<< Пред. стр. 1 (из 18) След. >>
Список литературы по разделу
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Головной СОВЕТ "ФИЛОСОФИЯ" МИНИСТЕРСТВА ОБРАЗОВАНИЯ Российской ФЕДЕРАЦИИ
К.С.ПИГРОВ
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
Учебник
Рекомендовано Северо-Западным отделением
Российской Академии образования в качестве учебника для гуманитарных вузов
ИЗДАТЕЛЬСТВО С.-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2005
ББК 87.6 П32
Рецензенты: д-р филос. наук проф. К. В. Султанов (Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена), канд. филос. наук Д. Л. Гущин (С.-Петерб. гос. ун-т)
Печатается по постановлению
Ученого совета философского факультета
С.-Петербургского государственного университета
Пигров К. С. П32 Социальная философия: Учебник. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005.-296 с. ISBN 5-288-03703-5
В учебнике представлен современный взгляд на основные проблемы социальной философии. Автор подводит итоги чтения курса лекций на философском факультете Санкт-Петербургского государственного университета более чем за десять лет. Форма учебника позволяет построить социальную философию как систему на основе глубокого анализа существующей литературы и обобщения многолетнего педагогического опыта. В книге - в отличие от других учебников и учебных пособий - представлен развитый научный аппарат, который дает возможность использовать ее в дальнейших самостоятельных исследованиях по заданной теме. Охват тем и их разработка полностью соответствуют требованиям действующего Государственного образовательного стандарта РФ и базовой федеральной программе по специальности "Философия" в части социальной философии. Учебник, написанный живым, образным языком, в то же время нигде не идет на недопустимое упрощение и обращается к творческим, мыслящим людям.
Для студентов и аспирантов философских факультетов университетов, для социологов и обществоведов, а также для всех интересующихся современной социальной философией и социальной теорией.
ББК 87.6
(c) К. С. Пигров, 2005
(c) Издательство
С .-Петербургского
ISBN 5-288-03703-5 университета, 2005
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если и пишут предисловие к учебникам, то делают это, как правило, сами авторы. В данном случае авторская позиция выражена во введении. Кроме того, работа представлена читателю человеком со стороны. Получается вступительная часть, которая как-то подготовит читателя, приступающего к изучению социальной философии, к восприятию данной работы.
Социальная философия в ней рассматривается как философская наука, содержание которой зависит не только от ее предмета, но и от субъекта - социального философа, специалиста, что открывает для последнего возможность свободной творческой деятельности в плане постановки и трактовки ее проблем. И автор этим широко пользуется. По ряду показателей он отступает от обязательных для учебного издания академических канонов. Подобная установка отвечает духу переживаемой Россией эпохи.
В Советском Союзе политическая монополия Компартии была неразрывно связана с идеологической монополией марксизма-ленинизма, включавшего в себя марксистскую философию как единственно научное мировоззрение. В этом ключе она изучалась во всех вузах страны. Функцию социальной философии выполнял исторический материализм, который по ряду причин оказался, пожалуй, самым догматизированным разделом марксистской философии.
Потеря Компартией руководящей роли в российском обществе открыла для отечественных философов легальную возможность критического переосмысления теории марксизма, а распад СССР, изменение политического режима и экономического строя для многих обесценили прежние идеалы, породили идейный вакуум, вызвали болезненную смену мировоззренческих ориентиров. Для России наступило время духовного поиска, который непосредственно затрагивает и поколения молодежи.
Ей близки и для нее важны проблемы общественного устройства, социальной справедливости, социально-нравственной оценки происхо-
3
дящего, прогнозы будущего страны и мира, а также социокультурные и экзистенциальные смысложизненные проблемы личного существования. Вопросы, ответы на которые ранее, в условиях относительно стабильного состояния общества, были, казалось бы, определены, выглядят сейчас совершенно по-иному. И к ним требуется философский подход. Книга дает знания по социальной философии, позволяющие рассуждать о подобных проблемах па должном уровне философской культуры.
В советские времена философские учебники создавались по одной схеме с научными. Было принято всю философию критически оценивать с позиций марксизма. Автор далеко ушел от этой схемы, но не уподобляется и тем, кто проклинает все, чему поклонялись раньше, и не сдает в архив социальную философию марксизма.
Философия отличается от конкретной науки своей плюралистично-стью, т. е. в ней на равных правах существуют различные и противостоящие друг другу системы взглядов и имеется возможность выбора собственной мировоззренческой позиции. Эта специфика философского сознания отражена в данной работе.
Привлекает в ней стиль изложения - свободный, раскованный, с массой неожиданных ассоциаций, сопоставлений, утверждений, иногда смелых настолько, что они ставят читателя в тупик: неясно, как к ним относиться. Так, в главе "Метод социальной философии" имеются параграфы "Терпение", "Смех", "Музыка". И тут же, рядом традиционные для социальной философии темы: "Естественнонаучный и гуманитарный подходы", "Идеальный тип" и т. д. Или, например, множественность объявляется источником зла (видимо, подразумевается, что Единое есть источник добра), а европейская культура- "номади-ческой", поскольку европейцы склонны к путешествиям.
Заслуживают внимания имеющиеся в работе концептуальные построения. Читателю есть над чем подумать. К одному построению мне хотелось бы выразить и свое отношение. Речь идет о 4-й главе- "Дискурсы социального", которая является философским стержнем книги: здесь автор формулирует свое кредо. Он считает, что проблемное поле социальной философии делят между собой четыре основные модели социальной реальности: реалистическая (идеалистическая, признающая реальное самостоятельное существование общего), натуралистическая, деятельностная и феноменологическая. Каждая модель реализует определенный метод. И это верно, поскольку именно от метода зависит то или иное "видение" реальности, задающее контуры ее модели.
Автор широкими мазками живописует названные модели, красочно рассказывает об их разнообразных модификациях, т. е. конкретных лицах и направлениях, например фрейдизме, социобиологии, геополи-
4
тике в рамках натуралистической модели или марксизме, техницизме в рамках деятельностной модели, ориентированной на активное созидание социальной действительности. Таким образом, он выделяет, систематизирует и описывает основные направления и представляющие их концепции в области социальной философии.
Из всех моделей автор отдает предпочтение феноменологической, причем преимущественно из нравственных соображений: только эта модель не ставит человека в зависимость от внешних детерминант, феноменология "последовательно проводит установку на свободу человеческого бытия". Но, даже определив систему взглядов, признаваемую им преимущественной, он не делает ее единственной основой трактовки иных взглядов и анализа социума в целом. Во всех моделях, сопоставляя их, автор находит сильные и слабые стороны, достоинства и недостатки. И феноменологическую модель он принимает не потому, что она "наиболее удовлетворительна", а потому, что "наименее неудовлетворительна" - и, кроме того, современна (феноменология Гуссерля появилась в начале XX в.). И такое "мягкое" принятие феноменологической модели неслучайно. Автор вовсе не стремится выстроить модели социальной реальности как исторические ступеньки развития социальной философии. Все четыре модели, по его словам, представляют собой единое целое, и нельзя без ущерба для понимания социума отказаться ни от одной из них.
Эта идея, очевидно, означает, что каждая модель отражает определенный аспект социума и лишь все вместе могут дать о нем целостное представление. Казалось бы, здесь можно поставить точку. Но точка не получается, ибо каждая модель - это и определенная теопети-ческая позиция со своими принципами и системой понятий. Модели противостоят друг другу, а их принципы подчас несовместимы. В итоге социум в целом будет рассматриваться с четырех различных точек зрения, противоречащих одна другой. Получается совмещение несовместимого.
Масса вопросов возникает также, если использовать эти модели при изучении самой социальной реальности. Ведь если пределы "компетенции" каждой модели ограничены, значит, ее можно использовать для изучения какого-то фрагмента реальности, какой-то группы проблем, например религии в рамках реалистической модели, производства в рамках деятельностного направления и т. д.
Если же каждую модель использовать как метод исследования социума в целом, то получится не одна, а множество реальностей. С феноменологической точки зрения это допустимо, ибо реальность совпадает с представлением о ней. Никакого затруднения в рамках этой модели не возникает. Но тогда и "единого целого" из разных моделей не получается. Позиция автора в данном случае весьма спорна, проти-
5
воречива и уязвима, так как не дает ответа на возникающие вопросы и возражения.
Основная и непреодолимая трудность предлагаемого автором синтеза кроется в невозможности сочетания феноменологии с признанием объективного характера социальной реальности. Автор предвидел это возражение и с ним не согласился. Но говорить можно все, а опыт между тем свидетельствует об ином. В свое время М. Мерло-Понти и Ж.-П. Сартр предприняли попытку соединить экзистенциализм с марксизмом. Сартр также считал, что сознание свободно, если оно ничем не определяется: его не устраивала марксистская идея об определяющей роли бытия по отношению к сознанию. Тогда он и пожелал исходя из субъекта реинтерпретировать марксизм. Результатом явилась, по словам Р. Арона, "схема упрощенного и вульгаризированного Гегеля". Этот опыт следует учитывать, чтобы не повторять тупиковых ходов мысли.
Еще в одном пункте автор отошел от канонов учебной литературы. Авторы учебных изданий обычно стараются ограничиваться ссылками на цитируемые источники с добавлением списка рекомендуемой литературы. Такой список приложен и к данной работе - наряду с огромным ссылочным аппаратом, включающим не только фамилии авторов и названия работ, но и цитаты, дополнения, пояснения, что приближает издание к формату монографического исследования. Конечно, это усложняет изучение текста, занимает дополнительное время, и потому указанный прием следует применять с большой осторожностью и только тогда, когда он действительно оправдан.
В заключение следует отметить главное достоинство данной работы: она не только дает знания о предмете - социальной философии, но и содержит значительный материал для размышления, а также стимулирует его.
Проф. В. Ж. Келле
ВВЕДЕНИЕ. ФУНДАМЕНТАЛЬНАЯ ВЕРТИКАЛЬ
О смертной мысли водомет, О водомет неистощимый! Какой закон непостижимый Тебя стремит, тебя мятет? Как жадно к небу рвешься ты!..
Ф. И. Тютчев
Человек - существо принципиально интенционалъное. В нем постулируется устремленность от внутреннего, имманентного1 мира к трансцендентному . Так задается видение "вертикального строения мира" (К. Ясперс). Если символически выразить идею самой философии, то она предстанет в виде вертикали, устремленной "вверх".
То видение философии, которое развернуто в этой книге, мыслит ее как занятую предельными вопросами3 - предельными основаниями бытия и мышления. Как любовь к мудрости "она есть наука о последних целях человеческого разума"5, она всегда имеет своим предметом всеобщее6, или Абсолют. Экзистенциальной стороной порыва к всеобщему оказывается поиск человеческой индивидуальностью смысла жизни7.
Осмысление социальной философии заставляет нас снова продумать место философии вообще среди других форм знания. Гегель видел философию как завершение форм абсолютного духа, вырастающее на базе искусства и религии откровения, в единстве с ними. XX в., подводя итоги утверждению галилеевой науки в новоевропейской цивилизации, в это триединство ("искусство -религия -философия") привнес еще и вычленившуюся в самостоятельное целое -по существу, в отдельную субкультуру, в мощный институт, по образу и подобию которого строятся ныне другие институты, - положительную науку, прежде всего естествознание. Данная тетрада выглядит теперь так: "искусство -религия -философия -положительная наука". Речь, вопреки Гегелю, не идет о том, что философия "выше" всех
7
других сфер духа, речь не идет об их иерархичности или линейной взаиморасположенности. Эта тетрада символизируется скорее окружностью, разбитой на квадранты8. Можно начать с любого квадранта. Например, для художника эта последовательность выстраивается так: "искусство - положительная наука - религия -философия"; ученый начинает со своего призвания, также проходя в конечном счете все измерения духа: "положительная наука - искусство - религия - философия".
Положительная наука, искусство, религия дополнительны, комплементарны философии. Все четыре проявления духа обнаруживают различные стороны реальности. Философия нуждается во всех своих "духовных сестрах". Искусство учит философов культуре метафоры и культуре эмоционального постижения индивидуального, наука - культуре рациональности, религия - культуре веры.
Для нашей ментальности, пережившей длительное внедрение материализма и атеизма, роль религии необходимо подчеркнуть особо. Прав был Б. Кроче, когда говорил, что "радикальное отрицание религии и мифических богов не пугало только популярных писателей, натуралистов и сенсуалистов, не подозревавших о тяжести нерешенных проблем относительно материи и спекулятивного мышления"9.
Любят повторять, что время систем "прошло"10 и уж тем более постмодерн как метод постижения постсовременности лежит по ту сторону систем11. Однако "свертывание информации", т.е. превращение информации в знание, немыслимо без систематизирования. Систематическое изложение по-прежнему жизненно необходимо для целей научного исследования и для преподавания. Форма учебника в этом смысле органична: автор, в конце концов, пытается научить социальной философии сам себя и приглашает к сотрудничеству читателей12.
Социальная философия - это и "культура", и "дисциплина" в кан-товском смысле13. В качестве культуры социальная философия представляет собой систему некоторых интеллектуальных и - шире -духовных навыков, которые, не устраняя уже существующего знания, определяют возможность дальнейшего постижения мира. В качестве дисциплины социальная философия ограничивает постоянную склонность к отступлению от правил строгого социально-философского мышления. Речь в конечном счете идет о дисциплине сознания, о преодолении стихийного дрейфа по волнам социально-политических, популистских или элитаристских страстей и предубеждений, столь характерных для нашего времени, когда на Россию так "внезапно" обрушились свобода совести и свобода слова.
Социальная философия как философская дисциплина "состоит" из понятий. Она, стало быть, во-первых, дело семантики; мы должны прояснить смысл отдельных понятий. Но, во-вторых, нам необходи-
8
мо выявить и основные отношения между понятиями, необходимо постичь их единство, т. е. в известном смысле эксплицировать синтаксис данной философской науки. Наконец, в-третьих, следует осмыслить систему прагматики, т. е. установить связь выстроенных таким образом семантико-синтаксических структур с так или иначе понимаемой реальностью. В единстве этих трех моментов имеет смысл говорить о специфическом социально-философском дискурсе. Его основания мы и пытаемся наметить в данной работе. Нашей точкой отсчета в этом деле будет корпус классических текстов - работ, которые служат общепризнанными ориентирами в бурном и обширном море социальных рефлексий.
* * *
Я считаю своим долгом выразить благодарность всем тем, кто ознакомился с текстом учебника в рукописи и своими замечаниями помог мне усовершенствовать текст, особенно проф. К. В. Султанову, доц. Д. А. Гущину, проф. Т. А. Апинян. Я признателен декану философского факультета СПбГУ проф. Ю. Н. Солонину, который при всей своей занятости нашел возможность ознакомиться с рукописью и высказать ряд существенных для автора замечаний. Я признателен проф. В.Ж.Келле, автору широко известных учебников по историческому материализму, который доброжелательно прочел рукопись моей книги и согласился написать предисловие к ней, обозначив терпимость и возможность преемственности на самых разных путях изучения социальной философии в нашей стране. Особое спасибо Елене Константиновне Краснухиной и Александру Анатольевичу Погребняку, глубокие замечания и конструктивные советы которых я еще не смог реализовать полностью, хотя не оставляю надежды воплотить их в дальнейшем.
Я благодарен коллективу Издательства Санкт-Петербургского университета: многолетнее сотрудничество с замечательными его редакторами было для меня полезной, хотя и не всегда легкой, школой.
Большое спасибо нескольким поколениям студентов философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета, которые терпеливо и доброжелательно слушали мои лекции по социальной философии и своими репликами, вопросами сделали эту книгу вообще возможной. Их живые, взыскующие Истины глаза заставляли меня читать лекции лучше, продумывать их содержание глубже, чем я делал бы это без них. Аудитория философского факультета - лучшая из возможных.
9
1 Это понятие было глубоко осмыслено в имманентной философии (см.:
Schuppe W. Die immanente Philosophie // Zeitschrift fur immanente Philosophie. 1897.
Bd.2. H. 1).
2 Трансцендентное в этом контексте мы понимаем в духе "философской веры"
К. Ясперса. Как известно, предмет всякой веры не может быть идентифициро
ван. И с этой точки зрения философская вера подобна вере религиозной. Но в то
же время если религиозная вера объединяет "единоверцев" и противопоставляет
их сторонникам другого вероисповедания, то философская вера едина для всех
разумных существ. Она состоит в убежденности, что существует непознаваемое.
Трансценденция - это один из модусов объемлющего (Umfassende), это бытие за
пределами мира, т. е. выходящее за пределы наших возможностей мышления и
действия. Трансценденция - это "бытие, которое никогда не станет миром" (Яс
перс К. Философская вера // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991.
С. 426). Трансценденцию - вслед за Ясперсом - можно было бы назвать Богом, но
мне представляется более уместным именовать ее Абсолютом.
3 AuBerste Fragen (формулировка К. Ясперса).
4 "Мудрость же сложена из знания и ума. Ведь мудрость имеет дело и с пер
воначалами, и с тем, что происходит из первоначал и на что направлено знание;
поэтому в той мере, в какой мудрость имеет дело с первоначалами, она причаст-
на уму, а в той, в какой она имеет дело с вещами доказуемыми, существующими
вслед за первоначалами, она причастна знанию" (Аристотель. Большая этика
1197 а 24-29 // Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1983. С. 334).
5 Кант И. Логика // Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 331.
6 Философия вообще есть размышление о вещах sub specie "Всего" и размыш
ления обо "Всем" sub specie какой-нибудь отдельной вещи (Юшкевич П. О сущно
сти философии (к психологии философского миросозерцания). Одесса, 1921. С. 13).
7 "... Философствование присуще человеку как таковому. Человек - един
ственное существо в мире, которому в его наличном бытии открывается бытие.
Он не может выразить себя в наличном бытии как таковом, не может удовлетво
риться наслаждением наличным бытием. (...) Он действительно знает себя как
человека только тогда, когда, будучи открыт для бытия в целом, живет внутри
мира в присутствии трансценденции" (Ясперс К. Философская вера. С. 455).
Б. Кроче сопоставляет метафору шпиля и метафору окружности. Он полагает, что "если шпилеобразная конфигурация представлена почти всей идеалистической и теологической философией, то циркулярная - достаточно причудливой рекурсивной теорией Вико. Философия "круговоротов" основывалась не на поверхностной классификации социологов, а на глубоком исследовании форм духа, что позволяло избегать преувеличений и упрощений. (...) Сама логика круга предполагает, что каждая форма в любой момент времени имеет внутри себя всю работу духа, поэтому его новая работа - более богатая работа, то есть прогресс" (Кроче Б. Логика философии // Кроче Б. Антология сочинений по философии. История. Экономика. Право. Этика. Поэзия. СПб., 1999. С. 60). См. также: Евлам-пиев И. И. История русской метафизики в XIX-XX веках. Русская философия в поисках Абсолюта. СПб., 2000.
9 Кроче Б. Логика философии. С. 17.
10 См., напр., работы Н.А.Бердяева, Г. Г. Гадамера, М.Фуко и др. Из послед
него см.: Wiistehube A. 1st systematisches Philosophieren heute moglich? Zu Nickolas
Resellers "A System of Pragmatic Idealism" // Information Philosophie (Hamburg).
1995. Jg.42. II. 4.
См., напр.: Капустин Б. Г. Посткоммунизм как постсовременность. Российский вариант // Полис. 2001. №5. С. 6-28.
12 Мы обращаем внимание читателя на особый "жанр" социально-философской литературы - учебники и учебные пособия. В них авторы представляют свой
10
предмет как систему. Укажем некоторые учебники, учебные пособия и энциклопедические статьи: Caspart W. Idealistische Sozialphilosophie: Ihre Ansatze, Kritiken und Folgerungen. Miinchen, 1991; Graham G. Contemporary Social Philosophy. Oxford; New York, 1988; Leser N. Sozialphilosophie. Vorlesungen zur Einfuhrung. Wien, 1984; Барулин В. С. Социальная философия: В 2 ч. М., 1993; Васильева Т. С, Орлов В. В. Социальная философия: Учебное пособие. Пермь, 1999; Крапивенский С. Э. Социальная философия: Учебник для студентов гуманитарно-социальных специальностей. 4-е изд., испр. М., 1998; Макаров Е.М. Философия человеческого общества. М., 1999; Мамардашвили М.К. Из лекций по социальной философии // Социологический журнал. 1994. №3; Момджян К.Х. 1) Введение в социальную философию. М., 1997; 2) Социальная философия // Новая философская энциклопедия. Т. 3. М., 2001; Очерки социальной философии / Под ред. К. С. Пигрова. СПб., 1998; Пигров К. С. Социальная философия: Пропедевтический курс лекций для студентов гуманитарных специальностей. Самара, 1996; Социальная философия: Хрестоматия. Ч. 1-2. М., 1994; Социальная философия и социология: Учебное пособие для студентов вузов / Под ред. С. А.Хмелевской. М., 2002.
13 См.: Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1964. С. 548.
Глава 1 ПРЕДМЕТ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
1.1. КОНТЕКСТ ФИЛОСОФСКОГО ЗНАНИЯ
Чтобы выяснить специфику предмета социальной философии, необходимо обозначить дифференциацию философского знания. Она определяется двумя основаниями.
Первое основание. Расчлененность непосредственно самого предмета философии. Структура последней по своему предмету троична. В философию входят логика, физика и этика1. Логика формулирует законы правильного мышления, она представляет собой его канон. Приложение разума к области необходимости и познание законов природы дают физику. Приложение разума к области свободы дает этику. Физика и этика являются философскими науками в своей рациональной части, поэтому, по И.Канту, их следует называть метафизикой природы и метафизикой нравственности. С такой точки зрения социальная философия выступает модификацией метафизики нравственности, поскольку она есть прилоокение разума к области свободы.
Второе основание дифференциации философских наук демонстрирует значение самого сообщества исследователей. Можно сказать, что социальная философия - это та дисциплина, которой занимаются социальные философы. Дисциплинарная дифференциация философии задается законами расчленения профессионального сообщества, занятого философским познанием. Скажем, существует такая форма организации, как кафедра в рамках философского факультета. Пусть это будет кафедра социальной философии. Члены этой кафедры идентифицируются со своим предметом. В этом качестве "социальные философы" соседствуют и противостоят другим специалистам, которые "занимаются", скажем, онтологией или философскими
12
проблемами естествознания. Среди этих специалистов, таким образом самоидентифицирующихся и идентифицируемых (другими) с предметом их познания, осуществляется социализация. Предмет занятий выступает как рационализация идентичности, как социальная символизация личности специалиста.
Такого рода институциональная определенность философской специализации существенно воздействует на содержательную ее определенность. Соответственно самоидентификация в философском сообществе не только испытывает влияние содержательной дифференциации по предмету, но и сама оказывает обратное воздействие на эту дифференциацию. Если уж возник - так или иначе - социальный институт той или другой философской дисциплины, если появились специалисты, профессионалы - люди, идентифицировавшие себя с ней, то ее теоретическая специфика, определенность предмета исследования неминуемо возникнет. Даже если, абстрактно говоря, ее придется выдумать. Различие в содержательной области, в предмете и методе существенным образом зависит от того, в каких социальных формах это духовное содержание укоренено.
Отдельные философские науки возникают под воздействием новоевропейской ментальности, которая, хотя и признает возможность системы наук, полагает такую систему развивающейся. Имея в этом многоликом меняющемся мире один предмет - всеобщее, новоевропейские философские дисциплины идут к постижению его собственными путями. Так, эпистемология постигает всеобщее через исследование процесса познания, поиска истины и осмысления заблуждения. Этика выявляет предельные основания бытия через исследование категорий добра и зла, эстетика - через осмысление категорий прекрасного и безобразного, и т.д. В каждом, правильно понятом моменте, т.е. в каждой отдельной философской науке, содержится целое - вся философия.
С этой точки зрения для такой новоевропейской философской дисциплины, как социальная философия, необходимая связь имманентного и трансцендентного осуществляется посредством социума. Отсюда рабочая дефиниция социальной философии; социальная философия постигает всеобщее через изучение социума.
Сквозь полупрозрачную сферу социума нам особым образом становится видным трансцендентное, незаметное иному взгляду. Философский смысл общества обнаруживается в том, что оно открывает индивиду специфический ракурс всеобщего; иными словами, через общество человек, собственно, и становится человеком, через общество он понимает, что стал человеком.
В нашей книге речь идет о социальной философии как о философской науке. Если философия в самых разных цивилизациях (античной,
13
индийской, китайской и т.д.) возникла и конституировалась в "осевое время", то философская наука появляется только в рамках одной из многих цивилизаций - новоевропейской.
Философия вообще как универсальная форма духа в цивилизованном обществе, с одной стороны, и философская наука как специфическая форма бытийствования философии в новоевропейской цивилизации, с другой, соответственно опираются на различные уровни коммуникации. Философия стоит на письме, а философская наука базируется на печати, на печатном слове. Если Сенека пишет "нравственные письма" именно к Луцилию, а Лукреций Кар обращает свое известное произведение к вполне определенному ученику, то Кант, скажем, в "Критике практического разума" обращается к любому разумному существу. Если творчество античных философов - это обнаружение философии, т.е. синкретической любви к мудрости, то Кант -само воплощение новоевропейской философской науки. Античная философия предполагает некоторое личностное отношение между учителем и учениками, новоевропейская философия представляет уже по преимуществу публичное, социальное отношение между профессором и университетской аудиторией. Печать как господствующий способ коммуникации определяет массовость не только общества вообще, но и самого философского сообщества, новоевропейскую демократическую установку. Эта установка продолжает культивироваться в новоевропейской цивилизации и до сего дня. Предполагается, что само поощрение развития философии способствует демократизации общества.
В нашей цивилизации, хотя она и находится в постоянном "соблазне" позитивистского отказа от философии, философской науке придается существенное конституирующее значение. Глухой амбивалентный скепсис народа по отношению к философии, сопровождающий ее на протяжении всей ее истории, рационализировался в Новое время как сциентизм и позитивизм. Однако парадоксальным образом именно теперь философская наука в той или иной форме, по крайней мере в высшей школе, обязательна к изучению для каждого, так же как обязательна грамотность в новоевропейском обществе.
Философская наука в качестве именно науки развертывается по типу коммуникации, характерному для новоевропейского галилеева естествознания. Для нее обязателен диалог печатного учебника, созданного на основе наиболее значимых работ, признанных классическими, и печатного журнала, где публикуются новейшие изыскания, которые, может быть, со временем также станут классическими.
Философская наука новоевропейской цивилизации усваивает от галилеева естествознания кроме печатной формы выражения и еще одну существенную особенность. Это тенденция к специализации. Поэтому, собственно, философская наука и распадается на отдельные философ-
14
ские дисциплины в значительно более яркой форме, чем в традиционных обществах.
В складывающейся дисциплинаризации каждая из философских дисциплин связана с соответствующей областью положительного част-нонаучного знания. Становление социальной философии наряду с возникновением отдельных онтологии, эпистемологии, этики, эстетики, логики и т. д. и есть результат такого рода процессов.
В стихийно развертывающейся дифференциации, где множащиеся "предметы наук" выступают как своеобразная интеллектуальная собственность, условием функционирования и развития философской науки в целом служит способность к кооперации между отдельными дисциплинами, точно так же, как и во внутренних рамках любой отдельной философской дисциплины - способность к кооперации между отдельными специалистами. Способность к кооперации предполагает "взаимную понятность" дисциплин и некоторый общий план и порядок философской науки как целого.
Это условие выполнить сложно, поскольку каждая дисциплина (как и каждый специалист) имеет "империалистическую тенденцию" ставить свою науку в центр всей философии. Поэтому дисциплинари-зация новоевропейской философии подразумевает также и тот смысл, что она предполагает сознательное самоограничение экспансионистских устремлений отдельных дисциплин - рациональную кооперацию их между собой.
Роль различных философских дисциплин не одинакова. Известно, например, что в системе философского знания после Канта эпистемология стала "царским путем" в философии. В эпоху идеологического господства марксизма выделялась в качестве особо значимой роль социальной философии марксизма - исторического материализма2. Однако теперь, когда эпоха идеологического господства марксизма в нашей стране отошла в прошлое, упорядочивающая роль социальной философии в системе философских наук уменьшилась. В плане научно-философской моды социальная философия оказывается в глубокой тени, которую отбрасывает бурно разрастающаяся не только в практическом, но и в теоретическом отношении социология. Очевидно, что "царский путь" истмата имеет тенденцию превратиться в не столь уж заметную, хотя и вполне достойную, тропинку "философских проблем социологии".
Понятно, что в современном российском обществе налицо определенная идиосинкразия к социальной философии. По форме эта идиосинкразия напоминает уже упомянутую вековечную неприязнь обыденного сознания ко всякой философии и базируется в значительной мере на том, что социальная философия вообще, а исторический материализм в особенности будто бы "повинны" в русском социализме и,
15
более того, вообще в наступлении эпохи масс в глобальном масштабе. Хотя и сложно сказать, в какой мере социализм, и особенно русский, был "любим" подлинной социальной философией, во всяком случае, несомненно, что социальная философия была особо "любима" социалистическими движениями.
Если можно вообще говорить о "вине" какой-либо науки перед обществом, то в гораздо большей степени "повинна" в эпохе масс не социальная философия, а социология. Вряд ли современная социальная философия может принять тот упрек относительно апологии идеи масс, который ей сегодня адресуют. Она не апологетизирует, но рефлектирует ситуацию масс, она как раз пытается противостоять апологетике масс и дистанцируется от такого рода оценок. В конце концов, если взять смысложизненный аспект, всегда имплицитно присутствующий во всяком философском учении, то социальная философия учит, как жить в массовом новоевропейском обществе и быть свободным от него и через него.
Будем исходить из постулата принципиального равенства различных дисциплин: как, с одной стороны, философских дисциплин между собой, так и, с другой стороны, философских наук и наук положительных. Социальная философия, этот феномен, рожденный новоевропейской цивилизацией, априорно не "выше", не "значительнее" этики, эстетики, философии культуры или любой другой философской дисциплины, как (при условии талантливого исполнения) и не "ниже" их.
Социальная философия также не "выше" и не "ниже" комплементарной ей положительной науки - социологии, подобно тому как любая философская наука не "выше" и не "ниже" соответствующей ей положительной науки.
Предмет социальной философии носит двоякий характер:
1) сам социум изучается с точки зрения его смысла, т. е. социум включается в контекст мирового целого как некоторая органическая его часть;
2) осмысляется само социоморфное видение всеобщего как один из фундаментальных типов видения мира в целом.
С этой точки зрения, во-первых, общефилософские методологические процедуры применяются к постижению самого социума и, во-вторых, социальное - это в известном смысле не предмет, а один из фундаментальных методов постижения смысла всеобщего, с помощью которого оно раскрывается.
Социальная философия высвечивает и фиксирует тот факт, что философия, как и все формы бытия духа вообще, есть результат коммуникации. Только в коммуникации рождаются смыслы. Формы бытия духа зависят от того, каковы сообщества людей, включенных в духовную жизнь. Пафос социальной философии в том, что, хотя все-
16
общее "концентрируется" в самосознании человека, в его субъективности, постижение предельных оснований бытия и мышления не дано отдельному человеку, но дано организованному единству отдельных индивидуальностей-всему социуму. В этом плане любое знание, в сущности, подобно языку. Постижение возникает в коммуникации с Другим. Субъект появляется на основании ответа Другого. В Другом моя свобода разверзается.
Именно по причине своей нацеленности на выяснение предельных оснований бытия социальная философия мыслит не только о собственно социальном, но и о межличностном. Межличностное служит моделью для осмысления социального -и, наоборот, социальное выступает как модель для осмысления межличностного. В дисциплинарном плане социальная психология проецируется на экран социологии, и сам процесс этого проецирования отсылает нас к предельным основаниям человеческого бытия, т. е. к социальной философии.
Отношения "Я - Другой" в рамках межличностных отношений управляются и подчиняются доброй воле, они несомненно способны к культивированию. Так, по крайней мере, представляется здравому рассудку. Но социальные отношения - в очевидной противоположности межличностным - включают некоторые "потусторонние", "запредельные" стихии, которые совершенно неподвластны доброй воле и культуре, а, напротив, определяют содержание и формы существования этой доброй воли и движение самой культуры.
Конечно, ясно, что в межличностных отношениях также налицо стихийные силы, которые выходят за пределы доброй воли. Эти силы и стихии, как в сфере социального, так и в сфере межличностного, могут и должны культивироваться. Добрая воля, таким образом, постоянно пытается взять у них реванш. Социальная философия в этом смысле своей рефлексией культивирует социальное3 - участвует в "усмирении" социальных стихий, в подчинении их доброй воле. Таким образом, предмет социальной философии предстает как единство социальных стихий и попыток их культивировать с помощью разумной доброй воли.
В заключение следует отметить, что мы все время говорим о программе социальной философии, еще не полностью выполненной и - тем более - далеко не завершенной. Имея тысячелетнюю историю, собственно социальная философия находится только в начале своего пути. Изучая социум, рационально и систематически исследуя социо-морфные метафоры, которыми насыщены как обыденная речь, здравый рассудок, так и теоретическое знание в самых разных областях, мы еще многое можем и должны узнать и о смысле общества, и о смысле бытия вообще.
17
1.2. КОНТЕКСТ СОЦИАЛЬНЫХ НАУК
Сегодня мы видим бурное развитие социологии, культурологии, со-ционики, конфликтологии, науки о связях с общественностью и др. Нельзя забывать и такой любопытный феномен в сфере отечественного обществознания, как "теория научного коммунизма", который дал нам поучительный урок в плане генезиса и исчезновения новых научных и учебных дисциплин. Каждая из них претендует не только на безусловную практическую полезность, но и на философские интенции, на синтез знания. Представляется, что это в большинстве своем "науки-однодневки", которые в духе современного интеллектуального рынка делают себе рекламу, обеспечивают свой PR- "связи с общественностью".
Скажем, соционика строится на расширении понятий "информация" и "информационное взаимодействие". Она определяется как наука, изучающая фундаментальный объект социон, соционную структуру общества. Я думаю, что "специфика" этой дисциплины, как и многих других такого же рода, весьма проблематична, хотя само многообразие взглядов на общество, попытки взглянуть на общество с новой, неожиданной стороны следует только приветствовать.
Однако есть и такие направления положительного знания, которые вовсе не являются "однодневками". Отношения с ними мы и разберем.
1.2.1. СОЦИОЛОГИЯ
Уже было сказано, что каждая новоевропейская философская дисциплина обязательно коррелирует с соответствующей ей в новоевропейской науке положительной дисциплиной. И для социальной философии может быть указана такая частная положительная научная дисциплина. Это - социология. В самой абстрактной форме различие социальной философии и социологии являет собой различие разума (Vernunft) и рассудка (интеллекта, Verstand) -- как различие метафизики и опытной науки. Социальная философия берет на себя ответственность разума, ее занимает то, "что и насколько может быть познано рассудком и разумом независимо от всякого опыта"4, а потому она рефлектирует развитие социологии.
Отношения социальной философии и социологии могут быть интерпретированы также как старая проблема рационализма и эмпиризма. Первая несет рациональное начало, а вторая -по преимуществу эмпирическое. Правда, рационалистические амбиции с самого своего рождения обнаружила и социология, заявив о возможности не только эмпирической, но и теоретической социологии5. Однако, хотя и самой социологии вовсе не заказан путь теории, на ее современном
18
уровне, по всеобщему признанию, сильно недостает именно рационального начала6. Очевидно, что эта "недостача" носит не временный и случайный характер. Напротив, недостаточность рационального начала в социологии связана с самим ее происхождением и задачами, которые ей поставлены.
Конечно, между социологией и социальной философией в институциональном плане всегда присутствует момент соревнования или конкуренции, как вообще между всей новоевропейской философией и всей новоевропейской положительной наукой. Однако этот стереотип абстрактного противопоставления социальной философии и социологии представляется поверхностным7. Смысл социальной философии для социологии в том, что, говоря словами Б. Кроче, "произвол абстракций со стороны интеллекта (Verstand), преодоленный в сфере разума (Vernunft), необходимо пролагает путь наукам с их законами, классами и математическими формулировками" .
Главное -это взаимная поддержка социальной философии и социологии, "разделение труда" между ними. Только после возникновения социологии и стало возможным выявление собственного содержания социальной философии. Вполне естественно, скажем, что в "Политике" Аристотеля присутствует огромное количество описательного материала, который впоследствии превратился в социологическое и политологическое знание и который, возможно, отвлекает внимание читателя, заинтересованного собственно социально-философской проблематикой. Но теперь, когда налицо развитая социологическая литература, социально-философские произведения могут быть свободны от специального социологического материала, не несущего философской нагрузки.
Я сравнил бы эту ситуацию с развитием живописи после возникновения фотографии. Живопись в "дофотографическую" эру выполняла огромный объем технической работы (например, заказные документальные портреты, запечатление исторических событий, общего вида городов, зарисовки натуралистов и т. д.). Но когда появилась фотография, на первый план живописного искусства вышли собственно художественные задачи. Так же и социальная философия, взаимодействуя с социологией, только теперь может сосредоточиться на решении своих собственно философских задач.
Каковы типичные клише (штампы) в отношениях между социальной философией и социологией?
Позитивистская парадигма, являя "естественнонаучную" позицию, предполагает, что социальная философия, подобно королю Лиру , не имеет перспектив. Она должна быть постепенно заменена теоретической социологией10. Социальная философия имела право на существование до тех пор, пока не возникла социология. Но теперь такое
19
оправдание исчезло и вообще никакой социальной философии не может быть в принципе. Современная социальная философия на самом деле всего лишь раздел социологии11.
С другой-"гуманитарной"-точки зрения, именно социальной философии как умозрительной дисциплины в современном сциентизи-рованном мире нам и не хватает. Наиболее полно эта идея выражена в следующей выдержке из позднего Э. Гуссерля: "Нам не хватает науки, которая попыталась бы исполнить для идеи человека (и, таким образом, для a priori неразделимой пары понятий: отдельного человека и общества) то, что пыталась сделать чистая математика в природном мире для идеи природы и что она в основном исполнила. Так же как последняя идея - природа вообще как всеобщая форма - охватывает universitas естественных наук, так идея духовных существ - и особенно разумных существ, людей - universitas всех наук о духе и особенно всех наук о человеке. Между тем, с одной стороны, математика природы в ее априорном учении о времени, пространстве, движении, движущих силах разворачивает априорную необходимость, заключенную в этих сущностных компонентах природы вообще ("natura formaliter spectata"), она делает возможным эмпирические науки с их рациональным, а именно математическим, методом в применении к фактичности данной природы. Она, таким образом, благодаря своим априорным принципам осуществляет рационализацию эмпирического. С другой стороны, у нас сейчас имеются богатые и плодотворные науки, относящиеся к духовному и человеческому царству, но это полностью и "чисто" эмпирические науки. Необычайное изобилие временных, морфологических, индуктивных или упорядоченных с практической точки зрения фактов, имеющихся в них, остается вне связи, осуществляемой рациональностью, которая основывается на принципах. При этом мы лишены даже параллельной априорной науки, так сказать, mathesis'a духовного и человеческого; отсутствует научно развитая система чисто рациональной истины, коренящейся в "сущности" человека, такой истины, которая внедрила бы в качестве чистого логоса в эмпирию наук о духе метод теоретической рациональности и сделала бы возможным рациональное прояснение эмпирической фактичности в таком же смысле, как чистая математика природы делает эмпирическую естественную науку доступной для математической теории и таким образом рационально ее проясняет"12.
С этой точки зрения, как раз социология (в том числе и особенно теоретическая) и не имеет сущностного права на существование, она по сути есть либо "грехопадение" социальной философии13, либо ее эмпирическое дополнение и развертывание.
Мы уже говорили, что сопоставление дисциплин зависит, в частности, от того, как они институционально бытийствуют, т.е. как
20
они представлены в людях, в отношениях людей, в нормах этих отношений. Социальная философия - это то, чем занимаются социальные философы, но равным образом и социология - это то, чем занимаются социологи. Различие в содержательной области, предмете и методах зависит в значительной мере от того, в каких социальных формах данное духовное содержание укоренено. И это собственно социальное обстоятельство необходимо учитывать в далеко еще не завершенном диалоге между социологией и социальной философией. Ситуация особенно усложняется в связи с тем, что социальные философы совершают "побег" в социологию и обратно.
Современная социология (как, впрочем, и любая развитая положительная научная дисциплина) постоянно отстаивает право на философствование внутри самой себя, и социальная философия в принципе допускает право социологического исследования внутри своего поля. Границы между социологией и социальной философией, хотя теоретически и вполне четки, в то же время "прозрачны", проница-
14
емы .
Итак, в нынешних условиях граница между теоретической социологией и социальной философией прозрачна. Однако есть две черты, которые радикальным образом отделяют социальную философию от социологии. Это, во-первых, органическая нормативность социальной философии и, во-вторых, ее антитетичность.
1.2.1.1. НОРМАТИВНОСТЬ
Мы уже говорили, что существуют социальная стихия и рефлексия социального. Социальная стихия являет собой совокупную структуру и изменения социума, которые наблюдателю (исследователю, мыслителю) предстают как независимые от него. Социальная стихия включает в себя и те мотивы, которые владеют людьми, вызывают их к действию.
Социальная рефлексия описывает социум, его структуру и изменения, т. е. проясняет социальную стихию. Очевидно, что рефлексия влияет на стихии: только осмысляя действительность, люди уже тем самым так или иначе изменяют ее.
Аристотель, как известно, разделял направленность философского рассуждения на три части: "Всякое рассуждение направлено либо на деятельность, либо на творчество, либо на умозрение"15. Конечно, социальная философия направлена на умозрение, поскольку она носит эвристический, методологический характер и предлагает специфические социоморфные модели для умозрения. В этом отношении социальная философия предстает как теоретическая философия. Социальная философия направлена также и на креативное конструиро-
21
вание, особенно в своей позитивной части, раскрывшейся исторически как создание утопий (и антиутопий).
Наконец, социальная философия направлена на деятельность, и в этом смысле и постольку она есть одна из отраслей практической философии - наряду с этикой и логикой. Социальная философия, стало быть, есть также и нормативная дисциплина, которая исследует, проясняет, вербализует, устанавливает и вообще культивирует нормы, ценности, которые могут и не иметь отношения к наличной реальности16. Существенное отличие социальной философии от социологии, даже чисто теоретической, состоит в том, что социальная философия по сути своей содержит неотъемлемый нормативный момент, подобно тому как нормативный момент содержат этика, эстетика и логика. Социальная философия в той мере, в какой она есть практическая философия, в той мере, в какой она вышла из моральной философии, занимается не только тем, что есть, но и тем, что должно быть. Так или иначе, в той или другой системе, но она всегда сопоставляет норму (идеал) и реальность, причем, если можно так выразиться, "симпатии" ее всегда на стороне нормы. Общество рассматривается как завершенная в себе, нормативная, абсолютная, логически непротиворечивая, справедливая, непреложная структура. Напротив, социология выстраивает свой идеал как положительную науку, подчеркнуто свободную от ценностей. Этой свободе от ценностей в социологии уделял особое внимание М.Вебер.
Нормативный момент в социальной философии именно как в философии не только утверждается, но еще и рефлексируется. Социальная чжлософия пытается не только провозгласить норму, но и понять ее. Э. Гуссерль говорит, что "в случае с науками о духе речь идет не просто о рациональном "прояснении", как в случае с природой. Здесь еще проявляется... своеобразный тип рационализации эмпирического: нормативное суждение в соответствии с общими нормами, которые относятся к априорному существу "разумной" человечности, а также и тип самой фактической практики в соответствии с такими нормами, к которым принадлежат разумные нормы самого руководства практикой"17.
Каждое суждение о сущем имеет в социальной философии в качестве эквивалента суждение о должном. Налицо исследуемая социальной философией связь между тем, как реально устроен мир, и тем, как он должен быть устроен. Скажем, нам известно логическое суждение, обозначающее связь понятий. Но "суждение" (judging) происходит от слова "суд" и имеет не только логический, но и оценочный смысл. Все понятия, суждения и умозаключения социальной философии мерцают на грани этих двух смыслов - чисто логического, описывающего сущее, и нормативного, выражающего должное18. Можно противопо-
22
ставлять должное и сущее, можно подчеркивать их единство, но так или иначе момент отрефлексированного должного присутствует в социальной философии.
Социальная философия предстает в этом аспекте, в частности, как философия права и философия нравов (пограничная с этикой, но не тождественная ей). Что касается философии права, то здесь особенно существенна неокантианская традиция, развивающая правовое учение Канта.
Нормативный момент в социальной философии сближает ее с идеологией. Социальная философия - так или иначе, опосредствованно или непосредственно - выступает как рефлексия и обоснование идеологии. В этом отношении социальная философия естественным образом включает в себя учение об идеале и учение об утопии19.
Нормативный момент в социальной философии сближает ее с риторикой. Это весьма существенно потому, что в таком сближении просматривается тенденция и возможность социально-философского рассмотрения отдельного человека или общности людей, взятых как средства. Общество оказывается в таком случае самоцелью, а индивид или та либо иная общность внутри общества- всего лишь средством. Отсюда один шаг к тезису о том, что цели оправдывают средства20. Появляется возможность отчужденной социальной философии, нацеленной на манипуляцию как отдельной личностью, так и обществом в целом.
Итак, в социальной философии имеется как "истинностный", так и неотъемлемый нормативный момент. Эти два момента обнаруживают тенденцию к институциональному обособлению в самых различных формах.
1.2.1.2. АНТИТЕТИЧНОСТЬ
Второй момент, определенно отличающий социальную философию от социологии, связан с антитетичностью социальной философии. Социальная философия предполагает формулировку и развитие не только тезиса, но и антитезиса, причем антитезис не менее значителен, чем тезис. Поэтом}' социальная философия способна ставить предельные вопросы, но не может их окончательно решить. Этим она радикально отличается от положительной науки социологии. Мы подробнее вернемся к этой особенности социальной философии в следующей главе.
* * *
Я, конечно, несколько упрощаю соотношение социологии и социальной философии, сводя специфику социальной философии только
23
к нормативности и антитетичности. Да, социология, разумеется, частная положительная наука, но она занимается совершенно особым предметом, а именно - поведением людей, люди же руководствуются в своих действиях всеобщими принципами, которые связаны с предельными основаниями бытия, и в этом смысле все они более или менее напряженно оценивают мир. Все они являются в какой-то мере, имплицитно или эксплицитно, философами, вообще духовными существами, радикальным образом небезразличными к добру, правде и красоте. Поэтому любая социология изнутри, через сам свой предмет, освещена огнем философии. Это касается, впрочем, и всей новоевропейской науки вообще, в которую философия "встроена" внутренне, а не существует только как рядоположенная институция. В социологии как таковой, в социологии самой по себе как сугубо положительной дисциплине есть с этой точки зрения (самого предмета исследования) нечто универсальное, т. е. нечто, относящееся к всеобщему.
Нельзя упустить и эстетический момент, внятный новоевропейскому человеку. Социология, как и любая научная дисциплина, выстраивается также "по законам красоты". Прежде всего, в социологии есть некоторое позитивно-научное обаяние, которого нет в социальной философии. Профессионально выстроенная, талантливая социология всякое явление может рассмотреть со своей точки зрения, и это будет красиво и поэтому в конечном счете интересно философски. Правда, такое позитивное, "антифилософское обаяние" носит по существу философский характер, оно и представляет собой философию, "вмонтированную" в структуру самой позитивной науки социологии через эстетическое.
Наконец, социология, может быть, не так очевидно, но существует и в координатах трансцендентного - в координатах причастности к запредельному, хотя и не данному непосредственно, но, как свет еще не взошедшего солнца, освещающему отношения людей.
Чтобы показать меру указанного выше упрощения в разделении социологии и социальной философии, можно обратиться к ключевой как для социологии, так и для социальной философии фигуре. Макс Вебер персонифицировал собой социолога, который вовсе не перестал быть философом, и философа, который считал необходимым быть в то же время и социологом. Он двигался от немецкой исторической политэкономии, существовавшей в "натуралистической" социологической традиции21, к универсальной "культурсоциологии", которая наращивала свой разрыв с указанной традицией и в XX в. окончательно порвала с ней. Эта культурсоциология не рассматривала жизнь социума и жизнь индивида как естественные процессы. Она имела в виду, что деятельность человека отнесена к ценностям, а не только к потребностям22. И в целом социальная философия и социология
24
существуют в такого рода взаимных движениях друг в друга, как это отчетливо можно наблюдать у Вебера.
Вопрос о нормативности социальной философии может быть рассмотрен и в институциональном аспекте: социология выступает как мощный инструмент по отношению к постижению самой философии; в этом случае она представляет саму философию в качестве социалъ-ного института .
Когда я говорю о сообществе философов, о социологических методах в ней, о социальном институте философии, я чувствую некоторый метафизический "ветер", некоторую метафизическую "тягу". В известном смысле социология, анализирующая социальный институт философии, предстает как метафилософия24.
Есть два рода социальных институтов среди институтов духовной жизни. Одни культивируют по преимуществу ценности святого, другие культивируют ценности истинного. Начиная с Античности это соответственно религия и философия25. Взаимодействие богословия и религиозной философии представляет собой сложную и самостоятельную проблему. Отметим только, что в России окончательное размежевание богословия и религиозно-философской мысли произошло в 1833 г., в полемических произведениях Филарета (Дроздова). Сегодня в русской традиции налицо новое "пересечение" богословской и религиозно-философской мысли26. Иными словами, часть богословских текстов может быть отнесена одновременно и к философским - и наоборот.
В новоевропейской цивилизации кроме "старой" оппозиции религии и философии возникает сравнительно новая оппозиция философии и науки. При этом философия оказывается культивирующей ценности хотя и секуляризованного, но в широком смысле - святого (например: гуманизм, общечеловеческие ценности), а наука представляет собой культивирование ценностей истинного. В советское время в социальном знании возникает такое уже упомянутое образование, как теория научного коммунизма, которое берет на себя ценности своеобразного секуляризированного в духе утилитаризма27 "святого", отдавая философии ценности истинного. В этом же ключе строились отношения исторического материализма (ответственного за ценностный момент) и советской социологии (ответственной за истинностный момент).
Взаимодействие богословия и философии, идеологии и философии намекает на существование некоторой более общей идейной структуры. Ценности святого и ценности истинного могут вступать в противоречие. Отсюда пересечение в идейной области. Необходимо следить, чтобы философия не лишалась собственной формы. Так, например, Б. Кроче в общем плане проанализировал, как у Гегеля философия вырождается в теологию: история здесь останавливается в созерцании достигнутой Идеи28.
25
Когда мы смотрим на ситуацию с институциональной стороны, отношение богословия и философии в России предстает как отношение Православной церкви и института образования, в рамках которого обитает философия. Если посмотреть на ситуацию с этой точки зрения, то пересечение философии и богословия связано с неразвитостью института образования. Иначе говоря, первоначально священник должен был "по совместительству" выполнять и функции образовательные. Сегодня ситуация иная. В советский и постсоветский период налицо гипертрофия института образования и относительное ослабление института церкви. Поэтому функции церкви, функции священника частично берут на себя преподаватель литературы в школе, профессор философии в вузе.
1.2.2. ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТИКИ И ПОЛИТОЛОГИЯ
Как социальная философия соотносится с философией политики и с политологией? Философия политики рассматривает всеобщее через призму власти и насилия в социуме. Это означает, что из всего многообразия социальных отношений, являющихся предметом социальной философии, выделяются отношения власти, отношения иерархических структур, переживаемые включенными в них индивидами. Через власть, иерархию и государство можно увидеть Абсолют, можно увидеть Бога. Словом, философия политики выступает моментом, разделом социальной философии29.
Следует иметь в виду, что политические науки вообще и политология в частности испытывают серьезный кризис. Поэтому выяснение отношения социальной философии и философии политики имеет не только чисто академический интерес. Отношение же политологии и философии политики может быть выстроено по модели отношения социологии и социальной философии.
Дело в том, что политология как отдельная дисциплина "отправилась в плавание" более пятидесяти лет назад с двумя достаточно ясно заявленными целями: 1) достичь четкого и объективного знания политических фактов, базируясь на эмпирическом знании общественных феноменов; 2) продемонстрировать оптимальность американских демократических институтов реализации свободы, плюрализма, равенства возможностей.
Однако выяснилось, во-первых, что, налицо текущая общая неопределенность в основаниях научного знания, коренящаяся в эпистемологическом кризисе положительных социальных наук. Во-вторых, обнаружилось неожиданно быстрое усложнение общественных явлений, которое плохо поддается политологическому стремлению объяснить и предсказать происходящие процессы эмпирически. В-третьих, кон-
26
статируется растущий эволюционный риск, угрожающий демократическим институтам в постиндустриальных обществах, включая США, где процессы демократизации подвергаются тревожной деформации в "телевизионную демократию". Словом, положительная политическая наука оказалась полностью неспособной создать теорию, имеющую хоть какое-нибудь практическое значение для реальной политики.
Дискуссия об "упадке политической теории" началась с публикаций Исайи Берлина30. Он утверждал, что "в политической мысли существует философское измерение, которое не может искоренить или замаскировать ни одна наука логико-дедуктивного или эмпирического типа, так как проблемы, с которыми имеет дело эта мысль, не являются ни логическими, ни эмпирическими, а, наоборот, включают в себя идеологические и философские возможности выбора... дополняясь... ценностным выбором в вопросе оправдания политических обстоятельств"31.
Другие аргументы по поводу кризиса положительной политической теории возникли под влиянием кризиса позитивизма в Англии и США. Авторы, осмысляющие эти процессы, приходят к выводу, что политическая наука - "мнимая наука". Оспариваются не столько ее эпистемологические предположения, на основании которых она утверждала себя как одну из наук в корпусе современных социальных наук и противопоставляла себя политической философии: подвергается сомнению то, что политическая наука добивается результатов благодаря тому, что она выступает именно наукой и твердо придерживается своих эпистемологических предпосылок. Результаты достигаются, поскольку она отходит от этих предпосылок или принимает их в метафорической или риторической форме. Парадигма политической науки де-факто является не гиперрационалистической, а "деланием кое-как", уклонением от трудностей с наименьшим ущербом путем применения прагматических методов: шаг за шагом или от случая к случаю, без общей познавательной стратегии (К. Линдблом). В частности, американская политическая наука неспособна создать эффективную форму политического знания по причине своего обязательства достичь фиксированного и абсолютно точного знания политической жизни (Д. Риччи). Это уводит исследователей от кризиса политических институтов, что является определяющим фактором кризисного состояния общества. Д. Истон и Г. Элмонд для выхода из кризиса предлагают отбросить посылки бихевиоризма. Политологический анализ должен удовлетворяться формулировкой правдоподобных, пусть и не строгих, причин политического поведения. "Понимание" политической реальности должно основываться на тщательном исследовании эмпирических явлений, но претензия, что такое понимание приведет к верификации или фальсификации данных32, беспочвенна.
27
1.2.3. ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
Когда возникает вопрос о соотношении предмета социальной философии и философской антропологии, особенно уместно вновь напомнить относительность и "прозрачность" наших дисциплинарных "перегородок"33. Я представляю себе скептическую улыбку М.Фуко по поводу унылого дидактического стремления "разложить по дисциплинарным полочкам" наше знание об обществе и о человеке. Тем не менее можно условно предположить, что если социальная философия смотрит на трансцендентное с точки зрения социальных отношений, то философская антропология - сквозь призму телесности. Для философской антропологии точкой отсчета предстает человеческая телесность, особенно в том модусе, который задает наслаждение так же, как избегание страдания.
Если рассмотреть становление философско-антропологической проблематики в поздней советской философии, то видно, что она так или иначе выступала как оппозиция официозу - оппозиция не просто абстрактного человека, но "маленького человека", тихо и в то же время упорно противостоящего трубным звукам официального исторического материализма и научного коммунизма. Философская антропология подчеркивает, что индивидуальное человеческое бытие есть высшая ценность. Занимаясь далее проблемой персональности (см. 5-ю главу), мы сможем более определенно осмыслить, почему философская антропология воспринимается как философия отдельного человека, противостоящего давлению общества, в то время как социальная философия и политология воспринимаются как философия верхов и учат властвовать над народом.
1.2.4- ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ
Социальная философия занимает вполне особое место также по отношению к философии культуры. Если первая смотрит на человеческий мир с точки зрения общественных отношений, то вторая раскрывает предельные основания бытия с помощью мыслящего рассмотрения артефактов.
Это обстоятельство особенно ясно, если взять ценностный аспект. Для философии культуры в вещах, в артефактах концентрируется, аккумулируется высшая ценность человеческого бытия. Вещь выступает в качестве последней цели деятельности. Именно предметная деятельность есть последний способ утверждения человеческого бессмертия.
Что касается социальной философии, то здесь34 в качестве высшей ценности предстает "роскошь человеческого общения". Именно обще-
28
ние, отношения раскрываются как магистральный путь достижения полноты человеческого бытия.
1.3. СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ В РОССИИ И НА ЗАПАДЕ
Проблема влияния культуры на философское знание и на сам процесс философствования специально поставлена в так называемых мультикультурных исследованиях философии (interkulturelle Philosophien)35, а также, конечно, в компаративистике. Пожалуй, наиболее поразительный вывод, следующий из этих исследований, - о том, что национальные особенности отдельных философских и гуманитарных наук безусловно превалируют над моментами общности, даже в том случае, если сравниваемые дисциплины одинаково называются. Так, к примеру, термины в словарях по этике в разных странах совпадают всего лишь на 10%36. Что касается социальной философии, то мы только наметим здесь данный сюжет с помощью нескольких примеров.
В 1988 г. в Нью-Йорке вышли две книги по социальной философии: во-первых, переиздание книги С. Л. Франка "Духовные основы общества. Введение в социальную философию" на русском языке и, во-вторых, на английском языке книга Г. Грэма "Современная социальная философия"37.
С. Л. Франк ставит проблему социальной философии как религиозно-философскую проблему в соотношении с предельными основаниями человеческого бытия. Г. Грэм видит значимость социальной философии в том, что она привлекает внимание общества к таким социальным проблемам, как эвтаназия, разрешение или запрещение абортов, рациональная организация социальной помощи малоимущим и т.д. Отметим, что перечисленные проблемы действительно не могут быть решены чисто социологическими, позитивно-научными методами. Это философские проблемы. Но также ясно, что философия Грэма существенно отличается от философии Франка.
Мне вспоминается в связи с этим сопоставление идеалов, которые одухотворяют героев Диккенса и героев Достоевского. Для героев Диккенса идеал состоит в том, чтобы стать состоятельным и приобрести уютный коттедж среди зелени и чтобы была куча веселых Детей... Герой же Достоевского мечтает о том, чтобы "предвечные вопросы решить"38. Вот и социальная философия в русской традиции напряжена в философско-нравственном и религиозном отношении, в то время как западная социальная философия, оставаясь, конечно, философией, ориентирована тем не менее в первую очередь на разрешение определенных утилитарных социальных вопросов. Некоторые
29
книги по социальной философии на Западе для русского читателя вообще предстают как пособия по психотерапии39.
Поэтому можно понять пафос заместителя главного редактора "Социологических исследований" (заметим - ведущего социологического журнала в нынешней России) А.И.Зимина, который в пылу полемики высказался в том смысле, что, мол, ориентация на западноевропейскую систему социологических понятий, при посредстве которых пытаются воспроизвести нынешнюю российскую социальную ситуацию, не выдерживает критики40. Ту же мысль мы обнаруживаем и в нашем ведущем философском журнале: "Жесткие схемы исторического объяснения сегодня плохо работают в России. Например, модель Т. Парсонса, признанная эффективной для характеристики западных и модернизирующихся обществ, плохо вписывается в российский контекст"41.
Очевидно, с одной стороны, что в нынешней ситуации "западноевропейская система социологических понятий" представляет собой наименее неадекватный аппарат анализа, хотя, с другой стороны, ясно, что в условиях дальнейшего свободного развития российской социальной науки вообще и социальной философии в частности российские обществоведы смогут выработать более адекватный аппарат42.
Уже в приведенных высказываниях видна и еще одна особенность бытийствования социальной философии в России - речь идет о максимализме оценок и максимализме отношения к ней. Сегодня, как уже говорилось, налицо настороженность и даже идиосинкразия по отношению к самому предмету социальной философии. Доминирующее место занимают скорее политология и связанная с ней философия политики. Это отчасти отражает и то обстоятельство, что собственно общество в России всегда было недостаточно структурировано, а сознание носит этатистский характер43. Наиболее оптимальным и разумным представляется путь схождения российской и западной философии, их со-беседования и со-мышления44.
Подведем краткие итоги этой главы. Предметом социальной философии, как и всякой философской дисциплины вообще, являются предельные основания бытия, которые познаются через социум. В известном смысле социум выступает в качестве инструмента познания, диалектически единого со своим предметом. В качестве предмета социальной философии социум раскрывается в двух фундаментальных отношениях: во-первых, как общество вообще, а во-вторых, как сообщество познающих профессионалов, социальных философов. Таким образом, предметом социальной философии является социум, взятый
30
с точки зрения его смыслообразующей способности - с точки зрения его способности дать решение предельных вопросов. Хотя социальная философия и не отделена китайской стеной от положительных социальных наук, отличия проходят в зоне ее нормативности и ее антитетичное(tm). Социальная философия не только постигает, каков социальный мир с точки зрения вечности, но и то, каким он должен быть. Социальная философия в своем предмете предстает как система антитез, выражающих динамику и многомерность множественного бытия людей в их отношениях к предельным основаниям этого бытия.
1 Термины И. Канта.
2 Это определялось основными марксистскими установками. В самом деле, ес
ли общественное бытие определяет общественное сознание, то именно через соци
альную обусловленность, изучаемую диалектико-материалистической социальной
философией, могут быть объяснены в конечном счете все важнейшие феномены
бытия и мышления.
3 Скажем, исследование коммуникативной культуры.
4 Кант И. Критика чистого разума. СПб., 1993. С. 14.
5 Причина, очевидно, также и в том, что социологи первоначально рекрутиро
вались из числа социальных философов. См. показательное в этом отношении из
дание: История теоретической социологии: В 4 т. / Отв. ред. и сост. Ю. Н. Давыдов.
М.; СПб., 1997-2000.
6 К примеру: "Мы не испытываем недостатка в фактическом материале по про
блемам этничности. Нам не хватает объяснения - принципов, с помощью которых
можно классифицировать факты, изучать структуру и ткань межгрупповых отно
шений, понимать механизмы конфликта. .. " (Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict.
Berkeley; Los Angeles; London, 1985. P. XI).
Справедливо отмечается, что решительное разграничение социологической науки и социально ориентированного знания в целом, которое выступает предметом истории социальной мысли, к сожалению, гораздо более решительно, чем следовало бы (см.: История теоретической социологии. Т. 1. М., 1997. С. 12).
8 Кроне Б. Логика философии // Кроче Б. Антология сочинений по филосо
фии. История. Экономика. Право. Этика. Поэзия. СПб., 1999. С. 19.
9 Винделъбапд В. Прелюдии. СПб., 1904. С. 12.
Например, в немецком словаре читаем: "Sozialphilosophie: Begriff fur friihere Soziologie, besonders mit Speculationen tiber menschlichen Fortschritt und eine gedachte Stufenfolge bis zu einem idealen Zustand" (Gesellschaft. Lexikon der Grund-begriffe. Hamburg, 1992. S. 208) ("Социальная философия: понятие, характеризующее раннюю социологию, особенно в связи с ее спекуляциями о человеческом прогрессе и предполагаемой последовательности ступеней, ведущих к идеальному состоянию").
Ср.: Der Positivismusstreit in der deutschen Soziologie / T. W. Adorno, H. Albert, J. Habermas, H. Pilot, K. R. Popper. Miinchen, 1993.
<< Пред. стр. 1 (из 18) След. >>
Список литературы по разделу