<< Пред.           стр. 4 (из 8)           След. >>

Список литературы по разделу

  В отличие от "малых", в "большие" группы входят сотни, тысячи, а иногда и миллионы членов. Это, прежде всего, большие социальные группы и слои населения, политические партии и движения, межпартийные общественные образования. Весь дальнейший разговор в рамках данной главы будет посвящен прежде всего малым группам. Психология больших групп в политике - следующая тема.
 ТИПЫ И ТИПОЛОГИИ МИЛЫХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ
  Среди наиболее общих критериев различения политических групп необходимо начать с разделения по направленности основных действий группы. По
  этому критерию, группы делятся на экстравертированные и интравертированные. Соответственно, деятельность экстравертированных групп направлена во вне - на захват власти, например. Соответственно, деятельность групп интравертированных направлена прежде всего во внутрь группы - на совершенствование партийной дисциплины и т. п.
  Среди прочих разделений по направленности действий преобладают откровенно оценочные, то есть, субъективные. Так, группы делятся на про-социальные и антисоциальные, демократические и антидемократические и т. д. Мы оставляем рассмотрение таких типологий за рамками научного политико-психологического анализа - это предмет идеологии и пропаганды.
  Группы делятся по степени групповой сплоченности на гомогенные и гетерогенные. Сплоченность обычно определяется степенью единства, уровнем общности трех базовых параметров. Это общность интересов, общность целей и единство действия. Понятно, что чем выше общность интересов и целей, тем отчетливее единство действий. Как правило, высокие уровни групповой сплоченности в политике чаще распространены в тоталитарных обществах, а также характеризуют группы, либо стремящиеся к власти, борющиеся за нее, либо озабоченные проблемой удержания власти. Напротив, в развитых демократических обществах с доминированием электоральных процедур обычно отработаны такие системы сдержек и противовесов, которые препятствуют возникновению слишком сплоченных и гомогенных групп. Избираемые электоратом многопартийные парламенты, устоявшиеся антимонопольные механизмы политического контроля и сама по себе психологическая атмосфера постоянной конкуренции интересов в демократических обществах препятствуют появлению и устойчивому функционированию таких групп как субъектов длительного политического действия. Хотя, разумеется, возможны и сбои в действии таких механизмов. XX век показал: диктатуры Франко в Испании, Салазара в Португалии, "черных полковников" в Греции, как и ряд других событий, стали примерами появления, развития и прихода к власти весьма сплоченных и гомогенных групп вроде бы в достаточно демократических странах.
  Наиболее буквальное определение сущности гомогенных сплоченных групп в политике пошло из испано-говорящих стран. Термин "хунта" в сочетании с определениями правительственная, военная, правящая и т. п. буквально и означает "объединение", выполняющее функции временного правительства после военных переворотов и включает руководство вооруженных сил. Близким к этому является введенный Г. Диксом термин "клика": неформальное объединение государственных и/или политических деятелей, ставящих целью захват власти или установление фактического контроля над ней путем использования нелегальных (тайная власть) и/или криминальных средств.
  Исторически "клики" сложились в рамках монархий с нечеткими правилами престолонаследия. Претенденты создавали свои клики, борьба между которыми носила ожесточенный характер. Интриги, сговоры, заговоры, политические убийства были обычными инструментами борьбы за власть. До сих пор клики - атрибут тоталитарных и авторитарных режимов. Выделяются два типа клик. Первый тип - клика партнерского типа, союз равных по возможностям персон с чисто номинальным лидером. Захватывая власть, такая клика превращается в правящую олигархию, и в ней начинаются конфликты и расколы. Второй тип - клика вассального типа, с явным лидером-вождем, с которым остальные члены связаны определенными обязательствами. Если ее лидер тяготеет к автаркии, то после прихода к власти он трансформирует клику в клиентеллу. Это особый, архаичный, хотя живучий тип аморфной неформальной патронажно-в клиентской группы. Обычно состоит из двух-трех человек: "патрон" и "клиенты", каждый из которых является "патроном" для нижележащей кли-ентеллы. За счет такой иерархической организации границы групп перекрываются и возникает тотально взаимозависимое, обычно коррумпированное пространство власти. Такие группы типичны для полупатриархальных и полуфеодальных обществ, а также для вновь возникающих государственных структур в результате краха предыдущих. Современный пример - развитие таких групп-клик в первые годы становления новой России.
  В предшествующие годы социалистического тоталитаризма бытовал термин "коллектив" - обычно, с эпитетом руководящий. Считалось, что коллектив - это высший уровень развития группы, отличающийся максимальным единством взглядов, интересов и способов действия, причем обязательно имеющий просо-циальную направленность (в отличие от хунты или клики, которые практически ничем не уступали по единству, но действовали в антиобщественных, то есть собственных интересах). Высшим уровнем коллектива в нашей стране еще недавно, естественно, считалось политбюро ЦК КПСС. Однако уже тогда объективные исследователи видели, что полная групповая сплоченность недостижима даже в таких, тоталитарных по строению, группах.
  Классическое исследование уровня сплоченности такой группы, как политбюро ЦК КПСС - в ту пору ВКП (б) - провел американский политолог Н. Лейтес4. Используя метод контент-анализа, он проанализировал речи и выступления членов высшего советского руководства по случаю 70-летия И.В. Сталина, опубликованные в журнале "Коммунист" в конце 1949 г. Анализ позволил усомниться в бытовавшем прежде мнении относительно абсолютного единства главного советского руководящего коллектива: Н. Лейтес выявил как минимум три группировки внутри политбюро. Это позволило американскому руководству более эффективно строить взаимоотношения с советскими лидерами в ходе последовавшей болезни И.В. Сталина, а затем после его смерти.
  Н. Лейтес подсчитал соотношение двух основных образов, с которыми каждый из советских лидеров идентифицировали В. Сталина. С одной стороны, это был классический "большевистский имидж", то есть определение Сталина как продолжателя дела Ленина, "верного ленинца", его ученика и последователя (подразумевается, что Сталин как бы "ниже" Ленина").
  С другой стороны, присутствовал не менее устоявшийся "народный имидж", который определял И.В. Сталина как самодостаточную фигуру, "гения всех времен", "великого вождя всех народов", стоящего как минимум наравне с В.И. Лениным. "Сталин - это Ленин сегодня!" - в этом лозунге выражалась квинтэссенция данного имиджа. По средней частоте употребления словесных формул, выражавших каждую из этих двух позиций, политбюро разделилось на три группировки. Группа "соратников" включала относительно самостоятельных персонажей, не нуждавшихся в постоянном подхалимаже. Они вполне могли позволить себе жестко следовать партийной иерархии и публично ставить И.В. Сталина "ниже" В.И. Ленина. Это были наиболее опытные члены политбюро, связанные со Сталиным долгими и вполне устойчивыми взаимоотношениями. Собственно говоря, они и стали ключевыми фигурами в советском руководстве сразу после кончины Сталина
 Советские "Большевистский "Народный" руководители имидж имидж Группа "соратников" (Молотов, Маленков, Берия) 22 3 Группа "зависимых" (Булганин, Каганович, Косыгин, Хрущев) 1 19 Группа "хитрецов" (Андреев .Ворошилов, Микоян, Шверник) 9 15 В отличие от них, в группе "зависимых" наблюдалась прямо противоположная картина. Попавшие в нее персонажи были вынуждены безудержно славословить в адрес И.В. Сталина, подчеркивая его величие и самодостаточность. Это было младшее поколение советских руководителей, которым требовалось "отрабатывать" свое место в иерархии власти. Обратим внимание на то, что делали они это вполне умело. Оказавшись после смерти И.В. Сталина поначалу на вторых ролях, они (особенно Н.С. Хрущев и А.Н. Косыгин) сумели затем оттеснить от руководства "старую гвардию" (Л.П. Берия был арестован и казнен, В.А. Маленков сослан в Казахстан, В.М.Молотов снят с ведущих постов, потом обвинен в заговоре и отправлен на пенсию) и занять ее место.
  Наконец, третья группа, "хитрецов", пыталась лавировать, соблюдая некий баланс между двумя имиджами Сталина. Судьба А И. Микояна, наиболее типичного представителя этой группы, показывает, что фразы публичных выступлений (которые в те годы писались авторами самостоятельно, без спич-райтеров) отражают личностные политические склонности политиков. Показателен целый ряд анекдотов и крылатых выражений (самое мягкое - "слуга всех господ") про политическую биографию А. Микояна - типа "от Ильича (Ленина) до Ильича (Брежнева) без инфаркта и паралича".
  Таким образом, специальные тонкие политико-психологические методы позволяют обнаружить дифференциацию внутри даже самых закрытых и гомогенных групп.
  Близким к данному критерию различения групп является и критерий проницаемости группы По степени проницаемости для новых членов, группы делятся на проницаемые ("открытые"), полупроницаемые и непроницаемые ("закрытые"). Операционально, все определяется легкостью вступления (приема) в такую группу. На собрание того или иного политического кружка в большинстве случаев может прийти любой человек - как и уйти с него. Практически, это полностью проницаемая группа. К группам такого типа относятся прежде всего различные общественно-политические движения: сегодня вступил в него, завтра вышел, и никто этого, практически, не заметил. Признак проницаемости - отсутствие в такой группе индивидуального учета своих членов.
  Вступить в ту или иную партию уже сложнее - требуется заявление, рекомендации, кандидатский стаж и т. п. Разумеется, в разных партиях и странах все обстоит по разному. Еще не так давно в Италии, например, в автобусах висели специальные "коммунистические автоматы": опустил в щелочку деньги, вступительный взнос - из другой щелочки выскочил партбилет. Однако здесь уже нельзя говорить о полной проницаемости, это - полупроницаемая группа, накладывающая минимальные условия по вступлению в нее, и еще меньшие - по выходу.
  Наконец, существуют группы непроницаемые (хотя, разумеется, абсолютно непроницаемых групп не бывает - все они рано или поздно, быстро или медленно, но обновляются). Примерами непроницаемых групп в политике являются группы заговорщиков, правящие династии или правительственные хунты, руководящие органы тоталитарных политических организаций. Попасть в члены политбюро ЦК КПСС или в члены руководства гитлеровской Германии было практически невозможно. Но, пожалуй, абсолютный рекорд непроницаемости был поставлен кампучийскими коммунистами - первые несколько лет после захвата ими власти страна не знала ни одного имени члена политбюро - все приказы и распоряжения подписывались словом: "Организация". Лишь через четыре года стали известны имена Пол Пота и Йенг Сари.
  По своим собственным целям группы в политике делятся на инструментальные и экспрессивные, а также на функциональные и дисфункциональные. Инструментальные по целям группы ориентированы на достижение реальных политических целей - овладение властью, реализация определенных программ, осуществление общественных и государственных преобразований. Экспрессивные по целям группы ориентированы на формирование благоприятного внутреннего психологического климата, на создание комфортной атмосферы для своего существования в политике. Примерами таких групп часто служат небольшие оппозиционные группировки, члены которых не ставят реальных целей овладения властью, однако получают удовлетворения от периодического выражения своих политических взглядов в тех или иных формах.
  Функциональными группами в политике являются такие группы, которые подразумевают осуществление неких целевых социально-политических функций. Напротив, дисфункциональными считаются группы, ориентированные на нарушение каких-то функций, их отмену или редукцию. В обобщенном виде, функциональными считаются группы, ориентированные на внедрение чего-то нового (например, различного рода движения за равные гражданские права - женщин и мужчин, национальных меньшинств и т. п.). Соответственно, дисфункциональными считаются группы, ориентированные на ликвидацию чего-то устоявшегося в социально-политическом устройстве (группы революционеров или просто оппозиционеров, выступающие за полную или частичную отмену существующих в стабильном обществе порядков).
  Различаясь по особенностям группового сознания своих членов, группы делятся на "группы-"мы" и "группы-"они". Как уже говорилось, впервые это разделение было введено Б.Ф. Поршневым, обратившим внимание на специфические групповые искажения, возникающие в сознании групп, действующих в политической сфере. Для начала, исследуя политическую праисторию человечества, Б.Ф. Поршнев пришел к парадоксальному на первый взгляд заключению: в истории человечества не было людоедства. Разумеется, в психологическом смысле: дело в том, что тех, кого съедали, просто не считали полноценными людьми. Враги, противники всегда считались неполноценными, ненастоящими, недостойными - в целом, "нелюдями". Вначале это относилось к физическим противникам, затем перешло и на противников политических.
  Согласно Б.Ф. Поршневу, важнейшим компонентом существования любой, а особенно политической группы является ее сознание и самосознание. Нет политического сознания и, особенно, самосознания - нет политической группы. Причем это самосознание может проявляться в разных, в том числе и в досозна-тельных, нерациональных формах - в виде групповых верований, эмоций, общих чувств и переживаний. В чем бы оно не выражалось, групповое самосознание является важнейшим компонентом групповой политической самоидентификации. "Мы", члены нашей группы - это те и именно те, кто разделяет общие с нашими переживания, чувства, эмоции, верования или, тем более, политические программы и концепции. Выделение же, идентификация себя и "своих" происходят в противопоставлении с другими группами, с "чужими", с некими "они". "Они" - это те, у кого иные верования, эмоции, программы или лозунги. У кого иные тотемы или знамена. Такое выделение группы- "мы" сопровождается идеализацией и атрибуцией, наделением своей группы самыми лучшими, социально приемлемыми и желательными чертами и, напротив, отказ в таких чертах группам-оппонентам. Группа- "они", напротив, наделяется самыми отвратительными характеристиками, ей приписываются самые ужасные качества: это "они", нелюди, людей пожирают - в отличие от "нас", борцов за прогрессивное будущее всего человечества.
  Внешними средствами подобной политико-психологической самоидентификации на ранних стадиях истории были элементарные символы - тотемы. Затем, усложняясь, человечество дошло до политических символов, знамен, гербов, гимнов, конституций, программ и идеологических манифестов. Однако их психологическая роль осталась прежней - возбуждать и стимулировать "мы"-сознание, необходимое для отделения себя от других ("они") через противопоставление им. В этом смысле история, развиваясь, не принесла принципиальной разницы.
  Группы подразделяются по структуре на формальные и неформальные. В формальных группах жестко извне задан статус всех ее членов и, соответственно, статусные различия. Права и обязанности членов такой группы жестко формализованы и выражены в явной (устав, закон) или неявной (традиции, обычаи) форме. Классический пример формальных групп в современной политике - армия с ее жесткой иерархией отношений между командирами и подчиненными. Главное в формальной группе - ее функциональная, инструментальная, целевая направленность, в которой чисто человеческий фактор отходит на задний план.
  В неформальных группах статус членов и характер взаимоотношений между ними заданы чисто личными качествами и достоинствами друг друга. При отсутствии внешней регламентации отношений, основу общности такой группы составляют дружественные отношения, взаимные симпатии, общность мнений, взглядов, оценок, политических предпочтений. В отличие от формальной группы, членство в неформальной менее обязательно для ее членов - это своего рода "группы встреч", близкие к кружкам и клубам по интересам (в том числе, и к политическим клубам). Здесь доминируют собственно человеческие, дружеские отношения взаимной симпатии. Инструментальные, функциональные цели в таких группах обычно отходят на задний план.
  По форме связи участников, группы подразделяются на первичные и опосредованные. Пример такого рода -любая партийная структура, включающая "первички" (первичные партгруппы) и формирующиеся на основе таких "первичек" сложные общности (региональные, межрегиональные и т. д. партгруппы). Для первичных групп характерна связь "лицом к лицу", что обеспечивает возможность постоянных непосредственных личных контактов. Для опосредованных групп каналами общения являются сложные коммуникационные связи - в основном, средства массовой информации.
  По значимости для участников, группы делятся на группы присутствия, а также референтные и негативно референтные группы. Группа присутствия, как следует из самого названия, это та конкретная группа, членом которой состоит человек. Однако, являясь членом какой-либо группы присутствия, человек не всегда этим полностью удовлетворен - в своих мечтах он может видеть себя членом иной группы. Она может существовать в реальности, но быть недоступной для человека - многие, например, мечтают принадлежать к политической элите, но не всем это удается. Бывают ситуации, когда такой группы просто нет в реальности, а человек создает ее в своем воображении, играя в принадлежность к некоему "тайному обществу". Референтная группа - это группа, по законам которой хочет жить человек, даже не принадлежа к ней. Это психологически привлекательная, желательная для человека группа, нормам и стандартам которой он хочет соответствовать. Для многих молодых людей, начинающих политическую деятельность в первичной партгруппе, например, часто характерно стремление выглядеть и вести себя в соответствии со стандартами, принятыми в "большой политике" - разумеется, так, как они ее понимают. Соответственно, негативно референтная группа - это такая реально или виртуально существующая группа, по законам и нормам которой не хочет жить человек.
  По продолжительности существования группы делятся на краткосрочные и долгосрочные. Краткосрочные группы обычно возникают для достижения некоего отдельного конкретного результата - например, это может быть предвыборный штаб или команда сторонников кандидата в депутаты парламента в ходе конкретной избирательной кампании. После достижения и, особенно, после недостижения данной цели подобные группы обычно распадаются или переформируются. Соответственно, долгосрочные группы ориентированы на долгосрочные цели, требующие длительного времени. В соответствии со временем существования, в основе таких групп лежат разные цели и интересы участников.
  По способу принятия решений различают авторитарные, демократические и охлократические группы. В предыдущей главе уже говорилось, что существуют три основных способа принятия решения лидером и, соответственно, три основных способа навязывания этого решения ведомым. Рассмотрим ситуацию со стороны ведомых - значит, существуют и разные типы групп, различающиеся именно по тому, как принимаются в них решения. В авторитарной группе (простейший пример - единоначалие в армейском подразделении) группа практически никак не участвует в принятии решения. Ее задача состоит в том, чтобы исполнять решение лидера. В демократической группе ее члены достаточно активно участвуют в обсуждении вариантов решения, в их выработке. Однако ход обсуждения и, соответственно, направление поиска решения подсказывает лидер, как бы режиссируя ход группового обсуждения. Наконец, в охлократической группе решение принимают все и, одновременно, никто. Каждый свободен в принятии решения, вот почему целостного, группового, сколько-нибудь единого решения обычно так и не возникает. В подобных случаях принято говорить о попустительской (или, иногда, о гиперлиберальной) позиции лидера, основанной на известном принципе: "Делайте что хотите, только оставьте меня в покое!".
  По эффективности групповой деятельности различаются группы, ориентированные на.
  1) достижение групповой цели;
  2) поддержание групповой жизнеспособности;
  3) достижение удовлетворенности участников;,
  4) достижения личностных изменений в членах группы под влиянием группы и пребывания в ней.
  Несколько обобщая, названные пункты можно свести к двум основным: различаются группы экстра - и интравертированные. Понятно: для первых основными являются внешние действия, и основная активность таких групп направлена именно вовне. Соответственно, для вторых основными являются внутренние действия, и их основная активность сосредоточена внутри. Поскольку в политике абсолютное большинство устремлений ее субъектов направлено на овладение и удержание власти или, по крайней мере, на влияние на власть, то большинство представлено экстраверти-рованными, "экспансионистскими" группами. Однако нельзя забывать, что в разные периоды своего развития каждая группа может оказаться перед необходимостью консолидации внутренних рядов, реорганизации и т. п., что сразу переведет ее в разряд интравертированных групп.
  С рациональной точки зрения, группа в политике, ориентированная на достижение конкретной цели (овладение властью или оказание заметного влияния на нее в виде лоббирование некоего законопроекта, проведение своих кандидатов на требуемые посты, захват власти, наконец) выглядит значительно более эффективной, чем все остальные. Однако политика далеко не всегда носит рациональный характер - весьма значительную роль в ней до сих пор играют иррациональные компоненты.
  Соответственно, даже не имея возможности достижения конкретной цели, даже не формулируя ее перед собой, группа может существовать в политике в расчете на будущее. В этом случае, ее эффективность будет определяться не внешними достижениями, а внутренней способностью к поддержанию собственной групповой жизнеспособности. Целый ряд мелких коммунистических партий, например, на территории бывшего СССР, ныне находятся в таком состоянии, и считают его достаточно эффективным.
  Не имея четких рациональных целей, но даже и не задумываясь специально о поддержании групповой жизнеспособности, в политике существуют и просто группы единомышленников - людей, которым приятно встречаться вместе. Такого рода группы- "кружки", политические "группы встреч" обладают особой, эмоциональной эффективностью для своих членов. Они дают им возможность "выговориться", почувствовать свою значимость и причастность к "большой политике". Такого рода группами часто выступают разного рода политические или околополитические "клубы" - формализованные в виде дореволюционного Дворянского собрания, или неформализованные в виде современных ветеранских посиделок на скамейках в скверике, во дворе дома.
  Наконец, эффективность существования группы в политике может определяться таким сугубо эмоционально-воспитательным моментом, как личностный рост членов группы. Разного рода первичные организации детских или молодежных движений при политических партиях, безусловно, не имеют никаких четких рациональных целей в политике. Однако они воспитывают своих членов в определенных направлениях, готовя массовую базу для будущей политики.
  Завершая разговор о типах и типологиях различения групп в политике, нельзя не упомянуть о попытках создания собственно психологических типологий групп в политике, в которых за основу брались прежде всего психологические качества и характеристики людей, входящих в эти группы.
  Одну из наиболее ярких таких попыток предпринял в свое время Т. Адорно5, исследуя психологию вначале малых, затем больших групп, а затем и всего фашистского общества Германии времен правления А. Гитлера. Итогом стало выявление психологического качества, которое как раз с той поры и получило название "авторитарность", и которое было общим вначале для совсем малой группы людей - создателей НСДАП, а затем распространилось вширь и глубь общества. Так возникло понятие "авторитарная личность", ставшее затем названием базового труда Т. Адорно.
  В политико-психологическом плане суть авторитарности проста: это стремление подчинять кого-то себе при постоянной готовности, в свою очередь, подчиниться кому-то более сильному. Люди, которым свойственно данное качество, неизбежно сплачиваются в группы, выдвигая своего фюрера. Политико-психологический феномен гитлеровской Германии стал уникальным исключительно потому, что принцип фюрерства там был возведен в принцип государственности. Там каждый был фюрером, только кто-то фюрером страны, а кто-то - своего домика. В наиболее концентрированной форме принцип фюрерства был отражен в званиях членов СС.
  Однако проявления авторитарности имеют свои разновидности. Соответственно, в эффективной малой авторитарной группе его носители как бы взаимодополняют друг друга. Собственно Фюрером становится один. Остальные поддерживают его, отражая разные аспекты авторитарности. Среди выделенных Т. Адорно подтипов были сравнительно массовые - скажем, "отец семейства, недовольный миром, где все захватили инородцы". Первичные организации гитлеровской партии на этапе подготовки и захвата власти переполняли "мятежные психопаты"
  С помощью таких "мятежных психопатов" (еще одна разновидность авторитарной личности) Фюрер пришел к власти (знаменитый "мюнхенский путч"). Это тип хулигана, подонка, "бандита без причины", стремящегося к грязным поступкам, бесчинствующего открыто, бессмысленно и жестоко. Этот тип всегда там, где нужно "бить и спасать". На нем держатся все погромы и путчи. Это тип откровенно дезорганизованный, разболтанный, неспособный к постоянной работе и устойчивым взаимоотношениям. Им движет слепой протест против любых "признанных" авторитетов и, одновременно, готовность идти за "сильным человеком", поддаваясь любой, самой оголтелой пропаганде. Он не знает, чего он хочет. Грубость и физическая сила - то, чему он поклоняется. Подчас, это садист, но садист животно-трусливый. Такие люди презирают себя и самоутверждаются в насилии и жестокости. Это и были гитлеровские штурмовики. Однако, сделав свое дело, они обычно становятся ненужными. В Германии большую их часть истребили в знаменитую "Ночь длинных ножей".
  Изменение ситуации потребовал смены психологического состава групп. Стали нужны носители других разновидностей авторитарности. Среди них были и редкие, причем вполне узнаваемые. Так, за типом "функционера-манипулятора" просвечивал Г. Гиммлер. Т. Адорно описывал его как человека, вполне свободного от идеологических догм, но во всем интересующегося конкретным устройством, начиная с детства: часов, лягушек, концлагерей. Он разбирал на части готовые устройства, демонтировал их и создавал новые модели. В основе его действий всегда лежали трезвость, практицизм и особая "пустота чувств". Единственным принципом для него была Организация, Метод, Порядок. Собственно, он и привел Германию к тому самому "идеальному" гитлеровскому порядку - с гестапо, СС, концлагерями. В их создании проявлялась непреклонная последовательность. Отдельные люди стали выступать не более чем средством, вещью. Это тип холодного игрока. Существенная деталь: с неугодными сам расправляться не любил, предпочитал всеобщие методы - типа газовых камер.
  Ограничимся еще только одним примером психологического типа, узнаваемо входившего в базовую малую группу гитлеровского руководства. Это так называемый "чудак" или "причудливый тип". Творец совершенно невероятных идеологически-пропагандистских конструкций, граничащих с откровенно бредовыми системами. От теорий "космического льда", мифов о Нибелунгах, до евреев, пьющих кровь младенцев. Тип, искренне верующий, и потому обладающий даром пропагандистского убеждения. Готовый пойти на смерть, на самоубийство ради веры в своего кумира. Одновременно, страдающий манией преследования, обожающий конспирацию, но выискивающий заговоры и готовый их решительно подавлять. Кто это? Геббельс, Розенберг или просто обобщенный тип - непременный участник авторитарной политической группы почти в любой стране, в разные исторические периоды?
  Одна из последних оригинальных попыток создания собственно психологических типологий групп в политике была предпринята в конце 70-х гг. в рамках так называемой "соционики" (науки, претендующей на комплексный охват всех социальных явлений) тогда еще советскими исследователями - в частности, А. Аугустинавичюте. В 80-е гг. эти попытки продолжили украинские ученые А. Букалов и В. Гуленко, выдвинувшие оригинальную гипотезу "смены квадр" в истории.
  Согласно этим воззрениям, существуют 16 психологических типов, которыми исчерпываются все возможные разновидности людей и описываются их возможности. 16 типов разбиваются на четыре четверки - "квадры". Каждая из них - своего рода "психологическая семья", в которой каждому из четырех отводится свое место, и все со всеми находятся в теплых, дружелюбных отношениях. В каждой "квадре" - своя особая атмосфера, свой стиль общения, свой дух. "Квадра" - психологическое убежище от невзгод социума, способное утешить, дать смысл и цель жизни, обогреть и доказать, что ты ценен, нужен и не одинок. "Квадра" - это особая группа, формирующаяся на принципах чисто психологической взаимной дополнительности ее членов.
  Согласно этой точки зрения, политика есть прежде всего отражение динамики смены доминирования таких групп ("квадр") на общественно-политической арене. Они существуют в обществе все одновременно, но выполняют разные функции. Периодически к власти приходит та или иная "квадра" - и тогда следуют перемены.
  В "альфа-квадре" обычно рождаются, но не реализуются идеи. Реализация, воплощение - удел "бета-квадры", где вместо интеллектуалов верховодят сильные люди, способные сплотить всех во имя достижения реальной цели. "Гамма-квадра" - группа реформаторов, обычно подвергающих переоценке достижения своих предшественников. Как правило, этой "квадре" особенно свойственны либеральные идеи равных возможностей, конкурентности и экономического процветания. Наконец, последняя, "дельта-квадра" - группа, где ценятся традиции, гуманизм, экологическое равновесие, комфорт, поиск баланса между индивидом и обществом.
  Сторонники соционики иллюстрируют свои идеи. Идея коммунизма, как и положено всякой идее, вызрела в "альфа-квадре" (в нее входили явно близкие по психологическому типу К. Маркс, Ф. Энгельс, все социалисты-утописты и поздние теоретики - Плеханов, Мартов и даже "ренегат Каутский"). Однако ничего практического они сделать не могли. Воплощать в жизнь "призрак, бродивший по Европе", выпало революционерам-практикам явно из "бета-квадры", в которую входили также близкие по психотипу люди - например, Троцкий, Ленин, Сталин, Зиновьев, Каменев, Дзержинский и др. Вся партийно-революционная верхушка "ленинского призыва", практически весь ленинский ЦК - яркие представители "бета-квадры". Свойственный ей стиль отношений и управления - тоталитарный, жестко иерархический. Во главе вождь, под ним покорная масса, стройная социальная пирамида жестко сцементирована религиозно-идеологической доктриной (в данном случае - идеей коммунизма). Структура жесткая, унитарная, базирующаяся на единообразии и централизме. Собственность обобществляется и управляется централизованно. Командно-административное построение общества и потребность во враге для поддержания постоянной мобилизованности со временем приводит к поиску внутренних врагов, по мере истребления внешних. Так система приводит себя к саморазрушению: репрессии уничтожают почти всех заметных людей. Подчеркнем: это отражение не "злых умыслов" или четких целей, а всего лишь свойств психологического типа объединенных в данную группу людей. А уж объединяются они в эту "квадру" сами, по принципу "рыбак рыбака видит издалека".
  С естественным (возраст) и искусственным (взаимоистребление) ослаблением данной "квадры" на смену ей в истории пришла (начиная с Н.С. Хрущева и уж наверняка с Л.И. Брежнева) "гамма-квадра". В этом смысле, Горбачев и Ельцин - одного поля ягоды. Их путь - постепенный отход от прежних ценностей, отступление от "восточных" целей в пользу более "западных" (уже в 70-е годы психологически в стране было создано общество массового потребления - правда, потреблять было нечего). Поэтика героизма и патриотизма ("бета-ценности") сменились на индивидуальные ценностные ориентации.
  Теоретически, на смену "гамма-квадре" должны придти "успокоители", "гармонизаторы" и "гуманиза-торы" из "дельта-квадры". Однако Б. Путин -достаточно типичный представитель "бета-квадры". Социони-ки объясняют это тем, что "альфа" и "дельта-квадры" принципиально не способны на первые роли в политике - не хватает того, что в просторечии именуется "силой воли". И люди типа А. Собчака или Г. Явлинского (типичные представители "дельта-квадры") не способны занимать "кресло № 1". Как, впрочем, неспособны к этому были ни Т. Компанелла, ни К. Маркс, ни, тем более, исключенный в свое время за "аморалку" из "Союза коммунистов" Ф. Энгельс.
  Значит, реальные политические действия возможны только по двум направлениям: "бета" или "гамма". "Альфа" же и "дельта"-квадры осуществляют необходимую в политике, но не первостепенную роль идейно-ценностного обеспечения. Исторический опыт показывает: в абсолютном большинстве случае случаев власть принадлежала представителям "бета" или "гамма"-квадр.
  Однако для нас в данном контексте важно другое. Действительно, группы в политике формируются и функционируют на основании внутреннего, психотипического сходства входящих в них людей. Собственно говоря, потому те или иные люди и входят (или не входят) в те или иные политические группы, что здесь сталкиваются разные психологические типы. Политическая психология не имеет права упускать из вида эти моменты - пусть даже они пока еще не доказаны с абсолютной точностью.
 ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ МАЛЫХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ
  Понятно, что малые группы в политике различаются уровнем своего развития. Первичная партийная организация и Совет безопасности России - формально, совершенно несопоставимы. Однако еще практика советских времен показала, что с психологической точки зрения, заседания комсомольского бюро (скажем, факультета психологии университета) мало чем отличались от заседаний бюро горкома, обкома партии, да и политбюро ЦК КПСС. В достаточно однородной партийно-политической среде, в одной и той же, политической сфере, действуют примерно одни и те же человеческие, психологические механизмы политического поведения. Разумеется, с некоторыми поправками на возраст, опытность, масштаб решаемых задач и т. п., однако базовые механизмы остаются аналогичными.
  Современный отечественный опыт столь же недвусмысленно показывает, что даже многопартийная, плюралистическая или вообще нейтральная в партийном плане среда мало чего меняет. Как только возникает некая группа как субъект политического действия, начинают действовать все те же аналогичные психологические механизмы политического поведения людей. Многочисленные исследования процессов формирования политических групп позволяют выделить пять основных этапов (именно они выделяются подавляющим большинством инструкций по строительству партийных групп в партиях самых разных стран и различных ориентации).
  1. Этап "номинальной группы"
  Как правило, это случайно собравшееся (не имеет значения, добровольно или добровольно-принудительно) некоторое количество людей, желающих (или просто согласных) заниматься политической или околополитической деятельностью. Пока еще они не представляют собой группу как некую целостность в силу хотя бы просто недостаточного знания друг друга и отсутствия понимания тех общих признаков, которые могут превратить их в такую группу. Основная функция данного этапа- знакомство, "обнюхивание", выяснение того, "кто есть кто". Часто это сочинение манифестов, дискуссии на общеполитические темы, подписание разного рода обращений, меморандумов и т. д.
  2. Этап "ассоциативной группы"
  Это этап, на котором уже возникают некоторые первичные связи, ассоциации между членами группы и той деятельностью, которой они собираются заниматься. Здесь появляются первые признаки организации (как правило, исключительно формальные - создавая новую первичную организацию, представитель организации вышестоящей рекомендует кого-то на роль председателя, секретаря и т. п.). Так возникает формально организованная группа, члены которой имеют вроде бы идентичные цели, хотя обычно плохо представляют их себе в реальности.
  3. Этап "кооперативной группы"
  Этап "кооперативной группы" отличается уже большей общностью между ее членами. Он характеризуется появлением уже определенного единства целей, интересов и действий, а также появлением первичного опыта совместной групповой деятельности и первичных общих групповых переживаний (связанных, например, с проведением некоторых политических акций, участием в демонстрациях, контактов с другими политическими группами). На данном этапе, в дополнение к формальным связям и распределению ролей, в процессе совместной политической деятельности уже развиваются неформальные взаимоотношения между членами группы.
  4. Этап "корпоративной группы"
  На этом этапе группа отличается наличием уже достаточно устойчивой общности интересов, целей, действий, групповых переживаний, формальным и неформальным, организационным и психологическим (включая интеллектуальное, эмоциональное и волевое) единством группы в целом, однако часто еще характеризуется проявлениями группового эгоизма и индивидуализма, подчас включая и антисоциальные ориентации. Такие группы могут противопоставлять себя другим группам, даже внутри вроде бы родственной, общей политической структуры.
  Такие группы носят самодостаточный (по их представлению) характер. Примеров таких групп немало: от легальных оппозиционных партийных или парламентских фракций до групп заговорщиков и политических террористов. Известны случаи, когда такие корпоративные группы захватывали власть над всей породившей их организацией или обществом в целом, заставляя их служить своим целям.
  5. Этап "коллектива"
  Мы специально берем этот термин в кавычки, чтобы показать его несоответствие столь привычному в литературе советского периода "коллективу" как, прежде всего, производственному объединению людей. В формировании политической группы коллектив - это стадия развития группы. Она характеризуется не просто устойчивой общностью интересов, целей, действий и групповых переживаний; организационным и психологическим (включая интеллектуальное, эмоциональное и волевое) единством - это свойственно и этапу "корпоративной группы". Этап коллектива отличается высшим уровнем осознанности всех этих моментов и максимальной консолидированностью действий членов группы. Кардинальное отличие коллектива в политико-психологическом смысле от корпоративной группы - в доминировании просоциальных целей. Коллектив не бывает самодостаточным, его члены рассматривают себя и свою группу как инструмент общественного развития.
  Обратим внимание на то, что именно это различие направленности - на достижение собственных, групповых, или общественных целей - и есть единственное существенное политико-психологическое различие между двумя последними группами. Все остальное у них - общее: максимальное единство интересов, целей и действий, формальных и неформальных, организационных и психологических связей и отношений. Коллектив и корпоративная группа - одинаково высшие стадии развития группы как субъекта политики. Все предшествующие стадии - лишь промежуточные этапы.
  Самое любопытное заключается в том, что описанные этапы совсем не обязательно выступают как последовательные, причем обязательно сменяющие друг друга. Группа может остановиться в своем развитии на любом из описанных этапов, начиная с первого и, даже, распасться, перестав существовать как группа. Вот только миновать тот или иной этап в своем развитии, перескочить через него практически невозможно. Хотя сроки прохождения каждого из этапов, разумеется, сильно варьируют в зависимости от зрелости и опыта членов группы, активности лидера и других факторов.
 ВНУТРЕННИЕ МЕХАНИЗМЫ СТАНОВЛЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ
  Помимо описанных этапов становления группы как субъекта политического действия, большое значение имеют внутренние, собственно психологические процессы взаимодействия людей, которые и ведут к развитию группы или препятствуют ему. Особенно они проявляются на начальных стадиях развития партийной группы.
  Согласно данным специальных исследований, на первой стадии члены группы присматриваются друг к другу и к лидеру, адаптируются к условиям предстоящей деятельности, знакомятся с ближайшими и отдаленными перспективами, распределяют между собой функциональные обязанности и налаживают систему взаимодействий. Отношения строятся прежде всего на основе формальных связей. Поведение членов группы в основном определяется их прошлым опытом, деятельностью в других группах.
  На второй стадии в основном завершается процесс взаимного изучения членами группы друг друга и происходит их сближение на основе симпатий, склада характера, частных интересов и т. д. В результате, возникают первичные микрогруппы. Как правило, выделяется активное ядро политической группы, нацеленное на эффективную политическую деятельность. Наряду с ним, образуется группа "добросовестных исполнителей", осознающих и исполняющих свои обязанности, но обычно не проявляющих собственной инициативы в решении групповых вопросов. Иногда здесь же возникает и "микрогруппа пассива", состоящая из людей, стремящихся быть в стороне от основной деятельности группы и найти себе работу полегче. Не исключены и случаи проникновения в политическую группу сознательных дезорганизаторов, пытающихся разрушить складывающуюся структуру или же создать альтернативное руководство - например, с целью психологического раскола группы.
  С появлением первичных микрогрупп начинает действовать механизм психологической саморегуляции группы. Как правило, "активное ядро" оказывает поддержку лидеру, активизирует "добросовестных исполнителей", осуществляет угнетающее воздействие на "группу пассива" и противодействует дезорганизаторам. Так начинает функционировать групповое мнение, способствующее преодолению подчас возникающих между микрогруппами конфликтов.
  На третьей стадии идет процесс консолидации группы. По мере развития совместной деятельности, нарастают позитивные процессы. Укрепляются связи между членами группы, усиливается позитивный психологический климат, возникает эффект "группового облегчения" деятельности отдельных членов группы от того, что они осуществляют ее именно в группе. Усиливается авторитет лидера, расширяется "активное ядро", к которому присоединяются бывшие "добросовестные исполнители". "Группа пассива" и "дезорганизаторы" либо перевоспитываются под влиянием группового мнения, либо изгоняются за пределы группы.
  Так выглядят основные собственно психологические механизмы, на основе которых "срабатываются" люди, образуя группу как субъект политической деятельности. Они поддаются достаточно объективному изучению с помощью метода социометрии, и регулируются методом социодрамы. Процессы функционирования группы обычно контролируются лидером. Стремясь кратчайшим путем решить поставленную перед группой задачу, лидер вынужден неравномерно распределять нагрузку. Если его действия выходят за пределы ожидаемого, "законного" или оправданного делом поведения, в группе возникают напряженность и враждебность. Хотя их источник - лидер, но они могут не направляться на него, если лидер озаботится либо отысканием "козла отпущения" (член группы с самым низким статусом), либо найдет себе помощника - эмоционального лидера для сглаживания противоречий.
 ЛИДЕР И ГРУППА
  Группа немыслима и невозможна без лидера. Группа выдвигает лидера, лидер формирует группу. В этом смысле, лидер и группа - близнецы-братья. Однако взаимоотношения между ними складываются по разному. Зависят они в первую очередь от принципов, на основе которых люди включаются в группу. Этих принципов сравнительно немного.
  Во-первых, это принцип единства взглядов и убеждений. При его торжестве мы видим достаточно сплоченные, часто эффективные, но не всегда высокопрофессиональные группы, отличающиеся прежде всего глубокой верой в собственные взгляды и убеждения. К сожалению, часто они находятся под обаянием собственной пропаганды, что сужает их кругозор и препятствует более широкому восприятию происходящего. В политике такие группы - заложники своей идеологии.
  Во-вторых, это принцип компетентности - при его торжестве мы видим сплоченные, эффективные, высокопрофессиональные группы, отличающиеся серьезными результатами. Лучший пример - пресловутые "команды" американских президентов последних десятилетий, начиная от уже почти легендарной "команды Джона Кеннеди" - "мозгового треста", сумевшего во многом повернуть и страну, и всю международную ситуацию.
  В-третьих, это принцип личной преданности лидеру - обычно, в группах вождистского типа. Когда торжествует именно этот принцип, мы видим многочисленные проблемы. С одной стороны, торжествует бесприкословное подчинение лидеру. С другой стороны, вся ответственность в принятии решении падает исключительно на самого лидера - все остальные выступают лишь как исполнители его воли. Отсюда - снижение эффективности и профессионализма, обилие конфликтов за близость к лидеру и, в итоге, снижение результатов.
  Разумеется, есть и иные мотивы и принципы формирования групп в политике, но наиболее встречающимися являются три названных. Важность выбора принципа формирования группы в политике определяется тем, что после прихода группы к власти взятый ей на вооружение принцип как бы автоматически переносится на все государство. Это иллюстрируется, среди прочего, в действии так называемого закона "трех команд" лидера и их обязательной, для эффективного функционирования, смены.
 ГРУППЫ - "КОМАНДЫ" ЛИДЕРА
  Феномен "команды" в политике впервые был зафиксирован и осмыслен М. Вебером в рамках западных демократий. В известной работе "Политика как призвание и профессия" он отметил свойственную западным демократиям склонность рассматривать государство как своего рода поставщика постов и должностей для соратников победившего президента или функционеров выигравшей выборы партии. Там же он отметил, что влиянию "команд" все больше противостоит нарастающая бюрократизация государства - появление профессионального слоя независимых от исходов выборов, профессиональных чиновников, - без чего возникала роковая опасность чудовищной коррупции, что поставило бы под угрозу чисто техническую эффективность государственного аппарата. Подчас, отмечал М. Вебер, дилетантское управление дел*ящих добычу политиков в США заставляло сменять сотни тысяч чиновников - вплоть до почтальонов. Так приход к власти одного человека, нового лидера, менял не только одну, непосредственно окружавшую его малую группу, но вел к смене множества малых групп - поскольку каждый из приближенных, в свою очередь, располагал своей малой группой. Так, из совокупности малых групп, возникала большая группа - в терминологии М. Джиласа, "правящий класс" или, проще, "элита".
  В истории и современности выделяются несколько типов непосредственных "команд" лидеров, формировавшихся на различных основаниях. Эти основания представляют собой своеобразные параметры общности, объединяющие лидера с "командой" и сплачивающие их в единую группу. Рассмотрим их в относительно хронологическом порядке8, хотя будем иметь в виду, что выделение принципов формирования в чистом виде достаточно условно - обычно, команды формируются на основе нескольких принципов, хотя ведущим и определяющим все же является один.
  1. Команда, строящаяся на основе родомеменного принципа
  В истории примерами "команд" такого рода в Европе были королевские династии - например, династия Валуа во Франции, Тюдоры в Англии и т. д.). -В России - княжеские роды, опиравшиеся на родо-племенные дружины. В странах современного Востока это либо семейные кланы (например, клан С.Хуссейна в Ираке, Х.Ассада в Сирии, Ф.Маркоса на Филиппинах и т. п.), либо непосредственно родо-племенные структуры типа казахских джузов или чеченских тейпов. Главной особенностью команд, основанных на данном принципе, считается относительное равенство лидера с другими членами команды - он считается лишь первым среди равных. Такие команды основаны на гомогенности.
  2. Команда, строящаяся на основе опричнины
  Классический пример команды такого рода - опричнина И.Грозного. Фактически, это были первые варианты наемных команд, противопоставляемых лидером официальным исполнительным и совещательным структурам. Это своего рода личный совет лидера, всем обязанный ему и готовый исполнить любую его волю. Как правило, команды такого рода появляются в периоды реформирования государств и обществ, когда "сверху" вводятся новые иерархические принципы. Они основаны на сословном смешении, необходимом для разрушения прежней гомогенности государства и общества.
  3. Команда, строящаяся на основе "компании"
  Классический пример "компании" - команда Петра I, основывавшаяся на началах смешения сословного и национального, а также (а возможно, прежде всего) на оценке кадров по результатам их деятельности. В командах такого рода личные достоинства членов команды, эффективность их деятельности как бы стирают все прежние различия. Обычно это группа людей, увлеченных общими идеями и целями деятельности, что создает особую общность, в которой при наличии в принципе непреодолимой дистанции между лидером и ведомыми, допускаются внешне достаточно фамильярные отношения и обращения своеобразного товарищества - впрочем, в определенных границах.
  4. Команда, строящаяся на осноое фаворитизма
  Пример часто менявшейся по составу команды такого рода - окружение Екатерины II. Согласимся, что подобный принцип не слишком распространен хотя бы потому, что больше свойственен лидерам-женщинам, а их, все-таки, меньшинство. В истории бывали, конечно, еще большие исключения - например, команда фаворитов- "миньонов" Карла IX во Франции. Несмотря на не слишком частую встречаемость, отметим, однако (минуя нравственные оценки), что в хорошем исполнении (прежде всего, русских императриц Елизаветы и Екатерины II) данный принцип приносил достаточно эффективные результаты. Подкрепление энергичной сексуальной потенцией и, что еще более важно, сексуально-темпераментной совместимостью фаворита и лидера, безусловно, является мощным вспомогательным средством для совместной эффективной политической деятельности.
  5. Команда, строящаяся на основе принципиально неррмализуемых отношений типа "Негласного комитета"
  Пример был создан Александром I, он так и именовался - "Негласный комитет". По сути, такая команда представляет собой дружеский кружок, выполняющий консультативные функции при лидере. Это даже не "теневое правительство", а партнеры по мозговым штурмам, по проговариванию тех или иных проблем. Команды такого рода не всегда носят функциональный характер - иногда они выполняют лишь психотерапевтическую роль, помогая лидеру "выговориться".
  6. Команда, строящаяся как "министерстве талантов"
  Одной из лучших команд такого рода считается команда Наполеона. Сам термин "министерство всех талантов" возник в Англии в IX веке для обозначения ряда команд, составлявших тогдашние кабинеты министров.
  7. Команда, строящаяся на основе некоего тайного общества в качестве "кузницы кадров"
  Командой такого рода считали Временное правительство, за которым вроде бы стояли масонские ложи. Еще более явным примером можно считать полпотов-скую Кампучию: как уже говорилось выше, после прихода Пол Пота и его соратников к власти долгое время никто не знал даже имен вождей - все распоряжения выходили за подписью "Организация".
  8. Команда как политический и личный мозговой трест
  Формирование классических команд такого рода исследователи обычно связывают с именем президента США Дж.Ф. Кеннеди. Ему же принадлежит и первенство в осознанном разделении команд на, как минимум, три различных типа:
  1) команду - кадровый костяк управления государством;
  2) команду личной политической и интеллектуальной обслуги;
  3) команду друзей.
  До Кеннеди, как правило, эти три разные функции (собственно управление, личная обслуга и психотерапия вместе с релаксацией) обычно соединялись в рамках единой команды.
  Так выглядят основные варианты малых политических групп - "команд", строящиеся на достаточно различающихся (хотя подчас и пересекающихся) принципах формирования. Однако при всем их достаточном внешнем многообразии, в основе формирования команд все равно лежат три основных критерия отбора лидером членов своей команды. Еще раз суммируем эти принципы в качестве вывода:
  Принцип 1: надличностная преданность идее любого рода - от доминирования конкретного рода-племени до духовных идеалов и идейно-политических принципов.
  Принцип 2: профессиональная компетентность или личные достоинства, обеспечивающие эффективность деятельности члена группы.
  Принцип 3: личная преданность лидеру-вождю.
  Однако в политике, как известно, не бывает постоянных симпатий или антипатий, а бывают только постоянные интересы. И эти политические интересы подчас требуют смены принципов, в том числе и принципов формирования "команд". Еще раз оставим в стороне вопрос о нравственной оценке такой "беспринципности". В конечном счете, нравственность - сфера религии, а не политики. Сфера политики - реализация тех или иных интересов, связанных с властью. Правда, вступая между собой в конфликт, искаженные интересы и нарушенная нравственность могут приводить к печальным результатам. Но об этом - следующий раздел.
 ТРИ "КОМАНДЫ" ЛИДЕРА В ДИНАМИКЕ (типовая модель)
  Анализ показывает, что обычно, на практике, лидер не ограничивается какой-то одной "командой". Они меняются с течением времени. В общем виде, можно подразделять три основных "команды": 1) "команда" прихода лидера к власти, 2) "звездная команда" пика его пребывания у власти, и 3) "похоронная команда" завершения лидером своих властных функций. Эти три "команды" выполняют разные функции, формируются по разным принципам и основаниям, и играют разную роль для лидера.
  Когда в 1985 г. во главе КПСС встал М.С. Горбачев, он однозначно давал всем понять, что не стремится к монополизации власти и не намеревается, в частности, претендовать на пост председателя президиума Верховного Совета страны, собираясь сосредоточиться исключительно на партийных делах. Как и после смерти И.В. Сталина, монополизировавшего власть, было принято решение о разделении основных руководящих постов в партии и государстве.
  Время было сложное. У власти стояла прежняя, во многом брежневская команда. Формально лидером государства, главой Верховного Совета СССР, стал М.А. Громыко. М.С. Горбачев же, будучи младшим партнером в возникшей с большим трудом, шаткой коалиции, объективно был вынужден заниматься скрупулезным, медленным, но совершенно необходимым для политика делом - постепенной концентрацией власти.
  На первом этапе задуманной им перестройки - а довольно быстро стало ясно, что задумана была именно перестройка власти, - Горбачев объективно нуждался в смене соратников. Чужую "команду", в которой он был младшим партнером как по возрасту, так и по стажу пребывания во власти, в ранге члена политбюро, следовало поэтапно заменить на "свою" - в которой он был бы первым и единственным.
  Промежуточным этапом должна была стать вторая "команда" Горбачева, в которой, для начала, можно было из младшего партнера стать первым среди равных. Так появилась "команда единомышленников", людей примерно одного возраста, интеллектуального уровня, близких (хотя и с неизбежными различиями) взглядов и примерно одного уровня политического опыта. Создание такой команды было осуществлено частично за счет введения во власть новых лиц вместо ненужных старых, частично же, за счет переориентации ряда прежних персонажей. Нет смысла перечислять имена - все помнят, например, как неожиданно долго удерживался в Политбюро ЦК КПСС Г.А. Алиев. Или же, напротив, как быстро были отстранены руководители московской (В.А. Гришин) и ленинградской (П.А. Романов) парторганизаций. В итоге, Горбачев постепенно стал лидером - но пока еще лидером новой команды, пришедшей к власти.
  Он еще не стал лидером государства, реальным символом и носителем самой власти. И хотя окружающий мир, приветствуя "свежий ветер перемен" в составе советского руководства, помогал М.С. Горбачеву стать полновластным лидером страны, формируя своей поддержкой соответствующий образ, путь предстоял немалый.
  Дело в том, что в команде единомышленников-реформаторов, чтобы стать ее лидером, всегда приходится делиться властью, делегировать соратникам немалые полномочия, считаться с ними. Так концентрация власти на этапе обновления команды и осуществления необходимых для этого политических маневров поневоле оборачивается некоторыми потерями: приходится идти на временные жертвы ради будущих побед. Собственные проблемы высшего эшелона поглощают большую часть времени, необходимого для управления страной. Лозунги и декларации, необходимые для решения тактических задач, не всегда находят стратегическое подкрепление - не хватает сил на их масштабную реализацию. Тем более, что много сил уходило на регуляцию взаимоотношений внутри команды - скажем, улаживание конфликтов между Е.К. Лигачевым и А.Н. Яковлевым, которые оба, хотя каждый по-своему, являлись единомышленниками лидера. Или с Б.Н. Ельциным, который, будучи единомышленником поначалу, затем пошел на конфликты. В то же время, накапливались многочисленные новые проблемы - чувствуя, что власть занята своими делами, страна постепенно расслабляется, выбиваясь из рабочего ритма. Тем более, что в условиях тоталитаризма неподкрепленные призывы к демократизации способствуют не созиданию чего-то нового, а лишь разрушению прежнего, а реально, тем самым, всякого порядка.
  Созданная команда единомышленников привела М.С. Горбачева к тому, от чего он поначалу вроде бы отказывался - к постам Председателя Верховного Совета СССР, а затем и президента СССР. Первый среди равных стал первым и уже единственным. Ситуация изменилась, и "команда" перестала ей соответствовать. Это становилось все более заметным на фоне того ослабления власти, которое от предкризисной ситуации вело уже к глубокому кризису. Необходимо было что-то срочно делать - тем более, что этому соответствовали и задачи следующего этапа концентрации власти.
  В соответствии с этим, М.С. Горбачев пошел на обновление, по сути - на радикальную смену своей команды. XXVIII съезд КПСС изменил принципы и структуры государственного "коллективного руководства": из генеральных секретарей ЦК (как это было раньше) М.С. Горбачев стал генеральным секретарем КПСС. Его, как и весь ЦК, избирал весь съезд - значит, при случае он мог сказать ЦК: мы с вами "на равных", я вам не подотчетен. Такую позицию в свое время использовал Н. Чаушеску в Румынии.
  Но такой "демократизации партийной жизни" было мало. Нужна была капитальная смена команды. В подобных ситуациях лидеру всегда требуется избавиться как от тех былых единомышленников, которые воспринимались страной как слишком "левые", так и от тех, которые слыли слишком "правыми". И А.Н. Яковлев, и Е.К. Лигачев стали жертвами одних и тех же обстоятельств. В результате, вместо единомышленников и соратников появились просто заместители из числа новых, заведомо ни в чем не равных лидеру лиц. Не случайно "последние из могикан" прежней команды, Н.И. Рыжков и Э.А. Шеварднадзе, уходя в отставку, подчеркивали, что они "друзья" Горбачева.
  В результате, на место "команды единомышленников" пришла "вся президентская рать". В командах такого рода нужны не столько ученики, сколько эпигоны; не единомышленники, а исполнители. Они еще больше выделяют своим фоном фигуру лидера уже не команды, а государства. С появлением этой, уже третьей "команды", задачи концентрации власти для Горбачева оказались выполненными.
  Так повторилась в очередной раз российская история. Вспомним: через сходные варианты своих "трех команд" проходил Л.И. Брежнев, пока не получил всей полноты власти. Разделял власть, пока не смог овладеть ей полностью, и Н.С. Хрущев, который позднее уже соединял в своем лице все основные руководящие посты. Менял "команды", укрепляя свою власть, и И.В. Сталин. Даже В.И. Ленин, будучи поначалу "младшим партнером" в команде революционеров-теоретиков (сравним хотя бы с Г.В. Плехановым), через последовательную замену соратников пришел к Сталину, которого все считали лишь посредственным исполнителем. Правда, тут и случилась заминка: исполнители вышли из-под контроля и заперли ослабевшего лидера в Горках. Действие закона "трех команд" в политической жизни нашего общества довело М.С. Горбачева до фороса - до предательства со стороны основных членов его третьей "команды".
  Согласно логике политико-психологического анализа, на определенном этапе взаимоотношений лидера со своими "командами" неизбежно появление новых сил, недовольных происходящим. В самом простом варианте это та самая "стая", в которую сбиваются исполнители из третьей "команды", обычно недовольные своей ролью и грядущими перспективами: они прекрасно понимают, что исполнителей, как "винтиков", можно и нужно часто менять, что их обычно держат для того, чтобы постепенно "сдавать", списывая на них кризисные явления. Вот тогда, сбившись в особого рода группу, "стаю", исполнители могут пойти на более серьезные шаги по его смещению.
 "ПАРАДОКС ЛИДЕРА"
  Суть того, что мы называем "Парадоксом лидера", внешне достаточно проста: не бывает вечных лидеров. Становясь лидером какой-либо группы, набирая лидерские навыки и авторитет, всякий лидер тем самым начинает готовить конец своему лидерству. Достигнув максимального величия, Цезарь пал от руки выращенного им и боготворившего его Брута. Данный парадокс обычно проявляется в двух вариантах.
  Парадокс № 1: становясь лидером большой общности, лидер обречен действовать не в соответствии с интересами той малой группы, которая привела его к этой власти. И тогда данная малая группа начинает отказывать ему в лидерстве и ищет преемника.
  Парадокс № 2: чем более активным, деловым является лидер, тем больше он осложняет межличностные отношения в группе - это ухудшает психологическую атмосферу, что ведет к росту недовольства лидером. Соответственно, чем менее деловым, но более неформальным и дружелюбным является лидер, тем меньше требований к соратникам и ниже эффективность достижений группы - это снижает достижения группы и также ведет к росту недовольства лидером.
  В обоих вариантах, рано или поздно группа начинает отказывать лидеру в доверии.
  В целом, в основе "парадокса лидера" лежит простая диалектика. С одной стороны, в политике лидер обычно подбирает (формирует) свою группу- "команду". С другой стороны, группа выдвигает лидера, поддерживает его, обеспечивает сменяемость лидеров. Теоретически, можно говорить о двух типах малых групп в политике: зависимых от лидера, "лидерских", и зависимых от внутреннего функционирования самой группы, "отношенческих". Пример группы первого типа - те самые "команды", целенаправленно формируемые самим лидером в западных демократиях президентского типа. Члены таких групп- "команд" преимущественно зависят от лидера. Пример группы второго типа - статусные формальные или неформальные группы, например, в государствах парламентского типа с наличием сильного влияния партийных групп и, особенно, их руководящих органов (типа политбюро). На практике, однако, между группами этих двух типов крайне трудно провести четкие различия. "Лидерская" группа, после того, как ее члены обретают формальные посты во власти и становятся менее зависимыми от лидера, могут превращаться по преимуществу в "отношенческие". Напротив, "отношенче-ские" группы, после достижения лидером монопольного статуса, превращаются в "лидерские" группы и т. д. Эти процессы носят динамичный характер
  Соответственно, проблема эффективного функционирования малой группы как субъекта политического действия требует рассмотрения психологии взаимоотношений такой группы и лидера, анализа причин сменяемости лидеров в таких группах и понимания политико-психологических механизмов этого процесса.
  Как уже говорилось, в реальных малых группах не бывает "вечных" лидеров. Многочисленные примеры убеждают, что любой, даже самый авторитетный и популярный лидер рано или поздно перестает быть таковым, наживая себе немалые неприятности. Вопрос заключается лишь в механизме и причинах такого неизбежного конца: либо все дело в динамике отношений между людьми, членами группы, либо в личностных качествах того или иного лидера, либо в фатальном стечении обстоятельств. Специальный анализ, однако, показывает, что все эти причины не являются основными, хотя, как правило, присутствуют, и иногда даже представляются самодостаточными.
  Оказывается, что сама позиция лидера в политической группе содержит объективное внутреннее противоречие, безотносительное как к конкретной группе, так и к личности конкретного лидера. Это и есть "парадокс лидера".
  Первой посылкой его понимания является уже рассматривавшееся выше разделение деятельности любой группы на две основных сферы: внешнюю и внутреннюю (инструментальную и эмоционально-экспрессивную, ролевую и межличностную, в других выражениях). Две сферы предполагают две структуры группы, направленные на реализацию этих сфер. Две структуры, в свою очередь, подразумевают наличие двух типов лидеров-обычно это сводится к разделению лидеров на формальных и неформальных.
  Основным допущением является сомнение в необходимости противопоставлять два типа лидеров, персонифицируя их функции в различных людях. В литературе, правда, декларируется, что противопоставление-плохо, а совмещение лидерских функций двух типов в одном лидере - хорошо. Хотя последнее обычно рассматривается как идеальное "хорошо бы", противостоящее в виде мечты повсеместно распространенному реальному "плохо". Однако опыт показывает, что при разделении лидерских функций двух типов группа как целостность практически перестает существовать. Понятно, что случайное собрание людей, объединенных по ролевым основаниям, и возглавляемое назначенным свыше руководителем (формальная структура) трудно назвать целостной группой, тем более, что все члены такой группы входят еще и в другие, различные, но часто столь же случайные собрания людей, объединенных по эмоционально-экспрессивным основаниям (во главе с "неформальным" "лидером").
  Будем понимать под целостной группой лишь ту, в которой обе структуры: а) присутствуют, и развиты в достаточной мере; б) приближаются друг к другу. И тогда лидер целостной группы должен быть лидером в обеих структурах такой группы. Думается, что противопоставление двух структур, на самом деле, искусственно, и в жизни мы, все-таки, имеем целостные группы-другое дело, что эти структуры развиты не в одинаковой степени. Присутствуют же они всегда.
  Такая логика ведет к тому, что всякий лидер на практике должен достаточно органично выполнять два названных типа функций. С одной стороны, инструментальное "внешнее" лидерство подразумевает его активность и право на инновацию в способах деятельности группы (последняя как раз и делегирует лидеру полномочия для того, чтобы он вводил новые, более эффективные способы достижения групповых целей - ведь иначе не будет развития группы). И с этой стороны он остается лидером до тех и только до тех пор, пока: а) является новатором; б) новаторство его направлено на развитие группы, на достижение ею все более высоких целей. Как следствие, такой лидер разрушает старые, традиционные способы деятельности и порождает новые средства и цели функционирования группы. С другой же стороны, межличностное "внутреннее" лидерство предполагает его пассивность (подчинение группе), и право только на сохранение прежних межличностных отношений (ведь только эти отношения, глубинно обеспечивают его лидерство - он должен быть подчинен группе, сливаться с ней и всячески укреплять прежнюю систему взаимоотношений в группе).
  Здесь и появляется "парадокс лидера". Для того, чтобы стать (и быть) лидером, он должен демонстрировать образцы традиционного поведения - попросту говоря, "ладить" со всеми членами группы. Став же лидером группы, а тем более, более широкой общности, он вынужден отделяться от группы, подчинять ее себе. Именно здесь содержится названный парадокс: лидер обречен на маятникообразное движение между противоположностями в пределах, определяемых группой и конкретной ситуацией. Он постоянно ходит по лезвию, и речь идет только о том, как долго он сможет по нему ходить. Конец психологически предопределен: рано или поздно "поведенческий маятник" такого движения выскакивает за свои пределы, и тогда следуют санкции со стороны группы, расплата. Лидер перестает быть таковым; его заменяют другим. Лидер партии, становясь лидером страны, объективно не всегда может осуществлять интересы только своей партии. Лидер партийной фракции или группы часто обречен идти против интересов остальной части партии. Лидер группы влияния, выдвигаемый ею на лидерство в масштабах государства, часто вынужден идти против такой "своей" группы. Лидер "команды", став лидером страны, подчас обречен назначать на руководящие посты других политиков в противовес амбициям членов своей "команды". И т. д., и т. п.
  Попробуем войти в его положение. Будучи лидером, он ориентирован на достижение своей группой реальных результатов, т. е. обязан заставлять членов группы действовать на все повышающемся пределе возможностей. Это уже противоречит сути позитивных межличностных отношений, описанных еще в Евангелии: "Не пожелай другим того, чего не пожелал бы самому себе". С другой стороны, сам феномен лидерства неизбежно заставляет его задуматься о статусном оформлении лидерства: ему нужны внешние аксессуары, чтобы иметь внешние причины требовать от членов группы, чтобы они работали над достижением групповых целей, которые он представляет в силу "делегирования полномочий". Психологически, он ведь заставляет их работать не на себя, в конце концов, а на них самих. Статусные же признаки увеличивают дистанцию, разрыв с остальными членами группы. Инструментальное лидерство (т. е. осуществление дела) предполагает инновацию, межличностное лидерство ее запрещает.
  Если подчинить дело отношениям, пострадают цели группы, и он будет плохим лидером, его "накажут" и, в конце концов, группа может развалиться. В мировой политике много примеров очень "дружеских", но неэффективных политических "команд".
  Если же подчинять отношения делу (например, реформированию страны после достижения власти), то нередко созревает бунт внутри собственной группы (даже при ее внешнем процветании) против такого, излишне "делового" лидера. А любой лидер хочет, чтобы его любили и, более того, чтобы эта любовь нарастала. Для большинства это - высшая награда, интимный психологический смысл политической деятельности. Более того, лидер нуждается в этом и для подтверждения, для гарантирования своего лидерства. Таким образом, он парадоксально нуждается одновременно и в увеличении дистанции (формальный статус), и в ее уменьшении до нуля (неформальная любовь).
  Тем самым, он находится всегда в сложном положении, испытывая конфликт двух или нескольких социальных ролей, которые вынужден выполнять один и тот же лидер, и которые его неизбежно "раздирают". При "парадоксе лидера", мы имеем конфликт между социальной (внешней, инструментальной) ролью и ролью межличностной (внутренней, эмоциональноэкспрессивной). Причем обе роли обязательны, и на одном высоком уровне. Это делает конфликт мучительным и, часто, непреодолимым.
  По существу, это конфликт между тем, что "нужно" (группе, ее существованию, отдельным ее членам и самому лидеру) и тем, чего "хочется" (тем же самым элементом перечисленной цепочки). Разумеется, если следовать некоторым теоретикам, полагающим, что люди объединяются в одни группы потому, что "нужно", а в другие потому, что "хочется", то конфликта не будет. Но это значит, что они, попеременно, руководствуются то "принципом реальности", то "принципом удовольствия". Психология же давно показала, что такого шизоидного разделения в человеке нет. Человек целостен, и руководствуется обоими принципами одновременно - в этом и заключается суть его конфликтности. Осознанное подчинение - еще не залог бесконфликтности.
  То же относится и к группе. Даже объединяясь по принципу "нужно" (например, завоевание власти для реализации определенных интересов), люди хотят, чтобы им от этого было хорошо и приятно, т. е. совпадало бы с тем, как им "хочется". И даже формально назначенный руководитель мечтает о том, чтобы его любили. То есть, стремление к совмещению двух структур взаимоотношений присутствует практически всегда и практически у любой группы. Следовательно, стремление к совмещению функций двух типов присутствует у любого лидера. И здесь абсолютно не важно, какая структура, какой тип лидерства "первичен", что послужило основой для создания и выделения группы. Обычно, стихийно, в основе лежат именно эмоционально-экспрессивные, межличностные отношения, но "парадокс лидера" действует и в тех случаях, когда в основе лежит формальное, инструментальное объединение.
  Вопрос, которого следует коснуться в заключение - это вопрос о последствиях данного парадокса. Из сказанного как будто следует, что они печальны, ибо конец любого лидера предопределен. Однако, конец одного лидера означает появление другого, более адекватного для группы на новой стадии ее развития. Недовольство членов группы прежним лидером и подготавливает, формирует нового лидера, более соответствующего группе. Непрерывная же динамика появления, выдвижения, становления и смены лидеров, на самом деле, отражает поступательное движение группы. Если бы такой динамики не было, не было бы развития. Очевидно, длительное сохранение одного лидера- ситуация, свойственная определенным, тоталитарным и авторитарным, "персоноцентриче-ским" структурам, отличающимся застоем и снижением темпов всякого развития. Как известно, в большинстве динамично развивающихся, не патриархальных политических культурах, лидерство в тех или иных масштабах обычно ограничено определенными временными рамками - сроками пребывания на тех или иных политических постах. Это - один из цивилизованных механизмов преодоления парадокса лидера.
  Общий вывод оптимистичен: "парадокс лидера" является своеобразным механизмом саморегуляции взаимоотношений в группе. С одной стороны, он включает внутреннюю балансировку позиции лидера (инструментальный и межличностный аспекты). С другой стороны, он подразумевает установление равновесия между требованиями-ожиданиями лидера и группы. В целом же, это в совокупности и образует достаточно устойчивый механизм саморегуляции.
  NB
  1. Роль групп в политике возрастает и приходит на смену ведушей роли отдельных лидеров. В рамках политической психологии группу можно определить как общность людей, взаимодействующих ради достижения осознанных целей и интересов. Объективно эта общность выступает как субъект политического действия, а субъективно, существует как некоторая отдельная от других общностей целостность. В самом общем виде, группы подразделяются на номинальные и реальные, большие и малые.
  2. В более точных типологиях малые группы делятся по 12 основаниям По направленности действий- на экстро- и интровертированные. По степени групповой сплоченности - на гомогенные и гетерогенные. По проницаемости для новых членов - на проницаемые, полупроницаемые и непроницаемые. По собственным целям группы- на инструментальные и экспрессивные, фунциональные и дисфункциональные. По особенностям группового самосознания - на группы- "мы" и группы- "они". По структуре - на формальные и неформальные. По форме связи участников - на первичные и опосредованные. По зна чимости для участников - на группы присутствия, референтные и негативно референтные. По продолжительности существования - на кратко- и долгосрочные. По способу принятия решения - на авторитарные, демократические и либеральные. По эффективности деятельности направленные на результат, на поддержание своей жизнеспособности, на удовлетворенность участников, на личностные изменения, саморазвитие участников Наконец, они делятся по чисто психологическим основаниям - по общности психотипов членов группы.
  3. Этапы формирования малой группы в политике включают: 1) появление "номинальной группы", 2) ее перерастание в "ассоциативную группу", затем 3) в "кооперативную" и 4) "корпоративную" группы, а затем, на высшей стадии, 5) в "коллектив". Внутренние механизмы становления политической группы включают 1) этап знакомства членов группы, 2) появление первичных микрогрупп, 3) консолидацию группы на основании социометрических закономерностей.
  Проблема взаимоотношений "лидер - группа" упирается в основной принцип, избранный лидером или ситуацией для подбора группы. Суммируем эти принципы Принцип 1: надличностная преданность идее любого рода - от доминирования рода-племени до духовных идеалов и идейно-политических принципов. Принцип 2: профессиональная компетентность членов группы или личные достоинства, обеспечивающие эффективность деятельности члена группы. Принцип 3: личная преданность лидеру.
  4. Малая группа в политике представляет собой то, что в XX веке принято называть "командой" лидера. Исторически прослеживают разные варианты таких "команд". В качестве критерия различения выступает основа сплочения такой группы. Известны родопле-менные основы лидерских "команд". И. Грозный ввел опричнину как основу наемной "команды" лидера. Петр I предпочитал "компанию" как основа дружеской "команды". Некоторые лидеры ценили фаворитизм как основы "команд" особого типа. Были примеры и неформальных связей как основа "команды" психотерапевтического типа. Наполеон ввел понимание "команды" как своего рода "министерства талантов". Александр I трактовал "команду" как "тайное общество". Наконец, Дж.Ф Кеннеди ввел современное понимание "команды" как "мозгового треста".
  Развиваясь, расширяя масштабы своей руководящей роли, любой лидер вынужден идти на смену "команд". Как правило, в истории большинство известных персон имело три "команды"1 1)"команда"прихода лидера к власти, 2) "звездная команда" пика его пребывания у власти, и 3) "похоронная команда" завершения лидером своих властных функций. Эти три "команды" выполняют разные функции, формируются по разным принципам и основаниям, и играют разную роль для лидера Как правило, в первой "команде" лидер часто выступает в роли "младшего партнера- такая "команда" может доставаться по наследству от прежнего лидера. Вторая "команда" - это "союз единомышленников", "друзей" и "товарищей", обеспечивающих лидеру положение "первого среди равных". Наконец, третья "команда", "стая" возникает при достижении лидером монополии власти и потенциально опасна для него.
  5. Особым феноменом во взаимоотношениях "лидер - группа" является так называемый "парадокс лидера" Его суть проста, не бывает вечных лидеров Становясь лидером группы, набирая лидерские навыки и авторитет, всякий лидер тем самым начинает готовить конец своему лидерству. Парадокс обычно проявляется в двух вариантах.
  Парадокс № 1- расширяя масштабы своего лидерства, становясь лидером большей общности, лидер обречен действовать не в соответствии с интересами той малой группы, которая привела его к этой власти. И тогда данная малая группа начинает отказывать ему в лидерстве и искать более подходящего преемника.
  Парадокс № 2: чем более активным, деловым является лидер, тем больше он осложняет межличностные отношения в группе, тем больше это ухудшает психологическую атмосферу, что ведет к росту недовольства лидером. Соответственно, чем менее деловым, но более неформальным и дружелюбным является лидер, тем меньше требований к соратникам и ниже эффективность достижений группы Это снижает достижения группы (хотя улучшает психологический климат) и также ведет к росту недовольства В обоих вариантах, рано или поздно группа начинает отказывать лидеру в доверии. За счет этих механизмов происходит саморегуляция взаимоотношений "лидер - группа".
  Дли семинаров и рефератов
  1. Агеев В. С. Психология межгрупповых отношений. - М , 1983.
  2. Вятр Е. Социология политических отношений. - М., 1979.
  3. Десев Л. Психология малых групп -М., 1979.
  4. Земляной С. Людская аппаратура личной власти суверена // Фигуры и лица. - Приложение к "НГ". - 2000. - № 13.
  5 Социальная психология. - М., 1975
  6. Hare A.P. Handbook of Small Group Research. - N. Y., 1963
  7. Mardon T. Wm. The Small Group Methods and the Study of Politics. - Evanston, 1969.
  8. Thibaut J.W., Kelley H.H. The Social Psychology of Groups - N. Y., 1967.
 Глава 7. ПСИХОЛОГИЯ БОЛЬШИХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ. БОЛЬШИЕ СОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ
  Роль и место больших групп в политике. Социально-профессиональные группы, страты, классы и слои населения как разновидности больших групп в политике. Марксистский и веберианский подходы: их антагонизм и способ его преодоления.
  Влияние принадлежности к большой социальной группе на психику человека. Обыденная групповая психология: истоки, содержательные компоненты, основные проявления. Роль социально-экономических условий жизни.
  Групповое сознание как высший уровень развития групповой психологии.
  Групповая идеология: механизмы формирования и распространения групповой идеологии; основные параметры содержания групповой идеологии и его особенности. Ценности, нормы и образцы поведения как основные компоненты групповой идеологии.
  Диалектика развития: "группа в себе" и "группа для себя".
  Политико-психологические уровни общности больших социальных групп и их характерные признаки: 1) наличие внешнего сходства ("внешне-типологический" уровень), 2) развитие группового самосознания ("внутренне-идентификационный" уровень), 3) появление общих интересов и ценностей, осознание их единства и появление единства действий ("солидарно-действенный" уровень). Условия и факторы, влияющие на динамику политико-психологического развития больших социальных групп.
  Некоторые черты политической психологии основных больших социальных групп.
  Психологические особенности маргинальных групп и слоев населения. Психологические истоки политического радикализма. Психология люмпенства.
  Банально повторять, что основную роль в политике играют большие социальные группы людей. Как давно известно, политика начинается там, где тысячи и миллионы людей - только там и существует настоящая политика. Эти тысячи и миллионы людей голосуют на выборах и составляют побеждающее на них большинство. Они определяют рейтинг доверия или недоверия тому или иному лидеру, ограничивая тем самым его политические действия. Наконец, эти тысячи и миллионы в критических ситуациях выигрывают или проигрывают войны, совершают революции, обеспечивают или не обеспечивают своим трудом экономическое развитие своих стран и человечества в целом.
  Общество делится на большие группы. Называть их можно по-разному. Когда-то в XIX веке возникли два основных подхода к пониманию больших групп. Немецкий философ К. Маркс предложил разделять общество на классы. Немецкий социолог М. Вебер стал делить их на страты. И хотя разница в названиях не казалась столь существенной, именно за счет этого возникли два принципиально разных пути, по которым пошло человечество.
  Одна его часть (марксисты, социалисты) поверила в незыблемость классового подхода и классового разделения людей. Под классами понимались "большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают".
  Исходя из того, что социальное бытие определяет социальное сознание, был сделан однозначный вывод о том, что собственность на средства производства определяет социальную структуру, человеческую психологию и все взаимоотношения людей в обществе. В рамках данного подхода, именно собственность стала определять практически все. В одиночку же изменить отношения собственности на практике было практически невозможно, и человек стал как бы рабом своего класса. Так возник культ классового подхода - классовая принадлежность человека стала определять все для сторонников данного направления.
  Другая часть (веберианцы, капиталисты) поверила в продуктивную роль динамичных, быстро развивающихся и меняющихся местами страт. Они не стремились к жестким определениям и, более того, не культивировали их. Исходя из того, что не все в жизни так жестко детерминировано материальным положением человека (более того, согласно М.Веберу, развитие капитализма было связано с духом протестантской этики, то есть с религиозными верованиями людей), был сделан вывод о значительной роли индивидуального сознания. Ни в коей мере не отрицая роль собственности, это снимало с человека ярмо раба своего классового происхождения. Не сводя все только к собственности, деление на страты учитывало и занятость, и доходы, и бытовые условия, и образование, и психологические черты, и религиозные убеждения, и стиль поведения, и мн. др. Так возник культ свободного индивида с его неотъемлемыми правами - свободного в своем социальном действии, которое и определяет и его социальное положение, и его психологию. Которая, в свою очередь, определяет его социальное действие.
  В свое время, побывав в Москве, проблему "двух культов" (класса и классового коллектива, свойственного социализму, и свободного индивида, особенно присущего американскому капитализму) попытался осознать президент Франции Ф. Миттеран. Он говорил о том, что это - как бы две стороны одной и той же медали, искусственно противопоставленные друг другу. Он утверждал, что человеку нужно и то, и другое: и индивидуальные права, и права социальные. Что человек - и индивид, и член коллектива одновременно. Ф. Миттеран считал в 70-е гг. теперь уже прошлого века, что СССР и США пошли полярными путями, а страны Западной Европы (в качестве примера он приводил Францию) пытаются нащупать компромиссный вариант. Нет смысла оценивать теперь уже прошедшие политические аспекты сказанного, однако они продолжают иметь большое методологическое значение для понимания данной проблемы.
  Для политической психологии принципиально важным был вытекающий из этого противостояния жесточайший конфликт между тем, что в марксизме культивировалось как "классовое сознание" (подчинявшее себе сознание индивидуальное), а в антимарксизме - как "гражданское (индивидуальное) сознание", отрицавшее сознание классовое. И в современных условиях понятие классового сознания вызывает многочисленные дискуссии. С одной стороны, выражаются сомнения в самой реальности существования классового сознания - оно объявляется либо вообще фикцией, не имеющей ничего общего с реальной психологией класса, либо случайным и временным психологическим эпифеноменом идеологической природы. С другой стороны, развиваются тенденции деидеологизации в трактовке классового сознания и его прямого отождествления с классовой психологией. Понятие классового сознания до сих пор является предметом идейно-политической борьбы: если "справа" его склонны сводить к стихийному социально-психологическому процессу, то "слева" его представляют "чистым листом бумаги", на котором "пишет" свои программы и лозунги "авангардная партия" и ее идеологи.
  Само течение времени, однако, все больше демонстрирует, что данный конфликт контрпродуктивен, и выдвигает настоятельное требование избегания данных понятийно-терминологических споров. Действительно, долгое время два описанных выше подхода, марксистский и веберианский, утвердившиеся каждый на своей части планеты, диаметрально противостояли друг другу. Но во второй половине XX века стало понятно, что они не так уж взаимоисключаемы. Общественное развитие шире любого теоретического подхода. Оказалось, что очень во многом они не противоречат, а дополняют друг друга. В итоге, были признаны и "классы", и "страты", и даже промежуточные понятия - социальные группы и "слои" населения.
  Не будем спорить о словах. Не будем абсолютизировать роль термина "классовое сознание". Заменим его на более широкое понятие, включающее не только классы, но и страты, и слои - на понятие больших социальных групп.
  Объективным фактом является то, что социальное положение человека влияет на его психику. Принадлежность к той или иной большой социальной группе формирует определенные психологические типы. Большие социальные группы выделяются, с психологической точки зрения, в первую очередь на основе ведущей деятельности, которой заняты входящие в них люди - по ее характеру, особенностям, разновидностям и т. д. А поскольку именно такие группы "делают" серьезную большую политику, то они являются предметом политико-психологического рассмотрения.
 СОЦИАЛЬНО-ГРУППОВАЯ ПСИХОЛОГИЯ
  Приведем только один пример того, как социально-экономическое положение человека, его принадлежность к двум самым общим группам, богатых и бедных, определяет особенности его психики - причем не сознания вообще, а совершенно конкретных психических функций. В известном американском эксперименте 100 подростков предлагалось нарисовать однодолларовую монету, постаравшись, чтобы ее размеры максимально совпадали с реальными. Потом рисунки соизмеряли с реальной монетой. Оказалось, что точно задание не выполнил никто. Однако ошибки были показательны. У одной группы подростков (и это были выходцы из бедных семей) монета на рисунке намного превышала настоящую. У другой группы (выходцы из богатых семей), наоборот, нарисованный доллар был меньше настоящего. Так все стало очевидным. Что такое один доллар для подростка из богатой семьи? Мелочь, разменная монета. И подсознательно он преуменьшает ее размеры. Напротив, для ребенка из богатой семьи доллар - это деньги, которые еще заработать надо. Соответственно, так же подсознательно он видит его преувеличенным и преувеличивает его размеры. После этих экспериментов бессмысленно говорить о различиях в мировоззрении и мировосприятии представителями разных социальных групп и слоев. Оно очевидно, это различие, причем на совершенно досознательном уровне: они действительно по разному воспринимают и отражают один и тот же мир, одни и те же вещи. И, естественно, они по разному ведут себя в этом внешне одинаковом для всех мире.
  Данные эксперименты показали и истоки таких различий в мировоззрении и мировосприятии. Во-первых, это личный жизненный опыт человека, непосредственно зависящий от социально-экономических условий жизни той большой социальной группы, к которой принадлежит он и, в данном случае, его семья. Во-вторых, это его личное общение, обсуждение текущих жизненных проблем, большая часть которого как раз и происходит в рамках того же социально-группового окружения.
  Разумеется, нельзя абсолютизировать роль социальной обусловленности психики, однако игнорировать подобные вещи нельзя. Ведь различия в восприятии того же доллара на всю оставшуюся жизнь определяют разные взгляды и жизненные позиции этих подростков, их разное социально-политическое поведение.
  Социально-групповая психология - это те особенности сознания и поведения, которые представляют собой отражение условий жизни, ведущей деятельности и особенностей общения большой группы людей. Основу социально-групповой психологии, так или иначе влияющую на все другие ее стороны и проявления, составляют основные общие потребности людей, составляющих данную большую социальную группу.
  Сами потребности редко носят выраженный политический характер. Однако над потребностями надстраиваются уже политические интересы и ценности группы, выступающие в качестве средств реализации базовых потребностей. Условно говоря, увеличение достатка и повышение качества жизни можно считать потребностями, общими для всех социальных групп. Однако овладение политической властью или достижение влияния на нее - уже совершенно не обязательный интерес для тех, кто заинтересован не просто в достатке, а в сверх-прибыли. Скорее, он заинтересован в консервации той политической ситуации, которая позволяет ему спокойно ожидать эту сверхприбыль. Противоположный пример. Политическая ценность свободы слова - не абстракция, а конкретное условие получения средств к существованию для такого социального слоя, как интеллигенция, то есть, прямое следствие одной из базовых потребностей этой группы.
  Социально-групповая психология, отражая реальную жизнь, первоначально складывается как бы в элементарно инстинктивную политическую психологию больших социальных групп. Однако осознаваясь, кристаллизуясь и оформляясь в слова, она развивается в социально-групповое сознание.
 СОЦИАЛЬНО-ГРУППОВОЕ СОЗНАНИЕ
  Социально-групповое сознание - в системном понимании, это исторически обусловленный уровень осознания членами большой социальной группы (класса, страты, социального слоя) своего положения в системе существующих социально-политических отношений, а также своих специфических социально-групповых потребностей и интересов. Феномен социально-группового сознания характеризуется тесным переплетением политико-психологических и идеологических элементов.
  Социально-групповое сознание - продукт длительного социально-исторического развития, в основе которого лежит все та же динамика потребностей людей, принадлежащих к данной большой социальной группе, и возможностей их осуществления, а также связанных с этим представлений и практических социальных действий людей.
  Как уже вполне ясно из сказанного, генетически социально-групповое сознание представляет собой особый феномен, производный от обыденной, повседневной социально-групповой психологии - от того непосредственного, стихийного, эмоционально окрашенного и во многом случайного психического отражения социально-экономических, политических и всех прочих условий жизни и общественного бытия большой группы, которое формируется как результат освоения индивидом совокупного опыта своей большой социальной группы, личного жизненного опыта ее представителей и результатов их общения между собой.
  Различающиеся условия бытия разных больших социальных групп порождают в первую очередь различные потребности, интересы и мотивы деятельности людей. В своей совокупности они складываются в специфические, частично осознаваемые, частично неосознанные психологические особенности, общие для большинства представителей больших групп. Именно в общности психических черт, типичных для членов класса, и выражается реальность социально-групповой психологии. Осознаваемые элементы этой психологии, трансформируясь определенным образом (в частности, приобретая более строгие и рационализированные формы - например, в виде ценностных ориентации, вырастающих на основе потребностей и мотивов действия), составляют основное содержание социально-группового сознания.
  Основными отличительными особенностями социально-группового сознания, отличающими его от массового сознания и от иных видов политического сознания, являются цельность, четкость, определенность ценностных ориентации и представлений о целях общественно-политического действия. Это определяет подчеркнуто идеологизированный характер социально-группового сознания, сближает его по содержанию с групповой идеологией (генетически социально-групповое сознание и является основой идеологии большой социальной группы - кристаллизованного, обобщенного и научно-оформленного выражения социально-группового сознания), и отличает от значительно более диффузной в содержательном отношении социально-групповой психологии. Принято считать, что психология большой социальной группы порождается бытием всей (или большинства) такой группы, тогда как идеология выкристаллизовывается прежде всего в сознании его элиты, "авангарда" в качестве высшей стадии развития такой психологии.
  Развитие идет как бы по цепочке: от психологии большой социальной группы - через социально-групповое сознание - к идеологии данной большой социальной группы. Групповая психология, на том или ином уровне зрелости, свойственна всем представителям группы. Групповое сознание - уже только наиболее продвинутой ее части. Групповая идеология доступна еще меньшему числу людей, это удел исключительно политической элиты данной большой социальной группы.
 СОЦИАЛЬНО-ГРУППОВАЯ ИДЕОЛОГИЯ
  Обычная логика проста и понятна: в результате постепенных процессов, путем своеобразной "отжимки" из групповой психологии самое существенное и принципиальное переходит в групповое сознание, из которого, в рафинированной, научной или публицистической форме, в идеологию. Однако исторический опыт показывает, что подчас формирование идеологии может происходить и вне рамок самой большой социальной группы - например, марксизм-ленинизм как идеология рабочего класса и учение о целях и перспективах его развития был создан выходцами из совсем иного класса-антагониста. В ситуациях, когда уровень образования и дефицит свободного времени не дают возможности представителям класса (например, наемным рабочим) выработать собственную идеологию, последняя может привноситься в групповое сознание извне В этом случае она обладает двойственной, диалектической природой: с одной стороны, чтобы укорениться в сознании данной группы, она должна вытекать из самой ее повседневной психологии и быть близкой, доступной и понятной для представителей группы. С другой стороны, приходя извне, она сама формирует групповое сознание и влияет на групповую психологию, во многом направляя ее развитие.
  Становление социально-групповой идеологии представляет собой, согласно идеальной схеме, самопроизвольный, хотя и вполне объективно-исторически детерминированный процесс. По сути, это процесс отбора наиболее характерных для бытия данной группы психологических элементов и тенденций из всей совокупности случайных и противоречивых, носящих индивидуальный характер компонентов психики. Он также включает их переработку и самоорганизацию в стройную систему социально-типичных представлений и ценностей, управляющих сознательным, целеустремленным политическим поведением наиболее продвинутых (то есть, уже обладающих групповым сознанием, на базе которого и усваивается групповая идеология) представителей данной большой социальной группы. Это и есть основные параметры содержания групповой идеологии. В ходе данного процесса групповая идеология получает свой надындивидуальный статус и обретает особую форму существования - обладающие ей в большей или меньшей степени члены группы являются всего лишь носителями и выразителями свойственного только группе в целом универсума групповой идеологии.
  В групповой идеологии выделяются три основных компонента. Во-первых, это ценности данной большой группы. Во-вторых, это основные нормы сознания, жизни и поведения группы. Наконец, в-третьих, это конкретные образцы поведения для представителей данной группы. Помимо этого, в качестве дополнительных, некоторыми авторами сюда включаются также и социальные ориентации, и даже ролевые представления.
  В конечном счете, любая идеология представляет собой набор определенных ценностей и, соответственно, антиценностей (то, что группа считает ценным и, напротив, от чего отказывается, не считая ценным), норм (то, что считается нормальным и приемлемым) и конкретных образцов в виде примеров жизни и деятельности "героев" данной группы (от биографии Дж. Форда для американского капитализма, например, до портретов "пионеров-героев" П. Морозова, В. Дубинина и др. для советского социализма).
  Социально-групповая идеология существует в форме политических программ, манифестов, наборов лозунгов. Носители и выразители (пропагандисты) групповой идеологии превращаются в профессиональных политических работников, занимающихся политикой от имени и в интересах данной большой социальной группы. Как правило, для распространения групповой идеологии создаются соответствующие политические инструменты: партии, движения, депутатские группы и т. д. Особую роль в распространении групповой идеологии играют средства массовой информации - прежде всего, специально создаваемые данной группой и ее элитой.
 ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ ГРУППОВОГО СОЗНАНИЯ: "ГРУППА В СЕБЕ" И "ГРУППА ДЛЯ СЕБЯ"
  Диалектика развития социально-группового сознания и, на его базе, групповой идеологии как своего рода группового универсума рассматривается в соответствии с классической гегелевской формулой: от "группы в себе" - к "группе для себя" (у Ф.Гегеля это диалектика превращения: "вещь в себе" - в "вещь для себя").
  "Группа в себе" - это такой уровень развития, когда группа в целом и ее представители, уже выполняя в обществе определенные функции и объективно существуя как влиятельный класс или определяющая страта в системе социально-экономических отношений, еще не могут политически осознать этой роли и своего особого политического положения и действовать в соответствии с этим. Классический пример "группы в себе" - это буржуазия на закате феодального строя, когда реальные деньги уже принадлежали, скажем, ростовщикам, а номинальная власть все еще была у обнищавших аристократов, по ночам ходивших к этим самым ростовщикам закладывать фамильные реликвии. Естественно, что рано или поздно у "группы в себе" начинает появляться желание стать "группой для себя" - то есть, так изменить социальный и политический порядок, чтобы и номинальная политическая власть стала принадлежать тем, кому уже принадлежит реально власть экономическая - в данном случае, новому буржуазному сословию. Тогда и начинается процесс превращения "группы в себе" в "группу для себя".
  "Группа для себя" - это такой уровень развития, при котором группа или, по крайней мере, значительная часть ее представителей уже осознают особенности положения и роль своей группы в обществе, и начинают активно участвовать в социальных, прежде всего политических процессах, направленных на изменение общественного устройства в соответствии с потребностями, интересами, ценностями данной группы. Например, постепенно готовят и, рано или поздно, осуществляют политический переворот - в рамках уже избранного примера, буржуазную революцию. Тогда взявшие власть представители новой большой социальной группы меняют весь социально-политический порядок, создавая для своей группы наиболее удобные условия политического господства. "Группа для себя" создает и общественное устройство для себя, и политические структуры, институты - в целом, государство для себя. Соответственно, все это закрепляется в соответствующей правовой системе. Практически, вся динамика смены государственно-политических и правовых устройств в истории человечества была и остается сменой форм господства тех или иных больших социальных групп.
  Теоретически, если продолжить формулу гегелевской диалектики, помимо этапов "группы в себе" и "группы для себя", возможен и третий этап - "группа для других". Согласно еще старой логике социалистов-утопистов, это могло бы вести к появлению государства "всеобщего благоденствия", когда некая большая социальная группа, осознав свою взаимозависимость с другими социальными группами, отказалась бы от установления своего монопольного политического господства и перешла к принципиально новому этапу построения "общенародного государства". Такая цель декларировалась марксистами в виде создания социального устройства для всех трудящихся классов с постепенным стиранием граней и различий между ними, сменяющего "диктатуру пролетариата" (предельная форма господства "группы для себя") и ведущего, в перспективе, к самоуничтожению, в ходе этого процесса, пролетариата как класса, к полному отмиранию классов и государства как формы классового устройства общества. Однако такая схема так и осталась на уровне идеологических деклараций.
  Практический переход к ней означал бы реальную многоукладность экономики, социальный плюрализм и подчинение политического государства гражданскому обществу - то есть, ликвидацию монополии власти партийной элиты одной из больших социальных групп, к чему она оказалась не готова. На практике, ближе всего к таким идеям находятся социал-демократические идейно-политические конструкции.
 УРОВНИ РАЗВИТИЯ ОБЩНОСТИ БОЛЬШИХ ГРУПП
  Развитие социально-группового сознания в наиболее конкретном выражении, подразумевающем непосредственное осознание индивидами-представителями данной группы своего к ней непосредственного отношения, своей принадлежности к ней и повседневной включенности в нее, включает три хотя и условно выделяемых, но достаточно отчетливо наблюдаемых в реальной жизни уровня.
  Первый уровень - "внешне-типологический"
  Его название связано с возможностью чисто внешней фиксации того или иного типа признаков, общих для представителей данной большой социальной группы. На основании повседневных непосредственных жизненных наблюдений, представители одних и тех же больших социальных групп постепенно замечают чисто внешние черты своего сходства. Рабочие всего мира, приходя на работу, переодеваются практически в одинаковые спецовки. Банкиры всего мира носят практически одинаковые часы трех-пяти наиболее известных и дорогих фирм-изготовителей. Конторские (офисные) служащие выделяются пресловутыми "белыми воротничками". И так далее. Существует огромное количество обычных, бытовых, внешне редко фиксируемых типологических признаков принадлежности к большим социальным группам. Это и средства передвижения, и район проживания, и многое другое.
  Сторонники теории социальной стратификации М.Вебера, например, в начале XX века выделили основные существующие в Англии страты по удивительному признаку: по оконным занавескам. Социологическое исследование показало, для начала, что страты делятся на имеющие и не имеющие оконные занавески. В свою очередь, среди имеющих занавески была выявлена огромная дифференциация от простых
  ситцевых тряпочек, закрывающих пол-окошка, до роскошных бархатных полотен, закрывающих половину стены, на которой расположено окно. Естественно, оказалось, что разница в занавесках связана и с доходами, и с типом дома, и с образованием, и со многими другими характеристиками жизни.
  Многочисленными исследованиями установлено, что "типологический" уровень имеет свои устойчивые проявления и в политических предпочтениях представителей тех или иных больших социальных групп. Известно: чем ниже уровень доходов людей, тем выше процент голосующих за левые силы. По данным европейских исследований, люди в рабочих спецовках преимущественно голосуют за социалистов. Напротив, крестьянство более консервативно и часто просто по традиции голосует за правых. Нет смысла обсуждать политическое поведение людей, разъезжающих на "Мерседесах" - оно очевидно. Отдельные "коммунистические спонсоры" типа Мамонтова или Демидова так и остались далеко не подтвержденной легендой в истории России.
  Таким образом, само по себе существование определенных внешних признаков разного рода типов уже определяет, хотя в большинстве случаев и неосознанно, характер политического поведения и сознания человека - просто в силу его принадлежности к той или иной большой группе. Современные российские исследования однозначно подтверждают это. Не задумываясь, автоматически, целые деревни продолжают голосовать за КП РФ. "Белые воротнички", да еще в очках - почти наверняка сторонники "Яблока". Удивительные группы поддержки на типологическом уровне сумел сформировать для себя В. Жириновский в Москве. С одной стороны, это транспортные рабочие, водители автобусов и троллейбусов. С другой стороны, это владельцы домашних животных, кошек и собак.
  Постепенно наличие внешне схожих черт становится заметным людям. Тогда они фиксируют их и делают соответствующие выводы по принципу "свой" - "чужой", "мы" - "они". Так психология членов больших социальных групп переходит на следующий уровень.
  Второй уровень - "внутренне-идентификационный"
  На этом уровне возникает первичная психологическая связь человека со своей большой социальной группой через отнесение себя к ней. Наблюдая внешние типологические признаки, накапливая эти наблюдения, рано или поздно он приходит к выводу: "мы - рабочие", или "мы - банкиры", "мы - крестьяне" и т. п. Так формируется социально-групповое самосознание и возникает внутренняя идентификация, отождествление себя со своей группой и другими ее представителями - живущими, работающими, функционирующими непосредственно рядом. На этом уровне уже появляется определенная общность поведения, осознается некоторое единство интересов, появляются общие представления, взгляды и оценки. На этой почве усиливаются личные контакты, интенсифицируется непосредственное общение, которое постепенно начинает выходить за пределы элементарных бытовых тем. Однако пока все происходит на локальном уровне, в пределах непосредственного "поля зрения". Идентификация себя, например, как "рабочего" ограничивается конкретным заводом или фабрикой, максимум - корпорацией, в которую входит завод. Самосознание себя как "банкира" - в рамках своей финансовой структуры, максимум - своего холдинга. Даже крестьянин определяет себя на этом уровне как "крестьянина" лишь в пределах своего села или, максимум, района.
  Соответственно, это отражается и в политическом поведении. Многочисленными исследованиями установлено, что уровень внутренней идентификации оказывается одним из действенных факторов, определяющим, например, характер голосования населения на местных выборах. Выбор "своего" как раз и основывается прежде всего на социально-профессиональной идентификации определенного кандидата. Однако этот же фактор почти не работает на выборах более высокого уровня - скажем, в масштабах страны. В реальной жизни большая социальная группа представлена для входящих в нее людей прежде всего локальными общностями - она существует в виде ряда сравнительно малых групп. В них, в первую очередь, и происходит непосредственное социально-политическое развитие - соответственно, оно и проявляется прежде всего на локальном уровне. И тогда совершенно понятно, что мэрами шахтерских городов, например, чаще других становятся именно шахтеры - причем эта зависимость подмечена и в Англии, и во Франции, и в России, и даже в Норвегии. Однако уже на выборах губернаторов провинций эта зависимость, как правило, исчезает -¦ уровень внешней идентификации перестает действовать.
  Занятость непосредственной ведущей деятельностью не способствует высоким обобщениям. Своя собственная деятельность еще не воспринимается как элемент более общей структуры. Для этого требуется очевидность общих интересов со значительно большим числом людей, возникновение таких ситуаций, в которых появляется социально-групповая идентификация в значительно большем формате. Тогда в развитии психологии членов больших социальных групп возникает следующий уровень.
  Третий уровень - "солидарно-действенный"
  Он уже предполагает политико-психологическую готовность членов группы к совместным действиям в больших форматах ради достижения или сохранения целей и интересов своих больших социальных групп. Для развития данного уровня обычно необходим внешний толчок. Как правило, в качестве толчка выступает некоторая угроза интересам своей группы, воспринимаемая как угроза и собственным интересам. Вспомним, например, известное открытое письмо ведущих банкиров и предпринимателей России к ведущим политическим деятелям накануне президентских выборов 1996 г. Тогда, перед угрозой победы Г Зюганова и "коммунистического реванша", оно объединило многих даже непримиримых друг к другу "олигархов", срочно сплотившихся вокруг Б.Ельцина и обеспечивших его переизбрание на второй срок.
  В свое время планы консервативного британского правительства М.Тэтчер сократить государственную поддержку угольной промышленности вызвали подъем единства и солидарности ранее действовавших исключительно локально угольщиков. Аналогичные последствия имели возникавшие несколько раз в 90-е годы в России волны политических забастовок тех же шахтеров Главным было то, что начинаясь на какой-то одной шахте, забастовка подхватывалась шахтерами другой шахты, затем всего бассейна, а затем переходила в масштаб страны И тогда появление шахтерских пикетов у Дома правительства в столице реально превращало сотни тысяч горняков в единым образом думающую и политически действующую большую социальную группу Уже признано, что именно появление эшелонов с шахтерами в Москве способствовало окончательному утверждению власти Б.Ельцина в начале 90-х годов. В Румынии же шахтеры вообще стали движущей силой демократической революции.
  В качестве внешнего толчка может выступать некое случайное событие. В начале XX века расстрел ленских рабочих, как известно, буквально всколыхнул Россию, почти мгновенно поднял общий уровень солидарности и стал, тем самым, поводом для начала революционных событий 1905 г.
  Такого рода событие может быть и специально подготовленным - на это всегда работают профсоюзные и партийно-политические силы, заранее готовящие "цепочку солидарности" в серии тех же, например, забастовок. Независимый профсоюз угольщиков России, например, демонстрировал особое мастерство в такого рода действиях в 90-е годы.
  Наконец, роль толчка могут сыграть и часто играют средства массовой информации. Рассказывая о происходящих событиях, комментируя их, они почти неизбежно способствуют расширению кругозора членов больших социальных групп, его переходу с локального на более высокий уровень.
  Понятно, что выделение трех описанных уровней развития сознания и реальной общности членов больших социальных групп носит достаточно условный характер. В разных странах и в разных группах они выглядят по разному. В современном мире все определяется общим образовательным и культурным уровнем общества в целом. Однако этот уровень различается не только в разных странах, но, подчас, и в разных регионах одной страны - например, России. Причем можно прогнозировать, что дальше он будет дифференцироваться еще больше. Соответственно, рассматривая представителей той или иной большой социальной группы как субъекта политики, нельзя не учитывать, на каком уровне развития находится психология их групповой общности.
  Следует также учитывать, что политико-психологическое развитие людей как членов больших социальных групп связано с действием множества объективных и субъективных факторов. К первым обычно относятся соотношение между собой, в рамках общей социальной структуры общества, различных больших и малых групп, членом которых одновременно является человек; степень очевидности условий бытия группы и непосредственности их отражения в сознании людей; интенсивность внутригрутшовых, особенно межличностных коммуникаций, их соотношение с межгрупповыми и над-групповыми коммуникационными процессами; уровень социальной мобильности группы, возможность перехода из данной группы в другую. Ко вторым прежде всего относятся развитость групповой политической организации (наличие политической партии или движения, профсоюзов и т. п.); принципиальная идеологическая способность к осознанию группой своей общности (в частности, подразделяются "закрытые", с сектантским типом сознания, и "открытые" группы); наличие и степень развитости групповой идеологии.
 НЕКОТОРЫЕ ЧЕРТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ ОСНОВНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП
  Традиционно в XX веке во все мире выделялись три основные большие социальные группы: буржуазия, рабочий класс и крестьянство. Внутри них и между ними выделялись страты и прослойки крупной, мелкой и средней буржуазии, индустриальных, транспортных и др. рабочих, фермеров и коллективизированного крестьянства, интеллигенции ("интеллектуалов") и т.д. Рассмотрим некоторые основные черты политической психологии этих больших социальных групп в исторической динамике.
  1. Буржуазия
  Представляет собой весьма разнородную большую социальную группу. Однако для буржуа, к какому бы слою или страте внутри данной группы он не принадлежал (к крупной, средней или мелкой буржуазии, к компрадорской, бюрократической или торгово-посредни-ческой буржуазии), главной потребностью и целью является стремление к прибыли, укрепление и расширение своего бизнеса. Этим объясняется рациональный образ мысли любого буржуа, рационализирование его образа жизни, его рациональная хозяйственная этика. Как отмечал еще М.Вебер, капиталистическому духу свойственны как умение рисковать в повседневных деловых операциях, так и желание получать прибыль в рамках непрерывно действующего рационального хозяйства. Соответственно, этому и подчинено его возможное участие в политике - он постоянно реформирует и рационализирует ее в своих интересах..
  Здесь необходимо оговориться, что в индустриально развитых западных странах прямое участие буржуазии в политике уже практически не встречается. Само развитие буржуазного государства способствовало формированию профессиональных политиков как особой социальной группы. Эта группа финансируется буржуазией и, соответственно, обслуживает ее политические интересы, хотя внешне старается держаться в стороне от буржуазии, особенно крупной. Соответственно, часть буржуазии постепенно оттесняется от реальной политики, и это выступает в качестве естественного "разделения труда". "Гений делового мира зачастую не способен заткнуть рот какому-либо краснобаю в салоне или на политическом собрании. Зная за собой этот недостаток, он предпочитает устраниться и не связываться с политикой".
  В менее развитых странах встречаются и другие ситуации, в которых представители буржуазии непосредственно участвуют в политической деятельности. Анализ форм их политического участия как раз и позволяет дифференцировать слои и страты внутри этой большой группы.
  Очевидно, например, что представитель крупной торговой буржуазии отличается по некоторым существенным особенностям своего психического склада от владельца среднего торгового предприятия. Крупный торговец в силу сравнительно большего размаха своей деятельности, более прочного положения на рынке способен к большей предприимчивости и маневренности, он лучше осознает свои не только ближайшие, текущие, но и перспективные, стратегические интересы. Соответственно, он более склонен к участию в политике. Финансовая поддержка партий, выражающих его интересы - минимальная форма политического участия. Очень часто возможно и личное участие в партийной деятельности, выдвижение своей кандидатуры в депутаты парламента или местной представительной власти.
  Средний представитель торговой буржуазии зачастую психологически более консервативен, хуже
  ориентируется в политических проблемах, затрагивающих его социальную группу в целом, склонен выдвигать на первый план свои сиюминутные интересы. Для него проще вступить в коррупционные отношения с бюрократическими представителями власти, чем всерьез включаться в политическую деятельность.
  Наиболее сложным с точки зрения участия в политике является положение мелкой буржуазии. Для ее политико-психологического склада характерно сочетание часто противоречивых тенденций, отражающих ее положение как непосредственного труженика и собственника, мелкого предпринимателя. Если банкир, сидящий в офисе и распоряжающийся значительными финансовыми средствами, часто просто вынужден заниматься политикой ради защиты своих интересов, то мелкий лавочник, владелец небольшой торговой точки или уличный торговец просто лишен такой возможности. Его влечет то к буржуазии, то к наемным рабочим. Он ощущает себя то собственником, то подневольным трудягой. История показала, что этот тип трудно вовлекается в политическую деятельность. Однако такое вовлечение возможно при использовании заинтересованности мелкого буржуа в защите его мелкособственнических интересов от двух основных опасностей: от конкуренции со стороны как иностранного, так и крупного местного капитала. В свое время А.Гитлер пообещал немецким лавочникам защиту от этих двух опасностей - и они стали массовой политической опорой его режима.
  2. Рабочий класс
  В современном мире давно утратил черты того "пролетариата" времен промышленной революции, о котором писал основоположник марксизма. Даже советские исследователи уже были вынуждены признавать: "Нынешний уровень политического сознания пролетарской массы в целом отстает от уровня практической борьбы рабочего класса, развития его протеста против капиталистических отношений". В развитых промышленных странах, безусловно, значительной части трудящихся присуще критически-оппозиционное отношение к буржуазной и социал-реформистской политике. Однако это отношение не ведет у большинства трудящихся к формированию или принятию активных политических позиций, соответствующих их оппозиционным настроениям Наиболее явное и массовое выражение этих настроений - рост отчуждения от политики, недоверие к политическим партиям и государству, уклонение от участия в выборах и тому подобные явления. Часто возникает впечатление, что, ощущая потребность в существенных политических переменах, многие трудящиеся просто не в состоянии найти удовлетворяющую их альтернативу курсу правящих в обществе сил. По этой причине их политические ориентации и поведение принимают в значительной мере инерционный характер, как бы подчиняясь привычным, унаследованным от прошлого стереотипам
  Уровень развития социально-группового сознания в рабочей среде очень связан с историческими традициями, с путями формирования данной общности. Так, например, французский рабочий не сравним психологически с американским, и это понятно Французский рабочий класс сыграл важную роль в буржуазно-демократической революции 1848 г. Во время Парижской коммуны он поднялся на первую в истории попытку пролетарской революции Позднее он отстаивал свои права в острые периоды Народного Фронта и Освобождения. Не только собственный опыт данной группы, но и общенациональные исторические традиции способствовали утверждению в ее сознании социал-демократических и даже социалистических ценностей. Это нашло отражение и в структуре партийно-политических сил Франции.
  В США же, в силу своих особенностей исторического развития, материальные и социальные завоевания американских рабочих выступали на поверхности как результат чисто экономической, "тредъюнионистской" борьбы, а не как следствие участия в политических конфликтах. Исторически обусловленный культ индивидуализма, личного успеха как решающего фактора в улучшении социального положения человека, сами идеи "American Dream" и "self-made-man" глубоко пронизывают всю политико-психологическую атмосферу американского общества. Этот культ не мог не оказать значительного влияния на широкие слои рабочих, что и создало особый вариант социально-группового сознания.
  В научной литературе достаточно хорошо описана политическая психология "подкупленных" или "почтительных" слоев прежде всего именно американского рабочего класса (та самая, известная еще из художественной литературы "рабочая аристократия") Есть и аполитичные слои, являющиеся жертвой собственной низкой политической осведомленности - это политически индифферентные люди, принимающие формы поведения, активно навязываемые им буржуазной пропагандой. Есть и часть рабочего движения, искренне верящая в "общенародный" характер правящих в западных странах буржуазных политических партий, в их способность осуществлять социально-прогрессивную политику.
  У тех рабочих и служащих, которые поддерживают социал-демократические партии, реформистские установки в политике в большей или меньшей степени соответствуют "компромиссной" позиции по отношению к капиталистической общественной системе Они одновременно и принимают, и отвергают ее, но при этом не хотят и опасаются слишком крутой ломки существующего строя Их политический выбор отражает известный уровень развития социально-группового сознания: они считают, что социал-демократия более близка к "простым людям", чем откровенно буржуазные партии, и в той или иной мере защищает интересы рабочих слоев.
  В целом, однако, реформистская политическая ориентация и соответствующее ей политическое поведение не в состоянии выразить антикапиталистические тенденции в сознании рабочих слоев, их оппозицию политике государственно-монополистического капитализма
  Особые политико-психологические явления происходят в рабочей среде в кризисных социально-политических ситуациях. По справедливому замечанию немецкого исследователя И. фон Хайзелера, под воздействием кризиса развивается двойственное, одновременно критическое, и зависимое сознание6. Кризисы ухудшают условия продажи рабочей силы и, тем самым, ослабляют позиции рабочих в борьбе за свои потребности. Кроме того, в условиях кризиса растущая безработица усиливает конкуренцию среди самих рабочих, ослабляя их солидарность. В политико-психологическом плане подобные факторы могут ослаблять внутреннюю сплоченность группы, снижать ощущение своей силы, негативно воздействовать на уровень группового сознания. Вместе с тем, действие тех же факторов может вести и к росту социального протеста данных слоев, к их объединению в борьбе против последствий кризиса, перерастающей в массовые политические движения за изменение существующих порядков. Такими были, в частности, последствия "великой депрессии" конца 20-х начала 30-х годов XX века в ряде капиталистических стран. Однако в современных условиях, как правило, кризисы скорее ослабляют, чем усиливают позиции рабочих слоев.
  В целом, можно сделать вывод: общий рост социальных потребностей рабочих слоев еще далеко не всегда находит свое конкретное выражение в осознании интересов и целей своей группы в политической сфере, соответствующих новому содержанию и уровню этих потребностей. Данное обстоятельство активно используется буржуазными идеологами для канализации роста потребностей в русло индивидуалистических представлений и ценностей, для разложения собственно рабочего социально-группового сознания.
  Главный же парадокс ситуации заключается в том, что собственно буржуазия в большинстве развитых стран не превышает во второй половине XX века 2-4% населения этих стран. Тем не менее, эти страны являются откровенно буржуазными по доминирующей среди их населения психологии. Представляя собой абсолютное меньшинство, буржуазия сумела заразить своей психологией, своим сознанием и, главное, своими ценностями, нормами и образцами поведения подавляющую часть всех других социальных групп и слоев населения.
  3. Крестьянство
  Всегда считалось наиболее инертной массой в политике. "Призрак Вандеи", крестьянского контрреволюционного восстания из французской истории наложил свой отпечаток на восприятие политической психологии крестьянства. До сих пор считается, что именно крестьяне испытывают наибольшие сложности с выработкой социально-группового сознания и, тем более, групповой идеологии. Сами условия их образа жизни, постоянная трудовая загруженность укрепляют крестьянскую индивидуалистическую психологию, не давая ей выйти на более высокий уровень развития, препятствуя формированию осознания себя как большой социальной группы. Еще К.Маркс писал о французских парцельных крестьянах середины XIX века, что "...тождество их интересов не создает между ними никакой общности...", что поэтому они "неспособны защищать свои классовые интересы от своего собственного имени...".
  В XX веке многочисленные попытки создания "крестьянских" политических партий в разных странах мира не дали практически ни одного эффективного результата. В сегодняшней России мы видим то же самое: от имени "крестьянства" выступает исключительно аграрно-бюрократическая элита, не имеющая собственной серьезной поддержки среди электората и постоянно вынужденная блокироваться с иными политическими силами - прежде всего, с левой оппозицией.
  Одновременно, в истории многих стран именно масштабные крестьянские бунты и восстания составляют наиболее драматичные страницы далекой истории. Жакерия во Франции, крестьянская война в Германии, восстания П.Болотникова и Е.Пугачева в России происходили задолго до появления буржуазии или рабочего класса. Казалось бы, именно крестьянство в сегодняшнем мире обладает наибольшим стажем социально-политической деятельности в своей исторической памяти. Однако это не дает крестьянству никаких преимуществ в современной политике в развитых странах.
  Определенные попытки активизировать роль крестьянства предпринимались в развивающихся странах. Так, один из теоретиков и практиков алжирского национально-освободительного движения Ф.Фанон прогнозировал рост политической активности крестьянства именно в этих странах, противопоставляя его неразвитому рабочему классу. Ф.Фанон считал рабочий класс экономически слишком связанным с буржуазией и, потому, как бы автоматически заинтересованным в развитии капиталистического предпринимательства. В силу своего привилегированного материального положения в развивающихся странах, считал он, рабочие представляют собой часть "социальной верхушки", и только "мелкое", малоимущее крестьянство способно к активной политической (в частности, национально-освободительной) борьбе. Однако опыт показывает, что крестьянство редко способно самостоятельно преодолеть локальность своих политических действий.
  В западной этнопсихологической и политико-психологической литературе массы крестьянского населения роднят четыре основные качества:
  1) "фатализм", т. е. отсутствие достаточной социальной активности, вера в предрешенность социальных перемен в соответствии с канонами религии;
  2) "апатия" как безразличие к участию в активных социальных, политических действиях, пассивный способ существования;
  3) "индивидуализм" - избегание, по возможности, включенности в социальные общности, уход от социальных проблем в индивидуальные;
  4) "атомизм", приверженность к жизни в своего рода "атомарных" структурах типа семьи, рода, клана или племени с одним лидером и безответными последователями.
  По данных наших собственных исследований политической психологии афганского крестьянства последних десятилетий, главным фактором выступает страх в широком смысле - прежде всего, как страх перемен. Страх крестьянина заставляет его минимизировать свои потребности. Дело в том, что потребности людей далеко не всегда так жестко связаны с их непосредственным поведением, чтобы немедленно проявляться в политике. История показывает: афганский крестьянин всегда хотел иметь свою землю. Об этом говорят хотя бы многочисленные крестьянские бунты и восстания вокруг "передела" (раздела) земли. Другое дело, что власть имущие подавляли эти желания и стремления. На любые потребности могут существовать и поддерживаться заинтересованными силами своеобразные контрпотребности, сдерживающие проявление первых. В данном случае к таким контрпотребностям относится традиционалистский комплекс в психологии крестьянства. Он порождает особую систему предпочтений в жизни, определяет своеобразную направленность поведения, отношения к себе и другим людям. Он определяет особую жизненную ориентацию - ориентацию "статус-кво", избегания политических перемен и сохранения жизни такой, какой она была совсем недавно, будучи освященной религией, обычаями и нравами предков. Такая ориентация часто распространяется именно в крестьянской и, шире, мелкобуржуазной среде, среди тех, кто испытывает угрозу конкуренции, разорения, - в частности, мелких земледельцев. Для такой ориентации характерны конформизм, социальный консерватизм, боязнь перемен. В ситуации особой угрозы "статус-кво" - отчаяние, которое может вести к различным формам политического экстремизма. Здесь лежит социально-психологическое объяснение таких феноменов, как шарахание вправо, реакционность на грани фашизма, или, с другой стороны, напротив, левацкая ультрареволюционность на грани анархизма.
  Большая часть афганских крестьян, отвечая на вопрос "что значит преуспеть в жизни?", сводит жизненный успех не столько к земле, деньгам и, шире, к материальному положению, а к спокойствию. Для того, чтобы преуспеть в жизни, по их мнению, необходимо прежде всего спокойствие. Эта тема означает добровольное или чаще вынужденное ограничение своих целей и потребностей удовлетворением лишь непосредственных нужд: надо избежать нищеты, прежде чем думать об улучшении своего положения. Мотив "спокойствия и безопасности" - ведущий в их психологии. Непосредственным поводом для тех или иных политических действий является не столько тот или иной уровень жизни ("высокие" потребности), сколько ощущение постоянной угрозы тому, что есть. В итоге получается, что одной из основных причин политических выступлений крестьянства было в истории и является до сих пор периодически возникающее у них ощущение необеспеченности, угрозы подрыва "статус-кво".
  В свое время К. Маркс осуществил социально-психологический анализ поведения крестьянства в ходе революции 1820-1821 гг. в аграрной Испании. Как известно, там сокращение наполовину церковной десятины и распродажа монастырских поместий не только не привлекли массы крестьян на сторону революции, а, напротив, оскорбили их, усилив влияние традиций и предрассудков и, тем самым, контрреволюцию. В определенные моменты, при определении обстоятельствах, традиции могут оказать и оказывают более сильное влияние на формирование психики, сознание и поведение таких групп, нежели реальные экономические факторы и связанные с ними потребности.
  4. Интеллигенция
  Отличается особой психологической разнородностью. Высокий уровень индивидуального сознания высокообразованных людей - объективный тормоз для развития сознания группового Соответственно, содержание и уровень развития социально-группового сознания интеллигенции как раз и отражают ее социальную, психологическую и политическую разнородность. В результате, ее разобщенность на профессиональные подгруппы, слои и отряды приводит к тому, что именно в их рамках в основном и формируется социально-психологическая, а затем и политико-психологическая общность работников квалифицированного умственного труда. Их групповое сознание обретает форму своеобразного корпоративного или "цехового" сознания, что проявляется в своего рода "корпоративном коллективизме" (или просто корпоративизме) - то есть, в коллективизме, ограниченном сравнительно узкими рамками интересов данной социально-профессиональной группы.
  В последние десятилетия в среде интеллигенции принято идентифицировать себя в качестве "среднего класса" или "средних слоев" (иногда с подразделением на "высший" и "низший" слои "среднего класса"). Объективно, такое положение носит неопределенный характер, поэтому для интеллигенции в политическом плане достаточно типично расслоение на два основных отряда. С одной стороны, современная интеллигенция выступает в качестве политического и идеологического аппарата крупной буржуазии. С другой стороны, беднейшие слои интеллигенции, близкие по своему положению к наемным рабочим, часто выступает в роли идеологов основных трудящихся страт и слоев населения.
  Однако по мере общего роста уровня образованности населения, интеллигенция постепенно меняет свою сущность. Ныне лишь в немногих странах осталось несколько возвышенное понимание понятия "интеллигенция", связанное с ролью "властителей дум" и особой субкультурой, игравшей заметную роль в обществе в конце XIX века. Тогда прежде всего творческая интеллигенция отличалась особой, романтической критикой капитализма и активно выступала против засилия крупного капитала.
  В современном мире в большинстве развитых стран этот ореол романтизма ушел в далекое прошлое. "Интеллигенция" постепенно превращается во все более растущий слой "интеллектуалов" - просто высокообразованных наемных работников. Из рядов "интеллигенции" постепенно ушли отряды так называемой "инженерно-технической интеллигенции" (ныне вряд ли кто назовет "интеллектуалом" инженера-прораба на стройке), школьных учителей, медицинских работников.
  С одной стороны, это означает рост общей численности и, потенциально, социально-политической роли интеллигенции в широком смысле. С другой стороны, собственно "интеллигенцией" ныне остается лишь "высший средний класс", приближающийся по уровню доходов и условий жизни к средней буржуазии или даже формально включающийся в данную страту в качестве собственников своих "производств" - медицинских клиник, частных учебных заведений, научных аналитических центров, рекламных агентств и т. д. Соединение двух названных сторон потенциально может обеспечить возвышение социально-политической роли интеллектуалов во главе с "интеллигенцией" уже в скором будущем.
  Как известно, в эпоху промышленной революции произошло объективное возвышение роли пролетариата как создателя необходимых обществу материальных ценностей- пресловутых "промтоваров". В современную эпоху безусловно ведущую роль приобретает создание интеллектуальных продуктов - например, программного обеспечения для персональных компьютеров. Интенсивно развивающаяся в последние годы информационная революция уже привела к тому, что интеллектуалы становятся ведущей группой общественно-технологического развития. Теоретически, это должно вести к возвышению их политической роли.
  Однако пока "интеллектуалы" находятся в положении "группы в себе". Развитию группового сознания мешает индивидуальный характер их ведущей деятельности. Сегодняшний интеллектуал может работать с персональным компьютером, практически не выходя из дома - возможности Интернета позволяют ему иметь информационную связь почти со всем миром. Однако пока это явно мешает внешней консолидации интеллектуалов в отдельную социально-политическую группу.
 ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИИ МАРГИНАЛЬНЫХ ГРУПП И ЛЮМПЕНИЗИРОВАННЫХ СЛОЕВ
  О маргинальности (от латинского margo - край) как обобщенной характеристике промежуточных, "гибридных" социальных групп и их представителей впервые написал американский социолог Р.Парк во второй половине 20-х гг. XX века. Содержательно он включал в это понятие социально- и политико-психологические последствия неадаптации (дезадаптации) мигрантов (иммигрантов) к требованиям новых социальных групп (в частности, урбанистических), в которые включаются новые слои. В 30-е гг. Э.Стоунквист, исследуя поведение таких групп, установил, что маргинальные слои и их представителей могут ждать две противоположные судьбы: либо они играют роли лидеров социально-политических, националистических по своему характеру движений, либо влачат существование вечных изгоев. В их политическом поведении обычно также выделяются противоположные характеристики: девиация, аморальность, агрессивность (или же, напротив, пассивность), проявляющиеся на уровне межиндивидуальных и межгрупповых отношений.
  Иногда маргинальность обозначает особый комплекс черт сознания и поведения представителей социальных субгрупп, которые в силу тех или иных обстоятельств неспособны интегрироваться в большое референтное сообщество, по отношению к которому и выступают как маргиналы. Маргинальные слои тяготеют к созданию антиобщественных объединений, часто с инвертированной (вывернутой) системой ценностей. В последние десятилетия особое внимание привлекают попытки некоторых маргинальных слоев навязать свою волю большим референтным группам, подчинить их и превратить свою антиобщественную организацию в доминирующую. Примерами такого рода являются случаи захвата власти военными хунтами или небольшими сектантскими политическими группировками, устанавливающими политическую власть над значительными количествами людей. Ряд западных исследователей рассматривал в таком качестве сталинщину в экс-СССР как жесткую диктатуру маргинальных слоев, навязавших систему антиценностей всему населению страны. Многие исследователи рассматривают маргинальность как один из серьезных истоков политического радикализма.
  Однако маргинальность далеко не всегда проявляется столь драматично. Есть и гораздо более мирные случаи ее проявления. Так, одним из классических примеров в исследовании маргинальных групп может считаться группа служащих. Не случайно именно у служащих в специальных исследованиях фиксируется особенно низкий уровень групповой идентификации. С одной стороны; это объясняется большой неоднородностью данной группы. Основную массу служащих, например, в развивающихся странах составляют мелкие государственные чиновники, мелкие служащие государственных и частных предприятий и учреждений и т. п. В целом, они относятся к мелкобуржуазным и полупролетарским слоям и представляют собой "трудящихся". С другой же стороны, однако, для служащих существуют значительно большие возможности карьеры, продвижения вверх по социальной лестнице, чем, скажем, для рабочих. Естественно, служащий верит в возможности развития своей карьеры, что и определяет характер его социально-политического поведения. Он стремится отнести себя к так называемой бюрократической буржуазии и, естественно, будет поддерживать интересы буржуазии в целом.
  Своеобразной разновидностью современных маргинальных групп можно считать люмпенизированные (от немецкого lumpen - лохмотья) слои населения. Как известно, впервые понятие люмпен-пролетариат было введено для обозначения низших слоев общества, обычно деклассированных и деморализованных слоев пролетариата, неспособных к самостоятельному, организованному социальному самовыражению в рамках принятых социальных норм. Известный теоретик О.Бауэр и другие исследователи данного направления связывали нарастание политической активности этого слоя в конце 20-х гг. XX века с наступлением фашизма. "Подобно тому, как это делал Бонапарт во Франции, современные диктаторы реакции стремятся сорганизовать люмпен-пролетарские отбросы в качестве вооруженного авангарда фашизма, линчевания и всевозможных Ку-Клукс-Кланов"8.
  А.Кестлерв 1944 г. первым применил термин люмпен-буржуазия для обозначения состояния сознания и поведения интеллигенции в периоды кризисов. С конца 40-х гг. употребляется просто слово "люмпен", а в 60-е гг. появляются термины "люмпен-авангард" и "люмпен-массы". В 90-е гг. XX века академик С.С.Ша-талин, рассуждая о массовой, практически поголовной люмпенизации бывшего советского общества в ходе реформ, всерьез называл себя "люмпен-академиком". В целом данный феномен трудно локализуется и опе-рационализируется. Это не столько аналитический термин, сколько удачное определение, указывающее на ситуации социальных кризисов и дезинтеграции, способствующих появлению и усилению реакционных идеологий и политических движений.
  Современные люмпенизированные слои отличаются завышенными социальными притязаниями при одновременном нежелании приложить силы для их осуществления. Некоторые формы люмпенизации носят возрастной и, потому, преходящий характер (к примеру, практически сошли на нет хиппи и подобные им движения). Другие более стабильны- безработные, включая "скрытых" безработных, нищие и т. п. В определенные периоды эти страты могут представлять собой резерв или даже базу для реакционных сил, рвущихся к власти (крайние формы бонапартизма, фашизма, анархизма). Люмпенизация усиливается с ростом безработицы, правового нигилизма, социальной незащищенности, политической аномии.
  Как правило, люмпенизация является непременным спутником слишком быстрых реформ общества, сопровождающихся ломкой прежней социальной структуры. Так, например, резкое деклассирование большинства населения и дестратификация общества в ходе вначале политических, а затем социально-экономических реформ 90-х годов в России привело к появлению совершенно специфических люмпенизированных феноменов типа, например, целого социального слоя так называемых "бомжей" (лиц без определенного места жительства). Хотя, одновременно, российские реформы показали и обратную сторону медали: психологическую устойчивость ранее достигших высокого уровня социально-группового сознания общностей. В условиях массовой реальной безработицы, многомесячных задержек зарплаты и обнищания, даже при смене форм занятости большинство кадровых рабочих формально отказывалось увольняться со своих предприятий, мотивируя это желанием сохранить, несмотря ни на что, определенный уровень социального престижа.
  NB
  1. Большие социальные группы, включающие тысячи и даже миллионы людей, являются наиболее реальными и действенными субъектами политики. К большим социальным группам относятся социальные классы, общественные страты, социальные группы и слои населения. В свое время абсолютизация использования некоторых из этих терминов привела к появлению двух принципиально разных подходов марксистского, отстаивавшего исключительность классового деления общества, и веберианского, исходящего из деления общества на социальные страты. Так возникли два противоположных пути не только социального познания, но и социально-политического развития. Однако, развитие общества и науки о нем уже к концу XX века показало непродуктивность подобного жесткого противопоставления. Концепции К Маркса и М.Вебера не исключают, а фактически дополняют друг друга Дело не в терминологических спорах относительно объяснительных схем, а в идентичной социальной реальности. Реально же, во всяком обществе существуют большие, прежде всего социально-профессиональные группы, значительно различающиеся характером и особенностями своей ведущей деятельности. Ведущая деятельность порождает свои психологические особенности, свои социально-групповые варианты сознания, идеологии и политического поведения той или иной группы.
  2. Социально-групповое сознание - исторически обусловленный уровень осознания членами большой социальной группы своего положения в системе разделения труда и существующих общественных отношений, а также своих групповых потребностей и интересов. Это особый политико-психологический феномен, производный от обыденной, повседневной групповой психологии. Осознаваемые элементы групповой психологии, приобретая более строгие и рационализированные формы, составляют содержание социально-группового сознания. Его особенности - цельность, четкость, определенность ценностных ориентации и представлений о целях общественного действия. Генетически, групповое сознание обычно является основой идеологии той или иной большой социальной группы. Идеология же всякой большой социальной группы - это систематизированные, выраженные в научной форме основные потребности, цели и интересы данной группы. Конкретно-психологически, всякая идеология включает в себя прежде всего ценности, нормы и образцы поведения данной социальной группы. В свою очередь, социально-групповое сознание является порождением социально-групповой психологии в целом. В ее историческом развитии выделяются три основные фазы. Во-первых, это стихийное развитие потребностей большой группы. Оно зависит от объективного места группы в обществе, от ее положения в сложившейся системе разделения труда. Во-вторых, взаимодействие новых потребностей с ценностными ориентациями и целями, отражающими прошлый опыт группы и его традиции, появление противоречий в процессе этого взаимодействия. Это зависит от способности группы к рефлексии происходящих с ней изменений, и специально занимающихся этим людей - "элиты" данной группы. В-третьих, "поиск" новых ценностей и целей, который оказывается тем более успешным, чем полнее и последовательнее развивается самостоятельная идеология данной группы, чем активнее она может себя выражать и противостоять идеологиям других больших групп. Это уже совсем прямо связано с деятельностью идеологов группы.
  В целом же, развитие групповой идеологии идет как бы по цепочке: от психологии большой социальной группы - через социально-групповое сознание - к идеологии данной большой социальной группы. Групповая психология, на том или ином уровне зрелости, свойственна всем представителям группы. Групповое сознание - уже только наиболее продвинутой ее части. Групповая идеология доступна еще меньшему числу людей, обычно это - удел исключительно политической элиты данной большой социальной группы.
  3. Диалектика развития социально-группового сознания рассматривается в соответствии с гегелевской формулой: от "группы в себе" к "группе для себя". Положение "группы в себе" - ситуация, когда группа в целом и ее представители, выполняя в обществе определенные функции, еще не могут осознать этой роли и своего особого положения, и действовать в соответствии с этим. Социально-политически, они находятся в подчиненном положении и обслуживают иную, обычно "уходящую" политическую группу.
  Положение "группы для себя" - уже совершенно иная ситуация. Оказывающаяся в ней группа или, по крайней мере, часть ее представителей осознают выигрышные особенности своего положения и начинают активно участвовать в социальных, прежде всего политических процессах, направленных на изменение общественного устройства в соответствии с потребностями, интересами, ценностями данной группы. Тогда данная группа создает определенные институты, инициирует необходимые процессы и, в итоге, перестраивает все социально-политическое устройство "под себя" и свои интересы.
  4. Развитие социально-группового сознания членов больших групп обычно проходит три основных уровня. Первый уровень - "внешне-типологический". На этом уровне представители большой социальной группы идентифицируют себя и друг друга по внешним признакам и фиксируют свою внешнюю схожесть. Однако обычно у них еще отсутствует осознание единства и общности своих интересов. Второй уровень- "внутренне-идентификационный". На этом уровне появляется групповое самосознание на уровне первичной локальной общности, связанной с общими условиями жизни и деятельности, а также с возникающими на этой основе общими потребностями и интересами. Третий уровень - "солидарно-действенный". На нем обычно у людей уже возникает осознание единства интересов и ценностей большой общности и своей принадлежности к ней. Продвижение по данным уровням связано с объективными и субъективными факторами.
  5. Основные большие социальные группы всегда имеют свои достаточно четко обрисованные политико-психологические особенности. К таким группам относятся в первую очередь буржуазия, рабочий класс, крестьянство и интеллигенция, обладающие собственным внутренним делением. Различаясь по своим потребностям и интересам, они сосуществуют в сложнейших взаимоотношениях, обычно обеспечивающих стабильное общественное развитие. Конфликты между этими группами приводят к сложнейшим кризисам и социальным революциям. Однако общая логика социального развития постепенно ведет к развитию таких форм контроля за политическим поведением больших групп, которые способствуют минимизации внутренних социально-политических конфликтов. Главным направлением развития постепенно становится минимизация монополии той или иной группы на политическую власть и поиск условий социально-политического консенсуса. Особенно перспективную роль в этих процессах ныне играет интеллигенция, все больше претендующая на ведущую роль в активно развивающемся современном постиндустриальном, открытом информационном обществе.
  Особую конфликтную роль в современном обществе играют так называемые маргинальные и, особенно, люмпенизированные слои населения, представляющие опасность в качестве потенциальной базы политического радикализма.
  Для семинаров и рефератов
  1. Вебер М. Избранные произведения. - М., 1990.
  2. Дилигенский Г.Г. Рабочий на капиталистическом предприятии. Исследование по социальной психологии французского рабочего класса. - М., 1969
  3. Основы социальной психологии и пропаганды. - М., 1982
  4 Современная западная социология: Словарь. - М., 1990
  5. Социальная психология. - М., 1975.
  6. Социальная психология классов. Проблемы классовой психологии в современном капиталистическом обществе. - М , 1985.
 Глава 8. ПСИХОЛОГИЯ БОЛЬШИХ ГРУПП В ПОЛИТИКЕ. БОЛЬШИЕ НАЦИОНАЛЬНО-ЭТНИЧЕСКИЕ ГРУППЫ
  Роль и место национально-этнических групп в политике. Основные виды национально-этнических групп: род, племя, народ, нации, национальности, расы и этносы.

<< Пред.           стр. 4 (из 8)           След. >>

Список литературы по разделу