<< Пред. стр. 42 (из 53) След. >>
Список литературы по разделу
Действительно, нужно признать, что в ней есть некоторое сходство с древними
философскими учениями. Однако наше сегодняшнее знание о человеческой природе
куда как шире и глубже того знания, которым располагал Аристотель или
Спиноза. Во всяком случае, мы знаем достаточно, чтобы не повторить ошибок
этих философов.
Нам известно то, чего не знали древние ученые. Теперь в нашем
распоряжении есть факты, обнаруженные различными школами психоанализа, ѕ
незнание именно этих фактов предопределило ошибочность древних учений о
человеческой природе. Благодаря развитию динамической психологии мы больше
знаем о мотивации поведения, и особенно о бессознательной мотивации;
определенный вклад в развитие теории мотивации внесли также и зоопсихологи.
Кроме того, мы знаем гораздо больше древних философов относительно
психопатологии и психопатогенеза И наконец, мы произвели тщательнейший
анализ феномена психотерапии, мы дискурировали о средствах и целях
психотерапевтического воздействия, что также способствовало углублению
нашего знания о человеке.
Мы согласны с Аристотелем в том, что человек должен жить в согласии с
собственной природой и в соответствии с ней, но мы не можем не отметить, что
Аристотель мало что знал об истинной природе человека. Ему просто неоткуда
было почерпнуть это знание. Единственный метод, который он мог применить для
изучения человеческой природы, был метод наблюдения. Он наблюдал за
окружающими его людьми и на основании этих наблюдений делал выводы о природе
человека. Но методами простого наблюдения невозможно постичь динамическую
природу человеческого поведения, в этом случае создается иллюзия статичности
человеческой природы. Единственное, что мог сделать и сделал Аристотель, ѕ
нарисовать портрет хорошего человека, идеального представителя своего
времени и своей культуры. Если помните, в его концепции идеального общества
и хорошей жизни нашлось место даже рабовладению, корни которого, по его
мнению, уходят в природу человека. Раб, по мнению Аристотеля, имеет рабскую
сущность, и потому его счастье состоит в том, чтобы быть рабом. Именно эта
роковая ошибка Аристотеля доказывает нам невозможность построения концепции
хорошего (здорового, нормального) человека на основе одних лишь наблюдений
за человеческим поведением.
СТАРЫЕ И НОВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ
Если попытаться в двух словах сформулировать, в чем же заключается
основное различие между аристотелевской теорией человека и современными
концепциями человеческой природы, выдвинутыми Гольдштейном, Фроммом, Хорни,
Роджерсом, Бюлером, Мэем, Грофом, Дабровски, Мюр-реем, Сутичем, Бутенталем,
Олпортом, Франклом, Мерфи, Роршахом и множеством других исследователей, то я
бы сказал так: теперь мы знаем не только о том, что представляет собой
человек, теперь мы знаем, каким он может быть. Другими словами, мы научились
смотреть вглубь, научились видеть не только актуальные, но и потенциальные
характеристики человека. Теперь нам известны резервы человеческой природы,
резервы, которые зачастую остаются незамеченными, нереализованными,
подавленными. Мы научились говорить о сущностной природе человека в терминах
возможностей, потенций и отдаленных рубежей человеческого развития, не
полагаясь лишь на внешнее, поверхностное, сиюминутное. Можно сказать, что
впервые за всю историю своего развития человечество получило шанс отдать
должное человеческой природе.
Динамическая психология дает нам еще одно преимущество перед
Аристотелем: теперь мы знаем, что разум и интеллект ѕ не единственные
средства самопознания. Аристотель, как вы помните, предложил иерархию
человеческих способностей, высшее место в которой он отвел разуму. Именно
его воззрения стали причиной для противопоставления разума эмоциям и
инстинктам, что в свою очередь породило представление о неизбежности
конфликта, борьбы, антагонизма между "высокими" и "низкими" началами
человеческой природы. Однако данные исследований психопатологии и феномена
психотерапии наглядно показали нам необходимость внесения существенных
поправок в предложенную им иерархию, необходимость равного уважения как к
рациональным, так и к эмоциональным, как к конативным, так и к побудительным
аспектам нашей природы. Результаты эмпирических исследований, посвященных
изучению феномена здоровой личности, все больше убеждают нас в том, что
вышеупомянутые аспекты человеческой природы не только не противоречат друг
другу, но и могут находиться в отношениях синергизма, в отношениях
взаимовыгодного сотрудничества. Здоровый человек целостен и интегрирован.
Только невротик утратил присущую человеку способность жить в согласии с
собственной природой, только у него разум находится в постоянном конфликте с
эмоциями. Аристотелевское противопоставление разума другим аспектам
человеческой природы стало причиной и ошибочного понимания эмоций и позывов,
и неверного истолкования самого понятия "разум". Лишь сейчас мы начинаем
осознавать необходимость отказа от прежних концепций рациональности. Эрих
Фромм писал: "Разум, приставленный сторожить несчастного узника ѕ
человеческую природу ѕ сам утратил свободу, а в результате оба начала
человеческой природы ѕ и рациональное, и эмоциональное, оказались в
заточении" (148). Тысячу раз прав Фромм, когда говорит о том, что
самосознание есть не столько продукт интеллектуального процесса, сколько
процесс актуализации всех заложенных в человеке тенденций, активной
реализации присущих человеку интеллектуальных, эмоциональных и
инстинктоидных потенций.
Только постигнув дальние пределы человеческого развития, познав, каким
может быть человек при хороших условиях существования, и признав, что только
самовоплощение и самоактуализация приносят человеку счастье, душевный покой
и гармонию, мы сможем, наконец, понять, что такое хорошо и что такое плохо,
что правильно и что неправильно, что полезно и что вредно для человека.
Лукавый философ, философ-технократ может спросить меня: "А чем вы
докажете, что человеку лучше быть счастливым, чем несчастным?" Но даже на
этот иезуитский вопрос можно ответить эмпирически; достаточно просто
понаблюдать за людьми, чтобы понять, что все они, они, а не наблюдатель,
совершенно спонтанно, естественно выбирают то, что делает их счастливыми,
спокойными, радостными или умиротворенными. Другими словами, каждый человек
стремится к хорошему, а не к дурному (если, конечно, он более-менее здоров и
если он живет в условиях, хоть сколько-нибудь благоприятствующих этому
стремлению).
Эти же наблюдения помогут нам найти достойный ответ многим ложным
суждениям причинно-следственного типа "Если хочешь X, нужно делать У" ("Если
хочешь жить дольше, нужно есть витамины"). Сейчас у нас появляется
возможность определить истинные причинно-следственные связи. Мы уже знаем,
что на самом деле нужно человеку, мы знаем, что человек стремится к любви, к
безопасности, к счастью, к долголетию, к душевному покою, к знаниям и т.п.
Поэтому нам уже нет нужды говорить: "Если хочешь быть счастливым, то...".
Вместо этого мы можем сказать: "Если ты здоровый представитель рода
человеческого, то...".
Утверждение о том, что человек изначально устремлен к счастью,
благополучию, здоровью, столь же эмпирично, как наши заявления о том, что
собака любит мясо, что аквариумным рыбкам нужна свежая вода, что цветы
тянутся к солнцу. Его нельзя воспринимать как чисто оценочное заявление, оно
одновременно и нормативно, и дескриптивно. (Для нормативно-дескриптивных
понятий я однажды предложил термин сплавленное понятие (314).)
И еще несколько слов ѕ специально для тех из моих коллег-философов,
которые привыкли четко обозначать, чем является человек на самом деле, и чем
он должен быть. Им я готов предложить следующую формулу: То, чем мы можем
стать, равно тому, чем мы должны быть. Заметьте, если мы подходим к вопросу
эмпирически, с научной точки зрения, если мы ставим перед собой задачу
описать реально существующие факты и явления, то мы не станем употреблять
слово должен, оно становится совершенно неуместным, ѕ ведь нам же не
приходит в голову говорить о том, каким должен быть гладиолус или лев. Такая
постановка вопроса лишена всякого смысла. То же самое верно и в отношении
ребенка.
Мне думается, что, рассуждая о человеке, правильнее было бы говорить о
том, каков он есть и каким он может быть. Нам известно, что личность
многослойна, мы говорим о разных уровнях ее организации. Бессознательное и
сознательное, пусть даже порой и противостоят друг другу, все же
равноположные образования, все-таки существуют одновременно. Так же и о том,
что лежит на поверхности, можно сказать, что оно есть, что оно актуально, но
и другое, то, что спрятано в глубинах личности, тоже существует, оно может
выйти на поверхность, может стать осознанным, столь же актуальным, как
первое.
Оказавшись в такой системе координат, мы уже не станем недоумевать,
почему мы должны признавать доброту и способность к отзывчивости за людьми,
чье поведение оставляет желать лучшего. Ведь если этим удастся
актуализировать этот общечеловеческий потенциал ѕ способность любить, то они
непременно станут более здоровыми, а значит и более нормальными людьми.
Одна из важнейших особенностей человека, отличающая его от других
животных, заключается в том, что его потребности, естественные предпочтения,
инстинктоидные тенденции очень слабы, двусмысленны, завуалированы, они
оставляют место для сомнений, неуверенности и конфликтов;
они взывают к человеку, но их зов слаб и невнятен, его легко заглушает
голос культуры, привычек, требования других людей.80 Многовековое
представление об инстинктах как о чем-то могучем, требовательном,
безошибочном (и это верно в отношении животных) не позволяло нам допустить
возможность существования слабовыраженных инстинктов.
Человек действительно наделен собственной, только ему присущей
природой, действительно обладает внутренним стержнем, костяком
ин-стинктоидных тенденций и возможностей, и счастлив тот, кому удается
понять самого себя. Не так-то просто быть естественным и спонтанным, знать,
кто ты есть на самом деле, что представляешь собой, чего ты действительно
хочешь ѕ это требует огромного труда, терпения и мужества.
ВНУТРЕННЯЯ ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА
Наши рассуждения заставляют нас сделать два основополагающих вывода.
Во-первых, следует признать, что природа человека не сводится лишь к
анатомии и физиологии, со всей обязательностью она включает в себя его
базовые потребности и его психологические возможности. Во-вторых, как мы уже
говорили, психологическая природа человека очень слаба, она затаена и
трудноразличима.
На чем основывается наша убежденность в том, что потребности и
тенденции, которые мы называем базовыми, имеют врожденный характер? Я провел
анализ двенадцати независимых друг от друга рядов экспериментальных и
клинических данных (см. главу 6 и работу, указанную в библиографии под
номером 298) и на основании этого анализа готов сделать четыре вывода.
Во-первых, данные исследований свидетельствуют о том, что фрустрация базовых
потребностей и тенденций психопатогенна, то есть приводит к нездоровью
человека. Во-вторых, можно говорить о том, что удовлетворение этих
потребностей, реализация этих тенденций способствует формированию здоровой
личности (то есть удовлетворение евпсмлогенно). чего нельзя сказать об
удовлетворении невротических потребностей. В-третьих, базовые потребности и
тенденции человека спонтанно проявляются в условиях свободного выбора.
В-четвертых, их можно непосредственно изучить на выборке здоровых,
самоактуализированных людей.
При исследовании базовых потребностей нельзя полагаться только на
интроспективные отчеты, в равной степени бессмысленно основываться на одних
лишь исследованиях бессознательных желаний. Невротические и базовые
потребности зачастую имеют сходную феноменологию, они могут одинаково
ощущаться и переживаться человеком. И те, и другие требуют своего
удовлетворения, и те, и другие стремятся завладеть сознанием человека; они
сходным образом представлены в сознании, и поэтому человеку редко когда
удается отличить одно от другого. Только в мгновения инсайта, или на пороге
смерти человек постигает разницу между истинными желаниями и желаниями
внешними, случайными, несущественными (как это было с Иваном Ильичом, героем
произведения Льва Толстого).
Для того, чтобы уяснить природу того или иного желания, той или иной
поведенческой тенденции, всегда следует искать некую внешнюю переменную, с
которой можно было бы соотнести это желание или эту тенденцию, и искать ее
следует в континууме "неврозѕздоровье". Мы все более убеждаемся в том, что
агрессивность вовсе не обусловлена базовой природой человека, ее нужно
рассматривать скорее как реакцию организма, скорее как следствие, нежели как
причину. Злобный, агрессивный человек в процессе психотерапии становится
менее злобным, менее агрессивным, и наоборот, здоровый человек, заболевая,
начинает проявлять агрессию.
Нам известно, что удовлетворение невротических потребностей, в отличие
от базового удовлетворения, не приносит человеку здоровья и счастья.
Невротик, жаждущий власти, даже получив ее, не излечивается от невроза ѕ
невротическая жажда власти неутолима. Сколько бы ни ел невротик, он все
равно останется голодным (потому что на самом деле ему нужна не пища, а
нечто иное). Удовлетворение невротических потребностей, равно как и их
фрустрация, никак не отражается на состоянии здоровья индивидуума.
Удовлетворение базовых потребностей, таких как потребности в
безопасности и любви, обязательно влечет за собой улучшение состояния
здоровья человека. Удовлетворение базовых потребностей, в отличие от
невротических, приводит к их насыщению, фрустрация базовых потребностей
чревата нездоровьем.
Все сказанное, судя по всему, верно и по отношению к более специфичным
базовым устремлениям, таким как потребность в познании, потребность в
интеллектуальной активности. (Этот вывод основывается только на клинических
наблюдениях.) Потребность в познании имеет характер позыва, она требует
своего удовлетворения. Удовлетворив ее, человек развивается гармонично и
счастливо; фрустрация этой потребности и ее подавление вызывают
разнообразные и очень специфичные, еще не до конца изученные нами
расстройства.
Наиболее очевидной техникой для исследования базовых потребностей мне
представляется непосредственное изучение действительно здоровых людей. На
основании того, что мы знаем сегодня о здоровье, мы можем отобрать из общей
популяции относительно здоровых индивидуумов. Затем, признав, что
совершенных людей не существует, мы применяем принцип вроде того, что
применяют геологи, ищущие месторождение радия ѕ чем выше концентрация радия,
тем сильнее радиация, которую он излучает.
Исследование, описанное мною в главе 11, показывает возможность
научного познания и описания нормы, которую я понимаю как психологическое
здоровье, подкрепленное более-менее полной реализацией всех заложенных в
человеке возможностей. Познавая, что представляют из себя хорошие люди или
какими они должны быть. мы даем человечеству (или тем его представителям,
которые хотят стать лучше) своего рода образец для подражания.
В настоящее время наиболее полно из всех базовых потребностей изучена
потребность в любви. Именно на примере этой потребности мне и хочется
показать, каким образом четыре сделанных нами вывода могут помочь нам
отделить врожденное и универсальное в человеке от внешнего и случайного.
1. Практически все психотерапевты сходятся во мнении относительно того,
что большинство неврозов уходит своими корнями в детство, берут начало из
неудовлетворенной потребности в любви. Косвенным подтверждением этой
гипотезы могут стать результаты ряда своеобразных экспериментальных
исследований, которые были проведены на новорожденных детях. Исследования со
всей убедительностью продемонстрировали, что лишение младенца любви создает
реальную угрозу самой его жизни или, иначе говоря, депривация потребности в
любви патогенна.
2. Известно, что если болезнь ребенка еще не приняла необратимого
характера, то для излечения зачастую достаточно окружить его любовью и
добротой. Если говорить о взрослых людях, страдающих более серьезными
расстройствами, то и здесь результаты психотерапии и психоанализа внушают
нам некоторый оптимизм; по крайней мере, мы можем уверенно заявить, что в
результате психотерапии человек обретает способность принимать любовь и
участие другого человека и использовать их во благо себе. Кроме того, в
нашем распоряжении оказывается все больше данных, свидетельствующих о том,
что счастливый ребенок, ребенок, выросший в атмосфере любви, имеет больше
шансов стать здоровым взрослым человеком. Все эти данные укрепляют нас во
мнении, что любовь является основополагающим фактором здорового развития
человека.
3. В ситуации свободного выбора ребенок, если, конечно, его психика еще
не деформирована патогенными влияниями, всегда стремится к тому, чтобы быть
любимым, всегда жаждет ласки и в меру сил старается избежать ситуаций, в
которых он ощущает себя брошенным или отвергнутым. Мы не располагаем
экспериментальными данными, которые подтвердили бы этот вывод, но множество
свидетельств клиницистов и некоторые данные этнологических исследований не
позволяют нам сомневаться в справедливости такого предположения. Ни один
нормальный ребенок не предпочтет злого учителя, врача или друга, а
совершенно естественно потянется к доброму и ласковому. Любой младенец, даже
младенец, родившийся от родителей-балинезийцев, которые, в отличие от
среднестатистического американца, вовсе не испытывают потребности в любви,
отреагирует на лишение любви слезами. Балинезийских детей отучают от любви,
но им не нравится такое обучение, они протестуют против него горестным
плачем.
4. В результате исследований здоровых взрослых людей обнаружено, что
практически все они (хотя и не абсолютно все) любили и были любимы.
Собственно, и в момент исследования их можно было охарактеризовать как
любящих людей. Парадоксально, но здоровые люди меньше нуждаются в любви, чем
среднестатистический человек. По всей видимости, причина этому кроется в
том, что они уже удовлетворили свою потребность в любви.
Надежность наших выводов настолько очевидна, что мы вправе
рассматривать их в качестве критериев здоровья. Наша убежденность станет вам
понятней, если мы обратимся к рассмотрению болезней, вызванных недостатком в
организме тех или иных веществ. Предположим, организму не хватает соли.
Нехватка соли становится причиной патологии, справиться с которой можно
только при помощи соли. Люди, страдающие солевым дисбалансом, в условиях
свободного выбора отдают предпочтение более соленой пище; им хочется
соленого, соленая пища кажется им особенно вкусной. Напротив, здоровый
организм с нормальным солевым балансом не испытывает особой потребности в
соли, он не нуждается в ней.
В данном случае организм нуждается в соли, соль нужна ему для того,
чтобы избежать болезни и сохранить здоровье. Но ведь точно так же человек
нуждается и в любви, любовь так же как соль нужна человеку для того, чтобы
избежать болезни и сохранить здоровье. Иначе говоря, организм устроен так,
что ему нужны и соль и любовь, так же как автомобилю нужны и бензин, и
масло.
Все наши рассуждения подводят нас к необходимости обсудить вопрос
условий жизни. В данном случае обычные житейские обстоятельства обретают для
нас значимость условий, необходимых и достаточных для решения логической
задачи, и конкретность условий алгебраической задачи.
ЧТО ТАКОЕ "ХОРОШИЕ УСЛОВИЯ"?
В этом разделе мы рассмотрим, при каких условиях внутренняя природа
человека раскрывается в полную меру и какова позиция современной
динамической психологии по данному вопросу.
Мы уже говорили о том, насколько хрупка человеческая природа, насколько
неотчетливы и трудноуловимы ее очертания. Внутренняя природа человека не так
могуча и требовательна, как природа других животных. Животное никогда не
сомневается в том, что оно из себя представляет, чего оно хочет, что ему
нужно. Человеческие потребности в любви, знании, порядке, напротив, слабы и
<< Пред. стр. 42 (из 53) След. >>
Список литературы по разделу