<< Пред. стр. 7 (из 8) След. >>
Список литературы по разделу
В целом случай Болгарии доказывает, что катастрофические ожидания ведут к катастрофическим результатам.
Глава 21. Сравнительное исследование катастрофического сознания в Болгарии и России
Катастрофа - крутое слово, но им все чаще пользуется современная пресса, радио, телевидение, да и в обычных разговорах оно употребляется все чаще и чаще. И не только в России, где, как известно, без упоминания катастроф редко обходится сводка последних известий, а "катастрофы недели" стали популярными рубриками почти во всех средствах массовой информации. Болгария по праву может соперничать с нами по частоте упоминания этого термина. Наряду с ним идут: Апокалипсис, Агония, Коллапс, Кома, Крах, Смерть, Конец света и др.
Крушение и развал империи, военных и экономических блоков и трагедии, которыми они обернулись для миллионов простых людей, словно по какому-то дьявольскому плану пришлись на самый конец ХХ века. А периоды перехода от одного тысячелетия к другому, как свидетельствует история, сами по себе обычно заряжены колоссальной мистической энергией, ожиданиями апокалипсических ужасов и бедствий. В результате происходит как бы интерференция реальных страхов и тревог с мистическими настроениями и ожиданиями, что порождает такую картину мира, которую социологи, пользуясь доступными им средствами, обязаны попытаться запечатлеть.
Вот почему предложенный профессором Мичиганского Штатного Университета В.А. Шляпентохом проект "Катастрофическое сознание в современном мире" российские ученые поддержали и уже в 1996 году начали массовые опросы населения. [1] В 1997 году к нашему исследованию присоединился президент Болгарской Социологической Ассоциации профессор Петр-Эмиль Митев, который провел массовые обследования в Болгарии по методике, которая позволяет вести корректное сопоставление с данными российских социологов и пытаться выявить особенности и общее в катастрофическом сознании, страхах и тревогах населения этих двух стран.
Предварительные замечания.
На первый взгляд сравнение страхов в Болгарии и России не представляет особых трудностей: провел опрос здесь и там, выстроил цифры в две колонки и сопоставляй, где больше боятся, где меньше. Но это лишь при самом поверхностном подходе. В действительности, если исследователь хочет хотя бы приблизиться к истине, задача чрезвычайно осложняется: уж очень велики различия исторические, культурные, географические, геополитические.
Одна - небольшая балканская страна с числом жителей, равным населению Москвы. Другая - огромная северная держава, занимавшая шестую часть земной суши. Господствующая религия - православие. И та, и другая в недалеком прошлом входила в единый социалистический лагерь, в Варшавский пакт; вместе противостояли международному империализму во главе с США. Однако у каждой из них есть такие крупные особенности, которые игнорировать нельзя. Для Болгарии это, прежде всего, ее геополитическое положение, на границе христианского и мусульманского миров. За это ей пришлось многократно тяжело платить кровью своих граждан. Достаточно вспомнить 500-летие османского ига, в результате которого страна была отуречена, во многом изменила свой облик. Правда, свой духовный строй она сохранила, и не случайно освобождение Болгарии Россией в 1877-78 гг. стало одним из важнейших событий ее новейшей истории. Да, Болгария была партнером Германии во второй мировой войне, но в отличие, скажем, от Венгрии и Румынии ее войска не принимали участия на советско-германском фронте. Ее участие было как бы символическим, а не реальным. И поэтому Советскую Армию народ встретил в конце войны как армию освободителей, что облегчило быстрый приход к власти в стране коммунистов.
На Болгарии никогда не лежал груз исторической ответственности за мировую революцию. В отличие от СССР, она не была базой мирового революционного движения, оплотом мировой революции, отечеством пролетариев всех стран. Поэтому в довоенные годы она развивалась как обычная восточно-европейская страна. Без того невиданного напряжения всех сил и ресурсов, которое испытывал советский народ, без той борьбы за власть, за подавление всех инакомыслящих, которые были характерны для СССР в предвоенные годы. Болгария по существу избежала и гражданской войны и последовавшей за ней массовой насильственной коллективизации и чудовищных репрессий, в результате которых в СССР произошла демографическая катастрофа, когда было уничтожено около 100 миллионов сограждан.
Этим Болгария разительно отличается от СССР. Ее демографическая пирамида не была так порушена в предвоенные годы и в годы войны.
В период холодной войны, гонки ракетно-ядерных вооружений основной груз несли две сверхдержавы, стремясь обеспечить свое превосходство, во всяком случае стратегический паритет. И здесь Болгария, как член Варшавского договора, хотя и принимала активное участие, но ее роль была периферийной. Она не несла на себе тяжести гигантских затрат, которые взвалил на себя Советский Союз. А к этому можно было бы добавить войну в Афганистане и Чечне, которые стоили России миллиарды долларов и тысяч человеческих жизней.
Поэтому Болгарии, когда окончилась холодная война и гонка вооружений, было в чем-то легче падать, чем СССР, который, достигнув "зияющих высот", обеспечив паритет в вооружениях, теперь должен был ликвидировать более половины всей своей промышленности.
Развал СССР должен был быть еще более катастрофичен, чем он был, а население его было бы обречено на страшный голод и вымирание, если бы из глубины веков нам не протянули руку помощи наши предки, которые колонизировали и освоили огромную территорию с величайшими запасами полезных ископаемых, прежде всего газа и нефти, которые мы теперь по сути меняем на продовольствие и одежду. Две трети импорта мы оплачиваем за этот счет. Отнимите эти две трети, и тогда мы можем представить себе реальную картину жизни в России. В этом отношении Россия оказалась в более выгодном положении, чем Болгария, которая не располагала такими огромными природными ресурсами.
Это, разумеется, имеет самое прямое отношение к характеру и количественной оценке страхов и тревог, которые мы сегодня фиксируем в этих странах. И хотя они имеют сходное происхождение, но обвал, который начался после распада социалистического лагеря, прекращения холодной войны и гонки вооружений, выражался по-разному. Так, как видно из табл.1, годовые темпы падения ВВП и промышленного производства (в %) с 1991 года по 1994 год в России постоянно (за исключением падения промышленного производства в 1991 году в Болгарии) были значительно выше, чем в Болгарии. А в 1994 г. Болгария уже смогла обеспечить, хотя и небольшой, положительный прирост ВВП.
Табл.1
Годовые приросты ВВП и промышленного производства (в %). [12]
1991
1992
1993
1994
ВВП
пром.
пр-во
ВВП
пром.
пр-во
ВВП
пром.
пр-во
ВВП
пром.
пр-во
Россия
-12,8
-8,0
-19,2
-18,0
-12
-14,1
-15
-20,9
Болгария
-11.7
-22,2
-5,7
-15,9
-1,5
-10,0
0,2
2,0
Не было в Болгарии и такого фантастического прироста (в 15 раз) потребительских цен, как в России с 1991 по 1992 гг.(Табл.2). Однако по безработице Болгария оказалась на первом месте среди стран Центральной и Восточной Европы (Табл.3.).То, что безработица оказалась в России почти в два раза меньше, чем в Болгарии, может объясняться тем же нефтегазовым доходом, в результате чего в торговлю было вовлечено более 10 миллионов "челноков", а также хронической скрытой безработицей.
Табл.2
Годовые приросты потребительских цен (в %). [13]
Страна / год
1991
1992
1993
1994
Россия
100,0
1468,0
875
303,0
Болгария
254,3
79,4
72,9
96,0
Табл.3
Безработица в странах Центральной и Восточной Европы. [14]
Страна / год
1995
1996
1997*
1998**
Чехия
2,9
3,5
5,0
6,0
Венгрия
10,4
10,5
10,0
9,0
Россия
8.8
9,3
9,1
9,0
Болгария
11,0
12,5
16,5
19,0
Польша
14,9
13,6
11,9
11,5
Румыния
8,9
6,1
9,2
9,0
*предварительные данные
** прогноз
Все эти экономические и социальные макропоказатели безусловно сказываются на структуре и соотношении страхов и тревог в России и Болгарии.
