<< Пред. стр. 181 (из 245) След. >>
Список литературы по разделу
бумаги, в аршин величиною, с разными прикрасами и освящаемою свечами. Пришедши под окны дома, сперва
поют они тропарь и кондак празднику, а затем виноградье; между тем звезда беспрестанно круговращается.
Пропев виноградье, поздравляют хозяина и хозяйку с праздником, наконец восклицают: на славу Божию; этим
они просят себе подачи. Тогда хозяин приказывает одному из славильщиков войти к себе и дает ему денег .
Колядовщиков нередко сопровождала толпа любопытствующих. Остроты, пение, сценки исполнителей, как и
реакция хозяев, их угощение все подлежало оценке зрителей, а значит, и общественного мнения селения.
Оценивалось мастерство исполнителей, их юмор, щедрость или скупость хозяев, разъяснялись намеки или прямые
выпады, прозвучавшие в импровизациях. В обстановке колядования раздвигались границы допустимого в
поведении: нельзя было обижаться на упреки, насмешки или озорство колядовщиков. Дополнительное оживление
в обходы вносили встречи разных групп участников. Традиция вводила в определенные художественные формы и
эту ситуацию. Встретившиеся партии останавливались; начинались взаимные загадки, исполнявшиеся в виде
коротких песен.
Ряженые появлялись на молодежных посиделках или обходили дома. Готовили костюмы и маски заранее. Вот,
например, описание Святок в селе Шельбове Юрьевского у. Владимирской губ. В течение первых трех дней
празднеств, то есть на самое Рождество, когда никто не работал, молодежь здесь рядилась . Парни солдатами,
офицерами, цыганами, стариком, бабой, а натуральные бабы и девицы птицами (журавлем, курицей).
Популярны были также костюмы животных медведя, волка. Ряженые слонялись по всему селу . Особенным
успехом пользовались пары и группы ряженых, исполнявшие сценки: лошадь с верховым седоком, медведь с
вожаком и при нем деревянная коза . Остов лошади изображали два парня. Передний держал на двузубых вилах
голову, сделанную из соломы. Голова, как и вся лошадь, обтягивалась попоной, так что зрители видели только
ноги парней. На плечи первого взбирался мальчик, и лошадь отправлялась бродить по селу с прыжками и
гарцеваньем. Под звуки гармошки забавно переваливался медведь на цепи парень в вывороченной шубе,
вожатый сыпал прибаутками, а коза хлопала деревяшкой, прискакивая около медведя.
Ближе к вечеру забавы с ряжеными сменялись играми в избе начинались собственно посиделки. Здесь, как и
в других местах, для святочных посиделок характерны были подвижные игры, в частности жмурки. Водящего
определяли, перехватываясь на ухвате. Завязывали ему глаза и отводили к двери; к водящему подбегали, хлопали
полотенцем, кушаком, рукавицей, ладонью пока не поймает замену себе. Игра сижу-посижу были здесь
исключительной принадлежностью только святочных посиделок.
Собственно ряженье для ряда районов явилось основной чертой, выделяющей святочные вечерки из зимних
(в особенности это характерно для средней России и Поволжья, хотя и русский Север в известной мере
характеризуется этим) , писал В.И. Чичеров. По нашим материалам, это положение может быть
распространено на всю территорию расселения русских. Наряжались животными и птицами, бытовыми типами и
персонажами социальной сатиры, цыганами, свадебными чинами, стариками и старухами, скоморохами,
калеками, разбойниками и полицейскими, женщины мужчинами, а мужчины женщинами. Ряженье
сливалось с игрой и представлением. Традиции народной карнавальной культуры проявлялись уже при
подготовке к святочным увеселениям, когда молодежь собиралась, чтобы делать костюмы и маски. Общие
принципы изготовления непременных атрибутов привычных образов повторялись в разных районах, но местная
специфика и индивидуальное творчество накладывали свой отпечаток в деталях. Вывороченная шуба и голова,
обернутая овчиной, постоянные части костюма медведя . Вожак прикреплял льняную бороду, спускал
волосы на глаза и надевал коробку на шею. Нелегко было носить костюм журавля : вывороченная шуба
набрасывалась так, чтобы рукав торчал на макушке, в него продергивалась кочерга, служившая головой и клювом,
а спину надо было выгибать, подражая птице. При этом журавль выделывал смешные коленца.
В иных местах в это же время готовились и к представлениям кукольного театра делали Микиту и
Хавронью . Из тряпок сворачивали две большие куклы, разрисовывали им углем глаза, брови, рот и нос, одевали
в зипуны. На Хавронью повязывали красный платок, на Никиту надевали шапку. На святочных посиделках
какой-нибудь искусный парень берет эти куклы в руки, ложится на пол, накрывается так, чтобы его не было
видно, и начинают Микита и Хавронья выделывать такие штуки, что не только молодые, старые со смеху умрут .
Куклы кланялись, дрались, обнимались, целовались.
В Карачевском у. Орловской губ. самодельные маски, бороды из льна и разные шутовские костюмы тоже
начинали готовить заранее. В ход шли худые зипуны и полушубки, поддевки . Кобылу в Пятницкой и других
волостях делали целиком из соломы и носили ее не два, а четыре парня. Разъезжавший на кобыле мальчик-
подросток гримировался горбатым старичком с предлинной бородой. Медведя в этих местах водил на веревке
цыган или солдат.
В Тюменском у. конь делался иначе: к чучелу конской головы привязывали множество колокольчиков и
разноцветных лент; вместо туловища прикрепляли к голове белую простыню, в которую заворачивался парень,
исполнявший роль лошади.
Своеобразием ряжения отличалась вся связанная с лошадью группа в Сольвычегодском уезде. На голову
одного из двух исполнителей роли коня укладывали прялку таким образом, что лопасть ложилась вдоль, по спине,
а копыл на затылок и темя, выступая надо лбом и придавая некоторое сходство с лошадиной головой.
Вывернутый полушубок закрывал лопасть прялки на спине, на лицо надевалась маска, на шею хомут,
набрасывались узда и шлея. Второй исполнитель, тоже закутанный в вывороченный тулуп и в маске, стоял сзади
первого и соединялся с ним палкой, лежавшей на плечах. На палку усаживался верхом парень, одетый старухой
(сарафан и платок), в соответствующей маске. А впереди лошади шел четвертый участник вожак, одетый в
два сшитых вместе полушубка (мехом вверх) и с двумя масками одна на лице, другая на затылке .
В таком виде группа вступала в избу, где проходили посиделки. Надо сказать, что святочные посиделки-
игрища организовывались здесь путем братчины, то есть складчины, в течение трех первых дней Рождества, на
Новый год и Крещение; но наряжались только в первые три дня Рождества. В избе бабе подавали в руки
зажженную свечу, с которой она ехала по избе, приветствуя хозяев и пугая девушек. Затем лошадь и вожак
пускались в пляс, а старуха при этом с трудом удерживала равновесие, придавая комедийность и остроту всему
зрелищу. Закончив свое представление, группа направлялась к хозяевам с вопросом: Пригласите ли завтра
потанцевать с вами Владельцы избы отвечали: Милости просим, приходите!
В Сольвычегодском уезде в к. XIX в. широко использовались маски из папье-маше, покупавшиеся в Устюге,
но молодежь, готовясь к святочным посиделкам, изготовляла и традиционные самоделки. Это относится прежде
всего к чучеле , которую носили по игрищам . Огромную куклу выдалбливали из бревна, лицо раскрашивали
красками. Одевали ее в сарафан, кофту и бабью морхатку , на ноги катаники (валенки). Чучела была даже
снабжена волосами на затылке, под головным убором, закреплялся лошадиный хвост. Там же, под лентами
головного убора, подвешивали колокольчик, к язычку которого привязывалась веревочка. Эту рождественскую
куклу сберегали до следующего года, а иногда и дольше.
Судя по описанию Н.А. Иваницкого, главный эффект от появления чучелы на святочных посиделках состоял
в том, чтобы произвести переполох. Девки до того боятся чучелы, что зачастую все убегают из избы .
Расписывая лицо куклы, старались придать ему устрашающее выражение. Нередко молодежь извлекала ее для
летних шалостей. Когда на заливные луга собирались девушки из окрестных деревень для сбора дикого чеснока,
то парни, задумав попугать чесноковок (так называли сборщиц), укладывали чучелу на телегу и везли на луга:
при виде ее девушки разбегались.
В приангарских русских селениях святочные рожи нечисти делались из бересты, к ним прикреплялись
бороды из шерсти сохатого. В Нижнеудинском у. (Тулуновская вол.) молодежь мастерила маски из сахарной
бумаги, намазанной сажей, с бородами из кудели. Однако нарядиться нечистью с надеванием на лицо чертовой
рожи считалось здесь, как и во многих районах России, тяжелым грехом, от которого надо было очиститься
омовением в Иордани проруби, где на Крещение совершалось водосвятие.
Г. Успенский, писавший О обычаях Россиян в частной жизни , отмечал: По прошествии Святок, в день
Богоявления Господня, простолюдины, а наипаче те, кои в продолжение Святок надевали на себя хари, несмотря
на суровость зимы и лютость морозов, купаются... (1818). Такое же отношение к ношению масок, как делу
греховному, описано в ряде ответов на программы научных обществ в самом конце XIX в. Местами оно
распространялось и на ряженье как таковое. Так, информатор из Костромской губернии, сообщавший, что на
Святки рядятся во всевозможные костюмы, подчеркивал, что на Крещение купаются в освященной реке, чтобы
очиститься от греха ряженья . Купанье в Иордани считалось здесь необходимым для всех, кто рядился.
Маска не была обязательным атрибутом ряженого, как полагали некоторые авторы. Более того, в некоторых
местах крестьянская этика запрещала употребление масок при сохранении традиции ряженья. Об этом
свидетельствует, например, описание, относящееся к Зарайскому у. Рязанской губ. Это наблюдения крестьянина с.
Верхний Белоомут В.К. Влазнева. Материал он собрал в 1880 90-х в бывших дворцовых с. Дединово, Любичи,
Ловцы, Белоомут и др. Во время Святок девушки наряжались здесь старухами, стариками, солдатами, но маски не
надевали, так как это считалось грехом.
Таким образом, для части крестьянской молодежи с ряженьем была связана определенная религиозно-
нравственная проблема: ношение масок нечисти в первую очередь, а также масок вообще и, наконец, любое
переодевание принятие несоответствующего своей сути образа воспринималось как грех, требующий
очищения в освященной воде. Молодежь из семей со строгим религиозным воспитанием совсем не принимала
участия в карнавальной части развлечений.
Ряженые обычно ходили не по дворам, как славильщики, а по домам. Праздничные песнопения и колядки
ряжеными, как правило, не исполнялись. Зато ими давалось театральное представление, развернутое в большей
или меньшей степени.
В Карачевском у. вечером на Новый год ряженая молодежь врывалась в дома . Обойти стремились дома
побогаче; за потеху выпрашивали угощенье. Тогда допускались (но тоже в определенных рамках) озорство,
напористость, даже развязность. Человек под маской, да и просто в карнавальном костюме, на время праздничных
обходов дворов как бы выводился за рамки обычных норм поведения не только в силу исполняемой им роли, но и
на основе традиционного отношения к ряженым, как лицам, исполнявшим некогда особую функцию. Ритуальный
характер этой функции исчез, но обособленность, право на исключительные этические мерки сохраняется за
ряжеными и при выполнении чисто развлекательной задачи.
Вдруг святочные посиделки в какой-нибудь избе прерывались внезапным появлением ряженых. В этих
случаях ряженье могло носить особенно озорной и отчаянный характер: вбегали персонажи с рогами, хвостом,
помелом. Или вот в Тюменском у. (материалы с. Усть-Ницынского) нарядчики (ряженые) часто причиняли много
хлопот и девицам, и хозяйке вечерки. Например, толпа нарядчиков, почему-либо не благоволящая к известной
вечерке, вздумает погалиться (поиздеваться) над нею: наберет в мешки снегу и придет на вечерку мукой
торговать , среди комнаты высыплет мешков пять снегу и уйдет, а вслед за этой толпой прибежит другая с
рыбой , то есть со всякой дрянью в мешках, и, подобно первой, оставит ее на полу .
В Пошехонском у. Ярославской губ. ряженые с конем ходили на Святки из дома в дом подряд, и всюду им
подавали вознаграждение и угощение : яйца, сметану, пироги. Хождение с конем означало в этой местности
представление по избам сцен с многочисленными действующими лицами. Спектакль имел постоянный
традиционный сюжет, но разнообразился импровизацией.
Полюбуйтесь, хозяин с хозяюшкою, говорил парень, вводя коня в избу. Купите коня, добрый конь,
ссылался он на присутствующего тут же цыгана и добавлял не без иронии: Хваленый конь . Вот и
коновал подтвердит , вовлекал ведущий в игру новое действующее лицо. Коновал сопровождал осмотр
коня замечаниями. Не конь, а животина, зуб-то, зуб, точно карты! Не животина, умней меня,
откликался продавец, не продал бы, деньги нужны, на ярмарку спешу .
В условленный момент в избу входили полицейские чины , десятский . Эта новая партия ряженых обвиняла
первых в том, что конь уведен цыганами. Теперь наступало время для исполнителя роли цыгана показать свои
актерские возможности. Ни-ни-ни! кричал он. Цыган не вор, купить всякую тварь может .
В Шуйском у. (Владимирская губ.) описано святочное хождение по домам ряжеными одних девушек. В таком
варианте тоже подбирались постоянные персонажи, что позволяло разыгрывать сцены. Например, барыня ,
горничная и цыганка . Участницы обхода пели и плясали. Хождение молодежи на Святки по избам ряжеными
отмечено также в Калужской (Тарусский у.), Тверской (одноим. у.), Тобольской, Енисейской, Иркутской
(Нижнеудинский у.) губерниях.
Широко бытовало на Святки представление молодежью Царя Максимильяна . Местами ставились в деревнях
и другие народные драмы, развитие которых шло через творческое усвоение сходных элементов из литературы.
Репетиции пьес начинались за несколько недель до рождественских праздников. Участники представления,
прячась от постороннего глаза по овинам, ригам и баням, под руководством опытного товарища, обыкновенно
фабричного или отставного солдата, разучивают свои роли. В то же время несколько искусников из разноцветной,
золотой и серебряной бумаги приготовляют принадлежности костюма, мечи, ордена и пр. .
В Царевококшайском у. (Казанская губ.) на святочных посиделках ссыпчина делалась парнями и девушками
совместно: нанимали избу для игрищ , закупали орехи и сласти. Веселились с вечера до утра . Бытовал
постоянный набор святочных игр. В него входили: Кострома , столб , цепочка , товар забирать ,
выскочка , в короли , мост мостить .
В Карачевском у. на Святках непременно играли в соседи , в поддержки (жмурки), в женихи , уж я
золото хороню . Игра в женихи включала элементы кукольного театра и комедийной импровизации. Делали
куклу жениха. Двое водили жениха за руки подводили сватать к разным девушкам. Девушки отвечали
отказом, перечисляя отрицательные качества жениха. Острота игры состояла в том, чтобы сатирически
раскарить жениха: не пойду за него: он сопливый, старый, табак нюхает или у него матка злая ведьма и
пр. При этом не боялись называть недостатки и реальных женихов, и их родни. Бойким девушкам игра давала
богатые возможности проявить острословие или выразить затаенные обиды и претензии. В игровой
импровизации, как и в некоторых других формах фольклора (в причетах, например, или масленичных сценах),
крестьянская этика допускала открытое выражение критических суждений, которое было бы сочтено
оскорбительным при других обстоятельствах.
Отдельные игры на святочных посиделках давали возможность ведущему или ведущей блеснуть остроумием и
выдумкой, а часто и настоящим комедийным талантом. Эту функцию обычно выполняли определенные лица,
имевшие уже соответствующую репутацию. Так, в игре в пряхи в центр избы выходила молодая женщина,
которая хоть кого рассмешит и старалась своей импровизацией добиться смеха или улыбки каждого из
присутствующих поочередно, собирая за это от участников игры фанты шапки, опояски и пр.
Многие игры сопровождались песнями, связанными с игрой по содержанию. Во всех играх, включавших
поцелуи, парень и девушка, прежде чем поцеловаться, кланялись друг другу в ноги. Примечательной чертой
игровой этики было также обращение молодежи друг к другу по имени и отчеству, когда назвать партнера
требовалось самими условиями игры. Это правило игры созвучно величальным песням, которые исполнялись на
святочных посиделках. Житель Калужского у. писал даже об абсолютном преобладании величальных песен на
вечерках на Святки. Однако гораздо чаще встречается указание на подблюдные песни, связанные с гаданьем. Их
сменяли другие виды гаданий. Отношение к молодежным святочным гаданиям было более снисходительное, чем
к ношению масок и отчасти ряженью. Они воспринимались многими, как невинное развлечение. Однако в более
благочестивых семьях гаданья были запрещены как греховное занятие.
Строгий пост Крещенского сочельника и само Крещение с его службою и Великим освящением воды помогали
всем очиститься от вольных и невольных, осознанных и неосознанных грехов, случившихся на Святках. В церкви
на водоосвящении все пели тропарь: Глас Господень на водах вопиет глаголя: приидите, приимите вси Духа
премудрости, Духа разума, Духа страха Божия, премудрости, явльшегося Христа . И в домах щедро кропили
крещенскою водою.
М.М. Громыко
СВЯТО-ДАНИЛОВ мужской монастырь, Московская еп., в Москве, у Серпуховской заставы. Основан в к.
XIII в. св. кн. Даниилом. После 1330, когда братия монастыря была переведена в Кремль к Спасу на Бору, он
пришел в запустение; возобновлен был царем Иоанном Грозным в 1560. Соборный храм во имя Святых Отцов
Семи Вселенских Соборов построен в 1554 60. Здесь находилась древняя Владимирская икона Божией Матери;
на ней сохранились подлинные портреты Иоанна Грозного, царевича Иоанна и митр. Макария. В арке придела св.
кн. Даниила почивали мощи его в серебряной раке. При монастыре были школа и приют больница для
монашествующих Москвы. На монастырском кладбище среди выдающихся исторических деятелей покоился прах
Н.В. Гоголя, Ю.Ф. Самарина, А.С. Хомякова.
С.В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ женский монастырь, Новгородская еп., в Новгороде. Основан до 1162; возобновлен в 1357;
прежде был мужским; обращен в женский в 1786. Здесь находилась часть мощей Евфимии Всехвальной и св.
Моисея, посох его и чудотворные иконы Сошествие Святого Духа на апостолов , написанная до 1357, и свт.
Николая, написанная в 1500.
С.В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ мужской монастырь, Вологодская еп., в Вологде. Основан в сер. XVII в. на месте подвигов
прп. Галактиона. Соборный храм Сошествия Святого Духа построен в 1654. Св. мощи прп. Галактиона почивали
в приделе его имени. В монастыре хранились железные вериги его и крест с частицами св. мощей прп. Иоасафа. К
нему приписана Арсениево-Одигитриевская пустынь, в окрестностях Вологды, основанная в 1529 прп. Арсением
Комельским, с 1764 упраздненная.
С.В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ мужской монастырь, Новгородская еп., на р. Мсте при Боровичах. Основан в 1327. Здесь
хранилась часть мощей св. Иакова Боровичского. В дни Пятидесятницы и Введения во храм Пресвятой
Богородицы совершались крестные ходы из монастыря в городской собор, в день Сошествия Святого Духа и 23
октября из собора в монастырь.
С.В. Булгаков
СВЯТО-ДУХОВ мужской монастырь, Тульская еп., близ г. Новосиля, при с. Задугине. Основан около 1618;
в 1764 упразднен; в 1767 восстановлен. В нем находилась древнего письма чудотворная икона св. Николая
Чудотворца.
СВЯТО-ИОАННОВСКИЙ женский монастырь в Санкт-Петербурге. Основателем монастыря на берегу р.
Карповки был о. Иоанн Кронштадтский. Строительство началось весной 1900, освящение трехпрестольного
храма во имя Двенадцати Апостолов состоялось 17 декабря 1902.
В подземном этаже храм-усыпальница св. Иоанна Кронштадтского.
Ныне монастырь на Карповке одна из главных целей паломничества богомольцев.
СВЯТО-ТРОИЦКАЯ СЕРГИЕВА ЛАВРА, Московская еп., недалеко от бывшего древнего Радонежа, в
Сергиевом Посаде. Основана прп. Сергием Радонежским. По мере возрастания славы прп. Сергия как
подвижника возрастала и слава его обители. Получив известность, монастырь иже в Маковце (первоначальное
наименование его от положения на горе, округленной с трех сторон) стал устраиваться и расширяться. После
кончины прп. Сергия мирно возраставшая обитель была в 1408 сожжена татарским ханом Едигеем, но менее
нежели через 3 года была возобновлена и восстановлена. В XV в., особенно после открытия мощей прп. Сергия,
обитель уже владела селами, угодьями и вотчинами, жалованными от великих и удельных князей, и начинала
весьма благоустраиваться и процветать. Она становится богомольем русских государей, куда они часто
отправлялись пешком, чтобы поклониться свв. мощам преподобного, и щедро благотворили обитель. В 1561
Троицкий монастырь, возведенный на степень архимандрии, был поставлен выше всех прочих монастырей
Московской митрополии. В н. XVII в. сокровища монастыря, собранные веками, и усилия иноков вместе с
патриархом поддержать в Москве верность народа избранному царю Шуйскому привлекли к себе польские шайки
Лжедмитрия II под начальством Сапеги и Лисовского. 23 сентября 1608 войска польские и литовские, вместе с
русскими сторонниками самозванца, разбив высланное против них войско Московское между Рахмановой и
Воздвиженским, обложили монастырь численностью до 30 000 человек при 63 орудиях. Число же защитников
было невелико: в нем было 300 человек братии и отряд войска в 500 человек, присланный царем Василием
Шуйским под начальством кн. Григория Борисовича Долгорукого-Рощи и Алексея Ивановича Голохвастова;
кроме того, были еще в монастыре слуги и жители окрестных селений, успевшие укрыться в нем. Всех
защитников монастыря было 3000 человек. Обыкновенные человеческие средства защиты не обеспечивали
обители: она не могла положиться ни на число воинов, ни на крепость стен, которые в некоторых местах были
утлы (т. е. худы от ветхости), ни на довольство запасов. Только благодаря молитвам и заступничеству прп.
Сергия обитель стойко выдержала 16-месячную осаду (по 12 января 1610), мужественно отражая все приступы
неприятеля и нанося ему урон частыми вылазками. Сильно пострадав от осады, монастырь был окончательно
восстановлен в к. XVII в. В 1688 он был сделан патриаршей ставропигией; в 1702 поставлен вторым после Киево-
Печерского; 8 июня 1744 было утверждено за ним наименование лавры. В н. XX в. в лавре находилось 14 церквей.
В соборном храме Живоначальной Троицы, построенном прп. Никоном из белого камня на том самом месте, где
была могила прп. Сергия, почивают открыто его мощи в серебряной позолоченной раке, устроенной царем
Иоанном Васильевичем. Императрицей Анной Иоанновной сделана около этой раки другая, также серебряная, с
сенью на 4 столпах. В 1838 деревянная доска, покрывающая раку прп. Сергия, заменена серебряною чеканной
работы; на ней изображен св. угодник во весь рост. Против раки хранились за стеклом: фелонь прп. Сергия, его
епитрахиль и поручи из крашенины (окрашенного толстого холста), деревянный посох, аналав от схимы, нож и
деревянная ложка. Здесь же находились иконы его моления, или бывшие его келейные, Богородицы Одигитрии
и св. Николая Чудотворца. Иконостас в соборе пятиярусный, до сводов был обложен серебром. В нижнем ярусе
иконы особенно отличались выдержанностью древнего письма и ценностью золотых и серебряных окладов.
Первое место занимал храмовый чудотворный образ Живоначальной Троицы, стоящий по правую сторону
Царских врат. Эта икона написана иноком Андреем Рублевым. Он был обложен золотом и драгоценными камнями
в 1600 усердием царя Бориса Феодоровича Годунова. На большом изумруде высечено изображение Св. Троицы.
Другой образ Св. Троицы находился по левую сторону Царских врат, также древнего письма, украшенный
золотом и драгоценными камнями от царя Иоанна Васильевича. В юго-западном притворе собора на том месте,
где, по преданию, была келья преподобного, находился чудотворный небольшой образ Явления Богоматери прп.
Сергию, написанный на части гробовой крышки преподобного. Он представлял собой складень, на средней части
которого изображено видение прпп. Сергием и Михеем Богоматери с двумя апостолами, а на боковых частях
изображены прпп. Сергий и Никон. Царь Алексей Михайлович брал с собою этот образ в Польский поход 1654; и
после того он был посылаем в армию: в Шведскую войну 1703 при Петре Великом, в 1812 (был при Московском
ополчении), в Крымскую войну 1855 и в Турецкую войну 1877. В соборе были две иконы Архангела Михаила и
св. Николая Чудотворца, получившие раны во время осады монастыря поляками. Царские врата устроены и
украшены царем Михаилом Феодоровичем. Алтарь собора, как и весь храм, наполнен священными по
воспоминанию и богатыми по ценностям украшениями. Особенно ценна была одежда на престоле, дар одного
купца, но еще более ценна была сень над Св. престолом, построенная митр. Московским Платоном в 1809. Она из
чистого серебра; верхняя кровля ее поддерживалась четырьмя серебряными круглыми столбами, украшенными
позлащенными кистями виноградными и другими орнаментами. У престола с восточной стороны поставлена
искусная по работе и ценная по материалу дарохранительница; она представляла собой горницу Тайной Вечери;
Спаситель и все апостолы исполнены из золота, Иуда же предатель из меди. Дарохранительница эта, или, как
она называлась здесь, Сион, была украшена многими драгоценными камнями. Принесена она в дар обители митр.
Платоном. В юго-западном углу собора находилась медная доска над могилою кн. Андрея Владимировича, в
иночестве Саввы, к области которого некогда принадлежал Радонеж. К Троицкому собору пристроена церковь
прп. Никона, ученика и преемника прп. Сергия. Она построена над гробом прп. Никона. Царские врата здесь
кованные из чистого серебра; над ними особо чтимая древняя Иерусалимская икона Божией Матери,
украшенная золотою ризою. Рака прп. Никона была покрыта серебром; над ней устроена в 1900 серебряная сень в
стиле XVII в. Подле этой церкви находится, примыкающая к западной половине южной стены Троицкого собора
Серапионовская палатка, получившая свое название от имени св. Серапиона, архиеп. Новгородского, над гробом
которого она была поставлена. Новая палатка на месте первоначальной построена митр. Платоном в 1783,
Серапионовская палатка преданием почиталась за место кельи прп. Сергия, где он удостоился посещения Божией
Матери с двумя апостолами. Здесь, на южной стороне, представлялась взорам большая икона сего видения,
украшенная золотым венцом и короною из драгоценных каменьев. Вблизи этого образа в ковчегах хранились:
десная рука св. архидиакона Стефана и камень от Гроба Господня, принесенный в 1850 А.Н. Муравьевым из
Иерусалима. В иконостасе достопримечательна икона св. Николая Чудотворца, пожертвованная С.Ф. Воейковой в
1895. Этой иконой прп. Сергий благословил родоначальника Воейковых, боярина сербского Воейка, при
крещении его митр. Киприаном в 1384 в Чудовом монастыре; риза на этой иконе была вся унизана жемчугом.
Здесь же почивали под спудом, кроме св. Серапиона, мощи прп. Дионисия и находилась гробница Иоасафа, митр.
Московского; вблизи притвора был погребен известный путешественник на востоке в XVII в., келарь монастыря,
иеромонах Арсений Суханов (вывезший с Востока для исправления богослужебных книг до 700 рукописей и
привезший из Иерусалима модель храма Воскресения Христова, по которой был построен знаменитый собор в
Воскресенском Ново-Иерусалимском монастыре). В церкви Божией Матери Одигитрии Смоленской находилась
чудотворная икона Ее имени, иссеченная из камня; она была украшена алмазною короной и жемчужною ризой.
Среди лавры находится соборный храм во имя Успения Божией Матери. Он начат постройкою при царе Иоанне
Васильевиче; освящен был митр. Дионисием в присутствии царя Феодора Иоанновича. По своим размерам он
самый обширный из прочих монастырских храмов. С трех сторон собора крыльца, из которых западное с
надписью на фронтоне: Ведомому Богу . Собор поддерживается 4 большими столпами, на которых покоятся
<< Пред. стр. 181 (из 245) След. >>
Список литературы по разделу