<< Пред. стр. 124 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу
доской, чтобы я занималась стиркой.
Мне жилось очень хорошо. Не считая того, что я сделалась толще,
потому что большинство людей, которых я обстирывала, кормили меня своими
остатками. Иногда я ела 16 раз в день. Я ничего не делала, кроме как ела.
Уличные дети обычно дразнили меня, крались за мной, ступая по моим следам,
а затем кто-нибудь толкал меня, и я падала. Эти дети доводили меня до слез
своими жестокими шутками, особенно когда они нарочно пачкали мое белье.
Однажды поздно вечером один странный старик пришел увидеться с
Паблито. Я никогда не видела этого человека раньше. Я никогда не знала,
что Паблито был связан с таким жутким устрашающим человеком. Я повернулась
к нему спиной и продолжала работать. Я была там одна. Внезапно я ощутила
его ладони на своей шее. Мое сердце остановилось. Я не могла крикнуть, я
не могла даже дышать. Я упала, и этот ужасный человек держал мою голову,
наверное, в течение часа. Потом он ушел. Я была так напугана, что
оставалась там, где упала, до утра. Паблито нашел меня там, он засмеялся и
сказал, что я должна быть очень Горда и счастлива, потому что этот старик
- могучий маг и является одним из его учителей. Я была огорошена. Я не
могла поверить, чтобы Паблито был магом. Он сказал, что его учитель увидел
совершенный круг мотыльков, летающих над моей головой. Он видел также мою
смерть, кружащуюся вокруг меня. И поэтому он действовал с быстротой молнии
и изменил направление моих глаз. Паблито также сказал, что Нагваль
возложил свои руки на меня и проник в мое тело, и что скоро я буду другой.
Я не имела никакого понятия, о чем он говорит. Я также не имела ни
малейшего понятия, что сделал этот ненормальный старик. Но это не имело
значения для меня. Я была подобна собаке, которую каждый вокруг пинал.
Паблито был единственным человеком, который был дружественный ко мне.
Сначала я думала, что он хотел, чтобы я была его женщиной. Но я была очень
безобразная, толстая и вонючая. Он именно хотел быть дружественным ко мне.
Ненормальный старик пришел снова другой ночью и снова схватил меня
сзади за шею. Он причинил мне ужасную боль. Я плакала и кричала. Я не
понимала, что он делает. Он не говорил мне ни слова. Я смертельно боялась
его. Затем позже он начал разговаривать со мной и сказал мне, что делать
со своей жизнью. Мне понравилось то, что он сказал. Он брал меня всюду с
собой. Но моя пустота была моим наихудшим врагом. Я не могла принять его
путей, поэтому однажды ему надоело, он устал цацкаться со мной и наслал на
меня ветер. Я была одна в тот день позади дома Соледад и я ощутила ветер,
который стал очень сильным. Он дул через забор. Он попадал в мои глаза. Я
хотела войти в дом, но мое тело было испугано и вместо того, чтобы пройти
через дверь, я вышла через ворота в заборе. Ветер толкал меня и заставлял
кружиться. Я попыталась войти обратно в дом, но это было невозможно. Он
гнал меня в холмы прочь от дороги, и я в конце концов упала в глубокую
яму, вроде могилы. Ветер держал меня там в течение многих дней, пока я не
приняла решение измениться и принять свою судьбу. Тогда ветер остановился,
и Нагваль нашел меня и взял меня обратно в дом. Он сказал мне, что моей
задачей было отдать то, что я не отдала - любовь и привязанность, и что я
должна заботиться о сестрах, Лидии и Жозефине, лучше, чем если бы они были
моими. Я поняла тогда, что Нагваль говорил мне в течение многих лет. Моя
жизнь кончилась много времени тому назад. Он обеспечивал мне новую жизнь,
и эта жизнь должна быть совершенно новой. Я не могла принести в эту новую
жизнь свои старые уродливые пути. В ту первую ночь, когда он нашел меня,
мотыльки указали ему на меня, я не имела права восставать против своей
судьбы.
