почти не имеет смысла. Но я и говорю не о бюджете, а о поведении людей, о всеобщем молчании при виде странных, непонятных вещей.
 Создание целого веера конфликтов и споров по вопросам, которые на фоне главной проблемы яйца выеденного не стоят - признак того, что идет кампания манипуляции сознанием.
 Особые ловушки для общественного сознания - ложные цели. Их расставляют, как на войне расставляют макеты танков и самолетов для отвлечения авиации противника. В ходе реформы, начиная с Гайдара, вся машина пропаганды вещала тоном, не терпящим даже тени сомнения: главная цель экономической политики - недопущение дефицита госбюджета. Никто даже из самой крутой оппозиции не осмелился возразить. А здравый смысл так и кричит: да разве может это быть целью экономики? Рассмотрим один пример.
 В России необратимо подрывается плодородие пашни - основного национального достояния. Известно, что естественное плодородие обеспечивает урожайность не выше 7-8 ц зерна (такой она и была в благословенном 1913 г.). Больше не может компенсировать почва вынос питательных веществ, надо удобрять. При урожае 18-19 ц, как было в последние советские годы, вынос с урожаем был 124 кг питательных веществ с гектара, а вносилось 122 кг с удобрениями. Мы только-только подошли к равновесию. Оно было сломано, причем резко, грубо, в результате реформы. Применение удобрений в РФ упало с 14 млн. т в 1987 г. до 2 млн. т в 1995 г. и до 1 млн. т в 1998 г. В 1995 г. за рубеж ушло 77,5% произведенных в РФ удобрений (причем только 2% в СНГ). Подумайте только, Россия сегодня вносит в гектар пашни в 6-7 раз меньше удобрений, чем страны "третьего мира" - Бразилия, Мексика. За пять лет скатиться с уровня развитой страны на уровень во много раз более низкий, чем голодающие страны!
 Что же это значит? Рынок - механизм, соединяющий производство с общественной потребностью, и, как нас убеждали академики, он это якобы делает лучше, чем план. В России мы имеем острую общественную потребность в удобрениях (и, далее, в продуктах питания). И имеем развитое производство. Как их соединил тот "рынок", тот экономический уклад, который создан режимом Ельцина? Он их катастрофически разъединил. Допустим, это - гримаса рыночной стихии.
 Что в таком положении делает нормальное государство? Оно компенсирует нестыковку рынка, давая селу (фермерам, колхозам, помещикам, плантаторам - неважно) из бюджета дешевый кредит или даже субсидию, чтобы соединить потребность и производство. Закупив удобрения и получив богатый урожай за счет солнечной энергии и зеленого листа, сельское хозяйство с лихвой, многократно покроет помощь государства.
 Крупнейший экономист ХХ века Дж.Кейнс доказал, что ради того, чтобы соединить в дееспособную систему имеющиеся в стране ресурсы (рабочие руки, фабрики, землю и солнце), надо, если нехватает денег в казне, идти на дефицит госбюджета - "занимать у будущего". Дефицит госбюджета - зло, но зло несравненно меньшее, чем простаивающие ресурсы, особенно даровые (солнечная энергия). Оживление ресурсов дает выгоду, по размерам совершенно несопоставимую с ущербом от дефицита госбюджета. Поняв это, Рузвельт начал Новый курс в США и вытащил страну из тяжелейшей Великой депрессии, во время которой рынок "разъединил" производство и потребности.
 Но настолько одурачили людей в России, что все даже заикнуться боятся о ложности объявленной цели. Никто из оппозиции не осмелится сказать, как Рузвельт, простую вещь: ради того, чтобы заставить вновь заработать хозяйство, мы, будь наша власть, закупили бы ресурсы и дали бы их хозяевам-производственникам, пусть бы у нас пару лет был высокий дефицит госбюджета. Рузвельт называл это "заправить насос водой". Главное, чтобы насос заработал.
 Важный вспомогательный прием при умолчании целей - умолчание последствий изменений. Если удается скрыть информацию о неминуемом ущербе, который люди понесут из-за навязываемых им изменений, они легче проглотят и мифическую цель.
 Во время перестройки вся огромная идеологическая машина КПСС была направлена в то время на то, чтобы люди не поняли, что их ожидает в ближайшем будущем. Когда в мае-июне 1991 г. специалисты обсуждали проект закона о приватизации промышленных предприятий, среди них не было никакой неопределенности относительно последствий этого шага. То, что мы сегодня имеем, было предсказано с удивительной точностью во всех основных аспектах. Неизвестны были только фамилии тех лиц, которым будут переданы финансы и главные предприятия страны. Однако пресса и телевидение сумели полностью отвлечь сознание людей от грядущих изменений жизни. В текстах и выступлениях ведущих политиков любого толка (вплоть до "консерватора" Е.К.Лигачева) нельзя найти ясных предупреждений. Ругать и даже проклинать Горбачева было кое-кому разрешено, но туманно (мол, "продает Россию, расчленяет страну"). Однако спокойно объяснить людям суть проекта запрещалось так строго, что никто из номенклатуры не осмелился нарушить.
 Летом того же года несколько научных групп провели расчет последствий "либерализации цен", которую осуществил уже Ельцин в январе 1992 г. Расчет проводился по нескольким вариантам, но общий вывод дал надежное предсказание, оно полностью сбылось в январе. Результаты расчетов были сведены в докладе Госкомцен СССР, доклад этот в печать не попал, специалисты были с ним ознакомлены "для служебного пользования". Но дело не ограничилось умолчанием. Одновременно с появлением этого доклада в массовую печать дали заключения "ведущих экономистов", которые успокаивали людей. Так, популярный "Огонек" дал прогноз корифея рыночной экономики Л.Пияшевой. К этой даме претензий быть, конечно, не может - говорила что велено. Нас интересует вся машина манипуляции.
 Машину манипуляции мы могли наблюдать в действии и после перестройки, непрерывно все эти десять лет. Удивительно только, что люди не устают верить. Уже пошли взвиваться цены, а Гайдар нас успокаивает с экрана: "Ну, буханка хлеба никогда не будет стоить десять рублей!" - и сам захихикал, зачмокал своей шутке. Конечно, это казалось немыслимым, и слова премьер-министра люди приняли всерьез (хотя при "либерализации" тогда цена подскочила с 20 коп. сразу до трех рублей). Но он-то имел надежный прогноз роста цен! Так же было и с долларом: он клялся, что никогда выше 50 рублей (1992 года) цена доллара не поднимется - а она поднялась до 6 тыс. тех рублей.
 Полностью ложным было представление об ожидаемых результатах приватизации по Чубайсу, точно так же ложное представление создается о последствиях разрешения купли-продажи земли. "Информационная защита" намерений реформаторов является почти тотальной: даже в т.н. оппозиционной прессе (при ее ничтожных тиражах) вкрапления содержательных рассуждений разбавляются огромным числом эмоциональных всплесков, в которых они и тонут.
 Другое важное условие успешной манипуляции - умолчание сроков "переходного периода". В манипуляции широко используется хорошо изученное в психологии свойство человеческого характера - продолжать начатое дело, не останавливаться на полпути, даже если вскрылись неизвестные ранее препятствия. Часто они даже увеличивают решимость. Поэтому, вовлекая людей в нужные манипулятору действия, большие усилия и изощренность прилагаются к тому, чтобы представить эти действия гораздо более легкими и краткосрочными, чем они наверняка будут. Если до этого людей удалось очаровать образом "светлого будущего", грядущего за выполнением нужных манипулятору действий, то всякие призывы здравомыслящих людей остановиться, подумать, подсчитать, обсудить и т.д. отвергаются даже с ненавистью.
 Даже на заключительной стадии перестройки, когда начался последовательный развал всей системы народного хозяйства СССР и для специалистов были очевидны катастрофические последствия (их прогноз сбылся с высокой точностью), пропагандистская машина Горбачева сумела внушить большинству граждан веру в скорое благоденствие. В начале 1989 г., когда спад производства стал очевидным, лишь 10% опрошенных ожидали ухудшения экономического положения в течение следующих 2 лет.
 В 1990-1991 гг. в результате изменений в системе хозяйства был практически разрушен потребительский рынок, и люди начали терпеть лишения. Однако речь Ельцина в октябре, когда он призвал продолжить начатый курс реформ и перейти к либерализации цен и приватизации промышленности, была встречена если не с энтузиазмом, то благосклонно. Он же прямо сказал: "Трудно будет всем два-три месяца, а потом начнется подъем".
 В России, где на предприятиях были накоплены огромные запасы стратегических материалов, где имеются богатейшие месторождения нефти и газа, еще удается поддерживать какое-то минимальное жизнеобеспечение, так что губительный характер поворота еще не всем очевиден. Но поворот-то был один и тот же для всех народов СССР. Возьмем чистый случай - Армению. Он тем более показателен, что это была очень благополучная республика с высоким уровнем жизни (и большим самомнением жителей). Здесь антисоветская пропаганда оказала магическое воздействие на сознание, и армяне поддержали своих радикалов, начавших подрывать СССР через войну в Нагорном Карабахе. О том, что они получили, пишет в 1994 г. президент Армянской социологической ассоциации Г.Погосян: "Практически 70% опрошенных хотели бы уехать, появись у них такая возможность... Ничто так не свидетельствует о безысходности сложившегося положения и о глубине отчаяния, как согласие взрослых на выезд детей. Ведь их отрыв от семьи, родного дома - событие чрезвычайное. Если армянин сознательно идет на подобное (63,9% родителей хотят, чтобы дети переехали на постоянное жительство за границу, поскольку "вся Армения - зона бедствия"), то это значит, что он просто не видит лучшего будущего для них... И никогда еще не было подобной атмосферы одобрения самого намерения уехать". Можем констатировать, что под воздействием манипуляции со стороны меньшинства (которое довольно нынешним положением), целый народ сделал фатальную ошибку.
 В последние годы "реформаторы" от умолчания цели, социальной цены и сроков проекта перешли к тотальному, доходящему до абсурда утверждению, что проекта вообще не существовало. Эта мысль сначала обкатывалась в узком кругу самих идеологов перестройки и реформы, а в последнее время вводится в широкий оборот.
 Мне пришлось участвовать в дебатах на телевидении с Ф.Бурлацким - одним из "прорабов перестройки", и В.Никоновым - "аналитиком" из команды Ельцина. Ведущий задал мне вопрос: почему довольно успешно прошла либеральная реформа в Испании после смерти Франко, а у нас не идет? Я много раз бывал в Испании, изучал их опыт. Да и не только в Испании или Китае успешно провели подобные реформы, а и в Японии, Южной Корее, ФРГ. Опыта достаточно, и ответ-то прекрасно известен специалистам и у нас, и на Западе. Так что я и сказал то, что все мы за нашим столом знали, да говорить стеснялись. Я сказал, что ни в Японии, ни в Китае или Испании в ходе реформы не ставилось целью сломать все жизнеустройство, сменить "тип цивилизации", попросту уничтожить страну как "империю зла". А в СССР, а потом в РФ, была поставлена именно такая задача. Сегодня мы пожинаем плоды этого разрушения. Вторая причина, говорю, уже не такая фундаментальная, но очень важная: ни в одной из успешно проведших реформу стран не нашлось малой, но влиятельной социальной группы у власти, которая бы ненавидела свою страну, ее народ и ее культуру. А в России такая прослойка нашлась, и она убийственный проект взялась выполнить.
 Мои собеседники возмущенно воздели руки: как же можно такое говорить, среди бела дня, в центре Москвы! Однако насчет ненависти к России и ее культуре спорить не приходится. Я предложил вспомнить весь поток публикаций 1989-1992 гг. в журналах "Огонек", "Столица" и им подобных, а также в таких серьезных академических изданиях, как журнал "Вопросы философии". Назвал авторов. Все эти тексты имеются, они поддаются строгому научному анализу (такой анализ ведется). Что же тут возмущаться, факт налицо: была изложена развитая, продуманная, изложенная видными деятелями философия ненависти к России, характеру ее народа, его способу трудиться, его быту и привычкам, даже к природе России.
 Интересно, что в разгар реформы (в 1994 г.) попал я на семинар идеологов перестройки среднего ранга (типа Л.Пияшевой, Зиновия Гердта и т.п.). Попал, возможно, по ошибке - организаторы спутали меня с моим родственником, философом из команды Бурбулиса. Я сделал доклад, где по ходу дела зачитывал высказывания присутствовавших там деятелей. Это вызвало страшное возмущение. В обществе наших демократов уже считается оскорблением, когда вслух повторяют твои же собственные слова. Значит, сами они понимают, что наговорили вещей безобразных, неприличных.
 В этот раз Бурлацкий и Никонов цитат не потребовали, понимали, сколько всего наговорено лишнего. Бурлацкий сам был редактором "Литературной газеты", знает. Поэтому разговор сразу уперся в главный вопрос - о проекте перестройки и реформы. И здесь выяснилась установка, которую всем нам надо знать, из нее вытекает много следствий на будущее. И Бурлацкий, и Никонов заявили, что никакого проекта перестройки и реформы не существовало! Подумать только, "архитекторы и прорабы" были, а проекта не было.
 На том семинаре с Пияшевой и др. все они тоже в один голос твердили: не было никакого проекта, мы "хотели как лучше". Тогда я подумал: жалкие люди, хотят получше выглядеть перед историей, стесняются того, что натворили. Даже симпатию они вызвали своими наивными попытками оправдаться. Но тут передо мной сидел многолетний помощник Брежнева, а потом Горбачева, рядом с ним молодой и растущий кадр из команды Ельцина. И - вновь эта детская песенка. Я был просто поражен. Значит, это - продуманная формула. Ничего не знаем, никакой программы не было, так все само собой пошло кувырком, потому что народ негодный - то раб, то вор.
 Никонов даже на меня огрызнулся: говорить, что имелся какой-то вызревший проект, это значит верить в заговоры. А это, мол, паранойя и попахивает ненавистью к жидомасонам. Это дешевая уловка. При чем здесь заговоры и при чем "поэтапный график мероприятий", которого, по словам Бурлацкого, якобы не было у Горбачева (сам Горбачев, кстати, всегда хвастался, что программа есть и все идет по плану)? Зачем притворяться глупенькими? Когда речь идет о проектах масштаба перестройки как слома цивилизации, имеют в виду не эти мелочи. Даже "холодная война" на этом фоне - частная операция, техническое средство. Кстати, сейчас, через 50 лет, на Западе рассекречивают и публикуют многие документы "холодной войны". Видно, какая это была грандиозная программа, сколько в нее было вложено денег и какая огромная армия образованных специалистов работала. Так что - это тоже "нелепая вера в заговор"? В существование этой программы тоже верить неприлично?
