<< Пред.           стр. 81 (из 284)           След. >>

Список литературы по разделу

 мира.
  Через несколько дней, когда Хенаро и я встретимся с тобой на вершине
 горы, ты должен будешь сделать то же самое, но уже с худшей позиции
 обыденного сознания. Там тебе придется настроить эманации другого мира
 немедленно: если ты не сделаешь этого, ты умрешь смертью обычного
 человека, упавшего в пропасть.
  Он намекал на тот акт, который он заставит меня сделать, как
 последнее действие в его учениях для правой стороны - это акт прыжка в
 бездну с вершины горы.
  Дон Хуан заявил, что воины заканчивают свою подготовку, когда
 становятся способными разбить барьер восприятия без посторонней помощи,
 исходя из состояния обычного сознания. Нагваль приводит воинов к этому
 порогу, однако успех принадлежит и индивиду: нагваль просто испытывает их,
 постоянно подталкивая к способности постоять за себя.
  - Единственная сила, которая может временно отменить настройку, это
 настройка, - продолжал он. - тебе придется ликвидировать настройку,
 которая удерживает тебя на восприятии мира повседневных действий. Вызывая
 намерение перевести точку сборки в новую позицию и намеренно удерживая ее
 там достаточно долго, ты соберешь другой мир и исчезнешь из этого.
  - Древние видящие до сих пор отвергают смерть, делая именно это:
 намеренно удерживая свою точку сборки фиксированной в позиции, которая
 помещает их в один из семи других миров.
  - Что произойдет, если мне удастся настроить другой мир? - спросил я.
  - Ты попадешь туда, - ответил он. - как сделал это Хенаро однажды
 вечером на этом же месте, когда показывал тебе тайны настройки.
  - Где же я окажусь, дон Хуан?
  - Ясно, что в другом мире, где же еще?
  - А что будет с окружающими людьми, и зданиями, и горами, и всем
 остальным?
  - Ты будешь отделен от всего этого истинным барьером, который ты
 разобьешь - барьером восприятия, и так же, как те видящие, которые
 погребли себя, чтобы победить смерть, ты не будешь в этом мире.
  Когда я услышал это утверждение, во мне разгорелась битва: какая-то
 часть меня кричала, что позиция дона Хуана нетерпима, в то время как
 другая вне всякого сомнения знала, что он прав.
  Я спросил его, что случится, если я сдвину свою точку сборки прямо на
 улице, посреди движения в Лос-Анжелесе. И он ответил с серьезным
 выражением лица:
  - Лос-Анжелес исчезнет, как пух по ветру, а ты останешься. В этом
 тайна, которую я пытался объяснить тебе. Ты переживал ее, но ты еще не
 понял ее, а сегодня поймешь.
  Он сказал, что я еще не пользовался толчком земли для сдвига в другой
 из великих диапазонов эманаций, но поскольку я поставлен перед
 настоятельной необходимостью сдвинуться, то эта необходимость послужит мне
 пусковым устройством.
  Дон Хуан взглянул вверх на небо. Он вытянул вверх руки, как он делал,
 когда долго засиживался и выталкивал из тела физическую усталость. Он
 приказал мне выключить внутренний диалог и войти в состояние внутреннего
 безмолвия. Затем он встал и начал уходить с площади: он подал мне знак
 следовать за ним. Он шел по пустынной стороне улицы. Я узнал ее: это была
 та же улица, на которой Хенаро дал мне свою демонстрацию настройки. В тот
 момент, когда я это вспомнил, я обнаружил, что иду с доном Хуаном по
 местности, к тому времени уже очень знакомой мне: пустынная равнина с
 желтоватыми дюнами из того, что казалось серой.
  Я тотчас вспомнил, что дон Хуан заставлял меня воспринимать этот мир
 сотни раз. Я вспомнил также, что позади этого унылого дюнного ландшафта
 лежит другой мир, сияющий исключительным, однородным чистым белым светом.
  Когда мы с доном Хуаном вошли в него на этот раз, я почувствовал, что
 этот свет, идущий со всех направлений, не был укрепляющим светом, но был
 таким утомительным, что давал мне чувство священного.
  Пока этот священный свет омывал меня, рассудочная мысль ворвалась в
 мое внутреннее безмолвие. Я подумал, что вполне возможно, что мистики и
 святые совершали это путешествие точки сборки. Они видели бога - в
 человеческом образе, ад - в серых дюнах, а затем славу небес в этом
 прозрачном свете.
  Мои рассудочные мысли почти тотчас сгорели под напором того, что я
 воспринимал. Мое сознание было захвачено множеством форм, фигур мужчин,
 женщин и детей всех возрастов и других непостижимых проявлений, сияющих
 ослепительным белым светом.
  Я видел дона Хуана, идущего рядом и глядящего на меня, а не на
 видения. В следующее мгновение я увидел его, как светоносный шар,
 колеблющийся вверх и вниз в нескольких футах от меня. Этот шар сделал
 неожиданное и пугающее движение и приблизился ко мне так, что я увидел его
 внутренность.
  Дон Хуан работал над своим светом сознания, чтобы показать мне это.
 Этот свет внезапно засиял у него слева на четырех или пяти нитеобразных
 волокнах. Он остался там неподвижным. Все мое сосредоточение было на этом:
 что-то медленно потянуло меня, как через трубу, и я увидел олли - три
 темные удлиненные твердые фигуры, волнуемые дрожью, как листья под ветром.
 Их было видно на почти флюоресцирующем розоватом фоне. В тот момент, когда
 я сфокусировал на них свой взгляд, они подошли ко мне, причем не
 передвигаясь, скользя и перелетая, а подтягивая себя вдоль каких-то
 беловатых нитей, исходивших из меня. Эта беловатость не была светом или
 свечением, а просто линиями, которые, казалось, были нанесены тяжелым
 меловым порошком. Они быстро рассыпались, но недостаточно быстро: олли
 были уже на мне до того, как линии исчезли.
  Они теснили меня. Мне стало досадно, и олли тотчас отодвинулись, как
 если бы обиделись на меня. Мне стало их жалко, и это мое чувство мгновенно
 притянуло их обратно. Они подошли и карабкались по мне. Тогда я увидел
 нечто, что видел в зеркале на ручье: у олли не было внутреннего света - у
 них не было внутренней подвижности. В них не было жизни и все же они,
 очевидно, были живы. Это были странные уродливые формы, напоминающие
 застегнутые на молнию спальные мешки: тонкая линия посередине их
 удлиненной формы создавала впечатление, что они сшиты.
  Они не были приятными персонажами. От чувства, что они совершенно
 чужды мне, мне стало неуютно - появилось нетерпение. Я увидел, что трое из
 олли двигались так, как если бы подпрыгивали. Внутри них было слабое
 свечение. Это свечение увеличивалось в интенсивности, пока в последнем из
 них не стало довольно ярким.
  В тот момент, когда я увидел это, я встретился с черным миром. Под
 этими словами я не имею ввиду, что он был темным, как темна ночь, нет, все
 вокруг меня было смоляно-черным. Я взглянул на небо, но нигде не мог найти
 света: небо тоже было черным и буквально покрыто линиями и неправильными
 кругами разной степени черноты. Небо выглядело, как черный кусок дерева с
 каким-то рельефом.
  Я взглянул вниз на землю. Она была пушистой. Казалось, она сделана из
 хлопьев агар-агара. Они не были тусклыми, но и не светились: это было
 что-то среднее, чего я никогда не видел в жизни - черный агар-агар.
  Я услышал голос видения. Он сказал, что моя точка сборки собрала
 полный мир с другими великими диапазонами эманаций - черный мир.
  Мне хотелось впитать каждое слово, какое я слышал. Чтобы сделать это,
 мне пришлось расщепить свое сосредоточение. Голос прекратился. Мои глаза
 опять сфокусировались: я стоял с доном Хуаном всего в нескольких кварталах
 от площади.
  Я мгновенно почувствовал, что у меня нет времени для отдыха - было бы
 бесполезно потакать себе в том, что я слишком поражен. Я собрал все свое
 мужество и спросил дона Хуана: сделал ли я то, чего он ожидал.
  - Ты точно сделал то, что от тебя требовалось, - ответил он
 утвердительно. - давай выйдем к площади и обойдем ее еще раз, последний
 раз в этом мире.
  Я отказывался думать о том, что дон Хуан покидает этот мир, поэтому я
 спросил его о черном мире. У меня было смутное воспоминание, что я видел
 его раньше. Он сказал:
  - Собрать его - это самое простое. Из всего, что ты пережил, только
 черный мир достоин внимания. Он представляет собой действительную
 настройку другого великого диапазона, какую ты когда-либо делал. Все
 остальное было боковым сдвигом в человеческой полосе по-прежнему в
 пределах все того же великого диапазона: стена тумана, равнина желтоватых
 дюн, мир светоносных явлений - все это боковые настройки, которые
 осуществляются нашей точкой сборки при приближении к критической позиции.
  Пока мы шли обратно к площади, он объяснил, что одним из странных
 свойств черного мира является то, что в нем за восприятие времени
 ответственны не такие же эманации, как у нас: они отличны и результат их
 действия другой! Видящие, путешествующие в черный мир, чувствуют, что они
 находятся там целую вечность, а в нашем мире этому соответствует
 мгновение. (см. Даниила Андреева "Роза мира" о слоях с другим течением
 времени. /Прим. И. Г. /). - Черный мир - это ужасный мир, - сказал он
 убежденно. - потому что он старит тело.
  Я попросил его разъяснить это утверждение. Он замедлил шаг и взглянул
 на меня. Он напомнил мне, что Хенаро своим прямым методом однажды уже
 старался обратить на это мое внимание, когда сказал, что мы топтались в
 аду целую вечность, хотя в этом мире, который мы знаем, на прошло и
 минуты.
  Дон Хуан сказал, что в молодости был одержим черным миром. И он
 поинтересовался у своего благодетеля, что с ним случится, если он войдет в
 него и останется там некоторое время, ну а поскольку его благодетель не
 был склонен к объяснениям, он просто погрузил дона Хуана в черный мир,
 чтобы он сам это обнаружил.
  - Власть нагваля Хулиана была такой необычайной, - продолжал дон
 Хуан. - что мне потребовалось несколько дней, чтобы вернуться назад из
 того черного мира.
  - Ты имеешь в виду, что тебе потребовалось несколько дней, чтобы
 вернуть свою точку сборки в ее нормальное положение? - спросил я.
  - Да, именно это я имею в виду, - ответил он.
  Он объяснил, что за несколько дней, пока он блуждал в черном мире, он
 постарел по крайней мере, на десять лет, если не больше: эманации внутри
 его кокона чувствовали годы борьбы и одиночества.
  С Сильвио Мануэлем был прямо противоположный случай. Нагваль Хулиан
 погрузил его тоже в неведомое, однако Сильвио Мануэль собрал другой мир с
 другим набором полос и с не нашими эманациями времени, а с такими, которые
 оказывают на видящих противоположное действие: он отсутствовал семь лет, а
 чувствовал это так, как если бы прошло только мгновение.
  - Собрать другие миры это не только вопрос практики, но и вопрос
 намерения, - продолжал он. - и это не просто впрыгивание и выпрыгивание из
 этих миров, как на резиновой ленте. Понимаешь, видящий должен быть смелым:
 если ты разбил барьер восприятия, ты вовсе не обязан вернуться в то же
 самое место этого мира. Понимаешь, о чем я говорю?
  Во мне медленно начало проясняться то, о чем он говорит. У меня было
 почти непреодолимое желание рассмеяться над столь абсурдной мыслью, но до
 того, как она выкристаллизовалась во мне, дон Хуан заговорил со мной и
 прервал то, что я уже готов был вспомнить.
  Он сказал, что для воинов опасность сборки других миров состоит в
 том, что они столь же захватывающи, как и этот наш мир. Сила настройки
 такова, что если точка сборки порвала свою связь с нормальной позицией,
 она начинает фиксироваться в других положениях, другими настройками. И
 воины рискуют заблудиться в немыслимом одиночестве.
  Когда я слушал его, инквизиторская рассудочная часть меня напомнила
 мне, что в черном мире я видел и его, как светящийся шар, следовательно, в
 том мире можно быть с другими людьми.
  - Только если люди последуют за тобой, сдвинув свои точки сборки,
 когда ты сдвинешь свою, - ответил он. - я сдвинул свою, чтобы быть с
 тобой, иначе бы ты остался там один с олли.
  Мы остановились, и дон Хуан сказал, что для меня пришло время
 уходить.
  - Я хотел бы, чтобы ты обошел все боковые сдвиги, - сказал он. - и
 направился сразу в другой полный мир - черный мир. Через пару дней тебе
 придется делать это самому. Тогда у тебя не будет времени заниматься
 пустяками - ты должен будешь сделать это, чтобы избежать смерти.
  Он сказал, что преодоление барьера восприятия это кульминация всего,
 что делают видящие. С момента, когда этот барьер разбит, понятие человек с
 его судьбой для воина имеет другое значение. Из-за такого трансцендентного
 значения преодоления этого барьера новые видящие используют акт его
 преодоления в качестве финального испытания. Это испытание состоит из
 прыжка с горной вершины в пропасть, причем в состоянии нормального
 сознания. Если воин, прыгнувший в пропасть, не сотрет повседневный мир и
 не соберет новый, пока не достигнет дна, он умрет.
  - Что тебе следует сделать, так это заставить этот мир исчезнуть, -
 сказал он. - но все же в какой-то мере ты останешься собой. Это и есть
 последнее прибежище сознания - то, на которое опираются новые видящие: они
 знают, что после того, как сожгут сознание, они каким-то образом сохраняют
 способность быть самими собой.
  Он улыбнулся и указал на улицу, которая была видна оттуда, где мы
 сидели: на этой улице Хенаро показал мне тайны настройки.
  - Эта улица, как и любая другая, ведет в вечность, - сказал он. -
 все, что тебе следует сделать, это пойти по ней в полном безмолвии. Время
 пришло - иди! Иди же!
  Он повернулся и пошел прочь от меня. Хенаро ожидал его на углу.
 Хенаро помахал мне, а затем сделал жест, вынуждающий меня следовать своим
 путем. Дон Хуан шел, не оборачиваясь. Хенаро присоединился к нему. Сначала
 я пошел за ними, но я знал, что это ошибка: вместо этого я должен идти в
 обратном направлении. Улица была темной, пустынной и унылой. Я не
 поддавался чувству поражения или неадекватности. Я шел, сохраняя
 внутреннее безмолвие. Моя точка сборки сдвигалась очень быстро. Я увидел
 тех трех олли. Их серединная линия создавала впечатление, что они криво
 усмехаются. Я почувствовал, что фривольничаю, а затем сила, подобная
 ветру, унесла прочь этот мир.
 
 
 
  ЭПИЛОГ
 
  Через пару дней вся партия нагваля и все ученики собрались на плоской
 вершине, о которой говорил мне дон Хуан.
  Дон Хуан сказал, что каждый из учеников уже сказал последнее "прости"
 каждому и что все мы находимся в состоянии сознания, которое не допускает
 сентиментальностей. Для нас, сказал он, есть только действие: мы - воины в
 состоянии тотальной войны.
  Все, за исключением дона Хуана, Хенаро, Паблито, Нестора и меня
 отошли на некоторое расстояние от плоской вершины, чтобы позволить
 Паблито, Нестору и мне уединиться и войти в состояние нормального
 сознания, но до того, как мы это сделали, дон Хуан взял нас за руки и
 повел по кругу на этой плоской вершине.
  - Через минуту вы должны будете намеренно заставить сдвинуться свою
 точку сборки, - сказал он. - И никто не поможет вам, - теперь вы одиноки.
 Вы должны понять, что намерение начинается с команды.
  - Древние видящие обычно говорили, что если воины собираются иметь
 внутренний диалог, они должны иметь соответствующий диалог. Для древних
 видящих это означало диалог о колдовстве и усилении самоотражения. Для
 новых видящих это не означает диалога, а отрешенную манипуляцию намерением
 посредством трезвых команд.
  Он все снова и снова повторял, что манипулирование намерением
 начинается с отдачи самому себе команды. Затем команда повторяется до тех
 пор, пока она не станет командой орла, ну а потом точка сборки сдвигается,
 когда достигнут момент внутреннего безмолвия.
  Тот факт, что такой момент возможен, сказал он, имеет чрезвычайную
 важность для видящих, как новых, так и древних, но по диаметрально
 противоположным соображениям. Знание этого позволяло древним видящим
 сдвигать свою точку сборки в немыслимые позиции сновидения в неизмеримом
 неведомом. Для новых видящих это означает отказ от того, чтобы быть пищей:
 избежать орла путем сдвига точки сборки в особую позицию сновидения,
 называемую полной свободой.
  Он объяснил, что древние видящие открыли, что можно привести точку
 сборки к пределам известного и удерживать ее там неподвижно в состоянии
 первичного повышенного сознания. Из этой позиции они видели возможность
 медленно сдвигать точку сборки уже постоянно в другие позиции за границы
 этого предела - изумительный подвиг смелости, однако лишенный трезвости,
 поскольку они никогда не могли вернуть обратно свою точку сборки или,
 возможно, не хотели.
  Дон Хуан сказал, что эти авантюристы, поставленные перед выбором
 умереть в мире обычных дел или в неведомых мирах, неизбежно избирали
 последнее, а новые видящие, осознав, что их предшественники избирали всего
 навсего место своей смерти, поняли суетность всего этого: тщетность борьбы
 за контроль над своими собратьями-людьми, тщетность сборки других миров и,
 самое главное, тщетность довольства собой.
  Он сказал, что одним из наиболее счастливых решений, которое приняли
 новые видящие, было решение никогда не позволять своей точке сборки
 постоянно сдвигаться в какую-либо другую позицию, кроме повышенного
 состояния сознания. Из этой позиции они в действительности разрешили свою
 дилемму тщетности и нашли, что решение состоит не просто в том, чтобы
 выбрать другой мир, где умереть, но в избрании полного сознания, полной
 свободы.
  Дон Хуан заметил, что, избрав полную свободу, новые видящие
 непреднамеренно продолжили традицию своих предшественников и стали ядром
 победителей смерти.
  Он объяснил, что новые видящие открыли, что если точку сборки
 заставлять постоянно сдвигаться до границ неведомого, а затем возвращать к
 позиции на границе известного и потом вдруг ее внезапно освободить, она
 проносится, как молния, по всему кокону человека, сразу настраивая все
 эманации внутри кокона.
  - Новые видящие зажигаются силой настройки, - продолжал дон Хуан. -
 силой воли, которую они обратили в силу намерения путем безупречной жизни.
 Намерение - это настройка всех янтарных эманаций сознания, так что
 правильно будет сказать, что полная свобода означает полное сознание.
  - Это то, что все вы собираетесь сделать, дон Хуан? - спросил я.
  - Да, мы, конечно, собираемся, если у нас достаточно энергии, -
 ответил он. - свобода - это дар орла человеку. К сожалению, очень мало
 людей сознает, что все, в чем мы нуждаемся, чтобы принять этот
 великолепный дар - это иметь достаточно энергии.
  - Если это все, в чем мы нуждаемся, то мы должны, видимо, стать
 скупцами по отношению к энергии.
  После этого дон Хуан перевел нас в состояние обычного сознания. В
 сумерках Паблито, Нестор и я прыгнули в пропасть, а дон Хуан и партия
 нагваля зажгли себя внутренним огнем. Они вошли в состояние полного
 сознания, поскольку имели достаточно энергии для того, чтобы принять дар
 свободы, отпугивающий ум.
  Паблито, Нестор и я не умерли на дне этого ущелья, как не умер ни
 один из учеников, которые прыгали раньше, поскольку мы никогда не достигли
 его дна: все мы под воздействием такого мощного и непостижимого акта, как
 прыжок смерти, сдвинули свои точки сборки и собрали другие миры.
  Мы знали теперь, что оставлены, чтобы вспомнить повышенное состояние

<< Пред.           стр. 81 (из 284)           След. >>

Список литературы по разделу