<< Пред.           стр. 7 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу

 Так, принцип верховенства закона развертывается в следую­щие требования:
 - все законы (и деятельность по их созданию) должны соответствовать конституции и другим вышестоящим законам;
 - подзаконные нормативные акты (и деятельность по их созданию) должны соответствовать законам;
 - акты правоприменения и правоприменительная деятельность должны соответствовать законам и основанным на них подзаконным нормативным актам;
 - акты индивидуального поведения должны соответствовать законам, основанным на них подзаконным нормативным актам и актам правоприменения.
 Важно, что каждое из этих требований, в свою очередь, может быть развернуто в совокупность положений, которые либо прямо зафиксированы в законе, либо вытекают из его текста:
 - законы должны соответствовать конституции;
 - законы республик, входящих в Федерацию, должны сответствовать законам Федерации в части, отнесенной к компетенции Федерации, и т.д. (ч. 1 ст. 15, ч. 5 ст. 76 и др. Конституции РФ).
 Тем самым мы от принципа верховенства закона через соответствующие требования законности пришли к конкретным правовым предписаниям. Таким же способом, исходя из видов деятельности и ее результатов, можно развернуть и другие принципы законности в требования, а затем в определенные правовые нормы. Это позволяет определить четкий перечень ее требований и осуществить нормативное закрепление и конкретизацию, что создаст дополнительные возможности для укрепления законности и правопорядка.
 
 18.3. Роль законности и правопорядка в жизни общества
 
 Роль законности и правопорядка может быть рассмотрен с различных позиций, и прежде всего с точки зрения интересов государства и личности. Для государства эта роль в первую очередь определяется в зависимости от того места, которое занимают законность и правопорядок в правовом регулировании общественных отношений. Руководя обществом, государство использует различные методы и средства: экономические, политические, идеологические, организационные и др. Среди них особое место занимает правовое регулирование общественных отношений. Этот метод заключается в том, что государство издает (или санкционирует) правовые нормы и обеспечивает их всеобщее соблюдение и исполнение, т.е. законность, и тем самым добивается правопорядка.
 Особое место этого метода связано, во-первых, с тем, что пра­вовые нормы регулируют все самые главные стороны жизни об­щества: экономику, политическую деятельность, имущественные отношения, вопросы семьи и брака и т.д. Следовательно, от со­блюдения и исполнения соответствующих норм зависит порядок и стабильность важнейших сфер человеческой деятельности, само существование общества. Во-вторых, другие методы государствен­ного руководства обществом часто реализуются через правовое ре­гулирование. Так, планирование (метод организационный) неред­ко осуществляется посредством утверждения плана нормативным актом (например, закон о бюджете); заработная плата (метод эко­номический) устанавливается через нормативное закрепление ее размеров, порядка начисления и выплат и т.п.
 С позиций личности законность и правопорядок выступают в первую очередь как средство защиты ее прав, свобод и законных интересов. Они обеспечивают охрану человека как от произвола самого государства и его органов, так и от противоправных дей­ствий других лиц. От состояния законности и правопорядка за­висят степень свободы личности, реальность ее прав и свобод, уро­вень и реальность демократии. А поскольку в современных усло­виях интересы личности становятся приоритетными для государ­ства, эта сторона законности и правопорядка также является важ­нейшей целью государственной деятельности.
 Все это определяет особую роль законности и правопорядка для общества в целом: они выступают как основа, ядро порядка в обществе, как условия и необходимые элементы демократии, как основные общечеловеческие ценности и, следовательно, су­щественные части правовой и общей культуры.
 Укрепление законности и правопорядка является непремен­ным условием и средством формирования правового государства, а сами они - его необходимыми элементами. Государство станет правовым только при наличии прочной законности и стабильного, основанного на праве и законности порядка.
 В свете изложенного можно сделать некоторые прогнозы по поводу развития законности в условиях формирования правового государства.
 Во-первых, произойдет последовательное расширение пред­метной стороны законности, т.е. круга тех объектов, которые при­обретут свойство законности. Это будет относиться к различным видам деятельности (поведения) людей, к правовым актам (нор­мативным, правоприменительным и иным актам реализации права), управленческим и иным документам, отношениям людей и их организациям. При этом в сферу законности все больше будут входить те объекты, которые традиционно рассматривались как неправовые, что связано с осуществлением принципа: «Разрешено (т.е. законно) все, что законом не запрещено».
 Во-вторых, произойдут изменения в субъектной стороне законности. Формирование правового государства предполагает, что все субъекты общественных отношений без исключения (государство, его органы, общественные объединения, должностные лица, трудовые коллективы и др.) реально станут носителями как обязанности строго соблюдать правовые предписания, так и права требовать соблюдения законности от других субъектов. При этом реальность этих прав и обязанностей будет постоянно повышаться, пока не станет практически абсолютной.
 В-третьих, будет совершенствоваться нормативная сторона законности. Это совершенствование произойдет, по меньшей мере, в трех направлениях. С одной стороны, содержание законодательства во все большей степени будет соответствовать реальным условиям и прогрессивным тенденциям развития общества (изменение методов руководства экономикой, демократизация социальной жизни и проч.). С другой стороны, будет улучшаться сам нормотворческий процесс, что связано, прежде всего, с его демократизацией, участием в нем широких кругов общественности, с расширением его научной базы. И наконец, коренным образом должна измениться структура законодательства. Основным источником права на деле должен стать закон. При этом, в отличие от многих существующих, новые законы должны быть, как правило, законами прямого действия, что сделает ненужным издание дополняющих и конкретизирующих инструкций и позволит на деле реализовать принцип верховенства закона.
 
 18.4. Проблемы укрепления законности и правопорядка
 
 Обеспечение законности не происходит стихийно. Оно требует целенаправленного воздействия на поведение (деятельность) субъектов общественных отношений, т.е. является управленческим процессом.
 Для успешного влияния на этот процесс необходимо знание механизмов реализации правовых норм в деятельности людей; факторов, которые влияют на поведение, определяя его правомерность или противоправность, а также средств, с помощью которых можно управлять этим поведением, обеспечивая его соответствие правовым предписаниям и требованиям.
 В юридической литературе реальность, обеспеченность закон­ности традиционно рассматривается как результат воздействия га­рантий законности: общих (экономических, политических, идео­логических) и специальных (нормативных и организационно-пра­вовых). При этом, однако, не учитываются следующие обстоятель­ства.
 Во-первых, в рамках теории гарантий не рассматриваются не­гативные воздействия, без знания которых невозможна эффектив­ная деятельность по укреплению законности.
 Во-вторых, реально гарантии действуют как совокупность каких-либо явлений, процессов, включающих как положитель­ные, так и отрицательные воздействия (так, прокурорский надзор реализуется в деятельности многочисленных прокуроров, в которой также имеют место недостатки и нарушения).
 Задача обеспечения законности требует знания и учета всего многообразия факторов, воздействующих на поведение людей, - как положительных, так и отрицательных, как правовых, так и материальных, политических, организационных, психологичес­ких и т.д. Проблема укрепления законности является, таким образом, не только правовой, она имеет комплексный характер. Для осуществления действенных мер по укреплению законнос­ти важно знать механизм воздействия всех факторов примени­тельно к различным социальным уровням, к различным видам и направлениям деятельности всех субъектов общественных отно­шений.
 Совокупность указанных факторов обладает всеми признаками социальной системы: образует единство неразрывно связанных между собой элементов, имеет упорядоченную иерархическую структуру, развивается по определенным законам общественного развития. Эта система является многоуровневой, в которой про­текают интенсивные процессы управления, существуют сложные информационные потоки.
 Влияние входящих в эту систему факторов может быть как положительным, т.е. способствующим правомерному поведению и укреплению законности, так и отрицательным, толкающим людей на противоправные поступки, нарушающие режим закон­ности.
 Можно выделить четыре основных уровня системы этих фак­торов: общесоциальный, региональный (область, район и т.п.), групповой (коллектив, семья и т.п.) и индивидуальный. При этом один и тот же фактор в различных условиях, в сочетании с дру­гими факторами, в том числе с качествами и свойствами конкрет­ной личности, может оказывать различное по характеру влияние (позитивное или негативное) или же быть применительно к дан­ному случаю нейтральным.
 К общесоциальному уровню относятся факторы, влияющие на реализацию всех норм права всеми участниками общественных отношений на всей территории страны. Немалая часть социальных процессов и явлений оказывает на поведение людей (и, следова­тельно, на состояние законности) в основном позитивное воздей­ствие и выступает тем самым в качестве гарантий законности - экономических, политических, правовых и других (положитель­ные стороны и элементы экономики, политики, культуры, «хо­рошие» законы и т.п.). Но существует немало общесоциальных факторов, оказывающих на состояние законности противополож­ное влияние (недостатки в экономике, ошибки в политическом руководстве страной, упущения в деятельности различных государственных органов и проч.), которые определяют общие причи­ны правонарушений.
 На региональном уровне, равно как и на общесоциальном, дей­ствие многих факторов становится «переменным»: их влияние на правовое поведение людей может меняться по характеру и интен­сивности (состояние производства и распределения материальных благ; степень соответствия правовых норм общественным отноше­ниям и т.п.).
 Важно иметь в виду, что различные факторы (экономические, политические, правовые и т.д.) взаимодействуют между собой и конечный результат (характер поведения субъектов) в каждом случае определяется совокупным влиянием многих факторов, от­носящихся к различным социальным уровням и связанных между собой сложными причинными, функциональными и иными зави­симостями.
 Факторы, действующие на групповых уровнях, представляют собой конкретные условия жизнедеятельности соответствующей группы. Так, применительно к государственным органам области, города, района и т.п. в качестве таковых выступают уровень их 'материально-технической оснащенности, деятельность руководст­ва, состояние местного и ведомственного нормативного регулиро­вания, уровень общей и профессиональной культуры сотрудников и т.п. Воздействие всех факторов на конкретный акт правового поведения осуществляется по двум каналам.
 Во-первых, под влиянием условий (общесоциальных, регио­нальных, групповых) приобретаются черты, свойства, качества че­ловека, определяющие характер его поведения в правовой ситуа­ции, т.е. формируется личность, обладающая определенным уров­нем правового, политического и нравственного сознания.
 Во-вторых, система указанных факторов определяет конкрет­ную жизненную ситуацию, воспринимая и оценивая которую, лицо избирает определенный вариант поведения (правомерного или противоправного). Так, при намерении совершить, например, квартирную кражу субъект оценивает возможность и вероятность таких обстоятельств, как наличие и срабатывание охранной сиг­нализации, быстрота реагирования милиции, состояние раскрываемости таких преступлений в данном регионе, возможность без­опасного сбыта похищенного и т.п.
 Влияние различных факторов на правовое поведение может быть прямым, когда под их непосредственным воздействием фор­мируется личность либо когда они непосредственно учитываются человеком при принятии им решения об определенном варианте поведения (влияние по типу:
 фактор ® сознание ® поведение).
 Но нередко такое воздействие бывает косвенным и оказывается через другие факторы, опосредованно (влияние по типу:
 фактор 1 ® фактор 2 ® сознание ® поведение).
 На формирование личности и конкретное поведение каждого человека одновременно воздействуют факторы (экономические, политические и др.), как положительные, так и отрицательные, относящиеся к макросоциальному и микросоциальному уровням. При этом прямое воздействие на характер поведения оказывают, прежде всего, идеологические и психологические факторы, а также правовые, которые в первую очередь воспринимаются и оцениваются личностью при анализе конкретной ситуации.
 Другие же факторы, в том числе экономические и социаль­но-политические, влияют на законность поведения в большинстве случаев косвенно - через их воздействие друг на друга, а равно на правовые, идеологические и психологические факторы. Сле­дует отметить, что законность как режим общественной жизни складывается в конечном счете из законности актов индивиду­ального поведения, хотя и не является их простой суммой. Имен­но соотношение актов правомерного (законного) и противозакон­ного (незаконного) поведения и определяет состояние законности. И смысл обеспечения законности как управленческого процесса состоит именно в том, чтобы добиться соблюдения, исполнения норм права каждым субъектом общественных отношений.
 Действие системы факторов на каждую личность может быть представлено следующей схемой (рис. 1).
 Примечания: 1.В систему входят факторы всех уровней (обще­социальный, региональный, групповой), оказывающие на поведение субъекта как позитивное, так и негативное влияние.
 2. Воздействие на формирование личности и создающуюся ситуацию оказывается совокупным воздействием всей системы при взаимодействии всех элементов между собой.
 
