<< Пред.           стр. 3 (из 5)           След. >>

Список литературы по разделу

  Существует в кодексах и терминологическая рассогласованность, при этом отмечается более высокая законодательная техника и технология построения ГПК РФ по сравнению с АПК РФ. Принципиально важным представляется законодательное определение целей и задач судопроизводства, поскольку этот этап является важнейшим для любой системы. Цель цивилистического процесса - защита прав, свобод и законных интересов различных субъектов права, и достигается она посредством правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дела. Так выстроена формула ст. 2 ГПК РФ. АПК РФ отступает от нее и, не обозначая цели вообще, перечисляет как равнопорядковые цели защиты, обеспечения доступности правосудия, справедливого публичного судебного разбирательства и ряд других.
  В АПК РФ нередки примеры смысловой небрежности употребления известных и прочно вошедших в обиход законодательных формул, что способно породить проблемы для толкования. Обозначается также проблема в определении института подведомственности. Особое внимание уделяется следующему законодательному нонсенсу: регулируя порядок реализации права на обращение в суд за защитой, АПК РФ не предусматривает такого института, как отказ в принятии искового заявления. Такое положение объясняется предоставлением больших гарантий правосудия, в частности - гарантии недопустимости отказа в правосудии по материально-правовым причинам. Приводятся и другие проблемы, не урегулированные нормами АПК РФ и ГПК РФ.
 2006.01.030. РЕШЕТНИКОВА И.В. ОСНОВНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ РЕФОРМИРОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА. - С. 35-42.
  Автор - председатель Арбитражного суда Свердловской области, доктор юридических наук, профессор.
  Судебная реформа отличается от совершенствования отдельных нормативных актов комплексного подхода, охватывающего все аспекты отправления правосудия и его гарантии. Реформирование отдельных институтов, имеющих место в АПК РФ и ГПК РФ, - это отражение общей концепции судебной реформы, что, по мнению автора, означает движение от следственной модели судопроизводства к состязательной в том смысле, в каком понимаются две классические формы судопроизводства. Законодательно переносен принцип состязательности на стадию подготовки дела к судебному разбирательству. При этом использовался зарубежный опыт стран с состязательным судопроизводством, нл он трансформировался его в соответствии с российскими правовыми традициями.
  Стадия подготовки дела была "оснащена" новыми институтами: обмен состязательными документами, раскрытие доказательств, проведение предварительного судебного заседания. Обмен состязательными документами в зарубежном процессе предполагает установление сроков направления отзыва, а также наступление определенных процессуальных последствий. Российский законодатель не обозначил формы раскрытия доказательств, указав лишь на такую обязанность. Практически раскрытие доказательств в российском процессуальном праве ограничено письменными доказательствами, которыми обмениваются стороны. Что касается свидетельских показаний, объяснений сторон, то об их содержании противоположная сторона узнает лишь в самом процессе. Основное процессуальное последствие нераскрытия доказательств - запрет использовать это доказательство в суде. Однако российские судьи оказались перед дилеммой: либо не допускать в процесс нераскрытые доказательства, либо решение будет отменено вышестоящей инстанцией в силу недоказанности обстоятельств, имеющих значение для дела. В связи с этим судьи, скорее, будут допускать в процесс не раскрытые ранее доказательства, чтобы избежать отмены судебного решения.
  Предварительное судебное заседание - аналог досудебной конференции в состоятельном зарубежном процессе. В рамках ранее действовавшего законодательства предусматривался совместный вызов истца и ответчика во время подготовки дела. С введением предварительного судебного заседания судьи стали толковать рассмотрение дела с самого начала как при замене ненадлежащего ответчика или вступлении в процесс третьих лиц, как возврат на стадию подготовки дела к проведению повторного предварительного заседания, что, подчеркивает автор статьи, вряд ли можно считать оправданным.
  Доказывание является важнейшей стадией процесса. Именно с помощью доказательств стороны осуществляют доказывание и претендуют на вынесение решения в свою пользу. В АПК РФ внесены два нововведения, имеющих "революционное" значение. Во-первых, приведен неисчерпывающий перечень средств доказывания (законодательно не используется термин "средства доказывания"). Размытость перечня допустимых доказательств, по мнению автора, может позволить использовать в процессе то, что к доказательствам не должно относиться. Во-вторых, введение досудебного обеспечения доказательств. Часть 4 ст. 72 АПК РФ впервые вводит норму о возможности принятия мер по обеспечению иска до предъявления иска в арбитражный суд в порядке, определенном ст. 99 АПК РФ. Данная статья посвящена предварительным обеспечительным мерам, к которым АПК РФ относит: обеспечение имущественных интересов заявителя до предъявления иска. Обеспечение доказательств не является обеспечением имущественных требований. Тем не менее процедура, предусмотренная ст. 99 АПК РФ, распространена на обеспечение доказательств.
  Принятием процессуальных кодексов завершен важный этап в судебной реформе и начат новый - формирование практики применения нового законодательства по пути формирования состязательного судопроизводства.
 2006.01.031. АБРАМОВА С.А. О НЕКОТОРЫХ НЕДОСТАТКАХ РЕФОРМЫ СУДПРОИЗВОДСТВА В АРБИТРАЖНЫХ СУДАХ И СУДАХ ОБЩЕЙ ЮРИСДИКЦИИ. - С. 42-45.
  Автор - судья Амурского областного суда (г. Благовещенск).
  В статье на основе судебной практики Амурской области рассматриваются проблемы правового регулирования вопросов подведомственности дел арбитражным судам и судам общей юрисдикции. В соответствии с правилами ст. 376 ГПК РФ, вступившие в законную силу судебные постановления, за исключением судебных постановлений Президиума Верховного суда РФ, могут быть обжалованы в порядке надзора в суд надзорной инстанции лицами, участвующими в деле, и другими лицами, если их права и законные интересы нарушены судебными постановлениями. При этом суды общей юрисдикции не обладают правом на истребование дел из арбитражных судов. В такой ситуации у арбитражного суда отсутствуют основания для прекращения производства по делу при наличии не отмененного определения суда общей юрисдикции о направлении дела на рассмотрение в арбитражный суд. Гражданин также остался беззащитным. При этом, подчеркивает автор, гражданин лишен права на обращение в суд.
  Другая проблема связана с проверкой судебных постановлений в надзорном порядке. Например, на основе решения, вынесенного Шимановским районным судом Амурской области, проведена проверка судом. Дело подлежит истребованию и проверке, возможна при этом постановка вопроса о досрочном прекращении полномочий судьи и о привлечении его к уголовной ответственности, но отсутствует надзорная жалоба. Другие заинтересованные лица обратиться с жалобой не имеют права. Анализ таких судебных дел позволяет автору сделать вывод о том, что законодатель несколько поторопился, отменив право председателей областных и краевых судов на привнесение протестов на вступившие в законную силу судебные акты по своей инициативе.
  Раскрывается также проблема доступности правосудия, при этом отмечается, что реализация права на обращение в суд надзорной инстанции значительно усложнилась. Требования, предъявляемые законодателем к содержанию надзорной жалобы, крайне сложны. В связи с этим подчеркивается невозможность для граждан реального доступа к квалифицированной юридической помощи из-за отсутствия денежных средств. Приводится ситуация из судебного дела Амурского областного суда о признании договора дарения недействительным. Решением суда в удовлетворении иска отказано. Надзорная жалоба нетрудоспособного не отвечала требованиям ст. 378 и в соответствии с правилами ст. 380 ГПК РФ была возвращена.
  Предлагается ввести в нормы гражданского процессуального кодекса правила, регулирующие правовое положение социальных адвокатов, а также дополнительные пути реализации права граждан на обращение в суд.
 2006.01.032. СУХОВА Н.В. В ЗАЩИТУ СУДА. - С. 45-49.
  Автор - заведующая кафедрой гражданского и арбитражного процесса Института государства и права ТГУ, кандидат юридических наук, доцент.
  Основной проблемой, возникающей при применении АПК РФ и ГПК РФ, является отношение интеллигенции к суду. На суд в нашей стране существовало и существует, по мнению автора, две точки зрения: политическая и общегуманитарная, в смысле пассивного человеколюбия, а не деятельного правосознания. С этих позиций борьба за право превращается в борьбу за тот или иной политический идеал либо государственный интерес. Вместе с тем в государстве, которое стремится быть правовым, роль и значение суда существенно меняются. Из орудия тоталитарного государства, с помощью которого оно непосредственно привлекает правонарушителя к ответственности и непосредственно осуществляет принуждение к исполнению обязанности, суд превращается в самостоятельный и независимый орган власти. Согласно новейшему процессуальному законодательству, основное назначение суда общей юрисдикции и арбитражного суда состоит в разрешении споров и рассмотрении иных дел, отнесенных законом к их компетенции. Речь идет о творческом, деятельном правосознании судьи. В АПК РФ и ГПК РФ допускается применение аналогии не только материального закона и права, но и процессуального законодательства. Автор отмечает наличие определенных элементов судейского усмотрения в рамках российской правовой системы, а в судебной практике возникают вопросы, связанные с пределами деятельности, которая относится к толкованию права.
  В практике судов встречаются случаи, когда судья, разрешая дела об оспаривании нормативных правовых актов, ненормативных правовых актов органов государственной власти, органов местного самоуправления, становится на защиту интересов органа или должностного лица, издавшего акт. Подобную позицию оправдывают тем соображением, что высокое назначение судья получает от Президента РФ, и поэтому защита интересов органов государства и муниципальных образований - это его обязанность. Между тем, подчеркивает автор, "правосознание наших судей находится на стадии развития, соответствующей советской государственности. Все типичные черты последней отражаются на склонностях нашей интеллигенции к формализму и бюрократизму" (с. 46).
  Анализ текстов процессуальных кодексов позволил автору статьи сделать вывод о том, что законодателя интересовала исключительно политическая роль процесса и суда. "Суд общей юрисдикции, судопроизводство рассматривается как средство поддержания и укрепления той правовой действительности, какая воспроизводится во внешних, безжизненных нормах законов и иных нормативных актов отраслей материального права" (с.47).
 2006.01.033. ПОЛОНСКИЙ Б.Я. ИНСТАНЦИОННОСТЬ В АРБИТРАЖНОМ ПРОЦЕССЕ. - С.49-51.
  Автор - руководитель секретариата Председателя Высшего арбитражного суда РФ.
  При подготовке проекта нового АПК РФ вносились следующие предложения по изменению устройства системы арбитражных судов:
  - ликвидировать апелляционную инстанцию;
  - ликвидировать кассационную инстанцию (в том виде, в каком она существует в настоящее время);
  - создать единую кассационную инстанцию.
  Автор на основе анализа судебной статистики делает вывод о несостоятельности этих предложений. Сокращение одной контрольной инстанции снизит гарантии для участников процесса.
 2006.01.034. ЯСТРЖЕМБСКИЙ И.А. ЯВЛЯЮТЯ ЛИ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ВАС РФ ИСТОЧНИКОМ ПРАВА? - С. 51-60.
  Автор - аспирант кафедры гражданского процесса Московской государственной юридической академии.
  В последнее время появилось большое количество научных разработок, авторы которых выступают за признание судебного прецедента источником права. Как правило, при обсуждении роли судебного прецедента анализируются постановления пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного суда РФ. При этом ряд авторов считают постановления пленумов источником права (С.Н. Братусь, С.Ю. Кац, Ю.Х. Калмыков и др.), другие - полностью отрицают (М.Г. Авдюков, А.Т. Боннер и др.).
  Для того чтобы считаться источником права, постановления должны отвечать определенным критериям:
  1) быть обязательными для нижестоящих судов, а также для всех субъектов права;
  2) формулировать норму права;
  3) за несоблюдение правил, содержащихся в постановлениях, должны наступать юридические последствия.
  Постановления пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного суда РФ, считает автор, данными критериями не обладают. Вместе с тем для правильного понимания сущности и значения судебного прецедента необходимо отказаться от противопоставления понятия источника права и его обязательной силы. В рамках континентальной системы права нормы поведения сформулированы в виде абстрактных правил поведения, и те юридические факты, с которыми нормы связывают возникновение, изменение и прекращение субъективных прав и обязанностей, представляют собой не столько факты реальной жизни, сколько обобщенную модель множества возможных жизненных явлений. В отличие от этого прецеденты в качестве источника права оперируют конкретными житейскими ситуациями. В связи с этим применение в судебной практике прецедентов неизбежно принципиально отличается от применения норм писаного права. Поскольку в качестве источника права для судьи прецедент в корне отличается от писаной нормы, то и критерии оценки прецедента как источника права должны быть иными. Для прецедента неприменимо категоричное и не всегда точное деление на обязательный - необязательный и источник права - неисточник права. Оценивать роль прецедента необходимо, подчеркивает автор, в системе обязательный прецедент - толковательный прецедент - убеждающий прецедент - информационный прецедент. Поэтому делается вывод о том, что в нашей судебной системе либо используется полноценный судебный прецедент, либо его вовсе нет.
 2006.01.035. ПАЦАЦИЯ М.Ш. ПРОБЛЕМЫ ЭФФЕКТИВНОСТИ СУДОПРОИЗВОДСТВА В СВЕТЕ НОВЫХ АПК И ГПК РФ. - С. 60-76.
  Автор - ведущий научный сотрудник отдела гражданского, арбитражного и административного процессуального права Российской академии правосудия, кандидат юридических наук, доцент.
  1. Процессуальные сроки по АПК и ГПК РФ и проблемы эффективности судопроизводства. Статья начинается с рассмотрения проблем оптимального регулирования и эффективного применения норм о процессуальных сроках. Из опубликованной статистики по судам общей юрисдикции приводятся следующие цифры. В районных судах в 2001 г. количество дел, рассмотренных с нарушением процессуальных сроков, составило 17,9% от числа неоконченных дел (в 2000 г. - 15%). (Для сравнения: в 2001 г. с нарушением процессуальных сроков рассмотрено всего лишь 0,5% административных дел). По новому АПК РФ, так называемое предельное нормативное время нахождения дела в арбитражном суде первой апелляционной и кассационной инстанций увеличилось на 1 месяц и составляет 5 месяцев. В совокупности с установленным Кодексом временем нахождения дела в надзорной инстанции этот срок равен 9 месяцам, так как теперь закон предусматривает и процессуальные сроки рассмотрения дела в данной инстанции. В ГПК РФ для первой и второй инстанций (берется во внимание этап рассмотрения дел мировыми судьями) срок составляет 3 месяца. В надзорных инстанциях срок рассмотрения жалоб (представлений) - 1 месяц в Президиуме Верховного Суда республики, 2 месяца - в Судебной коллегии Верховного Суда РФ. Таким образом, делает вывод автор, при нормальном прохождении через три надзорных инстанции в системе судов общей юрисдикции дела могут рассматриваться до 18 месяцев. Вместе с периодом рассмотрения дел в первой и второй инстанциях срок прохождения дела по всем инстанциям составляет 21 месяц.
  Далее анализируются проблемы правового регулирования сроков приостановления производства по делу, сокращенные сроки. Разумность некоторых из них вызывает у автора сомнения.
  2. Единоличное и коллегиальное рассмотрение дел по АПК и ГПК РФ и эффективность судопроизводства. Оптимальность состава суда - важный фактор эффективности судопроизводства. Коллегиальность состава суда является дополнительной гарантией качества правосудия. Не оспаривая данного постулата, автор отмечает, что анализ отмены (изменения) судебных актов арбитражных судов показывает, что он не бесспорен. Наблюдается в судах следующее явление - члены коллегиального суда, кроме председательствующего, не всегда хорошо знают материалы рассматриваемого дела. Отмечаются также случаи, когда иные, кроме председательствующего, судьи изучают во время процесса материалы других дел. Все это позволяет автору сделать вывод о том, что в рамках арбитражного процесса целесообразно усиление элемента единоличности рассмотрения дел. Единолично должны рассматриваться все дела в первой инстанции (кроме дел, подсудных ВАС РФ, потому что для них не предусмотрено ни апелляционного, ни кассационного обжалования).
  Необоснованным, по мнению автора, является коллегиальное рассмотрение дел о несостоятельности. Как правило, их в арбитражных судах рассматривают судьи, специализирующиеся на делах данной категории. Существует также возможность единоличного решения ряда процессуальных вопросов и в апелляционной, и в кассационной инстанциях, например, для прекращения производства по апелляционной и кассационной жалобам, если после их принятия от лица, их подавшего, поступило ходатайство об отказе от них. Это необходимо прямо зафиксировать в ст. 265 и 282 АПК РФ. Далее рассматриваются иные предложения по единоличному разрешению процессуальных вопросов.
  Усиление единоличности при рассмотрении дел - вполне реализуемый фактор повышения эффективности судопроизводства, так как он обеспечивает разгрузку судей от значительной части "непроизводительной", а то и просто рутинной работы.
  3. АПК и ГПК РФ 2002 г. и проблемы эффективности надзорной инстанции. Из всех звеньев судебно-арбитражной системы наиболее существенные изменения претерпело звено, участвующее в осуществлении надзорного производства (надзорный пересмотр дел в порядке ГПК РФ изменился незначительно). Причем, подчеркивает автор, регулирование надзорного производства не является совершенным. Обращается внимание на несоответствие ч. 2 ст. 292 АПК РФ ряду других статей.
  В ст. 304 АПК РФ определены всего три основания для изменения или отмены судебных актов в порядке надзора (этот перечень носит закрытый характер). Отмена или изменение судебного акта в этой инстанции возможны, когда он:
  1) нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права;
  2) препятствует принятию законного решения по другому делу;
  3) нарушает права и законные интересы неопределенного круга лиц или иные публичные интересы.
  Буквальное толкование оснований приводит к правовым проблемам. Обращается внимание на ограниченные возможности Президиума ВАС РФ как надзорного органа. Очевидные физические пределы возможностей нынешнего надзорного судебно-арбитражного органа привели к появлению идей, объясняющих ситуацию, сложившуюся при надзорном пересмотре дел.
  Во втором разделе анализируются проблемы нового процессуального законодательства. Рассматриваются новые виды судопроизводства по ГПК РФ и виды производств в арбитражном процессе. В заключение проводится анализ проблем исполнительного производства, а также исполнения решений иностранных судов.
 Н.В .Крысанова
 2006.01.036. КОЛОКОВА Э.Е. АДВОКАТ - ПРЕДСТАВИТЕЛЬ В ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ. - М.: Юрлитинформ, 2005. - 160 с.
  В монографии исследуются теоретические основы представительства в российском гражданском процессе, правовой статус и компетенция представителя в гражданском процессе, основное внимание уделяется деятельности адвоката-представителя. Книга состоит из предисловия и трех глав.
  В России судебное представительство впервые упоминается в Псковской и Новгородской судных грамотах. Поверенных могли использовать только женщины, дети, монахи, монахини, глухие и дряхлые старики. Практически иметь представителя в суде было своеобразной привилегией ограниченного круга лиц, перечисленных в Псковской грамоте. В спорах о землях, принадлежащих церкви, поверенными могли быть церковные старосты. В качестве поверенных не допускались посадники, т.е. лица, обладающие властью, поскольку они могли влиять на суд. Дальнейшее развитие институт представительства получил в Судебниках 1497 и 1550 гг., а также в Соборном уложении 1649 г.
  В настоящее время Конституция РФ, обеспечивая полноту статуса личности, запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности, а также издание законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина. При этом каждый вправе защищать свои прав и свободы всеми способами, не запрещенными законом. Правовой статус личности включает субъективные процессуальные права и обязанности в гражданском процессе, определяя ее положение в гражданском судопроизводстве. Анализ правового статуса личности позволяет автору монографии сделать вывод, что процессуальное положение (статус) личности в гражданском процессе, от которого производен и процессуальный статус представителя, это урегулированные правом отношения сторон, третьих лиц, представителей с государством в лице его органов и должностных лиц.
  Среди субъектов, имеющих право осуществлять представительство, адвокат характеризуется целым рядом особенностей, благодаря которым он выделяется при осуществлении представительства из числа лиц, полномочных совершать те же действия. Отраслевой гражданско-правовой статус сторон в гражданском судопроизводстве в понятийном, структурном и содержательном плане един. Во-первых, это означает, что процессуальное положение стороны есть урегулированные законом отношения между ею и государством, позволяющие личности защищать свои жизненные ценности и блага благодаря тому, что она обладает субъективными процессуальными правами. Во-вторых, структура отраслевого процессуального статуса сторон охватывает права и обязанности; законные интересы; гарантии прав и надлежащего исполнения обязанностей, а также законных интересов; гражданскую процессуальную правоспособность и дееспособность; ответственность. В-третьих, отраслевой гражданско-процессуальный статус стороны позволяет ей как лично, так и с помощью представителя вести свои дела в суде.
  Процессуальное положение представителя, в том числе адвоката, тесно связано с гражданско-процессуальным положением стороны, которая вверяет свои субъективные права и обязанности представителю. Адвокат-представитель приобретает индивидуальное процессуальное положение в гражданском судопроизводстве, характеризующееся рядом особенностей.
  Главная особенность проистекает из норм ст. 38 ГПК РФ, согласно которой сторонами гражданского судопроизводства являются истец и ответчик, они могут вести свои дела лично или через представителей. В отличие от сторон, их представители допускаются к участию в деле судом. Для того чтобы это произошло, истец или ответчик как стороны гражданского процесса должны поручить представителю ведение их дела. Это же связано с наделением его процессуальными правами и возложением обязанностей, благодаря чему представитель становится участником гражданского судопроизводства. Данные обстоятельства обусловливают распространение на представителя стороны индивидуального процессуального статуса, производного от отраслевого положения стороны в гражданском судопроизводстве. Однако волеизъявление стороны гражданского процесса поручить представительство по делу лицу, являющемуся адвокатом, может быть реализовано лишь в том случае, если такое лицо обладает статусом адвоката.
  Организационно-правовой статус адвоката регламентируется Федеральным законом "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". Согласно данному Закону статус адвоката Российской Федерации вправе приобрести лицо, имеющее высшее юридическое образование, стаж работы по юридической специальности не менее двух лет либо прошедшее стажировку в адвокатском образовании. Вместе с тем Закон указывает, какая деятельность не является адвокатской, хотя и связана с оказанием юридической помощи. Организационно-правовой статус адвоката играет приоритетную роль по отношению к его процессуальному положению, так как лица, не имеющие статуса, не являются адвокатами и на них не распространяются особенности индивидуального гражданско-процессуального положения адвоката-представителя. Поэтому адвокат-представитель обладает как организационно-правовым статусом, так и процессуальным, в их единстве и взаимосвязи.
  Не менее значима комплексность правового положения адвоката-представителя в различных видах судопроизводства. Это придает межотраслевой характер статусу адвоката, чем он выделяется среди иных субъектов, которые могут быть представителями сторон в российском гражданском судопроизводстве. Следующая особенность заключается в том, что субъект судопроизводства, обладающий таким комплексным правовым положением, получает исключительное право на оказание квалифицированной юридической помощи, т.е. на реализацию одного из важнейших конституционных прав человека и гражданина в Российской Федерации.
  Наделение стороной адвоката статусом представителя происходит в усложненной форме, установленной ст. 25 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации". В соответствии с ее предписаниями адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем (соглашение персонифицировано); соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключенный в простой письменной форме на оказание юридической помощи (предмет договора); в качестве представителя доверителя адвокат участвует в конституционном, административном и гражданском судопроизводстве; иные виды юридической помощи адвокат оказывает на основании договора возмездного оказания услуг.
  До принятия Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" в литературе по-разному трактовались особенности статуса адвоката-представителя и основания приобретения такого положения. Ряд авторов полагали, что адвокат действует на основе доверенности и ордера, другие считали, что основанием представительства для адвоката является договор поручения.
  Рассматривая особенности правового положения адвоката-представителя в гражданском процессе, автор останавливается на анализе специальных обязанностей: оказание квалифицированной юридической помощи доверителю; соблюдение предела предоставленных ему процессуальных прав; соблюдение конфиденциальности и корректности в личных и публичных отношений с доверителем; запрет одностороннего отказа от исполнения поручения об оказании юридической помощи доверителю. Другие субъекты, являющиеся представителями в российском гражданском судопроизводстве, в отличие от адвоката, не несут такого комплекса специальных процессуально-правовых и этических обязанностей в ходе выполнения поручения доверителя.
  Основное внимание автор уделяет особенностям правового регулирования ответственности адвоката-представителя. В соответствии с законодательством адвокат осуществляет страхование риска своей профессиональной ответственности за нарушение условий заключенного с доверителем соглашения об оказании юридической помощи. Причем Закон требует от адвоката не только страхования риска ответственности, но и включения ее в число существенных условий договора. При этом, подчеркивает автор монографии, можно сделать вывод о том, что соглашение между адвокатом и доверителем означает передачу доверителем адвокату индивидуального статуса представителя в гражданском процессе и одновременно возлагает на адвоката размер и характер ответственности за принятое поручение.
  В заключение автор останавливает на конституционных основах деятельности адвоката-представителя в гражданском процессе.
 Н.В.Крысанова
 2006.01.037. ЦВЕТКОВ И.В. НАЛООГОПЛАТЕЛЬЩИК В СУДЕБНОМ ПРОЦЕССЕ: Практ. пособие по судеб. защите. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2004. - 208 с.
  В монографии исследуются проблемы судебного рассмотрения налоговых споров, связанных с защитой налогоплательщиков процессуальные вопросы представительства в суде. Книга состоит из предисловия, трех глав и заключения. В качестве приложений приводятся Постановления пленумов Высшего Арбитражного суда РФ и Верховного Суда РФ.
  Анализируя классификацию налоговых споров и исследуя их характеристики, автор выделяет квалифицирующий признак налогового спора: налоговым является только тот спор, который вытекает из налоговых правоотношений, а именно:
  - из отношений по установлению, введению и взиманию налогов и сборов на территории РФ;
  - из отношений, возникающих в процессе осуществления налогового контроля, включая обжалования связанных с таким контролем актов налоговых органов, действий (бездействия) их должностных лиц;
  - из отношений по привлечению налогоплательщиков к ответственности за совершение налоговых преступлений.
  При этом разграничение налоговых споров проводится на три основные категории. Первая категория - споры по вопросам права; это такие споры, в которых возникшие между налогоплательщиком и налоговым органом разногласия связаны с различным толкованием и (или) применением отдельных норм материального права (налогового, гражданского и иного законодательства). Вторая категория; споры по вопросам факта - это такие споры, в которых возникшие между налогоплательщиком и налоговым органом разногласия связаны с различной оценкой фактических обстоятельств дела, имеющих прямое или косвенное отношение к налогооблагаемой деятельности налогоплательщика (например, касающихся содержания, сущности и параметров совершенных налогоплательщиком предпринимательских операций, влияющих на исчисление налоговой базы различных объектов налогообложения; касающихся достоверности представленных налогоплательщиком документов в обоснование своего права на применение налоговых льгот и др.). Третья категория; процедурные споры - это споры, в которых налогоплательщик ссылается на допущенные налоговым органом нарушения законодательно установленной процедуры проведения мероприятий налогового контроля и (или) производства по делам о налоговых правонарушениях. В настоящее время появилась новая категория споров между налогоплательщиком и налоговым органом, которая не относится к налоговым, однако схожа с ними по предметному содержанию, это споры по делам об административных правонарушениях в области налогов.
  Далее анализируется нормативно-правовая база, действующая в настоящее время. При этом подчеркивается, что законодательный массив, применяемый в рассматриваемой сфере, весьма сложен. Поэтому необходимо, в первую очередь, определить, какие нормы законодательства о налогах и сборах действовали на момент возникновения спорных отношений и как регулировался тот или иной вопрос, являющийся предметом возникшего налогового спора. Действие норм законодательства происходит во времени, в пространстве, по кругу лиц, в их иерархии между собой, в конституционном толковании, с точки зрения определенности, ясности и непротиворечивости, с учетом фактических обстоятельств дела, в системной взаимосвязи с другими отраслями законодательства (гражданского, семейного, предпринимательского и др.).
  Особое внимание уделяется проблемам законодательно установленных ограничений по времени вступления в силу соответствующих правовых норм. Во вводных законах обычно указываются сроки введения в действие вновь принятых правовых норм и сроки утраты юридической силы ранее действовавших. Ограничения действуют вне зависимости от того, будут ли они соблюдены федеральным, региональным законодательством при введении в действие вновь принимаемых нормативно-правовых актов. До истечения минимально допустимого срока введения в действие принятого акта законодательства о налогах и сборах он не влечет юридических последствий. По общему правилу признанные Конституционным Судом РФ неконституционными нормы федерального и регионального законодательства утрачивают свою юридическую силу с момента оглашения соответствующего решения. Однако Конституционный Суд РФ может установить в своем решении иной срок утраты юридической силы признанной им неконституционной нормы законодательства.
  Правильное определение и четкая формулировка предмета иска являются важнейшими составляющими подготовки дела к судебному разбирательству. Предмет иска - это конкретное материально-правовое требование к ответчику о совершении определенных действий, воздержания от действия, признании наличия или отсутствия правоотношения, изменении или прекращении его. В практике налоговых споров применяются три разновидности исков: иски о признании, иски о присуждении, иски о пресечении. Преобразовательные иски в налоговых спорах практически не используются. Наиболее распространенными в настоящее время являются следующие предметы исков:
  - о признании недействующим нормативного акта налогового органа;
  - о признании недействительным ненормативного акта (решения, постановления, требования) налогового органа о взыскании с налогоплательщика недоимки, пени, штрафов; о наложении ареста на имущество налогоплательщика (акты налоговых проверок в судебном порядке не обжалуются);
  - о признании незаконными решения налогового органа, действия (бездействия) его должностных лиц и обязанности устранить допущенные нарушения;
  - о признании не подлежащим исполнению инкассового поручения (распоряжения) налогового органа, по которому взыскание налога, пени и штрафа производится в бесспорном порядке;
  - о возврате из бюджета или зачете излишне уплаченного или взысканного налога, пени, штрафов;
  - о запрете совершать определенные действия (например, проводить повторную налоговую проверку и т.д.);
  - об обязанности совершить определенные действия, обязанность по совершению которых возложена на налоговые органы и их должностных лиц законом;
  - о взыскании процентов за несвоевременный возврат излишне уплаченных или взысканных налогов, пеней, штрафов;
  - о взыскании убытков, причиненных неправомерными решениями, действиями (бездействием) налоговых органов и их должностных лиц;
  - об освобождении имущества от ареста.
  Иски, подаваемые налоговыми органами:
  - о взыскании налоговых санкций с лиц, допустивших нарушения законодательства о налогах и сборах;
  - о взыскании налогов и пеней (в случае пропуска установленного срока на бесспорное списание сумм, а также в случае переквалификации сделок, характера и статуса деятельности налогоплательщика;
  - о признании недействительной государственной регистрации юридического лица или физического лица в качестве предпринимателя;
  - о ликвидации организации любой организационно-правовой формы;
  - о досрочном расторжении договора о налоговом кредите и договора об инвестиционном налогом кредите;
  - о признании заключенных налогоплательщиком договоров недействительными.
  В заключение подробно анализируется специфика процессуальной деятельности юриста в арбитражном процессе. При этом подчеркивается, что налогоплательщик изначально находится в более выигрышном процессуальном положении, нежели налоговый орган. Это выражается в:
  - безусловном возложении на налоговый орган обязанности доказывания соответствия оспариваемого нормативного или ненормативного акта федеральному закону или нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, законности принятия оспариваемого решения, совершения оспариваемых действий (бездействия), а также обстоятельств, послуживших основанием для принятия оспариваемого акта, решения, действия, бездействия;
  - предоставлении суду права самостоятельно истребовать у налогового органа необходимые для разрешения спора доказательства;
  - предоставлении суду права принудительно вызывать в судебное заседание представителей налогового органа, а также конкретных должностных лиц, принявших оспариваемый акт, решение, совершивших действие, бездействие.
 Н.В.Крысанова
 
 КОРПОРАТИВНОЕ ПРАВО
 2006.01.038. БЁРН Н. МОДЕРНИЗАЦИЯ КОРПОРАТИВНОГО ПРАВА.
 BOURNE N. Modernising company law // Business law rev. - Hague, 2003. - Oktober. - P.257-262.
  Cтатья практикующего юриста из Уэльса посвящена проблемам модернизации британского корпоративного права.
  В 1998 г. министром торговли и промышленности был инициирован обзор законодательства о компаниях. Результаты обзора, показавшие потребность в модернизации и реформировании, воплотились в правительственном проекте, ключевыми направлениями которого стали сокращение бюрократизма, переориентация законодательства с крупных публичных компаний на малые частные, которые составляют 95% всех британских компаний, обеспечение возможности оперативного внесения поправок через вспомогательное законодательство в такие области, как бухгалтерский учет и корпоративное управление.
  Правительство соглашается с предложениями разработать новые модели учредительных документов, ввести альтернативные формы разрешения споров между акционерами и компаниями (арбитражные схемы, позволяющие снизить судебные издержки), кодифицировать обязанности директоров компаний. Правительство считает целесообразным рассылать новым директорам брошюры, в которых разъясняются их обязанности. Отмечена желательность кодификации гражданских средств судебной защиты от нарушений со стороны директоров. Открытым акционерным компаниям предлагается предписать ежегодно раскрывать информацию об индивидуальных вознаграждениях директоров.
  В настоящее время в различных сферах бизнеса действуют кодексы практики. Существенную роль продолжает играть Объединенный кодекс корпоративного управления 1998 г., опирающийся на широкую поддержку предпринимательских кругов. Введение положений кодексов практики в законодательство было признано нецелесообразным.
  Великобритания является одной из немногих стран, в компаниях которых имеются корпоративные директора. Правительство предлагает упразднить этот институт.
  Требования в отношении предоставления финансовой отчетности предлагается дифференцировать в зависимости от размера компаний, который будет определяться исходя из таких критериев, как товарооборот, стоимость активов и количество служащих. Критерии отнесения компаний к малым предполагается смягчить, чтобы они соответствовали общеевропейским. Малым компаниям не потребуется предоставлять отчеты о движении денежных средств и объединенные финансовые отчеты, а дополнительные отчеты они смогут предоставлять в упрощенном виде.
  По новому законодательству компании будут иметь неограниченную правоспособность.
  Обновление законодательства о компаниях в предложенных направлениях позволит переориентироваться в первую очередь на малые компании, сократить затраты для всего бизнеса и создать климат, стимулирующий его развитие, обеспечить международную конкуренцию, поощрять внутренние инвестиции, сформулировать четкие правила, позволяющие людям уверенно иметь дело с инвестиционными компаниями.
  В статье приводятся данные о том, насколько в результате законодательной реформы (кодификации обязанностей директоров, упрощения управления, упразднения требования содержания главного бухгалтера, упрощения ведения бухгалтерии) малым и частным компаниям удастся снизить свои издержки.
 В.К. Денисюк
 2006.01.039. ЭНДРЮС Г. КОРПОРАТИВНАЯ ВУАЛЬ - ФИКЦИЯ ИЛИ ФАСАД?
 ANDREWS G. The veil of incorporation - fiction or fa?ade?// Business law rev. - Hague, 2004. - January. - P. 4-7.
  Статья практикующего юриста Георгины Эндрюс посвящена практике английских судов по снятию "корпоративной вуали" (отказу от правила об ограниченной ответственности) в тех случаях, когда юридическое лицо используется его учредителями в качестве канала, через который проводятся фиктивные сделки с целью избежать личной ответственности за их противозаконность.
  Важнейший принцип английского корпоративного права, сформулированный в прецеденте по делу Salomon, - независимость компании как юридического лица. Этот принцип, основанный на фикции искусственной юридической личности компании как образования, обособленного от его учредителей, директоров и членов, не является нерушимым. Так, парламент и суды Великобритании продемонстировали готовность "снять корпоративную вуаль" в тех случаях, когда структура компании использовалась как прикрытие. Рассматривая дело Trustor v. Smallbone, судья Моррит определил обстоятельства, которые оправдывают "снятие корпоративной вуали".
  Предыстория этого дела, рассмотренного Высоким судом, была такова. Директора компании Trustor АВ ("Трастор") Лорд Мойн и Смоллбон незаконно присвоили значительные денежные средства компании, получателями которых выступили как сам Смоллбон, так и компания Introcom ("Интроком"), подконтрольная тресту, бенефициарием которого являлся Смоллбон. Некоторые из этих денежных активов, полученных "Интрокомом", были направлены в распоряжение Смоллбона, в то время как остальные были выплачены лорду Мойну и Томасу Джисандеру, который, в свою очередь, осуществил значительные платежи в адрес лорда Мойна. В 1998 г. Мойн был объявлен банкротом. В 1999 г. суд первой инстанции вынес решение о взыскании со Смоллбона и "Интрокома" полученных сумм. Затем дело поступило в апелляционный, а впоследствии в Высокий суд, перед которым был поставлен вопрос о возможности привлечения Смоллбона к ответственности не только в объеме средств, полученных им лично, но также и в объеме средств, полученных и растраченных "Интрокомом".
  Судья Моррит постановил, что суд вправе "снять корпоративную вуаль" в случае, если компания представляет собой "фиктивное юридическое лицо". Из того, что "Интроком" являлся подставной фирмой для получения денежных средств от "Трастора", судья сделал вывод о том, что Смоллбон был лично ответствен за получение всех денежных средств "Интрокомом" от "Трастора".
  Было ли решение судьи Моррита о "снятии корпоративной вуали" концептуально необходимым? Сьюзан Уотсон рассмотрела этот вопрос в своей статье "Два урока "Трастора"" и ответила на него отрицательно, акцентируя внимание на осведомленности ответчика о противоправности получения им денежных средств. Действительно, это обстоятельство объясняет ответственность Смоллбона по праву справедливости за получение и обращение в свою пользу денег через "Интроком" в результате нарушения им фидуциарных обязанностей директора, но не объясняет его ответственности в размере сумм, выплаченных другим лицам. Нет необходимости "снимать корпоративную вуаль" в случае, если ответчик - получатель денежных средств, проведенных через компанию, знал о неправомерности своего поведения. Ответственность по праву справедливости за заведомо неправомерное получение средств наступает в случае, когда ответчик получил их в результате нарушения фидуциарных обязанностей. Поэтому личная ответственность Смоллбона за присвоение денежных активов им и его семьей - вне сомнений. Спорным является вопрос о том, несет ли Смоллбон ответственность в объеме всех денежных средств, которые "Интроком" получил от "Трастора". Единственный путь установления такой ответственности - рассматривать получение денег "Интрокомом" как получение их лично Смоллбоном. И в этом случае непременно требуется "снятие вуали".
  Решение судьи Моррита о "снятии корпоративной вуали" основано на ряде прецедентов, в которых суды демонстрировали желание "снять вуаль" в ситуациях, когда компания была специально создана с целью ухода от существующих или могущих возникнуть обязательств. В деле "Trustor" ответчик представил доказательства того, что компания "Интроком" была создана для получения прибыли вне связи с компанией "Трастор". Однако судья Моррит отказался принять во внимание этот аргумент, ссылаясь на то, что апелляционный суд ранее установил, что компания "Интроком" контролировалась ответчиком и использовалась лишь как средство для получения денег от "Трастора".
  Но если бы Высокий суд все-таки принял во внимание доказательства Смоллбона и счел бы, что компания "Интроком" была создана для вполне законных целей, никак не связанных с неправомерным присвоением активов "Трастора", в "снятии корпоративной вуали" было бы отказано. Иной подход означал бы конец ограниченной ответственности для акционеров и директоров всех "компаний одного лица". Правда, отказ суда от "снятия корпоративной вуали" не защитил бы Смоллбона от ответственности по праву справедливости за личное получение средств; кроме того, это не сказалось бы на присуждении Смоллбона как директора, нарушившего свои обязанности, к возмещению "Трастору" убытков. Однако ответственность Смоллбона в размере всех сумм, полученных и растраченных "Интрокомом", была бы поставлена под вопрос.
  Надо отметить, что суды при решении подобных дел значительное внимание уделяют мотивам поведения ответчиков. Умышленное решение поставить во главу угла собственные интересы в ущерб интересам компании вдобавок к злоупотреблению должностным положением является неоспоримым доводом в пользу "снятия вуали". Правда, в статье приводится пример судебного решения по делу Backhouse, которое привело к "снятию корпоративной вуали", хотя участник компаний и не был уличен в нечестном поведении, в намеренном их создании для того, чтобы уклониться от выполнения своих обязательств. Он был присужден к возмещению издержек на банкротство компаний, которому он неоправданно препятствовал. В данном случае суд воспользовался своим правом в исключительных обстоятельствах возложить судебные расходы на лицо, не участвующее в процессе. Для Бэкхауза, контролировавшего обанкротившиеся компании, такое решение было равнозначно решению о "снятии корпоративной вуали".
 С.С. Каспаров
 2006.01.040. КЮХНЕ Э., ФАСС Дж. КОРПОРАТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ В ГЕРМАНИИ.
 KUHNE E., FUSS J. Corporate government in Germany// Business law rev. - Hague, 2003. - October. - P.226-232.
  Статья практикующих юристов из Германии посвящена особенностям управления корпорациями по германскому праву и мерам его оптимизации.
  Корпоративная система германского управления основывается на принципе строгого разделения между менеджментом и контролем. Эти функции отнесены к ведению двух раздельных органов компании: правления и наблюдательного совета. Повседневное управление публичной компанией с ограниченной ответственностью (AG) - это обязанность только исполнительных директоров, которые образуют правление. Если в уставе компании нет положения о необходимости одобрения со стороны наблюдательного совета, полномочия правления практически не ограничены. Оно не только ведет дела компании, но и обладает юридическим статусом ее представителя во всех внешних сделках.
  Деятельность правления контролируется наблюдательным советом, который назначает членов правления и вправе отрешать их от должности, например, в случаях существенных нарушений фидуциарных обязанностей, недоверия со стороны акционеров, некомпетентности.
  Наблюдательный совет непосредственно вовлечен в решение вопросов фундаментальной важности для компании и ответствен за созыв собрания акционеров, если того требуют интересы компании, наблюдение за годовой отчетностью. Вместе с тем он не может ни брать на себя управление, ни инструктировать правление. Одно и то же лицо не может одновременно занимать пост и в правлении, и в наблюдательном совете.
  Органом компании также является общее собрание акционеров. К полномочиям акционеров относится решение фундаментальных вопросов деятельности компании, например, уменьшение капитала, ликвидация, избрание и смещение членов наблюдательного совета.
  Собрание не имеет права вмешиваться в управление компанией, которое полностью отнесено к подведомственности правления. Оно собирается раз в год для рассмотрения отчетов, одобрения деятельности правления. Может состояться и внеочередное собрание по требованию акционеров, представляющих не менее 5% капитала.
  Для принятия собранием решения требуется простое или квалифицированное большинство; для внесения изменений в устав - не менее 75% голосов. Таким образом, акционер, обладающий 25% акций, получает право вето.
  Существует множество путей для реализации акционером его права голоса. Он может прямо его реализовать на собраниях компании, может передать третьему лицу, например, кредитной организации, коммерческому представителю.
  Специфической чертой германского корпоративного управления является участие работников компании в управлении. Акт об участии работников в управлении, распространяющийся на все публичные компании с ограниченной ответственностью, которые имеют в штате более 2 тыс. работников, устанавливает, что наблюдательные советы должны в равной мере состоять из акционеров и работников. С целью избежания тупиковой ситуации акционеры и работники избирают нейтральное лицо в качестве председателя. Специальное законодательство о добывающих и металлургических компаниях требует, чтобы в правление входил так называемый "директор труда", который ответствен за дела персонала и который не может быть назначен или смещен без одобрения большинства представителей работников.
  Участие работников в управлении компаниями, на которые не распространяются специальные законы, регулируется Конституционным законом о труде 1952 г. Он устанавливает, что 1/3 наблюдательного совета должна состоять из представителей работников. Однако с 10 августа 1994 г. данное положение не применяется в отношении компаний с ограниченной ответственностью, имеющих менее 500 работников.
  Германскую систему управления корпорациями можно бесспорно назвать "банковской". Для крупных германских компаний с территориально разрозненными акционерами характерно сосредоточение крупных блоков акций (30% и более) в руках банков. Представители банков получают места в наблюдательном совете благодаря тому, что банки являются акционерами, либо им принадлежат инвестиционные компании, либо их клиенты передают им акции в управление.
  В 2002 г. Комиссией по корпоративному управлению под председательством доктора Кромме разработан Германский кодекс корпоративного управления. Он был воплощен в Законе о прозрачности деятельности компаний от 17 мая 2002 г., вступившем в силу 26 июля 2002 г., а летом 2003 г. министром юстиции Бригитой Зайприз и федеральным министром финансов Гансом Эйхелем был представлен каталог из 10 пунктов, главное внимание в котором уделялось защите инвесторов.
  Германский кодекс корпоративного управления - это не законодательный акт, не источник общего права, однако он создан на базе существующего законодательства и содержит положения Закона о компаниях (Aktg), Германского торгового уложения (Hgb) и Закона о торговле ценными бумагами (Wphg).
  Кроме обязательных правовых положений Кодекс включает ряд недавно сформулированных стандартов в качестве рекомендаций или предложений. Компании могут и уклониться от выполнения рекомендаций, но должны ежегодно сообщать об этом; что касается предложений, то отклонение от них не требует последующего обнародования. Для германских компаний, акции которых котируются на фондовой бирже, из Кодекса вытекает лишь одно юридическое обязательство - выпускать ежегодную декларацию соответствия, как того требует § 161 Закона о компаниях. По этой норме от компании просто требуется продекларировать, подчинилась ли она рекомендациям Кодекса или нет. Фактическое соблюдение обязательств не предписывается.
  Кодекс адресован акционерам и общему собранию, наблюдательному совету и правлению, он также касается вопросов их взаимодействия, прозрачности деятельности компаний, аудиторов и отчетности.
  Основные рекомендации Кодекса следующие:
  - все акционеры получают равные права, т.е. каждая акция предоставляет право строго одного голоса;
  - исключаются ограничения количества голосов у одного акционера и использование привилегированных прав ("золотой акции"), множественное право голоса;
  - вознаграждение, получаемое членами правления, должно быть обнародовано поименно;
  - компания должна гарантировать акционеру возможность реально использовать право голоса.
  Крайне важной для аудитора является рекомендация наблюдательному совету получить от назначенного аудитора заявление, если это уместно, относительно того, какие профессиональные, финансовые и другие взаимоотношения существуют между аудитором, с одной стороны, и компанией и ее менеджментом - с другой.
  Кодекс предусматривает, что члены правления и наблюдательного совета должны без промедления информировать компанию о покупках и продаже акций как внутри компании, так и в смежных компаниях, а также предоставлять сведения об опционах и других сделках с производными правами.
  Компании продумывают свою собственную интерпретацию правил и практически как хотят формулируют их, а в некоторых случаях даже обходят Кодекс, толкуя его в свою пользу. Кроме этого основного недостатка в Кодексе есть еще ряд неудачных положений. Например, обращение с акционерами в контексте поглощения компании. В этом случае акционеры получают определенные права, которые могут быть реализованы через собрание акционеров, но согласно Кодексу правление должно созвать внеочередное собрание только в "соответствующем случае". Также к недостаткам Кодекса можно отнести неадекватное определение численности наблюдательного совета. В крупных компаниях в наблюдательный совет входят до 20 членов, и такой размер совета представляет проблему для установившейся практики.
  Еще одним важным недостатком является неадекватное решение вопросов ответственности. Члены совета обязуются вести бизнес с соответствующей тщательностью и старательностью. Хотя директор, нарушивший обязательства, может быть признан персонально ответственным перед компанией, он не может быть признан персонально ответственным перед отдельными акционерами. Не существует и персональной ответственности за действия компании в отношении третьих лиц.
  Согласно Кодексу члены правления и наблюдательного совета ответственны перед компанией за ущерб, который они могут нанести, если не будут относиться к своим обязанностям с должной старательностью и вниманием разумных бизнесменов. Проблема ответственности решается неадекватно по отношению и к самой компании, поскольку существует очень мало санкций.
  Ни одна из зарегистрированных на бирже компаний не отмахнулась от выполнения положений Кодекса полностью. Германская ассоциация защиты акционеров в основном одобрила Кодекс и предложила разработать подобный для мелкого и среднего бизнеса.
 С.О. Макаренко
 2006.01.041. ДОЙТЧ К.Х. КОРПОРАЦИИ МНОГО ТЕРЯЮТ ИЗ-ЗА СКУКИ НА РАБОЧЕМ МЕСТЕ.
 DEUTCH C.H. Corporations losing many to boredom // New York Times - 2005. - 16 may - P.1, 4.
  Американская газета "New York Times" опубликовала ряд статей, посвященных анализу препятствий, с которыми сталкиваются работающие женщины. В их числе статья К.Х. Дойч, в которой доказывается, что однообразный характер работы является главной причиной массового ухода с работы женщин, обладающих профессиональными способностями и талантом.
  В настоящее время в США число женщин в управлении, занимающих профессиональные должности, превышает число мужчин. Большинство компаний проводит политику, цель которой помочь руководителям уравновесить потребности работы и интересы семьи, но до сих пор менее 2% женщин управляют крупнейшими компаниями. Причина меньше всего связана с дискриминацией в сфере занятости или с давлением дома. Она вызвана разочарованием в скучном, однообразном характере работы.
  По мнению Деборы Мерим Сэндс, декана школы менеджмента в Бостоне (Simmouz school of management), несмотря на продолжительность трудовой деятельности женщин, обладающих высоким потенциалом, большинство корпораций не представляют, как использовать труд женщин. Многие женщины покидают компании, которые не предлагают им работу, отвечающую их опыту и интеллекту.
  Проведенное обследование женщин, оставивших работу в 90-х годах, свидетельствовало о том, что свыше 90% из них продолжали работать, но в других компаниях.
  Анализ положения работающих женщин показал, что последним свойственны те же амбиции в достижении пика своей карьеры, которые характерны для мужчин. Но только в последние годы компании начали принимать во внимание этот фактор, и им удалось сократить отток женской рабочей силы.
  Такие влиятельные компании, как "General electric", "Procter & Gamble", IBM 2BM и др., разрабатали программы с целью сохранить интерес женщин к работе.
  В компании 2BM на долю женщин приходится 19% работников, занятых на "исполнительных" видах работ. По признанию Жанетт Хоран, вице-президента компании, она работала в пяти компаниях, прежде чем осела в 2BM в 1998 г. В каждой из них она повышала свою квалификацию и уровень знаний, приобретала влияние. За семь лет занятости в компании 2BM 49-летняя Жанетт Хоран сменила три должности, и все по своей инициативе, и предполагает сменить характер работы и ответственность, когда у нее возникнет новая потребность.
  Компания "General electric", как и многие крупные компании, имеет специальные программы помощи женщинам, сочетающим оплачиваемую работу вне дома с семейными обязанностями. По данным, приведенным исполнительным вице-президентом компании, в настоящее время на долю женщин приходится 15% сотрудников компании по сравнению с 9% в 1998 г.
  В заключение автор статьи приходит к выводу, что в определенном смысле промышленные компании относительно легко решают эту проблему, когда занятость не требует постоянного присутствия работника на рабочем месте. Гораздо труднее решать эту проблему тем фирмам, где от работника требуется систематический, постоянный контакт с партнером или клиентом.
 Е.В.Клинова
 2006.01.042. БЁРН Н. КОМПАНИИ И ПРЕСТУПЛЕНИЕ - СТРОГАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, МОШЕННИЧЕСТВО, ДВОЕЖЕНСТВО И УБИЙСТВО - ГДЕ ПРЕДЕЛ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ КОМПАНИЙ?
 BOURNE N. Companies and crime - strict liability, dishonesty, bigamy and homicide - how criminal are companies?// Business law rev. - Hague, 2004. - March. - P.54-55.
  Деликтная ответственность компаний, как известно, строится по правилу "компания отвечает за поведение своих работников" ("vicarious liability"). В некоторых случаях компании несут юридическую ответственность без вины - "строгую ответственность". Кроме того, в странах англосаксонской правовой семьи компании могут быть привлечены к уголовной ответственности, хотя, естественно, круг тех преступлений, которые они могут совершить, ограничен. Трудности могут возникать в случаях, когда в состав преступления входит mens rea. Как обнаружить наличие у компании злого умысла?
  Подход английских юристов традиционно основывался на поиске того лица, которое отождествляется с компанией и является ее alter ego или, иначе говоря, ее "мозговым и нервным центром", "управляющим умом и волей". Известно три судебных решения 40-х годов прошлого века, признающих на основании этого правила компании виновными в совершении мошенничества.
  В 90-х годах этот подход повергся критике при рассмотрении дела компании "Меридиан" (Meridian Global Funds Management Asia Ltd v. Securities Commission), в ходе которого лорд Хоффман сказал, что важно, кого можно считать контролирующим компанию для целей правила идентификации. Особенность дела заключалась в том, что компания была признана виновной в совершении преступления, хотя человек, поведение которого вменялось компании, не был частью ее руководства, а только отвечал за обнародование сведений о принадлежности крупных пакетов акций компании. Достоинством подхода, сформулированного лордом Хоффманом, является гибкость, но он неизбежно порождает неопределенность, кого в корпоративной иерархии можно отождествить с компанией.
  Ясно, что некоторые преступления компании не в состоянии совершить (например, двоеженство). Компания не может также быть признана виновной в убийстве (murder), так как оно наказывается пожизненным лишением свободы, а компанию невозможно подвергнуть такому наказанию. Что же касается причинения смерти по неосторожности, то оно карается штрафом, и, казалось бы, компания может понести такую ответственность. Однако не во всех юрисдикциях общего права признается возможность привлечения компаний к уголовной ответственности за это преступление. Так, из новозеландской судебной практики известно решение 1970 г. по делу Murray Wright Ltd. о признании компании виновной в смерти пациентки, которой были ошибочно даны не те лекарства. Данное решение было пересмотрено как не соответствующее ст.58 Уголовного закона 1961 г., в которой говорится, что убийство - это причинение смерти человеку другим человеком.
  В Англии такой проблемы не существует, однако в 2000 г. апелляционный суд, решая вопрос об отождествлении физического лица с компанией применительно к делу о причинении смерти по неосторожности, отказался применить подход, сформулированный в решении по делу Meridian. Это означает, что компания может быть признана виновной в совершении преступления, только если признан виновным тот человек, который является руководящим умом и волей компании.
  В основном в совершении такого преступления, как причинение смерти по неосторожности, признаются виновными небольшие компании, как, например, в случае, когда были обвинены управляющий директор и компания, организовавшая водный поход, по факту гибели четверых подростков.
  В статье приводится краткое изложение нескольких недавних дел из английской и шотландской судебной практики уголовного преследования компаний по фактам причинения смерти по неосторожности. В 1996 г. компания "Jackson Transport Ltd.", имевшая около 40 наемных работников, обвинялась по факту смерти работника во время чистки механизма танкера, содержащего химические вещества. Компания не обеспечила работника надлежащими средствами защиты, не провела обучение и контроль, поэтому она была признана виновной в причинении смерти по неосторожности.
  В 2001 г. компания "Bros Ltd." признала себя виновной в неосторожном убийстве рабочего, упавшего с шаткой крыши и разбившегося насмерть. Компанию до этого предупреждали о необходимости обеспечения специального оборудования для предотвращения падения рабочих. Она была оштрафована на 25 тыс. фунтов.
  В 2002 г. компания "Dennis Clothier & Sons" вместе с одним из ее директоров была признана виновной в убийстве Стивена Хайфилда, сбитого 20-тонной перегруженной фурой, отсоединившейся от тягача.
  В 2000 г. компания "Teglguard Harwood Ltd." и один из ее директоров признали себя виновными в неосторожном убийстве наемного рабочего Кристофера Лонгрига, раздавленного кипой лесоматериала во время работы на верфи.
  Газовая компания "Transco plc." была обвинена в убийстве четырех человек в декабре 1999 г. в результате взрыва дома.
  Аргументы в пользу формулирования нового состава преступления - корпоративного убийства все настойчивее высказываются в Англии, Уэльсе и Шотландии. Фундаментом для этого послужили несколько ужасающих катастроф, в которых были замешаны компании. Правовая комиссия, разрабатывающая предложения по реформе, сделала два доклада, в последнем из которых предлагается включить в состав корпоративного убийства вину в форме грубой неосторожности. По мнению комиссии, основное внимание при решении вопроса о привлечении компании к уголовной ответственности должно быть уделено состоянию операционных систем компании, а не вине отдельных физических лиц. В 2003 г. был представлен законопроект о корпоративном убийстве, подразумевающем смерть, вызванную ошибочным управлением, если способом, которым компания управляла своими делами, было невозможно гарантировать сохранность здоровья и безопасность работникам и иным лицам, которых затрагивала ее деятельность. В качестве максимального наказания предлагается неограниченный денежный штраф.
 В.Н. Филиппов
 УГОЛОВНОЕ ПРАВО. КРИМИНОЛОГИЯ
 2006.01.043. КРИСТИ Н. НАКАЗАНИЕ КАК ПРОБЛЕМА.
 CHRISTIE N. Straffen som problem // Nord. tidsskr. for kriminalvid. - Kobenhavn, 2004. - Arg. 91, № 4. - S. 302-310.
  Статья известного норвежского ученого профессора Института криминологии и социологии права (г. Осло) Нильса Кристи посвящена рассмотрению проблемы наказания. Проблема наказания, пишет автор, в самом наказании. Наказание - это зло, назначение которого - причинение страдания. Но нелегко, указывает он, причинять страдание в обществе, основывающемся на принципах добра, любви к ближнему, где каждый стремится оказать помощь другому, облегчить его страдания. Есть нечто чудовищное, неправдоподобное, продолжает автор, в ужасных наказаниях, которые применялись в давние времена, впрочем, не такие уж и давние: клеймение, наказание плетьми, палками и топор палача.
  "В настоящее время, - пишет автор, - в наших тюрьмах уже нет камер, а есть комнаты; нет карцеров, а есть отдельные помещения для работы с осужденными; нет тюремных надзирателей (надсмотрщиков), их заменили тюремные служащие. В основу обращения с осужденными положены новейшие научные принципы.
  Мы, отказались от смертной казни, мы не отнимаем у человека жизнь, но в своем гневе отнимаем у него часть его жизни. Лишение свободы - наказание, наиболее близкое к смертной казни".
  Итак, встает вопрос, следует ли вообще отказаться от наказания или все же предоставить государству право наказывать. Автор считает, что в некоторых случаях государству следует предоставить такое право. Но при этом, полагает он "надо понимать, что мы делаем. Ни словами, ни в мыслях нельзя прикрывать то, что составляет сущность, существо проблемы, ее основу. Надо четко осознавать, что наказание причиняет страдание другим людям, и мы делаем это намеренно".
  Конечно, указывает автор, "мы не должны, как это часто бывает, руководствоваться соображениями выгоды, а объективно оценивать положение, учитывая все факторы. В итоге встает следующий вопрос: если мы в целом рассматриваем функцию государства, связанную с наказанием и реализацией наказаний, как одну из важных сфер его деятельности, то можно ли считать наше мнение приемлемым? Некоторые решительно отвергнут такую постановку вопроса. Они заявят: преступность налицо, она есть, и она растет; это не наш выбор; это выбор преступника; мы реагируем лишь на его выбор и вынуждены применять наказание. Мой ответ, - продолжает автор, - вызовет раздражение многих, ибо я считаю, что преступности как таковой не существует". Существуют деяния, некоторые из них дурные, скверные, нежелательные, согласно многим действующим стандартам, из этих нежелательных выделяются деяния, которым придается статус преступления. Как показывает история права, пишет автор, нет единого понимания убийства для всех времен. Известно также, указывает он, что похищение детьми денег из карманов своих родителей или драки (избиения) в семье редко рассматриваются как преступления, хотя и первое, и второе деяния, предусматриваются нормами уголовного закона. Следовательно, значение того или иного деяния определяется обстоятельствами, при которых оно совершается. Отнесение деяния к нежелательному зависит от нашего восприятия данного деяния, нашего отношения к нему и варьирует вместе с изменениями наших восприятий и отношений. То же происходит и с теми нежелательными деяниями, которым придается статус преступления. В частности, в узком кругу соседей, где все знакомы и находятся как бы под постоянным присмотром друг друга, значительно снижается число совершаемых нежелательных преступных деяний. Если же такие деяния все же совершаются, то именно эти обстоятельства (знание друг друга, знакомство) могут содействовать тому, что эти деяния обретут иное значение, иной смысл. Например, один сосед избил другого, но они имеют обыкновение ссориться, после чего вновь становятся лучшими друзьями. На следующей неделе наоборот - второй избил первого. Но ведь это просто ссора, а не преступление. Кроме того, с ними можно поговорить, предупредить, если они заходят слишком далеко. Поэтому в таких случаях нет необходимости привлекать государство - полицию, лишь одно присутствие которой может обычной драке соседей придать значение преступления. Совсем другое дело, если нежелательные деяния совершают незнакомые нам лица. Тогда единственный выход - привлечение полиции.
  Дурные деяния, пишет автор, - это как неиссякаемый природный источник. Они могут восприниматься по-разному: как проблема воспитания, как болезнь, как социальная проблема или как преступность. Против них могут применяться самые разные меры воздействия: в семье, со стороны соседей, учителей, врачей, социальных работников, священников, полиции. Кроме того, против них могут применять меры, ограничивающие возможность их осуществления, например, магазины с продавцами вместо магазинов самообслуживания, кондукторы в трамваях вместо билетных автоматов.
  Далее, пишет автор, следует отметить одну особенность нашего времени, которая содействует как росту числа нежелательных деяний, так и тенденции придания этим деяниям статуса преступлений. Первое серьезное исследование, проведенное автором по просьбе видного норвежского ученого в области уголовного права и криминологии, профессора Иоганнеса Анденеса, было посвящено изучению личности надзирателей в концентрационных лагерях. Основное открытие, которое глубоко потрясло автора, состояло в том, что надзиратели, занимающиеся расправами и убийством пленных, были отдалены от них в своем сознании и никогда не приближались к ним настолько, чтобы воспринимать их как людей, как своих ближних. Поэтому нормы, запрещающие убийство и жестокое обращение с людьми, в данном случае не работали. Следует также отметить, что эти надзиратели не были ни монстрами, ни чудовищами. "Я часто задумываюсь о том, - пишет автор, - как бы я сам себя повел, если, будучи совсем молодым, подвергся бы подобному испытанию".
  Но ведь именно отдаленность, отчужденность составляют основную особенность организации нашего общества. Такой подход оправдывает себя, если руководствоваться критериями выгоды: супермаркет предпочтительней продавца, торгующего в маленьком магазинчике на углу, билетный автомат выгодней, чем кондуктор в трамвае, крупные предприятия предпочтительней мелких; свобода взаимоотношений благоприятствует росту экономики.
  Вместе с тем, пишет автор, очевидно, что все названные факторы стимулируют рост нежелательных деяний и те из них, которым придается статус преступлений. Здесь, указывает он, встает один весьма серьезный вопрос: где граница, предел? Какое количество нежелательных деяний допустимо, каким из них мы можем придавать статус преступлений и за совершение каких деяний должны назначаться определенные меры наказаний, чтобы мы при этом не утрачивали себя. Именно здесь должны проявляться гражданский долг, гражданские обязательства. Вопрос состоит в том: представляет, реализует ли государство в названной сфере деятельности основополагающие ценностные установки и принципы таким образом, который дает возможность жить при такой их реализации.
  В мире, пишет автор, наблюдаются значительные различия в плане намеренного причинения страданий. Так, например, в основных индустриальных странах число заключенных варьирует от 30-40 до 740 на 100 тыс. населения. В странах Северной Европы это число по-прежнему более низкое - 60-70. В Исландии, конечно, оно еще ниже, и весьма интересно, что такое же положение наблюдается в Словении. В большинстве стран Западной Европы число заключенных в среднем составляет около 100 на 100 тыс. населения. Исключение составляют Англия и Уэльс, где в результате постоянного роста оно достигло 140 на 100 тыс. населения. Выступая с докладом в Англии, автор отметил, что при такой практике число заключенных в стране скоро достигнет уровня Восточной Европы, - в Англии и Уэльсе это число равно соответствующему числу в Словакии. Во многих странах Восточной Европы оно еще выше. В Прибалтийских странах число заключенных составляет 300-400 на 100 тыс. населения. Наиболее высокий уровень в России - 600 на 100 тыс. населения. Среди всех индустриальных стран ведущее место в рассматриваемой сфере занимают Соединенные Штаты Америки - 740 заключенных на 100 тыс. населения. Кроме того, указывает он, в США до сих пор применяется смертная казнь.
  По мнению автора, уголовную политику следует рассматривать как вопрос культуры. Проблема в том, определяет ли состояние преступности уровень применяемых наказаний. Уровень применяемых наказаний, пишет он, нельзя воспринимать как простое, прямое зеркальное отражение преступности. Дело состоит в том, что, по нашему мнению, мы можем предпринять в отношении наших ближних. Следует различать, указывает автор, общества двух типов: инклюдирующее (включающее) и эксклюдирующее (исключающее).
  Автор приводит слова видного норвежского ученого-историка и государственного деятеля профессора Х. Кута, который писал: "Каждый раз, когда новый класс поднимается и требует своего места прав и власти, вначале может создаваться впечатление роста ненависти, раздоров, влекущих за собой образование неразрешимых конфликтов, способных взорвать все общество. Но в итоге, когда низшие слои общества добиваются своих целей, выясняется, что общество расширилось, усилилось и стало намного богаче, чем было раньше" (цит. по: с.305).
  Высказывание Х. Кута, пишет автор, посвящалось рабочим и бедным. Наша же тема - наказание и преступники. Конечно, продолжает он, бедных это касается при любых условиях и всегда, что подтверждается многочисленными исследованиями, проведенными в стране и за рубежом. Наказанию подвергаются в основном представители малоимущего населения, бедноты. Особенно тяжелое положение наблюдается среди лиц, осужденных к тюремное заключению, - у них более низкие доходы, ниже уровень образования, хуже жилищные условия и более высокий уровень безработицы. Представители других слоев населения очень редко встречаются в местах лишения свободы. Представляется, что различие между положением осужденных и прочего населения постоянно возрастает. Возрастает и различие между бедными и богатыми, о чем говорят проводимые исследования. Этот процесс наблюдается как в обществе, так и в тюрьмах.
  Однако они (правонарушители) сами выбирают себе свою дурную, скверную жизнь. Так это видится со стороны. Но можно посмотреть на данную ситуацию с иных жизненных позиций, используя в качестве примера привокзальную площадь г. Осло. Здесь часто собираются преступники, совершаются преступные деяния. Правонарушители постоянно продают друг другу наркотики. Следовательно, необходимо вмешательство полиции. Но можно сделать иной вывод: редко в одном месте встречается такое большое скопление больных, социально нуждающихся людей. Отсюда звучат сигналы бедствия, здесь в одном месте сосредоточены наиболее нуждающиеся в помощи люди. При этом всегда встает вопрос, что мы, не они, в данном случае выбираем, чему отдадим предпочтение: преступлению (нарушению закона), болезни, отсутствию жилья (места жительства), бедственному положению, нужде.
  На государственном уровне нечто подобнее можно проиллюстрировать путем сравнения Канады и США: общая граница от океана до океана, общий язык (для большинства) и тем не менее полное различие, когда дело касается наказания. Канада, ближайший сосед "главного карателя", придерживается иных взглядов на уголовно-правовые меры воздействия, а в сфере применения наказаний находится на уровне стран Западной Европы. В Канаде число заключенных значительно ниже (103 на 100 тыс. населения), даже чем в колыбели ее культуры - в Англии и Уэльсе, где, как уже отмечалось выше, это число составляет 140 на 100 тыс. населения. Такое положение автор объясняет различным подходом к рассматриваемой проблеме. Суть состоит в том, указывает он, что Канада основное значение придает социальной стороне дела, а США - преступной. США, пишет автор, - это страна, которая прибегает к изгнанию, выталкиванию человека, заключению его в тюрьму, вместо того, чтобы содействовать его включению в привычную жизнь. При таком подходе тюрьмы выступают в качестве функциональной альтернативы повышения социального благосостояния. Конечно, продолжает автор, нет сомнения в том, что меры, предпринимаемые по обеспечению благосостояния, решают многие, но не все проблемы. Люди по-прежнему будут вступать в конфликты, избивать, убивать, мошенничать, насиловать. "Я, - пишет он, - специально использовал термин "конфликт", а не обратился непосредственно к слову "преступление". Употребление понятия "конфликт" открывает возможность для новых, а вернее, очень старых решений".
  Норвежский специалист Ерлинг Сандмуэ, продолжает автор, в своей работе освещает состояние убийств в ХVII в. Он, в частности, отмечает сложности, испытываемые судейскими работниками (судьями) сельской местности при решении вопроса наказаний. Дело в том, что жители сельской местности стремились к примирению в случаях, когда конфликт возникал между их обитателями. Это была вполне естественная и логичная реакция, ибо наказание земляка - весьма нежелательная, неудобная по многим основаниям мера. Ведь можно, например, потерять хорошего работника, а такая потеря усложнит жизнь сельской общины, ляжет дополнительным бременем на всех ее членов. Кроме того, может возрасти число конфликтов: твоя мать добилась наказания моего отца, но однажды это вернется обратно к тебе и твоим близким, и вы все получите сполна.
  Те же механизмы действуют и в целом ряде высокоразвитых индустриальных стран. Канада, Новая Зеландия и Австралия, пишет автор, имеют одну общую серьезную проблему: в их тюрьмах весьма высоко число, соответственно, индейцев, маори и аборигенов, а этим людям приходится там особенно тяжело. Осознание данной проблемы, указывает он, привело к постепенному использованию форм решения конфликтов, в значительной степени заимствованных из традиций названных этнических групп. Канадские индейцы собираются в специальном помещении для заседаний, собраний, располагаются большим кругом и передают друг другу белое перо. Тот, в чьих руках находится это перо, имеет право (но не обязан) говорить, высказывать свое мнение. Его нельзя перебивать. Часто разрешение конфликта достигается таким образом. Если же нет, то дело возвращается в суд (уголовной юстиции). Особый интерес, пишет автор, представляет тот факт, что такой порядок разрешения конфликтов начинает обретать силу модели и для мер, применяемых в отношении всего населения. Законодательство, регулирующее охрану детства в Новой Зеландии, практически полностью основано на законах (праве) Маори (Maori-law), несет на себе все его черты. Особенно сильное стремление, интерес к альтернативному разрешению конфликтов наблюдается в Австралии. Не отстает в этом плане, пишет автор, и Норвегия. В 1991 г., указывает он, Норвегией, первой из всех стран Западной Европы, был принят закон о советах по разрешению конфликтов. Теперь такие советы действуют по всей стране. Сюда со своими проблемами могут обращаться конфликтующие соседи. Кроме того, полиция может передавать на рассмотрение этих советов мелкие (малозначительные) уголовные дела. По мнению автора, на их рассмотрение следует передавать и более серьезные дела. В частности, дела, связанные с применением насилия (драка, избиение).
  Встает вопрос, пишет автор: можем ли мы полностью отменить наказание и отнести все конфликты к цивильным? Нет, отвечает он, этого делать нельзя, ибо существует множество оснований, подтверждающих необходимость сохранения как формального наказания, так и соответствующих формальных структур, обеспечивающих его назначение и реализацию. Некоторые жертвы ни при каких обстоятельствах не захотят встретиться с тем, кто нанес ущерб, боль, страдание им или их близким, иначе как под защитой уголовного процесса. Бывают и преступники, правонарушители, которые не хотят, не желают встречаться со своими жертвами. Они предпочитают тюрьму, пожизненное лишение свободы встрече с пострадавшими. Кроме того, есть деяния, совершения которых общество не может допустить, и правонарушители, действия которых оно считает необходимым останавливать, например, действия лиц, непрерывно занимающихся поджогом церквей или мечетей и считающих это своим священным долгом или правом. Там, где требуется применение власти, силы, где альтернативное решение конфликтов не оправдывает себя, там четко проявляются преимущества уголовного процесса.
  Там, где, по нашему мнению, следует применять наказание, мы видим преимущества судебного рассмотрения дела. Но наказание - это причинение страданий, зла, поэтому выстроена замысловатая система препятствий для предотвращения злоупотреблений, чтобы не допустить осуждения психически больных, чтобы осуждались действительно виновные, а не невиновные, чтобы не назначались несправедливые наказания. Уголовный суд (процесс) - это сложный, суровый инструмент, действия которого влекут за собой тяжелые последствия и который должен использоваться с большей осторожностью. Уголовно-правовое, судебное разрешение конфликта во многих отношениях уступает решениям, достигаемым в сельской местности. Участвующие в рассмотрении дел в сельской местности настолько много знают друг о друге и о своем общем прошлом, что, принимая решение, могут полностью основываться на этих данных. Где участие сторон добровольно, там вышеназванная модель решения конфликтов имеет много преимуществ. Если же надо "причинять страдание", то значительное преимущество имеют уголовно-правовые меры. Но постоянно возникает вопрос: где граница, предел? Ответ на этот вопрос, по мнению автора, полностью зависит от того, в каком обществе мы хотим жить, какое общество мы выбираем для себя9. Если мы выбираем форму, вид общества, в котором люди мало знают друг друга, то будем вынуждены большую часть взаимного контроля передать специалистам в области такого контроля - полиции и частным охранным предприятиям. Если же мы захотим снизить давление на органы, аппарат уголовно-правового преследования, сократить их использование, то, указывает автор, нам придется идти против течения. Мы будем вынуждены воссоздавать, возрождать некоторые устаревшие формы, виды общества с пониженной, ограниченной географической и социальной мобильностью. Или, иначе говоря, мы будем вынуждены обратиться к идее инклюдирующего, включающего общества. Но такой подход полностью противоречит общепринятым, традиционным представлениям о необходимости экономического развития. И это именно та дилемма, в которой автор стремится выступить посредником. Мы, конечно, не считаем, продолжает он, что можем беспредельно изменять основные условия формы организации нашего общества и что после этого общество останется тем же. Если мы хотим ограничить рост нежелательных деяний и тех из них, которые считаем преступными, то мы не может допустить, чтобы развитие общества шло по тому же пути, по которому оно идет в настоящее время. С криминологических позиций основная проблема не бедность, а богатство. И проблема еще более усложняется неравномерностью его распределения.
  Но, продолжает автор, хорошо известно, что большинство относится к этому вопросу совсем по-другому. Мы должны меняться, заявляют они, чтобы обеспечить возможность дальнейшей модернизации. Без развития Норвегия остановится. Но, возражают им, не следует забывать, что наряду с таким развитием растет и число неприятных, сопутствующих ему обстоятельств. Значит, отвечают они, надо усилить наказания. Конечно, пишет автор, это вполне осуществимо. Чтобы достигнуть уровня США, указывает он, мы можем в десять раз повысить число заключенных - от 3 тыс. до 35 тыс. человек и более. Кроме того, мы можем установить надзор со стороны полиции или иных соответствующих структур за 30 - 40 тыс. лиц вне пенитенциарных учреждений. Однако, пишет автор, такое решение данного вопроса приведет к возникновению двух проблем. Во-первых, понравится ли нам самим такое общество. Во-вторых, согласно профессиональному мнению автора, такой уровень наказаний неизбежно приведет к росту, возникновению специфических, особо нежелательных деяний и созданию в стране такой криминальной культуры, равной которой в настоящее время еще не существует.
  Конечно, пишет автор, мы не может вернуться в прошлое. Но, указывает он, посредством изменений отдельных основных положений, приоритетов возможно создать условия, при которых возникшая высокая потребность в наказании может быть снижена.
  Есть, продолжает автор, еще один путь, которому некоторые отдают предпочтение, - это путь исследований. Наука разрешила немало проблем, и мы относимся к ней с уважением. Может быть, она решит и данную проблему. Как придать наказанию характер терапевтического воздействия? В связи с этим уже выдвинуто предложение о создании в Норвегии "Университетской тюрьмы", чтобы путем исследований выяснить, какое обращение следует применять в отношении заключенных.
  Комитет юстиции выступил на Стортинге (парламент Норвегии) с просьбой рассмотреть вопрос об учреждении в г. Бергене "Университетской тюрьмы", работа в которой будет основываться на совместных усилиях тюрьмы и Университета г. Бергена. По утверждению представителя Управления тюрьмами Вестланна (Западной Норвегии), такой замысел мало чем отличается от того, что уже функционирует в других сферах. В качестве примера приводится действующая Университетская больница. "Университетская тюрьма" будет строиться по той же модели.
  "Университетская тюрьма", пишет автор, задумана, рассматривается как поле для проведения исследований, испытаний, проверок, обучения. Конечно, указывает он, участие в исследовательском проекте должно быть одобрено, разрешено и не отступать, не нарушать принятых в обществе установлений. Но, по-видимому, при этом забыли о власти. Забыли о том, что именно она держит в своих руках основной ключ к свободе заключенных. Заключенный, проявляющий готовность к сотрудничеству, может облегчить свою участь, улучшить, смягчить условия отбывания наказания и даже освободиться ранее истечения назначенного ему срока лишения свободы. Вместе с тем несговорчивый заключенный, который не пожелает предоставить свое "тело, душу или социальную жизнь" для изучения, будет полностью отбывать свой срок. Это, конечно, не обязательно. Но представляется очевидным, что заключенные могут воспринять ситуацию таким образом.
  Одно время в ряде стран на заключенных испытывали новые лекарственные средства, оправдывая это тем, что испытания проводились на добровольных началах. Но после осознания того, что заключенные готовы идти на любой риск, лишь бы избежать мучений, добровольное участие в такого рода исследованиях было запрещено. Автор выражает беспокойство по поводу того, что очень многие государственные структуры, действующие в рассматриваемой сфере, создают свои исследовательские учреждения: вычислительные центры (отделения), Высшее полицейское учебное заведение, Высшая школа полиции, а теперь еще и "тюремный университет". Конечно, пишет он, здесь, по всей вероятности, будут проводиться добросовестные исследования. Вместе с тем для проведения таких исследований нет более опасного места. Тюрьмы возглавляют, управляют и руководят осуществлением абсолютной государственной власти. Это означает, что нет, не существует какого-либо другого государственного учреждения, которое в большей степени нуждается в постоянном надзоре, наблюдении извне.
 Л.Л. Ананиан
 2006.01.044. СИНЬКОВ Д.В. ПРЕСТУПНОСТЬ ЖЕНЩИН: СОСТОЯНИЕ, ПРИЧИНЫ И ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: (РЕГИОН. ХАРАКТЕРИСТИКА) / Рос. акад. правосудия. Вост.-Сиб. фил. - Иркутск, 2004. - 189 с.: - Библиогр.: с. 164-180.
  В исследовании предпринята попытка дать криминологическую характеристику современной женской преступности в Восточно-Сибирском регионе, показать присущие ей особенности, раскрыть личность женщин-преступниц, их жертв, проанализировать причины и условия, детерминирующие данное явление в регионе, а также предложить некоторые пути решения проблемы предупреждения женской преступности.
  До недавних пор, пишет автор, женская преступность, имея малый удельный вес в общей структуре преступности, не рассматривалась как самостоятельная проблема. Считалось, указывает он, что преступления, совершаемые женщинами, не представляют большой общественной опасности и не оказывают заметного влияния на криминогенную и общесоциальную обстановку в стране. В настоящее время преступность женщин становится серьезной криминологической проблемой, поскольку ее существование детерминируется неблагоприятными тенденциями в развитии самого российского общества.
  Это, пишет автор, подтверждается и более интенсивными темпами криминализации женской половины человечества. Так, указывает он, с 1997 по 2003 г. в Российской Федерации число женщин, вовлеченных в криминальные формы поведения, увеличилось в 1,2 раза, тогда как мужчин снизилось в 1,1 раз (с. 3). О негативных тенденциях женской преступности свидетельствует также увеличение в ее структуре доли преступлений, определяющих современную криминальную ситуацию (краж, грабежей, разбоев, убийств и т.д.).
  Известно, продолжает автор, что преступность в целом и женская в частности в различных регионах страны развивается по-разному: в одних может наблюдаться ее стремительный рост, а в других снижение. Это, указывает он, зависит от особенностей конкретного региона, его географического, экономического положения, криминологических характеристик и т.д.
  Проведенное исследование показало, пишет автор, что в Иркутской области наблюдается постоянный рост числа зарегистрированных преступлений, совершаемых женщинами, и их удельного веса в общей структуре преступности (женская преступность в исследуемом регионе растет в 4 раза быстрее, чем преступность в целом) (с.161).
  Изучение структуры исследуемого вида преступности по степени тяжести совершенных ими преступлений свидетельствует о том, продолжает автор, что характерной чертой для современного состояния женской преступности является тенденция повышения общественной опасности совершаемых женщинами преступлений за счет увеличения доли особо тяжких преступлений. Кроме того, указывает он, в данной структуре преобладают преступления корыстной направленности, а доля причиняемого материального ущерба от преступности женщин фактически прямо пропорциональна ее доле в структуре общей преступности, хотя в отдельные годы наблюдалось ее увеличение.
  Согласно анализу личностных характеристик женщин-преступниц, пишет автор, наибольшую долю среди них занимают молодые женщины в возрасте от 18 до 29 лет, имеющие среднее образование, незамужние или разведенные, проживающие в городской местности, но нигде не работающие и не учащиеся, имеющие доход на одного члена семьи до 3 тыс. рублей в месяц.
  Между тем, указывает он, анализ нравственно-психологических качеств личности данных субъектов показал, что традиционные представления о том, что для женщины наиболее значима семейная жизнь, не подтвердились: на первое место исследуемая группа осужденных поставила достижение материального благополучия, а благополучие в семейной жизни - на второе.
  Характеризуя причинный комплекс женской преступности, автор пришел к выводу, что среди основополагающих факторов, ее детерминирующих, выступают сложившиеся в обществе социально-экономические противоречия, существующие ныне диспропорции между потребностями женщин в активном участии в труде, профессиональной деятельности и резким вытеснением их с рынка труда.
  Вместе с тем немаловажное влияние на формирование противоправного поведения женщин оказывают факторы микросреды, а также некоторые социальные связи и взаимоотношения преступницы и жертвы.
  Особенности женской преступности, ее причинного комплекса, личности женщин-преступниц обусловливают и специфику системы мер предупреждения их преступного поведения, которая заключается в определении ее направлений, выявлении негативных факторов социальной микросреды и их диагностике, использовании традиционных и новых методик профилактики.
  В этой связи, пишет автор, представляется, что приоритетными направлениями общесоциального предупреждения женской преступности должны стать: государственная и общественная поддержка социально незащищенных слоев населения; разработка и реализация эффективной социально-экономической политики, удовлетворение общественно значимых интересов и потребностей женщин в сферах общего и профессионального образования, культуры, досуга и труда; техническое и технологическое перевооружение предприятий, всемерное сокращение неквалифицированного женского труда, укрепление служб занятости населения; создание строгой системы подготовки, переподготовки кадров и повышения их квалификации; развитие малого и среднего предпринимательства, обеспечивающего население новыми рабочими местами; правовое воспитание граждан.
  Объектом специально-криминологического предупреждения данного вида преступности должна стать сфера непосредственного социального окружения женщины, семьи, лиц с неустойчивой психикой и негативными установками. Вместе с тем среди различных видов профилактической работы с женщинами особое место должно принадлежать пенитенциарному и постпенитенциарному предупреждению, которое в настоящее время имеет ряд упущений. Кроме того, необходимо заметить, что для эффективной предупредительной деятельности необходимо ее полноценное информационное обеспечение. В настоящее время это требование не выполняется.
  В целом проведенное исследование, пишет автор, позволяет сделать вывод о большой практической значимости изучения региональных характеристик женской преступности и необходимости скорейшего разрешения проблем ее предупреждения.
 Л.Л. Ананиан
 2006.01.045. ЦОРИЕВА Е.С. ПРЕСТУПНОСТЬ ВЫНУЖДЕН-НЫХ МИГРАНТОВ: (По материалам Респ. Сев. Осетия - Алания) / Под ред. Эминова В.Е.; Владикавк. ин-т упр. - Владикавказ, 2004. - 168 с. - Библиогр.: с.151-164.
  На основе анализа судебной и правоохранительной практики, обширного круга статистического и аналитического материала освещаются социально-правовые и криминологические проблемы миграционных процессов, в частности, особенности состояния вынужденной миграции населения Республики Северная Осетия - Алания (РСО - Алания) за период 1991 по 2002 г.; рассмотрена взаимосвязь вынужденной миграции и преступности в республике с учетом современных тенденций в развитии этих явлений.
  В работе на монографическом уровне проанализированы состояние, структура и динамика преступности вынужденных мигрантов в РСО - Алания, определены факторы, детерминирующие преступность среди вынужденных мигрантов, выявлены мотивационные установки их преступного поведения, а также особенности свойств личности преступника из среды беженцев и вынужденных переселенцев, высказаны рекомендации по профилактике преступности рассматриваемой категории лиц.
  Широкому читателю представлено одно из первых отечественных исследований проблем борьбы с преступностью вынужденных мигрантов.
  Изучение воздействия социальных процессов на преступность, пишет автор, представляет собой одну из фундаментальных проблем науки криминологии. Сложные социально-экономические и политические процессы, происходящие в российском обществе и других государствах СНГ, указывает она, обусловили возникновение массовых миграционных потоков в России, особенно на Северном Кавказе. Слабо контролируемые переселенческие процессы оказали, в свою очередь, существенное влияние на политическую обстановку, социально-демографическую и криминогенную ситуацию в Северо-Кавказском регионе.
  По мнению ряда ученых-криминологов, пишет автор, миграция является одним из факторов, влияющих на состояние преступности10. "Миграция населения - это один из самых чутких инструментов, незамедлительно реагирующих на социальные, экономические и политические изменения в мире, стране или отдельном регионе"11. Значительный приток мигрантов в регион способствует росту цен на недвижимость, обострению конкуренции на рынке труда, снижению уровня жизни населения, обострению других социальных проблем, усилению националистических и сепаратистских настроений, криминализации обстановки.
  Миграция на Северном Кавказе, в частности в РСО - Алания, указывает автор, носит в основном вынужденный характер и вызвана разгулом национализма, военными действиями в Чечне, Южной Осетии, Абхазии, осетино-ингушским конфликтом и гражданской войной в Таджикистане. Только в 1991-1992 гг., пишет она, около 100 тыс. вынужденных мигрантов прибыли в Республику Северная Осетия - Алания12, которая оказалась к тому времени по коэффициенту нагрузки13 на одном из первых мест. Именно в этой республике, как нигде более, обострились все проблемы, связанные с беженцами и вынужденными переселенцами. С начала 90-х годов каждый пятый житель республики является вынужденным мигрантом, и на сегодняшний день по коэффициенту нагрузки вынужденной миграции на население Республика Северная Осетия - Алания занимает второе место после Ингушской Республики14. Естественным результатом интенсификации миграционных процессов явился резкий прирост преступлений в указанные годы (+15,5% по сравнению с 1990 г.).
  Известно, пишет автор, что изучение правонарушений мигрантов традиционно проводится в рамках исследований территориальных различий (географии) преступности, однако собственно проблемам преступности мигрантов до настоящего времени не уделялось надлежащего внимания. Незначительно, указывает она, количество аналитического материала и научных разработок, посвященных этой теме, хотя современные тенденции в характере и направлениях миграции поставили новые вопросы, требующие изучения и разрешения. В свою очередь, углубленный анализ преступности вынужденных мигрантов в Северной Осетии - Алании в криминологической литературе не рассматривался, хотя названная проблема чрезвычайно актуальна не только для республики, но и для многих других субъектов Российской Федерации.
  Необходимость комплексного исследования проблемы преступности вынужденных мигрантов обусловила использование автором в процессе работы научных достижений криминологии, уголовного права, социологии, демографии и других дисциплин. Такой подход, пишет она, позволил определить существующие связи между обострением криминальной ситуации и вынужденной миграцией населения, проанализировать особенности криминального поведения вынужденных мигрантов, сформулировать ряд рекомендаций по совершенствованию системы мер противодействия преступности этой категории лиц.
  Л.Л. Ананиан
 2006.01.046. КОСЕВИЧ Н.Р. ПРОФИЛАКТИКА ПРЕСТУПНОСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В МАЛЫХ И СРЕДНИХ ГОРОДАХ: Учеб. пособие / Под ред. Антоняна Ю.М. - М.: Щит-М, 2004. - 269 с. - Библиогр.: с. 252-267.
  В книге рассматриваются криминологические и педагогические проблемы преступного поведения несовершеннолетних, его особенности в малых и средних городах, анализируются основные криминогенные факторы, продуцирующие преступность несовершеннолетних в современной России, и вносятся предложения по ее профилактике. В конце работы приводится словарь терминов.
  В настоящее время, пишет автор, наша страна переживает один из самых сложных, во многом болезненный, но вместе с тем и один из самых динамичных периодов в своей истории. Осуществленные в Российской Федерации преобразования связаны с изменениями в экономической, социальной, идеологической и политической сферах. Этот процесс, как правило, сопровождается обострением общественно-политических противоречий, многократным ростом преступлений и иных правонарушений. Кризисные явления в социальной, экономической и политической сферах нашего общества особенно неблагополучно сказались на состоянии преступности несовершеннолетних.
  Несовершеннолетние, пишет автор, уже давно превратились в криминально активную часть населения России. Темпы роста подростковой преступности, указывает он, в несколько раз опережают аналогичные данные по всей преступности в целом. Прирост числа зарегистрированных несовершеннолетних, совершивших преступления в общей сложности по России только за период 1991-1995 гг., составил 43%. По данным Министерства внутренних дел Российской Федерации 424,3 тыс. несовершеннолетних состоят на учете в органах внутренних дел (с. 3).
  Очевидно, пишет автор, что сложившаяся ситуация с преступностью несовершеннолетних, ее тенденции в ближайшей перспективе будут в значительной мере определять криминогенную картину в России. Многие преступления, указывает он, совершаются ими в малых и средних городах. Названная проблема актуальная и для Московской области, где число несовершеннолетних, доставленных в ОВД за совершение преступлений в 2000 г., составило 5805 человек (прирост по сравнению с 1996 г. - 317%) (с. 4).
  Актуальность данной проблемы состоит еще и в том, что число малых и средних городов в Московской области составляет 81,3% от общего числа городских поселений. Такое же соотношение и во многих других республиках, краях, областях. В целом по России малых и средних городов подавляющее большинство - 83,1% от общего числа городов. Такое процентное соотношение малых и средних городов в общем числе городских поселений Российской Федерации позволяет условно считать Московскую область уменьшенной копией России по данному показателю. С учетом изложенного, исследование проводилось в малых и средних городах Московской области.
  Характеризуя тенденции подростковой преступности в рассматриваемых городах, пишет автор, следует указать, что она в настоящее время активно прогрессирует в качественном отношении и охватывает все основные молодежные группы. Высокий уровень безработицы способствует и будет способствовать формированию незанятой части несовершеннолетних, устойчиво подверженных криминальному влиянию. Под сильным криминальным влиянием одна часть молодежи втягивается в сферы преступного мира, а другая пытается изолироваться от него различными формами "ухода". В частности, речь идет об интенсивной наркотизации подростков, ведущей, по существу, к тем же результатам.
  Наиболее криминогенной является социально-демографическая группа подростков в возрасте 15-17 лет. Подростковая преступность в рассматриваемых городах омолаживается. Растет число подростков, совершающих общественно опасные деяния до достижения возраста уголовной ответственности.
  Специфической чертой подростковой преступности в указанных городах является и ее феминизация.
  Возрастает число тяжких преступлений, совершенных несовершеннолетними с особой жестокостью и цинизмом.
  Следующей отличительной чертой преступности несовершеннолетних в рассматриваемых городах является сокращение числа преступлений, совершенных подростками в нетрезвом состоянии, и их участников. Это вызвано, с одной стороны, сокращением регистрации аналогичных преступлений, а с другой - вытеснением наркотиками употребления алкогольной продукции несовершеннолетними. Существенным фактором снижения алкоголизма несовершеннолетних служит влияние мафиозных структур, вербующих наиболее физически развитых подростков и выдвигающих перед ними строгий запрет на употребление алкоголя.
  Преступность несовершеннолетних в значительной мере определяется состоянием ее групповой составляющей.
  Кроме того, в рассматриваемых городах активно идет процесс влияния на подростковую среду организованной преступности. В результате расширяется социальная база организованной преступности за счет неработающих и неучащихся, занимающихся мелким бизнесом, вернувшихся из мест лишения свободы подростков, а также подростков из малообеспеченных и обнищавших семей. Это не может не повлиять на повышение степени организованности и самих подростковых группировок, которым присущи устойчивость состава их участников, сплоченность и конспиративность деятельности, четкая иерархическая структура, дерзость и частота совершаемых преступлений.
  Правоохранительная система России оказалась во многом не готова к работе в новых условиях. Многие проверенные временем подходы к решению проблем борьбы с преступностью оказались утраченными. Фактически прекратила свое существование система социальной профилактики правонарушений несовершеннолетних, а с ней и такое важное направление, как взаимодействие между собой субъектов профилактической деятельности.
  В целом, указывает автор, без радикальной реформы всей системы предупреждения преступности несовершеннолетних невозможно добиться позитивных сдвигов в решении этой актуальнейшей для реформирующегося общества проблемы. Учитывая действующие социально-криминогенные тенденции в подростковой среде, пишет он, система предупреждения преступности несовершеннолетних должна основываться на следующих принципах: подход к проблеме с учетом несовершеннолетних как особой группы населения, которая нуждается в повышенной защите; приоритетность и комплексность решения проблемы подростковой преступности несовершеннолетних; совершенствование системы предупреждения преступности; подход к проблеме с учетом местных условий. В этом ведущая роль отводится повышению действенности социальных институтов.
  Данная проблема, заключает автор, не может быть решена вне широкого социального контекста. Но конкретные меры по ее урегулированию не приведут к положительным результатам без учета региональной специфики преступности несовершеннолетних.
  Л.Л. Ананиан
 2006.01.047. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ОРГАНОВ ПРОКУРАТУРЫ ПО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЙ: Метод. пособие / Алексеев А.И., Куракин Л.Л., Агамов Г.Д. и др.; Под ред. Алексеева А.И.; НИИ пробл. укрепления законности и правопорядка при Генер. прокуратуре Рос. Федерации. - М., 2004. - 510 с.: схем.
  В книге комплексно рассматриваются правовые, организационные и тактические основы работы органов прокуратуры по предупреждению преступлений. Материал излагается на базе действующего российского законодательства с учетом особенностей криминальной ситуации переходного периода. Раскрываются возможности и роль прокуратуры в превентивном воздействии на причинный комплекс преступности, на разнообразные криминогенные факторы в ходе надзора за исполнением законов, уголовного преследования, осуществления координирующей и других функций.
  Негативные явления в состоянии законности и правопорядка, острота криминальной ситуации в стране, пишет автор введения, доктор юридических наук профессор А.И. Алексеев, диктуют необходимость усиления превентивных подходов к противодействию преступности, обеспечения комплексного упреждающего воздействия на криминогенные факторы с использованием не только правовых, но и социально-экономических, организационно-управленческих, культурно-воспитательных, технических и иных средств и методов. Возможности прокуратуры в решении задач предупреждения преступлений связаны, указывает он, с ее широкими полномочиями по надзору за исполнением законов, осуществлению уголовного преследования, координации деятельности правоохранительных органов, с участием в правотворческой работе.
  Приказом генерального прокурора РФ "Об организации работы органов прокуратуры по борьбе с преступностью" от 26 июня 1997 г. № 34, указанием Генерального прокурора РФ "Об организации надзора за исполнением законодательства, направленного на предупреждение преступных проявлений" от 28 августа 2001 г. № 52/20 перед прокурорами на местах поставлены конкретные задачи по предупреждению преступлений.
  Органы прокуратуры, как показывает практика, пишет автор введения, проводят определенную работу по предупреждению преступлений, инициируют многие решения органов законодательной (представительной) и исполнительной власти в этой сфере. Существенное внимание уделяется вопросам предупреждения преступлений не только при выявлении причин их совершения и условий, им способствующих, в ходе проведения проверок, расследования уголовных дел, но и при решении более общих задач, связанных с участием в правовом регулировании, информационном обеспечении, программировании и планировании предупреждения преступлений, в осуществлении координации деятельности правоохранительных органов.
  Однако органами прокуратуры, как показало обобщение данных, полученных из прокуратур 30 субъектов Российской Федерации, а также анализ результатов опроса 236 прокуроров, заместителей прокуроров, руководителей отделов организационного обеспечения и контроля, управлений по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов, следственных управлений прокуратуры субъектов Российской Федерации, предупредительный потенциал реализуется не полностью. Недостаточно, пишет автор введения, используются превентивные возможности прокурорского надзора за исполнением законов, в том числе в социальной сфере и в сфере экономики, имеющих большое значение для профилактики преступлений и иных правонарушений, а также в ходе участия прокуроров в уголовном судопроизводстве, в правовом воспитании и просвещении населения. Не вносятся, указывает он, представления профилактической направленности по многим делам, расследованным следователями прокуратуры и органов внутренних дел. Не адекватны сложившейся криминальной обстановке усилия органов прокуратуры по возрождению и системному развитию социальной профилактики преступлений. Некоторые прокуроры не проявляют инициативы в разработке и осуществлении комплексных мер предупреждения преступлений и других правонарушений в рамках региональных и местных программ антикриминальной направленности.
  Согласно приказам и указаниям Генерального прокурора РФ, деятельность прокуратуры по предупреждению преступлений рассматривается как составная часть их работы. Особое внимание обращается на законность, полноту и достаточность мер по выявлению преступлений, предусмотренных ст.115-117, 119, 150, 151, 156, 213, 222, 230, 232, 241 УК РФ, что способствует предотвращению тяжких преступлений против жизни и здоровья, общественного порядка, семьи и прав несовершеннолетних.
  Прокурорам, указывает автор введения, предписано с учетом анализа состояния структуры и динамики преступности, данных уголовных дел и других материалов регулярно проводить в государственных органах, общественных объединениях, организациях, учреждениях проверки исполнения законодательства о предупреждении правонарушений, обращая особое внимание на выполнение требований закона о пресечении пьянства, наркомании, бродяжничества, безнадзорности подростков и других негативных факторов, продуцирующих преступность; оказывать органам представительной (законодательной) и исполнительной власти, органам местного самоуправления содействие в разработке и реализации решений по вопросам предупреждения преступлений, в подготовке региональных и местных нормативных правовых актов и программ борьбы с преступностью.
  Основные монографические и методические работы по данной теме выполнены в 60-70-х годах ХХ в. С тех пор в жизни российского общества произошли коренные преобразования. Сформировалась и развивается качественно новая правовая система, существенные изменения претерпели функции прокуратуры, ее статус. Во многом иными стали как причины преступлений и условия, способствующие их совершению, так и сама преступность.
  В настоящей работе, пишет автор введения, с учетом действующего законодательства и практики его применения обобщена многоаспектная деятельность органов прокуратуры по предупреждению преступлений в современных условиях, проанализированы недостатки и положительный опыт, сформулированы критерии эффективности этой деятельности и предложения по ее совершенствованию. Он отмечает, что многие вопросы использования прокурорских полномочий для устранения причин совершения преступлений и способствующих им условий подробно в данной работе не рассматриваются. Тем не менее это первое комплексное исследование предупредительной деятельности прокуратуры в современных условиях.
  Л.Л. Ананиан
 2006.01.048. МЕЙССОНЬЕ Ф. РЕЧИ ПАЛАЧА: УНИКАЛЬНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА ФРАНЦУЗСКОГО ЭКЗЕКУТОРА, ЗАПИСАННЫЕ И ОБРАБОТАННЫЕ Ж.-МИШЕЛЕМ БЕССЕТОМ:. Пер. с фр. - М. и др.: Питер, 2004. - 224 с.: ил.
  "Речи палача" представляет собой уникальный в своем роде документ - на сегодняшний день это единственное свидетельство, опубликованное французским экзекутором прижизненно. В послесловии к книге, написанном Жан-Мишелем Бессетом, освещаются история ее происхождения, различные этапы ее создания, а также размышления автора послесловия, вызванные долгим сотрудничеством с Фернаном Мейссонье.
  Отмена смертной казни во Франции в 1981 г., пишет автор, послужила таким же поводом для борьбы мнений, как в 1787 г., когда Людовик XVI, подталкиваемый защитниками новых идей Малербом и Беккарией, отменил пытки. Во все времена, указывает он, людям трудно отменять вековые обычаи.
  Но менталитет меняется. Автор, будучи экзекутором, в 1950-е годы был сторонником смертной казни за всякое "гнусное" преступление (убийство с целью ограбления, корыстное преступление). Со временем его позиция стала более тонкой. В 1981 г., по его мнению, смертную казнь необходимо было сохранять за преступления, совершенные в отношении стариков и детей. В 2002 г. он присоединился к противникам смертной казни. "Представления изменились, - пишет автор, - нравы смягчаются, и я следую за этим движением". Смертную казнь, указывает он, нельзя вернуть, даже если этого требует народ, нельзя возвращаться к таким мерам.
  Однако для опасных преступников и рецидивистов, продолжает автор, необходимо наказание, которое действительно может заменить смертную казнь, окажется равнозначным для семей жертв преступления. Думаю, указывает он, что для удовлетворения семей жертв, семей лиц, пострадавших от преступлений, нужно реальное наказание на срок 35 лет лишения свободы без каких-либо поблажек. Те, кто разрушил жизнь другой семьи, должны почувствовать, что и их жизнь разрушена. Общество, и особенно семьи жертв преступлений, должны быть уверены в том, что осужденный не сможет больше вредить на протяжении долгих лет. "Но тут, - пишет автор, - мы в некотором роде возвращается к пытке. Мы переходим на новый этап и оказываемся на распутье: как обращаться с опасным преступником". Встает вопрос: каким должно быть наказание за совершение тяжких преступлений? Что следует предпринимать в подобных случаях? Общество несет ответственность за происходящее, оно должно защитить слабых. А значит, должно применять наказание в виде длительного лишения свободы, без помилования и досрочного освобождения. Пожизненное лишение свободы, пишет автор, недопустимо, ибо у человека должна оставаться хотя бы маленькая надежда однажды выйти на свободу. Наиболее рациональным представляется наказание в виде длительного лишения свободы с адекватным надзором за осужденным.
 Л.Л. Ананиан
 МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
 2006.01.049. КОКОРЕВ Р.С. ОСНОВНЫЕ ПРАВА И ОБЯЗАННОСТИ ГОСУДАРСТВ КАК СУБЪЕКТОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА / Дипломат. акад. МИД России. Каф. междунар. права. - М., 2004. - 216 с.
  В монографии исследуются международно-правовые проблемы основных прав и обязанностей государств как субъектов международного права. Важность избранной темы исследования, по словам автора, определяется следующими поставленными в ней вопросами: о необходимости единого понимания государства как субъекта международного права, суверенная природа которого тесно связана с основными правами и обязанностями, непосредственно вытекающими из норм действующего международного права; выявление таких юридических признаков и качеств государства, которые позволяют характеризовать его с точки зрения функционирования на международной арене; обоснование правового содержания и характера суверенитета государства как имеющих первостепенное значение для проявления международной правосубъектности последнего; наконец, об универсальном современном определении понятия основных прав и обязанностей государств как субъектов международного права, их исторической эволюции, международном закреплении и современном содержании в соответствии с общепризнанными принципами и нормами действующего международного права.
  Прежде всего автор на основе анализа различных точек зрения ученых по рассматриваемому вопросу определяет современное понятие и характерные черты государств как субъектов международного права. "Государство как субъект международного права, - пишет он, - это обладающая полным и исключительным суверенитетом, внутренне самостоятельная и внешне независимая, единая, целостная организация общества, состоящая из известной совокупности индивидов, проживающих на данной территории в пределах определенных границ и подчиняющихся одной верховной публичной власти, управляющей делами общества посредством государственного механизма и действующей в рамках норм внутригосударственного и международного права, имеющая свои национальные интересы и гарантирующая внутреннюю безопасность, стабильность и правопорядок, а также способная поддерживать от имени всех своих граждан разнообразные отношения и сотрудничество с другими субъектами на международной арене в соответствии с общепризнанными принципами международного права, участвовать в создании норм, содержащих международные права и обязанности, ведущими среди которых выступают основные права и обязанности государств выполнять свои международные обязательства, осуществлять принуждение в отношении нарушителей международного правопорядка и нести ответственности за международные правонарушения" (с.52-53).
  Далее автор раскрывает содержание понятия суверенитета государства. Как ведущий принцип международного права и важнейшее качество государства, суверенитет представляет собой присущее государству верховенство на своей территории и его независимость в сфере международных отношений. Таким качеством обладают только государства, что и предопределяет их главные характерные особенности как основных субъектов международного права. Суверенитет присущ любому государству с момента возникновения этого государства на международной арене. Вместе с суверенитетом государство приобретает и такое свое важное качество, как международная правосубъектность, которая понимается в одно и то же время и как подчиненность суверенного государства непосредственному воздействию международного права, и обладание государством субъективными международными правами и обязанностями (правоспособность), а также их независимое осуществление, и наконец, юридическую способность государства самостоятельно участвовать в межгосударственных правоотношениях, а также вступать в международное общение с другими субъектами международного права (дееспособность).
  Каждое государство, обладая суверенитетом и международной правосубъектностью, имеет и одинаковый арсенал основных прав и обязанностей. В этом качестве государства юридически равны между собой, причем это равенство находится под охраной международного права. Основные права и обязанности служат базовой предпосылкой не просто для возникновения и расширения системы связей между государствами, а для того, чтобы эти связи носили исключительно демократический, справедливый и равноправный характер. Основные права и обязанности несут каждому государству выгоды экономического и социально-политического характера. С целью постижения сущности и содержания основных прав и обязанностей государств автор обращается к истории формирования их доктрины, пытается сформулировать современное понятие этих прав и обязанностей. Исходя из сегодняшних реалий отмечается, что первым существенным признаком основных прав и обязанностей является их возникновение и равная обязанность для всякого без исключения появляющегося на международной арене суверенного государства в силу основополагающих норм действующего международного права. Второй признак - неотчуждаемость, неотъемлемость основных прав и обязанностей от государства. Нарушение основных прав государства объективно создает угрозу для его существования, а нарушение государством своих основных обязанностей создает угрозу для существования других государств и нормального функционирования международного сообщества в целом. Третьим признаком основных прав и обязанностей государств является неразрывная связь данной категории прав и обязанностей с основными принципами действующего международного права, поскольку именно они определяют основные права и обязанности государств в международном общении.
  Сущность основных прав и обязанностей государств, резюмирует автор, заключается в том, что посредством их отражения и закрепления в международно-правовых обычаях и международных договорах проявляются суверенная природа государства, его качества, свойства и признаки именно как субъекта международного права. Исходя из сказанного, автор дает следующее определение понятия основных прав и обязанностей государств: "Это отвечающая закономерностям развития современных международных отношений, равным образом обеспечивающая фундаментальные интересы всех государств как субъектов международного права и стабильность межгосударственного общения, а также отражающая суверенную природу государств и существующая в виде основных принципов международного права целостная совокупность фундаментальных и наиболее императивных и универсальных международно-правовых правил взаимодействия и сотрудничества государств на международной арене" (с. 90).
  Автор анализирует декларации и иные международно-правовые акты, устанавливающие основные права и обязанности государств. Среди них: Устав ООН, Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН 1970 г., Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. и др. Это позволяет ему выделить современные основные права, такие, как право: на мирное существование и развитие, на суверенное равенство, на неприкосновенность территориальной целостности, на нерушимость государственных границ, уважение политической независимости и др., а также основные обязанности государств: воздерживаться в международных отношениях от совершения актов агрессии, а также от любых других проявлений силы или угрозы ее применения; уважать суверенитет и не вмешиваться во внутренние дела друг друга, сотрудничать и поддерживать мирные отношения с другими государствами, уважать и соблюдать основные права и свободы человека и др. Завершается монография главами, в которых автор раскрывает содержание вышеназванных основных прав и обязанностей государств.
 О.Л. Алферов
 2006.01.050. МЕРФИ Д.Ф. США И ВЕРХОВЕНСТВО ЗАКОНА В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ15.
 MURPHY J.F. The United States and the rule if law in international affairs. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2004. - 367 p.
  Один из самых острых вопросов в международном праве состоит в том, насколько международное право способно ограничить действия сверхдержав, особенно, когда их поведение нарушает установленные нормы. Некоторые исследователи-реалисты утверждают, что международное право не может ограничивать сверхдержавы, а всяческие правовые аргументы служат исключительно оправдательной риторике. Другими словами, международное право может быть использовано для оправдания практически любых действий. Однако представители конструктивизма считают, что государства, как правило, не совершают действий, противоречащих правовым нормам.
  Автор полагает важным вопрос о влиянии международное права на формирование современной внешней политики США. Он перечисляет аргументы, поддерживающие позицию реалистов. В последние годы США нарушало (в Ираке и бухте Гуантаномо) и игнорировало (Киотский протокол, решения Международного суда ООН, Международного уголовного трибунала и Конвенцию о запрете сухопутных мин) нормы международного права, отказывалось от принятых ранее решений (выход из Договора о противоракетной обороне).
  Тем не менее Джон Мерфи указывает, что неверно оценивать поведение США как простое пренебрежение к закону. Америка продолжает участвовать в выработке новых норм (например, Международный уголовный суд для бывшей Югославии и Руанды, ВТО и международно-правовые акты по борьбе с терроризмом) и поддерживает принятые соглашения (принудительные меры ООН в отношении событий в Персидском заливе и Боснии). Более того, автор подчеркивает, что хотя США были подчас не-последовательны в своем толковании норм права, эта страна всегда стремилась обосновать свои действия законом.
  Мерфи указывает на внутреннее противоречие в политике США, что делает спор между реалистами и представителями конструктивизма неразрешимым. С одной стороны, с 1945 г. США являлись одним из самых активных поборников верховенства закона в мировой политике, считали весьма важным создание международных органов и правого режима. Они ожидали, что другие страны к ним присоединяться. С другой стороны, на протяжении многих лет США сами нарушали установленные международными актами правила.
  Мерфи считает, что между международным правом и национальным правом США существует радикальное отличие. Американское право основывается на парадигме "верховенства закона", на открытости намерений законодателя и авторитетных решений судов. Международное право, в особенности обычное право, не имеет указанных характеристик, что и стало причиной того, что США не могут инкорпорировать положения международного права в национальное законодательство, которое формирует поведение на международной арене. Все же не совсем понятно, почему США являются единственной страной Запада, которая упорно не желает связывать себя международными обязательствами, с учетом того, что почти каждая страна имеет ту же проблему - своеобразие национальной правовой системы, - задает вопрос автор.
  Автор оценивает проблематику американской "исключительности" как нежелание этой страны зависеть от международного права. Отношение США к таким соглашениям, как Киотский протокол, Международный уголовный суд и Конвенция о запрещении сухопутных мин, формировалось на основе того, что у Америки как единственной сверхдержавы должно быть исключительное положение.
  Мерфи доказывает, что США не являются злостным нарушителем международных соглашений. Нельзя нарушать положения конвенции или соглашения, участником которых страна не является. Таким образом, США не нарушали Киотский протокол, положения Международного уголовного суда и Договора о противоракетной обороне, поскольку эта страна не подписывала указанных международных соглашений или расторгла договор. Более того, страна, постоянно выражающая несогласие с определенной практикой или правилами на международном уровне, автоматически избавлена от ответственности за их несоблюдение. В случаях, когда Америка была признана нарушителем норм международного права (дело США против Никарагуа и война в Ираке), ее представители, основываясь на правовых аргументах, оправдали свою позицию. Однако без авторитетного судебного разбирательства подобные аргументы весьма сомнительны.
  Монография подробно освещает целый ряд вопросов, связанных с взаимодействием международного и национального права США, предлагая сбалансированный подход, отражающий полярные точки зрения.
  Т.Б. Курбанов
 2006.01.051. СИНГЕР П. ВОЙНЫ, ПРИБЫЛИ И ПРАВОВОЙ ВАКУУМ: ЧАСТНЫЕ ВОЕННЫЕ ФИРМЫ И МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО.
 SINGER P.W. War, profits and the vacuum of law: Privatized military firms and international law // Columbia j. of intern. law. - N.Y., 2004. - Vol. 42, № 2. - P.521-549.
  Военные конфликты породили такое новое явление, как глобальная торговля оружием, производимым частными компаниями, начиная от небольших консалтинговых фирм до транснациональных корпораций. Подобные фирмы действуют в настоящее время почти в 50 государствах. Они оказывают существенное влияние на исход военных конфликтов, как, например, в Анголе, Эфиопии, Сьерра-Леоне. Армия США стала основным клиентом частных военных фирм (PMF). За 1994-2002 гг. Министерство обороны США заключило 3 тыс. контрактов на сумму более 300 млрд. долл.
  По мнению автора, растущую активность PMF хорошо иллюстрирует военное вторжение США в Ирак. PMF производят и контролируют поставки всего необходимого для американских частей, начиная со строительных материалов до современных видов вооружения, включая самолеты BB-2, F-117, KC-10, U-2 и огромное количество надводных военных кораблей. PMF играют значительную роль в создании новой иракской армии и полицейских сил.
  Рост данного вида производства не может не затрагивать взаимоотношения между институтами власти и военными структурами. Некоторые компании своими действиями поддерживают диктаторские режимы, частные армии, террористические группы и наркотические картели. Последствия активности других компаний в этой области ведут к возникновению международной напряженности и даже к военным переворотам. Автор полагает, что действия PMF, связанные с серьезными злоупотреблениями, позволяют определить позицию последних как весьма сомнительную с точки зрения права, ставящую вопрос об эффективности защитных норм и санкций международного права.
  Основная проблема, по мнению автора, заключается в том, что правовые регуляторы спорных вопросов не имеют четких определений. PMF - частные структуры, торгующие военным продуктами. Согласно нормам международного права, частные лица, продающие военную продукцию, должны быть запрещены. Однако совершенно неясные определения торговцев оружием в международном праве делают невозможным признать деятельность какой-либо фирмы в сфере торговли оружием незаконной. Правовые международные нормы направлены не на запретительный, а на регулирующий аспект в сфере военного бизнеса.
  PMF определяют свою политику, руководствуясь не правовыми нормами, а экономическими интересами. Хотя история PMF так же стара, как и театры военных действий, международное право продолжает оставаться малоэффективным инструментом в этой области.
  Самые ранние формализованные международно-правовые нормы установлены Гаагскими конвенциями. Гаагская конвенция 1907 г. обозначила определенные правовые стандарты в отношении нейтральных сторон и физических лиц в случаях войны. Однако было невозможно вменить в обязанность государства ввести ограничения на действия своих граждан, оказывающих поддержку какой-либо воюющей стороне. Фактически их действия рассматривались как служба профессионального наемного солдата. Но такое лицо не могло считаться нейтральным в своем государстве. Нежелание контролировать действия частных лиц в военной сфере вытекало из понимания, что действия правительства и частных лиц в военных акциях - два совершенно разных института. Эта норма в дальнейшем перестала существовать, поскольку стало очевидно, что поведение частных лиц в военной сфере влияет на внутригосударственные и межгосударственные отношения.
  Следующим шагом в области международно-правового регулирования деятельности PMF было принятие Женевской конвенции 1949 г., в частности, определение условий содержания военнопленных (POW). Поскольку торговцы оружием рассматривались как органическая часть военной машины, постольку они подпадали под юрисдикцию POW. По мнению автора, это активизировало политику PMF в негативном плане. Союзы PMF вмешивались в дела молодых государств (война в Конго в 1960-1964 гг., Коморские Острова, Сейшелы), материально поддерживая таких наемников, как Боб Динар и др.
  Динамика развития международного права преследовала цель установления большего контроля над данным бизнесом. В 1968 г. ООН приняла резолюцию, осуждающую использование PMF против национальных освободительных движений. Данная Резолюция легла в основу Декларации 1970 г. о принципах международного права, касающихся развития дружбы и сотрудничества между государствами. ООН декларировала, что каждое государство несет ответственность по предотвращению организации вооруженных формирований, направленных на вмешательство в дела других государств. Таким образом, считает автор, бизнес PMF остался без правовых лазеек. Это лишний раз подтверждает Дополнительный протокол Женевской конвенции 1997 г., где ст. 47 лишает PMF прав участника военных действий или военнопленного. В этот период Организация африканского единства приняла Конвенцию (1977) по запрещению деятельности PMF в Африке. На практике это запрещение носило декларативный характер. Правительства государств - членов ОАЕ используют PMF в борьбе против вооруженных повстанцев на своих территориях (Ангола, Заир и др.)
  В 1989 г. ООН приняла Международную конвенцию против рекрутирования, использования, финансирования и подготовки наемников, но данный документ обнаружил много изъянов правового характера и был ратифицирован только 22 государствами, исключая ведущие державы.
  Можно, по мнению автора, сделать вывод о том, что реального международного запрещения института наемников не существует, их деятельность осуществляется в множестве вариаций. Здесь не только активность в отношении правительств различных государств и национально-освободительных движений, но и возникновение так называемых конфессиональных наемников, воюющих на основе религиозных и экономических интересов. Примером могут служить арабские военные специалисты, действующие в интересах талибов в Афганистане.
  PMF практикуют наем людей для участия в военных действиях на определенный срок без указания стран и территорий, что вносит неясность в их правовой статус. Большое количество PMF предлагают свои услуги, не участвуя напрямую в военных действиях. Так, военные консалтинговые фирмы осуществляют консультационную помощь, военную подготовку персонала, техническую поддержку. Их действия и их представители не попадают под контроль властей и права.

<< Пред.           стр. 3 (из 5)           След. >>

Список литературы по разделу