<< Пред.           стр. 3 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу

  Отказ от признания преступлением причинения смерти самому себе делает юридически ничтожными выражения "покушение на самоубийство", "подстрекательство к самоубийству", "пособничество в самоубийстве". Правильнее говорить в таких случаях о попытке самоубийства, склонении к самоубийству, об оказании содействия (помощи) в самоубийстве. В принципе возможно установление уголовной ответственности за такие действия, но как за преступления sui generis, вне связи с понятием убийства. Соответствующие нормы были, как отмечалось выше, в Уголовном уложении 1903 г. В большинстве современных зарубежных уголовных кодексов также содержатся аналогичные нормы. К примеру, в Уголовном кодексе Кыргызской Республики 1997 г. имеется ст. 103 "Склонение к самоубийству", которая гласит: "Склонение к самоубийству, то есть возбуждение у другого лица решимости совершить самоубийство путем уговора, обмана или иным путем, если лицо покончило жизнь самоубийством или покушалось на него", за что предусмотрено наказание вплоть до пяти лет лишения свободы. Сходный состав преступления предусматривает ст. 146 Республики Беларусь 1999 г., где, в отличие от киргизского кодекса, указывается на умышленный характер деяния, но отсутствует указание на способ склонения. В то же время не предусматривается ответственность за оказание помощи в самоубийстве (путем передачи оружия, яда и т.д.). Можно предположить, что применение этих норм на практике вызовет трудности, связанные с доказыванием вины и отграничением от доведения до самоубийства. Российское уголовное право по-прежнему относится к этому отрицательно. Норма о склонении к самоубийству имелась в Модельном уголовном кодексе для стран СНГ (1996 г.) и в проекте Уголовного кодекса РФ, принятом Государственной Думой в первом чтении, но в дальнейшем была отвергнута.
  Однако склонение к самоубийству (или оказание помощи в самоубийстве) малолетнего или психически больного, который не осознает характера происходящего, российское уголовное право признает убийством по признаку опосредованного причинения смерти другому человеку (подробнее см. _ 6 "Доведение до самоубийства").
  Для характеристики объективной стороны убийства вместо слов "причинение смерти" иногда пользуются выражением "лишение жизни". Оба выражения равноценны. В первом случае указывается на последствие, во втором - на объект убийства. Все виды умышленного причинения смерти другому человеку охватываются одним термином "убийство". Это соответствует российской правовой традиции. В памятниках русского права мы встречаем и другие словесные обозначения этого преступления: "убивство", "убойство", "душегубство", "смертоубийство", "человекоубийство". Однако они воспринимаются и прежде воспринимались как синонимы, в отличие от зарубежного уголовного права, где было принято терминологически выделять различные виды убийства по степени их тяжести ("Mord" и "Totschlag" в германском праве, "murder" и "manslaughter" - в англосаксонском).
 
 _ 5. Состав простого убийства (ч. 1 ст. 105 УК)
 
  Простым принято называть убийство без квалифицирующих или привилегирующих признаков. Ответственность за него предусмотрена теперь ч. 1 ст. 105 УК РФ. Это основной состав убийства. Анализ состава простого убийства имеет значение и для других видов убийства, поэтому его можно считать анализом "убийства вообще".
  Непосредственным объектом этого преступления является жизнь человека. Характеристика объекта дана выше (_ 2).
  Объективная сторона убийства как типичного преступления с материальным составом представляет собой единство трех элементов: 1) действие (бездействие), направленное на лишение жизни другого лица; 2) смерть потерпевшего как обязательный преступный результат; 3) причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего.
  Чаще убийство совершается путем активных действий как посредством использования каких-либо орудий преступления, так и непосредственного физического воздействия на организм потерпевшего. Способ причинения смерти в принципе не имеет значения, за исключением случаев, когда со способом убийства связан какой-либо из квалифицирующих признаков в ч. 2 ст. 105 УК. Например, совершение убийства общеопасным способом или с особой жестокостью. Возможно причинение смерти человеку и путем психического воздействия, но для умышленного убийства это не характерно, так как предполагает осведомленность виновного об индивидуальных особенностях организма потерпевшего, когда психическая травма заведомо приведет к смерти.
  Убийство путем бездействия встречается относительно редко. Оно предполагает, что на виновном лежала обязанность предотвратить наступление смертельного исхода. Эта обязанность может вытекать из договора, трудовых отношений, предшествующего поведения виновного и других фактических обстоятельств. Например, судебной практике известны случаи, когда мать умышленно причиняет смерть своему ребенку, оставив его без пищи и посторонней помощи одного в запертой квартире на длительное время.
  Обязательное условие ответственности за убийство - наличие причинной связи между действием (бездействием) виновного и смертью потерпевшего.
  Для убийства типична прямая (непосредственная, короткая) причинная связь*(84).
  Например, выстрел в потерпевшего влечет за собой его смерть. Значительно сложнее установить причинную связь, когда она носит непрямой, опосредованный характер. Причинная связь при убийстве может быть опосредована: 1) действием автоматических устройств (часовой механизм, различные замедлители при взрыве); 2) ожидаемыми действиями потерпевшего, которые могут быть как правомерными (например, вскрытие адресатом посылки, содержащей взрывное устройство, либо приведение в действие двигателя заминированной автомашины потерпевшего), так и неправомерными (например, сознательное оставление в салоне автомобиля бутылки с отравленной водкой в расчете на то, что угонщик ее выпьет); 3) действием малолетнего или психически больного, не осознающих характера содеянного; 4) действием природных сил (например, оставление на морозе избитого до потери сознания потерпевшего); 5) действием третьих лиц (например, запоздалое или неквалифицированное оказание медицинской помощи потерпевшему). Определяющим для установления причинной связи является вывод о том, что смертельный результат - необходимое последствие действия (бездействия) виновного в конкретных условиях места и времени.
  Деление причинных связей на прямые и опосредованные имеет практический смысл, поскольку свидетельствует о разном уровне воздействия виновного на преступный результат. Отсюда следует и деление способов убийства на сильно управляемые и слабо управляемые. Например, перерезание горла или прицельный выстрел в сердце - сильно управляемый способ убийства. Совершение подобного действия, как правило, свидетельствует о прямом умысле на лишение жизни. Напротив, убийство путем взрыва, поджога, отравления пищи, устройства аварии автомобиля и т.п. характеризуется слабо управляемым способом.
  Убийство признается оконченным с момента наступления смерти потерпевшего. Не имеет значения, когда наступила смерть: немедленно или спустя какое-то время. Уголовный кодекс РФ в традициях российского законодательства не устанавливает никаких "критических сроков" наступления смерти, если у виновного был умысел на убийство. Действия лица, непосредственно направленные на причинение смерти другому человеку, если они по обстоятельствам, не зависящим от воли виновного, не привели к этому результату, квалифицируются как покушение на убийство.
  Нельзя считать добровольным отказом в смысле ст. 31 УК РФ отказ от повторения оконченного покушения на убийство (например, выстрелил с целью убийства, промахнулся, но второй раз не стрелял). Если преступник при умысле на убийство выполнил все, что считал необходимым, но результат не наступил помимо его воли, покушение налицо. Причем покушение оконченное. Отказ от повторения посягательства не аннулирует умысла, который имелся в момент совершения первого действия. Если умысел может внезапно возникнуть, то он может также внезапно иссякнуть. Нельзя не учитывать и возможности альтернативного умысла, когда преступник удовлетворяется меньшим результатом. К тому же установление добровольности отказа от повторения нанесения ранений может оказаться весьма проблематичным, когда виновный ошибочно полагает, что смертельный результат уже наступил, или надеется, что смерть неизбежно наступит через некоторое время. И если он понял свою ошибку спустя какое-то время, едва ли будет справедливым освобождать его от ответственности за совершенное покушение ввиду отказа от его повторения.
  С субъективной стороны убийство предполагает наличие прямого или косвенного умысла на причинение смерти. Убийство совершается с прямым умыслом не только в том случае, когда причинение смерти является конечной целью действий виновного, но и когда цель лежит за пределами состава убийства. Например, убийство случайного очевидца преступления (цель - избежать разоблачения) или убийство кассира, отказавшегося передать преступнику деньги (цель - завладение деньгами). Желание как волевой момент умысла имеется и в этих случаях.
  При косвенном умысле виновный не направляет свою волю на причинение смерти, но своими действиями сознательно допускает ее наступление. Косвенный умысел на убийство встречается, например, при поджоге помещения, в котором находятся люди; при использовании кляпа или пластыря, чтобы не дать потерпевшему возможности позвать на помощь, если в результате этого наступила смерть*(85); при убийстве посторонних людей в случае применения взрывного устройства или иного общеопасного и слабо управляемого способа преступления.
  Если мотив или цель убийства реализуются только в случае смерти потерпевшего (получение наследства, избавление от нежелательного свидетеля, осуществление акта кровной мести), умысел всегда будет прямым. Следует заметить, что убийство с косвенным умыслом российский законодатель и судебная практика не рассматривают как менее опасный вид. Смерть человека - настолько тяжкое последствие, что и безразличное отношение виновного к ее наступлению свидетельствует о высокой степени общественной опасности содеянного. Закон (ст. 25 УК РФ) вообще не противопоставляет косвенный умысел прямому, а объединяет их. Разграничение этих видов умысла приобретает решающее значение только при ненаступлении смертельного результата. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)"*(86) (п. 2) указал: "Если убийство может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, то покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.)".
  Для квалификации убийства не имеет значения и момент сформирования умысла. Убийство с заранее обдуманным намерением (предумышленное) российское уголовное право не рассматривает как более тяжкий вид. Степень общественной опасности в большей степени зависит от мотива, цели, способа убийства и других обстоятельств, которые закон признает квалифицирующими. Уже Уголовное уложение 1903 г. отказалось от придания самостоятельного квалифицирующего значения признаку предумышленности убийства. На этой же позиции стояли и все уголовные кодексы советского периода.
  В зарубежном законодательстве предумышленность иногда рассматривается как одно из отягчающих обстоятельств убийства. Так решается вопрос в уголовных кодексах Франции, Швейцарии, Италии. Уголовное законодательство США при формулировке признаков тяжкого убийства (murder) важное значение придает совершению деяния "со злым предумышлением" (параграф 1111 Раздела 18 Свода законов США).
  Мотив и цель преступления, которые принято относить к факультативным признакам субъективной стороны, в составе убийства приобретают обязательную роль, поскольку от их содержания зависит квалификация убийства. Пленум Верховного Суда РФ требует от судов выяснения мотивов и целей убийства по каждому делу (п. 1 постановления от 27 января 1999 г. N 1). В ч. 1 ст. 105 УК не указаны мотивы простого убийства. Это преступление может быть совершено по любым мотивам, за исключением тех, которым закон придает квалифицирующее значение (п. "з", "и", "к", "л", "м" ч. 2 ст. 105 УК). Для простого убийства характерны такие мотивы, как месть за какое-либо действие потерпевшего, независимо от его правомерности, в том числе за совершенное преступление; ревность; зависть, неприязнь или ненависть, возникшие на почве личных отношений. Возможно также убийство из сострадания к безнадежно больному или раненому; из ложного представления о своем общественном или служебном долге; из страха перед ожидаемым или предполагаемым нападением при отсутствии состояния необходимой обороны и т.д. К простому убийству относится также умышленное причинение смерти в обоюдной драке или ссоре под влиянием эмоциональных мотивов гнева, ярости, страха за свою жизнь при отсутствии признаков сильного душевного волнения. В судебной практике к мотивам простого убийства относят также стремление выделиться в глазах окружающих, укрепить свой авторитет в преступной среде (при так называемых криминальных разборках).
  Субъект убийства, квалифицируемого по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК, - физическое лицо, достигшее к моменту совершения преступления 14 лет (ст. 20 УК). Убийство, совершенное должностным лицом при превышении должностных полномочий, квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 105 и 286 УК. Ответственность за привилегированные виды убийства (ст. 106, 107, 108 УК) наступает с 16 лет.
  В последнее время из-за обострения криминальной ситуации поднимается вопрос о снижении возраста уголовной ответственности за убийство и другие особо тяжкие преступления*(87). Уголовный кодекс Республики Узбекистан 1994 г. специально установил, что за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах несут ответственность лица, которым до совершения преступления исполнилось 13 лет (ст. 17).
 
 _ 6. Виды квалифицированного убийства (ч. 2 ст. 105 УК)
 