 Рис. 1. Система факторов воздействия на личность
 
 Из факторов, оказывающих наиболее существенное влияние на состояние законности, следует выделить следующие.
 А. Факторы, относящиеся к личности. Прежде всего, это уро­вень правового сознания (правовые знания, отношение к правовым ценностям, стереотипы правового поведения, правовые навыки и умения). При этом важно не знание права вообще (всех правовых норм не знает никто), а знание правовых принципов и тех («ра­бочих») норм, с которыми данное лицо сталкивается постоянно в жизни и работе. Равным образом имеет значение прежде всего нужное отношение именно к указанным нормам, а не к праву в целом (отношение к различным нормам отнюдь не одинаково). Наиболее желательным видом отношения к правовым нормам яв­ляется не просто уважение к ним, а солидарность с ними, внут­реннее согласие, принятие «рабочих» норм как своих. Правовые привычки, навыки и умения также должны носить направлен­ный характер.
 Огромную роль играет нравственное сознание. Именно на его основе формируется отношение к правовым ценностям и осущест­вляется выбор соответствующего варианта поведения. Выбор за­висит от того, какое место соответствующая правовая норма за­нимает в шкале ценностей того или иного человека.
 Немалое значение имеют уровень общей культуры, политичес­кого сознания (здесь особенно важно сознание того, что норма права отражает интересы Родины, народа), интеллектуальные, эмоциональные и волевые качества личности.
 Б. Факторы внешней среды, Среди факторов внешней среды, прежде всего, надо выделить экономику страны в целом и данного региона. Именно экономические условия определяют, как живет, воспитывается, формируется каждый человек, какими качества­ми он будет обладать. От экономических условий зависят и соци­ально-политическая обстановка, и уровень законодательства, и со­стояние организации и деятельности государственных, в том числе правоохранительных, органов и проч., т.е. все остальные элемен­ты системы факторов, определяющих состояние законности.
 Заметную роль играет деятельность государственных органов по созданию законов и других нормативных актов, а также их организаторская деятельность, направленная на обеспечение за­конности и правопорядка в стране, в каждой области, в каждом городе или районе. Особую роль в этом плане играет работа пра­воохранительных органов: суда, прокуратуры, внутренних дел, юстиции и др., в частности направленная на предупреждение и пресечение преступлений, других правонарушений, привлечение виновных к законной ответственности.
 Важнейшее значение имеет качество законодательства (зако­нов, подзаконных нормативных актов): их соответствие реальным условиям жизни; правильность определения потребности в пра­вовом регулировании; законность нормативных актов (по содер­жанию, форме, процедуре принятия), их соответствие нормам об­щественной морали; ясность, четкость, доступность правовых норм, их систематизированность и т.п. Для достижения указан­ных требований необходима надлежащая организация нормотворческого процесса. В деле обеспечения законности весьма велика роль правоприменения, такая организация деятельности соответ­ствующих органов, которая обеспечивала бы обоснованность, за­конность, целесообразность и справедливость всех правоприменительных актов. Поскольку формирование индивидуального созна­ния (правового, нравственного и проч.) происходит под влиянием группового и общественного сознания, вполне естественна необ­ходимость всемерного повышения уровня правовой, нравствен­ной, политической, общей культуры населения.
 Таким образом, проблема укрепления законности носит ком­плексный характер, связана со многими явлениями и процессами социальной жизни и может быть успешно решена только в кон­тексте общей стабилизации обстановки в стране (рис. 2 и 3).
 
 Рис. 2. Понятие законности
 
 
 Рис. 3. Соотношение законности и правопорядка
 
 Тема 19. Правонарушение и юридическая ответственность
 
 19.1. Сущность правонарушения, его социальная природа и состав
 
 Сущность - это главная, внутренне присущая правонаруше­нию характеристика, которая позволяет выделить его среди иных актов поведения, указывает на его родственные свойства и при­знаки.
 Исходными и определяющими для понимания сущностного в правонарушении являются представления о том, что оно харак­теризуется общественной вредностью и противоправностью.
 Общественная вредность, опасность - основной объективный признак, определяющая черта правонарушения и его основопола­гающее объективное основание, отграничивающее правомерное от противоправного. Общественная вредность проявляется в том, что правонарушение всегда сопряжено с посягательствами на приори­теты и ценности человеческого общества, ущемляет частные и общественные интересы. Акт правонарушения всегда есть вызов об­ществу, пренебрежение тем, что значимо, ценно для него. Обще­ственная вредность или опасность правонарушения, следователь­но, состоит в том, что оно посягает на важные ценности общества, условия его существования. Правонарушения общественно вред­ны своей типичностью, распространенностью, это не единичный акт (эксцессы), а массовое в своем проявлении деяние либо обла­дающее потенциальной возможностью к такому распространению.
 Правонарушения общественно вредны и тем, что они дезорга­низуют нормальный ритм жизнедеятельности общества, направ­лены против господствующих общественных отношений, вносят в них элементы социальной напряженности и конфликтности. Из сказанного вытекает, что деяния, которые по своим свойствам не способны причинить вред общественным отношениям, ценностям общества и отдельной личности, ее правам и интересам, не создают угрозы правопорядку в целом или не подрывают правовой режим в той или иной сфере общественной жизни, не могут и объективно не должны признаваться правонарушениями.
 И еще одно, как представляется, немаловажное соображение практического характера. Общественная вредность или опасность является объективным свойством, объективным в том смысле, что деяние причиняет вред обществу, интересам отдельных граждан независимо от осознания данного обстоятельства законодателем. Вместе с тем отнесение деяния к противоправному (закононарушающему) находится в зависимости от законодателя и от него в решающей мере зависит придание общественно опасному деянию официальной огласки либо же его замалчивание.
 Противоправность деяния обусловлена общественной вреднос­тью (опасностью), порождена ею. Вне связи с этим деяние не может быть признано противоправным. Достаточно распространенное и ныне в юридической теории положение о том, что противоправ­ность есть юридическое выражение общественной опасности, тре­бует уточнения. В специальной литературе между тем именно эта формально-юридическая сторона противоправности очень часто абсолютизируется. До недавнего времени почти общепризнанным считалось, что сам факт запрещения деяния в правотворческом акте определяет противоправность деяния. Такой подход, воспри­нимавшийся в качестве правотворческой и правоприменительной доктрины, порождал правонарушающие акты и соответственно приводил к привлечению к юридической ответственности лиц, приносивших своей деятельностью общественную пользу. Порож­денные устаревшим механизмом хозяйствования и соответствую­щими ему юридическими постулатами правонарушающие акты привели к появлению в нашем обществе феномена так называе­мого бескорыстного преступника. Правоохранительная система, не снабженная механизмами блокирования ложных юридических норм и находившаяся всецело в подчинении исполнительных структур, вынуждена была вовлекать в орбиту уголовной репрес­сии людей, чьи дела и поступки имели исключительно конструк­тивную направленность, но при этом входили в противоречие с устаревшими либо изначально не правовыми установлениями го­сударства. Значит, понятие противоправности не может быть све­дено лишь к внешней его стороне. По этой причине в противо­правности следует различать два аспекта.
 Во-первых, противоправность есть объективированная форма выражения общественно вредного, его внешняя сторона. Это зна­чит, что общественно вредное (опасное) деяние должно быть офи­циально удостоверено (подтверждено) законом в качестве проти­воправного.
 Во-вторых, противоправность есть объективное свойство пра­вонарушения. Объективное в том смысле, что всякое правонару­шение посягает на сущностное в праве, т.е. на те социальные блага, которые представляет право: защищаемый им общий интерес (как объединение различных специфических согласованных частных и публичных интересов), тот порядок в общественных отношени­ях, который поддерживается при помощи правового инструмен­тария, прогрессивную деятельность и конструктивные способы ее осуществления.
 Правонарушение изначально посягает на то, что берется под защиту. Именно в этом смысле, противоправное неотделимо от об­щественно опасного, вредного. В формально-логическом плане это может быть выражено следующим образом: «Все, что общественно вредно (опасно), то противоречит праву». И соответственно: «Про­тиворечащими праву являются только те деяния, которые обще­ственно вредны (или опасны)». В действительности от этой кон­струкции могут наблюдаться два типа отклонений: 1) «Не все, что запрещено законом в качестве противоправного, в действитель­ности общественно вредно и опасно»; 2) «Не все, что общественно опасно, запрещено законом как противоправное». И то и другое явления нежелательны и указывают на то, сколь важным явля­ется адекватное совмещение в действующем законодательстве об­щественно вредного и противоправного.
 Таким образом, противоправность есть родовое свойство всех отклоняющихся от правопорядка деяний.
 Юридический состав правонарушения. Уяснение обществен­ной вредности и противоправности деяния позволяет отграничить его от правомерного поведения. Эти характеристики, хотя и явля­ются определяющими для понимания правонарушения, требуют все же конкретизации, привлечения дополнительных, уточняю­щих их содержательных признаков, достаточных для отграниче­ния правонарушения от иных отклонений от правопорядка.
 Этой цели в юридической науке и практике служит конструк­ция юридического состава правонарушения, представляющего совокупность необходимых и достаточных с точки зрения дейст­вующего законодательства условий или элементов (и их призна­ков) объективного и субъективного характера для квалификации противоправного деяния в качестве правонарушения. Элемента­ми состава правонарушения являются (рис. 1):
 
 Рис. 1. Состав правонарушения
 
 Объективную сторону правонарушения образует противо­правное деяние, выраженное вовне в форме фактических проти­воправных действий либо в противоправном несовершении пред­писанного законом поведения. Мысли, убеждения, намерения, внешне не проявившиеся, не признаются действующим законо­дательством объектом преследования. В этом находит проявление гуманистическая направленность права. С позиции правового подхода только действием (бездействием) либо в отдельных слу­чаях вербальной активностью (оскорблением, клеветой и проч.) может быть причинен ущерб защищаемым правом интересам.
 Практика преследования за убеждения, инакомыслие и т.п. есть проявление репрессивной сути государства, дефицита в нем демократии и цивилизованности, свидетельство действия про­извола, возведенного в закон и именуемого «правом». Не при­знается правонарушением и так называемая рефлекторная актив­ность - нецензурная брань в болезненном бреду или социально опасная активность душевнобольного, являющегося невменяе­мым, и проч.
 К элементам объективной стороны правонарушения относят­ся причинная связь между деянием и наступившими последствиями и причиненный вред. В юридической теории и практике под причинной связью понимают такую объективную связь между вредным деянием и наступившими последствиями, при которой противоправное деяние предшествует во времени послед­ствию и является главной и непосредственной причиной, неиз­бежно вызывающей данное последствие. Вред выражается в со­вокупности отрицательных последствий правонарушения, пред­ставляющих собой нарушение правопорядка, уничтожение како­го-либо блага, ценности или ограничение пользования ими, стес­нение свободы поведения других лиц (организаций), ущемление их субъективных прав. Вред может иметь материальный, физи­ческий и иной характер, посягать на специфические или общие интересы.
 Характер деяния и причиняемый при этом вред являются объ­ективными основаниями для определения степени общественной опасности, отграничения правонарушений от иных отклонений от правопорядка.
 С объективной стороной непосредственно связан другой эле­мент состава правонарушения - объект, т.е. отношения, на ко­торые посягает правонарушитель.
 Объектом правонарушения признаются предусмотренные за­коном охраняемые им разнообразные интересы, ценности (в более широком смысле - общественные отношения), которым проти­воправными деяниями причиняется ущерб.
 Субъектами правонарушения являются физические и юриди­ческие лица, обладающие способностью нести юридическую от­ветственность за противоправные деяния. Этот элемент соста­ва правонарушения выражается через понятие «деликтоспособность».
 Субъективная сторона правонарушения или психическое со­стояние лица в момент совершения правонарушения воплощена в понятии вины правонарушителя. Это означает, что правонару­шением признается лишь виновное деяние, т.е. такие действия, которые в момент их совершения находились под контролем воли и сознания лица. Отсутствие свободной воли - возможности вы­брать иной (правомерный) вариант действий вследствие невменя­емости, малолетнего возраста, физического или психического воз­действия и проч. - являются юридическим условием, при кото­ром деяние правонарушением не признается, даже если оно имело вредные последствия. Кроме вины, элементами субъективной сто­роны в случаях, специально указанных в законе, признаются также цель и мотивы совершения преступления. Это факульта­тивные, или дополнительные элементы, наличие которых позволяет квалифицировать противоправное деяние как преступление (см. ст. 14 УК РФ).
 Для признания лица деликтоспособным законодательство предъявляет к такому лицу определенные требования. Это, преж­де всего, наличие определенного возраста, с достижением кото­рого физические лица становятся деликтоспособными. Так, уго­ловная ответственность (основанием которой является соверше­ние преступления) наступает с 16 лет, а за отдельные виды - с 14, административная - с 16, гражданско-правовая - с 15 и т.д. Не все вопросы, касающиеся субъекта правонарушения, решены в юридической теории и практике однозначно. Имеются расхож­дения в понимании субъекта правонарушения в уголовном и гражданском праве. Если в уголовном праве субъект преступле­ния и субъект ответственности совпадают (т.е. ответственности подлежит физическое лицо, совершившее данное преступление), то в гражданском праве имущественную ответственность может нести не только совершивший гражданско-правовой деликт. До­статочно сложным является вопрос о признании субъектом пра­вонарушения коллектива людей. Однозначно - таковым явля­ется физическое лицо. Даже если преступление совершено груп­пой лиц, то каждый его участник отвечает лишь за то, что он совершил лично, и не связан солидарной ответственностью. Что касается иных отраслей права, то здесь мнения специалистов раз­делились. Одна группа ученых склонна признавать коллектив людей субъектом правонарушения, другая - исходит из проти­воположного мнения. В любом случае действия коллективных субъектов при определенных условиях могут признаваться про­тивоправными и соответственно влечь некоторые правоограничения.
 Юридическим составом правонарушения охватывается еще один компонент - установление в законодательстве санкций (не­благоприятных последствий) за совершение правонарушений, яв­ляющееся непременным условием применения к правонарушите­лю мер юридической ответственности. Справедливо замечено, что там, где не предусмотрена юридическая ответственность, нет пра­вонарушения. Итак, правонарушение - это общественно вредное (или общественно опасное) противоправное и виновное деяние деликтоспособного субъекта, влекущее юридическую ответствен­ность.
 Правонарушение и иные отклонения от порядка. Разновид­ность социальных отклонений, которая связана с отступлением от целей, принципов и предписаний права, может быть объединена понятием противоправного поведения. К противоправным деяниям, не образующим правонарушений, относятся деяния с «усе­ченным» составом правонарушения (невиновные действия, объ­ективно противоправное поведение малолетних, душевнобольных и проч.). Это также незначительные отклонения от требований юридического режима, складывающегося в той или иной сфере общественной жизни (незлостное уклонение от уплаты алиментов, просрочка платежей или несвоевременное возвращение долга, кре­дита в силу извинительных обстоятельств, незначительные про­ступки в административно-правовой сфере, сфере действия тру­дового законодательства и т.д.), и иное поведение, противоречащее праву и могущее влечь применение мер юридической защиты или мер воспитательного характера.
 К противоправным деяниям относится также и злоупот­ребление правом (правовыми средствами), под которым следует считать основанное на эгоистических побуждениях поведение управомоченного субъекта, противоречащее природе права, за­крепленной в его нормах цели, либо связанное с привлечением неправовых средств для ее достижения. Злоупотребление пра­вом - это не особый тип правонарушения, как отмечается в спе­циальной литературе, а разновидность неправовых действий, свя­занных с злоупотреблением правовой свободой, совершением по­ступков «во зло» и в противоречие с назначением предоставлен­ного права, его духом. Непризнание категории злоупотребления правом ведет к тому, что всякое отклонение от общего дозволения квалифицируют как деликт, правонарушение, преступление. Очевидно, что в этом случае не учитываются специфика действия правового дозволения, особенности его конструирования в зако­не. В законодательстве невозможно (да и не должно) расписывать дозволенное поведение «от и до», что входило бы в противоречие с природой права личности. Для предотвращения некорректно­го поведения правопользователя законодатель использует специ­альные средства, приемы законодательной техники (устанавли­вает ограничения на определенный вид деятельности в рамках общего дозволения, определяет принципы поведения управомо­ченного, конкретизируя цель, назначение предоставляемого права и др.).
 Создается, таким образом, своеобразный режим поведения уп­равомоченного, адекватный правовому дозволению. Отступление адресатов от этого режима охватывается понятием «злоупотреб­ление правом» и не должно квалифицироваться как «деликт, пра­вонарушение, преступление».
 
 19.2. Виды правонарушений
 
 Все правонарушения принято подразделять на две группы (рис. 2).
 
 Рис. 2. Виды правонарушений
 
 Главными критериями их деления являются, во-первых, ха­рактер и степень общественной вредности, которая, в свою оче­редь, определяется ценностью объекта противоправного посяга­тельства, содержанием противоправного деяния, обстановкой, временем, способами (насильственными или ненасильственными), размером и характером причиняемого вреда, формой и степенью вины правонарушителя, интенсивностью противоправных дейст­вий, их мотивацией, личностными характеристиками правонару­шителя и др.; во-вторых, субъективный фактор, который в ре­шающей мере оказывает влияние на признание того или иного деяния в качестве противоправного (закононарушающего). Пра­вовая система должна располагать такими механизмами, при ко­торых признание того или иного деяния преступным не находи­лось бы исключительно в зависимости от усмотрения законодателя или правоприменителя.
 Преступление. Его понятие дано в ст. 14 УК России. Это наиболее опасное для общества деяние, прямо предусмотренное уго­ловным законом. В зависимости от характера и степени общест­венной опасности деяния, а также вида и размера уголовного на­казания действующий в РФ уголовный закон подразделяет все преступления на преступления небольшой, средней тяжести, тяж­кие и особо тяжкие преступления. Все непреступные правонару­шения или проступки принято классифицировать применительно к отраслям права, соответственно выделяя административные, гражданские деликты, правонарушения в сфере трудового зако­нодательства и т.д.
 Административное правонарушение. Его понятие закреплено в ст. 9 Кодекса об административных правонарушениях. Там же в дефинитивной норме дано уточнение относительно разграниче­ния административных проступков и преступлений; исчерпываю­ще определены разновидности административных деликтов, сан­кции за их нарушения, установлен процедурный порядок привле­чения нарушителей к ответственности. Здесь нет необходимости воспроизводить зафиксированное в Законе. Отметим следующее. Административные проступки, обладая признаками обществен­ной вредности (опасности), в то же время существенно отличаются от преступлений степенью вредности (опасности). Бытующее мне­ние о том, что административные правонарушения - предтеча преступлений, многократными исследованиями и практикой не подтверждается. Уточнение критериев разграничения этих видов правонарушений, в том числе административных деликтов от уго­ловных проступков, является ныне чрезвычайно важной задачей. Стремление административистов «учредить» специализирован­ную отрасль знаний - административную деликтологию, или учение об административной деликтности, в этой связи, очевидно, оправдано.
 Гражданско-правовое нарушение (деликты). Его понятие не сформулировано в законодательстве, оно выработано теорией граж­данского права. Поэтому подходы к пониманию гражданского пра­вонарушения у теоретиков и у практиков различны. В зависимос­ти от характера гражданско-правового нарушения можно разли­чать договорные и внедоговорные правонарушения. Первые свя­заны с нарушением обязательств стороной гражданско-правового договора, вторые - с несоблюдением или неисполнением требо­ваний гражданско-правовых норм. От гражданского правонару­шения следует отличать невиновное причинение вреда (ст. 454 ГК РФ) или субъективно-случайное поведение, объективно-случай­ное действие непреодолимой силы (ст. 472 ГК РФ), нарушение имущественных прав вследствие правомерных действий - спаса­ния имущества (ст. 472 ГК РФ).
 Трудовое правонарушение (нарушение трудового законода­тельства) - это виновное противоправное деяние субъекта трудо­вого права, состоящее в неисполнении, нарушении трудовых обя­занностей и запрещенное санкциями, содержащимися в нормах законодательства о труде. Как и в гражданском праве, от трудовых правонарушений необходимо отличить случаи правомерного при­чинения ущерба, в частности связанные с хозяйственным риском.
 Процессуальное правонарушение. Оно связано с нарушения­ми гражданами или государственными органами (чаще юрисдикционными) интересов правосудия или процессуальных прав стороны, с которой правонарушитель состоит в правоотношении.
 Не являются процессуальным правонарушением незначительные издержки процедурного характера, допускаемые гражданами и ущемляющие их же права. Это объективно неправовые действия, которые влекут применение мер защиты (санкции ничтожности): отказ суда в удовлетворении ходатайства, принятии искового за­явления, не соответствующего установленной форме, и др.
 Международное правонарушение - это противоречащее нор­мам международного права или собственным обязательствам дей­ствие или бездействие субъекта международного права, причи­няющее ущерб другому субъекту, группе субъектов международ­ного права или всему международному сообществу. Различают международные преступления и международные деликты. К пре­ступлениям относят агрессию, геноцид, апартеид, экоцид, меж­дународный терроризм и др. К иным международным деликтам относят непринятие мер по пресечению противоправных действий в отношении дипломатических представителей, захват заложни­ков, нарушение торговых обязательств и др.
 
 19.3. Юридическая ответственность: понятие, признаки, принципы и виды
 
 Юридическая ответственность, будучи составной частью пра­вовой системы, выполняет в ней важные функции. Она является тем юридическим средством, которое локализует, блокирует про­тивоправное поведение и стимулирует общественно полезные дей­ствия людей в правовой сфере.
 В широком (философском) значении понятие ответственности трактуется как отношение лица к обществу и государству, к дру­гим лицам с точки зрения выполнения им определенных требо­ваний, осознания и правильного понимания гражданином своих обязанностей (долга) по отношению к обществу, государству и дру­гим лицам. В узком, или специально-юридическом значении юри­дическая ответственность интерпретируется как реакция государ­ства на совершенное правонарушение. В указанном значении юри­дическая ответственность есть обязанность лица претерпевать оп­ределенные лишения государственно-властного характера, пред­усмотренные законом, за совершенное правонарушение. Из при­веденного определения вытекает, что, во-первых, юридическая от­ветственность всегда связана с государственным принуждением. Государственное принуждение выступает содержанием юридичес­кой ответственности. Рассматриваемый признак юридической от­ветственности в различных отраслях права проявляется по-раз­ному. Гражданское, хозяйственное, трудовое законодательство предусматривает возможность добровольного исполнения обязан­ностей (возмещение причиненного вреда, «заглаживание» его си­лами или за счет нарушителя). Так, гражданин или предприятие, нарушившие договорные обязательства, могут в добровольном по­рядке уплатить установленную законом неустойку (штраф, пеню), возместить убытки. В том случае, если добровольного исполнения не последует, ответственность реализуется через суд или арбит­раж. В уголовном и административном праве государственное при­нуждение выступает более явно и всегда реализуется через дея­тельность специальных органов государства.
 Во-вторых, юридическая ответственность характеризуется оп­ределенными лишениями, которые виновный обязан претерпеть.
 Лишение правонарушителя определенных благ является объ­ективным свойством ответственности. Эти лишения наступают как естественная реакция государства на вред, причиненный пра­вонарушителем обществу или отдельной личности. Особенность лишений (а значит, и ответственности) состоит в. том, что они на­ступают как дополнительные неблагоприятные последствия за со­вершенное правонарушение. Лицо не несло их, если бы вело себя правомерно. Лишения - это не обязанность, которую субъект должен был ранее исполнить. Исполнение обязанности - не от­ветственность. Ответственность - дополнительные (помимо вы­полненной обязанности) неблагоприятные последствия.
 Негативные последствия могут быть: а) личного характера (например, лишение свободы, права занимать определенную должность, исправительные работы - в уголовном праве; обязан­ность правонарушителя принести публичные извинения за рас­пространение ложных, позорящих сведений о другом лице - в гражданском праве; выговор - в трудовом праве; предупрежде­ние - в административном) и б) имущественного (конфискация, штраф - в административном и уголовном праве; взыскание не­устойки, пени - в гражданском праве; материальная ответствен­ность по трудовому праву и т.д.).
 Важно при этом иметь в виду то, что независимо от отраслевых особенностей применение тех или иных мер юридической ответ­ственности всегда означает претерпевание правонарушителем каких-то лишений, стеснение его свободы, умаление чести, дос­тоинства, влечет издержки имущественного характера. Значит, юридическая ответственность есть кара. Она представляет для правонарушителя новую юридическую обязанность, которой для него до правонарушения не существовало. Такой подход к пони­манию юридической ответственности (как новой специфической обязанности, возникающей в связи с совершением правонарушения) имеет принципиальное значение для законотворческой практики, и в особенности конструирования норм гражданства, хозяйственного, семейного законодательства, где преобладают имущественные санкции и где стороны состоят в определенных отношениях (т.е. имеют права и обязанности) до правонаруше­ния. Данный подход имеет и общее методологическое значение во всех тех случаях, когда конструируемая норма (независимо от отраслевой принадлежности) предполагает санкцию, т.е. оп­ределение тех самых неблагоприятных последствий, которые с неизбежностью должны наступать для адресата этой нормы в том случае, если его поведение будет отклоняться от цели нормы, ее диспозиции. В-третьих, юридическая ответственность наступает только за совершенное правонарушение. Правонарушение высту­пает в качестве основания юридической ответственности. Не яв­ляются правонарушениями и соответственно не могут выступать в качестве оснований юридической ответственности деяния, хотя внешне и сходные с правонарушениями, но не являющиеся таковыми в силу своей общественной значимости. К таковым дея­ниям действующее законодательство относит институты необхо­димой обороны, крайней необходимости, а также профессиональ­ный риск.
 Юридическая ответственность не только возникает в случае нарушения правовых норм, но и осуществляется в строгом соот­ветствии с ними. Иными словами, применение мер юридической ответственности к правонарушителю возможно лишь при условии соблюдения определенного процедурно-процессуального поряд­ка, установленного законом (гражданско-процессуальным, уголовно-процессуальным, процессуальными нормами, содержащи­мися в законодательстве об административных правонарушени­ях, и др.).
 Юридическая ответственность - разновидность правового принуждения, предполагающая наличие обязанности, закреплен­ной в законе, понимание необходимости ее выполнения, а также возможность наступления неблагоприятных последствий (приме­нение санкций) в случае нарушения обязанности. К признакам юридической ответственности относятся следующие:
 1) юридическая ответственность всегда связана с государствен­ным принуждением. Это значит, что юридическая ответственность всегда предполагает возникновение охранительного правоотноше­ния, в котором обязанная сторона - правонарушитель - вынуж­дена подчиниться требованию управомоченного - государства в лице его органов и должностных лиц. Государственное принуж­дение выступает содержанием юридической ответственности;
 2) юридическая ответственность характеризуется определен­ными лишениями, которые виновный обязан претерпеть. Лише­ние нарушителя определенных благ является объективным свой­ством ответственности. Эти лишения наступают как естественная реакция государства на вред, причиненный правонарушителем об­ществу или отдельной личности. Особенность лишений (а значит, и ответственности) состоит в том, что они наступают как допол­нительные неблагоприятные последствия за совершенное право­нарушение.
 Негативные последствия могут быть: а) личного характера (на­пример, лишение свободы, права занимать определенную долж­ность, исправительные работы - в уголовном праве; обязанность правонарушителя принести публичные извинения за распростра­нение ложных, позорящих сведений о другом лице - в граждан­ском праве; выговор - в трудовом праве; предупреждение - в ад­министративном) и б) имущественного (конфискация, штраф - в административном и уголовном праве; взыскание неустойки, пени - в гражданском праве; материальная ответственность - в трудовом праве и т.д.).
 3) юридическая ответственность наступает только за совер­шенное правонарушение. Правонарушение выступает в качестве основания юридической ответственности. Не являются правона­рушениями и, соответственно, не могут выступать в качестве ос­нований юридической ответственности деяния, хотя внешне и сходные с правонарушениями, но не являющиеся таковыми в силу своей общественной значимости. К таковым деяниям действующее законодательство относит институты необходимой обороны, край­ней необходимости, обоснованный риск и др.
 Юридическая ответственность и меры защиты. Юридическая ответственность выступает важным, но лишь одним из видов го­сударственного принуждения. Наряду с ней в арсенале государ­ственного принуждения правовым принуждением выступают при­нудительно-обеспечительные меры (обыск, выемка, наложение ареста на имущество) и меры защиты.
 Меры защиты отличаются от юридической ответственности тем, что они наступают за правонарушение, обладающее часто ми­нимальной степенью общественной опасности, или деяние, пред­ставляющее собой «правовую аномалию», незначительные откло­нения от нормального правопорядка, не приобретающие характер правонарушений. Меры защиты заключаются в том, что лицо при­нуждается к исполнению лежащей на нем обязанности, которую оно ранее должно было исполнить, но не исполнило. Дополнитель­ных лишений (помимо исполнения обязанности) в этом случае для лица не наступает. Например, гражданин не исполняет возложен­ной на него Конституцией и брачно-семейным законодательством обязанности по содержанию и воспитанию детей. С него в прину­дительном порядке могут быть взысканы алименты. Это не ответ­ственность, а мера защиты. Ответственность наступает лишь в слу­чае злостного уклонения от уплаты алиментов. В этом случае в со­ответствии с законодательством (ст. 122 УК РФ) он может быть привлечен к уголовной ответственности и кроме исполнения ранее не выполненной обязанности ему могут быть вменены дополни­тельные лишения: лишение свободы или исправительные работы.
 Юридическая ответственность, как это следует из изложенно­го, связана с возложением на правонарушителя обязанности, не существовавшей до правонарушения. Меры защиты - это госу­дарственно-властная, принудительная деятельность, направлен­ная на осуществление восстановительных задач (восстановление нарушенного права, обеспечение исполнения юридической обязанности). К мерам защиты относят: признание сделки недейст­вительной с возвращением сторон в первоначальное имуществен­ное положение, перевод неисправного плательщика на предвари­тельную оплату счетов, реальное исполнение договорных обя­зательств (допоставка, доукомплектование продукции) и др. - в гражданском праве; отобрание детей без лишения родительских прав, взыскание алиментов - в семейном праве; принудительное лечение, взыскание денежных сумм (налогов) и др. - в админи­стративном праве; восстановление на работе незаконно уволенных и проч. - в трудовом праве.
 Цель, функции и принципы юридической ответственности. Цель свидетельствует о социальной необходимости юридической ответственности, ее предназначении в правовой системе. Юриди­ческая ответственность независимо от отраслевой принадлежнос­ти преследует две цели: защиту правопорядка и воспитание граж­дан в духе уважения к праву. Цель конкретизируется в функциях юридической ответственности, среди которых выделяются сле­дующие (рис. 3):
 
 Рис. 3. Функция юридической ответственности
 
 1) репрессивно-карательная (некоторые авторы называют ее мягче - штрафной, хотя суть от этого не меняется). Она свиде­тельствует о том, что юридическая ответственность является, во-первых, актом возмездия государства по отношению к правона­рушителю; во-вторых, средством, предупреждающим новые пра­вонарушения;
 2) предупредительно-воспитательная, или превентивная, функция, тесно связанная с репрессивно-карательной. Она при­звана обеспечить формирование у адресатов права мотивов, побуждающих соблюдать законы, уважать права и законные инте­ресы других лиц;
 3) правовосстановительная, или компенсационная, функция присуща имущественной ответственности. Взыскание причинен­ного вреда с правонарушителя компенсирует потери потерпевшей стороны, восстанавливает ее имущественные права.
 К основным принципам юридической ответственности можно отнести (рис. 4):
 
 Рис. 4. Принципы юридической ответственности
 
 1) ответственность лишь за деяние, являющееся противо­правным. Данный принцип обращен главным образом к законо­дателю и требует от него установления мер юридической ответ­ственности лишь за те деяния, которые по своим объективным свойствам являются общественно вредными (опасными), проти­воречат природе права, ценностям общества. Данное требование непосредственно вытекает из Основного закона страны (ст. 55 Конституции России). Содержание этого принципа непосредст­венно затрагивает также деятельность правоприменителя (юрисдикционных органов).
 2) ответственность за виновные деяния, или презумпция не­виновности. Привлекаемое к ответственности лицо считается не виновным, пока его вина не будет доказана и установлена соот­ветствующим правоприменительным актом. Впервые провозгла­шенная во французской Декларации прав человека и гражданина (1789 г.), нашедшая в последующем отражение во Всеобщей дек­ларации прав человека (ст. 11), презумпция невиновности закреп­лена в Конституции России (ст. 49) и федеральном законодатель­стве (ст. 17УПК).
 3) принцип справедливости. Он охватывает своим содержани­ем следующие требования:
 а) нельзя за проступки устанавливать уголовные наказания;
 б) недопустимо вводить меры наказания и взыскания, унижа­ющие человеческое достоинство;
 в) закон, устанавливающий ответственность или усиливающий ее, не может иметь обратной силы;
 г) за одно правонарушение возможно лишь одно юридическое наказание. Принцип «non bis in idem» (запрещение двойного на­казания) прямо закреплен в Конституции России (ст. 50, ч. 1);
 д) карательная ответственность должна соответствовать тяжес­ти совершенного правонарушения.
 4) принцип законности означает, что юридическая ответствен­ность:
 а) может иметь место лишь за те деяния, которые предусмот­рены законом; закону, запрещающему какое-либо деяние, не должна придаваться обратная сила;
 б) применяется в строгом соответствии с процедурно-процес­суальными требованиями закона (процессуальная регламентированность - необходимое условие законного применения юриди­ческой ответственности). Согласно ч. 3 ст. 50 Конституции Рос­сии, при осуществлении правосудия не допускается использова­ние доказательств, полученных с нарушением федерального за­кона;
 в) предполагает обоснованное применение, т.е. факт соверше­ния конкретного правонарушения должен быть установлен;
 г) базируется на конституционности закона, устанавливающе­го меры ответственности.
 5) принцип целесообразности означает соответствие избирае­мой в отношении нарушителя меры воздействия целям юриди­ческой ответственности. Данный принцип предполагает:
 а) индивидуализацию государственно-принудительных мер в зависимости от тяжести совершенного правонарушения, личност­ных свойств правонарушителя;
 б) возможность смягчения и даже отказа от применения мер ответственности в случае, если ее цели могут быть достигнуты иным путем. В этом значении данный принцип созвучен принципу гуманизма.
 6) принцип неотвратимости предполагает:
 а) ни одно правонарушение не должно остаться незамеченным для государства;
 б) быстрое и оперативное применение мер ответственности за совершенное правонарушение (своевременность ответственности);
 в) высокий профессионализм персонала правоохранительных органов;
 г) эффективность применяемых мер по отношению к правона­рушителям.
 Виды юридической ответственности. Наиболее распростране­на классификация юридической ответственности по отраслевой принадлежности. Гражданско-правовая ответственность заклю­чается в применении к правонарушителю (должнику) в интересах другого лица (организации) - кредитора установленных законом или договором мер воздействия, влекущих для него невыгодные последствия имущественного характера, возмещение убытков, уп­лату неустойки, возмещение вреда. Гражданско-правовая ответ­ственность носит компенсационный характер, ее цель - восста­новление нарушенных имущественных прав кредитора. В зави­симости от основания возникновения обязательства, в результате которого наступает ответственность, гражданско-правовая ответ­ственность классифицируется на договорную и недоговорную. Гражданско-правовая ответственность основана на принципе пол­ного возмещения ущерба, причиненного правонарушением. Есть, правда, и исключения. Так, неустойка не всегда покрывает рас­ходы. Очевидно, поэтому кому-то иногда лучше нарушить обяза­тельство, чем его соблюсти. Уголовная и административно-пра­вовая ответственность применяются за те правонарушения, кото­рые предусмотрены нормами уголовного закона и законодатель­ства об административных правонарушениях. Отмеченные виды ответственности носят публичный характер, т.е. субъектом при­влечения к уголовной и административной ответственности вы­ступает государство. Уголовная ответственность, кроме того, всег­да носит личный характер. Уголовной ответственности подлежит то лицо, которое совершило преступление.
 Вследствие нарушения дисциплины (трудовой, воинской и т.п.) наступает дисциплинарная ответственность. Выделяют три вида дисциплинарной ответственности:
 а) в соответствии с правилами внутреннего трудового распо­рядка:
 б) в порядке подчиненности;
 в) в соответствии с дисциплинарными уставами и положения­ми, действующими в некоторых сферах (обороны, внутренних дел, железнодорожного, водного, воздушного транспорта).
 Для дисциплинарной ответственности характерно то, что она имеет место в отношениях подчиненности лица, совершившего проступок, органу, применившему меру дисциплинарного воздей­ствия. В случаях же административной ответственности отноше­ния служебной подчиненности отсутствуют.
 Виды юридической ответственности не следует смешивать с порядком, формой, ее осуществления (ответственность в судеб­ном, административном и ином порядке). Один и тот же вид юри­дической ответственности может осуществляться в различных формах. Например, гражданско-правовая ответственность реали­зуется в судебном, административном порядке, через органы об­щественности (товарищеские суды). Некоторые виды ответствен­ности, например уголовная, реализуются только в судебном по­рядке.
 Основания освобождения от ответственности - это обстоя­тельства, которые в соответствии с указаниями юридических норм выступают при издании правоприменительного акта в качестве фактических оснований для полного или частичного освобожде­ния от неблагоприятных последствий за правонарушение. Дейст­вующее законодательство выделяет две группы таких обстоя­тельств. В первую группу входят те деяния, которые по своим внешним признакам подпадают под квалификацию правонарушающих, однако в силу их общественной полезности они таковыми законом не признаются. К числу таких обстоятельств относятся: необходимая оборона, крайняя необходимость, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, обоснован­ный риск, связанный с достижением общественно полезной цели, совершение преступления вследствие физического или психичес­кого принуждения. Ко второй группе можно отнести те деяния, которые хотя и признаются законом в качестве противоправных, но в силу условий их совершения, личности правонарушителя или вследствие иных обстоятельств исключают применение мер юри­дической ответственности. Действующее законодательство к ос­нованиям освобождения от юридической ответственности относит: наличие акта амнистии или помилования, изменение обстановки, вследствие чего лицо ко времени рассмотрения дела в суде пере­стало быть общественно опасным; передача лица на поруки; пере­дача дела в товарищеский суд; применение мер общественного воз­действия; истечение сроков давности привлечения к ответствен­ности; деятельное раскаяние и др.
 
 Тема 20. Пробелы позитивного права: понятие, установление и устранение
 
 20.1. Понятие и виды пробелов в позитивном праве
 
 В русском языке слово «пробел» имеет два значения. В прямом смысле пробел определяется как пустое, незаполненное место, про­пуск (например, в печатном тексте), в переносном - как упуще­ние, недостаток. При этом упущение характеризуется как неис­полнение должного, недосмотр, ошибка по небрежности, а недо­статок - как несовершенство, изъян, погрешность или неполное количество чего-либо.
 Таким образом, о пробеле можно говорить как в случаях, когда имеется намеренно не заполненное пространство, не под­лежащее заполнению в силу специфики самого предмета, так и в случаях, когда пустое место является изъяном, упущением в его формировании. Пробел в прямом смысле является необхо­димым качеством самого предмета, при утрате которого предмет перестает быть тем, чем он есть в действительности. Восполнение пробела из внутренних источников невозможно, а из внешних исключено, поскольку иначе создается качественно новое явле­ние. Наоборот, принимая переносное значение слова, мы призна­ем тем самым необходимость устранения существующего недо­статка. О пробелах в праве можно говорить преимущественно в переносном значении как об одном из несовершенств права, от­сутствии в нем того, что должно быть необходимым его компо­нентом. Некоторые юристы выделяют в праве «преднамеренные» пробелы, т.е. употребляют этот термин в прямом смысле. О таких пробелах говорят, например, там, где законодатель сознательно оставлял вопрос открытым с целью предоставить его решение те­чению времени или отдавал его решение на усмотрение практи­ческих органов. Сюда же относят иногда случаи, когда закон со­держит ссылки на какие-либо факторы, лежащие вне его (добрые нравы, практику и т.п.), а правоприменителю предоставляет­ся право конкретизировать абстрактные понятия, употребленные в законе.
 Выделение «преднамеренных», «умышленных» пробелов за­путывает проблематику, так как одним понятием объединялись бы разные явления.
 И еще одна оговорка: при различении права и закона, а точнее, при той посылке, что закон является одной из форм воплощения права, логичнее отыскивать пробелы в законодательстве. Послед нее понимается в данном случае широко - как совокупность всех нормативных актов, изданных компетентными органами. Если же принять во внимание официальное признание в качестве источ­ников права обычаев и прецедентов, то следует вести речь о про­белах в позитивном праве вообще.
 Пробел в позитивном праве - это тот случай, когда нет ни закона, ни подзаконного акта, ни обычая, ни прецедента.
 Пробел в нормативно-правовом регулирований - отсутствие норм закона и норм подзаконных актов.
 Пробел в законодательстве (в узком и точном смысле этого слова) - отсутствие закона (акта высшего органа власти) вообще.
 Пробел в законе - неполное урегулирование вопроса в данном законе. Подобно этому, можно говорить о пробелах в иных нор­мативных актах, обычаях, прецедентах. Как правило, отсутствие или неполнота нормы в данном акте есть и его пробел, и пробел права в целом.
 Как убеждаемся, пробел существует в двух видах - в виде полного отсутствия какого-либо регулирования вопроса и в виде неполноты имеющегося регулирования. Те и другие пробелы яв­ляются настоящими, те и другие требуют апелляции к нормотворческим органам на предмет принятия новых норм.
 Нельзя путать пробелы в законодательстве с так называемым квалифицированным молчанием законодателя, когда он намерен­но оставляет вопрос открытым, воздерживается от принятия нормы, показывая тем самым нежелание ее принимать, относя решение дела за пределы законодательной сферы. Состояние пробельности в законах отличается также и от тех случаев, когда за­конодатель отдает решение вопросов на усмотрение правоприменителя, когда он рассчитывает, что его законодательная воля будет конкретизирована иными правовыми актами. В практических шагах по преодолению пробелов в праве во избежание произволь­ных решений недопустимо смешение пробела с «ошибкой в праве». Несмотря на то, что в некотором отношении они могут совпасть, правоприменителю не позволено заниматься исправлением права. Он должен следовать ему вплоть до изменения правового регули­рования в установленном законом порядке.
 В любом деле, и в особенности в таком сложном, как правотворчество, трудно избежать возможных ошибок. «Ошибка в праве» означает, в общем, неверную оценку объективно существу­ющих условий и проявление на этой основе не той законодательной воли, какую следовало бы отразить в нормативных актах. При ближайшем рассмотрении «ошибка в праве» имеет место тогда, когда нормотворческий орган:
 а) ошибочно считает какие-либо отношения не подлежащими юридическому воздействию;
 б) ошибочно полагает возможным обойтись конкретизацией права в ходе его применения;
 в) ошибочно передает решение вопроса на усмотрение правоприменителя;
 г) издает норму, в которой нет необходимости;
 д) решает вопрос не так, как следовало бы решить в установ­ленной норме.
 В пунктах «а», «б» и «в» «ошибка в праве» не отрицает, а скорее, наоборот, предполагает наличие пробелов. Они могут быть установлены в процессе применения права. Однако восполнить их сможет только компетентный правотворческий орган. В первом же случае правоприменитель в принципе не имеет права предпри­нимать какие-либо действия по делу, имеющие юридические пос­ледствия. Вместе с тем это возможно, если допускается аналогия права.
 Пробельность права перекрещивается с явлением противоре­чивости правовых норм. Пробел образуется там, где имеет место радикальная противоречивость норм одинаковой силы, когда одна из них «уничтожает» другую.
 Пробелы в позитивном праве всегда означают отсутствие норм в отношении фактов и социальных связей, находящихся в сфере правового регулирования (рис. 1).
 
 Рис. 1. Сферы правового регулирования
 
 Границы правового регулирования и рамки действующих нор­мативных актов перекрещиваются, но не совпадают. Всегда име­ется какая-то часть общественных отношений, жизненных ситуа­ций и обстоятельств, которые, находясь в сфере правового регу­лирования, не регламентированы нормами права и, наобо­рот, предусмотрены нормами, но выходят за пределы правовой сферы. Теоретически последний случай возможен в любой сис­теме права.
 Необходимость в правовом регулировании может появиться и после принятия закона. Отсюда пробелы подразделяются на пер­воначальные и последующие. Если такого рода необходимость су­ществовала в момент подготовки и прохождения законопроекта, а законодатель по небрежности ее не заметил, пробел именуется «непростительным». «Непростительным» пробел будет и тогда, когда при издании акта игнорируются правила законодательной техники, вследствие чего известная потребность в правовом регу­лировании оказывается охваченной нормами неполно.
 «Простительные» пробелы имеют место там, где законодатель не мог по каким-то причинам увидеть и предвидеть потребность в правовом регулировании (рис. 2).
 
 Рис. 2. Классификация пробелов в позитивном праве
 
 Итак, пробелом в позитивном праве является полное или час­тичное отсутствие правовых установлений (норм), необходи­мость которых обусловлена развитием социальной жизни и по­требностями практического решения дел, основными принципа­ми, политикой, смыслом и содержанием действующего законо­дательства, отвечающего правовым требованиям, а также иными проявлениями права, вытекающими из природы вещей и отно­шений.
 
 20.2. Установление пробелов в позитивном праве
 
 Потребность в новых нормах права редко очевидна сама по себе. Чаще всего требуются доказательства. Совокупность доказа­тельственных действий и составляет содержание деятельности по установлению пробела. Исследователем решаются, в частности, следующие вопросы:
 а) не является ли предполагаемая потребность в правовом ре­гулировании мнимой, навеянной ложными оценками исходной ситуации;
 б) является ли потребность в нормах права реальной, т.е. обес­печенной существующими социально-экономическими условия­ми жизни;
 в) не имеются ли нормы, так или иначе регулирующие данные общественные отношения и, следовательно, исключающие нали­чие пробела;
 г) не является ли «молчание права» квалифицированным, т.е. не проявил ли законодатель отрицательной воли на регулирование данных событий и фактов посредством права.
 Установление пробелов не означает их выискивания. На прак­тике оно начинается объективно: с того, что какой-то орган, долж­ностное лицо затрудняются в решении дела из-за отсутствия правового инструмента, позволяющего ответить на все вставшие перед ними вопросы. Для нормотворческих органов это даже не один, отдельно взятый казус, а ряд возникающих отношений. Таким образом, в основном юридическая практика питает идеи о суще­ствовании пробелов и необходимости их устранения.
 Деятельность по установлению пробелов тесно связана с правотворчеством. Связь эта состоит в следующем:
 1. Установление пробелов (а затем и их устранение) и правотворческая деятельность соотносятся между собой как часть и целое. Последняя охватывает также необходимость преобразова­ния правового регулирования, замены его иными видами соци­ального регулирования и т.п.
 2. Вхождение в компетентный государственный орган с ини­циативой об издании акта, призванного закрепить новые, еще не урегулированные отношения, означает одновременно суждение о существовании пробела.
 3. Проверка обоснованности такого законодательного предло­жения есть собственно процесс установления пробелов.
 4. Выработка компетентными органами проекта нормативного акта является официальным оформлением гипотезы о существо­вании пробела и пути его устранения.
 5. Принятие нормативного акта означает положительный ответ на вопрос о существовании пробела, а также одновременно окончательное установление и устранение пробела.
 В процессе установления пробелов исследуются:
 а) содержание действующей системы права;
 б) материальные общественные отношения, которые обусло­вили появление того или иного нормативного акта или требуют его издания;
 в) классово-волевые отношения, связанные с изданием акта;
 г) правотворческая деятельность государственных (иногда также общественных) органов;
 д) правоприменительная практика;
 е) правосознание (совокупность правовой идеологии и психо­логии).
 Если рассмотреть каждую из указанных областей познаний, нетрудно убедиться, что в одних сферах преимущественное зна­чение будут иметь методы формально-юридического исследова­ния, в других - конкретно-социологического.
 Формально-юридический метод означает особую совокуп­ность способов обработки и анализа содержания действующей системы права. Его специфическим свойством является отвлече­ние от некоторых сущностных сторон права, связанных с материальной и классовой обусловленностью правовой системы. На первый план выделяются здесь чисто логические, языковые и иные абстрактные стороны, выражающие структурные законо­мерности права.
 К формально-юридическим средствам относятся все способы толкования права, заключения по аналогии, от большего к мень­шему и от меньшего к большему, от частного к общему, от условий к следствию и обратно, заключения по противоположности и др.*
 
 * См.: Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. М., 1974. С. 57-97.
 
 При их использовании следует иметь в виду следующее:
 1. Все перечисленные приемы и средства применяются в ос­новном при установлении неполноты отдельных норм и норма­тивных актов. Необходимость издания отсутствующего закона до­казывается преимущественно социологическими средствами.
 2. Все они могут быть применены в установлении как «объек­тивных», так и «субъективных», первоначальных и последующих пробелов. «Технические» пробелы вскрываются исключительно формально-логическими средствами.
 3. Не всегда пробелы устанавливаются на основе прямо выра­женного требования норм права. Часто возникает необходимость обращения к одной, нескольким нормам или ко всей совокупности норм, к мотиву их издания, а иногда к отраслевым и общим прин­ципам права.
 4. Ни один из указанных приемов не имеет самодовлеющего значения. Каждый из них используется в связи с другими и до­полняется социологическими исследованиями. Существующая в пределах формально-юридического метода субординация средств имеет относительный характер.
 Среди всех объектов конкретно-социологических средств ус­тановления пробелов особое значение имеет судебная и админист­ративная практика. Методы конкретно-социологического иссле­дования известны: наблюдение, эксперимент, анкетирование, ин­тервьюирование, опрос, статистический анализ, прогнозирование.
 
 20.3. Устранение пробелов
 
 Уяснение понятия пробелов, причин их появления, выделение различных видов, равно как и определение средств установления пробелов в каждом конкретном случае, не представляет собой самоцели. Решение указанных вопросов составляет основу разре­шения проблемы восполнения пробелов в праве.
 Восполнение пробелов в праве есть логическое продолжение и вместе с тем завершающая стадия деятельности по их установле­нию.
 Необходимость устранения пробелов очевидна. Сложность представляют иные вопросы. К ним, в частности, относятся:
 а) кто призван к восполнению пробелов?
 б) во исполнение каких функций устраняются пробелы?
 в) в каких пределах допустима деятельность по восполнению пробелов определенными органами?
 г) что является материалом для восполнения пробелов в праве?
 д) какие средства здесь используются?
 Нужно раз и навсегда отказаться от безоговорочного тезиса о том, что пробелы в законе восполняются судами или иными ор­ганами в процессе применения права. Устранить пробел в законе можно лишь путем дополнительного законотворчества. Если док­трина и законодательство признают в качестве полноценных ис­точников права лишь акты, исходящие от компетентных правотворческих органов власти и управления, то только эти органы и пользуются прерогативой восполнения пробелов. Все другие го­сударственные организации (за известными исключениями), кол­лективы трудящихся, научные учреждения, отдельные ученые принимают деятельное участие в установлении пробелов, но не наделены правом их устранения. А чтобы возложить обязанность восполнения пробелов в законе на суд, нужно наделить его соот­ветствующей компетенцией.
 В советской юридической литературе вопрос о роли судебной практики ставился неоднократно в связи с анализом источников советского права. При этом высказаны, по меньшей мере, три точки зрения, каждая из которых в той или иной степени имеет своих последователей до настоящего времени.
 Одна из них признает судебную практику в качестве источника права только в той мере, в какой она находит отражение в руко­водящих указаниях высших судебных органов.
 Другая точка зрения сводится к признанию практики источ­ником права в полном объеме, включая результаты деятельности нижестоящих судов.
 Третья - отвергает за судебной практикой качество источни­ка права вне зависимости от форм ее выражения.
 Принципиальное решение вопроса не допускает, чтобы разъ­яснения высших судебных инстанций содержали юридические нормы, которые (хотя бы в подзаконном порядке) вносили допол­нения в действующее законодательство. Однако при наличии про­белов в законодательстве, его отставании от жизни центральные органы юрисдикции, включая Верховный Суд, Высший Арбит­ражный Суд, Конституционный Суд России, вынуждены форму­лировать нормы, вносящие своего рода дополнения в действую­щую систему нормативного регулирования общественных отноше­ний. Своим содержанием они имеют правило поведения общего ха­рактера, которое обращено отнюдь не к определенному суду, а ко всем судебным инстанциям и к неопределенному кругу лиц, кото­рые будут обращаться в судебные учреждения. Единичное приме­нение никогда не исчерпывает содержания подобного руководяще­го разъяснения. Оно рассчитано на неоднократную реализацию. Руководящее указание пленума, восполняющее пробел в законо­дательстве, вносит новый элемент в правовое регулирование. Оно, наконец, достаточно определенно, чтобы не отнести его к деклара­ции, по своей структуре содержит все элементы нормы и т.д.
 Тем не менее, нельзя ограничиваться сказанным. Для отнесе­ния тех или иных актов к источникам права нужно признание их в качестве таковых со стороны государства.
 Такое признание может содержаться непосредственно в тексте какого-нибудь закона (expresis verbis) или быть выраженным по смыслу, по «духу» законодательства. Оно может быть явным или молчаливым, прямым или косвенным, позитивным или негатив­ным. Признание государством источника права выражается вовне в том, что реализация его (будь то обычай, или акт государствен­ного органа, или акт общественной организации и т.д.) связана с государственно-правовой охраной, а нарушение его влечет за собой соответствующие средства охраны со стороны государственных ор­ганов.
 Итак, как фактически, так и юридически отдельные положе­ния постановлений высших судебных инстанций хотя и времен­но, но восполняют пробелы права.
 Конечно, наиболее целесообразным и правильным путем, к ко­торому следует стремиться, является деятельность компетентных нормотворческих органов, призванных (каждый в своей области) своевременно устранять все недостатки правового регулирования, в том числе и пробелы в праве. Этот путь для стран европейской континентальной правовой семьи больше способствует и укрепле­нию законности, и повышению авторитета самих нормотворчес­ких органов.
 Деятельность судов по восполнению пробелов в праве обуслов­лена самим фактом существования пробелов в законе и тем, что процедура принятия нормативных актов требует известного вре­мени. Наконец, отдельные нормотворческие органы еще недоста­точно оперативны в издании соответствующих актов. Высшим судебным инстанциям остается одно из двух: или оставить решение неурегулированных случаев на усмотрение нижестоящих судов, или выработать для них нормативное указание.
 Правовосполнительная деятельность судов носит строго под­законный характер. Поэтому следует считать недействительными все постановления, которые идут вразрез с законом. На изменение действующих нормативных актов суды не управомочены.
 Признавая возможность восполнения пробелов судами, нельзя подвергать сомнению обязанность того органа, в актах которого пробел обнаружился, устранить его путем издания специального нормативного акта. С другой стороны, суды обязаны (имеют право) входить в соответствующие органы с представлениями по вопро­сам законодательного порядка. Высшие судебные инстанции на­деляются правом законодательной инициативы.
 При анализе вопроса о восполнении пробелов на Европейском континенте основное внимание уделяют не суду, а органам, обла­дающим правом издания нормативных правовых актов.
 Полномочие на восполнение определенного пробела возможно не иначе, как в пределах нормотворческой компетенции того или иного органа в области предоставленных ему прав на решение тех или иных вопросов. Компетенционные нормы очерчивают, таким образом, границы деятельности по восполнению пробелов для лю­бого органа.
 Отсюда, в частности, следует, что каждый нормотворческий орган правомочен на устранение пробела в своих собственных актах, изданных в соответствии с его компетенцией. Каждый ор­ган вправе устранять пробелы, возникающие по причине появле­ния новых общественных отношений, требующих правового ре­гулирования и относящихся к сфере деятельности данного органа.
 
 Тема 21. Основные правовые системы прошлого и настоящего
 
 21.1. Типология правовых систем
 
 Правовая карта мира включает множество национальных пра­вовых систем, каждая из которых интегрирует всю правовую дей­ствительность конкретного государства (доктрину, структуру, ис­точники, ведущие институты и отрасли, традиции, правосозна­ние, правопорядок, правовую культуру и т.д.). Категория «правовая семья» служит для обозначения группы правовых систем, имеющих сходные юридические признаки, позволяющие гово­рить об относительном единстве этих систем. Это сходство явля­ется результатом их конкретно-исторического и логического раз­вития.
 Заслуживает поддержки подход западных компаративистов, отрицающих типологию правовых систем единственно по призна­ку их классовой сущности. При классификации они используют различные факторы, начиная с этических, расовых, географичес­ких, религиозных и кончая юридической техникой и стилем пра­ва. Отсюда множество классификаций. Самой популярной оказа­лась классификация правовых семей, данная известным француз­ским ученым Р. Давидом*.
 
 * Давид Рене. Основные правовые системы современности. М., 1988.
 
 Она основана на сочетании двух кри­териев: идеологии, включающей, с одной стороны, религию, фи­лософию, экономические и социальные структуры, и с другой - юридической техники, включающей в качестве основной состав­ляющей источники права. Р. Давид выдвинул идею трихотомии - выделения трех правовых семей (или систем): романо-германской, англосаксонской и социалистической. К ним примыкает осталь­ной юридический мир, охватывающий четыре пятых планеты, ко­торый получил название «религиозные и традиционные системы».
 В основе другой классификации лежит концепция «западного права», и тогда возникает дуализм: западное право как продукт либерального общества, основанного на индивидуализме, тради­циях христианства, свободе предпринимательства и стремлении к правовой стабильности, призванного сохранить фундаменталь­ные ценности, и социалистическое право как исключительно не­стабильное, преходящее (доктрина «отмирания права при комму­низме»), определяемое социалистическими экономическими, по­литическими и культурными условиями, в частности господством государственной собственности и планирования.
 В структуре западного права выделяются романо-германская и англосаксонская системы. Эта идея выдвинута также Р. Дави­дом в 1950 г. в книге «Элементарный курс сравнительного граж­данского права». Впоследствии Р. Давид отошел от этой позиции и стал придерживаться концепции трихотомии. К. Цвейгертом и Г. Котцем в книге «Введение в правовое сравнение в частном праве», вышедшей в 1971 г., в основу классификации правовых систем положен критерий «правового стиля». «Правовой стиль» складывается, по мнению авторов, из пяти факторов: происхож­дения и эволюции правовой системы; своеобразия юридического мышления; специфических правовых институтов; природы источ­ников права и способов их толкования; идеологических факторов. На этой основе различаются следующие «правовые круги»: роман­ский, германский, скандинавский, англо-американский, социа­листический, право ислама, индусское право. По существу, полу­чен тот же результат, что и у Р. Давида. При этом во всех случаях не учитывается марксистско-ленинская типология права, в основе которой лежит критерий общественно-экономической формации (рабовладельческое право, феодальное, буржуазное, социалисти­ческое). А.Х. Саидов полагает, что только единство глобальной марксистско-ленинской типологии и внутритиповой классифика­ции правовых систем дает возможность составить целостное пред­ставление о правовой карте мира**. Исходя из группы критериев, включающих, во-первых, историю правовых систем, во-вторых, систему источников права, в-третьих, структуру правовой систе­мы — ведущие институты и отрасли права, он выделяет внутри буржуазного типа права восемь правовых семей: романо-германскую, скандинавскую, латиноамериканскую, правовую семью об­щего права, мусульманскую, индусскую правовые семьи, семью обычного права и дальневосточную правовую семью. Они рассмат­риваются наряду с семьей социалистического права. Историческое развитие признается главным в определении их способностей. В пределах социалистической правовой семьи, теперь уже в ис­торическом аспекте, существовали относительно самостоятельные группы: советская правовая система, правовые системы социалис­тических государств Европы, правовые системы социалистичес­ких государств стран Азии и правовая система Республики Куба, которые, естественно, имели и имеют много общего, а также осо­бенного и единичного. Таким образом, существует ряд классифи­каций правовых систем прошлого и настоящего. С учетом общего, повторяющегося в рассмотренных классификациях остановимся на характеристике основных правовых семей прошлого и совре­менности.
 
 **Саидов А.Х. Введение в основные правовые системы современности. Таш­кент, 1988.
 
 21.2. Романо-германская правовая семья
 
 Романо-германская правовая семья, или семья континенталь­ного права (Франция, ФРГ, Италия, Испания и другие страны), имеет длительную юридическую историю. Она сложилась в Европе в результате усилий ученых европейских университетов, которые выработали и развили начиная с XII в. на базе кодификации им­ператора Юстиниана общую для всех юридическую науку, при­способленную к условиям современного мира.
 Романо-германская правовая семья является результатом ре­цепции римского права и в первой доктринальной стадии была исключительно продуктом культуры, имела независимый от по­литики характер. На следующей стадии эта семья стала подчи­няться общим закономерным связям права с экономикой и поли­тикой, прежде всего с отношениями собственности, обмена, пере­хода от внеэкономического к экономическому принуждению и т.п. Здесь на первый план выдвинуты нормы и принципы права, ко­торые рассматриваются как правила поведения, отвечающие тре­бованиям морали, и прежде всего справедливости. Юридическая наука видит основную свою задачу в том, чтобы определить, ка­кими должны быть эти нормы. Начиная с XIX в. основным ис­точником (формой) права в странах, где господствует эта семья, является закон. Закон образует как бы скелет правопорядка, ох­ватывает все его аспекты, а жизнь этому скелету в значительной степени придают иные факторы. Закон не рассматривается узко и текстуально, а зачастую зависит от расширительных методов его толкования, в которых проявляется творческая роль доктрины и судебной практики. Юристы и сам закон теоретически призна­ют, что законодательный порядок может иметь пробелы, но что пробелы эти практически незначительны.
 Во всех странах романо-германской семьи есть писаные кон­ституции, за нормами которых признается высшая юридическая сила, выражающаяся как в соответствии конституции законов и подзаконных актов, так и в установлении большинством госу­дарств судебного контроля за конституционностью обычных за­конов. Конституции разграничивают компетенцию различных го­сударственных органов в сфере правотворчества и в соответствии с этой компетенцией проводят дифференциацию различных ис­точников права.
 В романо-германской юридической доктрине и в законодатель­ной практике различают три разновидности обычного закона: ко­дексы, специальные законы (текущее законодательство) и сводные тексты норм.
 В большинстве континентальных стран действуют граждан­ские (либо гражданские и торговые), уголовные, гражданско-процессуальные, уголовно-процессуальные и некоторые другие ко­дексы.
 Система текущего законодательства также весьма разнооб­разна. Законы регулируют отдельные сферы наиболее важных общественных отношений. Число их в каждой стране велико. Среди источников романо-германской правовой семьи значитель­на (и все более возрастает) роль подзаконных нормативных актов: регламентов, административных циркуляров, декретов мини­стров и др.
 В романо-германской семье достаточно широко используются некоторые общие принципы, которые юристы могут найти в самом законе, а в случае необходимости — и вне закона. Эти принципы показывают подчинение права велению справедливости в том виде, как последняя понимается в определенную эпоху и в опре­деленный момент. Принципы раскрывают характер не только за­конодательства, но и права юристов. Сам законодатель своим ав­торитетом закрепляет некоторые новые формулы. Например, ст. 2 швейцарского Гражданского кодекса устанавливает, что осущест­вление какого-то права запрещается, если оно явно превышает пределы, установленные доброй совестью, или добрыми нравами, или социальной и экономической целью права. Основной закон ФРГ 1949 г. отменил все ранее изданные законы, противоречащие принципу равноправия мужчин и женщин. Для юридической кон­цепции этой системы характерна гибкость, выражающаяся в том, что юристы не склонны соглашаться с таким решением того или иного вопроса, которое в социальном плане кажется им неспра­ведливым. Действуя на основе принципов права, они действуют как бы на основе делегированных им полномочий. Осуществляя поиск права сообща, каждый в своей сфере и с использованием своих методов, юристы этой правовой системы стремятся к общему идеалу - достичь по каждому вопросу решения, отвечающего об­щему чувству справедливости на основе сочетания различных ин­тересов, как частных, так и всего общества. Итак, среди важных источников права надо видеть общие принципы, содержащиеся в законодательстве и вытекающие из него.
 В наши дни, как и в прошлом, в романо-германской правовой семье доктрина составляет достаточно активно действующий источник права. Она влияет как на законодателя, так и на правоприменителя. Законодатель часто выражает лишь те тенденции, которые установлены в доктрине, и воспринимает подготовленные ею предложения. Доктрина, утверждающая тождество права и закона, в прошлом сыграла особенно отрицательную роль, так как в период немецкой оккупации, в частности во Франции, способствовала тенденциозной интерпретации антидемократических законов и обосновывала необходимость их исполнения. Во Франции она снова активизировалась после того, как Конституция 1958 г. разграничила сферы действия закона и регламента. Регламенты отныне не подлежали контролю с точки зрения их соответствия закону. Однако Государственный совет взял на себя функцию про­верки их законности и аннулировал регламенты, когда они про­тиворечили «общим принципам права», закрепленным в преам­буле французской Конституции. Антипозитивистская тенденция характерна и для ФРГ как реакция на то, что в годы националсоциализма указанная доктрина способствовала его политическим и расовым установкам, ибо видела в праве лишь то, что полезно государству. Складывается мнение, что признание важной роли законодателя не должно вести к тому, чтобы закрывать глаза на реальные отношения между ним и доктриной и утверждать дик­татуру закона.
 Доктрина широко используется и в правоприменительной де­ятельности, в частности при толковании закона. Сегодня все более и более, например во Франции, правоприменитель стремится к признанию независимого характера процесса толкования, к отри­цанию того, что толкование заключается исключительно в отыс­кании грамматического и логического смысла терминов закона или намерений законодателя. Он настаивает на необходимости учета реальных отношений между ним и доктриной. Издаваемые во Франции, Германии и других государствах комментарии при­обретают все более доктринальный и критический вид, а учебники обращаются к судебной практике и вообще к юридической прак­тике. Французский и немецкий стили явно сближаются.
 С развитием международных связей большое значение для на­циональных правовых систем приобрело международное право. Конституция ФРГ 1949 г. прямо предусматривает, что общие принципы международного права имеют приоритет перед нацио­нальными законами. Подобная норма в несколько иной редакции появилась и в Конституции Российской Федерации.
 Своеобразно положение обычая в системе источников права романо-германской семьи. Он может действовать не только в допол­нение к закону, но и помимо закона. Роль обычая вопреки законам очень ограничена, даже если таковая в принципе не отрицается доктриной. В целом, за редким исключением, обычай потерял здесь характер самостоятельного источника права.
 Весьма противоречива доктрина по вопросу о судебной прак­тике как источнике права романо-германской семьи. Однако ана­лиз реальной действительности позволяет сделать вывод о возмож­ности отнесения судебной практики к числу вспомогательных ис­точников права. Об этом свидетельствует все возрастающее коли­чество публикуемых сборников и справочников судебной практи­ки, а также значение, прежде всего, кассационного прецедента. Кассационный суд является высшей судебной инстанцией. Поэтому судебное решение, основанное, например, на аналогии или общих принципах, оставленное в силе Кассационным судом, может вос­приниматься другими судами при решении подобных дел как фак­тический прецедент.
 Постановления французского Кассационного суда и Государ­ственного совета изучаются и оказывают влияние в различных франкоязычных странах, соседних или отдаленных. Это верно также в отношении других европейских и неевропейских госу­дарств, входящих в романо-германскую правовую семью. Учиты­вая современные стремления юристов всех стран опираться на закон, можно говорить о судебном прецеденте лишь как о неко­тором исключении, не затрагивающем исходного принципа гос­подства закона. Является принципиально важным, что судья не превращается в законодателя. Этого стараются добиваться в стра­нах романо-германской правовой семьи.
 
 21.3. Англо-американская правовая семья, или семья «общего права»
 
 В отличие от государств романо-германской правовой семьи, где основным источником права является закон, в государствах англо-американской правовой семьи основным источником права служит судебный прецедент, т.е. нормы, сформулированные су­дьями в их решениях. Англо-американское «общее право» вклю­чает, прежде всего, группу английского права с характерным для Англии прагматически-рационалистическим образом мышления, присущим буржуа в таких странах, где никогда не было мировоз­зренческих традиций создания глобальных социально-философ­ских теорий и где в то же время в силу исторических особенностей развития капитализма сохранилась явная настороженность к выс­шей власти, к ее концентрации и поддерживался в противовес ей престиж судебной системы. Это обстоятельство при определенных условиях нашло свое проявление в жизни США и прежних доми­нионов Британской империи. В рассматриваемую семью входят наряду с США и Англией Северная Ирландия, Канада, Австралия, Новая Зеландия, а также 36 государств - членов Британского со­дружества.

<< Пред.           стр. 7 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу