<< Пред.           стр. 6 (из 18)           След. >>

Список литературы по разделу

  Иногда... считается, что отделение собственности от управления оказывает некоторое влияние на цели корпорации. Повсеместное мнение состоит в том, что обеспечению надежности дохода и роста уделяется большое внимание, а погоня за прибылью - меньшее... Корпорация стремится к определенной комбинации надежности, роста и прибыли. Но рамки ее деятельности по-прежнему определяются рынком: цены могут быть чуть ниже, а объем продаж чуть выше, нежели в том случае, если бы погоня за прибылью, была бы единственной целью, но никакого радикального значения самим изменениям не придается. И если бы фирма подчинялась рынку полностью, то эффект от стремления к достижению всех этих противоречивых целей не мог бы действительно быть значительным.
  196
 
  Однако, если с возникновением крупных корпораций появляется возможность широко навязывать их волю обществу - не только устанавливать цены и издержки, но и влиять на потребителей, организовывать поставки материалов и полуфабрикатов, мобилизовывать собственные накопления и капитал, проводить свою политику в отношении рабочей силы и оказывать воздействие на взгляды общества и деятельность государства, - тогда цели управляющих фирмой интеллектуалов, ее техноструктуры приобретают колоссальное значение. Не рынок определяет эти цели. Они переступили границы рынка, используют его как инструмент и становятся той колесницей, к которой общество если и не приковано, то уж во всяком случае пристегнуто. Что современная корпорация располагает подобной властью, неоклассическая теория, конечно, отрицает. Что реальность именно такова, нам в данном случае совершенно очевидно.
  Глава XI. Положительные цели
  Основной положительной целью техноструктуры является рост фирмы. Затем этот рост становится важнейшей целью планирующей системы и - как следствие - общества, в котором доминируют крупные фирмы.
  Крупная фирма... может, за редкими исключениями, лучше, чем небольшая фирма, контролировать свои цены и издержки, убеждать своих потребителей и управлять ими. В силу этих обстоятельств она способна ограждать себя от снижения прибылей в результате конкуренции и, таким образом, ограждать свои доходы, а вместе с ними и свой источник капитала. Она имеет больше возможностей избавиться от тех затрат на рабочую силу, которые она не в состоянии регулировать, а также обеспечить себе соответствующее мнение среди общественности и добиться необходимых действий со стороны государства. Это значит, что крупная фирма способна более надежно оградить себя от нежелательных для нее изменений в уровне доходов, Что могло бы вызвать вмешательство в ее дела акционеров или кредиторов, а также в связи с неблагоприятной реакцией со стороны общественности повлечь за собой вмешательство профсоюзов, потребителей или правительства.
  Экономисты в основном весьма легко поверили в социальные преимущества экономического роста. Они видели, что это будет означать большее потребление, больший доход, большую занятость, большие поступления в бюджет от налогов, расширение
  197
 
 социального обеспечения, большее счастье. То, что такой рост служит к тому же положительным интересам техноструктуры, послужило весьма убедительным толчком к этому открытию. Если бы действие роста на техноструктуру было противоположным, его оценка не была бы положительной.
  Различные защитные и положительные цели техноструктуры могут оказаться в противоречии друг с другом. Хотя рост, вообще говоря, усиливает власть техноструктуры и укрепляет тем самым ее способность обеспечивать минимально необходимый уровень доходов и служит, таким образом, ее защитным целям, некоторые виды роста, как мы уже видели, связаны с повышенным риском. Необходимость продемонстрировать рост дохода может прийти в столкновение с интересами обеспечения роста. Техническое развитие может поставить под угрозу стабильность доходов.
  Нет никаких оснований полагать, что техноструктура фирм, занятых в различных отраслях, одинаковым образом будет осуществлять согласование противоречивых целей. Достигшая высокого уровня фирма, выпускающая электронное оборудование, химические изделия или ЭВМ, имеющая в своем штате огромное количество инженеров и ученых, будет придавать значительное большее значение техническому прогрессу как самостоятельной цели, чем фирма по выпуску мясных полуфабрикатов или сталелитейная компания. В других случаях будут предприниматься неодинаковые усилия, направленные на обеспечение надежности доходов как цели, находящейся в противоречии с процессом роста фирмы. Выбор крупнейших фирм в этих вопросах будет отличен от выбора менее крупных. Необходимость продемонстрировать рост доходов также окажет различное воздействие. Социальные же последствия подобных решений, так же, как и энергия, с которой они осуществляются, могут... быть весьма значительными.
  (Гэлбрейт Дж. К. Экономические теории и цели общества / Пер. с англ. М., 1976. С. 27-28, 29, 33, 34-35, 36-38 40-41, 45, 47-49, 54, 55-56, 71-74, 80-81, 106, 107-108, 110, 123-125, 136, 139, 146-147)
 
 
 
  VII. НЕОКОНСЕРВАТИЗМ
  Кейнсианская теория, обосновавшая необходимость вмешательства государства в экономику, в 50-60-е годы и в первой половине 70-х годов помогла правительствам западных стран обеспечить довольно высокие темпы хозяйственного развития, наибольшую занятость работников и подъем общего благосостояния. Но в 1973-1975 гг. мощный мировой экономический кризис убедительно продемонстрировал: замена рыночного саморегулирования макроэкономики государственным управлением ею не способна избавить общество от кризисных потрясений, безработицы и инфляции. Поэтому не случайно, что против кейнсианства подняли своего рода < восстание" неоконсерваторы, стремившиеся отстоять принцип невмешательства государства в экономику.
  Неоконсерваторы выявили слабые стороны учения Дж. Кейнса и противопоставили им свои теоретические и практические разработки по следующим направлениям: 1. Антикейнсианцы выступили против использования инфляции для увеличения производства и занятости, предложив свои рецепты сокращения количества денег в обращении. 2. Неоконсерваторы высказались против чрезмерного увеличения налогов, что подрывало материальную заинтересованность работников и предпринимателей. Было предложено уравновесить покупательский спрос развитием предложения: снизить налоги до рациональных пределов, возродить свободу частного предпринимательства и рыночную конкуренцию. 3. Критики кейнсианства решительно выступили против того, чтобы государственные чиновники занимались мелочной опекой текущей хозяйственной деятельности бизнесменов. По их мнению, предприниматели сами в состоянии прогнозировать (предвидеть) экономические процессы и принимать оптимальные (наилучшие) решения. Правительство же должно сосредоточиться на долгосрочной экономической политике.
  Неоконсервативный поворот в экономической теории вызвал соответствующую перемену в экономической политике государств, которая в США получила название "рейганомика" (по имени президента Р. Рейгана), в Великобритании - "тэтчеризм" (по фамилии главы правительства М. Тэтчер).
  МИЛТОН ФРИДМЕН
  Наиболее видным представителем неоконсерваторов в США является М. Фридмен.
  Милтон Фридмен родился в 1912 г. в Нью-Йорке. В 1932 г. окончил университет Раттерс, стал затем доктором философии (1946) и права (1968). С 1948 г. - профессор экономики Чикагского университета.
  199
 
 В 1971-1974 гг. работал советником президента Р. Никсона по экономическим вопросам, а позже участвовал в разработке "рей-гономики".
  Основные работы М. Фридмена - в области теории и практики денежного обращения. Он - признанный лидер монетаристского направления в экономической теории, которое придает деньгам решающую роль в экономической жизни и считает, что уровень цен определяется количеством денег в обращении. В 1976 г. М. Фридмен удостоен Нобелевской премии за работу "История денежной системы в США, 1867-1960".
  В 1987 г. Гуверовский институт (США) издал избранные труды М. Фридмена. Ниже приводятся краткое изложение реферата этого сборника произведений М. Фридмена.
  ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ М. ФРИДМЕНА
  Тематика работ, представленных в разделе "Очерки политической экономии", очень широка: от сравнения рыночного хозяйства и экономики, организованной на плановых началах, проблем этических оценок в экономической области до вопросов, касающихся принципов оказания помощи иностранным государствам, организации системы образования и контроля над потреблением алкоголя и наркотиков. В подходе ко всем этим проблемам автор выступает как защитник индивидуальной свободы, рассматривает ее как высшую ценность. С этих позиций он оценивает значение экономической и политической свобод, трактуя их как неразрывно связанные между собой стороны жизни свободного общества.
  Эта позиция нашла свое выражение в небольшом очерке, посвященном положению в Чили после прихода к власти Пиночета, предпринявшего усилия по укреплению рыночных отношений в рамках тоталитарного режима и пользовавшегося рекомендациями учеников Фридмена. Появление очерка было следствием стремления Фридмена провести водораздел между собственной социально-экономической и политической позицией и установками и действиями правительства Пиночета. Он писал: "Я долгое время утверждал, что экономическая свобода является необходимым, но не достаточным условием политической свободы. Я убежден, что этот вывод, хотя и правилен, приводит к заблуждению, если он не дополняется положением, что политическая свобода является в свою очередь необходимым условием обеспечения экономической свободы в долгосрочном плане". Что же касается собственно чилийского опыта, породившего "миф о том, что только авторитарный режим может
  200
 
 успешно осуществлять политику, ориентированную на свободный рынок", то, подчеркивает автор, этот опыт является исключением, а не правилом. Военная диктатура противоречит рыночной системе, поскольку первая основана на принципе Подчинения, в то время как вторая базируется на принципе добровольности.
  Экономическая свобода, подчеркивает автор, неотделима от рыночной системы. Но она не ограничивается рамками чисто экономических явлений, а представляет собой некую основополагающую и в то же время гибкую и развивающуюся систему, пронизывающую практически все сферы общественных отношений. Такова, например, тесная связь законодательства (в частности, касающегося свободы слова) и экономической структуры общества.
  Экономическая наука призвана объяснять и прогнозировать экономические явления, а не давать им оценку. Среди экономистов, принадлежащих к одной культуре и одному времени, не может быть принципиальных разногласий по поводу основных целей экономической политики. Разногласия касаются главным образом способов достижения этих целей и связаны прежде всего с различием результатов конкретных исследований. Совершенно неприемлемо подменять сущностный анализ проблемы попытками "опровергнуть" оппонентов ссылками на то, что плохие люди преследуют плохие цели.
  Понимание Фридменом сущности рыночного хозяйства и его важнейших сторон проявляется при сравнении двух основных типов экономики: рыночного и командного (т.е. основанного на централизованном планировании), а также при попытке ответить на вопросы о том, в какой степени рыночный механизм может быть внедрен в командную экономику, до какого предела элементы командной системы допустимы в рыночной экономике.
  Автор характеризует идеальную рыночную экономику как систему, в которой совершенно независимые индивиды руководствуются собственными интересами и для достижения своих целей выступают в отношении добровольного и взаимовыгодного обмена друг с другом. Идеальная система командной экономики предполагает, что люди действуют не как суверенные субъекты, а лишь как исполнители приказов.
  Однако в реальной жизни "чистых" систем нет. В рыночной системе встречаются элементы командной экономики в тех областях, где либо рынок не способен функционировать вообще, либо эффективность не является единственной целью, либо ре-
  201
 
 зультаты действий одних людей могут затронуть интересы других людей, которые не имеют непосредственного отношения к действиям первых. Подобные отклонения от "чистой" рыночной системы также полностью не исчезают, причем это может быть результатом как сознательной политики правительства, так и действия стихийных сил. Эти элементы придают системе динамичность и способность к выживанию независимо от причин их сохранения.
  Автор считает рыночную систему более жизнеспособной, нежели командную, прежде всего потому, что свободный обмен, на котором она основана, осуществляется только тогда, когда он выгоден обеим сторонам...
  "Нервной" системой рыночной экономики является механизм цен. Автор выделяет три функции цен: информационную, стимулирующую и распределительную. Информационная функция связана с тем, что цены несут в себе информацию о потребностях в тех или иных товарах, о дефиците или избытке ресурсов и т.д. Эта функция имеет чрезвычайно важное значение для координации экономической активности (впервые эту функцию цен отметил в 1945 г. Ф. Хайек). Вторая функция состоит в стимулировании людей использовать имеющиеся ресурсы, с тем, чтобы получить наиболее высоко оцениваемые рынком результаты, применяя наиболее экономичные способы производства. Наконец, третья функция показывает, что и сколько получает тот или иной экономический субъект.
  Все эти функции цен тесно взаимосвязаны, и попытки подавить одну из них негативно сказываются и на других. Именно эта тенденция характера, по мнению автора, для плановой экономики, где предпринимаются попытки сохранить стимулирующую функцию, отделив ее от распределительной: "Цены стимулируют людей только потому, что влияют на распределение доходов. Если то, что человек получает за свою деятельность, не зависит от того, что он делает, если цены не выполняют третью функцию - распределения дохода, то ему нет смысла беспокоиться относительно информации, которую несет в себе цена, и нет смысла реагировать на эту информацию". Причем это относится не только к командной экономике, но и к рыночной со значительными элементами вмешательства государства. Это вмешательство ведет к тому, что людям обеспечивается уровень доходов независимо от цены, за которую они могут продать свои услуги на рынке... Механизм цен хорош тем, что постоянно вырабатывает информацию, позволяющую
  202
 
 оценивать деятельность человека и соответствующим образом ее корректировать.
  Тип собственности, установленный в обществе, в решающей мере определяет характер хозяйственного механизма: "Если вся собственность последовательно обобществлена и все цены централизованы, не остается места для механизма, который в какой-либо мере может воспроизводить функционирование капиталистического предприятия" (с. 26). С этой точки зрения автор критикует югославскую модель кооперативного социализма. Хотя кооперация - более эффективный способ организации производства, чем централизованное планирование, рыночная система имеет преимущества перед кооперацией. Это подтверждает анализ инвестиционной стратегии кооперативных предприятий в Югославии. Югославские рабочие являются собственниками предприятия, пока они на нем работают. В результате рынок капитала в собственном смысле не может существовать; югославские рабочие не рассматривают инвестиции как нечто для себя (в случае выгод) выгодное; в то же время из-за рынка капитала сокращаются возможности для частных лиц предпринять какие-либо шаги в производственной деятельности на собственный страх и риск. Все это снижает эффективность системы. Так, рабочие, получающие долю от общих доходов предприятия, не будут заинтересованы в его расширении, даже если перспективы сбыта продукции благоприятны, поскольку это расширение связано как с дополнительными расходами, так и с наймом новой рабочей силы, которая будет претендовать на долю в доходе. Таким образом, возникают препятствия к расширению эффективных, успешно действующих предприятий. Далее, будучи связанными своей долей участия в прибылях, рабочие будут менее склонны переходить с предприятий, имеющих большой основной капитал, на предприятия, где этот капитал невелик, даже если такой переход экономически оправдан. Ограниченность срока, в течение которого рабочий связан с предприятием, и его доходы зависят от успехов деятельности этого предприятия, снижает склонность не только к долгосрочному инвестированию, но и к риску. В результате возникают серьезные препятствия на пути внедрения научно-технических достижений, новых технологических процессов и методов управления; система утрачивает мобильность и динамизм.
  Удовлетворительной альтернативы нормальному рыночному механизму, по мнению автора, не существует. Это, однако, не означает, что нет и не может быть оснований для отклонения
  203
 
 такого механизма. Эффективность производства - не единственная цель, которую преследуют люди; с целым рядом задач (например, обеспечения национальной безопасности) рынок не может справиться, а в ряде случаев действие рыночных сил способно нанести ущерб третьим лицам (так называемый внешний эффект). Это делает вмешательство государства принципиально оправданным.
  Задача повышения эффективности функционирования мировой экономической системы состоит в том, чтобы свести к минимуму элементы командной системы в западных странах и развивать в возможно более широких масштабах рыночный механизм (с учетом политических и экономических ограничений) в социалистических странах, где социальные цели преобладают над производственными и перераспределение доходов неизбежно. В этих странах перераспределение доходов лучше осуществлять не через регулирование цен, а через налоги и субсидии. Что касается предприятий, то они должны нести ответственность за свою деятельность, и их цены должны определяться в терминах прибыли, а не в натуральных показателях.
  Вместе с тем "рыночная модель" не должна безраздельно господствовать в обществе. Если для отдельного предпринимателя (независимо от сферы его деятельности) единственной социальной функцией является "использование имеющихся у него ресурсов и ориентация собственных усилий на увеличение прибыли, пока это не противоречит правилам игры", то для общества в целом может быть далеко не безразлично, например, в какой мере все его члены имеют доступ к целому ряду благ, которые в данном обществе - с точки зрения господствующих в нем культурных, нравственных, религиозных и других устоев - считаются безусловно необходимыми для жизни человека. К таким благам относятся прежде всего образование и медицинское обслуживание, а также механизм материальной обеспеченности граждан независимо от результатов их конкретной деятельности. Вмешательство государства для обеспечения всем гражданам доступа к этим благам неизбежно и желательно, при этом, однако, необходим поиск приемлемого компромисса между неизбежными при любом вмешательстве элементами диктата и индивидуальной свободой.
  Возможным вариантом подобного компромисса автор считает решение вопроса о политике помощи неимущим и организации системы образования, предполагающей в обоих случаях не непосредственное воздействие на результат, а косвенное влияние
 
  204
 
 - через налоги, субсидии и т.д. - на финансовое положение людей, что должно стимулировать их деятельность в желательном направлении. Так, вместо непосредственных выплат малообеспеченным людям (доходы которых не достигают установленного минимального уровня) можно использовать систему налогов на личные доходы, которая не снижает активности людей по улучшению их материального положения. Суть этой системы состоит в следующем: если доход семьи равен установленному гарантируемому минимуму, семья не платит налогов; если ее доходы превышают этот минимум, налоги платятся по самой низкой шкале и начисляются не на весь доход, а лишь на часть, превосходящую минимальный доход. Если доход семьи не достигает минимума, начисляется отрицательный налог по единой ставке на "недополученную" часть дохода, после чего полученная величина "налога" фактически прибавляется к доходу, который получила семья. Ставки налогов и минимальный уровень дохода могут варьироваться в зависимости от размера семьи, но важно то, что при такой системе людям выгодно как можно больше зарабатывать, поскольку, чем больше заработанный доход, тем больше их доход после "уплаты" налогов. При такой системе люди не чувствуют себя полностью на иждивении государства; кроме того, сокращаются расходы государства. Вместе с тем подобная система имеет и отрицательные стороны (например, возможность уменьшения ответственности политиков за благосостояние наименее обеспеченных слоев населения).
  Цель экономической науки автор видит в разработке основ позитивной экономической теории, под которой он понимает абсолютно объективную, лишенную каких-либо оценочных суждений концепцию, призванную ответить на вопрос "Что происходит?", а не "Как должно быть?" Позитивная экономическая теория должна "предложить совокупность выводов, которые могут быть использованы для получения правильных Прогнозов относительно последствий тех или иных изменений условий. Ее значение следует оценивать по степени точности, масштабности и адекватности предлагаемых прогнозов. Другими словами, позитивная экономическая теория является или может стать объективной наукой в том же смысле, что и любая естественная наука".
  Ориентируя экономистов на разработку позитивного экономического знания, автор вместе с тем указывает на важность нормативного знания. Последнее, однако, он исключает из
  205
 
 науки, относя его к другим сферам деятельности людей, прежде всего к искусству, в том числе к искусству принятия политических решений. В позитивном сознании Фридмен видит основу, на которую должны опираться политики при решении вопроса о проведении тех или иных мероприятий в рамках экономической политики. Подобная позиция, по его мнению, имеет принципиальное значение, так как позволяет преодолеть разногласия между западными экономистами по вопросам экономической политики, которые касаются в основном не конечных целей этой политики, а способов их достижения. Преодоление этих разногласий автор связывает с развитием экономической (позитивной) теории.
  Позитивная теория (обеспечивающая получение надежного прогноза) представляет, по мнению автора, соединение двух элементов: языка, определяющего метод рассуждений, но не несущего смысловой нагрузки и подчиняющегося лишь законам логики, и набора содержательных гипотез. Выбор гипотез - важнейший этап в разработке теории. Непосредственная проверка гипотез не может дать окончательного ответа на вопрос об их достоверности, а может лишь подтвердить их приемлемость при данных обстоятельствах, т.е. не опровергнуть гипотезу. При попытках "доказать" истинность гипотезы эмпирически всегда предполагается обобщенный вывод (распространяющийся на все случаи) на базе конечного числа наблюдений. Подобная проблема, известная как "проблема индукции", не может быть решена в общем виде. Поэтому о теории следует судить с точки зрения ее полезности для прогнозирования. При выборе исходных положений автор предлагает руководствоваться критериями простоты, наглядности, целостности, отказываться от попыток их непосредственной проверки, ограничиваясь косвенной проверкой гипотез - через проверку прогнозных свойств теории, построенной на базе этих гипотез. Он снимает проблему реалистичности исходных гипотез, рассматривая их как утверждения типа "как если бы".
  Абстрактные методологические проблемы, по мнению автора, имеют прямое отношение к пониманию процесса развития экономической науки, происходящих в ней сдвигов; если признанные теоретические конструкции оказываются неадекватными реальным проблемам, в результате формируются новые на правления и методы анализа.
  С особой наглядностью методологические принципы автор" проявились в его работах, касающихся индивидуального поведения
  206
 
