<< Пред. стр. 6 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу
нужды тех, кто склонил свои сердца на сторону мусульман и Халифата.
Придерживаясь такой умеренной политики, "снисходительные" правители,
не успев еще создать свой административный аппарат для регулярного
взимания податей, натуральных повинностей и иных обложений, получали
возможность оставлять у себя в тылу сравнительно небольшие отряды,
бросая основные силы на завоевание земель. Огромные же средства,
которые требовались для новых и новых походов, они получали главным
образом как военную добычу.
Последнее, очевидно, определило и то, что одна из сур Корана
(8-я) была названа "Добыча". Рвение, усердие в битве с иноверцами -
по-арабски "джихад" - понимались как "война за веру". В этом смысле
наряду со словом "джихад" война называлась и "путем божиим" (сабиль
Аллах: 2:149, 186, 215), а о захватах писалось как о добре (33:19).
Освящены Кораном и те обременительные подати (в частности, подушная -
джизья: 9:29), которыми облагалось население в новых областях
Халифата. Джизья обоснована в Коране следующим образом: "Воюйте... с
теми из получивших писание, которые не принимают истинного вероустава,
до тех пор, пока они не будут давать выкупа за свою жизнь,
обессиленные, уничиженные" (9:29). "Людьми писания" (ахль аль-китаб),
или зиммиями, считались иудеи и христиане, почитавшие Библию. К людям
остальных вер применялись другие положения, требовавшие принятия
ислама под угрозой смерти.
Впрочем, с зороастрийцев - "огнепоклонников" в Иране обычно также
брали подати (харадж, джизью, которые в первый век Халифата не всегда
различались), а позднее их же взимали и с самаритян, сабейцев - членов
религиозной общины поклонников Луны, звезд, небесных светил в Харране
и с "идолопоклонников" в Африке. Известны, однако, и другие факты.
Так, в 712 году в Дебале, в Синде арабы, захватив огромные богатства,
умертвили всех мужчин старше 17 лет, отказавшихся принять ислам. Но и
требуя, принятия ислама, завоеватели более всего заботились о своем
обогащении. Индийские историки пишут, что "в Индии арабов скорее
привлекали сказочные богатства, чем желание распространять
ислам"[Синха Н.К., Банерджи А.Ч. История Индии. М., 1954, с. 115.]. Об
этом же свидетельствуют наиболее объективные средневековые арабские
историки, например Ибн Хальдун (1332-1406), который сравнивал вторую
волну арабов, хлынувшую в Северную Африку в XI веке, с "тучей
саранчи".
Суждения, расходящиеся с официальными взглядами исламских
богословов по этому вопросу, высказывали и некоторые мусульманские
авторы в нашей стране. Так, Исмаил Гаспринский (1851-1914), публицист
и педагог, издатель и редактор первой тюркоязычной газеты "Терджиман"
("Переводчик"), писал: "Все говорят и пишут, что арабы двинулись на
завоевания ради распространения ислама и Корана. Я не могу так думать,
ибо хорошо вижу, что арабы... бросились завоевывать богатые доходные
земли Сирии, Ирака и Египта..."[Гаспринский И. Русско-восточное
соглашение. Мысли, заметки и пожелания. Бахчисарай, 1896, с. 9-10.]
Надежды населения окраинных областей Византии и Ирана
освободиться с помощью арабов от преследований и разорения очень скоро
рухнули. Крестьян и ремесленников арабские правители задавили тяжелыми
податями, закрепостили, принижали духовно, вербовали в войска
завоевателей, иногда заставляли воевать против их же братьев.
