<< Пред. стр. 10 (из 45) След. >>
Список литературы по разделу
с истиной, то ни одну моральную систему
нельзя было бы обосновать, и все такие
системы оказались бы равноправными. Эта
ссылка на угрозу релятивизма и
субъективизма в морали очевидным образом
связана с убеждением, что объективность,
обоснованность и тем самым научность
необходимо предполагают истинность, и что
утверждения, не допускающие квалификации в
терминах истины и лжи, не могут быть ни
объективными, ни обоснованными, ни
научными. Это убеждение - характерная черта
того стиля теоретизирования, который присущ
XVII-XVIII вв.
Авторы, подчеркивающие в моральных
принципах их регулятивную, проектирующую
функцию и считающие главным не
дескриптивное, а прескриптивное их
содержание, полагают, что к этим принципам
неприложимо понятие истины. Нередко при
этом, чтобы избежать релятивизма и иметь
возможность сопоставлять и оценивать разные
системы морали, взамен истины вводится
некоторое иное понятие. Его роль - быть как
бы "заменителем" истины в сфере морали и
показывать, что хотя понятие истины не
приложимо к морали, она тем не менее как-то
связана с действительностью, и в ней
возможны некоторые достаточно твердые
основания. В качестве таких "суррогатов"
истины предполагались "правильность",
"значимость", "целесообразность",
"выполнимость" и т.п.
Ни один из этих подходов к проблеме
истинности моральных принципов не является,
конечно, обоснованным. Каждый из них
представляет собой попытку разорвать то
противоречивое дескриптивно-прескриптивное
67
единство, каким является моральный принцип,
и противопоставить удерживаемую сторону
другой его стороне.
Первый подход предполагает, что в
терминах истины может быть охарактеризована
любая форма отображения действительности
человеком, и что там, где нет истины, нет
вообще обоснованности и все является зыбким
и запредельным. С этой точки зрения добро и
красота являются всего лишь
завуалированными формами истины. Очевидно,
что такое расширительное толкование истины
лишает сколь-нибудь ясного смыса не только
те понятия, которые она призвана заместить,
но и самое истину.
В случае второго подхода уже сама
многочисленность предлагаемых "суррогатов"
истины, их неясность, их короткая жизнь,
отсутствие у них корней в истории этики,
необходмость для каждой формы отображения
действительности, отличной от чистого
описания, изобретать свой особый
"заменитель" истины говорят о том, что на
этом пути не приходится ожидать успеха.
Проблема обоснования моральных принципов
- это проблема раскрытия их двойственного,
дескриптивно-прескриптивного характера.
Принцип морали напоминает двуликое
существо, повернутое к действительности
своим регулятивным, оценочным лицом, а к
ценности - своим "действительным",
истинностным лицом: он оценивает
действительность с точки зрения ее соответ-
ствия ценности, идеалу, образцу и
одновременно ставит вопрос об укорененности
этого идеала в действительности.
Аналогичную дескриптивно-прескриптивную
природу имеют, как указывалось, и обычные
68
законы науки. Но если у моральных принципов
явно доминирует прескриптивное, оценочное
начало, то у научных законов ведущим обычно
является описательный момент.
Таким образом, проблема не в том, чтобы
заменить добро в области этики истиной, и
не в том, чтобы заместить добро чем-то, что
напоминало бы истину и связывало бы,
подобно ей, мораль с действительностью.
Задача в выявлении взаимосвязи и
взаимодополнения истины и добра, в
выявлении их взаимоотношений с другими
этическими категориями.
Если под "обычным", или "естественным"
значением утверждения понимается, как это
нередко бывает, его описательное значение,
то ясно, что моральные принципы не имеют,
строго говоря, такого значения: они
описывают, но лишь для того, чтобы
эффективно оценивать, и оценивают, чтобы
адекватно описывать. Функции описания и
оценки - диаметрально противоположны.
Однако вряд ли оправдано говорить на этом
основании о какой-то "неестественности"
значения данных принципов. Двойственный,
дескриптивно-прескриптивный характер имеют
не только они, но и многие другие языковые
выражения, включая и самые обычные научные
законы. Тем не менее определенная
потенциальная опасность, связанная с
указанной двойствнностью, существует. Она
обнаруживает себя, когда моральные принципы
истолковываются либо как чистые описания,
либо как чистые оценки (предписания). В
первом случае значение понятия
"описательное утверждение" оказывается
настолько размытым, что"книга по этике"
становится в известном смысле опасной для
69
обычных научных книг. Во втором случае
вместо "книги по этике" появляется перечень
достаточно произвольных предписаний,
связанных скорее с господствующей
идеологией, чем с моралью.
Некоторые особенности морального
рассуждения
Их сказанного по поводу природы моральных
принципов можно сделать некоторые выводы,
имеющие отношения как к теме своеобразия
морального рассуждения, так и к проблеме
обоснования моральных оценок и норм.
Прежде всего - о "логике морального
рассуждения". Пусть N - некоторое
нормативное высказывание, Е - оценочное
высказывание, D - описательное высказывание
и - - отношение логического следования.