  Квалифицированным убийством принято называть убийство, совершенное при наличии хотя бы одного из отягчающих обстоятельств (квалифицирующих признаков), перечисленных в ч. 2 ст. 105 УК. Разумеется, все остальные признаки основного состава убийства тоже должны быть налицо. Если в действиях виновного имеются два или несколько квалифицирующих признаков, то все они должны быть указаны в предъявленном обвинении и приговоре. Однако они не образуют совокупности преступлений и наказание назначается единое, хотя наличие двух или нескольких квалифицирующих признаков учитывается при определении тяжести содеянного. Всего в ч. 2 ст. 105 УК имеются 13 пунктов, но в некоторых из них названо более одного признака (п. "в", "к", "л") либо перечисляются конкретные разновидности данного признака (п. "ж", "з"). В целом система квалифицирующих признаков убийства в Уголовном кодексе 1996 г. носит исчерпывающий характер. Для разграничения отдельных видов убийств важнейшее значение имеет постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)".
  Многие из признаков ч. 2 ст. 105 УК имелись и в прежнем законодательстве. Редакция некоторых квалифицирующих признаков уточнена, и введено несколько новых обстоятельств. Впервые квалифицирующие признаки убийства располагаются по строгой системе, в зависимости от их связи с определенными элементами состава преступления: признаки, относящиеся к объекту (п. "а", "б", "в", "г"); к объективной стороне (п. "д", "е", "ж"); к субъективной стороне (п. "з", "и", "к", "л", "м") и к субъекту (п. "н"). Эта классификация в известной мере условна. Ведь любой объективный признак находит отражение и в субъективной стороне преступления. А повышенная опасность убийства, сопряженного с разбоем, бандитизмом или вымогательством, определяется не только корыстным мотивом. Однако указанное расположение квалифицирующих признаков имеет практический смысл, поскольку облегчает процесс квалификации конкретного убийства.
  К объекту относятся следующие квалифицирующие обстоятельства, характеризующие жертву преступления: а) убийство двух или более лиц; б) убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга; в) убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо заложника; г) убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности.
  Убийство двух или более лиц (п. "а" ч. 2 ст. 105 УК) характеризуется повышенной тяжестью последствий. Аналогичный признак имелся и в прежнем Уголовном кодексе, поэтому судебная практика выработала определенные критерии его оценки. убийство двух и более лиц (в отличие от неоднократного убийства) представляет собой единое преступление. Причинение смерти всем потерпевшим происходит либо одновременно, либо с незначительным разрывом во времени, но при непременном условии - действия виновного охватывались единством намерения. При большом разрыве во времени или при других обстоятельствах, свидетельствующих об отсутствии единого намерения, убийство не может квалифицироваться по п. "а" ч. 2 ст. 105. В этих случаях применяется п. "н" ч. 2 ст. 105 УК.
  Судебная практика сталкивается с определенными трудностями при разграничении этих квалифицирующих признаков. Например, Т. в ходе ссоры с З. и его сожительницей ножом убил З. и покушался на убийство сожительницы, после чего с места преступления ушел. Однако через некоторое время Т. вернулся и, убедившись, что потерпевшая жива, добил ее топором. Областной суд квалифицировал действия Т. в этой части по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Президиум Верховного Суда РФ постановлением от 28 октября 1999 г. признал такую квалификацию ошибочной и применил п. "а" той же статьи, поскольку в данном случае умыслом Т. охватывалось убийство двух лиц.
  Умысел может быть прямым или косвенным в отношении всех потерпевших, но возможно сочетание прямого умысла на убийство одного лица и косвенного - по отношению к другим потерпевшим (в случае убийства путем применения общеопасного или иного слабоуправляемого способа). Убийством с косвенным умыслом в судебной практике признается лишение жизни нескольких человек при срабатывании автоматического взрывного устройства, установленного в целях защиты садового участка от вторжения посторонних лиц*(88).
  Если при наличии прямого умысла на убийство двух лиц погиб только один потерпевший, а смерть другого не наступила по причинам, не зависящим от виновного, то содеянное представляет собой совокупность покушения на убийство двух лиц (ч. 3 ст. 30 УК и п. "а" ч. 2 ст. 105 УК) и оконченного убийства одного лица, которое квалифицируется самостоятельно по ч. 1 или 2 ст. 105 УК (п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)").
  Позиция Верховного Суда в этом вопросе небезупречна. Ведь убийство двух лиц представляет собой единичное преступление. Именно этим оно отличается от убийства, совершенного неоднократно. И едва ли допустимо назначать наказание по правилам о совокупности за единичное преступление. В науке уголовного права предлагались и другие решения. Так, Л.В.Иногамова-Хегай полагает, что норма об убийстве одного человека "как часть входит в содержание нормы о покушении на жизнь двух или более лиц как целого", а "при конкуренции целого и части применяется только целое"*(89).
  Не подвергая сомнению общее правило о квалификации преступлений при конкуренции части и целого*(90), следует признать, что в рассматриваемой ситуации оно практически неприменимо. Признание покушением всего деяния в целом как единого преступления снижало бы опасность содеянного и привело бы к смягчению ответственности виновного в силу ч. 3 и ч. 4 ст. 66 УК. Поэтому судебная практика идет по пути квалификации подобных случаев по совокупности преступлений, как того и требует Верховный Суд РФ.
  Однако на этом пути таится другая опасность. В силу ч. 3 ст. 69 УК при совокупности преступлений допускается назначение наказания путем сложения вплоть до 25 лет лишения свободы. Это может спровоцировать виновного на доведение до конца задуманного преступления, т.е. на убийство оставшегося в живых потерпевшего, поскольку в таком случае совокупности не будет. Разрешение данного противоречия возможно законодательным путем, в частности, дальнейшей конкретизацией правил о назначении наказания по совокупности в ст. 66 УК. А пока судам следует помнить, что назначение наказания сверх предела санкции за каждое из преступлений, входящих в совокупность, - это право суда, но не его обязанность.
  При одновременном убийстве двух или более лиц не исключается сочетание различных мотивов, например, одновременное убийство бывшей жены на почве ревности и случайного очевидца с целью скрыть совершенное преступление. Если один из мотивов предусмотрен ч. 2 ст. 105 УК, это должно быть отражено в квалификации. В тех случаях, когда умысел на убийство другого лица с целью сокрытия ранее совершенного убийства возник после совершения первого преступления, содеянное в целом не может квалифицироваться как убийство двух лиц. Каждое из совершенных преступлений требует самостоятельной квалификации. Убийство одного лица в ссоре, а затем убийство второго в целях сокрытия первого преступления надзорная инстанция переквалифицировала с убийства двух лиц на повторное убийство*(91).
  Убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга (п. "б" ч. 2 ст. 105 УК). Этот вид убийства представляет повышенную опасность, поскольку посягает не только на жизнь потерпевшего, но и на другой объект: общественные отношения, обеспечивающие лицу возможность осуществлять свою служебную деятельность или выполнять общественный долг. Редакция п. "б" несколько изменена по сравнению с прежним Уголовным кодексом. Вместо выполнения потерпевшим служебного долга, упоминавшегося в п. "в" ст. 102 УК 1960 г., теперь говорится о его служебной деятельности, под которой следует понимать не только службу в государственных или муниципальных учреждениях, но и любое выполнение трудовых обязанностей в государственных, частных и иных негосударственных организациях и на предприятиях, деятельность которых не противоречит действующему законодательству. Потерпевшим может быть как должностное, так и не должностное лицо, осуществляющее служебную деятельность.
  Под выполнением общественного долга, как сказано в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)", понимается осуществление гражданином как специально возложенных на него обязанностей в интересах общества или законных интересов отдельных лиц, так и совершение других общественно полезных действий. Так, практика признает выполнением общественного долга участие в пресечении преступления, сообщение органам власти о совершенном или готовящемся преступлении либо о местонахождении лица, разыскиваемого в связи с совершением им правонарушений, дачу свидетельских показаний и пр. Не имеет значения для квалификации, совершается ли убийство из мести в связи с осуществлением служебной деятельности или выполнением общественного долга или же в целях воспрепятствования такой деятельности потерпевшего в данный момент или в дальнейшем. Практика не признает наличие данного квалифицирующего признака, если убийство совершено из мести за невыполнение (или ненадлежащее выполнение) лицом своих служебных обязанностей, поскольку в этих случаях нет посягательства на дополнительный объект - нет воспрепятствования нормальной служебной деятельности потерпевшего.
  В отличие от прежнего Уголовного кодекса новая норма предусматривает ответственность за убийство не только самого лица, осуществляющего служебную деятельность или выполняющего общественный долг, но и его близких. Закон не конкретизирует понятие "близкие лица". И это правильно. Нельзя признать удачным отнесение к их числу только близких родственников применительно к ст. 14 СК РФ или п. 9 ст. 34 УПК РСФСР. Степень близости не имеет значения, если этим убийством виновный преследует цель отомстить лицу за выполнение им служебной или общественной деятельности. Пленум Верховного Суда РФ указал: "К близким потерпевшему лицам, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие с ним в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений".
  Убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника (п. "в" ч. 2 ст. 105 УК), - квалифицированный вид убийства, не известный Уголовному кодексу 1960 г. В одном пункте здесь объединены два отягчающих обстоятельства: первое характеризует потерпевшего, а второе - в первую очередь особенность способа действия. В Уголовном кодексе Республики Беларусь 1999 г. аналогичные признаки более удачно указаны в отдельных пунктах.
  Беспомощное состояние потерпевшего может определяться его возрастом (малолетний, престарелый), состоянием здоровья, увечностью и другими обстоятельствами, не дающими жертве возможности оказать сопротивление преступнику или иным образом уклониться от посягательства. Сюда же можно отнести убийство лица, находящегося в состоянии сна или сильной степени опьянения, а также лишившегося сознания по другим причинам. Именно так трактовалось понятие беспомощного состояния потерпевшего в период действия Уголовного кодекса 1926 г., предусматривавшего соответствующий квалифицированный признак в п. "е" ч. 1 ст. 136 ("убийство с использованием беспомощного положения убитого")*(92).
  Уголовный кодекс 1960 г. не выделял такого квалифицирующего признака, но ввел признак особой жестокости. Многие случаи убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, стали квалифицироваться по п. "г" ст. 102 УК (убийство с особой жестокостью).
  Действительно, убийство младенца, дряхлого старика, калеки часто служит проявлением особой безжалостности, бессердечности виновного. Поэтому судебная практика рассматривала такое убийство как разновидность убийства с особой жестокостью. Что касается убийства спящего или находящегося в сильной степени опьянения лица, то оно не всегда свидетельствует об особой жестокости виновного.
  Теперь же убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, законодатель вновь считает самостоятельным квалифицирующим признаком, не связывая его с особой жестокостью. Тем не менее многие отрицают возможность применения п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ в случае убийства спящего, пьяного или лица, находящегося в бессознательном состоянии. По мнению сторонников этого взгляда, беспомощное состояние обязательно предполагает, что потерпевшему причиняются дополнительные, особые страдания. "Он сознает, что его сейчас или вскоре убьют, но в силу своего физического состояния не может ни оказать сопротивления, ни позвать на помощь"*(93). "Потерпевшее лицо, думается, должно понимать, что в силу своей беспомощности, обусловленной теми или иными обстоятельствами, оказывается в беспомощном положении перед убийцей"*(94). Отсюда с неизбежностью следует вывод, что спящий или находящийся в бессознательном состоянии не может считаться беспомощным. С таким выводом трудно согласиться. Беспомощное состояние жертвы - объективная категория. Это состояние существует независимо от осознания его самим потерпевшим. В противном случае мы должны будем исключить применение п. "в" ч. 2 ст. 105 УК и при убийстве младенца или психически больного.
  Приведенные выше рассуждения идут от прежней практики, сложившейся в период действия Уголовного кодекса 1960 г., когда беспомощное состояние жертвы учитывалось лишь как проявление особой жестокости убийцы. Теперь положение изменилось. Может возникнуть вопрос: если использование беспомощного состояния потерпевшего не всегда может быть выражением особой жестокости, то в чем заключается его повышенная опасность? Законодатель не мотивирует (да и не обязан мотивировать) свое решение. Но можно предположить, что повышенная опасность этого вида убийства связана с особой заботой о защите каждого человека, не способного в силу своего состояния защитить себя или уклониться от посягательств на свою жизнь. Такое преступление объективно более опасно, поскольку достижение преступного результата значительно облегчается, когда потерпевший спит, находится в обмороке, в тяжелой степени опьянения или лишен сознания по иной причине и т.д. Такое преступление более опасно и с субъективной стороны, поскольку знание о том, что жертва находится в беспомощном состоянии (закон не случайно говорит о заведомости) облегчает формирование преступного намерения и даже может играть провоцирующую роль. Преступнику легче решиться на убийство, когда он уверен, что жертва не воспринимает посягательства на его жизнь и поэтому не в состоянии дать ему отпор.
  Установление (точнее, восстановление) в законе рассматриваемого квалифицирующего признака вызвало трудности в судебной практике. Особенно много противоречий возникло при оценке убийства спящего, где не удалось достичь единства мнений. В ряде случаев суды квалифицировали такое убийство по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК. "Убийство спящего потерпевшего путем нанесения ему трех ударов топором по голове обоснованно квалифицировано по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК как убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии"*(95).
  9 сентября 1999 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ признала правильным квалификацию действий Слободнюка, который совершил убийство, нанеся не менее 14 ударов молотком по голове потерпевшему, в то время как тот спал, будучи в состоянии опьянения. 24 ноября 1999 г. та же инстанция согласилась с осуждением Шафоростова по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК за убийство двух лиц, которые находились в тяжелой степени опьянения и спали.
  Однако в других случаях встречались противоположные решения со ссылкой на то, что "состояние сна не относится к числу беспомощных"; "состояние алкогольного опьянения нельзя расценить как беспомощное состояние"; "сон потерпевшего к числу обстоятельств, предусмотренных п. "в" ч. 2 ст. 105 УК РФ, не относится"*(96); "сон является жизненно необходимым и физиологически обусловленным состоянием человека"*(97). Характерным в этом отношении является определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ по делу Быченкова, в котором говорится: "факт сильного алкогольного опьянения и сна потерпевших не может рассматриваться как заведомое для Быченкова их беспомощное состояние"*(98). В последнее время эта позиция стала преобладающей, хотя и без достаточных оснований.
  Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. N 1 дал указание о том, что убийством лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, считает "умышленное причинение смерти потерпевшему, неспособному в силу физического или психического состояния защитить себя, оказать сопротивление виновному, когда последний, совершая убийство, сознает это обстоятельство"*(99). Нет сомнений, что под это общее определение подпадают и состояние сна, и другие случаи потери сознания. В постановлении дается примерный перечень лиц, находящихся в беспомощном состоянии. К ним "могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее". Подчеркнутые нами слова свидетельствуют о том, что этот перечень нельзя считать исчерпывающим. Поэтому нет оснований для вывода, будто убийство спящего или находящегося в тяжелой степени опьянения или лишенного сознания под воздействием наркотиков или по другой причине не может квалифицироваться по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК.
  Беспомощное состояние потерпевшего относится к числу оценочных признаков. Чем бы ни обусловливалось беспомощное состояние, оно должно быть предметом оценки суда. Это касается, в частности, возраста. Ни малолетие, ни преклонный возраст сами по себе не исключают, что потерпевший может оказаться отнюдь не беспомощным, если он, к примеру, хорошо вооружен и умело обращается с оружием. К тому же преклонный возраст, в отличие от малолетнего, не имеет четкой нормативной границы*(100). Судебная практика испытывает затруднения в вопросе о том, кого считать "престарелым". Очевидно, это вопрос факта. При равном количестве прожитых лет один человек становится беспомощным в силу возраста, а другой - нет.
  То же самое можно сказать и о болезни, которая не тождественна беспомощному состоянию. "К категории больных также относится весьма широкий круг лиц, среди которых имеются и те, кто, несомненно, в состоянии оказать сопротивление убийце, поскольку наличие болезни отнюдь не лишает человека способности активно противодействовать преступнику или скрыться от него"*(101).
  От убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, следует отличать ситуации, когда потерпевший не способен защитить себя в силу иных причин: внезапность нападения, скрытый или коварный способ лишения жизни. Примером могут служить выстрел снайпера, нападение из засады, неожиданный удар ножом в спину, применение взрывного устройства, отравление пищи и т.п.
  Сложным для практики оказался и вопрос о квалификации причинения смерти лицу, оказавшемуся в беспомощном состоянии в результате действий виновного. По смыслу закона лицо должно находиться в беспомощном состоянии до нападения на него. Если же потерпевший был приведен в беспомощное состояние виновным в процессе реализации умысла на убийство (путем причинения ранений, связывания, завлечения в уединенное место и т.п.), то п. "в" ч. 2 ст. 105 УК не должен применяться.
  По делу Кабирова суд ошибочно признал в качестве квалифицирующего признака убийства использование виновным беспомощного состояния потерпевшей. Установлено, что Кабиров, желая смерти потерпевшей, стал душить ее руками, а после потери ею сознания нанес несколько ударов ножом в сердце. Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия осужденного с п. "в" ч. 2 ст. 105 на ч. 1 ст. 105 УК на том основании, что потерпевшая была приведена виновным в беспомощное состояние в процессе лишения ее жизни*(102).
  Второе отягчающее обстоятельство, впервые названное в п. "в" ч. 2 ст. 105 УК, включено в закон в связи с распространившимися в последнее время случаями захвата заложников и похищения людей. Захваченное вооруженным преступником лицо, как правило, оказывается в беспомощном состоянии. Однако под убийством, сопряженным с похищением человека либо захватом заложника, следует понимать убийство не только самого похищенного или заложника, но и других лиц (например, препятствующих похищению либо пытающихся освободить заложника).
  Действия виновных, совершивших убийство, сопряженное с похищением человека либо захватом заложника, должны квалифицироваться по совокупности с преступлениями, предусмотренными соответственно ст. 126 и ст. 206 УК.
  Убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности (п. "г" ч. 2 ст. 105 УК). Повышенная опасность этого преступления обусловлена тем, что, убивая беременную женщину, виновный уничтожает и плод как зародыш будущей жизни. Указание на заведомость означает наступление ответственности по этому пункту, если виновный на момент совершения убийства достоверно знал о беременности потерпевшей от нее самой или из другого источника*(103).
  Срок беременности сам по себе не имеет значения для квалификации содеянного по п. "г" ч. 2 ст. 105 УК, однако учитывается при установлении признака "заведомости".
  Если виновный не был осведомлен (не знал достоверно) о беременности потерпевшей, данный квалифицирующий признак не вменяется.
  Наряду с объективным существует и субъективное основание для усиления ответственности за убийство заведомо беременной женщины. Оно заключается в особой злостности или низменности намерений виновного, который игнорирует требования закона и общественной морали об охране материнства и детства.
  Убийство женщины, которую виновный ошибочно считал беременной, следовало бы считать покушением на преступление, предусмотренное п. "г" ч. 2 ст. 105 УК, исходя из направленности умысла. Однако, учитывая, что смерть фактически наступила, содеянное нельзя считать покушением, иначе виновный получил бы необоснованную льготу при назначении наказания (ч. 3 ст. 66 УК).
  Нельзя признать удачным также предложение квалифицировать содеянное по совокупности двух преступлений - покушения на убийство заведомо беременной женщины и оконченного убийства небеременной, т.е. по ч. 3 ст. 30, по п. "г" ч. 2 ст. 105 УК и по ч. 1 ст. 105 (либо по ч. 2 ст. 105 УК при наличии других квалифицирующих признаков)*(104). Применение к одному единичному убийству правила о совокупности не только ошибочно теоретически, но и несправедливо, так как приводит к необходимости назначения наказания путем сложения (ч. 3 ст. 69 УК). Иными словами, убийство мнимо беременной женщины оценивалось бы строже, чем убийство фактически беременной.
  Ситуация должна решаться по правилам об ошибке в личности потерпевшего, которая не влияет на квалификацию. В таких случаях содеянное квалифицируется по п. "г" ч. 2 ст. 105 УК как оконченное преступление.
  К объективной стороне квалифицированного убийства относятся следующие обстоятельства, характеризующие в первую очередь способ действия. Это убийство, совершенное: д) с особой жестокостью; е) общеопасным способом; ж) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.
  Убийство, совершенное с особой жестокостью (п. "д" ч. 2 ст. 105 УК), - один из наиболее распространенных видов квалифицированного убийства. Трудности в применении на практике п. "д" ч. 2 ст. 105 УК связаны с сугубо оценочным характером данного квалифицирующего признака. Оценочным является, во-первых, само понятие жестокости. Толковые словари определяют это понятие через цепочку синонимов: жестокий - безжалостный, бездушный, бессердечный, немилосердный и т.д. Во-вторых, в законе говорится об особой жестокости, а не просто о жестокости. В принципе жестоко почти каждое убийство. Особая жестокость - это крайнее, высшее проявление данного качества.
  Анализируя оценочное понятие, человек обычно руководствуется не только собственными представлениями, но и некоторым эталоном, стандартом. В правоприменительной деятельности роль такого эталона играет сама судебная практика, квинтэссенцией которой являются руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ.
  Верховный Суд РФ неоднократно давал характеристику признаку особой жестокости, в том числе и в последнем постановлении от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)". В п. 8 этого постановления сказано: "При квалификации убийства по п. "д" ч. 2 ст. 105 УК РФ надлежит исходить из того, что понятие особой жестокости связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятельствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жестокости".
  Особая жестокость как квалифицирующий признак не тождественна имевшемуся в прежнем законодательстве признаку убийства "способом, особо мучительным для убитого" (п. "в" ч. 1 ст. 136 УК 1926 г.). Однако особая жестокость как более широкое понятие включает в себя этот признак. Например, Евсеев из неприязни к Стародубцевой облил ее легко воспламеняющейся жидкостью (нитролаком) и поджег спичкой. От полученных ожогов 60% тела Стародубцева в мучениях и страданиях скончалась. Верховный Суд признал Евсеева виновным в убийстве с особой жестокостью*(105).
  С учетом сложившейся судебной практики убийство может быть признано особо жестоким, когда:
  а) перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязания или совершалось глумление. Если пытки применялись с целью получения от потерпевшего каких-либо сведений, то причинение смерти возможно и с косвенным умыслом;
  б) убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий: нанесение большого количества ранений, использование мучительно действующего яда, кислоты или других агрессивных веществ; причинение смерти путем применения огня, электротока бытового напряжения; закапывание заживо; замедленное утопление или удушение; причинение смерти путем лишения пищи или воды и т.п.;
  в) убийство совершено в присутствии близких потерпевшему лиц, если виновный сознавал, что своими действиями причиняет присутствующим особые душевные страдания;
  г) в целях продления мучений жертвы виновный препятствует оказанию помощи умирающему.
  Ранее признаком особой жестокости признавалось глумление над трупом, но судебная практика в последние годы от этого отказалась, поскольку данные действия совершаются после убийства. Однако в случаях, когда виновный в силу своего возбужденного состояния или других обстоятельств не осознал момент наступления смерти, глумление над трупом признается глумлением над жертвой и может быть квалифицировано по п. "д" ч. 2 ст. 105 УК. Кроме того, глумление над трупом в присутствии близких потерпевшему лиц - очевидцев убийства также может быть выражением особой жестокости. Пленум Верховного Суда РФ указал, что глумление над трупом после совершения убийства, если нет других данных о проявлении убийцей особой жестокости перед лишением потерпевшего жизни или в процессе совершения убийства, надлежит квалифицировать по совокупности по ст. 244 УК РФ, предусматривающей ответственность за надругательство над телами умерших*(106). Уничтожение или расчленение трупа с целью сокрытия преступления не может рассматриваться как проявление особой жестокости. Судебная коллегия Верховного Суда РФ в определении по делу Крупина указала: "Уничтожение трупа путем сожжения с целью сокрытия преступления не является основанием для квалификации убийства как совершенного с особой жестокостью"*(107).
  Многие ошибки в квалификации убийств связаны с тем, что обстоятельствам, которые могут свидетельствовать об особой жестокости, придается самодовлеющее значение. Это выражается, в частности, в отождествлении с особой жестокостью причинения в процессе убийства большого числа телесных повреждений.
  Верховный Суд РФ (как и Верховный Суд СССР в прошлом) неоднократно отмечал, что множественность ранений сама по себе не тождественна особой жестокости*(108). Большое число ранений может быть обусловлено не только особой жестокостью виновного, но и его возбужденным состоянием, неспособностью оценить ситуацию, стремлением быстрее довести до конца начатое преступление при недостаточной эффективности выбранного орудия или способа действия, в случае активного сопротивления жертвы, ее физического превосходства и т.д. Необходимо оценивать число ранений в сопоставлении со временем, в течение которого они наносились, моментом сформирования умысла, мотивом убийства, обстоятельствами дела.
  Примером правильной оценки множества ранений может служить определение судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу Л. Он находился в ресторане с девушкой В. При выходе из ресторана им встретился Ш., который прежде был знаком с В. Между Л. и Ш. возникла ссора из-за девушки. В ходе ссоры Ш. ударил Л. по лицу. Драка была предотвращена. Однако Л. решил подкараулить и убить Ш. Когда Ш. вышел из ресторана, Л. предложил ему отойти для разговора в глубь аллеи, где убил его, нанеся 12 ударов скальпелем в шею. Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР не усмотрела здесь особой жестокости. Из всех ранений только одно было смертельным, а остальные были поверхностными. Сам процесс нанесения указанных ранений был стремительным и способ убийства не свидетельствовал о совершении его с особой жестокостью*(109).
  Для признания убийства совершенным с особой жестокостью необходимо установить, что умыслом виновного охватывалось совершение преступления с особой жестокостью.
  Убийство может быть квалифицировано по п. "д" ч. 2 ст. 105 УК не только в том случае, когда виновный специально стремился проявить особую жестокость, но и когда он сознавал особую мучительность для жертвы данного способа лишения жизни и заведомо шел на это*(110).
  Убийство, совершенное общеопасным способом (п. "е" ч. 2 ст. 105 УК). Аналогичный вид убийства в прежнем законодательстве определялся как "убийство способом, опасным для жизни многих людей" (п. "д" ст. 102 УК РСФСР). Новая формулировка представляется более широкой. Тем не менее многие выработанные практикой критерии сохраняют силу для оценки спорных ситуаций. Так, необходимо учитывать не только высокие поражающие свойства орудия убийства (взрывчатое вещество, огонь, автоматическое огнестрельное оружие, автомобиль и т.д.), но и конкретный способ его применения.
  Пленум Верховного Суда РФ в п. 9 постановления от 27 января 1999 г. N 1 указал, что "под общеопасным способом убийства (п. "е" ч. 2 ст. 105 УК РФ) следует понимать такой способ умышленного причинения смерти, который заведомо для виновного представляет опасность для жизни не только потерпевшего, но хотя бы еще одного лица (например, путем взрыва, поджога, производства выстрелов в местах скопления людей, отравления воды и пищи, которыми, помимо потерпевшего, пользуются другие люди)".
  Использование в качестве орудия убийства предметов, заключающих в себе большую разрушительную силу, повышает опасность преступления тем, что значительно возрастает объем (масса) причиняемого вреда и усиливается вероятность достижения преступного результата - смерти жертвы*(111). Кроме того, используя взрыв, поджог, катастрофу транспорта и другие подобные средства, преступник обычно теряет над ними контроль, в силу чего данный способ убийства относится к слабо управляемым (см. выше, с. 105).
  Если же в процессе убийства высокие поражающие свойства орудия преступления не используются либо используются в ситуации, исключающей причинение вреда другим лицам, то нет оснований считать способ преступления общеопасным. Например, применение пистолета-пулемета для нанесения смертельных ударов по голове жертвы или производство выстрелов в закрытом помещении, где, кроме потерпевшего, нет других людей, которым угрожала бы опасность. Если применение заведомо общеопасного способа было сопряжено с убийством хотя бы еще одного человека, кроме намечаемой жертвы, содеянное квалифицируется, помимо п. "е" ч. 2, также по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК. Такая же квалификация должна применяться, когда виновный не преследует цели лишить жизни определенное лицо, но, действуя с косвенным умыслом, причиняет общеопасным способом смерть двум или более лицам.
  В случае реального причинения вреда здоровью другим лицам действия виновного надлежит квалифицировать, помимо п. "е" ч. 2 ст. 105 УК, также по статьям Кодекса, предусматривающим ответственность за умышленное причинение вреда здоровью.
  Убийство, совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК). Для квалификации убийства по этому признаку следует обратиться к понятию группы лиц, группы лиц по предварительному сговору и организованной группы (ст. 35 УК). В п. "н" ст. 102 УК РСФСР говорилось только об убийстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору. Распространение повышенной ответственности за убийство, совершенное группой лиц, на все виды групп, в том числе и на группу без предварительного сговора, представляется обоснованным. При совершении убийства, как и другого насильственного преступления, объединение нескольких лиц, даже при отсутствии предварительного сговора, облегчает достижение преступного результата, затрудняет для жертвы возможность оказать сопротивление или уклониться от нападения. Это и делает любое групповое преступление объективно более опасным. Ранее судебная практика сталкивалась с определенными трудностями при установлении предварительного сговора на убийство, что позволяло виновным иногда избегать повышенной ответственности за групповое убийство.
  Групповое преступление предполагает не менее двух соисполнителей (см. ч. 1 ст. 35 УК). Поэтому в тех случаях, когда исполнитель убийства был один, действия подстрекателей и пособников не должны квалифицироваться по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК. Исполнителем убийства может быть признано лицо, которое не только имело умысел на совершение убийства, но и принимало непосредственное участие в лишении жизни потерпевшего. Действия лица, которое лишь оказывало содействие исполнителю (или исполнителям) убийства в осуществлении преступного намерения, давало советы о способе, времени или месте убийства либо иным образом создавало условия, способствующие преступлению, представляют собой пособничество*(112).
  А. была осуждена за убийство, совершенное группой лиц. Установлено, что А. предложила Р. и Г. избить потерпевшего. В процессе избиения у них возник умысел на убийство. С этой целью Р. и Г. вытащили потерпевшего на лестничную клетку, где продолжили избиение. Все это время А. освещала спичками место преступления, а затем принесла уксусную эссенцию, которую Р. и Г. влили в рот потерпевшему. От полученной травмы шеи и химического ожога гортани и дыхательных путей потерпевший скончался. Президиум Верховного Суда РФ изменил квалификацию преступления и указал, что поскольку А. не совершала действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего, то она была лишь пособником убийства*(113).
  Соисполнительство не исключает распределения ролей между участниками. Важно установить, что при единстве умысла, места и времени действия каждый из них выполняет либо полностью объективную сторону убийства, либо какой-нибудь ее элемент. "Убийство признается совершенным группой лиц, когда два или более лица, действуя совместно с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, были причинены каждым из них (например, один подавлял сопротивление потерпевшего, лишал его возможности защищаться, а другой причинил ему смертельные повреждения" (п. 10 постановления Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 г. N 1). Из приведенного следует, что всякое другое участие в убийстве, не выражающееся в применении насилия, не образует соисполнительства (например, передача убийце в момент преступления ножа или веревки).
  Аношкин по предварительному сговору с Ерофеевым с целью убийства несовершеннолетнего Домнина завлек последнего в уединенное место, где Ерофеев задушил потерпевшего заранее приготовленной веревкой. Эти действия Ерофеева судом были квалифицированы по п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК, а Аношкина - по ч. 5 ст. 33 и п. "ж", "к" ч. 2 ст. 105 УК. Военная коллегия Верховного Суда РФ признала ошибочной квалификацию действий осужденных. "поскольку соучастие в виде пособничества в убийстве потерпевшего не образует группы, то квалифицирующий признак убийства, предусмотренный п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ, - "совершенное группой лиц по предварительному сговору" вменен обоим осужденным необоснованно"*(114). Поэтому Военная коллегия исключила из приговора указание об осуждении Ерофеева и Аношкина по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК. Ерофеев был признан осужденным по п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ, а Аношкин - по ч. 5 ст. 33 и п. "к" ч. 2 ст. 105 УК. Пункт "к" вменен им в связи с тем, что целью убийства было завладение ключами от квартиры для последующей кражи. При отсутствии в действиях исполнителя убийства квалифицирующих признаков его действия должны квалифицироваться по ч. 1 ст. 105 УК, а действия пособника - по ч. 5 ст. 33 и ч. 1 ст. 105 УК.
  К субъективной стороне преступления относятся следующие отягчающие обстоятельства, характеризующие мотивы и цели убийства: из корыстных побуждений или по найму, а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом (п. "з" ч. 2 ст. 105 УК); из хулиганских побуждений (п. "и" ч. 2 ст. 105 УК); с целью сокрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (п. "к" ч. 2 ст. 105 УК); по мотиву национальной, расовой и религиозной ненависти или вражды либо кровной мести (п. "л" ч. 2 ст. 105 УК); в целях использования органов или тканей потерпевшего (п. "м" ч. 2 ст. 105 УК).
  Имевшийся ранее квалифицирующий признак убийства "из корыстных побуждений" конкретизирован путем указания на убийство "по найму" и добавления слов "а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом". Внесенные изменения не повлияют существенно на судебную практику, поскольку и ранее данные виды убийства рассматривались как разновидности корыстного убийства. В п. 11 постановления Пленума Верховного суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 сказано: "Как убийство по найму надлежит квалифицировать убийство, обусловленное получением исполнителем преступления материального или иного вознаграждения. Лица, организовавшие убийство за вознаграждение, подстрекавшие к его совершению или оказавшие пособничество в совершении такого убийства, несут ответственность по соответствующей части ст. 33 и п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ".
  В повседневном юридическом обиходе и средствах массовой информации убийство по найму часто называют "заказным", хотя закон этого термина не употребляет, как и терминов "заказчик", "посредник". Как вид соучастника "заказчик" играет роль организатора убийства. Но организатором является и "посредник", т.е. лицо, которое во исполнение полученного заказа подбирает исполнителей, разрабатывает план убийства и осуществляет другие действия. Здесь мы наблюдаем два уровня (или два этапа) организаторской деятельности.
  Выделение убийства по найму обусловлено увеличением числа таких убийств и их профессионализацией. К тому же в психологии наемных убийц, по данным последних исследований, корыстные побуждения не всегда носят определяющий характер. Наемный убийца просто получает вознаграждение за свою профессиональную деятельность, хотя в данном случае она имеет резко антисоциальную, криминальную направленность.
  Что касается убийства, сопряженного с бандитизмом, то его выделение имеет принципиальное значение, поскольку целью создания банды не всегда является завладение имуществом (см. комментарий к ст. 209 УК).
  Учитывая, что разбой, вымогательство и бандитизм не охватываются понятием "убийство", необходима квалификация этих преступлений по совокупности с убийством. Действие лица, совершившего бандитизм и покушение на убийство, должны квалифицироваться по ст. 209, ч. 3 ст. 30 и п. "з" ч. 2 ст. 105 УК*(115). Если убийство, совершенное в процессе разбойного нападения, сопряжено также с уничтожением имущества путем поджога, то содеянное квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных п. "з" ч. 2 ст. 105, ст. 162 и ч. 2 ст. 167 УК*(116).
  Новая редакция в Уголовном кодексе РФ данного квалифицирующего признака не меняет существа корыстных побуждений. Их наличие определяется преследуемой убийцей целью: либо извлечение положительной материальной выгоды (денег, иного имущества или права на его получение, права пользования жилой площадью и т.п.), либо избавление от материальных затрат (возвращения долга, уплаты алиментов, выполнения иных имущественных обязательств и т.д.) Так, убийство пассажиром водителя машины с целью избежать платы за проезд признано совершенным из корыстных побуждений*(117).
  Корыстный мотив преступления учитывается, если он возник до убийства, а не после него. Поскольку квалифицирующим является именно корыстный мотив, фактического извлечения материальной выгоды не требуется. Если виновный преследовал иные личные выгоды неимущественного характера, данный квалифицирующий признак не может быть вменен. Нельзя согласиться с квалификацией по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК убийства, совершенного бескорыстно, по просьбе, из дружеских чувств или в благодарность за что-либо. Едва ли такое убийство можно считать совершенным по найму*(118). Убийство по найму всегда совершается за вознаграждение, хотя и не обязательно в денежной форме. Вознаграждение может носить и иной характер. Мотивом такого убийства может служить, в частности, обещание "заказчика" устроить исполнителя убийства на высокооплачиваемую работу, обеспечить принятие в учебное заведение, продвинуть по службе*(119).
  Не следует отождествлять корыстные побуждения как мотив убийства с корыстолюбием, жадностью как свойством личности. Поэтому убийство кредитором неисправного должника не может квалифицироваться по п. "з", поскольку этим виновный не приобретает имущество и не избавляется от материальных затрат. Точно так же не всякое убийство на почве бытовой ссоры из-за денег или другого имущества является убийством из корыстных побуждений (например, убийство жены за отказ дать денег на выпивку или убийство знакомого в ссоре, возникшей из-за отказа поделиться спиртным или угостить сигаретой).
  Убийство с целью завладения имуществом, т.е. совершенное из корыстных побуждений, в том числе убийство при разбойном нападении, не следует квалифицировать одновременно по п. "к" как совершенное с целью облегчить другое преступление. Однако подобные ошибки встречаются в судебной практике*(120).
  От убийства из корыстных побуждений следует отличать убийство из мести за посягательство на имущество виновного или за иное причинение ему какого-либо реального или мнимого имущественного ущерба (например, убийство соседа за самовольное использование мотоцикла виновного). Понятие корыстных побуждений как мотива убийства более узкое и конкретное, нежели жадность и корыстолюбие как свойства личности.
  Действия пособника в корыстном убийстве, включая убийство по найму, квалифицируются по ст. 33 и п. "з" ч. 2 ст. 105 УК, даже если он сам не стремился извлечь материальную выгоду, но сознавал, что исполнитель действует из корыстных побуждений. Это относится также к подстрекателям и организаторам убийства по найму*(121).
  В последнее время Верховный Суд РФ ориентирует суды на то, чтобы при квалификации убийства по найму или убийства, сопряженного с разбойным нападением, не приводить квалифицирующий признак "из корыстных побуждений" как излишний*(122). Однако эта рекомендация несколько противоречит требованию обязательно указывать в приговоре на мотивы совершенного убийства.
  Убийство, совершенное из хулиганских побуждений (п. "и" ч. 2 ст. 105 УК) по-прежнему относится к числу распространенных. В судебной практике признано, что таковым считается убийство, совершенное на почве явного неуважения к обществу и общепринятым моральным нормам, когда поведение виновного является открытым вызовом общественному порядку и обусловлено желанием противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение (см. п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1). Это самая общая характеристика хулиганских побуждений. По своему содержанию они представляют сложный мотив, в котором переплетаются и безграничный, разнузданный эгоизм, и искаженные представления о границах личной свободы, и культ грубой силы, и стремление "испытать себя", и вспышка безотчетной злобы. Такая мотивация присуща всякому хулиганству. Но при совершении убийства из хулиганских побуждений к этому присоединяется и пренебрежительное отношение к человеческой жизни вообще, безотносительно к личности потерпевшего.
  Типичным для убийства из хулиганских побуждений является совершение его обычно без повода или с использованием незначительного повода в качестве предлога для лишения жизни (например, убийство прохожего за то, что он не дал прикурить, сделал справедливое замечание и т.п.). Так, Верховный Суд РФ признал правильной квалификацию как совершенного из хулиганских побуждений убийства отцом своего 11-летнего сына в ответ на замечание по поводу неумеренного потребления спиртного*(123). Убийство без повода иногда ошибочно называют "безмотивным". Любое убийство имеет свой мотив. Если же по обстоятельствам дела мотив не удается установить, убийство (при отсутствии других квалифицирующих признаков) следует квалифицировать по ч. 1 ст. 105 УК.
  Для отграничения убийства из хулиганских побуждений от простого убийства в ссоре или драке необходимо установить зачинщика и не был ли конфликт спровоцирован виновным для использования его в качестве повода к убийству. Если инициатором ссоры или драки является потерпевший, а равно в случае, когда поводом к конфликту послужило его неправомерное поведение, убийство не может считаться совершенным из хулиганских побуждений.
  Савинов был осужден за убийство Батанова по п. "и" ч. 2 ст. 105 УК. Судебная коллегия Верховного Суда РФ переквалифицировала его действия на ч. 1 ст. 105 УК. Как установлено судом, вначале Батанов избил Савинова, а тот в ходе продолжения ссоры через некоторое время убил Батанова. Судебная коллегия указала: "В том случае, когда поводом к конфликту послужило противоправное поведение потерпевшего, виновный не может нести ответственность за его убийство из хулиганских побуждений"*(124).
  Убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера (п. "к" ч. 2 ст. 105 УК). В п. "к" ч. 2 ст. 105 УК объединены два квалифицирующих признака, поскольку они в значительной мере взаимно пересекаются.
  Повышенная опасность убийства с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение обусловлена прежде всего поставленной целью. Поэтому для вменения данного квалифицирующего признака не имеет значения, достигнута ли поставленная цель фактически, характер другого преступления, к какой категории оно относилось. Если виновный идет на причинение смерти человеку, чтобы скрыть преступление небольшой тяжести, опасность такого убийства не снижается. Сказанное относится и к редким случаям убийства в целях сокрытия мнимого преступления, когда виновный ошибочно полагает, что ему грозит уголовная ответственность за действия, в действительности преступлением не являющиеся.
  По п. "к" ч. 2 ст. 105 УК квалифицируется также убийство в целях сокрытия или облегчения совершения преступления, исполнителем которого было другое лицо.
  Если убийство совершено в целях облегчения или сокрытия разбойного нападения, оно квалифицируется по п. "з" ч. 2 ст. 105 УК как сопряженное с разбоем. В этом случае дополнительная квалификация по п. "к" не требуется, поскольку данное обстоятельство (сопряженность с разбоем) прямо названо в тексте п. "з" ч. 2 ст. 105 УК.
  Под убийством, сопряженным с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера, следует понимать убийство:
  а) в процессе изнасилования (либо третьего лица с целью облегчить совершение изнасилования, либо с косвенным умыслом самой потерпевшей в процессе преодоления ее сопротивления);
  б) с целью скрыть совершенное изнасилование;
  в) из мести за оказанное при изнасиловании сопротивление (в случае как оконченного изнасилования, так и когда изнасилование не удалось довести до конца);
  г) совершенное при таких же обстоятельствах, но сопряженное с мужеложством, лесбиянством или иными действиями сексуального характера с применением насилия или с угрозой его применения (ст. 132 УК). Также должны оцениваться убийства, сопряженные с последующим удовлетворением сексуальных потребностей в отношении трупа (некрофилия), если субъект будет признан вменяемым.
  Статьями 131, 132 УК не предусмотрено умышленное причинение смерти, поэтому они применяются по совокупности с п. "к" ч. 2 ст. 105 УК.
  В Уголовном кодексе 1926 г. аналогичный признак был сформулирован несколько иначе: "с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление". В сущности, в нем дословно воспроизводился текст п. 13 ст. 455 Уголовного уложения 1903 г. Такое заимствование было неудачным, поскольку в отличие от Уложения в Уголовном кодексе отсутствовало понятие "тяжкое преступление". Но главный недостаток этой формулы был в другом. Возникало недоумение: почему убийство с целью облегчить или скрыть малозначительное преступление должно считаться менее опасным? Поэтому в Уголовном кодексе 1960 г. указание на тяжесть преступления было исключено. Одновременно признак был несколько расширен путем указания на убийство, сопряженное с изнасилованием. В действующем Уголовном кодексе РФ добавлены слова "или насильственными действиями сексуального характера" (в связи с криминализацией этого деяния).
  Возникает вопрос: сколько квалифицирующих признаков предусмотрено в п. "к" ч. 2 ст. 105 УК? Если убийство совершено с целью скрыть изнасилование, достаточно ли квалифицировать его как "сопряженное с изнасилованием"? По этому вопросу нет единого мнения в судебной практике. Думается, что квалифицирующий признак здесь один. Формулировка его зависит от конкретных обстоятельств дела. В случае совершения убийства для облегчения или сокрытия изнасилования или насильственных действий сексуального характера следует говорить об убийстве, "сопряженном с изнасилованием и т.д." Первая часть формулировки п. "к" должна использоваться, когда речь идет об облегчении или сокрытии любого другого преступления. И, напротив, убийство может быть квалифицировано как сопряженное с изнасилованием, оно не связано с облегчением или сокрытием этого преступления (например, из мести за оказанное при изнасиловании сопротивление).
  Убийство по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды либо кровной мести (п. "л" ч. 2 ст. 105 УК) объединяет в обновленной редакции два отягчающих обстоятельства, ранее предусмотренных в п. "к", "м" ст. 102 УК РСФСР.
  Новая редакция данного квалифицирующего признака, в отличие от п. "м" ст. 102 УК 1960 г., говорит об убийстве не "на почве", а по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды. Поэтому для применения п. "л" ч. 2 ст. 105 УК необходимо установить соответствующий мотив. Последний может быть обусловлен ненавистью к потерпевшему как к представителю определенной национальности, расы или религии либо может служить проявлением шовинистического мировоззрения, ксенофобии или религиозной нетерпимости, когда ненависть или вражда распространяется на лиц всех иных национальностей или всех иноверцев. Названный мотив может быть единственным, но может сочетаться с другими мотивами, например с местью за какие-либо действия потерпевшего.
  Повышенная опасность этого вида убийства обусловлена посягательством не только на жизнь человека, но и на гарантированное ст. 19 Конституции РФ равенство прав и свобод человека и гражданина, независимо от его национальной, расовой или религиозной принадлежности.
  Обычай кровной мести, сохранившийся в отдельных местностях Российской Федерации (например, в Дагестане, Чечне, Ингушетии), состоит в том, что в случае убийства, или причинения вреда здоровью, или оскорбления какого-либо лица потерпевший либо его родственники обязаны отомстить обидчику, лишив его жизни. Родственники новой жертвы тоже считают себя обязанными выполнить обычай кровной мести ("кровь за кровь"). Этот процесс может длиться долго, приводя к гибели многих людей.
  В отличие от простого убийства из мести при убийстве по мотиву кровной мести виновный руководствуется не столько чувством личной неприязни к потерпевшему, сколько стремлением соблюсти обычай, дабы не подвергнуть позору себя и свой род.
  Убийство с целью использования органов или тканей потерпевшего (п. "м" ч. 2 ст. 105 УК) - новый квалифицирующий признак, не известный ранее законодательству. Введение этого признака обосновывается тем, что благодаря успехам медицины в области трансплантации органов и тканей человека появился соблазн к изъятию их ценой жизни потерпевшего.
  Изъятие органов или тканей убитого возможно и для любого последующего использования, не исключая каннибализма или ритуальных действий на почве суеверия.
  Убийство, совершенное неоднократно (п. "н" ч. 2 ст. 105 УК). Неоднократность - отягчающее обстоятельство, относящееся к субъекту преступления. Оно вменяется тому лицу, которое отвечает данному признаку, и не вменяется другим соучастникам убийства.
  Формулировка этого пункта отличается от п. "и" ст. 102 УК 1960 г., где говорилось о совершении преступления "лицом, ранее совершившим умышленное убийство", т.е. имелась в виду как повторность, так и рецидив.
  В новой редакции употребляется понятие "неоднократность", которое раскрывается в ст. 16 УК. В соответствии с этой статьей по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК квалифицируются действия виновного, совершившего два или более убийства. В отличие от убийства, квалифицируемого по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК, эти преступления совершаются при отсутствии единого умысла и, как правило, в разное время. Пункт "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ применяется в том случае, если ранее совершенное преступление квалифицировано по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК, а также по ст. 102 или ст. 103 УК РСФСР. Кроме того, как указал Пленум Верховного Суда РФ, "по смыслу закона основанием для квалификации действий виновного по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ является также совершение им ранее преступлений, предусмотренных ст. 277, 295, 317, 357 УК РФ и (или) ст. 66, 67, 191.2, п. "в" ст. 240 УК РСФСР" (п. 14 постановления от 27 января 1999 г. N 1).
  Пункт "н" ч. 2 ст. 105 УК не применяется, если ранее совершенное убийство, за которое лицо не было осуждено, квалифицируется по ст. 106-108 УК РФ (или по ст. 104-105 УК РСФСР). В таком случае лицо несет ответственность за каждое совершенное убийство по соответствующей статье (или части статьи) Кодекса.
  Для признания убийства неоднократным не имеет значения, было лицо осуждено за прежнее убийство, совершил ли виновный ранее оконченное убийство или покушение на него, являлся он исполнителем или иным соучастником преступления. Совершение убийства лицом, ранее судимым за убийство, должно также квалифицироваться по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК.
  Убийство не может квалифицироваться по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК, если: а) за ранее совершенное убийство лицо было в установленном порядке освобождено от уголовной ответственности; б) истекли сроки давности; в) судимость за ранее совершенное убийство погашена или снята.
  Спорным считался вопрос, нуждается ли в самостоятельной квалификации ранее совершенное убийство. Пленум Верховного Суда РФ разъяснил: "Если виновный в разное время совершил два убийства, за первое из которых он не был судим, содеянное в целом должно квалифицироваться по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК РФ, а при наличии других квалифицирующих признаков - также по соответствующим пунктам ч. 2 ст. 105 УК РФ". Аналогичное решение предлагается для случаев совершения двух покушений на убийство. Остался открытым вопрос о квалификации двух разновременно совершенных убийств, из которых одно было оконченным, а другое - покушением. Прежде такие действия рассматривались как совокупность преступлений. Теперь же положение осложняется установлением особых правил назначения наказания при покушении и совокупности. По-видимому, этот вопрос может быть решен только законодательным путем.
  Указание Пленума Верховного Суда РФ о том, что при совершении двух (очевидно, и нескольких) убийств содеянное в целом должно квалифицироваться по п. "н" ч. 2 ст. 105 УК, подчеркивает сходство данного квалифицирующего признака с признаком, названным в п. "а" той же нормы. Поэтому суд вправе в судебном заседании изменить квалификацию действий подсудимого с п. "а" на п. "н" ч. 2 ст. 105 УК, и наоборот, без возвращения дела на дополнительное расследование, если это не связано с существенным изменением фактических обстоятельств дела и с увеличением объема ранее предъявленного обвинения.
  Если последнее убийство совершено в целях сокрытия первого, то в этих действиях есть признаки, предусмотренные п. "к", "н" ч. 2 ст. 105 УК*(125).
  Убийство, совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных двумя и более пунктами ч. 2 ст. 105 УК, должно квалифицироваться по всем этим пунктам (п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ). При этом приходится сталкиваться с проблемой конкуренции квалифицирующих признаков. Обычно речь идет о конкуренции мотивов: корысть или стремление облегчить совершение другого преступления, хулиганские побуждения или месть за выполнение общественного долга? В таких случаях квалификацию определяет доминирующий мотив. Так, по ряду дел Президиум Верховного Суда РФ исключил из приговоров п. "к" ч. 2 ст. 105 УК, "поскольку по рассмотренным делам преступления совершены только из корыстных побуждений, а не с целью сокрытия разбойного нападения либо облегчения его совершения"*(126).
  Иногда в преступлении имеются разнородные квалифицирующие обстоятельства, из которых одно, допустим, относится к мотиву, а другое - к способу совершения преступления. Например, убийство из корыстных побуждений общеопасным способом, убийство, совершенное с особой жестокостью из хулиганских побуждений. В таких случаях при квалификации убийства учитываются все квалифицирующие признаки.
  Возможна ситуация, когда одно квалифицирующее обстоятельство является разновидностью другого или его элементом. К примеру, при убийстве двух или более близких лиц, совершенном последовательно, убийство каждого происходит на глазах у других. Естественно, что эти лица испытывают сильные душевные страдания. Сознательное причинение им подобных страданий обычно рассматривается как проявление особой жестокости. На практике нередко такие действия квалифицируются по п. "а" и "д" ч. 2 ст. 105 УК. С этим трудно согласиться. Устанавливая повышенную ответственность за убийство двух или более лиц, законодатель, очевидно, исходил из всего комплекса обстоятельств, повышающих опасность такого рода убийства, не исключая и упомянутых страданий. Тем более, что они перекрываются последующим убийством самого страдающего лица. Содеянное должно квалифицироваться только по п. "а" ч. 2 ст. 105 УК РФ.
  Аналогично решается вопрос о квалификации убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, если оно сознавало свою беспомощность и невозможность оказать сопротивление либо уклониться от посягательства на его жизнь. Убийство такого лица ранее рассматривалось как проявление особой жестокости. Собственно, так оно и есть. Но коль скоро законодатель выделил убийство заведомо беспомощного лица в самостоятельный вид квалифицированного убийства, оно и должно квалифицироваться только по п. "в" ч. 2 ст. 105 УК.
  В современном зарубежном законодательстве, за исключением уголовных кодексов бывших союзных республик, нет такого подробного исчерпывающего перечня квалифицирующих признаков убийства, как в Уголовном кодексе РФ. Для повышения ответственности в случаях, признаваемых тяжкими убийствами, наиболее часто используется ссылка либо на предумышленный характер преступления (заведомость), либо на такие оценочные признаки, как "коварство", "вероломство", "жестокий способ", "низменные побуждения". Последнее обстоятельство имелось ранее и в российском законодательстве, но уже Уголовный кодекс 1960 г. отказался от него ввиду опасности произвольного толкования.
 
 _ 7. Привилегированные виды убийства
 
  Убийство матерью новорожденного ребенка (детоубийство) (ст. 106 УК) впервые в российском законодательстве выделено в самостоятельный привилегированный состав убийства. По дореволюционному законодательству наказание смягчалось лишь при убийстве внебрачного ("незаконнорожденного") ребенка. В иных случаях убийство сына или дочери ("чадоубийство") рассматривалось как квалифицированный вид преступления, равно как убийство отца, матери или иного родственника по восходящей или нисходящей линии.
  В УК РСФСР 1960 г. детоубийство не выделялось и рассматривалась практикой как разновидность простого убийства. Обстоятельства, нередко сопутствующие детоубийству (особое физическое и психическое состояние женщины во время родов; тяжелая семейная обстановка; материальные трудности), обычно учитывались судами в качестве смягчающих обстоятельств в рамках санкции ст. 103. Однако детоубийство могло быть квалифицировано и по ст. 102 УК 1960 г. при наличии отягчающих обстоятельств (повторность, особая жестокость).
  Исполнителем преступления, предусмотренного ст. 106 УК, может быть только мать новорожденного ребенка. В качестве подстрекателя или пособника может выступать другое лицо (отец ребенка, акушерка). Действия такого лица квалифицируются по общему правилу о квалификации соучастия в преступлении со специальным субъектом, т.е. по ст. 33 и ст. 106 УК. Напротив, убийство новорожденного, совершенное другим лицом даже с согласия и по просьбе матери, квалифицируется по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК.
  В ст. 106 УК предусмотрено две ситуации.
  Первая ситуация - убийство матерью новорожденного ребенка во время или сразу же после родов - не обязательно связывается с каким-либо психическим расстройством матери. Практика знает немало случаев, когда такое убийство совершается расчетливо и хладнокровно, планируется и готовится заранее, нередко из-за нежелания подвергать себя операции аборта. Важно установить, что убийство укладывается в определенный законом промежуток времени ("во время или сразу после родов"). Смягчение законодателем ответственности может быть объяснено тем, что в этот период женщина не всегда в состоянии воспринимать рождающегося человека как самостоятельное живое существо, продолжает видеть в нем свой плод, ощущать его как источник боли и страданий.
  Вторая ситуация - убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей обстановки или психического расстройства, не исключающего вменяемости, - напротив, не связывает ответственность со столь узким промежутком времени. Психотравмирующая обстановка может возникнуть до родов, во время родов или некоторое время спустя. Роды сами по себе, необходимость заботиться о новорожденном, семейные и бытовые неурядицы - все это в совокупности может оказаться непосильной нагрузкой для психики матери, особенно в первое время. Возможно и психическое расстройство, не исключающее вменяемости (ст. 22 УК). В данном случае состояние влияет и на квалификацию преступления.
  Во втором варианте речь идет также об убийстве новорожденного ребенка. В медицинской практике новорожденным считается ребенок до достижения им одного месяца. Убийство ребенка большего возраста не может квалифицироваться по ст. 106 УК.
  В первом официальном проекте Уголовного кодекса РФ (1992 г.) формулировка соответствующей нормы была более краткой: "умышленное убийство матерью своего новорожденного ребенка во время родов или непосредственно после родов". Это совпадало с текстом статей о детоубийстве, имевшихся в то время в большинстве уголовных кодексов других союзных республик. В проекте Уголовного кодекса РФ, принятом Государственной Думой в первом чтении (декабрь 1994 г.), детоубийство не было предусмотрено. Модельный уголовный кодекс для стран СНГ (1996 г.) уточнил условия применения этой нормы, добавив слова: "совершенное в условиях психотравмирующей ситуации, вызванной родами"*(127). Это дополнение соответствовало существовавшему в науке уголовного права представлению о смягчающей роли данного обстоятельства*(128).
  Небольшое изменение, внесенное в окончательную редакцию нормы при последнем голосовании проекта (слова "а равно" перед второй частью фразы), существенно расширило ее содержание, разорвав связь между моментом родов и психическим состоянием матери.
  Убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 107 УК). Данная норма по содержанию идентична ст. 104 УК 1960 г., однако новая ее редакция требует особо внимательно рассмотреть все признаки данного состава преступления. Смягчение ответственности за данный вид убийства обусловлено двумя обстоятельствами: во-первых, виновный действует в особом психическом состоянии - в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения или аффекта (закон употребляет эти понятия как равнозначные); во-вторых, провоцирующим характером поведения потерпевшего, который своими действиями приводит виновного в состояние аффекта и вызывает у него намерение совершить убийство. Только сочетание названных двух обстоятельств в каждом конкретном случае дает основание для применения ст. 107 УК.
  Аффект - особое психическое состояние человека, которое характеризуется кратковременностью и бурным развитием, сильным и глубоким эмоциональным переживанием, ярким внешним проявлением, сужением сознания и снижением контроля за своими действиями.
  Сильное душевное волнение не считается болезненным расстройством психики и не рассматривается как медицинский критерий невменяемости. Поэтому его иногда называют физиологическим аффектом в отличие от патологического аффекта, когда в результате сильного переживания происходит полное отключение сознания, что исключает вменяемость. Физиологический аффект не лишает человека способности сознавать свои действия, но значительно затрудняет самоконтроль и критическую оценку принимаемых решений. Поэтому для применения ст. 107 УК недостаточно сослаться на провоцирующий характер поведения жертвы, необходимо установить состояние аффекта виновного. Следственные органы не всегда уделяют внимание оценке состояния виновного и не мотивируют свой вывод о наличии аффекта. Обычно суд самостоятельно оценивает душевное состояние виновного по обстоятельствам дела, но в сложных ситуациях возможно назначение психологической либо (при наличии сомнений относительно вменяемости) комплексной психолого-психиатрической экспертизы*(129).
  Смягчающее значение придается в ст. 107 УК только внезапно возникшему сильному душевному волнению, что определяет и внезапность возникновения умысла на убийство, и немедленную его реализацию. Если же между провоцирующим поступком потерпевшего и причинением ему смерти проходит значительный промежуток времени, в течение которого виновный обдумывает и готовит убийство, то ст. 107 УК не применяется. Незначительный разрыв во времени между противозаконными действиями потерпевшего и убийством не исключает квалификацию содеянного по ст. 107 УК. Возможна ситуация, когда сильное душевное волнение возникает не в период совершения потерпевшим противозаконных действий, а в тот момент, когда виновному стало известно об этих действиях. Так, суд установил наличие признаков ст. 107 УК в действиях матери, узнавшей от дочери о том, что она несколько лет назад была изнасилована отчимом, и в состоянии сильного душевного волнения совершившей убийство мужа.
  Для квалификации убийства по ст. 107 УК необходимо установить, что причиной сильного душевного волнения (аффекта) явились определенные действия потерпевшего. К ним закон относит альтернативно: а) насилие; б) издевательство; в) тяжкое оскорбление; г) иные противоправные или аморальные действия (бездействие) потерпевшего. Существенным нововведением по сравнению со ст. 104 УК 1960 г. является указание на то, что аффект может быть вызван также "длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего". Этим дополнением расширяется представление о механизме образования аффекта.
  Насилие может заключаться в нанесении ударов, побоев, ранений и тому подобных действий, вызвавших состояние сильного душевного волнения. Если лицо, совершая убийство в состоянии аффекта, осуществляет свое право на необходимую оборону, то оно либо освобождается от уголовной ответственности на основании ст. 37 УК, либо отвечает за убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК). Поскольку закон не конкретизирует вид насилия, то надо полагать, что аффект может быть вызван и психическим насилием. Практика и доктрина уголовного права исходят из того, что насилие должно носить противоправный характер. Если насильственные действия были применены потерпевшим правомерно, ст. 107 УК не может быть применена.
  Под тяжким оскорблением принято понимать особо грубое унижение чести и достоинства человека, которое можно считать достаточной причиной для возникновения аффекта. При оценке тяжести оскорбления необходимо руководствоваться общепринятыми нормами морали, но учитывать и индивидуальные особенности личности самого виновного, реальное наличие аффекта. Издевательство может выражаться также в насильственных или оскорбительных действиях, отличающихся особым цинизмом или продолжительностью.
  Новая редакция нормы допускает постепенное нагнетание психотравмирующей ситуации, вызванной противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Судебная и экспертная практика и ранее сталкивалась с таким явлением, когда аффект возникал в результате переполнения "чаши терпения" у лица, длительное время подвергавшегося оскорблениям и издевательствам. Отсутствие прямого указания в законе затрудняло правильное решение вопроса о достаточном поводе для сильного душевного волнения в этих случаях. Некоторые суды ошибочно полагали, что при наличии постоянных и систематических ссор, затяжного конфликта внезапность сильного душевного волнения не может иметь места.
  Психотравмирующая ситуация учитывается как смягчающее обстоятельство, если она вызвана противоправным или аморальным поведением потерпевшего. Обычно аффект возникает, когда насилие или другие противоправные действия потерпевшего были направлены против виновного или его близких. Однако не исключается возможность такой реакции на аналогичные действия в отношении других лиц.
  В прежнем законодательстве перечень извинительных поводов для аффекта был значительно уже. В Уголовном кодексе 1922 г., как и в дореволюционном законодательстве, наказание за убийство смягчалось лишь при условии, если сильное душевное волнение было вызвано "противозаконным насилием или тяжелым оскорблением со стороны потерпевшего" (ст. 144). УК РСФСР 1926 г. остался на тех же позициях. Расширение поводов для аффекта произошло в ст. 104 УК 1960 г., где наряду с насилием и тяжким оскорблением со стороны потерпевшего говорилось также об иных противозаконных действиях потерпевшего, "если эти действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких". В действующем Кодексе перечень "законных" поводов для аффекта безмерно расширен, включая любые противоправные и просто аморальные действия. Это обстоятельство, а также отсутствие в ст. 107 УК указания на то, что противоправные или аморальные действия потерпевшего "могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких", свидетельствуют о придании законодателем более важного значения состоянию аффекта у виновного, независимо от того, какие и для кого могли наступить последствия от действий потерпевшего.
  Часть 2 ст. 107 УК впервые устанавливает повышенную ответственность за убийство двух или более лиц, совершенное в состоянии аффекта. Эта норма применяется, если причиной аффекта явилось противоправное поведение двух или более лиц, ставших жертвами убийства. В иных случаях, когда виновный в состоянии аффекта причиняет смерть не только обидчику, но и другим лицам (растекание повода), содеянное не может квалифицироваться по ч. 2 ст. 107 УК, поскольку отсутствует такое основание для применения привилегированной нормы, как провоцирующее и противоправное поведение потерпевших.
  В отношении других отягчающих обстоятельств, названных в ч. 2 ст. 105 УК, действует разъяснение Пленума Верховного Суда РФ, данное в постановлении от 27 января 1999 г. N 1 "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)", о том, что убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, не должно квалифицироваться как совершенное при отягчающих обстоятельствах.
  Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны (ч. 1 ст. 108 УК). Привилегированный состав убийства, предусмотренный ч. 1 ст. 108 УК РФ, является традиционным для российского уголовного законодательства. В составе данного преступления сочетаются признаки убийства (ч. 1 ст. 105 УК) и признаки превышения пределов необходимой обороны (ч. 3 ст. 37), рассматриваемые в курсе Общей части уголовного права.
  Для квалификации убийства по ч. 1 ст. 108 УК прежде всего следует установить, что виновный находился в состоянии необходимой обороны, т.е. причинена смерть посягающему лицу при защите личности и прав (своих собственных или другого лица) или законных интересов общества или государства. При этом должны быть соблюдены условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к нападению (оно должно быть общественно опасным и наличным), но нарушено условие, относящееся к защите (допущено превышение пределов необходимой обороны).
  В силу указаний закона и с учетом судебной практики последних лет по ч. 1 ст. 108 УК может квалифицироваться убийство, если обороняющийся сознательно прибегнул к защите такими средствами и способами, которые явно не вызывались ни характером нападения, ни реальной обстановкой, и без необходимости умышленно причинил нападающему смерть. Неосторожное причинение смерти посягающему при отражении общественно опасного (преступного) посягательства не влечет уголовной ответственности. Это вытекает из текста статьи, где говорится об убийстве, т.е. умышленном причинении смерти. Прежнее законодательство не было столь определенным. Статья 145 УК 1922 г. устанавливала ответственность за "превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападавшего". В ст. 139 УК 1926 г. были объединены "убийство по неосторожности, а равно убийство, явившееся результатом превышения пределов необходимой обороны". И даже ст. 105 УК 1960 г. не содержала указание на форму вины: "убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны". Поэтому продолжало бытовать мнение, что состав допускает и неосторожную форму вины*(130).
  Практика показала, что при необходимой обороне в принципе возможно причинение смерти по неосторожности. Но оно не выходит за рамки правомерной защиты путем причинения вреда нападающему и не свидетельствует о явном несоответствии защиты посягательству.
  Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, необходимо отграничивать, с одной стороны, от правомерного лишения жизни посягающего (ч. 1 ст. 37 УК), с другой - от умышленного убийства вне состояния необходимой обороны. Для правильного решения вопросов квалификации данного вида убийства следует руководствоваться указаниями Верховного Суда РФ, а также сохранившими силу разъяснениями, данными в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. "О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от преступных посягательств"*(131).
  При решении вопроса о наличии или отсутствии признаков превышения пределов необходимой обороны нельзя механически исходить из требования о соответствии средств и способов защиты от нападения. Такое соответствие едва ли возможно, ибо для успешного отражения нападения его надо преодолеть, применив более интенсивные методы. Необходимо учитывать характер угрожавшей опасности, силы и возможности обороняющегося по отражению посягательства (количество нападающих и обороняющихся, их возраст, физическое состояние, вооруженность, место и время посягательства и т.д.*(132)
  Все должно оцениваться в совокупности. В частности, нет оснований отграничивать возможность лишения жизни нападающего только теми ситуациями, когда нападение было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица. Не будет превышения пределов необходимой обороны, если женщина, защищаясь от группы насильников, применит оружие и причинит смерть кому-либо из нападавших. Действия обороняющегося нельзя рассматривать как совершенные с превышением пределов необходимой обороны и в том случае, когда причиненный вред оказался большим, чем предотвращенный и тот, который был достаточен для предотвращения нападения, если при этом не было допущено явного несоответствия защиты характеру и опасности посягательства*(133).
  Нельзя признать правильной практику, когда причинение посягавшему смерти квалифицируется как убийство при превышении пределов необходимой обороны без указания на то, в чем заключалось превышение*(134).
  Если для виновного было очевидно, что нападение прекращено, то ч. 1 ст. 108 УК не применяется. Причинение смерти в таком случае, в зависимости от обстоятельств дела, квалифицируется либо как убийство из мести, либо как убийство в состоянии аффекта, либо по ч. 2 ст. 108 УК. Для разграничения этих преступлений важно установить не только сам факт прекращения посягательства, но и осознание этого обстоятельства обороняющимся, который в силу обстановки нападения и своего психического состояния может и неправильно определить данный момент.
  "По смыслу закона состояние необходимой обороны может иметь место и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом посягательства и когда для оборонявшегося не был ясен момент его окончания. Переход оружия от посягавшего к обороняющемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства"*(135).
  Причинение смерти при "мнимой обороне", когда лицо добросовестно заблуждалось, полагая, что оно подвергается нападению, хотя нападения в действительности не было либо оно прекращено, по общим правилам об ошибке не должно влечь ответственности. Однако, если при этом лицо превысило пределы защиты, допустимой в условиях соответствующего реального посягательства, оно подлежит ответственности по ч. 1 ст. 108 УК.
  Убийство, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ч. 2 ст. 108 УК). Впервые в российском законодательстве этот вид привилегированного убийства появился в Уголовном кодексе 1922 г. В ст. 145 УК, устанавливавшей ответственность за причинение смерти при превышении пределов необходимой обороны, имелись слова "а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер". В последующих кодексах этого дополнения не было. В судебной практике подобные ситуации рассматривались применительно к превышению пределов необходимой обороны.
  В ч. 2 ст. 108 УК вновь установлена специальная норма об ответственности при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление. Условия правомерности причинения вреда задержанному и понятие "превышение мер", необходимых для задержания, установлены в ст. 38 УК.
  Если задержание происходит, когда лицо продолжает начатое посягательство или оказывает сопротивление, то причинение ему смерти является либо необходимой обороной, либо превышением ее пределов. Задержание лица после окончания преступного посягательства с его стороны либо в иной ситуации (например, при побеге) необходимой обороной не является.
  Убийство лица при его задержании следует отграничивать от убийства из мести, представляющего собой акт самочинной расправы. Самоуправное лишение жизни человека, даже совершившего тяжкое преступление, противоречит ст. 20 Конституции РФ.
  Одной из целей задержания, как видно из текста ст. 38 УК, является доставление лица, совершившего преступление, органам власти. Убийство задерживаемого исключает достижение данной цели. Поэтому такое убийство может квалифицироваться по ч. 2 ст. 108 УК лишь в случае совершения его с косвенным умыслом, когда виновный не желал, но сознательно допускал причинение смерти задерживаемому.
  Другой легальной целью причинения вреда задерживаемому, согласно ст. 38 УК, является "пресечение возможности совершения им новых преступлений". Вывод о возможности совершения новых преступлений должен основываться на реальных фактах, а не на предположениях.
  Какова бы ни была цель задержания, причинение вреда задерживаемому не служит обстоятельством, исключающим преступность деяния, если имелась возможность задержать лицо иными средствами. Об этом прямо говорится в ч. 1 ст. 38 УК. При наличии такой возможности причинение смерти задерживаемому является неправомерным и не должно рассматриваться как "превышение мер, необходимых для задержания". Если лицо не оказывает сопротивления и не пытается скрыться, умышленное причинение ему смерти недопустимо и квалифицируется либо как убийство по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК, либо как убийство, совершенное в состоянии аффекта, - по ст. 107 УК.
  В последнее время в общественном мнении распространяется снисходительное отношение к самосудам как вынужденной мере, обусловленной якобы недостаточной жесткостью и недостаточной оперативностью мер, применяемых государством по отношению к правонарушителям. Средства массовой информации иногда в позитивном свете преподносят факты самочинных расправ над пойманными на месте преступления огородными или квартирными ворами.
  Не следует трактовать положение ч. 2 ст. 108 УК как поощрение подобных взглядов. Статья 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит: "Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не может быть намеренно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказание".
  Других привилегированных видов убийства, кроме перечисленных выше, Уголовный кодекс РФ не знает. Дальнейшее увеличение их числа нецелесообразно, поскольку неизбежно привело бы к противоречию с одной из основополагающих концепций нашего уголовного законодательства, признающего жизнь человека высшей социальной ценностью. В зарубежном уголовном законодательстве также ограничено число привилегированных составов убийства. Четыре их вида, аналогично Уголовному кодексу РФ и в соответствии с Модельным Уголовным кодексом для стран СНГ (1996 г.), устанавливают лишь уголовные кодексы некоторых бывших союзных республик (Белоруссии, Казахстана, Латвии, Узбекистана и др.). Уголовное законодательство стран дальнего зарубежья обычно ограничивается одним-двумя привилегированными составами. Среди них встречаются детоубийство, убийство в состоянии аффекта и убийство по просьбе потерпевшего.
  Вопрос о целесообразности выделения убийства по просьбе потерпевшего в качестве привилегированного состава тесно связан с проблемой эвтаназии. В отечественном уголовном праве соответствующая норма впервые появилась в Уголовном уложении 1903 г. Статья 460 Уложения предусматривала смягчение уголовной ответственности за убийство, учиненное по настоянию убитого и из сострадания к нему. Это положение не было воспринято позднейшим законодательством, если не считать упоминавшейся выше попытки в Уголовном кодексе 1922 г. вообще исключить уголовную ответственность за такое убийство.
  В ходе реформы российского уголовного права пришлось вновь вернуться к этой проблеме. Среди ученых-юристов появились сторонники введения в Уголовный кодекс соответствующего привилегированного состава убийства*(136). Речь идет о ситуациях, когда просьба или согласие на лишение жизни исходят от безнадежно больного или иным образом обреченного на смерть человека, к тому же находящегося в беспомощном состоянии и испытывающего непереносимые страдания. Именно целям прекращения этих страданий и служит "легкая смерть" (эвтаназия). Предполагается, что виновный в причинении смерти действовал по мотиву сострадания.
  В зарубежном законодательстве обычно выделяется какой-либо из названных признаков, чаще всего просьба потерпевшего. Так, в ст. 77 УК Австрии говорится об убийстве "по настоятельной просьбе потерпевшего", в ст. 579 УК Италии - об убийстве "по соглашению"; в ст. 216 УК ФРГ - "в результате категорической и настойчивой просьбы потерпевшего" и т.п. Иногда к этому добавляется указание на мотив сострадания или жалости к потерпевшему (уголовные кодексы Швейцарии, Греции, Польши). В ст. 106 проекта УК РФ, принятого Государственной Думой в первом чтении, признаки соответствующего состава преступления были сформулированы следующим образом: "Лишение жизни из сострадания к потерпевшему (эвтаназия) в связи с его тяжелой неизлечимой болезнью и (или) непереносимыми физическими страданиями при условии его добровольного на то волеизъявления".
  В окончательной редакции Уголовного кодекса 1996 г. эта норма не сохранилась. Как отмечалось выше, расширение перечня привилегированных составов убийства нежелательно само по себе. Вызывает сомнение и возможность точного применения данной нормы ввиду преобладания оценочных и субъективных признаков. Еще в 1922 г., выступая на сессии ВЦИК по вопросу об отмене примечания к ст. 143 УК, народный комиссар юстиции Н.В.Крыленко отмечал: "Можно доказать факт настояния (практика дала пример составления в этих видах даже засвидетельствованного протокола), но нельзя проверить факта сострадания".
  Действительно, опровергнуть ссылку виновного на мотив сострадания, который согласно п. "д" ст. 61 УК РФ относится к числу смягчающих обстоятельств, иногда бывает не просто. Так, в деле Х., убившего свою престарелую, тяжело больную мать, подсудимый утверждал, что совершил это по мотиву сострадания ("чтобы больше не мучилась"). Суд, тщательно исследовав способ лишения жизни, установил, что виновный избивал потерпевшую руками, а когда она падала с кровати, пинал ногами. При таких обстоятельствах ссылка подсудимого на мотив сострадания была отвергнута, и он был осужден к 15 годам лишения свободы. Проблема заключается не только в трудностях установления мотива сострадания, но и в самом содержании понятия сострадания и его применимости к убийству*(137).
  Сострадание предполагает готовность разделить с другим человеком его страдания. При убийстве же безнадежно больного, страдающего от невыносимой боли, виновный не только не принимает на себя долю его страданий, но и нередко, наоборот, избавляет себя от переживаний, связанных с созерцанием мучений потерпевшего.
  Если потерпевший находится в беспомощном состоянии, эвтаназия противоречила бы требованию закона об учете этого состояния в качестве квалифицирующего признака.
  Не меньше сложностей связано и с установлением таких оценочных признаков, как "тяжелая неизлечимая болезнь", "непереносимые физические страдания". Выдвижение на первый план волеизъявления потерпевшего также не спасает положения. Подлинность волеизъявления (будь то согласие, просьба, настояние или категорическое требование) тоже может быть подвергнута сомнению. К тому же такое волеизъявление иногда является реакцией на сиюминутную ситуацию (острый приступ боли) и не носит устойчивого характера. Известно, как много лиц, желавших покончить с собой, после неудачной попытки суицида отказывались от своего намерения.
  Эвтаназию нельзя оправдывать ссылкой на естественное право человека распорядиться своей жизнью. Это право юридически неоспоримо, если отвлечься от этических, моральных и религиозных норм. Однако оно не может быть делегировано ни врачу, ни близким родственникам, ни иным лицам. Никто не вправе приводить в исполнение смертный приговор, вынесенный человеком самому себе. Как сказано выше, эвтаназия - тоже убийство. Смягчающие же обстоятельства такого убийства, включая мотивы, если они действительно имели место, могут быть учтены при выборе наказания.
 
 _ 8. Иные преступления против жизни
 
  Причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК). Как отмечалось выше, причинение смерти по неосторожности Уголовный кодекс РФ не считает убийством. Употребление более широкого понятия в ст. 109 УК РФ позволяет свободно оперировать этой нормой в случаях неосторожного лишения жизни потерпевшего в процессе осуществления виновным профессиональной деятельности при нарушении каких-либо правил безопасности (если отсутствует специальная норма в Кодексе).
  По ст. 109 УК квалифицируется неосторожное причинение смерти как по легкомыслию, так и по небрежности. Причинение смерти по неосторожности следует отличать от невиновного причинения смерти, когда лицо: а) не предвидело возможности наступления смерти потерпевшего от своих действий (бездействия) и по обстоятельствам не должно было и не могло их предвидеть; б) хотя и предвидело возможность причинения смерти, но не могло это предотвратить в силу несоответствия своих психофизических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.
  Вывод о том, было ли причинение смерти неосторожным или случайным, должен строиться на тщательном анализе действий лица и всей ситуации*(138).
  Причинение смерти по неосторожности необходимо отграничивать и от умышленного убийства. Особенные трудности возникают при отграничении убийства с косвенным умыслом от причинения смерти по легкомыслию. И в том, и в другом случаях виновный не желает наступления такого результата, не стремится к нему. Но при косвенном умысле он сознательно допускает наступление смерти, часто относится к этому безразлично, не предпринимает никаких действий, направленных на предотвращение такого результата. При неосторожности в форме легкомыслия (по терминологии Уголовного кодекса РСФСР - преступной самонадеянности) виновный не относится к смерти потерпевшего безразлично, он рассчитывает на свои силы, умение, ловкость, профессионализм, на то, что в результате принятых им мер либо действий других лиц или иных конкретных факторов удастся избежать смертельного исхода. Однако в силу отсутствия должной предусмотрительности, недостаточного учета возможностей своих или других лиц смертельный результат все же наступает.
  В ч. 2 ст. 109 УК впервые предусмотрены квалифицирующие признаки рассматриваемого преступления. Это причинение смерти по неосторожности: а) вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей; б) двум или более лицам.
  В первом случае ответственность повышается, поскольку объектом преступления являются не только жизнь человека, но и общественные отношения в сфере выполнения лицом своих профессиональных обязанностей. Имеют значение также наличие у виновного профессиональной подготовки, знание им специальных правил безопасности. Данная норма не применяется, если причинение смерти по неосторожности в результате нарушения специальных правил предусмотрено другими статьями Уголовного кодекса (например, ст. 215, 215.1, 216, 217, 218, 219, 235, 247, 248, 250, 251, 252, 263, 264, 266 и др.). По ч. 2 ст. 109 УК могут быть привлечены к ответственности медицинские работники, воспитатели детских учреждений и другие лица, причинившие смерть по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей.
  Причинение смерти по неосторожности двум или более лицам также отягчает ответственность ввиду наступления более тяжких последствий.
  Доведение до самоубийства (ст. 110 УК). Статья 110 УК РФ, устанавливающая ответственность за доведение до самоубийства, содержит ряд новелл по сравнению со ст. 107 УК 1960 г. Прежде всего, в ст. 110 УК отсутствует указание на материальную или иную зависимость потерпевшего от лица, виновного в доведении до самоубийства. Это означает существенное расширение круга возможных субъектов данного преступления.
  Расширена также объективная сторона преступления, которая состоит в совершении виновным вполне определенных действий, толкающих потерпевшего на самоубийство. По Уголовному кодексу 1960 г. к таким действиям относились только жестокое обращение или систематическое унижение личного достоинства. Теперь к способам доведения до самоубийства добавлены угрозы. По содержанию они могут быть различными. Для квалификации содеянного как доведения до самоубийства не имеет значения, чем угрожает виновный: причинением смерти или вреда здоровью; разглашением сведений, которые потерпевший желал сохранить в тайне; увольнением с работы; разводом; отобранием ребенка; выселением; лишением средств к существованию; поджогом дома или уничтожением другого имущества и т.д. Для признания угрозы способом доведения до самоубийства имеют значение не только ее содержание, но и повторяемость, продолжительность. Даже незначительная угроза может довести потерпевшего до самоубийства, если принимает характер травли. В то же время не всякая угроза, однократно высказанная, даже серьезная по содержанию, может рассматриваться как способ доведения до самоубийства. Не случайно в ст. 107 УК говорится об угрозах во множественном числе. Для наличия состава преступления не имеет значения форма выражения угрозы: устно или письменно, открыто или анонимно.
  Жестокое обращение может выражаться как в совершении действий, образующих самостоятельный состав преступления (например, умышленное причинение вреда здоровью, истязание), так и в иных действиях. Жестоким обращением могут быть признаны, в частности, незаконное лишение свободы, незаконное помещение в психиатрический стационар, понуждение к действиям сексуального характера, лишение пищи, жилья, работы, ущемление иных прав потерпевшего. Закон не требует систематического совершения этих действий, но они должны быть направлены на доведение потерпевшего до самоубийства.
  Систематическое унижение человеческого достоинства может заключаться в постоянных оскорблениях, клевете, издевательствах, циничном высмеивании физических недостатков жертвы и т.п.
  Обязательным признаком объективной стороны данного преступления является самоубийство (причинение смерти самому себе) или покушение на самоубийство потерпевшего. Только с этого момента преступление признается оконченным. Высказывание намерения покончить с собой, приготовление к самоубийству, составление предсмертной записки не образует состава преступления, предусмотренного ст. 110 УК. Необходимо также наличие причинной связи между действиями виновного и наступившими последствиями в виде самоубийства и покушения на самоубийство. Состав рассматриваемого преступления будет иметь место только в том случае, если самоубийство или покушение на самоубийство явились результатом угроз, жестокого обращения с потерпевшим или систематического унижения его человеческого достоинства.
  Если потерпевший совершает самоубийство в ответ на правомерные действия лица (например, при угрозе привлечения к ответственности, разоблачения преступной деятельности), то состав преступления отсутствует.
  С субъективной стороны доведение до самоубийства может быть совершено с любой формой умысла. При прямом умысле виновный предвидит возможность самоубийства потерпевшего, желает этого, а при косвенном - сознательно допускает тот же результат. Существует мнение, что при наличии прямого умысла на доведение до самоубийства потерпевшего содеянное является убийством, которое должно квалифицироваться по ст. 105 УК. Так, Н.К.Семернева утверждает: "При наличии прямого умысла на доведение до самоубийства виновный должен нести ответственность за убийство. То обстоятельство, что лишение жизни выполняется самим потерпевшим, не имеет значения для квалификации деяния"*(139). С ней солидаризируется Т.А.Плаксина*(140).
  Такое мнение ошибочно. Сторонники его упускают из виду различия в объективной стороне убийства и доведения до самоубийства. При совершении преступления, предусмотренного ст. 110 УК, в отличие от убийства, виновный не совершает действий, непосредственно приводящих к смерти потерпевшего. Последний сам принимает решение расстаться с жизнью и сам же приводит его в исполнение, руководимый своими сознанием и волей.
  Неосторожное доведение лица до самоубийства в принципе возможно. Однако в силу ч. 2 ст. 24 УК ответственность в этом случае исключается, поскольку в ст. 110 УК нет указания на неосторожную форму вины.
  Доведение до самоубийства или склонение к самоубийству малолетнего ребенка или невменяемого следует рассматривать как убийство путем опосредованного причинения смерти и квалифицировать по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 УК. Возможно также физическое принуждение лица к самоубийству, когда жертва лишается возможности проявить свою волю. Такие действия виновного также представляют собой убийство.
  Субъектом преступления может быть лицо, от которого потерпевший находился в служебной, материальной или иной зависимости, а также любое другое лицо. Если доведение до самоубийства совершено должностным лицом, его действия квалифицируются как совокупность преступлений, предусмотренных ст. 110 и п. "в" ч. 3 ст. 286 УК (превышение должностных полномочий с причинением тяжких последствий). Ответственность за доведение до самоубийства наступает по достижении 16-летнего возраста.
  Доведение до самоубийства или покушение на него путем совершения действий, образующих самостоятельный состав преступления (побои, истязание, причинение тяжкого или иного вреда здоровью, незаконное лишение свободы, изнасилование, вымогательство и т.д.), требует квалификации по совокупности указанных преступлений и по ст. 110 УК.
 
 Глава IV. Преступления против здоровья
 
 _ 1. Понятие, общая характеристика и виды преступлений против здоровья
 
  Здоровье является естественным благом и ценностью человека, передается ему генетически и относится к важнейшему объекту уголовно-правовой охраны. Право на охрану здоровья - одно из основных прав человека, закрепленное и гарантированное Конституцией РФ. Согласно ст. 41 Конституции РФ это право обеспечивается гражданам бесплатной медицинской помощью, оказываемой государственными и муниципальными учреждениями здравоохранения, финансированием федеральных программ охраны и укрепления здоровья населения, развитием государственной, муниципальной, частной систем здравоохранения и т.п.
  Государство гарантирует охрану здоровья каждого человека и иными законодательными актами, в частности, уголовным законом, предусматривающим ответственность за преступления против здоровья*(141). Причинение вреда здоровью человека является одним из наиболее распространенных видов преступлений против личности. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью отнесено законом к категории тяжких преступлений, а при наличии отягчающих обстоятельств - к разряду особо тяжких преступлений (ст. 15 УК).
  Преступления против здоровья в Уголовном кодексе 1996 г. (ст. 111-125), так же как и в предыдущем Кодексе 1960 г., находятся в одной главе (16) с преступлениями против жизни. Конкретное содержание преступлений против здоровья рассматривается в последующих разделах, применительно к каждому преступлению. Общим же для них является то, что Уголовный кодекс 1996 г. отказался от использования традиционного для российского законодательства понятия "телесные повреждения", заменив его на "вред здоровью", при этом понятие "вред здоровью человека" в уголовном законе не раскрывается. Его помогает определить наука уголовного права на основе положений п. 2 Правил судебно-медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью, утвержденных приказом Минздрава России от 10 декабря 1996 г. N 407 и согласованных с Генеральной прокуратурой РФ, Верховным Судом РФ, Министерством внутренних дел РФ.
  В специальной литературе давно дискутировался вопрос о понятии "телесные повреждения" и "вред здоровью". Одни ученые исключали из понятия существовавшего тогда в законе термина "телесные повреждения" нанесение ударов, побои, истязания*(142); другие полагали, что к телесным повреждениям нельзя относить не только удары, побои и иные насильственные действия, но и действия, нарушающие целостность тканей, связанные с кровоизлиянием (например, царапины, прокусы), если они не вызывают общего расстройства здоровья человека*(143); третьи признавали нанесение ударов, побоев и иных насильственных действий причиняющими вред здоровью, однако не относили эти действия к телесным повреждениям, так как причиненный ими вред не может быть определен судебным экспертом*(144).
  Изменение терминологии с "телесных повреждений" по Уголовному кодексу 1960 г. на "вред здоровью" в Кодексе 1996 г. не поставило точку в споре о понятии и содержании " вреда здоровью". в специальной литературе по-прежнему высказываются различные взгляды на понятие "вред здоровью". В целом, соглашаясь с позицией законодателя об изменении термина "телесные повреждения" на " вред здоровью", авторы Комментария к Уголовному кодексу РФ под ред. Ю.И.Скуратова и В.М.Лебедева считают, что далеко не всякий вред здоровью, даже если он возник от воздействия факторов внешней среды, можно рассматривать как телесное повреждение*(145).
  Отдельные авторы ко вреду здоровью относят все деяния данной группы преступлений, кроме истязаний и побоев*(146). Поэтому правильное установление понятия и содержания вреда здоровью актуально и в настоящее время.
  Как указывалось выше, вред здоровью раскрывается наукой уголовного права на основе положений медицины. Так, согласно п. 2 Правил от 10 декабря 1996 г. N 407 под вредом здоровью человека следует понимать либо телесные повреждения, т.е. нарушение анатомической целости органов и тканей или их физиологических функций, либо заболевания или патологические состояния, возникшие в результате воздействия различных факторов внешней среды: механических, физических, химических, биологических, психических. Следовательно, вред здоровью человека может заключаться: а) в причинении телесного повреждения, объективно вызвавшего нарушение анатомической целости органов или тканей организма человека или расстройство их физиологических функций; б) в том или ином заболевании, включая реактивные психические и невротические расстройства, наркоманию, токсикоманию, венерические или профессиональные заболевания, вследствие заражения одного человека от другого; в) в особом патологическом состоянии, например, шок, кома различной этиологии, гнойно-септические состояния и т.п. Побои, мучения и истязания не составляют какого-либо вида повреждений и являются особым способом посягательства на здоровье человека. Следует учитывать, что побои, удары и иные насильственные действия, причиняющие физическую боль, всегда связаны с определенными изменениями в клетках и тканях организма и всегда наносят определенный вред здоровью. В большинстве случаев побои и удары характеризуются многократностью причинения, т.е. нанесением определенного их числа одновременно (в одно время, одному и тому же лицу).
  К преступлениям против здоровья законодатель относит и такие деяния, которые непосредственно не причиняют вреда здоровью, непосредственно на него не воздействуют, но ставят в опасное состояние именно здоровье и жизнь человека. К таким преступлениям относятся угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК); принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120 УК); незаконное производство аборта (ст. 123 УК); неоказание помощи больному (ст. 124 УК); оставление в опасности (ст. 125 УК). В юридической литературе стало традицией рассматривать данную группу преступлений за пределами преступлений против здоровья, порой не давая этому какого-либо обоснования, оставляя без анализа и упоминания объект преступлений*(147), а если и называя, то лишь как право на здоровье человека*(148).
  С такой позицией вряд ли можно согласиться. Преступления этой группы носят смешанный характер, поскольку при их совершении опасности подвергаются как жизнь, так и здоровье человека в равной мере. Окончательный результат преступлений может быть различным: при изъятии органов, например, могут наступить и смерть человека, и вред здоровью различной степени тяжести; угроза убийством может окончиться и причинением вреда здоровью вплоть до психических расстройств, и телесным повреждением. Поэтому вполне обоснованно названную группу преступлений следует относить к преступлениям против здоровья, что находит подтверждение в законодательстве. Такая позиция получила поддержку и в юридической литературе*(149).
  Кроме того, некоторые преступления из этой группы, например, угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (ст. 119 УК), принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации (ст. 120 УК), с объективной стороны совершаются путем психического воздействия на потерпевшего, что не противоречит понятию вреда здоровью, вытекающему из Правил от 10 декабря 1996 г. N 407, на которое возможно воздействие различными факторами внешней среды, в том числе и психическими. Законодатель к преступлениям против здоровья относит и такие деяния, объективная сторона которых не только не сопряжена с психическим воздействием на потерпевшего, но и характеризуется отсутствием насилия как такового, хотя и причиняется вред здоровью человека, например, заражение венерической болезнью (ст. 121 УК), заражение ВИЧ-инфекцией (ст. 122 УК).
  Поэтому в уголовно-правовом смысле причинение вреда здоровью другого человека можно определить как противоправное умышленное или неосторожное деяние, заключающееся в нарушении анатомической целостности или физиологических функций тканей и органов человека или организма в целом, либо причиняющее ему физическую боль, а также ставящее в опасность здоровье человека.
  Таким образом, преступления против здоровья, предусмотренные Уголовным кодексом РФ, можно подразделить на четыре группы:
  а) причинение вреда здоровью различной степени тяжести (ст. 111-115, 118 УК);
  б) побои и истязание (ст. 116, 117 УК) как преступления, сопряженные с совершением неоднократных насильственных действий;
  в) преступления, не сопряженные с насилием, но ставящие в опасность здоровье человека (ст. 121, 122 УК);
  г) преступления, ставящие в опасность жизнь и здоровье человека (ст. 119-120, 123-125 УК).
  Родовым объектом анализируемых преступлений, а также и непосредственным, является здоровье другого человека как определенное физиологическое состояние организма конкретного лица, каким бы оно ни было. Поэтому посягательство на любое здоровье человека, влекущее ухудшение его состояния, следует рассматривать как преступление против здоровья. При этом не имеют значения возраст потерпевшего, наличие у него каких-либо биологических качеств (заболеваний, расстройств), учитывается фактическое состояние здоровья потерпевшего в данное время.
  Посягательство на собственное здоровье, например членовредительство с целью уклонения от исполнения обязанностей военной службы, рассматривается как другое преступление, а не преступление против здоровья, поскольку виновный посягает на другой объект - порядок прохождения военной службы. Такое деяние образует самостоятельный состав преступления (ст. 339 УК).
  Согласие потерпевшего на причинение вреда его здоровью, как правило, не освобождает виновного от ответственности, за исключением случаев, когда такое согласие и действия направлены на достижение социально полезных целей. Например, по Закону РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека" от 22 декабря 1992 г. трансплантация органов (тканей) допускается исключительно с согласия живого донора*(150). Такое согласие имеет значение лишь при соблюдении всех условий, предусмотренных законом. В частности, изъятие органов и (или) тканей у живого донора допустимо, если его здоровью, по заключению врачебной комиссии, не будет причинен значительный вред.
  Здоровье ребенка может быть объектом преступных посягательств уже во время родов.
  Таким образом, объектом уголовно-правовой охраны от этих преступлений является чужое здоровье любого человека, независимо от фактического его состояния и возраста.
  В современной специальной литературе мнения на объект уголовно-правовой охраны преступлений против здоровья не вызывают каких-либо расхождений, исследователи в основном придерживаются одной точки зрения, что объект этих посягательств - здоровье человека. В литературе 50-70-х гг. по вопросу об объекте данной группы преступлений ученые придерживались различных точек зрения*(151).
  Объективная сторона причинения вреда здоровью может выражаться как в действии, так и в бездействии (что значительно реже), при этом большинство составов соответствующих преступлений сконструированы в статьях Кодекса по типу материальных. Это означает, что обязательными признаками объективной стороны преступлений против здоровья являются указанные в законе преступные последствия в виде вреда здоровью и причинная связь между действиями (бездействием) и последствием.
  Причинение вреда здоровью всегда есть результат противоправного деяния, прямо указанного в законе как преступление. Причинение вреда здоровью в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости, при задержании лица, совершившего преступление, а также в условиях обоснованного риска, при отсутствии признаков превышения допустимых пределов всех этих мер правомерно и не влечет уголовной ответственности. Не является преступлением также причинение вреда здоровью другого человека в процессе спортивных состязаний, если при этом были соблюдены все установленные для данного вида спорта правила и меры безопасности. Если причинение вреда здоровью связано с умышленным нарушением правил с целью совершить преступление, то ответственность наступает на общих основаниях.
  Согласие или просьба потерпевшего (о чем говорилось выше), по общему правилу, не исключает преступность причинения вреда здоровью, однако это обстоятельство может быть учтено при назначении наказания виновному.
  Небольшая группа преступлений (те, которые указаны в четвертой группе) сконструирована по типу формальных составов. Стало быть, объективная их сторона выражается в выполнении указанных в законе действий и не требует наступления каких-либо последствий.
  Способы причинения вреда здоровью различаются физическим, механическим и психическим воздействием на потерпевшего. Место, время, орудия и средства, а также способ причинения вреда здоровью, по общему правилу, для квалификации значения не имеют. Однако в некоторых составах такой объективный признак, как способ, является квалифицирующим обстоятельством (п. "б", "в" ч. 2 ст. 111, п. "д" ч. 2 ст. 117 УК).
  Тяжесть причиненного вреда здоровью определяется судебно-медицинским экспертом и оценивается следователем и судом исходя из Правил от 10 декабря 1996 г. N 407. В соответствии со ст. 79 УПК проведение экспертизы для установления тяжести и характера вреда здоровью является обязательным. В случае неполноты, неточности или необоснованности заключения возможно назначение повторной или дополнительной более квалифицированной экспертизы (ст. 81 УПК).
  С субъективной стороны причинение вреда здоровью по большинству составов характеризуется умышленной формой вины, однако возможно и по неосторожности. При этом умысел может быть как прямым, так и косвенным, когда виновный сознает, что в результате его действий причиняется вред здоровью другого человека, и желает этого либо сознательно допускает. Умысел при причинении вреда здоровью по разновидности может быть конкретизированным и неконкретизированным. При конкретизированном умысле ответственность определяется направленностью умысла, например, если виновный желал причинить тяжкий вред здоровью, а причинил средней тяжести вред, ответственность должна наступать как за покушение на причинение тяжкого вреда здоровью. При неконкретизированном умысле ответственность наступает за фактически причиненный вред.
  Преступление, предусмотренное ст. 118 УК, совершается только в результате неосторожной формы вины, а деяния, указанные в ч. 4 ст. 111, ч. 3 ст. 123, ч. 2 ст. 124 УК, совершаются с двумя формами вины: в отношении действий наличествует умысел, а последствия наступают в результате неосторожности.
  Субъективная сторона отдельных преступлений характеризуется различными мотивами и целями, с помощью которых те или иные составы превращаются в квалифицированные, например, п. "д", "е", "ж" ч. 2 ст. 111 УК, п. "д", "е" ч. 2 ст. 112 УК, п. "з" ч. 2 ст. 117 УК.
  Субъектом преступлений против здоровья является физическое вменяемое лицо, достигшее возраста, установленного законом за конкретные преступления. Так, субъектом причинения тяжкого вреда (ст. 111 УК) и средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК) может быть лицо, достигшее 14-летнего возраста (ч. 2 ст. 20 УК), а за остальные преступления против здоровья ответственность наступает с 16 лет. Три состава преступления предусматривают наличие специального субъекта (ч. 2 и 4 ст. 118; ч. 4 ст. 122 УК), так как деяния совершаются вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. Это могут быть водитель автомобиля, лица, отвечающие за соблюдение правил по технике безопасности, санитарно-эпидемиологических правил (ч. 2 и 4 ст. 118 УК), медицинские работники (ч. 4 ст. 122).
 
 _ 2. История развития законодательства об ответственности за преступления против здоровья
 
  Вопрос об ответственности за преступления, посягающие на здоровье человека, в российском уголовном законодательстве ХХ в. решался в разные периоды неодинаково. Так, по Уголовному уложению 1903 г. преступлениям, непосредственно причиняющим вред здоровью, была посвящена гл. 23 - "О телесном повреждении и насилии над личностью", состоящая из 14 статей (467-480). Это Уложение, в отличие от ранее действовавшего уголовного законодательства, придерживалось определенных критериев при конструировании системы преступлений, в том числе и преступлений против здоровья. Устанавливая ответственность за причинение телесного повреждения, Уложение понятие его не раскрывало, но подразделяло на виды по степени тяжести: опасное для жизни (ст. 467), не опасное для жизни (ст. 468), легкое телесное повреждение (ст. 469). Ответственность за причинение телесных повреждений дифференцировалась в зависимости от вины и иных обстоятельств, влияющих как на смягчение, так и на усиление ответственности за них. Так, Уложение устанавливало ответственность как за умышленное причинение телесных повреждений, так и за неосторожное. Оно предусматривало пониженную ответственность, если телесные повреждения (любой степени тяжести) причинялись под влиянием сильного душевного волнения (ст. 470), при превышении пределов необходимой обороны (ст. 473). Если телесное повреждение было причинено "матери, законному отцу или иному восходящему родственнику; священнослужителю при совершении им службы; должностному лицу при исполнении или по поводу исполнения им служебных обязанностей; кому-либо из членов караула, охраняющего Священную Особу Царствующего Императора или Члена Императорского Дома, или часовому военного караула", наказание усиливалось вплоть до каторги на срок до десяти лет. В свою очередь, телесные повреждения закон оценивал с точки зрения характера наступивших последствий. Последствия от телесных повреждений подразделялись на тяжкие и весьма тяжкие (ст. 469, 473). Помимо непосредственного причинения вреда здоровью, Уложение устанавливало ответственность за нанесение ударов и иных насильственных действий в отношении личности (ст. 475, 476, 477), совершенных умышленно. Выделяло Уложение и так называемые специальные нормы и устанавливало специальную ответственность, если: учинено насилие над личностью иностранного посла, посланника или поверенного в делах (ст. 478); служащий парохода или морского судна или их пассажир причинил легкое телесное повреждение капитану парохода или морского судна или учинил насилие над его личностью (ст. 479); причинено легкое телесное повреждение волостному старшине или лицу, занимающему соответствующую должность при исполнении или по поводу исполнения ими служебных обязанностей, либо учинено насилие над личностями этих людей (ст. 480). Все указанные статьи предусматривали ответственность и наказание за оконченные действия, в то же время каждая из статей устанавливала ответственность и за покушение, ограничиваясь лишь словами, что "покушение наказуемо" без указания вида наказания и его размера. В этих случаях следовало обращаться к ст. 49 и 53 Уложения, где определялись конкретные преступления, наказуемые в стадии покушения, а также вид и размер наказания.
  В отдельных главах (25 и 26) Уложения предусматривалась уголовная ответственность за оставление в опасности и за лишение личной свободы. Ответственность за оставление в опасности возлагалась на лицо, которое "обязано было по закону или по принятой на себя обязанности или по семейным отношениям иметь попечение о лице, лишенном возможности самосохранения по малолетству, дряхлости или вследствие телесного недостатка, болезни, бессознательного или иного беспомощного состояния, виновный в оставлении сего лица без помощи в таких условиях, при коих жизнь оставленного заведомо подвергалась опасности" (ст. 489, 490). Уложение достаточно четко определяло условия и основания ответственности за оставление лица в опасности, под которым понималось бездействие виновного в случаях, когда требуется оказание неотложной помощи, при этом оно различало основания, в силу которых виновное лицо обязано было действовать. Например: а) в силу "принятой на себя обязанности или семейным отношениям оказывать помощь лицу, лишенному возможности самосохранения по малолетству, дряхлости или вследствие телесного недостатка, болезни, бессознательного или иного беспомощного состояния" (ст. 489, 490); б) в силу профессиональных и служебных обязанностей капитана, лоцмана, служащего морского или железнодорожного транспорта, обязанного принимать определенные меры для спасения судна, парохода, паровоза, находящихся на них пассажиров, экипажа, имущества (ст. 492, 493, 494, 495, 496); в) в силу правил, установленных законом или обязательным постановлениям об оказании помощи больному или находящемуся в бессознательном состоянии практикующим врачом, фельдшером, повивальною бабкою, прислугою, коим было известно опасное положение больного или родильницы (ст. 497). В гл. 25 Уложения предусматривалась ответственность за неоказание помощи судну, терпящему крушение (ст. 494); за непринятие капитаном или управляющим надлежащих мер во время опасности для спасения парохода, судна, поезда или паровоза (ст. 495); за неоказание помощи больному или находящемуся в бессознательном состоянии (ст. 497). Статья 491 Уложения устанавливала ответственность за недонесение властям о факте оставления в опасности для жизни лицом, который был свидетелем оставления в опасности другого лица, либо если сам не оказал помощь последнему, которую мог оказать без разумного опасения для себя или других.
  Уголовное уложение насчитывало 687 статей, что придавало ему характер некоторой расплывчатости и неопределенности в понимании отдельных норм. Эта характеристика в полной мере соответствует и нормам о телесных повреждениях и насилии над личностью.
  В Уголовном кодексе 1922 г. преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности были помещены в главе пятой вслед за хозяйственными преступлениями. При этом данная глава (как и другие главы Кодекса) подразделялась на разделы. Раздел 2 гл. 5 кодекса был посвящен телесным повреждениям и насилию над личностью, раздел 3 - оставлению в опасности. Правовая регламентация преступлений против здоровья по этому Кодексу (в отличие от Уголовного уложения, на смену которому пришел Кодекс) отличалась наиболее глубокой и всесторонней ее разработкой, конкретностью и доступностью понимания.
  Уголовный кодекс 1922 г. принял трехчленное деление телесных повреждений: тяжкие, менее тяжкие и легкие. Это, как отмечалось в литературе того времени, давало возможность более точно определить степень вреда, причиненного здоровью пострадавшего, и, как следствие, более правильно дифференцировать ответственность виновных лиц. К тяжким телесным повреждениям кодекс относил такие, которые повлекли опасное для жизни расстройство здоровья, душевную болезнь, потерю зрения, слуха или какого-либо органа либо неизгладимое обезображивание лица (ч. 1 ст. 149). Менее тяжким признавалось телесное повреждение, не опасное для жизни, но причинившее расстройство здоровья или длительное нарушение функций какого-либо органа (ст. 150). Кодекс не давал определения легкого телесного повреждения и не указывал на какие-либо его признаки (ст. 153 УК), однако исходя из понятий тяжкого и менее тяжкого телесного повреждения можно сделать вывод, что к легкому телесному повреждению относились повреждения, не опасные для жизни, не причинившие длительного расстройства здоровья. Они могли повлечь кратковременное расстройство здоровья или не были связаны с расстройством здоровья, но могли вызвать нарушение анатомической целости тканей. Нанесение ударов, побоев или иных насильственных действий, причинивших физическую боль, Кодекс выделял в самостоятельный состав преступления (ч. 1 ст. 157). Часть 2 этой статьи предусматривала повышенную ответственность, если указанные действия носили характер истязания.
  Уголовный кодекс 1922 г. предусматривал квалифицированный вид тяжкого телесного повреждения, в результате которого последовала смерть потерпевшего, или оно было причинено путем истязаний или мучений, либо являлось последствием нанесения систематических, хотя бы и легких, телесных повреждений (ч. 2 ст. 149). Квалифицированного вида менее тяжкого телесного повреждения Кодекс не выделял.
  С точки зрения характера и степени общественной опасности Кодекс 1922 г. наряду с указанными составами выделял и менее опасные виды причинения телесных повреждений: умышленное тяжкое или менее тяжкое телесное повреждение, нанесенное под влиянием сильного душевного волнения (ст. 151); тяжкое телесное повреждение, причиненное при превышении пределов необходимой обороны (ст. 152 УК). С субъективной стороны кодекс устанавливал ответственность не только за умышленное причинение телесных повреждений, но и за неосторожное. Такую ответственность предусматривала ст. 154 УК, причем независимо от тяжести телесного повреждения. Кроме простого неосторожного телесного повреждения ч. 2 ст. 154 УК устанавливала ответственность за квалифицированный вид неосторожного телесного повреждения, если оно было причинено в результате сознательного несоблюдения правил предосторожности, установленных законом или законным распоряжением власти. В разделе 1 "убийство" главы пятой предусматривалась ответственность за совершение с согласия матери изгнания плода или искусственного прерывания беременности лицами, не имеющими на это надлежаще удостоверенной медицинской подготовки или хотя бы и имеющими специальную медицинскую подготовку, но в ненадлежащих условиях (ч. 1 ст. 146), либо в виде промысла или без согласия матери или если наступила смерть потерпевшей (ч. 2 ст. 146). Следует отметить, что законодатель это преступление по степени общественной опасности приравнивал к преступлениям, посягающим на жизнь человека. В разделах кодекса "иное насилие над личностью" и "оставление в опасности" устанавливалась ответственность за заражение другого лица венерической болезнью (ст. 155), за незаконное лишение свободы (ст. 159), за помещение в больницу для душевнобольных заведомо здорового лица из корыстных или иных личных видов (ст. 161), за похищение, сокрытие или подмен чужого ребенка с корыстной целью, из мести или иных личных видов (ст. 162), за неоказание помощи больному и за отказ медицинского персонала в оказании медицинской помощи (ст. 165).
  К совокупности названных преступлений в этом разделе УК примыкали и нормы, в которых речь шла о лишении свободы способом, опасным для жизни или здоровья, или сопровождалось мучениями для потерпевшего (ст. 160 УК), об оставлении без помощи лица, находящегося в опасном для жизни положении и лишенного возможности самосохранения по малолетству, дряхлости, болезни или вследствие иного беспомощного состояния (ст. 163 УК).
  Уголовный кодекс 1926 г. прежде всего существенно изменил место и систему телесных повреждений в уголовном законодательстве. Если гл. 5 УК 1922 г. " Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности" делилась в зависимости от свойств объекта на пять разделов (убийство; телесные повреждения и насилие над личностью; оставление в опасности; преступления в области половых отношений и иные посягательства на личность и ее достоинства), то Кодекс 1926 г. от такой системы отказался, и все преступления, посягающие на жизнь, здоровье, честь и достоинство, личную свободу, и иные были помещены в одну шестую главу, без какого-либо подразделения на разделы. Кроме того, к этой же главе были отнесены все половые преступления, клевета и оскорбление, преступления против несовершеннолетних, т.е. все преступления, прямо или косвенно посягающие на личность.
  Телесные повреждения как преступления, посягающие на здоровье, по уголовному кодексу 1926 г. делились по степени тяжести на два вида: тяжкие (ст. 142) и легкие (ст. 143). Менее тяжкие телесные повреждения не выделялись.
  Двучленное деление телесных повреждений было признано нецелесообразным, и Уголовный кодекс РСФСР 1960 г. вновь возвратился к формуле трехчленного деления, установленной Кодексом 1922 г.
  Двучленная классификация телесных повреждений создала условия для необоснованного смягчения ответственности за те серьезные повреждения, которые не могли быть отнесены к разряду тяжких. Эти вопросы вызывали дискуссии в литературе и среди практических работников*(152). Безусловно, критика двучленного деления телесных повреждений в литературе сыграла конструктивную роль, помогла впоследствии создать более совершенную систему телесных повреждений в уголовном законодательстве России 1960 г.
  Тяжким телесным повреждением, согласно ст. 142 УК 1926 г., признавалось телесное повреждение, повлекшее за собой потерю зрения, слуха или какого-либо иного органа, неизгладимое обезображивание лица, душевную болезнь или иное расстройство здоровья, соединенное со значительной потерей трудоспособности. Таким образом, впервые был введен в определение тяжести телесного повреждения признак утраты трудоспособности.
  Легкое телесное повреждение различалось двух видов: а) причинившее расстройство здоровья (ч. 1 ст. 143 УК) и б) не причинившее расстройство здоровья (ч. 2 ст. 143 УК).
  За неосторожное телесное повреждение Кодекс 1926 г. устанавливал, без достаточного на то основания, уголовную ответственность лишь в случае, когда причинение телесного повреждения было результатом сознательного несоблюдения правил предосторожности (ст. 145). Ответственность за заражение другого лица венерической болезнью была расширена и конкретизирована. В частности, в ч. 1 ст. 150 УК указывалось, что ответственность за заражение другого лица венерической болезнью наступает, если лицо (заразившее) знало о наличии у него этой болезни. Этого указания Кодекс 1922 г. не знал. Часть 2 ст. 150 УК предусматривала ответственность за заведомое поставление другого лица через половое сношение или иными действиями в опасность заражения венерической болезнью.
  Остальные преступления, посягающие на здоровье человека или ставящие его в опасность, по сравнению с Кодексом 1922 г. принципиальных расхождений не имели. кодекс 1926 г., по существу, повторил те или иные нормы, несколько детализировав их.
  Уголовное законодательство РСФСР 1960 г. представляло собой более совершенную систему преступлений против здоровья и ставящих в опасность жизнь и здоровье. Эти преступления по Кодексу 1960 г. были представлены, по крайней мере, тремя группами:
  а) преступления против здоровья (ст. 108-115);
  б) преступления, ставящие в опасность жизнь и здоровье (ст. 116, 122, 124, 127-129);
  в) преступления против личной свободы (ст. 125-126).
  Все эти преступления были объединены в одной главе с преступлениями против жизни, против интересов несовершеннолетних, против чести, достоинства и личной тайны, с половыми преступлениями и помещены в гл. 3, вслед за преступлениями против социалистической собственности. В преступлениях против телесных повреждений (а они продолжали так называться) были уточнены признаки составов преступлений, введены некоторые новые составы, проведено трехчленное деление телесных повреждений на тяжкие (ст. 108), менее тяжкие (ст. 109) и легкие (ст. 112). Причем последние, в свою очередь, делились на легкие, повлекшие за собой кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату трудоспособности (ч. 1 ст. 112) и легкие телесные повреждения, не повлекшие за собой последствий, указанных в ч. 1 (ч. 2 ст. 112).
  С субъективной стороны тяжкие и менее тяжкие телесные повреждения могли быть причинены как умышленно (ст. 108, 109), так и по неосторожности (ст. 114 УК). Ответственность же за причинение легких телесных повреждений наступала лишь в случае их умышленного причинения.
  Удары, побои и иные насильственные действия по Уголовному кодексу 1960 г., в отличие от Кодексов 1922 и 1926 гг., не были выделены в отдельный состав и охватывались признаками ст. 112 УК, которая в своем названии и в диспозиции части первой включала и побои. Статья 112 УК так и называлась: "Умышленное легкое телесное повреждение или побои".
  Ответственность за причинение тяжких и менее тяжких телесных повреждений повышалась, если они совершались с квалифицирующими признаками. К квалифицирующим признакам умышленного тяжкого телесного повреждения Кодекс РСФСР 1960 г. относил, если оно:
  а) повлекло за собой смерть потерпевшего;
  б) носило характер мучений или истязаний;
  в) было совершено особо опасным рецидивистом (ч. 2 ст. 108 УК).
  Квалифицирующим признаком умышленного менее тяжкого телесного повреждения признавалось, если оно:
  а) носило характер мучений или истязаний;
  б) было совершено особо опасным рецидивистом (ч. 2 ст. 109 УК).
  Умышленные тяжкие и менее тяжкие телесные повреждения относились к менее опасным видам, если они причинялись в состоянии сильного душевного волнения (ст. 110 УК) или при превышении пределов необходимой обороны (ст. 111 УК).
  Уголовный кодекс 1960 г. выделил новый специальный состав преступления - истязание (ст. 113), систематическое нанесение побоев или иные действия, носящие характер истязаний, если они не повлекли за собой последствий (ст. 108, 109 УК). Следует напомнить, что в Кодексе 1926 г. истязание рассматривалось как квалифицированный вид нанесения ударов, побоев и иных насильственных действий, причиняющих физическую боль (ч. 2 ст. 146).
  Наряду с ответственностью за заражение венерической болезнью (ст. 115 УК), в 1971 г. в уголовный кодекс был введен новый состав - "Уклонение от лечения венерической болезни" (ст. 115.1)*(153). Кроме того, в ст. 115 УК были введены такие квалифицирующие признаки, как: заражение лица венерической болезнью лицом, ранее судимым за такое же преступление, заражение двух или более лиц либо заражение несовершеннолетнего (ч. 3 ст. 115 УК). За эти действия было установлено наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет.
  Остальные преступления анализируемой группы по Уголовному кодексу 1960 г. принципиально новых положений по сравнению с прежним уголовным законодательством не имели. Следует только отметить, что в момент принятия Кодекс не предусматривал ответственности за незаконное помещение в психиатрическую больницу заведомо психически здорового лица. Ответственность за это деяние установлена лишь в 1988 г., когда в Кодекс была введена соответствующая норма - ст. 126.2*(154). Впоследствии была установлена ответственность за заражение заболеванием ВИЧ-инфекцией и за похищение человека, в связи с чем в Кодекс в раздел преступлений против личности были введены соответствующие составы. В частности, за заражение заболеванием ВИЧ-инфекцией ст. 115.2*(155), а за похищение человека - ст. 125.1*(156).
  Уголовный кодекс 1960 г. действовал с 1 января 1961 г. до 1 января 1997 г., а с этого времени в России действует Уголовный кодекс 1996 г.
 
 _ 3. Преступления, причиняющие вред здоровью различной степени тяжести
 
  1. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК) - наиболее опасное преступление из числа преступлений против здоровья. Законом оно отнесено к категории тяжких преступлений, а при наличии особо отягчающих обстоятельств - особо тяжких преступлений (ст. 15 УК). Повышенная общественная опасность этого преступления заключается в тяжести самого деяния, наступивших последствиях и, наконец, в распространенности таких деяний. Совершая данное преступление, субъект посягает на одно из самых ценных достоинств личности - ее здоровье, причиняя порой непоправимый урон: лишая трудоспособности, делая инвалидом, прекращая тем самым профессиональную карьеру, нередко все это приводит к смерти. В динамике преступности умышленное причинение тяжкого вреда здоровью человека занимает доминирующее место.
  Непосредственным объектом данного преступления является здоровье другого человека. Эта точка зрения на объект умышленного причинения тяжкого вреда здоровью является превалирующей в литературе. Однако имеется и иное мнение, что "непосредственный объект может быть определен как анатомическая целостность тела человека и правильное функционирование его тканей и органов"*(157).
  Авторы этой позиции отошли от общепризнанного понимания объекта в литературе, в законе, наконец, в Правилах судебно-медицинской экспертизы тяжести вреда здоровью от 10 декабря 1996 г. N 407, взамен они предложили то же самое - здоровье, только по- иному его определили. Столь "оригинальное" определение объекта преступления имеет и определенную некорректность. Ведь вред здоровью может быть причинен и без нарушения анатомической целостности тела, а правильное функционирование тканей и органов может быть нарушено и до причинения вреда здоровью преступными действиями. Анатомическая целостность тела может быть не нарушена, ткани и органы функционируют, человек даже не испытывает физической боли, а вред здоровью причинен путем введения, например, наркотических средств или иных веществ или воздействия гипнозом. Получается, что те признаки, на которые указывают авторы этой позиции, не пострадали, а вред здоровью причинен. Отсюда правильнее определять непосредственный объект тяжкого вреда здоровью как здоровье другого человека.
  Объективная сторона рассматриваемого преступления может выражаться как в действии, так и в бездействии. При этом состав преступления в ст. 111 УК сконструирован по типу материальных. Это означает, что обязательными признаками объективной стороны являются указанное в законе преступное последствие в виде тяжкого вреда здоровью и причинная связь между действиями (бездействием) и последствием. Действия виновного - это всегда умышленные и противоправные деяния, которые могут выражаться в механическом, физическом, химическом либо в психическом воздействии на потерпевшего. Причинение вреда здоровью путем бездействия имеет место, если виновный не совершает определенных действий, которые обязан был и мог совершить в отношении другого человека.

<< Пред.           стр. 3 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу