<< Пред. стр. 4 (из 6) След. >>
Список литературы по разделу
А. Был один фильм, кажется, я видел его в первую неделю моего пребывания в армии... Здесь интервьюер прямо обращается к фильму, но ответ интервьюируемого совершенно очевидно не связан с ним. В таком случае он повторяет обращение к фильму, "Да, а было ли что-то в этом фильме...?
В интервью можно столкнуться и с такой ситуацией, когда вопросы, прямо отсылающие к стимульной ситуации, тем не менее вызывают лишь общие ответы.
/Интервьюируемый говорил о силе немецкой армии. /
Инт. Какое впечатление о силе немецкой армии вы вынесли из фильма?
А. Они хорошо обучены.
Инт. Лучше, чем американские солдаты?
Б. Слишком хорошо.
В. Они обучены как надо.
Г. Да, они лучше всех. Хотя в начале интервьюер обращается к стимульной ситуации, в ответах нет конкретности. Следующий вопрос мог бы быть: "Было ли что-нибудь в фильме, что создало у вас такое впечатление?" Вместо этого следующие вопросы, не привязанные к фильму, дали лишь общие места.
Наш большой опыт такого типа достаточно очевидно свидетельствует о том, что если интервьюер стремится к специфичности, он должен постоянно требовать конкретизации.
Подводя итог, можно сказать, что наиболее определенно специфичность может быть достигнута при использовании ненаправленных вопросов; наиболее подходящим и наименее навязчивым временем является момент после того, как была сообщена реакция на определенную часть ситуации; достижение специфичности наиболее вероятно в том случае, если в вопросе интервьюера содержится прямое обращение к стимульной ситуации. Этот краткий обзор общих методов, помогающих достижению специфичности, следует дополнить одним очевидным, но существенным наблюдением: сообщение о реакции не должно прерываться пока не станет очевидно, что интервьюируемый осветил все аспекты стимульной ситуации, имеющие отношение к данной реакции. Короче говоря, принимая во внимание важность специфичности для выполнения целей фокусированного интервью, интервьюер должен быть настойчив в ее достижении.
4.4. ОТДЕЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СПЕЦИФИЧНОСТИ СООБЩЕНИЯ
Выше отмечалось, что наиболее эффективным способом спецификации стимульной ситуации является воссоздание сначала части ситуации, помощь интервьюируемому в определении существенных элементов этой части, выяснение его реакции на нее, и наконец, определение конкретных сторон отобранных элементов, на которые он реагировал. Было также сказано, что такая предпочтительная последовательность возникает не всегда в фокусированном интервью, бывают и другие случаи, требующие от интервьюера специфицирующих вопросов. Основной целью этого раздела является определение различных типов ситуации интервью, в которых необходимы "специфицирующие" вопросы, и рассмотрение способов поведения в таких ситуациях.
4.4.1. Интервьюируемый определяет реакцию на часть стимульной ситуации
Рассмотрим сначала "предпочтительную" последовательность. Фрагмент стимульной ситуации воссоздан либо спонтанным высказыванием интервьюируемого ("Мне понравилась часть, где..."), либо интервьюером (вербальными подсказками или графическим представлением). Интервьюируемый сообщил о своей общей реакции на этот фрагмент. Следующий шаг интервьюера состоит в интерполяции "специфицирующих" вопросов, которые в этом случае выполняют две функции: они определяют место значимых аспектов в описанном фрагменте и поощряют дальнейшие и более тщательные сообщения о реакциях. Следующий отрывок из интервью иллюстрирует первую из этих функций:
Инт. Что вы можете сказать об этой части?
А. Показано, какие трудности стоят перед вами. Это действительность. Показано, какие трудности надо преодолевать во время войны.
Инт. Что заставляет думать об этом?
А. Масса вещей: страдание, жестокость японцев, бомбардировка Манилы - все говорит о том, что случится. Здесь видно, как специфицирующий вопрос определяет значимые аспекты сцен фильма, которые по мнению интервьюируемого обращают на себя внимание, так как показывают "какие трудности стоят перед вами". Для него происшедшее является прологом: по поведению японцев можно судить об их нравах, а по первым эпизодам войны о том, что ждет впереди.
Различия в специфицирующих вопросах, имеющихся в распоряжении интервьюера в случаях такого типа, невелики. Как было показано выше, они должны быть неструктурированы ("Что вы можете сказать..? ") и должны содержать обращение к стимульной ситуации ("Что в фильме создало у вас такое впечатление?"). Эта общая схема может слегка изменяться, но эти вариации невелики:
А. Мне это совсем не понравилось.
Инт. Что вас раздражило? Вспомните, что именно вам не понравилось.
А. Смысл был в том, чтобы не вести войну на два фронта. Он знал, что ему надо было избавиться от Англии и Франции и их надо было устранить, а то бы не было договора, потому что следующей на очереди была Россия.
Инт. Что создало у вас впечатление, что русские были следующими?
А. Вот что, сравнить тактику Гитлера с гангстерами и показать, что они не отличаются друг от друга.
Инт. Каким образом?
А. Они также грабят, убивают и разрушают.
Иногда можно и такими словами поощрять интервьюируемого к спецификации ответов:
Инт. Почему вы так считаете?... О чем это говорит?
А. Это показано в кадре, где...
или
Инт. О чем именно это говорит?
Короче говоря, в том случае, если интервьюируемый начал описывать свою реакцию на общую стимульную ситуацию, достижение специфичности требует просто выяснения деталей о стимульных аспектах этой ситуации. Существенным здесь является то, что в фокусированном интервью к этому шагу нельзя относиться невнимательно: следует достигать специфичности всякий раз, когда сообщенная реакция относится только к ситуации в целом, а не к рассматриваемой части.
4.4.2. Последовательная спецификация
Когда интервьюируемый сообщил о своей реакции на определенную часть стимульной ситуации, начинается процесс спецификации. Сначала респондента просят определить стимульные аспекты ситуации, а затем сообщить о своем восприятии каждого из них. Этот процесс можно уподобить движению луча большого прожектора, освещающего ландшафт. Обнаружив интересные объекты, луч света сужается и фокусируется на каждом из них по очереди, пока все существенные детали не будут высвечены.
Когда интервьюируемый дает понять, что какой-то отрывок из текста, сцена в фильме или эпизод радиопередачи были значимы для него в каком-то смысле, его взгляд на эту часть сначала сродни этому гипотетическому прожектору: он охватывает ее в целом. При помощи вопросов интервьюера он сужает фокус и освещает тот или иной аспект. Но на этом не следует останавливаться. Каковы были оттенки и нюансы именно этого восприятия? Какие еще детали были отмечены? Мы продолжаем рассматривать выделенную часть и фокусируем внимание на других ее существенных моментах до тех пор, пока проясняются элементы, которые потерялись бы при взгляде на ситуацию "в целом".
Вопрос интервьюера, рассмотренный в предыдущем разделе "Что в данной ситуации создало у вас такое впечатление?", - служит прежде всего концентрации внимания интервьюируемого:
А. Они очень жестоки...
Инт. Откуда, например, это видно?
А. Там, где они вошли в туннель и начали его минировать. Если интервьюер не продолжит задавать вопросы, он не узнает, что минирование туннеля свидетельствует о жестокости нацистов. Почему это не было воспринято просто как приемлемая военная тактика? Без последующих вопросов интервьюер не узнает также, было ли еще что-нибудь в фильме, что привело интервьюируемого к заключению, что " они были очень жестоки " (4).
Информация, существенная для понимания природы этой реакции, возникает при упоминании высказывания "где они вошли в туннель и начали его минировать".
Тот же тип вопросов, который используется для достижения начальной специфичности, может быть использован для получения дальнейшей специфичности. Они неструктурированы и обращаются к стимульной ситуации. В этом случае, однако, обращение к ситуации может быть более конкретным, так как интервьюируемый уже обозначил часть ситуации, произведшую на него впечатление ( и интервьюер таким образом не рискует навязать свое структурирование).
Инт. Было или что-нибудь еще в этой части фильма привлекшее ваше внимание?
А. Я наблюдал за выражением лиц (американцев, сдавшихся в Батаане).
Инт. И каким было это выражение?
А. Они потерпели поражение, им было не сладко, но это было интересно. Так как интервьюируемый уже выделил "выражение лиц" как существенный элемент, интервьюер правильно ссылается на произведенное высказывание и стремится к получению описания выражения лиц, заинтересовавшего интервьюируемого.
Он мог бы сказать "Почему" или "И что же", но он точно использует слово, произнесенное интервьюируемым, и таким образом поощряет его к продумыванию прошлого восприятия.
Хотя первоначальный выбор интервьюируемым значимых элементов стимульной ситуации позволяет интервьюеру быть более конкретным в постановке вопросов, направленных на "дальнейшую спецификацию", нецелесообразно предвосхищать собственную спецификацию интервьюируемого.
А. Они хорошо обучены.
Инт. Что говорит об этом?
А. То, как они маршируют.
Инт. Вы имеете в виду гусиный шаг?
А. Маршировку сомкнутым строем.
Интервьюер задал слишком конкретный вопрос. Он перешел к выводу и неправильно интерпретировал то, как интервьюируемый хотел охарактеризовать выучку немцев, что увело интервью в неправильном направлении, но некоторые интервьюируемые могли бы подумать: "Если он считает, что важен гусиный шаг, пусть будет так" - и ответить утвердительно, независимо от их собственного восприятия.