Можно ли о морально хорошем и плохом,
обязательном и запрещенном рассуждать
логически последовательно и непроти-
воречиво? Можно ли быть логичным в области
этики и других наук о ценностях? Вытекают
ли из одних оценок и норм какие-то иные
оценки и нормы? На эти и связанные с ними
вопросы отвечают логика оценок и логика
норм (деонтическая логика). Первая из них
занимается переходами типа Е - Е, вторая -
переходами типа N - N. Поскольку нормы -
это частный случай оценок, деонтическая
логика сводима к логике оценок, и всякое
нормативное суждение может быть
преобразовано в оценочное. Логика оценок
показывает, что рассуждения о ценностях не
выходят за сферу "логического" и могут
успешно анализироваться и описываться с
70
помощью обычных методов формальной логики.
Законы логики оценок просты и очевидны:
ничто не может быть хорошим и плохим
одновременно, с одной и той же точки зре-
ния; невозможно быть сразу и хорошим и
безразличным; логические следствия хорошего
позитивно ценны и т.п. Эти законы относятся
к оценкам любых видов, включая и моральные
оценки. Особой "логики морального
рассуждения", таким образом, не существует.
Второе. Согласно Д.Юму, из суждений со
связкой "есть" логически не выводимы
суждения со связкой "должен". Это, замечает
Юм, ставит под сомнение всякую этическую
систему, пытающуюся вывести моральное
долженствование из описания социальной
жизни или природы человека. Принцип Юма,
запрещающий переходы D-E и D-N , все еще
вызывает споры12. Очевидно, однако, что
если ценность истолковывается как проти-
воположность истины, поиски логического
перехода от "есть" к "должен" лишаются
смысла. Не существует логически обоснован-
ного вывода, который вел бы от посылок,
включающих только описательные
высказывания, к заключению, являющемуся
оценкой или нормой. Кажущиеся исключения из
этого правила связаны, как правило, с
двойственностью моральных принципов: в
посылках выводов, выдвигаемых в качестве
контрпримеров к нему, таким принципам
дается дескриптивная интерпретация, а в
заключении - прескриптивная.
____________________
12 О попытках опровергнуть принцип Юма
см.: Iwin A.A. Grundlagen der Logik von
Wertungen. Berlin, 1975. S. 299-305.
71
Известно, какое большое значение
придавали принципу Юма А.Пуанкаре и позднее
К.Поппер. Им представлялось, что этика не
может иметь какого-либо эмпирического
основания и, значит, не является наукой.
Принципу Юма нередко и сейчас еще
отводится центральная роль в методологии
этики и других наук, стремящихся обосновать
какие-то ценности и требования. Иногда даже
утверждается, что в силу данного принципа
этика не способна перейти от наблюдения
моральной жизни к ее кодификации, так что
все системы (нормативой) этики не опираются
на факты и в этом смысле автономны и
равноценны.
Третье. Хотя принцип Юма справедлив,
принцип автономии этики ошибочен. Ни логика
норм, ни логика оценок не санкционирует
выводов, ведущих от чисто фактических
(описательных) посылок к оценочным или
нормативным заключениям. Обсуждение
проблемы "автономии этики" требует,
конечно, учета этого логического
результата. Вместе с тем ясно, что он не
предопределяет решение методологических
проблем обоснования этики, точно также, как
невозможность перехода с помощью только
логики от фактов к научным законам не
предрешает ответа на вопрос об
обоснованности теоретического знания.
Научные законы не вытекают логически из
фактов, но это не значит, что опыт для них
безразличен. Переход от эмпирического
описания к закону не является логическим
выводом, это всегда скачок в неизвестность,
связанную с тем, что закон приобретает
двойственное, описательно-оценочное
значение. Он не только обобщает известные
72
факты, но и становится критерием оценки
новых фактов и других законов.
Двойственность научных законов не означает,
конечно, что каждая наука автономна и не
зависит от эмпирического материала.
Существует определенная асимметрия между
гуманитарными и естественными науками с
точки зрения вхождения в них ценностей.
Первые достаточно прямо и эксплицитно
формулируют и обосновывают оценки и нормы
разного рода, в то время как вторые
включают ценности только имплицитно, в
составе описательно-оценочных утверждений.
Это усложняет сопоставление процедур
обоснования в двух разных типах наук. Но
что касается обоснования этических
утверждений, то оно осуществляется так же,
как и во всех других гуманитарных науках.
Если проблема обосования этики и
существенна (что сомнительно), она не
отличается от проблемы обоснования других
наук о человеческой деятельности.
Четвертое. И.Кант утверждал, что если
человек должен что-то сделать, то он
способен это выполнить. Если "принцип
Канта" истолковывается как допущение
возможности логического перехода от
суждения долженствования (то есть оценки) к
описанию (а именно, к описанию способностей
человека), он является неверным. Этот
принцип представляет собой, скорее, совет,
адресованный нормативному авторитету: не
следует устанавливать нормы, выполнение
которых выходит за пределы (обычных) че-
ловеческих способностей. Этот совет, как и
всякий другой, является оценкой. Принцип
Канта можно интерпретировать также как
описание: из утверждения о существовании
73
нормы можно с определенной уверенностью
вывести утверждение, что предписываемое ею
действие лежит в пределах человеческих
способностей. Но эта дескриптивная
интерпретация не является, конечно, конт-
<< Пред. стр. 10 (из 45) След. >>
Список литературы по разделу