В небольшой статье нет возможности подробно охарактеризовать результаты, полученные при опросах населения этих двух стран, поэтому отметим лишь некоторые наиболее существенные.
Общее и специфическое.
При анализе основных страхов и тревог в Болгарии и России следует отметить сходство, близость основных показателей. И там, и тут на первое место выходят не духовные, а сугубо материальные биологические и социальные вопросы. Это неудивительно, поскольку тот уровень падения общественного производства и благосостояния, который произошел, поставил эти народы на грань выживания.
Но есть и определенная специфика. Прежде всего мы должны отметить, что общий уровень страхов и тревог в России по большинству показателей выше болгарских. Из 43 видов страхов и тревог (см. ПРИЛОЖЕНИЕ) лишь 15 у болгар выше российских. Особенно сильно по сравнению с Россией в Болгарии опасаются : нашествия ислама (23% в Болгарии против 9% в России), сокращение рождаемости (33% против 22,9%), утрата чувства коллективизма, крайний индивидуализм (27% против 22%). Больше болгары страшатся и таких опасностей, как коррупция властных структур, катастрофического неурожая, природных бедствий, неверия в Бога, грубого материализма, бездуховности, глобального потепления климата, гибели землян в результате космической катастрофы, конца света, исчезновения белой расы, масонства, сионизма, захвата земли инопланетянами, перенаселения. По всем остальным показателям уровень страхов и тревог в России значительно выше.
Есть определенная специфика в рейтинге основных страхов. Мы уже отмечали, что наиболее сильную тревогу и постоянный страх в России вызывают:
1. Химическое и радиационное заражение воды, воздуха, продуктов (67,7%).
2. Снижение жизненного уровня, обнищание населения (67,2%).
3. Полное беззаконие (66,7%).
4. Криминализация общества (65,4%).
5. Массовые эпидемии, распространение СПИДа и других смертельных заболеваний (63,9%).
6. Массовая безработица (61,4%).
7. Коррупция властных структур (53,2%).
В Болгарии этот рейтинг несколько иной:
1. Снижение жизненного уровня (66%).
2. Криминализация общества (59%).
3. Полное беззаконие (57%).
4. Коррупция властных структур (54%).
5. Массовая безработица (51%).
6. Массовые эпидемии, распространение СПИДа и других смертельных заболеваний (50%).
7. Нашествие сект (44%).
При интерпретации этих данных следует учитывать некоторую особенность болгарского исследования. Так, пункт "Химическое и радиационное заражение воды, воздуха, продуктов" был разбит на 3 вопроса: 1."Загрязнение воды, воздуха в Болгарии в целом" (42%), 2. "Загрязнение воды, воздуха вблизи моего личного места обитания" (41%), "Загрязнение воды, воздуха на Земле в целом" (36%). Однако, даже если попытаться приблизительно, в целях сопоставления, найти средний показатель из этих трех вопросов все равно этот пункт не претендует на первое место. Вот почему можем принять с достаточными основаниями, что если в России наибольшую тревогу и страх вызывает химическое и радиационное заражение воды, воздуха, продуктов, то в Болгарии на первом месте - снижение жизненного уровня населения. Болгарские исследователи, учитывая особенности развития страны за последние годы, ввели также специальный вопрос, связанный с нашествием и массовым распространением различных сект. Как видно, эта опасность вошла в семерку тех, которые наиболее страшат болгар.
Остальные главные страхи и тревоги в России и Болгарии те же самые, хотя они занимают в рейтинге разные места: одно и то же место, правда, занимает "полное беззаконие", в Болгарии повысили свой ранг "криминализация общества" и "коррупция властных структур", а также "массовая безработица". Что касается эпидемий, то их боятся в Болгарии несколько меньше. При этом не следует забывать, что все эти рассуждения касаются рангового анализа, по абсолютному проценту страшащихся всех этих бед Россия заметно превосходит Болгарию.
Тяжелейшие периоды в истории России и Болгарии.
Для понимания причин этих различий очень важную роль играет исторический и политический фон развития этих стран, отношение к тем событиям, которые наиболее запечатлелись в памяти народа.
Для этого обратимся, во-первых, к вопросу в российском интервью "Можно ли сказать, что в истории нашей страны после 1917 года были тяжелейшие периоды, если да, то могли бы Вы назвать такие периоды?".
По частоте упоминаний они располагаются так:
1. Великая Отечественная война (1941-1945гг.) (34,3%).
2. Годы сталинских репрессий (13,3%).
3. Перестройка и нынешний период (реформы 90-х годов) (12,5%).
4. Коллективизация и голод в 20-е-30-е годы (10,5%).
5. Послевоенный период (1946-50 гг.) (7,4%).
"Можно ли сказать, что в российской истории до 1917 года были катастрофы? Если да, то что бы Вы назвали такой катастрофой?".
Первая пятерка выглядит так:
1. Первая мировая война (28,7%).
2. Отечественная война 1812 года (10,7%).
3. "Все войны" (8,6%).
4. Татаро-монгольское иго (7,4%).
5. 1905 год и "кровавое воскресенье" (7,2%).
Эти вопросы несколько отличны в болгарском интервью: "В истории нашей страны были тяжелейшие периоды. Если да, то не могли бы Вы назвать такие периоды?" и "Согласны ли Вы с утверждением, что в истории Болгарии были катастрофы?".
Ответы респондентов распределились следующим образом:
* Тяжелейшие периоды в истории Болгарии:
1. Переходный период, настоящее время (47%).
2. Турецкое иго (21,3%).
3. Коммунизм (11,3%).
4. Вторая мировая война (9%).
5. "Войны вообще" (4,%).
* Катастрофы в истории Болгарии
1. Переходный период, настоящее время (34,1%).
2. Первая мировая война (15%).
3. Турецкое иго (12, 5%).
4. Балканские войны (11,4%).
5. Коммунизм (11,2%).
Данные, приведенные выше по России и Болгарии, безусловно заслуживают специальной интерпретации. Уж очень различны ближняя и дальняя память у этих, казалось бы, близких, особенно в прошлом, народов.
Начнем с России. Здесь респонденты на первое место ставят Великую Отечественную войну (1941-1945 гг.). Это было для россиян тяжелейшим испытанием после 1917 года. Воспоминание о нем врезалось в память народа, ведь трудно найти такую семью, где не было бы убитых, покалеченных, пропавших без вести.
Не менее трагичен и второй пункт, который называют россияне после Великой Отечественной войны - сталинские репрессии. С ними неразрывно связаны 4 и 5 пункты: коллективизация и голод в 20-е - 30-е годы и послевоенный период (1945-1950 гг.), когда массовые репрессии продолжались и голод поразил целые республики (например, Молдавию). Такого массового истребления народа история не знала. По сравнению с ним даже первая мировая война кажется незначительным эпизодом, о котором респонденты почти не вспоминают.
Эти потери не только искалечили людей, создали империю страха, но и крайне отрицательно сказались на генофонде страны. Когда на протяжении сравнительно короткого исторического периода из состава и численности различных форм (аллелей) разных генов в населении срезаются самые активные и жизнестойкие - это не может не сказаться на качественном составе популяции, на распространение разного рода наследственных болезней, уродств, не может не влиять на социальные характеристики общества, в частности на его духовный потенциал, высокий уровень катастрофического сознания, социальный иммунитет к разного рода злоупотреблениям власти.
Как видно, материалы многочисленных исследований свидетельствуют о том, что пережитые после Октябрьского переворота испытания представляли собой не только демографическую, но и генетическую катастрофу. С ее последствиями мы и наши потомки вынуждены будем считаться и в ХХI веке. Об этом свидетельствует и очень высокий уровень страхов и тревог в России по сравнению с другими странами. Невероятные опасности, гибель близких, трудности выживания потеснили у многих людей все мысли о правах и гражданском достоинстве. Человек биологический, боящийся всего и всех, не доверяющий никому и ничему, стал главным героем этого времени.
На фоне этих чудовищных катастроф россияне отрицательно оценивая период перестройки и нынешний период, тем не менее не считают его самым тяжелым. Он занимает третье место после Великой Отечественной войны и сталинских репрессий. Это заслуживает специальной интерпретации, которая кратко дана нами в Предварительных замечаниях.
