<< Пред.           стр. 1 (из 5)           След. >>

Список литературы по разделу

 РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
 
 ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ
 ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
 _____________________________________________
 
 
 
 СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
 НАУКИ
 
 ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ
 ЛИТЕРАТУРА
 
 СЕРИЯ 4
 
 ГОСУДАРСТВО
 И ПРАВО
 
 
 
 
 РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ
 
 2006 - 1
 
 издается с 1974 г.
 выходит 4 раза в год
 индекс серии 2.4
 
 МОСКВА 2006
 ББК 67
  С 69
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  С 69
  Центр социальных научно-информационных
 исследований
 
 Отдел правоведения
 
 Редакционная коллегия серии "Государство и право":
 
 Ю.С. Пивоваров - чл.-кор. РАН, гл. ред., Е.В. Алферова - канд. юрид. наук, зам. гл.ред., Л.Л. Ананиан - канд. юрид. наук., Е.Г. Афанасьева - канд. юрид.наук, М.М. Бринчук - д-р юрид. наук, Л.Н. Верченов - канд. филос. наук, Н.Н. Деев - канд. юрид. наук, О. Л. Дубовик - д-р юрид. наук, Р.И. Иванова - д-р юрид. наук, И.А.Исаев - д-р юрид. наук, А.Ю. Кабалкин - д-р юрид. наук, Е.В. Клинова - канд. истор. наук, В.В.Маклаков - д-р юрид. наук, Т.Г. Морщакова - д-р юрид. наук, В.Н. Листовская - отв. секретарь.
 
  Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 4. Государство и право: РЖ/РАН. ИНИОН. Центр социальных науч.-информ. исслед. Отд. правоведения. - М., 2006. - ISSN 0202-2109. - 2006, № 1. - 192 с.
 
  Представлены рефераты и обзоры российской и зарубежной литературы по правоведению. Освещаются вопросы становления правового государства, взаимодействия права и морали, правовые позиции Конституционного Суда РФ, конституционный механизм защиты прав человека и конституционные реформы в Польше и Китае, компетенция конституционных судов земель ФРГ. Анализируются законодательство о банкротстве и корпорациях, проблемы применения АПК РФ и ГПК РФ, правового статуса адвоката в гражданском процессе и др. Дается криминалистическая характеристика женской преступности и преступности вынужденных мигрантов.
  ББК 67
 
  (c) ИНИОН РАН, 2006
  СОДЕРЖАНИЕ
 ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
 
 2006.01.001. Бахрах Д.Н. Действие норм права во времени: Теория, законодательство, судебная практика. 8
 2006.01.002. Шелистов Ю.И. Становление правового государства в Российской Федерации 10
 2006.01.003. Цыбулевская О.И. Нравственные основания современного российского права 12
 2006.01.004. Тсай Р.Л. Огонь, метафора и конституционное мифотворчество. 13
 
 СОЦИОЛОГИЯ ПРАВА
 
 2006.01.005. Беседина В.А. Генезис и тенденции изменений социально-правовых институтов современной России 17
 2006.01.006. Эдат Э. Скандал как стратегия нормативного предпринимательства: Коррупция и французские следственные магистраты 19
 
 ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
 
 2006.01.007. Козача А.С. Земские соборы Смутного времени 23
 2006.01.008. Суриков И.Е. Проблемы раннего афинского законодательства 25
 
 КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО
 
 2006.01.009. Волкова Н.С., Хабриева Т.Я. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и парламент 28
 2006.01.010. Гасанов К.К. Конституционный механизм защиты основных прав человека. 31
 2006.01.011. Чехарина В.И. Основы конституционного строя Республики Польша 33
 2006.01.012. Cяо Юн. Ряд основных теоретических проблем китайской конституционной реформы 36
 2006.01.013. Андреев К.Ю. Правовой статус саамов в Швеции. (Обзор). 39
 2006.01.014. Кюль И. Устойчивая модель меньшинств. Немецкие и датские меньшинства по обе стороны границы. 49
 
 Судебное право
 
 2006.01.015. Арден Д.Б.Е. Юрисдикция нового Верховного суда Соединенного Королевства. 50
 2006.01.016. Гиряева В.Н. Конституционные суды земель ФРГ. (Обзор). 52
 2006.01.017. Колб Р. Судебные дела по вопросу справедливости определения морских границ: Краткий обзор и комментарии 63
 
 ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО
 
 2006.01.018. Свириденко О.М. Российское законодательство о банкротстве: К истории становления 65
 2006.01.019-022. Институт несостоятельности (банкротства): Актуальные проблемы правоприменительной практики. (Сводный реферат). 69
 2006.01.023. Уолтерc А. Смешанные требования и банкротство 74
 2006.01.024. Хедли С. Подразумеваемый договор и реституция. 76
 2006.01.025. Вирго Г. Неосновательное обогащение: Дело об эксклюзивном регистрационном знаке 81
 2006.01.026. Хинг Вен А. Судебное преследование того, кто служит суверену: Влияние приватизации на объем иммунитета иностранного суверена. 83
 
 ГРАЖДАНСКОЕ И АРБИТРАЖНОЕ
 ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО
 
 2006.01.027-035. АПК И ГПК 2002 г.: Сравнительный анализ и актуальные проблемы правоприменения. (Сводный реферат). 86
 2006.01.036. Колокова Э.Е. Адвокат - представитель в гражданском процессе России 98
 2006.01.037. Цветков И.В. Налоогоплательщик в судебном процессе. 102
 
 КОРПОРАТИВНОЕ ПРАВО
 
 2006.01.038. Бёрн Н. Модернизация корпоративного права 107
 2006.01.039. Эндрюс Г. Корпоративная вуаль - фикция или фасад? 108
 2006.01.040. Кюхне Э., Фасс Дж. Корпоративное управление в Германии. 111
 2006.01.041. Дойтч К.Х. Корпорации много теряют из-за скуки на рабочем месте. 115
 2006.01.042. Бёрн Н. Компании и преступление - строгая ответственность, мошенничество, двоеженство и убийство - где предел уголовной ответственности компаний? 117
 
 УГОЛОВНОЕ ПРАВО. КРИМИНОЛОГИЯ
 
 2006.01.043. Кристи Н. Наказание как проблема 121
 2006.01.044. Синьков Д.В. Преступность женщин: Состояние, причины и предупреждение 131
 2006.01.045. Цориева Е.С. Преступность вынужденных мигрантов 134
 2006.01.046. Косевич Н.Р. Профилактика преступности несовершеннолетних в малых и средних городах 137
 2006.01.047. Деятельность органов прокуратуры по предупреждению преступлений. 140
 2006.01.048. Мейссонье Ф. Речи палача: Уникальные свидетельства французского экзекутора, записанные и обработанные Ж.-Мишелем Бессетом 143
 МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
 
 2006.01.049. Кокорев Р.С. Основные права и обязанности государств как субъектов международного права 145
 2006.01.050. Мерфи Д.Ф. США и верховенство закона в международных отношениях 148
 2006.01.051. Сингер П. Войны, прибыли и правовой вакуум: Частные военные фирмы и международное право. 151
 2006.01.052. Хинричер Й. Законотворчество Международного телекоммуникационного союза: Новый источник международного права? 155
 
 Права человека
 
 2006.01.053. О'Нейл О. "Темная сторона" прав человека 157
 2006.01.054. Кюнклер М. Толкование святых исламских заветов: Борьба в защиту прав женщин в Иране в 90-е годы 159
 2006.01.055. Град Р. Права туземного населения и право интеллектуальной собственности. Сравнительно-правовой анализ опыта США и Австралии. 162
 
 НОВЫЕ УЧЕБНИКИ
 
 2006.01.056. Андреева Г.Н. Конституционное право зарубежных стран 164
 2006.01.057. Катрич С.В., Катрич Ю.С. Правовые основы менеджмента в России: Технология использования законодательства в деловом администрировании 168
 
 ОБЗОР ЗАРУБЕЖНЫХ ЖУРНАЛОВ
 
 2006.01.058. Рабелевский журнал иностранного и международного частного права. 172
 2006.01.059. Журнал количественной криминологии. 175
 
 
 
 
 КНИЖНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
 
 Договор в Ницце и иные международные акты: Расширение Европейского Союза и конституционная реформа. 180
 Маурер А. Парламентская демократия в Европейском Союзе: Вклад Европейского парламента и национальных парламентов 182
 Труд в исторической западной мысли. 184
 Проблема применения: Как работает закон о правах человека. 186
 АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ И ЗАГЛАВИЙ РАБОТ, ОПИСАННЫХ НЕ НА АВТОРА 189
 ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ 190
 
 
 
 
 
 
 
 ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
 2006.01.001. БАХРАХ Д.Н. ДЕЙСТВИЕ НОРМ ПРАВА ВО ВРЕМЕНИ: ТЕОРИЯ, ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО, СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА. - М.: Норма, 2004.- 223 с.
  Правовая система России помимо субстанциональных (первичных) норм права, непосредственно регламентирующих общественные отношения, содержит и большое число обеспечивающих (вторичных) норм, регламентирующих действие основных норм во времени и пространстве, закрепляющих их соотношение и т.д.
  В книге выделяются два вида темпоральных норм (метанорм), которые регулируют действие нормативных правовых актов и содержащихся в них норм права во времени. Первая группа - нормы, устанавливающие официальные даты вступления нормативных правовых актов (норм) в силу, приостановления, продления, окончания их действия. Вторая группа - коллизионные нормы, регламентирующие правила (способы) фактического действия других норм во времени.
  Автором обосновывается существование трех способов действия новых нормативно-правовых актов (норм права) во времени: перспективное, немедленное и обратная сила. Им корреспондируют три способа прекращения действия старых, отмененных норм: переживание (ультраактивность), немедленное действие и досрочное прекращение действия. Каждый способ действия норм во времени имеет ряд вариантов (абсолютное, ограниченное, условное действие), одна и та же норма в отношении одних юридических фактов может иметь обратное, а в отношении других - немедленное или перспективное действие.
  Анализ российского законодательства, практика Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ позволяет автору сделать вывод о том, что слабая теоретическая разработанность проблемы действия нормативных правовых актов (норм права) во времени, недостаточное внимание субъектов правотворчества к этому вопросу привели к многочисленным ошибкам. В работе приводится исследование крупных ошибок законодателя, а также высших судов России при решении вопросов о действии норм права во времени. В то же время автор отмечает и значительные достижения Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ в деле совершенствования правотворческой деятельности при создании, формулировании, использовании темпоральных норм, и особенно темпоральных коллизионных норм. Большой вклад в развитие общих начал действия нормативных правовых актов во времени внесла Конституция РФ, ее ст. 15, 54, 57, непосредственно регламентирующие условия вступления нормативных правовых актов в силу, способы (правила) их действия во времени.
  Важная задача теории права - на основе Конституции РФ, актов правосудия разработать общие принципы регулирования действия нормативных правовых актов во времени, выработать соответствующие понятия, связанные с их реализацией. Рассматривая эти принципы, можно прийти к следующему выводу: в законодательстве и судебной практике все шире признается, что норма права, ухудшающая положение гражданина, не имеет обратной силы.
  В своей работе автор формулирует целый ряд общеправовых понятий, таких, как нормативно-правовой акт, обратная сила новой нормы права, ее немедленное действие, переживание старой нормы и др.
  Дефицит научного внимания к проблеме действия нормативных правовых актов (норм права) во времени, подчеркивает автор, - одна из причин трудностей и ошибок в правотворческой и правоприменительной практике. К тому же субъекты правотворчества в ряде случаев используют темпоральные нормы как способ манипулирования общественным мнением.
  Содержащиеся в работе предложения должны способствовать более полному осуществлению идеи рационального сочетания стабильности и преемственности в правовом регулировании общественных отношений.
 К.Ф.Загоруйко
 2006.01.002. ШЕЛИСТОВ Ю.И. СТАНОВЛЕНИЕ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. - М.: Директмедиа Паблишинг, 2004. - 107 с. - Библиогр. в примеч.
  В ХХ в. России не один раз пришлось переживать великие потрясения. Но за иррациональными скачками российской истории просматривается, по мнению автора, некоторая логика, состоящая в том, что от всех великих потрясений в России неизменно выигрывало государство. Осуществляя глубокие преобразования, государство набирало силы и получало моральное право на власть, которые бы оно не получило в повседневной ситуации. Потрясения, т.е. мощные мобилизационные скачки, неизбежно приводили к усилению государства и истощению общества. Государство искало модернизационные идеи, в которых оно могло бы обрести стимул для мобилизации народа. Такой была идея православного царя и Третьего Рима у Ивана Грозного, империи у Петра I, реформы Александра II, такой же была идея социализма у большевиков.
  Рост модернизационной активности и повышение значения государства, начиная с ХVII в. был во многом обусловлен кризисом традиционных форм государственности. На Западе этот кризис привел к усилению самостоятельной роли общества в ущерб всевластию государства. Общество становилось гражданским, государство - правовым. Государство вставало под главенство права и под контроль общества.
  Не так было с российским государством. До предела затянув с преобразованиями в ХIХ в., государство пошло на реформы, не поступаясь при этом ничем в понимании сути верховенства государства. Реформы понадобились для встряски, увеличения энергии государственности, что стало очевидным в царствование Александра III. Ипульс преобразований, однако, был отчасти направлен и на развитие гражданского общества и становление правового государства. Но общество, усвоив идеи гражданской свободы, все же не отказалось видеть в государстве политический культ.
  Правовое государство, спонтанно возникавшее после Февральской революции 1917 г., не было в глазах народа той идеей, на основе которой можно было бы восстановить справедливость и возродить страну. Октябрьская революция со своим жестким волевым началом и дисциплиной оказалась реакцией на кризис государства. Диктатура пролетариата должна была возродить образ сильного, энергичного, обладаюшего национальной идеей государства и она справилась с этой задачей. Вместо полулиберального самодержавия образовалось молодое, сильное, устремленное в будущее Советское государство, сумевшее удовлетворить великодержавные ожидания россиян.
  Именно с учетом этого исторического и национально-психологического контекста, считает автор, следует сегодня ставить проблему правового государства. После кризиса социализма как кризиса государства у политической элиты не могло оказаться иной идеи для возрождения государства, чем идея построения правового государства. Теперь только она могла послужить очередной мобилизационной идеей для государства. Однако эта мобилизационная идея имела и свои минусы, ибо по своей сущности она отвергает механизмы мобилизации - государственную идеологию, насилие как средство достижения целей, всевластие государства. Накладываясь на глубокий структурный, культурный и экономический кризис, отсутствие мобилизационного подъема вызвало скорее разочарование, чем удовлетворение. Права и порядка в 90-е годы стало определенно меньше. Чем более элиты и население чувствуют себя готовыми к мобилизации, тем сильнее проявляются элементы, чуждые правовому государству. В итоге складывается особый, "авторитаристский" вид правовой государственности, в котором власть и порядок по своей привлекательности выше ценностей права и свободы. Авторитаристский характер толкования государственной власти был присущ всей истории развития российской государственности. Не только системе государственного управления, но и политической культуре народа свойственно такое понимание государства, при котором его правовой характер должен сочетаться с сильной централизованной властью. Возможно, в этом и заложена специфика правового государства, возникающего в России.
  Строить государство - главное занятие российского народа. Есть все основания полагать, что именно тот фактор, который до сих пор препятствовал развитию правового государства - незаурядная политическая воля российского общества в строительстве своей государственности - станет залогом успешного построения в России государства, ориентированного на развитие свободной личности и самостоятельного гражданского общества.
 К.Ф.Загоруйко
 2006.01.003. ЦЫБУЛЕВСКАЯ О.И. НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ПРАВА / Под ред. Матузова Н.И.; Сарат. гос. акад. права. - Саратов, 2004. - 219 с.
  Вопросы взаимодействия права и морали актуализируются в переломные периоды истории общества и государства, что наблюдается и в современной России: переход к рыночной экономике и демократии сопровождается серьезными изменениями наших представлений о таких вечных ценностях цивилизации, как свобода, равенство, справедливость.
  Антигуманная шоковая терапия 1990-х годов, принятие несправедливых и социально нелегитимных правовых актов, цинизм и двойные стандарты в отношении соблюдения действующего законодательства со стороны чиновников, коррумпированность государственного аппарата привели к девальвации основных нравственных и правовых ценностей в сознании большинства россиян.
  Возрождаемая ныне русская правоведческая традиция, отмечает автор, возникла как форма поиска религиозных и нравственных оснований права. О том, что справедливость, свобода, нравственность являются разумным и постоянным началом права, писали Н.А. Бердяев, И.А. Ильин, П.И. Новгородцев, Л.И. Петражицкий, В.С. Соловьев, Б.Н. Чичерин и др. Такой подход позволяет установить "родство" морали и права как элементов общекультурной нормативной системы, а также показать их автономность и самостоятельность, проанализировать этическую ценность самого права. Очевидно, что право неотделимо от нравственности, от категорий свободы и справедливости, от самоценности личности, оно способно охватить социально полезные формы, отделить их от произвола и несвободы.
  Вместе с другими основаниями права (экономикой, политикой, религией, идеологией, культурой) мораль являет собой тот фон, среду, которые предопределяют появление, осуществление и изменение норм права.
  Исследование нравственной составляющей современного российского права строится на научном осмыслении категорий свободы, равенства, справедливости, являющихся, по сути, нравственными источниками права. С этих позиций даются моральная характеристика и оценка отдельных элементов российской юридической системы.
  В первой главе автор освещает такие аксиологические аспекты взаимодействия права и морали, как: ценности в праве и право как ценность; право как мера свободы и ответственности; право, мораль и проблемы глобализации. Особо исследуется моральный фактор российских реформ.
  Во второй главе рассматриваются нравственные основы российской правовой системы. Выявляется нравственный аспект принципов и функций права, правотворчества и правоприменения, исследуются нравственные критерии ограничения прав и свобод личности, а также моральный аспект злоупотребления правом.
  В заключение подчеркивается, что стране необходима правовая идеология, которая соединила бы лучшие достижения отечественной и общечеловеческой культуры, смогла бы противостоять нигилистическим тенденциям. "Маятниковое" мышление привело нас от идеологии государственного патернализма к признанию абсолютной автономии и независимости личности. Между тем права и свободы человека ни в коем случае не должны противопоставляться интересам общества и государства. Следует прежде всего стремиться к тому, чтобы законы, непосредственно затрагивающие права и свободы личности, соответствовали гуманистической природе права, требованиям нравственности, справедливости.
  Одно из направлений формирования морального климата в стране - придание нравственным нормам конкретного "осязаемого" вида - перевод на язык процедур и технологий. Большое значение имеют принятие профессиональных кодексов, создание этических структур, развитие прикладной этики. Давно назрела необходимость принятия Кодекса поведения государственных служащих России.
 К.Ф.Загоруйко
 2006.01.004. ТСАЙ Р.Л. ОГОНЬ, МЕТАФОРА И КОНСТИТУЦИОННОЕ МИФОТВОРЧЕСТВО.
 TSAI R.L. Fire, metaphor and constitutional myth-making // Georgetown law j., 2004. - Vol. 39, N 1. - P.181 - 239.
  Cтатья посвящена исследованию роли метафоры в праве. С традиционной точки зрения, метафора в праве - в лучшем случае частичка поэзии, украшающая правовой анализ. В худшем она рассматривается как недопустимое отвлечение от того, что в действительности является правовой материей, т.е. как искажение права.
  Даже те мыслители, которые допускают существование метафоры в праве, рассматривают ее как временный заменитель более полно разработанной аргументации. Метафоры неточны и изначально обращаются к инстинкту. Подлинной основой права является юридическая аргументация, основанная на логике.
  Автор полагает, что такой взгляд неверен. Те, кто рассматривает право как явление, родственное естественному языку, видят в метафоре основной способ человеческого понимания мира. Метафора помогает понять решение суда, играет специфическую роль в конституционно-правовом дискурсе. Она не только служит подтверждением доктринальных выводов, но и обеспечивает одобрение даваемой интерпретации. Метафора помогает поддерживать существование конституционной субкультуры со своими мифами, ролями, служит связующим звеном между гражданами и государством.
  Метафора, как и доктринальная аргументация, систематизирована, но она действует на ином уровне, используя больше свободы, наглядности, позволяя юристу обратиться одновременно к огромному количеству социально различных индивидов.
  Для примера автор рассматривает историю, использование и значение метафоры огня в практике конституционного правосудия.
  Начало использования метафоры огня связывается с конфликтами и идеологическими противоречиями начала ХХ в. Правящая элита столкнулась с социальными беспорядками, вызванными кризисом, и была вынуждена искать новые формулировки базовых отношений, обязательств.
  Метафора активно использовалась в делах, связанных с пределами распространения действия первой поправки на пропаганду социалистических взглядов в период 1919-1940 гг., для обоснования того, что свобода слова может иметь ряд крайне негативных последствий, а также для легитимации действий государства по пресечению возможного негативного развития событий (коммунистической революции как результата распространения коммунистических идей).
  Государству приписывалась роль пожарного, который гасит искры революции, охраняя общество. Верховный суд в своих решениях поддерживал агрессивные действия государства по подавлению пропаганды социализма и коммунистической революции, которая ассоциировалась с огнем, угрозой общественному порядку. Образ огня как хаоса, паники, разрушений отражался в решениях по делам о пропаганде коммунизма и ряду иных. В статье приведено много примеров дел с такой аргументацией.
  Причина активного использования образа огня коренилась в его широком распространении в общественном сознании. В конце ХIХ - начале ХХ в. в театрах Америки произошел ряд крупных пожаров, приведших к большим жертвам, и эти пожары хорошо запомнились. Поэтому использованное в судебных решениях сравнение какого-либо действия с "ложными криками "Пожар!"" в театре, порождающими панику, вызывало должную реакцию общества. Судьи отмечали, что единственная искра революции может породить пожар, который станет разрушительным и страшным.
  Ролевая игра рассматривается автором как существенный элемент метафоры. Государство становится пожарным, стремящимся мгновенно среагировать и предотвратить возгорание. При этом в общественном сознании сложился образ пожарного как человека, который не может поступить плохо. Литература, новости, искусство культивировали образ бесстрашного и сильного героя Америки, спасающего из огня мать и дитя, борющегося с разрушительной стихией.
  Говорящий о необходимости революции поджигатель - воплощение опасности для общественного порядка. Опасность велика, но ее можно избежать, изолировав поджигателя. Народ выступал уязвимым объектом деятельности поджигателя, "топливом" для искр революции.
  Метафора показывала всю силу государственной власти и вызывала определенные мысли и чувства по отношению к актерам "конституционной пьесы", подсказывала отношение к актерам. Так создавался миф, обеспечивающий легитимацию политики государства.
  Однако это был не единственный вариант использования метафоры огня. В ряде дел судьи выражали несогласие с жесткими мерами в отношении тех, кто пропагандировал коммунизм, сравнивая коммунизм со сжигаемой на костре из страха и невежества ведьмой. Таким образом, два образа огня были противопоставлены.
  После Второй мировой войны с изменением обстоятельств изменилось и применение метафоры. Образ огня стал использоваться при разрешении дел, связанных с расовыми конфликтами (демонстрациями, пикетированиями и т.д.).
  С 60-х годов принцип свободы собраний начал трактоваться как основополагающий принцип американской демократии и к метафоре прибегали реже. Третья стадия ее развития отличается тем, что образ пожарного приписывается уже суду, защищающему общество от неконституционных законов, для обоснования широкой судебной проверки законодательства.
  Регулирование общественных отношений должно быть мудрым, уместным и не выходить за определенные пределы. Суд проверял соблюдение этих требований. Использовался образ дома, сожженного для того, чтобы поджарить поросенка. Афоризм появился из сказки со схожими обстоятельствами и был использован для обоснования возросшей роли суда.
  Поменялись роли действующих сил. Теперь уже недолжное законодательное регулирование уподоблялось огню, способному разрушить конституционный порядок, а суд вступал на его защиту (от действий некоторых органов власти - авторов нормативных актов). Законодатель как новый "поджигатель сжигал (уничтожал) первую поправку Конституции". Доверие и одобрение переносились с государства на суд, который рассматривался как хранитель правового порядка. Например, законодательство, ограничивающее свободу слова, уподоблялось "искрам", угрожающим порядку.
  Метафора огня в значении чрезмерного действия, более разрушающего, чем приносящего пользу, применялась, например, для оценки антимонопольного законодательства, для излишне расплывчатых законов, а также законов, ограничивающих права граждан. Например, запрет на собрания ради предотвращения беспорядков сравнивался со взрывом дома ради прекращения пожара.
  В заключение автор подчеркивает, что доктрина и миф существуют нераздельно. Метафора призвана обеспечить восприятие конкретного противоречия, защиту государственного воздействия, одобрение гражданами действий государственной власти.
 А.А.Вавилова
 СОЦИОЛОГИЯ ПРАВА
 2006.01.005. БЕСЕДИНА В.А. ГЕНЕЗИС И ТЕНДЕНЦИИ ИЗМЕНЕНИЙ СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВЫХ ИНСТИТУТОВ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ / C.-Петерб. гос. ун-т вод. коммуникаций. - СПб., 2004. - 250 с. - Библиогр.: с.240-250.
  Интерес к исследуемой теме обусловлен теми противоречиями, которые возникли в ходе реформы и которые решаются основными социально-правовыми институтами.
  Целью монографического исследования является изучение генезиса и тенденций развития основных современных социально-правовых институтов в России.
  В первом разделе работы дается обоснование методологии социологического исследования; на основе собственных исследований и работ социологов, правоведов раскрываются понятия основных государственных и негосударственных законодательных и правоприменительных социально-правовых институтов в России - законотворческих органов, прокуратуры, судебных органов, правоохранительных органов и др.; определяются значение и роль социально-правовых институтов в жизни общества.
  В ходе сравнительного анализа деятельности социально-правовых институтов в советский и в современный периоды российского общества выявляются и оцениваются происшедшие изменения в функционировании данных институтов. Обосновывается и подтверждается научная концепция автора о постоянном развитии функций и сущности социально-правовых институтов, их совершенствовании в соответствии с общими социальными процессами, развитием всего общества.
  Однако эффективность деятельности социально-правовых институтов во многом зависит от способности общества воспринять новые институты не только на уровне властных структур, но и населением в целом. Поэтому сам процесс развития демократии позволяет более действенно осуществлять свои функции социально-правовым институтам. Все большее значение для деятельности этих институтов приобретает правовая культура населения как субъекта власти в новом демократическом обществе. Особо остро встает вопрос о повышении правовой и нравственной культуры должностных лиц.
  Особенностью проведенного социологического исследования является использование не только традиционных методик опроса, но и метода изучения содержания современных законов в их динамике, обращение к судебной статистике и иным статистическим данным.
  Во втором разделе рассматриваются генезис, становление и развитие основных социально-правовых институтов - как государственных, так и не- государственных. Объектом исследования были выбраны органы государственной власти и органы местного самоуправления.
  В заключение автор приходит к следующим выводам:
  - система социально-правовых институтов обладает значительным потенциалом саморегулирования, которое обеспечивается специальными контрольными органами данной системы;
  - генезис социально-правовых институтов и их развитие тесно связаны с развитием самого общества;
  - все социально-правовые институты связаны между собой в единую систему, и развитие одного из них влечет за собой развитие других;
  - демократическая природа общества направляет деятельность изучаемых институтов на всестороннюю защиту прав и интересов физических и юридических лиц;
  - новый конституционный строй России определил само возникновение многих социально-правовых институтов (например, Федерального собрания);
  - правовая культура населения, его правосознание пока что низки и не соответствуют в целом проводимым социальным преобразованиям;
  - социальная мобильность в нашем обществе во многом обусловлена развитием социально-правовых институтов, правосознания граждан и должностных лиц;
  - реализация социальных функций разными социально-правовыми институтами носит, как правило, комплексный характер.
 К.Ф.Загоруйко
 2006.01.006. ЭДАТ Э. СКАНДАЛ КАК СТРАТЕГИЯ НОРМАТИВНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА: КОРРУПЦИЯ И ФРАНЦУЗСКИЕ СЛЕДСТВЕННЫЕ МАГИСТРАТЫ.
 ADUT A. Scandal asa norm entrepreneurship strategy: corruption and the French investigating magistrate // Theory and society. - Amsterdam, 2004. - Vol. 33, № 5. - P.529-578.
  Эри Эдат (Университет Техас-Остин) рассматривает социологические аспекты политических скандалов на почве коррупции, выявляет социальную ангажированность этих скандалов и в этой связи доказывает заинтересованность в них французских судей, заботящихся о повышении своего социального статуса.
  Автор статьи утверждает, что многое в процессе социального нормотворчества зависит не от создания новых норм или содействия их продвижению, о чем говорят и пишут социологи или юристы, а от внедрения и ужесточения уже существующих, но еще не вошедших в повседневную жизнь норм.
  Анализируя роль скандала в утверждении социальных норм, автор ссылается на классификацию социальных типов и создателей норм, данную Г. Беккером, который предложил в 1963 г. термин "моральное предпринимательство" для обозначения акторов, вовлеченных в создание, продвижение и утверждение норм. Он различал два типа создателей моральных норм: инициаторов новых норм и тех, кто институционально причастен к проведению в жизнь этих норм после того, как они уже установлены. Именно первый тип реформатора (создатель правил) является, по мнению Беккера, создателем морали по преимуществу.
  В противоположность создателю норм, который в основном связан с содержанием правил, человек, внедряющий нормы (которого Беккер отождествляет с полицейским), должен воплощать собой бесстрастное профессиональное отношение к своему труду и быть заинтересованным в практическом соблюдении норм.
  Роль "предпринимателей" в области моральных норм, т.е. "тех, кто заинтересован в изменении социальных норм" (с.531), стала в последние годы предметом изучения юридической науки. При этом многие юристы, так же как и социологи, рассматривают социальные нормы отдельно от правовых норм. И те и другие считают, что в качестве производителей норм выступают либо харизматические лидеры, такие, например, как М.Л.Кинг, либо социальные движения, которые создают или обеспечивают базу для новых норм.
  Эдат отмечает, что работа по внедрению социальных норм в обществе не ограничивается их созданием или продвижением. Многое в деятельности создателей норм зависит и от тех правовых положений, которые уже установлены, кодифицированы и которых придерживаются на дискурсивном уровне, но которые еще не укоренены в жизни в достаточной мере. Между тем обязательность норм в большой степени зависит от приверженности им. Именно на этом моменте основаны действия, направленные на улучшение мониторинга существующих норм и их усиление.
  Эдата интересуют механизм и последствия нормотворческой деятельности юристов, поскольку их поведение является более продуктивным при наличии политического скандала, связанного с производством норм или повышением собственного статуса.
  Две главные характеристики логики скандала, по мнению Эдата, отличают его от правовых форм социального поведения и имеют стратегическое значение. Во-первых, в скандалах разоблачатели апеллируют непосредственно к публике, следовательно, правовые нарушения нравственных норм могут быть наказаны, исходя из общественных представлений о справедливости и правосудии. Это наказание является следствием публичного разоблачения.
  Во-вторых, для скандала, связанного с правовым нарушением (какими обычно бывают случаи с коррупцией), требуется намного меньше очевидных доказательств и доводов, чем в суде. Публичных обличений может быть вполне достаточно, чтобы поднять скандал, если аудитория восприимчива к обличениям и находит их заслуживающими доверия. Дискредитация и социальные санкции, направленные на обличение правонарушителя, могут стать более эффективным средством наказания, чем правовые санкции.
  Участие судей в создании антикоррупционных политических скандалов, по мнению автора, представляет собой форму их давления на социальных акторов, имеющих высокий социальный статус, путем обращения к общественному сознанию. Именно этой социальной ролью скандалов, а не повышением степени коррумпированности высшего эшелона власти и объясняется рост числа подобных скандалов во Франции в последние десятилетия, т.е. в период Пятой республики (начиная с 1958 г.). "Создание скандалов" французскими судьями, так же как и другими социальными и политическими акторами, осуществляется путем публикации сведений о реальных или приписываемых лицам правонарушениях.
  Таким образом, роль политических скандалов не сводится к разоблачению реальных проявлений коррупции; она заключается в публичном обличении коррумпированности и моральных качеств политических акторов, обладающих высоким статусом. Расследование, разоблачение и публичное обличение коррупции представляют собой акт стратегической коммуникации со стороны тех акторов, которые выступают в роли обличителей. Эти акты адресованы к определенной аудитории и влекут за собой многообразные последствия.
  Такой коммуникативный акт помимо своего сугубо провокативного значения для публики как сигнала о моральных недостатках политической элиты приобретает значение драматического обличительного действа, в котором происходит долгожданное нарушение неприкосновенности некогда недосягаемой социальной группы, виновной в нарочитом занижении жалования своих обличителей, создании недемократичных отношений, отсутствии легитимности и пр. Обращение к нормам в данном контексте является сознательно применяемым средством повышения статуса.
  Выделяют провокационные скандалы, которые направлены на создание новых норм или изменение уже существующих, и разоблачающие скандалы, нацеленные на принудительное проведение в жизнь и подкрепление существующих норм социального и правового поведения. Эти две цели лежат в основе стратегии "создания" скандалов, в процессе которых часто объединяются цели создания норм и повышения статуса.
  Эдат иллюстрирует выдвинутые им положения анализом использования скандалов одной из групп французских судей - следственными магистратами (le juge d' instruction) во Франции 1980-1990-х годов. Мишенью регулярных нападок судей стали социальные акторы с более высоким статусом, которых обвиняли в коррупционной деятельности. В качестве доказательств судьи публиковали материалы расследования.
  Будучи полностью подчиненным политической власти, французское правосудие активно мобилизовалось в 1990-е годы в связи с участием в возбуждении коррупционных скандалов в отношении политической элиты. Тем самым французские судьи первый раз со времен Революции получили возможность продемонстрировать свою относительную независимость и повысить свой статус.
  Вследствие того что правовой статус и финансовая деятельность политических партий слабо урегулированы существующими правовыми актами, возникла благоприятная возможность для повсеместного использования нелегальных финансовых практик, скрытых и молчаливо принимаемых. Либерализация, децентрализация и разделение исполнительной власти в 1980-е годы привели к постепенной десакрализации государственного аппарата и большей прозрачности политических и административных решений. Именно это обстоятельство и создало благоприятные возможности для активной деятельности представителей судебной власти по разоблачению коррумпированности высшего эшелона власти - политической элиты.
  В качестве тактики такой разоблачающей деятельности ими активно использовались скандалы как часть стратегии по созданию норм. Скандал был направлен на дискредитацию политической элиты как целого и способствовал принятию различных антикоррупционных мер.
  Среди техник скандала, которые используются французскими следственными магистратами, можно выделить следующие: расширение сферы своих профессиональных полномочий на акторов с высоким социальным статусом, отказ от субординации при привлечении вышестоящих чиновников к участию в юридическом процессе, отказ от сотрудничества с представителями других юридических служб, обращение к общественному мнению, тюремное заключение.
  Эдат отмечает, что скандал создает самовоспроизводящуюся систему социальных и юридических отношений: все меньше и меньше факторов сдерживают расследования магистратов, что приводит к понижению порога очевидности доказательств правонарушения, необходимых для эффективности публичных обличений и отставки высших должностных лиц
  Антикоррупционные скандалы заставляют политическую элиту ввести систему самомониторинга для публики и институционализировать санкции, направленные против тех, кто находится в конфликте с законом: с 1992 г. каждый министр, против которого возбуждено расследование или только находящийся под подозрением, должен уйти в отставку.
  Динамика скандалов привела к тому, что магистраты стали более организованным, автономным и специализированным подразделением, в этом отношении во многом напоминающим высшую французскую бюрократию и находящимся в оппозиции к политической элите. Преуспев в стремлении представить себя борцами с коррупцией, эта социальная группа сплотилась в совместном сотрудничестве. Правящая социалистическая партия выступила с заявлением об опасности такого сплочения, в частности, союза между магистратами и журналистами (с.568).
  Автор статьи подчеркивает отрицательную роль провокационных обращений к общественному мнению, которые приводят к неизбежным нарушениям закона.
 М.Е.Соколова
 
 ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
 2006.01.007. КОЗАЧА А.С. ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ. - М.: Спутник+, 2004. - 208 с. - Библиогр.: с.188-207.
  Модель представительства института Земских соборов выросла из традиционной выборной системы, существовавшей на Руси с древних времен на уровне общинного самоуправления. Будучи традиционным, отечественное представительство было органично, строилось на системе национальных ценностей, соответствовало менталитету русских людей.
  Тенденция демократизации власти в Московском государстве в ХVI-ХVII вв. выражалась в наличии выборных начал, которыми охватывались все уровни власти, начиная от органов местного самоуправления до формирования представительства Земских соборов. Представительство органично увязывалось с административно-приказной системой.
  Для института Земских соборов были характерны следующие черты: презентативный и репрезетативный вид представительства; многоступенчатая организация выборов, основанная на разрядно-территориальном принципе, всесословность представительства, однопалатная структура учреждения, смешанные виды голосования на заседаниях; всевластность как формула компетенции.
  Механизм формирования Соборов 1610 и 1611 гг. был упрощен, но это не выходило за рамки сложившихся правовых традиций. Неотложность вопросов и состояние войны, в котором находилось Московское государство, не всегда позволяли провести демократические выборы на местах. В этом случае правительство имело право призвать определенных лиц для участия в работе Собора. Этим правом воспользовались бояре в 1610 г. Вместе с боярами, духовенством и придворными чиновниками в работе Собора приняли участие москвичи и должностные лица с мест, находившиеся в Москве. На Соборе 1611 г. присутствовали уполномоченные от городов, прибывшие в лагерь ополчения под Москвой. Соборы 1612 и 1613 гг. созывались по всем правилам формирования Земских соборов. Депутаты с мест подтверждали свой статус посредством предъявления воеводских отписок и наказов избирателей. Соборы междуцарствия характеризовались широким представительством, затронувшим все слои русского общества.
  Соборы междуцарствия считали себя центральными и высшими органами государственной власти, имели свою печать и действовали от своего имени. Принимаемые ими решения сразу становились правовой нормой. Соборы органично соединяли в себе законодательную, исполнительную и судебную ветви власти.
  Соборы рассматриваемого периода имели и ряд отличий от предшествующих соборов: они собирались Боярской думой, патриархом и Временным правительством и работали без государя, что соответствовало обычаям того времени. Количество депутатов возросло. Впервые присутствовали представители крестьянства. Относительная независимость депутатов была существенно ограничена.
  Земские соборы периода междуцарствия - это высшие органы государственной власти, выражающие суверенную волю народа, регулирующие важнейшие общественные отношения главным образом путем принятия законов и контроля за деятельностью высших должностных лиц.
  Общей целью созыва и работы всех Земских соборов в период междуцарствия было подавление Смуты в Московском государстве. Созыв каждого Собора являлся определенным этапом, очередной попыткой русского народа восстановить государственность.
  Анализ итогов работы Земских соборов 1610-1613 гг. позволяет сделать вывод о том, что борьба русского народа с внешним врагом и внутренним политическим кризисом не была стихийным явлением, а осуществлялась и координировалась Соборами, которые сыграли ключевую роль в окончательном подавлении Смуты в начале ХVII в. Русский народ принял исторический вызов и ответил на него своим собственным решением. Ситуации разрыва юридических и социальных норм он противопоставил такие глубинные идеи, как Православие, Патриотизм и Соборность.
 К.Ф. Загоруйко
 2006.01.008. СУРИКОВ И.Е. ПРОБЛЕМЫ РАННЕГО АФИНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА. - М.: Яз. слав. культуры, 2004. - 144 с.
  В книге рассматривается ряд вопросов, связанных со становлением законодательства и права в архаических Афинах, с созданием в одном из крупнейших древнегреческих полисов первых сводов письменных законов (VII-VI вв. до н.э.). Имена творцов этих сводов - Драконта и Солона - известны многим, однако исследование их деятельности сопряжено со значительными трудностями. Причины тому - и неудовлетворительное состояние источников, и слабая на сегодняшний день степень изученности общего исторического контекста столь ранней эпохи развития античного времени. Наибольшее внимание автора привлекает религиозный аспект раннего законодательства. Рассматривается специфика самого феномена древнегреческого права, во многих своих чертах разительно расходящегося с нашими современными представлениями о правовых системах и комплексах.
  Автор указывает на парадоксальную коллизию двух обстоятельств. С одной стороны, право Древней Эллады - культурный феномен мирового значения. Оно сыграло немаловажную роль в оформлении права римского, что охотно признавали и сами римские авторы. Во многом под влиянием древнегреческого права сложилась правовая система Византийской империи, многие элементы которой были перенесены в страны Восточной Европы, в том числе и на Русь. Учитывая все это, пишет автор, можно с полной уверенностью утверждать, что древнегреческое право заслуживает всестороннего внимания и изучения.
  А с другой стороны, в реальной действительности состояние изученности древнегреческого права воистину плачевно. Это особенно заметно при сопоставлении греческого права хотя бы с тем же римским. О последнем - огромное количество трудов, о древнегреческом же праве нам известно далеко не в той мере, в какой оно того заслуживает. Прежде всего, считает автор, это связано с неудовлетворительной целостностью и сохранностью греческих правовых памятников. В своем большинстве это разрозненные, не объединенные никакой внутренней связью фрагменты, относящиеся к самым разным эпохам и регионам эллинского мира, дошедшие частью в виде надписей, частью в форме цитат у позднейших авторов.
  Одной из принципиальных особенностей греческого права была недостаточная разработанность его положений. В течение всей истории древнегреческого мира оно оставалось явлением чисто эмпирическим. Право в греческих полисах практически никогда не становилось предметом теоретического анализа, полномасштабной систематизации. Оно было "правом без юриспруденции". В Греции, в отличие от Рима, не сложилась прослойка профессиональных юристов. Знание права не было сконцентрировано в кругу одной профессиональной группы, а как бы рассеяно по всему гражданскому коллективу.
  Аморфность греческих правовых комплексов делает зачастую невозможным проведение грани между правом сакральным и светским, публичным и частным. Чрезвычайно слабо был разработан и категориальный аппарат права. Например, не была развита концепция собственности и не существовало адекватного термина для ее обозначения. По сути дела, в древнегреческом языке даже отсутствовало слово, которое без существенных оговорок можно было бы перевести как "право". Наиболее близко по содержанию подходит слово "справедливость", в семантике которого прослеживается идея мировой гармонии, порядка, равновесия, нарушение которых влечет неминуемое возмездие. Наблюдая проявления этой идеи в мире природных явлений, греки вполне естественно переносили ее также и на человеческий социум.
  Из вышесказанного вытекает определенный "глобализм" древнегреческого правосознания. Любое правонарушение воспринималось во всей совокупности его космических проявлений. Считалось, что даже незначительное отклонение от "справедливости" было чревато подрывом мировой гармонии, наносило ущерб нормальным отношениям между людьми и сверхъестественными силами, в общем угрожало не только непосредственно пострадавшим индивидам, но и всему обществу. Право было недостаточно отделено от религии и этики, синкретически связано с ними.
  Тем не менее, полагает автор, все это не свидетельствует о каком-то примитивном праве. В некоторых своих областях древнегреческое право достигло весьма значительной степени разработанности. И здесь в первую очередь следует сказать о процессуальном праве. Так, аттическое право отличалось чрезвычайным многообразием (десятки, если не сотни типов судебных процессов как частного, так и публичного характера). Вообще систему судопроизводства в Афинах V-IV вв. до н.э. можно назвать не только развитой, но даже изощренной.
  В отличие от системы римского права, действовавшей в едином могучем государстве, для греческого права, за некоторыми исключениями, отдельно взятый полис являлся основополагающей единицей во всех отношениях. Полисная, партикуляристская тенденция решительно преобладала в праве. Независимый, суверенный характер власти был для полиса превыше всего. Полисный характер права делает условным и само понятие "древнегреческое право". Не было права, действовавшего во всем греческом мире; было право афинское, право спартанское, право коринфское и т.д. Исчерпывающих сведений не имеется ни об одном конкретном полисном праве. Поэтому работу по систематизации и обобщению, которую для римского права проделали сами юристы Древнего Рима, для греческого права приходится делать современным исследователям. Автор, будучи историком, в первой части своей работы "Законодательство Драконта" уделяет особое внимание историческому контексту греческого права, а во второй части "Законодательство Солона" исследует его религиозный аспект.
 К.Ф. Загоруйко
 
 КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО
 2006.01.009. ВОЛКОВА Н.С., ХАБРИЕВА Т.Я. ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ПАРЛАМЕНТ/ Ин-т законодательства и сравн. правоведения при Правительстве РФ. - М.: НОРМА, 2005. - 175 с.
  В монографии исследуются правовые позиции Конституционного Суда РФ по вопросам статуса и функционирования Федерального Собрания РФ. Отмечается, что термин "правовая позиция Конституционного Суда" прочно вошел в понятийный аппарат юридической науки и практику Конституционного Суда РФ и стал необходимым элементом его деятельности. Правовые позиции представляют собой судебную интерпретацию правовых понятий, норм, принципов, институтов. Облекаясь в форму решений, они становятся источником права и в таком качестве оказывают непосредственное влияние на сферу конституционно-правовой действительности. Вместе с тем в науке до сих пор не выработано единого мнения о том, можно ли считать решения Конституционного Суда РФ источником права. Авторы монографии рассматривают их в качестве таковых. Конституционный Суд РФ, пишут они, являясь источником права, выполняет определенную законотворческую функцию как негативного (когда речь идет об отдельных категориях казуального толкования), так и позитивного (в случаях дачи нормативного толкования) свойства.
  В системе источников парламентского права России решения Конституционного Суда РФ и содержащиеся в них правовые позиции представляют собой массив правил судебно-прецедентного характера, направленных на обеспечение в соответствии с духом и буквой Основного закона реализации законодательных положений, регламентирующих парламентскую деятельность. Более полное понятие "правовые позиции" авторы дают во второй главе: "Правовая позиция Конституционного Суда РФ представляет собой результат деятельности Суда по осуществлению толкования конституционных положений и соотносимых правовых норм, отражающий аргументированные суждения и выводы Суда по конкретным конституционно-правовым проблемам, из которых Суд исходит в решениях" (с. 34).
  Книга состоит из пяти глав, введения и заключения. Соответственно рассматриваются следующие темы: понятие и роль парламентского права; влияние Конституционного Суда РФ на развитие парламентского права; функционирование Федерального Собрания РФ в правовых позициях Конституционного Суда РФ, а также парламентское право субъектов РФ в правовых позициях Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ.