<< Пред. стр. 14 (из 45) След. >>
Список литературы по разделу
человеческой воли.
Моральные мотивы и мотивы
целесообразности - это как бы
непересекающиеся параллельные орбиты. Но
именно потому, что они таковы, они могут
накладываться друг на друга. Тогда они,
оставаясь на разных уровнях, выстраиваются
по одной оси и как бы закрывают друг друга,
в результате чего мотивы целесообразности
выглядят одновременно как моральные мотивы,
а моральные мотивы в свою очередь как
мотивы целесообразности. В конкретном плане
наложение мотивов выражается в том, что
мораль освящает, санкционирует социально
одобренные традиции, исторически
95
сложившиеся нормы приличия, словом, какие-
то совершенно определенные формы поведения.
Или, говоря по другому, какие-то конкретные
общественно значимые цели и поведенческие
стереотипы поднимаются до высоты моральных
обязанностей. Помню в пору моего детства в
нашей мусульманской деревне считалось для
мужчин неприличным, а для женщин абсолютно
недопустимым ходить по улице с непокрытой
головой; этого нельзя было сделать, не
заслужив всеобщего морального презрения.
Моральные кодексы, говоря точнее,
морально санкционированные поведенческие
кодексы различных культур и социальных
групп, приходя в соприкосновение друг с
другом, неизбежно конфликтуют. Проблема
заключается в том, что очевидно разные,
часто противоречивые нормы оцениваются в
рамках одной и той же моральной схемы,
подводятся под одни и те же понятия
хорошего и плохого. Встает вопрос о том,
какой из кодексов является более истинным,
действительно моральным.
Уже отмечалось, что ситуация конфликта
моральных кодексов стимулирует этические
размышления, направленные на переосмысление
оснований нравственности и основных
нравственных принципов. При этом возможны
различные этические стратегии:
догматическая, которая объявляет истинным
один из кодексов и отвергает другой,
релятивистская, которая вообще ставит под
сомнение существование единой морали.
Однако возможна еще одна стратегия, которая
в истории европейской культуры была
превалирующей и которую можно назвать
критической. Ее суть в том, что
осуществляется критика морального сознания
96
и вырабатывается новое понимание морали, по
отношению к которому конфликтующие кодексы
оказываются равноправными. Говоря по-
другому, сталкивающиеся между собой нормы
поведения интерпретируются как нравственно
нейтральные. Доказывается, что связь этих
поведенческих стереотипов с моралью
является случайной. Если вернуться к нашему
примеру, то вырабатывается более широкое
понимание морали, которое уже не связывает
нравственное достоинство с тем, ходит ли
человек в общественных местах с покрытой
головой или нет. Кстати заметить, этому
способствовало появление русских учительниц
- достойных людей, которые тем не менее
имели привычку ходить с обнаженной головой,
а также то обстоятельство, что многие жи-
тели деревни в качестве студентов, солдат,
торговцев побывали в русской среде и
выработали более свободный взгляд на этот
вопрос.
В реальном опыте общественного развития
обнаруживается четко выраженная тенденция
нравственного детабуирования, нравственной
десакрализации социальных норм или, что
одно и то же, нарастающей эмансипации
человеческой практики от морального
диктата. Чем глубже наш взгляд проникает в
историю, тем более поведение человека
предстает перед нами опутанным
разнообразными безусловно обязательными
нормами. Достаточно даже взять изменения
нравов за последние два столетия, чтобы
убедиться в правильности этого наблюдения.
Всего лишь два примера. В Англии еще в XIX
веке хирургов и дантистов не принимали в
обществе, так как они работали руками.
Обманутая дворянином бедная Лиза в
97
одноименной повести Николая Карамзина
утопилась в пруду - по нравственным поня-
тиям того времени у нее не было другого
выхода. Достаточно лишь с "Бедной Лизой"
Карамзина сопоставить "Лолиту" Набокова или
вспомнить, что светскими львами сегодня
являются люди, которые работают ногами -
футболисты. Вообще сегодня взгляды на все
эти вещи сильно изменились. Я полагаю,
каждый из нас совершает массу действий,
которые в прежние времена считались
недопустимыми и наверняка многие из наших
сегодняшних нравственных представлений
будут со временем восприниматься как
предрассудки. Словом, в реальном исто-
рическом опыте происходил и происходит
процесс уточнения собственных границ морали
- процесс, в ходе которого выясняется, что
мораль имеет более всеобщую и устойчивую
природу, чем каждый раз принято думать. Я
бы выразился так: кантовской критике
практического разума предшествовала
историческая критика практического разума.
Как конкретно протекал процесс
нравственного детабуирования отдельных сфер
общественной жизни, какой стадии он достиг
сегодня - это особый вопрос, нуждающийся в
специальном исследовании. Однако все-таки
можно утверждать, что такая тенденция
существует и что историко-философские опыты
обоснования морали вполне коррелируют с
ней. Так, античные усилия по осмыслению
морали, начавшиеся с релятивизма софистов,
а завершившиеся космополитизмом стоиков,
были увязаны с практическими усилиями,
направленными на преодоление этно-племенной
ограниченности человеческого кругозора. Они
были направлены против взглядов, на
98
основании которых Фемистокл велел казнить
двуязычного посланника персидского царя из-
за того, что тот посмел использовать
эллинский язык для передачи приказаний
варвара. А философско-этическая
деятельность Нового времени, начавшаяся
скептицизмом Монтеня и завершившаяся
абсолютизмом Канта, была связана с
практической борьбой по преодолению
сословно-классовой ограниченности морали.
Она противостояла жизненной философии,
которой руководствовался Вронский - герой
толстовского романа - считавший, что
карточный долг надо платить во что бы то ни
стало, а возвращать долг сапожнику не
обязательно. Древняя философия
способствовала формированию убеждения,
согласно которому нравственное достоинство
не связано с тем, является ли человек
эллином или варваром. А ново-европейская
философия способствовала формированию
убеждения, согласно которому нравственное
достоинство человека не зависит от того,
принадлежит ли он к благородным сословиям
или к низким. Правда, и в том и в другом
случае философия - не единственная, даже не
решающая духовная сила величайших
общественных преобразований, о которых идет
речь. Такой решающей духовной силой явились
в первом случае христианская религия, во
втором - правосознание. Это лишь
подчеркивает специфику философии, которая
не является массовой формой культуры и роль
которой поэтому ограничивается тем, что она
кладет начало очередному витку духовного
обновления человека и общества. Но начало
все-таки она кладет.
99
Таким образом, и теория и история выносят
материальные цели в их неисчерпаемом
многообразии за моральные скобки.
Оправдание материальных целей как
материальных состоит в том, что они
удовлетворяют определенные эмпирические
потребности. Они оцениваются по их
собственным критериям. Этический абсолютизм
открывает дорогу предметному многообразию
мира, исходя из посылки, что в естественном
нет ничего постыдного. Это однако вовсе не
означает, что материальные цели, вся
совокупность жизненных благ образует некую
нравственно нейтральную область, как то
полагали стоики, и что в этой области все
позволено, как тому же стоическому мудрецу,
который при случае мог даже нарушить нормы
инцеста или употребить в пищу человеческое
мясо. Совсем наоборот.
Из того факта, что ни одна из
материальных целей не обладает
абсолютностью и не имеет нравственного
статуса, вытекает тот вывод, что каждая из
них должна обрести нравственное качество
дополнительно, вне и помимо ее предметного
содержания. Я уже говорил выше о наложении
друг на друга моральных мотивов и мотивов
целесообразности, которые существуют на
разных, не пересекающихся между собой
уровнях. Теперь можно добавить, что эти два
разных уровня могут находиться в разных
плоскостях и тогда их совмещение по оси
бывает частичным. Но они же могут
находиться и в одной плоскости, и тогда их
совмещение по оси, а соответственно и
наложение друг на друга будет полным. Идея
абсолютной морали как раз и предполагает
такое полное наложение, полную
100
соотнесенность друг с другом двух уровней
мотивации.
Нравственное качество материальных целей
связано не с их материальностью, а с особым
свойством функционирования в качестве
человеческих целей, то есть с их
общественной формой. Идея абсолютной морали
требует того, чтобы каждая материальная
цель, помимо того, что она материальная,
была еще и достойна человека. То, что
оправдано по законам природы, должно еще
получить оправдание по законам свободы, так
как "нет настоящего противоречия между
свободой и естественной необходимостью
одних и тех же человеческих поступков"8.
Естественная необходимость поступка
заключена в его материальном содержании,
свобода поступка - в его нравственной
форме.
Три формулировки категорического
императива Канта выражают три аспекта
волевых усилий, в результате которых есте-
ственные предпосылки бытия человека
становятся результатами его нравственной
деятельности. Поступок получает
нравственное оправдание тогда, когда он,
во-первых, рассмотренный объективно,
подчинен правилу, имеет форму всеобщности,
во-вторых, рассмотренный субъективно,
выступает как акт доброй воли, и, в-
третьих, полагается в качестве свободного,
как если бы он был порожден волей,
устанавливающей всеобщие законы.
Абсолютная нравственность становится
действенной, оставаясь абсолютной - как
неиссякаемый источник постоянного нрав-
____________________
8 Кант И. Указ. изд. Т. 4, ч. 1. С. 301.
101
ственного бодрствования человека. Если в
материальной этике, например, в
эпикуреизме, нравственный идеал описывается
как состояние безмятежности и вечного
покоя, то перспективу этического
абсолютизма можно уподобить напряжению
Атланта, который держит на своих плечах
небесный свод. Во внешнем, объективном
аспекте нравственность выступает как такое
качество правового пространства, которое
выражается во всеобщности формы. Во
внутреннем, субъективном аспекте она
выступает как качество мотивов,
усматривающее в каждом человеке цель саму
по себе. И всеобщность формы и добрая воля
- не состояния, а непрерывный процесс:
всеобщность формы необходимо открывать и
утверждать в максиме каждого поступка,
добрая воля представляет собой вечный бой с
мотивами себялюбия. И то и другое - вещи
необычайно трудные. Однако намного труднее
их соединение. Здесь заключена подлинная
загадка - и теоретическая, и историческая.
Проблема, на мой взгляд, состоит в том, что
в современном мире углубляется конфликт
между объективной нравственностью, которая
выступает как соответствующая организация
правового пространства, и субъективной
нравственностью, которая выступает как
<< Пред. стр. 14 (из 45) След. >>
Список литературы по разделу