<< Пред. стр. 1 (из 7) След. >>
Список литературы по разделу
психолого-социальный институт
С.С. Новикова
ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ
СОЦИОЛОГИИ
В РОССИИ
(УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ)
Москва - Воронеж
1996
ББК 60.5
Н73
Рецензенты:
И.М. Быховская - зав. кафедрой культурологии,
политологии и социальной антропологии РГАФК,
доктор философских наук, проф.
Г.Т.Журавлев - зав. кафедрой социологии
и психологии МЭСИ, доктор философских наук, проф.
академик Академии МАИ
Новикова С.С.
Н73 История развития социологии в России: Учеб. пособие. - М.: Издательство "Институт практической психологии", Воронеж: НПО "МОДЭК", 1996. - 288 с.
ББК 60.5
ISBN 5-87224-101-1
В предлагаемом учебном пособии рассматриваются основные этапы развития и становления российской социологической науки. Пособие предназначено для студентов и учащихся, изучающих курс общей социологии, историю ее развития в России, а также для всех интересующихся этой темой. Данное пособие - первое - из серии учебных пособий по проблемам социологии.
Сдано в печать 15.01.96. Формат 84x108/32. Бумага газетная. Усл. печ. л. 16,2. Тираж 10000. Заказ № 5341.
Отпечатано с компьютерного набора в издательско-полиграфической фирме "Воронеж", пр. Революции, 39.
ISBN 5-87224-101-1
(c) Издательство "Институт практической
психологии", 1996
(c) Издательство НПО "МОДЭК".
Оформление. 1996
ВВЕДЕНИЕ
Данное учебное пособие рекомендуется в помощь студентам и учащимся при изучении ими курса "Социология". Рассмотрение истории становления и развития социологии необходимо прежде всего потому, что нынешнее понимание социальных проблем - это результат усилий многих поколений мыслителей. Прослеживая, как шаг за шагом лучшие умы человечества проникали в тайны социальной жизни общества, мы получаем возможность глубже и полнее познать ее сущность и закономерности. Познакомиться с историей социальных учений важно и потому, что многие идеи выдающихся мыслителей минувших лет актуальны и сегодня. Знание этих идей поможет правильной оценке современных общественных процессов.
Необходимость данного пособия также обусловлена и тем, что основная масса людей в нашей стране не имеет представления о науке социологии. Во многом это связано почти с тридцатилетним запретом социологии. В настоящее время о социологе, в основном, существует представление как о человеке, который проводит опросы общественного мнения или перепись населения.
В работе использован обширный исторический материал, который систематизирован в соответствии с авторской концепцией. Автор пытался по возможности нейтрально изложить взгляды мыслителей и не ставил перед собой задачу дать их расширенный сравнительный анализ и развернутую оценку, имея в виду, что студенты или учащиеся смогут это сделать сами или с помощью преподавателя на семинарских занятиях при изучении отдельных проблем социологии.
В пособии приводится широкий перечень статей и книг, выдержки из которых раскрывают воззрения наиболее известных ученых этой области знаний. Такой подход в изложении материала обусловлен попыткой решить в определенной степени проблему, с которой сталкиваются студенты и учащиеся при изучении социологии, а именно, проблему отсутствия необходимой соответствующей литературы на местах. В то же время автор не претендует на полноту изложения взглядов того или иного ученого. Желающие более глубоко изучить историю социальной мысли в России, познакомиться с этапами ее развития и отдельными представителями могут это сделать, используя рекомендуемую литературу, список которой дается в конце пособия, а также самостоятельно изучив первоисточники; перечень основных работ ведущих мыслителей приведен в тексте пособия.
Автор будет признателен тем, кто выскажет свое мнение о данном пособии, даст свои замечания и пожелания относительно его содержания и формы изложения материала.
I. ПРОБЛЕМЫ ГЕНЕЗИСА
СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
В РОССИИ
1. ПРЕДЫСТОРИЯ ПОЯВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ СОЦИОЛОГИИ В РОССИИ
XVIII столетие называют веком Просвещения. Именно в этот период начинают складываться основы социальной мысли в России. Социальная мысль России до XVIII века, как известно, находилась под влиянием религии. Поэтому все социальные проблемы решались посредством религиозных формул. Наиболее радикальные мыслители XVIII века решительно порвали с наследием средневековья. Они размышляли о том, как создать сильное светское государство и, бросив вызов всему религиозному мировоззрению, стали рассматривать не только природу, но и человека как бы автономными по отношению к богу. Конечно, появлению социальной мысли в России как светского знания способствовали реформы Петра I, именно благодаря им появилась возможность для развития в Российском государстве не только мирских знаний, науки, но и активной предпринимательской деятельности. Петром I было закончено формирование абсолютной монархии в России. Была упразднена боярская дума, отменено патриаршество, во главе церкви поставлен Синод, то есть церковь была полностью подчинена государству. Абсолютизм ограничивал также и светскую власть феодальной аристократии.
В связи с этим возникла основная, центральная проблема размышлений того времени - определение дальнейшего пути развития России. Петр I пытался внедрить в русскую жизнь, не учитывая особенности уклада ее психологии, европейские социальные формы. Это стало основой противоречий всего последующего развития России, а также русских социально-философских поисков. Как оценивать проведённые Петром реформы? Поддерживать их или низвергать? Что важнее для России: самобытность или общечеловечность?
Для первой половины XVIII века было характерно обоснование необходимости деспотического социально-политического устройства с помощью просветительских идеалов идей естественного развития общества. С этого времени постоянной темой для российской социальной мысли стали проблемы государства и политической власти.
Феофан ПРОКОПОВИЧ (1681-1736), принадлежавший к числу высших церковных иерархов, был сподвижником Петра в его устремлениях подчинить церковь государству. Составленные им "Духовный регламент", "Правда воли монаршей" теоретически обосновывали необходимость сильного государства, которое обладает безраздельно властью. Среди сторонников просвещенного абсолютизма можно также выделить В.Н. ТАТИЩЕВА (1686-1750), М.В. ЛОМОНОСОВА (1711-1765).
В 60-е годы XVIII века Екатерина II укрепила устои светского абсолютистского государства. Проведенные ею экономические меры по изъятию земельных владений, принадлежавших церкви и монастырям, значительно ослабили экономические основы церкви. Параллельно этому во время ее царствования российские города получили право самоуправления, что привело к определенному улучшению положения различных слоев населения (предпринимательских, купеческих, ремесленных).
Казалось бы, что просвещенный абсолютизм в России стал вполне реальным государственным строем, но именно в это время ведущие теоретики практически отказались от надежды на просвещенного монарха и начали поиск различных проектов ограничения самодержавия и дальнейшего политического реформирования. Необходимо отметить, что такие проекты возникали и раньше. В конце своей жизни Петр I интересовался образцами западноевропейского парламентаризма. Можно предположить, что в будущем он планировал ввести эту модель государственного управления. Во время царствования Анны Иоанновны была сделана еще одна неудачная попытка ограничить самодержавие. Но только во второй половине XVIII века конституционные принципы получают наиболее широкое распространение.
Во второй половине XVIII века можно выделить целую группу либеральных просветителей: Д.С. АНИЧКОВ (1733-1788), Я.П. КОЗЕЛЬСКИЙ (1728-1794), С.Е. ДЕСНИЦКИЙ (ок. 1740-1789), А.Н. РАДИЩЕВ (1749-1802). Именно они впервые наиболее полно и критически рассмотрели петровские реформы, вычленили структурные элементы общества и показали их роль в социальном процессе. Следует отметить выдвинутую ими проблему общины (Аничков), которая впоследствии стала ведущей темой русской социальной мысли, рассмотрение революции как средства уничтожения самодержавия и крепостничества (Радищев), обращение внимания на роль труда в человеческой истории (Десницкий) и др. Они подвергли уничтожающей критике феодально-крепостной порядок. Благодаря им в России был поднят вопрос о судьбе крепостного крестьянства, именно они подтолкнули общество к установлению новых прогрессивных общественных порядков.
Таким образом, первая половина XIX века - это период зарождения программы социологического поиска. Реализация же этой программы происходила во второй половине XIX - начале XX века. Выделим основных мыслителей того времени. Н.И. НАДЕЖДИН (1804-1856) являлся одним из основоположников теоретической социологии в России, им введена в социальную мысль России идея историзма. П.И. ПЕСТЕЛЮ (1793-1826) принадлежит идея революционного преобразования общества как способа его прогресса. Следует отметить и В.Н. МАЙКОВА (1823-1847), который первым четко заговорил о социологии и познакомил Россию с идеями О. Конта. Не приняв контовский термин "социология", он в своей статье "Общественные науки в России" (1845) ставит задачу формирования новой "социальной философии", под которой им подразумевается общественная наука о законах социальной жизни людей и народов /86, с.52-53/. В этой статье было изложено его понимание социологии как новой позитивной науки и убедительно обоснована необходимость ее появления в России.
Наиболее яркой фигурой начала XIX в. являлся Петр Яковлевич ЧААДАЕВ (1794-1856). Чаадаев, отрицая упрощенные идеи просветительского прогрессизма, пытался найти новые способы осмысления социальных фактов, опираясь при этом на единство истории человечества и ее законосообразный характер.
"Философские письма" (1829-1831) в течение многих лет ходили по России в рукописи на французском языке и были известны немногим. В 1836 г. первое из этих писем было переведено на русский язык и неожиданно опубликовано в издававшемся в Москве журнале "Телескоп". Оно определило дальнейшее направление философско-социологических поисков в России.
Историю появления этого письма Чаадаев следующим образом объяснил в своем письме к Л.М. Цынскому, написанному в 1937 г.: "Я познакомился с госпожой Пановой в 1827 году в подмосковной, где она и муж ее были мне соседями. Там я с ней видался часто, потому что в безлюдстве находил в этих свиданиях развлечение. На другой год, переселившись в Москву, куда и они переехали, продолжал с ней видеться. В это время господин Панов занял у меня 3000 руб., и около того же времени от жены его получил письмо, на которое ответил тем, которое напечатано в " Телескопе", но к ней не послал, потому что писал его довольно долго, а потом знакомство наше прекратилось" /97, с.328/.
Император Николай, ознакомившись с "Письмом", был очень разгневан, и все, имеющие к "Письму" отношение, были жестко наказаны. Журнал тотчас был запрещен. Болдырев - старик, ректор Московского университета и цензор - был разжалован и отставлен. Надеждин- издатель - сослан в Усть-Сысольск. Чаадаева было приказано объявить сумасшедшим и обязать подпиской ничего не писать. Чаадаев был присужден к домашнему аресту. По назначению властей каждую субботу к нему приезжал доктор и полицеймейстер, они констатировали состояние его умственных способностей и делали донесение. В это время им была написана статья "Апология сумасшедшего".
В своем "Письме" Чаадаев обратил внимание на роль русского народа в истории человечества. По его словам, "одна из наиболее печальных черт нашей своеобразной цивилизации заключается в том, что мы еще только открываем истины, давно уже ставшие избитыми в других местах и даже среди народов, во многом далеко отставших от нас. Это происходит оттого, что мы никогда не шли об руку с прочими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода" /162, с.6/.
Описывая трагическую и безысходную картину российской жизни, он пришел к выводу о внеисторичности русского народа, выпадении его из общечеловеческой логики: "Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества отменен по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили. С первой минуты нашего общественного существования мы ничего не сделали для общего блага людей; ни одна полезная мысль не родилась на бесплодной почве нашей родины; ни одна великая истина не вышла из нашей среды; мы не дали себе труда ничего выдумать сами, а из того, что выдумали другие, мы перенимали только обманчивую внешность и бесполезную роскошь.
Странное дело: даже в мире науки, обнимающем все, наша история ни к чему не примыкает, ничего не уясняет, ничего не доказывает. Если бы дикие орды, возмутившие мир, не прошли по стране, в которой мы живем, прежде чем устремиться на запад, нам едва ли была бы отведена страница во всемирной истории. Если бы мы не раскинулись от Берингова пролива до Одера, нас ни наметили бы. Некогда великий человек захотел просветить нас, и для того, чтобы приохотить нас к образованию, он кинул нам плащ цивилизации; мы подняли плащ, но не дотронулись до просвещения. В другой раз, другой великий государь, приобщая нас к своему славному предназначению, провел нас победоносно с одного конца Европы на другой; вернувшись из этого триумфального шествия через просвещеннейшие страны мира, мы принесли с собой лишь идеи и стремления, плодом которых было громадное несчастье, отбросившее нас на полвека назад. В нашей крови есть нечто, враждебное всякому истинному прогрессу. И в общем мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдаленных поколений, которые сумеют его понять; ныне же мы, во всяком случае, составляем пробел в нравственном миропорядке. Я не могу вдоволь надивиться этой необычайной пустоте и обособленности нашего социального существования. Разумеется, в этом повинен отчасти неисповедимый рок, но, как и во всем, что совершается в нравственном мире, здесь виноват отчасти и сам человек" /162, с.13-14/. Чаадаев считал, что русский народ оказался в стороне от "всемирного движения человечества".
В дальнейшем взгляды Чаадаева более оптимистичны. В своих последних работах он уже неоднократно говорил, что России предстоит великое будущее, а для этого необходимо только сделать правильный социальный выбор, поняв особенности России. Он подчеркивал, что "прошлое уже нам не подвластно, но будущее зависит от нас" /162, с.87/. Сформулированная Чаадаевым мысль: "...у меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, которые занимают человечество. Я часто говорил и охотно повторяю: мы, так сказать, самой природой вещей предназначены быть настоящим совестным судом по многим тяжбам, которые ведутся перед великими трибуналами человеческого духа и человеческого общества",- на долгие годы стала программой для всех последующих философских и социологических поисков в России /162, с.86/.
Необходимо отметить, что социально-политические взгляды Чаадаева противоречивы. Он выступал против славянофилов, считая, что их теории являются попыткой оправдания застоя и патриархальной отсталости. В написанной в 1937 году статье "Апология сумашедшего" о славянофилах он писал следующее: "Но вот является новая школа. Больше не нужно Запада, надо разрушить создание Петра Великого, надо снова уйти в пустыню. Забыв о том, что сделал для нас Запад, не зная благодарности к великому человека, который нас цивилизовал, и к Европе, которая нас обучила, они отвергают и Европу и великого человека, и в пылу увлечения этот новоиспеченный патриотизм уже спешит провозгласить нас любимыми детьми Востока...
...у нас совершается настоящий переворот в национальной мысли, страстная реакция против просвещения, против идей Запада, - против того просвещения и тех идей, которые сделали нас тем, что мы есть, и плодом которых является эта самая реакция, толкающая нас теперь против них. Но на этот раз толчок исходит не сверху. Напротив, в высших слоях общества память нашего державного преобразователя, говорят, никогда не почиталась более, чем теперь. Итак, почин всецело принадлежит стране. Куда приведет нас этот первый акт эмансипированного народного разума? Бог весть! Но кто серьезно любит свою родину, того не может не огорчать глубоко это отступничество наших наиболее передовых умов от всего, чему мы обязаны нашей славой, нашим величием; и, я думаю, дело честного гражданина - стараться по мере сил оценить это необычайное явление" /162, с.82-83/.
В то же время он не поддерживал и революционные методы борьбы против крепостничества и самодержавия. Установление "социального идеала", по его мнению, было связано с победой "истинного христианства" и единой церкви. Он писал: "В христианском мире все необходимо должно способствовать - и действительно способствует - установлению совершенного строя на земле...". Он считал также, что католицизм был прогрессивным явлением в истории.
Как отмечал И. Гагарин, по мнению Чаадаева, несчастье России "заключается в том, что она оставалась в продолжении столь долгого промежутка времени чуждой интеллектуальной и моральной жизни Европы; и он видел причину этого удаления в схизме (то, что мы привыкли называть "разделением церквей"), которая в течение веков держала русский народ удаленным от других цивилизованных народов. Ведь католическая церковь воспитала Европу, ведь именно она сформировала ее и дала ей это единство, столь очевидное, несмотря на различие национальностей и политических установлений, эту общность принципов, стремлений, которую не смог разрушить сам протестантизм; она сделала так, что Европа всегда едина, что она живет одной общей жизнью. Таким образом, корень зла налицо, лекарство тоже легко отыскать, надо было войти в европейский концерт не одним внешним и поверхностным заимствованием результатов цивилизации, но возвращением к тому единству, самое высокое и самое ощутительное олицетворение которого есть папа" /163, с.18/.
Такие взгляды, естественно, мешали Чаадаеву принять идеи славянофилов, несмотря на то, что в их обществе он провел свои последние годы. Славянофилы осуждали европейскую цивилизацию, за то, что она "была в корень извращена папством и католической церковью и что нужно искать другую цивилизацию более совершенную и более чистую с скрытыми, но плодотворными зачатками, заложенными и до сих пор еще существующими в недрах восточной церкви и славянской народности. Враждебные католицизму, враждебные Европе, ее идеям, ее нравам, ее установлениям, они приписывают все несчастья, от которых страдает Россия, чуждым элементам, неблагоразумно ею поглощенным и основывают спасение отечества на логическом развитии славянской народности и восточной церкви" /163 с.18-19/.
А.И. Герцен высоко оценил "Письмо" Чаадаева: "...Письмо Чаадаева было своего рода последнее слово, рубеж. Это был выстрел, раздавшийся в темную ночь; тонуло ли что и возвещало свою гибель, был ли то сигнал, зов на помощь; весть об утре или о том, что его не будет,- все равно, надобно было проснуться. Что, кажется, значат два, три листа, помещенных в ежемесячном обозрении? А между тем, такова сила речи сказанной, такова мощь слова в стране молчащей и не привыкнувшей к независимому говору, что письмо Чаадаева потрясло всю мыслящую Россию" /22, с.289/.
Вспоминая о том, какое впечатление на него произвело "Письмо", Герцен писал: "от каждого слова веяло долгим страданием, уже охлажденным, но еще озлобленным. Эдак пишут только люди, долго думавшие, много думавшие и много испытавшие жизнью, а не теорией... читаю далее - письмо растет, оно становится мрачным обвинительным актом против России, протестом личности, которая за все вынесенное хочет высказать часть накопившегося на сердце. Я раза два останавливался, чтобы отдохнуть и дать улечься мыслям и чувствам и потом снова читал и читал. И это напечатано по-русски неизвестным автором... я боялся, не сошел - ли я с ума" /22, с.290/.
Огромное влияние оказало "Письмо" на население России. "Долго оторванная от народа часть России,- отмечал Герцен,- прострадала молча, под самым прозаическим, бездарным, ничего не дающим в замену игом. Каждый чувствовал гнет, у каждого было что-то на сердце и все-таки все молчали: наконец, пришел человек, который по-своему сказал что. Он сказал только про боль, светлого ничего нет в его словах, да нет ничего и во взгляде. Письма Чаадаева - безжалостный крик боли и упрека петровской России, она имела право на него; разве эта среда жалела, щадила автора или кого-нибудь?
Разумеется, такой голос должен был вызвать против себя оппозицию или он был бы совершенно прав, говоря, что прошедшее России пусто, настоящее невыносимо, а будущего для нее вовсе нет, что это "пробел разумения, грозный урок, данный народам,- до чего отчуждение и рабство могут довести". Это было покаяние и обвинение... Но оно и не прошло так: на минуту все, даже сонные и забитые, отпрянули, испугавшись зловещего голоса. Все были изумлены, большинство оскорблено, человек десять громко и горячо рукоплескали автору" /22, с.290-291/.
В острых идейных спорах, вызванных "Письмом", оттачивались и складывались позиции западников и славянофилов в России. И западников, и славянофилов тревожила одна проблема - судьба России. У этих направлений была одна логика, один метод, одни и те же заслуги и слабости. Расхождения между ними имели место при определении, что понимать под социальным развитием и каким образом оно должно происходить. Так, западники стояли за насильственное внедрение общечеловеческих социальных форм, а славянофилы выступали за естественный процесс эволюции культуры, происходящей благодаря духовному самоопределению народа в тесной связи с национальными ценностями и традициями.
Основными представителями западников являлись: Т.Н. ГРАНОВСКИЙ (1813-1855), В.Г. БЕЛИНСКИЙ (1811-1848), А.И. ГЕРЦЕН (1812-1870), Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКИЙ (1828-1889) и др. Они признавали необходимым развитие России по западноевропейскому пути; выступали за ликвидацию крепостничества; считали, что крестьянская революция - единственное средство достижения справедливых идеалов, а крестьянская община - основа будущего социалистического общества в России; говорили о том, что в России возможен переход к социализму, минуя капитализм; подчеркивали единство мировой истории и ее закономерный характер и др.
В середине XIX века многие передовые люди России проповедовали утопический взгляд, суть которого заключалась в том, что Россия может перейти к социализму через преобразование общины с ее коллективистской сущностью. Герценым были разработаны теоретические основы народнической концепции социализма и путей его достижения в России. В русских крестьянах Герцен видел "истинных носителей социализма, прирожденных коммунистов, в противоположность рабочим стареющего, загнивающего европейского Запада, которым приходится лишь искусственно вымучивать из себя социализм" /88, с.543/. В дальнейшем эти взгляды Герцена заимствовал М.А. Бакунин, а у Бакунина - П.Н. Ткачев.
Славянофилами являлись И.В. КИРЕЕВСКИЙ (1806-1856), А.С. ХОМЯКОВ (1804-1860), К.С. АКСАКОВ (1817-1860) и др. Основными их идеями были: отрицательное отношение к петровским реформам; идеализация патриархального быта; отрицательное отношение к революции; отрицание государственности и элементы анархизма; выдвижение религиозно-философских концепций; подчеркивание особой роли духовной, религиозной детерминации социального поведения людей.
Славянофилы выступали за самобытной путь исторического развития России, который принципиально отличается от западноевропейского пути. Они идеализировали старую, допетровскую Русь. Считали, что она была гармоничным обществом, в котором не было внутренних потрясений. По их мнению, Петр I произвольно нарушил органичное развитие России. Это привело к тому, что государство встало над народом, дворянство и интеллигенция односторонне усвоили внешнюю и бытовую западноевропейскую культуру, совершенно оторвались от своего народа и своей самобытной культуры. Славянофилы призывали интеллигенцию изучать народную жизнь, ее быт, культуру и язык, чтобы сблизиться с народом.
Они считали, что государство является естественной формой организации жизни людей для Запада, так кате западное общество создано в результате завоеваний и насилия, поэтому там необходимы юридические нормы и конституция. А в России конституция, по их мнению, была не нужна, так как в основе русского общества изначально лежит соборность.
Свое учение о власти они строили, исходя из органического единства царя и народа, считая, что вся полнота власти принадлежит народу, но он не любит ее и поэтому отдает царю, чем снимает с себя грех властвования, а в задачу царя входит сохранение порядка в обществе. Они считали, что самодержавие - зло, но зло необходимое. Самодержавие, по их мнению, создает сам народ, а не система порабощает народ. Самодержавие представлялось им как государственность безгосударственного народа и означало, что для самодержца власть - это долг, обязанность и тяжкий крест, а не привилегия.
Их интересовало такое устройство русского общества, в основе которого лежат соборность и вера. Соборность понималась ими как живое и цельное единство, собранное воедино духом любви, а не внешнее единство общества и не механическое соединение его независимых частей. Русский народ, а из него состоит реальное общество, самобытен и религиозен. Народ живет в соответствии и по законам православия и не любит властвовать и власть. Для него главными ценностями выступают духовные, а не политические свободы. Именно на это опирались славянофилы при рассмотрении предлагаемого ими государственного устройства. В то же время они считали, что государство само по себе - это зло, так как основано на насилии, разъединении, бездуховности и лукавстве.
По своей сущности русский народ безгосударственен. Проведенные Петром преобразования навязали ему эту форму общественного устройства, что привело к нарушению духовного единства, так как между народом и царем встало чиновничество, препятствуя их органическому общению.
У славянофилов полностью отсутствовала (центральная для христианства) идея личности, которая поглощена у них коллективным субъектом общества - общиной. Общину же они считали исконно русской, самобытной формой общественного устройства. Интересно, что это центральное положение славянофилов позднее заимствовали анархисты, народники, революционеры-демократы.
Важный для русской социологии вопрос о социальном прогрессе славянофилы решали следующим образом. Социальный идеал - это община, а так как она находится не впереди исторического развития (община уже существовала в допетровские времена), то они отрицательно относились к социальному прогрессу.
Идеи Константина Дмитриевича КАВЕЛИНА (1818-1885) стали как бы итогом предсоциологического этапа социальной мысли в России. К.Д. Кавелин - выходец из старого дворянского рода, историк, юрист, философ, публицист.
Для него было характерно желание преодолеть недостатки, имеющиеся в течениях западничества и славянофильства, и заложить основы новой социальной науки. Он отмечал, что после того как эпоха преобразований, вызванная реформами Петра I, стала клониться к концу, "появилось у нас противоположение русского европейскому, желание думать, действовать и чувствовать национально, народно или во что бы то ни стало по-европейски. Требование самостоятельности и требование лучшего, которые нашли представителей в этих двух крайностях, прежде слитых воедино, теперь распались и стали враждебны. Серединой между ними было уже бессмыслие и апатия. Таким образом, настоящий смысл эпохи реформ был потерян и забыт. Ее начали безусловно порицать или безусловно хвалить, но с важными недоразумениями и натяжками с обеих сторон, потому что ее подводили под известные, односторонние точки зрения, которым она никак не поддавалась. В наше время этот дуализм, признак едва зарождавшейся в нас умственной и нравственной жизни, начинает исчезать и становится прошедшим. Его сменяет мысль о человеке и его требованиях. Что эпоха преобразований сделала в практической жизни, то теперь происходит у нас в области мысли и науки. Непереступаемые границы между прошедшим и настоящим, русским и иностранным разрушаются; открывается широкое воззрение, не стесняемое никакими предрассудками, прирожденными или выдуманными ненавистями" /44, стб.64/. Сформулированные им идеи стали центральными для социологии в России.
В своих широких социологических обобщениях он стремился использовать идею права. Подход к праву как норме, за которой стоят определенные социальные отношения, прослеживается на всех этапах его деятельности. На протяжении всей творческой деятельности его привлекали социологические и сравнительно-исторические аспекты права.
Основу его размышлений составлял поиск социальных форм, позволяющих органично сочетать общечеловеческое и национально-самобытное, при этом главенствующим оставалось последнее. Он считал, что внутреннее развитие русской истории всегда оставалось самостоятельным, даже во время и после реформ Петра I. "Исчерпавши все свои исключительно национальные элементы,- подчеркивал Кавелин,- мы вышли в жизнь общечеловеческую, оставаясь тем же, чем были и прежде,- русскими славянами. У нас не было начала личности: древняя русская жизнь его создала; с XVIII века оно стало действовать и развиваться. Оттого-то мы так тесно и сблизились с Европой; ибо совершенно другим путем она к этому времени вышла к одной цели с нами. Развивши начало личности донельзя, во всех его исторических, тесных, исключительных определениях, она стремилась дать в гражданском обществе простор человеку, и пересоздавала это общество. В ней наступал тоже новый порядок вещей, противоположный прежнему, историческому, в тесном смысле национальному. А у нас вместе с началом личности человек прямо выступил на сцену исторического действования, потому что личность в древней России не существовала и, следовательно, не имела никаких исторических определений. Того и другого не должно забывать, говоря о заимствовании и реформах России в XVIII веке: мы заимствовали у Европы не ее исключительно национальные элементы; тогда они уже исчезли или исчезали. И у ней и у нас речь шла тогда о человеке; сознательно или бессознательно - это все равно. Большая развитость, высшая степень образования, большая сознательность была причиной, что мы стали учиться у ней, а не она у нас. Но это не изменяет ничего в сущности. Европа боролась и борется с резко, угловато развившимися историческими определениями человека; мы боролись и боремся с отсутствием в гражданском быту всякой мысли о человеке. Там человек давно живет и много жил, хотя и под односторонними историческими формами; у нас он вовсе не жил и только начал жить в XVIII века. Итак, вся разница только в предыдущих исторических данных, но цель, задача, стремления, дальнейший путь один" /44, стб.65-66/.
Ему принадлежит разработка новой теории исторического развития русской гражданственности. Данная теория, вопреки славянофилам, выводила весь русский общественный и государственный быт из кровнородового, патриархального, а не из общинного и отводила особо важную роль в истории русского народа реформам Петра Великого /44, 45/. Эта теория позднее стала основой историко-юридической школы в России.
При рассмотрении сельской общины в России в его взглядах сочетались как идеи государственной школы, которые представляли общину институтом, созданным государством в фискальных целях, так и идеи славянофилов о великой роли общины, которая является реальной альтернативой развитию капитализма в России. Кавелин считал, что оптимальным является разумное сочетание общинного землевладения, которое препятствует переходу земли в руки частных землевладельцев, с личной поземельной собственностью крестьянина, которая в свою очередь позволяет избежать пролетаризации и нищеты крестьянских масс /96, с.31 /. Судя по всему, он предполагал, что со временем наиболее богатые крестьяне будут выходит из общины и переселяться в города, а самая бедная, неимущая часть останется в общине, что оградит ее от бродяжничества, нищеты и будет гарантировать ей работу. Хотя он и придавал большое значение общинному устройству крестьянства, все же далеко не так идеализировал общину, как славянофилы и Герцен.
Его интересовала и проблема прогресса. Кавелин выдвигал свою точку зрения по этому вопросу. Прогресс в России, по его мнению, это внутреннее саморазвитие личности, ее культуры. Только там, где есть развитая личность, возможен прогресс. Именно развитая личность - основа общественного развития. Он считал, что личность, появившаяся в древней Руси, это только грубая и неразвитая форма, не имеющая никакого содержания. Кавелин указывал: "Она была совершенно неразвита, не имела никакого содержания. Итак, оно должно было быть принято извне; лицо должно было начать мыслить и действовать под чужим влиянием" /44, стб.57-58/. Таким образом, необходимое наполнение она могла получить только извне, в данном случае из Западной Европы, где оно было наиболее развито.
Русский народ исторически вынужден был жить в таких внешних обстоятельствах, которые на целые века делали невозможным его развитие из самого себя. Рассматривая среду обитания русского народа, Кавелин писал: "...нравственная и умственная сторона в ней дремала. Единственным путем развития культуры Великороссии,- путем окольным и чрезвычайно длинным,- было постепенное, так сказать, всасывание в себя образовательных элементов извне, из других стран, более образованных. Наша подражательность, обезьянничание, наша падкость к новому и чужому, наша способность принимать всевозможные виды и образы ставятся нам в укор; но такая восприимчивость и впечатлительность, выработанная в нас, правда, до виртуозности, доказывают только отсутствие в нас всякого содержания и сильную потребность наполнить эту пустоту единственным способом, который оставался,- впитыванием, вдыханием в себя образовательных элементов извне. Эти внешние влияния чрезвычайно медленно оседали в народе и продолжали жадно восприниматься отовсюду, до тех пор, пока почва не напиталась ими и не народилась для самостоятельного, нравственного и духовного развития" /45, стб.623-624/.
Эту великую миссию соединения в личности содержания и формы, по его мнению, и выполнил Петр I своими реформами. Он выступал против идей Достоевского и других о том, что русскому народу изначально была присуща высокая нравственность.
Огромное влияние на развитие русской социологии также оказала идея социализма, получившая в России особое звучание и оригинальное развитие. К этой идее впервые обратились славянофилы, которые связывали с ней надежды на лучшую форму организации общественной жизни, мечтали об историческом устройстве сельской и ремесленной промышленности на основе сочетания христианской идеи с потребностями материального существования.
Таким образом, на предсоциологическом этапе русская социальная мысль сформулировала программное поле социологических исследований, выдвинула ряд основных вопросов, которые необходимо было решить, и заложила основы социальной методологии. Все сказанное наглядно показывает, что во второй половине XIX века в России рядом с социальной философией зарождается и начинает бурно развиваться русская социологическая мысль.
2. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ СОЦИОЛОГИИ В РОССИИ
История социологии России XIX - начала XX веков - это часть общемировой социологической науки. Необходимо отметить особенность развития социологии в России и ее одностороннюю связь с наукой Запада, т.к. деятельность русских социологов была практически неизвестна западным ученым. В 1916 г. Н.И. Кареев писал: "То, что делается в России по части науки и философии, кроме, пожалуй, естествознания, остается большей частью неизвестным или очень мало известным на Западе". Но это не означало, что все русские социологи были незнакомы Западу. В основном благодаря личному общению на Западе узнавали о научной жизни в России. Там хорошо были известны длительное время жившие и печатавшие свои работы в Европе Е.В. Де Роберти, Я.А. Новиков. Интересен случай, когда одна из работ Де Роберти была издана в России в переводе с французского языка. Хорошо известен был и М.М. Ковалевский.
Русские социологи находились в лучшем положении по сравнению с западными социологами. Они имели возможность ознакомиться с достижениями европейской мысли. Ведь все основные работы известных западных социологов, несмотря на цензуру, переводились на русский язык и издавались в России с серьезными научными комментариями. Благодаря систематическому ознакомлению с мировым опытом и развитием социологической науки в мире социологи в России достигли больших успехов. Но несмотря на то, что на развитие социологии в России повлияли различные течения западной социологии, она все же выдвинула ряд оригинальных теорий, которые во многом были обусловлены своеобразием развития российского общества. В ряде случаев русские социологи шагнули дальше западных, часто они даже предугадывали то, что позднее повторили западные социологи. Они раньше всех начали обсуждать проблемы, которые довольно быстро стали принимать межнациональный характер и превращались в темы первых международных конгрессов.
Процессы, которые происходили в первую очередь в экономической сфере и потребовавшие в связи с этим знания об обществе как целостной взаимосвязанной системе, стали основной причиной возникновения социологии в России. Социология этого периода теоретически выражала в различной форме требования буржуазного изменения, реформирования существующих в России порядков. Поэтому ее появление в России после реформы 1861 г. является не случайным, а вполне закономерным, так как в это время начался интенсивный переход от феодального общества к капиталистическому, с его процессами индустриализации и урбанизации, изменением структуры общества, делающий невозможным и устаревшие идеи и идеалы дореформенного времени.
Стимулирующим фактором для развития социологии в
России оказалось усложнение социальной структуры русского общества. Произошел бурный рост городских сословий; которые до реформы были совсем незаметны на фоне крестьянства и дворянства. Развитие капитализма также привело к увеличению и усложнению состава городского
населения, появилась масса новых профессий, возросла мобильность населения, что приводило к ломке старых культурных стандартов.
Все эти изменения способствовали усилению интереса разных слоев русского общества к социальным проблемам. Русские интеллигенты стремились помочь угнетенному народу. Ответом на вопрос: "Что считать наиболее важным для блага народа?" стали главные теоретические достижения социологической мысли в России.
В середине XIX века русское общество стояло перед необходимостью коренных изменений в политической и экономической сферах. Потребность в этом осталась и после реформ 60-х годов - отмены крепостного права, реформы земств и судебной реформы, так как все проведенные реформы, кроме последней, были непоследовательны, нерешительны и компромиссны. Россия по-прежнему оставалась сословным бюрократически-дворянским государством. Она не стала, как этого желали многие, ни демократической, ни конституционной страной. Поэтому произошло колоссальное оживление общественной жизни. В России в 60-70-е годы впервые в истории на общественно политическую сцену выступило общественное мнение. Одни призывали к продолжению реформ, к их радикализации, а другие - к восстанию и слому всей системы вообще. С этого времени в России стало открыто звучать требование широкой общественности о необходимости прогресса общества.
Во второй половине XIX в. Россия стремительно переходила на рельсы новой, индустриальной цивилизации, что привело к обострению старых и выявлению массы новых социальных проблем.
С помощью старой социальной философии эти проблемы решить было невозможно. Возникла необходимость в появлении нового более точного знания. И вызванная реальной обстановкой того времени интеллектуальная потребность в ориентации на научно-рационалистическое объяснение социальных процессов в их связи с общественным целым, желание точного понимания жизни привели к развитию социологии в России в традициях позитивизма. Русские социологи-позитивисты нашли признание и известность во всем мире.
Необходимо также отметить и естественнонаучные предпосылки возникновения теоретической социологии. В 30-40-е годы XIX века на первый план развития науки выходят химия и биология. Среди открытий того времени, сделанных в области изучения живой природы, в первую очередь, следует отметить создание клеточной теории. В 1838-1839 гг. ее выдвинули, обосновали и развили немецкие ученые Теодор Шванн (1810-1882) и Маттиас Якоб Шлейден (1804-1881). С помощью их исследований было доказано единство строения животных и растений и сделан вывод, что "существует общий принцип развития для самых различных элементарных частей организма и что этим принципом развития является клеткообразование" /168, с.306-307/. Благодаря этому стало возможным объяснение роста и развития живых существ, а также доказана тесная связь обоих царств органической природы, т.к. законы развития растений и животных были тождественны. Этим была разрушена метафизическая перегородка, которая разделяла до этого обе области живой природы. Открытие клеточной теории оказало огромное влияние на развитие всех разделов биологии, а особенно медицины.
Большое значение имело также появление эволюционного учения великого естествоиспытателя-новатора Чарльза Роберта ДАРВИНА (1809-1882). Историческое значение исследований Дарвина заключалось в том, что он опроверг господствующие в то время в биологии религиозно-идеалистические представления о "творческих актах", а также метафизические учения Линнея и Кювье, в основе которых лежало представление о живой природе, разных видах растений и животных как всегда постоянных и неизменяемых.
Дарвин же установил и доказал, что биологические виды изменяются, что между видами существует преемственность, а возникающие в природе уклонения в видовых признаках наследуются. В результате своих исследований он пришел к выводу, что в естественных условиях новые виды происходят и изменяются путем естественного отбора, выживают наиболее приспособленные к данным условиях жизни. Завершением дарвинской эволюционной теории было установление биологических закономерностей происхождения человека и общего предка человека и современной человекообразной обезьяны. Своим учением он доказал, что современная живая природа, все биологические виды, в том числе и человек, появились в результате закономерного процесса постепенного развития, который длился миллионы лет.
Объективное значение великих открытий естествознания первой половины и середины XIX века заключалось в раскрытии всеобщей связи явлений природы. Они доказывали, что как в живой, так и в неживой природе происходит развитие и превращение разнообразных форм движущейся материи. Великие открытия естествознания послужили естественнонаучной основой для создания нового, диалектико-материалистического мировоззрения в середине XIX века основоположниками марксизма. Данные открытия легли также в основу созданного О. Контом, Г. Спенсером и Э. Дюркгеймом учения об обществе, основанного на принципах биологии.
Временные рамки существования русской немарксистской социологии невелики: 60-е годы прошлого века - первая четверть нынешнего. Несмотря на это, можно определить ряд специфических черт, которые позволяют выделить ее как самостоятельное направление мировой социологической мысли. Это антропологизм, т.е. интерес к человеческой жизни, историофичность - она отталкивается от конкретной русской действительности при построении отвлеченных общественных теорий, ее интересуют будущее предназначение, смысл России. Также для нее характерна синтетичность при познании общества как живого целого. Специфично и то, что до начала XX века социологией в России занимались в основном революционеры, литераторы, критики, педагоги, общественные деятели и почти никогда - профессора университетов. Отмеченное своеобразие можно считать символичным, ведь оно показывает, что у народа России существовало страстное желание проникнуть в сущность человека и общества.
II. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ
СОЦИОЛОГИИ В РОССИИ
В развитии социологической мысли в России можно условно выделить 5 основных этапов.
Первый этап - 1860-1890 гг.
Второй этап - 1890 г. - начало XX в.,
Третий этап - первая четверть XX в.
Четвертый этап - 20-е - 30-е годы XX в.
Пятый этап - конец 50-х - 90-е годы XX в.
1. ПЕРВЫЙ ЭТАП (1860-1890 гг.)
Развитие социологии в России, также как и на Западе, происходило в тесной связи с ПОЗИТИВИЗМОМ. Идеи О. Конта были известны уже в 40-50-е годы, но только в 60-е началась широкая популяризация позитивизма в России. Усвоение идей Конта шло быстро, и, как писал Н.И. Кареев, "в исходе шестидесятых годов позитивизм и социология вошли в русский умственный обиход" /132/.
Теоретическую основу позитивизма составляли идеи об исторический эволюции человеческого общества, о закономерностях общественного развития, о прогрессе. Представители разных школ и направлений абсолютизировали ту или иную сторону общественной жизни и считали, что именно она является определяющей в социально-историческом развитии общества.
В 1859 г. вышли две работы П.Л. Лаврова, имевшие позитивистское направление. В 1865 г. три наиболее серьезных журнала ("Современник", "Русское слово", "Отечественные записки") опубликовали статьи о Конте и его философии. Напечатанная в 1868 г. рецензия П.Л. Лаврова на книгу "Огюст Конт и положительная философия" (1867) стала во многом определяющей для всей последующей позитивистской социологии в России. В 60-70-е года вышли первые в прямом смысле социологические работы, написанные П.Л. Лавровым и Н.К. Михайловским. Они положили начало специализированной социологической литературе в России.
Необходимо отметить, что российские социологи, придерживаясь позитивизма, не заимствовали примитивно чужие идеи. Они критически относились к идеям О. Конта и его сторонников.
В это время зарождается ряд социологических школ и направлений. О школах как таковых можно говорить с некоторой долей условности. Институционально они не были оформлены, и в основном под ними подразумевалась идейная общность, литературное сотрудничество, дружеские контакты. А без необходимой основы не происходила кристаллизация определенной теоретической школы, т.к. это были либо традиционные отношения "метр-ученик", либо чисто литературное сотрудничество. Можно лишь уверенно, с известными оговорками, говорить об одной сложившейся субъективной школе и двух неоформленных, полуорганизованных школах М.М. Ковалевского и Л.И. Петражицкого.
Развитие социологии шло в рамках НАТУРАЛИСТИЧЕСКОГО и ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО направлений. Натуралистическое направление представляли идеологи ГЕОГРАФИЧЕСКОГО ДЕТЕРМИНИЗМА (Л.И. Мечников (1838-1888) и др.) и ОРГАНИЦИЗМА (А.И. Стронин (1826-1889), П.Ф. Лилиенфельд (1829-1903)). Представителями психологического направления были Е.В. Де Роберти (1843-1915), Н.И. Кареев (1850-1931), Н.М. Коркунов (1853-1904). Также необходимо отметить большую роль, которую играли в этом процессе СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ НАРОДНИКОВ (М.А. Бакунин (1814-1876), П.И. Ткачев (1844-1886)), а в их рамках существующая СУБЪЕКТИВНАЯ ШКОЛА социологии (П.Л. Лавров (1828-1900), Н.К. Михайловский (1842-1904)). Особое место в этот период занимали ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА М.М. Ковалевского (1851-1916) и ОРТОДОКСАЛЬНЫЙ МАРКСИЗМ (Г.В. Плеханов (1856-1918)).
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ НАРОДНИКОВ
В истории русской немарксистской социологии особо следует выделить социологические теории народничества. Термин "социология" в русский литературный обиход впервые внесли народники. Ими была разработана оригинальная социологическая концепция, которую позднее назвали "русской субъективной школой в социологии". Характерными чертами для народничества являлись субъективизм, внеисторический взгляд на явления и события и неумение разглядеть внутреннюю противоречивость социальной жизни.
В социологии народников можно выделить несколько направлений, что было обусловлено различием политических взглядов народников. С самого возникновения народничества внутри него проявились две тенденции - революционная и либеральная. С конца 60-х и до начала 80-х годов господствовало революционное направление, его сторонники стремились к крестьянской революции, хотя пути ее достижения были у них разные. С середины 80-х годов господствующее место заняла либеральная ориентация, до этого не игравшая заметной роли. Под влиянием экономических и политических сдвигов и освободительного движения народничество выродилось в "либеральное народничество" и в "легальный марксизм". Некоторые черты народничества унаследовало пролетарское, марксистское движение. Примерно с середины 90-х годов XIX в. народническая социология под напором марксистской критики приходит в упадок. Ее преемниками становятся социалисты-революционеры, которые в 1902 году оформляются в самостоятельную партию.
Все главные положения социологии народничества были заложены и развиты в конце 60-х - начале 70-х годов XIX в. Она теоретически обосновывала возможность самобытного, некапиталистического развития России, которого можно было достичь благодаря активному вмешательству в ход исторического процесса.
Появление народничества было обусловлено относительным спадом общественного движения после первой революционной ситуации. Это также стало основанием пересмотра социологической теории Н.Г. Чернышевского и его понимания закономерностей исторического развития.
Произошел резкий поворот к субъективизму, появляется безграничная вера в решающее воздействие прогрессивно настроенной интеллигенции на народ и в то же время недоверие и пренебрежение к самостоятельным выступлениям народных масс.
Но, несмотря на общую субъективную основу, сложились различные теоретические течения, что было связано с индивидуальными особенностями основателей новых направлений социологии. В зависимости от того, какие свойства личности считались доминирующими, определяющими историческое развитие, сложилось различное понимание форм и способов революционной деятельности. П.Л. Лавров выделял интеллектуально-критическую способность человека и был теоретиком подготовительно-пропагандистского направления; П.Н. Ткачев - волю человека и стоял во главе заговорщического направления; М.А. Бакунин - эмоционально-действенную активность и был идейным вождем бунтарско-анархистского направления.
Их взгляды расходились только в вопросах подготовки и осуществления революции.
Объединяло революционных народников то, что они критиковали царизм и феодально-крепостнические пережитки, требовали их уничтожения, отрицательно относились к развитию капитализма в России, идеализировали крестьянскую общину, считали, что она является исходным началом социализма, а также выступали за уравнительное разделение земли.
Основные проблемы народнической социологии в начальный период ее развития были связаны в основном с разработкой теории социального прогресса. Хотя эта проблема решалась народниками по-разному, общим для них было утверждение о ведущей роли личности как субъекта социального действия, который отождествлялся ими с революционной интеллигенцией.
Рассмотрим подробнее основные взгляды ведущих теоретиков народничества.
Михаил Александрович БАКУНИН (1814-1876) - потомственный русский дворянин, революционный демократ и социалист, родоначальник отечественного анархизма.
Социологические идеи высказаны Бакуниным в следующих его основных работах: "Кнуто-Германская империя и социальная революция" (1871), "Государственность и анархия" (1873), "Федерализм, социализм и антитеологизм" (не закончена).
Социология, по мнению Бакунина, это "наука о человеческом мире, включая антропологию, психологию, логику, мораль, социальную экономию, политику, эстетику, даже геологию и метафизику, историю", это наука "об общих законах, управляющих всем развитием человеческого общества" /9, с.54; 49/.
В социологии Бакунина переплетаются как материалистические, так и идеалистические положения. В его социологии отчетливо видна также естественно-биологическая тенденция. Он отмечал: "Общество - это естественный способ существования совокупности людей независимо от всякого договора. Оно управляется нравами и традиционными обычаями, но никогда не руководствуется законами. Оно медленно развивается под влиянием инициативы индивидов, а не мыслью и волей законодателей. Существуют, правда, законы, управляющие обществом без его ведома, но это законы естественные, свойственные социальному телу, как физические законы присущи материальным телам. Большая часть этих законов до сих пор не открыта, а между тем они управляли человеческим обществом с его рождения, независимо от мышления и воли составлявших его людей. Отсюда следует, что их не надо смешивать с политическими и юридическими законами, провозглашенными какой-либо законодательной властью, которые в разбираемой нами системе считаются логическими выводами из первого договора, сознательно заключенного людьми" /9, с.87-88/. В то же время он являлся приверженцем идеалистического взгляда на роль социальной воли в обществе.
Центральной проблемой социологии у него выступала проблема уничтожения государства как силы, которая подавляет абсолютную свободу личности, а целью прогресса, его критерием являлось постоянное увеличение свободы личности. Бакунин абсолютизировал свободу личности, не пытаясь выяснить, для чего она необходима. Все силы, способствующие становлению и процветанию индивидуальной свободы, считались им социально прогрессивными. Именно в государстве, считал Бакунин, независимо от его склада и строя, заключается источник зла и социальной несправедливости. Всякое государство, революционная диктатура или любая другая форма государственности таит в себе опасность развития деспотизма управляющих и рабства управляемых. И даже "народное государство" будет ни чем иным, как деспотическим управлением народными массами со стороны бывших или новых работников управления, которые "лишь только сделаются правителями или представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на весь чернорабочий мир с высоты государственной: будут представлять уже не народ, а себя и свои притязания на управление народом. Кто может усомниться в этом, тот совсем не знаком с природой человека. Нельзя идти к освобождению пролетариата через утверждение нового господства - скрытого, а потому более опасного. Отсюда следует вывод: решительное сокрушение всего того, что называется государством" /13, с. 16/.
Бакунин, выступая за разрушение государственного управления, понимал, что любая совместная деятельность людей - производственная, научная и т.д. - требует согласования, управления. Поэтому он отвергал не управление как таковое, а управление централизованное, сосредоточенное в одних руках, которое идет "сверху вниз", а не от рабочих, ассоциаций, групп, общин, волостей, областей и народов. Это было, по его мнению, необходимым условием настоящей, а не фиктивной свободы. Он считал государство главным препятствием на пути социального освобождение человека. Бакунин не только обосновывал необходимость уничтожения государства, но также пытался представить, что должно его заменить. "Признание абсолютного права каждой нации, большой или малой, каждого народа, слабого или сильного, каждой провинции, каждой коммуны на полную автономию при одном лишь условии, чтобы их внутреннее устройство не являлось угрозой и не представляло опасности для автономии и свободы соседних земель" - так он рассматривал историческое будущее федеративного устройства общества /9, с. 19-20/.
Историю развития общества Бакунин рассматривал как эволюционный процесс, как шествие человечества из "царства животных" в "царство свободы". "Свобода человека состоит единственно в том, что он повинуется естественным законам, потому что он сам их признает таковыми, а не потому, что они были ему внешне навязаны какой-либо посторонней волей - божественной или человеческой, коллективной или индивидуальной",- писал Бакунин /8, с. 166/. Человек бессилен изменить законы природы, он должен им обязательно повиноваться, но сама жизнь людей и их трудовая деятельность настоятельно требуют дознания этих законов. Во всех остальных случаях свобода и воля человека ничему не подвластны, он сам творит окружающую его действительность.
Он считал, что основная сила, способная уничтожить государство как губителя индивидуальной свободы, как "самое вопиющее, самое циничное, самое полное отрицание человечества", это революция. При решении проблемы объективного и субъективного фактора социальной революции решающим считал волю узкого круга революционеров. Предполагал, что проведение социалистической революции не зависит от объективных условий, что она возможна при любом экономическом строе общества. Для этого якобы достаточно только революционного призыва, который всколыхнет мятежные души и вызовет стихийный бунт в любое время.
Правда, Бакунин отмечал, что экономическое положение народа, его нищета и эксплуатация являются важнейшим условием возникновения революции. Но все равно на первом месте, по его мнению, стояло "страстное революционное сознание" народа, которое в сочетании с нищетой, доводящей до отчаяния, сделает революцию неотвратимой /6, с.94-96/.
Важное место в системе социалистических воззрений Бакунина отведено религии. Он оценивал ее как социальное зло, отмечая при этом, что, во-первых, она плод незрелого, антропологического мышления людей, которые переносят, при этом чрезвычайно преувеличивая, на богов "силу, способность или качество", открытые ими в себе, a во-вторых, главной причиной существования религии является нищета и моральная забитость народа, что в современных условиях появление религии - это не столько заблуждение ума, сколько "жалкое положение, на которое народ фатально обречен экономической организацией общества в наиболее цивилизованных странах Европы" /8, с.152/.
Освобождение народа от религии, считал Бакунин, возможно двумя путями. Первый - с помощью воздействия на сознание людей, распространения рациональной науки и пропаганды идеи социализма. Второй заключается в коренном изменении условий жизни народа. А это возможно только благодаря социальной революции.
Бакунин и бакунисты делали главный упор на бунт крестьянских масс. Они доказывали, что русский народ уже давно готов к социальной революции, нужно только в один прекрасный день поднять его повсеместно на бунт. Они верили, что народный взрыв разрушит до основания старый строй и приведет к уничтожению любой государственной формы правления. Вместо государства будут созданы самоуправляющиеся независимые общины, которые будут связаны между собой только договорными условиями.
Петр Николаевич ТКАЧЕВ (1844-1886) социолог, литературный критик, публицист, революционный деятель и основной теоретик заговорщического направления.
Политическая программа Ткачева представлена в брошюрах "Открытое письмо Петра Ткачева г-ну Фридриху Энгельсу" (1874) и "Задачи революционной пропаганды в России" (1875). Социологическая теория разработана им в многочисленных статьях. Основные социологические работы Ткачева "Экономический метод в науке уголовного права" (1865), "Производительные силы Европы" (1865), "Очерки по истории рационализма" (1866), "Что такое партия прогресса" (1870), "Закон общественного самосохранения" (1870), "Роль мысли в истории" (1875), "Анархия мысли" (1876), "Анархическое государство" (1876), "Накануне и на другой день революции" (1877) и др.
Большое внимание он уделял решению проблемы прогресса. Прогресс, по его мнению, находит свое выражение и трех сферах: в природе, в индивидуальном организме и в человеческом обществе. В свою очередь, внутри общества прогресс делился им на экономический, правовой, духовный и т.д.
Критерий прогресса - это цель, которая является воплощением представлений людей о счастье и выступает в качестве образца того, что должно быть. Кроме цели, элементами прогресса являются движение и направление.
Ткачев подчеркивает, что хотя прогресс в природе и существует объективно, все же он не подходит под все требования понятия прогресса вообще, так как содержит в себе только два элемента этого понятия, а третьего элемента у него нет. Для человека цели природы недоступны, и он даже не может с полной уверенностью сказать, существуют они или нет.
Основная цель социального прогресса - приведение в соответствие потребностей людей с возможностями их удовлетворения. Выводя "верховный критерий исторического социального процесса", он считал необходимым "установление возможно полного равенства индивидуальностей (это равенство не должно смешивать с равенством политическим и юридическим или даже экономическим - это равенство органическое, физиологическое, обусловливаемое единством воспитания и общностью условий жизни) и приведение потребностей всех и каждого н полную гармонию с средствами к их удовлетворению... Все, что приближает общество к этой цели, то прогрессивно; все, что удаляет, то регрессивно" /154, с.206-207/. Достичь это можно только с помощью коренного экономического преобразования, т.е. в результате социалистической революции, основу которой составляет политический заговор меньшинства.
Ткачев отмечал, что существуют принципиальные различия между обществом и природой, в связи с чем резко критиковал сторонников биологизации общественной жизни. Рассматривал существующие законы. Если законы природы - это вечная, обязательная связь между причиной и следствием, то в отличие от них законы общества не являются неизменными, а только раскрывают известные отношения между людьми, их действиями и их "мыслями". Ведь в зависимости от воли и желания людей эти отношения могут быть заменены совершенно другими.
Проводя сравнение законов природы и общества, Ткачев отмечал, что человек "всегда может, по своему произволу, изменять условия окружающей его жизни, что законы развития гражданского общества не имеют ни единой черты той непреложности, вечности и неизменности, которою запечетлены законы природы - вот потому-то все наши праздные аналогии никуда и не годятся, вот потому-то они и нелепы. Законы природы ничего более не могут требовать от живых существ, как только простого приспособления к данным, и от воли живых существ нисколько не зависящим, условиям жизни. Напротив, законы гражданского развития налагают на человека обязанность не только приспособляться, но постоянно стремиться видоизменить и улучшить эти условия. Законы истории говорят человеку: "Ты нас сделал, тебе мы повинуемся, от тебя зависит переделать нас, как найдешь лучшим". Законы природы говорят живому существу: "Не ты нас сделал, а мы тебя создали, нам ты должен повиноваться, мы изменяем тебя, как нам вздумается, но ты не можешь и не смеешь к нам прикоснуться!"" /152,с.100-101/.
В другой своей работе Ткачев подчеркивал: "Общественный организм отличается от всякого другого организма тем, что он способен сам себя совершенствовать. Но никакой другой животный организм сделать этого не может, потому что законы, по которым он развивается, не создаются его самопроизвольной деятельностью; они даются ему как бы извне, - они существуют прежде него и останутся после него. Законы органического и неорганического развития - вечны, однообразны, неизменны и непреложны; органические и неорганические тела могут существовать только под условием слепого и постоянного повиновения этим законам. Напротив, законы, которыми управляется общество, не отличаются ни одним из этих свойств; являясь всегда продуктами самого общества, т.е. продуктами человеческой воли и человеческого расчета, они возникают, и уничтожаются вместе с обществом; правда, условия, которые они создают, роковым и неизбежным образом влияют на общее направление социального развития; но с совершенством законов совершенствуются и самые условия; допускать возможность совершенствования законов - это значит признавать коренное и неизгладимое различие между организмом общества и животным организмом. И только это признание, или правильнее, только это сознание, внушая мыслящему человеку веру в его силы, мирит его с окружающей его действительностью и делает из него деятельного, честного и полезного гражданина" /153, с.302/.
Подробно им была рассмотрена роль политической власти революционно настроенного меньшинства в историческом развитии. Основу его социально-политических воззрений составляло представление о возможности социального переворота силами революционного меньшинства. Политическую борьбу он сужал до заговора.
Все свои надежды он возлагал на узкозаговорщическое революционно настроенное интеллигентское меньшинство. Оно с помощью тайного заговора свергнет самодержавие, захватит политическую власть в свои руки и произведет социальные изменения. Он указывал, что задача революционеров - не подготавливать революцию, а "делать" ее.
Ткачев считал, что предстоящая революция будет социалистической и она победит значительно легче, чем на Западе. Это было связано, по его мнению, с тремя факторами: русское государство бессильно, т.к. "не имеет социальных корней"; в стране нет буржуазии, а это та сила, которая наиболее враждебно относится к социализму; русскому народу присуще инстинктивное стремление к социализму.
Следует отметить высказанную Ткачевым догадку о двух типах революции, о различии буржуазной и социалистической революции. Если первая сохраняет в неизменности господствующий принцип частной собственности, то нторая отрицает любой собственнический принцип, а поэтому ведет к совершенно иному способу утверждения новых основ жизни общества.
В конце 60-х - начале 70-х гг. социология Ткачева, как и его теория, не имела последователей, только после второй революционной ситуации ее взяли на вооружение народовольцы. А позднее ее попытались использовать эсеры.
СУБЪЕКТИВНАЯ ШКОЛА
Видное место в социологии народничества занимает субъективное направление. Субъективное направление возникло в конце 60-х годов XIX в. и просуществовало до Октябрьской революции, подвергнувшись значительной эволюции.
Ведущие теоретики субъективной школы Петр Лаврович ЛАВРОВ и Николай Константинович МИХАЙЛОВСКИЙ - а субъективизм (субъективный метод) был наиболее популярным направлением русской социологической мысли - включали психологию в анализ и объяснение исторических и социальных процессов, которые происходили в мире. Впервые основополагающие идей субъективной социологии были сформулированы П.Л. Лавровым в "Исторических письмах" (1870).
"Субъективная социология была своеобразным ответом: на волнующий в конце 60-х - начале 70-х годов демократически настроенных людей вопрос о том, что необходимо; сделать, чтобы изменять "народную долю". Разработка учения об обществе в целом, выявление закономерностей и направленности его развития находились в центре внимания субъективной социологии. Уделялось внимание и разработке теории общественного прогресса.
По мнению представителей этого направления, позитивизм О. Конта является как раз тем учением, благодаря которому возможен синтез беспристрастного и свободного от оценочных суждений анализа (т.е. истинно научного анализа) существующей действительности с возможностью вмешательства в нее субъективного элемента - личности. Задачей данной личности является переустройство мира на основании рациональных, разумных и справедливых начал.
Петр Лаврович ЛАВРОВ (1828-1900) - философ, историк, литературный критик и известный революционный деятель. После окончания артиллерийской академии некоторое время был преподавателем в военных учебных заведениях.
Основные социологические работы, написанные Лавровым,- "Исторические письма" (1870), "Формула прогресса Михайловского" (1870), "Социологи-позитивисты" (1872), "Знание и революции" (1874), "Кому принадлежит будущее" (1874), "Введение в историю мысли" (1874), "О методе в социологии" (1874), "Государственный элемент в будущем обществе" (1876), "Противники истории" (1800), "Теория и практика прогресса" (1881), "Социальная революция и задачи нравственности" (1884), "Задачи понимания истории" (1898), "Опыты истории мысли Нового времени" (1894, 1 т.) и "Важнейшие моменты в истории мысли" (1903).
Николай Константинович МИХАЙЛОВСКИЙ (1842-1904) - выдающийся ученый-социолог, популярный писатель, литературный критик и публицист.
Наиболее крупные работы и статьи Михайловского - "Что такое прогресс?" (1869), "Аналогический метод в общественной науке" (1869), "Орган, неделимое, общество" (1870), "Теория Дарвина и общественная наука" (1870), "Философия истории Луи Блана" (1871), "Что такое счастье?" (1872), " Идеализм, идолопоклонничество и реализм" (1873) ."Борьба за индивидуальность" (1875), "Вольница и подвижники" (1877), "Герои и толпа" (1882), "Научные письма. К вопросу о героях и толпе" (1884), "Патологическая магия" (1887), "Еще о героях" (1891), "Еще о толпе" (1893).
Кареев в своей статье "Памяти Михайловского, как социолога" писал: "Если бы Михайловский свел воедино свои взгляды на общество и на взаимоотношения в нем индивидуального и коллективного (группового и классового) элементов и представил свои выводы в систематическом изложении, и если бы такая его книга была переведена на один из более распространенных языков, то западная критика... признала бы нашего автора одним из самых видных социологов, а западный историк молодой науки отметил бы, что этот социолог начал самостоятельно работать в то время, когда почти еще не существовало социологической литературы" /52, с. 142/.
В своей статье Кареев дальше приводит довольно убедительные доводы против упреков его "в пристрастии к "социологии Михайловского" в силу своего рода национального патриотизма". Он подчеркивает: "Работа над докторской диссертацией "Основные вопросы философии истории", вышедшей в свет в 1883 г., дала мне возможность систематически перечитать и критически продумать все произведения "русской социологической школы", появившейся в свет полтора десятилетия перед этим, и в то же время систематически перечитать и критически передумать множество старых и новых иностранных книг" /52, с.140/. Проделанная работа позволила Карееву с полным на то основанием высказать следующую мысль, что "русская социология может с известным успехом конкурировать с иностранными, и что в ней, этой русской социологии, одно из первых мест по времени и очень видных мест по значению принадлежит Михайловскому" /52, с. 140/.
Основные компоненты социологической теории Лаврова и Михайловского: обоснование субъективного метода в социологии и определение на этой основе предмета последней; теория факторов общественного развития; вытекающая из нее оригинальная теория прогресса и роль личности в истории.
При определении предмета социологии и установлении ее места в системе существующих наук они опирались на тезис О. Конта о необходимости создать позитивную, опытную науку об обществе. Критикуя объективный метод в социологии, они выступали за последовательное применение субъективного метода. Естественнонаучный метод - в
основном объективный метод. Социологический, по их мнению, должен быть субъективным методом. Необходимость использовать субъективный метод в социологии обосновывалась следующим образом: основная единица общества - не класс, группа или коллектив, а личность. На социальную
деятельность личности влияют субъективные помыслы и цели, а не разные внешние факторы. Данные субъективные помыслы и цели непознаваемы объективными методами. Субъект познания (социолог) может изучать личность, только используя принцип "сопереживания", когда, по словам Михайловского, "наблюдатель ставит себя в положение наблюдаемого".
Он должен дополнить свой личный опыт сочувственным опытом, т.е. переживанием чужой жизни как своей, ставить себя на место другого. Как писал Михайловский: "...Мыслящий субъект только в таком случае может дойти до истины, когда вполне сольется с мыслимым объектом и ни на минуту не различится с ним, т.е. войдет в его интересы, переживет его жизнь, перемыслит его мысль, перечувствует его чувство, перестрадает его страдание, переплачет его слезами" /95, с.84/. Лавров считал, что необходимо встать на место страждущих и нуждающихся, а не занимать место беспристрастного наблюдателя.
При рассмотрении предмета социологии Михайловский акцентировал свое внимание на исследовании процессов борьбы за индивидуальность, понимая под этим целостность человека в его взаимодействии с социальными структурами. Для Лаврова социология - это "наука о солидарности", в данном случае - это взаимодействие тех же самых людей, "Социология - по его мнению - есть наука, исследующая формы проявления солидарности между сознательными органическими особями" /76, с.639/.В другой своей работе он пишет, что социология - это наука, "изучающая и группирующая повторяющиеся факты солидарности между особями человеческого общества и стремящаяся открыть се законы. При этом она берет в соображение, во-первых, что общества, в которых мы изучаем проявления солидарности, принадлежат различным периодам жизни человечества, и потому уже солидарность их имеет различные формы; во-вторых, что эти коллективные организмы не имеют иного существования, как образования их из особей, способных ставить себе цели, стремиться к ним и отыскивать средства для их достижения. И потому лишь эти общества выступают как солидарное целое, как коллективные организмы, что особи их составляющие, ставят себе сходные, или тождественные, цели, тогда как едва ли не все явления, подрывающие солидарность обществ и ослабляющие ее, обусловлены различием других целей этих самых особей" /32, с.978-979/.
При этом он считает, что: "Социология есть едва ли не единственная систематически вырабатывающаяся наука, в которой практические задачи не могут быть рационально отделены от теоретического их понимания" /32, с.973/.
Из позитивистского метода вытекает известная народническая теория факторов, суть которой состоит в том, что история человечества не является единым закономерным процессом, который проходит определенные объективные стадии и фазы в своем развитии и подчинение какой-либо высшей цели. История - это хаотическое действие различных сил и факторов, ни один из которых не может быть назван как самый решающий и главный. Поэтому любое историческое событие можно интерпретировать как результат определенной комбинации всех факторов данной исторической эпохи. Такой подход к истории на первое место выдвигает не поиск закономерностей исторических процессов и явлений, а анализ каузальных (причинных) взаимоотношений между людьми. Это позволит лишь приблизиться к пониманию истории, т.к. она недоступна полному пониманию, все время остается "вещью в себе".
Лавров считал, что история человечества лишена какого-либо внутреннего смысла. Этот смысл привносится в нее человеческим сознанием извне.
Только справедливый общественный строй может гарантировать уважение к человеческой неповторимости и уникальности. Государство и общество должны служить человеку, а неон им. Михайловский подчеркивал, что нельзя приносить личность в жертву, она свята и неприкосновенна.
Лавров указывал, что общественные цели достигаются только благодаря личности. Истинная общественная теория ведет к слиянию общественных и частных интересов. Не должно происходить подчинения общественного элемента личному или поглощения личности обществом. Личность должна понять общественные интересы, которые являются сутью ее интересов. А чтобы это произошло, в обществе должна появиться критическая мысль, которая, пройдя ряд этапов, приведет человека к пониманию того, что его интересы заключаются в солидарном (т.е. кооперированном) взаимодействии с другими людьми.
Движущая сила истории - "критически мыслящая личность". Их немного, это элитарное меньшинство. Лавров указал, что это "цвет народа, единственные представители цивилизации". Большинство людей, подавленных ежедневными проблемами и заботами, живут по существующим в обществе обычаям и привычкам и не способно критически осмыслить окружающую их действительность. Но благодаря их труду создаются условия для небольших групп людей, не обремененных заботой о хлебе насущном и способных выработать в себе критическое мышление. Они могут определить те нравственные ориентиры, к которым необходимо стремиться, и побуждать общество двигаться в этом направлении. А так как такую возможность меньшинство получает за счет большинства, то долг меньшинства - служить большинству, т.е. служить народу для искупления его жертв.
Историческая миссия меньшинства заключается в том, чтобы вернуть народу моральный долг, плату за прогресс, способствовать продвижению общества вперед и распространять просвещение. Если общество заглушит критически мыслящих личностей, то это приведет его к застою и гибели, это же ожидает его, если то, что должно было стать достоянием цивилизации, так и осталось достоянием меньшинства.
Цивилизация, по мнению субъективных социологов, это сознательное историческое движение, которое осуществляется, прежде всего, критической мыслью. А так как мысль может реально осуществиться только благодаря действию личности, то главной силой общественного развития являются критически мыслящие личности, передовая интеллигенция.
При этом личность - не только главная движущая сила общества, но и своеобразное мерило общественного прогресса.
Цель прогрессивного исторического процесса - развитие человеческой индивидуальности, т.е. должен осуществиться принцип самореализации личности. Поэтому идеалом общественного развития будет являться создание таких отношений, которые способствовали бы всестороннему развитию личности. А такое, по мнению субъективных социологов, возможно только при социализме, когда будут реализованы идеалы свободы, равенства и справедливости. При этом необходимо отметить, что данная концепция социализма очень существенно отличалась от концепции социализма марксистов, и тем более того "реального социализма", который был построен в нашей стране и в ряде социалистических стран. Михайловский считал, что социализм - это "творчество личного начала при посредстве начала общинного".
С конца 70-х годов в социологии Михайловского ведущее положение заняла проблема социальной психологии - психологии "толпы". Революционерам во время "хождения в народ" не удалось установить контакты с крестьянской массой. Народ остался глух к героическим выступлениям одиночек-народовольцев. Это заставило Михайловского заняться изучением психологии масс, анализом психологических путей и средств воздействия личностей на народ.
Михайловский проводил различие между понятиями "герой" и "великая личность". Под героем он понимал "...человека, увлекающего своим примером массу на хорошее или дурное, благороднейшее или подлейшее, разумное или бессмысленное дело" /94, стб. 97/. В широком смысле слова это зачинатель. Это может быть человек, несущий народу высокие благо родные идеалы, а может быть негодяй, полоумный, это тот, кто способен сделать первый шаг, которого ждет от него "толпа", и повести за собой других.
Великие люди в отличие от "героев" - это люди, которые внесли какие-то ценности в мировую сокровищницу человечества. Они появляются в переломные моменты истории, полностью выражая намечающиеся потребности преобразования.
Михайловский противопоставлял "героя" "толпе". Под толпой он понимал "массу, способную увлекаться примером... высоко-благородным или низким, или нравственно безразличным" /94, стб. 97/. Механизм воздействия "героя" на "толпу" в психологическом плане заключен в подражании, массовом гипнозе (внушении), психозе. У "толпы" круг интересов узок, духовное развитие скудное, поэтому любой эмоциональный толчок может поднять ее как на высокое, так и на самое низкое дело. Имея воодушевляющий ее пример, она пойдет за вождем без всяких размышлений все равно куда.
Михайловский отмечал, что это ненормально. Что народ до тех пор будет "толпой", легко впадающей в гипнотическое состояние, безрассудное подражание, пока каждый человек не станет развитой индивидуальностью.
Михайловский первый в социологии разработал теорию подражания. Кареев следующим образом опроверг появившееся в то время "утверждение" одного критика, будто автор заимствовал основные идеи этого своего трактата у Тарда. Простая хронологическая справка показывает, что Михайловский на целых восемь лет предупредил книгу Тарда "Законы подражания". Кто будет теперь читать "Героев и толпу" Михайловского, должен иметь иметь в виду, что этот трактат появился в свет в 1882 г., а книга Тарда лишь в 1890. В 1882 г. это была тема новая, а трактование ее вполне оригинальным остается и доселе. Мало того: ознакомившись с теорией Тарда, Михайловский сумел со своей, более широкой и плодотворной точки зрения показать, что было недостаточно в теории французского социолога. ""Герои и толпа" вообще - один из первых по времени и очень важных до сих пор по значению трактатов в области коллективной психологии, к которой, как и к психологии индивидуальной, влекли его одинаково, кроме того, и жизненные, и литературные интересы, а не одна отвлеченная социологическая теория" /52, с. 147/.
Необходимо отметить, что субъективной социологией значительное внимание было уделено разработке возможности особого пути развития (в особенности для России), минуя некоторые его стадии, в первую очередь, капитализм. Что возможно благодаря существованию такого традиционного института общества, как община и наличию активной революционной (по сути, миссионерской) деятельности интеллигенции и ее лидеров. Таким образом, субъективные социологи развили учение о некапиталистическом пути развития России.
Лавров выступал за длительную пропаганду социалистических идей, т.к. народ еще не готов к социалистическому перевороту. Революция возможна только тогда когда большинство населения осознает полностью ее необходимость. С целью пропаганды среди народа революционных социалистических идей и активной подготовки его к революции, а также чтобы сблизиться с народом, лучше изучить его жизненные условия и духовный облик, экономические и политические потребности в 1874 г. началось "хождение в народ". Хотя оно и закончилось идейным и политическим крахом народников, оно дало им необычайно много.
Роль социолога, по мнению сторонников этого направления, заключается не в бесстрастном фиксировании фактов и критике существующих общественных форм и действий. Социолог прежде всего должен быть практиком, т.е. стремиться воплотить свои идеи, реально участвовать в общественном прогрессе. В связи с этим социология как наука оказалась подчинена необходимости реализации социалистического идеала. Произошло слияние науки с политической идеологией. Такая же картина наблюдалась и в классическом марксизме. В этом, а также в абстрактном подходе к личности заключалась слабость субъективной социологии.
НАТУРАЛИСТИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ДЕТЕРМИНИЗМ
Его представители на первое место выдвигали географический фактор (климат, ландшафт, системы рек).
Лев Ильич МЕЧНИКОВ (1838-1888), брат известного биолога и врача И.И. Мечникова, географ, социолог, общественный деятель, являлся одним из ярких представителей этого направления. Мировую известность как социолог он получил посмертно после опубликования его главного произведения "Цивилизация и великие исторические реки. Географическая теория развития современного общества" в 1889 г. на французском языке.
Мечникова интересовали две основные проблемы того времени: социальный прогресс и его критерий, механизм социального прогресса. В русской социологии вопрос о прогрессе был очень важен. Сама история поставила этот вопрос и требовала на него ответа: как следует оценивать, в частности, петровские реформы? Идея прогресса до позитивизма не рассматривалась ни кем в достаточно полной мере.
Славянофилы (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. Аксаков и др.) считали, что община - это самобытная форма общественного устройства, этой же точки зрения позднее стали придерживаться народники, анархисты и революционеры-демократы. А так как община - социальный идеал славянофилов уже существовала в допетровские времена, и для ее появления не требовалось исторического развития, то они отрицательно относились к социальному прогрессу. Русские революционные философы (Н.А. Бердяев, C.JI. Франк, Н.С. Трубецкой) не принимали идею прогресса, т.к. считали, что божественное творение уже с момента своего появления обладает исчерпывающей полнотой, а потому дальнейшего его развития не требуется. Русские революционеры-демократы Герцен и Чернышевский видели прогресс в движении к идеалу социалистического общества.
Мерилом прогресса в общественной жизни, по мнению Мечникова, выступает солидарность. Она является сущностной чертой общества, она развивается, и поэтому с помощью метода аналогии ее можно измерить. Постепенно солидарность вытесняет первичную борьбу за существование, которая господствует в природе. Солидарность может быть разной, в зависимости от того, помогают люди друг другу по принуждению или делают это добровольно. Поэтому главный показатель социального прогресса, по мнению Мечникова, это степень свободы при образовании кооперации. Солидарность воплощалась в различных кооперациях. Какой тип кооперации будет выбран, зависело от осознания людьми необходимости объединения. Таким образом, критерий прогресса оказывался в самом сознании человека. Такая точка зрения Мечникова была обусловлена тем, что он не понял главного критерия общественного прогресса - развития производительных сил. Но уже при раскрытии причин социального прогресса он опирался на материалистические взгляды.
Мечников считал, что социальный прогресс в основном проходит те же ступени солидарности, что и в органическом мире, искусственно связывая основные этапы социального развития со своей схемой эволюции живых организмов.
Он резко и решительно выступил против социал-дарвинизма и расистских идей, что имело прогрессивное значение. Мальтузианскую теорию о народонаселении он характеризовал как реакционную, так как она теоретически оправдывала расизм.
Он считал, что "наследственность могучий фактор, в союзе с ней приспособление формирует человечество, но влияние ее не в состоянии освободить человека от еще более могучего влияния среды" /92, с.67/. Одновременно автор выступал против географического фатализма. Он согласен с тем, что "надлежит помнить, что общая форма земли и моря, и вообще географические особенности влияют в истории человечества различным образом, сообразуясь с состоянием культуры, которого достигла данная нация. Та же самая река, которая составляет непобедимое препятствие для некультурного народа, преображается в удобный путь для торговых сообщений у народа, вкусившего от плодов культуры и наконец может обратиться просто в ирригационный канал, направление которого управляется произволом человека - властелина природы. Та же самая гора, которая в начале истории была доступна одним охотникам и пастухам, на высшей степени культуры начинает привлекать рудокопов и промышленников, а вскоре и вовсе перестает быть препятствием благодаря пересекающим ее дорогам. Точно также и морская бухта, некогда ужасавшая своей величиной мореходные скорлупки наших предков, благодаря культурным ухищрениям, брекваторам (волнорезам) является убежищем для громадных современных судов..." /92, с.80/. Таким образом он выступал против каждого "провозглашающего наперекор фактам, что данная совокупность должна всюду играть одну и ту же неизменную роль"/92, с.81/.
Мечников хотел рассмотреть механизм влияния природы на социальное устройство общества. Так, в своей работе он, не скатываясь к вульгарному географическому детерминизму, пытался объяснить неравномерность общественного развития как результат изменения значения одних и тех же географических условий (а именно, водных ресурсов и путей сообщения), происходивших в различные эпохи под влиянием экономического и технического прогресса. Мечников выделял три периода в истории цивилизации: речной (возникновение первых рабовладельческих государств в долинах рек Нила, Тигра, Евфрата...), средиземноморский (основание Карфагена), океанический (открытие Америки). Правда, следует отметить, что данная периодизация внутренне противоречива, так как не объясняет, почему одинаковые по социально-экономическому типу государства (Финикия и Египет) отнесены к разным историческим эпохам, а различные (Рим и Франское государство Каролинков) - к одной эпохе.
С этой периодизацией он связывает основной закон развития культуры. На земле постепенно происходит эволюция культурно-географической среды, сначала она ограничена небольшими бассейнами нескольких культурно-исторических рек, постепенно расширяется и принимает характер средиземноморской, со временем охватывает Атлантический океан, с тем чтобы в конечном итоге распространиться на всех обитаемых местностях земного шара.
Причину прогресса древнего общества он видел в реках, но не во всех, а только в тех, которые могли обогатить человека и в то же время угрожали его развитию и жизни. Для борьбы со стихиями рек люди должны совместно трудиться, соединяться в кооперации. Так, "исторические реки" Нил, Тигр и Евфрат могли за короткий срок сделать плодоносными огромные области, которые могли прокормить миллионы людей или уничтожить все созданное человеческим трудом, привести к разорению и голоду. Поэтому жизнь вдоль этих рек требовала от множества людей кооперированного труда. При этом малейшая неточность или небрежность при возведении дамб или рытье каналов могли привести к огромным общественным бедствиям. Мечников пишет: "Под страхом неминуемой смерти река-кормилица внушает населению солидарность и стремление объединять свои силы, хотя на самом деле отдельные группы населения не знали и даже ненавидели друг друга. Она принуждает каждого члена общества к исполнению части общественной работы, полезность которой познается впоследствии, а вначале бывает непонятна громадному большинству. Зачастую даже это большинство не в состоянии дать себе отчет о плане исполнения общей работы. Вот где истинный источник боязливого благоговения и уважения, проявляемых народами по адресу рек, этих божеств, прокармливающих и управляющих, умервлщяющих и оживотворяющих, открывающих свои тайны только немногим избранным, а всеми остальными смертными повелевающих и управляющих, наподобие того, как управляет ими судьба" /92, с.118/. Поэтому в долинах перечисленных рек сложились крупнейшие цивилизации древности. Другие же реки мира, даже более крупные, окруженные плодородными землями, так и не смогли стать очагами древней цивилизации, так как условия жизни для селящихся вдоль них племен были слишком благоприятными и не требовали совместных усилий. Цивилизациями речного периода были Древний Египет, Ассиро-Вавилонское царство, древние Индия и Китай.
По мнению Мечникова, социологические законы не сводимы к законам природы, с их помощью нельзя внести ясность в сложный мир социальных взаимоотношений людей. Он считает: "Основать социологию на дарвинском законе борьбы за существование также немыслимо, как разрешить вопрос о солнечных пятнах на основании пифагоровой теоремы" /93, с.38/. "Общество - не механизмы и организмы, а также относятся к организмам, как эти последние относятся к механизмам. Говоря другими словами, законы биологические также неспособны объяснить нам явления общественности, как законы механические (считая в том числе и химические) неспособны объяснять органическую жизнь" /93, с.41/. При этом все-таки он считал полезным проведение некоторых аналогий общества с биологическим организмом.
В историю русской социологии Мечников вошел как создатель оригинальной теории, в которой он попытался связать проблему географического фактора с условиями материальной жизни общества. Также на географическом факторе жизни общества он основывал идею закономерности общественного развития и социального прогресса.
ОРГАНИЦИЗМ
На Западе органическая школа была создана Г. Спенсером во второй половине XIX века и связана с широким развитием биологических наук. Противниками органического направления в России были Н.И. Кареев, Н.К. Михайловский, Н.М. Коркунов, М.М. Ковалевский и многие другие.
Исходный пункт органицизма - гипотетическое отождествление общества с организмом. Если сначала сравнение общества с биологическим организмом было связано с тем, что наука при изучении идет от известного к неизвестному, а так как общество нам не известно, то для его объяснения прибегали к организму, как к вполне уже известному. Постепенно это сравнение переросло в утверждение полного тождества общества с организмом.
Органистская теория отвечала умонастроению определенных кругов русского дворянства и буржуазии, выступавших за вечность существующего буржуазного общества, поскольку теоретические положения органицизма оправдывали существование антагонистического общества.
В рамках этого направления следует выделить наиболее видных ее представителей Александра Ивановича СТРОНИНА и Павла Федоровича ЛИЛИЕНФЕЛЬДА.
Александр Иванович СТРОНИН (1826-1889) закончил историко-филологический факультет Киевского университета, был учителем истории в Полтавской гимназии. Непродолжительное время он увлекался народническими идеями, за что его даже выслали на несколько лет. Автор научных трудов, популярных брошюр для народа и статей.
Основные социологические работы: "История и метод" (1896), "Политика как наука" (1872) и "История общественности" (1886).
Тождество общества с организмом Стронин пытался доказать, сопоставляя сходство их функционирования и закономерностей. Он считал, что возможно переносить законы природы на общество, а социальное знание необходимо строить по подобию естественных наук, в первую очередь биологии.
По мнению Стронина, общество - это организм, а социальные институты - это отдельные части организма. Функционирование человека и общества происходит одинаково, а поэтому он считал, что "социология необходимо уже должна быть аналогичной с физиологией" /149, с.265/.
Общество так же, как и любой организм, имеет свое начало и свой конец. Движение общества (прогресс, регресс) совершается на основе биологических законов. Нравственный упадок, например, происходит в результате биологического вырождения человечества.
Структуру общества он представлял в виде пирамиды. Вершина - привилегированное меньшинство (судьи, законодатели, администрация). Середина - капиталисты. Основание - подавляющее большинство общества (земледельцы и ремесленники). Пирамида образуется под воздействием физических причин. Ведь только пирамида, по законам физики, является наиболее устойчивой и одновременно с этим только она испытывает наименьшее сопротивление при движении. Такой взгляд на строение общества привел Стронина к консервативному выводу, что только высшая бюрократия и интеллигенция могут заниматься политикой, а все остальные слои не должны в нее вмешиваться.
Понимая, что преобразования в России необходимы, Стронин в то же время считал, что она не готова для "произрастания революционных семян", как занесенных с Запада, так и своих собственных.
Павел Федорович ЛИЛИЕНФЕЛЬД (1829-1903) - крупный царский сановник, монархист. Большую известность ему принесла его книга "Мысли о социальной науке будущего" (1872). В 1894-1896 гг. им была написана "Социальная патология".
Для Лилиенфельда идея отождествления социального и биологического организма выступала не как рабочая гипотеза, а как вполне реальная аналогия. Он писал: "Для того, чтобы человеческое общество сделалось предметом положительной науки, один только исход: необходимо включить в ряд органических существ и само человеческое общество, как организм, стоящий в развитии своем настолько же выше человеческого организма, насколько сей последний возвышается над всеми прочими организмами природы"/161, с.267/.
Так как общество есть организм, по мнению Лилиенфельда, то оно обладает всеми отличительными чертами организма - единство, целесообразность, специализация органов и т.д. Но в социальном организме нет костного скелета, лимфатической, кровеносной, мускульной систем. Оно состоит из нервной системы, основу которой составляют своими нервными клетками люди, входящие в данное общество, и из междуклеточной ткани - это все то, что создано людьми (дома, железные дороги, книги, деньги, пережитки, писаные законы).
Лилиенфельд выделял в жизни общества 3 главные функции:
1. Физиологическая, или экономическая.
2. Морфологическая, или юридическая.
3. Индивидуальная (объединяющая), или политическая.
Хозяйственная сфера общества аналогична кровообращению биологического организма; право - нервной системе, которая управляет образованием органов и тканей; правительство - центральной нервной системе.
Здоровье социального организма обусловлено правильным соотношением консервативного и либерального направлений (наследственности и приспособления), Некоторые болезни соответствуют заболеваниям мозга, так больное правительство - это паралич. Смерть общества происходит по тем же причинам, по которым умирает любой организм - распадение частей, разложение. Она может быть обусловлена как внешними причинами, так и внутренними. Но возможно и перерождение общества, такая возможность существует у очень развитых обществ.
Он считал, что классовая борьба и революция - это патология, ненормальное развитие человеческой истории. Его утверждение о неизменной и естественной природе всех социальных институтов и явлений было на руку реакционным кругам русского дворянства и буржуазии.
В социологической концепции Лилиенфельда аналогия социального с биологическим, имевшая место у Спенсера, превратилась в полное тождество. Идеи Лилиенфельда оказали влияние на теории западных органицистов. В русской же социологии ни географический детерминизм, ни органицизм не заняли ведущего положения.
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
В 90-х годах XIX в. в русской социологической мысли сложилось как вполне самостоятельное психологическое направление. Хотя элементы психологизма встречались уже у представителей субъективной школы (П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский).
Главное внимание представителей психологического направления было направлено на изучение психологического механизма и социальных форм проявления поведения индивида или группы.
Наиболее видный представитель этого направления - Евгений Валентинович ДЕ РОБЕРТИ (1843-1915).
Основные работы Де Роберти по социологии и этике, написанные на русском языке: "Социология" (1880), "Прошедшее философии" (1886), "Новая постановка основных вопросов социологии" (1909), "Понятие разума и законы вселенной" (1914), "Философия и ее задачи в XX веке" (1915).
Необходимо отметить, что взгляды Де Роберти претерпели значительную эволюцию. В начале своей творческой деятельности он считал, что социология изучает особые социальные законы, не совпадающие с законами биологии и психологии. Эти законы управляют обществом и отличаются от законов индивидуального развития. В 80-х годах он уже считает социологию абстрактной и описательной наукой. В 90-х расширяет предмет социологии, включаете нее мораль, реально отождествляя социологию с этикой. Он писал: "Этика, как мы ее понимаем, есть мораль, ставшая абстрактной социологией" /132, с:199/. По его мнению, жизнью человека в обществе управляют правила поведения, которые имеют вес и значение, если выражают "существенные законы, управляющие нашим поведением". Задача социологии состоит в открытии этих законов.
В результате этого социология стала трактоваться как универсальная наука о человеческом духе, в которую включались история науки, история философии, история искусства, теория познания, этика, эстетика, юриспруденция, политика и мн. др. Несмотря на такое разнообразие, социология имеет "одну цель - познание законов психического взаимодействия. И потому он особенно старательно наблюдает те факты, в которых это взаимодействие, соединяясь с двумя другими основными видами энергии в природе, выражается с наибольшей силою и яркостью, именно факты, обыкновенно называемые историческими. Их совокупность составляет обширную область - естественную историю обществ, являющуюся главным полем исследований социолога, огромной лабораторией, в которой его анализ стремится побороть эмпирическое препятствие: конкретную смесь явлений. Главным, но не единственной ареной: ибо социолог, как мне кажется, должен одинаково уметь направлять свое исследование и в сторону более простых, психологических фактов.
Исследуя содержание индивидуальных сознаний, он должен уметь выделять в них тот образующий их элемент, которому мы дали выше название психофизического взаимодействия. Его задача от этого не сольется с задачей психолога, которому придется анализировать ту же сумму конкретных фактов с совершенно иной точки зрения.
Психолог также изучает изменчивые суммы надорганических свойств, обнаруживаемые живыми существами; он, в свою очередь, исследует содержание индивидуальных сознаний; но вместо того, чтобы рассматривать последний, подобно социологу, в их внешних и взаимных отношениях и в тех фактах, в которых такие отношения воплощаются, он изучает их внутреннюю связь, он стремится раскрыть глубокий механизм мысли, он объясняет его устройство и прогрессивное или регрессивное развитие. Имея перед собой те же конкретные факты, он разрабатывает их иначе, чем социолог, с помощью целого ряда методологических приемов, ведущих к иной цели. Словом, если социология есть наука абстрактная и, следовательно, по преимуществу индуктивная, то психология есть наука конкретная и потому, по необходимости, дедуктивная" /29, с.86-87/. Главным объектом исследования у Де Роберти выступало психологическое взаимодействие людей, а не объективно существующее общество.
"Социолог,- писал Де Роберти, - преследует одну цель: познание законов психического взаимодействия. И потому он особенно старательно наблюдает те факты, в которых это взаимодействие, соединяясь с двумя другими основными видами энергии в природе, выражается с наибольшей силою и яркостью, именно факты, обыкновенно называемые историческими. Их совокупность составляет обширную область - естественную историю обществ, являющуюся главным полем исследований социолога, огромной лабораторией, в которой его анализ стремится побороть эмпирическое препятствие: конкретную смесь явлений. Главным полем, но не единственной ареной: ибо социолог, как мне кажется, должен одинаково уметь направлять свое исследование и в сторону более простых, психологических фактов.
Исследуя содержание индивидуальных сознаний, он должен уметь выделять в них тот образующий их элемент, которому мы дали выше название психофизического взаимодействия. Его задача от этого не сольется с задачей психолога, которому придется анализировать ту же сумму конкретных фактов с совершенно иной точки зрения.
Психолог также изучает изменчивые суммы надорганических свойств, обнаруживаемые живыми существами; он в свою очередь, исследует содержание индивидуальных сознаний; но вместо того, чтобы рассматривать последний, подобно социологу, в их внешних и взаимных отношениях и в тех фактах, в которых такие отношения воплощаются, он изучает их внутреннюю связь, он стремится раскрыть глубокий механизм мысли, он объясняет его устройство и прогрессивное или регрессивное развитие. Имея перед собой те же конкретные факты, он разрабатывает их иначе, чем социолог, с помощью целого ряда методологических приемов, ведущих к иной цели. Словом, если социология есть наука абстрактная и, следовательно, по преимуществу индуктивная, то психология есть наука конкретная и потому, по необходимости, дедуктивная" /29, с.86-87/.
Во втором периоде своего творчества начиная с 90-х годов он отождествлял социальные изменения с психологическими процессами. Он игнорировал материальные условия и объективные законы общественного развития.
Несмотря на то, что взгляды Де Роберти на предмет социологии менялись, в них постоянным оставалось положение о социальной эволюции как "основном факторе" социологии. В социальной эволюции Де Роберти четко проявился психологизм.
По мнению Де Роберти, все социальные явления и процессы можно поставить в один эволюционный ряд, состоящий из семи общих категорий: психологическое взаимодействие - общественные группы - личность - наука - философия - искусство - практическая деятельность.
Последние четыре категории названного ряда стали основой его теории "четырех факторов цивилизации", и им уделялось особое внимание /29, с. 104/. Человек превращается в разумное существо под "влиянием социальной энергии, вырабатываемой постоянным соприкосновением или столкновением сознания", с этого начинается развитие цивилизации /29, с. 170/.
Всю деятельность людей Де Роберти ставит в зависимость от их идей, тем самым он подчинил все развитие общества научным идеям. Философия зависит от науки, искусство - от науки и философии, практическая деятельность (деятельность государства, экономика, политика, разные исторические события), в свою очередь, зависит от науки, философии и искусства. По его мнению, двигателем любого социального явления могут быть не только научные знания, но и различные психические факторы: эмоции, воля, чувства, желание. Психологическое взаимодействие групп выступало высшей формой общественности и основополагающей причиной социальных явлений.
В первой половине 80-х годов складывается социологическая теория Николая Ивановича КАРЕЕВА (1850-1931).
Кареев - историк, социолог. Он преподавал в Варшавском, потом в Петербургском университете. С 1910г. стал членом-корреспондентом Российской Академии наук, а с 1929 г. - почетным академиком Академии наук СССР.
Основные взгляды его социологической теории нашли свое выражение в докторской диссертации "Основные вопросы философии истории", вышедшей в 1883 г. в 2-х тома Среди социологических работ можно отметить следующие: "Сущность исторического процесса и роль личности в истории" (1889), "Историко-философские и социологический этюды" (1895), "Старые и новые этюды об историческом материализме" (1896), "Введение в изучение социологии" (1897), "Историка. Теория исторического знания" (1913), "Историология. Теория исторического процесса" (1915), "Общие основы социологии" (1919) и ряд журнальных статей. Им было написано 80 книг и статей по философии, социологии и истории.
Кареев критиковал контовскую классификацию за то, что Конт неоправданно перешел от биологии к социологии, минуя психологию. "Между биологией и социологией,- писал Кареев,- мы ставим психологию, но не индивидуальную, а коллективную" /51, с.40/. Так как только коллективная психология может выступить в качестве подлинной основы социологии. Ведь все общественные явления в конечном счете есть ничто иное, как взаимодействие между отдельными людьми.
Общество, по его мнению, это сложная система психических и практических взаимодействий личностей, "надорганическая среда". Эта среда делится Кареевым на культурные группы и социальную организацию.
Культурные группы являются предметом индивидуальной психологии. Это настроения, представления, стремления людей. Отличие между группами зависит не от природных свойств людей, а от воздействия привычек, подражания, воспитания.
Социальные организации - это результат коллективной психологии, и его изучением занимается социология. В данном случае идет изучение социальных форм и институтов, воплотивших психологические отношения людей. Социальные организации Кареев рассматривал как совокупность политической, юридической и экономической среды. Данная структура обосновывается положением личности в обществе в трех измерениях: политический строй - место личности в самой социальной организации; юридический строй - защищаемые государственной властью частные отношения к другим лицам; экономический строй - роль личности в экономической жизни общества. Таким образом, социальная организация у Кареева выступает показателем предела личной свободы.
Еще один представитель этого направления - Николай Михайлович КОРКУНОВ (1853-1904).
Коркунов по образованию юрист, преподавал в Петербургском университете государственное право. Он считал, что "связь, соединяющая членов общества воедино, духовного, психического характера, и этим вполне объясняется отсутствие между ними материальной связи", а общество является результатом "психического единения людей" /71, с.205, 224/. Изучая государство, он пришел к выводу, что оно порождено стремлением к единству и солидарности, выступает орудием сглаживания классовой борьбы. Государство и право, по его мнению, выражают психологические связи между людьми.
Если прежние теории под связью поколений понимали исключительно передачу знаний без учета преемственности чувства и воли, то Коркунов уже рассматривает и психологическую преемственность поколений. Этот оригинальный взгляд на общество отличался от концепции Де
Роберти.
Представители психологического направления, поддерживая взгляды либеральной буржуазии, пытались вывести практическую деятельность людей из психологии. Они не могли понять, что коллективная психология зависит от социальных условий жизни, является ее отражением. Они же считали, что социальная жизнь - это производное от коллективной психологии.
ПЛЮРАЛИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА М.М.КОВАЛЕВСКОГО
В конце XIX в. в русской социологии зарождается плюралистический подход к обществу, наиболее полное выражение нашедший в работах М.М. Ковалевского. Это было связано с тем, что географический детерминизм, биологическое и психологическое направления не смогли объяснить существующие проблемы и не получили широкого распространения. Стало очевидным, что для решения сложных социологических проблем недостаточно учитывать какой-то один фактор или момент, появилась необходимость рассматривать сразу всю совокупность и взаимодействие социальных факторов и элементов.
Максим Максимович КОВАЛЕВСКИЙ (1851-1916) - один из ведущих русских немарксистских социологов, историк, правовед и этнограф. Г.В. Плеханов высоко оценивал вклад Ковалевского в общественную науку и считал, что он относится к кругу "очень немногих русских авторов, сочинения которых могут быть признаны серьезными социологическими исследованиями" /160, с.27/.
Социологическими являются следующие работы Ковалевского: "Очерк происхождения и развития семьи и собственности" (1895), "Современные социологи" (1905), "Очерк развития социологических учений" (1906), "От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму" (1906, т. 1-3), "Социология" (1910, т.1-2), "Современные французские социологи" (1913), "Происхождение семьи, рода, племени, собственности, государства и религии" (1914) и др.
На взгляды Ковалевского оказали влияние многие идейные течения как Запада, так и России (О. Конт, Г. Спенсер, Е.В. Де Роберти, К. Маркс). Он был лично знаком со многими известными социологами, принимал активное участие в работе ряда социологических организаций и журналов.
Основное внимание Ковалевский уделял рассмотрению связи социологии с историческими науками, сравнительно-историческому методу, многофакторности социального развития, а также социальным закономерностям и прогрессу.
Он считал, что социология "является синтезом результатов, полученных конкретными общественными науками" /62, с.66/. Социология, в отличие от истории, этнографии, права и других наук, которые изучают общество лишь с какой-либо одной стороны, например, с точки зрения развития хозяйства, права, государства и т.п., дающих только эмпирические обобщения, способна отвлечься от случайных событий. Благодаря ей можно определить общую тенденцию. По мнению Ковалевского, цель социологии состоит в том, чтобы "раскрыть причину покоя и движения человеческих обществ, устойчивости и развития порядка в разные эпохи в их преемственной и причинной связи между собой" /66, т.1, с. 9/.
Он считал также - что социология,- это наука, имеющая своей целью установление законов и тенденций общественного развития. По мнению Ковалевского: "Социолог устанавливает одни верховые столбы, указывает общую тенденцию, приводя каждый раз свои выводы в соответствие с другими, столь же общими" /64, с.260/. Поэтому особое внимание он уделял исследованию сходных и типичных черт в истории различных народов и стран.
Как и большинство позитивистов, он полагал, что социология в классификации наук идет за биологией и психологией. В социологической теории Ковалевского находит место сложное переплетение биологических, психических и экономических факторов. С помощью своего принципа плюрализма Ковалевский пытался преодолеть односторонность существующих уже направлений в социологии. Для того, чтобы получить истинный взгляд на общество, необходимо было синтезировать все положительное различных социологических школ.
Ученик и секретарь Ковалевского П. Сорокин отмечал, что центральной социологической проблемой была проблема факторов социальной жизни. Именно она привлекла к себе основное внимание социологов, и в конце XIX - начале XX в. вокруг нее велись наиболее оживленные споры. Проблема факторов общественного развития была основным стержнем, вокруг которого группировались уже все остальные вопросы. Насколько важным было решение данной проблемы, говорит уже тот факт, что выделение ведущего фактора, повлияло на название ряда социологических школ и направлений.
Ковалевский верно отметил, что: "Главный и коренной вопрос, вокруг которого вращаются все разногласия, лежит в том, каковы важнейшие и в частности важнейший фактор общественных изменений" /65, с.7-8/. Однако, поставив этот вопрос, он вместо того, чтобы решать, снимает его как метафизический. "По природе своей этот вопрос,- пишет Ковалевский, - принадлежит к категории метафизических. В действительности мы имеем дело не с факторами, а с фактами, из которых каждый так или иначе связан с массой остальных, ими обусловливается и их обусловливает" /65, с.8/.
Понимая, что исторический процесс есть результат сложных общественных взаимодействий, он подчеркивал: "Я думаю, что выражу не только кратко, но и весьма определенно мою заветную точку зрения, сказавши, что социология в значительной степени выиграет от того, если забота об отыскании фактора, да вдобавок еще первичного и главнейшего, постепенно исключена будет из сферы ее ближайших задач, если в полном соответствии с сложностью общественных явлений она ограничится указанием на одновременное и параллельное воздействие и противодействие многих причин"/65, с. 14/.
Ковалевский подчеркивал, что в различные эпохи на какое-то время выдвигались на первое место и доминировали отдельные факторы, данные факторы являлись объективными причинами развития общества. Он всегда выступал против субъективизма в социологии. Несмотря на высказывание о множественности факторов" каждая отдельная сфера общества имела свою единственную главную причину изменения. Так, по мнению Ковалевского, "главным двигателем экономической эволюции является рост населения" /62, с.99/. Экономическое развитие общества зависит от биосоциального фактора. Например, он считал, что увеличение количества населения было в первобытном обществе главной причиной перехода от рыболовства и охоты к земледелию и скотоводству, впоследствии по этой же причине общество перешло от непроизводительного труда рабов к более производительному труду крепостных.
При изучении семьи он применил метод историзма. Попытался проследить эволюцию семьи, начиная с группового брака, с матриархата. Переход от матриархата к патриархату Ковалевский также связывал с ростом плотности населения. Нехватка пищи, голод заставляли людей искать новые плодородные места. Это вело к тому, что родственники, расселяясь, стали утрачивать сознание своего общего происхождения, а для жены муж становился единственной опорой. Поэтому он обретал власть над женой и детьми. При объяснении перехода от матриархата к патриархату, Ковалевский выдвигал два фактора: биосоциальный - увеличение населения - и психологический - осознание женщиной (женой) своей беззащитности.
В центре социологической теории Ковалевского находится учение о солидарности. С его помощью он объяснял все историческое движение человечества как постоянный рост солидарности. В соответствии с этим строится и концепция прогресса. Под социальным прогрессом он подразумевал расширение сферы солидарности между социальными группами, классами и народом. Поэтому основной задачей социологии, по мнению Ковалевского, является выявление сущности солидарности, а также описание и объяснение ее многообразных форм и видов.
Ковалевский считал, что социальный прогресс связан с существующей исторической закономерностью. В истории господствует закономерность, строгая последовательность, проходящая через всю жизнь общества. Свое выражение социальный прогресс находит в строгой последовательности, закономерности развития всей жизни общества. Он не может быть результатом случайного субъективного влияния. Ковалевский писал: "Общественные феномены управляются известными законами. Они не являются продуктами свободного выбора" /66, т.1, с. 4/. Все народы "проходят одинаковые стадии развития" /62, с.33/. Прогресс, по его мнению, выступал в виде последовательной с мены определенных общественных и политических состояний. Он отрицательно относился к революции как источнику общественного прогресса, считал ее патологией.
Только система продуманных реформ являлась необходимым благом для общества.
Социологическая теория Ковалевского тесно связана с его историческими исследованиями. Он один из первых России использовал и развивал во всех своих трудах сравнительно-исторический метод, который, по его мнению, является основным в социологии. С помощью этого метода социология должна решить проблему происхождения и развития общественной жизни социальных институтов.
В своих работах по истории семьи, собственности и гоcyдарства Ковалевский социологически обосновывает сравнительно-исторический метод. Так, он выдвигает идею необходимости всемирно-исторических сравнений, для которых следует привлекать не только западный, но и восточный материал. Он указывал, что "всякое социологическое обобщение останется неполным, пока Восток не выдаст тайны происхождения социальных явлений. Для того чтобы выводы социологии стали вполне убедительными, ее наблюдения и опыт не должны замыкаться в какие-нибудь определенные границы. Основатель социологии Огюст Конт,- продолжает Ковалевский, - сделал, по-моему, большую ошибку тем, что не разделял этого убеждения. Он воздвиг величественное здание на фактах, которые вовсе не являются общераспространенными, как он это предполагал, так как чести быть объектом его позитивистских исследований удостоился лишь римско-католический мир. И всякая новая попытка установить какое-нибудь социологическое положение может иметь значение только при условии, что она введет в поле нашего изучения жизнь Востока, в особенности же славянского мира" /63, с. 18/.
Также Ковалевский выдвинул идею эволюции, т.е. органической смены стадий общественного развития. Он считал, что, используя сравнительно-исторический метод через "параллельное изучение факторов и явлений общественной эволюции народов, можно выявить общую форму поступательного движения общественной жизни". С помощью этого метода он пытался выявить общее и особенное в социальных явлениях.
Необходимо признать важность представления Ковалевского об объективном и поступательном характере развития общества, что как раз и влияет на определенную последовательность перехода от одной стадии развития к другой. Например, он отмечал невозможность заимствования разных социальных и правовых учреждений одной страны у другой, если страна объективно для этого еще не готова и эти страны находятся на различных ступенях развития.
<< Пред. стр. 1 (из 7) След. >>
Список литературы по разделу