Возникавшие на этой почве у евреев Сирии и Палестины настроения,
связанные, в частности, с крушением их мессианистских чаяний, нашли
отражение в ряде источников. Например, "Doctrina Jacobi nuper
baptizati"[Учение новокрещеного Иакова. Греческий текст издан в 1910
г. (Abh. der Gesellschaft der Wiss. Gottingen, N.F., Bd. 12, N 3). До
этого публиковались эфиопский и славянский переводы. Сохранились также
сирийская и арабская версии.] сообщает о том, как некоторые евреи
старались побольше разузнать "о пророке, который появился среди
сарацин", то есть арабов, и о том, как их разочаровали ответы
спрошенных: "это - обманщик, потому что пророки не приходят с мечом и
в колеснице"; или говорили: "ничего правдивого не найти в этом так
называемом пророке, а есть только пролитие крови человеческой. Ибо он
говорит, что у него ключи рая, чему невозможно верить..." Из этого
сообщения видно, сколь случайны или, напротив, нарочиты были
информаторы евреев, слова которых приведены в цитируемом документе, а
также какую странную доверчивость проявляли те, кто их слушал. Более
оправдан вывод, сделанный исследователем этого документа, написавшим,
что если "зарождающаяся звезда ислама дала надежду евреям", то им же в
ней сравнительно скоро "пришлось горько разочароваться"[Блэйк Р.П. Об
отношениях евреев к правительству Восточной Римской империи в 602-634
гг. по р. х. - Христианский Восток. Вып. 2. Пг., 1914, т. 3, с. 193,
194.].
Девизом завоевателей стало следующее положение, приписываемое
"праведному" халифу Омару I: "Подлинно, мусульмане будут питаться за
счет этих (зиммиев, платящих подать. - Л.К.), пока будут в живых; а
когда мы умрем, и они умрут, то сыновья наши будут питаться за счет их
сыновей вечно, пока будут существовать, так что они будут рабами
последователей мусульманской веры, пока мусульманская вера будет
оставаться преобладающей". Этот текст содержится в докладной записке
"Китаб аль-харадж" ("Книга хараджа") верховного судьи Абу Йусуфа
(731-798)-произведении, составленном по поручению халифа Харун
ар-Рашйда и получившем значение юридического руководства[Об этом
мусульманском руководстве см.: Керимов Г. М. Шариат и его социальная
сущность. М" 1978, с. 188-189, и др.].
Приведенный девиз не был случаен, и он многое объясняет в истории
Халифата.
Из завоеванного арабами Ирана бежало немалое число зороастрийцев.
Так, Балазури, сообщая в "Книге завоевания стран" о захвате Халифатом
Кермана в первой половине VII века, пишет: "Бежало много обитателей
Кермана; одни отплыли на кораблях в море, другие направились в Мекран,
третьи - в Седжестан". По словам исследователя этого процесса,
"отплывшие на кораблях могли отправиться только в Индию, так как
Аравия, несомненно, не представляла в это время надежного убежища.
Мекран был уже полуиндийской областью... Наконец, Седжестан был
пограничной областью на Востоке; с ним в ближайшем соседстве находился
Хорасанский Кухистан"[Иностранцев К. Переселение парсов в Индию и
мусульманский мир в половине VIII века. - Записки Восточного отделения
имп. русского археологического общества. Вып. 1-2. Пг., 1915, т. 23,
с. 138-139.]. Как следует из работы современного японского автора,
волна этой эмиграции была столь обильной, что дошла до японских
островов[lto Gikyo. Zoroastrians Arrival in Japan (Pahlavica I.). -
Orient Tokyo, 1979, vol. 15, p. 55-63.]. Прав и советский
исследователь, связывающий направление этой волны с наличием
зороастрийских общин не только в Индии, но и в Средней Азии и
Китае[Cм.: Колесников А.И. Завоевание Ирана арабами, с. 127-147,
245-247.].
Следует, однако, сказать и о переходах в ислам, о его
распространении. Условия его принятия в то время были несложными:
требовалось признание и произнесение при свидетелях главной формулы
исповедания веры - шахада - "свидетельства": "Нет божества, кроме
Аллаха (бога), и Мухаммед - посланник божий". Этот акт воспринимался
как заключение договора с Аллахом, в силу чего вероотступничество
исключалось. Если оно все же имело место, то едва ли не в большинстве
случаев наказывалось смертью.
Часто, особенно в первые десятилетия арабских завоеваний,
принятие ислама выдвигалось как условие перехода на сторону Халифата.
В силу этого принявшие ислам занимали привилегированное положение, с
них, прежде всего, не бралась подушная подать, джизья. А в случае
зачисления новообращенного в состав войска или чиновником в
административный аппарат Халифата ему полагалось, как правило, немалое
жалованье и хороший земельный надел. Даже если принадлежавшая
новообращенному земля была завоевана, она возвращалась ему.
Новообращенным разрешалось также выбрать себе место для поселения и
подыскать арабское племя, клиентами - мавали - которого они
становились. Обычно они и селились вместе с этим племенем,
сопровождали его в походах; это племя становилось их покровителем.
Переход в ислам знати обычно означал для них сохранение имущества
и привилегий. Характеризуя политику халифа Омара I в отношении дехкан
- феодалов Вавилонии, принявших ислам, историк Балазури писал, что
халиф "не вмешивался в их дела, не забирал у них землю, снял джизью с
их шеи". Были, естественно, и непредвиденные случаи. Так, при том же
халифе Омаре I "вместе с членами своего дома и свитой принял ислам
правитель Хузистана Хормуздан (Хормузан). Он стал советником халифа
Омара по иранским уделам, жил в Медине и получал из казны халифа
жалованье - 2 тысячи драхм; после покушения на Омара был казнен по
обвинению в организации заговора"[Колесников А.И. Завоевание Ирана
арабами, с. 172.].
Случалось, впрочем, и так, что джизью, дававшую казне, например в
Сирии, до двух третей сбора со всех податей и налогов, продолжали
брать и с новообращенных. Это имело место в период раннего Халифата
даже в Медине при первых четырех "праведных" халифах, время правления
которых идеологи современного суннитского направления ислама вот уже
несколько десятилетий усиленно "подкрашивают", модернизируют,
изображают своего рода "золотым веком". Между тем не только на
захваченной периферии Халифата, но и здесь, в столице халифов,
несмотря на немалые поступления от военной добычи (официально - ее
пятой части), многие люди влачили полуголодное или голодное
существование. Весьма интересны в этом смысле данные, сохранившиеся в
старых египетских, в том числе коптских, источниках. В них
приоткрывается также то, как на несчастьях и бедах одних наживались
другие, вставшие на путь спекуляции, и в их числе те, кто имел прямое
отношение к семье пророка и близким ему правителям, стоявшим во главе
Халифата.
Так, оказывается, в неурожайные годы "спекуляции происходили и с
зерном, поступавшим из Египта в Медину, жители которой получали
специальные талоны (сукук) на паек. Предприимчивые люди стали скупать
их и перепродавать по повышенной цене; Хаким б. Хизам (племянник
Хадиджи, первой жены Мухаммеда), получил на этом 100 % прибыли.
Попытка Омара скупить чеки и раздать зерно по справедливости оказалась
бесплодной. (Другому халифу. - Л.К.) Марвану I (683-685) пришлось
применить вооруженную силу, чтобы изъять эти талоны из
обращения"[Большаков О.Г. Средневековый город Ближнего Востока. VII -
середина XIII в. Социально-экономические отношения. М., 1984, с. 40.].
Из тех же источников видно, что в Халифате "в голодный и чумной
год, когда смерть избавляла многих от бремени налогов, власти
запретили хоронить умерших, пока за них не уплатят джизью"[Большаков
О.Г. Средневековый город Ближнего Востока. VII - середина XIII в.
Социально-экономические отношения. М., 1984, с. 41.].
Словом, в век, который проповедники ислама выдавали, а порой и
поныне выдают за "аср са'адат" - счастливую эпоху, существовали
порядки, характерные для тех, которые завоеватели обычно устанавливают
в отношении завоеванных народов. Нельзя вместе с тем не учитывать, что
едва ли не любое возвеличение Халифата и арабов, искажавшее
действительность, в период завоеваний служило его агрессивной
политике. Судя даже по сравнительно немногим дошедшим до нас арабским
источникам, таких гиперболизаций, преувеличений изобреталось
множество, начиная с изображения завоевателей как неких "неуязвимых"
воинов и т. п.
Вот пример из сравнительно раннего, но лишь недавно введенного в
научный оборот источника. Речь идет о трехтомной "Книге завоеваний"
("Китаб альфутух") арабского историка Ахмада ибн А'сама аль-Куфи (умер
в 926 г.). В ней рассказывается о походе в 645-646 годах, в правление
халифа Османа, войск Халифата под командованием Сальмана ибн Раби'а
аль-Бахили в Закавказье. Здесь Сальман прошел в Азербайджан, Грузию и
после этого "двинулся по направлению к городу ал-Бабу (Дербент)". Там
находился хакан, владыка хазар, во главе якобы более чем 300-тысячного
войска. "Когда хакан услышал о приходе арабов к городу, он ушел из
него. Однако ему тогда сказали: "О владыка! У тебя под началом 300
тысяч [воинов], а у тех [всего] 10 тысяч, и ты отступаешь перед ними?"
Хакан ответил: "Я кое-что слышал об этом племени, которое, как
говорят, спустилось с небес и что [никакое] оружие им вреда не
наносит. Так кто же сможет противостоять таким?"
И хакан "продолжал отходить" от Дербента. Помощь суеверному
хакану пришла от простого воина.
Арабский историк повествует, что через три дня, отдохнув в
Дербенте, арабский военачальник повел свои войска "с целью
преследования хакана и его войск". Спустя некоторое время Сальман ибн
Раби'а приблизился со своим войском "к густому лесу на берегу быстрой
реки, в котором находилась группа хазар из числа воинов хакана. Один
из них подошел поближе и стал разглядывать воинов-муслимов (мусульман,
арабов. - Л.К.). И когда он стал смотреть на воина из числа муслимов,
который спустился к реке для того, чтобы совершить омовение, то решил
испытать на нем свое оружие, дабы удостовериться - повредит оно ему
или нет. Он извлек [из колчана] стрелу, выпустил ее в воина и убил
его. Затем он приблизился к нему и забрал его одежду... отрезал его
голову, принес и положил ее перед хаканом и сказал: "О владыка! Этот
из тех, о которых ты говорил, что оружие им не наносит вреда и что
смерть на их челе не написана!"
Результат "прозрения" не замедлил сказаться. Хакан "во главе
300-тысячного войска... повернул назад, на муслимой, и сражался с ними
до тех пор, пока они не были все перебиты...". В числе убитых
находился Сальман ибн Раби'а[Абу Мухаммад Ахмад ибн. А'сам Ал-Куфи.
Книга завоеваний (Извлечения по истории Азербайджана VII-IX вв.).
Баку, 1981, с. 10 (далее - Ибн. А'сам аль-Куфи).].
Рассказ Ибн А'сама аль-Куфи в известной мере наивен. Но его
непосредственность помогает понять такие стороны особенности эпохи
Халифата (в годы, когда в Медине приступили к собиранию и составлению
Корана), которые, как правило, опускаются в произведениях официальных
историографов. Из этого же источника видно, как действовавшие в
Закавказье арабские военачальники для поднятия боевого духа своих
воинов прибегали к возглашению такбира - "Аллаху акбар!" ("Аллах
велик!") - или иных славословий, вроде: "Победа, о господь Каабы!", "О
люди! Поднимайтесь на священную войну и на добычу, да помилует вас
Аллах! И не ждите, что я придам вам кого-либо в помощь, кроме крепкого
шлема, целой кольчуги и разящего меча!"; "Вперед, к вечной жизни!"[Там
же, с. 15, 31, 45.]. Последний мотив близок тем, что широко
использовались мухаджирами Медины в борьбе с курейшитами Мекки. Вот и
перед очередной битвой с хазарами арабский военачальник аль-Джаррах
ибн Абдаллах, сидя на "черном муле... воскликнул: "О люди! Нет
прибежища, где вы смогли бы укрыться, кроме как у Аллаха! Я должен
оповестить вас о том, что тот, кто из вас будет убит, тот попадет в
рай, а кто победит, тому достанутся трофеи и прекрасная слава!"[Ибн
А'сам аль-Куфи. Книга завоеваний, с. 18.]
Читая "Книгу завоеваний" Ибн А'сама аль-Куфи, невольно
вспоминаешь старую азербайджанскую поговорку "Биз гылындж
мусульманларыйык", означающую "Мы мусульмане от меча".
Картина, подобная описанной, характерна и для времени
завоевательных войн Халифата в Армении. Здесь также и речи не было о
какой-либо веротерпимости, о которой так любят распространяться
современные идеологи ислама. Напротив, верования тех, кого
завоевывали, если и использовались, то на погибель порабощаемых. Вот
факт, относящийся к действиям арабского военачальника Мухаммеда
ибн-Марвана, назначенного его братом халифом Абд аль-Маликом (685-705)
"правителем аль-Джазиры, Азербайджана и Арминийи...".
Когда этот военачальник и правитель "дошел с войсками до середины
страны Арминийи, то против него выступило великое множество
византийцев и армян (аррум вал-арман)... Но Аллах всевышний обратил
язычников (ал-мушрикин) в бегство и укрепил муслимов своим
попечительством. Муслимы перебили из них огромное число, взяли пленных
и захватили их страну и имущество.
...После этого Мухаммад ибн Марван послал за их знатными и
благородными, обещая со своей стороны благожелательность,
предоставление им того, что они пожелают, и назначение им правителем
того, кого они захотят. Он долго увещевал их таким образом, пока они
не почувствовали к нему доверие и не положились на его заверения.
Затем они собрались к нему и он заключил с ними перемирие на условиях,
с которыми они согласились.
После этого Мухаммад ибн Марван сказал: "Я не уверен в вас, и
поэтому войдите в эти ваши церкви и дайте мне клятву в том, что вы не
нарушите свои обязательства. Затем вы передайте мне заложников и
отправляйтесь по своим домам!"
...Они согласились на это. Затем они вошли в церковь, чтобы
поклясться. И когда он (Мухаммед ибн Марван. - Л.К.) узнал, что все
они скопились в церквах, рн приказал закрыть их двери. Двери церквей
заем были заколочены, облиты нефтью и подожжены.
Эти церкви до сих пор называются "сожженными" (ал-мухтарика)".
Факт этого клятвопреступления и сожжения подгверждается и в
произведениях других историков, как арабских (аль-Балазури,
аль-Иакуби), так и армянских (Гевонда, Мовсеса Каганкатваци, Киракоса
Гандзакеци, Вардана). Этот факт относится к тем темным, страшным
событиям в истории взаимоотношений между чужеземным войском и народом
завоеванных ими стран, которые трудно, а то и невозможно забыть.
Столетиями они вносят рознь между людьми разных вер, ослабляя их
совместную борьбу за лучшую жизнь, за мир. В то же время для фанатика
действия, подобные описанным, оправдываются "священной книгой". В
Коране содержится такой призыв к уверовавшим: "А когда вы встретите
тех, которые не уверовали, то - удар мечом по шее; а когда произведете
великое избиение их, то укрепляйте узы". И здесь же, несколько выше,
дано обещание уверовавшим некоего всепрощения от их господа, Аллаха:
"Он загладит дурные деяния и упорядочит их состояние" (К., 47:4,2).
Можно, конечно, понять причины таких "дурных деяний", как
описанные Ибн А'самом аль-Куфи, но оправдать их нельзя. Иначе нетрудно
встать на весьма скользкий путь обеления и других злодеяний,
творившихся в прошлом и в наши дни, и зверств гитлеровцев во второй
мировой войне, и кровавых или "бескровных" бесчинств бандитского
отребья, засылаемого империалистами и их пособниками в революционный
Афганистан...
Завоевания Халифата наталкивались на героическое сопротивление
многих народов, выдвигавших выдающихся борцов против захватчиков, за
независимость родной земли. Одним из них был отважный Бабек,
возглавивший крупное народное антихалифатское восстание в Азербайджане
и Западном Иране. Кстати, Ибн А'сам аль-Куфи, оставивший немало
сведений о Бабеке, нарисовал и оригинальный, впечатляющий образ
простой женщины, взятой в наложницы одним из завоевателей, но
предпочтившей смерть бесчестию. Это случилось после взятия арабами
крепости Хамзин, по-видимому, находившейся на северном побережье
Каспийского моря.
Военачальник Халифата Марван (затем последний омейядский халиф
Марван II аль-Химар, 744-750) сказал, обращаясь к своему войску: "О
<< Пред. стр. 6 (из 30) След. >>
Список литературы по разделу