<< Пред. стр. 16 (из 23) След. >>
Список литературы по разделу
Ardilouze, отец которой не соглашался на ее выход замуж за любимого ею
человека, оставалось ждать всего несколько месяцев, чтобы сделаться
совершеннолетней и иметь право самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
Но она не имела терпения выждать даже и это короткое время и убила своего
отца. Письма Aveline'ы и Beridot свидетельствуют об отчаянном
нетерпении их. Очень часто сила страсти у преступниц зависит от того
сопротивления, какое им оказывают в достижении их цели. Так, например,
Buscemi влюбилась в хромого, горбатого парикмахера, и чем больше родные
противодействовали любви ее, тем сильнее последняя разгоралась. Страсть ее
росла по мере увеличения сопротивления и, закончившись преступлением, быстро
испарилась. Очевидно, в таких случаях дело идет не столько об истинном
чувстве, сколько об уязвленном самолюбии, сильно реагирующем на препятствия.
Вначале кажется, что мир должен будет провалиться, если желания этих
женщин будут исполнены хотя бы одним днем позже, но потом, как только цель
их достигнута, страсть их угасает необыкновенно быстро. Кого они вчера еще
боготворили, к тому они сегодня относятся равнодушно, и прихотливые желания
их направлены уже совершенно в другую сторону.
Beridot убегает со своим будущим мужем из дома родителей, не
дающих своего согласия на этот брак, а два года спустя она подговаривает
своего любовника убить его.
Арестованные врожденные преступницы во время судебного разбирательства
дел их думают и мечтают только об одном -- как бы спастись от ожидающего их
наказания. Мысль об этом настолько поглощает все существо их, и они так
полны ужаса в ожидании возмездия за совершенное преступление, что, не
задумываясь, выдают даже своего сообщника, т.е. то лицо, для которого в
большинстве случаев они незадолго перед тем рисковали и компрометировали
себя. Таковы случаи Queyron, Beridot, Buscemi, Sarceni и G. Bompard.
Любовь и ненависть являются у них только двумя формами одного и того же
ненасытного самолюбия, и первое чувство немедленно превращается во второе
при малейшей неудаче и разочаровании или при первых признаках вновь
загоревшейся страсти. Так, Beridot, недавно еще так сильно обожавшая
своего мужа, возненавидела его, как только влюбилась в другого, а
проститутка Cabit, безумно любившая своего сутенера Leroux и отдававшая ему
все заработанные деньги, убила его, убедившись, что он ей неверен и делит
свою любовь с другой женщиной. Графиня Challant убила своего любовника,
которого она содержала во время его студенчества, когда он женился на
другой, и призналась на суде, что она готова его убить еще раз, еще сто раз,
но не примириться с мыслью, что он в объятиях другой женщины. Weiss питала
страстную любовь к своему мужу и жила с ним почти в полном уединении от
света в течение двух лет. Но стоило ей воспылать страстью к другому мужчине,
как она возненавидела своего мужа и пыталась даже отравить его.
Levaillant, мечтавшая о замужестве с любимым человеком, начала
ненавидеть, издеваться и насмехаться над ним, когда он, благодаря
легкомыслию своему, попал в такое положение, при котором невозможно стало
блистать в обществе.
Напоминая свойственную детям сильную привязанность, не способную,
однако, на жертвы, и благородную решимость, их страсть не лишена той
жестокости, которой нет в любви обыкновенной женщины.
Pran., очень ревниво любившая своего любовника и боявшаяся измены с его
стороны, разослала чуть ли не всем дамам города, где она жила, циркулярное
письмо, в котором извещала, что господин такой-то принадлежит только ей и
что плохо будет всякой, кто осмелится принимать его у себя. Однажды ее
любовник принял приглашение к обеду в одном доме, но она явилась тотчас же
туда и произвела страшный скандал. Когда она, спустя известное время,
обзавелась новым любовником, то опять объявила цирку-лярно, что с прежним
господином они могут поступать отныне как им угодно, потому что она порвала
с ним бывшие между ними отношения. Точно речь идет о каком-то неодушевленном
предмете или животном, принадлежавшем ей!
9. Жадность и скупость. Другим мотивом преступлений этих женщин
является их жадность, выражающаяся у них несколько в иной форме, чем у
мужчин. У развратных преступниц, для удовлетворения своих чудовищных
инстинктов нуждающихся в огромных средствах и отказывающихся заработать их,
алчность выражается, как и у мужчин, в форме стремления добыть большие
деньги, чтобы потом быть в состоянии тратить их без всякой меры. Поэтому они
сами или с помощью других пускаются в преступные деяния, которые обещают
доставить большие суммы денег или ценные вещи. Так, G. Bompard натолкнула
сутенера своего Eyraud на убийство судебного пристава Gouffe в надежде
поживиться богатой добычей, a Lavoitte с таким же расчетом побудила своего
любовника убить и ограбить одну старую, богатую женщину. Такая же жадность
была мотивом преступлений, совершенных Bouhors и Brinvilliers. M. сделалась
только благодаря своей алчности проституткой и совратительницей в разврат
несовершеннолетних девочек и прокучивала добытые таким образом деньги.
Наконец, историческими примерами этой черты у преступниц могут служить
Мессалина, которая добилась осуждения на смерть многих знатных римлян с
целью завладеть их виллами и богатствами, и Фульвия, совершившая множество
убийств отчасти из жадности, отчасти из мести.
Гораздо чаще, чем у мужчин, встречаются у женщин преступления из-за
скупости -- черты, родственной жадности, которую, однако, не должно с ней
смешивать. Gaaikema отравила свою дочь с целью воспользоваться ее капиталом
в 20000 франков, а С. убила своего сына только потому, что он ей стоил
слишком много денег. Одна дама, принадлежавшая к высшим слоям общества,
жестоко обращалась со своим ребенком, ибо расходы на содержание его казались
ей очень обременительными, и совсем замучила бы его, если б родители ее,
боясь скандала, не отняли у нее дитяти. Жестокая мать заметила при этом:
"Очень нужен мне еще этот щенок!"
Своеобразный вид преступлений из-за скупости можно чаще всего наблюдать
в деревнях, согласно Соrrе и Rijkere, преимущественно между женщинами,
именно убийство родителей, которые по болезни или старости становятся не
способными к работе и ложатся бременем на домашний бюджет. Из-за таких
мотивов Lebon сожгла живою с помощью мужа свою старуху мать, a Lafarge в
1886 году убила своего престарелого, не способного к работе мужа с помощью
своей невестки, что особенно характерно. Таковы же преступления, совершенные
Faure и Chevalier. Одна русская убила свою старую свекровь за то, что та
была болезненна и неспособна к труду. Во всех этих преступлениях дело
Сводится к сильному развитию свойственной женщинам расчетливости и
экономности, которая у преступниц достигает, как и все эгоистические страсти
их, необыкновенной степени. Для таких женщин бесполезный расход по дому
имеет такое же значение, как потеря большой суммы денег или опасность
банкротства для мужчин. Домашнее хозяйство -- это сфера безграничного
царствования женщины: оно для нее то же, что для мужа его занятие, для
профессора -- кафедра, для депутата -- парламент и для правителя -- его
царство, и именно в этой сфере и зарождаются лютая ненависть и всевозможные
тяжелые преступления.
10. Страсть к нарядам. Мотивом преступлений у женщин является довольно
часто их страсть к нарядам и украшеньям. Dubosc, когда ее на суде спросили о
причине, заставившей ее принять участие в убийстве одной богатой вдовы,
отвечала: "Я хотела иметь красивую шляпу". Мария Вr. украла 1000 франков и
накупила себе всяких нарядов. М. и S., осужденные за воровство в магазине,
предпочли держать при себе похищенные наряды, чтобы щеголять в них хоть пару
дней, так как иначе, не сделай они этой неосторожности, они были бы
оправданы за недостатком улик. Lafarge украла у одной знакомой ее
бриллианты, но не с целью продать их, а носить, несмотря на всю опасность,
связанную с этим. D. заколола кинжалом одного кредитора мужа своего, когда
тот в обеспечение долга требовал ее драгоценное колье. Vir. мотивом убийства
своего любовника выставила свой гнев на него за то, что он заложил ее вещи;
однако впоследствии оказалось, что любовник сделал это с ее согласия, но она
не могла уже сдержать своей ярости. Тарновская отмечает, что многие
исследованные ею преступницы совершали воровство не из-за нужды, так как они
находились на службе и достаточно зарабатывали денег, но исключительно из
желания обзавестись дорогими и роскошными нарядами и украшениями. Точно так
же Guillot и Rijkere того мнения, что воровство женщин или участие их в
кражах почти всегда имеет подкладкой стремление к роскоши и нарядам.
Мы уже раньше указали на то, какое огромное психологическое значение
имеют платье и наряды, во-первых, в глазах нормальной женщины, которая судит
об окружающих по их платьям, и, во-вторых, у детей и дикарей, видящих в
одежде свою первую действительную собственность. Понятно поэтому, что при
таком взгляде женщины на одеяние оно может служить для нее источником многих
преступлений: женщина крадет или убивает с целью хорошо одеться, подобно
тому как недобросовестный купец делает дутые операции, чтобы поднять свой
кредит.
11. Религиозность. У врожденных преступниц религиозность далеко не
редкое явление. Parеncy, в то время как муж ее убивал одного старика,
молилась Богу, чтобы все сошло хорошо и гладко. G. подожгла дом своего
любовника со словами: "Пусть Бог и Матерь Божия довершат остальное".
Brinvilliers была настолько ревностной католичкой, что написала покаянную
записку с перечислением всех своих преступлений, каковая записка и послужила
против нее главным обличительным документом на суде. Aveline ставила в
церкви свечи "pour la realisation de nos projets"*, как писала она в
одном письме своему любовнику. В другом письме она сообщала ему о болезни
мужа в следующих словах: "II (т.е. ее. муж) etait malade hier, je
pensais, que Dieu commencait son oeuvre"**. Pompilia Zambeccari обещала
поставить Мадонне свечку, если ей удастся отравить своего мужа.
[* Ради осуществления наших планов (фр.).]
[** "Он, как я думала, вчера был болен, и я думала, что Бог начинает
свое творение" (фр.).]
Mercier принадлежала к семейству, все члены которого (пять сестер и
один брат) страдали религиозным помешательством. Она видела в своих видениях
духов, а во время слуховых галлюцинаций ей казалось, что она общается с
Богом. У нее помешательство было не столь резко выражено, как у ее сестер.
Когда Марии Forlini, задушившей из мести к своим родителям и
разорвавшей на части свою девочку, прочитали на суде смертный приговор, она
обратилась к своему адвокату и сказала: "Смерть -- это ничего; все
заключается в спасении души; если душа спасена, все остальное -- пустяки".
V. Вr., прежде чем убить своего мужа, бросилась на колени и долго молилась
Пресвятой Деве о даровании ей сил для приведения в исполнение своего плана.
Знаменитые отравительницы в Париже в 1670 году, принадлежавшие к высшим
клас.сам населения, старались отправить на тот свет своих мужей и добиться
верности своих любовников при помощи "порошка для получения наследства" и
посредством разного колдовства. Во время его молитвы и заклинания читались
обыкновенно над чревом беременной девушки, после чего закалывали грудное
дитя, кровь и пепел которого употреблялись на приготовление любовных
напитков. Говорят, что знаменитая Voisin сама погубила таким образом около
250 младенцев. Torssarello видела в Боге помощника своего преступления и на
суде объяснила убийство Gariglio, своей жертвы, указанием свыше, в силу
которого любовник ее должен был быть наказан за свое вероломство. В
доказательство такого предопределения она указывала и на смерть его
товарища.
12. Противоречия. Нередко можно наблюдать у врожденных преступниц
порывы чрезмерной доброты, которая составляет такой резкий контраст с их
обыкновенной злостью и черствостью.
Lafarge, например, относилась с редким вниманием к жильцам того дома,
где она жила, посещала и утешала больных, так что во всем околотке ее
называли не иначе, как "утешение бедных". Jegado наружно отличалась всегда
ласковостью в обращении с товарками своими по службе, но потом отравляла их
за малейшую обиду. Dalessio спасала от смерти самоотверженным и заботливым
уходом во время тяжелой болезни своего мужа, которого она потом подговорила
убить. F., которая в сообществе с любовником убила мужа своего, воспитала и
усыновила ребенка, взятого из воспитательного дома. Dumaire, разбогатевшая
благодаря проституции, великодушно помогала всем своим бедным родственникам
и дала любовнику своему средства для окончания его образования, но убила его
потом, когда убедилась в его вероломности. Thomas помогала многим бедным,
проливая слезы при виде их нищеты, и покупала на собственные деньги платья и
подарки для бедных детей. Р. Т., одна из самых ужасных виденных нами
преступниц, была очень сострадательна к своим товаркам и страстно любила
детей. Trossarello проводила целые ночи у изголовья бедных больных.
В действительности мы имеем здесь дело с временным, преходящим
альтруизмом. Женщины эти сострадательны к несчастным, так как последние
находятся в худшем положении, чем они сами, благодаря чему они имеют
возможность вследствие контраста сильнее чувствовать свое собственное
относительное благополучие. Но они ненавидят всех, кто им кажется счастливее
их. Далее, в их благотворительности большую роль играет то удовольствие,
которое они испытывают, видя у ног своих лицо, которому они
благодетельствуют. Это стремление видеть других в зависимости от себя
получает удовлетворение в добрых делах.
Одним словом, здесь все сводится к низшей форме доброты сердечной,
которая, в сущности, есть не что иное, как несколько осложненный эгоизм.
Эта же перемежающаяся доброта их объясняет нам их доступность
сентиментальным внушениям и то присутствие духа, которое нередко проявляют в
виду эшафота даже самые закоренелые преступницы. Поверхностному наблюдателю
подобное присутствие духа кажется героизмом и христианской решимостью и
наводит на мысль о чудесном превращении их милостью Божией в существа
кроткие и всепрощающие.
Маркиза Brinvilliers умерла, по словам духовника ее Pirot, как истая
христианка. Она письменно попросила прощения у всех людей, которым она
причинила в своей жизни столько зла, обращалась с трогательным уважением со
своими сторожами, оставив им на память все имевшиеся у нее вещицы, и
написала своему мужу письмо, завещая ему воспитать детей в честности и
страхе Божием. Tiquet слушала с величайшей набожностью проповедь священника,
жаловалась при обезглавлении своего соучастника на слишком строгую постигшую
его кару, считая себя главной виновницей совершенного злодеяния, и перед
смертью поцеловала палача в знак того, что она прощает его. Jegado после
одной беседы со священником сказала, что охотно умерла бы, ибо лучше она уже
не может чувствовать себя подготовленной к новой жизни, a Guillaume
согласилась, что преступление ее заслуживает быть наказанным смертной
казнью. Balaguer также отличалась набожностью. То немногое, что еще осталось
у нее, она отдала на память жене своего защитника и сумела даже в эти
последние дни своей жизни так расположить к себе своих товарок по
заключению, что все они плакали, когда ее повели на эшафот. Она также
простила своего палача, поцеловав его перед смертью.
Во всех этих примерах не видно особенно глубокого чувства, но это также
и не комедия. Очень может быть, что это сентиментальное внушение, которое
большею частью исходит от духовного лица и которому легко подпадают
преступницы при известных условиях. Именно будучи совершенно одинокими,
вдали от всяких злых искушений, лишенные всякого общества, кроме
священников, они легко поддаются опять всем тем добрым побуждениям, которые
никогда у них совершенно не отсутствуют, и тяготение их к добру сказывается
у них с интенсивностью, совершенно не свойственной им при обычных условиях.
Все это тем более вероятно, что, в сущности, дело сводится здесь к
религиозным внушениям, которым они в высшей степени доступны. Сюда
присоединяется также, кроме того, потребность женщины в постороннем
сочувствии и чужой, хоть и нравственной, защите, которая для них тем более
важна, что весь свет их презирает и они находятся на пороге смерти. Если
вспомнить, что они в это время никого, кроме духовенства, не видят, то
станет понятным, каким образом благодаря особенной, чисто женской
способности удается им усвоить себе идеи и чувства лиц, старающихся обратить
их на путь истины, и как они в течение всего лишь нескольких дней
укрепляются во всех христианских добродетелях, даже во всепрощении, которое
им труднее всего удается.
13. Сентиментальность. У преступниц мы наблюдаем обыкновенно вместо
настоящего, крепкого, здорового чувства сладковато-притворную
сентиментальность, которая резче всего выступает в их письмах.
Aveline писала своему возлюбленному: "Je suis jalouse de la nature, qui
a l'air de nous faire enrager, tant elle est belle. Ne trouves-tu pas, mon
cher, que ce beau temps est fait pour les amoareux et qu'il parle d'amour?"
В другом месте она выражалась: "Que je voudrais etre au bout de
l'entreprise (т. е. убийства мужа) qui nous fera libres et heureux! il faut,
que j'y arrive, le paradis est au bout. Au detour du chemin il y a des
roses"*.
["Я завидую такой человеческой природе, которая выводит нас из себя,
настолько она прекрасна. Не находишь ли ты, мой доро- ' гой, что такая
прекрасная погода создана для влюбленных и она сама говорит о любви?.. Как
мне хотелось бы, чтобы уже закончилось это дело, которое сделает нас
свободными и счастливыми! Я должна в этом преуспеть. В конце пути нас ждет
рай. Окольный путь украшен розами" (фр.).]
Точно так же писала своему любовнику и Trossarello письма, полные
сентиментальных уверений в верности, которые, однако, были теорией, потому
что на практике она его обманывала бесконечное число раз. Одна из самых
ловких мошенниц, так называемая баронесса Gravay de Livergniere, писала
в своем дневнике следующее об одном 18-летнем молодом человеке, которого она
увлекла, несмотря на свои 48 лет, и которого хотела женить на себе:
"Черствый, бездушный человек! Он только делает вид, что любит меня, чтобы
заручиться протекцией моих друзей! О, воспоминания! Когда я думаю о нем, мне
припоминается галантный кавалер, который пел:
Pour avoir de noble dame
Obtenu le doux baiser,
Je veux brulant d'une flamme
Que rien ne peut apaiser"*.
[Чтобы от знатной дамы
получить горячий поцелуй,
я бы хотел гореть в пламени,
которое ничто не сможет погасить (фр.).]
Именно потому, что преступницы лишены всяких благородных и глубоких
чувств, они стараются симулировать их разными софизмами, подобно тому как
трус любит обыкновенно хвастать своей химерической храбростью.
14. Ум. Относительно умственных способностей мы находим здесь
величайшие колебания: с одной стороны, встречаются очень интеллигентные
преступницы, а с другой -- такие, способности которых более чем
посредственны. В общем, однако, можно сказать, что у преступниц чаще всего
наблюдается интеллигентность выше средней, что зависит, быть может, от того,
что у них импульсивные преступления довольно редки. Чтобы убить в припадке
животной ярости -- для этого достаточны умственные способности какого-нибудь
готтентота, но чтобы составить и привести в исполнение какой-нибудь более
или менее сложный план отравления -- для этого требуются известная хитрость
и ловкость. У преступниц замечается всегда некоторая обдуманность их
поступков.
<< Пред. стр. 16 (из 23) След. >>
Список литературы по разделу