<< Пред. стр. 118 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу
ты не мог покинуть дом. Я знала тогда, что я должна быть терпеливой и
дождаться темноты. Затем ветер изменил направление, и я была уверена в
своем успехе.
Нагваль сказал, что он знал без сомнения, что ты любишь меня как
женщину. Все дело в том, чтобы дождаться подходящего момента. Нагваль
сказал, что ты убил бы себя, если бы осознал, что я захватила твою силу.
Но в случае, если бы мне не удалось захватить ее или если бы я не захотела
оставить тебя в живых, как своего пленника, я должна была использовать
свою головную ленту, чтобы задушить тебя насмерть. Он даже показал мне
место, куда я должна бросить твой труп; бездонная яма, расщелина в горах,
не очень далеко отсюда, где всегда исчезают козы. Однако Нагваль никогда
не упоминал о твоей устрашающей стороне. Я уже сказала тебе, что один из
нас должен был умереть вечером. Я не знаю, не случиться ли это со мной.
Нагваль сообщил мне уверенность, что я одержу победу. Как жестоко с его
стороны не рассказать мне все о тебе.
- Представь себе, донья Соледад, я знаю еще меньше, чем ты.
- Это не одно и то же. Нагваль несколько лет готовил меня к этому. Я
знала каждую деталь. Ты был у меня в ловушке. Нагваль даже показал мне
листья, которые я всегда должна была держать свежими у себя под рукой,
чтобы сделать тебя оцепенелым. Я положила их в бадью, как будто для
аромата. Ты не заметил, что для своей бадьи я воспользовалась другими
листьями. Ты попадался во все, что я подготовила для тебя. И тем не менее,
твоя устрашающая сторона в конце концов взяла верх.
- Что ты имеешь в виду под моей устрашающей стороной?
- Того, кто ударил меня и убьет сегодня вечером. Твой ужасный дубль,
который вышел, чтобы прикончить меня. Я никогда не забуду его, и если я
выживу, в чем я сомневаюсь, я никогда не буду той же самой.
- Он был похож на меня?
- Это был ты, конечно, не такой как ты выглядишь сейчас. Я не могу на
самом деле сказать, на что он был похож. Когда я хочу подумать о нем, мне
делается дурно
Я рассказал ей о моем мимолетном восприятии, что она вышла из своего
тела под действием моего удара. Я намеревался прощупать ее не без причины.
Мне показалось, что причиной, лежащей позади всего этого события, было
вынудить нас извлечь источники, которые обычно закрыты для нас. Я,
несомненно, нанес ей смертельный удар, я нанес глубокое повреждение ее
телу, и все же я не мог сделать этого сам. Я действительно ощущал, что я
ударил ее своим левым кулаком - об этом свидетельствовала огромная красная
шишка у нее на лбу, - и тем не менее, суставы мои не опухли и я не
чувствовал в них ни малейшей боли или неприятного ощущения. Удар такой
силы мог бы сломать мне руку.
Услышав мое описание того, как я видел ее прижавшейся к стенке, она
пришла в полное отчаяние. Я спросил ее, было ли у нее какое-нибудь
ощущение того, что я видел, такое, как чувство выхода из своего тела, или
мимолетное восприятие комнаты.
- Я знаю теперь, что я обречена, - сказала она. - очень немногие
остаются в живых после касания дубля. Если моя душа уже вышла, я не
останусь в живых. Я буду делаться все слабее и слабее, пока не умру.
Ее глаза дико блестели. Она поднялась, и по-видимому, была на грани
того, чтобы ударить меня, но упала обратно.
- Ты забрал мою душу, - сказала она. - ты, должно быть, держишь ее
теперь у себя в кармане. Хотя, разве ты должен был говорить мне все это?
Я поклялся ей, что не имел намерений причинить ей вред, что я
действовал любым способом исключительно ради самозащиты и поэтому не таил
зла против нее.
- Если моей души нет у тебя в кармане, это еще хуже, - сказала она. -
она, должно быть, скитается бесцельно поблизости. Тогда я никогда не
получу ее обратно.
Донья Соледад казалась лишенной энергии. Ее голос стал слабее. Я
захотел, чтобы она пошла и легла. Она отказалась покинуть стол.
- Нагваль сказал мне, что если я потерплю полную неудачу, я должна
тогда передать тебе его сообщение, - сказала она. - он велел мне сказать
тебе, что он давно заменил твое тело. Ты теперь являешься им самим.
- Что он хотел этим сказать?
- Он маг. Он вошел в твое старое тело и заменил его светимость.
Теперь ты сияешь, как сам Нагваль. Ты больше не сын твоего отца. Ты - сам
Нагваль.
Донья Соледад встала. Она нетвердо держалась на ногах. Она,
по-видимому, хотела сказать что-то еще, но издавала ужасные звуки. Она
пошла в свою комнату. Я помогал ей до двери. Она не хотела, чтобы я
входил. Она сбросила одеяло, которое покрывало ее, и легла на свою
постель. Она спросила очень мягким голосом, не могу ли я сходить недалеко
на холм и понаблюдать оттуда, чтобы узнать, не приближается ли ветер. Она
добавила самым небрежным тоном, что я должен взять ее пса с собой. Ее
требование показалось мне неуместным. Я сказал, что я лучше взберусь на
крышу и посмотрю оттуда. Она повернулась ко мне спиной и сказала, что
самое лучшее, что я смогу сделать для нее, это взять собаку на холм, чтобы
она смогла приманить ветер. Я сильно рассердился на нее. Ее комната в
полутьме производила самое жуткое впечатление. Я пошел в кухню, взял две
лампы и пошел обратно. При виде света она истерически завопила. Я тоже
издал вопль, но по другой причине. Когда свет попал в ее комнату, я
увидел, что пол свернулся, как кокон, вокруг ее постели. Мое восприятие
было таким мимолетным, что в следующий момент я мог поклясться, что эту
призрачную сцену вызвала тень проволочных защитных сеток ламп. Это
иллюзорное восприятие привело меня в ярость. Я встряхнул ее за плечи. Она
заплакала, как ребенок, и обещала больше не устраивать своих трюков. Я
поставил лампы на комод и она мгновенно уснула.
Утром ветер изменился. Я ощущал сильные порывы, бьющие в северное
окно. Около полудня донья Соледад снова вышла. Она, казалось, немного
пошатывалась. Краснота в ее глазах исчезла, и припухлость на лбу
уменьшилась, там была едва заметная шишка.
Я почувствовал, что мне пора уезжать. Я сказал ей, что хотя я записал
сообщение, которое она передала мне от дона Хуана, оно не прояснило
ничего.
- Ты больше не сын своего отца. Ты теперь сам Нагваль, - сказала она.
Со мной творилось что-то невообразимое. Несколько часов тому назад я
был беспомощным и донья Соледад действительно пыталась убить меня, но в
этот момент, когда она говорила мне, я забыл ужас этого происшествия. И
тем не менее, была другая часть меня, которая могла проводить целые дни,
обдумывая бессмысленные конфронтации с людьми относительно моей личности и
моей работы. Эта часть казалась реальным мной, которого я знал всю свою
жизнь. А та часть меня, которая прошла через схватку со смертью этой
ночью, а затем забыла об этом, не была реальной. Она была мною и все же
мною не была. В свете таких несообразностей заявления дона Хуана не
казались такими надуманными, но были пока еще неприемлемыми.
Донья Соледад казалась рассеянной. Она мирно улыбалась.
- О, она здесь! - сказала она внезапно. - какая удача для меня. Мои
девочки здесь. Теперь они позаботятся обо мне.
Она, казалось, изменилась к худшему. Она выглядела такой же сильной,
как прежде, но ее поведение было раздвоенным. Мои страхи возросли. Я не
знал, оставить ее здесь или взять ее в больницу в город в нескольких
сотнях миль отсюда.
Внезапно она вскочила, как маленьких ребенок, и побежала через
переднюю дверь и вниз по подъездной дороге по направлению к шоссе. Ее пес
побежал за ней. Я поспешно забрался в свою машину, чтобы догнать ее. Я
должен был ехать вниз задним ходом, потому что не было места развернуться.
Когда я достиг шоссе, я увидел через заднее окошко, что донья Соледад
окружена четырьмя молодыми женщинами.
2. СЕСТРИЧКИ
Донья Соледад, казалось, что-то объясняла четырем женщинам, которые
окружали ее. Она делала драматические жесты руками и держала свою голову в
руках. Было очевидно, что она рассказывала им обо мне. Я поехал вверх по
подъездной дороге к месту прежней стоянки. Я собирался ждать их там. Я
взвешивал, оставаться ли мне в машине или небрежно сесть на левое крыло. Я
решил стоять около дверцы машины, готовый вскочить в нее и уехать, если
будут намеки на повторение чего-либо вроде происшествия предыдущего дня.
Я был уставшим. Я не смыкал глаз более 24 часов. Я планировал
раскрыть молодым женщинам сколько возможно об инциденте с доньей Соледад,
чтобы они могли принять необходимые меры для помощи ей, а затем я
собирался уехать. Их присутствие произвело определенную перемену. Все
казалось заряженным новой мощью и энергией. Я ощутил эту перемену, когда
увидел донью Соледад, окруженную ими.
Откровение доньи Соледад, что они были ученицами дона Хуана, придало
им такую мучительную притягательность, что я с трудом мог ожидать, чтобы
встретиться с ними. Я задавал себе вопрос, были ли они подобны донье
Соледад. Она сказала, что они были подобны мне самому, и что мы шли в
одном и том же направлении. Это легко можно было бы интерпретировать в
положительном смысле. Я хотел верить в это больше, чем во что-либо еще.
Дон Хуан обычно называл их "лас эрманитас", сестрички, - Самое
подходящее наименование, по крайней мере, для двух, которых я встречал,
Лидии и Розы, - двух легких, похожих на фей, очаровательных молодых
женщин. Я вычислил, что им должно было быть чуть больше двадцати, когда я
впервые встретил их, хотя Паблито и Нестор всегда отказывались говорить об
их возрасте. Две другие, Жозефина и елена, были полной загадкой для меня.
Я обычно слышал, как их имена упоминались время от времени, всегда в
каком-то неблагоприятном контексте. Из случайных замечаний, сделанных
доном Хуаном, я заключил, что они были какими-то причудливыми, одна была
помешанной, другая - тучной, вследствие этого их держали в изоляции.
Однажды я столкнулся с Жозефиной, когда шел в дом вместе с доном Хуаном.
Он представил меня ей, но она закрыла лицо и убежала прочь прежде, чем я
успел поздороваться с ней. В другой раз я застал елену, стиравшую белье.
Она была огромных размеров. Я подумал, что она, должно быть, страдает
расстройством желез. Я приветствовал ее, но она не обернулась. Я никогда
не видел ее лица.
После рекламы, которую им сделала донья Соледад во время своих
разоблачений, я ощущал желание побеседовать с загадочными "эрманитас" и в
то же самое время почти боялся их.
Я вскользь глянул вниз на подъездную дорогу, собираясь с силами,
чтобы сразу встретиться со всеми ими. На дороге было пусто. Там не было
никого приближающегося, а только минуту тому назад они были не больше, чем
в 30 ярдах от дома. Я взобрался на крышу машины, чтобы посмотреть. Там не
было никого идущего, даже собаки. Я запаниковал. Я соскользнул вниз и был
готов вскочить в машину и уехать, как вдруг я услышал, как кто-то сказал:
"эй, посмотри, кто здесь".
Я быстро обернулся и оказался лицом к лицу с двумя девушками, которые
только что вышли из дома. Я сделал вывод, что они, должно быть, прибежали
впереди меня и вошли через заднюю дверь. Я вздохнул с облегчением.
Две молодые девушки подошли ко мне. Я должен был признаться самому
себя, что раньше я никогда по-настоящему не замечал их. Они были красивые,
темные и очень худощавые, но не тощие. Их длинные черные волосы были
завязаны лентой. Они были одеты в незамысловатые юбки, синие
хлопчатобумажные жакеты и коричневые башмаки и с низким каблуком и мягкой
подошвой. Они были без чулок, их ноги были стройные и мускулистые. Их
рост, должно быть, был 5 футов и 3-4 дюйма. Они казались физически очень
развитыми, они двигались с большим изяществом. Одна из них была Лидия,
другая - Роза.
Я приветствовал их, и тогда они в унисон протянули мне руки для
рукопожатия. Они встали по обе стороны от меня. Они выглядели здоровыми и
бодрыми. Я попросил их помочь мне достать пакеты из багажника. Когда мы
несли их в дом, я услышал сильное рычание такое сильное и близкое, что оно
больше походило на рык льва.
- Что это такое? - спросил я Лидию.
- Ты не знаешь? - спросила она недоверчиво.
- Это должно быть пес, - сказала Роза, когда они побежали в дом,
практически увлекая меня за собой.
Мы разместили пакеты на столе и сели на две скамейки. Обе девушки
были обращены лицом ко мне. Я сказал им, что донья Соледад очень больна и
что я готовился забрать ее в больницу в город, т.к. я не знал, что еще
сделать, чтобы помочь ей.
Когда я говорил, я осознал, что вступил на опасную почву. У меня не
было никакого способа оценить, сколько информации я должен раскрыть им о
подлинном характере моего сражения с доньей Соледад. Я начал наблюдать,
чтобы найти ключ к этому. Я думал, что если буду внимательно наблюдать, их
голоса или выражение их лиц обнаружит как много они знают. Но они
продолжали молчать и предоставили мне самому вести весь разговор. Я начал
сомневаться в том, должен ли я вообще выдавать какую-либо информацию по
своей инициативе. Пытаясь рассчитать, что мне делать, чтобы не допустить
промах, я кончил тем, что стал говорить чепуху. Лидия оборвала меня. Сухим
тоном она сказала, что мне нечего беспокоиться о здоровье доньи Соледад,
потому что они уже приняли меры, чтобы оказать ей помощь. Это утверждение
заставило меня спросить ее, знает ли она, что случилось с доньей Соледад.
- Ты забрал ее душу, - сказала она обвиняюще.
Моей первой реакцией было защищать себя. Я начал горячо говорить, но
кончил тем, что запутался в противоречиях. Они пристально смотрели на
меня. Я пришел в полное замешательство. Я попытался сказать то же самое
другими словами. Мое утомление было таким интенсивным, что я с трудом мог
собраться с мыслями. Наконец я сдался.
- Где Паблито и Нестор? - спросил я после длинной паузы.
- Они скоро будут здесь, - мгновенно ответила Лидия.
- Вы были с ними? - спросил я.
- Нет! - воскликнула она и уставилась на меня.
- Мы никогда не бываем вместе, - объяснила Роза. - эти бездельники
отличаются от нас.
Лидия сделала повелительный жест своей ногой, чтобы она замолчала.
По-видимому, она была тем, кто отдавал приказы. Уловив движение ее ног, я
вспомнил один очень своеобразный аспект моих отношений с доном Хуаном. Во
время наших бесчисленных скитаний он успешно, без всяких заметных усилий
обучил меня системе тайной коммуникации посредством закодированных
движений ног. Я заметил, что Лидия делала Розе сигнал опасности, который
подавался тогда, когда что-либо происходящее в поле зрения
сигнализирующего является нежелательным или опасным. В данном случае - я.
Я засмеялся. Я вспомнил, что дон Хуан дал мне этот сигнал, когда я впервые
встретил дона Хенаро.
Я сделал вид, что не понимаю происходящего, чтобы посмотреть, не
смогу ли расшифровать их сигналы. Роза сделала знак, что она собирается
наступать на меня. Лидия ответила повелительным знаком, запрещающим это.
Согласно дону Хуану, Лидия была очень талантлива. С его точки зрения
она была более чувствительной и алертной, чем Паблито, Нестор и я сам. Мне
никогда не удавалось завязать с ней дружбу. Она была отчужденная и очень
резкая. У нее были огромные черные неподвижные глаза, которые никогда ни
на кого не смотрели прямо, широкие скулы и точеный нос, который немного
уплощался и расширялся на переносице. Я вспомнил, что у нее были
воспаленные красные веки, за что все насмехались над ней. Краснота ее век
исчезла, но она продолжала тереть свои глаза и часто моргала. В течение
лет моей связи с доном Хуаном и доном Хенаро, я видел Лидию чаще всего, и,
несмотря на это, мы, вероятно, не обменялись друг с другом больше чем
дюжиной слов. Паблито считал ее очень опасным существом. Я же всегда
думал, что она была просто чересчур застенчивой.
Роза, с другой стороны, была очень бойкой. По моему мнению, она была
самой младшей. У нее были открытые и сияющие глаза. Она никогда не была
изворотливой, но была очень раздражительной. Я разговаривал с Розой
больше, чем с остальными. Она была дружелюбной, очень дерзкой и очень
забавной.
- Где остальные? - спросил я Розу.
- Они скоро придут, - ответила Лидия.
Мне было ясно, что несмотря на внешнее дружелюбие, на уме у них было
другое. Судя по их сигналам ногами, они были столь же опасны, как донья
Соледад, и все же, когда я сидел там, глядя на них, мне казалось, что все
было великолепно. Я испытывал самые теплые ощущения к ним. В
действительности, чем более пристально они смотрели мне в глаза, тем
интенсивнее становилось ощущение. В один момент я даже ощутил к ним
настоящую страсть. Они были такими привлекательными, что я мог сидеть там
часами, глядя на них, но одна отрезвляющая мысль заставила меня вскочить.
Я не собирался повторять свою ошибку прошлой ночи. Я решил, что лучшей
защитой будет выложить свои карты на стол. Твердым тоном я сказал, что дон
Хуан подстроил некоторого рода испытание для меня, пользуясь доньей
Соледад, или наоборот. Была вероятность того, что он и их тоже настроил
таким же образом, и нам предстоит сражаться друг против друга в некоторого
рода битве, которая может причинить вред кому-нибудь из нас. Я воззвал к
их воинскому духу. Если они настоящие наследницы дона Хуана, то они должны
быть неуязвимы со мной, раскрыть свои планы и не вести себя, как обычные
алчные человеческие существа.
Я повернулся в Розе и спросил у нее о причине, из-за которой она
хотела наступать на меня. Она на мгновение растерялась, а потом
рассердилась. Ее глаза пылали гневом, а маленький рот сжался.
Лидия очень ясно объяснила мне, что мне нечего бояться их, и что Роза
сердится на меня потому, что я причинил вред донье Соледад. Ее ощущения
были исключительно личной реакцией.
Тогда я сказал, что мне пора уходить. Лидия жестом остановила меня.
Она, казалось, испугалась или сильно обеспокоилась. Она начала возражать,
но тут меня отвлек шум, доносящийся из-за двери. Две девушки прыгнули в
мою сторону. Что-то тяжелое прислонилось к двери или толкало ее. Тут я
заметил, что девушки закрыли ее на щеколду. Я ощутил раздражение. Все это
дело собиралось повториться снова, а я утомился и устал от всего этого.
Девушки взглянули друг на друга, потом взглянули на меня, а потом
снова друг на друга.
Я услышал скуление и тяжелое дыхание какого-то большого животного
возле дома. Это мог быть пес. Изнеможение помрачило мой ум в этот момент.
Я бросился к двери, снял щеколду и стал открывать ее. Лидия испуганно
метнулась к двери и снова закрыла ее.
- Нагваль был прав, - сказала она, запыхавшись. - ты думаешь и
думаешь. Ты тупее, чем я думала.
Она подтолкнула меня обратно к столу. Я приготовился в уме в самых
подходящих выражениях сказать им раз и навсегда, что с меня достаточно.
Роза села рядом со мной, касаясь меня, я мог ощущать ее ногу, которая
нервно соприкасалась с моей. Лидия стояла лицом ко мне, глядя на меня в
упор. Ее горящие глаза, казалось, говорили что-то такое, чего я не мог
понять.
Я начал говорить, но не кончил. У меня возникло внезапное и очень
глубокое ощущение. Мое тело осознавало зеленоватый свет, какую-то
флюоресценцию снаружи дома. Я не видел и не слышал ничего. Я просто
осознавал свет, как если бы я внезапно уснул и мои мысли превратились в
образы, наложенные на мир обыденной жизни. Свет двигался с большой
скоростью. Я мог чувствовать его своим животом. Я следовал за ним, или,
скорее, фокусировал на нем свои внимание на мгновение, которое он двигался
<< Пред. стр. 118 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу