<< Пред.           стр. 6 (из 44)           След. >>

Список литературы по разделу

  - нем. философ культуры. Учился в ун-тах Фрейбурга (Брейс-гау) и Берлина, в 1919 защитил в Берне дис. "Понятие худож. критики в нем. романтизме". В 1925 ун-т Франк-фурта-на-Майне отверг габилитационное соч. Б. "Происхождение нем. типа трагедии", вследствие чего вся деятельность Б. протекала вне академич. сферы. Эмигрировав из Германии в марте 1933, Б. в 1935 стал членом переехавшего из Франкфурта в Париж Ин-та социальных исследований. В 1940 Б., спасаясь от гестапо, покончил самоубийством при неудачной попытке перейти исп. границу.
  Творчество В. не укладывалось в рамки общепринятых в 20-30-е гг. представлений о научной филос. деятельности: строго говоря, у Б. нет академич. филос. трудов, в то время как его формально принадлежащие к истории лит-ры сочинения явл. философскими в более широком смысле слова, т.к. пользуются истор. материалом для прояснения фундаментальной концепции сущности истории и стремятся проникнуть в глубинную логику истор. движения. При этом искусство и вообще худож. проявления культуры оказываются центральными в теории Б., в этом отношении продолжающего и углубляющего филос. тенденцию Зольгера. Б. рассматривает искусство как ключ к истории и миру. Его подход обогащен всем опытом сверхутонченной культуры, пережившей "декаданс" и "модерн"; Б. отчетливо осознает всю ее зыбкость и хрупкость в совр. эпоху, катастрофич. характер самой эпохи, к-рая ломает традиц., сложившийся тип европ. культуры. Отсюда в творчестве Б., с одной стороны, адекватный его пониманию культуры тонко-эссеистич., вдохновенный, порой даже поэтически-рапсодич. стиль, а с др., - трезвость ученого, не дающего увлечь себя филос. мифотворчеством. Такая неразрывная двусторонность определила тип филос. мышления Б.: критик духовно-истор. школы в лит-ведении и философии истории, он в известной мере следует ее стилю, методам и приемам и рассматривает историю как некое движение. В то же время полюсы филос. мышления Б. не противоречат друг другу, но создают своего рода целостность, в к-рой совмещаются и опосредствуют друг друга весьма разнообр. филос. и научные мотивы, определяющие горизонт мысли Б. Через своего друга Г. Шолема Б. рано познакомился с кругом культурно-филос. идей сионизма; в сер. 20-х гг. Б. сближается с марксизмом и в 1925-26 посещает Москву (Б. принадлежит часть статьи о Гёте в 1-м изд. БСЭ). Этот визит оставил у него крайне двойств, впечатление. Однако и в дальнейшем Б. постоянно обращался к философии марксизма, и прежде всего к истор. материализму. Известная поэтич. элитарность весьма естественно соединяется у Б. с глубоким пониманием положения угнетенных классов и всей серьезности рабочего движения, материализм - с наследием духовно-истор. школы, истор. материализм - с мессианизмом, все время заново осмысливаемым, экон. понимание истории под влиянием марксизма - со своеобр. экзистенциальным ее рассмотрением, смысл к-рого остается у Б. еще недостаточно раскрытым (зашифрованность принадлежит стилю мысли Б., к-рая почти сознательно рассчитана на затрудненное, замедленное восприятие). Написанные незадолго до гибели афористически-краткие тезисы "О понятии истории" и примыкающий к ним "Теолого-полит. фрагмент" заключают в себе суть культурно-филос. подхода Б. и обрисовывают всю широту достигнутого им опосредствования противоположностей. Б. критикует вульгарное понимание прогресса. По его мнению, прогресс - это штормовой ветер, дующий со стороны рая, буря, к-рая неудержимо гонит к будущему, между тем как перед глазами отвернувшегося от грядущего растет груда развалин. Стремление по-
  66
  нять историю по-новому соединяется с политически актуальными моментами: так, Б. критикует социал-демократию за конформизм в политике и экономике, раскрывает противоречия вульгарно-марксистского, собственно позитивистского (по определению Б.) взгляда на труд, следствием к-рого выступает "эксплуатация природы, с наивным удовлетворением противопоставляемая эксплуатации пролетариата". У Й.Дицгена Б. обнаруживает "технократич. черты", к-рые "впоследствии встретятся в фашизме".
  Центр., незавершенной работой Б. были "Парижские пассажи" (ее тезисы "Париж, столица 19 столетия", опубл. в 1955): начатый в 1927 труд эволюционировал под влиянием работ Лукача и Э. Блоха и заключал в себе целостный анализ париж. культуры эпохи Бодлера в единстве ее многообр. проявлений от высокого искусства до быта и рекламы с раскрытием присущего новейшему времени понимания товара, анализ одновременно социол., психол. и психоаналитический. Более популярное изложение взглядов Б. на перелом в истории искусства и всей культуры содержится в статье "Произведение искусства в эпоху его техн. воспроизводимости" (впервые изд. на франц. яз., 1936), где и говорится об утрате худож. созданием "ауры" своей уникальности и даются характеристики новой, массовой культуры. Б. сохранил независимость по отношению к руководителям Франкфурт, социол. школы Адорно и Хоркхаймеру, к-рых не устраивала полит, левизна Б., его открытость леворадикальным мыслителям типа Э. Блоха. Можно отметить нек-рую культурно-критич. общность между "Понятием худож. произведения..." Б., "Теорией романа" Лукача (1916) и "Духом утопии" Блоха (1918).
  Посмертное влияние творчества Б. началось с 1955, с переиздания ряда его работ по инициативе Адорно. Воздействие идей Б. с годами нарастает и углубляется в силу того, что все более отчетливо послеживается родство культурно-истор. исканий Б. с новым, постепенно осознающим себя направлением, ориентирующимся на концепцию целостности истории и философии культуры (культурологии), а также между присущей Б. многозначностью (неоднозначностью), принципиальной незавершенностью и неисчерпаемостью мысли и совр. философией, скорее задающей вопросы, чем настаивающей на ответах. Наконец, учение Б. вполне соответствует эклектизму культуры "постмодернизма". Б. все еще остается недостаточно изученным, не вполне раскрытым и всецело сохраняющим свою актуальность философом культуры.
  Соч.: Gesammelte Schriften. Bd. 1-3. Fr./M., 1991;
  Париж - столица XIX столетия // Историко-философ-ский ежегодник. 1990. М., 1991; Теория искусства у ранних романтиков и позднего Гёте // Логос. М., 1993.
  Лит.: Roberts J. Walter Benjamin. L; Basingstoke, 1982;
  Pensky М. Melancholy Dialectics. Amherst, 1993.
  А. В. Михайлов
 
  БЕРГЕР (Berger) Питер Людвиг (р. 1929)
  - амер. социолог, культуролог и философ, один из ведущих представителей феноменологич. социологии знания, проф., директор Ин-та экон. культуры Бостонского ун-та.
  Область науч. исследований - история и философия религии, антропология, обширная сфера культурных реальностей, истолкованных через призму социологии познания. В работах "Шум торжественных ассамблей" (1961), "Амбивалентное видение" (1961), "Лицом к современности. Очерки по проблемам об-ва, политики и религии" (1977) Б. проводит культурологич. различие между церковной религиозностью и нетрадиц. верой. Высоко оценивая феномен веры в созидании культуры, Б. выступает против секуляризации совр. обществ. сознания, критикует концепции "смерти Бога" и "постхристианской эры", утверждая, что секуляризованные мировоззрения не в состоянии ответить на коренные вопросы человеч. существования.
  Значит, место в культурологии Б. уделено обоснованию социол. знания, его специфики и предназначения. В книге "Введение в социологию" (1963) Б. раскрыл взаимосвязь между "человеком в об-ве" и "об-вом в человеке". Оценивая социологию как форму сознания, Б. раскрывает обществ, жизнь как драму, обосновывая вместе с тем гуманистич. перспективу развития культуры.
  Многие социальные проблемы Б. трактует прежде всего через культурную антропологию. Так, абсурдной в антропол. смысле оказывается идея "перманентной революции", кит. "культурная революция". Радикальность и консерватизм социологии можно уподобить, следовательно, позиции человека, к-рый думает смело, но действует осторожно, сознавая свою свободу и ее границы.
  По мнению Б., предшественником социологии познания явился историцизм в его дильтеевском варианте. Значит, внимание Б. уделил реификации социальной реальности, т.е. представлению о социальных феноменах как о "вещах"; разрабатывал феноменолог. версию социологии знания (совм. с Т. Лукманом).
  Критикуя традиц. учения, занимающиеся анализом лишь теор. знания, он обратил внимание исследователей на обыденное, дотеоретическое знание. Интерпретативная социология Б. настаивает на уважении к идеалам и верованиям людей как некоей социокультурной реальности. Б. уделяет значит, внимание пониманию как методу постижения культурных феноменов и интерпретации разл. смыслов, значимых в их повседневной жизни.
  Б. выступил также как социальный мыслитель, изучающий причины культурных мутаций в об-ве. В трудах "Сознание вне очага" (1973), "Пирамиды жертв" (1975), "Лицом к современности" (1977), "Капиталистич. революция" (1986), "Восточно-азиатская перспектива" он рассматривает соотношение обществ, и культурных факторов в общей динамике истории, сопоставляет социальные и культурные циклы, выявляет механизмы модернизации, т.е. преображения об-ва по зап. стандарту. Спектр культуролог, интересов Б. весьма широк.
  67
  Соч.: The Social Construction of Reality. A Treatise in the Sociology of Knowledge (with Luckmann Т.). N.Y., 1966; The Sacred Canopy. Elements of a Sociological Theory of Religion. N.Y., 1967; The Heretical Imperative: Contemporary Possibilities of Religious Affirmation. N.Y., 1979; The Capitalist Revolution. Aldershot etc., 1987; Капиталистическая революция: 50 тез. о процветании, равенстве и свободе. М., 1994.
  П.С. Гуревич
 
  БЕРГСОН (Bergson) Анри (1859-1941)
  - франц. философ, представитель интуитивизма и философии жизни. В 1878, окончив Лицей Кондорсе в Париже, поступил в Высшую нормальную школу. После ее окончания преподавал в лицее г. Анжера (1881-1883), а затем - в Лицее Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. В 1888 получил назначение в Париж, преподавал в лицеях Людовика Великого и Генриха IV, а с 1889 - в Коллеж Роллен и Высшей Нормальной школе. В 1900 стал профессором Коллеж де Франс, где читал курсы лекций по философии. В 1914 был избран президентом Академии моральных и политических наук и членом Французской академии наук. В годы Первой мировой войны занялся политической деятельностью, осуществлял дипломатические миссии в Испании и США. В 1922 стал первым президентом Международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству. В 1927 Б. была присуждена Нобелевская премия по литературе. В его ранних работах проблема культуры ставится как проблема соотношения культуры и свободы. Культура, по Б., немыслима вне свободного творчества личности; свобода же - изначальное, подлинное состояние человека. Развивая традиции Паскаля, Руссо, франц. спиритуализма и романтизма, Б. исследует глубинные дорефлективные пласты человеч. сознания, область длительности, конкр. времени - средоточие свободы, уникальности и творч. самореализации личности ("Опыт о непосредственных данных сознания", 1889; "Материя и память", 1896). Длительность характеризует человека как существо историческое, бесконечно изменчивое; она определяет внутреннее Я, где человек может ощутить себя подлинно свободным. Свобода и культура взаимно обусловливают друг друга: хотя сама культура возникает на основе свободы и без нее невозможна, для осознания и проявления свободы необходим опр. уровень культуры. Б. рассматривает в связи с этим возможность гармонич. существования человека в об-ве, ставит вопрос о мере, гармонии в самой человеч. жизни. Опасна любая неприспособленность личности к об-ву, любые нарушения гармонии, среди к-рых Б. выделяет две крайние формы: самоизоляция, уединение человека, его отрыв от об-ва, и автоматизм и косность самой обществ, жизни. Существуют два осн. инструмента приспособления человека к об-ву: здравый смысл и смех.
  Идеал Б. - целостный человек, следующий велениям здравого смысла; его антипод - узкий специалист, чуждый глубокому и всестороннему постижению жизни, равнодушный к классич. образованию, к-рое есть непременное условие подлинной культуры.
  В "Творческой эволюции" (1907) культура рассматривается в контексте философии эволюции, в центре к-рой - понятие жизненного порыва, целостного органич. процесса, охватывающего весь мир, в т.ч. и человека, и об-во.
  В этой работе достигает высшего развития органич. взгляд на мир, присущий Б. Человек здесь неотъемлемая часть единого целого - жизненного потока. Вселенной; он неразрывно связан со всей реальностью и ответствен за ее дальнейшую судьбу. Задача чаловека не властвовать над природой, а развивать и продолжать в бесконечность движение жизненного порыва, совершенствуя прежние формы культуры и создавая новые. Раздумья Б. о смысле эволюции, о роли человечества в эволюц. движении, о противоречиях развития науки и техники, об опасностях технократич. устремлений обозначили многие центр, проблемы философии и культурологии 20 в. В то же время натуралистич. тенденции Б. подвергались критике. Так, Риккерт отмечал, что жизнь сама по себе, "жизненность как таковая", не содержит в себе оснований для собственно культурных оценок, из биологии нельзя вывести понятие ценности. Всякая же моральная оценка, с к-рой мы подходим к культуре, предполагает теор. отношение с позиций ценностей, содержащихся в культуре, а не в самой жизни. Понятия "жизнь", "жизненный порыв" аксиологически нейтральны и приобретают то или иное ценностное значение в зависимости от нашей оценки. Но эта реальная слабость философии Б. была оборотной стороной ее достоинства - целостного рассмотрения человека и культуры в системе всей реальности.
  В работе "Два источника морали и религии" (1932) Б. предложил своеобразную культурологич. концепцию, основанную на принципах религ. морали, создав одну из элитарных теорий культуры: сохранение и развитие культуры возможно уже не в деятельности всего человечества ("Творческая эволюция"); это - дело избранных личностей, религ. и моральных наставников человечества, образующих т.н. "открытое об-во" с "динамической" моралью и религией. Это об-во свободно следует принципам любви и милосердия, но ему противостоят "закрытые об-ва", опирающиеся на принцип национализма и фактически лишенные свободы. Б. отрицает возможность прогресса "закрытых об-в", утративших стимул к развитию и подчиненных круговороту одних и тех же сложившихся форм и институтов. Единств, реальный путь прогрессивного движения человечества - культуросозидающая деятельность в духе Христа, активная пропаганда ценностей религ. морали, мистицизма и аскетизма. Своеобразие концепции культуры, развитой в "Двух источниках...", определяется, в частности, переплетением в ней разл. философско-религ. традиций, сохранением в рамках общих христ. установок прежней метафоры жизненного порыва, созданной под влиянием неоплатонизма. Эта концепция Б. оказала существ, влияние на зап. философию и куль-
  68
  турологию 20 в., в частности на К. Поппера, Тойнби, Ортегу-и-Гассета.
  Соч.: Собр. соч. Т. 1-5. СПб., 1913-14; Собр. соч.: В 4т. Т. I. М., 1992; revolution ci-eatrice. P., 1911; Длительность и одновременность. Пг., 1923; La pensee et la mouvant. P., 1934; Ecrits et paroles. Vol. 1-2. P., 1957-59; Два источника морали и религии. М., 1994.
  Лит.: Лосский Н.0. Интуитивная философия Бергсона. Пб., 1922; Чанышев А.Н. Философия Анри Бергсона. М., 1960; Свасьян К.А. Эстетич. сущность интуитивной философии А. Бергсона. Ер., 1978; Гарин И.И. Воскрешение духа. М., 1992; Barlow М. Н. Bergson. P., 1966.
  И. И. Блауберг
 
  БЕРДЯЕВ Николай Александрович (1874-1948)
  - философ, литератор, публицист, обществ, деятель. Один из "властителей дум" 20 в., экзистенциальный мыслитель, страстно отзывающийся на глубинные сдвиги в человеч. духе; христ. гуманист, наследник Вл. Соловьева, чувствующий свою ответственность за судьбу человека в совр. мире. В 1894 поступил на физ-мат. ф-т Киев. ун-та, через год перешел на юридический; штудировал немецкую философию и своих "вечных спутников" - Достоевского и Льва Толстого; увлекался Ибсеном, Метерлинком и Ницше. В ун-те окунулся в марксистскую среду; при посредничестве М.И. Туган-Барановского стал активно сотрудничать в журн. "Мир божий" (1898-1904). В 1897-1898 за участие в студенч. демонстрациях арестован, затем исключен из ун-та; в 1898 снова последовал арест. В 1899 дебютировал статьей "Ф.А. Ланге и критич. философия" (опубл. на нем., затем на рус. яз. в 1900), содержащей предпосылки его эволюции от марксизма к идеализму.
  После возвращения из ссылки (Вологда, 1900-1902, затем Житомир) в Киев (1903) наступил "ставрогинский период" в жизни Б. - пропагандиста революции, не верящего в свое дело. Разочаровавшись в полит, деятельности, Б. сосредоточился на религиозно-культурном просвещении. В к. 1902 знакомится с Л. Шестовым (с С.Н. Булгаковым познакомился до ссылки).
  С окт. 1904 Б. в Петербурге, соредактор, совм. с Булгаковым, журн. "Новый путь", а с янв. 1905 "Вопросов жизни". Б. поначалу ощущал себя соратником Мережковского и его единомышленников ("О новом религ. сознании", 1905); но вскоре отходит от них ("Декадентство и мистический реализм", 1907); статьей "Трагедия и обыденность" Б. откликнулся на книгу Шестова "Достоевский и Ницше. Философия трагедии" (1903). Параллельно Б. сотрудничал в "Полярной звезде", "Вопросах философии и психологии", "Голосе Юга", "Моск. еженед.", "Книге". Большинство эссе этих лет вошло в сб. "Sub specie aeternitatis. Опыты философские, социальные и литературные (1900-06)" (1907), отражающий сложный путь от имманентного идеализма, критич. марксизма и эстетич. модернизма к христианству нового сознания.
  С янв. 1909 начался моек., "религ." этап жизни и творчества Б.: он входил в среду "правосл. возрождения", участвовал в Религ.-филос. об-ве, в деятельности изд-ва "Путь", печатался в его сб-ках. Изучал рус. религ. мысль, вост. патристику, аскетич. лит-ру. В центре его размышлений на этом этапе - послерев. "кризис духа" и проблема ответственности за него опр. обществ, сил ("Духовный кризис интеллигенции. Ст. по обществ, и религ. психологии", 1907-1910). Критика церкви шла у Б. в русле идей B.C. Соловьева; интеллигенцию Б. обвинял в подчинении "утилитарно-обществ. целям", в измене бескорыстной истине и "метафизич. духу великих рус. писателей" и призывал ее порвать с радикализмом ("Филос. истина и интеллигентская правда", вошедшая в знаменитый сб. "Вехи", 1909).
  Зимой 1911 Б. уехал в Италию; происходит окончат. творч. самоопределение - новое религ. сознание Б. расщепилось: его филос. интуиция вылилась в метафизику свободы в духе Я. Бёме и нем. мистиков ("Философия свободы", 1911). Его профетич. реформаторство, направлявшееся ранее на "общественность", оформилось в экстатич. утопию творчества. Манифест Б. "Смысл творчества. Опыт оправдания человека" (1916) Вяч. Иванов оценил как "покорительно талантливую", но в то же время "опрометчиво своевольную" книгу. В 1912 Б. вышел из "Пути" и Религ.-филос. об-ва. Опыт своих блужданий и встреч Б. в своей обычной полемич. манере обобщил в серии статей "Типы религ. мысли в России" (1916). Он борется против идущих в 10-е гг. на смену "декадентству" оккультных увлечений.
  Первонач. подъем духа у Б. во время Февр. революции 1917, вызванный "вступлением в великую неизвестность" и бескровным "падением священного рус. царства", к-рое приравнивалось им к "падению Рима и Византии", сменился страхом перед нараставшей стихией насилия. В "стихии коммунистич. революции", к-рую он считал возмездием за пороки старого об-ва и противником к-рой он был как враг насилия, и в годы сов. власти Б. переживал "чувство наибольшей остроты и напряженности жизни", вылившееся в разнообразную активность: Б. читал лекции, выступал в Клубе анархистов, проводил у себя дома лит.-филос. "вторники" (1917-22), участвовал в кооперативной Лавке писателей. В 1918 Б. был избран вице-пред. Всерос. союза писателей. В 1920 Б. - проф. Моск. ун-та. Зимой 1918/19 Б. организовал Вольную акад. духовной культуры, где читал лекции на филос.-ист. и филос.-религ. темы, вел семинар по Достоевскому, в результате чего родилась кн. "Миросозерцание Достоевского" (Прага, 1923), во многом определившая восприятие писателя на Западе.
  В 1920 был арестован и допрошен Дзержинским, к-рому Б. высказал все, что он думает о коммунистич. идеологии и новом режиме. В 1922 последовал второй арест, а в сентябре высылка из России с известной
  69
  группой интеллигенции. Уезжал в тоске, но с провиденциальным предчувствием начала новой "творч. эпохи".
  До сер. 1924 Б. в Берлине, где учреждает Русский научный ин-т, а при поддержке амер. организации ИМКА открывает Религиозно-филос. академию, продолжавшую программу московской ВАДК; он читает лекции по истории рус. мысли и этике; участвует в первом съезде РСХД в г. Пшерове (окт. 1923), редактирует альманах "София". Дом его становится центром оживленных лит. собраний не только рус. эмиграции, но и нем. интеллигенции. Краткий берлин. период творчества Б. можно назвать историософским: продумываются мысли о путях рус. и мировой истории, родившиеся прежде всего в революц. пожаре, но также навеянные углубляющейся секуляризацией духа и наступлением массового об-ва в Европе (Смысл истории. Опыт человеч. судьбы, Берлин, 1923; Новое средневековье: Размышление о судьбах России и Европы, 1924).
  Не позже осени 1924 благодаря хлопотам Шестова Б. переезжает в Париж и окончательно поселяется в Кламаре, в доме, подаренном ему одной англ. поклонницей, где жизнь его приняла по-европейски размеренный оборот при обширной лит., научно-лекционной и редакторско-издат. деятельности. В ноябре 1924 он открывает париж. отделение РФА, основывает и возглавляет журн. "Путь" (1925-40), изд-во ИМКА-пресс. Вместе с Маритеном и о. С. Булгаковым становится одним из инициаторов экуменич. движения. С к. 20-х гг. выступает с докладами на европ. конгрессах, участвует в "Декадах Понтиньи", на к-рых устанавливаются постоянные связи с М. Бубе-ром, Г. Марселем, Э. Мунье, Р. Фернандесом, А. Жидом, Р. Мартен дю Гаром, А. Моруа, Ф. Мориаком, К. Бартом, А. Мальро; выступает одним из основателей "Лиги православной культуры" (1930), журн. "Esprit" (1932), соредактором ежеквартальника "Orient et Occident" (1929-34), читает лекции в "Русском центре" и прославленном Богословском ин-те (1934). Дом Б. в Кламаре становится центром притяжения интеллектуальной элиты Франции и местом регулярных коллоквиумов. Париж, этап жизни Б. богат собственно филос. творчеством, развитием идей его экзистенциалистской метафизики (Философия свободного духа, 1927; О назначении человека, 1931; О рабстве и свободе человека, 1931; Я и мир объектов, 1934; Дух и реальность, 1935 и др.). Б. выступает и как культурно-истор. публицист, выделяющий центр. явления в жизни духа, творчества, церкви, об-ва в "Пути", "Новом граде", "Совр. записках", "Возрождении", "Рус. записках", "Новоселье", "Рус. новостях", "Последних новостях", "Рус. патриоте". В центре всегда остается судьба России: он раздумывает над ее истор. предназначением, над ее нац. лицом и духовным складом (Русская идея, 1946), никогда не забывая о случившейся с ней катастрофе. Однако Б., не перестававший до конца дней заявлять о "правде коммунизма", а также не вполне изживший в себе марксизм, трактует Октябрьскую революцию прежде всего как "национальную", списывая издержки марксистской идеи за счет нац. почвы, подставляя на место "пролетарского мессианизма" будто бы действующий в революции некий "мессианизм рус. народа". Этот дезориентирующий миф, получил затем широкую популярность благодаря сочинению Б. "Истоки и смысл русского коммунизма" (на нем. и англ. яз., 1937; на франц. и исп., 1938 и 1939, на рус., 1955).
  Во время Второй мир. войны Б. пережил патриотически-ностальгич. настроения, его идейная неприязнь к советскому гос-ву потускнела, что до крайности обострило отношения с эмиграцией. Однако по окончании войны Б. испытал разочарование в своих надеждах на близкое либеральное перерождение советского режима, однако окончательно их не утратил ("Истина и откровение", 1996). Умер Б. за письменным столом, завершая работу над кн. "Царство Духа и царство Кесаря" (1949). Похоронен на старом кладбище в Кламаре.
  Верующий вольнодумец, Б. не нашел себе места ни в одном стане "рус. ренессанса": в лит.-модернист. кругах он оказался посторонним как христ. моралист, а в православных как непреклонный индивидуалист. Первонач. увлечение синтезом христианства и язычества ("О новом религ. сознании") переходит затем у Б. в осуждение его принципиальной двусмысленности; его отталкивал эстетически-эротич. уклон у Мережковского (нехватка "нравств. твердости"), родовой и бытовой - у Розанова; магический - у Флоренского. В критике совр. искусства Б., будучи персоналистом, прежде всего улавливал признаки дегуманизации, что в итоге перевешивало симпатию Б. к модернист. течениям, "освобождающимся от материи" (футуризм, кубизм); ужас от "складных чудовищ" Пикассо побеждал спиритуалистич. веру Б. в правоту разоблачения материальных иллюзий; "растерзание" человеч. образа в "Петербурге" Белого мешало Б. признать роман полноценным прообразом "нового" искусства. Опасный отказ от личного начала Б. находил в "Серебряном голубе", где автор, открыв в рус. народе экстатич. стихию, сам "растворяется" в безличной тотальности. В "двоящуюся атмосферу" расслабляющей мечтательности погружена, по Б., символист, поэзия с ее подменами мистич. опыта поэтическим, чаемого откровения - текущей эмпирикой ("Двенадцать" Блока он характеризует как "почти гениальную ... но кощунственную вещь", "Мутные лики"//сб. "София", 1923). Он сетует на утрату блестящим серебряным веком существенности, "необыкновенной правдивости и простоты рус. лит-ры" 19 в., к-рая осталась уникальной для Б. ценностью, возраставшей в его глазах по мере знакомства с зап., гл. обр. франц., романом 20 в., с его "фактографич." правдой, отсутствием духовной позиции у автора (Л. Селин, А. Мальро, Д. Лоренс) и распадом Я в "плавучем мире ощущений" (М. Пруст, А. Жид). Рус. классика с ее "больной совестью" и "нравств. гениальностью" за-
  70
  щищает метафизич. права личности и одарена ист. провидением: "пневматолог" Достоевский, по Б., возвратил человеку его "духовную глубину", уловил "подземные сдвиги" в человеч. душе и показал "человека, отпущенного на свободу", чем и предвозвестил судьбу совр. человечества (Миросозерцание Достоевского); эта трактовка не обходится, однако, у Б. без избыточного упора на "безосновную свободу". Его собств. философия творчества унаследована от рус. символизма как теургич. идея спасающего искусства, к-рая претерпевает радикальные изменения в религ. экзистенциализме Б. с его антиномией между христ.-позитивным "мир во зле лежит", и его надо спасать, и неоромантически-бунтарским "мир есть зло", и его надо упразднить. Упор на переживание необъективируемого творч. подъема открывает у Б. за истиной спасения мира психологию спасения от мира с его тоскливой обыденностью. Б. оказал влияние на ев-роп. критич. культурфилософию своей профетической концепцией заката европ. цивилизации (Конец Ренессанса, 1922; Предсмертные мысли Фауста, 1922; Новое средневековье, 1924 и др.), на франц. экзистенциализм и персонализм.
  Б. принадлежит около 40 книг и 500 статей; его работы переведены на более полутора десятка языков, о нем написано более десятка монографий. По свидетельству зап. наблюдателей, Б. оказался самым известным русским философом, чей труд явился связующим звеном между Востоком и Западом, между христианами и нехристианами, между нациями, между прошлым и будущим, между философией и теологией, между видимым и невидимым (Д. Лоури); одним из величайших философов и пророков нашего времени, сравнимым с Ницше, Гегелем и даже Аристотелем.
  Соч.: Собр. соч. Т. 1-3. Париж, 1989; Соч. М., 1994; Судьба России. М., 1918; Воля к культуре и воля к жизни//Шиповник. Сб. 1, М., 1922; Предсмертные мысли Фауста // Освальд Шпенглер и закат Европы. М., 1922; Константин Леонтьев: Очерк из истории русской религиозной мысли. Париж, 1926; В защиту А. Блока// Путь. Париж, 1931, N 26; Кризис интеллекта и миссия интеллигенции // Нов. град, Париж, 1938, N 13; Эрос и личность: Философия пола и любви. М., 1989; Судьба человека в современном мире // Новый мир, 1990, N 1; Самопознание: Опыт философской автобиографии. М., 1991; О русских классиках. М., 1993; О назначении человека. М., 1993; Философия творчества, культуры и искусства. Т. 1-2. М., 1994.
  Лит.: Шестов Л. Николай Бердяев: Гнозис и экзистенциальная философия//Совр. записки. 1938. N 67; Вадимов А. Жизнь Бердяева: Россия-Berk., 1993; Н.А. Бердяев: pro et contra: Антология: В 2 кн. Т. 1. СПб., 1994; Н.А. Бердяев о русской философии. Ч. 1-2. Свердловск, 1994; Гальцева Р.А. Очерки русской утопической мысли XX в. М., 1992; Porret E. Berdiaeff, prophete des temps nouveaux. Neuchatel, 1951; Lowrie D.A. Rebellious Prophet: A Life ofN. Berdyaev. N.Y., 1960; Bibliographic des oeuvres de N. Berdiaev. P., 1978; Clement 0. Berdiaev. P., 1991.
  P.A. Гальцева
 
  БИДНИ (Bidney) Дэвид (1908-1987)
  - амер. культур-антрополог, проф. отделения антропологии Индианс-кого ун-та, специалист в области истории антропол. мысли, теории культуры, сравнит, этики, сравнит, мифологии, философии обществознания, философии истории.
  Становление Б. произошло в Йельском ун-те, где он в 1932 защитил докт. дис. "Проблема ценностей в метафизике Спинозы", затем продолжил работу и в 1940 опубликовал первое в англоязычной лит-ре критико-истор. исследование, посвященное анализу Спинозовской философии эмоций ("Психология и этика Спинозы", 1940), где предлагает читателю научную интерпретацию философии Спинозы; доказывает оригинальность его идей в общей филос. традиции, значимость вклада в психологию, прослеживает влияние философии и этики Спинозы на развитие совр. мысли в области метафизики, психологии и теории ценностей. Исследование проблем истории науки, вместе с занятиями антропологией, к-рая становится осн. сферой проф. интереса Б., создают необычный синтез. Общие рез-ты этой многолетней работы он собирает в "Теор. антропологии", 1953, к-рая становится гл. книгой его жизни. Смысл и общая направленность работы были определены названием, к-рое должно было подчеркнуть, что антропология обладает собств. корпусом теор. знания. Такая позиция Б. объяснялась официально негативным отношением к теор. построениям, сложившимся в школе Боаса.
  Б. не без основания полагал, что амер. культурной антропологией накоплен огромный опыт не только практич. изучения, но и теор. осмысления культуры и считал своим долгом собрать воедино и проанализировать все осн. метаантропол. постулаты, сформулированные к 40-м гг.: таковыми он считал проблемы человека и мира человека, концепции культуры, проблемы культурной динамики, соотношения этнологии и психологии, концепции мифа, концепции культурного кризиса, способы культурной интеграции и т.д.
  Выдвигая концепцию метаантропологии, Б. подчеркивал, что это не просто другое название для антропол. теории, но определение для особого рода теории, связанной с проблемами культурной реальности и природы человека, т.о. вводя название метаантропологии для науки о культуре.
  Соч.: The Psychology and Ethics of Spinoza. A Study in the History and Logic of Ideas. New Haven; L., 1940; Theoretical Anthropology. N.Y., 1968; Studies in General Anthropology, (ed.). The Hague, 1963.
  Л.А. Мостова
  71
 
  БИЛЗ (Beals) Ральф Леон (1901-85)
  - амер. культурантрополог, исследователь Лат. Америки. Учился в унте штата Калифорния (Беркли) у Кребера, Лоуи и Э.У. Джиффорда, увлекался идеями культурного релятивизма. Защитив докт. дис. по этнич. истории индейцев штата Нью-Мехико, занимался полевыми исследованиями в Мексике, потом вернулся в Беркли. С 1936 работал в Калифорнийском ун-те в Лос-Анджелесе. Много лет Б. изучал индейцев Лат. Америки, считается пионером этнографии Мексики. Как теоретик Б. - последователь Ф. Боиса, изучал в разных аспектах проблему аккультурации. Он рассматривал аккультурацию как особый случай изменения, хотя разграничить аккультурацию и диффузию бывает достаточно сложно, т.к. оба понятия представляют культурное изменение как результут передачи культуры из одной группы в др. Осн. направления исследований Б.: изучение крестьянских общин, в т.ч. на локальном уровне; система рынка в крестьянской среде и проблема экон. изменений; его интересовали социальные аспекты жизни изучаемых стран - рез-том стал его труд по социальной стратификации Лат. Америки. Особую сферу научной деятельности Б. составили работы по теории культуры (культурный контакт, культурный конфликт и результаты взаимодействия культур - процессы и культурные изменения). Б. полагал, что проблема изменений, происходящих в культуре, вследствие ее периодич. контактов с носителями иных культур наиболее актуальна для исследователя. Более всего Б. интересовала проблема культурных изменений в об-вах, испытавших на себе влияние Запада. Выдержанные в целом в боасовской традиции монографии Б. лишены серьезных теор. обоснований и выводов, касающихся природы аккультурации. Полевые исследования в Мексике дали ему материал для книги, изучающей крестьянские рынки с т.зр. проблемы аккультурации. Б. - соавтор популярного учебника по антропологии, выдержавшего пять изданий. Он активно сотрудничал с Амер. ассоциацией, его имя пользуется большим уважен-ием в странах Лат. Америки.
  Соч.: The contemporary Culture of the Cahita Indians. Wash., 1945; Cheran: A Sierra Tarascan Village. Wash., 1946; An Introduction to Anthropology. N.Y., 1953; 3d. N.Y., 1965 (with H. Hoijer); No frontier to learning: The Mexican Student in the United States. Minnesota, 1957 (with N.D. Humphrey); The Peasant Marketing System of Oaxaca, Mexico. Berkeley, 1975; The Social Anthropology of Latin America. Essays in Honor of Ralph L. Beals. Eds. Goldschmidt W., Hoijer H. Los Ang., 1970 (библиогр.).
  E.M. Лазорева, Л.А. Мостова
 
  БИОГРАФИЯ
  - повествоват. изображение истории жизни отдельной личности, способ представленности в культуре специфики отд. человеч. существования. Занимает важное место в культуре различных эпох. Жизнь отд. личности может быть предметом науки, философии или искусства, но каждый раз в случае Б, она опосредствована повествованием о ней, к-рое, в отличие от портрета или аналитич. модели, предстает здесь объектом изучения. Осн. специфич. качествами Б. выступают отнесение ее к ценности индивидуального человеч. существования (гипотеза о его частном смысле) и наличие повествоват. текста, идентифицирующего это существование.
  Культурная функциональность Б. выявляется в противостоянии ее конкретности всем видам научно-филос. и худож. обобщения. Максимальное приближение Б. к жизненно-истор. подлинности фактов подтверждает и реальность и значительность существования отд. личности, и реальность самой культуры, осуществляющейся только в социальной идентификации индивида. Биогр. эмпирика (ценность индивидуального жизненного опыта) - одно из существ, оснований любого антропол. теоретизирования. Б. сама содержит значит. теор. проблематику. В аспекте философии это касается категорий индивидуального, личности, жизни, судьбы, смертности и др.; в аспекте повествоват. теории, или нарратологии как одного из разделов коммуникативно-семиотич. цикла наук, - понятий ситуации, поступка, "жизненного сюжета", текстуальности, структуры повествования, повествоват. идентификации и др.; в аспектах других гуманитарно-социальных наук это проблемы: личность и социальные группы, социализация личности (социология), личность творца и произведение искусства (лит-ведение, иск-ведение), структура и типология личности (психология), воспитание личности (педагогика), религ. персонология (теология) и др.
  Др. стороной отношения биогр. практики и гуманитарно-социальных наук является периодически возобновляющийся в них биогр. подход (метод), к-рый оказывается одним из вариантов качеств, анализа эмпирич. материала неизбежно необходимым для дополнения рез-тов, получаемых методом колич. анализа или дедуктивного построения. В разной степени такой подход применяется в истории (Карлейль, Ранке и мн. др.), в лит-ведении и иск-ведении (Сент-Бёв, Брандес, Фрейд и др.), в социологии (Знанецкии и У.А. Томас - 20-е гг.; совр. амер., нем. и франц. социология), в психологии (психоанализ, совр. амер. психобиография), в медицине, в педагогике, в истории науки и философии. Особенно значит, оказываются совр. методы коллективных Б. ("просопография"), использующие новые технологии обработки материалов и снимающие болезненные для социально-истор. наук противоречия между частным характером фактов и общим характером заключений (школа Л. Навьера, изучение элит и др.).
  В культурологии значение Б. теоретически подтверждается феноменологически-герменевтич. направлением мысли (Дилыпей, Виндельбанд, Риккерт, М. Вебер). В конкр. культурологич. исследованиях Б. становится ценным источником истор. реконструкции конкр. и целостного облика культурных эпох (следует учитывать, что и сама Б. при этом является рез-том реконструктивной работы), она также является материалом для пост-
  72
  роения историко-культурной персонологии (культурной типологии личности, соответствующей типологии культурных образований) и для стилистич. исследований разного масштаба.
  Однако, при всей значительности связи с научной гуманитаристикой. Б., как это неизбежно происходит в случае реконструктивного подхода к явлениям истор. жизни, вполне обоснованно предстает также как жанр искусства (в данном случае повествоват. искусства - лит-ры, кинематографа, театра). В этом ракурсе Б., вместе с автобиографией как ее разновидностью, тесно связана с развитием жанра романа, к-рый также ставит в центр повествования жизнь индивида. Сущностное противостояние между Б. как научным предметом и Б. как разновидностью художеств, литературы фактически снимается в целом спектре поджанров биогр. письма: от документальной Б. до биогр. романа (Б. научная, истор., интеллектуальная, популярная, дидактич., беллетризованная и др.). Это, в свою очередь, дает повод для предположений о выделении биографики в качестве отд. отрасли гуманитарного знания (А.Л. Валевский). Писатель, работающий в жанре Б., выступает в качестве "принявшего присягу" не извращать известные биографические факты, а ученый, работающий над Б. как целым (а не над биогр. материалами), невольно обязуется представить ее цельностью, близкой к худож. полноте. Поэтому развитие Б. исторически связывается и с развитием научно-интеллектуальных представлений, и с художественно-коммуникативными аспектами культуры (т.е. одновременно с ее научной и худож. подсистемами).
  В мифол. основе формирования столь важного для культуры повествоват. способа коммуникации прообразом Б. предстают истории о богах и героях. С др. стороны, возможность историко-биогр. указания на личную судьбу предвещают именные списки правителей, сохранившиеся как единств, знак выделения индивидуальности в памятниках многих древних цивилизаций.
  Биогр. по смыслу и документальными по стилю являются древнеегип. надгробные памятные надписи о фараонах и их чиновниках, связываемые уже и с их пластич. изображениями (скульптурами и барельефами), и со светской беллетристикой (с известной сказкой о Синухете-египтянине, по указанию Б.А. Тураева). Ветхий Завет в значит, степени заполнен "биогр." историями. Евангелия являются биогр. повествованием, относительно полно отражающим земную жизнь Иисуса, и при этом они демонстрируют колоссальные возможности воздействия текстов этого рода.
  Античная Б., связанная с развитием античной риторики и античного гражд. об-ва, начинается вместе с историографией в трудах Геродота, Фукидида и Ксенофонта, приобретая свой классич. вид у Тацита и особенно у Плутарха и Светония, к-рые представили уже разработанные и противопоставленные друг другу варианты организации биогр. рассказа (последоват. событийное изложение/предметно-тематич. систематизация) и его оценочно-смыслового итога (морализирующее сравнение/объективизм). Успех античной Б. соотносится с греч. и рим. романами как началом традиции европ. романистики и с расцветом скульптурного портрета.
  Ср. века выдвигают обобщенную стилистику житийной лит-ры, связываемую и с сословно-корпоративными идеалами обществ, устройства, и с мистич. возможностью их преодоления. В то же время в светской литре феодально-куртуазный идеал жизни как личного подвига-приключения (легендарная Б.) поддерживается развитием рыцарского романа.
  Духовная углубленность христианства открывает в то же время мощную культурную традицию автобиографии-исповеди (Августин, Абеляр, Челлини, Казанова, Руссо, Гёте, Уайльд, Розанов и мн.др.)
  Эпоха Возрождения с ее культом худож. индивидуальности представлена "Жизнеописаниями художников" Дж. Вазари, соответствующими проявившемуся многообразию индивидуальных стилей в искусстве. В это же время европ. худож. лит-ра обозначает направление своего развития произведениями Сервантеса и Шекспира, представляющими индивидуальную судьбу и внутр. мир личности в качестве осн. категорий повествования. Индивидуализированный живописный портрет в эту эпоху занимает свое законное и уже не оспариваемое место.
  Век Просвещения отмечен, с одной стороны, сближением биогр. лит-ры с историч. наукой (Вольтер), с другой - началом традиции англ. лит. Б. (Босуэлл). В этот период начинают выходить первые биогр. словари (Мишо, позже Чамберс и Уэбстер).
  Эпоха романтизма связана с наполеоновской легендой, воплотившей в биографическом повествовании освобождение бурж. индивидуализма в предельном идеале безграничных возможностей частного лица. Наличие Б. становится необходимостью для всякой исторически или культурно значимой персоны. Определяется проф. специализация биографов. Традиция организации истор. повествования вокруг личности великих людей формируется в творчестве знаменитых историков 19 в. - Карлейля, Ранке, Соловьева, Ключевского. Лит. Б. в России отмечена выдающимися работами П. Вяземского о Фонвизине, П. Анненкова о Пушкине, И. Аксакова о Тютчеве и др. Развитие биограф, повествования во вт. пол. 19 в. явственно связывается с распространением фотографии и массовой документализацией населения.
  В пер. пол. 20 в. известность получили беллетризированные Б., принадлежащие перу А. Моруа, С. Цвейга, Р. Роллана, Литтона Стречи, И. Стоуна. В России серия ЖЗЛ, организованная Ф. Павленковым еще в к. 19 в., продолжилась в советское время под тем же названием. Замечат. романы - Б. принадлежат Тынянову. Выдающимся произведением рус. биографики является работа Лотмана "Сотворение Карамзина" (1988).
  В целом к к. 20 в. жанр Б. в своей научно-худож. полноте превратился в значит, отрасль культурной индустрии, ощутимое отставание к-рой в нашей стране по
  73
  сравнению с положением в зап. культуре объясняется имевшими место идеол. ограничениями и требует усилий по его преодолению.
  Совр. уровень историко-теор. осмысления биог. деятельности проявился в работах исследователей 20 в. Г.0. Винокура, Дж. А. Гаррати, Д. Стауффера, В. Р. Тейера, С.С. Аверинцева, Ю.М. Лотмана, А.Л. Валевского, Б. В. Дубина и др.
  Перспективы развития биографики открываются на путях свойственного совр. осмыслению культуры усиления внимания к индивидуальному и уникальному, в свете осознания потенциала поэтологического (сюжет, стиль и др. формальные категории повествоват. текста) и феноменологически-герменевтического (категории интерпретации, повествовательности, реконструкции) подходов к прочтению "жизненного текста". Одним из существенных вопросов при этом является создание теоретически обоснованных методик чтения и понимания неограниченно растущего в наст. время массива биогр. документов, представленных на электронных носителях.
  Лит.: Винокур Г.0. Биография и культура. М., 1927; Аверинцев С.С. Плутарх и античная биография. М., 1973; Историч. биография. М., 1990 (отеч. библ.); ВалевскийА.Л. Основания биографики. Киев, 1993 (библ.); Биогр. метод в социологии. М., 1994; Лица: Биогр. альманах. М.; СПб., 1995. № 6; Thayer W.R. The Art of Biography. N.Y., 1920; Stauffer D.A. The Art of Biography in Eighteenth Century England. Princeton, 1941; Garraty J.A. The Nature of Biography. N.Y., 1964; Momigliano A. The Development of Greek Biography. Camb. (Mass.); L., 1971; The Biographer's Art. Basingstoke, 1989.
  Л. Б. Шамшин
 
  БИХЕВИОРИЗМ
  (от англ. behaviour - поведение) - теор. направление в психологии, возникшее в конце 19 - нач. 20 вв. и сделавшее осн. предметом изучение поведения организма в среде. В рамках этого направления, в целом, поведение рассматривается как совокупность реакций, формирующихся во взаимодействии организма со средой и являющихся непосредств. следствием воздействия на него внешних стимулов. Б. сложился в русле объективистского понимания принципов научности, предполагавшего возможность построения такой науки о человеке, к-рая бы базировалась на тех же самых методол. основаниях, что и естеств. науки, и опиралась в своих выводах на наблюдение и эксперимент. Как общая объяснит, теория психич. процессов, Б. уходит корнями в экспериментальную зоопсихологию. Основоположником Б. считается амер. исследователь Э. Торндайк.
  Проводя эксперименты с животными, Торндайк (1898), установил, что в рамках одной и той же проблемной ситуации опр. последовательность поведения у животного закрепляется и протекает все более стабильно. Закрепление адаптивного образца поведения Торндайк назвал "запечатленном", а сам факт запечатления - "законом эффекта". Фиксируя промежутки времени, требовавшиеся животному для решения поставленной экспериментатором проблемы в последоват. серии экспериментов, Торндайк строил "кривые научения"; это была одна из наиболее ранних попыток колич. измерения поведенч. процессов. Однако "кривые научения" не описывали сущности самого процесса запечатления.
  Развернутая научная программа Б. была сформулирована амер. психологом Дж. Уотсоном (ему же принадлежит и сам термин "Б."); значит, влияние на бихевиористскую психологию оказали работы рус. ученых И. Павлова и Бехтерева.
  Принципы Б. были впервые изложены Уотсоном в программной статье "Психология с т.зр. бихевиориста" (1913). Опираясь на господствовавшие в то время принципы научности, Уотсон заявил о необходимости устранения субъективного фактора (наблюдателя-интерпретатора) из процесса научного исследования психич. явлений и, соответственно, о недопустимости применения метода интроспекции в подлинно научной психологии. Он писал: "С т.зр. бихевиориста психология есть чисто объективная отрасль естеств. науки... Для бихевиориста интроспекция не составляет существ, части методов психологии, а ее данные не представляют научной ценности, поскольку они зависят от подготовленности исследователей в интерпретации этих данных в терминах сознания". Объективная научная психология, с т.зр. Уотсона, не может быть наукой о сознании (как считалось прежде); ее предметом должно быть объективно наблюдаемое и беспристрастно фиксируемое поведение, причем, вынося за скобки сознание, Б. выносит за скобки всякое различие между поведением человека и животного и проблему сознания как таковую. "Кажется, пришло время, когда психологи должны отбросить всякие ссылки на сознание, когда больше не нужно вводить себя в заблуждение, думая, что психич. состояние можно сделать объектом наблюдения".
  В качестве отправной точки бихевиористской психологии Уотсон предложил взять "тот наблюдаемый факт, что организм как человека, так и животного приспосабливается к своему окружению посредством врожденного и приобретенного набора актов". Для экспериментального исследования поведения была предложена модель "стимул-реакция" (С->Р), а задачей психологии было провозглашено выявление соответствий ("устойчивых корреляций") между конкр. стимулами и реакциями. Предполагалось наличие однозначных соответствий между конкр. стимулом и конкр. реакцией, на основе чего Уотсон считал возможным точное предсказание тех поведенч. реакций, к-рые последуют за введением опр. стимула, и точное определение стимула, вызвавшего ту или иную наблюдаемую на практике реакцию. В идеале предполагалась возможность моделирования желат. поведения членов об-ва посредством целенаправленного введения необходимых для этого условий (стимулов).
  74
  Все формы поведения рассматривались как врожденные или приобретенные реакции на те или иные стимулы среды; т.о., психич. деятельность была полностью сведена к совокупности эксплицитных (видимых) и имплицитных ("внутр.", скрытых) реакций организма. Под имплицитными понимались эмоц. и мыслит. реакции, представляющие собой "свернутый", или "отсроченный" вариант соответствующих эксплицитных реакций. В частности, Уотсон полагал, что "мышление есть поведение, двигат. активность, совершенно такая же, как игра в теннис, гольф или другая форма мускульного усилия. Мышление также представляет собой мускульное усилие, и именно такого рода, каким пользуются при разговоре. Мышление является просто речью, но речью при скрытых мускульных движениях.., представляет собой в значит, мере беззвучную речь".
  Последние годы жизни Уотсон посвятил экспериментальному изучению обусловливания, а именно, образования условных эмоц. реакций у ребенка. Суть процесса обусловливания, или научения, как процесса приобретения живым существом необходимых адаптивных реакций, состояла, с его т.зр., в том, что "стимулы, первоначально не вызывавшие каких-либо реакций, могут впоследствии вызвать ее". Индивидуальный опыт в концепции Уотсона сводился к образованию условных связей между стимулами и реакциями; научение же понималось как усиление одних связей и ослабление других. Экспериментальные исследования побудили Уотсона отказаться от теории инстинктов, поскольку большинство сложных реакций оказались условными ("надстроенными"). Он указывал на отсутствие врожденной связи между организмом и объектами: вследствие процессов обусловливания стимулами одной и той же реакции могут становиться разные объекты. Уотсоном был сделан важный вывод о том, что "при наличии сравнительно немногочисл. врожденных реакции, к-рые приблизительно одинаковы у всех детей, и при условии овладения внешней и внутр. средой возможно направить формирование любого ребенка по строго опр. пути".
  В 30-е гг. изучение процессов обусловливания и научения получило широкое распространение (К. Халл, Э. Гатри, Б. Скиннер, Э. Толмен и др.). В частности, Толмен, проводя эксперименты на крысах, установил, что организм не просто реагирует на стимулы, а формирует "когнитивные карты" (устанавливающие смысловые связи между стимулами) и обусловленное поведение организуется в соответствии с этими картами, причем в исполнительной деятельности выученное обнаруживается только частично. Иначе говоря, неадаптивные реакции не просто ослабляются, как считал Уотсон, а остаются компонентами таких когнитивных карт.
  Классич. Б. достиг пика своей популярности в 20-е гг. Однако критика многочисл. его положений потребовала значит, его модернизации. Одним из осн. объектов критики была недостаточность упрощенной схемы "стимул-реакция" для анализа поведения. Попытки усовершенствования классич. бихевиористской модели дали жизнь многочисл. необихевиористским концепциям, одной из первых среди к-рых была теория "молярного Б." Толмена (теория промежуточных переменных). Указывая на ограниченность Б. Уотсона, Толмен полагал, что Б. вполне может быть совмещен с гештальт-психологией и глубинной психологией. Он считал наивной и упрощенной схему "С->Р" с ее однозначными "устойчивыми корреляциями" и определением поведения через мускульные сокращения и предложил новое (как он говорил, "молярное") понимание поведения: "Поведение как таковое... не может быть выведено из сокращений мускулов... Поведение должно быть изучено в его собственных свойствах". Стимул Толмен назвал "независимой переменной", реакцию - "зависимой переменной"; между ними он расположил систему внутренних процессов, которую назвал "промежуточными переменными". Это прежде всего процессы когнитивного характера (ориентация на цель, отношение к объектам как к средствам, выбор целей и средств для достижения целей); эти процессы являются целевыми и когнитивными детерминантами поведения, и именно ими, с т.зр. Толмена, объясняются его пластичность и вариативность реакций на один и тот же стимул.
  Амер. психолог К. Халл в книге "Принципы поведения" (1943) предложил свою усовершенствованную модель бихевиористской психологии. Подобно Толмену, он постулировал сложную систему промежуточных переменных, опосредующих реакцию организма на стимул. В число промежуточных переменных включались "потенциал возбуждения", "потенциал торможения", "стимульный след" и др.; важнейшей промежуточной переменной Халл считал "навык", понимаемый им как функциональная связь между стимулом и реакцией.
  Основную функцию поведения Халл определял как установление адаптивного равновесия между организмом и средой. В процессе органич. эволюции, как он отмечал, сложились два способа поведенч. адаптации: 1) рецепторно-эффекторные связи на уровне нервного волокна, определяющие эффективные поведенч. решения в сиюминутных ситуациях, и 2) "способность организма самостоятельно, автоматически приобретать приспособит, рецепторно-эффекторные связи", т.е. способность к научению. Осн. фактором научения, то есть формирования навыка, является подкрепление - как первичное (устранение потребности, вызвавшей ряд двигат. реакций), так и вторичное (когда агентом подкрепления выступает ситуация, включающая стимулы, тесно и постоянно связанные с редукцией потребности). Сила навыка представляет функцию числа подкреплений; каждое подкрепление ведет к усилению навыка.
  Осн. задачей психол. теории Халл считал установление внутр. связи между промежуточными переменными и их связи с независимыми и зависимыми переменными. Гипотетико-дедуктивная теория была изложена Халлом в форме многочисл. математич. уравнений, опирающихся на экспериментальные данные и описывающих психол. механизмы поведения и научения.
  75
  Авторы теории субъективного Б. Миллер, Галлантер и Прибрам, ориентируясь на кибернетич. модель исследования, включили в структуру поведения в качестве промежуточных механизмов, опосредующих стимул и реакцию, "Образ" (организованную информацию, к-рой обладает организм о себе и окружающем мире) и "План" (усвоенные организмом алгоритмы поведения). Человек уподоблялся своего рода вычислит, машине. Человеч. поведение описывалось цепочкой "проба - операционная фаза - проба - результат"; тем самым в структуру человеч. поведения был включен механизм обратной связи.
  Опираясь на собственные экспериментальные исследования, амер. ученый Скиннер разделил два типа обусловленного поведения: респондентные условные реакции и оперантное поведение. В адаптации организма к среде, с его т.зр., важнейшую роль играют не респондентные реакции (подчиняющиеся модели С->Р), а оперантное поведение, под к-рым понимается исходящее от самого организма поведение, "воздействующее" на среду и генерирующее подкрепления. Если в случае респондентного поведения, когда организм пассивно реагирует на среду, подкрепление сочетается с внешним стимулом, то в оперантном поведении подкрепление связано с самой реакцией. Скиннер подверг исследованию разл. закономерности оперантного поведения (угасание оперантных реакций, зависимость закрепления и скорости угасания оперантных реакций от регулярности и нерегулярности подкрепления и т.д.).
  Принципы Б. оказали огромное воздействие на развитие социальных наук в 20 в. Бихевиористские теор. модели (особенно теория научения), наряду с психоаналитическими, активно использовались в пер. пол. века представителями направления "культура-и-личность". Радикальная трансформация модели "С->Р" и введение в нее в качестве промежуточного звена символов и интерпретаций легли в основу "социального Б" (символич. интеракционизма) Дж.Г. Мида. Необихевиористские модели активно используются в социологии и социальной психологии (теория обмена Дж. Хоманса и П. Блау; социол. концепции Скиннера), а также в области психотерапии и коррекции поведения.
  Лит.: Уотсон Дж. Психология как наука о поведении. М.; Л., 1926; Он же. Психология с т.зр. бихевиориста; Бихевиоризм // История психологии: период открытого кризиса (нач. 10 - середина 30-х гг. XX в.). М., 1992: Миллер Дж., Галлантер Э., Прибрам К. Планы и структура поведения.М., 1965; ХомансДж. Социальное поведение как обмен // Совр. зарубеж. социальная психология. М., 1984; Скиннер Б. Оперантное поведение // История зарубеж. психологии (30-60-е гг. XX в.). М., 1986; Он же. Технология поведения //Амер. социол. мысль. М., 1994; История психологии; Период открытого кризиса (нач. 10-х - середина 30-х гг. XX в.). М., 1992; Халл К.. Принципы поведения // История зарубеж. психологии (30-е -60-е гг. XX в.). М., 1986; Тол-мен Э. Поведение как молярный феномен; Когнитивные карты у крыс и у человека//История психологии: период открытого кризиса (нач. 10-х-середина 30-х гг. XX в.). М., 1992; Watson J. Behaviorism. N.Y., 1925; Tolman E.Ch. Purposive Behavior in Animals and Men. N.Y.; L., 1932; Idem. Collected Papers in Psychology. Berk., 1951; Hull C.L. Principles of Behavior. N.Y.; L., 1943; Skinner B.F. Science and Human Behavior. N.Y., 1965; Idem. Beyond Freedom and Dignity. N.Y., 1971; Idem. Reflections on Behaviorism and Society. Englewood Cliffs; N.Y., 1978; Homans G. Social Behavior. N.Y., 1961; Bandura A., Walters R.H. Social Learning and Personality Development. N.Y., 1964.
  В. Г. Николаев
 
  БИЦИЛЛИ Петр Михайлович (1879-1953)
  - историк и философ культуры, литературовед. Окончил в 1905 историко-филол. ф-т Новоросс. ун-та как историк-медиевист. С 1911 приват-доцент Новоросс. ун-та. В 1917 защитил магистерскую дис. "Фра Салимбене" и был избран профессором. По своим полит, взглядам Б. был левым либералом. С 1920 в эмиграции. В 1920-23 проф. ун-та Скопле (Югославия), в 1924-48 проф. Софийского ун-та. В 1948 отстранен от преподавания как "буржуазный ученый". Автор более 300 печатных работ.
  В кн. "Салимбене. Очерки итал. жизни XIII в." (1916), посвященной известному итал. хронисту 13 в., его мироощущению и истор. мышлению, Б. на примере Салимбене анализирует ментальность "рядового человека" ср.-вековья, его понимание жизни и переживание истории. Особо выделяются моменты зарождения личного и нац. самосознания, судьбы францисканства и иоахимизма, как они были усвоены массой средних людей рубежа ср.-вековья и начинающегося Возрождения.
  В книге Б. "Элементы ср.-век. культуры" (1919) дана общая характеристика ср.-век. человека, его истор, и культурных горизонтов отражения и трансформации в его сознании окружающего его и созидаемого им мира. Специфич. формами ср.-век. восприятия и переживания мира Б. считает символизм и иерархизм мышления. Ср.-вековье - эпоха абсолютно моноцентрич. и универсалистского мировоззрения, рассыпающегося по мере усложения жизни и утончения человеч. личности и превращающегося в пустую форму, доказывает Б. Ср.-вековье не было эпохой "историзма", ср.-век. человек не способен воспринимать жизнь как процесс, его мышление статично, что связано с непосредств. восприятием и переживанием жизни, медленностью ее течения, неподвижностью, узостью пространств, горизонтов. Анализ пространственно-временных представлений и символики ср.-век. человека - ценная сторона работы.
  Как историк-медиевист Б. был близок к Петербург. школе историков ср.-век. культуры (И.М. Гревс, О.А. Добиаш-Рождественская, Л.П. Карсавин, Г.П. Федотов, А.И. Хоментовская). Работы Б. отличает целостный анализ культуры, особый интерес к духовной и религ. культуре, тонкое чувство истор. и культурного стиля ср.-вековья. Важными и продуктивными были его ис-
  76
  следования истор. и социальной психологии - именно к этой области следует отнести его изыскания, хотя до конституирования этих дисциплин было еще далеко и этими терминами Б. не пользовался. Медиевистич. культурологию Б. можно считать предварением многих тем и выводов совр. зап. медиевистики, разработка к-рых связана с деятельностью школы "Анналов".
  В эмиграции Б. обратился к темам теории истор. знания и философии культуры. Он участвовал в двух ранних евразийских сборниках (1922, 1923), но с сер. 20-х гг. критиковал полит, философию евразийства с либерально-демократич. позиций.
  Осн. труд Б. по теории истории - "Очерки теории истор. науки" (1925). Б. дает очерк развития истор. чувства и истор. мышления от античности до нач. 20 в. с яркими характеристиками истор. метода Геродота, Данте, Макиавелли, Вольтера, Гердера, Гёте, Маколея, Моммзена, Ранке, Буркхардта, Трёльча, Шпенглера. Как теоретик истор. знания Б. - представитель неоиде-алистич. историзма, связанного с именами Дильтея, М. Мера, Кроче, под определяющим воздействием к-рых сформировались его взгляды. Особенно близки ему установки Кроче; Б. принимает многие центр, положения Риккерта и Трёльча (разделение наук на номотетические и идиографические), Дильтея (утверждение примата "переживания", "жизнеощущения" над понятийно формулированным "мировоззрением"), М. Вебера (борьба против гипостазирования отвлеченных понятии, концепция рационализации как отличит, признака новоевроп. цивилизации), Бергсона. Б. критиковал историософские концепции Шпенглера и Карсавина с позиций крочеанского "абсолютного историзма".
  В книге "Место Ренессанса в истории культуры" (1933) Б. дает целостную характеристику Возрождения как культурного периода в его отношении к ср. векам и позднейшему Новому времени с выделением специфики ренессансного понимания мира, Бога и человека.
  За границей Б. печатался в "Совр. записках", "Числах", "Новом Граде" и др.; опубликовал цикл статей о проблемах совр. культуры (Нация и гос-во, 1929; Нация и язык, 1929; Эволюция наций и революция, 1930; Проблема нового средневековья, 1932; Трагедия русской культуры, 1933 и др.). Б. напечатал большое число работ по истории рус. лит-ры, охватывающих период от "Слова о Полку Игореве" до Зощенко и Набокова. Особенно значительны его работы по поэтике Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Л. Толстого, Чехова. Б. - один из видных лит. критиков рус. зарубежья.
  С конца 80-х гг. работы Б. вновь издаются и переиздаются в России и Болгарии.
  Соч.: Салимбене: Очерки итал. жизни XIII в. О., 1916; Падение Римской империи. О., 1919; Элементы ср.-век. культуры. О., 1919; Тоже. СПб., 1995; Очерки теории истор. науки. Прага, 1925; Этюды о рус. поэзии. Прага, 1926; Место Ренессанса в истории культуры. СПб., 1996; Творчество Чехова: Опыт стилистич. анализа. София, 1942; Пушкин и проблема чистой поэзии.
  София, 1945; К вопросу о внутр. форме романа Достоевского. София, 1946; Проблема человека у Гоголя. София, 1948; Избранное: Историко-культурологич. работы. Т. I. София, 1993.
  Лит.: Каганович Б.С. П.М. Бицилли как литературовед // Studia Slavica. Будапешт, 1988. Т. 34. N 1-4; Он же. П.М. Бицилли как историк культуры // Одиссей. 1993. М., 1994.
  Б. С. Каганович
 
  БЛАНШО (Blanchot) Морис (р. 1907)
  - франц. писатель, философ, эссеист. Творч. путь Б. начался в годы Второй мир. войны романами "Темный Тома" (1941, вторая ред. 1950) и "Аминадав" (1942). В дальнейшем Б.-прозаик писал преимущественно повести: "При смерти" (1948), "В желанный миг" (1951), "Последний человек" (1957) и др. Тогда же началась и деятельность Б. - критика и эссеиста; его многочисл. статьи собраны в кн. "Лотреамон и Сад" (1949), "Обречено огню" (1949), "Пространство лит-ры" (1955), "Грядущая книга" (1959), "Бесконечный диалог" (1969) и др. С 70-х гг. Б. выпускал в осн. соч. смешанного жанра, состоящие из разнородных, худож. и филос., фрагментов: "Шаг по ту сторону" (1973), "Катастрофическое письмо" (1980) и др.
  Философско-критич. эссе Б., в большинстве своем написанные на материале худож. лит-ры и философии 20 в., создавались под влиянием таких мыслителей, как Ницше, Хайдеггер, Левинас, и таких писателей и поэтов, как Малларме, Кафка, Батай. Существ, роль в становлении взглядов Б. сыграла воспринятая во многом благодаря Левинасу ср.-век. иудаистская философия, особенно идея сотворения мира как умаления, а не приращения бытия: Бог, создавая отдельный от себя мир, как бы выгораживает в своей бытийной полноте участок не-себя, небытия. Такую негативную природу имеет, по мысли Б., и всякий творч. акт, совершаемый человеком, в частности создание лит. произведения. В нек-рых, преимущественно ранних текстах, эта негатив-ность толкуется Б. в смысле диалектич. отрицания: уже в простейшем акте номинации, указывает Б. вслед за Гегелем, Малларме и Сартром, утрачивает свою реальность не только конкр. именуемая вещь, но и вообще весь мир, превращаемый в знак, отбрасываемый в область "возможного", воображаемого. Подменяя реальные вещи словами, лит-ра не может остановиться, пока не изгонит бытие из всего мира; в этом смысле образцовым писателем оказывается маркиз де Сад, с его неутолимой страстью к разрушению и поруганию любых бытийных ценностей. Писатель "ничтожит" окружающий мир, а тем самым неизбежно уничтожает и себя самого, поэтому творч. акт сопоставим со смертью, с актом самоубийства, только это самоубийство творческое - "смерть приводит к бытию... небытие помогает созиданию мира".
  Уничтожить мир - значит лишить его осмысленности; этого настойчиво добивается совр. писатель, и этого не
  77
  дано "настоящему" самоубийце (образ Кириллова из "Бесов"), к-рый до конца остается в рамках своего сознательного - а, стало быть, осмысленного - экзистенциального проекта. При разрушении, упразднении смысла от мира остается "нейтральное", темное и немое "пространство лит-ры", пространство "сущностного одиночества", где нет времени и целенаправленного движения, а возможны лишь "блуждания", подобные странствиям Моисея по пустыне (практич. вариант таких блужданий - "автоматич. письмо" сюрреалистов). Из метафизич. пустоты рождается слово, пророческое и литературное: так главным итогом странствий народа иудейского явилось не завоевание мира, а обретение Книги завета.
  Понятие "нейтрального", небытийного, к-рое скрывается в глубине бытийного мира, разрабатывается в ряде текстов Б. Образом такого странного Ничто служит, в частности, "коловращение слов" (ressassement eternel, переосмысленный ницшеанский мотив "вечного возвращения") - безличный, неопр. поток речи, к-рый сохранился бы в нашей жизни после исчезновения лит-ры. Задача писателя, творца-разрушителя, состоит в том, чтобы принудить к молчанию даже и эту "ничью" речь, отвоевать у гула человеч. языка островок небытия-безмолвия. Соответственно задача критики, в противоположность бытующим представлениям, состоит не в погружении исследуемого произведения в максимально плотный смысловой контекст, а, напротив, в изъятии его из контекста, в создании вокруг него разреженной атмосферы пустоты и безмолвия. Критика и филос. мысль должны стремиться рассматривать Другого (напр., исследуемого автора) как абсолютно чуждого субъекта, не имеющего с нами "общего горизонта", как некое подобие мертвеца, с к-рым невозможен диалектич. диалог. Критич. текст, нацеленный на такое постижение абсолютной инаковости, должен отказаться от континуальности и усвоить себе дискретную, фрагментарную структуру.
  Конкр. выражениями такой творч. программы оказываются, согласно Б., утопия Книги у писателей типа Малларме, "блуждающая" писательская стратегия Кафки, "опыты-пределы" совр. мистиков, напр. Батая или С. Вейль. Концепция безмолвия, "отсроченности смысла" как идеала лит. творчества, а также связанные с нею идеи иллокутивной "смерти автора" и "гула языка", глубоко усвоенные франц. "новой критикой" и постструктурализмом у (в частности, Р. Бортом), были впервые с большой философ, глубиной сформулированы в работах Б. В своем собств. худож. творчестве Б. также реализует идеи такого рода, стремясь к максимальной абстрактности, бытийной разреженности атмосферы, обезличенности персонажей: нек-рые из них (в повестях "При смерти", "Последний человек") непосредственно переживают мистич. опыт смерти. С помощью повторов, намеренных неясностей фабулы, мотивов бессилия языка и его гибели в произведениях Б. создается оригинальный худож. эффект "утечки", ускользания смысла. В поздних книгах Б. окончательно отказывается даже от слабых остатков сюжета и переходит к фрагментарному построению, где отд. островки смысла (и - иногда - сюжетности) теряются в общем течении дисконтинуального текста. Лит-ра здесь имеет тенденцию превращаться в иную, комбинаторно-игровую (хотя и в высшей степени ответственную) деятельность, лишенную катартического разрешения и не отягощенную ответственностью за судьбу конкр. героя.
  Соч.: Сад // Маркиз де Сад и XX век. М. 1992; При смерти // Иностр. лит-ра. 1993. № 10; Орфей, Дон Жуан, Тристан // Диапазон. 1993, № 2; Лит-ра и право на смерть // Новое лит. обозрение. 1994. № 7; Смерть как возможность // ВЛ. 1994. Вып. III; Опыт-предел // Танатография эроса. СПб., 1994.
  Лит.: Collin F. Maurice Blanchot et la question de Fecriture. P., 1971.
  C.H. Зенкин
 
  БЛОК Александр Александрович (1880-1921)
  - поэт, драматург, литературный критик, переводчик, выдающийся представитель так называемого "младшего" символизма, крупнейший рус. поэт 20 в. Первая книга стихов "Стихи о Прекрасной Даме" вышла в 1904, за ней последовали "Нечаянная Радость", "Снежная маска" (обе - 1907), "Земля в снегу" (1908), "Ночные часы" (1911), "Стихи о России" (1915) и др. Большую часть своего поэтического наследия Б. объединил в лирическую "трилогию" (Стихотворения. Книга первая, 1916; Стихотворения. Книга вторая, 1918; Стихотворения. Книга третья, 1921), в которую не вошли, но к ней примыкают поэмы "Двенадцать" (1918), "Возмездие" (1910-21), "Скифы" (1921) и ряд др. произведений. Его перу принадлежит несколько лирических драм: "Балаганчик", "Король на площади", "Незнакомка" (все - 1906), драматическая поэма "Песня Судьбы" (1908), пьеса "Роза и крест" (1913). Б. - автор ряда литературно-критических статей и эссе, в которых он выразил свои эстетические и историко-культурные взгляды.
  Взгляды Б. на сущность культуры формировались постепенно и с наибольшей полнотой выявились в его культурно-исторических эссе 1918-21 гг. ("Интеллигенция и революция", "Искусство и революция", "Катилина" (все - 1918), "Крушение гуманизма", "О романтизме" (обе - 1919), "О назначении поэта" (1921) и др.).
  Культурология Б. сочетает в себе традиции гуманистического рационализма, идущие из 19 в., с мистико-эсхатологическими тенденциями, главным источником которых для Б. были труды Вл. Соловьева. Существенное влияние на формирование культурологической концепции Б. оказало творчество романтиков, Р. Вагнера, Ф. Ницше, а также русские и зарубежные современники-символисты (М. Метерлинк, Д.С. Мережковский, А. Белый и др.).
  Понятие культуры одно из ключевых в воззрениях Б. на сущность и динамику истории, цивилизации, бытия в целом, а также на проблему ценности и смысла человеческого существования.
  78
  Символистское миропонимание обусловливает систему взглядов Б. на культуру. Б. неоднократно декларировал свою приверженность символистским идейно-художественным принципам. Символизм для Б. выражается во всеобщей знаковой сущности явлений, в утверждении теургического начала в творческом акте, в обосновании идеи обнаружения через художественно-поэтическую деятельность сокровенных "иных миров", из чего следует пророческое предназначение художника.
  В символическом дуализме Б. мир предстает не столько с четко означенными полюсами (идеал - реальность и т.д.), как это было в романтической традиции, сколько в "трагическом сознании неслиянности и нераздельности всего - противоречий непримиримых и требовавших примирения" (поэма "Возмездие", Предисловие, 1919). Постижение единства мира возможно через творчество, которое трагедийно по природе: преодоление индивидуально-личностной отделенности художника от бытийной цельности - процесс, наполненный мужественной и самоотверженной героикой.
  Категория жизни отмечена у Б. эстетической характеристикой прекрасного, и здесь прослеживается влияние Ницше, поскольку в этой категории сочетается вся полнота бытия, преломленная в индивидуальном опыте. Отсюда актуализация Б. мотива пути в значении вхождения, погружения в бытие, воссоединения с ним. Идеалом человеческого существования Б. считает артистизм, понимаемый как органичное переживание в индивидуальном опыте всей полноты и красоты жизни.
  Б. в своей концепции культуры постоянно оперирует устойчивыми оппозициями типа: цельность - дробность, бытие - социум, хаос - космос, стихия - цивилизация, народ - интеллигенция и т.д.
  Историко-культурная позиция Б. эсхатологична. Внешнему, событийному ходу вещей Б. противопоставляет мистику жизни, мистику истории, опознаваемые через художественное видение. Мир, в концепции Б., находится в ожидании эсхатологической катастрофы, сущность которой заключается в самообнаружении стихийно-хаотических первооснов бытия, в их "возмездии" по отношению к цивилизации, формализующей и ограничивающей мистико-духовные начала цельной жизни. Сущностное являет себя в "духе музыки", синтезирующем в себе хаос и космос, стихию и гармонию.
  Мера величия той или иной культурно-исторической эпохи зависит от ее близости к катастрофическим потрясениям. История мыслится как арена борьбы между стихией и цивилизацией, а культура есть выявление и демонстрация этой подспудной борьбы. Б. является противником прогрессизма, утверждая, с одной стороны, взрывной характер исторического процесса, с другой стороны, ценностную устойчивость бытия, явленную и материализованную в культуре.
  Эсхатологизм Б. обусловливает своеобразную "ангажированность" его позиций, сознание себя и мира "при дверях". Будущее читается Б. по знакам настоящего, а последнее, в свою очередь, мистически организуемо и направляемо сущностными энергиями бытия, символически уловляемыми культурой.
  В аспекте онтологическом культура мыслится Б. как очеловеченное, гуманизированное инобытие изначального хаоса: "Хаос есть первобытное, стихийное безначалие; космос - устроенная гармония, культура; из хаоса рождается космос; стихия таит в себе семена культуры; из безначалия создается гармония" ("О назначении поэта", 1921). Стихийное, по Б., проявляется в природных явлениях (ветер, метель и т.д.),.несущих в себе "дух музыки". Стихийное и мистическое образуют единство, осмысленное как реальность, "единственная, которая <...> дает смысл жизни, миру и искусству" ("О современном состоянии русского символизма", 1910). Исходя из идеи "безначальности" стихии, Б. утверждает неуничтожимость культуры, поскольку она в своих образах-символах улавливает "дух музыки".
  Даже революцию Б. толкует не узкосоциально, а уподобляет ее природной стихии. Для Б. революция есть очищающая сила, непосредственно выявляющая сущностные бытийные ценности, воплощенные в культуре: "Я думаю, что жизнь не защитит, а жестоко уничтожит все то, что не спаяно, не озарено духом истинной культуры" ("Крушение гуманизма").
  В социально-историческом аспекте в культурологии Б. выделяется оппозиция культуры и цивилизации. "Есть как бы два времени, два пространства; одно - историческое, календарное, другое - нечислимое, музыкальное. Только первое время и первое пространство неизменно присутствуют в цивилизованном сознании; во втором мы живем лишь тогда, когда чувствуем свою близость к природе, когда отдаемся музыкальной волне, исходящей из мирового оркестра" ("Крушение гуманизма", 1919). В ранних работах (1906-08) Б. не разграничивает понятия культуры и цивилизации. В ряде статей ("Народ и интеллигенция", "Ирония", "Стихия и культура", все - 1908 и др.) культура характеризуется как механистическая, формализованная, ограниченная, социально-исторически и поэтому противопоставляется "разбушевавшейся стихии". Однако уже в 1909 ("Молнии искусства") Б. со всей очевидностью разводит понятия цивилизации, характеризуя ее негативно, и культуры, обнаруживая ее родство со стихией. Б. и позднее настаивал на необходимости разделять эти два понятия ("Об исторических картинах", 1919). Если в культуре наблюдается равновесие материального и духовного, то в цивилизации, по Б., этот баланс смещается в сторону материального. Б. считает цивилизацию результатом вырождения той или иной культуры. Цивилизация механистична и бездуховна, ее прогресс порабощает человека, что готовит ей "возмездие" со стороны стихийного начала. Цивилизация враждебна "духу музыки". Культура же занимает промежуточное положение между нею и стихией, и это позволяет Б. в романтической традиции устанавливать двойную оппозицию: культура противостоит цивилизации как дух - материи; культура находится в противоборстве со стихией как космос - с хаосом ("О романтизме", 1919). Здесь снова находит свое выражение блоковская идея "нераздельности - неслиянности".
  79
  Традиционная для русской культуры 19 в. оппозиция: народ - интеллигенция - остается актуальной для Б. В 1900-е гг. Б. последовательно проводит мысль о единстве народной жизни и народного духа, соотносимого со стихийным, природным началом. Интеллигенция же, особенно художественно-творческая, представляет собой конгломерат несогласованных и обособленных индивидуальных воль. В то же время Б. говорит о тяге интеллигенции к народу как о проявлении "инстинкта самосохранения", что, однако, оборачивается для нее самоубийством ("Народ и интеллигенция", 1908). Самоотречение интеллигенции означает для нее признание и принятие первенства стихийно-духовного начала над порожденными цивилизацией дробностью и отчуждением. Б. указывает на промежуточное положение интеллигента - деятеля культуры - между стихией и цивилизацией. Однако уже в начале 1910-х гг. и особенно после революции Б. утверждает идею глубинного духовного единства интеллигенции и народа перед лицом катастрофичности мира ("О современном состоянии русского символизма", 1910, "Интеллигенция и революция", 1918, и др.). При этом функции носителя культуры не являются исключительной привилегией интеллигенции: "Если же мы будем говорить о приобщении человечества к культуре, то неизвестно еще, кто кого будет приобщать с большим правом: цивилизованные люди варваров или наоборот: так как цивилизованные люди изнемогли и потеряли культурную цельность; в такие времена бессознательными хранителями культуры оказываются более свежие варварские массы" ("Крушение гуманизма", 1919). Этой же мыслью проникнута поэма "Скифы" (1918).
  Значительное внимание Б. уделял проблеме русской культуры и ее судеб. В поэзии и критической прозе он демонстрирует свою сопричастность историческим судьбам и мистическому предназначению России. В поздних статьях (1918-21) Б. сопоставляет судьбы европейской культуры - выродившейся в цивилизацию и утрачивающей органичность - и культуры русской. Тема эсхатологии России - страны, несущей весть миру, - в блоковской концепции сочетается с построением исторического ряда национальных культурных закономерностей. Полнота выражения русского национального духа выявилась в пушкинскую эпоху, "единственную культурную эпоху в России прошлого века" ("О назначении поэта", 1921). Затем, в "век девятнадцатый, железный" ("Возмездие") раскрывается "страшная пропасть интеллигентского безвременья" (Судьба Аполлона Григорьева, 1915), ознаменованного доминированием цивилизации над культурой, идеологией над духом. Историю культуры 19 в. Б. называет историей борьбы цивилизации с "духом музыки" (Крушение гуманизма). Однако он прослеживает пророческую тенденцию в русской духовной жизни 19 в. Гоголь, Достоевский, Л. Толстой, Вл. Соловьев - своего рода вестники тайны грядущего преображения России. Рубеж 19-20 вв. означен предчувствием катастрофы, из чего следуют как декадентски-отчаянные, так и трагико-героические настроения. В преддверии грандиозных потрясений культура России обнаруживает качества величественности и всечеловечности. Русская культура будущего, по Б., должна стать органичным синтезом национального и общечеловеческого, художественного и профетического, индивидуально-творческого и стихийного.
  Соч: Собр. соч. Т. 1-12. Л., 1932-1936; Собр. соч. Т. 1-8. М.; Л., 1960-1963; Собр. соч. Т. 1-6. Л., 1980-83; Избранное. М., 1995; Избр. сочинения. М., 1991; О назначении поэта. М., 1990; Записные книжки: 1901-1920. М., 1965; О современном состоянии русского символизма. Пб., 1921; Об искусстве. М., 1980; Стихотворения: В 3 кн. СПб., 1994.
  Лит.: Лакшин В.Я. Судьбы: от Пушкина до Блока. М., 1990; Авраменко А.П. А. Блок и русские поэты XIX века. М., 1990; Бекетова М.А. Воспоминания об Александре Блоке.М.. 1990; Александр Блок: Исслед. и материалы. Л., 1991; Новикова Т.Л. Изобразительное искусство в раннем творчестве Александра Блока. М., 1993; Александр Блок: Новые материалы и исследования. В 5 кн. М., 1980-1993; Жигач Л.В. А. Блок и русская культура. Тверь,1993.
  Е.П. Беренштейн
 
  БЛОК (BIoch) Марк (1886-1944)
  - франц. историк. Окончил Высшую Нормальную школу (пед. ин-т) в Париже, учился в Лейпциге и Берлине, с 1912 преподавал в лицеях Монпелье и Амьена. Во время Первой мир. войны - в действующей армии. С 1919 - проф. Страсбург. ун-та. В 1929 совместно с Л. Февром основал журнал "Анналы" (см. Школа "Анналов"). С 1936 - проф. экон. истории в Сорбонне. Во время Второй мир. войны в действующей армии в 1939-40, во время нем. оккупации - в движении Сопротивления; как еврей Б. был вынужден уйти из "Анналов". В 1944 расстрелян оккупантами.
  Б. - социальный историк, сфера его интересов -феод. строй ср.-век. Европы, материальная жизнь и аграрная история. Гл. труд в этой области - "Характерные черты франц. аграрной истории" (1931). Б. не ограничивался собственно аграрной историей, его целью было дать комплексный анализ об-ва. Именно поэтому он активно желал объединить усилия ученых разных специальностей на страницах "Анналов". Сам он стремился включить в аграрную историю историю техники; историю отношений власти (Короли и сервы: глава из истории эпохи Капетингов, 1920). Книга "Короли-целители. Исследование сверхъестеств. характера, приписываемого королевской власти, особенно во Франции и Англии" (1924) ныне считается одной из основополагающих в истории ментальности. Итоговым стал труд "Феодальное об-во" (1939-40) - попытка дать всеохватывающее описание феод. об-ва, его экон., социальных и культурных черт. Методол. рассуждения по поводу истор. исследования и, одновременно, размышления о
  80
  нравств. смысле истор. науки содержатся в книге "Апология истории, или Ремесло историка", писавшейся в условиях подполья, прерванной гибелью и увидевшей свет посмертно (1949).
  Социальная история, в интерпретации Б., - не только история отношений землевладения и сеньориальной власти, форм крестьянской зависимости и поместной эксплуатации; не ограничивается она и изучением систем землевладения и землепользования. Она включает в себя в качестве неотъемлемого компонента человеч. сознание, ментальность и только через них становится понятной и обретает смысл для историка. История - не "изучение прошлого", но "наука о людях во времени". Для Б. даже страх перед адом - важный социальный фактор ср.-вековья.
  Один из лейтмотивов методологии Б. - стремление дать такое истолкование истор. феномена, при к-ром оно не было бы сведено к однозначной формуле. Но многофакторность истор. исследования не имеет для выступавшего против априорных схем Б. ничего общего с эклектикой и предполагает выделение гл. предмета исследования, каковым является человек в об-ве. Любое явление становится историческим, обретает форму действительности, если оно прошло через чье-то сознание. События истории - это события коллективной, обществ, жизни людей. Ментальность - центр, категория методологии Б. Предмет истории - сознание людей. Анализ явлений коллективного сознания привел Б. к раскрытию глубин социальной структуры и ее движения. В истории нет автоматизма, однозначной связи причин со следствиями. Факты истории суть психол. факты, потому что историю творит человек; социальная целостность, раскрытие к-рой есть для Б. конечная цель истор. науки, выражает себя именно через человеч. сознание - в нем смыкаются все социальные феномены.
  Соч.: Rois et serfs - un chapitre d'histoire capetienne. P., 1920; Les rois Thaumaturges. Etude sur la caractere surnaturel attribue a la puissance royale particulierement en France et en Angleten-e. P.; Strasbourg, etc., 1924; 1983; La societe feodale. T. 1-2. P., 1939-40; 1968; Melanges historiques. T. 1-2. P., 1963; Характерные черты франц. аграрной истории. М., 1957; Апология истории, или Ремесло историка. М., 1973; 1986.
  Лит.: Гуревич А.Я. Истор. синтез и Школа "Анналов". М., 1993; Февр Л. Марк Блок и Страсбург// Февр Л. Бои за историю. М., 1991; Fink С. Marc Bloch. A Life History. Camb., 1989; Marc Bloch aujourd'hui. Histoire comparee et sciences sociales. P., 1990.
  А.Я. Гуревич, Д.Э. Харитонович
 
  БОАС (Boas) Франц (1858-1942)
  - амер. антрополог. Жил в Германии, получил образование в ун-тах Гейдельберга, Бонна и Киля. Научную деятельность начал в Киле, где в 1881 ему были присуждены ученые степени д-ра философии и д-ра мед. наук. Первоначально
  сферу его научных интересов составляли физика и математика, однако, еще будучи студентом, он переключился на физич. и культурную географию. В 1883-84 гг. проводил геогр. исследования на Баффиновой земле, одновременно начал собирать этногр. коллекцию. В 1887 переехал в США. С 1888 по 1892 преподавал антропологию в ун-те Кларка. С 1896 по 1905 был куратором в Амер. музее естеств. истории. В 1896 принят в Колумбийский ун-т в качестве лектора по антропологии. Три года спустя стал проф. антропологии Колумбийского ун-та, где работал до выхода на пенсию в 1937. В течение многих лет проводил интенсивные исследования по физической антропологии, этнологии и лингвистике. Был избран в Нац. Академию наук, возглавил Амер. ассоциацию развития науки (American Association for the Advancement of Science). Один из основателей Амер. антропол. ассоциации (1902), журнала "International Journal of American Linguistics" (1917).
  В основе проф. деятельности Б. и подготовки антропологов в Колумбийском ун-те лежала полевая работа. С нач. 80-х 19 в. до 1900 Б. обследовал культурную территорию сев.-зап. побережья Тихого океана от Аляски до Орегона. Его работа, посвященная этнографии эскимосов (The Central Eskimo. 1888), была опубликована Бюро Амер. этнологии как образец организации антропол. исследований в США. По рез-там работ на сев.-зап. побережье опубликовал более 12 монографий и множество статей.
  В ходе полевых исследований Б. преследовал следующие цели: обозначить различия и сходства языков, физических характеристик и социальных обычаев индейцев; показать их культуру такой, какой она представляется самим индейцам, взяв за основу группу индейцев квакиутль. Исследуя определенные культурные черты - фольклор, мифы, изобразит, искусство, ремесла, системы родства и т.д., Б. фиксировал районы их распространения, которые не всегда соответствовали выработанной им концепции культурной диффузии. Культура каждого отдельно взятого племени представляла собой смешение самостоятельных, но пересекающихся между собой векторов (типы фольклора, мотивы искусства), к-рые формировали психол. единство квакиутль. По определению Б. "гений" народа интегрировал отд. элементы в значимое целое. Опубликованные им тексты послужили материалом для структуралистских разработок Леви-Стросса, на к-рого Б. оказал большое влияние. Последней публикацией по результатам полевых исследований стала "Культура квакиутль - отражение в мифологии" (Kwakiuti Culture as Reflected in Mythology. 1935).
  Опыт, полученный Б. в рез-те полевых исследований, позволил ему прийти к выводу, что изучение разл. сторон биол. и культурной сущности человека должно производиться различными методами: измерение и статистика для биол. черт, тесты и грамматич. анализ для языка, анализ распространения и целостные исследования для культурных феноменов. Дополнительно к этому стратиграфич. (археол.) методы для изучения куль-
  81
  турного прошлого. Этот подход определил "четыре поля" антропологии, к-рые стали основой для подготовки антропологов в Колумбийском ун-те.
  Б. принес в амер. антропологию традицию немецкой культурно-истор. школы и, фактически, создал школу истор. этнологии - направление, определившее развитие амер. антропол. мысли с к. 19 по 30-е гг. 20 в., школу, к-рая отказалась от наследия Моргана.
  Учениками Б. были такие выдающиеся антропологи, как Крёбер, Уисслер, Лоуи, Бенедикт, М. Мид, П. Радин, Л. Уайт и др. Б. заложил основы проф. подготовки антропологов в США.
  Б. как теоретик опирался прежде всего на опыт полевых исследований. Понимание двойственности культуры - распространение культурных черт путем диффузии и взаимодействия, их интеграцию в фиксированный паттерн и целостность, Б. противопоставил доминирующей эволюционистской антропологии 19 в. Он разработал концепцию "культурного ареала", для развития к-рой в 1910 описал семь культурных территорий Сев. Америки (Эскимосская, Сев. побережье Тихого океана, Зап. плато Мак-Кензи, Калифорнию, Великие равнины, Вост. Вудленд, Юго-Запад). Его ученик Херсковиц предложил схему культурных территорий Африки в 1924 и т.д. Работы школы Б. по классификации культурных территорий сохраняли свою значимость до сер. 20 в.
  Б. понимал научный (исторический) метод как накопление большого количества фактов и их последующее описание, в противовес теор. обобщениям эволюционизма. В отличие от эволюционистов, к-рые стремились подчеркнуть универсальные и сходные черты в разных культурах, он подчеркивал особенности каждой культуры как рез-т ее собств. развития. Отличит, чертой амер. антропологии после Б. является признание понятия "культура" основным. Он внес большой вклад в развитие этнографии, лингвистики и других направлений в антропологии.
  Соч.: The Central Eskimo // U.S. Bureau of American Ethnology. Sixth annual report, 1884-85. Wash., 1888; The Social Organization and the Secret Societies of the Kwakiuti Indians. Wash., 1897; Kwakiuti Culture as Reflected in Mythology. N.Y., 1935; Race, Language and Culture. N.Y., 1940; Race and Democratic Society. N.Y., 1946; Ум первобытного человека. М.; Л., 1926..
  Лит: Токарев С. История зарубежной этнографии. М., 1978; The Anthropology of Franz Boas. Menasha, 1959; The Shaping of American Anthropology, 1883-1911: A Franz Boas Reader. N.Y., 1974; Hyatt М. Franz Boas, Social Activist: The Dynamics of Ethnicity. N.Y., 1990.
  Л.А. Мостов а
 
  БОГАТЫРЕВ Петр Григорьевич (1893-1971)
  - этнограф, фольклорист, литературовед. Д-р honoris causa Карлова ун-та в Праге и ун-та им. Яна Амоса Коменского в Братиславе. Окончил историко-филол. ф-т
  Моск. ун-та (1918). Один из основателей Моск. лингв. кружка. Совместно с Якобсоном организовал Праж. лингв, кружок. Был репрессирован, впоследствии реабилитирован. Поел. годы жизни проф. филол. ф-та МГУ.
  Научную деятельность Б. начал как исследователь нар. обрядов и магич. действ. В 20-е гг. Б. совершил неск. экспедиций в Закарпатье, где стремился применить статич. (синхронный) метод де Соссюра; ихрез-ты обобщены в книге "Магические действия, обряды и верования Закарпатья" (1929, на франц. яз.). Синхронный анализ календарных и семейных обрядов и обычаев, рассказов закарпат. крестьян о сверхъестеств. существах и явлениях выявил постоянное изменение формы и функции этих этногр. фактов, позволил произвести классификацию обрядов в зависимости от актуальности в них магич. функции, проследить, как эстетич. функция при переходе мотивированного магич. действия в немотивированный обряд становится доминантной. Это приводит к важному для понимания эстетич. закономерностей в этногр. материале выводу о соотношении эстетич. и внеэстетич. функции в обрядовом действе.
  Др. область исследований Б. - народный театр (кн. "Чеш. кукольный и рус. народный театр", 1923, "Народный театр чехов и словаков", 1940).
  Значит, часть твор. наследия Б. составляют работы, посвященные отд. жанрам нар. творчества, а также составлению программ рус. и славян, фольклора, созданию учебников. Б. ставил задачи сравнит, изучения эпоса славян, народов. Сходство сюжетов укр., польских, чеш. баллад позволяет сделать вывод, что это не отдельные песни, а варианты одной и той же; близость в метрич. структуре, тропах, сходство строфики позволяют утверждать наличие не заимствования культурных богатств одним народом у другого, но сотворчества.
  Б. избрал для анализа фольклора функциональный метод: прежде всего определяется место, к-рое данное фольклорное произведение занимает в общем репертуаре, музыкальном и поэтическом. Что касается функции, то она не всегда бывает эстетической. Нельзя понять функции фольклорного произведения, не зная культурной, полит, и экон. среды. Функции фольклорного произведения постоянно трансформируются: некогда доминантные становятся второстепенными и могут вообще исчезнуть; второстепенные становятся доминантными. Особенно благодарным материалом для изучения нек-рых худож. методов фольклора является нар. песня.
  Книга "Функции нац. костюма в Моравской Словакии" посвящена рассмотрению структуры нар. костюма как особой семиотич. системы. Нац. костюм или крестьянский дом может сделаться знаком, но при этом приобретает значение, выходящее за пределы единичного существования.
  Б. - автор свыше 307 работ на рус., чеш., англ., нем. и франц. яз., а также свыше 20 переводов, в том числе Я. Гашека.
  82
  Соч.: Славян, филология в России за годы войны и революции. Берлин, 1923 [Совм. с P.O. Якобсоном]; [Ред.] Рус. нар. поэтич. творчество: Уч. пособие. М., 1956; Нек-рые задачи сравнит, изучения эпоса славян. народов. М., 1958; Словацкие эпич. рассказы и лиро-эпические песни ("Збойницкий цикл"). М., 1963; Вопросы теории нар. искусства. М., 1971; Новые материалы из личного архива П.Г. Богатырева// Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор. М., 1993; Actes magiques, rites et croyances en Russie Subcarpathique. P., 1929; Funkcie kroja na Moravskom Slovensku. Turciansky Sv. Martin. 1937; Lidove divadio ceske a slovenske. Praha, 1940.
  Лит.: Сорокина С.П. П.Г. Богатырев и рус. формальная школа // Архетипы в фольклоре и лит-ре. Кемерово, 1994; Усачева В. В. Духовная культура народов Карпатского региона в трудах П.Г. Богатырева // Славяноведение. 1994.№ 3.
  Е.И. Степанова
 
  БОГДАНОВ (МАЛИНОВСКИЙ) Александр Александрович (др. псевдонимы - Максимов, Рядовой, Вернер) (1873-1928)
  - философ, социолог, культуролог, экономист, ученый-естествоиспытатель, прозаик, полит, деятель. Родился в семье народного учителя. В 1892 окончил Тульскую классич. гимназию и поступил наестеств. отделение физ.-мат. факультета Моск. ун-та. Увлекшись народовольчеством, Б. вступил в Союз Сев. землячеств, участвовал в студенч. волнениях, в 1894 был арестован, исключен из ун-та и выслан в Тулу. Вел пропагандистскую работу в рабочих кружках, и в 1896 пришел от народовольч. идей к социал-демократическим. Из лекций, прочитанных рабочим, выросла первая кн. Б. "Краткий курс экон. науки" (1897). Окончил мед. ф-т Харьков, ун-та (1899), специальностью избрал психиатрию. В 1899 издал первую филос. книгу "Осн. элементы историч. взгляда на природу". По окончании ун-та снова был арестован за революц. пропаганду и выслан в Калугу (1899-1900), где близко сошелся с ссыльным Луначарским, затем в Вологду (1901-03), где познакомился с Бердяевым, также отбывавшим ссылку.
  Общение с "идеалистом" и бывшим "легальным марксистом"Бердяевым для "реалиста" Б. оказалось особенно плодотворным: филос. споры идейных оппонентов впоследствии вылились в дискуссию на страницах журн. "Вопросы философии и психологии" и в два взаимополемич. сб. статей (с участием "идеалистов" и "реалистов") - "Проблемы идеализма" (1902) и "Очерки реалистич. мировоззрения" (1904). Однако в полемике с будущими "веховцами" (в т. ч. П.Струве, С.Булгаковым и др.), либеральными экономистами (напр., с М.Туган-Барановским) не столько оттачивалась ортодоксальная материалистич., строго марксистская позиция революционера в жизни и философии, сколько вырабатывалось критич. отношение к всевозможным догмам и стереотипам научного и филос. мышления. В это
  время Б. много занимается вопросами психологии (в т. ч. социальной) и философии, стремясь выработать самостоят. и творч. позицию по всем вопросам, и гл. обр. - по проблемам теории познания и сознания (индивидуального и общественного). Б. не удовлетворяет плехановская диалектико-материалистич. ортодоксия, представляющаяся "сухой и отжившей", сковывает и гегелевская диалектика, кажущаяся схоластичной и узкой, не дающей "полной ясности и законченности" картины мира.
  Марксистское мировоззрение, по мысли Б., нуждается в усовершенствовании и расширении, в обретении реального "яркоцветия" и удалении от схематизма, что оказывается возможным лишь при опоре на данные опыта совр. наук, прежде всего естественных. Из новейших филос. направлений, наряду с энергетизмом В.Оствальда, особый интерес Б. вызывает "критич. философия" Р.Авенариуса и Э.Маха, соединяющая многообразие конкретно-научной эмпирики, филос. релятивизм в истолковании осн. категорий реальности и строгий позитивизм познават. и исслед. установок. Именно махизм кажется Б. призванным дополнить и развить марксизм с его социально-критич. пафосом, обновив его и сделав совр. миросозерцанием. Реализуя свой творч. поиск, Б. публикует книги "Познание с истор. точки зрения" (1901) и "Из психологии об-ва (Статьи 1901-1904)", большой филос. трактат с обоснованием собственной филос. системы - "Эмпириомонизм" в 3-х кн. (1904-06).
  Почти сразу же после своего появления эта филос. система встретила критич. отпор со стороны "традиционалистов" в марксизме (Плеханов, Аксельрод, Ленин, Каменев и др.).
  Осенью 1903 Б. примкнул к большевикам; по окончании ссылки, весной 1904 выехал в Швейцарию, где познакомился и сблизился с Лениным, высоко оценившим его идейный максимализм и радикализм. Б. стал активным участником большевистских партийных организаций : входил в редакции большевистских органов "Вперед" и "Пролетарий", журн. "Правда", был одним из редакторов газ. "Новая жизнь" (где сблизился с Горьким и оказал на него большое идейное и филос. влияние); работал в социал-демократич. фракции II Гос. думы. Он избирался членом ЦК на III (1905), IV (1906), V (1907) съездах РСДРП. Разногласия с Лениным сначала на филос. почве (подвергся резкой критике в ленинской философско-публицистич. работе "Материализм и эмпириокритицизм", на к-рую ответил в кн. "Падение великого фетишизма. Вера и наука", 1910), а затем и на политической (Б. возглавил группу левых большевиков - "отзовистов", выступавших против легальной, в т. ч. парламентской, деятельности большевиков) привели к исключению Б. из большевистской фракции (1909) и постепенному отходу от полит. работы (1911, после кризиса и раскола, наступившего в группе "Вперед").
  В 1907-14 Б. в эмиграции; здесь он пишет худож. прозу - научно-фантастич. (социально-утопич.) рома-
  83
  ны "Красная звезда" (1908) и "Инженер Мэнни" (1912/ 13), сыгравшие важную роль в формировании концепции "научно-техн. революции" (термин Б.); работает над новыми филос. трудами, носящими во многом общедоступный, популярный характер и в то же время развивающими прежние, неопозитивистские идеи автора - "Философия живого опыта" (1913), "Наука об обществ, сознании" (1914). Б. начинает систематически разрабатывать свою философию культуры, в частности, знаменитую концепцию "пролетарской культуры" (к-рую впоследствии в той или иной мере разделяли почти все рус. марксисты, в т. ч. Ленин, Троцкий, Воровский, Сталин, Луначарский и др., кроме, пожалуй, Плеханова), - в работе "Культурные задачи нашего времени" (1911), где автор обосновывал также проекты "Рабочего Университета", "Рабочей Энциклопедии" - институтов, призванных развивать культурный потенциал и сознательность трудящихся масс. В это же время Б. разрабатывает осн. идеи своей грандиозной теории - "Тектологии" ("Всеобщей организац. науки"), во многом предвосхитившей принципы и осн. положения наук будущего - кибернетики, общей теории систем и системного подхода (Ч. 1-3, 1913-1922).
  В 1914 Б. вернулся из-за границы и был призван в действующую армию, где служил полковым врачом на фронте, ординатором эвакуационного госпиталя в Москве и санитарным врачом по пунктам военнопленных. После Окт. революции читал лекции по политэкономии в Моск. ун-те, в дальнейшем составившие основу книги "Введение в полит, экономию" (1917) и "Курс полит, экономии" в 2-х т. (1918-20, совм. с И. Скворцовым-Степановым), ставшей популярным учебником для стремившихся к ликвидации полит, и хоз. безграмотности рабоче-крестьянских масс. В это время Б. - член президиума Коммунистич. академии (1918-26); инициатор (1918) и гл. теоретик (член ЦК) "Пролеткульта"; один из организаторов "Пролетарского ун-та". После начатой Лениным кампании борьбы с "Пролеткультом" как с автономной от коммунистич. партии организацией и обличения богдановской теории "пролетарской культуры" как мелкобурж., интеллигентской и махистской Б. отошел от культурной политики и оргработы в Пролеткульте, целиком посвятив себя (с 1921 г.) естественнонаучным исследованиям в области гематологии и геронтологии. Круг творч. деятельности Б. последовательно сужался.
  В 1923 был арестован ГПУ по подозрению в причастности к деятельности подпольных полит, групп "Мы - коллективисты" и "Рабочая правда", выступавших с критикой советской власти и ее авторитарно-диктаторской политики; был освобожден за невиновностью. В 1924 организовал частную группу исследований переливания крови, в 1926 преобразованной в первый в мире Ин-т переливания крови, директором к-рого он стал. Ученый и врач, Б. умер в результате опасного эксперимента по переливанию крови на самом себе (есть основания предполагать, что самопожертвование во имя науки было скрытой формой самоубийства). "Богдановщина" пережила своего творца. После смерти Б. его философия была объявлена (на XVI съезде ВКП(б) - в 1929) "теор. основой правого уклона", в 1937 вышла книга А. Щеглова, посвященная "богдановской ревизии марксизма", где "богдановско-бухаринские реставраторские, бурж. "теории"" были названы орудием "фашистской контрреволюции в борьбе против победившего в СССР социализма". Впрочем, в более мягкой и уклончивой форме борьба с богдановским культурным и филос. наследием продолжалась до тех пор, пока существовал тоталитаризм и характерная для него тоталитарная культура. Тоталитарный строй не случайно видел в теориях Б. не только вызов, не только мощную антитезу себе, но и явную угрозу своему существованию.
  Философия культуры - центр, компонент всех филос., социальных, научно-техн. и полит, идей Б. - не могла быть по достоинству оценена в той идейно-полит. и социальной среде, к-рая его выдвинула как социального мыслителя и деятеля культуры (профессионально-революционной, марксистской). Само вольное, творч. обращение с марксизмом, утрачивавшим в трактовке Б. ореол сакральности, идейной "неприкасаемости", в глазах ортодоксальных ревнителей "чистоты" марксистского учения 19 в. выглядело всего лишь кощунственным "ревизионизмом", а не оригинальной филос. системой 20 в. , впитавшей в себя достижения позитивизма (включая Спенсера) и неопозитивизма, классич. филос. агностицизма Беркли, Канта, Юма, конкр. наук - физики, биологии, психологии, социологии, математики и др. Уходя от решения пресловутого "осн. вопроса философии", т. е. от различения материи и духа, бытия и сознания, физич. и психического (Б. считал обществ, бытие и обществ, сознание тождественными) , он, как и многие мыслители эпохи модерна, обращался к категории "чистого опыта", или "чистого сознания", представленного в разл. феноменальных формах. Так, отношение познающего субъекта к опр. явлениям или фактам зависит не только от их совокупности, но и от их состояния. Поэтому реальность геом. фигуры и природного явления, истор. деятеля или естеств. языка - различны по своей природе; для каждого вида реальности существует своя форма индивидуальной и социальной организации опыта.
  Отсюда неизбежная релятивность человеч. познания, целиком зависящего от господствующих форм организации опыта. По существу, богдановская философия и теория познания идейно созвучны феноменологич. исканиям рубежа 19-20 вв. - Брентано, Гуссерля и др., - с тем различием, что Б., как представитель рус. культуры и философии, наследовавший филос. радикализму революц. демократов и народников и являвшийся современником рус. символистов, делал упор не столько на освоение (и отражение) изменчивой и затемненной превращенными идеол. формами реальности, сколько на ее преобразование, творч. пересоздание средствами культуры.
  84
  Центр, смыслообразующим компонентом богдановской философии культуры является понятие "организации опыта". Вся история человечества и его культуры - это история организационных форм, с помощью к-рых происходит приспособление человека к окружающей его природной среде. Первичное организационное приспособление человеч. об-ва определяется социальным инстинктом, внешне объединяющим членов об-ва в нек-рое обществ, целое. Гораздо более сложная задача стоит перед внутр. организацией общества - сделать понимаемое и переживаемое каждым членом общества общим достоянием и для других членов, сохранять и передавать коллективный опыт во времени и в пространстве. Эту задачу выполняет вторично-организационное приспособление об-ва к окружающей среде, каковым и является культура. Культура превращает об-во в качественную целостность, в к-рой результат больше слагаемых, именно культура сохраняет, оформляет, закрепляет и развивает данный тип организации об-ва. Опр. истор. тип культуры представляет функциональное единство всех ее форм: взаимосвязанными являются тип труда, тип поведения, тип мышления, тип чувствования, тип личности, тип используемой об-вом техники, типы науки, искусства, религии, морали, права, по-своему выполняющих разл. и в то же время взаимосвязанные организационные функции в обществе. Получаемые в об-ве культурные продукты, находящиеся в соответствии с его устройством, служат для него организационным продуктом, т. е., будучи производными от коллективного опыта, они сами организуют обществ. жизнь, сохраняя и воспроизводя модель опр. истор. типа об-ва.
  Созданная Б. типология культуры носит эволюционистский характер и представляет собой аккумуляцию: 1) Марксовой теории формаций, 2) гегелевской триады (включающей тезис, антитезис и синтез) и 3) классич. после Конта позитивистской теории "трех стадий" (теологич., метафизич. и позитивной). Три идеальных истор. типа культуры, по Б., - авторитарный, отвлеченный (индивидуалистический) и коллективистский, развивающиеся последовательно, один из другого. Высший тип культуры - коллективистский соответствует социалистич. об-ву; он призван синтезировать первобытный, неразвитый коллективизм с чрезмерно развитым в условиях капиталистич. обмена культурным индивидуализмом, эгоизмом; преодолеть мифол. или ре-лиг. авторитаризм, стремящийся все обществ, явления связать с некоей мистич. "первопричиной" и страдающий "натуральным фетишизмом", как и "отвлеченный фетишизм" бурж. об-ва, с его стихийно-хаотич. произволом автономных личностей, разрушающим единство общества, атомизирующим его. В коллективистском об-ве рутинный труд отомрет, рабочий станет не только исполнителем, но и организатором трудового процесса, что сблизит его с инженером; научная организация труда превратит индивидуальное творчество в средство совершенствования обществ, целого, а коллективистские организационные задачи определят цели и перспективы индивидуального труда. Исходной базой коллективистского об-ва, по Б., является "пролетарская культура", еще несовершенная, искалеченная бурж. отношениями, но потенциально свободная от "властных фетишей" любого рода и имманентно несущая в себе организационно-коллективистское начало будущего об-ва, формирующая новый тип труда и новые формы обществ, и производств, отношений.
  Для торжества "пролетарской культуры" в ближайшем будущем, по мнению Б., необходимо соблюдение неск. условий: 1) достижение демократизации знания, переосмысление и систематизация прошлого с т. зр. представлений о мире как органич. единстве практич. деятельности и творчества; 2) освобождение от фетишизма в сознании (пережитков религ. или религиопо-добного культа в науке, искусстве, морали, философии, политике), в т. ч. всех разновидностей авторитаризма, вождизма, апологетики и т. п.; 3) достижение коллективистского подхода во всех сферах жизни и культуры, включая науку, искусство, мораль, быт, общественно-полит. жизнь. Практич. задача интеллигенции в переходный от капитализма к социализму период - всемерно поддерживать и развивать "пролетарскую культуру" со всеми присущими ей атрибутами и ростками нового. Для этого необходимо создать новую Энциклопедию, призванную сыграть такую же революц. роль в формировании мировоззрения и мирооотношения нового человека, какую сыграла в 18 в. Франц. энциклопедия, подготовившая Великую Франц. революцию. Этой же цели должны служить организуемые по всей стране организации Пролеткульта, пробуждающие массы к худож., научному и истор. творчеству; пролетарские унты, не только ликвидирующие неграмотность, но и образующие универсально разностороннюю, творч. личность, органически вписанную в коллективистское, научно организованное об-во.
  При этом Б. рассматривал "пролетарскую культуру" как некий идеальный тип культуры, а не наличное состояние культуры пролетариата, далекое от эталонных представлений. Наблюдая за процессами культурной революции в Советской России, за многими тенденциями деятельности созданного по замыслу самого Б. Пролеткульта, осмысляя культурную политику большевистского руководства (при Ленине, а затем и Сталине), Б. с горечью констатировал консервативный откат молодой советской культуры в доиндивидуалистич., авторитарную эпоху - вместо прорыва в культуру коллективистскую; возвращение к своего рода культурному феодализму - вместо восхождения к культурному социализму. Стройная организационная теория Б. оказалась красивой и умной утопией, апеллировавшей к саморазвивающейся человеч. практике, но с текущей истор. практикой далеко и трагически разошедшейся. Символично, что единств, творч. делом, оставшимся возможным и реальным для Б. - ученого, стало переливание крови из одного организма в другой - модель искусственного обновления старых, изношенных форм за счет привнесения в них нового содержания. Теория
  85
  "пролетарской культуры" была подобна во многих отношениях этой модели: прививая традиц., а во многом и патриархальному об-ву идеи и навыки высшего, научно организованного коллективизма, богдановская философия культуры теоретически исходила из оптимистич. прогноза рез-тов проводимого эксперимента по "переливанию культуры" и не учитывала меру практич. риска, поскольку эталоном ей служила марксистская формула революц. насилия как "повивальной бабки истории". Опыт "переливания" оказался гибельным - и для теоретика, и для практики.
  Соч.: Революция и философия. СПб., 1905; Очерки философии коллективизма.СПб., 1909. Сб. 1; Культурные задачи нашего времени. М., 1911; Искусство и рабочий класс. М., 1918; Элементы пролетарской культуры в развитии рабочего класса. М., 1920; О пролетарской культуре: 1904-1924. Л.; М., 1924; Борьба за жизнеспособность. М., 1927; Пределы научности рассуждения // Вестник Коммунистической академии. 1927. Кн. 21; Тектология: Всеобщая организационная наука: В 2 кн. М., 1989; Вопросы социализма: Работы разных лет. М., 1990; Эмпириомонизм. Методы труда и методы познания. Тайны науки // Русский позитивизм: Лесевич, Юшкевич, Богданов. СПб., 1995.
  Лит.: Щеглов А. Борьба Ленина с богдановской ревизией марксизма. М., 1937; Дементьева Н.В. О некоторых особенностях эстетики и гносеологии Пролеткульта (Богдановская концепция "коллективного опыта") // Писатель и жизнь. М., 1971. Вып. 6; Сетров М.И. Об общих элементах тектологии А.Богданова, кибернетики и теории систем // Учен. зап. кафедр обществ, наук вузов Ленинграда. Сер. "философия". Л., 1967. Вып. 8; Тахтаджан А.Л. Тектология: история и проблемы // Системные исследования. Ежегодник: 1970. М., 1971; Горбунов В.В. В.И.Ленин и Пролеткульт. М., 1974; Мазаев А. И. Концепция "производственного искусства" 20-х годов. М., 1975; Ильенков Э.В. Ленинская диалектика и метафизика позитивизма. М., 1980; Яхот И. Гибель тектологии Богданова - предшественницы кибернетики и системной теории // СССР: Внутр. противоречия. Нью-Йорк, 1982, Вып. 3; Белых А.А. О кибернетических идеях А.А.Богданова // Экономика и математич. методы. 1988. № 5; Гловели Г. Три утопии Александра Богданова//Социокультурные утопии XX в. М., 1988. Вып. б; Витюк В.В. К вопросу о теор. наследии А.А.Богданова // История становления советской социол. науки в 20-30-е гг. М., 1989; Никитина Н.Н. Философия культуры рус. позитивизма начала века. М.,1996; Bello R. The Systems Approach : A.Bogdanov and L. von Bertalanffy // Studies in Soviet Thought. 1985. Vol. 30. № 2; Zeieny М. Tectology // Intern. J. Gen. Systems. 1988. Vol. 14.№ 4; Плютто П.А. Вопросы философии и анализ эпохи в записных книжках А.А.Богданова // Australian Slavonic and East European Studies. 1994. Vol. 8.№ 1.
  И.В. Кондаков
 
  БОДИ-АРТ (body art - англ.: телесное искусство)
  - худож. направление, использующее в качестве "сырой реальности" тело, телесность, позу, жест - невербальный язык тела. Близок к поп-арту, обыгрывающему артифактуальность бытовых предметов, а также к хэппенингу и перформансу с их публичной импровизационностью. Объектом Б.-а. служит как тело модели, так и его фотографии, муляжи. Композиции создаются по принципу живых картин. Философско-эстетич. специфика связана с повышенным интересом к пограничным экзистенциальным ситуациям: жизнь - смерть, Эрос - Танатос, сознание - бессознательное, искусство - неискусство. Другая доминанта - социальная, расовая, нац., сексуальная самоидентификация, фрейдистская символика, садомазохистские мотивы.
  Боль, насилие, риск, телесные страдания - эпицентр творч. интересов: Ж. Пан (Франция) публично причиняет себе боль, К. Бёрден (США) побуждает своего друга выстрелить в него в выставочном зале, Р. Шварцкоглер (Австрия) по кусочку отрезает собственную плоть и умирает от потери крови, что запечатлевается на фотопленку. Эти темы обретают особую актуальность в 70-е гг., когда Б.-а. становится достоянием панк-культуры с ее пристальным вниманием к проблемам агрессии и саморазрушения. Тело как первичный объект собственности, право распоряжаться им, его жизнью и смертью, проблематика аутоназии и сексуальных домогательств, мотив тела-фетиша, тела-вещи - совр. концептуальные аспекты Б.-а. Последний существует также в феминистской модификации, интерпретируется сексуальными меньшинствами.
  Б.-а. возникает в 1964 в Вене. Его первые манифестации - вызывающие нудистские акции Г. Брюса и опыты Р. Шварцкоглера, связанные с разл. возможностями языка тела. Их амер. последователи изучают взаимосвязи поэтич. и телесного языка (В. Аккончи), а также такие ракурсы телесности, как гримаса (Б. Ноумен), царапина (Д. Оппенгейм), порез (Л. Смит), укус (В. Аккончи). О теле как объекте и средстве искусства, его основе размышляют франц. теоретики и практики Б.-а. - М. Журниак ("Месса по телу", "Договор о теле"), Д. Пан, У. Лути, Ф. Плюшар. В русле структуралистской традиции тело трактуется как знак, скольжение означаемого и означающего.
  Б.-а. иронически обыгрывает дадаистские (см.: (Зада) традиции: человек-фонтан Б. Ноумена - парафраз дюшановского писсуара. В нем сильно игровое начало: композиции Л. Онтани копируют знаменитые картины; У. Лути, Ю. Клауке, Л. Кастелли обыгрывают возможности травестии и макияжа; Гильберт и Джордж предстают в виде живых скульптур.
  Искусство постмодернизма прибегает к Б.-а как элементу инсталляций и перформансов.
  Лит.: Pluchart F. L'Art corporel. P., 1974 (cat. d'expo.); Idem. L'Art corporel //Altitudes, 1975, № 18/20; Vergine L. II Corpo come linguaggio. Mil., 1974; Dorfles G. Le
  86
  Body Art. Mil., 1977; Groupes, mouvements, tendances de l'art contemporain depuis 1945. P., 1989.
  H. Б. Маньковская
 
  БОДРИЙЯР (Baudrillard) Жан (p. 1929)
  - франц. эстетик, культуролог и социолог. Преподает социологию в Париж, ун-те. Снискал себе несколько двусмысленные титулы мага постмодернистской сцены, гуру постмодерна, Уолта Диснея совр. метафизики, "меланхолич. Ницше", подменившего сверхчеловека "смертью субъекта". Именно "поп-философская", мнимо-поверхностная рекламная упаковка концепции Б. обеспечила ей близость к постмодернистскому искусству и была более органично и непосредственно воспринята им, чем теор. опыт "париж. школы" (Ж. Деррида, Ж. Лакан, Ж. Делёз, Ж.-Ф. Лиотар, Ю. Кристева, Ц. Тодоров и др.). Постструктурализм и постфрейдизм этой школы мысли, несомненно, заложили философско-эстетич. основы постмодернизма, однако его худож. практика, возникшая и бурно развившаяся в США, долгое время оставалась без их теор. рассмотрения. "Модный", "легкий" Б. со своей концепцией симулакра, обращенной непосредственно к новейшему искусству, отчасти заполнил эту лакуну.
  Термином "симулакр" Б. оперирует с 1980, когда начинается постмодернистский этап его творчества, во многом подготовленный ранними трудами, посвященными своего рода социол. психоанализу вещей и об-ва потребления. Доминантой являлась роль культуры в повседневной жизни, вещь-знак. В духе леворадикального протеста Б. критикует эстетику об-ва потребления, чутко подмечая усталость от переизбытка - как в потреблении, так и в производстве вещей-объектов, доминирующих над субъектом. Предлагая семиологич. интерпретацию структуры повседневной жизни, он подразделяет вещи на функциональные (потребит, блага), нефункциональные (антиквариат, худож. коллекции) и метафункциональные (игрушки, роботы), подчеркивая, что новое поколение выбирает последние.
  Симулакр - своего рода алиби, свидетельствующее о нехватке, дефиците натуры и культуры. Утрачивается принцип реальности вещи, его заменяют фетиш, сон, проект (хэппенинг, саморазрушающееся и концептуальное искусство). Нарциссизм вещной среды предстает симулакром утраченной мощи. Человек вкладывает в вещь то, чего ему не хватает. А так как пределов насыщения нет, культура постепенно подменяется идеей культуры, знаковой прорвой.
  Сопоставляя классич. и постмодернистскую эстетику, Б. приходит к выводу об их принцип, различиях. Фундамент классич. эстетики как философии прекрасного составляют образованность, отражение реальности, глубинная подлинность, внутр. трансцендентность, иерархия ценностей, максимум их качеств, различий, субъект как источник творч. воображения. Постмодернизм, или эстетика симулакра, отличается внешней "сделанностью", поверхностным конструированием непрозрачного, самоочевидного артефакта, лишенного отражательной функции; колич. критериями оценки; антииерархичностью. В ее центре - объект, а не субъект, избыток вторичного, а не уникальность оригинального.
  В трудах Б. 80-90-х гг. все явственнее звучит обеспокоенность, вызванная утратой искусством своей специфики, необратимой деконструкции худож. ткани, стереотипизацией симулакров. Характеризуя постмодернистский проект как тактику выживания среди обломков культуры, Б., критикует его инертность, нигилистичность, отсутствие теор. якоря.
  В сложившихся обстоятельствах необходим выбор стратегии. Б. анализирует три стратегич. модели - банальную, иронич. и фатальную. Банальная линия связана со стремлением более умного субъекта контролировать объект, реально властвовать над ним - она ушла в прошлое. Иронич. позиция основана на мысленной власти субъекта над объектом. - она ирреальна, искусственна. Наиболее продуктивной Б. представляется фатальная стратегия, когда субъект признает дьявольскую гениальность объекта, превосходство его блестящего цинизма и переходит на сторону этого объекта, перенимая его хитрости и правила игры. Объект долго дразнил субъекта и, наконец, соблазнил его.
  Порывая с классич. декартовской философией субъекта, Б. создает свой вариант неклассич. эстетич. теории, вдохновляясь патафизикой А. Жарри, абсурдизмом Э. Ионеско, идеями А. Батайя о творч. выходе Я за свои пределы.
  Концепция Б. лишена хеппи-энда. Постмодернистская эстетика соблазна, избытка знаменует собой, по его мнению, триумф иллюзии над метафорой, чреватый энтропией культурной энергии. Полемизируя с М. Фуко, Р. Бартом, Ж. Лаканом, Ж. Деррида, Ж. Делёзом, Ж.-Ф. Лиотаром, Б. тем не менее остается в рамках постструктуралистской эстетики, хотя и вносит в нее такие новые понятия, как симулакр, соблазн, экстаз, ожирение и др. Он одним из первых почувствовал, что избыточность, "переполненность" постмодернистской эстетики являются, возможно, теми признаками адаптации эстетического к изменившимся условиям бытования культуры, которые дают дополнит, возможности ее выживания.
  Эстетич. концепция Б. оказала влияние на худож. практику симулационизма (X. Стайнбах, Д. Куне) и феминизма (С. Шерман, Ш. Левин, Б. Крюгер).
  Соч.: Le systeme des objets. P., 1968; La societe de consommation. Ses mythes. Ses structures. P., 1974; De la seduction. P., 1979; Simulacres et simulations. P., 1981; Les strategies fatales. P., 1986; Amerique. P., 1986; Cool Memories. 1980-1985. P., 1987; Система вещей. М., 1995.
  Лит.: Kellner D. Jean Baudrillard. From Marxism to Postmodernism and Beyond. Stanford, 1989; Gils W.Y. van. Het obscene lot. Rotterdam, 1990.
  Н.Б. Маньковская
  87
 
  БОЙМЛЕР (Baeumler, Baumler) Альфред (1887-1968)
  - нем. философ. Проф. в Дрездене (1928), Берлине (1933), директор Ин-та полит, педагогики. Науч. работы Б. (формально и содержательно не доведены до завершения) были посвящены истории нем. философ. мысли: предистории эстетики Канта, прежде всего осн. эстетич. и культурологич. категориям (вкус, остроумие и др.), начиная с раннего Просвещения; проблеме мифа в нем. культурной истории 18-19 вв., с особым подчеркиванием роли романтич. мыслителей в изучении и постижении мифа (Геррес, Крейцер, К.О. Мюллер и мн. др.) и, главное, центр, значения Бахофена. Как представитель духовно-истор. методологии, Б. развивался в направлении романтич. интуитивизма и мифотворчества (что Б. сам подверг частичной критике в послевоенное время); обобщая данные и тенденции ряда наук, В. утверждал основополагающее значение хтонич. культуры для истории культуры; ощущение бытийной праосновы жизни оказывается важнейшим и в истор. эпоху, что открывает путь к пониманию истории как слепого природного свершения. Построенные на недостаточно изученном и до сих пор материале, работы Б. остаются незаменимыми для истории философии и культуры. Б. издал также, с собств. введением, "Эстетику" Гегеля (в сокращении, 1922).
  Соч.: Bachofen und Nietzsche. Z., 1929; Asthetik. M.; Oldenburg, 1934; Politik und Erziehung. В., 1937; 1943; Das mythische Weltalter. Munch., 1965.
  А. В. Михайлов
 
  БОНХЁФФЕР (Bonhoeffer) Дитрих (1906-1945)
  -нем. протестантский теолог, пастор, основоположник "безрелигиозного христианства". Изучал теологию в Тюбингене, Риме и Берлине. В 1930 получил доцентуру в Берлине, которой был лишен в 1936 за антифашистскую деятельность. С 1938 Б. связан с участниками движения 20 июля, 5 апр. 1943 арестован, а 9 апр. 1945 повешен в концлагере Флюссенбург.
  Жизнь и творч. путь Б. можно разделить на три периода: 1927-32 - период становления его философско-теор. и теол. воззрений; 1933-39 - активное участие в церковной борьбе и работа над книгами "Последователи" и "Совместная жизнь"; 1940 -45 - участие в антигитлеровском заговоре, работа над "Этикой", арест, создание в тюрьме последней работы, изданной посмертно под названием "Сопротивление и покорность".
  В первый период Б. находился под влиянием Гарнака - известного представителя "либеральной теологии". Уже в этот период проявляется стремление Б. представить религию вопросом чистой практики и рассмотреть ее социологически (функционально) как фактор упорядочения жизни. В дис. "Действие и бытие" он пытается решить проблему бытия при помощи социол. категории личности, к-рая есть синтез "действия" и "бытия". Для этой работы характерна тенденция протестантизма повернуть религию от "потустороннего" мира к "посюстороннему" и истолковать ее как носителя истинно человеч. нравств. ценностей; она получила развитие во второй период творч. и практич. деятельности Б. В 1934 от церкви "Нем. христиане", поддержавшей национал-социалистов, откололась "Исповедующая церковь". В числе ее сторонников К. Барт, Нимеллер, Б. В новой церкви ее организаторы видели церковь ответственных действий. Начавшаяся церковная борьба нашла отражение в работе "Последователи", в ней Б. сформулировал положение о "дешевой" и "дорогой" милости. "Дешевая милость" - милость, к-рую мир находит в церкви для прикрытия своих грехов, она означает оправдание не греха, а грешника. Безмерное увлечение дешевой милостью приводит Б. в ужас. "Дорогая милость" заключается в поведении человека, следующего за Иисусом Христом, исполненного чувства долга и ответственности.
  Третий период жизни и творчества Б. связан с его участием в движении 20 июля и теор. работой над "Этикой" (1940-43). Противоречивость движения и всей практики политической борьбы сказалась и на их теор. осмыслении. "Этика" носит фрагментарный характер. В ней воплотилось движение от церковной этики послушания, выразившейся в "Последователях", к "христ. этике", т.е. такой этике, в к-рой деяния Христа рассматриваются как образец разумных и ответственных действий для христиан и нехристиан.
  Наибольший интерес вызывает последняя работа Б. "Сопротивление и покорность", составленная из писем, написанных из тюрьмы Берлин-Тегель (с 5 апр. 1943 по 8 окт. 1944), а позднее из тюрьмы на Принц Альбрехт -штрассе, где Б. содержался в строжайших условиях цензуры до февраля 1945.
  Именно в письмах Б. формулирует свою концепцию взаимоотношения мира и Бога - одну из самых парадоксальных идей нашего столетия, к к-рой он последовательно шел, переосмыслив критику религии К. Барта, "демифологизацию" христианства Булыпмана и пересмотр самого понятия "трансцендентное" (Тиллих).
  Свою концепцию Б. обосновывает путем критич. анализа представления о Боге. Еще в работе "Действие и бытие" Б. пересматривает традиц. представление о Боге как о трансцендентном существе, пытается вскрыть причины, породившие религ. представления о Боге, к-рые не удовлетворяют сознание совр. человека, ставшего "совершеннолетним". В "Этике" (раздел "Наследие и упадок") Б. близок к пониманию совр. мира, к-рое в письмах будет сформулировано как проблема "совершеннолетнего мира" (письмо от 30 апр. 1944).
  Б. считает, что религ. понимание Бога изжило себя. Рабочая гипотеза "Бог" не нужна больше миру, ставшему совершеннолетним. "Совершеннолетний мир" - это человеч. автономия, заключающаяся в том открытии законов, по к-рьш мир живет и обходится собств. силами в научной, обществ, и гос. областях, искусстве, этике, религии. Это совершеннолетие не индивидуальное, а общественное, оно характеризует состояние об-ва в целом. Навязывать совершеннолетнему миру Бога означает возврат в средневековье, в мир детства.
  88
  Провозгласив совершеннолетие мира, Б. формулирует свой парадоксальный тезис: "совершеннолетний мир является безбожным, и поэтому он ближе к Богу, чем несовершеннолетний мир". Он устраняет религ. ("фальшивое") понимание Бога только с одной целью - обосновать свое, "нерелиг." понимание Бога, что в совр. мире оказывается невозможным без нового понимания религии. Б. апеллирует не к потустороннему Богу, а к "посюстороннему". Бог для него не наивысшее, трансцендентное существо, а сама действительность. Если в религии человек трансцендирует границы этого мира, создавая себе Бога в потустороннем мире, то в христианстве Бог трансцендирует границы этого мира тем, что он сам в него входит и становится человеком - Иисусом Христом. Иисус Христос - то звено, к-рое соединяет мир Бога и мир человека. Он человеко-бог, реальная личность и должен служить людям в качестве нравств. идеала.
  В таком понимании христианство лишается своего ре-лиг. содержания, утрачивает "божественное". Не Бог, а ближний выступает для христианина как трансцендентное. Отношение "Бог - человек" в рамках "безрелиг. христианства" заменяется отношением "человек - человек".
  Идеи безрелиг. христианства и совершеннолетнего мира для Б. суть теор. обоснование ответственности христиан за судьбы мира, за собств. судьбу. Проблему ответственности он развивал и в "Этике", и в письмах из тюрьмы. Не случайно они вышли под заглавием "Сопротивление и покорность". Б. подчеркивает, что ответственность каждого человека за судьбы других людей и истории предполагает не столько послушание и покорность, сколько сопротивление, активную деятельность. Он доказывает, что христианин не может в покорности или набожном мироотречении устраняться от ответственности за дальнейшую жизнь, за строительство нового общества, за будущие поколения. Через Иисуса Христа "вся наша жизнь предназначена к ответственности".
  Б. считает, что ответствен и отд. человек, и церковь, к-рая не сумела понять свое место, допустила произвол и насилие под прикрытием имени Христа. Он гневно обличает позицию церкви по отношению к национал-социалистам. Пассивно взирая на уничтожение, она не подняла своего голоса, не нашла выхода, чтобы прийти с помощью, церковь должна признаться в своем пассивном отношении к грабежу, в том, что жизнь многих людей по ее вине была уничтожена. Нужно понять, что есть зло, чтобы не стать инструментом в руках других, - этот призыв проходит через всю "Этику" и "Письма из тюрьмы". Признавая достижения этич. мысли Просвещения в их обращении к человеку вообще, независимо от его социального положения, он критикует эту т.зр. за абстрактность, нежелание считаться с тем фактом, что в этич. ответственности нет равенства, ибо кому больше дано, с того больше и спросится. Полномочия, а следовательно, и мера ответственности определяются не на основе субъективных успехов, а на основе объективного положения в мире.
  Понятие ответственности невозможно определить без понятия свободы. Свободная ответственность выступает в любой встрече с другим человеком. Ответственность Б. понимает как свободный риск, ибо человек действует свободно, исходя не из закона, не из "безупречной мотивировки", не из логичности задуманного... Свободный поступок осознается как поступок Бога, риск как божеств, необходимость.
  "Безрелигиозное христианство" - "теология культуры" современного мира, а проповедь этих идей в условиях фашистской Германии - гражданский подвиг автора. Суть "безрелиг. христианства" Б. заключается в требовании к каждому человеку следовать принципам христианской этики.
  Соч.: Akt und Sein. Munch., 1956; Ethik. Munch., 1963; Widerstand und Ergebung. В., 1977; Сопротивление и покорность// ВФ. 1989. № 10, 11.
  Лит.: Bethge E. Dietrich Bonhoeffer. Theologe, Christ, Zeitgenosse. Munch., 1967.
  H.A. Минкина
 
  БРОДЕЛЬ (Braudel) Фернан (1902-1985)
  - франц. историк. Окончил Сорбонну (Париж, ун-т); с нач. 20-х до сер. 30-х гг. преподавал в лицеях в Алжире, с 1938 - в Практич. школе высших исследований в Париже. В 1932 познакомился с Л. Февром, к-рый оказал на Б. большое влияние. В сер. 30-х гг. приступает к работе над дис. "Филипп II, Испания и Средиземноморье", привлекая огромный материал, в т.ч. архивный. С нач. Второй мир. войны в действующей армии, в 1940-45 в нем. плену. Находясь в лагере для военнопленных (с 1943 - в лагере строгого режима), лишенный библиотек и архивов, по памяти пишет книгу "Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II" (в 1947 защищена в качестве дис., в 1949 вышла в свет). Встреченная с огромным энтузиазмом, эта книга открыла Б. путь в большую науку. В 1949 Б. становится проф. и зав. кафедрой совр. цивилизации в Коллеж де Франс, в 1956, после смерти Февра, - гл. редактором "Анналов" (членом редколлегии Б. стал еще в 1946 по рекомендации Февра) и президентом VI секции (социальные и экон. науки) Практич. школы высших исследований. В 1962 основывает Дом наук о человеке и становится его гл. администратором. В 1958 выходит его основополагающая методол. статья "История и социальные науки: время большой длительности" (работы Б. методол. характера представлены в сб. "Труды по истории", 1969). В 1979 появляется капитальный трехтомный труд (первый вариант 1-го тома вышел в 1967) "Материальная цивилизация, экономика и капитализм (XV-XV1II вв.)". В 1970 Б., ввиду разногласий с ведущими сотрудниками "Анналов" уходит с поста гл. редактора и, формально оставаясь членом нового коллективного руководства журнала, порывает с ним связи, сосредоточившись на руководстве Домом наук
  89
  о человеке. В конце жизни Б. работает над многотомным исследованием "Самобытность Франции" (не завершено; первые два тома вышли посмертно в 1986).
  Б. - приверженец т.н. "глобальной истории". "Глобальное об-во" он делит на системы - экон., социальную, полит., культурную, каждая из к-рых, в свою очередь, разделяется на множество подсистем. Для полного описания "глобального об-ва" необходимо учитывать разные темпы изменений в разных системах. Б., вслед за франц. социологом Ж. Гурвичем и, опираясь на нек-рые идеи М. Блока, предлагает выделить три временных ритма: время большой длительности (longue duree) - время геогр., материальных и ментальных структур, "квазинеподвижное", в к-ром перемены не ощущаются; время средней длительности - время конъюнктур, циклов, исчисляемых десятилетиями; краткое время - время событий.
  Признавая, что "тотальное" описание возможно лишь при учете всех систем "глобального об-ва" и всех временных циклов, Б. сосредоточивает свое внимание на экон. и материальной жизни и, отсюда, на "времени большой длительности". Полит., событийная история, к-рую и так не слишком жаловали представители Школы "Анналов", не находит себе места на страницах трудов Б. В фокусе его "Средиземноморья..." находится не политика Филиппа II, а сам этот регион, его геогр. особенности, материальная жизнь, экономика и т.п. Осн. причины истор. перемен лежат, по мнению Б., во "времени большой длительности"; истор. перемены свершаются медленно, незаметно для людей и помимо их воли.
  Труды Б. вызвали огромный резонанс в науч. мире, его идеи "longe duree" вдохновили многих последователей, интерес к повседневной жизни стимулировал множество исследователей в этой области. Но, одновременно, как в рамках Школы "Анналов", так и вне ее, многие положения Б. вызвали возражения. Б. упрекали в том, что он не рассматривает культуру (в "Средиземноморье...", посвященном 16 в., почти ничего не говорится о Ренессансе), истор. события и, главное, человека. По мнению критиков Б., элиминирование человека оборачивается антропоморфизацией природных и социальных условий: в указанной книге о Средиземноморье оно само выступает как действующий субъект; "время большой длительности" из исследоват. приема превращается в реальную самостоят, анонимную движущую силу истории. Люди не столько авторы, сколько актеры драмы истории.
  Соч.: La Mediterranee et le monde mediterraneen a 1'epoque de Philippe 11. P., 1949 (4 ed. V. 1-2. 1979); Ecrits sur 1'histoire. P., 1969; L'identite de la France: Espace et histoire. P., 1986; L'identite de la France: Les Hommes et les Choses. Pt. 1-2. P., 1986; История и общественные науки. Истор. длительность // Философия и методология истории. М., 1977; Свидетельство историка // Франц. ежегодник. 1982. М., 1984; Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т. 1-3. М., 1986-92; Динамика капитализма. Смоленск, 1993; Что такое Франция? Кн. 1-2. Ч. 1. М., 1994-95.
  Лит.: Соколова М.Н. Истор. теория Фернана Броде-ля // Франц. ежегодник. 1972. М., 1974; Февр Л. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II // Февр Л. Бои за историю. М., 1991; Гуревич А.Я. Истор. синтез и школа "Анналов". М., 1993; Lire Braudel. P., 1988.
  А.Я. Гуревич, Д.Э. Харитоновым
 
  БУБЕР (Buber) Мартин (Мардохай) (1878-1965)
  -евр. религ. мыслитель, писатель, философ-экзистенциалист. Учился в гимназии во Львове, а затем в ун-тах Вены, Лейпцига, Цюриха, Берлина. Защитил дис. по истории христ. мистики эпохи Возрождения и Реформации. В 1923 опубликована книга "Я и Ты", принесшая ему мировую славу. В 1924-33 проф. философии иудаизма и этики в ун-те Франкфурта-на-Майне. В 1933 эмигрировал из Германии в Швейцарию, затем в Палестину. С 1938 - проф. социальной философии в Иерусалим, ун-те. После Второй мир. войны выезжал с лекциями в США, ФРГ. В 1960-62 Б. стал президентом Израильской академии наук. В 1963 в Амстердаме ему была вручена Эразмовская премия.
  Значит, влияние на Б. оказали Ницше, Зиммель, Дильтей, Кьеркегор, Ф. Розенцвейг, Шестов.

<< Пред.           стр. 6 (из 44)           След. >>

Список литературы по разделу