 Как мы помним, в годы перестройки на публику работал широкий набор агитаторов, на все вкусы - от интеллигентного Сахарова до полупристойного Хазанова. Держали и политического клоуна - Новодвоpскую, она, как юродивый, могла резать правду-матку. Кто-то уклончиво говорил о возврате в мировую цивилизацию, а она попросту: "Холопы и бандиты - вот из кого состоял наpод. Какой контpаст между нашими самыми зажиточными кpестьянами и амеpиканскими феpмеpами, у котоpых никогда не было хозяина!.. Может быть, мы сожжем наконец пpоклятую тоталитаpную Спаpту? Даже если пpи этом все сгоpит дотла, в том числе и мы сами...".
 Вот вам и четкий проект. Россия - тоталитарная Спарта, которую надо сжечь. И это такая великая задача, что и себя не жалко, а не только народ холопов и бандитов. Почему же, когда наш дом действительно загорелся, мы должны считать, что это случилось "само собой", а не по проекту Новодворской? Почему буквально все действия перестройщиков и реформаторов вели к этому? Ведь если делать все просто наобум, то иногда и что-то хорошее может получиться. Само собой так бы не вышло.
 Конечно, при научном исследовании проекта перестройки и реформы приходится изучать не тексты Новодворской и Хазанова (хотя и это ценный материал для понимания того, как действовала вся машина). Главные мысли - в трудах видных экономистов, философов, историков, Аганбегяна и Заславской, Мамардашвили и Гефтера. Они меньше известны широкой публике, высказывания их не так скандальны. Казалось бы, уже можно было бы без гнева и пристрастия восстановить замысел той программы, которая поставила Россию на грань гибели. Тогда бы и нащупали путь к спасению. Нет, и слышать об этом не желают. Не было никакой программы, и все тут.
 Что же понимать под "проектом перестройки и реформ"? Если мы установим, что такой проект имеется, то все шаги и Чубайса, и Кириенко видятся по-иному. Это не "ошибки молодых реформаторов", и нельзя надеяться, что они их станут исправлять. Это - последовательное выполнение общего большого замысла. Отсюда мы и должны исходить в наших мыслях и делах.
 История дала нам очень хорошо изученный и прямо отвечающий на наш вопрос случай - Великую Французскую революцию. Она разрушила Старый Порядок (эти слова даже писали с большой буквы, чтобы подчеркнуть цивилизационный масштаб этой революции, которая действительно изменила все жизнеустройство). Общепризнанно, что эта революция следовала грандиозному проекту, который вызревал в течение полувека и сам вытекал из философского и культурного течения, которое было названо Просвещением. Иными словами, нельзя сказать, что говорить о проекте Великой Французской революции - значит следовать теории заговора (хотя в техническом ее исполнении было велика роль заговорщиков и вообще теневых политических сил, например, масонов).
 Как же вызревал тот проект и в чем выразился? В том, что группа видных деятелей культуры и науки Франции в течение длительного времени целенаправленно и систематически описывали все главные устои Старого Порядка и убеждали общество в том, что эти устои негодны и должны быть сломаны. Английский историк Э.Берк, который наблюдал революцию и написал о ней первую большую книгу, отмечал это в отдельной главе: "Вместе с денежным капиталом вырос новый класс людей, с кем этот капитал очень скоро сформировал тесный союз, я имею в виду политических писателей. Немалый вклад внесли сюда академии Франции, а затем и энциклопедисты, принадлежащие к обществу этих джентльменов".
 Э.Берк упомянул энциклопедистов. На их примере хорошо видно, как вынашивался проект. Небольшая группа видных ученых и философов, соединившись вокруг Дидро и Д'Аламбера, в течение 20 лет (до 1772 г.) выпускала "Энциклопедию", соединив в ней современные знания. Но главный замысел был в том, что каждый научный вопрос излагался так, чтобы доказать негодность Старого Порядка. В 1758 г. Генеральный Совет Франции принял даже специальное постановление об энциклопедистах: "С большой горечью мы вынуждены сказать это; нечего скрывать от себя, что имеется определенная программа, что составилось общество для поддержания материализма, уничтожения религии, внушения неповиновения и порчи нравов". Энциклопедия выходила легально, но был организован и "самиздат", в том числе за рубежом.
 Что же у нас? По типу - то же самое. Видные деятели интеллигенции целенаправленно и методически убеждали граждан в негодности всех устоев советского порядка. Я с 1960 г. работал в Академии наук и прекрасно помню все разговоры, которые непрерывно велись в лаборатории, на домашних вечеринках или в походе у костра - оттачивались аргументы против всех существенных черт советского строя. Так и вызревало то, что я назвал "проектом перестройки и реформы".
 § 4. Ложная мудрость
 Разберем подробнее тот ложный афоризм, который взял как безотказное оправдание С.Кириенко в 1998 г. - надо жить по средствам. Для начала заметим, что широко бытует ошибочное убеждение, будто выход из кризиса - проблема экономическая и ответ должны дать экономисты. На деле экономиста можно уподобить инженеру-эксплуатационнику, который обеспечивает нормальную работу данной хозяйственной машины (или даже ее подсистемы - смазки, питания и т.д.). Такой инженер часто не знает и даже не обязан знать теоретических принципов всей машины - например, термодинамики как теории паровой машины. И уж тем более инженер, специалист по дизелям, не обязан знать теории машины совсем иного рода (например, ядерной физики как основы атомного реактора).
 Жить по средствам - понятие, далеко выходящее за рамки экономики. Оно говорит о жизнеустройстве. Когда Кириенко говорил, что новый курс реформ в том, чтобы "жить по средствам", в этом был и большой скрытый обман, которым мы в массе нашей соблазнились и не хотим его видеть. И это уже - дело не Кириенко или Чубайса, но дело нашего собственного ума и совести. А раз соблазнились, то говорить об этом непросто, а слушать неприятно.
 Упрекая нас в том, что мы привыкли жить не по средствам, Кириенко отводит внимание от главного: вся реформа Горбачева-Ельцина только потому и стала возможной, что всех нас, весь наш народ, долго соблазняли - и наконец соблазнили - жить не по средствам. И жить не по средствам в главном, в самом существенном. Это вопрос не экономики, а культуры, духа. Нас соблазнили отказаться от одного из главных устоев русской жизни - непритязательности и нестяжательства. Эти вещи связаны.
 Из сути общества как семьи вытекал и принцип хозяйства - думать обо всей семье и жить по средствам. На этом строилась вся наша цивилизация. Помню, после войны у нас в доме была старая бутылка с хорошей пробкой - для масла. Кончалось масло, я шел в магазин, и мне из бочки черпаком наливали. Я ощущал рукой форму, фактуру стекла, вес. Это была одна из простых вещей, которые полвека "держали" семью.
 В какой-то момент началась модернизация нашей жизни. Сначала исчезли бочки с маслом, потом и поставленные было автоматы для розлива (помните: бросил полтинник - получай в свою бутылку). Исчезли и старые бутылки. Появилась удобная упаковка из пластика. Пустую - в мусор. Мы стали переходить к "цивилизации упаковки" - а значит, к разрушению России как семьи. Оплатить упаковку можно было только через обеднение части народа.
 Пластиковая бутылка для масла - мелочь, для примера. В целом на Западе совокупные затраты на упаковку потребительских товаров примерно равны стоимости этих товаров. Россия как семья могла жить только скромно - иногда есть сласти, но из простого бумажного пакета. Решив тратиться на упаковку, мы должны были так сократить количество самих сластей, что их могло хватить лишь меньшинству. А чтобы это узаконить и отодвинуть большинство, надо было уничтожить советский строй. Впрочем, большинству дали рекламу сластей по телевизору - людям и незачем теперь жевать их, они, глядя в экран, представляют себе их вкус даже более прекрасным, чем он есть на самом деле.
 В этом суть того поворота, на который согласился русский народ. Согласился по незнанию, по лени, под влиянием обмана - неважно. Важно не то, почему согласился, а то, что не видно никакой воли к тому, чтобы осознать тот выбор, во весь голос заявить о нем - признать его или отвергнуть.
 В советское время мы жили именно по средствам - долгов не набирали и даже концессий иностранцам не давали. Но и армия была сыта и вооружена, и шахтеры не голодали, и хоккеистов не продавали. Дело, конечно, в советском типе хозяйства, ему по эффективности не было равных. Но советское плановое хозяйство было бы само невозможно без этих двух духовных условий - непритязательности и нестяжательства народа.
 Образно говоря, для того, чтобы иметь и надежный достаток, и безопасность, и независимость, и возможность постоянно улучшать понемногу жизнь, требовалось, чтобы народ был согласен ходить в домотканом. И народ был до поры до времени согласен - те поколения, что знали цену и безопасности, и независимости. Но то меньшинство стяжателей, которое страдало от такой жизни, обратилось к молодежи, которая, в общем, была нами избалована. И молодежь возмутилась всем домотканым и потребовала себе модной фирменной одежды. Затем и все вошли во вкус, шахтеры захотели ездить на "тойоте" и помогли уничтожить советскую власть. Сейчас у них "тойоты" уже развалились, на бензин денег нет, и шахтеры недовольны. Но я не слышал, чтобы они раскаялись в главном, они только просят сменить Ельцина на Лебедя. Пока сменят, и шахтеров не будет, поскольку шахты будут закрыты. Наши шахты - это тоже вещь "домотканая". Не уметь самим делать "тойоты", а ездить на них - это и есть "жить не по средствам".
 Соблазн проводили в два этапа. Сначала нам всеми средствами показывали и объясняли, какие плохие товары выпускает советская промышленность по сравнению с западной. Тут и Аркадий Райкин старался, и Рина Зеленая, не говоря уж о профессиональных идеологах. При этом яд подавался даже с патриотической ноткой: ведь можем же делать прекрасные истребители и ракеты, почему же мясорубки плохие! Сравнение было такое сильное, что мало у кого приходил на ум вопрос: а есть ли у нас средства на то, чтобы все делать на таком высоком уровне качества - и истребители, и мясорубки? И если средств недостаточно, то правильно ли было бы делать хорошие мясорубки, но плохие истребители?
 Второй этап соблазна ударил еще сильнее: при Горбачеве отменили план и монополию внешней торговли, в страну хлынули импортные товары и почти каждый смог пощупать их руками, попробовать в деле. Пожалуй, сегодня едва ли не большинство мечтает, чтобы демократы поскорее прикончили все отечественное производство, чтобы вообще наши товары под ногами не болтались, полки не занимали.
 Мне могут сказать, что просто люди получили свободу и поступают вполне разумно - выбирают лучшие товары. А раньше, при тоталитаризме, плановая система всех заставляла пользоваться плохими советскими мясорубками и ездить на "запорожце". Чтобы показать ложность такого объяснения, я и применил слово "домотканый". Ведь главное в домотканой одежде не то, что она хуже фирменной, а то, что она не покупается, а делается дома. Почему же русский крестьянин ее носил? Почему он носил лапти? Разве не было в лавках хороших сюртуков и сапог? Какой Госплан ему не разрешал?
 Дело было в том, что крестьянин держал двор и должен был гарантировать жизнь семьи, внуков и правнуков. Поэтому он глядел далеко вперед и соотносил все доходы и расходы. Он именно жил по средствам, и на потребление выделял лишь то, что оставалось после надежного обеспечения производства и главных условий выживания. Конечно, сапоги ему нравились больше лаптей, но он их не покупал, пока не купит лошадь и плуг. Он ходил в домотканом.
 Наш советский строй вырос из крестьянской культуры - она перемолола просвещенных троцких и бухариных. Но крестьянин не умеет объяснять свой взгляд на вещи, особенно тем своим детям, которые кончили университет. Наш средний интеллигент, когда-то сдавший экзамен по политэкономии, выдвинет убедительный для него довод: домотканая одежда не только хуже, но и дороже, требует больше труда. То ли дело промышленное производство, разделение труда и т.д. - и лучше, и дешевле. Он будет прав с точки зрения политэкономии - науки о рыночной экономике. Но крестьянский двор - не рыночная экономика, не все здесь измеряется деньгами. Если нет денег на лошадь, то приходится бессонными ночами ткать дома полотно на портки. Другого источника экономии у крестьянина нет, транши от МВФ он не получал и не хотел получать. Поэтому если взять все в целом, то домотканая вещь, несмотря на ее низкое качество и перерасход труда, для крестьянина лучше, чем покупная.
 При рыночной жизни, конечно, выгоднее продать свой труд, в котором ты поднаторел, и купить продукт труда другого специалиста, а не делать его самому. Но зимой труд крестьян никто не покупал, и они при лучине пряли и ткали для себя. Так было и с СССР - нас на мировой рынок не пускали, за икру и за водку много валюты не получишь. Немного вздохнули в 70-е годы с нефтью и газом, но все это были крохи. Приходилось почти все делать самим - топорно и трудно.
 Чтобы можно было "ходить в домотканом", накапливая хозяйственные силы, нужно было быть независимой страной - иначе соблазнят и разорят. Так англичане вторглись в слабую Индию со своим дешевым текстилем и разорили многомиллионное сословие индийских ткачей. Индия стала колонией, а ткачи умерли с голоду - а потом и другие индусы стали голодать (а до этого Индия голода вообще не знала). Нас защищало сильное советское государство. Сегодня Чубайс и Черномырдин впустили в Россию "англичан", и все наши рабочие и инженеры - как индийские ткачи. Чтобы они не шумели, им не дают умереть с голоду, им дают угасать.
 А до революции крестьянство держалось своей культурой, своим умом. Настолько еще трудно жило русское крестьянство в целом, что мало кто в деревне считал свое хозяйство достаточно прочным, чтобы уклониться в потребительство. Лев Толстой, обходя во время голода деревни, двор за двором, с удивлением узнал, что хлеб с лебедой едят поголовно все, даже зажиточные крестьяне. Не потому, что им лебеда нравилась. Он писал: "В том дворе, в котором мне в первом показали хлеб с лебедой, на задворках молотила своя молотилка на четырех своих лошадях... Так что оказывалось, что хлеб с лебедой был в этом случае не признаком бедствия, а приемом строгого мужика для того, чтобы меньше ели хлеба. "Мука дорогая, а на этих пострелят разве наготовишься! Едят люди с лебедой, а мы что ж за господа такие!".
 Прием строгого мужика - так это понял Толстой. Хотелось бы спpосить наших демократов - что же они не посоветовали молодежи бpать пpимеp с этого "спpавного мужика", о котором они столько кpичали, а взяли пpимеp с тех, кто пpоматывал отцовское достояние?
 И вот интересный факт из потребительской статистики: пока русская деревня до первой мировой войны была на подъеме и улучшала производство, крестьяне не покупали белого хлеба и сладостей. Когда во время войны село было разорено, деревня стала покупать сладости. Именно это было признаком катастрофы - крестьянин опустил руки, он потерял надежду купить и лошадь, и молотилку.
 В каком же смысле продукты ширпотреба, которыми мы пользовались в советское время, были "домоткаными", хотя выпускались уже промышленностью? Во-первых, эти продукты, выпускаемые "для себя", а не "для рынка", были принципиально иными, они следовали иным критериям качества.
 Соответственно складывалась технология и инженерная культура. То, что производило наше хозяйство как конечный продукт, годилось именно в советском обществе и в принципе совершенно не годилось для западного рынка, для "общества потребления". Так, усилия у нас вкладывались в достижение долговечности изделия, а не в дизайн. Рынок же стремится сократить срок жизни изделий, заставляя людей "потреблять" - как товары, так и услуги. Вот разница двух автомобилей одного класса, произведенных один "для семьи", другой "для рынка" (я испытал на личном опыте). В "Жигулях" все основные агрегаты мотора, в которых обычно возникают неполадки, установлены так, что они открыты для доступа вне мастерской. Можно десяток лет пользоваться машиной и не обращаться к мастеру - устранять неполадки самому. В "ситроене" того же класса те же агрегаты совершенно недоступны. По каждому мелкому случаю надо покупать услуги. Заменить контакты прерывателя - 80 долларов, раскрошилась щетка генератора - надо платить 300 долларов за генератор, заменить ремень насоса - надо поднимать мотор.
 Ровно половина усилий и затрат в производстве потребительских товаров на Западе уходит на упаковку. Что значит создать в России промышленность, способную конкурировать "на рынке" - об этом трещат министры, экономисты, губернаторы? Это значит создать производство, ориентированное на критерии людей иного типа жизни, что само по себе абсурдно. Без сомнения, 90% населения России предпочтет покупать сахар в свой мешочек и разливное масло в свою бутылку, нежели "конкурентоспособный" продукт по цене вдвое дороже за счет упаковки. Но перейти на западные критерии в дизайне - значит и создать совершенно новое производство как минимум такого же масштаба ("производство упаковки"), что в принципе невозможно просто из-за нехватки ресурсов.
 Есть и вторая сторона вопроса - реальный, исторически обусловленный уровень развития нашего хозяйства. По многим (далеко не по всем!) своим качествам наши домотканые продукты уступали зарубежным товарам, и из-за отсталости технологии часто требовали для своего производства намного больше труда, чем за рубежом. Хотя всем известно, что наше советское "домотканое" это были уже не лапти, а сапоги, вполне добpотные, хотя и не модные. И они улучшались. Но это не главное - пусть бы и лапти. Мы имели то, на что хватало наших средств без того, чтобы гpабить ближнего. И только так можно было подняться - так поднялись и Япония, и Китай, так поднималась и Россия, пока ее не сломали.
 Всякому здравомыслящему человеку понятно, что причина нашей вынужденной непpитязательности была прежде всего в том, что по уровню промышленного развития и особенно по своим техническим возможностям СССР не мог, конечно, тягаться со всем Западом. А технологий нам, как известно, не продавали, даже безобидные научные приборы мы покупали втридорога у международных спекулянтов.
 Мне это доходчиво объяснили еще в молодости. Я поехал работать на Кубу и довелось мне побывать на кухне отеля "Гавана Либре" (бывший "Гавана-Хилтон"). Меня поразила рациональность и качество этой кухни - все из нержавеющей стали и латуни, никаких деревяшек и закутков, вечером все обдают из шлангов перегретым паром - чистота, некуда таракану спрятаться! Я и говорю коллеге-металлисту: молодцы американцы, вот и нам бы так, а то такие убогие у нас в столовых кухни. Он удивился: "Ты что, спятил? У нас такая нержавеющая сталь идет только на самую ответственную технику, кто же отпустит ее тебе для кухонь! Мы и так спецстали прикупаем за золото. Ну ты даешь, а еще химик".
 Стыдно мне стало своей наивности, полез я в справочники. Смотрю: один американец потребляет в восемь раз больше меди, чем житель СССР. В восемь раз! Вот откуда и латунь, и красивые медные ручки на дверях. Медь и олово из Чили и Боливии, Малайзии и Африки. А мы медь ковыряем в вечной мерзлоте Норильска, дверные ручки из нее делать - значит жить не по средствам. И когда в конце перестройки магазины в Москве наполнились импортной кухонной утварью из прекрасной стали и медными дверными ручками, а по телевизору стали убеждать, что стыдно пользоваться советскими товарами, я понял, что готовится подлое дело. Людей соблазняют на уничтожение России.
 Летом 1998 г. у меня дома случилось прискорбное событие - окончательно сломалась стиральная машина "Вятка", честно послужила. Прохудился бак, намок и сгорел мотор. Делать нечего, поднатужились и пошли искать новую. Продавцы говорят: берите итальянскую, лучше и дешевле. Один даже сказал: "Нет ничего хуже нашей "Вятки"!". Так и купили итальянскую. Наверное, с точки зрения просто потребителя тот продавец прав, "Вятка" похуже - домотканая вещь, топорно сделана. Но если бы мы не стали изолированными потребителями, а имели бы народное хозяйство, то продавец так бы сказать не мог. Потому что на деньги, что я заплатил за машину, два человека в России получили бы месячную зарплату. Работали бы для всех нас и кормили бы две семьи. Сейчас эти мои деньги уплыли в Италию. Поэтому "Вятка" была бы для нас лучше, как лапти бывают лучше сапог. Сейчас, когда промышленность у народа отобрали, кто же станет покупать "Вятку". Чтобы какой-нибудь "акционер" переправил эти деньги в ту же Италию и купил там виллу?
 Кто-то скажет: выпускали бы мы товары не хуже западных - и не было бы проблем. Как говорится, лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным. Глупые речи. Нас обманули, заставив поверить, будто стоит сломать плановую систему и советский строй, и наши вятские рабочие сразу начнут делать стиральные машины лучше итальянских. Сейчас, наверное, всем уже видно, что это было вранье, что первыми уничтожили как раз самые лучшие заводы и науку, так что никаких шансов на рост качества своих товаров нет. А отношение к технологической дисциплине сегодня на гpани с дикостью.
 Но и десять лет назад надо было бы нам понять, что не могли мы выпускать такой же ширпотреб, как на Западе, мы могли к этому только шаг за шагом идти - что мы и делали. Мне приходилось видеть западные КБ и лаборатории дизайна для ширпотреба. Впечатление такое же, как от сравнения кухни в отеле "Хилтон" с кухней нашей колхозной столовой. Ну что же делать, не работали на нас ни бразильцы, ни малайцы.
 Да и не только это. Главное, не вышколен еще был наш советский рабочий, не выдублена его шкура, как за триста лет на Западе, не был он еще оболванен психотропным телевидением и не превратился еще в робота. Мучился он какими-то проблемами, часто бывал нетрезв и зол, и неинтересную ему работу делал плохо. Улучшать дело можно было не через оболванивание, а через повышение культуры, но на это надо было время. А захотелось получить красивый ширпотреб здесь и сейчас. Продать все, что можно - и накупить. Вот и соблазнились - уничтожить вообще отечественное производство, а на остатки газа покупать всякую утварь и барахло на Западе. На всех денег от газа, понятно, не хватит. Так вогнать в нищету большинство сограждан - приказать им, чтобы "жили по средствам".
 Сегодня хозяйство России, как известно, почти разрушено. Что делает рачительный хозяин в таком положении, как сегодня? Собирает и вкладывает все доступные средства в производство, прежде всего в сельское. Тут не до комфорта, все деньги - на плуг, на трактор, на грузовик. Что же мы видим? Что начал делать С.Кириенко под прикрытием своего афоризма? Вот продолжение его дел. "Проект Федеральной адресной инвестиционной программы на 1999 год" (приложение к госбюджету) гласит: "В рамках Бюджета развития в машиностроении намечается привлечение частных отечественных и иностранных инвестиций для реализации важнейших проектов в автомобильной промышленности, например: проекты сборочного производства автомобилей "Фиат", легковых автомобилей моделей "Ассоль", "Орион", "Кондор", легковых автомобилей "Форд"... и т.д.".
 Итак, строительство автомобильных заводов по западным лицензиям. Туда - все деньги. Туда - металл, горючее, рабочие руки. Даже не на автобусы и вагоны, которые рассыпаются, а на элегантные автомобильчики. Но ведь это абсурд, господа-товарищи! У нас что, стоят очереди за автомобилями, и люди не знают, куда пристроить лишние 10-15 тысяч долларов? Тракторов нет, зато автомобиль "Ассоль" будет. Бегущая по волнам! Романтика... "Кондор"! Да в Россию скоро уже настоящие кондоры слетаться будут, на пир стервятников.
 Массовая автомобилизация - один из тупиков Запада. Россия в него не лезла, и слава богу. Даже богатейшие страны не могут содержать одновременно две массовые транспортные системы - на базе собственных автомобилей и на базе общественного транспорта. Но они хотя бы могут содержать массу автомобилей - за счет перекачки огромных средств из "третьего мира", а мы же этого не сможем. В США владелец автомобиля оплачивает лишь 2/3 реальных затрат на содержание шоссе, остальное - из местных налогов. Федеральные государственные субсидии на обслуживание шоссе составляют от 68 до 85 млрд. долларов в год. В Германии государство на каждый пассажиро-километр на автомобиле расходует вдвое больше средств, чем стоил бы авиабилет - расходует за счет всех налогоплательщиков. Не говоря уж о затратах энергии. Что означало бы резкое увеличение числа автомобилей в России, даже если бы их реально купили? Дальнейшее резкое обеднение тех, кто автомобилей бы не купил, и полный паралич производства из-за нехватки топлива.
 Многие из тех, кто вел и подталкивал к такому повороту, сами оказались в нищете. Прежде всего, либеральная интеллигенция. Она почему-то не подумала, что и козла-провокатора иногда загоняют на бойню - если нового стада не предвидится.
 § 5. Волшебная флейта перестройки: фильм "Город Зеро" как учебная задача
 За десять лет телевидение всего пару раз показало фильм Карена Шахназарова "Город Зеро" (1988 г.). Скупо, если учесть ранг фильма. Его полезно было бы посмотреть всем, кто стремится понять, какой технологией разрушается общество.
 Фильм сделан в жанре "масонского искусства". Это не значит, что режиссер - обязательно масон. Это жанр, в котором философская или политическая идея передается в художественных образах в виде шифровки, доступной немногим, но влияющей на подсознание зрителя. Шифром служат аллегории, иногда красивые и легкие, иногда тяжелые и страшные. Одно из лучших и самых красивых творений Моцарта, опера "Волшебная флейта" - пример такого жанра. В ней изложена философская идея масонства, согласно которой истина доступна лишь посвященным. Даже герой, движимый любовью и стремлением к добру - пешка в их руках. Лишь в финале он узнает, что злой волшебник, похитивший девушку и заточивший ее в темницу, где ее домогается страшный Мавр - борец со злом. Взял он в заложницы дочь Царицы ночи, чтобы оказать на нее давление - вроде как ООН давит на Саддама Хусейна, убивая голодом иракских младенцев. "Волшебная флейта" красива и легка, "Город Зеро" тяжел и страшен, а жанр тот же.
 Работа над фильмом началась в 1987 г., а когда возник замысел, неизвестно. Неизвестно также, помогал ли советом папа режиссера, ближайший помощник Горбачева. Когда фильм вышел на экран, он воспринимался просто как хороший фильм абсурда. Странно, что даже через пять лет, когда все уже могло стать ясно, один из ведущих актеров фильма, с которым я смог побеседовать, так и считал его фильмом абсурда. Во всяком случае, во время съемок, по его словам, никто из его коллег скрытых смыслов не заметил.
 На деле в фильме сжато и талантливо изложена программа перестройки. В нем показано, как можно за два дня довести нормального и разумного советского человека до состояния, когда он полностью перестает понимать происходящее, теряет способность различать реальность и продукты воображения, в нем парализована воля к сопротивлению и даже к спасению. И все это без насилия, лишь воздействуя на его сознание и чувства.
 Вся перестройка Горбачева и была такой программой, и когда советских людей довели до такого состояния, как героя фильма, можно было безопасно сделать абсолютно все: расчленить СССР, ликвидировать советскую власть и все социальные права граждан, отнять собственность и даже личные сбережения. Всякой способности к борьбе они были лишены.
 Как художественное произведение фильм сделан блестяще, вдохновенно. Плотность смыслов достигнута невероятная. Актеры играют безупречно. И силы были собраны мощные (Л.Филатов и Е.Евстигнеев, В.Меньшов и Джигарханян, Басилашвили и другие). Примечательно, что явно незаурядный фильм никогда как следует не рекламировался. Он как будто был сделан для узкого круга.
 Сейчас, после опыта десяти лет, соответствие хода реальных событий с программой, зашифрованной в фильме, очевидно. В 1996 г. при Комитете по безопасности Госдумы полгода работал семинар, посвященный технологии разрушения "культурного ядра" общества. Это был редкий тип собраний, где встречались и находили общий язык, хотя и не без трений, специалисты и от демократов, и от оппозиции. Одно из последних заседаний семинара как раз и было посвящено разбору фильма "Город Зеро" (все участники специально его просмотрели). Все сошлись на том, что фильм весьма точно предвосхищает процесс разрушения "культурного ядра" советского общества. Мнения разделились по второстепенному вопросу: предписывает ли фильм программу разрушителям (то есть служит ли он им методикой) или он предупреждает об опасности? Точно ответить на этот вопрос невозможно, да и вряд ли сейчас необходимо. Важно использовать фильм как урок. Ведь многие части программы начинаются по второму, а то и по третьему кругу.
 В кратком разделе затрону лишь главные удары по сознанию "совка", показанные в фильме. Первый удар - помещение человека в ситуацию невозможного, запрещенного всеми культурными нормами абсурда, при том, что окружающие люди воспринимают его как нечто вполне нормальное. Сюжет таков: инженер Варакин из Москвы приезжает в командировку на завод, идет к директору и видит, что секретарша в приемной сидит голая. Люди входят и выходят, отдают ей что-то срочно перепечатать - и никто не удивляется. Директор, которого предупреждает потрясенный Варакин, выглядывает в дверь и подтверждает: "Действительно, голая. Так в чем ваш вопрос?". Варакин раздавлен, ряд нелепостей в поведении директора лишь подкрепляют главный удар. Он выходит уже больным, привычные атрибуты порядка - портрет Ленина, доска соцсоревнования - уже не защищают от хаоса. Снято одно из табу, сохранявших общество и ставящих любого человека в "систему координат".
 Создание ситуаций абсурда в связи с самыми обыденными нормами очень широко использовалось в перестройке. Помните, в солидных театрах в пьесы стали включать постельные сцены, в печати узаконили мат, а "Московский комсомолец" стал расписывать прелести "орального секса". Газета ЦК ВЛКСМ! Потом усложнили. Вот, Сахаров на съезде депутатов вдруг заявил, что в Афганистане командование Советской армии при малейшей опасности окружения приказывало уничтожать собственные войска с воздуха. Обвинение дикое, у некоторых женщин-депутатов вызвало шок до слез. Какой-то депутат-афганец стал протестовать, а Сахаров ему ответил: "Докажите, что я неправ". Опять абсурд: он, рыцарь правового государства, как будто не знает, что бремя доказательства возлагается на обвиняющую сторону. И при этом сидит спокойно Горбачев, улыбается весь Президиум, молчит генерал Громов. Секретарша голая, а все считают, что так и надо!
 Отдельно в фильме развита тема абсурда, связанного с кровью: в ресторане гостиницы Варакин отказался попробовать приготовленный для него поваром торт (в виде головы самого Варакина), и повар на его глазах застрелился. Когда абсурд сопряжен с кровью, человек почти сломан - все нормы и права кажутся ничтожными.
 В августе 1991 г. абсурд с кpовью обрушили на нас прямо установками залпового огня. Возьму лишь мелкие эпизоды. "Арестовывать" министра СССР Пуго поехал Явлинский, тогда вообще частное лицо (для непосвященных). Не успел аpестовать - Пуго и его жена "застрелились" (почему? зачем?). Но ощущение абсурда надо было еще усилить, и Явлинский вытащил тему пистолета. Конечно, умом Явлинский даже не Спиноза, но не такой же он болван, чтобы не видеть нелепости своего объяснения. Мы, мол, удивились, как это Пуго смог после выстрела аккуратно положить пистолет на тумбочку у изголовья. Но потом все разъяснилось - ведь из того же пистолета после него застрелилась его жена (она лежала на полу посреди комнаты). Этот комментарий Явлинского мог быть рассчитан только на то, чтобы создать у граждан шок от абсурда.
 А возьмите другой кровавый спектакль: трое молодых людей, в антикоммунистическом угаре поджигают в туннеле БМП советской армии и в результате несчастного случая гибнут. Их награждают - за что? А главное, как! Им присваивают звание Героев Советского Союза с Орденом Ленина в придачу! Даже присуждение им Нобелевской премии мира было бы менее абсурдной наградой.
 Конечно, сила фильма в том, что он показал воздействие абсурда на сознание и подсознание наглядно, в чистом виде, как в научном эксперименте. А уж прикладные разработки делало множество практиков.
 Но это - лишь артподготовка. После нее идет наступление широким фронтом, и главное оружие - разрушение исторической памяти. Здесь самый длинный эпизод фильма - экскурсия Варакина в краеведческий музей с пояснениями смотрителя (Евстигнеев). "Осмотр" истории города начинается на глубине 28 метров. В начале перестройки, когда нас уже начали поражать "историческим" бредом о войне и репрессиях, мы еще и не подозревали, на какую глубину будут перекапывать историю. Лишь весной 1991 г. мне пришлось быть в Гарварде с целой делегацией философов из АН СССР, которые с серьезным видом доказывали, что Россия стала "империей зла" уже потому, что приняла Православие и породила Александра Невского. Тогда же начались и споры о том, кто владел Воронежской областью в VII веке, не является ли Венеция славянским городом, а чеченцы - единственными на свете арийцами.
 В фильме угол музея украшен красноречивым плакатом: "В правде истории - наша сила". Нечто подобное сказал создатель другого важного фильма ("Земля и воля") англичанин Кен Лох, чьи слова уже упоминались: "Тот, кто пишет историю, господствует над будущим. Сегодня историю пишем мы". В музее города Зеро для советского инженера хватило всего-то десятка экспонатов, чтобы лишить его всякой опоры в родной истории. Правда, абсурдную "историческую правду" надо было подкрепить авторитетом профессора Ротенберга, анализа ДНК, компьютера, восстановления портретов по методу М.М.Герасимова - авторитетом "науки".
 Всякая история мифологизирована, но человек может опираться на нее, если она связана единой "цепью времен". Чтобы разрушить сознание человека (или народа), самое главное - рассыпать историю, ввести в нее абсурдные, ни с чем не сообразные эпизоды, как вирусы в компьютерную программу. Смотритель ошарашивает Варакина уже первым экспонатом - саркофагом основателя города, троянского царя Дардона (да и костями, как-то глумливо разложенными в саркофаге). Дальше - когорта древних римлян, якобы забредших в город по пути из Британии. Кровать вождя гуннов Атиллы, на которой он обесчестил вест-готскую царицу и с которой собрал сперму для анализа проф. Ротенберг. (Буквально то же самое делает сегодня один академик-математик, утверждая в своих pоскошно изданных книгах, что Дмитpий Донской, Мамай и Иван Гpозный - это одно и то же лицо).
 Затем смотритель выбирает экспонаты очень точно - как будто указывает эпизоды, которые должны стать в идеологической вакханалии перестройки забойными темами. Вот эти темы: спор о выборе религии у Владимира; Смута и Лжедмитрий; Сталин в 1904 г.; Азеф и революционный террор; pасстрел царской семьи; Гражданская война и сталинские репрессии; Отечественная война - через упоминание об американской помощи и нелепый миф о подвиге нашего летчика; тупость официальной идеологии и диссидентство. Все это подано поразительно емко и точно, с замечательной игрой Евстигнеева. Он как будто урок давал ведущим нашего перестроечного телевидения: говоря о чьей-то гибели, он начинал странно смеяться.
 Во время осмотра подчеркивается значимость фигур, которые нас нисколько не интересовали в 1988 г., но которые почему-то всплыли чуть позже. Например, брат Свердлова, усыновленный Горьким Зиновий Пешков (Авербах) - масон и международный авантюрист, советник от Франции при штабе Колчака. Почему в перестройке ему придали такое значение, что Э.Рязанов подготовил о нем чуть ли не серию телепередач? Разбирая "осмотр", можно предположить, что у "совка" важно было создать ощущение, что вся история пишется и делается по команде из одного центра, что "все схвачено" и нет места никакой личной и народной воле и деятельности.
 Сначала над всеми поставлен Азеф, потом паpа братьев - Свердлов и Пешков. Даже Махно, который, как нам говорили, громил еврейские местечки, имел, оказывается, еврейскую артиллерию. Революцию в идеологии, которая через тридцать лет станет "перестройкой", в городе начинает сотрудник МВД (он первым танцует на молодежном вечере рок-н-ролл). То есть, помимо устройства хаоса в сознании, такая "история" делает то же, что в отношении современности делает сегодня передача "Куклы". Убеждает в том, что все мы - марионетки, а нити в руках неведомой нам целенаправленной силы. И всякое сопротивление бесполезно.
 В фильме изложена и кадровая установка. Дирижером (явным) идейной революции в городе Зеро и хранителем ее смыслов оказывается пошлый и подловатый председатель писательской организации. Авторы не перегибают палку, их писатель Чугунов хотя и идет всю жизнь от одного предательства и покаяния к другому, все же не сделан такой фигурой гротеска, как, скажем, реальный Евтушенко. Важна суть.
 Торжество перестройки показано в виде учреждения "Клуба рок-н-ролла им. Николаева" (того следователя ОБХСС, что танцевал рок 30 лет назад, после чего был уволен из МВД и стал поваром, которого то ли убили, то ли он застрелился накануне). Теперь рок-н-ролл танцует вся верхушка города, вплоть до престарелого полковника КГБ и следователя. Прекрасно показано, что все это - программа, которая кропотливо выполняется уже 30 лет, что в ней есть посвященные, а есть и наивные, не знающие ее смысла участники. И все это - лишь часть, пусковой механизм большой программы. Не с приватизации завода начинают демонтаж государства, а с рок-н-ролла и краеведческого музея.
 Блестяще, на мой взгляд, изложена в фильме идейная программа будущей оппозиции - патриотов-державников. Сжато и точно. Она вложена в уста прокурора города. Он человек с комплексами ("всю жизнь мечтал совершить преступление"), чувствительный патриот, не желает пить пиво "за прогресс" и поет купеческие романсы под гитару. В номенклатурной шайке он занимает невысокое положение, им помыкают. Главное, он бессилен - даже застрелиться не может, у его пистолета вынут боек. Максимум, что он может сделать для советского человека (Варакина), которого он обязан защищать, это шепнуть ему: "Бегите".
 Это он шепчет в момент конца, когда вся шайка из начальников, теневиков, писателя, девиц легкого поведения набрасывается на "дерево Российской государственности", ветки которого олицетворяют власть, начинают это дерево крушить и расхватывать ветки.
 А куда бежать? Через лес, болота, до безлюдного озера. Прыгает Варакин в какую-то дырявую лодку без весел и отталкивается от берега. Нет ему спасения.
 Мы обязаны изучать и методики наших губителей-манипуляторов, и тайные знаки-предупреждения из их среды. К какой категории относится фильм "Город Зеро" и ему подобные, нам неведомо, но мы должны их внимательно смотреть.
 Глава 21. Метафоры и стереотипы перестройки
 § 1. Метафоры оппозиции
 В гл. 6 мы говорили о роли метафор как художественно выраженных стереотипов в манипуляции сознанием. Хорошая метафора очаровывает и загоняет мышление в узкий коридор, выход из которого (умозаключение) предусмотрен манипулятором.
 Разумеется, разделить в акте внушения или убеждения воздействие на рациональное мышление, на ассоциативное мышление, на чувства или воображение можно лишь абстрактно. В действительности воздействия на все эти мишени слиты в одной "операции". Однако удельный вес и роль разных "родов оружия" сильно меняются в зависимости от конкретных условий операции, прежде всего, от типа культуры аудитории. Чем больше давление мозаичной культуры, тем меньшую роль играет логика ("полиция нравов интеллигенции"), тем более восприимчиво сознание к манипуляции. Так что нынешнее разрушение университетской культуры в массе населения, наблюдаемое сейчас в России - абсолютно необходимое условие для прочного господства "демократии". Советская школа (даже букварь для первоклассника) была построена по принципам университетской культуры - в отличие от культуры "мозаичной", которая внедряется сегодня. По мере разрушения школы место рационального мышления занимает мышление ассоциативное. В целом, задача переключить массовое сознание на ассоциативное мышление была выполнена в годы перестройки успешно.
 Рассмотрим некоторые большие метафоры, задающие объяснение того, что происходит в России. Это метафоры, созданные в лоне оппозиции и введенные ею в общественное сознание через левую и патриотическую прессу. Но им не противоречат идеологи режима - потому, что эти метафоры расщепляют сознание граждан и тем самым укрепляют этот режим.
 Метафора криминальной революции. Созданное художественным воображением С.Говорухина понятие - криминальная революция - быстро вошло в речевой обиход и мышление как простых смертных, так и депутатов самого высокого ранга. Иногда даже прибавляется эпитет Великая. Сам Говорухин утверждает, что эта революция свершилась, и криминальное государство уже создано.
 Такое объяснение происходящего привлекает своей простотой и наглядностью, потому-то за него ухватились даже солидные критики нынешнего строя - из принципа экономии мышления. Если же вдуматься, вся концепция Говорухина, несмотря на ее привлекательность, неверна в принципе, а с точки зрения политической целесообразности вредна. Она неверно формулирует и суть, и динамику происходящего. Она оставляет лазейку трусу в душе простого человека, позволяет сделать главный вывод: если та революция, о которой нам говорят, уже свершилась, а новый тип государства уже создан, значит, хаос закончился. Из него возник новый порядок, и задача "маленького человека" - к нему приспособиться. Иными словами, уже нет никакой возможности противодействовать установлению этого плохого порядка, а можно вести речь лишь о его свержении, что несравненно труднее, чем противостоять еще неокрепшему порядку на исходе хаоса.
 Далее перед человеком возникает вопрос: какова сущность этого нового порядка и может ли он к нему приспособиться, начать новую жизнь? Ведь от ответа на это зависит, надо ли откликаться на призывы к борьбе против нового порядка - или налаживать какой-то способ мирного сосуществования с ним, искать приемлемые компромиссы.
 Если принять, что новый, криминальный порядок установлен, значит, его принципиальные черты можно узреть уже сегодня. Они могут усиливаться или ослабевать по мере развития, но тип жизни меняться не будет. В какую сторону будет порядок эволюционировать? Известно из истории и здравого смысла - в сторону смягчения криминальных страстей. Самый жестокий период - первоначальное накопление, а потом бывшие бандиты отращивают брюшко и мечтают о благополучной жизни солидного буржуа. Любят чистоту и покой, жертвуют на церкви и театры, отсылают детей в университеты. Значит, сегодня - самое трудное для простого человека время в нашем криминальном государстве.
 Но если так, то, думаю, большинство наших сограждан скажет: жить в криминальном государстве можно! Не так страшен черт, как его малюют. Перестрелки идут в замкнутом мирке самих преступных элементов, нормальный человек попадает под огонь по ошибке или по собственной оплошности. Но даже и с этими перестрелками уровень насилия у нас куда ниже, чем в Чикаго - что же не жить? С другой стороны, нынешний преступный мир худо-бедно, но перераспределяет доходы, каждый рэкетир подкармливает 10-15 родственников. А иначе как было бы прожить? Значит, уголовный мир врагом нации не стал, ужиться с ним можно. Чистая рыночная экономика, которая есть, согласно формуле Гоббса, "война всех против всех", для общинного сознания русского человека представляется гораздо более страшной перспективой. А что касается расхищения национальных ресурсов, о которых горюет Говорухин, то предполагаемое при рыночной экономике вторжение иностранных корпораций сделает это расхищение несравненно более полным - подгребут почище наших мафий. Так пусть уж лучше наши собственные уголовники попользуются - глядишь, и нам что-то перепадет.
 Это - логичные выводы из метафоры Говорухина. Но выводы совершенно неверные, ибо неверны сами исходные положения. Никакой криминальной революции еще не произошло. Пока что из политических соображений позволили преступным структурам разграбить страну - для ее ослабления или даже уничтожения. Но эти структуры представляют сравнительно замкнутый и не агрессивный мир, и с ними действительно можно ужиться. Они во все поры общества не проникают и на это не претендуют. Это пока еще советский уголовный мир.
 Действительная криминальная революция и установление криминального социального порядка произойдут в России только вместе со сломом всех структур советского общества и действительной победой рынка. С установлением именно чистой рыночной экономики и именно в России. Почему же именно в России, а не в США или Англии? Потому, что там человек является индивидуумом. И он может вести только индивидуальную криминальную борьбу против всех - или примыкать к классу и вести борьбу в рамках культурных норм какой-то идеологии.
 Соединяться в солидарные образования, способные установить, хотя бы локально, криминальный социальный порядок, могут лишь люди, сохранившие общинные представления о человеке. Такими были в США эмигранты из Италии и Сицилии, китайцы и вьетнамцы, жители негритянских гетто. У них и образуются очаги криминальных "теневых" государств, но американское общество их разъедает, индивидуализирует. Так, итальянская мафия уже "американизировалась", превратилась в систему капиталистических предприятий.
 Что произойдет в России, когда, наконец, будут сломаны основы уравнительного уклада? В безысходную нужду - не нынешнюю, а действительную, когда люди умирают от холода при исправном отоплении, так как нет денег за него заплатить - скатится больше половины народа. И намного больше половины! Западное общество вышло из полосы социальных столкновений, когда за счет ограбления Юга его смогли сделать "Обществом двух третей" - бедняки остались в меньшинстве. Но сегодня, по мнению социологов, Запад становится "Обществом двух половин" - безработица и наркомания сталкивают на дно значительную часть среднего класса. Отсюда и надо выводить прогнозы для России, которую будут грабить как никого в мире.
 Но бедняки в постсоветской России будут совершенно иным социальным типом, чем на Западе. Там бедняк одинок и гражданскому обществу не страшен - он против него беззащитен. В буржуазном городе бедняк вынужден даже умирать от голода, но не может вырвать себе кусок хлеба - против него объединяются и полиция, и культурные нормы, вошедшее в плоть и кровь представление о священной частной собственности. Бедняки общинного типа сплачиваются и выделяются из враждебного общества в довольно изолированный мир, часто даже обособляясь в разного рода гетто. И самый верный способ отвлечь их от солидарной борьбы за изменение общества состоит в криминализации всей этой "нижней" половины. Эта криминализация осуществляется гражданским обществом при участии государства. Самые мощные средства для этого - школа, телевидение, масс-культура и безработица.
 Поэтому криминальной революцией можно считать лишь установление такого социального порядка, при котором практически каждая трудящаяся семья оказывается в неизбежном прямом контакте с преступным миром. Когда у нее просто нет выбора. А Великой криминальной революцией надо считать создание такого строя, когда одновременно с низами криминализован и верх - государственные органы и учреждения и крупный капитал.
 Сегодня режим Ельцина начал ударную подготовку к этой революции: телевидение уже работает вовсю, школа реформируется в нужном направлении (разделяется на "двойную" школу - для среднего класса и будущих отверженных), нарастает вал безработицы и ее спутницы - наркомании. Политические организации социалистического толка, которые могли бы ввести отчаяние обездоленных в русло осмысленной освободительной борьбы, подавлены и толкут в ступе воду увядших доктрин. Они сдают молодежь криминальному миру.
 Тот строй, который при этом должен возникнуть, отличается от нынешней ситуации как небо и земля. Огромная масса людей к нему просто не сможет приспособиться - и эти люди более или менее быстро погибнут. В этом - главный обман метафоры Говорухина. Она безосновательно обнадеживает людей. Черт будет несравненно страшнее чем то, что мы видим сегодня и что нам малюют.
 Что означает глубокая криминализация жизни, можно видеть на примере Бразилии, которую нам уже предлагают как недосягаемый идеал. У нас, впрочем, ситуация будет несравненно хуже, т.к. ядро массы бразильских бедняков происходит в основном из парий колониального общества, включая бывших рабов, которые за много поколений привыкли видеть свое положение как естественное. А в России нищими станут дети благополучных еще вчера рабочих и инженеров. Опускаться на дно болезненнее, чем бороться за всплытие.
 За последние 20 лет с Бразилией сделали то, что сегодня с Россией. Сначала обезземелили крестьян и создали на их землях плантации крупных иностранных компаний. Спасаясь от голода, массы хлынули в города и построили там фавелы - многомиллионные скопления жилищ из жести и картона. О тех, кто живет в фавелах, и говорить нечего - это криминальные государства в государстве. Туда не сует нос полиция, там свои законы, свой суд и скорая расправа. Вступать или не вступать в банду сыну-подростку, идти или не идти на панель подросшей дочке - решают не в семье. Приложите это к своему сыну или дочке! Вам все кажется, что эти ужасы - где-то за морями, нас лично они никогда не достанут. А они уже ломятся в нашу дверь. Но еще не вломились, еще многое зависит от нас.
 И беда в том, что каждый думает: уж в фавелу-то я не попаду! В худшем случае, буду болтаться в нижней части среднего слоя. А там что? Та же беззащитность. Фавелы-то подходят к самому дому, даже если вполне приличный дом у тебя есть. В Бразилии был я по приглашению лучшего их университета, он изолирован от ужасного мира бедноты. Жить меня пригласил в свой дом, ради экономии факультетского бюджета, один профессор. Поселок элиты, хотя и не высшей (как-то позвал меня в гости другой профессор, живший неподалеку - так его поселок окружен трехметровой стеной, по всему периметру которой ходят автоматчики). Дом, где я жил - за хорошей оградой, во дворе огромный ратвейлер, снаружи циркулирует по поселку джип с охраной. И все равно, очаровательные дети профессора не могут одни выйти за ворота. Чтобы возить дочек в балетную студию, приходится нескольким семьям скидываться на охранника. Они живут в хрупком, искусственно и за большие деньги защищенном мирке. И мечтают перебраться в США, стиль жизни которых им претит до глубины души - ради детей. Ведь мальчика не убережешь, в школе старшеклассники, подрабатывающие сбытом кокаина, насильно заставят его стать наркоманом. Вот это и есть криминальный социальный порядок - когда ты не можешь избежать насильственного втягивания в него.
 И человек, всей душой желающий избежать этого, втягивается в этот порядок в двух ипостасях - и жертвы, и преступника. Криминальный порядок повязывает "благополучных" людей круговой порукой соучастия в убийстве. Стыдливо пряча глаза от себя самого, отцы семейств отчисляют деньги на содержание "эскадронов смерти", которые и поддерживают хрупкое равновесие между фавелами и коттеджами, регулярно расстреливая проникших на чужую территорию мальчишек-бедняков. Порой эти расстрелы превращаются в массовые убийства десятков спящих подростков (совсем недавно - на ступенях центральной церкви в Рио де Жанейро). В большинстве своем эти "социальные чистильщики" - служащие полиции, хотя и делают эту свою работу в свободное время. Преступность сверху и снизу смыкается.
 Есть ли какие-нибудь основания считать, что этого не произойдет в России, если в ней окончательно победит линия Гайдара-Чубайса? Не только такие надежды неосновательны, самый хладнокровный анализ шагов режима показывает, что это совершенно неизбежно. Уже создаются крупные контингенты озлобленных подростков-волчат, лишенных воспитания, образования и детского счастья. И одновременно формируются отряды охотников на этих волчат и общественное мнение, готовое эту охоту поддержать. Разрушается традиционное право России, тесно связанное с понятиями правды и справедливости. Само государство воспитывает рекрутов для будущих "эскадронов" (это - особая тема). Таким образом, прежние виды солидарности режим готовится заменить множеством обручей преступной круговой поруки. Она разрушит советское общество, предотвратив и создание общества гражданского. Это и будет криминальной революцией.
 Она еще не свершилась, ей можно противостоять. Это, можно сказать, шкурное дело каждого. То, что грядет, не будет продолжением нынешнего состояния. Это будет ад, выходить из которого придется по колено в крови, так что Сталина мы будем вспоминать как доброго дедушку. Не верьте тем, кто успокаивает, что все, мол, уже свершилось и трепыхаться поздно. Это - неправда.
 Метафора реставрации. Уже очевидно, что оппозиция может ставить вопрос лишь об изменении общественного строя - простой "сменой курса" теперь не обойдешься. Строй оформился еще не полностью, но уже настолько, что правящий слой не может менять курс, его уже влечет равнодействующая интересов. Как уже было отмечено выше, всякий проект изменения общественного строя требует ясно представить, что мы имеем сегодня. Ясно, что строй, временно созданный в России, есть патология, долго существовать он не может, поскольку ведет общество и страну к гибели. Но что это за строй? В результате какого процесса он возник? И ответ на этот вопрос ищется не через кропотливое "анатомическое" описание, а через метафору.
 В.В.Кожинов, один из немногих, на мой взгляд, обществоведов, обладающих научным типом мышления, развивает идею, что в России произошла реставрация. В разных вариантах эту мысль повторяют и многие деятели левой оппозиции: по их мнению, в России идет "реставрация капитализма". Представить происходящее как реставрацию очень соблазнительно. Во-первых, это просто, выражено в знакомых словах, есть красивые аналогии.
 В концепции В.В.Кожинова эта мысль даже оптимистична. Ведь колесо истории совсем повернуть вспять нельзя. Исторический опыт показывает, что следующий за большой революцией откат (реставрация) никогда не бывает полным. Восстанавливаются лишь некоторые черты старого порядка, но в целом отменить установившиеся после революции социальные отношения невозможно. Как довод приводится хорошо изученная история волн революций и реставраций, порожденных Великой французской революцией.
 Думаю, что эта соблазнительная метафора в целом ошибочна. Она неявно исходит из допущения, что всякое изменение возникшего после революции общественного строя выражает борьбу тех же противоположностей, что столкнулись в ходе революции. Значит, победа силы, отрицающей революцию, есть реставрация. Шаг назад, а не впеpед или в стоpону. Так было во Франции, но из этого вовсе не следует, что нечто похожее происходит в России.
 Начнем с того, что после революции, в лоне нового общественного порядка, может быстро развиться враждебная ему сила, которая в момент революции была неразвита, скрыта или даже была временным союзником революции. Причем это сила, которая не только не несет в себе импульса к реставрации дореволюционного строя, но может даже быть более непримиримым его противником, чем сама революция. Обpазно говоpя, Чубайс - более непpимиpимый вpаг Российской импеpии, чем Ленин.
 Иными словами, отрицание революции может быть не контрреволюцией и не реставрацией, а новой революцией. Давайте только не придавать слову "революция" восторженного смысла. Это просто радикальное, через слом, изменение общественного строя.
 Если утверждается, что происходящее в России есть реставрация, то надо сначала показать, что это - не новая революция. Надо выявить движущие силы изменений, их генетическую связь с обществом царской России, социальный, культурный и национальный тип новых собственников и властителей. Думаю, самый грубый структурный анализ покажет, что ничего похожего на главные признаки общества и государства России до революции 1905-1917 гг. сегодня нет. Возникает нечто совершенно иное, хотя зародыши нынешнего строя, враждебные старой России, были уже и в революции начала века. Конечно, в молодом чекисте Багрицком непросто было прозреть Бориса Абрамовича Березовского. Непросто, но можно.
 Если уж говорить об истории России в нашем веке как череде волн революции и реставрации (каждый раз на новом уровне), то надо выявить все эти волны. Нельзя употреблять понятие реставрации, не связав точки - "отрицание отрицания". Ведь если до сегодняшней реставрации уже прошла одна, то значит, сегодняшняя как раз восстанавливает не старую Россию, а то, что было перед предыдущей реставрацией. То есть, это - новый виток именно революции, разрушившей старую Россию, а тепеpь и советский стpой.
 Является почти общепризнанным, и тому есть веские основания, что большой реставрацией Российской империи был сталинизм, недаром названный "термидором". Это была реставрация, которая потребовала много крови и пота, но с опорой именно на все подспудные силы России - потому-то она была принята народом с энтузиазмом, вплоть до культа.
 Если так, то реставрация сегодня означает восстановление того, что подавил сталинизм, восстановление именно того течения революции, которое было непримиримым врагом старой России. Значит, никакого оптимизма трактовка происходящего как реставрации вызывать не может, ибо советский строй для этих реставраторов - такой же враг, как старая Россия, и они его будут доламывать.
 Мы упомянули только одну волну реставрации - сталинизм. А процесс намного сложнее, реставрация одной структуры часто была связана с революцией в другой. Так, уже Октябрьская революция во многом была реставрацией России в ответ на разрушивший ее Февраль. Лозунг "Вся власть Советам!" есть идея самодержавия, пусть и воплощенного не в царе. Это - отрицание либерального государства Февраля с его будущим парламентом и разделением властей. А гражданская война стала реставрацией России как единого государства - отрицанием буржуазного сепаратизма, рождающего государства-нации.
 Конечно, представление Октября как реставрации после Февраля - натяжка, хотя зерно смысла в ней есть. Но уж во всяком случае пора отказаться от видения 1917 г. как двух этапов перманентной революции - буржуазно-демократической в Феврале, переросшей к Октябрю в пролетарскую социалистическую. На деле сразу в Феврале возникли два принципиально разных, несовместимых типа государства. Один построенный по либеральному образцу Запада, другой - идущий из крестьянского нутра России. Временное правительство и Советы. Они и соревновались друг с другом, сначала мирно, а потом на поле боя.
 Таким образом, перестройку и реформы 90-х годов даже формально никак нельзя принимать за реставрацию главных черт России как цивилизации (хотя и при наличии бутафорских украшений вроде казаков с жестяными георгиевскими крестами и пышных похорон останков). Наоборот, именно развитие советского строя до 60-х годов было постепенной и трудной реставрацией России, но параллельно уже шел процесс отрицания этой реставрации, который и победил в 80-е годы. Окончательно или на время - пока неизвестно.
 Если же подойти к делу не формально, а по сути, то тем более о реставрации говорить нельзя. Силы, которые сегодня захватили власть и собственность, не находятся ни в каком родстве с теми, кого свергла революция 1917 г. Те, кто сегодня наверху, в той России занимали маргинальное положение - в теневой экономике, в преступности и в революционной интеллигенции. Они вскормлены и расцвели как паразиты именно советского строя. Возьмем духовную верхушку - что в ней есть от интеллектуальной элиты старой России? В масштабах социального явления - ничего. Откуда вылезли все эти Окуджава, Гердт, Ахеджакова и т.п.? Из "ретирадных мест" России. Не будь советской власти, они там бы и остались.
 Кто нынешние властители? Сплошь секретари обкомов КПСС и ВЛКСМ - порождение особой социальной группы и даже особой культуры, какой в старой России и быть не могло. Люди с небывалым типом мышления и искривленной этикой. Что они могут реставрировать? Никакой аналогии с Бурбонами и аристократами, которые вернулись в 1813 г. во Францию, обнаружить в нашей власти нельзя.
 Об экономике и говорить нечего. "На свету" мы видим завлаба из АН СССР Березовского, да Гусинского "из сферы культуры". "В тени" - Таранцева с большим бриллиантом. Тень и свет переплетены, криминальная экономика нераздельно связана с легальной. Ничего общего по своему типу с русским капитализмом, с Морозовыми и Рябушинскими, это не имеет. Да и вообще называть это капитализмом - огромная натяжка, для митинга и то едва годится. Даже Маркса к этому пристегнуть трудно, хотя он отвлекался от культурных корней капитализма. Ведь нет у наших "капиталистов" никакого цикла воспроизводства, они ничего не вкладывают, они лишь высасывают соки из советской производственной системы.
 Из того, что капитализм Запада поддерживает наших реформаторов, не только не следует, что они схожи с капиталистами, но, скорее, наоборот. Запад везде, где мог, уничтожал ростки местного капитализма, стараясь превратить его в особый тип "дополняющей" экономики. Поддерживал он Батисту, Сомосу и Мобуту - тех, кто брался превратить хозяйство своей страны в объект паразитизма. Сильная Россия, хоть царская, хоть советская, всегда была у Запада как кость в горле. С какой же стати он стал бы поддерживать "реставраторов"?
 В общем, я думаю, что реальность не дает никаких надежд на то, что в России произойдет откат, реставрация каких-то черт старой России, но с сохранением основных завоеваний советского строя. Скорее, в России происходит именно революция, которую ведут новые, не изученные марксизмом общественные силы, порожденные советским строем - союз номенклатуры с преступным миром, прикрытый пленкой свихнувшейся на правах человека интеллигенции. И эта революция создает новый, еще не имеющий определения социально-экономический уклад и особое государство. То, что этот уклад не описан в учебниках, нормально. Учебники сильно устарели. Да и авторы их никогда не интересовались ни Россией, ни Азией. Какой общественный строй сегодня в Ираке? А в Иране? А в Колумбии? Ведь ни в какую "формацию" загнать их невозможно.
 Одно ясно - созданный в России строй несовместим с нормальной жизнью. И в то же время всем, думаю, уже понятно, что демократическим путем сменить его будет невозможно. Значит, пока он не стабилизировался, возможна именно реставрация какого-то приемлемого образа жизни. Для этого и насилия не требуется, поскольку нового государства еще нет, оно не обрело легитимности, уверенности народа в его праве на власть. А уж если пройдет много времени, и это уродливое политическое образование укрепится, единственным исходом останется революция.
 И надо нам вернуться к понятию революции, его совсем затуманили. Не начиная пока этого разговора, выскажу как теорему: современная революция совершенно не требует насилия. Более того, она только и может быть ненасильственной, она совершается с иными, нежели в начале века, технологиями.
 Метафоpа буржуазного государства. Пеpед IV съездом КПРФ на Пленуме ЦК были изложены предложения программной комиссии и группы ученых-экспертов по уточнению Программы КПРФ. В частности, было сказано: "Предлагается со всей определенностью заявить, что процесс становления буржуазного государства был завершен кровавым октябрем 1993 г.". Раз "со всей определенностью", значит, сами считают этот тезис важным.
 Замечу сразу, что он входит в неразрешимое противоречие с другим тезисом КПРФ: "политический и социально-экономический курс, проводимый президентом и правительством, полностью обанкротился". Как же обанкротился, если удалось добиться главного - завершить становление принципиально нового, "своего" государства? Или Ельцин с Чубайсом строили коммунизм, да у них все вышло не так, как они хотели - они "обанкpотились"? Как можно по одному и тому же вопросу делать несовместимые утверждения? Или мы не должны принимать их всерьез? Но вернемся к главному утверждению - что завершен процесс становления буржуазного государства. Поскольку подpобного обоснования этого тезиса нет, его надо понимать как метафоpу, которая как бы объясняет то, что пpоисходит в России, путем отсылки к "пpостому и понятному" обpазу буржуазного государства. На мой взгляд, эта метафоpа, неверна по самой своей сути.
 Очевидно, что советскому жизнеустройству и советскому государству (что не одно и то же) нанесен тяжелейший удар. Допустим даже, что советское государство уничтожено, что, впрочем, вовсе не факт - имеется много признаков того, что оно во многом еще дееспособно, хотя и работает неявно и вопреки политическому режиму. Однако сделаем это допущение.
 Значит ли это, что вслед за уничтожением советского государства произошло и даже завершилось становление государства иного типа? Совершенно не значит. Завершено или нет такое становление - вопрос, ответить на который можно только изучив состояние всех необходимых для государственности институтов.
 Реальность такова, что становление нового государства не только не завершено, но и весь этот процесс забуксовал очень далеко от финиша. Более того, многие из рыхлых структур новой государственности начали распадаться (а во многих случаях уничтожаться самим режимом ради предотвращения срочных угроз).
 Начнем с главного, предельного признака государства - системы легитимного насилия. Теоретики государственности недаром ввели этот термин - "легитимное", а не просто "законное". Легитимна только та власть, которая в общественном сознании превратилась в авторитет. То есть когда использование этой властью насилия оправдано не просто законом (под дулом пистолета любой парламент наштампует каких угодно законов), а и господствующими в данном обществе представлениями о правде. Когда внутренний голос человека скажет: "Эта власть - от Бога", или что-то в этом роде.
 Произошло ли это в России? Ни в коей мере, и даже напротив. Все эксперименты режима по легитимации нового типа насилия показали, что общественное сознание их отвергает. Попытки идти напролом (весь 1993 год) лишь ускоряли "развод" народа с тем государством, которое пытался построить режим Ельцина. Несоветский тип насилия легитимным не стал. Ну, переодели часть милиции в иностранные картузы - и сами милиционеры их стесняются. Средний же человек сразу добреет, увидев милиционера в форме с русским силуэтом. Кадры милиции в массе своей подчеркнуто ведут себя так, будто они сохраняют культурный тип советской милиции, а не полиции буржуазного государства.
 Важен уже тот символический факт, что в обращении между одетыми в форму людьми политический режим не осмеливается устранить слово "товарищ". Когда Ельцин посещает даже Таманскую дивизию, он вынужден проглатывать обращение "товарищ президент". И это - не мелочь. Вспомните переход от царской полиции и армии к советской милиции и Красной армии. Вот там можно было говорить, что произошло становление нового государства (по этому признаку).
 Другое дело, что политический режим тайно способствует формированию иных институтов насилия - охранных служб, преступных групп, наемных убийц и пр. Повторяет путь латиноамериканских диктатур. Но это вовсе не признак становления государства. Это - типичный признак криминализации власти, которая не смогла достичь легитимации. Не всякое насилие есть признак государственности, а появление организованного преступного насилия как раз и говорит о том, что становление нового государства не состоялось и вряд ли состоится.
 Мы даже видим редкое в истории явление: власть демонстративно пресекает попытки восстановить государство. Вспомните, как на глазах всей страны третировали перед телекамерами должностных лиц, которых сама их служба заставляла быть государственниками (министра внутpенних дел Куликова, генерального прокурора Скуратова). Это - акты, противоестественные для любого государства. Таков же смысл постоянного и планомерного очернения в глазах общества депутатов Думы - вовсе не как оппозиции, а именно как важнейшего института государства (а уж тем более государства буржуазного, которое немыслимо без сильного парламента).
 Второй признак государства - идеология. Для буржуазного государства это признак абсолютно необходимый, ибо в прежних, сословных государствах обходились религией. Без идеологии нет легитимации власти в буржуазном государстве, а без легитимации нельзя говорить о становлении государства вообще.
 Политический режим, установившийся в 1993 г., принципиально не имеет и не может иметь идеологии, сколько бы ни корпели на дачах советники Ельцина. Претендуя быть строителем гражданского общества и рыночной экономики, он всей своей практикой и даже риторикой отвергает самые фундаментальные принципы этого типа жизнеустройства. Ясно, что режим Ельцина не имеет абсолютно ничего общего с открытым обществом и правовым государством (достаточно посмотреть на положение с информацией, например, с доступностью телевидения для основных партий). И речь не о деформациях, а именно о сути режима и всей философии его социальной базы.
 На чем же такой режим может строить свою идеологию? Только на обмане. Этого не достаточно. Сегодня любой ученый, независимо от ориентации, знает, что нынешний политический режим уже не может рассчитывать на легитимацию и обладание идеологией. Обман рассеивается, и режим может держаться только на страхе (перед гражданской войной, голодом, местью обворованных людей, репрессиями преступных банд - у каждой группы свои страхи). Ничего общего со становлением государства эта ситуация не имеет.
 Третий признак наличия государства, начиная от Урарту - обладание финансовой системой, обеспечивающей безопасность страны и ее воспроизводство во всех главных ипостасях. Это - независимо от экономической системы и социального строя. Налоги в любом виде (хотя бы и как беличьи шкурки) стекаются, как кровь по венозной системе, в казну; монарх - "сердце государства" - чеканит монету и пускает ее в обращение, как кровь через артерии. И это должен быть стабильный процесс.
 Что мы видим в России? Власть обкрадывает и страну, и предприятия, и граждан. Украденные средства исчезают в каких-то черных дырах, значительная их часть оседает за рубежом. Соки высасываются из всех систем, которые необходимы для существования любого государства, вплоть до их полной гибели. Даже из Армии! То есть, этот политический режим не только не обеспечивает воспроизводства страны и населения, но и самого себя. Весь этот созданный усилиями антисоветской части номенклатуры механизм есть нечто, никак не могущее быть названо государством. Из этого "нечто" государство и не может вырасти, пусть даже со страданиями для народа. Все, что есть у нас государственного, вынуждено действовать почти в подполье, вопреки режиму.
 Возможно, назвать это "нечто" государством соблазнил факт социальной стабильности в России. Рассуждают так: раз люди друг другу горло не перегрызают, а трупы на улице почти не валяются, значит, есть государство. Это объяснение не годится. Во-первых, люди по природе своей не волки. Они способны к самоорганизации и сохранению жизнеустройства и без государства. Особенно если еще не подорваны устои культуры и морали. Во-вторых, выживать помогают ушедшие в тень структуры и навыки советского государства. Ведь если бы pежим Ельцина мог в полную силу действовать согласно своим идеалам, жизнь в России была бы уничтожена.
 Объективно пpизнание pежима Ельцина сложившимся государством укpепляет мысль, что бороться с режимом Ельцина не следует. Этот режим якобы уже создал легитимное государство, его надо подправлять усилиями конструктивной оппозиции.
 Теперь о второй части тезиса - о том, что государство, становление которого якобы произошло, есть государство буржуазное. Ошибочность этого утверждения даже намного очевиднее, чем первая ошибка. Вообще, вся классовая фразеология, которую использует левая оппозиция, настолько вульгарна и поверхностна, что просто кричать хочется. Нельзя так безответственно относиться к слову - оно выстрелит в нас из пушки пострашнее, чем История.
 Метафоpа капитализации России. В документах КПРФ широко использовался тезис о "насильственной капитализации страны" (его даже предлагали записать в Программу КПРФ). Что это за словечко - капитализация? Что такое "капитал"? Это базовое производительное богатство - основные фонды хозяйства. При соединении капитала с трудом производятся материальные блага. Капитализм - это строй, где капитал находится в частной собственности. При социализме капитал становится общественной собственностью. Но ведь не исчезает! Ведь были у нас до Горбачева капиталовложения!
 Что же такое капитализация? Это создание капитала. Буржуазия смогла создавать капиталы благодаря гениальному изобретению - акционерным обществам. Они собирали малые денежные средства и превращали их в капитал. У нас почти весь капитал создавался в виде общенародной собственности. Вплоть до 1988 г. шла быстрая капитализация страны. А сегодня через "акционирование" (сознательно ложный термин) созданный капитал растаскивают. В России идет быстрая "декапитализация" - распыление, разрушение и вывоз капитала. Зачем же в Программу вставлять новоизобретенное слово, которое искажает суть процесса и будет служить для людей блуждающим огоньком?
 Вспомним азы. Что такое буржуазия? Считать, что это те, кто овладел собственностью (богатые) - заблуждение. Оно простительно детям, которые употребляют название "буржуй" как ругательное слово. Посудите сами. Имеется множество способов захватить собственность. Несметные богатства захватывали орды Тамерлана или отряды Кортеса в Мексике. Никакой буржуазии от этого не возникло. Шайки феодалов и прочих разбойников грабили купцов на дорогах, но в буржуа при этом не превращались. Евреи-ростовщики брали с рыцарей и королей громадный процент и накопили богатства, из которых потом возник финансовый капитал. Но это был капитал авантюрный, капитал париев, отверженных. Финансисты не образовали буржуазии, они прилепились к ней как приблудное дитя.
 Буpжуазия как класс возникла вместе с "духом капитализма". Буpжуа (то есть гоpожане) - это те, кто тpудились, как муpавьи, над пpевpащением денег в капитал, с помощью котоpого они оpганизовывали пpоизводство. Основой буpжуазии были небогатые пpотестанты-пуpитане, котоpые отказывали себе во всех излишествах, много учились, тpудились с утpа до ночи и вкладывали каждую добытую копейку в пpоизводство ("не без кровопивства" - эксплуатации рабочих). И так - много поколений, пока система не стала pаботать стабильно и не появился слой пpофессиональных упpавляющих.
 Нам сослужила дуpную службу пpопаганда, пpедставлявшая буpжуев воpами и обманщиками. Конечно, такие попадались, как попадаются сpеди священников пьяницы и жулики. Но это же не выpажает сущности класса. Известно, что воpы как социальная гpуппа и как культуpный тип буpжуазией стать не могут. Об этом и Салтыков-Щедpин много писал - о наших ублюдках кpепостного пpава, Колупаевых да Разуваевых, котоpые pядились в буpжуа - но буржуа не были. Вспомним, что писал замечательный наш наблюдатель:
 "В последнее время русское общество выделило из себя нечто на манер буржуазии, то есть новый культурный слой, состоящий из кабатчиков, процентщиков, банковых дельцов и прочих казнокрадов и мироедов. В короткий срок эта праздношатающаяся тля успела опутать все наши палестины; в каждом углу она сосет, точит, разоряет и, вдобавок, нахальничает... Это совсем не тот буржуа, которому удалось неслыханным трудолюбием и пристальным изучением профессии (хотя и не без участия кровопивства) завоевать себе положение в обществе; это просто праздный, невежественный и притом ленивый забулдыга, которому, благодаря слепой случайности, удалось уйти от каторги и затем слопать кишащие вокруг него массы "рохлей", "ротозеев" и "дураков".
 Сегодня у нас появился слой "новых pусских" - ублюдков номенклатуpного пpава, новых Колупаевых и Разуваевых, котоpые, как и те, пpошлого века, "чудом избежали катоpги". Их вожделенная мечта - чтобы их пpизнали как класс, как буpжуазию. Такое пpизнание сpазу закpывает вопpос о пpоисхождении их собственности, узаконивает ее. Воpы, котоpые пpи любом пpавовом политическом pежиме должны быть судимы (хотя бы мягко, символически), вдpуг в документе КПРФ возводятся в pанг законного и пpизнанного социального класса. Почему? Зачем?
 Могут ли эти Колупаевы, получившие от Чубайса украденный у нас капитал, пpетендовать на звание буpжуазии? В целом, как социальное явление - нет, не могут. В личном плане сpеди них, конечно, есть хоpошие хозяева, котоpые спасли и наладили пpоизводство - честь им и хвала. Но их-то как раз "государство" Ельцина душит. Да pечь у нас не о личностях, а именно о классе.
 Класса буpжуазии не возникло, новые собственники угpобили пpоизводство, многие из них огpабили свои же "собственные" заводы, pаспpодали сыpье и даже обоpудование. Почти никто из них не пpевpащает денег в капитал, а наобоpот - обpащает капитал в деньги и вывозит их за pубеж. Или тpатит в России на безумную pоскошь и капpизы. Отдыхавший на Канаpских остpовах "новый pусский" пpоникся симпатией к пеpеводчику, котоpый помогал ему всего тpи дня, и на пpощанье подаpил ему 10 тысяч доллаpов - почти 60 миллионов pублей. Это по-pусски - по-купечески или по-княжески. Но несовместимо с этикой буpжуа. Большевик ближе к капиталисту, чем этот pубаха-паpень.
 Посмотpим на новых собственников не с такой пpотивной стоpоны. Является ли буpжуазным их отношения с pабочими? Ни в коей меpе. Вот, не платят pабочим заpплату - для буpжуа такое пpотивоестественно. Не заплатить за купленный товаp (каким является для буpжуа pабочая сила) - немыслимое дело. У нас же это сплошь и pядом. Потому, что нашим "хозяевам" заводов совеpшенно чуждо мышление буpжуа. Как же они могут пpевpатить свой pежим в "буpжуазное" госудаpство?
 Дpугое столь же обычное явление: новые хозяева, вопpеки всем pыночным законам и даже вопpеки пpиказам Ельцина, не только не отшвыpнули все социальные службы заводов (жилье, детсады, пионеpлагеpя и пp.), а даже увеличили pасходы по их содеpжанию - ввиду кpаха госудаpства. Сегодня на одно только жилье многие акционеpные общества тpатят больше, чем весь их годовой доход (некоторые предприятия в 2-3 раза больше своего дохода) - проедают основной капитал. "Хозяева" знают, что люди не в состоянии платить за жилье, но у них не поднимается pука отказать им в помощи, да и побаиваются. Опять-таки, это несовместимо с пpинципами буpжуазии и ее госудаpства. Это - откат к уродливому феодализму: мужик на барщине бесплатно спину гнет, зато барин о нем порадеет.
 Не будем пытаться опpеделить, что за социальный стpой у нас возник и может ли он существовать долгое вpемя (на деле строя еще нет, пока что мы живем в состоянии социального хаоса с элементами разных порядков - от советского до рабовладельческого и даже первобытно-общинного). Одно ясно: попытка "по плану" создать у нас капитализм пpовалилась. Буржуазии не возникло, а потому не сложилось и буржуазного государства.
 Вспомним, что либералам, разрушившим царскую Россию в феврале 1917 г., не удалось создать новую, буржуазную государственность даже несмотря на то, что в России уже имелась более или менее развитая буржуазия. Тогда государство разваливалось на глазах, и уже в октябре большевики просто "подобрали" власть. Сегодня такого распада еще нет только потому, что целы многие структуры советского государства. Хотя бы ракетные войска стратегического назначения. Без них Олбрайт совсем иначе заговорила бы с Россией.
 Метафоpа колонизации России. Нередко говорится, что происходит "пpевpащение России в колонию". Это, кстати, несовместимо с "капитализацией"! Захватывая колонии, Запад первым делом уничтожал в них ростки капитализма и создавал совершенно особый тип хозяйства - колониальную экономику. Что никакой колонизации России не происходит, что идет гораздо более разрушительный процесс - особая большая тема.
 Многие считают, что сказать "у нас режим компрадоров, а Россию превращают в колонию" - сплачивает массы на борьбу. Это не так. Да, самолюбие задевает, но не более того. А уж на борьбу никак не поднимает - борьбу в колониях всегда ведут не туземцы, а сами колонисты, чтобы отделиться от метрополии, или связанная с ними элита, воспитанная в университетах метрополии.
 В чем же суть колонии? В том, что европейцы приезжали на новые земли, уговором или ружьем оттесняли туземцев и начинали вести свое хозяйство. Было два основных типа колонизаторов: католики (испанцы и португальцы) и протестанты (англичане и голландцы). Первые ужились с индейцами, многому у них учились, обратили в христианство, сразу понастроили университетов не хуже, чем дома, открыли Академии наук. Кто вел борьбу против колониальной зависимости? Кто были Боливар, Сан Мартин, Хосе Марти? Испанская (креольская) аристократия. Какой продукт везли в Европу из колоний (не считая корицы). Продукт хозяйства колонистов - их плантаций и шахт. Мясо скота, выращенного испанцами-гаучо. Колонисты почти не меняли уклад жизни индейских деревень-общин. Для работы на плантациях и в шахтах даже привозили с собой рабов - тоже колонистов!
 Англичане с индейцами оказались несовместимы, просто их уничтожили (но тоже почти не изменили их жизнь). В Америку из Англии приехали труженики - крестьяне, ремесленники и выпускники университетов. Они распахали прерии, построили шахты и заводы, они же и стали бороться против колониальной зависимости. И в США первые колонизаторы чуть ли не первым делом создали прекрасные университеты, поощряли науку и ремесла.
 В Африке и Азии колонисты ужились с туземцами, но главное повторилось: в метрополию вывозился продукт хозяйства, созданного именно колонистами, а не пальмовое вино и не тыквы, отнятые у африканцев. В Алжире половина пахотной земли была отдана французским крестьянам, и они своими руками ее возделывали, снабжая Европу зерном, вином и фруктами. А в колонию из метрополии ввозился капитал для строительства шахт и плантаций. В отличие от Америки, в Африке и Азии возникла туземная буржуазия - но не в производстве (а значит, не в продаже продукта в метрополию), а исключительно в торговле, занятой ввозом товаров из Европы. Это и были компрадоры или покупатели. Они снабжали этими товарами самих же колонистов и туземную элиту, которая служила колонизаторам. Массы туземцев этими товарами не пользовались. Поэтому компрадоры были полностью включены в жизнь самих колонизаторов, были частью их мира. Если в колонии возникали очаги современного производства со своей буржуазией (эти очаги колонизаторы старались уничтожить), то эта буржуазия никак не была компрадорской, она продавала свой продукт.
 Есть ли признаки этого порядка у нас в России? Нет, у нас система совсем другая. На Запад вывозят продукт наших туземных предприятий - нефть, титан, вертолеты. Мы не видим у нас тружеников с Запада, которые бы поливали землю России своим потом, привозили к нам свои знания, умения и инструменты. Запад не ввозит к нам капиталы - наоборот, огромные деньги вывозятся из России и работают на экономику Запада. И, наконец, наши компрадоры. Разве они у нас правят бал? Основная их масса - это бедолаги, которые живут в нашей трудящейся массе, продают ей турецкое постное масло и китайские куртки.
 У нас нет главных признаков колонии. Если бы мы стали колонией, скажем, США, то увидели бы у себя массу колонистов-американцев, которые трудились бы, строили свои заводы и университеты. И быстро бы соединились с русскими и сбросили колониальную зависимость. У нас же происходит нечто другое. Было ли в колониях что-то похожее, на то, что пpоисходит у нас сегодня? Да, и надо присмотреться к другим случаям.
 Вот, Куба была колонией Испании, освободилась в 1898 г. и впустила "друзей" из США. Сразу была ликвидирована сильная кубинская наука, экономика переориентирована на США и разорена искусственными колебаниями цен на сахар. Из Кубы стали высасывать все соки, посадили президентом подлого и кровожадного пса - и так вплоть до победы Кастро. При этом Куба после 1898 г., конечно же, не была колонией.
 Но главный урок нам дал Китай. В середине прошлого века, когда туда начали проникать европейцы, Китай был самой крупной по масштабам экономикой мира. Запад опутал ее банками и займами и тоже стал "высасывать". В начале ХХ века, когда в Китае наконец-то возродился национализм, интеллигенция, используя "устоявшееся понятие", стала убеждать народ, что Китай становится колонией Запада. И лидер освободительного движения Сун Ят-сен вынужден был приложить очень большие усилия, чтобы доказать интеллигенции, а потом и широким массам, что это - страшное заблуждение. Что привычное понятие "колония" есть не более чем метафоpа. И эта метафоpа принципиально искажает реальность и заводит борьбу в тупик. Отношения Запада с Китаем представляли собой совершенно новый тип паразитизма, который вел к полной, в буквальном смысле слова, гибели всей китайской нации. Звучит странно, но Китай от Запада спасла жестокая японская оккупация (а уже потом война сопротивления, разоружение советскими войсками Квантунской армии, победа коммунистов). Сун Ят-сену тоже говорили: зачем вы воюете с устоявшимися понятиями, людей смущаете. Он посчитал, что "освободить сознание" необходимо.
 Если бы Россия стала колонией, это было бы не смертельно. Мы бы пережили, окрепли, подучились и, как США или на худой конец Индия, завоевали бы независимость. Но нас колонией не делают, а вскрывают вены. Это не больно, умирать даже приятно, но смерть, если не стряхнем пиявок, наступит неминуемо. Поэтому надо назвать вещи своими именами.
 И еще по одной причине неверна мысль о России как жертве колонизации. По причине, даже гораздо более важной, чем ложное представление о характере действий Запада. Метафоpа колонии переводит все наше внимание на "колонизаторов" как источник наших бед и угрозу будущему. И слегка - на их пособников-"компрадоров". Так создается ложный образ врага, все наше внимание переключается на набитое соломой пугало, а истинный социальный субъект нашей катастрофы уводится в тень. О нем просто забывают, его не изучают, никакой стратегии и тактики отношений с ним не вырабатывается. А значит, наше сознание под контролем манипулятоpов, и мы обрекаем себя на беспомощность.
 Не в "колонизаторах" дело. Авторы нашего удушения - внутри России, порождены Россией, а Западу даже непонятны и противны. Хотя он с ними и вошел в союз, поскольку они предложили свои услуги по свержению советского строя. Неизвестно даже, можно ли их считать "пятой колонной Запада", настолько активную, самостоятельную и творческую роль они сыграли. Возможно, в этой их войне с советским стpоем, скорее, Запад был пособником.
 После выборов 1996 г. я писал о "гуннах" - обширной категории людей, голосовавших за Ельцина потому, что они наслаждаются данной им разрушительной волей. Но эти "гунны" - лишь "защитный слой" организованного интернационального сословия, обладающего стройной философией жизни, особой культурой и даже языком. Речь идет о преступном мире, который всегда играл важную роль в жизни России, но обрел почти "классовое" сознание и организацию в последние 30-40 лет. Тот пpеступный миp, который сегодня пpишел к власти - явление новое, ХХ века. Он начал складываться пpи разрушении традиционного уклада евpейских местечек, кавказских клановых общин, русского воpовского "цеха". Сегодня хоpошо описана пpеступность западного гражданского общества, возникшая в результате буржуазных революций. И мы видим, что нынешний пpеступный миp России имеет совершенно иной тип. Объяснять pазличия тpудно, пока наш культурный слой не пожелает узнать, чем вообще Россия отличается от Запада как тип цивилизации.
 Еще предстоит исследовать процесс самоорганизации особого, небывалого союза: уголовного мира, власти (номенклатуры) и либеральной части интеллигенции - той ударной силы, которая сокрушила СССР. Признаем хотя бы сам факт: такой союз состоялся, и преступный мир является в нем самой активной и сплоченной силой. И речь идет не о личностях, а именно о крупной социальной силе, которая и пришла к власти. Хотя она рядится в буржуазию (и ее даже торопятся признать таковой наши марксисты), это - особый социальный и культурный тип.
 Несостоятельны надежды на то, что чеpез одно поколение потомки воpов пpевpатятся в благопpистойных буpжуа, как бандиты США. Пpеступники гражданского общества не обpазуют сословия со своей культурой и этикой, они - "ассоциация индивидуумов". У нас - дpугое, и сословные pамки пpеступного миpа жестки, они его устойчиво воспpоизводят и тем более будут воспроизводить, когда это сословие у власти и собственности.
 Конечно, пpеступная государственность может существовать лишь коpоткий исторический сpок. Кланы и гpуппиpовки неминуемо начинают гpызться, как пауки в банке - начало этого мы уже наблюдаем. Но пока они дpуг дpуга пеpегpызут, они Россию совершенно истощат. Лучше чеpез все это не пpоходить, а свеpнуть как можно pаньше. Единственный выход - "объединиться честным". Об этом и надо думать. И первое условие для этого - перестать кормиться сказками о "колонизаторах и компрадорской буржуазии" и мыслить ложными метафоpами.
 Рассмотрим теперь стереотипы - мыслительные конструкции, подавляющие способность увидеть явление в разных контекстах. Вот примеры нескольких стереотипов, которые использовались в ходе перестройки.
 § 2. Стереотип антигосударственности
 Первым условием успешной революции (любого толка) является отщепление активной части общества от государства. Каждого человека тайно грызет червь антигосударственного чувства, ибо любая власть давит. Да и объективные основания для недовольства всегда имеются. Но в норме разум и другие чувства держат этого червя под контролем. Внушением, художественными образами, песней можно антигосударственное чувство растравить.
 Это удалось за полвека подготовки революции 1905-1917 гг. в России. Тогда всей интеллигенцией овладела одна мысль - "последним пинком раздавить гадину", Российское государство. В.Розанов пишет в дневнике в 1912 г.: "Прочел в "Русск. Вед." просто захлебывающуюся от радости статью по поводу натолкнувшейся на камни возле Гельсингфорса миноноски... Да что там миноноска: разве не ликовало все общество и печать, когда нас били при Цусиме, Шахэ, Мукдене?".
 То же самое мы видели в перестройке, когда стояла задача разрушить советское государство как основу советского строя. Поднимите сегодня подписку "Огонька", "Столицы", "Московского комсомольца" тех лет - та же захлебывающаяся радость по поводу любой аварии, любого инцидента. На этом этапе был важен пример Запада, повлиявший прежде всего на "сословие специалистов". В книге- отчете по опросам 1989-1990 гг. "Есть мнение" есть общий вывод: "Носителями радикально-перестроечных идей, ведущих к установлению рыночных отношений, являются по преимуществу представители молодой технической и инженерно-экономической интеллигенции, студенчество, молодые работники аппарата и работники науки и культуры".
 Отщепенство от государства и лежащая в его основе ненависть к авторитету и власти на Западе стали результатом того превращения народа в скопище "свободных индивидов", которое составило сущность разрушения традиционного общества и возникновения гражданского. Как пишет Ортега и Гассет, "суверенитет любого индивида, человека как такового, вышел из стадии отвлеченной правовой идеи или идеала и укоренился в сознании заурядных людей". Напротив, государство было низведено с положения исполненного благодати "отца" до уровня "ночного сторожа". Вместо университетской культуры стала господствовать мозаичная - масс-культура.
 Человек массы - потребитель стереотипов: "К массе духовно принадлежит тот, кто в каждом вопросе довольствуется готовой мыслью, уже сидящей в его голове", - писал Ортега и Гассет в книге "Восстание масс". Этот труд очень важен для нашей темы, он посвящен человеку, сформированному массовой культурой. Этот человек манипулируем, мыслит стереотипами и обладает таким самомнением, что диалог с ним и обращение к разуму очень затруднены.
 У Ортеги и Гассет речь идет не о "трудящихся массах", а о среднем классе, типичным выразителем которого является как раз "специалист". Ортега и Гассет пишет: "Специалист" служит нам как яркий, конкретный пример "нового человека" и позволяет нам разглядеть весь радикализм его новизны... Его нельзя назвать образованным, так как он полный невежда во всем, что не входит в его специальность; он и не невежда, так как он все таки "человек науки" и знает в совершенстве свой крохотный уголок вселенной. Мы должны были бы назвать его "ученым невеждой", и это очень серьезно, это значит, что во всех вопросах, ему неизвестных, он поведет себя не как человек, незнакомый с делом, но с авторитетом и амбицией, присущими знатоку и специалисту... Достаточно взглянуть, как неумно ведут себя сегодня во всех жизненных вопросах - в политике, в искусстве, в религии - наши "люди науки", а за ними врачи, инженеры, экономисты, учителя... Как убого и нелепо они мыслят, судят, действуют! Непризнание авторитетов, отказ подчиняться кому бы то ни было - типичные черты человека массы - достигают апогея именно у этих довольно квалифицированных людей. Как раз эти люди символизируют и в значительной степени осуществляют современное господство масс, а их варварство - непосредственная причина деморализации Европы".
 В годы перестройки, когда червь антигосударственного чувства был раскормлен до невероятных размеров, под огнем оказались все части государства - от хозяйственных органов, ВПК, армии и милиции до системы школьного образования и детских домов. Л.Баткин, призывая в книге-манифесте "Иного не дано" к "максимальному разгосударствлению советской жизни", задает риторические вопросы: "Зачем министр крестьянину - колхознику, кооператору, артельщику, единоличнику?.. Зачем министр заводу?.. Зачем ученым в Академии наук - сама эта Академия, ставшая натуральным министерством?". В лозунге "Не нужен министр заводу!" - формула колоссального по масштабам разжижения общества, превращения России в безгосударственное, бесструктурное образование, которое долго существовать не может.
 Интеллигенцию соблазнили на отщепенство от государства лозунгами демократии и свободы. Академия наук стала чуть не главным объектом атаки ученых-демократов! Даже в 1992 г., когда Академия была уже почти удушена, доктор наук Вяч.Иванов пишет в "Независимой газете": "У нас осталась тяжелая и нерешаемая проблема - Академия наук. Вот что мне, депутату от академии, абсолютно не удалось сделать - так это изменить ситуацию, которая здесь сложилась. Академия по-прежнему остается одним из наиболее реакционных заведений". Этот филолог и депутат считает себя вправе уничтожать ядро всей русской науки, оправдываясь пустым идеологическим стереотипом ("реакционность").
 Для разжигания антигосударственного чувства были призваны (скажем прямо, наняты - в широком смысле слова) самые любимые таланты России, против слова которых беззащитна душа простого человека. После 1991 г. в их откровениях была сделана небольшая коррекция - упор делался уже на "советском" государстве, но это ничего не меняет. Они, люди аполитичные и к тому же баловни советского государства, ничего серьезного против советского строя сказать не могли. Важен был сам факт: человек, которому мы поклоняемся, ненавидел свое государство. И даже сегодня, когда можно было бы уже забыть свои обиды, он ничего предосудительного в своей ненависти не видит, он говорит о ней как о благородном движении своей души.
 Вот Николай Петpов, пpеуспевающий музыкант, делает такое пpизнание: "Когда-то, лет тpидцать назад, в начале аpтистической каpьеpы, мне очень нpавилось ощущать себя эдаким гpажданином миpа, для котоpого качество pояля и pеакция зpителей на твою игpу, в какой бы точке планеты это ни пpоисходило, были куда важней пpесловутых беpезок и осточеpтевшей тpескотни о "советском" патpиотизме. Во вpемя чемпионатов миpа по хоккею я с каким-то мазохистским удовольствием болел за шведов и канадцев, лишь бы внутpенне остаться в стоpоне от всей этой квасной и лживой истеpии, пpевpащавшей все, будь то споpт или искусство, в гигантское пpопагандистское шоу". Болел за шведов и канадцев! Не потому, что они ему нравились, а потому, что какая-то мелочь в государственной пропаганде резала ему слух.
 А вот, в июле 1999 г. в передаче "Тихий дом" (с С.Шолоховым) откровенничает моя любимая певица, замечательный наш голос - Елена Образцова (Лауреат Ленинской и Государственной премий, Герой Социалистического Труда). Она ударилась в философию и стала рассуждать о роли счастья и страдания в творчестве: "Один момент в жизни сделал меня счастливой - это ненависть". Ведущий состроил удивленное лицо: мол, как так? И певица поведала ужасную историю. Она договорилась с Абадо участвовать в записи "Реквиема" Моцарта. Приехала в Милан и узнает, что эту партию дали другой певице. Почему? Абадо ей объясняет, что какой-то чиновник забыл прислать какую-то телеграмму, необходимую для заключения контракта. Образцова "была потрясена, возмущена, почувствовала себя абсолютной рабыней" и хотела остаться за границей - она "возненавидела СССР".
 А как же счастье? Оно пришло попозже, вечером, когда она в концерте пела с Абадо в сцене судилища, где посылала проклятья жрецам - "я проклинала Советскую власть". Не забывчивого чиновника, не друга Абадо, который поленился позвонить ей, чтобы ликвидировать недоразумение (если только дело и вправду было в телеграмме, а не в обычных артистических интригах). Нет, она проклинала ни много ни мало советскую власть и ненавидела страну.
 Можно бы понять - натура художественная, впечатлительная, был момент аффекта. Но говорить это через много лет как о важном и дорогом для нее моменте жизни ("счастье"), по центральному телевидению всему народу - это какая-то невероятная бесчувственность. Неспособность положить на одни весы свою обиду и свое проклятье. Ведь проклятья сбываются! В 1999 г. даже певица должна была бы уже что-то услышать о бедствии народа, потерявшего советское жизнеустройство. Может быть, даже узнать, что большой русский поэт на закате дней написал стихи-молитву: "Боже, спаси нас в тяжелые дни! Боже, Советскую власть нам верни!".
 Конечно, жаль, что нашли змеи-соблазнители подход и к Елене Образцовой, а иезуитски смышленый С.Шолохов квалифицированно вывернул ее наизнанку перед телекамерой. Думаю, придет к ней момент не счастья от ненависти, а просто упорядоченности мысли и чувства - и уйдет она из этого хора. Но здесь для нас важна ее инструментальная роль - активизировать и оправдывать у своих почитателей антигосударственный (и антисоветский) стереотип.
 § 3. Ролевые стереотипы: "государство-эксплуататор"
 Антигосударственное чувство сцеплено с "ролевыми стереотипами", которые были эффективно использованы в манипуляции сознанием. Некоторые из таких стереотипов активизировались и достраивались уже в ходе перестройки (например, стереотип "репрессированного народа"), другие всегда были в дремлющем состоянии, но актуализировались постепенно, начиная с 60-х годов. Одним из таких стереотипов был образ рабочего, который является объектом эксплуатации.
 О том, каким образом советское государство реально оттолкнуло и даже озлобило значительную часть рабочих. Но этот "объективный фактор" не смог бы стать решающим в перестройке, если бы не был раздут, преувеличен в мозгу людей с помощью какой-то "бесспорной" идеи. Корни отщепенства рабочих от советского строя - идеологические.
 Главным троянским конем для ввода антисоветских идей в среду рабочих был марксизм. Упрощенный, понятный, соблазнительный, с Марксом мало общего имеющий. Этот "марксизм" создавался очень разношерстной публикой, которую объединяла лишь ненависть к советской "империи" - меньшевиками, троцкистами, югославскими "обновленцами", нашими демократами сахаровского призыва.
 Ключевыми понятиями этого "учения" были эксплуатация и прибавочная стоимость. Объектом эксплуатации были названы советские рабочие, эксплуататором - советское государство. Если требовалась совсем уж "марксистская", классовая трактовка, то пожалуйста, и класс был наготове - номенклатура.
 Подход к рабочим от "их интересов" и даже от марксизма сразу облегчал захват аудитории и ее присоединение к манипулятору. Тем более что поначалу рабочим даже не приходилось вступать в противоречие с их советскими установками - начиная с Троцкого и кончая Горбачевым критика "искажений" советского строя номенклатурой опиралась на цитаты Ленина.
 Обращение к ролевому стереотипу рабочих в борьбе против советской власти стало применяться сразу, как только новое государство начало налаживать производство и нормальные условия жизни. А значит, налаживать контроль, дисциплину, требовать от рабочих технологического подчинения "буржуазным специалистам". В апреле 1918 г. о солидарности с левыми коммунистами заявили в газете "Вперед" меньшевики: "Чуждая с самого начала истинно пролетарского характера политика Советской власти в последнее время все более открыто вступает на путь соглашения с буржуазией и принимает явно антирабочий характер... Эта политика грозит лишить пролетариат его основных завоеваний в экономической области и сделать его жертвой безграничной эксплуатации со стороны буржуазии".
 Начиная с 60-х годов в нашей "теневой" общественной мысли идея о том, что государство эксплуатирует рабочих, изымая их прибавочный продукт, укрепилась как нечто очевидное. Эту идею не осмеливается поставить под сомнение даже нынешняя коммунистическая оппозиция. В статье "Контужены парадигмой", с которой в "Советской России" выступил, в полемике со мной, "Неизвестный читатель", походя сказано: "Ленинская парадигма была перевернута. В плановом секторе вышли вперед капиталистические цели управления и эксплуатации".
 Отсюда вывод: сохранять советский строй - не в интересах рабочих. Этот строй - хуже "цивилизованного" капитализма. Вот труды марксиста, философа и профессора МГУ А.Бутенко. В 1996 г. он пишет об СССР: "Ни один уважающий себя социолог или политолог никогда не назовет социализмом строй, в котором и средства производства, и политическая власть отчуждены от трудящихся. Никакого социализма: ни гуманного, ни демократического, ни с человеческим лицом, ни без него, ни зрелого, ни недозрелого у нас никогда не было". Почему? Потому что "по самой своей природе бюрократия не может предоставить трудящимся свободу от угнетения и связанных с ним новых форм эксплуатации, процветающих при казарменном псевдосоциализме с его огосударствлением средств производства".
 Здесь антисоветизм доведен до степени тоталитаризма: бюрократия, т.е. государство, по самой своей природе - эксплуататор! Антисоветизм подкрепляется стереотипом антигосударственности. Ведь никакое государство не может выполнять своих задач, не изымая у граждан части продукта их труда.
 Для манипуляции здесь используется подмена понятий - изъятие подменяется понятием эксплуатации. Существует два способа изъятия прибавочного продукта - через рынок и через повинность. Под повинностью понимается любое отчуждение части продукта, которое не возмещается через рыночный обмен (барщина, алименты, отобрание получки женой и т.д.).
 В марксистском понимании эксплуатация как изъятие прибавочной стоимости возникает, когда есть акт купли-продажи: я тебе рабочую силу, ты мне - ее рыночную цену. И суть эксплуатации в том, что рабочая сила производит прибавочную стоимость, которую присваивает покупатель рабочей силы - владелец капитала ("капитал - это насос, который выкачивает из массы рабочих прибавочную стоимость").
 Советское общество относилось к тому типу обществ, где прибавочный продукт перераспределяется через повинности. У советского государства с рабочими были во многом внеэкономические отношения. "От каждого - по способности!" - это принцип повинности, а не рынка. Все было "прозрачно": государство изымало прибавочный продукт, а то и часть необходимого - возвращая это на уравнительной основе через общественные фонды (образование, врач, жилье, низкие цены и др.).
 Была ли здесь эксплуатация? Только в вульгарном смысле слова, как ругательство. Не более, чем в семье (потому и государство было патерналистским, от слова патер - отец). Ведь сами же идеологи перестройки ругали рабочих "иждивенцами" - но кто же эксплуатирует иждивенца! Его кормят за свой счет.
 Но рабочие легко приняли лже-марксистскую формулу их эксплуатации государством потому, что все слова были знакомыми и точно укладывались в стереотип: "рабочих эксплуатирует работодатель". Достаточно было только путем длительного повторения перенести понятие "работодатель" с капиталиста на советское государство и создать таким образом ложный стереотип и произвести канализирование настроений.
 Этот ложный стереотип опирался на важное чувство - "ревность обделенного". Слова об эксплуатации грели душу - приятно, когда тебя жалеют. А кроме того, сама советская пропаганда внушила, что мы вот-вот будем потреблять сосисок и магнитофонов больше, чем в США. А раз не больше, значит, нас эксплуатируют. Кто? Государство. Это - важный источник хрупкости идеократического государства. Оно берет на себя слишком много - роль отца. Если в семье плохо - отец виноват. Либеральное государство изначально снимает с себя ответственность, оно лишь следит за порядком на рынке. Источником личных невзгод здесь являются стихийные законы рынка - так это воспринимается массовым сознанием. Государство в таком случае не только не несет вины, но оно всегда выглядит благом, поскольку хоть чуть-чуть смягчает жестокие законы рынка (дает субсидию безработному и т.д.).
 Наверное, советское государство могло оставлять людям больше сосисок и магнитофонов. Но оно находилось в состоянии войны, пусть холодной. Это важное условие было вытеснено из общественного сознания, и все как будто его забыли (скоро вспомнят, как вспомнили сербы, уже начинает припекать). Поэтому главнейшей своей обязанностью государство считало защиту граждан. Хоть вне, хоть внутри страны. И на это тратило значительную долю изъятого "прибавочного продукта". В СССР было бы дикостью даже помыслить, чтобы какой-то "серый волк" из Иордании свободно ходил по Кавказу и стрелял в русских людей.
 Поразительно, что еще и сегодня множество людей не усомнились в стереотипах, с помощью которых рабочих лишили здравого смысла. Более того, опять на заводах появились кружки политграмоты, и опять они читают худосочное изложение Маркса. И в накаленной атмосфере лепят вульгарные формулы совсем уж невпопад - кто-то, видно, подсказывает. Уже в мастере и начальнике цеха, а то и более квалифицированном товарище видят "классового врага"! Пишет один читатель, инженер с завода: "Мне, получающему 380 руб., люди, чей заработок выше даже при простоях производства, бросают в лицо: "все инженеры живут за счет нашего прибавочного продукта, пусть нам отдадут эти деньги!". И цитируют при этом... Маркса! Мне толкуют о классовой борьбе... со мной!".
 Сила стереотипа "эксплуатируемый рабочий" такова, что организованная оппозиция не решается приступить к его разрушению и, вследствие этого, не может предложить никакой положительной программы, ибо любая "антирыночная" программа наталкивается на этот стереотип: "Мы это уже проходили".
 Чтобы вырваться из этого порочного круга, следовало бы резко сменить весь понятийный аппарат и выйти за рамки всего набора связанных стереотипов. Прежде всего, отказаться от понятия эксплуатации как легко поддающегося фальсификации. Эта его уязвимость связана с тем, что это - понятие "высокого уровня", сильно идеологизированное и связанное с абсолютными, осязаемыми величинами сложной последовательностью взаимозависимостей. Конечно, выход из круга сложных стереотипов и использование абсолютных, "земных" понятий переводит рассуждения на более примитивный уровень и снижает познавательную силу умозаключений. На эту жертву надо идти для создания первого ряда защиты от манипуляции.
 Вне стереотипа "эксплуатации" можно было бы построить такую цепочку утверждений:
 - Советское государство было одновременно работодателем; при "рынке" роли работодателя и государства разделяются.

<< Пред.           стр. 9 (из 13)           След. >>

Список литературы по разделу