Из катастроф до 1917 года россияне называют первую мировую войну, Отечественную войну 1812 года, "все войны", татаро-монгольское иго и 1905 год и "кровавое воскресенье". Как видно, в сознании респондентов запечатлелись в основном события, связанные с войнами, революциями, когда гибли миллионы сограждан. Тем более история распорядилась так, что Россия во всех этих событиях играла одну из главных ролей, выносила на своих плечах, платила своей кровью за те тяжелейшие испытания, которые в конечном счете меняли карту Европы и всего мира.
Совсем по-другому оценивают тяжелейшие периоды в истории своей страны болгарские респонденты.
Пусть читатель обратит пристальное внимание на то, что болгары самым тяжелым периодом считают "переходный период, настоящее время". По их мнению, никогда не было хуже. Даже турецкое иго, даже вторая и первая мировые войны, коммунизм, балканские войны и "войны вообще" не могут сравниться с современной катастрофой, которую переживает болгарский народ.
Здесь позиция болгар выражена так решительно и категорично, что принципиально отличается от российских данных и это требует краткого комментария.
Начнем со второй мировой войны. В марте 1941 года Болгария была вовлечена в Берлинский пакт 1940 года фашистских держав. Войска Германии были введены на болгарскую территорию. Однако реально болгарские солдаты не участвовали в боях, прежде всего в сражениях на советско-германских фронтах в отличие от румын и венгров. То ли такая позиция Болгарии объясняется искусной политикой ее властей по отношению к Гитлеру, то ли он сам считал, что болгарские солдаты ненадежны, ибо традиционно болгары сохраняли чувство признательности русскому народу, который в ходе русско-турецкой войны 1877-78 годов освободил Болгарию от турецкого ига. Как бы то ни было кровопролитнейшей из всех войн - вторая мировая война прошла для болгар как бы стороной. Естественно, что они не называют ее самым тяжелым периодом своей истории.
Однако на втором месте в истории национальных катастроф респонденты называют первую мировую войну. Тогда Болгария выступала также в союзе с Германией, потерпела поражение и была наказана. По Нейинскому мирному договору 1919 года она потеряла значительные территории, выход к Эгейскому морю. Это были весьма чувствительные потери. Тем более, что незадолго до первой мировой войны, в ходе Второй Балканской войны (Балканские войны респонденты ставят на 4 место) Болгария, потерпев поражение в борьбе против Греции, Сербии, Черногории, к которым присоединились Румыния и Турция, по Бухарестскому мирному договору 1913 года уступила Румынии Южную Добруджу, Турции - Южную Македонию и часть Западной Фракии, Сербии - почти всю Северную Македонию.
Период коммунизма для болгар (они ставят его на 3, 5 места), похоже, также выглядит иначе, чем для россиян. Последние не могут не отождествлять его с десятками миллионов погибших в ходе сталинских репрессий, коллективизации, гражданской войны.
Болгарии в этом отношении как бы повезло. Да, были отдельные политические процессы, но ничего похожего на перманентную войну против своего собственного народа здесь не было. Массовые репрессии, естественно, болгарские респонденты и не отмечают среди тяжелейших катастроф. К тому же вскоре после окончания второй мировой войны лидером здесь стал весьма авторитетный в коммунистических кругах Георгий Димитров, который наблюдал всю вакханалию, называвшуюся строительством социализма в СССР, и совсем не хотел повторять все глупости и преступления, которые были в Советском Союзе. Вот и не встречаем мы среди перечня катастроф в Болгарии и коллективизации сельского хозяйства, хотя она там тоже проводилась, но осторожно без раскулачивания и гибели крестьян. Напротив, отыскивались такие формы кооперации, которые создавали бы заинтересованность у крестьян. Да и Тодор Живков, правивший страной больше 30 лет, при всей своей хитрости и изворотливости в отношениях с советскими лидерами в серьезные авантюры, грозившие катастрофами, свой народ не втягивал, благодаря этому жизненный уровень болгар в эти годы был не ниже, а по ряду показателей даже выше, чем в СССР, который все сильнее втягивался в бесконечную и бесплодную гонку вооружений с США, вся тяжесть которой падала на народ.
Главная болгарская беда.
Вот почему болгарский народ и считает современную катастрофу, настоящее время тяжелейшим периодом за всю историю Болгарии. Вот почему на первом месте среди страхов и тревог здесь оказались не экология, а катастрофическое обнищание населения.
Две трети респондентов чувствуют сильную тревогу и постоянный страх по поводу резкого снижения уровня жизни. Страна находится в состоянии гиперинфляции. К 1997 году жизнь подорожала в 6,8 раз. В основном это отразилось в ценах на продукты и алкоголь, которые выросли соответственно на 617% и на 618%. В начале 1996 года минимальная зарплата составляла 39$, в феврале 1997 года - 4,2$. Ко времени проведения обследования ситуация несколько улучшилась, и изменения в денежной политике привели к некоторой стабилизации. Минимальная зарплата осенью 1997 года составила уже 24$ и держится на этом уроне до настоящего момента. Однако воспоминания о финансовом кризисе еще очень свежи. На 1998 год прогнозируется повышение минимальной зарплаты до 27$, для деятелей культуры она составит - в среднем - 67$, для квалифицированных врачей -117$, для педагогов - 77$. В ряду постсоциалистических стран (включая Боснию и Герцеговину) по уровню жизни Болгария сегодня занимает последнее место.
Больше половины респондентов выразили крайнюю обеспокоенность полным беззаконием в стране и катастрофическим ростом преступности. Развал тоталитарного государства превратился в развал страны. Демократию восприняли как полную свободу действий. К 1997 году Болгария занимает 8 место среди самых коррумпированных стран мира.
Как и в других постсоциалистических странах Европы после развала прежней системы экономики в стране сформировалась армия безработных. В 1997 году уровень безработицы выше, чем в 1996. Сейчас, когда страна вступает в период приватизации и реструктуризации экономики, специалисты предполагают, что обеспокоенность нестабильностью работы в 1998 году усилится.
Резко усилилась активность религиозных сект. А Православная церковь не воспользовалась открывшимися возможностями для распространения своего влияния после краха коммунизма. Сегодня в Болгарии два Синода, два Патриарха и множество всевозможных религиозных сект: мормоны, мунисты, адвентисты седьмого дня, кришнаиты и т.п.
Из приводившихся ранее данных видно, что болгары крайне отрицательно относятся к активизации сект.
Эмоциональное восприятие опасностей.
Стандартный тест на общую обеспокоенность населения выявил высокую степень психической неустойчивости у жителей Болгарии. Судя по показателям, они более невротичны, чем россияне. Почти во всех случаях болгарские респонденты проявляют большую невротичность.
Можете ли Вы сказать о себе следующее (%).
Утверждения
да
нет
не знаю
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Взаимоотношения с окружающими стали очень сложными
67,5
32,4
28,7
55,7
3,7
11,9
Вы стали нервны и раздражительны
50,3
49,1
43,8
41,0
5,9
9,9
Каждый день Вас преследуют мысли о работе
46,3
31,6
49,6
61,9
4,1
6,4
Вы тяжело переносите трудности
42,4
33,7
48,9
44,7
8,7
21,6
Вещи вокруг стали непонятными и странными
33,7
16,4
50,5
65,5
15,9
18,1
Ваш сон прерывается кошмарами или бессонницей
31,0
27,7
64,5
64,5
4,5
7,8
Вы подвергаетесь критике и недоброжелательству со стороны окружающих
29,9
18,0
59,7
63,2
10,4
18,8
Вы думаете, что все потеряло ценность и жизнь более не интересна
28,5
14,9
62,2
74,7
9,2
10,4
Бывает так, что Вы спорите, зная, что вы не правы
20,4
28,5
69,1
57,4
10,6
14,0
Вы испытываете ощущение бодрости
23,6
64,8
35,0
11,6
27,1
Каждый четвертый болгарин не ощущает себя в стрессовой ситуации, тогда как в России - каждый третий. Только в одном случае россияне проявляют большую невротичность - в спорах (вопрос: "Бывает, что Вы спорите, зная, что не правы?"). В целом из таблицы следует, что болгарские респонденты более эмоционально подавлены ("Правда, ли, что все вещи вокруг стали непонятными и странными?"). В России положительно ответили 16,4% респондентов, в Болгарии - 3,7%, в два раза больше.
Как давно Вы испытываете страхи и тревоги?
Болгария
Россия
Совсем недавно
4,0
5,1
Чуть больше года
6,3
8,8
Последние несколько лет
49,8
39,8
Сразу после начала изменений в стране
22,9
22,9
Всегда
12,9
21,0
Не помню
4,0
2,3
Высокая степень тревожности появилась у болгар в переходный период, то есть с начала 90-х годов. Поэтому можно с большой долей уверенности сказать, что основная причина такого поведения - недавние события, социально-политические и экономические кризисы, конец эпохи коммунизма и переход к новой эпохе, но какой, еще не известно.
То есть нестабильность в стране оказывает более сильное воздействие на общее психическое спокойствие людей, чем на более локальные проблемы. Ответы на вопрос "Как Вы думаете, многие ли лидеры в Болгарии испытывают беспокойство и тревогу?" распределились так: немногие - 45%, таких людей немало - 31%, их большинство - 11%. Ответы болгарских респондентов демонстрируют высокую степень отчуждения между обществом и его духовными и политическими лидерами.
К сожалению, нельзя сопоставить эти данные с российскими результатами, так в российской анкете присутствует только один вопрос на эту тему: "Как Вы считаете, много ли людей в стране испытывают страх и тревогу?".
Болгары утверждают, что в большинстве случаев беспокойство вызвано общением с другими людьми (41%), собственным восприятием окружающего мира (36%), сообщениями средств массовой информации (31%). Судя по результатам, в России люди больше уделяют значения общению с другими, хотя болгарские респонденты чаще указывают "другое", а в российской анкете "затрудняюсь ответить".
Неформальное общение - лучший источник информации в отношении страхов и тревог. Для болгарских респондентов это особенно важно. Именно в процессе неформального общения появляются или исчезают страхи и тревоги, что дает человеку эмоциональный импульс. Отсюда напрашивается вывод, что именно социально-психологическая атмосфера со своими позитивными и негативными доминантами, где люди вместе рефлексируют, имеет для человека крайне важное значение.
Социальная активность.
Поведение респондентов, их социальная активность позволяет рассматривать катастрофическое сознание на более высоком уровне, чем эмоциональное поведение. В этом отношении респондентов можно разделить на три группы:
1. Пассивные. Многие респонденты не могут внятно ответить на вопрос, предпринимают ли они что-нибудь, чтобы предотвратить возможные опасности (отвечают "не знаю" или говорят на другую тему), или заявляют, что ничего не делали и не будут потому, что не могут. Причины самые разнообразные: "не могу сам себя оценить", "я слишком старый", "ну, я же женщина", "я нерешительный человек", "я на пенсии". Некоторые считают, что это работа правительства: "все должно делать оно", "я верил Боневу". Верующие целиком полагаются на божью волю.
2. Активные. Это наиболее разнородная группа. В ней присутствуют чистые индивидуалисты - "только бы я выжил", "думаю лишь о своей семье", "уеду за город", коллективисты-общественники - "приму участие в митингах", "буду протестовать всеми доступными мне средствами", просветители - "всем буду рассказывать, что делать", агрессоры - "только силой" и альтруисты - "буду всем помогать". Есть примеры так называемой "активной пассивности" - "уеду из Болгарии как можно дальше". Некоторые сказали, что примут меры, в зависимости от того, какая опасность будет им угрожать: экономическая - "искать работу, дополнительный заработок", преступность - "приобрету оружие", "поставлю железную дверь".
3. Безразличные. Типичными для этой группы ответами стали: "когда наступит, тогда и буду думать". Часто эта группа респондентов апеллирует к молодому поколению - "все должна делать молодежь".
Полученные данные говорят о том, что большинство не имеет четкой позиции. Разница в ответах отражает различную природу страхов. Как правило, ответ "это от меня не зависит" относится к вопросу о ядерной войне, природных бедствиях или же об экологических катастрофах и массовых эпидемиях и идеологических бедствиях - нашествие ислама и пр. Нельзя здесь и не упомянуть о роли прессы. СМИ чаще всего просто констатируют факты, а не дают советов, что делать в подобных ситуациях.
Социальная активность респондентов в Болгарии и России (%).
Болгария
Россия
Активные
40,3
41,3
Пассивные
42,0
58,7
Безразличные
17,7
-
Практически по всем параметрам болгарские респонденты проявляют большую социальную активность по сравнению с россиянами в достижении личного и общественного благополучия. Особенно по отношению к безработице, экологии и обнищанию.
Социальная активность по отношению к преступности, экологическим катастрофам, безработице и обнищанию.
Преступность - одна из наиболее серьезных для болгар опасностей, поэтому отношение к ней очень показательно.
В какой мере Вы лично готовы предпринять или уже предпринимаете какие-то усилия, чтобы обезопасить себя от преступности? (%)
Реакция
Я уже это делаю
Я намерен(а) так поступать
Нет, это не для меня
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Все возможные меры, чтобы оградить себя от этой опасности
58,9
40,2
23,0
30,6
18,1
29,2
Все зависящее, чтобы предотвратить эту опасность для близких
56,7
37,9
28,5
35,8
14,8
26,4
Все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для нашего народа
20,6
4,6
32,8
25,9
46,6
69,5
Объединяюсь с другими, кто тоже чувствует эту опасность и принимает меры для ее предотвращения
23,0
7,5
39,0
24,9
38,0
67,7
Делаю так, как и другие: если потребуется, сделаю что-нибудь вместе с другими
31,5
-
51,0
-
17,5
-
Полагаю, что надо просто перетерпеть опасности и лишения
12,2
23,6
14,5
10,4
73,3
66,0
Уверен, что сделать ничего нельзя, никто не может предотвратить эту опасность
24,2
-
16,3
-
59,5
-
Ответы на вопрос "В какой мере Вы лично готовы предпринимать или уже предпринимаете какие-то меры, чтобы обезопасить себя от с преступности?" различны. От 12% до 25% опрашиваемых ответили: "делаю это сейчас и намерен(а) так поступать". Активная позиция характерна для 20-53% болгарских респондентов. В два раза меньше людей занимает пассивную позицию. Сравним Болгарию и Россию.
Это касается действий, предпринимаемых респондентами в настоящее время. 58,9% болгарских респондентов уже предпринимают все возможное, чтобы оградить себя от этой опасности (среди россиян - только 40,2%). 56,7% болгарских респондентов уже делают все от них зависящее, чтобы обезопасить своих близких (среди россиян - 37,9%). 20,6% болгарских респондентов делают все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для всего народа (среди россиян - 4,6%). 23% болгарских респондентов объединяются с другими (среди россиян -7,5%).
Болгары значительно активнее россиян. Хотя этот вывод и относителен: по своим размерам страны не сопоставимы. И соответственно по преступности. Странным показалось бы заявление российских респондентов о том, что они делают все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для русского народа. Кроме того, более длительный и более тяжелый период тоталитаризма значительно снизил социальную активность россиян.
Отношение к экологическим катастрофам близко к отношению к преступности, но есть и особенности. Проявилась интересная закономерность: чем сильнее люди борются с проблемой, уже сейчас или только намереваются, тем меньше их степень обеспокоенности. Это по отношению к преступности. С экологией все наоборот: чем выше уровень тревоги - тем сильнее люди борются с проблемой или, по крайней мере, стараются. Причина явления в самой природе бедствий. Глобальные проблемы нельзя решить просто укрепив дверь или купив пистолет.
В отношении мер, применяемых для противостояния с безработицей, различия между Россией и Болгарией наиболее заметны. На это есть свои причины. В Болгарии с начала эпохи реформ прочно вошли в социальную жизнь забастовки, митинги и разного рода протесты. Естественно, социальная активность болгар выше. Никто уже не полагается на социальные льготы, это было модно несколько лет назад. Преобладание в болгарском варианте ответов "это меня не беспокоит" говорит просто о том, что в болгарской выборке преобладают пенсионеры, а в российской - женщины. Однако пенсионеры утверждают, что будут поддерживать тех, кто "будет бороться с безработицей".
В какой мере Вы лично готовы предпринять или уже предпринимаете какие-то усилия, чтобы обезопасить себя от загрязнения окружающей среды?(%).
Реакция
Я уже это делаю
Я намерен(а) так поступать
Нет, это не для меня
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Все возможные меры, чтобы оградить себя от этой опасности
51,8
42,9
30,4
30,8
17,8
26,3
Все зависящее, чтобы предотвратить эту опасность для близких
50,2
39,7
32,9
34,8
16,8
25,5
Все возможное, чтобы предотвратить эту опасность для нашего народа
25,5
9,6
34,1
28,7
40,4
61,7
Объединяюсь с другими, кто тоже чувствует эту опасность и принимает меры для ее предотвращения
23,5
8,3
42,2
25,3
34,3
66,4
Делаю так, как и другие: если потребуется, сделаю что-нибудь вместе с другими
31,1
-
49,2
-
19,7
-
Полагаю, что надо просто перетерпеть опасности и лишения
11,4
20,8
15,8
9,8
72,8
69,4
Уверен, что сделать ничего нельзя, никто не может предотвратить эту опасность
22,9
-
16,6
-
60,5
-
Что Вы будете делать, если останетесь без работы? (%)
Реакция
Я уже это делаю
Я намерен(а) так поступать
Нет, это не для меня
Болгария
Россия
Болгария
Рос-сия
Болгария
Рос-сия
Если так случится, буду искать работу по своей профессии
20,0
10,7
38,7
59,5
41,4
29,8
Если это случится и не найдете работу по профессии, то постараетесь освоить другую профессию
21,1
7,3
37,2
66,1
58,3
26,6
Будете с теми, кто решительно требует не допускать безработицы
40,5
4,1
36,3
42,2
23,2
53,7
Не будете работать, будете жить на пособие и поддержку семьи
12,3
6,6
13,1
7,8
74,6
85,6
Еще не знаете, что будете делать
11,8
8,8
10,9
3,5
77,3
87,7
Если Вам недостаточно доходов от основной работы, то какие пути Вы используете, чтобы поддержать нормальный уровень жизни, какие способы могли бы использовать, если потребуется, какие не стали бы использовать вовсе?(%).
Реакция
Я уже это делаю
Я намерен(а) так поступать
Нет, это не для меня
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Болгария
Россия
Прирабатывать в другом месте
13,7
22,0
21,3
46,1
65,0
31,8
Получать доход по денежным вкладам или операций с ценными бумагами
20,9
6,4
26,2
20,4
52,9
73,3
Пользоваться продуктами со своего участка
48,3
66,9
15,6
11,6
36,1
21,5
Получать помощь от родственников
25,2
22,5
23,2
19,4
51,6
58,1
Продавать, что можно продать из своих вещей
9,5
3,4
23,8
14,0
66,7
82,7
Просить помощи у других (не родственников)
9,3
0,9
20,8
7,1
69,9
92,0
Не знаю, что буду делать
22,1
-
13,3
-
64,6
-
2/3 респондентов занимают по этому поводу активную позицию, 1/5 - не могут определиться, так как не уверены в своем будущем, 13% ощущают свою беспомощность. Большой процент болгарских респондентов ощущают на сегодняшний день свою несостоятельность и вынуждены продавать свою собственность и искать помощи у родных и близких.
В обеих странах люди готовы обрабатывать свои приусадебные участки и заготовлять продукты питания (1/2 болгарских респондентов и 2/3 российских уже делают это), если это поможет им хоть как-то улучшить качество жизни. Тот факт, что городские жители придают такое важное значение своим загородным участкам, просто для того, чтобы выжить, уже говорит о катастрофической ситуации. На втором месте по степени важности для респондентов помощь родственников. Основное отличие между Болгарией и Россией связано с отношением опрашиваемых к денежным вкладам и операциям с ценными бумагами. В три раза больше болгарских респондентов полагаются на этот способ поддержания нормального уровня жизни (Болгария - 20,9%, Россия - 6,4%). Каждый пятый болгарин уже использует эти возможности, каждый четвертый намеревается в ближайшем будущем. В России инфляция развивалась более стремительно и моментально "съела" все сбережения, тогда как в Болгарии правительство сейчас уже старается контролировать этот процесс. В России основная часть доходов населения связана с приработками.2/3 болгарских респондентов ответило, что "это не для меня".
Для болгар более приемлемы другие меры - продажа имущества, обращение за помощью к родственникам.
Практически по всем параметрам болгарские респонденты в настоящее время проявляют большую социальную активность в достижении личного и общественного благополучия. Однако все эти оценки достаточно субъективны. Россия не сравнима по размерам и населению с Болгарией. Длительный и жесткий период тоталитаризма, военного режима приучил российских граждан к социальной пассивности.
В ситуации, которая сложилась в исследуемых странах, неизбежен политический экстремизм, тоска по сильной руке, по деспоту, который, наконец, наведет порядок и накормит людей. Болгарские исследователи отмечают экстремизм и "синих", и "красных". Да и в России все больше начинают преуспевать деятели, которые обещают железной рукой навести порядок. Катастрофизм стимулирует жестокость, насилие, преступность, а рядом с ними мистицизм: прорицатели, гадалки, сектанты всех оттенков. Господство частных интересов ведет к росту индивидуализма. В утрате чувства коллективизма видят респонденты одну из серьезных опасностей. Но не все так просто. В Болгарии катастрофы, поставившие народ на грань выживания, как это не парадоксально, стимулируют своеобразный микроколлективизм. Сплачиваются семьи для коллективного выживания, улучшаются отношения между родителями и детьми, то есть все-таки на этом уровне происходит своеобразное объединение людей.
Резко обострились этнические отношения между болгарами-христианами, болгарами-мусульманами, турками и румынами. Результатом этого является не только общий рост напряженности, катастрофизм усиливает миграцию, особенно турков и молодежи, что существенно ослабляет экономический потенциал страны. К тому же эмиграция создает проблемы в других странах и усложняет международное положение Болгарии, что не может не сказываться на резком уменьшении притока иностранных инвестиций, которых и так крайне мало. Недоверие к власти и экономическая нестабильность усиливают недоверие к системе сбережений, способствует их оттоку из банков, что также подрывает возможность экономического роста.
Мы уже отмечали, что уровень страхов и тревог в Болгарии все же ниже, чем в России. Высшая степень обеспокоенности здесь связана с индивидуальными страхами. Глобальные страхи - (экология, рождаемость и т.п.) на втором месте. Больше всего обеспокоены самые незащищенные слои общества - пенсионеры, этнические группы, женщины.
Болгарские исследователи приходят к выводу, что катастрофичность сознания усиливается. Это находится в центре политической борьбы. Катастрофические ожидания ведут к катастрофическим результатам. При этом крайнее преувеличение страхов в одном ведет к тому, что забывают о более грозных опасностях, которые надвигаются к концу второго тысячелетия.
* * *
Сравнительное русско-болгарское исследование катастрофического сознания показывает не только общие тенденции страхов и тревог, но и их специфику. Начиная это теоретико-эмпирическое исследование, нас, естественно, беспокоил вопрос: в какой мере страхи отражают реалии жизни? Здесь было немало сомнений. Уверенность мы стали обретать изучая географию страхов и тревог, определяя эпицентры катастрофического сознания в России. После получения весьма серьезных исследований болгарских социологов мы укрепились в мысли о том, что за цифрами, характеризующими страхи, скрываются политические, исторические и геополитические реалии. Перед нами как бы раскрылись особенности исторических путей этих стран, их трудное, кровавое прошлое, их не вселяющее надежд настоящее. Поразительно, как точна, реалистична и долгая, и короткая память у народов, которые в исследовании были представлены нашими респондентами. Нет, нельзя согласиться с тем, что главный урок истории в том, что она ничему не учит. Ее уроки запечатлеваются в памяти народа и на уровне сознания, и на уровне подсознания, и наглядно проявляются в иерархии страхов, в коэффициентах катастрофичности, и, видимо, служат ориентирами для выживания в самых невероятных условиях.
Видимо, с этими данными полезно ознакомиться политикам самых разных направлений, чтобы представить себе, чем живут люди за пределами "Садового кольца". В этих материалах содержится бескомпромиссная критика политики коммунистов, которые превратили великую Россию в империю страха.
Данные сравнительного российско-болгарского исследования дают материал для размышлений и нашим радикалам-демократам. Какие права человека?! Какая демократия?! Когда 2/3 населения находится в состоянии сильной тревоги, постоянного страха от опасностей, которых они в принципе не должны были бы бояться в нормальном обществе. Когда, как в Болгарии, они считают свою современную жизнь самой страшной катастрофой за всю ее историю. Когда россияне, осознавшие не только последствия Чернобыля, но то, что они буквально обложены неисчислимыми запасами химического, биологического, ядерного оружия, которое не уничтожается и каждодневно грозит планетарными катастрофами.
Цифры, характеризующие катастрофическое сознание населения, - это реальные показатели демократизации не по лозунгам и не по выкрикам вождей, а по истинным переживаниям людей.
Пока страхи так велики, о какой демократизации можно говорить? Тем более, что речь идет не о каких-то геологических опасностях, таящихся в недрах планеты, а о соблюдении тех, весьма простых истин, к которым призывал 2000 лет назад Христос в Нагорной проповеди.
Заключение
Чувства и настроения играют огромную роль в человеческом поведении. Страх как социальное чувство - неотъемлемый элемент ментальности практически всех наций мира. Воздействие массовых социальных страхов на поведение особенно значительно в моменты национальных катастроф. Качество жизни в обществе во многом зависит от интенсивности страха. Это нашло отражение в известном обращении Рузвельта в 1941 году, когда он призвал людей освободиться от "нужды" и "страхов".
Трудно переоценить значение страха как массового социального настроения для современной России. Проницательный Максим Соколов писал о том, что Россия пребывает в состоянии "национального испуга". Более того, "в сущности, - писал он, - страна держится лишь на спасительном испуге народа" - и это "единственная польза от 1917 года" (1).
Как мы старались показать в этой книге, подобная оценка значения массового социального страха в России имеет под собой почву. В культурной и исторической памяти россиян накопилось множество страхов. Эти страхи, в частности, страхи, господствовавшие при тоталитаризме, во многом препятствовали развитию позитивных социальных процессов. Сейчас новые посттоталитарные страхи, пришедшие на смену прежним, так же как и историческая память о былых страхах, являются своего рода "страховкой" от "резких движений". Несомненно, страх - не самая лучшая основа для выхода из затяжного кризиса, в котором пребывает Россия. Тем не менее, возможно, это настроение оказывает стабилизирующее воздействие. Препятствуя развитию катастрофического радикализма (2) и соответствующих массовых движений, страх может оказаться одним из тех настроений, которые удерживают страну от сползания в очередную разрушительную катастрофу. Возможно также, что страх способен трансформироваться в иные социальные чувства, такие как сдержанность, осторожность и предусмотрительность, - чувства, более соответствующие зрелому возрасту, в том числе социальной зрелости общества.
В этой книге упор был сделан на теоретическое осмысление значения социальных страхов, так же как на анализ тех изменений и сдвигов, которые произошли в массовых опасениях жителей России. Эмпирическое систематическое изучение массовых социальных страхов еще впереди. На наш взгляд, оно должно стать крайне необходимой задачей для социальных наук. Будет интересным и полезным измерение, на регулярной основе, не только степени страхов, вызванных индивидуальными угрозами, но также вычисление "индекса страхов". Это важно для оценки степени "общего страха" в обществе; измерение, подобное индексам "свобода", "коррупция", и другим, чья цель состоит в прояснениии "общей" картины важных характеристик общества. Используя специальные методы и методы качественной социологии (т.е. клинические интервью), можно измерить индекс катастрофизма для каждого респондента. Конечно, нужно учитывать некоторые ограничения в эмпирической валидности и надежности данных. Также можно вычислить индексы для отдельных групп, регионов и даже стран. В результате вполне возможно получить "карту" распространенности катастрофического сознания, включающую содержательные параметры такого сознания. Напомним, что такого рода индексы для благосостояния и свобод уже вычисляются разными международными организациями, например, Международным банком и Домом свободы.
Можно предполагать, что результаты измерения индекса катастрофизма для разных обществ, групп могут быть сопоставлены с объективным состоянием здоровья населения, в том числе распространенностью психических заболеваний, количеством аварий, в том числе техногенного происхождения, степенью загрязненности окружающей среды, социальной дифференциации, богатства и бедности, характером миграций, другими демографическими проблемами, уровнем преступности и иными показателями, характеризующими состояние конкретного общества, группы.
По-видимому, это даст возможность в дальнейшем обсуждать место индекса катастрофизма среди других показателей состояния общества, возможности этого показателя в разного типа обществах, разных социальных, социокультурных, профессиональных, демографических и т.д. группах, в разных этнокультурах выступать симптомом, выражением некоторого "общего тонуса" сообщества, его ориентированности, нацеленности на опасности катастроф, либо реального кризисного состояния изучаемого социального субъекта, реакцией на его недостаточную адаптацию в среде, среди других обществ, его неспособности справиться с нарастающим числом проблем, которые выдвигает перед ним жизнь. Фактически, на основе данного подхода можно было бы думать о составлении "кризисной карты" человечества, фиксирующей через этот показатель (естественно, в числе других показателей) территории повышенной степени социального риска.
Можно было бы думать, что подобные "карты" в международных организациях имеются. Однако это не так, ибо с введением индекса катастрофизма в систему отслеживания кризисных точек человечества наряду с вышеперечисленными объективными показателями, которые могут быть получены статистическими методами (например, число катастроф, уровни смертности и рождаемости и т.д.), вводится социокультурная составляющая, являющаяся одним из важных, возможно важнейших интегральных выражений состояния социального самочувствия общества. Между тем исследования показывают, что подобное самочувствие часто важнее, чем что-либо другое, ибо свидетельствует о состоянии способности общества, конкретного сообщества, группы решать постоянно возникающие проблемы, сохранять, улучшать свое положение среди других сообществ, либо его неспособности решать эти проблемы, и соответственно деградировать. Характеристики социально-психологического состояния населения, одним из показателей которого и должен выступать индекс катастрофизма, оказываются не менее важными, чем фиксация физического, чисто биологического, медицинского его состояния.
В то же самое время не меньшую теоретическую и фактическую значимость имеет изучение причин массовых социальных страхов. Это включает изучение и "рационального", и "иррационального" страха, и анализ их динамики в различных условиях.
Страх был и всегда будет мощным оружием в политической и идеологической борьбе. Исследование этой проблемы имеет смысл как для академических, так и для прагматических целей.
В любых случаях специалисты должны обратить еще больше внимания на изучение страхов, чем это было в прошлом. Это особенно важно для осмысления влияния катастрофизма на социальную жизнь.
Литература
К Введению
1. См. Campbell A. The sense of well being in America, New York: McGraw, 1971; World quality of life indicators, Santa Barbara :ABC-CLIO, 1989; Robert Lauer, Social problems and the quality of life, Dubuque: Brown, 1982
1. 2.См.Sorokin P. Man and Society in Calamity. Richmond, William Byrd press, 1942.
2. См.Prince S.H. Catastrophe and social change. N.Y.Columbia univ.,1920.
3. Quarantelli E.L. Disasters Theory and Research. London, Beverly Hills, Calif., Sage Publications, 1978; Quarantelli E.L. What is a disaster?: Perspectives on the question. London: N.Y., Routledge, 1998.
4. См.Turner, Ralph H. Waiting for disaster : earthquake watch in California. Berkeley: University of California Press, 1986.
5. См.Goode, Erich,Ben-Yehuda Nashman. Moral panics: social construction of deviance. Oxford, UK; Cambridge, USA: Blackwell, 1994.
6. См. Prince, 1920, p.13.
7. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) с 1989 года собирает данные о тревогах и страхах российского населения.
8. См., например, Голубкин В. Кризис национально -государственных отношений и перспектив СНГ в оценке зарубежных наблюдателей // Этнополититический вестник России, 1992,N 1, с.147.
9. См., в частности, Ахиезер А.Дезорганизация как категория общетвенной науки // Общественные науки и современность,1995,6. Модернизация в России и конфликт ценностей. /Отв.редактор Матвеева С.Я. М.: Институт философии РАН, 1994; Львов Д. Пробелы в науке - провалы в экономике // Независимая газета, 1995, 22 марта, с.3.
К главе 1
1. Камю А. Бунтующий человек. М., 1990, с.64.
2. О современных хилиастических сектах см. Burselie and Moro, 1995.(дополнить данные) James Tabor and Eugene Gallacher, Why Waco? Berkley: University of California press, 1995, pp. 65, 76-79 2
3. См. о слухах, в частности Festinger Leon, D.Cartwright, K.Barber, J.Fleischl, J.Gottshanker, A.Keysen, and G.Leavitt, A study of a Rumor: Its Origin and Spread. Human Relations, 1948, 1(4): 464-486.
4. См. Shils E. Center and periphery.In: Shils E. Selected papers.V.2.Chicago; London.1971.
5. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. Л., 1940, с.117.
6. Данилевский Н.Я. Россия и Европа.М.,1991.
7. Fortune R.F. Sorcerers of Dobu: The social antropology of the Doby Islands of the Western Pacific. N.Y.,1932.
8. Вебер М. Социология религии. М., 1990, с.43-44.
9. Bloch M. Apologie pour l'Histoire ou Metier d'Historien. Paris, 1961.
10. Там же.
11. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992, с.157.
12. Например, якуты (см. Socio phobics. The Anthropoligy of Fear. Ed. by David L.Scruton. Boulder,Westview Press, 1986. p.158-173)
13. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992, с.165.
14. М.Блок. Апология истории или ремесло историка.М.,1989, с.148.
15. См., в частности Jacques Le Goff. La Civilisaton de l'Occident Medieval.
16. См. Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 1989.
17. См. Feyerabend P.K, Wieder den Methodenzwang: Skizze einer anarchistischen Erkentnistheorie. Fr.a M., 1976.
18. Кондорсе Ж.А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М., 1936, с.3.
19. Dawson Ch. The christian view of history//God, history and historians: An anthology of modern christian view of history/Ed. by McIntire C.T.-N.Y.Oxsford univ.press, 1977.p.29-45, пер. с англ. Т.В.Цуриной.
20. Ясперс К. Смысл и назначение истории.М.,1991, с.241.
21. Там же.
22. Horney Karen The Neurotic Personality of our Time. N.Y.,W.W.Norton & Co,1937.
К главе 2
1. См. Arnold Magda. Emotion and personality. N.Y.,Columbia Univ.Press, 1060.
2. См. David J.Schneider, Albert H.Hastorf,Phoebe C.Ellsworth. Person perception. 2nd ed. Reading Masss., Addison-Wesley Pub., 1979. P.Ekman, W.Friesen, Phoebe C.Ellsworth. Emotion in the human face: guide-lines for research and an integration of findings. N.Y.Pergamon Press, 1972. Ch. Steward, Craig A. Smith, Denton R. Persuasion and social movements. Prospect Heights, Ill.: Waveland Press, 1989.
3. См. Erich Goode and Nachman Ben-Yehuda Moral Panics. Oxford: Blackwell, 1994; pp. 87-100
4. Parkin David.Toward an Apprehension of Fear/In: Sociophobics. The Anthropoligy of Fear. Ed. by David L.Scruton. Boulder,Westview Press, 1986. p.158-173.
5. Douglas M. and Wildavsky A. Risk and Culture. An Essay on the Selection of Technical and Environmental Dangers.Berkeley, Univ of California Press, 1982.
6. 6.См. Jerry Rose, Outbreaks: The sociology of collective behavior, New York: Free Press, 1982.
7. Знаменитая работа Альберта Кантрила (1940) о вторжении марсиан осталась памятником иррациональности человеческого мышления.
8. Анализ одной из них, посвященной сюжету мирового сионистского заговора, см. в Norman Cohn "Warrant for Genocide" New York: Harper, 1966.
9. Напомним, что в России исторически недавно существовали физические наказания. Вплоть до XYII века дворян могли пороть по указанию великого князя или царя. Еще в прошлом веке крестьян официально разрешалось пороть (не только мужчин, но и женщин). В армии царила палочная дисциплина. О том, что это считалось обычной практикой, свидетельствует русская литература (например, Лев Толстой "После бала", А.Куприн "Поединок").
10. См., в частности, документы Смоленского архива, изданные С.Максудовым: Неуслышанные голоса. Документы Смоленского архива. Кн.1. 1929. Кулаки и партейцы. Анн Арбор, 1987.
К главе 3
1. Дискуссии о том, преследовал ли людей страх перед 1000 годом или они оставались индифферентными к окончанию тысячелетия см.: Richard Landes Relics, Apocalyse and the Deceit of History, Cambridge: Harvard University Press, 1995, pp. 16-19; Norman Cohn, The pursuit of Millienium. См. также его "Europe's Inner Demons," London: Pimlico, 1993.
2. См., например, Meerloo Joost A.M. Patterns of Panic. N.Y.International Universities Press,2th ed. 1950.
3. Слепота немецких евреев к знакам надвигающейся катастрофы была объектом сотен работ, от новелл и фильмов, как, например, "Семья Оппенгейм" Леона Фейхтвангера, "Корабль дураков" Портера до недавних исследовательских книг.
К главе 4
1. В 1988 и 1989 годах широко распространился страх перед угрозой еврейских погромов в Москве и других городах, что заставило многих евреев эмигрировать. Оказалось, однако, что эти тревоги были необоснованы или предотвращены (кто знает?) распространением этих тревожных слухов обеспокоенными властями.
2. Такие идейные враги коммунизма, как Malia или Conquest, объявили советскую индустриальную мощь одной из "великих иллюзий века", или утверждали, что "советский коммунизм разрушился как карточный домик, потому, что он всегда был карточным домиком", или "созданной на скорую руку структурой", которая "в конечном счете не работала".
3. Мониторинг общественного мнения. ВЦИОМ, 1996, с. 5.
4. Этот тезис был развит Владимиром Ядовым в его докладе "О некоторых характеристиках российского алармистского сознания", представленном на годичном собрании AAASS, ноябрь, 1995.
5. ВЦИОМ, No. 3, 1995, с. 36-37. Опросы показали, что каждый год росло число россиян, которые ретроспективно оценивали прошлый год лучше,чем предыдущий. Так, в 1990, 93 процента из 1600 респондентов ответили ВЦИОМ, что 1989 был хуже, чем 1988; в 1991 - 88 процентов сказали то же самое; в 1992 - 82 процента; 1993 - 65 процентов; в 1994 - 57 процентов. См. Московские новости, 1995, 15 января.
К главе 5
1. Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах, с.220.
2. Bailey Joe, Pessimism. London, Rouledge, 1988, p.vii-viii.
3. См.Albritton, 1989.
4. Наши дискуссии с коллегами показали, что в некоторых случаях даже опытные исследователи не делают различий между "реальными катастрофами" и "воображаемыми катастрофами". Они часто не видели различий между двумя концепциями.
5. См. работы Amos Tversky, Decision Making: descriptive, normative, and prescriptive. Cambridge: Cambridge University Press, 1988, и его Judgment Under Uncertainty: heuritics and biases, Cambridge: Cambridge University Press, 1982; George Von Furstenberg, Acting Under Uncertainty, Boston: Kluver, 1990; Luhman Niklas, Risk: a sociological theory, New York: Gruyter, 1993.
6. Россияне, например, горячо обсуждали, разумными ли были для их страны такие решения, как подписание договора с Гитлером в 1939 году, о начале перестройке в 1985 и роспуске СССР в 1991 году. По мнению многих россиян, эти решения имели катастрофические последствия для их страны. Так, около двух третей населения сожалели о горбачевском решении начать реформы и то же число людей осуждали решение Ельцина подписать Беловежское соглашение.
7. 7.Webster's New World Dictionary. N.Y.,1995, p.95.
8. См.Albritton, 1989.
9. Порфирьев Б. Н. Организация управления в чрезвычайных ситуациях. М.: Знание, 1989, С.64.
10. Luhmann N. Soziologie des Risikos. Berlin; N.Y., 1991.
11. Модернизация в России и конфликт ценностей.М., 1994, с.21.
12. Однако, даже если событие рассматривается людьми, разделяющими сходные убеждения, они могут расходиться в его оценке. При оптимистическом видении ситуации катастрофа может рассматриваться как фактор позитивных изменений. Мобилизуя общество, катастрофа способна толкнуть его на поиски выхода из сложившейся ситуации. Великая Депрессия в Соединенных Штатах, например, может быть рассмотрена в таком ключе как мощный стимул для создания новых экономических и социальных структур в этой стране. С другой точки зрения, последствия стрессов, порожденных катастрофами, могут включать различные негативные асоциальные процессы и скорее парализовать, чем стимулировать волю людей и общества в целом.
13. P.Sorokin Man and Society in Calamity. Richmond, William Byrd press, 1942.
14. 14.Turner, Ralph H. Waiting for disaster : earthquake watch in California. Berkeley: University of California Press, c1986.
15. Sorokin P. Man and Society in Calamity. 1942.
16. См. Lefevre G. La Grande peur de 1789. Suivi de Les foules revolutionnaires. Paris, 1988; Cantril Hadley, Invasion from Mars.[1940]. A Study in the Psychology of panic. With the complete script of the famous Orson Welles Broadcast. N.Y., Harper & Row, c1966.
17. 17.См. Mancul Olson, The Logic of Collective Actions, 1965; James Coleman and Thomas Fararo (eds), Rational Choice Theory. Advocacy and Critique Newbury Park; Sage, 1992; Janis Varoufakis, Rational Conflict Oxford; Blackwell, 1991; C. Attfield, D. Demery and N. Duck, Rational expectation in Macroeconomics, 1985.
18. См. Lousi Hartz. The Liberal Tradition in America. New Harcourt. 1955.
19. См. Fukuyama, 1992. См. также его критику (1994) мрачной книги Hans Enzensberger From L.A. to Bosnia, New York: The New Press, 1994.
20. См. Lyman Sarget (ed.) Extremism in America New York: New York University Press 1995,pp.38-43.
21. Об американских страхах см. Davis, 1971; Richard Orr Curry, Conspiracy: the Fear of Subversion in American history, New York: Holt, Rinehart and Winston, 1972; George Johnson, Architects of Fear: Conspiracy Theories and Paranoia in American Politics, Los Angeles: Tarchert, 1983.
22. Например, политическая фантазия "Дневники Тэрнера" была очень популярна в 1994-1995 годах среди американских правых радикалов. Федеральные чиновники называли этот роман "библией экстремистов". Книга описывает будущее, когда после восстания белых людей и линчевания десятков тысяч "расовых преступников", атомная война приводит к господству белых на планете. См.подробнее: Applebome, 1995a. См. также статьи, относящиеся к бомбежке в Oklahoma City и деятельности экстремистов в США в Нью-Йорк Таймс (1995, апрель 27); об анархистах и нео-луддистах, противостоящих техническому прогрессу, см. Нью-Йорк Таймс, 1995, 7 мая.
К главе 6
1. 13 мая 1996 года в "Известиях" появилась статья известного журналиста В.Выжутовича о социологических прогнозах, где он резко критиковал социологов. Он обвинил их в связях с заказчиками, некомпетентности, по крайней мере тех, кто обслуживает коммунистов, а также в том, что в составляемых ими анкетах проявляются такие малоприятные черты, как "инвентаризация застарелых советских привычек, былых и новых страхов, врожденных вывихов сознания, повальной закомплексованности и неизбытой внутренней несвободы" (с.2).
2. Так, Ф.Достоевский, который находился во власти сильных эсхатологических настроений, трагического, катастрофического восприятия мира, пророчествовал о грозящей социальной и духовной "бездне". Он говорил: "скоро конец всему... всем ихним "прогрессам" и болтовне!"Им и не чудится, что ведь антихрист-то родился...и идет! Идет к нам антихрист! Идет! И конец миру близко, - ближе, чем думают!" (Ф.М.Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1964, т.2, с.170). Он писал: "Конец мира идет. Конец столетия обнаружится таким потрясением, какого еще никогда не было" (Биография, письма и заметки из записной книжки Ф.М.Достоевского,СПб.,1883,с. 357). По его мнению, миру угрожает огромная опустошительная война, закроются фабрики, миллионы голодных ртов, отверженных пролетариев брошены будут на улицу... Все эти парламентаризмы, все исповедываемые теперь гражданские теории, все накопленное богатство, банки, науки все это рухнет в один миг и бесследно" (Достоевский Ф.М. Полн. собр. худож. произв. М.-Л. 1929, т.12, с. 411).
3. Знаменитый Салтыков-Щедрин "волком выл", наблюдая "кровопийственный процесс", которому предаются Колупаевы и Разуваевы (нарицительные имена новых кровопийц). Новую эру он называл "мерзостью", ее представителей "чумазыми".
О том, что эти настроения шли не только из кругов дворянской элиты, но из традиционалистских низов, ясно видно, например, у Глеба Успенского. Он, имитируя массовые народные представления, писал: "Назвал бы я эти очерки "Поступки господина Купона". И первый был бы: Пришествие антихриста" (Успенский Г.И. Полн. собр. соч., т. 14, с 187). Этот автор сравнивает буржуазию с "брюхом" (старая традиция народной культуры рассматривать носителя зла как толстяка, вспомним, например, пророка старообрядцев Аввакума). Г. Успенский сравнивал капитал со "сладострастной властью", которая чавкает "свеженькое мясцо" и пьет "кровушку свеженькую из девственных мест" ("Письма с дороги"). Образ буржуа приобретает эстетически негативную характеристику. Буржуа ассоциируется у писателя с чем-то трупным, холодным, распухшим, дурно пахнувшим ("Буржуй").
Складываются основные элементы антикапиталистической картины социального мира, где капитал является греховодником, он "мусорит" девственные места, заводит "грязь и всякую гадость" на "чистой", невинной земле". Купонный человек создает свое благополучие на костях "чернорабочей человеческой массы"("Не все коту масленица"). Это нагнетание катастрофизма характерно и для таких известных писателей, как А.И.Куприн "Молох" (1896 г.), А.А.Серафимович - "Город в степи" (1912 г.). У И.Бунина - "Господин из Сан-Франциско" 1915 г.) образ представителя капитализма приобретает зловещий фантастический, уродливый, устрашающий характер. Он уподобляется иррациональным злым силам народного крестьянского космоса, которые не подвластны человеку.
4. См. Хюбшер А. Мыслители нашего времени. М., 1962, с 25 и далее. Эрн В. Идея катастрофического прогресса // Борьба за Логос. М., 1911, с. 234-261.
5. См. выступление известной террористки М.А. Спиридоновой - яркое свидетельство катастрофического мышления (Неизвестная Россия. ХХ век. Книга вторая. М., 1992, с. 23).
6. Исторический архив, 1959, N 2,c.14.
7. Среди них блестящий социолог Борис Грушин, который доказывал, что катастрофические настроения в России не имеют почвенных корней. К главным персонажам, генерирующим образы неминуемой катастрофы, он отнес руководителей исполнительной власти, как центральной, так и региональной, политическую верхушку, принадлежащую к оппозиции, СМИ, особенно тех из них, которые занимаются уничтожающей критикой лидеров страны, а также радетелей за народную правду, включая истерических женщин и "божьих дураков" из интеллигенции и околоинтеллигентских кругов.
8. См. Литературная газета, 1995, 9 мая.
9. См. Kaplan, 1994.
10. Benjamin Barber, Jihad versus McWorld, New York: Random House,1995.
11. См. Brimelow, 1995.
<< Пред. стр. 7 (из 8) След. >>
Список литературы по разделу