Этот отрывок иллюстрирует использование стремления к дальнейшей спецификации. Ясно, что что-то в том, "как они маршируют", было воспринято, как указание на то, "что они хорошо обучены". Следующий вопрос был видимо задан для того, чтобы понять, что именно произвело это впечатление. Однако интервьюер опередил интерпретацию интервьюируемого и начал навязывать свое представление о значимом символе. Случилось так, что интервьюируемый не поддался внушению, он отклонил неправильное предположение интервьюера о "гусином шаге" и, как это иногда принято у пехотинцев, воспринял "прохождение сомкнутым строем" как признак отличной выучки.
Когда интервью фокусируется на откликах на документ (фильм, печатные материалы, радиопрограмма и т.д.), дальнейшей спецификации можно помочь графическим представлением части документа, на которую было указано:
Инт. Вы помните эпизоды с женскими вспомогательными батальонами?
А. Мне понравилась та часть, где они выполняют работы на кухне. Я думаю , это именно то, что они должны делать.
Инт. Вот это / показывает кадр из фильма / ?
А. Да. По крайней мере тарелки будут как следует вымыты. Слишком много я видел грязных тарелок. Это то, что им следует делать. Нет каких-либо указаний на то, что постановщик этого документального фильма намеревался активизировать отношение к вопросу распределения ролей по полу в армии. Проведенный предварительно контент-анализ также не включал гипотезы, что эта сцена будет нести такой смысл для военнослужащих. Но усилия интервьюера по обнаружению значимых элементов этой сцены привели к появлению новых гипотез, которые могут быть проверены в других интервью. Критерий специфичности несет в себе и функцию введения гипотез, которые не были сформулированы до того, как начала поступать предварительная информация. Специфичность часто имеет эвристическое значение.
Для достижения последовательной специфичности сообщений представление отобранных фрагментов оказалось более эффективным, чем вербальное обращение к ситуации. Повторное переживание значимой части документа освежает воспоминание интервьюируемого о его первоначальном восприятии, кроме того, сам факт представления часто ведет к расширению сообщений.
Мы испытываем необходимость в установлении символических значений ситуации, если наблюдаемые "эффекты" должны быть адекватно интерпретированы. Так, исследование, проведенное в 1943 году, показало, что просмотры документальных фильмов о нацистах увеличили в экспериментальных группах долю людей, считавших, что у Германии более сильная армия, чем у США. Так как в фильмах не было прямого указания на эту тему, такой "эффект" мог бы быть объяснен только предположительно, если бы не фокусированное интервью. Тем интервьюируемым, которые высказали подобное суждение, задавались вопросы такого типа:
Что именно в фильме создало у вас такое впечатление? Скоро стало ясно, что, видимо, те сцены, где подчеркивалась "дисциплина" нацистов, - например, их военная подготовка с раннего возраста - были неожиданно восприняты как доказательство их превосходной военной подготовки, как показывают следующие отрывки из интервью:
Там показано, что их люди лучше обучены. Они начинают, военную подготовку, когда идут в школу. Когда они достигают нашего возраста, они умеют сражаться, они знают столько, сколько наши, прослужившие восемь или девять лет.
Они берут мальчиков восьми лет и начинают их обучать. Они маршируют с барабанами и так далее, в общем, их готовят для военной службы с юных лет. Когда они вырастают, они уже хорошо обученные люди.
Таким образом, стремление к специфичности дало ключ к пониманию сцен, приведших к такому выводу. Интерпретация экспериментальных воздействий основывается на совокупности свидетельств, полученных посредством интервью, а не просто на предположении.
Этот случай служит свидетельством необходимости последовательной спецификации. Если сообщение испытуемого содержит только общую ссылку на ту или иную часть фильма, необходимо вычленить определенные аспекты сцен, на которые он прореагировал. Иначе мы теряем доступ к часто непредвиденной символике и личному смыслу, придаваемому ситуации. Испытуемого, который говорил о "дисциплине нацистов", примером чего явились "массовые сцены", просят указать, что конкретно привело к такому впечатлению:
Что именно в этих сценах произвело такое впечатление? Оказывается, что "парады гусиным шагом" и приветствие "Зиг Хайль!" воспринимаются как символы дисциплины: Когда показано, как они двигаются гусиным шагом - это поражает. Это такое напряжение и моральное, и физическое. Как стадо рабов - делай, что сказано.
Итак, вообще говоря, "дальнейшая спецификация" должна осуществляться всегда, когда интервьюируемый сообщил о реакции на обозначенный фрагмент стимульной ситуации. По сути, это включает использование нескольких версий основного вопроса: "Что в этой ситуации создало у вас такое впечатление?" Иногда этому можно помочь, ссылаясь на ранее сообщенную реакцию интервьюируемого. Часто, для поощрения дальнейшей специфичности, может быть с успехом использовано графическое представление.
4.4.3. Согласование ответов, не связанных со стимульной ситуацией
Как мы уже отмечали, сообщение интервьюируемого о своей реакции может быть совершенно не привязано к стимульной ситуации или явно не связано с ситуацией в целом. Очевидно, что прежде чем пытаться способствовать получению сообщения об отдельных аспектах ситуации, вызвавших реакцию, интервьюер должен знать реакцию на значимые части ситуации.
А. Было очень много повторов.
Инт. Какого рода повторы вы отметили?
А. Ну, рентгеновское исследование, которое должно было быть сделано. Он говорил о почках, сердце и прочем. Это было необязательно.
Интервьюер пытается отнести суждение о повторах к определенным частям изучаемой радиопрограммы. Этот первый шаг приносит некоторый успех, так как интервьюируемый конкретизирует свое мнение. Это готовит почву для следующего шага, не рассмотренного в данном примере,- установления, почему эти эпизоды создают впечатление излишних повторов, тогда как другие повторяющиеся эпизоды в той же самой программе - нет.
Следует отметить, что фразировка вопросов, должных привязать ответы к эвокативному стимулу, часто такая же, как и тех вопросов, которые задаются интервьюируемому для дальнейшей спецификации части ситуации, связанной со стимульной: "Что говорит об этом?" или "Что создало у вас такое впечатление?". Но в отличие от вопросов, нацеленных на дальнейшую спецификацию, где интервьюер способствует спецификации, повторяя характеристику, данную интервьюируемым ("Какое выражение? Какие случаи?"), здесь будет полезно включить ссылку на ответ или интерпретацию интервьюируемого:
А. ... Россия была следующей.
Инт. Что навело вас на мысль, что Россия была следующей? Или можно слегка перефразировать ответ:
А. Мне показалось непонятным показанное о рентгеновских лучах.
Инт. Вы имеете в виду, что было недостаточно объяснено явление рентгеновских лучей?
А. Да. Мне было бы интересно узнать разницу между обычными фотографиями и рентгеновскими снимками, а он но объяснил этого.
Такая непосредственная ссылка на ответ в следующем вопросе служит для того, чтобы удержать интервьюируемого от ухода к спецификации, возможно, тоже существенного стимула, но непосредственно не связанного с только что сообщенной реакцией. Появление такого рода отклонения наиболее вероятно в групповом интервью:
Инт. Думаете ли вы, исходя из фильма, что немцы собираются напасть на США?
А. Нет, это было бы глупо...
Инт. Что в фильме заставляет вас так думать?
Б. У Японии больше интереса в США, чем у Германии. Если бы интервьюер спросил "Что в фильме заставляет вас считать, что Германия не нападет на США?", было бы менее вероятно, что "Б" вставил бы свое непосредственно не относящееся к вопросу замечание, а "А", возможно, объяснил бы на чем основано его суждение.
4.4.4. Направляющие ссылки
В интервью, как и в других видах социального общения, люди периодически высказывают общие мнения или чувства, вызванные течением беседы. Тот тип интервью, целью которого является получение информации о глубоких склонностях или долговременных оценках интервьюируемых, конечно поощряет к высказыванию подобного рода чувств. Но в фокусированном интервью, концентрирующемся на определении конкретной ситуации, необходимо выяснить вызваны ли эти чувства именно этой ситуацией. Когда интервьюируемый высказывает общее мнение, интервьюер должен выяснить, связано ли это вообще с изучаемой ситуацией. Прямое обращение к ситуации, как в следующем примере, часто помогает интервьюируемому высказываться более конкретно и не сбиваться на высказывания, может быть, очень интересные в другой связи, но имеющие мало общего с обсуждаемым вопросом.
А. Немцы были агрессивной нацией на протяжении всей своей истории, и должны быть предприняты шаги, чтобы наказать их.
Инт. Вам запомнились какие-нибудь сцены из этого фильма, производящие такое впечатление?
Иногда интервьюируемый после сделанного обобщения продолжит спецификацию части стимульной ситуации, которая позволила ему сделать такое заключение. Интервьюеру же надо узнать, было ли вызвано это заключение какими-либо другими элементами ситуации. Попытка такого рода сделана в следующем отрывке:
А. Французы были подготовлены к ведению оборонительной войны, поэтому они полностью полагались на линию Мажино...
Инт. Было ли что-нибудь еще в фильме, что говорило о том, что французы в этой войне в основном оборонялись?...
Б. Французы ждали... они сидели и ждали в коридорах и не пытались выйти...
