<< Пред. стр. 3 (из 6) След. >>
Список литературы по разделу
3. Вербальное указание на прошлую реакцию. Когда интервьюируемый касается какой-либо части стимульной ситуации , но не говорит о своих реакциях на нее, интервьюер стремится помочь ретроспекции, чтобы получить более детальное сообщение. В этом случае его вербальные подсказки имеют целью сфокусировать внимание респондента на его реакциях на ситуацию, а не на описании самой ситуации.
Инт. Что вы можете сказать о первой части фильма?
А. Это там, где показывали маленького худенького мальчика?
В. Войска были построены, к ним подходили трое. Я как следует не видел их лица, но помню, что били барабаны.
Инт. О чем вы думали, когда вы смотрели эту сцену?
С. Я думал о том, что они все похожи на механических кукол.
Здесь опять использование прошедшего времени оказалось полезным: речь идет не о теперешних реакциях интервьюируемых - "Что вы думаете об этой сцене?" -а о прошлом опыте - "О чем вы думали, когда смотрели...?". Конечно, только систематические эксперименты могут установить этот факт, но у нас сложилось твердое впечатление, что продолжительное использование интервьюером прошедшего времени при формулировке вопросов помогает ему обратить интервьюируемого к его первоначальному восприятию ситуации и усилить припоминание его прошлой реакции, тогда как использование в вопросах настоящего времени ведет к получению текущих мнений, которые могут быть и не связаны с ситуацией. Рассмотрим один из таких примеров.
А. Англия сражалась, чтобы спасти свою шкуру.
Инт. Это интересно. Почему вы так думаете?
А. Ну, она сражается, чтобы спасти свою шкуру. Все сражаются за это.
Итак, можно сказать, что упоминание о реакциях интервьюируемых помогает ретроспекции особенно в тех случаях, когда ситуация была ясно воссоздана. Но и когда этого не было сделано, такой кажущийся тривиальным способ как формулирование вопросов в прошедшем времени является достаточно эффективным, чтобы его можно было рекомендовать в качестве неотъемлемой части методики.
2.4.4. Ловушки в вербальных подсказках
1. Структурирование ситуации или реакции. При обращении к стимульной ситуации или к реакции на нее интервьюер может непреднамеренно переносить свое восприятие ситуации на интервьюируемого. Насколько возможно этого следует избегать. Нецелесообразно начинать с отбора эпизодов или отдельных моментов ситуации для обсуждения, так как при этом вы как бы предполагаете, что они являются важными стимулами. Вместо этого следует использовать такие общие вопросы, как "Какие эпизоды вам запомнились?", "Что вы чувствовали?" и т.д. Интервьюер не должен предрешать дело, характеризуя ситуацию каким-либо образом:
Инт. Каково было ваше впечатление от сцен, где показаны тысячи и тысячи нацистов, собранных в кучу?
А. Похожи на стадо безмозглого скота.
Интервьюер обозначил сцену для обсуждения, но при этом он эмоционально окрасил ее, используя такие выражения как "тысячи и тысячи" и "собранные в кучу". В результате интервьюер не сможет узнать, был ли ответ интервьюируемого продиктован его характеристикой или собственным впечатлением интервьюируемого.
Ему следовало бы найти более нейтральный путь обращения к данной сцене, как он сделал, например, в следующем случае:
Инт. Я спрашивал вас о некоторых сценах, показывающих боевые действия. Какие еще сцены вам запомнились?
А. Те сцены с грузовыми судами... как люди недооценили это. Они не разгадали этот корабль. Выглядит странно, что корабль заходит в док, и никто не знает, что происходит...
В этом случае, очевидно, что интервьюируемый сообщает то, что кажется важным ему, не реагируя на призыв интервьюера. Интервьюер должен избегать наводящих вопросов:
Инт. Ну хорошо, а когда вы смотрели на вооружение нацистов, вы не сравнивали его с нашим?
В этом случае интервьюируемый ответил "нет", продемонстрировав незначимость для него предложения интервьюера. Интервьюер, по-видимому, думал о вопроснике и пытался получить информацию по такому пункту, который с точки зрения контент-анализа представлялся важным.
Опасность привнесения таких предложенных реакций сходна с опасностью, возникающей в анкетах: интервьюер может чувствовать, что его заставляют делать сравнения, даже если это не приходило ему в голову, когда он смотрел фильм. Если бы интервьюер задал прямой вопрос: "О чем вы думали, когда смотрели на вооружение нацистов?",- он мог бы с большей вероятностью получить сообщение о действительных реакциях интервьюируемого.
2. Акцент на припоминание. Столкнувшись с необходимостью воссоздания некоторых частей стимульной ситуации, интервьюер может сразу задать вопросы типа: "Вы помните первую часть?", "Что вы помните об этой части?" в надежде получить сообщение о реакции интервьюируемого на названный эпизод. Часто, однако, такая процедура помогает лишь воссоздать стимульную ситуацию, но не приводит к ретроспекции.
Инт. Не помните ли вы стрелков бельгийского форта, захваченного нацистами?
А. Помню.
Инт. Что вы помните об этом?
В. Они строили укрепления...
С. У них были карты...
Интервьюер, по-видимому, воссоздает сцену с намерением определить, что было важного в ней. Но "А" воспринял его " Вы помните? " буквально и ответил утвердительно. Затем интервьюер спросил о том, что запомнилось и получил сообщение о запомнившихся деталях.
Если бы он предположил, что интервьюируемые помнят эту сцену и задал бы открытый вопрос: "Вы помните этих стрелков из бельгийского форта, захваченного нацистами... Каковы были ваши чувства по этому поводу?" ему, возможно, скорее удалось бы получить ответ, где упоминание конкретных атрибутов этой сцены (карты, укрепления) были бы средствами выразительности, а не самим воспоминанием.
И опять, в другом случае:
Инт. Один из вас только что упомянул о вооружении нацистов в этом фильме. Вы помните какую-нибудь боевую технику?
А. Да.
Инт. Что вам особенно вспоминается?
А. Их механизированные части.
В. То, как они перебрасывали крупные орудия из другой части страны. У них было два фронта, и они перебрасывали технику с одного фронта на другой.
Инт. Как им удавалось сделать это так быстро?
В. Магистральные шоссе были построены у них заранее.
Инт. Когда вы узнали об этом, о чем это заставило вас задуматься?
В. Ну, мне показалось, что видимо люди в Англии, Франции и всех этих малых странах довольно крепко спали, если позволили всему этому происходить прямо перед их носом. Но это мое личное мнение.
Здесь прямой вопрос "Вы помните?" привел лишь к утвердительному ответу. Интервьюер должен был продолжать спрашивать, о каких сценах думал интервьюируемый, а затем интересоваться его реакциями ("О чем это заставило вас задуматься?"..). Если бы он совсем опустил вопрос "Вы помните?", а спросил бы сначала: "Какие сцены демонстрируют нам военную технику нацистов, о которой только что упомянул один из вас?",- ему удалось бы избежать вопросов "на память", которые проливают немного света на реакции интервьюируемых на фильм.
Существует ,конечно, некоторые случаи, когда вопрос "вы помните?" может немедленно вызвать ретроспекцию:
Инт. Вы помните ту часть , где говорит Черчилль?
А. Да, Черчилль произносил речь, это было при объявлении войны. Я не помню речи, но мне кажется, я помню, что говорилось в одной части: несмотря на значительное превосходство сил противника они собираются действовать во имя справедливости и это для них единственная альтернатива.
Но даже здесь реакции не были воссозданы ясно, и интервьюер должен пойти дальше:
Инт. Что вы чувствуете, слушая такие речи лидеров.
Предположение, что интервьюируемый помнит сцену, ведет к направлению усилий на воссоздание общего опыта (и стимульной ситуации и реакции на нее), а не на припоминание стимульной ситуации. Поэтому получаемые сообщения могут быть и более релевантны, и более детальны.
В таких случаях обычно можно лучше помочь ретроспекции, предполагая, что интервьюируемый помнит определенную ситуацию. Тогда можно перейти к просьбе сообщить реакцию на нее:
Инт. Вы помните последнюю часть фильма... Можете ли вы вспомнить, что вы думали об этой части, когда смотрели ее.
А. Люди, жившие для своей страны и больше ни для чего.
В. ... О солдатах. Они погибли, чтобы отвоевать Францию у немцев.
Наконец, следует заметить, что постоянное обращение к памяти приводит некоторых интервьюеров к тому, что они превращают ситуацию интервью в тест. Это едва ли может создать непринужденную атмосферу, которая является предпосылкой эффективного интервью.
Выводы. Ретроспекция необходима для того, чтобы в существенных деталях уловить опыт испытуемого по поводу стимульной ситуации. Без такой ретроспекции интервьюируемые могут случайно сообщить о реакциях, не связанных со стимулом, или поверхностных, или являющихся реакциями на ситуацию интервью, а не на первоначальный опыт. Существуют разные способы, при помощи которых можно помочь ретроспекции. Если был использован Анализатор программ, можно обратиться к пленке, зафиксировавшей те эпизоды, которые вызвали положительные или отрицательные реакции. Можно воссоздать стимульную ситуацию, представляя отдельные ее части - показывая кадры из фильма, проигрывая отрывки записи и т. д. В дополнение к таким методам интервьюер может помочь ретроспекции, используя определенные типы вопросов. Он может помочь интервьюируемому, обращаясь в своих вопросах к процессу ретроспекции, включая ссылки на стимульную ситуацию и объясняя, что он интересуется прошлой реакцией.
ГЛАВА III. ПОЛНОТА.
Первый из критериев эффективности фокусированного интервью, на котором мы остановимся подробно,- это критерий полноты, характеризующийся пространством релевантной информации, полученной в интервью. Не вводя строго определения полноты, будем считать критерий выполненным, если в интервью получена реальная информация, которая:
1) содержит примеры типов реакций, которые были предвосхищены априорным анализом ситуации;
2) наводит на мысль о типах взаимоотношений между реакциями на ситуацию, информация о которых была получена каким-либо другим способом (например, при помощи анкетирования или наблюдения);
3) касается сторон ситуации и реакций на них, не предвиденных в ходе априорного анализа. Чем больше охват всех этих трех типов информации, тем ближе к выполнению критерий полноты.
3.1. ОЦЕНКА ПОЛНОТЫ
Не представляет большой трудности оценить получение в интервью информации первого типа (сообщений, которые указывают на появление или отсутствие ожидаемых ответов). В течение интервью интервьюер постоянно сверяет получаемые ответы с вопросником (который, следует напомнить, включает гипотезы, основанные на предшествующем анализе ситуации): до какой степени в интервью охвачены пункты, изложенные в вопроснике? По мере развертывания интервью интервьюер обнаружит, что некоторые пункты не были освещены, и, соответственно, информация, касающаяся определенных гипотез, не получена. Он может направить интервью в сторону этих проблем. Способность осуществлять такую последовательную проверку возрастает с опытом; со временем интервьюер убедится, что он привычно производит сравнение хода интервью с вопросником без какого-либо дополнительного усилия. Таким образом, в том, что касается ожидаемых ответов, вопросник позволяет приближенно оценить адекватность охвата.
По-другому обстоит дело с двумя другими типами информации, которая должна быть получена в ходе интервью: предполагающей взаимоотношения между реакциями на ситуацию и полностью непредвиденными ответами. В этих случаях правило таково- чем больше, тем лучше. Выражаясь более строго, интервьюер должен пытаться максимизировать число сообщений о непредвиденных реакциях, так как это превратит интервью в более плодотворный источник для новых гипотез. Но, конечно, невозможно сказать даже грубо, что интервью обеспечило полный охват непредвиденных ответов, так как невозможно представить, какое количество этих непредвиденных откликов на ситуацию имелось в действительности. И все же, как мы увидим далее, тот принцип, что интервьюер должен стремиться к получению как можно большего числа непредвиденных ответов, представляет собой нечто большее, чем благочестивое пожелание. Если интервьюер заранее осознает важность получения такой информации, он с большей вероятностью направит свою энергию на развитие тех намеков, которые указывают на существование непредвиденных реакций. И возможно, наиболее важным является то, что преднамеренное усилие по получению как можно большего объема такого материала может нейтрализовать общую тенденцию интервьюеров отказываться от комментариев интервьюируемых, если они точно не соответствуют запланированным вопросам. Этот акцент на непредвиденные реакции помогает интервьюеру достичь той гибкости в интервью, которая служит для обеспечения свободного потока высказываний.
По этим причинам, и принимая во внимание практические ограничения каждого конкретного интервью (наличие времени, число и разнообразие пунктов, глубина и конкретность материала, требуемого по каждому из этих пунктов), интервьюер должен максимизировать полноту интервью, получая как можно больше как предвиденных, так и непредвиденных ответов.
3.2. ОШИБКИ В СТРЕМЛЕНИИ К ПОЛНОТЕ
Мы уже отмечали, что фокусированное интервью предполагает анализ рассматриваемой ситуации и наличие вопросника, в основном базирующегося на этом анализе. Вопросник содержит перечисление тех аспектов ситуации, рассмотрение которых, как предполагается, обеспечит получение значимых реакций. Для каждого из этих аспектов разрабатывается проблемная серия вопросов. Предполагается, что при помощи этих вопросов будет получена информация, показывающая, имели ли на самом деле место эти (или другие) реакции. Но даже в том случае, если интервьюер отдает себе отчет, что это всего лишь руководство, он часто использует его как строгую анкету, включающую предопределенные вопросы. В результате происходит отказ от одного из главных достоинств интервью - гибкой адаптации к получению новой информации. Такое неправильное использование руководства для интервью принимает разные формы. Сейчас мы рассмотрим только те ошибки его использования, которые мешают достижению достаточной полноты интервью.
3.2.1. Ошибки, связанные с ограничением ответов
Прежде всего для интервьюера существует постоянное искушение ограничить себя теми областями, которые были обозначены в вопроснике и отказаться от замечаний, которые прямо не относятся к этим областям. Сообщения и замечания интервьюируемых, которые не попадают в эти заранее определенные области, часто интерпретируются как нерелевантные. Конечно, если оказывается, что они действительно не относятся к делу, если они уводят интервью в направлении, не имеющем ничего общего с рассматриваемыми вопросами, то это отклонение должно быть и может быть обуздано (при помощи процедур, которые будут описаны ниже). Но часто интервьюер, вооруженный вопросником, слишком поспешно делает вывод о том, что комментарии не относятся к делу, только на том основании, что они касаются аспектов ситуации, не отраженных в руководстве. Здесь возникает опасность поддаться преждевременному и ложному суждению о неуместности высказываний и приостановить то, что всегда является самым качественным материалом - непредвиденный ответ.
Инт. Итак, что можно сказать о первой части фильма? Помните, там были фотографии немецких руководителей и цитаты из их речей...
А. Мне запомнился Геринг. Он был похож на большую свинью. Вот о чем я подумал: если он может управлять землей, он может управлять и людьми.
В. У него вид эгоцентриста.
Инт. У вас создалось какое-нибудь впечатление о немецком народе от этого?
Интервьюер предлагает часть фильма для обсуждения.
Прежде чем он закончил вступительные замечания, один интервьюируемый начал высказывать свое впечатление, а второй предложил свою интерпретацию. Оба замечания указывают на то, что "у них есть какие-то соображения". Но интервьюер, будучи более внимателен к своему вопроснику, чем к этим замечаниям, проигнорировал намеки, которые могли бы расширить интервью. Он задает вопрос из своего руководства, который, по-видимому, и намеревался задать в самом начале.
3.2.2. Навязывание тем
Вопросник может явиться причиной неполноты интервью еще и потому, что интервьюер может слишком строго придерживаться его и навязывать интервьюируемым вопросы и темы, которые отражены в руководстве, но которые не связаны с их действительным опытом и не соответствуют ему. Если ошибка ограничения сообщений состоит в прерывании возможных идей, то эта ошибка состоит в навязывании интервьюируемым предвзятых и не относящихся к делу тем. В обоих случаях интервьюируемые чувствуют принуждение. Обычно это приводит к подавлению и сокрытию части того, о чем они хотели сообщить, что отрицательно влияет на полноту интервью.
"Навязывание" возникает в том случае, когда интервьюер задает вопрос, не убедившись в том, что интервьюируемого интересовала эта тема. Часто интервьюер следует такой тактике только потому, что считает себя обязанным представить тему или вопрос из своего руководства. Следующий пример иллюстрирует, до некоторой степени, как может проявляться навязывание и к какой блокировке это может привести.
В интервью обсуждался документальный фильм о первых завоеваниях нацистов. Интервьюер был заинтересован в рассмотрении основ стратегии нацистов в той мере, как это было показано в фильме, и в сравнении ее со стратегией союзников. В руководстве к интервью предусматривалась возможность того, что фильм может ненамеренно вести к обесцениванию стратегии союзников по контрасту с великолепием стратегии врага. Интервьюер задает прямой вопрос, опираясь на это предположение:
Инт. Как вы оцениваете теперь, вспоминая фильм, стратегию нацистов по сравнению со стратегией союзников?
Не считая других недостатков, этот вопрос безусловно нарушает ход интервью. Ответы не свидетельствовали, что кто-либо из участников рассматривал стратегию нацистов с позиций сравнения. Вопрос прямо не согласовывался с их точкой зрения, что можно увидеть из последовательности комментариев интервьюируемых по поводу этого вопроса.
А. Вы включаете сюда весь мир?
Инт. Да.
Б. В настоящее время или тогда?
Инт. Прежде всего тогда.
Эти вопросы, задаваемые интервьюеру, говорят о том, что интервьюируемые ранее не рассматривали вопрос в таком контексте. По всей вероятности, эти вопросы свидетельствуют о попытке интервьюируемых сориентироваться в непредвиденном контексте."Проблема" была им навязана, она не вытекала из предыдущих замечаний. Неуместность сравнения, предложенного в вопросе нарушала непрерывность высказываний мнений респондентами, поскольку они сами начали задавать вопросы интервьюеру - попросили "разъяснить понятия". Инициатива ведения интервью перешла к интервьюируемым.
Дальнейший ход интервью также свидетельствует о том, что это сравнение было навязано. Интервьюер чувствует, что его вопрос привел к бессвязным и бесполезным "ответам". Ему, однако, не удалось правильно диагностировать проблему и понять, что этот бесцельный разговор в значительной степени относится к "неуместному" и "нерелевантному" сравнению, которое он навязал интервьюируемым. Он предпринимает попытку вновь направить их внимание на эту тему, более относящуюся к вопроснику, чем к опыту интервьюируемых, и создать заново общее пространство беседы, сужая границы сравнения.
Инт. Ну, а теперь скажите, вы ведь помните, как в фильме показан вход нацистов во Францию? / Всеобщее согласие/
Концентрируя внимание группы на этом компоненте сравнения, интервьюер повторяет ошибку: он вводит именно то сравнение, которое первоначально привело к блокировке и путанице и нарушило ход интервью.
Инт. Могли бы вы сравнить их с нашими действиями в Северной Африке? Как вы думаете, кто действовал успешнее?
Массив "ответов" на этот вопрос показывает, сколь неблагоразумным может быть такое настойчивое навязывание. Еще раз, теперь уже другой интервьюируемый дает понять своим контрвопросом, что в его восприятии и оценках, базирующихся на действительном опыте, данному сравнению не было места ни во время просмотра фильма, ни после. Наблюдается постоянное сопротивление попытке такого сравнения.
В. Вы говорите, наши действия в Африке? Я не видел этого.
Инт. Что вы имеете в виду?
В. На экране было показано на схемах, как нацисты вошли во Францию, как захватили Польшу и Норвегию. Что же касается Африки, я имею в виду сражение за... из... Туниса, я не знаю.
Г. Я не думаю, что это можно сравнивать, дело происходило в разных странах и в разных условиях.
Короче говоря, навязывание интервьюируемым темы продолжает вызывать сопротивление и не способствует успеху интервью. Вместо того чтобы раскрыть тему, содержащуюся в вопроснике, эта процедура привела к ситуации, восстанавливающей интервьюера против интервьюируемых. В конце концов, интервьюер понимает причину создавшегося безвыходного положения. Он задает вопрос, который хорошо было бы задать в начале дискуссии.
Инт. Во время просмотра фильма вы задумывались о стратегии нацистов при проведении операции?
Этот вопрос, по крайней мере, подразумевает прямой ответ и оценку стратегии врага. В нем удалось избежать ошибки навязывания обсуждения темы, про которую не было выяснено, что она релевантна опыту интервьюируемых. В рассмотренном случае эта ошибка возникла из-за настойчивого следования интервьюером порядку вопросов, зафиксированных в руководстве.
3.2.3. Ошибка, состоящая в точном следовании вопросам
Рассматриваемый здесь случай иллюстрирует ситуацию, в которой слишком точное следование вопроснику служит препятствием для достижения большей полноты, а отсюда и развития интервью в целом. Связанные с этим недостатки появляются и тогда, когда интервьюер воспроизводит формулировку вопроса буквально в ущерб уяснению смысла замечаний интервьюируемого. Хотя интервьюера, возможно, очень устраивает то, что ему не надо импровизировать по ходу интервью, наличие набора заранее заготовленных вопросов может превратиться в помеху.
Когда интервьюер понимает, что интервьюируемые упоминают область, заранее определенную в руководстве, ему следует задать один из содержащихся там стандартизованных вопросов . Хорошо, если вопрос оказывается подходящим для этого конкретного случая. Но непродуктивные интервью - это те, что загромождены обломками фиксированных вопросов, оказавшихся нерелевантными. Часто интервьюер, перегруженный фиксированными вопросами по определенной теме, недостаточно внимательно и аналитически слушает комментарии интервьюируемого. В связи с этим ему не удается прореагировать на намеки и уяснить подтекст, содержащийся в ответах. Вместо этого он задает один из шаблонных вопросов из своего руководства. Если интервьюер ориентирован прежде всего на вопросник, он может легко упустить непредвиденный смысл в замечаниях интервьюируемого. В этом случае руководство по проведению интервью может превратиться в оковы, ограничивающие гибкость, которая является одним из ценных качеств интервью. Такое использование вопросника нельзя назвать правильным. Здесь неверно истолковывается его назначение, которое состоит прежде всего в том, чтобы определить релевантные области исследования, которые должны быть освещены в интервью. Предназначение вопросника, в основном, состоит в том, чтобы обеспечить адекватный охват тем, касающихся заранее выдвинутых гипотез, а не в том, чтобы служить жесткой схемой, которая помешает освещению непредвиденных сторон изучаемой ситуации.
Следующий короткий отрывок из интервью иллюстрирует, как может интервьюер внезапно задать вопрос из своего руководства, который оказывается совершенно не связан со смыслом предыдущих высказываний интервьюируемого.
А. Я говорю, что эти кадры были наиболее интересны потому, что они подлинные. Я видел их в хронике в Нью-Йорке и в Ньюарке.
Интервьюер мог бы воспользоваться в качестве временных гипотез несколькими положениями, вытекающими из этого высказывания:
1) вера в подлинность фильма повышает интерес к нему;
2) возможно, не все части фильма представляются интервьюируемому подлинными;
3) знакомство с некоторыми сценами и эпизодами, виденными ранее в хрониках или других "официальных" фильмах, видимо, дает возможность зрителям заключить, что и весь фильм, в котором присутствуют эти эпизоды, является достоверным.
Но вместо того чтобы направить дальнейшие вопросы по пути развития одного из этих положений, интервьюер поднимает новую тему, задавая вопрос из своего руководства.
Инт. Как вы считаете, откуда мы получили эти кадры с Гитлером, например?
Это вызывает такой ответ:
А. Да откуда угодно. Могут быть съемки русских...Я видел кадры, снятые польскими летчиками во время захвата Гитлером Польши.
Это высказывание не дает ответа на конкретный вопрос, поставленный интервьюером. Вместо того чтобы попытаться получить ряд свежих соображений по общему вопросу, касающемуся восприятия документальных фильмов, как подлинных или поддельных, интервьюер прибегает к вопросу, записанному в его руководстве, но в этом контексте не имеющему отношения к делу. Другой пример является иллюстрацией того, как строгое следование вопросам, зафиксированным в руководстве, влечет обращение к темам, не относящимся к делу.
Инт. Чувствовал ли кто-нибудь, что он всегда считал британцев стойкими гражданами, и таким образом картина не несла никакой новой информации и не учила ничему новому?
А. Мне даже в голову это не приходило.
Приведенные примеры показывают, что сформулированные заранее вопросы должны использоваться только в том случае, когда они соответствуют смыслу предыдущих высказываний интервьюируемых или когда с их помощью интервьюер пробует ввести новую тему для обсуждения. Они не должны использоваться в качестве развивающих вопросов только потому, что они в каком-то смысле имеют отношение к общей теме. Такое шаблонное использование фиксированных вопросов не приближает к цели получения наиболее полного набора высказываний, а уводит от нее.
3.2.4. Ошибка, состоящая в быстрых переходах
В стремлении добиться как можно более полного охвата интервьюер, бывает, легко удовлетворяется поверхностным рассмотрением большого количества разнообразных тем. Стремясь к полноте, он жертвует глубиной. Разумеется, в рамках отведенного для интервью времени, не всегда возможно тщательно проработать много тем. Но не много смысла и в том, чтобы номинально охватить широкий круг вопросов, если информация по каждому из них незначительна. Сама цель интервью теряет смысл, если интервьюер узнает лишь, что рассматриваемая ситуация вызвала какую-то оценочную реакцию (например, одна часть "понравилась", а другая "не понравилась"). Короче говоря, достижение полноты не надо путать с поверхностностью. Следующий пример иллюстрирует бесполезность сообщений, вызванных рядом вопросов, перескакивающих от одной темы к другой.
Инт. Следующая часть фильма рассказывает о медицинских сестрах, возвращающихся из Батаана и Коррегидора. Большинству из вас, кажется, понравилось, как показаны налеты на Манилу. Расскажите об этом побольше.
А. Я не придал этому значения... Я видел эти кадры до того. Я видел это так часто, что мне не интересно. Одни и те же кадры во всех хрониках.
Б. Мне было интересно. Может, и мы подвергнемся такому же нападению.
В. Мне было все равно.
Инт. Почему?
В. Мы все знаем, что война - это ад в той или иной степени. Если вы видели одну бомбежку, то вы уже все знаете... это не интересно.
Инт. Что вы можете сказать о следующей части? Капитуляция американцев в Батаане. Большинству из вас это показалось интересным. Что вас заинтересовало?
Г. Я не знаю. Не очень-то приятно видеть, как американцы сдаются японцам. Может быть, когда-нибудь мы сумеем смыть этот позор. Хотя сдаться не позорно. Они дрались изо всех сил.
Инт. Вы любите смотреть такие фильмы?
Д. Да, очень люблю военные фильмы. Мне интересно увидеть, что происходит... Мы видим, что они делают с пленными и с имуществом. Надо знать об этом. Мне больше всего нравится показ боевых действий, потому что, например, когда они начинают бомбить и люди бросаются в панику, более или менее ясно, чего нельзя делать.
Инт. Вы помните рассказ армейской медсестры? Что вы думаете об этом?
Е. Я не обратил внимание на это. Я просто смотрел фильм.
Инт. Мне приходится идти дальше, хотя хотелось бы поговорить подробнее. Разрешите мне задать пару вопросов о женских вспомогательных подразделениях. Некоторым это показалось интересным, а другим нет..
Б. Мне не понравилось. Мне совершенно не интересно смотреть, что делают женщины. Думаю, они могут хорошо делать механическую работу...
Здесь был использован анализатор программ, так что интервьюер знал, какие сцены в той или иной степени произвели впечатление не интервьюируемых. Цель же этих вопросов должна была состоять в том, чтобы определить, что в каждой из этих сцен привело к реакциям "предпочтения - пренебрежения", зафиксированных анализатором, что означали оценки с точки зрения установок, ожиданий и восприятий интервьюируемых.
Интервьюер воссоздает сцену при помощи своего первого вопроса, и это ведет к двум ответам, которые следовало бы развить, если задаться целью понять их смысл. Что означает, "А" потерял интерес к таким сценам, так как видел их раньше? Почему впечатление, что "мы может подвергнуться такому же нападению" делает это "интересным" для "Б" ? Вместо того чтобы развить эти неубедительные сообщения, носящие предварительный характер, интервьюер делает паузу только после нескольких слов "В" , не исследует далее высказывание этого солдата о том, что он предпочитает не смотреть сцены с бомбежкой.
Вместо этого интервьюер переходит к следующему разделу руководства. Это влечет за собой эмоциональные высказывания одного из интервьюируемых, но вместо того чтобы развить их и получить ответы от других членов группы, интервьюер задает другой вопрос, который фактически требует от интервьюируемого войти в роль рецензента фильмов. Интервьюируемый "Д" дает специфичный ответ - наилучшее из того, что может быть получено в ответ на такой вопрос. Но и здесь опять, вместо того чтобы выяснить реакции остальных членов группы, интервьюер идет дальше в вводит следующую тему. Он получает только один ответ, почти лишенный смысла. Здесь он понимает, что слишком быстро перескакивает с одного вопроса на другой, признает свою ошибку - "Мне приходится идти дальше" - и усугубляет ее поспешным переходом к совершенно другой теме. " Полнота охвата " превратилась в самоцель. Простые торопливые ссылки на оставшиеся в руководстве вопросы предпринимаются для того лишь, чтобы выполнить свои обязанности - интервьюер теперь ориентирован только на то, чтобы задать вопрос, а не на выполнение роли неторопливого и внимательного слушателя. Этот случай служит примером того, как стремление к максимальной полноте любой ценой привело к тому, что главная цель - получение релевантной информации - была заменена видимостью полного охвата проблемы.
Представляется сомнительным, что интервьюер должен уделять какое-либо внимание темам, которые не исследуются, сверх вопросов, охваченных в предыдущем примере. Техника беглого рассмотрения приводит только к потере времени. Это отвлекает интервьюируемых от эпицентра их внимания, не обеспечивая компенсации в виде увеличения знаний интервьюера о выбранных областях исследования. Принимая во внимание недостатки, касающиеся слишком быстрых переходов в дискуссии, мы предлагаем такое рабочее правило: не вводить определенную тему, пока не сделано длительного усилия по ее достаточно детальному рассмотрению. Главным "исключением" из этого правила является случай, когда интервьюируемый во время обсуждения другой темы предлагает явно обещающий ход. В таком случае переход к новой теме оправдан, если только интервьюер делает заметку, чтобы затем вернуться к неполностью рассмотренной теме.
3.3. МЕТОДЫ
Мы неоднократно говорили, что не существует жестких правил проведения фокусированного интервью. Это тем более справедливо при рассмотрении методов, направленных на достижение выборочных критериев эффективности. Последующее обсуждение служит только для того, чтобы проиллюстрировать некоторые типы процедур, при помощи которых можно добиться большей полноты интервью. Эти процедуры советуют, а не обязывают.
В большинстве случаев тактика, описываемая в этой работе, полезна на любой стадии интервью. Что же касается методов, направленных в первую очередь на достижение полноты, то они в определенной степени зависят от меняющихся состояний: от уже достигнутого в ходе интервью охвата проблемы; от той степени, в которой интервьюируемые спонтанно продолжают вводить новые вопросы; от оставшегося времени. Поэтому интервьюер должен быть бдительным в определении перехода от одной стадии интервью к другой, если ему надо принять решение о методах, наиболее подходящих для увеличения полноты на каждой стадии. Главным образом интервьюер будет использовать эти методы в том случае, когда интервьюируемые окажутся относительно пассивными.
3.3.1. Неструктурированные вопросы
Неструктурированные вопросы как инструмент фокусированного интервью рассматриваются в нескольких разделах пособия. Повторное обращение к этому типу вопросов происходит в основном потому, что они служат одновременно нескольким целям. Их использование ведет к достижению специфичности сообщений, они могут быть без труда приспособлены для получения глубоких высказываний и, что имеет особое отношение к данной главе, они служат средством для расширения охвата сообщений.
Как мы уже отмечали, использование неструктурированных вопросов особенно уместно на первых стадиях интервью. При этом определяют круг тем для дальнейшего рассмотрения. Но и на последующих стадиях интервью неструктурированные вопросы могут быть использованы для того, чтобы расширить полноту сообщений и получить ответы, выходящие за рамки, предусмотренные в руководстве. Например:
Что еще привлекло ваше внимание в данной ситуации?
Этот тип неструктурированного вопроса особенно уместен, когда определенная тема достаточно хорошо освещена в интервью, и высказывания интервьюируемых не позволяют сделать естественный переход к следующей области. Это может не сразу легко удаваться интервьюеру. Если он замечает, что интервью буксует, так как тема фактически исчерпана, у него может возникнуть искушение обратиться за помощью к прямому вопросу, например:
Что вы думаете о той части, где...?
Вообще говоря, направленность интервьюера будет минимизирована, а возможности интервьюируемых определять значимые области максимизированы, если избегать практики таких вопросов, а вместо этого задавать косвенные вопросы.
По мере развития интервью вопросы такого типа больше не поставляют свежего материала. Это является сигналом, что достигнута новая фаза интервью, если иметь в виду охват или полноту. Здесь интервьюируемым требуется дополнительная помощь в том, чтобы сообщения не разбрасывались. С этого момента интервьюер вводит новые темы либо посредством перехода, предложенного замечаниями интервьюируемого, либо, на последних стадиях, предлагает темы из своего вопросника, которые еще не были рассмотрены. Первая из этих процедур использует переходные вопросы, вторая - мутационные вопросы.
3.3.2. Переходные вопросы
Обычно и интервьюер, и интервьюируемый будут время от времени делать переходы от одной области обсуждения к другой, но независимо от того, происходят ли они по инициативе интервьюера или интервьюируемого, только непрерывное соотнесение с целями интервью поможет интервьюеру решить, подходят ли они и как их можно использовать.
1. Переходы интервьюируемого. Одна из наиболее общих заповедей, почерпнутых из нашего опыта, гласит, что в широких пределах более предпочтительным является то, чтобы интервьюируемый, а не интервьюер, делал переход к новой области обсуждения. Но этот принцип может быть неинструктивным, а временами и вводить в заблуждение, если не осознавать пределы, в которых он должен применяться. Интервьюер, обладающий тем, что H.A. Murray назвал "двойным слухом", скоро научится заключать из контекста таких спонтанных смен предмета разговора, что они обладают разными функциями для интервьюируемого, и что каждый вид перехода требует своей тактики от интервьюера.
Мы рассмотрим здесь четыре причины переходов, происходящих по инициативе интервьюируемого:
1. Обсуждаемая тема не принадлежит сфере интересов и чувств интервьюируемого, и он стремится уйти от этого не интересующего его вопроса.
2. Он стремится уйти от обсуждения по диаметрально противоположной причине: тема очень эмоционально значима для него, и он еще не готов к тому, чтобы сформулировать свои чувства.
3. Он переходит к области наиболее значимой для него, оставляя тему менее значимую.
4. Он долго говорил по какому-то поводу и, исчерпав его, переходит к другому вопросу.
Если у интервьюера есть основания предположить, что причины перехода таковы, как описано в пп. 1-4, не стоит делать заметки для возвращения к области обсуждения, оставленной интервьюируемым. Переход типа 1 означает, что попытки дальнейшего рассмотрения темы не будут плодотворными, так как эта область не согласуется с опытом и чувствами интервьюируемого; переход типа 4 означает, что интервьюируемый не видит больше смысла в данной области, хотя в дальнейшем интервьюер может попытаться провести дополнительное обсуждение, если обнаружит, что есть некоторые аспекты, имеющие отношение к гипотезам, которые еще не были рассмотрены. Вообще можно считать, что переходы типа 1 и 4 представляют собой указатели того, что тема может быть безболезненно оставлена, и что в дальнейшем в интервью она, видимо, уже не возникнет спонтанно.
Однако, если мы имеем переход второго типа, это означает, что обсуждение преждевременно и его следует отложить. В таком случае благоразумно было бы вернуться к этой чувствительной зоне позже, при этом лучше всего было бы использовать подходящее спонтанное замечание интервьюируемого. Что касается перехода третьего типа, то здесь можно осуществить более непосредственный возврат к оставленной теме, так как она значима для интервьюируемого, но просто была вытеснена более важной темой. Здесь можно вернуться ко временно отложенному вопросу, особенно если в руководстве подразумевается, что вопрос имеет отношение к некоторым гипотезам.
Все это предполагает, конечно, что интервьюер может с той или иной степенью уверенности заключить, какова была причина, заставившая интервьюируемого изменить предмет разговора. Определение этих четырех типов может помочь, напоминая о том, что переходы психологически неоднородны. Кроме того, внимательно отнесясь к поведенческому контексту перехода, интервьюер может подобрать ключи к его психологическому значению. В типе 1 интервьюируемый не обнаруживает обычно интереса к обсуждаемому вопросу, но и не проявляет никаких эмоций. С самого начала ему почти нечего сказать по этому поводу, он выказывает скуку, внимание его рассеянно и все вместе взятое говорит о том, что для него эта тема просто неинтересна.
Переход второго типа - уход от эмоционально напряженной темы - интервьюер обычно может распознать по характеру ответов интервьюируемого. Он с трудом выражает свои мысли или отказывается это делать, он выглядит возмущенным или энергично сопротивляется "глубинным" или "личностным" вопросам по этой теме. В таких случаях можно допустить, что он уходит от болезненного или очень эмоционального вопроса, вводя альтернативную тему. Настойчивая концентрация на этом вопросе имеет мало смысла. Однако эта скрытность может пройти, и по мере усиления атмосферы доверия вопрос, на котором лежало табу, может быть снова поставлен, если интервьюер "докажет" своим поведением, что он не занимается вынесением приговора, а способен на проявление беспристрастности и интереса.
Когда интервьюируемый своим ответом внес недостаточный вклад в рассмотрение какой-либо темы, но тем не менее не демонстрирует блокировки или недостаточной эмоциональной включенности, его переход может быть третьего типа - смещение в новую, более значимую для него область. Часто интервьюер может распознать переход такого типа по более воодушевленному или заинтересованному тону или манере интервьюируемого, когда тот переходит к новой теме. И здесь, исключая случай группового интервью, когда у других участников еще есть что сказать, у интервьюера нет достаточных оснований, чтобы возвращаться к оставленному вопросу.
Четвертый тип перехода обычно бывает легче всего распознать: вопросы интервьюера по данному поводу начинают вызывать повторы, пока, наконец, не становится ясно, что интервьюируемому нечего больше сказать. Если в этих условиях интервьюируемый вводит новую тему, нет никаких оснований возвращаться к предыдущей.
2. Переходы интервьюера. Хотя, вообще говоря, предпочтительно, чтобы переходы осуществлял интервьюируемый, бывают случаи, когда интервьюеру приходится переходить к новой теме. Если выполнены критерии полноты, глубины, специфичности и личностного контекста, и если интервьюируемый спонтанно не переходит к другому вопросу, а неструктурированные вопросы не оказываются эффективными, очевидно, что интервьюер должен ввести переходный вопрос, если он собирается дальше вести беседу. Другим случаем, в котором ему рекомендуется перейти в новому вопросу, является ситуация, в которой дискуссия уходит в сторону или становится скучной. В первом случае бывает полезно ввести тему, связанную с ситуацией -стимулом, чтобы убедиться в адекватном охвате темы и избежать повторов нерелевантной информации. В последнем случае следует сменить тему при первых же признаках скуки или неприятия, так как если дать возможность развиться такому отношению к одной теме, оно может распространиться на все интервью. Обычно интервьюер может выбрать один из двух типов переходных вопросов. Он может воспользоваться ассоциацией и произвести подсказанный переход или по мере развития интервью и накопления серии пунктов, требующих дальнейшего обсуждения, он может сделать реверсивный переход.
В подсказанном переходе интервьюер использует замечание или упоминание интервьюируемого таким образом, чтобы облегчить ему рассмотрение нового вопроса. Преимущество такого способа состоит в сохранении плавности интервью , здесь не приходится резко переводить внимание интервьюируемого на что-то совершенно новое. В каждом из следующих небольших примеров интервьюер постепенно переводит обсуждение в новое русло, используя фразу или замечание интервьюируемого:
Инт. Минуту назад вы упомянули войска. Сложилось ли у вас какое-либо впечатление о том, насколько хорошо они обучены? Что вы можете сказать об этом?
А. Я думаю, что та сторона, у которой больше вооружения и которая знает, что с ним делать, выиграет войну.
Инт. Хорошо, а вы узнали из фильма как действовали нацисты?
В. В Польше... нацисты... осуществляли военные операции не только против армии, но и против населения...
Инт. И что вы можете сказать об этих действиях против населения?.. О чем вы думали, когда видели, например, сцены разрушения Варшавы?
Подсказанный переход может потребовать от интервьюера значительной изобретательности. В следующем случае, который обычно приводят в качестве странного и даже эксцентричного, интервьюируемый далеко уклонился от темы обсуждения, но интервьюер использовал зацепку и направил интервью в нужное русло:
А. В Германии изобретательность выше всего, что вы когда-либо видели. Они находчивы. Но я думаю так: я не верю, что, когда эта мировая война закончится, больше не будет войн. Они будут. Они были с тех пор, как Каин убил Авеля. И пока на земле останутся два человеческих существа, будет существовать война.
Инт. Вы сказали - Каин, его ведь можно назвать чем-то вроде гангстера, не так ли? Вы случайно не припомните, в этой программе что-нибудь говорилось о гангстерах?
А. Диллинджер. Это было, когда... Хотя ассоциация интервьюера более чем искусственна, она достигла цели. Если бы интервьюер просто переменил тему - "Что вы можете сказать о гангстерах в этой программе?" - он бы показал, что считает замечание интервьюируемого несущественным, а это привело бы к возникновению напряженности. А так подсказанный переход подготовил обсуждение новой темы. Когда интервью не может продолжаться очень долго, подсказанный переход дает возможность обуздать явные отступления от темы, без ущерба для атмосферы доверия в интервью. Реверсивные переходы осуществляются интервьюером для того, чтобы продолжить дискуссию по ранее оставленной теме либо из-за того, что интервьюер избегал ее, либо - в групповом интервью - если кто-то из членов группы перескочил на другую тему.
Насколько возможно, реверсивный переход должен быть подсказанным, то есть связанным с текущим вопросом. Например, он может иметь такой вид:
Это наводит на мысль о том, что вы говорили раньше, в случае с... Что вы думаете по этому поводу? В том случае, когда не представляется возможным привязать реверсивный вопрос к текущему контексту, может быть использован непосредственный возврат.
Инт. Некоторое время назад мы говорили о зрелище разбомбленных школ, и мне показалось, что вы хотели еще что-то сказать? Что вы чувствовали, когда смотрели на это?
А. Я заметил маленькую девочку под развалинами - в тот момент я был готов идти сражаться. У меня самого есть дочь, и я знаю, что бы я чувствовал, случись с ней такое...
Такой тип реверсивного вопроса используется редко и только в тех случаях, когда складывается впечатление, что интервьюируемый достаточно "разогрет" , чтобы высказываться по теме, которую он раньше избегал.
Для того чтобы добиться адекватного охвата, полезно использовать подсказанные или реверсивные переходы, когда неструктурированнные вопросы больше не эффективны, а интервьюируемый не переходит к другому вопросу по собственной инициативе.
3.3.3. Мутационные переходы
По мере приближения к концу интервью все еще могут оставаться важные вопросы, которые следует осветить. Если интервьюеру не удалось произвести подсказанный переход, он может осуществить мутационный переход, который содержит явное обращение к области, не рассмотренной ранее:
Каково ваше отношение к той части беседы, где речь шла об использовании медикаментов при рентгеновском обследовании?
В идеале не должно быть многих поводов для мутационных вопросов. Чем более искусен интервьюер в использовании неструктурированных вопросов, чем он более внимателен к подсказкам, предлагаемым интервьюируемым, чем аккуратнее он отмечает пункты, к которым следует вернуться, тем меньше необходимость в мутационных вопросах. Было бы хорошо, если бы они использовались лишь в крайнем случае - не потому что любой мутационный вопрос разрушает интервью, но потому, что в целом фокусированное интервью направлено на то, чтобы предоставить интервьюируемому возможность выразить свое восприятие ситуации и отношение к ней. Как только интервьюер задает мутационный вопрос, он до некоторой степени структурирует ситуацию и может навязать интервьюируемому обсуждение, далекое от восприятия ситуации последним:
Инт. Да, да... а вот момент, который никто из вас не упомянул. Мне бы хотелось что-нибудь узнать об этом. Вы помните как застрелили Диллинджера в фильме?
Здесь интервьюер вводит сцену, особенно не структурируя ее, характеризуя ее только упоминанием Диллинджера.
А. Да, гангстер. Прикончили человека, который думал, что может вывернуться из любого положения.
"А" был единственным, кто ответил на этот вопрос, из чего можно предположить, что эта сцена, возможно, не имела особого значения для других интервьюируемых. Это подтверждается и тем, что и на следующий вопрос отвечает только "А".
Инт. О чем это говорит?
А. Это говорит о том, что у одного человека может быть сосредоточена большая сила, но он может использовать ее, только до определенного времени.
Этот пример иллюстрирует основную причину, по которой следует по возможности избегать мутационных вопросов. Вопрос интервьюера привлек внимание к теме, которая для самих интервьюируемых не показалась важной. Поэтому здесь не было получено ни воспоминаний о характерных моментах самой стимульной ситуации, ни полного ответа на поставленный вопрос.
Мутационные вопросы должны быть сведены к минимуму еще по одной причине. Вводя новую тему таким способом, интервьюер бывает более, чем обычно, склонен задавать подряд серию вопросов, чтобы услышать рассказ о том, что, по его мнению, не было особо значимо для интервьюируемых, раз они сами не заговорили об этом.
Инт. Есть еще две или три части фильма, о которых мне бы хотелось немного поговорить. Никто из вас не упомянул о той части, где рассказано о стратегии немцев во Франции. Вы помните карту, на которой были показаны их операции, а затем объяснения офицера разведки? Кто -нибудь из вас помнит эту часть фильма? Это обсуждение показалось вам утомительным или оно позволило вам узнать что-нибудь новое? Если бы у вас было право выбора, вы бы оставили этот эпизод в фильме или вырезали бы его?
В этой ситуации интервьюеру следовало бы остановиться после обращения к части, "рассказывающей о стратегии немцев во Франции". Вместо этого он фактически принимает роль школьного учителя, говорящего ученикам, что они "просмотрели" важный вопрос ("Никто из вас не упомянул ..."). Затем, осознавая, что такой "недосмотр" может означать, что эти сцены вообще не запечатлелись, он начинает описывать их. Не удовлетворенный этой степенью структуризации стимульной ситуации, он идет дальше и делает предположения о том, как интервьюируемые могли бы прореагировать на эти сцены ("...обсуждение показалось вам утомительным или оно позволило узнать что-то новое?"). И, наконец, он навязывает интервьюируемым роль консультантов и спрашивает их мнение о том, насколько важными являются эти сцены для фильма. Короче говоря, интервьюер структурирует стимульную ситуацию, превращает интервью в проверку адекватности восприятия аудитории, предлагает возможный ответ и превращает интервьюируемых в консультантов. Все это, очевидно, происходит из-за его необоснованного предположения, что мутационных вопросов (если они должны обеспечить базу для перехода к новой теме) должно быть много и они должны быть разнообразными. Такое смешение вопросов часто означает, что интервьюер находится в той части интервью, которая кажется ему трудноконтролируемой. Со стороны интервьюера это скорее экспрессивное, а не конструктивное поведение.
В других обстоятельствах при помощи мутационного вопроса можно получить хороший полный ответ, особенно когда новая тема оказывается наиболее значимой для интервьюируемого:
Инт. Вы помните кадры с нацистскими лидерами в фильме? Как вы думаете, откуда они?
А. Шпионаж.
Б. Захваченный фильм.
В. Я думаю, что у нас была организация секретной службы в этих странах. Я так считаю. Я не думаю, что немцы пустили бы наших туда с камерами и прочим, если бы они знали, что те вывезут сюда что-нибудь. А если бы они сами делали такие снимки, мы не сумели бы их достать, так что я думаю, у нас там были агенты...
Г. У меня сложилось впечатление, что они были сфабрикованы...
Интервьюер задал относительно неструктурированный мутационный вопрос. В ходе дискуссии стало ясно, что эта составляющая ситуация вызвала многосторонние реакции интервьюируемых.
В этом случае проблема подлинности фильмов возникла в предыдущем интервью спонтанно, так что интервьюер мог чувствовать себя в безопасности, вводя эту тему. Это иллюстрирует еще одно основание для выбора мутационных вопросов, направленных на расширение охвата включенных в руководство пунктов: те вопросы, важность которых была выяснена в предыдущих интервью, могут с определенной уверенностью вводиться в качестве новых тем в следующих интервью. Это до некоторой степени сокращает вероятность того, что новые темы будут нерелевантны.
Вообще же говоря, мутационные вопросы должны использоваться в крайнем случае. Когда не существует другой возможности, они должны быть как можно более общими и неконкретными.
Подводя итог, следует сказать: критерий полноты предполагает, что за имеющееся время в интервью должно быть получено как можно больше предвиденных и непредвиденных ответов. Существует ряд ошибок, которых следует избегать в ходе расширения полноты. Одна из них - ограничение ответов, прерывание возможных идей прежде чем они полностью раскрыты. Другая состоит в навязывании предвзятых и нерелевантных тем, при отсутствии свидетельств того, что интервьюируемые были заинтересованы ими. Третья ошибка состоит в точном следовании записанным вопросам, что делает маловероятным возможность интервьюера воспринять непредвиденные ответы. Существуют методы, помогающие избежать этих ошибок и в то же время расширяющие охват. Наиболее общим способом, особенно важным на начальной стадии интервью, является постановка неструктурированных вопросов. Однако, по мере развития интервью эти вопросы могут больше не давать свежих идей. Здесь становится более подходящим другой тип вопросов. Например, когда тема полностью раскрыта, и неструктурированные вопросы больше не дают нового материала, интервьюируемым или интервьюером могут быть осуществлены переходы к новой теме. Ближе к завершению интервью, если еще остались важные пункты для обсуждения, интервьюер может задать мутационный вопрос, который содержит прямое обращение к нерассмотренной ранее области.
ГЛАВА IV. СПЕЦИФИЧНОСТЬ
4.1. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ФУНКЦИИ СПЕЦИФИЧНОСТИ
Главной целью фокусированного интервью является уменьшение, а в идеале устранение разрыва между тем, как интервьюируемые воспринимают ситуацию, и тем, как они рассказывают о своем восприятии. Мы считаем, что конкретное и детальное объяснение того, как была определена ситуация, дополняет клинические и экспериментальные наблюдения поведения, дает ключ к пониманию важнейших составляющих ситуации, которые вызвали это поведение. Таким образом, специфичность является одновременно и критерием любого интервью, и, как уже обсуждалось в главе 1, главной целью некоторых интервью.
В исследовании ситуаций реальной жизни существует большая необходимость в выявлении того значения, которое придают испытуемые отдельным элементам, аспектам и сторонам сложной ситуации, воздействию которой они подверглись, чем, скажем, в экспериментах с бессмысленными слогами для изучения механической памяти. Так, в одном из таких исследований курсанты говорили о том, что вид "марширующих нацистских солдат" в документальном фильме вызвал у них беспокойство по поводу своей способности противостоять немецкой армии. Это сообщение не удовлетворительно с точки зрения специфичности. Беспокойство могло быть вызвано впечатлением непревзойденной силы, которую символизировали армии, "жестоким выражением" лиц марширующих, о чем говорилось в комментариях, отличным вооружением врага, прекрасной выучкой, о чем свидетельствовали маневры. Без дальнейшей конкретизации у нас нет оснований для того, чтобы сделать выбор из нескольких возможных интерпретаций.
Подчеркивая необходимость специфичности, мы совсем не имеем в виду, что люди реагируют на каждый элемент общей ситуации в отдельности. Ситуация может переживаться "в целом" или как комплекс составляющих. Отдельные элементы могут быть восприняты как фигуры на заднем плане. Но нас не могут удовлетворить поверхностные формулировки, мы должны определить то "смысловое целое" , которое породило реакцию, и именно на раскрытие этого направляет внимание интервьюера критерий специфичности. Только этот путь ведет к находкам, которые могут быть обобщены и которые обеспечивают основание для предсказания избирательных ответов (1). Опрос показал, что как смысловое целое короткие сцены в фильме, например, вызвали разные отклики, помимо того факта, что сам "просмотр фильма вместе с двумя тысячами зрителей" тоже представлял собой "целостный опыт". Но без выяснения конкретных значений важных деталей мы не сможем определить эффективные стимульные элементы. Наш упор на "специфичность" не является выражением нашей приверженности к "атомистическому" подходу, мы только хотим сориентировать интервьюера на поиск существенных составляющих восприятия. Явление избирательных ответов хорошо описано, мы должны определить, что именно избирается каждым, и обобщить информацию.
При изучении "воздействий" определенной ситуации, например, изменений расовых аттитюдов у населения в смешанном сообществе или воздействия на аттитюды кинофильма - обычно принято относить изменения на счет всей ситуации или ее крупных сегментов. Критерий специфичности направляет внимание на поиск определяющих элементов или частей ситуации, которые повлекли за собой разные реакции.
В качестве первого примера различий в степени конкретизации значимой части ситуации рассмотрим замечания двух людей, объясняющих свой интерес к части фильма, где рассказано об учениях войск, готовящихся для вторжения в Европу.
А. В этом было что-то новое.
Б. Интересно было посмотреть, как они преодолевали заграждение. Перелезть через ограждение из винтовок - это что-то новое. У нас ничего подобного не было.
Оба выразили интерес к одной и той же части фильма, и оба сказали, что она им понравилась, потому что это было "ново". Но короткое замечание "А" не дает оснований для выяснения того, что же было новым: общий ли характер интенсивных тренировок, тактика, использованная при вторжении, или какие-то конкретные стороны этих тренировок, ответ "Б" дает представление о том, что именно из показанных сцен произвело на него наибольшее впечатление.
Другой пример: Инт. Давайте поговорим об этом. Особенно о том, как
приехал военно-морской министр, чтобы вручить им знамя? Вы запомнили это?
А. Я не люблю речи и прочее. Мне нравится смотреть в кино военные действия или что-нибудь в этом духе.
Б. Я так же считаю, я не очень-то люблю речи.
В. Мне кажется, что с тех пор как мы в армии, мы все время слушаем речи. Не любим мы их слушать.
Инт. А было ли что-нибудь именно в этой речи, что вас так раздражило?
Г. Почему такая честь механической мастерской с четырьмя работниками? Это во первых. Четверо не могли привести это предприятие к таким успехам. Я не верю... Если бы это был большой завод, они могли бы получить такой же кредит и занять 3 или 5 тыс. человек, а может и 10 тысяч.
Стремление к специфичности привело интервьюера к развитию общих высказываний об "отношении к речам". Он задал вопрос: "А было ли что-нибудь именно в этой речи, что вас так раздражило?". Эта фраза повернула интервьюируемых к специфическим сторонам рассматриваемой сцены и позволила получить ответы, показавшие, что не сама "речь" как таковая, и не ее форма вызвали неприятие интервьюируемых, а та "преувеличенная" слава, которая досталась предприятию, бывшему лишь относительно незначительным объектом американской военной промышленности. Здесь есть указание на то ( и теперь это может быть исследовано полнее) , что интервьюируемые прореагировали на эту символическую сцену с практической точки зрения. Ключ к пониманию этого получен в процессе оказания интервьюируемым помощи в конкретизации важных моментов ситуации.
Другими словами, чем более конкретный путь вы выбираете, чтобы подвести интервьюируемого к определению того, что было важным для него, тем интереснее полученная информация для теории изменения аттитюдов: чем специфичнее сообщение о восприятии, тем больше информации оно несет о предполагаемых значениях элементов, аспектов и структур различных ситуаций. Подобным образом - чем точнее субъект сообщает о том, на что он прореагировал, тем лучше служит эта информация прикладной цели - предположению о соответствующих изменениях в "продукте" .
4.2. ПРОЦЕССЫ СПЕЦИФИКАЦИИ
Предшествующие страницы, возможно, разъяснили отличие простого вычленения крупных частей ситуации, вызвавших определенную реакцию, от направления интервьюируемых по пути детальной спецификации значимых аспектов этих частей.
Спецификация в фокусированном интервью требует от интервьюируемого не только определения значимых аспектов стимульной ситуации, но и привязки к ним определенных реакций. Иногда интервьюируемый очень подробно освещает свое восприятие ситуации, но не дает сравнимого описания того, что она для него значила (своей реакции). Это дает информацию о его способностях к восприятию и припоминанию, но мало говорит о его реакциях на ситуацию. Цель состоит в том, чтобы достичь симметрии сообщения: определенная реакция должна быть связана с вызвавшими ее аспектами ситуации, а воспринятым и припомненным элементам ситуации должно быть придано значение путем привязки их к определенной реакции (3).
Нередко интервьюируемые спонтанно точно определяют и оказавшие на них воздействие стороны ситуации, и характер своей реакции, как это можно видеть в следующем примере:
Инт. Что можно сказать о следующей части - сдаче американцев в Батаане?... Что вам здесь показалось интересным?
А. ... я не очень-то хорошо себя чувствовал при виде американцев, сдающихся японцам...
Инт. О чем это говорило (например, о жестокости немцев)?
Б. Эвакуация людей из маленьких городов и рассеивание их по дорогам для блокирования наступления войск. Не хотел бы я вести войну такими методами, если бы стоял во главе...
В первом отрывке "А", когда его спросили о реакции, упоминает о своих чувствах и уточняет, что именно в этой сцене было ему неприятно. Он проводит спецификацию стимульной ситуации, начиная с сообщения о своих реакциях. В следующем отрывке "Б" демонстрирует хороший ответ: его просили конкретизировать стимульную ситуацию, рассмотрение которой предполагает вывод о жестокости немцев; он конкретизирует ее и продолжает развивать свой ответ.
Все время желая получить информацию, характеризующую специфичность, интервьюер должен быть готов на каждой стадии интервью к получению большего количества информации одного или другого типа.
4.3. МЕТОДЫ
Теперь обратимся непосредственно к методам и рассмотрим наиболее подходящие моменты, когда следует задавать вопросы, побуждающие интервьюируемых специфицировать ситуацию. Конечно, это не свод шаблонных правил - просто в определенных случаях одни методы кажутся более подходящими, чем другие.
4.3.1. Спецификация ситуации после сообщения реакции на нее.
В фокусированном интервью наиболее часто используются две последовательности сообщений. Когда определенная часть ситуации указана интервьюируемым или интервьюером, интервьюируемый обычно припоминает либо свою реакцию на воссозданную часть ситуации, либо какой-то аспект этой части, произведший на него впечатление. В первом случае, как нам кажется, обычно получают более специфичные сообщения, по крайней мере по двум причинам.
1) Поскольку важная часть ситуации воссоздана, и интервьюируемый рассказывает о фрагментах ситуации, которые произвели на него впечатление, до того как он сообщает о своей реакции на нее, существует значительная вероятность того, что припоминаемые и описываемые элементы ситуации - это не те, которые породили определенную реакцию:
Инт. ... Там был рисунок замка, символизирующего Францию, а затем этот рисунок стал разваливаться. Вы это запомнили?
А. Там, где герб кишел насекомыми?
Б. Нацистские термиты.
Инт. Как вы думаете, что здесь имелось в виду?
В. Пятая колонна, пропаганда.
В этом случае спецификация была проведена до получения ответа и только затем интервьюер спросил: "Как вы думаете, что здесь имелось в виду?". Была проведена спецификация двух добавочных элементов этой сцены, но мы не можем с уверенностью определить, были ли они просто припомнены или действительно послужили основанием считать, что в ходу были пропаганда и шпионаж. Эта типичная процедура, способствующая диссоциации воспринятых и припомненных элементов реакции.
2) Существует еще одно преимущество в том, чтобы интересоваться реакцией до спецификации стимульной ситуации. Сообщения о реакции обычно включают некоторую оценку ситуации. Интересуясь сначала реакцией (стимульная ситуация уже воссоздана), интервьюер поощряет интервьюируемого к увязке реакции и источника, а не навязывает искусственную дихотомию стимула и реакции.
Наш опыт говорит о том, что нижеприведенная последовательность процедур помогает интервьюируемым специфицировать стимульные элементы ситуации.
1. Воссоздание части стимульной ситуации и получение общего указания на то, что явилось наиболее значимым для интервьюируемого.
2. Сообщение о реакциях интервьюируемого на эту часть ситуации.
3. Спецификация сторон указанной части, которые вызвали реакцию.
Это приблизительно отражено в следующем примере:
Воссоздание ситуации Инт. Что вы чувствовали, когда смотрели это? (бомбардировку Варшавы)
Первоначальное сообщение А. Меня как обухом по голове о реакции ударили
Б. Да, и меня тоже.
Инт. Что именно в этой части вызвало у вас такие чувства?
Спецификация относящихся Б. ...Предполагается все-таки, к делу аспектов ситуации что войны ведутся между армиями, и нечего бомбить направо и налево ни в чем неповинных женщин и детей.
Когда интервьюер берет инициативу на себя, что он до этого делал только в начале интервью или при переходах, он обычно может обеспечить эту предпочтительную последовательность, формулируя свой вопрос таким образом, чтобы сначала предусмотреть сообщение о реакции.
Вам, кажется, понравилась эта часть... каковы были ваши чувства по этому поводу?
Вспомните, как вы смотрели эту часть фильма. Что вы думали тогда?
Какие еще реакции вызвала у вас эта часть фильма? И наоборот, следующие вопросы, вызывающие спецификацию.
Что вам в этом не понравилось? Что вам больше всего запомнилось в этой сцене? Что вам показалось интересным здесь?
Судя по нашему опыту проведения фокусированного интервью, к спецификации отдельных моментов ситуации следует стремиться после получения сообщения об общей реакции на большой фрагмент. Далее в главе будут рассмотрены методы достижения специфичности как в описанной последовательности, так и в другой, менее эффективной, но, возможно, более часто использующейся.
4.3.2. Явное обращение к стимульной ситуации.
Важность обращения к стимульной ситуации была рассмотрена в главе, посвященной ретроспекции, где было показано, что это помогает воссоздать оригинальный опыт, давая возможность интервьюируемому сообщить о своих восприятиях и реакциях более детально. Там также были рассмотрены случаи, когда эти ссылки должны носить направленный или ненаправленный характер, быть прямыми или косвенными. Здесь мы рассмотрим процедуры, наиболее эффективные для спецификации сообщений. Следующий случай являет пример того, как специфичность достигается путем явной просьбы привязать сообщение о реакции к стимульной ситуации.
/Интервьюируемый отметил, что "нельзя доверять нацистам"/ Инт. Что в фильме привело вас к мысли, что нацистам нельзя доверять?
А. Абсолютно все. Когда они давали обещание, что после Чехословакии они остановятся, а особенно, когда они захватили Австрию.
В этом случае конкретная ссылка интервьюера несомненно помогла интервьюируемому воссоздать ситуацию достаточно ясно, чтобы указать на два аспекта, которые определили его отношение.
Вопросы такого типа точно отсылают к документу или ситуации, находящимся в фокусе интервью. Когда обращение к стимульной ситуации только подразумевается интервьюером, как в следующем случае, получаемый ответ чаще бывает неопределенным, чем специфичным:
/ Интервьюируемый замечает, что если бы союзники объединились, они бы могли остановить Германию/.
Инт. Когда Гитлер создавал армию, хотела ли какая-нибудь нация остановить его? Как вы считаете? Вы запомнили что-нибудь по этому поводу?
А. Чехословакия хотела остановить их. Если бы интервьюер спросил: " Что по этому поводу говорится в фильме?", стимульная ситуация, возможно, была бы воссоздана достаточно для того, чтобы интервьюируемый смог осветить те аспекты указанных сцен, которые привели его к такому заключению.
Мы обнаружили, что, если интервьюер не обращается к "сценам из фильма", "частям радиопрограммы" или "частям ситуации", интервьюируемые склонны смещаться в сторону выражения общих установок или мнений. Как бы ни была необходима такая дополнительная информация, она не должна заменять сообщений, в которых ответы связаны с породившей их ситуацией. Неопытный интервьюер с трудом преодолевает стеснение от кажущейся монотонности повторяющихся ссылок на стимульную ситуацию. Предпочитая разнообразие фразировки продуктивности интервью, он начинает ходить по кругу и прибегает к неясным аллюзиям. То, с какой легкостью при этом интервьюируемый переходит к выражению общих мнений, отражено в следующем примере:
А. Немцы были вооружены, но тщательно скрывали это.
Инт. Вы думаете, что мы не знали об этом?
А. Да.
Инт. И кто, вы думаете, был застигнут врасплох? Почему мы не знали?
А. Мне кажется у них в стране был такой порядок, что... Здесь интервьюер очевидно пытается выяснить, что в фильме привело интервьюируемого к мысли о том, что немцы секретно вооружались. Однако, его вопросы настолько общи, что он не только не достигает спецификации фильма, но интервьюируемый просто переходит к догадкам, как это делает и другой интервьюируемый в следующем отрывке:
Инт. А чем мы занимались в это время, если судить по тому, что показано в фильме? Вы запомнили что-нибудь об этом в фильме?
В. Мы укрепляли нашу страну после войны, стараясь дать нашим людям работу.
Инт. А Франция и Англия, чем они занимались, пока Гитлер вооружался?
Г. Я считаю, что они спали, а также жили по Версальскому договору. Я не думаю, что они им верили...
В первом вопросе интервьюер обращается к фильму, и интервьюируемый достаточно специфичен, говоря о причине невнимания Америки к вооружению Германии. Можно было бы считать, что раз стимульная ситуация воссоздана, у интервьюера нет необходимости упоминать фильм еще и в следующем вопросе, но дальнейшие реплики показывают, что вывод интервьюируемого не основывается на материале фильма. Этот пример иллюстрирует необходимость постоянного упоминания стимульной ситуации в вопросах, направленных на спецификацию.
Не следует, однако, делать вывод, что для обеспечения необходимой спецификации достаточно простого обращения к стимульной ситуации. Нередкими являются ситуации такого типа:
Инт. Было ли что-то в фильме, что говорило бы об этом? (что немецким детям внушалась мысль о том, что с Германией плохо обошлись во время последней войны)?...
<< Пред. стр. 3 (из 6) След. >>
Список литературы по разделу