Я начала свое изменение, заботясь о Лидии и Жозефине лучше, чем о
самой себе. Я делала все, что Нагваль говорил мне, и однажды ночью в этой
самой лощине и в этой самой пещере я обрела свою полноту. Я заснула прямо
здесь, где теперь сижу, а затем меня разбудил шум. Я подняла глаза и
увидела себя такой, какой я когда-то была - стройной, юной, цветущей. Это
был мой дух, который возвращался ко мне. Сначала он не хотел подходить
ближе, потому что я выглядела довольно страшной. Но потом он не мог
противиться и пришел ко мне. Я поняла прямо тогда, причем внезапно, то,
что Нагваль пытался в течение многих лет объяснить мне. Он сказал, что
когда человек имеет ребенка, этот ребенок забирает острие его духа. Для
женщины иметь девочку означает конец этого острия. Иметь двух, как я,
означает конец меня. Лучшие мои силы и иллюзии перешли к этим девочкам.
Они похитили мое острие, сказал Нагваль, тем же самым путем, каким я
похитила его у своих родителей. Такова наша судьба. Мальчик похищает
большую часть своего острия у отца, а девочка - у своей матери. Нагваль
сказал, что люди, которые имеют детей, могли бы сказать, если бы они не
были такими упрямыми, что в них чего-то не хватает. Некоторая
помешанность, некоторая нервозность, некоторая сила, которую они имели
раньше, ушли. Они обычно имели это, но где оно теперь? Нагваль сказал, что
оно в маленьком ребенке, бегающем около дома, полном энергии, полном
иллюзии. Другими словами - полном. Он сказал, что если мы понаблюдаем за
детьми, мы можем сказать, что они отважны, они двигаются прыжками. Если мы
понаблюдаем за их родителями, мы можем увидеть, что они осторожны и робки.
Они больше не прыгают. Нагваль сказал мне, что мы объясним это, говоря,
что родители взрослые и имеют обязанности. Но это не правильно. Истина
здесь в том, что они потеряли свое острие.
Я спросил ла Горду, не рассказывал ли ей Нагваль, что я говорил ему,
что я знаю родителей, у которых гораздо больше духа и острия, чем у их
детей.
Она засмеялась, закрыв лицо жестом притворного замешательства.
- Ты можешь спросить меня, - сказала она, хихикая, - ты хочешь
слышать мое мнение?
- Конечно, я хочу слышать его
- Эти люди не имеют больше духа, у них было, прежде всего, много
решительности и они приучили своих детей быть послушными и смирными. Они
всю жизнь запугивали своих детей, вот и все.
Я описал ей случай человека, которого я знал, отца четырех детей,
который в возрасте 58 лет полностью изменил свою жизнь. В результате он
оставил свою жену и административную работу в большой корпорации, после
того, как более 25 лет строил карьеру и семью. Он решительно бросил все
это и отправился жить на остров в тихом океане.
- Ты хочешь сказать, что он отправился туда исключительно сам по
себе? - спросила ла Горда тоном удивления.
Она разрушила мой аргумент. Я должен был признать, что этот человек
отправился туда со своей 23-летней невестой.
- Которая, несомненно, является полной, - добавила ла Горда.
- Я вынужден был согласиться с ней снова.
- Пустой мужчина все время пользуется полнотой женщины. - Продолжала
она. - полная женщина опасна в своей полноте больше, чем мужчина. Она
ненадежная, изменчивая, нервная, но вместе с тем способна на большие
изменения. Подобные женщины могут научиться и пойти куда угодно. Они
ничего там не сделают, но это, прежде всего, потому, что им некуда
стремиться. Пустые люди, с другой стороны, не могут больше так прыгать, но
они более надежны. Нагваль сказал, что пустые люди подобны гусеницам,
которые оглядываются вокруг прежде, чем продвинуться, потом они дают
задний ход и затем снова немножко продвигаются. Полные люди всегда
прыгают, кувыркаются, и почти всегда приземляются на голову, но это не
беспокоит их.
Нагваль сказал, что для того, чтобы войти в другой мир, надо быть
полным. Чтобы быть магом, надо иметь всю свою светимость: никаких дыр,
никаких латок и все острие духа. Поэтому маг, который пуст, должен
восстановить полноту. Будь он мужчина или женщина, он должен быть полным,
чтобы войти в тот мир, там, во сне, в ту вечность, где Нагваль и Хенаро
ожидают нас.
Она остановилась и долго изучающе смотрела на меня. Света было едва
достаточно для того, чтобы писать.
- Но как ты восстановила свою полноту? - спросил я.
Она подпрыгнула при звуке моего голоса. Я повторил свой вопрос. Она
уставилась на потолок пещеры, прежде чем ответила мне.
- Я должна была отказаться от этих двух девочек, - сказала она. -
Нагваль однажды говорил тебе, как это сделать, но ты не захотел слушать
его. Суть его утверждений в том, что надо похитить обратно это острие. Он
сказал, что мы получили его трудным путем, похитив его, и что мы должны
возвратить его тем же самым трудным путем.
Он вел меня к тому, чтобы я сделала это, и первое, что он заставил
меня сделать, это отказаться от своей любви к своим тем двум детям. Я
должна была это сделать в сновидении. Мало-помалу я научилась не любить
их, но Нагваль сказал, что это бесполезно, надо научиться не заботиться и
не ненавидеть. Когда эти девочки не стали ничего значить для меня, я
должна была увидеть их снова, обратить свои глаза на них и положить на них
свои руки. Я должна была мягко погладить их по голове и позволить своей
левой стороне вытащить острие из них.
- Что случилось с ними?
- Ничего. Они никогда ничего не ощущали. Они пошли домой и теперь они
подобны двум взрослым людям. Пустые, как большинство людей вокруг них. Они
не любят компанию детей, потому что они не нуждаются в них. Я сказала бы,
что им стало лучше. Я взяла их ненормальность. Они не нуждаются в ней, а я
нуждаюсь. Я не знала, что делала, когда давала ее им. Кроме того, они все
еще сохраняют острие, которое они похитили у своего отца. Нагваль был
прав: никто не заметил пропажи, а я действительно заметила свое
приобретение. Когда я выглянула из этой пещеры, я увидела все свои
иллюзии, выстроившиеся в ряд, как шеренга солдат. Мир был ярким и новым.
Тяжесть моего тела и моего духа исчезли, и я поистине была новым
существом.
- Ты знаешь, как ты забрала острие у своих детей?
- Они не мои дети! Я никогда не имела никакого ребенка. Посмотри на
меня.
Она выползла из пещеры, подняла юбку и показала мне свое обнаженное
тело. Первое, что я заметил, это то, какая она стройная и мускулистая.
Она заставила меня подойти поближе и исследовать ее. Ее тело было
таким худым и твердым, что я должен был сделать вывод, что она,
по-видимому, не могла иметь детей. Она поставила свою правую ногу на
высокий камень и показала мне свое влагалище. Ее стремление доказать свое
изменение было таким интенсивным, что я вынужден был рассмеяться, чтобы
скрыть свою нервозность. Я сказал, что я не доктор, и поэтому не могу
ничего сказать, но что я уверен, что она, должно быть, права.
- Конечно, я права! - сказала она, когда вползла обратно в пещеру. -
ничто никогда не выходило из этой матки.
После минутной паузы она ответила на мой вопрос, который я уже забыл
под натиском ее показа.
- Моя левая сторона забрала мое острие обратно, - сказала она. - все,
что я сделала, это пошла и навестила девочек. Я ходила туда четыре или
пять раз, чтобы дать им время чувствовать себя легко со мной. Они были
большими девочками и ходили в школу. Я думала, что я буду бороться с
собой, чтобы не любить их, но Нагваль сказал, что суть не в этом, что если
я хочу, то я могу любить их. Поэтому я любила их. Но моя любовь к ним была
совсем такая же, как любовь чужого человека. Мой ум был подготовлен, мой
замысел был несгибаем. Я хочу войти в другой мир, пока я еще остаюсь
живой, как сказал мне Нагваль. Для того, чтобы сделать это, мне нужно все
острие моего духа. Мне нужна моя полнота. Ничто не может отвратить меня от
того мира! Ничто!
Она вызывающе уставилась на меня.
- Ты должен отказаться от обоих - от женщины, которая опустошила
тебя, и от маленького мальчика, которого ты любишь, если ты стремишься к
своей полноте. От женщины ты можешь отказаться легко. Маленький мальчик -
это нечто иное. Ты думаешь, что твоя бесполезная привязанность к этому
ребенку настолько ценная, чтобы удержать тебя от вхождения в ту среду?
Мне нечего было ответить. Дело было не в том, что я хотел обдумать
это. Дело было скорее в том, что я пришел в полное замешательство.
- Соледад должна забрать свое острие у Паблито, если она хочет войти
в Нагваль, - продолжала она.
- Как, черт побери, она собирается сделать это? Паблито, как бы слаб
он ни был, все-таки маг.
- Но Нагваль дал Соледад уникальный шанс. Он сказал, что ее
единственный момент наступит, когда ты вступишь в ее дом, и ради этого
момента он не только заставил нас выехать в другой дом, но и заставил нас
расширить тропу к дому, чтобы ты мог подъехать на машине к самой двери. Он
сказал ей, что если она будет жить неуязвимой жизнью, она захватит тебя и
высосет всю твою светимость, которая представляет собой всю силу, которую
Нагваль оставил внутри твоего тела. Ей не было бы трудно сделать это, т.к.
она идет в противоположном направлении, она могла бы выжать тебя досуха.
Ее великим искусством было довести тебя до момента беспомощности.
Если бы она убила тебя, твоя светимость увеличила бы ее силу, и она
тогда пришла бы за нами. Я была единственной, кто знал это. Лидия,
Жозефина и Роза любили ее. Я нет. Я знала ее планы. Она взяла бы нас одну
за другой в свое время, т.к. ей нечего было терять, а приобрести она могла
все. Нагваль сказал мне, что для нее нет другого пути. Он вверил мне
девушек и сказал, что делать в случае, если Соледад убьет тебя и придет за
нашей светимостью. Он рассчитал, что у меня был шанс спасти тебя и, может
быть, одну из трех девушек. Ты видишь, что Соледад вообще неплохая
женщина, она просто делает то, что делал бы неуязвимый воин. Сестрички
любят ее больше, чем собственных матерей. Она настоящая мать для них. Как
сказал Нагваль, в этом было ее преимущество. Что бы я ни делала, я не была
в состоянии оттолкнуть сестричек от нее. Так что, если бы она убила тебя,
то затем взяла бы, по крайней мере, две из этих доверчивых душ. Тогда при
отсутствии тебя Паблито был бы ничто. Соледад раздавила бы его, как клопа.
А затем со всей своей полнотой и силой она вошла бы в тот мир, там во сне.
Если бы я была на ее месте, я действовала бы точно таким же образом, как
она.
Так что ты видишь, для нее это было все или ничего. Когда ты только
приехал, все ушли. Это казалось концом для тебя и для некоторых из нас. Но
потом в конце это было ничто для нее и шанс для сестричек. В тот момент,
когда я знала, что ты одержал победу, я рассказала трем девушкам, что
теперь была их очередь. Нагваль говорил, что они должны ждать тебя до
утра, чтобы застать тебя врасплох. Он сказал, что утро не было
благоприятным временем для тебя. Он приказал мне оставаться в стороне и не
мешать сестрам и войти только в том случае, если ты попытаешься повредить
их светимость.
- Им тоже было предназначено убить меня?
- Ну да. Ты являешься мужской стороной их светимости. Их полнота
временами бывает их недостатком. Нагваль управлял ими железной рукой и
уравновешивал их, но теперь, когда он ушел, у них нет способа
выравнивания. Твоя светимость могла бы сделать это для них.
- А как насчет тебя, ла Горда? Ты тоже предназначена прикончить меня?
- Я уже сказала тебе, что я другая. Я уравновешена. Моя пустота,
которая была моим недостатком, является теперь моим преимуществом. Когда
маг восстанавливает свою пустоту, он уравновешен, в то время, как магу,
который всегда был полным, немного недостает равновесия. Таким был Хенаро.
Нагваль же был уравновешен, т.к. он был неполный, подобный тебе и мне и
даже больше тебя и меня. Он имел трех сыновей и одну дочь.
Сестричкам, подобно Хенаро, не хватает уравновешенности. И в
большинстве случаев так сильно, что они не знают меры.
- Как насчет меня, ла Горда? Должен ли я последовать их примеру?
- Нет. Только они могли извлечь пользу, высосав твою светимость. Ты
не можешь извлечь пользы ни из чьей смерти. Нагваль оставил тебе
специальную силу, некоторого рода равновесие, которого нет ни у одной из
нас.
- Могут они научиться этому равновесию?
- Безусловно, могут. Но это не имеет отношения к задаче, которую
должны выполнить сестрички. Их задача была - похитить твою силу. Для этого
они стали такими едиными, что сейчас они составляют одно единое существо.
Они тренировались, чтобы выпить тебя, как стакан содовой. Нагваль сделал
из них обманщиц высшего порядка, особенно Жозефину. По сравнению с их
искусством попытка Соледад была детской игрой. Она топорная женщина.
Сестрички же - настоящие маги. Все из них завоевали твое доверие, в то
время, как третья привела тебя в шоковое состояние и сделала тебя
беспомощным. они разыграли свою игру в совершенстве. Ты полностью
включился в нее и чуть не погиб. Единственным слабым местом было то, что
ты предыдущей ночью повредил и излечил светимость розы, и это сделало ее
нервной. Если бы не ее нервозность и то, что она покусывала твой бок так
сильно, то ты не имел бы шансов присутствовать сейчас здесь. Я видела все
из двери. Я вошла точно в тот момент, когда ты был близок к тому, чтобы
уничтожить их.
- Но что я мог сделать, чтобы уничтожить их?
- Откуда я могу знать это? Я - не ты.
- Я имею в виду, что ты видела, что я делал?
- Я видела твоего дубля, выходящего из тебя.
- Как он выглядит?
- Он выглядит как ты, как же еще? Но он был очень большой и грозный.
Твой дубль убил бы их. Поэтому я и вмешалась.
Мне потребовалась вся моя сила, чтобы успокоить тебя. Сестры были
беспомощны. Они проиграли. Им грозила гибель. А ты был яростным и
неистовым. Ты изменял цвет прямо перед нами дважды. Один цвет был таким
неистовым, что я боялась, что ты убьешь меня тоже.
- Какой это был цвет, Горда?
- Белый, какой же еще. Дубль - белый, желтовато-белый, как солнце.
Я уставился на нее. Ее улыбка была совсем незнакомой для меня.
- Да, - продолжала она. - мы являемся кусочками солнца. Именно
поэтому мы - светящиеся существа. Но наши глаза не могут видеть эту
светимость, т.к. она очень тусклая. Только глаза мага могут _в_и_д_е_т_ь
ее, а это случается только после целой жизни борьбы.
Ее откровение было для меня полным сюрпризом. Я попытался привести в
порядок свои мысли, чтобы задать самый подходящий вопрос.
- Нагваль говорил тебе когда-нибудь что-нибудь о солнце? - спросил я.
- Да, все мы подобны солнцу, но очень-очень тусклому. Наш свет
чересчур слабый, но, как бы то ни было, это свет.
- Но может быть он говорил, что солнце является Нагвалем? - настаивал
я упорно.
Ла Горда не ответила. Она произвела серию непроизвольных шумов своими
губами. По-видимому, она соображала, как ответить на мой вопрос. Я ожидал,
готовый записать все это. После длинной паузы она выползла из пещеры.
- Я покажу тебе свой тусклый свет, - сказала она, как само собой
разумеющееся.
Она пошла к центру узкой лощины впереди пещеры и села на корточки.
Отсюда, где я находился, я не мог видеть, что она делает, так что я тоже
был вынужден выбраться из пещеры. Я стоял на расстоянии 10-12 футов от
нее. Она засунула руки под юбку, все еще сидя на корточках. Внезапно она
встала. Ее руки были неплотно сжаты в кулаки, она подняла их над головой и
щелкнула пальцами, открывая. Я услышал резкий лопающийся звук и увидел
искры, вылетающие из пальцев. Она снова сжала свои ладони и затем щелкнула
ими, открывая, и из них вырвался другой залп гораздо больших искр. Она
присела на корточки и еще раз залезла под юбку. Она, казалось, что-то
вытаскивала из своего лона. Она повторила пальцами щелкающие движения,
когда подняла руки над головой, и я увидел побеги длинных светящихся
волокон, вылетающих из ее пальцев. Я должен был наклонить голову вниз,
чтобы видеть их на фоне уже темного неба. Они выглядели, как длинные
тонкие нити красноватого цвета. Спустя некоторое время они угасали и
<< Пред. стр. 124 (из 284) След. >>
Список литературы по разделу