В. ...и еще коммунизм ...его распространение, может быть, ослабило людей.
Инт. Было ли что-то в фильме, как вам помнится, что создало у вас впечатление, что коммунизм широко распространился во Франции?
В. В этом фильме - нет. В этом случае интервьюер следует за высказыванием "А",
который говорит, что французы проиграли, потому что были настроены на оборону и полностью полагались на линию Мажино. Он обращается к фильму, и "Б" припоминает другую часть, из которой у него создалось впечатление об оборонной тактике французов. Это, видимо, вызывает другую мысль у "В", но поскольку его высказывание не привязано к фильму, интервьюер задает следующий вопрос, на который "В" отвечает, что его суждение не основано на фильме.
Когда интервьюируемый высказывает какую-нибудь общую идею, которая непосредственно не относится к изучаемой ситуации, интервьюер соответствующими вопросами может выявить эти связи. Следующего примера, видимо, достаточно, чтобы продемонстрировать характер вопросов, служащих этой цели:
Это интересно. А что вы можете сказать о фильме с этой точки зрения?
Было ли что -нибудь в фильме, что навело вас на эту мысль?
Вы отметили четкость в немецких войсках. Не припомните ли вы что-нибудь в фильме, что особенно показывает это?
Это интересно. Не припомните ли вы что-нибудь в фильме, что подтверждало бы эту мысль, что могло бы создать у вас такое впечатление?
Может показаться, что повторяющихся обращений к фильму слишком много, особенно, когда они рассматриваются вне потока интервью. Если бы они все были пропущены, все равно было бы понятно, что речь идет об изучаемой ситуации, в нашем примере - о фильме. В самом деле, не существует готовых рецептов для принятия решения об оптимальной частоте непосредственных ссылок на ситуацию. Как показывает опыт, они могут быть довольно редкими в тех случаях, когда интервьюируемый детально сообщает о своих реакциях на ситуацию (как мы увидим дальше, при обсуждении подразумевающихся ссылок). Но если он поглощен выражением общих чувств, убеждений или мнений, то в этом случае следует явно и неоднократно обращаться к ситуации, если мы не хотим , чтобы интервью отклонилось от темы:
А. Это пропаганда.
Инт. Что-нибудь в этих строках показалось вам пропагандой?
А. Это все, что есть в газетах.
Б. Вы везде это видите - и в кино, и в газетах. В девяти случаях из десяти, вы видите все не так, как это было на самом деле.
Инт. А что в фильме показалось вам особенно пропагандистским?
Этот короткий обмен репликами показывает, каким образом могут излишне повторяться вопросы только потому, что первый вопрос не направил внимание на рассматриваемую ситуацию. Здесь "А" выступил с лаконичным и общим наблюдением, и интервьюер развивает его при помощи вопроса, который только подразумевает обращение к обсуждаемому фильму. Не имея точного указания, интервьюируемый воспринимает его как относящийся к его опыту в целом, а не только к этому фильму, и выражает свое впечатление, создавшееся в другой связи. Это заставляет интервьюера повторить сущность своего первоначального вопроса. Рассмотрение других случаев позволяет сделать вывод, что и этого отклонения и повторного вопроса можно было бы избежать, если бы первый вопрос содержал явное обращение к ситуации, находящейся в фокусе интервью.
4.4.5. Независимый вопрос со ссылкой на ситуацию
Довольно часто интервьюер хочет развить сообщение, которое явно является реакцией на исходную ситуацию. Это существенным образом отличается от только что рассмотренного случая, когда интервьюируемый высказал общее суждение, а интервьюеру необходимо понять, было ли оно порождено ситуацией. В данном случае задача состоит в том, чтобы уточнить реакцию, связанную с ситуацией, и последующие вопросы преследуют только эту цель. Тем не менее может быть полезно поощрить ретроспекцию, между прочим сославшись на ситуацию:
А. ... Дело вот в чем. Если бы нас послали зелеными против них (нацистов) я думаю нам бы не поздоровилось.
Инт. После просмотра фильма, что вы думаете о трудностях стоящих перед нами, когда мы начнем вторжение в Европу?
Здесь интервьюер уловил сущность замечания военнослужащего, в котором сквозит страх перед тем, что его ждет при встрече с врагом. При этом он обращается к фильму, что повышает вероятность того, что следующее высказывание будет привязано к опыту, полученному в ходе просмотра документального фильма.
Интервьюер может пожелать перевести обсуждение в несколько иную плоскость. Ссылка на стимульную ситуацию дает понять, что новый аспект будет рассмотрен в свете той же ситуации.
А. Да, здорово там она (стратегия нацистов) была показана (в фильме).
Инт. Так, а после просмотра такого фильма, что вы думаете о том, какова их стратегия по сравнению с нашей? В особенности в групповых интервью сообщение, которое сначала носит ретроспективный характер и связано с изучаемой ситуацией, может легко отклоняться к совершенно другим вопросам. В следующем случае, например, центральный интерес представляют причины падения Франции в начале второй мировой войны:
А. Англичане поняли это. Если немцы захватят Нидерланды, они двинутся на Францию. А Англия будет следующей.
Инт. Чем занималась Франция в это время, если вспомнить фильм?
Интервьюируемый начинает отклоняться от темы завоевания Франции, и интервьюер старается заставить его вернуться к этому вопросу с точки зрения его реакций на документальный фильм, где этому вопросу уделено много места. Результатом этого становится ряд детальных сообщений, но поскольку в разговор включаются другие интервьюируемые, он все больше удаляется от стимульной ситуации.
А. Я слышал еще кое-что о линии Мажино. Она не была так уж неприступна... много было устаревшей техники.
Б. Я думаю, что Францию продали до того, как немцы вошли, я много слышал об этом. У них там было много немцев и они заставили своих руководителей продаться, а после захвата Франции это раскрылось.
Здесь интервьюер понимает, что интервьюируемые все больше переходят к изложению общих отношений и мнений, почерпнутых из разных источников. Удерживая нить дискуссии, интервьюер возвращает их к обсуждению своего восприятия этой темы в фильме, произведя непреднамеренную ссылку на него:
Инт. Вот вы сказали, что Франция была продана. Если сейчас не думать об этом, а подумать о событиях показанных в фильме, то как вы считаете, что из того, что привело Францию к падению, было важней - пятая колонна или военная мощь нацистов?
В. Слишком много доверия маршалу Петэну, старый человек, он был не в состоянии исправить положение. В фильме подчеркнуто это, показаны выражения лиц французов, как они были сбиты с толку.
Г. Люди во Франции не знали, что происходит. Они думали, что смогут продержаться гораздо дольше, чем вышло. Фильм показывает эпизоды начала войны.
Короче говоря, значительный опыт показывает, что, вообще говоря, интервьюер может случайно содействовать ретроспекции включая в вопросы ссылки на стимульную ситуацию, как в том случае, когда его цель состоит в получении большей детализации, так и тогда, когда он хочет направить обсуждение на более важную тему.
4.4.6. Подразумеваемая ссылка на ситуацию
Аналогичные результаты часто могут быть достигнуты подразумеваемой ссылкой на оригинальный опыт, содержащейся либо в самом вопросе, либо в части вопроса, направленной на дальнейшее развитие замечания интервьюируемого.
Когда ссылка представляет из себя сам вопрос, это практически то же, что и направленный вопрос, обсужденный выше, но обращение к фильму носит эллиптический характер:
А. Я думаю, что они подписали пакт, чтобы выиграть время, потому что они знали, что надвигается.
Инт. Что вас заставило так думать?
В. Так показано в фильме, русские знали о том, что приближалось, из книги "Майн Кампф" и они знали, что Гитлер ненавидит Россию и хочет завоевать ее земли.
Здесь интервьюер осуществляет прямое обращение к ситуации фильма и, на самом деле, имеет в виду: " Что в фильме заставило вас так думать? ". Интервьюируемый понял то, что подразумевалось, и его ответ связан с фильмом.
Или другой пример:
А. Они хотели завоевать мир.
Инт. Что заставило вас так думать?
А. Ну, в одной из частей фильма, да, в первой части, где он делает все эти заявления о том, что будет править миром.
В таких случаях может возникнуть непонимание, так как первое утверждение интервьюируемого носит достаточно общий характер и может основываться и на другом опыте, а не только на непосредственно полученном. Однако, этот интервьюируемый правильно интерпретировал вопрос интервьюера как означающий: "Что в фильме заставило вас так думать?", и его ответ определенно привязан к фильму.
Второй тип случаев, при которых бывает приемлемой подразумеваемая ссылка на стимульную ситуацию, возникает, когда интервьюер развивает какую-то мысль, но хочет убедиться в том, что по своей природе она является ретроспективной, а не интроспективной:
Инт. Какой вид пропаганды, например, выделялся? Использование здесь прошедшего времени подразумевает "выделялся в фильме". В этом случае за вопросом интервьюера следовало обращение к фильму, но всегда существует вероятность того, что интервьюируемый не поймет, что имеется в виду, и воспримет вопрос, как относящийся к его опыту в целом.
Итак, когда интервьюер хочет получить ответ, привязанный к ситуации, он вводит прямой вопрос как предпосылку специфичности: "Что создало у вас такое впечатление?". Однако вероятность получить спецификацию, связанную с ситуацией-стимулом, больше, если в вопросе он обратится к значимым частям ситуации: "Какая из частей фильма способствовала созданию такого впечатления?". А используя ссылки на предыдущие ответы интервьюируемого: "Какая из частей фильма способствовала созданию у вас впечатления, что нацисты были хорошо вооружены?"- он может получить ответ, не только связанный со стимульной ситуацией, но и предотвратить непродуктивное отклонение от темы.
Суммируя сказанное, можно отметить, что критерий специфичности не только требует от интервьюера поиска значений разных стадий стимульной ситуации, но и обнаружения отличающихся реакций на "одни и те же" стадии этой ситуации. Различия в предрасположенности приводят к тому, что испытуемые весьма неодинаково воспринимают одни и те же фрагменты. Так, англофобы восприняли сцены эвакуации из Дюнкерка, отметив там лишь эгоизм англичан:
Эвакуация из Дюнкерка показала мне, что англичане могут сделать это, если им надо. Они показали, что они могут сделать это и были достаточно храбрыми, для этого, раз они сражались за свою Британию. Они не начали воевать, пока те не подобрались к самому их дому.
Те же, кто благосклонно или нейтрально относился к англичанам, заметили, что там были спасены и французские солдаты:
Продемонстрировали смелость, не надо сдаваться. Эти парни были фактически обречены, но пришли англичане и спасли их, спасли большинство. Англичане отлично показали себя... пробиваясь с боями к берегу, эвакуировали и свою армию, и французов.
Конкретные свидетельства такого избирательного восприятия позволяют исследователю судить о наличии или отсутствии воздействий, но не следует принимать их за бессмысленную информацию или обращаться за помощью к предположению, не подкрепленному доказательствами.
Вообще говоря, специфицирующие вопросы должны быть достаточно конкретными, чтобы помочь интервьюируемому отнести свои реакции к детерминируемым аспектам стимульной ситуации и достаточно общими, чтобы избежать структуризации со стороны интервьюера. Выполнению этого двойного требования лучше всего отвечают неструктурированные вопросы, содержащие явное обращение к изучаемой ситуации.
Глава V. ГЛУБИНА
Глубина как следующий критерий фокусированного интервью, требует сообщений об эмоциональных реакциях, существенно отличающихся от ограниченных одномерных сообщений о "положительных" или "отрицательных", "благоприятных" или "неблагоприятных" реакциях. Интервьюер стремится получить как можно больше откровенных сообщений о том, как была пережита изучаемая ситуация.
В рамках одного интервью глубина сообщений бывает различна: не все сообщения находятся на одном психологическом уровне (1). Глубину сообщений можно представить себе как изменяющуюся переменную на числовой оси. В нижней части шкалы расположены наиболее описательные сообщения, которые не позволяют провести никакой оценки, кроме фиксирования положительных и отрицательных реакций. В верхней части - те сообщения, которые характеризуют различные психологические размерности опыта. Среди них - символы, опасения, страхи, чувства и когнитивные идеи. Главной задачей интервьюера является определение уровня глубины интервью в каждый определенный момент и изменение его в сторону одного или другого конца "шкалы", который он считает наиболее подходящим для данного случая.
Вообще говоря это подразумевает попытки достижения большей глубины, поскольку, как мы неоднократно отмечали, фокусированное интервью будет лишено смысла, если оно не поставляет более широкой информации, чем может быть получена при использовании, например, такого инструмента, как анкета. И все же, как бы детальны и обстоятельны ни были сообщения, совершенно очевидно, что отдельное фокусированное интервью, проводимое в условиях ограниченного времени и сконцентрированное на определенной ситуации, не приспособлено для того, чтобы достичь глубины, обычно достигаемой в психоаналитическом интервью. Более того, в случаях группового фокусированного интервью бывают обстоятельства, при которых интервьюер будет считать целесообразным не углубляться, чтобы получить сравнимую информацию по поводу ответов как можно большего числа интервьюируемых. Наиболее часто это происходит в тех случаях, где существует угроза доминирования одного иди двух членов группы и полного исключения других интервьюируемых.
5.1. ФУНКЦИИ ГЛУБИННОГО ИНТЕРВЬЮИРОВАНИЯ
Когда интервьюер успешно справился с этим аспектом интерьвюирования, когда ему удалось получить значительное число глубинных ответов, он лучше подготовлен к выработке гипотез, касающихся реакций на ситуацию. Исследование многосторонних и глубинных характеристик реакций дает интервьюеру возможность определить степень отчужденности или личностной включенности в опыт и оценить периферический или значимый характер реакций.
Степень отчужденности или личностной включенности не определяется из краткого выражения предпочтений. Фраза: "Мне не понравилось..." имеет множество возможных значений, ни одно из которых не обнаруживается в первоначальном высказывании. Это может означать, что индивид реагирует как "беспристрастный зритель" и критически воспринимает документ или развитие некоторой социальной ситуации с технической точки зрения. Его реакция может относиться к несовершенному кадру, к тому, что кажется ему монотонным повторением, или какому-то другому техническому аспекту ситуации. Будучи сами по себе достаточно интересными эти абстрактные наблюдения в меньшей степени являются предметом рассмотрения для интервьюера, чем ответы, содержащие ту или иную степень личностной включенности. Обычно предметом более непосредственного интереса интервьюера являются ответы, показывающие, что респондент был тем или иным образом задет содержанием ситуации. Такие ответы могут означать, что ситуация вызвала болезненные ощущения или страхи или, что человек чувствовал себя возмущенным тем, что он определил как попытку "распропагандировать" его, играя на его чувствах и ценностях. Без должного уточнения ответа типа "мне не понравилось" интервьюер может прийти к неконтролируемым выводам о социальном и психологическом значении ответа. Критерий глубины направляет внимание на смысл высказываний, составляющий скрытое значение, казалось бы, неясных и неполных ответов.
Критерий глубины также повышает чувствительность интервьюера к изменению значимости ответов. Некоторые ответы будут центральными, находящимися под воздействием эмоций, другие будут периферическими, имеющими для субъекта ограниченное значение. Интервьюер должен получить детальную информацию, чтобы отличить случайное мнение, которое, возможно, было вызвано лишь ситуацией интервью, от мотивированного ответа, касающегося главных интересов респондента. Оказывается, что атмосфера экспрессивного интервью позволяет легче определить степени важности, чем самооценки, которые в последнее время использовались в анкетах и шкалах социальных установок. Но если интервьюер не стремится намеренно к получению глубоких ответов, он может не иметь информации, необходимой для различения центральных и периферических реакций.
В тех случаях, когда появляются ответы, кажущиеся "беспристрастными", интервьюер часто считает, что они не затрагивают главных интересов интервьюируемого и их надо миновать в поисках более значимых реакций. Но мы не можем считать, что кажущаяся "беспристрастность" обязательно является признаком низкого уровня значимости; часто дальнейшие вопросы выявляют высокую степень эмоциональной включенности в таких, казалось бы, "объективных" и "технических" утверждениях, как: "Я думаю, что этот фильм недостаточно подчеркивает антифашистский характер войны" - или "Хорошо бы, чтобы гражданские увидели этот фильм" и т.д.
В наших исследованиях радио- и кино- "пропаганды" во время второй мировой войны мы часто отмечали один тип, казалось бы, беспристрастного ответа; однако при дальнейшем исследовании оказалось, что он характеризуется глубокой эмоциональной включенностью. Такие ответы принимали форму технически-ориентированных комментариев, содержащих слегка завуалированную критику, которая, в свою очередь видится как острая самокритика. Следующий отрывок из группового интервью иллюстрирует реакцию такого типа:
А. У нас в стране люди недостаточно информированы. Следует заставлять людей узнавать новости.
Б. Да, это беда. Мы не сознаем, насколько плохи дела. Мы недостаточно знаем об этом. Это надо обнародовать, чтобы заставить людей, в том числе и меня, больше осознавать войну.
Хотя эти два высказывания сами по себе не определяют значимости ответов, суждения о недостаточном осознании войны в тылу, очевидно, не являются полностью "беспристрастными". Задавая далее дополнительные вопросы, можно было бы проверить предположение о том, что эти военнослужащие, критикуя публику в тылу, на самом деле критически относятся к тому факту, что они сами недостаточно эмоционально включены в события, которые с точки зрения нравственных норм должны быть значимыми для них. Внешняя беспристрастность первоначальных сообщений не является достаточным основанием для того, чтобы считать, что эти вопросы представляют собой второстепенный интерес для интервьюируемого. Интервьюер должен быть готов обнаружить, что по мере изменения характера дискуссии в сторону большей глубины, кажущаяся беспристрастность может уступить место личностной включенности, а представлявшиеся периферическими реакции могут оказаться центральными. Приведенные выше соображения можно сформулировать в качестве рабочего правила для интервьюера: ответы не должны считаться беспристрастными до тех пор, пока глубинное интерьюирование не подтвердит этого; ответы не должны считаться периферическими, пока это не подтверждено посредством дополнительных вопросов.
5.2. МЕТОДЫ
Критерий глубины подразумевает, что интервьюируемый изучает эмоциональную сторону своих реакций и сообщает о них. Важно, чтобы интервьюируемый, а не интервьюер инициировал и развивал компоненты своих ответов. Кроме того, нужно, чтобы интервьюируемые были ориентированы больше на исследуемую ситуацию, а не на интервьюера. Два общих условия проведения интервью способствуют этой ориентации на оригинальную ситуацию. Они уже кратко обсуждались выше, но заслуживают дальнейшего рассмотрения.
5.2.1. Гибкость ситуации интервью
Когда интервьюер полностью сконцентрирован на разработанных им самим гипотезах, он стремится структуризировать интервью таким образом, чтобы ограничить степень спонтанности сообщений, и интервью теряет гибкость, необходимую для самовыражения. Интервьюируемый становится все более ориентирован на интервьюера, стараясь понять или предвосхитить его ожидания. Вскоре интервьюируемый начинает освещать в основном ту часть или аспект своей реакции, которую ожидает от него интервьюер. Например, когда стимульной ситуацией является трансляция новостей, этот негибкий тип интервью обычно приводит к стандартному типу сообщений: интервьюируемые определяют ситуацию интервью как тест, направленный на проверку того, как они запомнили факты. В этом случае они фокусируются на подробностях событий, последовательности отдельных сообщений и прочем. Даже если у них имелись какие-то эмоциональные реакции по поводу содержания сообщений, скажем, по поводу сокрушительного поражения в сражении, фокусировка вопросов на проверке знания фактов искажает сообщения об этих реакциях. Интервьюер может предполагать, что он готовит сцену для дальнейших глубинных сообщений начиная с просьб о перечислении подробностей услышанных новостей, но оказывается, что он создал ряд установок для безэмоционального припоминания фактов. Довольно часто интервьюируемые фокусируются не на своем эмоциональном опыте во время слушания передачи, а на задаче, сформулированной интервьюером, то есть на получении "проходного балла" за точное запоминание фактов. Интервью, в которых много вопросов типа:"Что еще вы можете вспомнить по поводу фильма (передачи)?" или "Запомнили ли Вы еще какие-нибудь детали из этой части фильма?", часто приводят к нейтрализации потенциально эмоциональных сообщений о действительных реакциях.
С другой стороны, если интервьюер преждевременно подчеркивает свою заинтересованность в эмоциональных сообщениях, он внушает интервьюируемым этот жесткий стандарт, которого, как им кажется, они должны придерживаться. Особенно это может проявиться, если интервьюер заранее снабжает информацией, предлагая типы возможных ответов. Чтобы не признать себя "неудачниками" и не показать, что они не прореагировали "как должно", интервьюируемые могут ответить на это давление, воображая реакции, которых не было в действительности. Опять их заставляют ориентироваться на ожидания интервьюера. Они становятся ориентированными на задачу и превращают интервью в тест. Процедуры обоих типов ведут к неправильному определению ситуации интервью как возможности удовлетворения ожиданий (или даже требований) интервьюера. Реагируя непосредственно на него, а не восстанавливая ситуацию, имевшую место в действительности, интервьюируемый в значительной степени уходит от подробных сообщений о своих реакциях: в одном случае глубинные реакции имели место, но о них не было сообщено, а в другом - наоборот - появились сообщения о реакциях, не существовавших в действительности.
5.2.2. Ретроспективный фокус
Здесь мы вновь обратимся к приемам, с помощью которых интервьюер заставляет интервьюируемых продолжать концентрировать внимание на стимульной ситуации, а не на самом интервью. Функции ретроспекции были обсуждены во II главе, но здесь следует отметить ее особую роль, помогающую получить глубинные сообщения.
Иногда, как мы видели ранее, для получения детального сообщения о реакции требуется не более, чем воссоздание стимульной ситуации. Рассмотрим, например, следующий комментарий в групповом интервью.
Инт. Следующая сцена показывает поднятие флага /показывает кадр/ Вы помните это ... очень немногим из вас она понравилась. Что вы можете сказать об этой части?
А. Нам понравилось это, но ритуал раздражает. Почему надо было получать флаг и устраивать все это великолепие, откуда у них столько денег, интересно знать?
Здесь простое воспроизведение сцены ту же влечет за собой выражение отношений. Такой вид немедленного сообщения, очевидно, возникает в том случае, когда оригинальная ситуация вызвала острую эмоциональную и ясную реакцию. В таких случаях возможно, что почти любое обращение к конкретной ситуации приведет к получению сообщения, которое готово к тому, чтобы быть высказано. В большинстве случаев, однако, реакции не бывают столь точно определены и столь четко сформулированы, что обстоятельное сообщение следует непосредственно за репрезентацией стимульной ситуации или за намеком на нее. Чаще интервьюер считает необходимым помочь субъекту в самовыражении или задать дополнительные вопросы. Существует несколько способов для получения сообщений об эмоциональных реакциях.
5.2.3. Фокусировка на чувствах.
В последующих комментариях интервьюер может предусматривать развитие двух типов. Он может просить испытуемых сообщить о том, что они наблюдали в стимульной ситуации, таким образом приглашая их к довольно беспристрастному, но в большой степени избирательному освещению содержания. Или же он может попросить их сообщить, что они чувствовали по этому поводу. Оба типа развития полезны, но второй чаще ведет к глубинным откликам. В этой главе мы остановимся только на методах, ведущих к развитию второго типа.
Было обнаружено, что интервьюируемые достаточно быстро переходят к сообщениям о глубинных реакциях в том случае, если развивающие вопросы содержат ключевые слова, прямо приглашающие субъекта обратиться к своим чувствам. Концентрируя внимание на сравнительно недавнем, конкретном опыте, интервьюируемые обычно проявляют интерес к тому, чтобы исследовать ранее невербализованные составляющие этого опыта, и в большинстве случаев не требуется окольных путей, чтобы они выразили свои чувства. Однако контекст для таких сообщений дожжен быть установлен, и его следует придерживаться. Так, интервьюер должен формулировать вопрос следующим образом: "Что вы чувствовали, когда...?" а не использовать мнемонический контекст, спрашивая:"Что вы помните о ...?".
Существует множество иллюстраций того, как такие, казалось бы, незначительные различия в формулировке ведут респондентов от безличного описания содержания к сообщению об их эмоциональных реакциях на это содержание.
Инт. Помните ли вы сцену, показывающую как была разбомблена Варшава? Что вам особенно запомнилось в этой части фильма?
А. То, что людям негде было укрыться; то, как они бежали, а на них падали бомбы...
Вопрос интерьера: "Что вам особенно запомнилось...?" привел лишь к краткому сообщению о содержании этой части фильма. Он мог бы продолжать следовать этой линии - развитие событий, подробности об эскадрильях бомбардировщиков и т.д. Но этот путь был бы сравнительно неэффективен, так как интервьюера в первую очередь интересует то, что эти сцены значили для интервьюируемого. Поэтому он направляет внимание на уровень реакций, который дает сообщение о чувствах - часть его мы приводим здесь.
Инт. Что вы чувствовали, наблюдая сцены разрушения Варшавы?
Б. Я все еще не отошел от этого, потому что у нас в стране мы просто не можем вообразить, что из себя представляет война там. Я разговариваю сам с собой. Я знаю, что сейчас не могу сражаться с такой яростью, как те люди. Я могу выстрелить в человека прежде, чем он выстрелит в меня. Но я не могу испытывать той же ярости, которую, я знаю, испытывают те люди ....
Следующий отрывок прекрасно показывает, что происходит, когда интервьюеру не удается перейти с уровня наблюдения на уровень чувствования.
А. У нас лучше техника.
Инт. Что вы думаете об их технике? Вы видели что-нибудь в фильме?
Это было спонтанное замечание "А" в дискуссии о сравнении обученности нацистских и американских солдат. Предыдущий контекст подразумевал, что, возможно, "А" противопоставляет внутренним сомнениям относительно своей готовности сражаться соображения насчет превосходства материальной части американской армии. Вместо того чтобы проверить те гипотезы, вместо того чтобы определить, какие чувства были замешаны в этом обсуждении, интервьюер просит интервьюируемых действовать в качестве экспертов по артиллерии и другой военной технике.
А. На мой взгляд - это довольно дешевая техника.
Инт. Кто думает по-другому? Обратили ли вы внимание на какую-либо технику, которую бы следовало запомнить?
А. Да, пикирующие бомбардировщики. У них нет убирающихся шасси и приборов для посадки. Это снижает скорость, да и другие характеристики.
Инт. Обратили ли вы внимание еще на какую-нибудь технику?
В. Некоторые большие бомбардировщики были похожи на коробки из-под печенья.
Интервьюер продолжает навязывать членам группы роль технических инспекторов. Не использовав первую возможность для получения эмоциональных ответов, он мог бы еще определить, какие эмоциональные обертоны связаны с наблюдением о том, что техника нацистов "дешевая". Что это значит для военнослужащих? Приводит ли это к чувству удовлетворения? Является ли это рационализацией? Вместо того чтобы следовать этой линии, интервьюер продолжает расспрашивать своих респондентов о том, каковы были их впечатления и что они запомнили из техники нацистов. Это привело к тому, что интервьюируемые приняли предложенную им роль критиков технической стороны и продолжали отмечать недостатки. Существенное требование к приемам, направленным на достижение глубины, состоит в том, что они имеют дело не с объективным содержанием, а с ассоциативными чувствами. Интервьюеру не надо колебаться при осуществлении необходимого перехода с одного уровня на другой, так как объективные наблюдения часто имеют определенный эмоциональный подтекст. В этих условиях интервьюер может как бы "неправильно понять" объективные наблюдения и непосредственно перейти к ассоциациям.
5.2.4. Повторение подразумеваемых или высказанных эмоций.
Если установлено наличие эмоционального фона, дальнейшее развитие может происходить путем повторения интервьюером высказанных или подразумевающихся эмоций интервьюируемого. Этот метод, широко развитый Карлом Роджерсом в его работе по психотерапевтическому консультированию имеет две функции. Во -первых, повторяя и перефразируя эмоционально окрашенные сообщения респондента, интервьюер приглашает его к дальнейшему развитию своих высказываний. Во-вторых, такое перефразирование улучшает атмосферу доверия в интервью так как дает понять интервьюируемому, что интервьюер полностью "понимает" его и "следит" за ходом его мысли и чувствами(2).
Первая из этих функций очевидна. Когда интервьюер повторяет высказанные эмоции или вербализирует то, на что намекал респондент, ясно, что он ожидает продолжения сообщений. Так как, если бы он не был заинтересован в продолжении обсуждения темы, он мог бы перевести разговор на другой предмет. Вторая функция представляется не столь очевидной, но, может быть, является более важной. Оказалось, что повторение высказанных или подразумевающихся эмоций поддерживает и углубляет атмосферу доверия, так как демонстрирует понимание, которое становится взаимным. При этом интервьюер не выражает своих собственных чувств - повторение служит сигналом, что он "принимает" высказанные эмоции и поощряет интервьюируемого к дальнейшему выражению своих чувств.
Важность этой функции может быть оценена при сопоставлении этого метода с другими, которые подразумевают все что угодно, но только не понимание и принятие интервьюером реакции респондента. Положим, например, что интервьюер отвечает прямым отрицанием или оспариванием высказывания респондента. Процесс самовыражения оказывается прерванным. Интервьюируемый не занят более развитием своего сообщения, он оказывается в положении защищающего свое мнение "объективными доказательствами" или старается получить одобрение интервьюера, высказывая на удачу альтернативные мнения, с которыми тот согласится. В обоих случаях не только прекращается процесс самовыражения, но внимание интервьюируемого переключается со стимульной ситуации на требование интервьюера. Вряд ли можно ожидать, что это закончится детальными сообщениями о глубинных реакциях.
Интервьюер может попросить разъяснить высказанное мнение: "Что вы имеет в виду?", "Не могли бы вы объяснить это получше?" Хотя вопросы такого типа демонстрируют интерес интервьюера к дальнейшему рассмотрению реакции, они могут препятствовать развитию интервью. Неудача интервьюера в понимании первого замечания, которая может быть искренней или тактической, обычно означает, что интервьюируемого просят объяснить свою реакцию на том же уровне глубины, который характеризовал первоначальное высказывание. Вместо того чтобы развивать свое мнение он пытается повторить предыдущее высказывание или предложить доказательства в его поддержку.
Следующий отрывок иллюстрирует то, как повторение подразумеваемых эмоций помогает самовыражению и развитию эмоциональных ответов:
Инт. А что остальные думают по этому поводу? Некоторые говорили, что им нравятся боевые действия в фильмах. Теперь мы пытаемся выяснить, почему? Что вы находите в этом?
А. Это повышает моральное состояние. Укрепляет дух. Это все равно, как размахивать красным флагом перед быком.
Инт. Это выводит вас из себя?
Б. Ты, здоровый американец, ничего не можешь поделать, сидя здесь и наблюдая, как какой-то бог войны уничтожает женщин и детей. Большинство ребят женаты и они оставили детей дома, служа в армии.
Существует, конечно, такая вещь как социальная коррекция проявленных эмоций, и интервьюируемые на известном удалении от события при ретроспекции могут пересмотреть свои сообщения, отрицая (даже для самих себя) напряженность эмоций. Состояние эмоциональной отзывчивости, вызванное стимульной ситуацией, может быть замещено с течением времени более социально приемлемой осторожностью. В сухом сообщении может быть непроизвольно или нарочно опущено всякое упоминание о действительно пережитых эмоциях. Спокойная обстановка, в которой происходит восстановление первоначального опыта, может привести к тому, что и сам опыт будет представлен в спокойном свете.
В групповых интервью или в индивидуальном интервью до установления атмосферы доверия, в том случае, если сообщение является проекцией болезненных или социально неприемлемых мнений, интервьюеру обычно не стоит пытаться получить глубинные ответы, повторяя эти мнения и прямо обращаясь к высказавшему их лицу. Это часто приводит к блокировке респондента: он может почувствовать, что попал в неудобное положение или его заставили проявить чувства, которые он не хотел бы выносить на публику. Ретроспективно может возникнуть чувство стыда, которое будет присутствовать в дальнейших сообщениях, если, будучи уже выключенным из ситуации, субъект почувствует, что его ответ был избыточным или слабым, или сентиментальным. В таких случаях интервьюируемый часто исключает свой личный опыт из сообщений, отделываясь общими местами и безличными заявлениями, что снимает с него ответственность за высказанные мнения.
Интервьюер может избежать такого отступления и помочь достижению глубины, формулируя вопрос таким образом, чтобы продемонстрировать, что его интерес и понимание относятся к общему типу реакции, продемонстрированной в первоначальном утверждении, а не к самому идеосинкразичному /или возможно "избыточному"/ ответу. В групповом интервью это будет означать, что вопрос не будет относиться к кому-то одному: "Кто-нибудь из вас когда-либо чувствовал, что...?" В индивидуальном интервью функционально сравнимый вопрос будет проективным: "Некоторые, возможно, чувствуют, что...?" Таким образом интервьюируемый поощряется к развитию своих ответов и к исследованию своих чувств и от него не требуют "принимать" их, до тех пор, пока он не готов сделать это. Конечно, при этом остается проблема выяснения, действительно ли эти заявления относятся к "другим людям" больше, чем к себе, или просто являются предлогом для выражения собственных, еще не отстоявшихся мнений. Эту проблему можно разрешить, поощряя интервьюируемого к дальнейшему сообщению о его опыте, так как по мере сообщения о действии, оказанном ситуацией, постепенно создается основа для различения между ним самим и "другими людьми".
В следующем примере воспроизведение идет от общего к частному и, хотя это не приводит интервьюируемого к открытому признанию, что он сам ощущает страх, это помогает ему локализовать природу эмоции.
А. Некоторым ребятам на службе не следует смотреть эти сцены разрушений и тому подобное. Хотя они и мужчины, это поселит в них страх. Я думаю, что либо они будут бояться отправляться туда, либо это их взбесит. Конечно, это зависит от характера человека, из какого теста он сделан.
Инт. Кому-нибудь из вас приходило в голову, когда вы смотрели этот фильм:"Черт возьми, если это то, с чем я должен там встретиться, я бы предпочел этого не делать?"
А. Да, потому что я знаю, что некоторые так думают, хотя считаю, что средний человек - нет... и я думаю, что те, которые чувствуют, что они этого не выдержат - ну что ж, за время обучения им надо испытать и такие чувства.
Повторение высказанных или подразумевающих эмоций служит "продолжающим замечанием", которое приглашает интервьюируемого к более полному сообщению о глубинных реакциях. Это более полезно, чем другие виды замечаний, например, "Что вы имеете в виду?", "Не могли бы вы сказать об этом побольше?" - так как дает понять, что интервьюер понял реакцию интервьюируемого и считает, что она представляет значительный интерес для дальнейшего рассмотрения. Таким образом поддерживается двустороннее социальное общение, и интервьюер поощряет интервьюируемого развивать свои чувства далее, а не оставаться на том же уровне глубины.
5.2.5. Сопоставимые ситуации
В некоторых случаях интервьюер может применить частично направленное обсуждение, предложив сравнение изучаемой ситуации и какого-либо параллельного опыта, про который известно или предполагается, что он имел место ранее. Такие сравнения конкретных ситуаций помогают получению глубинных ответов, осуществляя переход к тем критическим зонам, где есть основание предполагать наличие эмоциональных реакций. Это помогает вербализации эмоций. Проведение параллели между данной ситуацией и другими случаями дает интервьюируемым возможность с большей готовностью говорить о своих беспокойствах, страхах и других чувствах: говорить о пугающих или эмоционально тяжелых событиях, происшедших относительно давно - это не то же самое, что признаться в теперешней "слабости", а поскольку такой способ признания эмоций был установлен, он продолжает существовать. Короче говоря, предлагаемое сравнение предназначается не для того, чтобы интервьюируемые проводили параллели или противопоставляли различный опыт, а для того, чтобы помочь высвобождению интроспективных и эмоциональных реакций.
Посмотрите на следующий отрывок из интервью с новобранцами, которые дали понять, что они смотрели документальный фильм о военной подготовке в нацистской армии, учитывая свой опыт тренировок. Для этих людей обученность нацистских солдат представляет собой нечто большее, чем просто случайный интерес, так как это именно те солдаты, с которыми им, возможно, доведется в будущем встретиться на поле сражения. Начиная со сравнения типов подготовки солдат в нацистской и американской армиях, интервьюер готовит трамплин для перехода от обсуждения самого фильма к обсуждению того, какое значение он имел для зрителей.
Инт. Как вы считаете, мы - американцы - так же готовим наших людей (т.е. сравнение с обучением в нацистской армии как это показано в фильме).
А. У нас подготовка более тщательная.
В. Не думаю, что это возможно при той спешке, в какой ведется подготовка здесь.
С. Вот что приходит в голову по поводу обучения у нас. Конечно, ребята много говорят о том, что, как только обучение закончится, мы отправимся в бой. Я знаю немногим больше, чем они. Подготовка, которую нам здесь дадут, - это только основа, и если нас отправят за океан, я не думаю, что мы будем готовы к чему-нибудь кроме маршировки, защиты левого и правого флангов и чего-нибудь в этом роде...
Предложенное сравнение дало возможность этим солдатам высказать свои опасения по поводу отправки за океан недостаточно подготовленными для сражения. Номинально объективное сравнение эмоционально значимых эпизодов привело к открытому выражению чувств. После этого интервьюер смог установить, какие сцены в фильме вызвали эти опасения.
Действенность этого метода сравнения можно показать на примере рассмотрения сходного случая, где он не был применен. Здесь интервьюер сосредоточил внимание на объективном содержании фильма, не делая попытки связать его с параллельным опытом интервьюируемых. Этот отрывок взят из группового интервью с новобранцами инженерных войск.
Инт. Итак, мы только что говорили об обучении нацистских солдат. Не вспомните ли вы чего-нибудь, что дало вам представление о том, насколько хорошо или плохо обучены их войска?
А. По моему они хорошо обучены - возьмите, например, инженерные войска - как они строят мосты и насыпают дамбы.
Б. Я считаю, это тяжелое испытание - маршировать, как они. У нас довольно свободный строй, и то быстро устаешь, а то, как это делают они - по-моему совершенно неестественно. Зачем им это?
В. Это часть их дисциплины. Выглядит неплохо. Один недостаток в постановке вопроса интервьюера мы изучали при рассмотрении вопросов, обращающихся к памяти: "Не вспомните ли вы...?" Кроме того, как показывают ответы, эти солдаты сравнили себя с солдатами противника и могли бы представить эмоционально значимые высказывания. Интервьюер не воспользовался этой подсказкой и в результате полученные комментарии ограничиваются оценкой системы обучения армии противника; ничего не говорится об эмоциональной значимости этого вопроса.
Следует подчеркнуть, однако, что неразборчивое использование метода сравнения не будет эффективным для высвобождения глубинных реакций. Чтобы получить хороший результат, необходимо, чтобы опыт, участвующий в сравнении, сам был значимым для интервьюируемого. Если не отдавать себе в этом отчет, если интервьюер проводит сопоставления с абстрактными проблемами или с периферическим опытом, он убедится в том, что этот метод не поможет получению глубинных ответов, а лишь нарушит плавность течения интервью. Это навязывает интервьюируемому чуждые источники ориентации. В таких случаях интервьюер часто оказывается объектом для проявления враждебности: его просят определить термины, сформулировать цель вопроса, оправдать свое поведение. Это первая перестрелка, которая может вылиться в настоящее сражение, когда интервьюера попросят объясниться. Рассмотрим еще раз отрывок из интервью с группой солдат, проходящих подготовку (часть его приводилась в главе III):
Инт. Как вы считаете, вспоминая картину, какова была стратегия нацистов по сравнению со стратегией союзников?
"Стратегия" - это абстрактное понятие, с которым вряд ли часто встречаются эти рядовые солдаты. Более того, в предыдущих частях интервью вопросы стратегии не рассматривались. Требуемое сравнение представляет для этих солдат трудную и чуждую задачу: их просят размышлять и говорить о сложных проблемах, далеких от их роли и собственного опыта. Это приводит ко всеобщему замешательству, так как интервьюируемые нащупывают подсказку и задают вопросы интервьюеру:
А. Вы имеет в виду весь мир?
Инт. Да.
Б. В настоящее время или прежде?
Инт. Ну, сначала - прежде.
Эти и подобные вопросы показывают интервьюеру, что он преуспел лишь в создании напряженности и возбуждении, враждебности у неправильно ориентированных солдат. Но следуя тактике интервью, применяемой некстати, он настаивает на том, чтобы еще шире приоткрыть ящик Пандоры - источник абстрактного и нерелевантного сравнения. Он делает еще одну попытку:
Инт. Можете ли вы сравнить планирование операций, показанное там, с нашим планированием в Северной Африке?
В. Вы сказали наше планирование в Северной Африке. Я не видел этого.
Инт. Что вы имеет в виду?
В. На экране были показаны диаграммы, как немцы вошли во Францию или захватили Польшу и Норвегию, но что касается Африки, я имею в виду сражение за... из... Туниса я не знаю.
А. Я не думаю, что их можно сравнить, потому что ситуации совершенно разные, это происходит в разных странах. Теперь интервьюер потерпел полное поражение. Неудачно предложенное сопоставление не только не обеспечило получение сообщений о глубинных реакциях, но создало атмосферу вряд ли способствующую получению таких сообщений и далее по ходу интервью.
Сопоставление изучаемой ситуации с другими представляет собой палку о двух концах; этот метод должен быть использован с осторожностью и в правильном направлении. Для того чтобы поощрить сообщения об эмоциях, выбранная для сопоставления ситуация должна быть важной составляющей предыдущего опыта интервьюируемого. Она отличается от абстрактных или неясных сопоставлений, которые отвлекают внимание от относящегося к делу вопроса, вызывают чувств о враждебности у интервьюируемого - в общем, не имеют ничего, за что их можно было бы рекомендовать.
Заключение
Глубина сообщений изменяется от поверхностных эмоциональных оценок, простых высказываний типа "нравится - не нравится" до экспрессивных и детальных сообщений о чувствах, вызванных стимульной ситуацией. До определенной степени интервьюер может осуществлять контроль за уровнем глубины: он может так направлять дискуссию, чтобы достигать большей или меньшей глубины.
Для перевода дискуссии с одного уровня на другой могут быть использованы различные методы. Первый состоит в обращении к эмоциям, вызванным ситуацией, вместо просьбы рассказать об объективных наблюдениях:"Что вы чувствовали, когда вы смотрели (слушали)...?" Второй метод возможен лишь в том случае, когда было получено сообщение об эмоциях. Он требует прямого или косвенного упоминания эмоций, ясно высказанных или подразумевающихся. Функция такого повторения в обеспечении атмосферы доверия в интервью рассматривалась подробно. Третий метод состоит в направленном сопоставлении рассматриваемой ситуации и другого важного значимого опыта, о котором интервьюер знает или имеет основания предполагать, что он являлся центральным для интервьюируемого. Как мы только что видели, такие сопоставления, если они правильно используются, помогают интервьюируемым сообщать о своих эмоциональных реакциях, в противном случае остающихся за гранью рассмотрения. Этот метод, однако, может быть столь же опасным, как и полезным. Когда производится сопоставление с абстрактными или периферическими ситуациями, интервью часто запутывается. Поэтому неразумно предлагать сопоставление, пока нет уверенности в том, что оно является конкретным, релевантным и центральным.
Глава VI ЛИЧНОСТНЫЙ КОНТЕКСТ
6.1. КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТНОГО КОНТЕКСТА
Для достижения понимания определений ситуации и реакций на нее фокусированное интервью ставит целью обнаружить то, что каждый человек вкладывает в ситуацию. Личностный контекст реакций человека составляют его предшествующие установки и ценности и некоторые из его социальных ролей. Изменения личностного контекста ведут к изменениям в реакциях на ситуации одного типа одним и тем же человеком в разное время или разными людьми в одно и то же время. Это не противоречит тому, что может тем не менее возникать модальная реакция, характерная для лиц, имеющих существенные сходства личностного контекста. Чем более адекватны наши знания этих контекстов, тем лучше можно понять смысл, вкладываемый индивидуумом в ситуацию.
Стремление к получению глубинных ответов и сообщений о личностном контексте тесно связаны, но различимы. При стремлении к получению глубинных ответов интервьюер старается выявить эмоциональное значение определенного опыта, при изучении личностного контекста он старается обнаружить характеристики интервьюируемого, которые послужили источником такого значения. Часто одними и теми же методами можно получить информацию двух типов.
6.2. ТИПЫ КОНТЕКСТОВ
Можно различить два типа личностных контекстов. Первый тип - идиосинкратический контекст - касается очень личного опыта и связанных с ним установок, которые редко встречаются даже среди относительно гомогенной группы. Например, американец говорит о документальной радиопрограмме: "... это напоминает мне о том, что я ощутил, когда мой брат вернулся с войны, после того, как мы получили извещение о его смерти. Мы жили в России и ..." Идиосинкратический контекст формирует реакции на ситуацию, которые являются различными, если не уникальными, и помогает объяснить, как могут появляться реакции, совершенно неадекватные данному случаю.
Второй случай - ролевой контекст, основанный на опыте, который является общим для людей определенного социального положения. Ролевой контекст помогает в объяснении относительно частых, если не модальных, реакций на ситуацию. В следующем отрывке, например, то, что интервьюируемый является солдатом, определяет его реакцию на ряд сцен в документальном фильме:
Инт. Вы помните, что вам не понравилось в той части фильма, где показаны женские вспомогательные батальоны?
А. Скажу вам правду. Я шел сюда не для того, чтобы смотреть на армейские порядки. Я этого насмотрелся. Я считаю, что это надо убрать. Не думаю, что это кому-нибудь интересно.
Завершая сообщение о своей реакции этот интервьюируемый считает ее превалирующей, если не единственной, и распространяет ее на всех. Было обнаружено, что это случается довольно часто: интервьюируемый точно помещает свою реакцию в ролевой контекст, а затем, придавая социологическую силу своему собственному наблюдению, считает, что она существует вне контекста. Видимо, ясное понимание ролевых контекстов теми, кто является их носителями, является сложной задачей и встречается не часто. Цель этого исследования состоит в том, чтобы направить внимание интервьюера в первую очередь на один или другой тип личностного контекста. Например, при изучении воздействия средств массовой информации интервьюера, вероятно, почти не будет интересовать идиосинкратические контексты, которые не могут объяснить реакции широких кругов респондентов. И наоборот, для интервью, сфокусированных на дневниках студентов-медиков, тем или иным образом выделяющихся среди своих товарищей, и идиосинкратический, и ролевой контексты будут одинаково интересны.
6.3. РЕЛЕВАНТНОСТЬ ЛИЧНОСТНОГО КОНТЕКСТА
Центральной задачей фокусированного интервью является выяснение того, как предшествующий опыт и характер интервьюируемых связаны со структуризацией стимульной ситуации. Если мы рассмотрим этот вопрос подробно, то увидим, что знание личностного контекста проясняет каждую фазу участия индивидуума в ситуации.
Восприятие ситуации, значение, придаваемое ей, существенно изменяются с изменением личностного контекста. Восприятие людей бывает избирательным, особенно в случае воздействия на них сложных и необычных ситуаций. Функцией фокусированного интервью является выявление этих моментов и увязка их, по крайней мере гипотетически, с личностным контекстом восприятия.
Особенно существенным является знание личностного контекста для понимания непредвиденных реакций. Ведь реакция и является непредвиденной именно потому, что в объективной ситуации, казалось бы, нет ничего для такого типа интерпретации или реагирования. В поведении, вызванном воздействием средств информации, это часто принимает форму того, что было описано как "реакция бумеранга": это реакция, прямо противоположная тому, на которую рассчитывали или ожидали получить инициаторы (будь то в средствах массовой информации - печати, радио, телевидении или кино или в при личных коммуникациях внутри или вне организации). Обычно эта реакция не будет непредвиденной, если определен и принят во внимание ее личностный контекст.
Рассмотрим следующую реакцию бумеранга, пример которой взят из интервью с новобранцами, просмотревшими фильм о ранних стадиях второй мировой войны. В фильме подчеркивалась сила, эффективность и военное превосходство армии нацистов и было показано доблестное сопротивление британцев тому, что тогда казалось подавляющим преимуществом.
Инт. Как вы считаете, как сражались англичане в этот первый период войны, показанный здесь? А. Не лучше, чем обычно. (Такая недооценка военных усилий Британии выглядит неожиданно, имея в виду то, что в документальном фильме показано обратное. Но интервьюируемый тот час же разъясняет свою реакцию). Я бы не был ирландцем, если бы не считал, что Британия никогда не станет сражаться, если сможет послать на фронт кого-нибудь другого... Вы слышите разговоры, что они будут биться до последнего канадца и последнего шотландца, и они действительно будут. Это не вызывает сомнений... (До сих пор он лишь выражает свою статусно-обусловленную установку по отношению к британцам, не связывая свое высказывание с фильмом. Вскоре, однако, оказывается, что он не просто не воспринял то, о чем рассказывалось в фильме, но видел в нем избирательно только то, что подтверждало его мнение). А какие действия англичан вы видели, кроме эвакуации в Дюнкерке?
Фокусированное интервью завершается выявлением личностных контекстов, направляющих реакции к определенному типу ситуаций. На долю других исследовательских методов остается оценка или выяснение относительной частоты существования этих контекстов в ряду других, подвергающихся воздействию ситуации либо экспериментально, либо в обычной социальной жизни.
Как мы упомянули в предыдущей главе и подробно рассмотрим здесь, интервьюируемые часто неохотно выражают свои наиболее глубокие чувства. Однако правила проведения интервью обычно требуют от них "сказать что-нибудь". В качестве защитного маневра, который впрочем не является маневром, если осуществляется непреднамеренно, они скорее прибегают к безличным сообщениям общего характера, чем "обнажают" свои подлинные чувства. Обнародуемое содержание их высказываний служит лишь маскировкой их действительных эмоций. Последовательно сводя обсуждение к вопросам личностного контекста интервьюер может осуществить постепенный переход к типу высказываний, которые респондент поначалу не стремится сообщить вслух.
6.4. МЕТОДЫ
Хотя не существует проверенных рецептов, гарантирующих получение сведений о личностных контекстах, некоторые методы относительно неплохо зарекомендовали себя для этой цели.
6.4.1. Идентификация
Интервьюер может с определенной уверенность принять, что люди, участвующие в некоторой социальной ситуации или наблюдающие за ее развитием, как в театре, по разному ощущают степень социальной и психологической дистанции между собой и другими участниками. Они могут идентифицировать себя с одними, чувствовать отчуждение к другим и совсем не реагировать на остальных. Фокусируясь на тех участниках ситуации, с которыми интервьюируемый идентифицирует себя, интервьюер помогает получению детального сообщения о реакции на ситуацию в свете личностного опыта.
Полученные ранее знания о социальных и личностных характеристиках интервьюируемого представляет собой один источник для формирования гипотез о возможной базе для идентификации. Иногда такая информация находится под рукой: толстая женщина оказывается особенно заинтересована в том, чтобы покупать военные облигации у Кейт Смит; американские солдаты - новобранцы инженерных войск - имеют функциональную основу для идентификации себя с соответствующими войсками в немецкой армии, показанными в документиальном фильме. Имея такие предварительные указатели для возможной идентификации, интервьюер может соответственно направлять свои вопросы, дополнительно расспрашивая о воспоминаниях, связанных с личностным опытом и об интересе, вызванном именно этими аспектами ситуации. Когда отсутствуют даже минимальные знания о потенциальной базе для идентификации, следует подождать подсказок со стороны респондента, спонтанно появляющихся в ходе интервью.
Иногда проблема идентификации решается сама собой. Без всякой подсказки интервьюируемый может спонтанно и ясно сообщить основания, на которых он идентифицирует себя с тем или иным человеком или группой людей из изучаемой ситуации. Рассмотрим такой случай (2). Во время войны звезда радиоэфира, Кейт Смит, чей голос постоянно звучал по радио, призывала покупать военные облигации. Мисс Смит была представлена слушателям крупной, плотной женщиной, не обладающей и не делающей никаких видимых усилий достичь сексуальной привлекательности. "Она просто толста, некрасивая Кейт Смит" - таково было эмоциональное заключение. Тридцатилетняя мать, очень располневшая после рождения второго ребенка, быстро идентифицирует себя с Мисс Смит и отмежевывается от более эффектных общественных фигур:
"Возьмите некоторых актрис, что их интересует что-нибудь, кроме самих себя? Многие из них красивые, с прекрасными фигурами, а у Кейт Смит ничего этого нет. Для нее красота - не все. Она сама по себе. (И далее) Я смотрю на это как мать: мне не нужна красота. Может быть в шестнадцать или в девятнадцать лет я хотела быть красивой, но теперь мне это не нужно.(Возбужденно) Я думаю о своих детях, а не об обольщении.
В следующем случае становится очевидно, что принадлежность интервьюируемого к определенному социальному классу создало почву для идентификации с британцами, показанными в документальном фильме:
/Интервьюируемый сказал, что он "почувствовал себя ближе" с британцами после просмотра фильма/.
Инт. Каким образом картина заставила вас чувствовать себя ближе?
А. Я не происхожу из такой состоятельной семьи, как миссис Миневер. Ее семья была зажиточной. И в фильме совсем не показаны бедные семьи. Но эпизоды с британцами в этой картине приблизили события к людям моего класса. Вы понимаете, что мы все в этом участвуем, а не только высшие классы.
Это пример идентификации, столь значительной для интервьюируемого, что даже не очень удачного вопроса интервьюера оказалось достаточно для ее выявления. Следующий пример - из радиопрограммы военного времени, имевшей целью поднять дух гражданского населения.
Инт. А что вы скажете о шутках по поводу тех, кто остается дома из-за плоскостопия, больных зубов и прочего. Это делает программу более эффективной?
А. Мне не кажется это смешным, потому что я сам не был признан годным к военной службе. Я не думаю, что это было правильно, и мне было не до шуток.
Несмотря на то, что интервьюер задал нерекомендуемый вопрос "консультативного" характера, назначая интервьюируемого на роль эксперта, тот продемонстрировал реакцию бумеранга, основанную на его собственном опыте отстраненного от военной службы. В других случаях основание для идентификации бывает названо спонтанно, но сама идентификация первоначально подразумевается. Следующий отрывок взят из интервью с группой американцев, служащих в инженерных войсках:
Инт. Что в фильме привело вас к мысли о том, что нацистские солдаты очень хорошо обучены?
А. Инженерные войска строили мост в том месте - я не помню как оно называется - они строили мост, и по нему шли танки. Это взаимодействие.
<< Пред. стр. 4 (из 6) След. >>
Список литературы по разделу