 экономических субъектов. Еще во второй половине 50-х годов Фридмен выдвинул вошедшую позднее в арсенал экономической теории концепцию перманентного дохода. Суть ее сводилась к следующему: индивидуальные потребительские расходы зависят не от текущего дохода, а от так называемого "перманентного дохода", представляющего собой оценку людьми величины ожидаемых в будущем доходов от всех видов капитала, включая "человеческий" (то есть заработную плату); определяемая таким образом часть дохода, идущая на потребление (перманентное потребление), достаточно стабильна и не реагирует на временные колебания текущего дохода. Эти гипотезы автор подверг проверке, используя данные о семейных бюджетах. При эмпирической разработке этой концепции был получен важный результат: доля доходов, идущая на потребление, значительно ниже у лиц с высоким уровнем дохода; для народного хозяйства в целом доля накопления остается достаточно стабильной величиной, несмотря на долговременный рост реального дохода.
  Другим примером сочетания теоретического и эмпирического анализа является разработанная Фридменом концепция поведения экономических субъектов в условиях неопределенности и риска. Автор выдвинул две гипотезы: индивиды ведут себя таким образом, как если бы они стремились максимизировать некую ожидаемую величину, которую можно назвать совокупной полезностью; различия в распределении индивидуальных портфелей активов отражают различия вкусов людей, отношения к риску, к альтернативным вариантам.
  Анализу проблем денег, денежного обращения, стратегии и тактики кредитно-денежной политики в современных условиях посвящена едва ли не самая значительная часть работ Фридмена.
  В целом автор относится к сторонникам количественной теории денег (если под ней понимать не целостную концепцию, а подход, рассматривающий деньги как фактор, влияющий на краткосрочные колебания деловой активности, а также стремление объяснить, почему люди хотят держать то или иное количество денег). При определении вида и основных переменных функций спроса на деньги автор основывается на оптимизационной модели индивидуального поведения, в которой в качестве бюджетного ограничения фигурирует величина совокупного богатства, включающего как все виды активов, так и "человеческий капитал". Различные виды богатства рассматриваются как
  207
 
 субституты денег. Желательный объем денежных средств (как одного из активов) в общем портфеле активов определяется и зависимости от соотношения доходности активов, оценок изменения покупательной способности денег, совокупного богатства индивида и ряда других переменных.
  Предложенная Фридменом функция спроса на деньги является ключевым моментом его денежной теории: зная параметры этой функции, можно определить степень воздействия изменений денежной массы на динамику цен или процента. Это, однако, возможно лишь в том случае, если функция устойчива. Не случайно вопрос об устойчивости функции спроса на деньги в течение многих лет привлекал внимание эконометриков. Признавая в целом эмпирические оценки этой функции, Фридмеи вместе с тем полагал, что многие связанные с ней вопросы остались нерешенными и требуют дальнейшего рассмотрения.
  Важную роль в обосновании Фридменом предположений, касающихся зависимости между массой денег в обращении и рядом макроэкономических характеристик, сыграл его историко-статистический анализ денежного обращения США за столетний период. Эти исследования позволили ему сделать следующие выводы: для стабильности цен важное значение имеет неинфляционный рост денежной массы; если изменения цен предсказуемы и не очень значительны, экономический рост может осуществляться как при растущих, так и при падающих ценах; взаимосвязи между изменениями массы денег и теми переменными, на которые масса денег оказывает влияние, оставались неизменными, несмотря на различные причины роста массы денег; основное направление их воздействия на экономику - от изменения массы денег к изменению дохода, а не наоборот.
  Одним из наиболее острых периодов в истории денежного обращения США, вызвавших яростные споры среди ученых, был кризис 1929-1933 гг. В своей трактовке механизма этого кризиса Фридмен противостоит кейнсианской позиции. Он полагает, что масштабы этого кризиса во многом определила некомпетентная денежная политика, которая не смогла предотвратить крушения банковской сферы, приведшего к резкому (на 1/3) сокращению массы денег, что повлекло за собой драматическое падение цен и объема производства.
  При анализе исторических тенденций в сфере денежного обращения автор сосредоточил внимание на исследовании зависимости межу ценами, объемом производства и денежной массой в долгосрочном плане. Решение же текущих вопросов экономической
 
  208
 
 политики требует знания особенностей взаимосвязи между темпом роста цен и уровнем безработицы ("кривая Филлипca") в краткосрочной перспективе. Речь идет о выяснении того, в какой мере и в пределах какого временного интервала политика расширения совокупного спроса, а следовательно, увеличения массы денег в обращении может и может ли вообще привести к снижению уровня безработицы.
  Известно, что одной из важнейших предпосылок кейнсианского анализа (обращенного к краткосрочному периоду) было утверждение о слабой подвижности цен и заработной платы, поэтому увеличение агрегированного спроса практически целиком "пойдет" на стимулирование производства и лишь незначительно повлияет на цены. Долгое время казалось, что реальность подтверждает кейнсианскую гипотезу, несмотря на наличие некоторых сомнений в неизменности предположений, на базе которых они были сформулированы. Для объяснения расхождений между теорией и практикой были предложены различные соображения. Одно из них сводилось к признанию важности фактора ожиданий и необходимости различать реальные номинальные величины и реализовалось в выдвинутой Фридменом гипотезе о естественном уровне безработицы. Позиция Фридмена по вопросу о характере взаимосвязи между темпом роста цен и уровнем занятости по существу была определена его моделью номинального дохода. Основной вывод этой модели можно сформулировать следующим образом. При некоторых предположениях о виде ряда макроэкономических функций и адаптивном характере ожиданий равновесия траектория движения экономики определяется ее базовыми социально-экономическими и производственными характеристиками, которые обычно называются реальными факторами. И лишь в том случае, если ожидания экономических субъектов расходятся с реальностью, можно предположить, что изменения номинального совокупного спроса повлияют на реальный объем производства в занятости. В терминах гипотезы о естественном уровне безработицы это означает, что неучтенные изменения номинального спроса и цен могут из-за ошибок в прогнозах привести к отклонению безработицы от естественного уровня, но такая ситуация не может быть активной, и по мере адаптации экономических субъектов возникшее отклонение текущего значения нормы безработицы от естественного уменьшается. Для его поддержания требуются все более значительные денежные "вливания" в экономику, которые в конечном счете окажутся неэф-
  209
 
 фективными, а единственным их результатом будет рост цен. Таким образом, автор ставит под сомнение одно из основополагающих положений политики "точной настройки", а именно, что увеличение массы денег в обращении способно повысить уровень занятости. Не согласен он и с другим, не менее важным тезисом (в конечном счете связанным с предыдущим), что увеличение массы денег в обращении ведет к снижению процентной ставки. По его мнению, увеличение массы денег в обращении, как правило, происходит в результате операций на открытом рынке, когда федеральные резервные банки осуществляют покупки государственных ценных бумаг у коммерческих банков, увеличивая тем самым их резервы и создавая возможность расширения масштабов депозитно-чековой эмиссии. В этом случае снижение процентной ставки (из-за повышения рыночной стоимости ценных бумаг) происходит параллельно с увеличением банковских резервов. На этом, однако, процесс не заканчивается. Его окончание определяет целый комплекс процессов, связанных с ростом объема расходов и номинальных доходов и последующим повышением цен, ослабляющим первоначальное снижение процента. Более того, сколько-нибудь продолжительная политика кредитно-денежной экспансии, способствующая росту цен, благоприятствует формированию инфляционных ожиданий, которые способствуют повышению процентной ставки. Именно это, по мнению автора, определило характер движения процентных ставок во второй половине 70-х - начале 80-х годов.
  Таким образом, автор выступает против сложившегося стереотипа в представлениях относительно целей и задач кредитно-денежной политики. Это, однако, не означает, что он преуменьшает значимость этой политики. Напротив, среди всех способов воздействия на экономику он отдает предпочтение именно кредитно-денежной политике как наиболее приемлемому для демократического общества способу вмешательства в экономику, не приводящему к чрезмерному диктату правительства и уменьшению индивидуальной свободы. Но при этом он четко определяет характер и цели кредитно-денежной политики. Он отстаивает принцип градуализма (постепенности), предполагающие, что мероприятия в рамках этой политики осуществляются медленно, рассчитаны на годы и не являются быстрой реакцией на изменения конъюнктуры. Стабильность движения массы денег автор рассматривает как одно из важнейших условий стабильности экономики в целом. Он предлагает отказаться от по-
  210
 
 пыток использования кредитно-денежных рычагов для воздействия на реальные переменные (уровень безработицы, производства) и в качестве целей этой политики определяет контроль над номинальными переменными, прежде всего ценами. Достижение этой цели Фридмен видит в следовании "денежному правилу", предполагающему стабильный и умеренный рост денежной массы в пределах 3-5% в год.
  В соответствии с определенными стратегическими установками автор предлагает внести некоторые коррективы в институциональную структуру кредитно-денежной сферы и в практику определения тактических мероприятий в области контроля над денежной массой. Прежде всего он выступает за ограничение всевластия федеральной резервной системы, за подчинение ее казначейству, с тем чтобы обеспечить единство руководства кредитно-денежной и фискальной политикой. Что касается конкретного выбора непосредственного объема кредитно-денежного регулирования, то в последние годы Фридмен все более склоняется к тому, чтобы контролировался рост не собственно денежной массы (или каких-либо ее агрегатов), т.е. депозитно-чековой эмиссии, а так называемых "сильных денег" - обязательств правительства США, не приносящих процента, которые являются главной составляющей банковских резервов и представляют основу пирамиды средств обращения и платежа. По окончании некоторого переходного периода величина этого показателя должна быть зафиксирована, а количество различных денежных активов будет определяться действием рыночных сил: соотношением спроса на эти виды активов со стороны экономических субъектов (индивидов и фирм) и их предложения со стороны различных финансовых институтов. Эта рекомендация, которая отличается от ранее отстаиваемой Фридменом идеи жесткого контроля со стороны федеральной резервной системы над денежной массой, отражает изменение позиции Фридмена по вопросу о возможностях современной банковской системы, а также о важности денег и различных денежных агрегатов в современной экономике. Вместе с тем это положение (вместе с его высказываниями в пользу плавающего валютного курса и уменьшения правительственного вмешательства в сфере валютных отношений) отвечает принципиальным мировоззренческим установкам Фридмена на обеспечение возможно большей экономической свободы.
  (Вопросы экономики. 1989. № 12. С. 141-146)
  211
 
  ФРИДРИХ ФОН ХАЙЕК
  Выдающаяся роль в критике кейнсианства и в разработке неоконсервативного направления экономической теории в Великобритании принадлежит Ф. Хайеку.
  Фридрих Август фон Хайек (1899-1991) родился в Вене. Здесь он окончил университет и получил ученые степени доктора права и доктора политических наук. В 1931 г. Ф. Хайек переезжает в Англию и становится британским подданным.
  Круг исследовательских интересов Ф. Хайека необычайно широк - экономическая теория, политология, методология науки, психология, история идей. Он вел преподавательскую деятельность в университетах Лондона. Чикаго (США), Фрайбурга (ФРГ), Зальцбурга (Австрия).
  Ф. Хайек всегда выступал непримиримым противником переустройства общества по заранее сконструированным схемам и идеальным моделям. Будучи последовательным сторонником конкурентного рынка, он резко критиковал произвольную экономическую политику государства, ведущую к хозяйственным неурядицам. В 1974 г. за работы в области теории денег, конъюнктурных колебаний и анализ взаимозависимости экономических и структурных явлений Ф. Хайек был удостоен Нобелевской премии.
  О взглядах Ф. Хайека по важнейшим проблемам современной экономики можно узнать из отрывков приводимых ниже его трудов: лекции "Конкуренция как процедура открытия", которую Ф. Хайек впервые прочитал на встрече Филадельфийского общества в Чикаго 29 марта 1968 г., книги "Дорога к рабству" и книги "Безработица и денежная политика. Правительство как генератор "делового цикла"".
  Из лекции
  КОНКУРЕНЦИЯ КАК ПРОЦЕДУРА ОТКРЫТИЯ
  Как следует из названия настоящей лекции, я предлагаю рассматривать конкуренцию как процедуру для открытия таких фактов, которые без обращения к ней оставались бы никому не известными или по меньшей мере не используемыми.
  На первый взгляд это кажется настолько очевидным и бесспорным, что вряд ли заслуживает нашего внимания. И все же из эксплицитной формулировки откровенного трюизма, приведенного выше, непосредственно вытекают некоторые интересные и не столь уж очевидные следствия. Первое: конкуренция представляет ценность потому и только потому, что ее результаты непредсказуемы и в общем отличны от тех, к которым каждый сознательно стремится или мог бы стремиться. Второе:
  212
 
 хотя в целом последствия конкуренции благотворны, они неизбежно предполагают разочарование или расстройство чьих-то конкретных ожиданий и намерений.
  Поскольку нам известно, что же именно мы надеемся обнаружить при помощи конкуренции, постольку мы оказываемся бессильны определить, какова же ее эффективность в выявлении фактов, потенциально поддающихся открытию. В лучшем случае мы можем надеяться установить, что общества, полагающиеся на конкуренцию, в конечном счете, успешнее других достигают своих целей. Вот вывод, который, как мне кажется, замечательно подтвержден всей историей цивилизации.
  Своеобразие конкуренции заключается в том, что в конкретных ситуациях, когда она значима, ее действие не может быть проверено, а может быть лишь засвидетельствовано тем фактом, что рынок будет выигрывать при сравнении с любыми альтернативными социальными механизмами.
  Какие блага являются редкими или какие предметы являются благами? И какова их редкость или ценность? Именно это и призвана выявлять конкуренция. Предварительные результаты рыночного процесса на каждой отдельной стадии указывают индивидуумам направление поиска. Чтобы использовать знания, широко рассеянные в обществе с развитым разделением труда, недостаточно полагаться на людей, которым досконально известно, на какие конкретные цели могут быть употреблены хорошо знакомые предметы из их привычной окружения. Какая именно информация относительно предлагаемых рынком разнообразных товаров и услуг может представлять интерес, подсказывают индивидуумам цены. Это означает, что рынок находит применение личным знаниям и умениям, образующим всегда уникальные в том или ином отношении индивидуальные сочетания и основанным не только и даже не столько на усвоении таких фактов, которые можно было бы перечислить и сообщить по требованию некоей власти.
  В прямом смысле слова "хозяйство" - это организация или социальное устройство, где некто сознательно размещает ресурсы в соответствии с единой шкалой целей. В создаваемом рынком спонтанном порядке ничего этого нет: он функционирует принципиально иначе, чем собственно "хозяйство". Он отличается, в частности, тем, что не гарантирует обязательного удовлетворения сначала более важных, по общему мнению, потребностей, а потом менее важных. В этом кроется главная причина, почему люди возражают против рынка. В самом деле, весь
  213
 
 социализм есть не что иное, как требование превратить рыночный порядок... в "хозяйство" в узком смысле, в котором общая шкала приоритетов определяла бы, какие из различных потребностей подлежат удовлетворению, а какие - нет.
  С этим социалистическим замыслом сопряжены трудности двоякого рода. Как и в любой сознательной организации, проект собственно "хозяйства" может отражать только знании самого организатора, а все участники такого, понимаемого как сознательная организация, "хозяйства" должны руководствоваться в своих действиях единой иерархией целей, которой оно подчинено. Соответственно у спонтанного рыночного порядка... есть два преимущества. В нем используются знания всех его членов. Цели, которым он служит, являются частными целями индивидуумов во всем их разнообразии и противоречивости.
  Решающее значение для понимания функционирования рыночного порядка... имеет то обстоятельство, что высокая степень совпадения ожиданий с реальностью прямо зависит от систематического расхождения с нею у определенной их части. Но взаимоприспособление планов - не единственное достижение рынка. Он гарантирует также, что любой продукт будет изготавливаться людьми, умеющими делать это с меньшими или по крайней мере не с большими издержками, чем тот, кто данного продукта не производит.
  Если даже в высокоразвитых экономических системах конкуренция важна как исследовательский процесс, в ходе которого первооткрыватели ведут поиск неиспользованных возможностей, доступных в случае успеха и всем остальным людям, то в еще большей степени это справедливо по отношению к неразвитым обществам.
  Одна из главных причин неприязни к конкуренции, несомненно, заключается в том, что конкуренция не только показывает, как можно эффективнее производить вещи, но также ставит тех, чьи доходы зависят от рынка, перед выбором: либо подражать добившимся большего успеха, либо частично или полностью лишиться своего дохода.
  Мои наблюдения в различных частях света подсказывают, что доля частных лиц, готовых опробовать новые возможности, везде примерно одинакова. Вызывающее столько сетований отсутствие духа предпринимательства во многих молодых странах является не прирожденным свойством их жителей, а следствием ограничений, налагаемых существующими обычаями или институтами. Вот почему для этих стран было бы фатальным, если бы в них индивидуальные усилия направлялись коллек-
  214
 
 тивной волей вместо того, чтобы власть правительства использовалась исключительно для защиты индивидуумов от давления общества. Такой защиты частной инициативы и предприимчивости можно добиться только с помощью института частной собственности и всего комплекса либертарных правовых институтов.
  (Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 12. С. 6-14)
  ДОРОГА К РАБСТВУ
  Книга "Дорога к рабству", изданная впервые в 1944 г., принесла Ф. Хайеку широкую известность. Она написана в полемическом духе и содержит посвящение - "социалистам всех стран". Основная мысль этого произведения: огосударствление экономики, подрывающее рыночную конкуренцию, ведет в конечном счете к установлению тоталитарного строя.
  Ниже приводятся отрывки из данной книги.
  Чтобы продемонстрировать причастность к сильнейшему из политических мотивов - жажде свободы, социалисты начали все чаще использовать лозунг "новой свободы". Наступление социализма стали толковать как скачок из царства необходимости в царство свободы. Оно должно принести "экономическую свободу", без которой уже завоеванная политическая свобода "ничего не стоит". Только социализм способен довести до конца многовековую борьбу за свободу, в которой обретение политической свободы является лишь первым шагом.
  Следует обратить особое внимание на едва заметный сдвиг в значении слова "свобода", который понадобился, чтобы рассуждения звучали убедительно. Для великих апостолов политической свободы слово это означало свободу человека от насилия и произвола других людей, избавление от пут, не оставляющих индивиду никакого выбора, принуждающих его повиноваться власть имущим. Новая же обещанная свобода - это свобода от необходимости, избавление от пут обстоятельств, которые, безусловно, ограничивают возможность выбора для каждого из нас, хотя для одних - в большей степени, для других - в меньшей. Чтобы человек стал по-настоящему свободным, надо победить "деспотизм физической необходимости", ослабить "оковы экономической системы".
  Свобода в этом смысле - это, конечно, просто другое название для власти или богатства. Но хотя обещание этой новой свободы часто сопровождалось безответственным обещанием не-
  215
 
 слыханного роста в социалистическом обществе материального благосостояния, источник экономической свободы усматривался все же не в этой победе над природной скудностью нашего бытия. На самом деле обещание заключалось в том, что исчезнут резкие различия в возможностях выбора, существующие ныне между людьми. Требование новой свободы сводилось, таким образом, к старому требованию равного распределения богатства...
  Обещание свободы стало, несомненно, одним из сильнейших орудий социалистической пропаганды, посеявшей в людях уверенность, что социализм принесет освобождение. Тем более жестокой будет трагедия, если окажется, что обещанный нам Путь к Свободе есть в действительности Столбовая Дорога к Рабству.
  Популярность идеи "планирования" связана прежде всего с совершенно понятным стремлением решать наши общие проблемы по возможности рационально, чтобы удавалось предвидеть последствия наших действий. В этом смысле каждый... мыслит "планово". И всякое политическое действие - это акт планирования... хорошего или плохого, умного или неумного, прозорливого или недальновидного, но планирования. Экономист, который по долгу своей профессии призван изучать человеческую деятельность, неразрывно связанную с планированием, не может иметь ничего против этого понятия. Но дело заключается в том, что наши энтузиасты планового общества используют этот термин совсем в другом смысле. Они не ограничиваются утверждением, что если мы хотим распределять доходы или блага в соответствии с определенными стандартами, мы должны прибегать к планированию. Как следует из современных теорий планирования, недостаточно однажды создать рациональную систему, в рамках которой будут протекать различные процессы деятельности, направляемые индивидуальными планами ее участников. Такое либеральное планирование авторы подобных теорий вовсе не считают планированием, и действительно здесь нет никакого плана, который бы в точности предусматривал, кто и что получит. Но наши адепты планирования требуют централизованного управления всей экономической деятельностью, осуществляемой по такому единому плану, где однозначно расписано, как будут "сознательно" использоваться общественные ресурсы, чтобы определенные цели достигались определенным образом.
  Перед государством открывается довольно широкое поле деятельности. Это и создание условий для развития конкуренции, и замена ее другими методами регуляции там, где это необходимо, и развитие услуг, которые, по словам Адама Смита,
  216
 
 "хотя и могут быть в высшей степени полезными для общества и целом, но по природе своей таковы, что прибыль от них не сможет окупить затрат отдельного лица или небольшой группы предпринимателей". Никакая рациональная система организации не обрекает государство на бездействие. И система, основанная на конкуренции, нуждается в разумно сконструированном и непрерывно совершенствуемом правовом механизме. А он еще очень далек от совершенства, даже в такой важной для функционирования конкурентной системы области, как предотвращение обмана и мошенничества, и в частности злоупотребления неосведомленностью.
  И все же хотя тенденция к всеобщей централизации управления экономикой является совершенно очевидной, на первых порах борьба против конкуренции обещает породить нечто еще более неприемлемое, не устраивающее ни сторонников планирования, ни либералов, - что-то вроде синдикалистской или "корпоративной" формы организации экономики, при которой конкуренция более или менее подавляется, но планирование оказывается в руках у независимых монополий, контролирующих отдельные отрасли. Это неизбежный результат, к которому придут люди, объединенные ненавистью к конкуренции, но не согласные по всем остальным вопросам. Политика последовательного разрушения конкуренции во всех отраслях отдает потребителя на милость промышленных монополий, объединяющих капиталистов и рабочих наилучшим образом организованных предприятий. Такая ситуация уже существует в обширных областях нашей экономики, и именно за нее агитируют многие введенные в заблуждение (и все корыстно заинтересованные) сторонники планирования. Однако ее правомерность не может найти рационального оправдания, и она вряд ли продлится долго. Независимое планирование, осуществляемое монополиями, приведет к последствиям, прямо противоположным тем, на которые уповают адепты плановой экономики. Когда эта стадия будет достигнута, придется либо возвращаться к конкуренции, либо переходить к государственному контролю над деятельностью монополий, который может стать эффективным лишь при условии, что он будет все более и более полным и детальным. И это ждет нас в самом недалеком будущем.
  Идея полной централизации управления экономикой все еще не находит отклика у многих людей и не столько из-за чудовищной сложности этой задачи, сколько из-за ужаса, внушаемого мыслью о руководстве всем и вся из единого центра. И если мы, несмотря ни на что, все-таки стремительно движемся в этом направлении, то только в силу бытующего убеждения,
  217
 
 что найдется некий срединный путь между "атомизированной" конкуренцией и централизованным планированием... Но здесь здравый смысл оказывается плохим советчиком. Хотя конкуренция и допускает некоторую долю регулирования, ее никак нельзя соединить с планированием, не ослабляя ее как фактор организации производства. Планирование в свою очередь тоже не является лекарством, которое можно принимать в малых дозах, рассчитывая на серьезный эффект. И конкуренция, и планирование теряют свою силу, если их использовать в урезанном виде... Можно сказать и иначе: планирование и конкуренция соединимы лишь на пути планирования во имя конкуренции, но не на пути планирования против конкуренции.
  Из всех аргументов, призванных обосновать неизбежность планирования, самым распространенным является следующий: поскольку технологические изменения делают конкуренцию невозможной все в новых и новых областях, нам остается только выбирать, контролировать ли деятельность частных монополий или управлять производством на уровне правительства. Это представление восходит к марксистской концепции "концентрации производства", хотя, как и многие другие марксистские идеи, употребляется в результате многократного заимствования, без указания на источник.
  Происходящее в течение последних пятидесяти лет усиление монополий и одновременное ограничение сферы действия свободной конкуренции является несомненным историческим фактом, против которого никто не станет возражать, хотя масштабы этого процесса иногда сильно преувеличивают...
  Главной причиной роста монополий считается техническое превосходство крупных предприятий, где современное массовое производство оказывается более эффективным. Нас уверяют, что благодаря современным методам в большинстве отраслей возникли условия, в которых крупные предприятия могут наращивать объем производства, снижая при этом себестоимость единицы продукции. В результате крупные фирмы вытесняют мелкие, предлагая товары по более низким ценам, и по мере развития этого процесса в каждой отрасли скоро останется одна или несколько фирм-гигантов. В этом рассуждении принимается во внимание только одна тенденция, сопутствующая техническому прогрессу, и игнорируются другие, противоположно направленные. Неудивительно поэтому, что при серьезном изучении фактов оно не находит подтверждения.
  Утверждение, что современный технический прогресс делает неизбежным планирование, можно истолковать и по-другому. Оно может означать, что наша сложная индустриальная цивилизация
  218
 
 порождает новые проблемы, которые без централизованного планирования неразрешимы. В каком-то смысле это так, но не в таком широком, какой сегодня обычно имеют в виду. Например, всем хорошо известно, что многие проблемы больших городов, как и другие проблемы, обусловленные неравномерностью расселения людей в пространстве, невозможно решать с помощью конкуренции. Но те, кто говорит сегодня о сложности современной цивилизации, пытаясь обосновать необходимость планирования, имеют в виду вовсе не коммунальные услуги и т.п. Они ведут речь о том, что становится все труднее наблюдать общую картину функционирования экономики и, если мы не введем центральный координирующий орган, общественная жизнь превратится в хаос.
  Это свидетельствует о полном непонимании действия принципа конкуренции. Принцип этот применим не только и не столько к простым ситуациям, но прежде всего как раз к ситуациям сложным, порождаемым современным разделением труда, когда только с помощью конкуренции и можно достигать подлинной координации. Легко контролировать или планировать несложную ситуацию, когда один человек или небольшой орган в состоянии учесть все существующие факторы. Но если таких факторов становится настолько много, что их невозможно ни учесть, ни интегрировать в единой картине, тогда единственным выходом является децентрализация. А децентрализация сразу же влечет за собой проблему координации, причем такой, которая оставляет за автономными предприятиями право строить свою деятельность в соответствии с только им известными обстоятельствами и одновременно согласовывать свои планы с планами других. И так как децентрализация была продиктована невозможностью учитывать многочисленные факторы, зависящие от решений, принимаемых большим числом различных индивидов, то координация по необходимости должна быть не "сознательным контролем", а системой мер, обеспечивающих индивида информацией, которая нужна для согласования его действий с действиями других. А поскольку никакой мыслимый центр не в состоянии всегда быть в курсе всех обстоятельств постоянно меняющихся спроса и предложения на различные товары и оперативно доводить эту информацию до сведения заинтересованных сторон, нужен какой-то механизм, автоматически регистрирующий все существенные последствия индивидуальных действий и выражающий их в универсальной форме, которая одновременно была бы и результатом прошлых, и ориентиром для будущих индивидуальных решений.
  Именно таким механизмом является в условиях конкуренции
  219
 
 система цен, и никакой другой механизм не может его заменить. Наблюдая движение сравнительно небольшого количества цен, как наблюдает инженер движение стрелок приборов, предприниматель получает возможность согласовывать свои действия с действиями других. Существенно, что эта функция системы цен реализуется только в условиях конкуренции, т.е. лишь в том случае, если отдельный предприниматель должен учитывать движение цен, но не может его контролировать. И чем сложнее оказывается целое, тем большую роль играет это разделение знания между индивидами, самостоятельные действия которых скоординированы благодаря безличному механизму передачи информации, известному как система цен.
  Можно сказать без преувеличения, что, если бы в ходе развития нашей промышленности мы полагались на сознательное централизованное планирование, она никогда не стала бы столь дифференцированной, сложной и гибкой, какой мы видим ее сейчас. В сравнении с методом решения экономических проблем путем децентрализации и автоматической координации метод централизованного руководства, лежащий на поверхности, является топорным, примитивным и весьма ограниченным по своим результатам. И если разделение общественного труда достигло уровня, делающего возможным существование современной цивилизации, этим мы обязаны только тому, что оно было не сознательно спланировано, а создано методом, такое планирование исключающим. Поэтому и всякое дальнейшее усложнение этой системы вовсе не повышает акций централизованного руководства, а, наоборот, заставляет нас больше, чем когда бы то ни было, полагаться на развитие, не зависящее от сознательного контроля.
  Экономическое планирование коллективистского типа с необходимостью рождает нечто прямо противоположное. Планирующие органы не могут ограничиться созданием возможностей, которыми будут пользоваться по своему усмотрению какие-то не известные люди. Они не могут действовать в стабильной системе координат, задаваемой общими долговременными формальными правилами, не допускающими произвола. Ведь они должны заботиться об актуальных, постоянно меняющихся нуждах реальных людей, выбирать из них самые насущные, т.е. постоянно решать вопросы, на которые не могут ответить формальные принципы. Когда правительство должно определить, сколько выращивать свиней или сколько автобусов должно ездить по дорогам страны, какие угольные шахты целесообразно оставить действующими или почем продавать в магазинах ботинки, - все такие решения нельзя вывести из формальных правил или принять раз
  220
 
 и навсегда или на длительный период. Они неизбежно зависят от обстоятельств, меняющихся очень быстро. И принимая такого рода решения, приходится все время иметь в виду сложный баланс интересов различных индивидов и групп. В конце концов кто-то находит основания, чтобы предпочесть одни интересы другим. Эти основания становятся частью законодательства. Так рождаются привилегии, возникает неравенство, навязанное правительственным аппаратом.
  Большинство сторонников планирования, серьезно изучивших практические аспекты своей задачи, не сомневаются, что управление экономической жизнью осуществимо только на пути более или менее жесткой диктатуры. Чтобы руководить сложной системой взаимосвязанных действий многих людей, нужна, с одной стороны, достоянная группа экспертов, а с другой - некий главнокомандующий, не связанный никакими демократическими процедурами и наделенный всей полнотой ответственности и властью принимать решения. Это очевидные следствия идеи централизованного планирования...
  Власти, управляющие экономической деятельностью, будут контролировать отнюдь не только материальные стороны жизни. В их ведении окажется распределение лимитированных средств, необходимых для достижения любых наших целей.
  Так называемая экономическая свобода, которую обещают нам сторонники планирования, как раз и означает, что мы будем избавлены от тяжкой обязанности решать наши собственные экономические проблемы, а заодно и от связанной с ними проблемы выбора. Выбор будут делать за нас другие. И поскольку в современных условиях мы буквально во всем зависим от средств, производимых другими людьми, экономическое планирование будет охватывать практически все сферы нашей жизни. Вряд ли найдется что-нибудь, - начиная от наших элементарных нужд и кончая нашими семейными и дружескими отношениями, от того, чем мы занимаемся на работе, до того, чем занимаемся в свободное время, - что не окажется так или иначе под недремлющим оком "сознательного контроля".
  Свобода выбора в конкурентном обществе основана на том, что, если кто-то отказывается удовлетворить наши запросы, мы можем обратиться к другому. Но сталкиваясь с монополией, мы оказываемся в ее полной власти. А орган, управляющий всей экономикой, будет самым крупным монополистом, которого только можно себе представить... Он будет не только решать, какие товары и услуги станут доступными для нас и в каком количестве, но будет также осуществлять распределение материальных благ между регионами и социальными группами,
  221
 
 имея полную власть для проведения любой дискриминационной политики.
  Даже многие экономисты социалистической ориентации после серьезного изучения проблемы централизованного планирования вынуждены довольствоваться надеждой, что производительность в этой системе будет не ниже, чем в конкурентной. И они более не защищают планирование как способ достижения высшей производительности, но только говорят, что оно позволит распределять продукцию более равномерно и справедливо. И это единственный аргумент, который еще может быть предметом дискуссии. Действительно, если мы хотим распределять блага в соответствии с некими заранее установленными стандартами благополучия, если мы хотим сознательно решать, кому что причитается, у нас нет другого выхода, кроме планирования всей экономической жизни. Остается только один вопрос: не будет ли ценой, которую мы заплатим за осуществление чьих-то идеалов справедливости, такое угнетение и унижение, которого никогда не могла породить критикуемая ныне "свободная игра экономических сил".
 (Хайек ФА. Дорога к рабству / Пер. с англ. М., 1992. С. 26-27, 33-34, 36, 37-38, 39-40, 43-44, 61-62, 71-72, 74, 75, 79-80)
 БЕЗРАБОТИЦА И ДЕНЕЖНАЯ ПОЛИТИКА. ПРАВИТЕЛЬСТВО КАК ГЕНЕРАТОР "ДЕЛОВОГО ЦИКЛА"
  Книга под таким названием, изданная в США в 1979 г., включает ряд лекций и докладов, с которыми Ф. Хайек выступал в 1974-1979 гг. Ниже даны отрывки из части I этой книги.
  Предисловие
  Нынешняя безработица есть прямой результат близорукой политики полной занятости, которую мы проводили в течение последних двадцати пяти лет. Мы должны осознать этот печальный факт, если не хотим быть втянутыми в мероприятия, которые лишь ухудшат положение. Чем скорее мы найдем дорогу из рая дураков, служившего нам пристанищем, тем скорее окончатся наши страдания.
  Нет ничего легче, чем обеспечить на время дополнительные рабочие места, занимая рабочих теми видами деятельности, которые временно становятся привлекательными - привлекательными за счет специально предназначенных для этого до-
  222
 
 полнительных расходов. Действительно, в последние двадцать пять лет мы намеренно и систематически прибегали к быстрому обеспечению занятости непосредственно путем увеличения денежной массы, которая в предыдущие два столетия постепенно врастала в силу изъянов кредитной системы, становясь таким образом, источником периодических спадов.
  Не следует удивляться этому результату, так как мы последовательно устраняли барьеры, воздвигнутые в прошлом и служившие защитой против исчезающего массового стремления к "дешевым деньгам". То, что случилось в начале современной финансовой эры, повторилось вновь - мы опять поддались увещеванию златоустого соблазнителя и пленились очередным инфляционным мыльным пузырем. А теперь этот пузырь лопнул. Мы вскоре обнаружим, что искусственно подстегнутый "рост" во многом означал растрату ресурсов, и осознаем горькую истину: Запад живет не по средствам. Сколько бы насущной ни была потребность вновь вовлечь безработных в производственный процесс, если мы хотим не допустить подобных бедствий в будущем, не менее важно избежать ухудшения нашего положения, могущего возникнуть из-за повторения недавних ошибок.
  Часть I
  Инфляция, дезориентация размещения трудовых ресурсов и безработица
  1. Инфляция и безработица
  После уникального двадцатипятилетнего периода великого процветания экономика западного мира достигла критической отметки. Думаю, что этот период войдет в историю под именем эры Великого процветания, подобному тому как тридцатые годы именуют эпохой Великой депрессии.
  Устранив автоматические тормоза, действовавшие ранее (а именно золотой стандарт и фиксированные валютные курсы), мы действительно преуспели в поддержании полной занятости (и даже сверхзанятости), созданной путем кредитной экспансии и пролонгированной в конце концов за счет открытой инфляции. Нам удалось на деле поддерживать такое положение в течение гораздо более длительного времени, чем я считал возможным. Но неизбежный финал ныне недалек, а может быть, развязка уже наступила.
  На моих глазах главы правительств всех западных промышленно развитых стран обещают своим народам остановить инфляцию и сохранить полную занятость. Но я знаю, что они не
  223
 
 ***********************************
 
 
 могут выполнить это обещание. Я даже опасаюсь, что попытки отсрочить неизбежный кризис путем нового инфляционного витка могут иметь временный успех и усугубят неизбежную в конце концов катастрофу.
 Три варианта экономической политики
  Неутешительная, но несомненная истина состоит в том, что ложная денежная и кредитная политика, проводившаяся в течение почти всего послевоенного периода, обусловила крайне неустойчивое положение экономических систем во всех западных промышленно развитых странах - положение, при котором любые предпринятые нами действия будут иметь самые неприятные последствия. Мы можем выбирать лишь между тремя вариантами:
  1. Позволить открытой инфляции и дальше быстро набирать темп до тех пор, пока это не приведет к полной дезорганизации всей экономической деятельности.
  2. Ввести контроль над заработной платой и ценами, что на время сделает незаметным действие продолжающейся инфляции, но неизбежно приведет нас к централизованно планируемой, тоталитарной экономической системе.
  3. Решительно положить конец росту денежной массы, т.е. сделать шаг, который вскоре, с появлением значительной безработицы, выявит все пороки в размещении труда, вызванные в прошлом инфляцией и несомненно усугубившиеся бы при выборе любого из двух вышеназванных вариантов...
 
  2. Кейнсианское политическое "средство" от безработицы
  Формула, в которой безработица есть прямая функция совокупного спроса, оказалась чрезвычайно действенно, поскольку результаты анализа количественных эмпирических данных в некоторой степени, казалось, ее подтверждали. Напротив, этого были лишены альтернативные объяснения безработицы, которые я считаю верными... Коротко говоря, мы видим забавную ситуацию кейнсианская теория, подкрепленная статистикой, поскольку лишь ее оказалось возможным проверить количественными оценками, тем не менее, есть теория ложная. Она до сих пор широко распространена лишь постольку, поскольку суждения, доселе считавшиеся верными (и которые я продолжаю считать таковыми), не могут быть по самой своей природе подтверждены или опровергнуты статистически.
  224
  3. Истинная теория безработицы
  Верное, хотя и непроверяемое, объяснение массовой безработицы связывает ее с несовпадением распределения трудовых (и прочих) факторов производства между отраслями (и населенными пунктами) и распределения спроса на продукцию этих отраслей. Это несовпадение вызвано искажением системы отношений цен и заработков. И оно может быть устранено лишь посредством изменения этих соотношений, т.е. в результате установления в каждом секторе экономики цен и заработков, обеспечивающих равенство спроса и предложения.
  Другими словами, причина безработицы кроется в отклонении от равновесных цен и заработков, которые сложились бы в условиях стабильного рынка и стабильных денег. Но мы никогда заранее не можем знать, при какой структуре соотношений цен и заработков такое равновесие будет достигнуто. Следовательно, мы лишены возможности измерить отклонение существующих цен от равновесных, обусловливающее невозможность продажи на рынке труда ресурсов. Мы, следовательно, не можем выявить статистическую взаимосвязь между искажениями соотношений цен и масштабом безработицы. Однако и неподдающийся измерению фактор может обладать чрезвычайно значительным воздействием. Существующий предрассудок - важно лишь то, что может быть измерено, - в немалой степени ввел в заблуждение экономистов, да и весь мир в целом.
  4. Инфляция в конечном счете увеличивает безработицу
  Но почему нужно так уж бояться инфляции? Не стоит ли попробовать научиться жить в ее условиях, как вроде бы научились некоторые страны Южной Америки, тем более что, по бытующим убеждениям, это необходимо для обеспечения полной занятости? Если бы это было верно, и вред инфляции сводился бы лишь к тому, что подчеркивается многими, такую возможность следовало бы рассмотреть со всей серьезностью.
 Почему мы не можем жить в условиях инфляции
  Ответ на этот вопрос имеет, однако, два аспекта. Во-первых, чтобы достичь поставленной цели, такая инфляция должна была бы постоянно набирать темп, достигший бы рано или поздно такой степени, при которой эффективное функционирование рыночной экономики становится невозможным. Во-вторых, и это более важно, в конце концов такая инфляция порождает
  225
 гораздо большую безработицу, нежели та, которой с самого начала предполагалось воспрепятствовать.
  Нередко приводят довод, согласно которому инфляция влечет за собой простое перераспределение общественного продукта, в то время как безработица уменьшает последний, являя таким образом худшее зло. Довод неверен, поскольку инфляция сама становится причиной увеличившейся безработицы.
 Вредоносное действие инфляции
  Я безусловно не хочу недооценивать остальные вредоносные эффекты инфляции. Они намного хуже, чем может полагать человек, не живший в эпоху Великой Инфляции: за первые восемь месяцев моей трудовой жизни мой заработок увеличился по сравнению с первоначальным в 200 раз. Я в действительности уверен, что подобную разрегулированность денежного обращения терпят лишь потому, что в эпоху инфляции ни у кого не хватает времени и сил на организацию всенародного бунта.
  Я хочу подчеркнуть, что даже те последствия инфляции, которые каждый гражданин испытывает на себе самом, не являются наихудшими, что обычно не понимают, поскольку это становится очевидным, лишь когда инфляция остается в прошлом. В особенности следует помнить об этом экономистам, политикам и всем остальным, кто не прочь указывать на южноамериканские страны, где инфляция существует на протяжении жизни нескольких поколений и где вроде бы к ней вполне приспособились. В этих преимущественно аграрных странах последствия инфляции сводятся главным образом к уже названным. Наиболее серьезные воздействия, которые инфляция оказывает на рынок труда в индустриальных странах, для Южной Америки не столь важны.
  Предпринимаемые в некоторых из этих стран (в особенности в Бразилии) попытки справиться с проблемами инфляции путем каких-либо методов индексации могут в лучшем случае служить лекарством от некоторых последствий инфляции, но безусловно не от ее основных источников или наиболее болезненных эффектов. Они не могут воспрепятствовать главному ущербу, наносимому инфляцией, - дезориентации размещения трудовых ресурсов. Этот вопрос я намереваюсь далее рассматривать более подробно.
 Дезориентация размещения трудовых ресурсов
  Инфляция делает определенные виды деятельности временно привлекательными. Соответствующие рабочие места исчезнут, как только будет остановлена инфляция или даже как только она
  226
 
 перестанет нарастать так быстро. Подобный результат обусловлен тем, что инфляция: а) изменяет распределение денежных потоков между различными секторами и стадиями производственного процесса и б) порождает ожидание дальнейшего роста цен.
  Сторонники денежной политики полной занятости нередко представляют дело таким образом, будто единичного увеличения совокупного спроса достаточно для обеспечения полной занятости в течение определенного, но достаточно продолжительного периода. Подобное представление не учитывает неизбежного воздействия названной политики как на распределение трудовых ресурсов между производствами, так и на политику профсоюзов в области заработной платы.
  Как только государство признает себя ответственным за поддержание полной занятости при тех заработках, каких удастся добиться профсоюзам, последним становится ненужным принимать во внимание, что их требование увеличить заработную плату может повлечь за собой безработицу. В этой ситуации любое опережающее рост производительности труда увеличение заработков, если оно не влечет за собой возникновение безработицы, делает неизбежным расширение совокупного спроса. Рост денежной массы, обязательный при высвобожденном таким образом поступательном движении заработков, становится непрерывным процессом, требующим постоянного притока дополнительных денежных средств.
  Дополнительный приток денег должен повлечь за собой изменения в относительной интенсивности спроса на различные виды товаров и услуг. А такие изменения должны привести к дальнейшим изменениям соотношений цен и соответствующим переменам в ориентации производства и размещении факторов производства, включая и трудовой. Я не могу рассматривать здесь все остальные причины, объясняющие, почему цены на различные товары - и объемы их выпуска - по-разному реагируют на изменения спроса (такие, как коэффициенты эластичности, показывающие скорость, с которой предложение отвечает на изменение спроса).
  Главный вывод, который я хочу подчеркнуть, таков: чем продолжительнее инфляция, чем больше число рабочих мест зависит от того, будет ли она длиться или даже будет ли ускоряться ее темп, - и все это не потому, что эти рабочие не нашли бы себе работу при условии отсутствия инфляции, а потому, что инфляция наделила их временно привлекательными рабочими местами, которые при замедлении или прекращении инфляции вновь исчезнут.
  (Экономические науки. 1991. № 1. С. 57-64)
  227
 
  МОРИС АЛЛЭ
  Значительный вклад в разработку теоретических проблем неоконсерватизма внес французский экономист М. Аллэ.
  Морис Аллэ родился в Париже в 1911 г. В годы учебы (лицей, Политехническая школа, Горный институт) он увлекался историей, затем физикой.
  Творческая деятельность М. Аллэ обширна и включает работы по теоретической и прикладной экономике, физике, социологии, истории цивилизации. Он принес в экономическую науку объективность физика, логическую стройность математика, гибкость мышления инженера и широту взглядов историка. Его особенно интересовало изучение путей достижения максимальной эффективности экономики и большей социальной справедливости. Применяя методы экономико-теоретического и сравнительно-исторического анализа, М. Аллэ доказывает, что, во-первых, только рыночная, конкурентная организация хозяйства может быть экономически эффективной и что, во-вторых, без эффективной работы экономической системы, не может быть реального социального прогресса.
  В 1988 г. М. Аллэ был удостоен Нобелевской премии за разработку теории взаимосвязей экономического роста, инвестиций (капитальных вложений) и процентных ставок. В своей нобелевской лекции он заявил, что попытался решить "...фундаментальную проблему любой экономики: добиться как можно большей экономической эффективности, обеспечивая при этом такое распределение доходов, которое было бы общественно приемлемо".
  Ниже приведены отрывки из интервью, которое в 1989 г. М. Аллэ дал журналу "Мировая экономика и международные отношения".
  Из интервью
 ЕДИНСТВЕННЫЙ КРИТЕРИЙ ИСТИНЫ - СОГЛАСИЕ С ДАННЫМИ ОПЫТА
  На мой взгляд, экономика начинает превращаться в подлинную науку лишь в послевоенный период. Я имею в виду науку, опирающуюся на статистический анализ фактов, на теории, чья логическая строгость может быть подвергнута проверке, а также на сопоставление этих теорий с данными наблюдения.
  Мои работы по максимальной эффективности экономики и основам экономического расчета прошли две последовательные стадии: с 1941 по 1966 г. и с 1967 г. по настоящее время. В книге "В поисках экономической дисциплины" я дал доказательство двух фундаментальных положений: всякая равновесная ситуация рыночной экономики является ситуацией макси-
  228
 мальной эффективности, и наоборот, всякая ситуация максимальной эффективности является равновесной ситуацией рыночной экономики (теоремы эквивалентности).
  Еще один пример касается моих исследований в области денежной динамики. Опыт показывает, что в неустойчивой в денежном плане экономике не может быть ни эффективности, ни справедливости в распределении доходов.
  ...По сути дела перед нами всеми, на Западе и Востоке, стоит общая задача. Если мы хотим как можно лучше использовать наши ограниченные ресурсы для удовлетворения наших практически неограниченных потребностей, мы обречены быть эффективными. Каковы же условия эффективности?
  Что касается меня, то я вижу два таких условия. Надо прежде всего децентрализовать управление экономикой по той простой причине, что миллионы глаз видят больше и лучше, чем несколько, и что способы достижения большей эффективности найти и реализовать намного легче, когда выгоды, связанные с реализацией излишков, ищут миллионы людей, а не горстка людей, какими бы умными они ни были и какими бы техническими средствами они ни располагали. Но одних решений здесь недостаточно.
  Необходимо также, чтобы экономические агенты хотели реализовать возможности, которые открывает и делает технически доступными децентрализация экономики. Если бы люди были бескорыстными святыми, то достаточно было бы и одной децентрализации. Но поскольку люди таковы, каковы они есть, то второе условие столь же обязательно. Это заинтересованность людей в поиске и реализации более эффективных решений.
  Как мне представляется, данный анализ объясняет те трудности, с которыми постоянно сталкиваются в Восточной Европе. Собственно, коренной вопрос, встающий перед странами с коллективистской экономикой, состоит в том, возможно ли осуществить децентрализацию решений и добиться достаточной заинтересованности в рамках обобществленной экономики.
  Если многие верят в эффективность контроля, это значит, что они не знают, что это такое на деле. Надо самому поработать контролером, чтобы знать, что в лучшем случае контроль - это малодейственный инструмент. Единственный объективный и эффективный контролер - это рынок.
  В явлении бюрократии есть универсальные аспекты. И если мы намерены понять, почему экономика стран Восточной Европы
  229
 малоэффективна, нам достаточно посмотреть на нашу собственную бюрократию и ее деятельность. Бюрократия характеризуется прежде всего хорошо известным законом Паркинсона - количественным размножением административных служб. Но есть и другие законы, не менее поразительные, хотя, может быть, и менее известные. Я бы упомянул прежде всего закон движения "дел" вверх. Когда возникает какая-либо локальная проблема, местная администрация, как правило, не имеет смелости или даже политической возможности решить ее самостоятельно. В результате "дело" проходит по всем иерархическим ступенькам и оказывается в конце концов на столе министра.
  Во время этого "движения вверх" проявляет себя второй закон - закон убывающей компетенции. И не потому, что люди, возглавляющие администрацию, обязательно менее способны, чем те, кто работает внизу. Но они намного хуже знают то, что касается местных вопросов, поступающих на их рассмотрение, так как они дальше отстоят от них.
  Третий закон, характерный для этого процесса, - это, на мой взгляд, слишком частое принятие решений в рамках процедуры, в которой большую роль играет случайность. Если министр должен рассмотреть массу вопросов, то, каким бы работоспособным и сознательным он ни был, он располагает лишь ограниченным временем на каждый вопрос. Следовательно, фактически центральная администрация стоит перед невозможностью принятия рациональных решений в том случае, когда речь идет о местных вопросах.
  Поэтому нет нужды искать за тридевять земель объяснение тому, что может происходить в СССР и что описывается как результат злоупотреблений бюрократии. То же самое мы часто наблюдаем еще и сегодня во многих французских службах.
  Западная экономика не является "чистой" экономикой, в которой полностью соблюдаются честные правила игры. В послевоенной истории Франции постоянно наблюдались тенденции к коррупции в самой различной форме. Вы, видимо, слышали о недавних "делах", связанных, например, с незаконной продажей оружия или с финансовыми преступлениями, в которых замешаны осведомленные лица. Анализ большого числа примеров коррупции дан мною в сносках к книге "Налог на капитал и денежная реформа". Так происходит всякий раз, когда контроль рынка заменяется контролем со стороны политической власти. Неподкупен только рынок.
  Западную экономику часто обвиняют в растрате имеющихся
  230
  (ресурсов на избыточные мощности и капиталовложения, забывая, что именно этот избыток мощностей является условием быстрого роста и эволюции экономических структур. В то же время развитие коллективистской экономики постоянно тормозится наличием узких мест, которые блокируют весь хозяйственный механизм.
  Государства Запада в меньшей, а государства Востока в большей степени пытаются плохо выполнять то, что гораздо лучше сделала бы децентрализованная экономика. И напротив, те же самые государства плохо или же совсем не выполняют того, что может быть сделано только государством и что по самой своей, природе относится к области его деятельности.
  Главный вопрос для стран Востока и Запада один и тот же: обеспечить децентрализацию решений, обеспечить заинтересованность каждого в поиске и реализации наилучших решений. С точки зрения выполнения этих условий труднозаменимым институтом является, на мой взгляд, частная собственность. Государство сможет действительно выполнять свои собственные задачи, лишь отказавшись от выполнения того, что гораздо лучше делает рынок.
  Опыт показывает, что частная собственность является условием осуществления политических свобод. Я констатирую, в частности, что в истории существует весьма сильная корреляция между масштабами частной собственности и масштабами свобод...
  В стране, где я живу, я вижу, что частная собственность дает богатым большую степень свободы. Тот, у кого нет денег, кто нуждается в работе, не является свободным. Или же у него есть работа, но он может ее потерять, что сокращает его свободу выражения мнений. В конечном счете в наших западных, так называемых "либеральных обществах", очень мало свободных людей. Изучение истории, наблюдение за современными обществами показывают, что эффективность экономики не только обусловливает реализацию всевозможных социальных целей, но и одновременно составляет необходимое условие расцвета культуры и цивилизации. Они также показывают, что эффективность сама обусловлена наличием экономики рынков, основанной на децентрализации решений, и что такая экономика может реально функционировать лишь тогда, когда она в большей своей части опирается на частную собственность, с присущей ей свободой хозяйственного управления.
  (Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 11. С. 24-40)
  231
 
  VIII. ЭКОНОМИКС
 
  В начале 20-х годов XX в. в англо-американской литературе вместо традиционного названия экономической теории - политическая экономия - стал использоваться термин "экономике"5 (в смысле: основы экономических наук). В новой научной дисциплине был осуществлен синтез неоклассических и кейнсианских теорий, которые были объединены общим представлением о предмете экономической науки.
  В 30-е годы профессор Лондонского университета Л.Роббинс, будучи сторонником маржинализма, дал определение предмета "экономике". По его мнению, центральной проблемой экономической науки является распределение редко встречающихся ресурсов (которых не хватает для удовлетворения потребностей) между альтернативными целями. Л. Роббинс рассматривал "экономике" вне всякого конкретного социального содержания. Эта теория, на его взгляд, является одним из разделов некой всеобщей науки о рациональной деятельности. Последняя исследует человеческие поступки как отношение между целями и ограниченными средствами, которые могут иметь альтернативное использование.
  В 40-50-х годах подобное понимание предмета экономике становится общепринятым. Например, П. Самуэльсон так определил "экономике": это наука о редких производственных ресурсах, избираемых с течением времени людьми и обществом с помощью денег или без их участия, в целях производства различных товаров для последующего их распределения в настоящем и будущем между людьми и группами общества6. В связи с этим во главу угла в "экономике" поставлены универсальные проблемы экономической организации, составляющие основу любого общества. Выделяются три ключевых проблемы:
  "I. Что необходимо производить, т.е. в каком количестве и какие из взаимно исключающих друг друга товаров и услуг?
  2. Как они будут произведены, т.е. посредством каких ресурсов и с применением какой технологии?
  3. Для кого они предназначаются, т.е. кто будет их владельцем и извлечет пользу из произведенных товаров и услуг?"7
  Первоначально "экономикс" решительно отличался от политической экономии, которая, как известно, сложилась как наука, которая в центр внимания поставила изучение социально-экономических отно-
  232
 шений между классами и группами общества. В противовес политэкономии "Экономикс" исключил из своего содержания изучение социальных отношений и их исторического развития. Поэтому он так же, как и политическая экономия, являлся асимметричной теорией в части трактовки предмета науки, поскольку имел уклон в сторону технологии и организации производства.
  Но жизнь заставила внести серьезные поправки в первоначальные представления о предмете "экономике?". С середины 60-х годов западные экономисты все больше критикуют неоклассицизм за отрицание важности социальных и политических проблем. В "экономике" сейчас фактически расширяются рамки социологизации предмета науки: теоретически освещается политика доходов, проводимая государством и предпринимателями; определяются пути борьбы с безработицей и бедностью значительной части населения; рассматриваются злободневные проблемы расовой дискриминации и ограничения прав женщин при найме на работу и увольнении. Модными стали темы о качестве жизни и экологической безопасности. "Экономикс" все больше обращается политико-экономическим проблемам, в частности к сравнительному анализу современных экономических систем, трудовым отношениям, к проблемам развивающейся экономики, антикризисного регулирования, экономического роста.
  Особенно сблизило "экономике" с политической экономией то, что во всех западных учебниках по экономической теории возобладала школа "неоклассического синтеза", которая доказала необходимость одновременного и взаимоувязанного использования и рыночного, и государственного регуляторов национальной экономики. Новая модель смешанного типа народнохозяйственного регулирования соединила устойчивость государственного управления, позволяющую лучше удовлетворять общенациональные потребности, с гибкостью рыночного саморегулирования, без чего нельзя более полно удовлетворять многообразные личные потребности людей. Эта модель позволяет наилучшим образом уравнять совокупный спрос и совокупное предложение, а также успешно сочетать высокую эффективность производства, социальную справедливость и стабильность хозяйственного развития.
  Ниже приводятся важнейшие разделы из нескольких "экономике", получивших широкое распространение во многих странах.
 ПОЛ САМУЭЛЬСОН
  Пол Антони Самуэльсон (род. в 1915 г.) получил образование в Гайдпаркской высшей школе в Чикаго, Чикагском и Гарвардском университетах. С 1940 г. преподавал в Массачусетском технологическом институте, где основал экономический факультет. С 1941 г. совмещал преподавательскую деятельность с работой консультанта Конгресса, правительственных и частных учреждений. Был экономическим консультантом президента Кеннеди.
  233
 
  В своей научной и преподавательской работе П. Самуэльсон предпринял попытку систематизировать и объединить различные современные школы экономической теории. Он выступил за широкое применение математических методов в экономических исследованиях. П. Самуэльсон внес крупный вклад в научное обоснование смешанного типа макроэкономического регулятора.
  П. Самуэльсон - первый американец, ставший в 1970 г. лауреатом Нобелевской премии за вклад в повышение уровня научного анализа в экономических науках.
  П. Самуэлъсон - автор широко распространенного на Западе учебника "Экономикс. Вводный курс" (переведенного более чем на два десятка языков). По этому учебнику с 1948 г. студенты высших учебных заведений многих стран изучают экономическую теорию.
  Ниже приводятся фрагменты из данного учебника, пятое издание которого (выпущенное в 1961 г. в Нью-Йорке, Торонто и Лондоне) опубликовано на русском языке в 1964 и 1993 гг. под названием "Экономика".
  Глава 1
  Введение
  По словам доктора Ватсона, он с изумлением встретил новость, что великий Шерлок Холмс даже и не слыхивал о солнечной системе. Однако самым поразительным было его явное нежелание что-либо узнать об этой системе, поскольку, согласно эксцентричной психологической теории Холмса, мозг человека уподоблен хранилищу с ограниченной вместимостью и данные о солнечной системе просто бы вытеснили его осведомленность об анатомии мочки уха воровок, промышляющих в магазинах.
  Я с уверенностью утверждаю, что познания в области экономической теории не сотрут в вашей памяти информацию из физики, латинского языка или, скажем, точечной сварки. В то же время вполне справедливо стремление каждого к экономии личного времени, столь ограниченного в действительности. Вот почему, если бы экономический анализ не был столь важен, то все время, затрачиваемое на его изучение, было бы лучше и целесообразнее использовать для множества иных дел.
  По ком звонит колокол
  Прежде всего к изучению экономической теории побуждают повседневные и касающиеся каждого из нас проблемы, которыми и занимается экономическая теория.
  Какие виды работ требуется выполнять? Как они будут оплачены? Какова реальная цена одного доллара при покупке товара сейчас
  234
 или в период галопирующей инфляции? Может ли наступить такое время, когда в пределах устанавливаемых сроков вы не будете в состоянии найти подходящую для вас работу?
  Но в то же время экономическая теория рассматривает не только личные и семейные проблемы, но и вопросы, связанные с политикой, что затрагивает каждого человека.
  В случае забастовки шахтеров будет ли государство решать вопрос об оказании им помощи путем увеличения моих налогов, либо будут найдены иные решения для смягчения ситуации? Должен ли я сегодня отдать мой голос за строительство новой школы или шоссе или, может, было бы лучше выждать время со строительством до наступления спада деловой активности и снижения цен на цемент, что заставит изыскивать дополнительные возможности в поисках работы? Допустимо ли лишить замужних женщин в итоге голосования права работать в государственных учреждениях и тем самым помочь мужчинам сохранить уровень занятости? Не снизится ли размер заработной платы из-за автоматизации до полугодового уровня и не возникнет ли в результате избыток рабочей силы? Как отнестись к антитрестовскому законодательству в борьбе против монопольных цен?
  Экономическая теория занимается также и вопросами предпринимательства в промышленности и торговле.
  Чем вызвано катастрофическое падение акций с 1929 по 1932 гг. и столь драматическое их резкое повышение в послевоенные годы? В чем взаимосвязь одновременного повышения курса облигаций и понижения курса акций? Как должен поступить фермер в вопросе изменений соотношения между затратами земли и затратами труда, если по сравнению с земельной рентой относительно возрастает заработная плата?
  Экономическая теория призвана дать ответ и на ключевые проблемы общества и нации в целом.

<< Пред.           стр. 6 (из 18)           След. >>

Список литературы по разделу