<< Пред.           стр. 16 (из 44)           След. >>

Список литературы по разделу

  - процесс изменения культурных паттернов об-ва. Этот процесс может протекать в разл. формах, и вся их сумма охватывается данным понятием. К.и. универсально: оно происходит всегда и везде. Вместе с тем, оно неизменно осуществляется в опр. контексте, в опр. условиях, на опр. институционально-психол. фоне. Типы и темпы К.и. в каждом конкр. случае могут быть различными.
  К.и. может изучаться на больших и на малых временных промежутках. Примерами макромоделей, изучающих К.и. на больших промежутках времени, являются исследование культурной истории человечества от древних времен и до наших дней (диффузионизм, куль-турно-истор. школа) и изучение изменения отд. культур и цивилизаций в широкой истор. перспективе. В последнем могут быть выделены линейные и циклич. модели. Известные линейные модели - теория общественно-экон. формаций Маркса, теория движения от механич. к органич. солидарности Дюркгейма, теория движения от общины к об-ву Тенниса, теории рационализации М. и А. Веберов, теория движения от "народного" к "городскому" об-ву Редфилда, концепция стадий экон. роста У. Ростоу. Примеры циклич. моделей - теор. концепции Шпенглера, Данилевского, Тойнби, Крёбера, Сорокина. Микромодели исследования К.и. сосредоточены на анализе культурных контактов, заимствований, аккультурации, психол. механизмов К.и., влияния и взаимодействия разных факторов в процессе изменения; обычно такие исследования охватывают небольшие временные промежутки, от неск. лет до нескольких десятков лет. Микромодели ориентированы на эмпирич. анализ.
  К.и. в группах (объект в исследованиях К.и. - этнич. и нац. общности) может происходить под действием внешних и внутр. факторов. Внешние факторы - контакт с группами - носителями других культурных паттернов и природно-экол. факторы (изменение природных условий). Внутр. факторы К.и. включают в себя демогр. фактор (изменение численности и плотности населения), социально-структурные изменения, экон. факторы, изобретения и открытия, религ. фактор, внутр. культурную динамику и т.п. Внешние и внутр. факторы тесно взаимодействуют друг с другом, вызывая изменения в культурных паттернах группы и определяя темпы их протекания. Влияние тех или иных факторов на изменения в культуре - предмет многочисл. исследований. Особый интерес в изучении данной проблематики вызывает также проблема темпов изменения или соотношения стабильности и изменения: Радклиф-Браун подчеркивал тенденцию социокультурных систем к поддержанию внутр. равновесия и неизбежность изменений, обеспечивающих восстановление равновесия, постоянно утрачиваемого под воздействием неподконтрольно природных и социальных факторов; Херско-виц, Э. Лич, Р. Фирт подчеркивали, что изменение есть одно из неотъемлемых свойств культуры, что культуре всегда присуща внутр. тенденция к изменению; Леви-Стросс разделял культуры в зависимости от их восприимчивости к изменению на "горячие" (быстро изменяющиеся) и "холодные" (характеризующиеся высокой степенью устойчивости традиционных культурных паттернов).
  Диффузионизм и культурно-истор. школа (Боас, Норденшельд, Спайер, У. Перри, Крёбер, Гребнер, В. Шмидт и др.), в противовес эволюционистским концепциям культурной истории, поставили в центр исследования диффузию культурных элементов и культурных "комплексов" и накопили богатый этногр. материал по теме культурного заимствования. Общетеор. концепция этих антропол. школ строилась на предположении, что основу К.и. составляют процессы заимствования и распространения культурных элементов из одних культурных центров в другие. Предполагалось, что культурный элемент возникает однажды в одном месте и затем распространяется посредством диффузии. Истор. реконструкции культурного развития народов, строящиеся на исследованиях диффузии, отличались спекулятивностью: ярким примером явилась фантастич. теория Эллиота-Смита о том, что все мировые цивилизации произошли от египетской. Между тем, эти школы сыграли важную роль в постановке проблемы изменения культуры под действием внешних явлений (завоеваний, торговых связей, колонизации, миграций и т.п.).
  В работах многих исследователей ставилась проблема присущего культуре внутр. динамизма. Гирц и Мёрдок отмечали роль в К.и. внутренних культурных напряжений; в частности, Гирц отмечал, что внутр. рассогласования и напряжения в социокультурных системах - постоянный стимул к изменению (аналогич. т.зр. придерживался также Огборн). Херсковиц особенно подчеркивал индивидуальную вариативность поведения и ее важную роль в постепенном изменении культурных паттернов об-ва.
  Макротеор. модель внутр. динамики культуры (как целостного образования) была разработана в циклич. концепциях К.и. (Шпенглер, Тойнби, Сорокин, Крёбер), согласно к-рым каждая культура представляет собой некую целостную сущность, проходящую в силу неких внутренне присущих ей закономерностей путь от рождения через рост и зрелость к угасанию и умиранию. Крёбер и Сорокин перенесли циклич. (флуктуа-ционную) модель на средний уровень анализа и аттрибутировали аналогичную закономерность также и отд. культурным паттернам: истор. развитие паттерна протекает в рамках опр. "конфигураций". Примером эмпирич. исследования такого изменения культурного паттерна было знаменитое исследование моды с 17 до 20 в., проведенное Крёбером и Дж. Ричардсоном (1940): в этом исследовании продемонстрированы флуктуации ("приливы и отливы") в таких параметрах одежды, как длина и ширина юбки, высота и обхват талии, длина и ширина декольте.
  Важным фактором изменения культурных паттернов являются эволюц. изменения в об-ве. Влияние демогр. фактора (изменения в численности группы и
  362
  плотности населения) на К.и. отмечалось многими учеными, в частности Дюркгеймом и Рисменом; этот фактор, однако, действует не непосредственно, а через стимулируемые им социально-экон. изменения (социальную дифференциацию, разделение труда, технол. развитие и т.п.).
  Традиция, восходящая к Марксу, отводит первичную роль в К.и. экономическому фактору. Согласно Марксу, культура - часть надстройки над экон. базисом об-ва, и изменения в способе производства, определяя социально-экон. структуру об-ва, влияют в конечном счете и на изменения в сфере культуры. Аналогичной точки зрения позже придерживались такие ученые, как Л. Уайт, Дж. Мёрдок, М. Салинс, В.Г. Чайлд и др. По мнению Уайта, в основе социокультурных изменений лежит развитие технологии, повышающее степень человеч. контроля над энергией ("сумму энергии, расходуемую на душу населения в год"), и этот же фактор определяет темпы изменения. Чайлд отмечал важную роль, к-рую сыграл в изменении культуры на ранних стадиях истор. развития переход от собирательства к производящей экономике. Дж. Стюард и К. Виттфогель показали влияние ирригационной экономики на культуру нек-рых древних об-в.
  В функционалистской традиции, восходящей к Дюркгейму, особо акцентировалось влияние на К.и. социально-структурных факторов. Радклиф-Браун рассматривал культуру как функцию социальной структуры; в частности, он подверг анализу влияние структуры родства на тотемич. культы австрал. аборигенов. Р. Фирт провел различие между социальной структурой и социальной организацией: если социальная структура представляет собой нечто устойчивое и стабильное, воплощая в себе принцип преемственности об-ва, то в социальной организации воплощается принцип вариативности и изменчивости, где многое зависит от индивидуального выбора. Мёрдок истолковывал социальную организацию как открытую систему, к-рая обладает собственной внутр. динамикой и спонтанно развивается, вызывая последующие изменения в культуре группы.
  Изменения в природной среде оказывают важное, хотя часто опосредованное, влияние на К.и.: это могут быть как естеств. изменения в "экол. нише", занимаемой об-вом, так и изменения природных условий, вызванные миграцией группы из одной "экол. ниши" в другую. Природные изменения обычно требуют культурной адаптации к новым условиям жизни, часто оказывая влияние на культуру через изменение экон. практик. О первичном влиянии на культурное изменение адаптации группы к природной среде говорил, например, Дж. Стюард.
  Предметом многочисл. исследований в социокультурной антропологии было влияние контакта с другими группами на изменение культурных паттернов. К.и., вызываемое контактом с другими группами, происходящими в разл. условиях (завоевание, военно-полит. господство, мирное соседство, торговые связи, эконом. взаимодействие и т.п.), может протекать по-разному: в форме свободного заимствования одной группы элементов культуры другой группы, насильственного насаждения господствующей группой своей культуры, смешения культурных элементов и культурного взаимовлияния. (См.: Аккулыпурация; Ассимиляция).
  Психол. аспекты и механизмы К.и. подчеркивались в работах И. Халлоуэла, Э. Уоллиса. В частности, Уоллис подверг анализу взаимодействие между личностью и когнитивными схемами индивида и К.и. Роль личности в К.и. была исследована также X. Барнеттом, к-рый сосредоточил свое внимание на психол. установках и поведении индивидов в об-ве. Базисным для К.и. он считал механизм нововведения; осн. предметом исследований Барнетта были культурные условия, стимулирующие нововведение либо ему препятствующие, а также мотивационные механизмы нововведения. В основе нововведения, по его мнению, лежат такие ментальные процессы, как новые комбинации элементов, отождествления и подстановки; обычно в культуре инноватор фигурирует под маской таких социальных типажей, как "чудак", "диссидент", "отщепенец" и т.п. Социол. анализ механизма социального распространения изобретений и нововведений был предпринят франц. социологом Тардом.
  Неравномерность процессов К.и. отмечалась многими учеными. Маркс подчеркивал относит, самостоятельность культуры как надстроечного явления и ее относит. независимость от экон. базиса. Анализируя отставание культурного развития от экономического, Огборн разработал концепцию "культурного отставания". Суть этой концепции заключается в том, что разл. части культуры развиваются неравномерно, с неодинаковой скоростью; материальная культура развивается быстрее, чем "адаптивная" (нематериальная). Причины этого Огборн видел в том, что нематериальная культура менее изменчива в силу своей большей связи с ценностными установками членов об-ва и не зависит напрямую от материальной. Культурное отставание создает внутр. дисбаланс в об-ве и становится динамич. фактором его развития.
  Херсковиц выдвинул для объяснения неравномерности процессов К.и. концепцию культурного "фокуса": в каждой культуре есть огромный массив принимаемого на веру и такие тематич. зоны, к-рые характеризуются наибольшей рац. осмысленностью и артикулированностью. Эти тематич. зоны пользуются повышенным интересом членов группы: это такие элементы представлений, к-рые труднее всего принимаются на веру, вокруг которых возникают споры и дискуссии. Эти элементы, составляющие "фокус" культуры, представляют наиболее изменчивые культурные паттерны; именно эти сферы деятельности и мышления поддаются наибольшему изменению, в них легче принимаются нововведения. Для зап.-афр. народов таким культурным "фокусом" является религия; этим объясняется относительно легкое принятие афр. общинами Нового Света христ. религии. Для зап. культуры, в частности
  363
  амер., таким "фокусом" является технология, в к-рой происходят наиболее стремит, изменения. (Об этом свидетельствует, как замечает Херсковиц, даже семантика слова "изобретатель": это слово обычно применяется в области материальной культуры и почти неприменимо в таких, напр., областях, как религ. жизнь, искусство, право и т.п.).
  Лит.: Richardson J., Kroeber A. Three Centuries of Women's Dress Fashions: A Quantitative Analysis // Anthropological Records. 1940. Vol. 5; Malinowski B. The Dynamics of Culture Change. New Haven, 1945; Herskovits N. The Processes of Cultural Change // The Science of Man in the World Crisis. N.Y., 1945; Riesman D. The Lonely Crowd. New Haven, 1950; Keesing P.M. Culture Change: An Analysis and Bibliography of Anthropological Sources to 1952 // Stanford Anthropological Series. 1953, № 1; Steward J.H. Theory of Culture Change: The Methodology of Multilinear Evolution. Urbana, 1955; Barnett H.G. Innovation: The Basis of Culture Change. N.Y., 1953; Herskovits M., Cultural Anthropology. N.Y., 1955; Hallowell A.I. Culture and Experience. Phil., 1955; Geertz C. Ritual and Social Change: A Javanese Example // American Anthropologist. 1957. V. 59; Ogburn W.T. Social Change. N.Y., 1950.
  В. Г. Николаев
  КУЛЬТУРНЫЕ АРЕАЛЫ
  - зоны территориального распространения определенных локальных культурных типов и черт. К.а. могут охватывать и зоны межэтнич. распространения каких-либо элементов специализированных культур (например, ареал индо-буддийской культуры или ареал политических культур, основанных на традициях римского права). Понятие К.а. во многих отношениях близко к понятию "локальной цивилизации", хотя и отражает, как правило, зоны распространения более частых культурных черт, а иногда и отдельных форм.
  Концепция К.а. разработана амер. этнологами для проведения исследований пространственного распространения явлений культуры и определения культурных взаимосвязей. Этот способ рассмотрения, представляющий собой одну из разновидностей диффузионизма, был введен в 1894 амер. этнологом О. Мэйзоном, к-рый предложил классификацию индейских племен, считавшуюся в течение неск. десятилетий общепринятой. Теор. основа этого метода была разработана при использовании классификаций Мэйзона лишь спустя два десятилетия Э. Сепиром и К. Уисслером и в период между двумя мировыми войнами оказала влияние на ряд научно-исслед. работ амер. этнологов. Теория К.а. открывала перед человеком определенный набор возможностей хозяйственной и культурной деятельности, из чего делался вывод о непосредственной связи между окружающей средой и формой культуры. Представители этой школы интерпретировали конкретные формы культуры в конечном итоге как рез-т случайно принятого решения соответствующих носителей культуры. Теоретики К.а. ставили своей целью установление центров возникновения, путей распространения и временных рамок отд. культур и не принимали во внимание тот факт, что отношение между человеком и окружающей средой изменялось в ходе истории.
  Лит.: Чеснов Я.В. Теория "культурных областей" в амер. этнографии // Концепции зарубежной этнологии. M., 1976; Sapir E. Time Perspective in Aboriginal American Culture: A Study in Method. Ottawa, 1916; Wissler C. Man and Culture. N.Y., 1923; Kroeber A.L. The Culture-area and Age-area Concept of Clark Wissler // Methods of Social Science: A Case Book. Chi., 1931.
  А.Я. Флиер, И. Зельнов
 
  КУЛЬТУРНЫЙ МАТЕРИАЛИЗМ
  - см. Материализм культурный
  КУЛЬТУРНЫЙ ПЕССИМИЗМ (пессимизм в культуре)
  - понятие, к-рое может быть интерпретировано разл. образом: 1) культура признается явлением, оказывающим отрицат. влияние как на отд. человека, так и на об-во в целом; 2) движение культурного процесса рассматривается как ведущее к полному распаду, деградации и неизбежной окончат, смерти культуры; 3) признание необходимости присутствия в самой культуре критич., скептич. и даже пессимистич. начала как противовеса, как фактора, способствующего сохранению ею устойчивости и жизнеспособности.
  1) Уже в 5 в. до н.э. др.-греч. софисты подчеркивали, что приобщение к культуре как совокупности рез-тов социального развития насилует природу человека (Гиппий). С иных позиций свои опасения в отношении влияния искусства (т.е., в более широком понимании, культуры) на человека высказывал и Платон, для предотвращения чего он даже предлагал ввести своего рода цензуру. Киники выступали за возвращение к естеств. образу жизни, к природе. Критич. отношение к культуре было характерно и для многих представителей христ. теор. мысли, особенно в раннее ср.-вековье. Бл. Августин, напр., сурово осуждал себя за влечение к красоте предметного мира, зрелищ; призывал забросить чтение даже философов, находящихся в согласии с божеств. идеями, ради любви к Богу. Своеобразную позицию, особенно выделяющуюся на фоне преклонения перед силой разума и верой в безграничные возможности знания, что было характерно для эпохи Просвещения, занимали Дж. Вико и позднее Ж.-Ж. Руссо. По мнению Руссо, изящные искусства, к-рые "обязаны своим происхождением нашим порокам", губят об-во, а совершенствованию наук и искусств сопутствует упадок нравов. В 20 в. против культуры, точнее ее традиц. форм, выступили футуристы, дадаисты, пролеткультовцы. Однако эти выступления носили временный и поверхностный характер, хотя трудно оценить масштабы и рез-ты их влияния на культуру и отношение к ней со сторо-
  364
  ны широкой публики. При охватившем многих деятелей культуры к. 19 и особенно 20 в. разочаровании в ее возможностях ее отрицание или непонимание ныне может быть присуще мизантропической позиции сектантов разл. толка, а также религ., националистич. и т.п. фанатиков.
  2) Отрицание возможности прогресса в области культуры и искусства преимущественно связано с выбором в качестве идеала (обществ., культурного, эстетич., худож.) достижений давно ушедших с истор. арены стран и народов. Восприятие искусства прошлого (др.-греч., ср.-век., возрожденческого, патриархально-нац.) как не достижимого вновь образца приводит к мысли о смерти искусства (Гегель), к признанию необходимости уничтожить все, что создано уже после достигнутой, с т.зр. теоретика, вершины в этой области (Л. Толстой). К данной позиции относится и широко распространенный на повседневном уровне взгляд на совр. культуру и искусство как свидетельство всеобщего духовного упадка по сравнению с былыми временами. Доказывая свою правоту, противники совр. худож. и - шире - культурных проявлений ссылаются на многочисл. образцы низкопробной массовой культуры, хотя культура любого истор. периода изобилует поделками, исчезающими во времени с неумолимой закономерностью; приводятся также как примеры деградации духа в области культуры не менее многочисл. творения экстравагантного характера в области авангардного искусства 20 в., но и здесь время производит свой отбор, а новые способы выражения в искусстве, в культуре требуют понимания изменений, происшедших в языке культуры 20 в. Взгляды многих культурологов 20 в., напр. теоретиков Франкфурт, школы, хотя и отличаются пессимизмом в отношении дальнейшей судьбы культуры, несут в себе и глубокий критич. анализ происходящих в этой области процессов, и мощный духовный заряд, обладающий потенциальной способностью сообщать новые импульсы развитию культуры.
  3) Бытие культуры невозможно в условиях бесконфликтного, размеренного развития. В данном подходе речь идет не об абсолютизации негативного начала, что ведет к односторонности и к тупику, но лишь о постоянном присутствии во внутренне разнообразном процессе духовного развития некоего "бродила духа" (М. Волошин), придающего этому процессу большую содержательность, устойчивость, разнообразие и обеспечивающего его продуктивность и неостановимость.
  Интересно сопоставить советскую культуру, к-рая могла быть только оптимистической, и т.н. буржуазную, гордостью к-рой являлись "пессимистич." художники и философы: Кафка, Дали, Ионеско, Хайдеггер, не говоря уже о Шопенгауэре, Кьеркегоре, Бодлере и мн. др. Теперь стало очевидно, что в об-ве, где оптимистич. искусство "отражало" жизнь, не имеющую ничего общего с действительностью, все более и более явным становился упадок экон., социальный, полит., нравств. и т.д. Офиц. культура, утратившая опору в духе - в искренности, творчестве, бескорыстности, не знавшая подлинных духовных потребностей, подспудно созревавших в об-ве, деградировала и все дальше заходила в тупик, где и закончила свое существование.
  В то же время, несмотря на присутствие в искусстве "разрушит." пессимизма и модернизма, чем пугали теоретики социалистич. реализма, развитые страны мира добивались все более явных успехов, далеко позади оставив страны, где творили сторонники оптимизма в искусстве и апологеты идеи революц. преобразования жизни при помощи идеологически здоровой культуры. В истории мировой культуры централизованные попытки подавления критич. и тем более пессимистич. настроения в искусстве не раз становились причиной упадка и даже гибели носителей агрессивно оптимистич.тенденций.
  Лит.: Руссо Ж.-Ж. Избр. соч.: в 3 т. М., 1961; Арсланов В.Г. Миф о смерти искусства. М., 1983; Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991; Сорокин П. Кризис нашего времени // Его же. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992; Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993.
  К. 3. Акопян
  КУЛЬТУРНЫХ КРУГОВ ТЕОРИЯ
  - направление в рамках истор. школы в этнографии и культурологии, центр, идеей к-рой было представление, что на протяжении ранней истории человечества устанавливались связи между отд. элементами культуры и в рез-те этого оформлялись культурные круги, возникавшие на опр. геогр. пространстве и распространявшиеся затем на другие области.
  К.к.т. возникла в Германии к нач. 20 в. Она заменила предшествующую ей эволюционистскую школу, чье наследие рьяно опровергала. Ее формирование было связано с глубокими изменениями в обществ, и полит. жизни уходящего 19 в. Истор. исследования подменялись реконструкцией событий, причины к-рых в соответствии с неокантианской филос. доктриной объявлялись непознаваемыми. По словам Э. Бернгейма, идейного предтечи К.к.т., структура наших органов чувств такова, что, даже используя все наши знания, мы не можем достичь абсолютно объективного познания, охватывающего все объекты окружающей среды. Вследствие подобного историко-филос. агностицизма понятие "исторический" толковалось точно так же, как "случайный". Для научного исследования оставались лишь второстепенные вопросы, напр., о центрах возникновения разл. культурных комплексов, об их возрасте, путях перемещения или более общие - о "формировании культурных связей".
  Отд. идеи К.к.т. можно встретить еще у Ратцеля. Сюда относятся "идея формы" и "круги форм", к-рые стали теор. исходным пунктом для более поздней разработки культурных кругов. Использовал Ратцель принцип непрерывности, к-рому сторонники К.к.т. придавали столь важное значение как аргументу при рекон-
  365
  струкции путей перемещения культурных элементов или культурных комплексов. Разработка другого вспомогат. средства - критерия количества - также относится к предистории этой школы и связана с именем Фробениуса. Он начал графически изображать постоянные связи между опр. "кругами форм", сопоставляя, напр., опр. типы домов со специфич. формами орудий труда, масок, одежды и т.д., что приводило к возникновению культурного круга. Последний шаг на пути создания этого метода новой школы был сделан Б. Анкер-манном и Гребнером, вклад к-рых заключался в замене принятого до этого сосуществования культурных кругов в пространстве их последовательностью во времени: в рез-те появилась возможность говорить не только о культурных кругах, но и о культурных слоях. Т.о. были сформированы все элементы нового метода. В виде системы Гребнер представил его научной общественности в 1911 в работе "Методы этнологии", что завершило первый этап развития в истории К.к.т. Гребнер утверждал, что ему удалось объединить культурные достижения всех народов Земли на догос. стадии развития в шесть культурных кругов, хотя его не интересовал вопрос о внутрен. взаимосвязи элементов, относящихся к одному культурному кругу, и он не видел никакой помехи в том, что эти культурные круги почти никогда нельзя было встретить в такой форме в действительности.
  Второй этап развития этой школы связан с австр. этнологами В. Шмидтом и В. Копперсом, объединившими ее с доктриной полит, католицизма. Если рассматривать эту переориентацию с внешней стороны, то она не повлекла за собой больших изменений: теор. основой оставались культурные круги (к шести кругам Гребнера добавился седьмой), хотя прежние понятия (материальная культура, социальная организация, геогр. распространение), к-рые были взяты Гребнером из разл. областей, теперь все больше подчинялись единому принципу. Историко-филос. основа сохранилась в неизменном виде еще и потому, что здесь речь продолжала идти о неокантианстве. Неизменным остался и парадокс, заключавшийся в том, что этнографически зафиксированные примеры культурных кругов должны были рассматриваться как остановившиеся свидетели более ранних фаз развития. Тем самым эта школа переняла теорию окаменелости эволюционистов, отрицая остальное их идейное наследие.
  Формирование католико-конфессиональной ветви К.к.т. было связано с теор. основой этого учения. Сводя каждую форму культуры к одному-единственному центру происхождения, оно допускало по отношению к древнейшей культуре человечества связь с библейским мифом о сотворении мира. Т.о., ключевую позицию занимал самый древний с истор. т.зр. культурный круг. Утверждалось, что характерными чертами древнейшего культурного круга якобы были монотеизм, частная собственность, моногамия и гос-во.
  В первую очередь стремление этой ветви К.к.т. было направлено на доказательство извечности частной собственности. Шмидт признал наличие коллективной собственности на ранних ступенях развития человечества, но стремился подчеркнуть решающую роль личной или частной собственности, к-рую он представил как учреждение, созданное Богом одновременно с сотворением человека, и рассматривал как сост. часть человеч. личности. В обширной работе "Происхождение идеи Бога" Шмидт предпринял попытку доказать тезис о первобытном монотеизме, т.е. о религии на древнейшей ступени обществ. развития. У наименее развитых народов, полагал Шмидт, монотеизм можно обнаружить даже в самой чистой форме, что явилось для него основанием для создания новой версии теории обществ, регресса. Характеризуя примитивные этнич. общности как лучших хранителей представлений о божеств, акте творения, он называл более прогрессивные народы их дегенеративными потомками.
  Поскольку с течением времени осн. положения К.к.т. стали все чаще подвергаться сомнению, Шмидт в 1937 предпринял попытку спасти теор. фундамент своей школы. Указывая на различие между "собственно культурным кругом" и "культурным кругом как средством и целью исследования", он пытался объяснить недостатки своей концепции общим уровнем научного исследования. После смерти Шмидта (1952) Копперс стремился реабилитировать всю схему культурных кругов в том виде, в каком она была первоначально сформулирована. Впоследствии сторонники венской школы отошли от важнейших идей Шмидта, частично заимствовав методы и теор. установки других направлении этнографии (в частности, бихевиоризма).
  Лит.: Токарев С.А. Венская школа этнографии // Вестник истории мировой культуры. 1958. № 3; Ratzel F. Anthropogeographie. Stuttg., 1891; Bernheim E. Einfuhrungin die Geschichtswissenschaft. Lpz., 1909; Schmidt W. Die Stellung der Pygmaenvolker in der Entwicklungsgeschichte des Menschen. Stuttg., 1910; Idem. Der Ursprung der Gottesidee. Munster, 1926; Idem. Ursprung und Werden der Religion. Munster, 1930; Idem. Die Stellung der Religion zu Rasse und Volk. Augsburg, 1932; Idem. Das Eigentum aufden altesten Stufen der Menschheit. Munster, 1937.
  И. Зельнов (Германия)
  КУЛЬТУРОГЕНЕЗ
  - один из видов социальной и истор. динамики культуры, заключающийся в порождении новых культурных форм и их интеграции в существующие культурные системы, а также в формировании новых культурных систем и конфигураций. Сущность К. заключается в процессе постоянного самообновления культуры не только методом трансформационной изменчивости уже существующих форм и систем, но и путем возникновения новых феноменов, не существовавших в культуре ранее. К. не является однократным событием происхождения культуры в эпоху первобытной древности человечества, но есть процесс постоянного порождения новых культурных форм и систем. С позиций эволюц. теории осн. причиной К. является необходимость в адаптации человеч. сооб-в к меняющимся условиям их существования путем выра-
  366
  ботки новых форм (технологий и продуктов) деятельности и социального взаимодействия (вещей, знаний, представлений, символов, социальных структур, механизмов социализации и коммуникации и т.п.). Существ. роль в процессе К. играет также индивидуальный творч. поиск в интеллектуальной, техн., худож. и иных сферах.
  Вопросы истор. происхождения культуры затрагивались многими историками и философами, однако первые системные исследования в этой области связаны с работами эволюционистов 19 в. (Спенсер, Л. Морган, Тайлор, Ф. Энгельс и др.) и их последователей. В 20 в. проблемами истор. генезиса культуры и ее отд. специализир. областей занимались многие историки, социологи, этнографы, археологи, искусствоведы, религиове-ды и пр., однако общая теория К. стала предметом изучения и разработки лишь в самое последнее время.
  Структурно в К. можно выделить такие частные процессы, как генезис культурных форм и норм, формирование новых культурных систем человеч. сооб-в (социальных, этнич., полит., конфессиональных и др.), а также межэтнич. культурных общностей и истор. типов культурных систем, отличающихся спецификой своих экзистенциальных ориентаций.
  Генезис культурных форм можно структурировать на фазы инициирования новаций ("социальный заказ", творческий поиск и т.п.), создания новых культурных форм, "конкурса" их функциональной и технол. эффективности и внедрения отобранных в ходе "конкурса" форм в социальную практику интерсубъектного воспроизводства и интерпретирования. Нек-рые формы, заимствуемые извне или "реактуализируемые" из культур прошлого, сразу включаются в фазу "конкурсного" отбора.
  Генезис культурных норм по существу является продолжением формогенеза, при к-ром в процессе интеграции форм в социальную практику часть из них обретает статус новых норм и стандартов деятельности и взаимодействия в данном сооб-ве (институциональных - с императивной функцией, конвенциональных - с "разрешит." характером, статистических - с неопр. типом регуляции), а нек-рые формы входят новыми элементами в действующую систему образов идентичности воспринимающего их коллектива людей.
  Генезис социокультурных систем, складывающихся по деятельностному признаку (по профилям деятельности и взаимодействия субъектов), проходит фазы вызревания "социального заказа" на новые виды деятельности, практич. формирования технологий, приемов и навыков этих новых направлений в процессе разделения труда, а также выделения субъектов, специализирующихся в этих областях социальной практики, рефлексии эффективности и выработки стандартизированных норм осуществления этой деятельности и обучения ей (становление профессий, специальностей и специализаций), сложения профессиональных констелляций субъектов этих видов деятельности (цехов, гильдий, орденов, союзов и пр.) и постепенного объединения родственных по социальным интересам констелляций в крупные социальные общности (сословия, классы, касты и т.п.) с развертыванием специфич. профессионально-культурных черт в комплексные социальные субкультуры.
  Генезис этнокультурных систем, к к-рым в конечном счете могут быть отнесены любые сооб-ва, формируемые по терр. принципу, включает фазы появления факторов, локализующих группы людей на опр. территориях и стимулирующих повышение уровня их коллективного взаимодействия, накопления истор. опыта их совместной жизнедеятельности, аккумуляции этого опыта в ценностных ориентациях, реализации доминирующих ценностей в социальной самоорганизации, чертах образа жизни и картин мира и, наконец, рефлексии черт, накопленных на предшествовавших фазах этногенеза, и преобразования их в системы образов идентичности данных сооб-в.
  Исследование генезиса межэтнич. культурных конфигураций - хозяйственно-культурных, историко-этногр. или культурно-истор. (цивилизационных) общностей, так же как и истор. типов культур с разными экзистенциальными ориентациями - эко-адаптивными (первобытными), историко-идеол. (раннеклассовыми), экономико-социальными (нововременными), - относится уже к области чисто теор. моделирования, в силу лишь частичной системности самих изучаемых объектов и выделения их порой только по признакам внешнего сходства. Происхождение этого сходства, как правило, связано с процессами диффузии тех или иных культурных форм или автономным происхождением схожих форм в ходе адаптации к похожим природным и истор. условиям существования сооб-в. В целом генезис этих макромасштабных явлений культуры может быть описан в парадигмах формо-, нормо-, социо- и этногенеза культуры, а также процессов диффузии культурных форм.
  Лит.: Флиер А.Я. Культурогенез. М., 1995.
  А.Я. Флиер
  КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
  - в России (СССР) группа наук социально-гуманитарного профиля, сложившаяся в течение 60-80-х гг., с 1995 введена в Номенклатуру специальностей научных работников Миннауки РФ в составе четырех специальностей: теория культуры; истор. культурология; музееведение, консервация и реставрация историко-культурных объектов; прикладная культурология. Одновременно решением ВАК РФ были введены ученые степени д-ра и кандидата К.н. по названным специальностям.
  Под культурологич. понимаются науки, к-рые описывают, классифицируют и объясняют феномен культуры в совокупности его ценностно-смысловых, нормативно-регулятивных и знаково-коммуникативных характеристик. Культуру как имманентный аспект всякой специализир. и неспециализир. человеч. деятельности
  367
  изучают все гуманитарные и социальные науки (истор., филол., искусствоведч., социол., политол., психол. и т.п.); к собственно культурологическим могут быть отнесены лишь те исследования, в к-рых культура представлена как целостный и непосредств. объект познания и является предметом реконструкции и моделирования на основании вербальных и невербальных "текстов", считываемых в специфич. чертах технологий и рез-тов (продуктов) человеч. деятельности и поведения, что характерно для сравнительно небольшой части специалистов в перечисленных областях науки.
  Структурно К.н. могут быть сгруппированы в трех номинациях: гуманитарно-культуроведческие, осуществляющие в основном феноменологич. описание культурных объектов и их классификацию по внешним атрибутирующим признакам; социально-культурологические, осуществляющие научную систематизацию культурных явлений по их сущностным признакам и объяснение их генезиса и функций, а также их места в системе иных явлений; прикладные культурологические, разрабатывающие технологии и методы трансляции культурных норм и ценностей, ориентированные на достижение необходимого уровня развития в разных областях актуальной социокультурной практики.
  Зарождение гуманитарных К.н. приходится гл.обр. на вт. пол. 19-нач. 20 в., когда изучение культуры как самостоят, предмета постепенно выделилось в специфич. направление отеч. истор. и филол. наук. (историки Лаппо-Данилевский, П.Н. Милюков, Карсавин (как медиевист) и др., занимавшиеся эмпирико-систематизаторскими исследованиями культурных феноменов прошлого и рассмотрением изучаемых культур как системных целостностей, а также Н.И. Костомаров, А.А. Шахматов, И.Е. Забелин и др. исследователи истор. культуры быта рус. народа). Одновременно шло становление культуроведч. исследований на базе филологии, не столько анализирующих лит. (в первую очередь фольклорные) тексты как таковые, сколько реконструирующие культуру, породившую эти тексты, в работах А.Н. Афанасьева, Ф.И. Буслаева, Потебни, Веселовского, Д.К. Зеленина, Ф.Ф. Зелинского и др., формирование культуролого-лит-ведч. взглядов А.Н. Пыпина и Н.С, Тихонравова. Существ, влияние на гуманитарно-культуроведч. мысль того времени оказывали взгляды Гоголя, Достоевского, Л.Н. Толстого, Мережковского и др. писателей, а также философов И.О. Лосского, М. Гершензона, И.А. Ильина, Е.Н. и С.Н. Трубецких, Шпета, Флоренского и др. В советское время историко-филологич. направления как не прямо антагонистичные марксистской догматике прошли более или менее органичное развитие в трудах феноменологов истории культуры Добиаш-Рождественской, И.В. Пигулевской и Н.Я. Эйдельмана, археологов В.М. Массона и В.Д. Блаватского, лит-ведов и мифологов А.Ф. Лосева (как филолога), И. Г. Франк-Каменецкого, Тынянова (как литературоведа), Бахтина, О.Фрейденберг, В.Я. Проппа, Я.М. Голосовкера и др. Серьезные историко-культурные исследования велись также в русле востоковедения и этнографии. Гуманитарно-культуроведч. наука в СССР развивалась под большим влиянием филос. и эстетич. идей о "духовном производстве", культуре как творчестве, преобразовании социального бытия по эстетич. канонам и т.п.
  В настоящее время гуманитарно-культуроведч. профиль К.н. является весьма разветвленным и в нем можно выделить несколько вполне сформировавшихся направлений изучения культуры гл.обр. в ее историко-феноменологич.ракурсе:
  - историко-культурные исследования общего профиля - М.Л. Абрамсон, Л.М. Баткин, Л.М. Брагина, О.Ф. Кудрявцев, В. И. Рутенбург (итал. Возрождение); Г.С. Кнабе и Б.С. Каганович (античность); В.И. Уколова, Л.П. Репина, В.М. Володарский (европ. ср.-вековье); Г.Г. Ли-таврин, Г.Л. Курбатов, З.В. Удальцова, А.А. Чекалова (Византия); Б.А. Рыбаков, Б.Ф. Егоров, А.М. Панченко, И.В. Кондаков (рус. культура); В. Б. Иорданский, Ю.М. Коби-щанов (традиц. культуры Африки); В.В. Малявин (Китай), А.Н. Мещеряков (Япония) и др.;
  - исследования культуры ментальностей - А.Я. Гуревич, Ю.Л. Бессмертный, А.Л. Ястребицкая, В.Б. Даркевич (культура повседневности европ. ср.-вековья), Л. Касьянова (ментальности рус. культуры) (см. Антропология истор.);
  - исследования религ. аспекта культуры - С.А. Токарев (ранние формы религии); И.Ш. Шифман (культура эпохи Ветхого Завета), Е.М. Штаерман (религ. культура античности), Л.С. Васильев (религ. культура Востока), М.Б. Пиотровский и Ш.М. Шукуров (исламская культура), Т.П. Григорьева, А.Е. Лукьянов, И. Лисевич (даосистская культура), Г.М. Бонгард-Левин (буддийская и индуистская культуры), Н.А. Струве (православная культура России) и др;
  - лит-ведческие исследования истории культуры -Д.С. Лихачев (рус. культура), С.С. Аверинцев (античная и ср.-век. христ. культура), В.И. Брагинский (ср.-век. культура Востока), Г.Д. Гачев (культурные образы мира), М.Л. Гаспаров (истор. поэтика), М.Н. Эпштейн (мировая и отеч. культура в зеркале лит-ры, В.Л. Рабинович (философия человека);
  - история мифол. культуры - Б.М. Мелетинский (общая теория мифа), И.М, Дьяконов (мифология Бл. Востока), В.Н. Топоров (первобытная, античная и рус. мифология), Б.Л. Рифтин и Г.А. Ткаченко (кит. мифология), Д.С. Раевский (скифская мифология) и др.;
  - с этнолингвистич. и семиотич. позиций - Н.И. Толстой (др.-рус. этнолингвистика), Ю.М. Лотман, В.В. Иванов, Б.А. Успенский (семиотика рус. культуры), С.С. Неретина (семиотика европ. ср.-век. культуры) и др. (см. Тартуско-московская школа);
  - иск-ведение и эстетика - М.С. Каган и Ю.Б. Борев (общая теория худож. культуры), К.М. Кантор (социология худож. культуры), Л.Н. Столович (происхождение худож. культуры), В.Б. Мириманов (первобытные и афр. худож. культуры), Г.К. Вагнер (др.-рус. худож. культура), Е.В. Завадская, Т.П. Григорьева, Л.Д. Гришелева (худож. культуры Дальнего Востока), И.Н. Лисаковский (культурология эстетич. знания) и др.
  368
  Социально-научный профиль К.н. начал складываться также во вт. пол. 19-нач. 20 в. прежде всего в среде философов, занимавшихся "рус. идеей" (П.Я. Чаадаев, А.С. Хомяков, B.C. Соловьев, К.Н. Леонтьев, Н.А. Бердяев, В.В. Розанов и др.), а также публицистов, обратившихся к проблеме типологии рус. культуры (Н.Я. Данилевский и Л.И. Мечников). Опр. роль в становлении направленности К.н. сыграли дискуссии между "славянофилами" и "западниками", натурософские идеи В.И. Вернадского и Чижевского, взгляды историков К.Д. Кавелина и Б.Н. Чичерина. В первые десятилетия советской власти социальный профиль К.н. развивался преимущественно в русле вульгарно-социологизир. марксистских концепций борьбы двух культур, теории пролетарской культуры и социалистич. культурной революции и иных, имевших скорее политико-прикладное, нежели методол. значение (В.И. Ленин, А.А. Богданов, А.В. Луначарский, А.М. Горький и др.). Одновременно велись серьезные исследования психол. аспектов культурной обусловленности личности (Л. С. Выготский, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьев) и истор. психологии (Б.Ф. Поршнев), а также в нек-рых востоковедч. и этногр. исследованиях, пытавшихся выйти на теор. уровень обобщения анализируемой эмпирики. Продолжение традиций дореволюц. исследователей приходится гл. обр. на деятельность ученых рус. зарубежья (философы И.А. Ильин и Г.П. Федотов, работы "евразийцев" - П.Н. Савицкого, П.П. Сувчинского, Н.С. Трубецкого, Бицилли, Г.В. Вернадского, Карсавина и др., а также социол. исследования Сорокина, продолжавшего цивилизациологич. направленность в рассмотрении истор. динамики культуры). В 60-е гг., в условиях ослабления идеол. диктата над наукой в СССР, часть отеч. философов, преимущественно тех, кто занимался критикой зап. теорий философии культуры и социальной антропологии (и потому хорошо знакомых с ними), фактически перешли из области филос. к социально-научным методам исследования культуры (Ю.А. Жданов, Э.С. Маркарян, Ю.Н. Давыдов и др.). На этом пути к ним присоединились нек-рые историки, этнографы, социологи.
  К наст. времени в К.н. сложилось несколько соци-ально-культурологич. направлений:
  - социальной и культурной антропологии - С. И. Артановский, В.Е. Давидович, Ю.А. Жданов, Э.В. Соколов, Г.В. Драч (общетеор. вопросы культуры), Э.С. Маркарян (теория деятельности и адаптивно-технол. функции культуры), Э.А. Орлова (методология культу -рологич. исследований, морфология и динамика культуры, культура городской среды), М.К. Петров (теория культурной коммуникации и культурология науки), И.М. Быховская (соматич. культура и структура культу-рологич. знания), Г.А. Аванесова (проблемы социо-культурной организации), А.Я. Флиер (культурогенез и интегративно-регулятивные функции культуры), С.Я. Матвеева, Ю.В. Рождественский (структура культурологич. знания) и др.;
  - культуролого-социол. направление - А.С. Ахиезер (социокультурная модернизация и истор. динамика рус. культуры), Л. Г. Ионин ("социальный театр" культуры), Ю.Н. Давыдов (социология культуры и искусства), З.И. Файнбург и Л.Н. Коган (социология культуры и личности), И.С. Кон (социология и культурология детства) и др.;
  - культурно-типологич. направление - Л.Н. Гумилев (теория этногенеза), Б.С. Ерасов (теория цивилизации и социокультурной регуляции, типология культуры), Л.И. Новикова (теория цивилизации), Л.И. Рейснер (теория межцивилизац: взаимодействий), Е.Б. Черняк (методология цивилизац. исследований) и др.;
  - культуролого-психол. направление - Л.Б. Филонов (психология социокультурных взаимодействий), А.П. Назаретян (психология социально-синергетич. процессов), С.Н. Иконникова (социально-психол. аспекты инкультурации), А. Г. Асмолов (культурно-истор. психология, психология образования), В.Ф. Петренко (психосемантика) и др.;
  - культуролого-экологическое - Б.В. Адрианов (исследование присваивающих и производящих культур первобытности), Э.С. Кульпин (история и культура природопользования), И.И. Крупник (этноэкология) и др.
  В сфере прикладной культурологии в дореволюц. России спец. научные исследования практически не велись. Вопросы культурной политики в основном решались в рамках общегос. идеологии (уваровской доктрины "Православие, самодержавие, народность", либерально-реформаторских взглядов Александра II, а позднее консервативно-охранительской концепции К.П. Победоносцева). Деятельность культурных ин-тов и обществ по изучению истории культуры к.-л. едиными концептуальными установками не регулировалась. Значит, распространение получили идеи массового просвещения народа (Т.Н. Грановский, Л.Н. Толстой и др.), но они не являлись плодом специальных научных разработок. Ситуация заметно изменилась после революции, когда культурная политика (под лозунгом "культурная революция") выделилась в самостоят, и идеологически весьма значимое направление внутр. политики в целом. Ее осн. теоретиками стали В.И. Ленин, А.В. Луначарский, Н.К. Крупская и др., а практич. формами: массовое просвещение населения ("ликбез"), разработка письменности для многих отсталых народов России, многие компоненты нац. политики и связанные с ними этногр. исследования, развитие системы библиотек, клубов, позднее и музеев в стране. Идеол. ангажированность большинства этих начинаний в принципе не препятствовала высокой объективной значимости подобной культурной практики, а ее значит, институционализованность способствовала эффективности этой работы. Осн. органом, определявшим и регулировавшим культурную политику и практику в СССР, был идеол. отдел ЦК ВКП(б) (КПСС), в недрах и по заказу к-рого велись не столько научные, сколько методолого-прикладные разработки в области культурного строительства в стране.
  Собственно научные исследования в области прикладной культурологии начались в СССР преимуще-
  369
  ственно в послевоенный период (что отчасти было связано с проблемой восстановления разрушенного войной культурного наследия). К наст. времени в К.н. сложились и продолжают формироваться такие научные направления прикладного профиля, как:
  - теория культурной политики и деятельности культурных ин-тов (К.Э. Разлогов, Т.М. Томко, И.А. Бутенко, B.C. Жидков, И.Е. Дискин, Е.Н. Соколов и др.);
  - социокультурное прогнозирование, проектирование и регулирование (Э.А. Орлова, Т.М. Дридзе, В.М. Розин, П.Г. Щедровицкий, В.Л. Глазычев, О.И. Яницкий и др.);
  - культурологизация образования в России (Л.П. Буева, Т.Ф. Кузнецова, Л.П. Воронкова, Г.И. Зверева, В.В. Сильверстов, А.Я. Флиер и др.);
  - социализация и инкультурация личности (социальная педагогика) (Ю.Н. Стрельцов, Т.Г. Киселева, С.Н. Иконникова, Л.Д. Гудков, Б.В. Дубин и др.);
  - охрана культурного наследия (Э.А. Баллер, В.А. Виноградова, И.К. Кучмаева);
  - музейное дело (С.А. Каспаринская, Е.Е. Кузьмина, Э.А. Шулепова);
  - краеведение (С.О. Шмидт, С.Б. Филимонов). В целом К.н. еще находятся в стадии постепенной демаркации по предмету и объекту прежде всего с философией культуры, а также с рядом истор., социол., филол. и иных социальных и гуманитарных наук, и потому значит, часть работающих в этой области специалистов относится к культурологич. профилю лишь частью своих исследований. Осн. научными структурами, в недрах к-рых развиваются К.н., являются прежде всего Рос. ин-т культурологии Минкультуры и РАН, отдел теории и истории культуры ИНИОН РАН, нек-рые подразделения Ин-та философии РАН, Высшая школа культурологии при МГУК, а также многочисл. культурологич. кафедры и научные центры МГУ, СПбГУ, МПГУ, МГУК, РГГУ, Рост. ГУ, Ек.ГУ и ряда иных вузов России и стран бывшего СССР (Киев. гос. ун-т, Тартуский ун-т и др.).
  Лит.: Александрова Е.Я., Быховская И.М. Культурологич. опыты. М., 1996; Арнольдов А.И., Матвеева С.Я. Культурология. Учебная программа. М., 1996; Программа базового курса по культурологии. М., 1996; Флиер А.Я. Совр. культурология: Объект, предмет, структурами/Обществ. науки и современность. 1997. N 2.
  А.Я. Флиер
  КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
  - в России направление высшего образования по специальности "культурология", а также общеобразоват. курс культурологии, включенный в качестве обязательного в цикл гуманитарных и социально-экон. дисциплин учебных планов всех вузов по всем специальностям по действующему Госстандарту высшего проф. образования.В отличие от Номенклатуры специальностей научных работников, принятой Миннауки и ВАК РФ, где к Культурологии помимо теории культуры и истор. культурологии отнесены исследования в области охраны и реставрации культурных объектов, а также прикладные культурологич. разработки, в Классификаторе направлений и специальностей высшего проф. образования и Гос. образоват. стандарте РФ Культурология ограничена только областью фундаментальных знаний по теории и истории культуры, а квалификационные ориентации - подготовкой специалистов для научно-исследоват., преподават. и управленческой работы в культуре. Прикладная же культурология отнесена к специальностям Музееведение, Социально-культурная деятельность и др.
  Хотя элементы культурологич. знания включались в программы подготовки по ряду специализаций преимущественно филос. образования в СССР еще с 60-х гг., культурология в целом, будучи плохо совместимой с жесткими догматами марксистского истмата, не могла получить распространения в советской образоват. системе. На культурологию обратили внимание лишь в нач. 90-х гг., когда после вывода из образоват. программ вузов истор. материализма и научного коммунизма в содержании образования обнажилась очевидная лакуна в области обобщающего знания об истор. опыте и актуальных теориях форм социальной организации и регуляции коллективного человеч. общежития, о месте человека в социуме. Было признано, что из существующих в отеч. практике направлений социально-научного знания для заполнения выявившейся лакуны наиболее предпочтительно то, еще весьма аморфное направление исследований об-ва и культуры, к-рое постепенно сложилось в советской науке в течение 60-80-х гг. и получило название "культурология" (Культурологич. науки). Гл. сложность введения культурологии в систему высшего образования заключалась в том, что отеч. культурологич. наука представляла и до сих пор представляет собой полностью эклектич. конструкцию из элементов зап. социальной и культурной антропологии, веберовской и сорокинской социологии культуры, отеч. дореволюц. культурно-истор. типологии и идеи "евразийства", шпенглеровско-тойнбианских цивилизац. теорий, биоэтнич. концепций Л. Гумилева, философии "рус. идеи" времен серебряного века, совр. советской креативно-деятельностной философии культуры, взглядов на культуру классиков рус. лит-ры, мифол. и семиотич. школ отеч. филологии, семантико-герменевтич. штудий в искусствознании и т.п. Попыткой сведения этих разнородных составляющих в некую целостную систематизированную программу обучения теории и истории культуры явилась подготовка в 1992 первого Гос. образоват. стандарта по специальности Культурология, разработанного специалистами Госкомвуза РФ при участии экспертов из ряда моек.вузов.
  В том же году культурология наряду с социологией, политологией и правоведением была введена в образоват. программы всех вузов страны (вместо цикла дисциплин марксизма-ленинизма) и открыта как самосто-
  370
  ят. направление и специальность высшего проф. образования. Тогда же были выданы и первые гос. лицензии на право обучения по специальности Культурология сформированным в течение 1991-1992 культурологич. кафедрам в МГПУ им. Ленина, РГГУ, Рост. ГУ, СПбГУ, Ур.ГУ.
  Первые шаги в организации спец. культурологич. образования и соответствующей учебной структуры были предприняты в одном из первых негос. вузов страны - Рос. открытом ун-те, где в 1990 началось формирование ф-та и кафедры искусствознания и культурологии. В 1995 на базе этого ф-та была создана Высшая школа культурологии (ВШК) Моск. гос. ун-та культуры (Минкультуры РФ) - единственное пока в России спец. учебное заведение, где ведется подготовка культурологов разл. профилей и специализации. В том же году в ВШК был произведен выпуск первых в России дипломированных специалистов-культурологов.
  В наст. время культурология как общеобразоват. дисциплина читается во всех гос. и большинстве негос. вузов страны, а обучение культурологии как специальности ведется на культурологич. кафедрах ряда гос. унтов, в ВШК МГУК и Ин-те истории культуры при МГУ. Действует Учебно-методич. объединение по культурологии (при РГГУ) и Научно-методич. совет. Повышение квалификации культурологов осуществляется в нескольких ИПК преподавателей социальных и гуманитарных дисциплин при МГУ, СПбГУ, Рост.ГУ и др., а также в аспирантуре и докторантуре при ряде вузов, академич. НИИ и при Рос.инст.культурологии РАН и Минкультуры РФ. В ВАК РФ учрежден экспертный совет по культурологии и уже утверждены несколько диссертационных советов по защите докт. и канд. диссертаций на ученые степени по культурологич. наукам.
  За последние годы было подготовлено и выпущено более двух десятков учебных пособий по культурологии как образоват. дисциплине (А. И. Арнольдов, П.С. Гуревич, С.П. Мамонтов, Л.К. Круглова, Ю.В. Рождественский и др.), а также ряд коллективных работ. Все эти работы (даже структурно соответствующие требованиям Госстандарта) содержательно являются преимущественно культурософскими, нежели собственно культурологическими. В большей мере культурологичны "Социальная культурология" Б.С. Ерасова и "Культурология" коллектива авторов Рост. ГУ под общ. ред. Г. В. Драча. К учебным пособиям по культурологии как специальности можно отнести "Введение в социальную и культурную антропологию" Э.А. Орловой, "Морфологию культуры" (под ее же ред.), "Социологию культуры" Л. Г. Ионина, "Философию культуры" М.С. Кагана.
  Культурология в России пока еще находится в стадии формирования в качестве целостного направления познания и в силу того отличается известной мозаичностью, неструктурированностью, низким уровнем синтезированности своих филос., социол., истор. и гуманитарных составляющих, недостаточным осмыслением социальных функций и познават. целей. В отеч. научной и вузовской среде по существу еще только разворачивается настоящая дискуссия по определению объекта, предмета, познават. принципов и категорий культурологии. Проблема четкой дифференциации мировоззренч. и эмпирич., интерпретативного идоказат. подходов к изучению культуры, формирования разл. предметных и квалификационных профилей культурологич. образования и, наконец, рефлексии познават. целей и "социального заказа" на культурологию остается в системе К.о.в России еще не решенной.
  Лит.: Культурология. XX век. Антология. М., 1995; Иконникова С.Н. История культурологии: Идеи и судьбы. СПб., 1996; Александрова Е.Я., Быховская И.М. Культурологич. опыты. М., 1996; ФлиерА.Я. Совр. культурология: объект, предмет, структура // Обществ, науки и современность. М., 1997, № 2.
  А.Я. Флиер
  КУЛЬТУРОЛОГИЯ
  - наука, формирующаяся на стыке социального и гуманитарного знания о человеке и об-ве и изучающая культуру как целостность, как специфич. функцию и модальность человеч. бытия.
  Хотя происхождение термина К. принято связывать с именем амер. культурантрополога Л. Уайта., в зап. науке это название не привилось, но за последние 2-3 десятилетия прочно закрепилось в России. Прямой аналог отеч. К. в принятых за рубежом классификациях наук выявить сложно, поскольку в отличие от рос. традиции, связывающей понятие культуры прежде всего с худож. и просветит, практикой и проблематикой, в зап. научной традиции феномен культуры понимается преимущественно в социально-этногр. смысле. Отсюда осн. науками о культуре в Европе и Америке являются социальная и культурная антропология (по рос. классификации - нечто среднее между социологией, этнографией и психологией, собственно социология, структурная антропология (в России это назвали бы этнопсихо-лингвистикой), новая культурная история (синтез истории быта с истор. этнопсихологией), семиотика и постструктурная лингвистика (постмодернизм) и пр.
  Совр. рос. К. стремится к объединению названных и нек-рых иных направлений и методологий изучения культуры с отеч. традициями исследований истории обыденности, мифол. и культурно-филол. реконструкций, концепций культурно-истор. типов, философией и идеологией просветит, функций культуры, идеями философии "рус. космизма" и т.п. Известное влияние на становление рос. К. оказывает и опыт отеч. востоковедения, решающего схожие задачи синтеза социально-научного и гуманитарного знания, но преимущественно в узкострановедческом ракурсе (см. Культурологии. науки в России).
  В связи с расширением междунар. научных и образоват. контактов возникает проблема эквивалентного перевода принятого у нас термина К. на европ. языки и объяснения его содержат, наполнения. Рос. К. безусловно шире западной Anthropology, но не охватывает полностью поня-
  371
  тия Humanitaria. Определения типа: Cultural research или Cultural studies точнее по форме, но мало что объясняют по существу. На сегодняшний день проблема междунар. верификации рос. К. остается еще не решенной.
  Многообразие существующих в мире филос. и научных дефиниций культуры не позволяют сослаться на это понятие как на наиболее очевидное обозначение объекта и предмета К. и требует более четкой и узкой его конкретизации: "культура, понимаемая как...". В этой связи культуру как объект познания К. можно обозначить как истор. социальный опыт людей по селекции, аккумуляции и применению таких форм деятельности и взаимодействия, к-рые помимо утилитарной эффективности оказываются приемлемыми для человеч. коллективов также и по своей социальной цене и последствиям, отбираются на основании соответствия критерию ненанесения вреда социальной консолидированности сооб-в и закрепляются в системах их культурных ценностей, норм, паттернов, традиций и т.п., т.е. представляют собой систему опр. "социальных конвенций", прямо или опосредствованно обеспечивающих коллективный характер человеч. жизнедеятельности. Этот социокультурный опыт воплощается в системе непосредственно регулятивных установлении - обычаев, законов, канонов, морали и нравственности, этикета и т.п.; опредмечивается в специфич. чертах технологий и продуктов (рез-тов) деятельности людей по удовлетворению их групповых и индивидуальных интересов и потребностей (определяющих допустимые в данном сооб-ве способы осуществления той или иной деятельности и параметры получаемых при этом рез-тов); является осн. содержанием всех видов коммуницирования между людьми и формирует особенности языков и "культурных кодов" такого рода коммуницирования; определяет содержание и методику процессов социализации и инкультурации челов. личности; рефлектируется и интерпретируется в "культурных текстах" философии, религии, социальных и гуманитарных наук, лит-ры и искусства, обществ, мысли, права и идеологии, обрядов и ритуалов и пр.; транслируется от поколения к поколению в виде традиций, обычаев, ценностных ориентаций, экзистенциальных установок и пр.; является содержат, основой процессов социального воспроизводства сооб-ва, конкретно-истор. локальных черт их культурных систем и конфигураций. Это и есть культура в том смысле, в к-ром ее изучает К.
  В таком случае исследоват. предметом К. является изучение содержания, структуры, динамики и технологий функционирования этого социокультурного опыта в ракурсах его генезиса, селекции и аккумуляции, системной упорядоченности, регулятивной практики, изменчивости, семантич. выраженности, практики освоения, исполнения и нарушения индивидами его нормативного воспроизводства и творч. развития, конвенциональных и авторских рефлексий и интерпретаций и пр., т.е. в конечном счете познание того, как порождаются, функционируют, транслируются и интерпретируются стихийно и целенаправленно выработанные "социальные конвенции" по интеграции людей и регуляции форм их совместного существования и деятельности.
  В отличие от большинства социальных и гуманитарных наук, изучающих те или иные сферы человеч. жизнедеятельности, дифференцированных по специализир. предметам этой деятельности, - экон., юрид., полит., военные, иск-ведч., пед. и иные науки, К. относится к группе наук, исследующих в качестве объектов все виды и формы целеориентированной человеч. жизненной практики (как специализир., так и обыденной), но в строго опр. аспектах. К этой группе относятся истор. науки (генетико-хронологич. аспект коллективного человеч. существования), психол. (мотивационный аспект человеч. самопроявлений), социол. (структурно-функциональный и деятельностно-ролевой аспекты социальной активности людей), а также культурологич. науки (ценностно-регулятивный и коммуникативный аспекты коллективной и индивидуальной жизнедеятельности людей).
  Подобный составной характер как объекта, так и предмета К. детермирирует и столь же сложную структуру самого культурологич. знания. Иерархически в К. можно выделить два осн. профиля познания: собственно К. (в узком смысле) - как интегративное знание о целостном феномене культуры в реальном истор. времени и социальном пространстве ее существования - и культуроведение - как совокупность частных научных дисциплин, изучающих отд. подсистемы культуры по специализир. областям деятельности (экон., полит., ре-лиг., худож. и пр. культуры). При этом философию культуры как методологию осмысления метафизич. сущности культуры и формирования мировоззренч. оснований ее понимания ряд культурологов не включает в структуру собственно культурологич. науки, а относит к области именно филос. знания, преследующего иные познават. цели, нежели социальные науки и в т.ч. К. Разумеется, критерии разграничения здесь весьма условны; немалое число теор. исследований в области культуры выполняется на стыке философии культуры и К., основывается на синтезированных методологиях и включает в себя элементы обеих областей и способов познания и интеллектуальной рефлексии. Тем не менее собственно К. является вполне эмпирич. наукой, исследующей конкретно-истор. явления культуры и выявляющей универсальные закономерности порождения, функционирования и изменчивости этих явлений.
  Возможна также и такая классификация осн. направлений К., к-рая выделяет в ней социальную К., исследующую преимущественно функциональные механизмы, процессы и формы социокультурной организации и регуляции коллективной жизни людей (ценности, нормы, обычаи, образы жизни, технологии деятельности, языки коммуницирования, инструментарий социального воспроизводства личностей и сооб-в и пр.), и гуманитарную К., концентрированную на изучении процессов и форм самопознания культуры - интеллектуальных и образных творч. рефлексий и интерпретаций природных и социальных явлений бытия, вопло-
  372
  щаемых в разл. вербальных и невербальных "текстах культуры". Эти два направления К. заметно различаются и по осн. методологиям познания: рационально-объяснительным в первом случае и описательно-интер-претативньм во втором. При этом следует различать собственно культурологич. метод познания, направленный прежде всего на аналитич. реконструкцию "правил игры" ("социальных конвенций", ценностных ориентаций и пр.), определяющих принятые в изучаемом сооб-ве формы осуществления жизнедеятельности людей, и культурно-контекстуальный анализ, исследующий выделенные объекты в их культурно-истор. окружении, но в рамках традиционно истор. описательно-интерпретативных методол. подходов. Несмотря на уже сложившуюся в отеч. науке традицию квалифицировать именно культурно-контекстуальный анализ как культурологический, это представляется методологически не вполне корректным.
  Помимо дифференцирования по объектам и методологиям К. может быть структурирована еще и по специфич. целям, предметным областям и уровням познания и обобщения. Здесь прежде всего имеет место разделение К. на фундаментальную, изучающую культуру с целью теор. и истор. познания этого феномена, разрабатывающую категориальный аппарат и методы исследования и т.п., и прикладную, ориентированную на использование фундаментальных знаний о культуре в целях прогнозирования, проектирования и регулирования актуальных культурных процессов, на разработку спец. технологий трансляции культурного опыта и механизмов достижения соответствующего культурным нормативам уровня развития тех или иных форм социальной практики. При этом в рамках фундаментальной К. могут быть выделены такие более или менее сформировавшиеся предметные направления, как социальная и культурная антропология, исследующая культуру как социальный феномен и социальную микродинамику порождения и функционирования культурных явлений;
  истор. К., изучающая макродинамику порождения и функционирования "социальных конвенций" коллективной жизнедеятельности людей, а также культурно-истор. типологию сооб-в; психол. антропология, рассматривающая человеч. личность как "продукт", "потребителя" и "производителя" культуры, а также психологию социокультурных мотиваций, самоидентификаций и взаимодействия людей; культурная семантика, исследующая знаково-коммуникативные черты и функции культурных явлений, использующая методы лингвистики и филологии для "дешифровки" и реконструкции культурных объектов как смыслонесущих текстов (в конечном счете именно на это и ориентировано абсолютное большинство гуманитарных исследований культуры, хотя культурная семантика как область науки не ограничивается одними лишь гуманитарными методологиями), а также ряд иных более частных направлений изучения культуры. В каждой их этих дисциплин фундаментальной К. могут быть выделены несколько уровней познания и обобщения материала: общетеоретический, системных объектов, паттернов (образцовых форм, норм и пр.), единичных артефактов культуры. В прикладной К. формируются такие направления исследований, как управление культурой, социокультурное проектирование, культуроохранная деятельность, социокультурная реабилитация, социокультурные аспекты образования, культурно-просветит. и досуговая работа, музееведение, информационно-библиотечное и архивное дело и др.
  В отличие от собственно К. культуроведч. профиль исследований обусловлен тем, что во всякой специализир. области человеч. деятельности помимо осн. утилитарных целеустановок и технологий достижения рез-та действует также и система норм и регуляторов экстраутилитарного свойства, определяющих социально приемлемые формы осуществления данной деятельности и параметров ее рез-тов, ее допустимые социальную цену и последствия, проф. этику и корпоративные традиции в среде специалистов, структуру и методику проф. образования, критерии профессионализма, служебные языки обмена информацией и т.п. Эта совокупность черт образует такое явление, как "проф. культура" в той или иной области специализир. практики ("экон. культура", "культура управления", "филос. культура" и т.п.), аккумулирующая в себе осн. параметры социальной значимости данной сферы деятельности, ее социально-ценностный аспект, проф. нормы владения технологиями и пр., что требует изучения в качестве самостоят, предмета, а также обучения этой "проф. культуре" подготавливаемых кадров.
  Социальные перспективы К. видятся прежде всего в том, что в ходе "информ. революции", охватившей человечество во вт. пол. 20 в. и затрагивающей гл. об. технологии управления производственными, коммуникативными и иными процессами жизнедеятельности людей, неизбежно наступит этап "революции" в области прогнозирования и проектирования, к-рая должна поднять на новый уровень эффективности методику управления любыми процессами. В числе наиважнейших при этом окажутся и задачи социального и культурного проектирования регуляции социокультурных процессов обществ, развития, расчета социокультурных последствий управленческих решений и применяемых технологий, поддержания техно-гуманитарного баланса в системах ценностных ориентации и социальных стандартов, поиск новых методов социализации и инкультурации человеч. личности, более эффективных методов социального воспроизводства сооб-в и сохранения их специфич. культурных черт в условиях общей социокультурной модернизации и стандартизации и т.п. Именно для решения этих задач специалисты-культурологи со знанием закономерностей социокультурного развития, порождения и внедрения инноваций, методологий и методов социокультурного проектирования и регулирования, а также истор. опыта социальной самоорганизации и саморегуляции сооб-в окажутся востребованными в наибольшей мере.
  Лит.: Флиер А.Я. Совр. культурология: Объект,
  373
  предмет, структура//0бществ. науки и современность. 1997. № 2; Александрова Е.Я., Быховская И.М. Культу-рологич. опыты. М., 1996; Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994; Морфология культуры: Структура и динамика. М., 1994.
  А.Я. Флиер
  КУЛЬТУРОЛОГИЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ
  - область науки, исследующая динамику происхождения, функционирования, пространственно-временной локализации, воспроизводства и изменчивости социально-культурных комплексов истор. сооб-ва (локальных культур и их культурно-истор. типов), а также их отд. системообразующих составляющих (форм, процессов, порядков, функциональных подсистем и пр.); осуществляющая методологически корректное описание истор. культур как устойчивых системных целостностей, самоорганизующихся, саморегулирующихся и самовоспроизводящихся на основе упорядоченных комплексов "социальных конвенций", выработанных практикой коллективной жизнедеятельности людей; разрабатывающих основания для классификации, типологизации и реконструктивного моделирования истор. культурных систем; выстраивающая объяснительные модели истор. динамики становления и изменчивости их локальных и универсальных черт и характеристик.
  Элементы К.и. имплицитно всегда присутствовали в истор. науке, однако в самостоят, направление стали выделяться лишь с развитием историко-филос. направления мысли (Вико, Гердер, Гегель, Энгельс и др.). Мощное влияние на К.и. оказали работы социальных антропологов классич. эволюционизма (Спенсер, Л.Морган и др.) и их идеи об адаптивном характере истор. изменчивости культуры. Отеч. К.и. формировалась под большим влиянием философов "русской идеи" (П.Я. Чаадаев, B.C. Соловьев, Карсавин, Бердяев, Федотов и др.). Исследованиями уже собственно К.и. направленности явились разработки в области теории цивилизации {Данилевский, Шпенглер, Тойнби, Сорокин, Л.Н. Гумилев, С. Хантингтон), изучение "истории ментальностей" во франц. истор, школе "Анналов" (Февр, Блок, Бродель, Ле Гофф) и их последователей в разных странах, а также работы многих археологов, этнографов, социологов, историков, психологов, рассматривавших истор. культуры как системные образования и искавших объяснения закономерностям, обусловливающим такого рода организационно-регулятивно-коммуникативную системность в осуществлении социальной практики и формировании образов сознания людей.
  В отличие от "классич." истории культуры как отрасли истор. науки, изучающей не столько социальные реалии минувших времен, сколько интеллектуальные и образные рефлексии эпохи - вербальные и невербальные "тексты" культуры, авторские интерпретации соци-ально-нравств., мировоззренч., экзистенциальных и пр. проблем, воплощенные прежде всего в произведениях - филос., религ., мифол., худож., эпистолярных и т.п., по определению уникальных в своей истор. конкретике и являющихся частно-субъективными образцами картин мира людей прошлого, К.и. обращена, напротив, прежде всего к социальным реалиям - наиболее типичным "социальным конвенциям", разделяемым людьми в массовом порядке и являющимся практич. регуляторами коллективных форм их существования, - ценностей, норм, правил, обычаев, ритуалов, ментальностей, законов, канонов, стандартов, социальной адекватности и престижности, мод, этикета, механизмов социализации и инкультурации личности и иных каналов трансляции и способов организации использования социального опыта и культурных ценностей.
  К.и. исследует как макродинамику историко-культурных процессов в масштабах истор. эпох, формаций, цивилизаций, этносов, гос-в, конфессий, социальных классов и сословий и т.п., так и системообразующие по своей значимости микродинамич. процессы культурного формообразования, трансляции, диффузии и изменчивости культурных форм, деятельности культуротворч. институтов и пр. Разрабатывает филос., социальные и антропол. основания познания культурно-историч. процессов, методологию и методику этого познания, а также общие объяснит, теории и концепции истор. динамики культуры в гносеол., онтологич., генетич., структурном, функциональном, факторном и семиотич. аспектах. Изучает социально значимые формы существования историч. сооб-в людей в искусственно созданной ими культурной среде, особенности социо-культурной мотивации деятельности и самоорганизации людей, формирования их мировоззренч. и ценностных ориентации, норм и стандартов социального и индивидуального бытия, картин мира, образов жизни и идентичности, способы и результаты рефлексии универсума и собственного бытия в нем.
  В числе осн. проблемных областей К.и. можно перечислить: исследование природных и истор. обстоятельств (условий) существования изучаемых сооб-в и особенностей социокультурных технологий их адаптации к этим условиям, т.е. выявление комплексов внешних факторов, обусловливающих специфику социального и культурного бытия этих сооб-в; изучение процессов накопления сооб-вами опыта социальной интеграции и поддержания необходимого уровня консолидированности людей при осуществлении ими всех форм коллективной жизнедеятельности (удовлетворения групповых и индивидуальных интересов и потребностей), а также процессов селективного отбора наиболее эффективных приемов решения этих задач, т.е. выявление критериев приемлемости тех или иных форм социальной практики и образов сознания с т.зр. их соответствия принципу ненанесения вреда социальной целостности сооб-ва; анализ процессов аккумуляции и закрепления в сознании и социальной практике людей этих селектированных принципов и допустимых форм деятельности, в качестве ценностных ориентаций, норм, образцов, правил, обычаев и т.п., т.е. выявление
  374
  комплекса "социальных конвенций", идейных императивов и табу, на основании к-рых осуществляются процессы регуляции коллективного существования людей, формируются их картины мира; исследование воплощения социокультурного опыта сооб-в в практич. формах их социальной организации и механизмах регуляции, в параметрах образа жизни и балансе коллективного и личностного начал в нормах социальной активности, в опредмечивании ценностных императивов культуры (допустимых по своей социальной цене и последствиям форм деятельности), в специфич. чертах технологий и продуктов (рез-тов) этой деятельности и пр., т.е. выявление системы механизмов практич. упорядочения форм жизнедеятельности сооб-в по социально-ценностным основаниям и нормативных параметров функционирования этих механизмов; изучение воплощения социокультурного опыта сооб-в в преобладающих формах рац. и образного познания окружающего мира, в культивируемых формах рефлексий, интерпретаций и аккумуляции этого знания, в формировании институтов по производству "культурных текстов" (религ., полит., худож. и пр.), в специфике образов самоидентификации сооб-в в своем социальном окружении и личности в сооб-ве и т.п., т.е. выявление нормативных параметров регуляции сознания и мировоззрения членов сооб-ва; исследование воплощения социокультурного опыта сооб-в в нормах социальной адекватности их членов, механизмах стимулирования социальной активности личности, в системе образов социальной престижности, в средствах социального вознаграждения или наказания, в механизмах социализации и инкультурации индивида и пр., т.е. выявление нормативных характеристик системы социальных стандартов, доминирующих в разл. стратах сооб-ва, и допустимых границ индивидуальной интерпретации этих стандартов в поведении и суждениях, интересах и потребностях личности; изучение воплощения социокультурного опыта сооб-в в функционировании механизмов социальной коммуникации, трансляции культурного опыта, в формировании семантич. кодов, языков и текстов культуры, консолидирующих образов сознания, обрядов и ритуалов и всей системы технологий социокультурного воспроизводства самих сооб-в как устойчивых в пространстве и времени социальных целостностей, т.е. выявление нормативных параметров формирования и функционирования информационных полей существования сооб-ва; исследование динамики генезиса и истор. изменчивости перечисленных норм социокультурного устроения истор. сооб-в, т.е. выявление оснований для их историко-стадиальной типологизации, периодизации их социокультурной истории и установления критериев для определения уровней их развития; компаративный анализ форм социокультурного устроения разных сооб-в и динамики их локализации, т.е. выявление оснований для их региональной (или цивилизационной) типологизации; реконструктивное аналитич. моделирование социокультурного устроения истор. сооб-в как динамич., структурно и функционально упорядоченных систем, способных к самоорганизации, саморегуляции и самовоспроизводству, а также к адаптивной изменчивости во времени и пространстве.
  К.и. структурно включает несколько осн. направлений научных исследований. Среди них можно выделить: теорию познания истор. динамики культуры, разрабатывающую филос. и социальные основания, методологию и методику познания истории культуры, а также общие объяснит, теории и концепции истор. динамики культурных процессов: истор. антропологию, исследующую антропол. основания истор. изменчивости культуры и осуществляющую реконструктивное моделирование истор. явлений культуры и их систем; культурогенетику, разрабатывающую теор. модели процессов порождения новых культурных явлений и ведущую эмпирич. исследования генезиса конкретно-истор. форм и культурных систем; культурологич. народоведение, изучающее истории нац. культур как системных целостностей, разрабатывающее методику этнокультурологич. исследований культурной динамики в ее комплексном и социально стратифицированном аспектах;
  историю специализир. областей культуры, разрабатывающую методологию и методику культурологич. подходов к изучению специализир. областей человеч. деятельности (экон., правовой, полит., научной, филос., религ., худож., образоват. и пр.) и видов социального взаимодействия (этики, обрядов и ритуалов, вербальных и невербальных языков коммуникации, ценностных и символич. систем и т.п.); культурную компаративистику, разрабатывающую теории и концепции культурного локализма, основания и принципы типологизации разл. системных культурно-истор. явлений и ведущую сопоставит, изучение разных культурных систем, конфигураций, цивилизаций и т.п.; историографию истории культуры, ведущую исследования по истории самой историко-культурологич. науки, а также ряд иных направлений.
  К.и. занимает важное место в системе образования, составляя основу общекультурологич. и гуманитарно-культурологич. образования, а также преподавания культурологии как общеобразоват. дисциплины. В ряде зарубежных стран на основе подходов К.и. ведется преподавание общеобразоват. истории в средних и высших учебных заведениях.
  Лит.: Новикова Л.И. Цивилизация как идея и как объяснит, принцип истор. процесса // Цивилизация. Вып. I. M., 1992; Споры о главном: Дискуссии о настоящем и будущем истор. науки вокруг франц. школы "Анналов". M., 1993; Флиер А.Я. Основания истор. культурологии//Культура России на рубеже столетий. Тез. докл. В. 1. M., 1996; Ерасов Б.С. Предисловие: О статусе культурно-цивилизационных исследований// Цивилизации и культуры. В. I. Россия и Восток: Цивилизационные отношения. M., 1994; Флиер А.Я. Культурогенез. M., 1995.
  А.Я. Флиер
  375
  КУЛЬТУРОЛОГИЯ ПРИКЛАДНАЯ
  - совокупность концепций, методол. принципов, методов и познават. процедур культурология, знания, ориентированных на применение в разных областях социального взаимодействия и на достижение опр. практич. эффектов в этих областях. Поскольку прикладной уровень культурологии предполагает практич. использование рез-тов познания, особое значение здесь приобретают такие направления и особенности анализа, как диагностика и прогнозирование социокультурной динамики, развивающейся в режиме спонтанной самоорганизации, проектное изменение тех ее аспектов и элементов, к-рые могут быть трансформированы под воздействием целенаправленной управленч. деятельности, а также программирование и планирование конкр. сторон практики, способных изменяться в нужном направлении под действием набора преобразоват., в частности управленч., мер. Все это делает неотъемлемым компонентом К.п. (помимо теорий и познават. принципов) такие элементы знания, как совокупность социальных технологий, конкр. программ и рекомендаций, предназначенных для специалистов и практич. работников разных областей социальной деятельности.
  Специфика прикладного уровня культурологич. знания состоит в его интегративном характере, что предъявляет более сложные требования к тем практич. решениям, к-рые могут быть выработаны на его основе. Если прикладной уровень какого-либо дисциплинарного знания (напр., экон., политологич., социол., психол.) углубляет лишь свой, узкоотраслевой аспект познават. деятельности, а практич. рекомендации касаются только соответствующего сегмента социокультурной практики и предназначены для профессионально отраслевого использования, то для культурологич. подхода характерны такие особенности, как интегративно-целостное рассмотрение объекта познания в его истор. динамике, выделение и учет таких его аспектов, как коммуникативный, ценностно-смысловой, традиционалистский, инновативный, групповой, индивидуально-личностный и др. Все это, безусловно, способно усложнить восприятие культурологич. проектов и предложений в рамках, напр., таких отраслей практики, как полит, управление, хоз. деятельность, социальная или нац. политика и др. Учет совокупности социокультурных качеств и сторон практич. деятельности требует перехода специалистов и управленч. работников на межотраслевое взаимодействие, что позволяет углубить понимание их проф. проблемы, разработать адекватное их решение, а также эффективно реализовать это решение.
  Прикладной уровень культурологич. познания формировался в 20 в. в развитых странах мира в рамках практич. применения рез-тов культурной и социальной антропологии. Важнейшие причины расширения потребностей специалистов и управленч. персонала в знании рез-тов культурологич. анализа можно свести к сл. глобальным факторам: в мире начали интенсивно расширяться межкультурные контакты и развиваться междунар. туризм; во многих странах стали усиливаться процессы аккулыпурации и внедрения социокультурных инноваций; для многих традиц. об-в стали актуальными явления модернизации и постмодернизации, что затрагивало не только технологии труда, духовные ценности, нормы поведения, но и социальные институты, образ жизни в целом; изменялось соотношение между городской и сельской культурой; трансформировался традиц. тип личности, что усложняло процесс личностной, групповой, социальной самоидентификации; во многих странах мира появлялась новая проблема социокультурной реадаптации об-ва и человека к нездоровой, чреватой катастрофами экол. обстановке, порождаемой техногенно-антропол. фактором.
  В отеч. научной и социальной практике советского периода прикладной уровень культурологич. познания развивался долгое время в рамках культурно-отраслевого подхода. В свою очередь это было связано с теор. постулатами марксизма, отводившего культуре вспомогат. роль на уровне надстройки. Поэтому в теории культуры советского периода культура сводилась к таким областям практики, как духовная, худож., образоват., научная деятельность, где могли находить применение рекомендации культурологов. В 60-80-е гг. наиболее развитыми уровнями прикладного культурологич. знания были такие направления анализа, как социология худож. культуры и искусства, социология культурной деятельности (имелось в виду широкое понятие духовной активности - деятельность работников науки, образования, учреждений культуры). Вместе с тем, в эти годы отеч. исследователи спонтанно, в нерефлектированной форме обращались к анализу культурных аспектов деятельности людей в рамках таких областей знания, как социология труда, полит, отношений и пропаганды, нац. отношений, религии и др. Изучая, напр., социальные перемещения в сфере труда, обращение людей к разным информационно-пропагандистским источникам, выявляя масштабы групп верующих и атеистов, исследователи не могли не затронуть сугубо культурологич. аспекты этих проблем: мотивы, установки действий людей, ценностные ориентации разных групп и слоев, уровень конфронтационности или согласованности таких ориентации и др. В 80-е годы в отеч. обществоведении стали появляться работы, обосновывающие необходимость применения культурологич. познания как самостоят, междисциплинарного направления, к-рое включает в себя теор. и прикладной уровни. В наст. время можно говорить о завершении становления в рос, обществоведении теор. культурологии, в то время как прикладной уровень находится пока в стадии становления. Ведущие теоретики признают необходимость и важность его развития, но практич. его применение задерживается. В наиболее полном объеме используются те аспекты К.п., к-рые развивались в советский период в рамках таких отраслей знания, как социология худож. культуры и искусствознания (музееведение, худож. воспитание молодежи и др.), управление отраслью культуры (библиотековедение, охрана памятников культуры, подготовка специалистов в сфере ху-
  376
  дож. творчества и организации досуга, организация концертной деятельности, деятельности театра, кино и т.п.). В условиях модернизации выработка целостной и адекватной совр. требованиям культурной политики рос. об-ва требует преодоления узковедомственного подхода и формирования ее на широкой социокультурной основе. Такой же целостный социокультурный подход необходим и в процессе разрешения других сложных проблем рос. об-ва. Культурологии, экспертиза, социокультурное проектирование и соответствующие технологии должны стать неотъемлемыми компонентами при выработке решений в самых разных областях практики. Мировой и отеч. опыт свидетельствует, что прикладное культурологич. знание успешно находит практич. применение в ел. областях: регулирование социальных отношений при взаимодействии разных социальных и культурных групп, слоев; регулирование этнонац. взаимодействий; при разрешении межгрупповых конфликтов, в процессе снятия социального напряжения, порождаемого самыми разными факторами; устранение или минимизация причин отклоняющегося поведения (пьянства, алкоголизма, наркомании и др.); в процессах социализации личности, социальной и культурной адаптации человека к модернизационным переменам, в ходе психол. консультирования по разным жизненным проблемам; в повышении социальной эффективности деятельности СМ И, а также в ходе регулирования любых процессов коммуникации между группами и слоями, между социальными институтами и личностью, между производителями и потребителями (напр., в рекламной деятельности, в деятельности public relations) и др. Список прикладного использования культурологич. знания далеко не полон, к тому же он постоянно расширяется, ибо любая область деятельности, каждый ее социальный сегмент заключают в себе социокультурные аспекты, к-рые необходимо принимать во внимание при регулировании их структуры и динамики. В этом процессе многое зависит не только от исследователей, но и от. специалистов конкр. отраслей практики, от руководителей разного уровня, к-рые способны увидеть и признать роль культурных факторов в разрешении проблем, находящихся на пересечении их социальной и профессионально-отраслевой значимости.
  Лит.: Культурная деятельность: Опытсоциол. исследования. М., 1981; Культура в советском об-ве. Проблемы и перспективы развития. М., 1988; Савельев В.В. Очерки прикладной культурологии: Генезис, концепции, современная практика. Ч. 1. М., 1993.
  Г.А. Аванесова
  КУЛЬТУРОСООБРАЗНОСТИ ПРИНЦИП
  - учет условий, в к-рых находится человек, а также культуры данного общества, в процессе воспитания и образования. Идеи необходимости К.п. были развиты нем. педагогом Ф.А.В. Дистервегом, разрабатывавшим теорию развивающего обучения. Высоко оценивая роль просвещения народа, Дистервег к числу задач школьного образования относил воспитание гуманных и сознат. граждан, а не "истинных пруссаков". Принципами воспитания он считал природосообразность (учет индивидуальных физич. и психич. особенностей), самодеятельность (направленность на развитие творч. активности) и культуросообразность.
  Состояние культуры любого народа выступает в качестве основы, базиса, из к-рого, по мнению Дистервега, развивается новое поколение людей, поэтому та ступень культуры, на к-рой находится об-во, предъявляет школе и всей системе образования в целом требование поступать культуросообразно, т.е. действовать в соответствии с требованиями культуры, чтобы воспитать интеллигентных, образованных людей. Как бы продолжая идеи противопоставления естеств. и гражд. состояния человека, Дистервег не исключал возможности противоречия между принципами природосообразности и культуросообразности. Он полагал, что в случае конфликта не следует поступать наперекор природе, надо противодействовать влиянию ложного образования, ложной культуры.
  В 20 в. произошел отрыв понятия культуры как целого от тех понятий, к-рые издавна совпадали с определением культурности, понимались почти как синонимы. Появилась пропасть между феноменами культуры и феноменами просвещения, цивилизации и образования. Совр. образование - продукт эпохи Просвещения, и оно выросло из выдающихся открытий первой фазы научной революции. Однако наука к к. 20 в. сделала резкий скачок и радикально переменилась, признав множественность истины, отказавшись от универсальных притязаний. Наука ныне обратилась к нравств. исканиям, а система школьных дисциплин еще с трудом выбирается из шор картины мира 19 в. Образование перестает пониматься как "культивирование", т.е. "делание" личности в условиях культуры, а все чаще трактуется лишь как "накачка информацией". В основе образоват. системы в нашей стране был заложен принцип политехнизации образования, суть к-рого заключается в подготовке кадров для производства. Упор делался на подготовку специалиста, вопросы духовного развития личности человека отступали на второй план. Понятие "человек образованный" осознавалось как "человек информированный", а это не гарантирует наличие у него способности к воспроизводству культуры и тем более - к порождению культурных новаций.
  В наст. время в нашей стране осуществляется становление культурологии как учебной дисциплины, предметом к-рой является не просто изучение сущности, функций и закономерностей развития культуры, а анализ взаимодействия,взаимопроникновения культуры и человека, раскрытие сущности человека как творца и творения культуры. Такое понимание предметной области культурологич. учебных дисциплин обусловлено целью и осн. задачами образования, среди к-рых на первое место выдвигается необходимость инкулыпура-
  377
  ции (приобщения к культуре) человека. Став носителем культурно-истор. ценностей, человек в процессе своей жизни воспринимает, репродуцирует эти ценности и стремится к творчеству новых культурных реалий. Т.о., в центре культуры находится человек и сама культура является его творением.
  Переосмысление ценностей в сфере культуры и образования, коренная трансформация системы образования в России, смена основополагающих ориентиров в пед. деятельности - эти процессы требуют осмысления для определения наиболее действенных программ культурологич. подготовки студентов. Анализ особенности реализации К.п. на совр. этапе будет способствовать процессу качественного изменения подготовки интеллектуальной элиты для России.
  Лит.: Дистервег Ф.А.В. Руководство для нем. учителей. М., 1913; Он же. Избр. пед. соч. М., 1956; Лотман Ю.М. Проблема "обучения культуре" как ее типологическая характеристика // Уч.зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 284. Тарту, 1971; Университетское образование: Приглашение к размышлению. М., 1995.
  Л.П. Воронцова
  КУЛЬТУРФИЛОСОФИЯ
  - см. Философия культуры
  КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл (1922-1996)
  - амер. историк и философ, один из лидеров историко-эволюционистского направления в философии науки. Разработал концепцию истор. динамики научного знания, к-рая легла в основу теории научной рациональности, радикально отличающейся от логико-позитивистских и "критико-рационалистич." представлений о науке.
  К. выступил критиком индуктивистских и кумулятивистских моделей реконструкции истории науки, свойственных логич. позитивизму. Наука, в его представлении, не есть постепенное накопление истин, обретаемых в "чистом" (т.е. не зависящем от теор. предпосылок и гипотез) опыте. Рациональность науки не сводится к сумме логич. правил образования и преобразования научных суждений, ценность к-рых удостоверяется в процессах "верификации" (опытной проверки) и редукции к наблюдениям, рез-ты к-рых можно представить в виде "базисных" ("протокольных") предложений. Историк, некритически воспринимающий позитивистские ориентации, обречен на искажение действительной истории науки, более того, на непонимание того, что является содержанием и сутью научной деятельности. К. отверг логико-позитивистское решение проблемы "демаркации", т.е. проведение жесткой разграничит, линии между наукой и не-наукой, сводившееся к применению логич. и "верификационных" критериев к анализу языка научных теорий.
  К. выступил и против критериев "демаркации", предлагавшихся "критич. рационалистами" во главе с К. Поппером. Суть их подхода заключалась в требовании: границы науки должны совпадать с границами рац. критики. Последняя основывается на логике и методол. императиве: выдвигать "смелые" (т.е. охватывающие объяснением максимальный круг известных явлений) гипотезы и подвергать их самым жестким опытным проверкам, опровергнутые гипотезы отбрасывать как ложные и выдвигать им на смену новые; этот процесс бесконечен, и в нем реализуется направленность познания к истине. Деятельность, не отвечающая этим требованиям, не может считаться научной в строгом смысле и не является вполне рациональной. То, что ученые не всегда соблюдают требования научной рациональности, объясняется психологией научного творчества или к.-л. "вне-научными" факторами, но это не имеет отношения к теории научной рациональности, на основе к-рой строится нормативная модель развития науки.
  К. не отрицал значимости проблемы "демаркации", но искал для нее иное решение. Гл. отличие науки от прочих сфер духовной и интеллектуальной деятельности, по К., в том, что только в науке существуют рац. процедуры проверки опытных суждений, причем рациональность этих процедур принимается как нечто бесспорное и не подлежащее сомнению. Критика и рациональность образуют единство в рамках того, что не подлежит критике - принятых образцов научной деятельности. Когда же критика обращается на сами эти образцы, она порывает с принятыми критериями рациональности и вынуждена искать новую опору. Пока такой опоры нет, рац. критика невозможна. Однако в истории науки (в отличие, напр., от истории философии) практически не бывает периодов критериального вакуума. Напротив, пространство выбора между разл. системами критериев рациональности даже слишком заполнено, и потому выбор может совершаться под воздействием не только "когнитивных" факторов, но прямо зависит от убеждений, авторитетов, социально-психол. атмосферы и традиций "научных сооб-в", а также от многих других социокультурных воздействий. Такие ситуации К. назвал "экстраординарной" или "революц." наукой. Попадая в такие ситуации, наука не только не обнаруживает differentia specifica, а, наоборот, становится похожей на другие сферы умственной активности, напр., на споры философов или ценителей искусства, астрологов или психоаналитиков. Только в периоды "нормальной" научной деятельности можно строго отличить науку от того, что наукой не является.
  К. различал два рода критики. Рац. критика - критика, опирающаяся на принятые критерии рациональности. Нерац. критика возникает в периоды кризисов, когда сами критерии рациональности проблематизируются. Т.о., рациональность науки ставится в зависимость от решений эзотерич. круга лидеров, авторитетов, экспертов, к-рые навязывают свое понимание рационального - через систему обучения и проф. подготовки - остальным участникам научного сооб-ва.
  Цель деятельности ученого - не истина (этот термин оказывается излишним при описании научной деятельности), а решение концептуальных или инстру-
  378
  ментальных "головоломок". Успех вознаграждается признанием соответствующего научного сооб-ва; мнение людей, не включенных в это сооб-во, вообще игнорируется или учитывается в незначит. мере. Поэтому, с одной стороны, научное сооб-во крайне консервативно в своих оценках собственной рациональности (эта консервативность - условие единства и общности), с др. стороны, оно настроено почти всегда на полное отрицание "иной" рациональности, претендующей на решение тех же "головоломок".
  Понятие процесса науки, основанное на представлении о возрастающей истинности научных суждений, по К., исключается из философско-методол. рефлексии. Основания наиболее важных решений (напр., связанных с выбором фундаментальной научной теории), принимаемых учеными, в первую очередь следует искать в социол. и психол. обстоятельствах их деятельности, в особенности тогда, когда на роль инструментов объяснения претендуют сразу несколько научных теорий. Логич. анализ ситуаций выбора может оказаться совершенно бесполезным, поскольку "парадигмы" (господствующие образцы решения научных проблем - "головоломок") задают и свою собственную логику, и у разных парадигм могут быть разные логики.
  Психология и социология (а не нормативная "логика научного исследования") призваны объяснить, почему в "нормальные" периоды ученые упорно держатся за принятые ими теор. основания, при этом часто игнорируя объяснительный потенциал конкурирующих "парадигм", иногда даже не обращая внимания на противоречия между опытом и объяснениями, получаемыми в рамках "своей парадигмы", либо пытаясь устранить эти противоречия за счет гипотез ad hoc, а в периоды "кризисов" мучительно ищут возможности "гештальт-переключений" (это можно сравнить с тем, как человек, увидевший в рисунке психол. теста "утку", с большим трудом заставляет себя увидеть в том же рисунке "кролика").
  Научный процесс, как его понимает К., осуществляется не в "чистом мире идей и проблем", существующем независимо от того, воздействует ли на этот мир чье-либо человеч. сознание, участвует ли оно в истории этого мира. Решения научных сооб-в принимаются в условиях конкурентной борьбы между ними, а также под влиянием всей социально-культурной жизни об-ва, в к-ром научные коллективы составляют небольшую часть. Отсюда социально-культурная (в первую очередь - социально-психол. и социол.) обусловленность критериев рациональности, к-рые суть реальные продукты мыслит, процессов, подверженных истор. изменениям.
  Образ науки, предложенный К., есть отход от классич. рационализма, попытка уместить рациональность в ряду человеч. пристрастий и особенностей конкр. культурных эпох. Рациональность наполняется прагматич. смыслом: человек вынужден постоянно доказывать свою рациональность не ссылками на Истинный Разум, а успехами своей деятельности. Поэтому, достигая успеха, он вправе называть свою деятельность разумной, отстаивая этот взгляд перед лицом конкурирующих воззрений о разумности и успешности действий. Каждое "научное сооб-во" само судит о своей рациональности. Но свобода и рациональность отд. индивида ограничена коллективным действием и умом "сооб-ва"; в этом К. продолжает традицию классич. социологии знания и социологии науки (Дюркгейм, Шелер).
  Позиция К. неоднократно подвергалась критике за ее "иррационализм" и "релятивизм"; однако эти обвинения осмысленны только с позиции классич. рационализма. К. был ориентирован на поиск более гибкого и приближенного к "реальности" рационализма. В основании этого поиска - как и иных совр. ревизий рационализма - разочарование в безусловных ориентирах культурной истории и склонность к мозаическому, калейдоскопическому и плюралистич. видению мира и места человека в нем. Концепция К. может быть поставлена в ряд мыслит, опытов, соответствующих социокультурной критике, к-рой была подвергнута "философия субъекта", восходящая к классич. европ. трансцендентализму. В ряде моментов эта концепция перекликается с идеями постмодернистской философии.
  Соч.: The Copernican Revolution: Planetary Astronomy in the Development of Western Thought. Camb., 1957; Essential Tension. Selected Studies in Scientific Tradition and Change. Chi.; JL, 1977; Black-body Theory and the Quantum Discontinuity. 1894-1912. Oxf., 1978; Структура научных революций. М., 1975.
  Лит.: В поисках теории развития науки (Очерки зап.-европ. и амер. концепций XX века). М., 1982; Никифоров А.Л. От формальной логики к истории науки. М., 1983; Кузнецова Н.И. Наука в ее истории. М., 1982; Criticism and the Growth of Knowledge. Camb., 1970; Paradigms and Revolutions: Appraisals and Applications of Thomas Kuhn's Philosophy of Science. Notre Dame; L., 1980; Barnes B. Th.S. Kuhn and Social Science. N.Y., 1982; World Changes. Camb. (Mass.); L., 1993.
  B.H. Порус
 
  Л
  + Указатель имен
  Указатель имен (цифры с bold - 1 том)
  ЛАКАН (Lacan) Жак (1901-1981)
  - франц. исследователь, создатель структурного или лингвистич. психоанализа. Начав свою карьеру как практикующий врач, Л. в 30-е гг. серьезно изучает философию, психологию, эстетику, искусство, лит-ру. Итогом его стремлений синтезировать мед. и гуманитарное знание явилась докт. дис. "О параноич. психозе и его отношении к личности" (1932), выводы к-рой широко использовались зап. эстетиками, иск-ведами, деятелями худож. культуры. Высказанные Л. идеи легли в основу "параноич. критики" С. Дали. С сер. 30-х гг. Л. посвящает себя пед. деятельности. Научная работа в Париж, психол. и франц. психоаналитич. об-вах, руководство Париж, фрейдистской школой (1964-80) выдвигают Л. в ряд известных европ.психоаналитиков.
  Научный авторитет Л. связан с новым - структуралистским - направлением психоаналитич. исследований, начало к-рому было положено им в сер. 50-х гг. Он вышел за рамки и классич. структурализма, и ортодоксального фрейдизма, наметил новые перспективы исследований, возглавил влият. научную школу, не распавшуюся и после его смерти. Многочисл. ученики и последователи продолжают развивать его идеи в области психоаналитич. терапии, этнологии, риторики. Философско-эстетич. взгляды Л., определившие в свое время теор. направленность журнала "Тель Кель", составили фундамент структурно-психоаналитич. эстетики.
  Л. исходит из того, что бессознательное структурировано как язык. Он стремится к рациональному истолкованию бессознательного, ищет взаимосвязи его эмпирич. и теор. уровней, неклассич. принципы обоснования знания, исследования бытия и познания. Задача структурного психоанализа - восстановить понятие либидо как воплощения творч. начала в человеч. жизни, источника плодотворных конфликтов, двигателя человеч. прогресса. Развивая ставшие традиц. для нео- и постфрейдизма тенденции десексуализации бессознательного, Л. выстраивает оригинальную концепцию его денатурации, дебиологизации. Он закладывает новую традицию трактовки бессознат. желания как структурно упорядоченной пульсации. Идея эта активно развивается его последователями, термин "пульсация" - один из ключевых для постфрейдистской эстетики. Утрачивая хаотичность, бессознательное становится окультуренным, что и позволяет преобразовывать пульсации в произведении искусства и др. явления культуры. Внутр. структурирующий механизм объединяет все уровни психики, он функционирует подобно языку, и именно в этом смысле следует понимать слова Л., что бессознательное - это язык: речь идет не только о лингвистич. понимании языка на символич. уровне, но и о "языке" пульсаций на более низком уровне воображаемого, где психология и физиология еще слиты воедино.
  Методологически одной из сквозных тем эстетики Л. является вопрос о соотношении реального, воображаемого и символического. Эти понятия он считает важнейшими координатами существования, позволяющими субъекту постоянно синтезировать прошлое и настоящее. Оригинальность концепций Л. по сравнению с фрейдовской состоит в том, что место "Оно" занимает реальное, роль Я выполняет воображаемое, функцию сверх-Я - символическое. При этом реальное как жизненная функция соотносимо с фрейдовской категорией потребности, на этом уровне возникает субъект потребности. На его основе формируется воображаемое, или человеч. субъективность, объект желания. Бессознательное символическое противостоит у Л. сознательному воображаемому, реальное же по существу остается за рамками исследования.
  Л. считает трехчлен "реальное-воображаемое-символическое" первоосновой бытия, стремится исследовать соотношения его составляющих методами точных наук. Он подразделяет худож. образы на реальные, воображаемые и символические. Восприятие в сфере реального оказывается расколотым. Реакцией на это в плане воображаемого является стремление к разрушению объектов отчуждения, их агрессивному подчинению собственным интересам. Единым, тотальным, идеальным восприятие может стать лишь благодаря символическому, воплощающемуся в образах искусства -идеального зеркала. Наиболее адекватной моделью зеркально-символической природы искусства Л. считает кинематограф. Исследуя тесные связи искусства кино и НТР, он создает "машинную", неантропоморфную концепцию генезиса и структуры эстетич. сознания.
  Еще одна оригинальная черта методологии Л. связана с концепцией сновидений. В отличие от классич. фрейдизма, он распространил "законы сновидений" на
  380
  период бодрствования, что дало основания его последователям (напр., Мецу) трактовать худож. процесс как "сон наяву". Сон и явь сближены на том основании, что в них пульсируют бессознат. желания, подобные миражам и фантомам. Реальность воспринимается во сне как образ, отраженный в зеркале. Психоанализ реальности позволяет разуму объяснить любой поступок, и одно это уже оправдывает существование сознания. Однако сон сильнее реальности, так как он позволяет осуществить тотальное оправдание на уровне бессознательного, вытеснить трагическое при помощи символического, превратить субъект в пешку, а объект - в мираж, узнаваемый лишь по его названию, при помощи речи. Л. разделяет традиц. структуралистскую концепцию первичности языка, способного смягчить страсти путем вербализации желания и регулировать обществ. отношения.
  Разрабатывая свою концепцию языка, Л. опирается на ряд положений общей и структурной лингвистики -де Соссюра, Н. Хомского, Я. Мукаржовского. То новое, что он внес в методологию исследования в этой области знания, связано прежде всего с тенденциями десемиотизации языка. Л. абсолютизировал идеи Соссюра о дихотомии означающего и означаемого, противопоставив соссюровской идее знака как целого, объединяющего понятие (означаемое) и акустич. образ (означающее), концепцию разрыва между ними, обособления означающего. Методол. подход Соссюра привлек Л. возможностью изучать язык как форму, отвлеченную от содержат, стороны. Опыт практикующего врача-психоаналитика укрепил его в мысли, что в речевом потоке пациента-невротика означающее оторвано от означаемого (последнее и надлежит выявить в ходе диалога, распутав узлы речи и сняв, т.о., болезненные симптомы), означаемое скользит, не соединяясь с означающим. В рез-те такого соскальзывания из речи больного могут выпадать целые блоки означаемого. Задача структурного психоанализа - исследовать структуру речевого потока на уровне означающего, совпадающую со структурой бессознательного. Методол. новизной отличается также стремление соединить в рамках единой эстетич. теории структурно-психоаналитич. представления о реальном, воображаемом, символическом; означаемом и означающем; знаке и значении; синхронии и диахронии, языке и речи.
  Образ языковой сети, окутывающей мир и превращающей его в ироничный текст, стал одной из философско-эстетич. доминант постмодернистской культуры. Идея структуры бессознат. желания у Л., оригинальная концепция соотношения бессознательного и языка децентрированного субъекта дали импульс новой, отличной от модернистской, трактовке худож. творчества. Привлекательными для теоретиков и практиков постмодернизма оказались также постфрейдистские интерпретации трансферта, либидозного вложения и пульсаций, связанных с такими фазами символизации в искусстве, как метафора и метонимия, а также феноменами скольжения означаемого.
  Соч.: Ecrits, 1. Р., 1966; Ecrits, 2. Р., 1971; Le seminaire de Jacques Lacan. Livre I. Les ecrits techniques de Freud. P, 1975; Le seminaire. Livre 2. Le Moi dans la theorie de Freud et dans la technique de la psychanalyse. P., 1978; Le seminaire. Livre 3. Les psychoses. P., 1981; Livre 7. L'ethique de la psychanalyse, P., 1986; Livre 8. Le transfer! P., 1991; Livre 17. L'envers de la psychanalyse. P., 1991.
  Лит.: Ильин И. Постструктурализм. Деконструкти-визм. Постмодернизм. М., 1996.
  Н.Б. Маньковская
 
  ЛАМПРЕХТ (Lamprecht) Карл (1856 - 1915)
  - нем. историк. С 1882 - приват-доцент в Бонне, позже проф. в Марбурге, с 1891 - в Лейпциге.
  Нем. истор. наука 18 и почти всего 19 в. была полит. и индивидуалистской, т.е. изучала отд. человека как неповторяющегося индивида, и уже из постоянного характера героя выводила его действия. Первой работой нового направления, сделавшего предметом истории культуру как коллективную деятельность нации и объективно выражающего идеологию герм. объединения, была работа "Гракхи и их время" (1847) К.В. Нича. Но только Э. Бернгейм (1889) и Л. в своей "Истории Германии" (1891-1909) осознанно стремились изучить нем. культуру как взаимосвязь всех социально-психич. факторов.
  Теор. взгляды Л. непоследовательны и противоречивы. Его критика индивидуализма основывалась на том, что индивид не может быть объектом истор. науки, т.к. индивид не поддается полному определению, в крайнем случае он может быть доступен худож. апперцепции; индивидуальные мотивы слишком сложны и разнообразны, и история, на них основываемая, есть бесконечная и неразрешимая задача; даже если бы была возможна история всех, то она бы не имела значения, т.к. суть индивидов не в них самих, а в том обществ, состоянии, к-рому они содействовали. Лишь мысли и чувства, проявляющиеся во многих людях, обладают "генерическими свойствами". Именно из социальных отношений имманентно вытекают руководящие людьми идеи. "Сумма всех социальных факторов образует из себя в каждое время единство, и потому она может подлежать непрерывному, хотя и распадающемуся на периоды, изменению". Распад на периоды происходит по высшим духовным функциям: "Культурные периоды должны отделяться друг от друга и упорядочиваться не по корням, а по явлениям своего цветения".
  Л. устанавливает эпохи, исходя из истории нем. нац. развития. В исходном варианте это была следующая модель: периоды духовного развития - естеств. символизм, типизм, конвенционализм, индивидуализм, субъективизм; в материальном развитии им соответствуют - залежное земледелие, натуральное хозяйство (в коллективной и индивидуальной стадиях), денежное хозяйство (в тех же двух стадиях). Каждый период из ряда индуктивно устанавливаемых однообразий харак-
  381
  теризуется общим настроением, "диапазоном" всех жизненных проявлении. Внутр. движения "диапазона" полностью объясняют на основании закона причинности каждого индивидуума. Принципом последовательности эпох служит то, что "общее развитие, вследствие возрастающей духовной деятельности человека, совершается от первоначального, чрезвычайно сильно выраженного равенства всех индивидуумов в человеч. об-ве (духовной связанности) в направлении все большей и большей дифференциации этих индивидуумов (духовной свободы)".
  "Культурные эпохи представляют из себя высшее понятие, под к-рое должны быть подведены все явления духовного развития человеч. об-в, явления истор. процесса вообще". Эпохи исчисляются для каждого нормального нац. развития и, с одной стороны, Л. утверждает, что они следуют друг за другом в неизменном порядке во всех странах во все времена. Но, с др. стороны, он признает, что народы проходят разл. развитие вследствие различия последовательности ступеней, основанном или на "мотиве пространства" или на "мотиве времени" (наиболее удачно он иллюстрирует эти мотивы различием культур континентальных и прибрежных стран). К тому же психич. приобретения одной нации в разл. культурных формах (напр., "возрождение") могут переноситься на другую нацию, в развитии к-рой становятся составными элементами новых форм.
  Л. в своем творчестве - редкий для оказавшего столь значит, влияние ученого пример декларативного автодидакта. Он принципиально не знакомился с совр. ему лит-рой по философии истории и социологии и, в частности, игнорировал работы О. Конта, с к-рым его обычно сопоставляют.
  Соч.: Deutsche Geschichte. Bd. 1-5. В., 1891-1904; История герм. народа. Т. 1-3. М., 1894-96; Собирайте рисунки детей! М.,1909.
  Лит.: Бернгейм Э. Философия истории, ее история и задачи. М., 1910 (библиогр.); Малинин А.А. Старое и новое направления в истор. науке: Лампрехт и его оппоненты. М., 1900; Гутнова Е.В. Историография истории ср. веков.М., 1974.
  А.А. Трошин
  ЛАНГЕР (Langer) Сьюзен (р. 1895-1985)
  - философ, эстетик, культуролог. Родилась, выросла и получила высшее образование в США, где в дальнейшем долгие годы преподавала курсы философии, логики и эстетики в ун-те Делавара, Колумбии, а также в колледже Коннектикута.
  Филос. взгляды Л. сформировались под влиянием неокантианства и аналитич. философии. Поэтому в эпоху господства разных форм прагматизма, в первую очередь, Дьюи, на амер. континенте она представляла и развивала европ. философско-культурологич. традицию.
  Творч. путь Л. во многом следует логике формирования взглядов ее учителя - Кассирера: подобно ему, она от проблем теории познания, математики и символич. логики (предисловие к ее первой книге написал глава аналитиков и соавтор Б. Рассела А. Уайтхед) двигалась в сторону философии культуры, взяв за основу широкую трактовку символа и символизма. Но в отличие от влиятельнейшего в Америке неокантианца, к-рый шел от математич. функционалистского априоризма к пониманию человека как "символич. животного" с одной из порожденных им символич. форм - языком, Л. от языковой проблематики в русле аналитики логич. позитивизма переходила к философии культуры на основе символич. истолкования всех без исключения проявлений человеч. духа (mind). Отсюда ее попытки охватить единой логикой "презентивного символизма" всю совокупность наук о духе, не забывая и о маргинальных областях знания, какими оставались психоаналитич. представления и разнообр. подходы к раскрытию существа мифа, мистики, религ. сознания и проч. "Первая стадия семантич. понимания, - рассуждает Л. в итоговой статье о Кассирере "De profundis", - кажется всего лишь смыслом обозначения (significance), заставляющим рассматривать неспецифич. концептуальное содержание скорее как качество, чем как значение (meaning), субъективный аспект - строго эмоц. чувство по отношению к экспрессивной форме, протосимволу. Это чувство лучше всего обозначать как трепет, благоговение, а качество - как целостность. В этом начало религии, мифотворчества, магич. мышления и ритуальных практик - фундамент первых символич. сущностей и действий, вызов, концентрация и поддержка концепций, далеких от ранга какого бы то ни было мышления - возможно и всякого вербального мышления, т.е. до речи - самая ранняя фаза интеллекта, предтеча и источник речи". "Нисхождение" к примитивным способам мышления и речи в конкр. метафорич. границах, действительно, кажется, часто обращается в более старый способ символизма, способ мифол. воображения, к-рый включает персонифицированное представление об объектах, силах, причинах, опасностях. Явления, на к-рых строится психоанализ, по мнению Л., суть продукты социального подавления, к-рого не может быть на докультурной стадии человеч. существования. Злые мысли и желания, к-рые подавляются, могут продолжать свою тайную жизнь только в об-ве; и хотя они вечны и неустранимы, они подвержены развитию с ростом языка и соответствующих сил формулирования, познавания и памяти, так что бессознат. психич. функции - подавление, в первую очередь, но также и "механизмы" конденсации, смещения и пр. - меняют нечто в ходе эволюции. Даже восприятие оказывается иным в зависимости от той или иной эпохи. Возврат к более ранним условиям жизни есть, следовательно, всего лишь внешняя видимость, порожденная подобием отдаленных характеристик совр. патологич. условий, считаемых (действительно или мнимо) нормальными. Размышления Кассирера дают ему возможность проникнуть в фазы чувствования, построения понятия, вооб-
  382
  ражения, интуиции означаемого, и в конечном итоге в сознат. построение понятий и их выражения в словах. Задача Л. - проследить, как человеч. ум растет из чело-веч. начал к артикулированной мысли - источнику науки, справедливости, социального контроля и-на нашей совр. стадии ~ к целостной феноменологии познания. Эти подходы и дают основание считать Л. одной из гл. продолжательниц традиции европ. философии культуры в 20 столетии.
  Ученики Л. составляют мощный отряд амер. культурологов и эстетиков, оказывающих и ныне существ. влияние на понимание культуры в Европе и Америке. Труды Л. до сих пор систематически переиздаются и уже приобрели, по сути, статус филос. и культурологич. классики. Значимость идей Л. в совр. мире растет по мере того, как формируется совр. теория и философия культуры и осознается важность нескольких фундаментальных фактов, на к-рые Л. впервые (еще до Лакана) обратила внимание: структурированность неосознаваемых протосимволич. интуитивных форм чувствования языковыми структурами, а также растущая роль искусства в развитии науки, техники и в практике повседневной жизни, подчас проявляющаяся в стирании грани между искусством и реальностью. Она - автор общеизвестного совр. терминологич. клише "виртульное пространство" (virtual space).
  Соч.: The Practice of Philosophy. N.Y., 1930; Philosophy in a New Key. A Study in Symbolism of Reason, Rite and Art. Camb. (Mass.), 1957; Feeling and Form. N.Y., 1953; An Introduction to Symbolic Logic. N.Y., 1953; Problems of Art. N.Y., 1957; Philosophical Sketches: A Study of the Human Mind in Relation to Feeling, Explored through Art, Language and Symbol. N.Y., 1964; Mind: An Essay on Human Feeling. Bait., V. 1-2. 1967-68.
  Лит.: Lachmann R. Der philosophische Weg Susanne K. Langers (1895-1985); Lachmann R. Susanne K. Langer. Primar- und Secundarbibliographie // Studia culturologica. Vol. 2. Sofia, 1993.
  Ю.А. Муравьев
  ЛАППО-ДАНИЛЕВСКИЙ Александр Сергеевич (1863-1919)
  - историк, философ, создатель оригинальной культурологич. теории, в к-рой произведение культуры (понимаемое в системе категорий истор. науки как истор. источник) выступает как интегрирующее начало гуманитарного знания и основа строгой научности гуманитаристики.
  В 1882 оканчивает симферопол. гимназию и становится студентом С.-Петербург, ун-та, где он формируется как ученый. В 1910-13 выходит фундамент, труд Л.-Д. "Методология истории" (Вып. 1-2), в к-ром наиболее последовательно сформулирована его культурологич. концепция.
  Л.-Д., во многом разделяя взгляды нем. культурологов неокантианского направления, предлагает свое понимание истор. процесса как процесса культурного, формулирует понятие "мировое целое" - одно из основных в его концепции. Человечество как коллективный индивидуум состоит из индивидуальностей, способных сообща сознавать абсолютные ценности. Размышляя о направлении эволюции человечества, Л.-Д. пришел к выводу, что человечество по мере объединения своего сознания на основе сознавания абсолютных ценностей все больше становится "великой индивидуальностью". Осознавая и реализуя систему абсолютных ценностей, человечество становится все более взаимозависимым и все больше воздействует на тот универсум, частью к-рого оно является. Эта идея взаимозависимости человечества в новейшее время была сформулирована Л.-Д. накануне Первой мир. войны, к-рая, по-видимому, впервые явила людям фатальную реализацию этой взаимозависимости. Идея Л.-Д. о человечестве как части мирового целого, наделенной сознанием, близка к учению о ноосфере Вернадского (сам Вернадский считал, что именно Первая мир. война изменила его "геол. миропонимание", заставила задуматься о влиянии человечества на геологию в предельно широком ее понимании). Кроме понятия "мирового целого", Л.-Д. вводит понятие "эволюционное целое", частью к-рого является отдельный факт культуры (истор. факт). Поскольку факты культуры мыслятся как уникальные, неповторяющиеся во времени, "положение таких фактов в данном эволюционном целом... может быть только одно".
  Л.-Д., отталкиваясь от совр. ему деления наук на номотетические и идиографические, синтезирует эти понятия, рассматривая их как два подхода к единому объекту истории. Интересуясь единичным уникальным фактом, исследователь должен выбирать факты с истор. значением. При номотетич. подходе критерием такого отбора выступает типичность, при идиографич. - ценность, определяемая, в том числе, и по силе воздействия на "эволюционное целое".
  Рассматривая психол. понимание человека как осн. задачу гуманитарных наук, а понимание человека прошлого (и шире - индивидуума, под к-рым может пониматься и отд. человек, и общность людей, в предельном смысле человечество) как задачу истор. науки, именно невозможностью полного воспроизведения "чужого Я" обусловливает Л.-Д. границы истор., и в целом гуманитарного познания.
  Принципиально важно то, что под индивидуумом Л.-Д. понимает не только человека; понятия индивидуальности и среды могут быть более или менее широкими, под индивидуальностью может пониматься "группа народов, между собой родственных (или государств), или отдельный народ (или гос.), или обществ, слой, или город, или союз, или, наконец, физическое лицо", а среда должна мыслиться также "с индивидуальными особенностями, отличающими ее от к.-л. другой среды". В качестве объединяющего фактора служит единство воли, способность к единству целеполагания и действия для достижения цели. Ученый поставил зада-
  383
  чу воспроизведения психики этого коллективного индивидуума. Идея Л.-Д. представляется плодотворной, хотя бы в силу констатации единства психики; кроме того, она выступает как исходный момент исследования, а не как завершение научной реконструкции действительности в системе: экономика - социальные отношения - ментальность.
  Ограниченность возможности воспроизведения "чужой одушевленности" индивидуальным опытом исследователя обусловливает и понимание границ истор. познания. Но признание границ познаваемого в истории не ведет к эпистемологич. пессимизму, поскольку методол. подход Л.-Д. максимально отодвигает эти границы и расширяет поле строго научных гуманитарных исследований. Он создает оригинальное учение о продуктах культуры - истор. источниках (фактически об источниках гуманитарного познания).
  Методология источниковедения занимает в культурологич. концепции Л.-Д. особое место. Ученый рассматривает источниковедение в качестве самостоят, научной дисциплины со своим предметом и методом. Определяя предмет источниковедения - истор. источник как "реализованный продукт человеч. психики", историк исследует методы его интерпретации, целью к-рой и является понимание индивидуума прошлого - творца произведения культуры (истор. источника).
  Источниковедение в концепции Л.-Д. органично связано с его пониманием объекта истор. познания и истор. факта. Л.-Д. особо подчеркивает, что представление об источнике познания в сфере идиографич. наук должно включать понятие о "реальности данного объекта" и о его "пригодности для познания другого объекта". Он подробно обосновывает понимание истор. источника как продукта культуры (в отличие от продукта природы). Историк признает истор. источник "психич. продуктом", т.е. продуктом человеч. творчества в широком смысле слова, и категорически возражает против включения природы в понятие источников истор. познания, тем самым подчеркивая различия мира природы и сферы культуры. Истор. источник- произведение человека.
  Истор. источник как продукт психики есть "рез-т творчества (в широком смысле) как индивидуального акта"; при этом, если продукт культуры выступает как результат массового творчества (язык, народная песня), его и в этом случае можно признать индивидуальным, исходя из понятия о коллективной индивидуальности и противополагая творчеству другого коллективного индивидуума (народа, города, группы). Понятие "индивидуальности источника" постоянно используется в интерпретации Л.-Д.. Принципиально важно понятие "телеологич. единства источника": творч. акт как со-знат. целенаправленное действие придает единство источнику. Представление о цели создания произведения культуры есть основа его понимания.
  Культурологическая концепция Л.-Д. близка к немецкой неокантианской культурологии, в частности, к построениям Риккерта. В концепции Л.-Д. также обнаруживается противополагание природы и культуры, понимание роли сознательного действия человека в культурном процессе, признание принципа ценности как критерия для включения отд. факта в культурное целое.
  Среди этих факторов исключит, роль в культурно-истор. процессе Л.-Д. приписывал волевому воздействию человека на социальную среду, разделяя взгляды Вич-дельбанда, к-рый утверждал: "...философия культуры есть постольку имманентное мировоззрение, поскольку она по существу своему необходимо ограничивается миром того, что мы переживаем как нашу деятельность". .
  Соч.: Осн. принципы социол. доктрины О. Контк М., 1902; История русской общественной мысли и культуры, XVII-XVIII вв. М., 1990.
  Лит.: Пресняков А.Е. А.С. Лаппо-Данилевский. Пг., 1922; Материалы для биографии А.С. Лаппо-Данилевс-кого. Л., 1929; Болдырев И.С. А.С. Лаппо-Данилевский. Мысль: журн. Петербург, филос. об-ва. 1922. N 1; Илизаров С.С. Формирование в России сообщества историков науки и техники. М., 1993; Карсавин Л.П. Философия истории. Спб., 1993.
  М.Ф. Румянцева
  ЛАПШИН Иван Иванович (1870-1952)
  - философ Окончил историко-филол. ф-т Санкт-Петербург, ун-та; с 1897 - приват-доцент, с 1913 - проф. этого ун-та; в 1920-22 - проф. Петроград, ин-та истории искусств; в 1922 выслан из Советской России. В Праге работал на рус. юрид. ф-те и в ряде научных об-в.
  Л. - видный деятель рос. проф. "университетской" филос. культуры первых двух десятилетий 20 в. и культуры рус. зарубежья в годы эмиграции. Опубликовал около сотни работ, в т.ч. полтора десятка крупных (книги и брошюры) по проблемам теории познания, логики, психологии, теории и психологии творчества, истории педагогики, теории и истории рус. искусства и эстетики.
  Л. примыкал к тому течению в широком и неоднородном неокантианском движении, к-рое, стремясь к автономии философии, сближалось тем не менее с позитивизмом. Отталкиваясь от критицизма, рационализма и феноменологизма Канта, Л. отвергал все виды догматич. филос. метафизики, оставляя за ними, однако, роль рабочих гипотез, имеющих нек-рую эвристич. ценность и опр. коэффициент полезного действия.
  Л. не занимался общими проблемами теории культуры, но во всех его трудах четко просматриваются культурологич. аспекты: любые метафизич. убеждения и этич. идеалы он рассматривал как культурные явления, анализируя, наряду с биол., психол., истор. и социальными факторами, также специфич. культурные предпосылки возникновения и функционирования филос., научных и иных идей.
  Постепенно у Л. созревал обобщающий вывод о на-
  384
  личии в каждую эпоху истории человеч. культуры известного единства стиля, соответствия между разл. сторонами духовной жизни - философией, поэзией, музыкой, изобразит, искусствами и т.д., а также о взаимосвязи и взаимозависимости между наукой, искусством и моралью, об общем консенсусе европ. культуры в мировом и нац. масштабе.
  Л. проявлял особый интерес к проблематике творчества в науках и философии, но не к рез-там творч. работы, а именно к процессу открытия, назвав этот процесс (правда, не очень удачно) "изобретением мысли", "конструкцией нового научного понятия". При этом Л. интересовал не столько механизм творчества, сколько его аксиологич. смысл. В представлении Л., все формы человеч. творчества постепенно дифференцировались из первобытного религиозно-магич. отношения к миру. "Филос. изобретение" является самым поздним плодом человеч. культуры.
  Сквозь призму истории культуры Л. анализировал проблемы педагогики. Отказываясь искать зачатки теории воспитания в низших ступенях развития культуры, он связывал появление теорий воспитания в собств. смысле слова с Др. Грецией, где уже появились наука и философия. Вслед за Виндельбандом Л. называл смелость и независимость научного духа оригинальным свойством греч. культуры, предопределившим появление теорий воспитания.
  В условиях первых десятилетий 20 в., когда в России широкое распространение получила т.н. религ. философия, актуально прозвучали мысли Л. о принципиальных различиях между богословскими и филос. "изобретениями". В богословской мысли есть своя внутр. логика и свое диалектич. развитие, но в самой ее природе ей положена известная граница: богословие не может не признавать чудо, тайну, авторитет: логика разума при этом подменяется логикой чувств. И поэтому смешение богословского и филос. творчества недопустимо.
  Частью общей теории творчества ("философии изобретения") у Л. выступает его концепция худож. творчества, особенно музыкального и литературного. Очень тонко, не впадая в вульгарный социологизм, Л. анализировал влияние на творч. самочувствие рус. композиторов социальной и, в частности, музыкально-худож. атмосферы, в к-рой они жили. Помимо воли и сознания музыканта, в силу принадлежности его к одной с поэтами и философами культурной среде между их муз. творчеством и господствующими настроениями и идеями возникает "предустановленная гармония". Весьма оригинальна проведенная Л. параллель между рус. обществ, и филос. мыслью, тяготеющей к гармонич. объединению коллективизма и индивидуализма, проявившегося у народников, и коллективизмом, дружеской взаимопомощью, "соборностью сознания" в творчестве рус. муз. школы, при полном сохранении "яркой особенности" каждого художника.
  Л. - чуть ли не единственный из рус. философов, кто систематически занимался труднейшей и деликатнейшей темой "музыка и философия". Он был противником навязывания музыкантам сознат. стремления проводить в их музыке те или иные филос. идеи по примеру, скажем, нем. вагнеристов, что представлялось ему искусственной литературщиной в музыке, хотя и признавал наличие и более прямых связей между философией и музыкой, музыкантами и философами.
  Наиболее существ, гносеологич. идеей, позволявшей Л. объяснить символизм в музыке, стала впервые сформулированная мало известным нем. философом Р. Фишером концепция эстетич. "вчувствования", к-рая составляла часть подробно разрабатывавшейся Л. проблемы "чужого Я". Согласно этой концепции, Я объективирует, или проектирует, в предмет себя, переносит свою психику на изображаемые объекты. Музыкальный символизм, по Л., - главное орудие для проекции наших чувствований на природу и обратно для ассимиляции внешних впечатлений.
  Велик вклад Л. также в анализ литературно-эстетич. и филос. наследия рус. писателей: здесь особенно выделяются работы об эстетике Пушкина и Достоевского, о метафизике Достоевского и Л. Толстого. В соответствии со своей общей концепцией соотношения мировоззрения художника и философа, Л. настаивал на том, что о метафизике Толстого или Достоевского можно и должно писать в ином смысле, нежели о метафизике Аристотеля или Спинозы, акцентируя в них познание особого рода, мирочувствование в противоположность мировоззрению философа. В эстетич. же своих штудиях Л. обращал внимание в первую очередь на проблемы, поднимаемые его теорией творчества.
  В 1944 Л. публикует сделанный в работавшем тогда в Праге кружке по истории рус. культуры доклад "О своеобразии рус. искусства", к-рый можно считать обобщающим не только искусствоведч., но культурологич. трудом. Нек-рые исходные установки и выводы доклада Л. и сейчас сохраняют свою актуальность. В противовес Шпенглеру, осуждавшему Петра I за то, что он своими реформами якобы исказил рус. народный инстинкт, отделявший Европу от "матушки России", Л. развивал мысль, что в Новое время рус. искусство развивалось в тесной связи с зап.-европ. искусством, что обособление России от Европы находится в резком противоречии со всей историей рус. культуры, что Россия есть часть цельной христ. культуры Европы, что оригинальность рус. худож. творчества находится в тех же рамках, что и оригинальность герм., франц., итал., англ. и исп. искусства. Некоторых преувеличений в оценке мирового значения рус. искусства Л. не избежал. Признавая его плотью от плоти, костью от кости европ. христ. культуры, он квалифицировал его не только как дополнение и углубление, но и как завершение зап. искусства.
  Переосмысливая высказывания зап.-европ. и рус. мыслителей (Гегеля, Прудона, Ницше, Шпенглера, Герцена, Тургенева, Достоевского и др.) о конце искусства и особенно мысль П.Л. Лаврова о несовместимости научного прогресса с действительным преуспеванием искусства, Л. чисто теоретически примкнул к его
  385
  "предречению" об умирании искусства. Но за более чем полувековую свою деятельность в сфере теории и истории искусства Л. сделал очень много для того, чтобы этот, по меньшей мере преждевременный, тезис фактически опровергнуть и войти в историю рус. культуры не только в качестве философа, но и выдающегося культуролога.
  Соч.: О возможности вечного мира в философии: Введение в курс истории философии XIX в. СПб., 1898; Законы мышления и формы познания. СПб., 1906; Н.А. Римский-Корсаков. Филос. мотивы в его творчестве. // Русская мысль. М., 1910. Кн. 10. [Отд. 2]; Вселенское чувство. Спб.; М., 1911; Проблема "чужого я" в новейшей философии. СПб., 1910; История пед. теорий. СПб., 1912; Философия изобретения и изобретение в философии: Введение в историю философии. Т. 1-2. Пг., 1922; Художественное творчество. Пг., 1922; Философские взгляды А.Н. Радищева. Пг., 1922; Эстетика Достоевского. Берлин, 1923; Умирание искусства // Воля России. Прага, 1924. № 16-17; Метафизика Достоевского // Там же. 1931. № 1-2; La synergie spirituelle. Praha, 1935; An Essay on the Russian Actor: a Psychological and Aesthetical Study. Praha, 1939; О своеобразии рус. искусства. Прага, 1944; Миф и диалектика в философии Платона // Филос. науки. 1991. № 4; Опровержение солипсизма // Там же. 1992. № 3.
  Лит.: Лосский Н.0. Рец. на кн.: Лапшин И. Законы мышления и формы познания // Вопр. философии и психологии. М., 1907. Кн. 88, май-июнь; Зеньковский В.В. История рус. философии. Т. 2. Париж, 1950; Малинин В.А. "Университетское" неокантианство // История философии в СССР. Т. 4. М., 1971; Лосский Н.0. История русской философии. М., 1991.
  В. Ф. Пустарнаков
  ЛЕ БОН (Le Bon) Гюстав (1841-1931)
  - франц. социолог, социальный психолог и антрополог, автор трудов по теор. и эксперимент, естествознанию. В области философии природы развивал идеи энергетизма. Отстаивая принцип расового детерминизма, Л. доказывал неравенство разл. рас и ведущую роль расовой принадлежности в развитии цивилизации. Он обосновывал преимущества социального устройства, основанного на наследственно-аристократич. форме правления и соответствующих привилегиях: с этих позиций резко критиковал идеи социального равенства, демократии, а также социализма. Все достижения цивилизации, по Л., являются рез-том деятельности аристократич. элиты.
  Л. разработал одну из первых теорий "массового об-ва". На его взгляд, совр. человечество вступает в "эру масс", несущую упадок цивилизации. "Массу" он отождествлял с широко понимаемой толпой, к-рая становится гл. фактором совр. социального и культурного развития. Усиление значения толп в совр. эпоху обусловлено промышленной революцией, ростом городов и развитием средств массовой коммуникации. Толпы делятся на "разнородные" (уличные толпы, парламентcкие собрания и т.п.) и "однородные" (секты, касты, классы).
  Толпа (масса) - иррациональная разрушит, сила; поведение индивидов в ней носит эмоц. и бессознат. характер и подчиняется действию закона "духовного единства толпы". В толпе поведение индивида резко изменяется: им овладевает ощущение непреодолимой анонимной силы, нетерпимость, догматизм; одновременно он утрачивает чувство личной ответственности.
  Осн. значение в развитии об-ва и культуры Л. приписывал изменениям в идеях, к-рые внушаются массам немногими "вожаками" посредством утверждения, повторения и заражения. Полит, революции он считал проявлениями массовой истерии, а среди лидеров революц. движений отмечал часто встречающиеся признаки психопатологии.
  Несмотря на односторонний и поверхностный характер некоторых взглядов Л., они оказали существ. влияние на развитие теорий "массового общества" и "массовой культуры", а также стимулировали интерес исследователей к изучению массовых сообществ и механизмов массового поведения.
  Соч.: Psychologie des foules. P., 1895; Эволюция цивилизаций, О., 1895; Психология народов и масс. СПб., 1905; Психол. законы эволюции народов. СПб., 1906: Психология социализма. СПб., 1995.
  Лит.: История бурж. социологии XIX - начала XX в, М., 1979.
  А. Б. Гофман
  ЛЕВИ-БРЮЛЬ (Levy-Bruhl) Люсьен (1857-1939)
  - франц. философ, социолог и социальный психолог. член Франц. Академии наук, прославившийся открытием качественных изменений мышления в процессе его социально-истор. развития. В 1879 окончил Высшую нормальную школу, преподавал философию. В 1904 возглавил кафедру истории совр. философии в Сорбонне, позднее здесь же - Ин-т этнологии. В первый период своей творч. деятельности занимался историей философии, написал ряд работ ("Германия со времени Лейбница, опыт о формировании нац. сознания", 1890: "Философия Якоби", 1894; "Неизданные письма Д.С. Милля к О. Конту", 1899; "Философия Огюста Конта", 1900; "Мораль и наука о нравах", 1903). Уже в этих работах прослеживается его интерес к истор. изменениям и социальной обусловленности сознания и поведения человека и намечается сближение с социол. школой Дюркгейма, к-рый, разделяя основополагающую идею автора, высоко оценил книгу Л.-Б. "Мораль и наука о нравах".
  Второй период творчества, принесший Л.-Б. всемирную известность и не умолкающие по сей день научные споры вокруг его исследований первобытного
  386
  мышления, был отмечен появлением классич. трудов: "Мыслительные функции в низших об-вах" (1910), "Первобытное мышление" (1922), "Примитивная душа" (1927), "Примитивная мифология" (1935). Поводом для крутого поворота в научных исследованиях послужило знакомство с "Истор. записками" кит. историка Сыма Цяня и "Золотой ветвью" Фрэзера. Под их впечатлением Л.-Б. погрузился в изучение этногр. материалов и на протяжении последующих лет жизни обстоятельно обосновывал свою гл. идею - кач. отличия первобытного мышления от логич. мышления совр. цивилизованного человека.
  Л.-Б. противопоставил свои воззрения "постулату" Тайлора, согласно к-рому "мышление в низших об-вах повинуется тем же логич. законам, что и наше". В действительности, полагал Л.-Б., первобытное мышление отличают четыре особенности: оно носит мистич. и пралогич. характер и подчиняется закону партиципации (сопричастности), к-рый управляет коллективными представлениями. Содержание первобытного мышления мистично, поскольку не отражает объективных свойств вещей и явлений, а выражает сакрально-фетишистские и мифол. смыслы и значения, к-рые им приписываются человеч. коллективом. Называя первобытное мышление пралогичным, Л.-Б. не считает его дологичньш, алогичным или антилогичным, а только указывает на то, что оно "не стремится, подобно нашему мышлению, избегать противоречия", т.е. не следует диктату законов формальной логики. Подчиняясь вместо этого закону сопричастности, первобытное мышление "всюду видит самые разнообр. формы передачи свойств путем переноса, соприкосновения, трансляции на расстоянии, путем заражения, осквернения, овладения". Его смысловыми единицами являются не понятия, а коллективные представления (ключевой термин в школе Дюркгейма, к-рый у Л.-Б. имеет во многом иное значение). По существу речь идет о мифологемах и идеологемах - специфич. стереотипах сознания (историк В.К.Никольский считал, что "первобытное мышление" у Л.-Б. - характеристика идеол. формы сознания). Эти структуры чрезвычайно устойчивы и, как отмечал Л.-Б., "непроницаемы для опыта", а человек, находящийся во власти коллективных представлений этого рода, глух к доводам здравого смысла и чужд объективного критерия. Л.-Б. подчеркивал, что все эти особенности первобытного мышления свойственны только коллективным представлениям, а не вообще мышлению отсталых народов.
  Свою концепцию кач. изменения мышления в процессе его истор. развития Л.-Б. раскрывает с помощью трех принципиальных положений: 1) мышление и психика изменчивы в соответствии с культурно-истор. изменениями человеч. об-ва; 2) первобытное мышление качественно отличается от научного по четырем вышеназванным параметрам (первоначально Л.-Б. первобытному мышлению противопоставлял мышление цивилизованного об-ва, но впоследствии уточнил, что открытое им различие не характеризует в целом мышление двух сопоставляемых этапов обществ, развития, поскольку - 3) мышление неоднородно, гетерогенно в любой культуре, у любого человека: "Не существует двух форм мышления у человечества, одной пралогической, другой логической, отделенных друг от друга глухой стеной, а есть разл. мыслит, структуры, к-рые существуют в одном и том же об-ве и часто, может быть всегда, в одном и том же сознании". Он полагал, что специфика "первобытного мышления" сохраняется в моральном и религ. сознании совр. человека.
  Л.-Б. не удалось удовлетворительно объяснить открытые им реалии (о чем свидетельствуют его постоянные поиски нового их понимания). По существу он исследовал две разные структуры (и функции) сознания - гносеологическую и аксиологическую, ориентированные на постижение объективного и субъективного значения окружающей человека действительности. Эти структуры сознания предполагают использование разных семиотич. и операциональных средств овладения существующей реальностью: познават. и утилитарных (ценностно значимых). Последние выступают в "первобытном мышлении" в мистифицированной и мифологизированной форме, в причудливом символич. и метафорическом обрамлении, эмоционально насыщены и скорее следуют ассоциативной логике, чем формальной. Тем не менее, основатель структурной антропологии Леви-Стросс показал, что Л.-Б. был не прав, отрицая наличие логики в мифол. сознании: последнее способно к обобщениям, классификации, анализу и постоянно оперирует т.н. бинарными оппозициями.
  В заметках, написанных в последние годы жизни и опубликованных посмертно, Л.-Б. отказался от гипотезы пралогич. мышления, но сохранил убеждение в существовании открытых им кач. различий в мышлении людей разл. культурно-истор. эпох и попытался найти новые, более точные и адекватные способы их описания.
  Концепция Л.-Б. оказала значит, влияние на генетич. эпистемологию Ж. Пиаже, аналитич. психологию Юнга, социологию Шелера. В России теор. положения Л.-Б. вызвали интерес у А.А. Богданова и Бухарина, с другой стороны их использовал Марр для обоснования разработанной им "яфетич. теории языка". Работы Л.-Б. привлекли к себе внимание ученых разл. школ и направлений и послужили плодотворным стимулом развития культурно-истор. подхода к анализу человеч. психики.
  Соч.: La mentalite primitive. P., 1925; L'ame primitive. P., 1927; Le surnaturel et la nature dans la mentalite primitive. P., 1931; La mythologie primitive. P., 1935; L'xperience mystique et les symboles chez les primitifs. P., 1938; Les carnets de Lucien Levy-Bruhl. P., 1949; Les fonctions mentales dans les societes inferieures. P., 1951; Первобытное мышление. М., 1930; Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.
  Лит.: Cazeneuve J. Lucien Levy-Bruhl; sa vie, son oeuvre avec expose de sa philosophie. P., 1963.
  Е.Г. Балагушкин
  387
  ЛЕВИНАС (Levinas) Эмманюэль (1905-1995)
  -франц. философ и культуролог, моралист, сформулировал в новом виде всеобщую нравств. максиму, или императив, обогатив ее новым смысловым содержанием, отвечающим вызовам современности. На протяжении полувека, критикуя неоплатонизм и кантианство, развивая идеи Гуссерля и Хайдеггера, полемизируя с Мерло-Понти, Сартром, Бубером и др. новейшими течениями философии, Л. детально разрабатывал этич. концепцию аутентичных отношений между людьми и культурами, и на основе ее нравственно-метафизич. принципов подверг всестороннему диагностич. анализу совр. состояние зап.-европ. культуры. Уже в 30-е гг., высоко оценив творчество основателя феноменологии Гуссерля, одним из первых показавшего, что кризис совр. науки и цивилизации в целом заключается в кризисе человечности и гуманности в нас самих, Л. признал плодотворность разработанных им методов интуитивного усмотрения сущности, феноменологич. редукции, интенционального анализа и др. для развития этич. дисциплин. Одновременно с этим Л. изучал особенности дальнейшего переосмысления идей "жизненного мира" Гуссерля в философии Хайдеггера, заслугу к-рого видел в трактовке человеч. существования как исторически совершающегося "здесь-бытия", открытого непредметности мира смысла, ставящего нас перед выбором фундаментальных ценностей и сущностных решений. Однако не принимая крайнего онтологизма Хайдеггера, представляющего десубъективированное, обезличенное бытие в качестве гл. и единств, предмета философии, а человека лишь в качестве "пастыря" бытия, к-рое ему надлежит хранить и к зову к-рого дано лишь прислушиваться, Л. утверждал, что чувственно-смысловое содержание интенциональной жизни обнаруживает себя в полной мере не столько в отношении человека к "нейтральному бытию", сколько в межчеловеч. отношении с "Другим" как с неповторимой индивидуальностью и носителем уникальных культурных ценностей. Полемизируя с экзистенциалистской феноменологией одиночества Сартра, у к-рого "ад - это другие", а единственно возможное отношение между людьми - отношение взаимного отрицания, Л. утверждает, что высший смысл человеч. существования обнаруживается перед-Лицом-Другого. Отношение к Другому как к нетрансцендируемой трансценденции, предстояние Лицом-к-Лицу является у Л. исходной клеточкой нравств. отношения и этич. культуры, а проблема Другого становится центральной в его феноменологич. этике. Вокруг понятия Лица Другого Л. выстраивает собств. интерпретацию таких вечных тем, как смерть и любовь, ответственность и свобода, время и смысл, культура и история. Лицо Другого, в философии Л., не есть "какая бы то ни была пластич. или портретная форма", это близость ближнего совершенно особого свойства - до любого опр. проявления Другого и при любом его проявлении. Отношение к Лицу есть отношение к значимости каждого человека, к-рый изначально предстает как слабый и одновременно абсолютно покинутый, выставленный напоказ и незащищенный, обложенный и затравленный до всякой облавы и травли, и, наконец, подверженный тому последнему, что называется смерть. Лицо Другого это всегда подверженность Другого смерти, и в этой смертности содержится призыв и требование, обращенное к моему собственному Я, ко мне относящееся. Осуществляя феноменологич. анализ смысла известной заповеди "Не убий!", Л. приходит к выводу, что она уже меня подозревает и обвиняет, запрещает, но и взывает ко мне. Сама смерть Другого ставит меня под вопрос: ведь мое безразличие делает меня как бы соучастником преступления, и я принимаю на себя судьбу Другого и не могу оставить его умирать в одиночку. Встреча с Другим, "видение" Лица, близость ближнего, согласно Л., есть с самого начала моя ответственность за него. В отличие от кантовской формулировки нравств. императива - видеть в лице всякого другого цель, а не средство, основанием к-рого Кант рассматривал долг, носящий скорее формально-правовой характер и выполняемый вопреки моральному чувству, - у Л. ответственность за Другого не означает отвлеченное, холодное юрид. требование. Она есть, считает Л., строгое понимание того, что называется любовью в ее подлинном смысле, к-рый так истерт, искажен и опошлен в совр. жизни. Это любовь-милосердие, в к-рой этич. момент доминирует над моментом, внушенным страстью. Понимание ответственности как любви-милосердия в ее исконном, "прирожденном" смысле, т.е. как способности взять на себя судьбу Другого, вплоть до способности принять последний дар - умереть за Другого, позволяет Л. раскрыть центр, идею его этики, к-рую он определяет как "асимметричность" интерсубъективных отношений. В отличие от Бубера, у к-рого отношение есть взаимность и мое Ты воздействует на меня, как Я воздействую на него. Л., напротив, подчеркивает несимметричность этич. отношения к Лицу Другого. Личность становится моральным субъектом как таковым, не рассчитывая на взаимность. Неважно, как Другой относится ко мне, это его дело, для меня он тот, за кого я ответствен. Все держится на мне, и в этом вся тяжесть и все блаженство любви к ближнему, "прирожденный" смысл к-рой предполагает любая жизнеспособная культура и вдохновляющая ее лит-ра, наставляющие ее книги и "книга книг" Библия, где рассказывается о прославлении и поругании этой любви. Хорошо знакомый с произведениями Пушкина и Тургенева, Толстого и Достоевского, Л., размышляя над ними как философ-феноменолог, считает, что в рус. классич. лит. 19 в. наиболее полно и глубоко выражена суть высшего нравств. закона. Постоянно цитируя и анализируя в разл. содержат, контекстах фундаментальный этич. принцип, выраженный Достоевским в словах "Мы все виновны за все и перед всеми, но я больше, чем все другие", Л. усиливает и дополняет пассивно-страдательное переживание чувства "вины" активно-действенной заботой о справедливости. Поскольку бытию присуще зло, то ответственность за Другого предполагает борьбу со злом и отказ от идеи непротивления
  388
  злу насилием. Если третий причиняет моему "Другому" зло, то это ставит меня перед необходимой мерой насилия, обусловленной справедливостью, рожденной из милосердия. Но ведь этот третий, совершающий преступление, тоже мой ближний, мой Другой и, следовательно, я также ответствен за него, как и за страдающего Другого. Справедливость и милосердие определяют границы ответственности за Другого. В подлинно этич. отношении они нерасторжимы и характеризуют совершенство социальности. Но в реальной деятельности они могут быть противопоставлены друг другу, поэтому любовь-милосердие должна всегда следить за справедливостью, чтобы "ригоризм" справедливости не обернулся против сострадания и сочувствия, вытекающих из ответственности за Другого. Иначе говоря, отношение ответственности за Другого во всей полноте его смысла и содержания предполагает не только защиту, сочувствие и сострадание страданию других людей, но и ответственность за Другого даже тогда, когда он чинит зло мне, преследует моих близких и мой народ, совершает преступление против человечности. В таком всеобъемлющем понимании ответственности наиболее рельефно выражен важнейший принцип асимметрии, лежащий в основании нравств. императива, к-рый Л., вслед за Достоевским, сформулировал ел. образом: "Все люди ответственны одни за других, но я больше, чем все другие". Таков нравств. идеал, с к-рьм Л. соотносит этич. культуру, или т.н. "культуру трансцендентности". Не утверждая, что человек - святой, более того, полагая, что человечество, хотя и вышло из животного состояния, в нравств. отношении все еще топчется на месте, Л. с прискорбием вынужден признать непрерывную возможность чудовищного возвращения к варварству, что подтверждается самим фактом существования Освенцима, к-рый навсегда останется ужасающим символом 20 столетия. Не питая никаких иллюзий относительно истор. прошлого, настоящего и будущего человечества, Л. вместе с тем глубоко убежден, что человечество, готовое отказаться от идеала, вообще не могло бы существовать. Человек способен действовать вопреки угрожающим возможностям, преодолевать инертность бытия, зло и жестокость, "пробуждаясь" к человечности и ответственности, только потому что вопреки всему он постиг: святость неоспорима. Резко критикуя зап. философию, развивающуюся как "эгология", т.е. онтология существования автономного и самодостаточного Я, Л. радикально переосмысливает в своей этич. концепции вопрос о первенстве, или примате "суверенного сознания". В противоположность Ницше, утверждавшего в своей концепции "смерти бога", что тотальный нигилизм представляет собой абсолютно необходимое средство преодоления любых духовных авторитетов и иллюзий гуманизма в процессе движения к "сверхчеловеку", стоящему "по ту сторону добра и зла", Л. считает: собственно человеч. существование начинается с ответственности за Другого, к-рое рождается "по ту сторону свободы". Для Ницше признание существования Бога означало невозможность существования Я, для Л. фундаментальная характеристика человеч. личности - способность отдавать приоритет высшему началу, идеалу святости, благодаря к-рому человек не теряет, а обретает себя.
  Этич. культура, ставя под вопрос неограниченную свободу и своеволие Я, не лишает его неповторимости, ибо индивидуация человека осуществляется только через ответственность за Другого и обязанность хранить и оберегать его достоинство. В более поздний период Л. с позиций сформулированного нравств. императива ответственности за Другого подверг критич. анализу "извращения" и негативные процессы совр. зап. культуры, уже принявшей "вид конца "евроцентризма". Одновременно с этим он расширяет понимание категорий Другого как Лица другого человека до понятия Иного природы и Иного множества взаимонезаменяемых культур. Выявляя постоянную модальность действий и глубинное измерение зап. цивилизации, Л. характеризует ее как культуру имманентности, т.е. такого знания и основанного на нем практич. действия, к-рые с "жестоким постоянством" стремятся преодолеть Иное природы, чужого, или другого человека или об-ва. В зап. культуре имманентности и знания, где развитие духовности подчинено осознанному и умопостигаемому, а в фабуле истор. развертывания преобладает рационально-прагматич. отношение к миру, уже ничто не остается Другим. Абсолютное знание, "триумф разума" является таким отношением человека к чему-то внешнему, отношением Того же к Иному, где у Иного отнята его обособленность, где оно становится внутренним для моего знания, где его трансцендентность превращается в имманентность. В зап. культуре имманентности, в человеке как Я из декартовско-кантовского "я мыслю", неизбежно возникает властный, своекорыстный субъект, поскольку в культуре знания как мысли о равном, свобода человека и пребывание субъекта в своей тождественности обеспечиваются редукцией Иного к Тому же и игнорированием самого факта, что Иное может "поставить его под вопрос". Поскольку ничто трансцендентное уже не может затронуть разум зап. человека, то "я мыслю" закономерно превращается в "я властвую", "я самовыражаюсь", "я потребляю". Зап. культура знания и имманентности - эскиз практики захвата, присвоения и гипертрофированного удовлетворения. И в такой модальности она не может рассматриваться как общезначимая. В качестве альтернативы имманентности зап. культуры Л. видит этич. культуру, культуру трансцендентности, в к-рой несхожесть и обособленность Иного - Иного природы, человека, другой цивилизации признается в качестве исходного и неустранимого основания справедливых отношений, общения и диалога. Именно такое этич. измерение культуры, к-рое признает уникальность Природы и Иного, отличного от общества бытия, неповторимость каждого человека и своеобразие каждой из культур, создающих полифонию мира, Л. рассматривает в качестве всеобщего феномена и общезначимого измерения множества самых разл. субъектов и культур, между к-рыми может происходить
  389
  плодотворное общение и достигаться взаимообогащающее понимание и согласие. В последних работах Л. уточняет и углубляет свою первонач. формулировку всеобщей нравств. максимы, регулирующей отношение человека к другим людям и самому себе, и дополняет ее нравственно-экологич. и культурно-нравств. императивом, провозглашающим этич. отношение к первозданной Природе и этич. отношение к истории и уникальной самобытности любой из множества взаимозаменяемых культур. Общезначимая культура - не возвышение над трансцендентностью и не ее нейтрализация, но этич. ответственность и обязанность, направленная на Иное Природы, другого человека и любой культуры, отношение к трансцендентности как к трансценденции. Только так человеческое утверждает себя в бытии, прорываясь сквозь инертность и зло, вопреки любым возвратам жестокости и варварства.
  Соч.: De 1'existence a 1'existant. P., 1947; Humanisme de 1'autre homme. P., 1972; Difficile liberte. P., 1976; Ethique et infini. P., 1982; Totalite et infini. P., 1990; Le Temps et 1'autre. P., 1994; Филос. определение культуры // Общество и культура: Филос. осмысление культуры. Ч. I. M., 1988; Философия, справедливость и любовь// Филос. науки.1991 № 6.
  Лит.: Философия и культура: XVII Всемир. филос. конгресс: Проблемы, дискуссии, суждения. M., 1987; Вдовина И.С. Филос. проблемы общения: феноменологич. подход // Философия и мировоззрение: Критич. анализ бурж. концепций. M., 1988; Она же. Проблема человеч. общения в этич. феноменологии Э. Левинаса // Проблема человека в совр. религ. и мистич. лит. M., 1988; Levinas Emmanuel. P., 1981.
  В.Л. Кошелева

<< Пред.           стр. 16 (из 44)           След. >>

Список литературы по разделу