ПОЛИТИЧEСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ (1) 2

<< Пред. стр. 2 (из 2) След. >>

2. Одобрение (поддержка) деятельности оппозиционных нынешнему руководству страны политических партий и организаций.
3. Рост одобрения деятельности политических лидеров, выступающих с экстремистскими требованиями.
4. Ощущение личной политической беззащитности.
5. Отрицательное отношение к проводимому руководством страны внутриполитическому курсу.
6. Готовность отстаивать свои политические взгляды с использованием противоправных действий.
7. Личное участие в насильственных действиях (по отношению к представителям властей).
8. Отрицательное отношение к проводимым в стране политическим преобразованиям.

III. СФЕРА МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
1. Проявление неудовлетворенности некоренного населения и малочисленных национальных групп:
- фактами назначения на руководящие и престижные должности по национальному признаку;
- отсутствием или недостаточным участием своих представителей в работе местных органов власти;
- влиянием национального фактора на поступление в вузы и распределением на работу после их окончания;
- распределением жилой площади в зависимости от национальности.
2. Проявление отрицательного отношения людей коренных национальностей к людям иных национальностей, приезжающим в данную местность на работу и постоянное проживание.
3. Негативные высказывания людей коренных национальностей о людях других национальностей (и наоборот).
4. Сохранение предрассудков, обычаев и т. п., мешающих установлению дружеских отношений между людьми разных национальностей.
5. Проявление установки на работу в коллективе, состоящем преимущественно из людей своей национальности.
6. Использование религии и чувств верующих людей для возбуждения вражды к людям других национальностей.
7. Групповые хулиганские действия и нарушения; общественного порядка на национальной почве.
8. Готовность отстаивать интересы своей национальной группы с использованием силы.
9. Готовность участвовать в конфликте на стороне своей национальной группы.
Взятые в совокупности вышеназванные показатели позволяют более или менее точно оценить складывающуюся социально-политическую ситуацию и выявить доминирующие тенденции.

Цитируемая литература
1 См. подробнее: Показатели и индикаторы социальных изменений / Иванов В. Н., Кочергин Е. А., Левашов В. К, Орлова И. Б., Хлопьев А. Т. Отв. ред. Г. В. Осипов. М, 1995.
2 Лапин Н. И. Ценности как компоненты социокультурной эволюции современной России // Социс. 1994. № 5. С. 3.
3 Бутенко А. П. О характере созданного в России общественного строя // Социс. 1994. № 10.
4 Андреев А. Дело и демагогия // Москва. 1994. № 7. С. 110-111.
5 Шафф А. Мой XX век // Свободная мысль. 1994. № 5. С. 10.
6 Москва. 1994. № 9. С. 123.

Глава третья

ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

1. Понятие гражданского общества
Изучая взаимодействие политической и социальной сфер, политическая социология рассматривает гражданское общество как одну из центральных, основополагающих категорий. Нельзя не отметить, что в настоящее время существует множество подходов к его определению. Чаще всего под гражданским обществом понимается сфера общества, которая представлена самоуправлением индивидов и добровольно сформировавшимися ассоциациями и организациями граждан, способными защитить себя от прямого вмешательства и произвольной регламентации со стороны государственной власти. Для некоторых исследователей оно также ассоциируется с существующими западными демократиями, которые характеризуются многопартийной парламентской системой, т. е. плюралистической демократией; свободой личности; многообразием отношений собственности; наличием правового государства. Но несмотря на различные интерпретации, с момента своего возникновения и до наших дней понятие "гражданское общество" имеет четко выраженный антиэтатистский импульс и значительный демократический потенциал.
Итак, "гражданское общество" принадлежит к числу понятий социологической и политической теории (наряду с понятиями свободы, справедливости, равенства, демократии), которые имеют как теоретическое, так и практическое значение. Такого рода понятия нелегко определять, поскольку в силу чрезвычайной содержательной широты в них наличествует большая "зона" неопределенности, что и порождает значительные различия в их толковании.
Тем не менее можно вычленить два специфических параметра или функции, понятия "гражданское общество": теоретико-аналитический и нормативный. Первое значение используется как научная категория для анализа и объяснения явлений социальной реальности. В этом смысле гражданское общество - агрегированное понятие, обозначающее специфическую совокупность общественных коммуникаций и социальных связей, социальных институтов и социальных ценностей, главными субъектами которой являются гражданин со своими правами и гражданские (не государственные) организации, ассоциации, объединения, общественные движения и гражданские институты.
Понятие гражданского общества во втором значении имеет преимущественно статус нормативной концепции, которая объясняет мотивацию граждан и других социальных субъектов в развитии содержания и различных форм гражданской активности. Для трансформируемого общества особое значение имеет именно эта функция.
Понятие гражданского общества уже несколько веков играет стратегически важную роль в европейских и англо-американских странах, чего нельзя сказать о России, в жизни которой оно как в теоретическом, так и в практическом смысле занимало традиционно незначительное место.
В основе идей и опыта исторических концепций и практических моделей гражданского общества лежат три достаточно различных источника. Один из них уходит в глубь европейско-средиземноморской традиции, когда в итальянских городах-республиках времен Ренессанса возникали первые зачатки гражданского общества.
Эта традиция хорошо отражена Н. Макиавелли. Он формулирует и подчеркивает такие важнейшие ценности гражданского общества, как мир и безопасность граждан, наслаждение своим имуществом и богатством, право каждого иметь и отстаивать свои убеждения.
Другой исторический источник связан с континентально-европейской традицией, формировавшейся под влиянием немецкого культурного круга. Появлению свободного гражданина во многом способствовала гильдия как одна из первых форм объединения ремесленников, торговцев, как первая форма ассоциаций, защищавших их и оказывавших влияние на процесс управления городами.
Третий, наиболее значимый исторический корень - это либеральная англо-американская традиция: Дж. Локк, отстаивавший право частной собственности на основе естественного права и свободы; А. Смит, объявивший модернизацию и саморегуляцию необходимыми компонентами гражданского общества; Т. Пейн с его концепцией минимального государства, подразумевающей самостоятельное гражданское общество и весьма ограниченную роль государства как необходимого зла; А. де Токвиль, описавший демократию в Америке; Д. С. Милль, создавший образец отношений государства и гражданского общества, не зависящего от государства. Последовательная трактовка гражданского общества как особой, внегосударственной сферы социума стала утверждаться в Европе вслед за публикацией книги А. Токвиля "О демократии в Америке". Именно в Америке получили оптимальное для своего времени развитие формы политической демократии и элементы гражданского общества, сложилось эффективное позитивное взаимодействие между ними. Добровольные ассоциации граждан пришли на помощь властям. "Свободная сфера" общественной жизни переполнилась так называемыми "обществами", негосударственными учреждениями, объединениями вне сферы государственной власти. Государство стало отстраняться (диссоциироваться) от ряда функций, которые оно ранее выполняло, поэтому обществу пришлось ассоциироваться.
С развитием капиталистических отношений уже в конце XIX в. резко возросла эмансипация личности от государства, сократилось пространство прямого регулирующего воздействия последнего. В ходе интенсивного развития и усложнения горизонтальных социальных связей усиливается структурированность общества, появляются все новые и новые общественные организации и движения, что активизировало процесс вытеснения "локковского" толкования гражданского общества "токвилевской" интерпретацией. После первой мировой войны процесс демократизации государственных и общественных образований усилился.
В конце XIX и в течение XX в. дискуссии об отношениях гражданского общества и политического государства утихли, а интерес к проблеме снизился.
С начала XIX в. и до наших дней наблюдаются две противоположные линии развития этого понятия в виде частей дихотомической теоретической парадигмы: гражданское общество - политическое государство. Одна линия опирается на германскую культурную традицию, достигая кульминации у Гегеля и Маркса. Гегель стремился примирить либерализм и идею универсального государства, утверждая, что государство - это не радикальная негоция общества, находящегося в состоянии непрерывной войны всех против всех (Гоббс), и не инструмент его совершенствования (Локк), а новый момент, охраняющий независимость гражданского общества с целью его трансформации и трансценденции. Только государство как абсолютный дух и универсальная политическая общность способно достичь общего интереса.
Для Гегеля гражданское общество - это противопоставляемая семье и государству, но взаимосвязанная с ними система частных и групповых интересов, где каждый стремится только к собственным целям, но без взаимодействия с другими не может достичь их; при этом государство олицетворяет морально-политическое единство и общий интерес.
Маркс предложил свое решение проблемы, сняв различие между гражданским обществом и государством путем так называемого обобществления государства и политики. Это привело к тому, что государство уравнялось с обществом и, превратившись в единственного защитника общества, поглотило его. Для Маркса гражданское общество - это общество, основанное на частной собственности, в котором социальные отношения принимают форму классовых антагонизмов, предопределяющих возникновение государства.
На практике, когда стали строить социализм, это привело к модели этатистского общества. Кроме того, многие заблуждения возникли потому, что Маркс отождествил понятия "гражданское" и "буржуазное" общество, поэтому у нас первое долгое время имело негативный идеологический оттенок.
По сути, этот подход характеризуется приматом политического, апофеозом государства, восхвалением институционального порядка, коллективистской ориентацией. Акцент ставится на политическое решение общественных вопросов, т. е. на решение их государством. Еще Ж.-Ж. Руссо создал классическую формулу, согласно которой государство, воплощающее непосредственное верховенство суверенного народа, выше отдельной личности и обладает правом принуждения по отношению к ней. Не в этой ли формуле нашли оправдание террору якобинцы и позже большевики?
Свое дальнейшее развитие эта линия получила в социал-демократической традиции. Гражданское общество признается сердцевиной всей политики, здесь традиционно больше развито стремление к справедливости, равенству. Государство с его властными отношениями должно участвовать в обеспечении функционирования гражданских институтов, чтобы гарантировать их демократическое управление, сдерживая рынок, стремящийся к поглощению и разрушению всего, что несовместимо с его логикой.
Этот подход отвергает либеральную идею "государства - ночного сторожа" и подчеркивает, что государство должно быть демократическим и социальным.
Другая - либеральная - линия развития концепции гражданского общества (либеральная традиция) центр тяжести переносит на свободу, ставя ее превыше всех ценностей. Здесь особый упор делается на функцию саморегуляции гражданского общества, выступающего хранителем индивидуальных прав и свобод, защитником (гарантом) их от посягательства государства. При таком подходе гражданское общество нужно для того, чтобы создать ряд защитных структур в отношениях между индивидом и государством.
Свободная и независимая личность - это центральная фигура гражданского общества. Сторонники такого подхода свое внимание сосредоточивают на разрушительной энергии государства, способной оказывать деструктивное воздействие на такие институты, как семья, церковь, профессиональные и локальные ассоциации и др., забывая при этом, что и сами институты гражданского общества могут взаимно подрывать друг друга, проявляя экспансионизм (например, рынок). Здесь акцент ставится на примате общественного, апофеозе права и свобод, ассоциативности и самоорганизации, индивидуалистических ценностных ориентациях. Общественные проблемы решаются гражданами, а государство служит интересам общества и личности.
Получив широкое распространение в США, эта концепция укоренилась там, возможно, благодаря тому, что государственным идеалом было самоуправление свободных людей на свободной земле и сильное недоверие к любой исполнительной власти, которая во время революции ассоциировалась с колониальной администрацией, а бюрократия появилась позже демократии и на ее базе. В Европе же демократизация политической системы произошла значительно позднее возникновения управленческого аппарата, бюрократии, который был разветвленным и довольно безболезненно был инкорпорирован в политические системы демократии.

2. Современные концепции
Дискуссии об отношениях государства и гражданского общества возобновились в конце XX в. и продолжаются по сей день. Так, например, А. Арато считает, что простое разграничение государства и гражданского общества идет от английской либеральной традиции. С развитием капитализма государство оттесняется, освобождая тем самым "волшебную силу рынка". Учитывая данный процесс, Арато предложил заменить дихотомическое противопоставление государства и гражданского общества моделью, состоящей из трех частей: государства, гражданского общества и экономики. Другой исследователь, Т. Янссон, характеризуя отношения государства и гражданского общества, считает, что мы имеем дело с драматическим "треугольником": государство находится наверху, а внизу, с одной стороны, местное самоуправление, муниципалитеты, относящиеся к общественной сфере и государству; с другой (также внизу) - добровольные объединения, помещающиеся в "частной, социальной, свободной сфере", управляемой по правилу Бентама, согласно которому целью общества является наибольшее счастье возможно большего числа граждан.
В результате в одних странах распространение получил коммуналистский тип общества (с акцентом на местное самоуправление), а в других странах общество стало "ассоциативным". Добровольные организации становились общенациональными.
Здесь важно подчеркнуть, что на протяжении истории человечества менялось понимание как признаков государства (единая территориальная организация политической власти в масштабах всей страны; особая организация политической власти, обладающая специальным механизмом, системой органов и учреждений, осуществляющих непосредственное управление обществом; организация общественной жизни на основе права; верховенство государственной власти), так и его сущности, и причин возникновения. Это было обусловлено тем, что на различных этапах исторического развития и в разных культурных средах на первый план выходили те или иные функции государства.
Идея гражданского общества на протяжении последних десятилетий расширялась и углублялась, дополняясь идеями демократии, основанной на политическом плюрализме, консенсусе и партнерстве конкурирующих социальных групп, идеями ограничения государственной власти установленными правовыми нормами; индивидуальной свободы человека; расширения демократии в социальном плане. Широкое распространение получила теория плюрализма, согласно которой основная задача современного демократического государства состоит в достижении общегражданского консенсуса путем учета и координации множества интересов и потребностей различных групп населения, в снятии или смягчении противоречий, поиске гражданского согласия. Государство при этом воспринимается как сообщество свободных индивидов, объединяющихся на солидарной основе. Однако, как показывает практика, государственные институты не всегда являются эффективным инструментом демократизации гражданского общества, поскольку их усиление нередко приводит к росту бюрократизации и увеличению власти государства.
Несмотря на то, что понятие "гражданское общество" давно стало для многих западных социологов и политологов олицетворением идеальной модели развития западных обществ, до сих пор не существует общепринятой единой теории этого общества. Такое явление объясняется отсутствием в социальной действительности завершенного, поддающегося унифицированию экономических, социальных, политических, моральных параметров нормального состояния гражданского общества. Иными словами, не существует в чистом виде обществ, соответствующих изложенным моделям.
В связи с этим ряд авторов подчеркивают ограниченность обеих моделей и традиций, выдвигая идею укрепления границ между различными сферами гражданского общества без стремления регулировать то, что в них происходит. Государство должно всячески ограничивать воздействие экономического неравенства на политическую систему. Зрелое гражданское общество сокращает количество функций, закрепленных за государством, до минимума, сохраняя лишь наиболее важные: обеспечение правопорядка и безопасности личности, охрану окружающей среды и т. д. Сегодня в России гражданское общество не развито, оно находится в стадии формирования, многие его элементы вытеснены или "заблокированы". Иначе говоря, в нынешней ситуации по содержанию, степени развитости нет гражданского общества, которое было бы адекватно современному открытому и демократическому обществу, но есть его отдельные элементы, вытесненные в небольшие оазисы автономной общественной жизни. Дело в том, что Россия традиционно принадлежит к тем странам, которые больше ориентированы на государство, чем на общество. Среди населения глубоко укоренено убеждение в необходимости сильного государства, что, к сожалению, нередко отождествлялось с самоволием власти. Общество по традиции недостаточно автономно и независимо, а граждане часто оставлены на милость и немилость государства и всемогущих политиков. Достаточно вспомнить историю государства Российского, его традиции, специфику, где весьма своеобразно переплелись элементы восточной и европейской форм государственного управления. Приведем для иллюстрации образное высказывание А. Грамши: "На Востоке (и в России) государство было всем, гражданское общество находилось в первичном, аморфном состоянии. На Западе между государством и гражданским обществом были упорядоченные взаимоотношения, и, если государство начинало шататься, тотчас выступала наружу прочная структура гражданского общества. Государство было лишь передовой траншеей, позади которой была прочная цепь крепостей и казематов"1.
К историческим, или традиционным, основаниям, сдерживающим развитие гражданского общества в России, следует добавить современные причины, блокирующие возможности его развития.
Термин "гражданское общество" вновь стал актуальным в 80-е годы XX в., когда в социалистических странах проявились экономическая стагнация и кризис легитимности власти как результат негативных эффектов ригидной экономической, социально-политической и правовой системы, идеологического диктата. В России, Польше, Югославии начались многочисленные дискуссии о назревших реформах. В ходе дискуссий был выдвинут тезис о необходимости сужения сферы вмешательства государства и политических институтов вообще в экономическую и общественную жизнь и о развитии на этой основе гражданского общества как особой сферы социальной жизни, относительно свободной от государственного принуждения. Гражданское общество стало в определенном смысле регулятивной идеей, определившей возможное направление общественных реформ. В данном контексте эта категория приобрела нормативный характер, описывая не нечто существующее, но то, что должно осуществиться. Она выражала потребность в изменениях и их направленность, альтернативу, иное состояние иного общества. К размышлениям и анализу, способствовавшим все более широкому ее применению, подталкивала неудовлетворенность общим положением дел в бывших социалистических странах. Поэтому не будет преувеличением обозначить современную, "ожившую" в последнее десятилетие концепцию "гражданского общества" в качестве демократической альтернативы авторитарному социализму.
В свое время социализм появился на исторической сцене с двумя великими целями-обещаниями, пробудившими большие надежды: 1) новой демократии, более широкой и содержательной, чем все предшествующие; 2) новых экономических отношений, ведущих к равенству и благосостоянию, т. е. удовлетворению человеческих потребностей на основе принципа распределения по труду (и по потребностям в перспективе).
На практике же с самого начала вместо расширения демократии началось ее сужение, а с установлением пролетарской диктатуры произошло не только отрицание прав человека и его свобод, но проявились беззаконие и насилие. Что касается второго обещания, то реальный социализм вместо удовлетворения человеческих потребностей ввел различного рода "диктатуру над потребностями", создал жесткую и авторитарную систему социально-экономического и политического регулирования, основной целью которой стало установление контроля над обществом. В результате сузилась и угасла инициатива масс, ослабла их мотивация к созидательной деятельности в рамках нового строя, которая вначале была реальной политической и моральной движущей силой. Данная движущая сила, с одной стороны, опиралась на привлекательные цели, а с другой - на так называемую негативную легитимацию, т. е. на непопулярность старых режимов, что и привело их к кризису. Поскольку в социалистических странах общество оказалось полностью подчиненным авторитарному государству, т. е. олигархическим структурам, в иерархии которых весьма важную роль играла коммунистическая партия, то проистекавшие из этого политический волюнтаризм и политическая вседозволенность вытеснили идею о верховенстве права.
В социалистических странах длительное время господствовало убеждение, что государство - лучший "сторож" общества и соответственно социализма. Различные социалистические теории об отмирании государства отмирали сами, а государство не только оставалось, но и укреплялось, все больше обюрокрачиваясь и отчуждаясь от граждан. Парадокс социалистического государства заключался в том, что его руководители и коммунистическая партия, которая им управляла, не осознавали, что, усиливаясь таким образом, в общественном плане они становились слабее. Социалистическое государство существенно сузило автономию социальности и гражданского общества, обеспечив себе контроль над всеми сферами общества. К сожалению, со временем усилились также регулятивные, политические, идеологические, репрессивные и другие функции государственного аппарата.
Когда сегодня употребляется термин "гражданское общество", то это не означает "возврат назад". Речь идет о термине, который дает возможность охватить, включить предшествующее знание о социалистических и других обществах и исправить то, что в социализме было ошибочно, например отношения государства и общества. Гражданское общество опирается на достижения и опыт развитых стран, на результаты современных научных исследований. Любая попытка механического копирования, трансплантации или имитации бесплодна. Необходимо анализировать либеральную и социалистическую традиции, их взаимовлияние и синтез в известных школах и теориях, имея в виду, что либерализм эволюционировал к социальному либерализму, а социализм стал более восприимчив к некоторым либеральным ценностям.

3. Российские проблемы
Рассматривая основные элементы гражданского общества применительно к российским реалиям, следует исходить из того, что право и свободы человека и гражданина являются основной детерминантой политической системы общества, которое стремится быть открытым и демократическим. Положение человека в социалистическом и постсоциалистическом обществах намного важнее, чем другие элементы, через которые определяли социализм до сих пор. Это были собственность на средства производства, господствовавший тип общественного распределения, монопольное положение коммунистической партии. В рамках теоретической посылки, что постсоциалистическим обществам следует возвратить "человеческое лицо", должно быть реабилитировано и понятие гражданства, т. е. следует возвратить человеку политическую и экономическую субъектность, моральную, религиозную и творческую автономию. Трудно предположить, что человек может быть свободным, когда экономическая монополия любого рода неизбежно служит ограничением его активности.
За годы реформирования в России произошли существенные изменения в направлении формирования гражданского общества. Возникли элементы рыночной инфраструктуры, в первую очередь банковской и торговой, был ликвидирован в значительной мере товарный дефицит, приостановлен интенсивный рост цен. Однако на фоне позитивных изменений происходят падение производительности труда и ослабление его мотивации, сокращается объем производства, снижаются качество и уровень жизни широких масс населения.
На протяжении последнего десятилетия в России идет массовое обнищание населения в целом, и особенно тех социальных слоев (средние слои, молодежь), которые должны быть наиболее заинтересованы в развитии гражданского общества. Положение тех, у кого основным источником доходов остается заработная плата и социальные выплаты, продолжает ухудшаться несмотря на то, что большинство работающих продолжают трудиться добросовестно. Около 22% населения России в 1997 г. имели денежные доходы ниже прожиточного минимума2. Одна треть населения едва сводит концы с концами. Значительно ухудшилось положение работников бюджетной сферы (особенно если учесть постоянно сохраняющуюся задолженность по выплате заработной платы). В настоящее время размер ставок (окладов) работников первых 14 разрядов единой тарифной сетки ниже прожиточного минимума. Межотраслевое и межрегиональное неравенство в заработной плате также продолжает углубляться, составив в 1997 г. отношение 1:10. К этому еще следует добавить и рост безработицы - 9% экономически активного населения. А если учесть скрытую безработицу, то этот процент значительно возрастет. Ситуация резко усложняется, если вспомнить о слабой материальной базе культуры, образования, искусства, всей духовной жизни в целом как важнейшей предпосылке развития гражданской культуры и гражданского общества. Равенство в бедности в обществе, которое традиционно не было склонно к социальным различиям, создает солидную социальную основу для авторитарного режима, комбинируемого с националистическим популизмом.
Процесс ускоренного социального расслоения охватывает российское общество неравномерно. Все резче верхние слои отделяются от массовых слоев, концентрирующихся на полюсе бедности. Накладывающиеся друг на друга процессы обнищания населения и растущего социального расслоения приводят к гипертрофированным формам социального неравенства и, образно говоря, создают "поле слез" и "поле чудес". Разрыв в уровнях зарплаты 10% самых низкооплачиваемых и 10% высокооплачиваемых россиян в декабре 1997 г. был 13-кратным (по официальным данным, которые существенно занижены). В странах с рыночной экономикой такое соотношение не превышает, как правило, 5 раз. Следует отметить, что приведенные цифры характеризуют легальный сегмент экономики. Подобное соотношение чревато социально-политическими потрясениями, а не социальным миром.
Результаты социологических исследований подтверждают, что в массовом сознании создается представление о том, что богатство в наше время приобретено многими индивидами и группами несправедливо. На вопрос: "Что помогло разбогатеть многим людям сегодня?", заданный в рамках ежегодного исследования Института социологии РАН, 88% ответили, что помогла занимаемая ранее влиятельная должность; 84% - разграбление и присвоение государственной собственности; 84% - родственные связи и лишь 14% ответили, что помогла предприимчивость.
В современном российском обществе средний класс, как он понимается в западных сообществах, находится в зародышевом состоянии. Если процесс реформирования России удастся направить в благоприятное русло, то вследствие изменений в экономической структуре средние слои будут все более поглощать прежние социальные слои и классы и станут важной социальной силой. Правда, сегодня трудно сказать, станут ли они гарантом развития гражданского общества, как на Западе, поскольку "новые русские" ориентированы пока не на производство, а на перераспределение благ, и это обстоятельство может оказаться решающим для будущего страны.
Большинство российского населения стало равным в бедности и сильно зависимым от государства, вернее, от государственных чиновников, бюрократии (задержки с выплатой зарплаты, отсутствие частной собственности у большинства населения и т. д.).
Формирование и развитие институтов гражданского общества предполагает наличие свободных, экономически независимых, самостоятельных и самоосознающих себя граждан. Это сложно сказать о гражданах России, поскольку сужается пространство индивидуальной свободы и прав (скажем, право на труд фактически поставлено под угрозу).
Существенным элементом гражданского общества является верховенство права. Это шире, чем идея правового государства. Идея правового государства пришла из немецкой политической и правовой теории и вначале означала ограничение государственной администрации правом, законом. Но само государство могло быть авторитарным, так как концепция правового государства не ограничивает принимающего законы в том, каковы должны быть эти законы и до каких границ по отношению к правам человека они могут распространяться. Поэтому правовое государство могло быть не только авторитарным, если законодательный орган не избран демократически, но и тоталитарным, когда законы простираются на все стороны общественной и частной жизни, т. е. возможна так называемая "тоталитарная демократия", или тирания большинства с помощью закона.
Немецкая теория была подчеркнуто этатистской. И у Гегеля государство понимается как сфера обобществления, которая в ценностном и в правовом смысле стоит над обществом. В свою очередь идея о господстве права, развиваемая в англосаксонской политической и правовой философии, намного шире и больше соответствует пониманию правового государства в наше время. Верховенство права подразумевает, что ни один субъект не может нарушать установленные правила, в том числе и законодатель. Меньшинству также гарантированы необходимые права, а сами правила устанавливаются в соответствии с определенными принципами и в рамках демократических учреждений. "Ни для одного человека, находящегося в гражданском обществе, не может быть сделано исключение из законов этого общества",- писал в свое время Дж. Локк. Единые требования предъявляются ко всем членам гражданского общества, где двойной стандарт неприемлем и морально осуждается. Но в то же время, как писал в свое время В. О. Ключевский, "право - исторический показатель, а не исторический фактор, термометр, а не температура... Закон - рычаг, который движет тяжеловесный, неуклюжий и шумный паровоз общественной жизни, называемый правительством, рычаг, но не пар". И тем не менее без правового государства, когда само государство, все социальные общности, отдельный индивид уважают право и находятся в одинаковом отношении к нему, нет гражданского общества. Право здесь выступает способом взаимосвязи государства, общества и индивида. Верховенство закона, гарантии прав личности, взаимная ответственность государства и личности, принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную - необходимые условия невмешательства государства в дела гражданского общества.
В настоящее же время в России чиновничий аппарат, представляющий государство на всех уровнях, воспользовавшись "смутным" переходным временем, осуществил "приватизацию государства", "переписав на себя" гигантские "ломти" бывшей госсобственности (например, "Газпром" и др.). Парадоксальным образом у нас реализовалась Марксова оценка прусского государства как "частной собственности бюрократии".
В российском обществе получила широкое распространение коррупция. Криминализированное и коррумпированное государство - основное ^препятствие для развития гражданского общества. Т. Пейн в свое время справедливо предупреждал, что деспотическое государство - вид гриба, вырастающего на "почве" коррумпированного общества.
Все это вместе взятое в условиях правового беспредела привело к разрушению целостности российского общества, росту в нем аномии, если воспользоваться термином Э. Дюркгейма. Свидетельством чему является то кризисное состояние, которое фиксируется по всем социально-экономическим и другим показателям ООН и существенно сужает рамки развития гражданского общества в России. В настоящее время население в своем большинстве не доверяет ни одному из институтов власти (правительство, президент, Совет Федерации, Государственная Дума, руководители регионов, суд, милиция, прокуратура и т.д.): от 50 до 6896 опрошенных в мае 1996 г. отказали им в доверии. И данная тенденция еще усилилась в последующие годы.
Ослабление государственной власти в условиях неразвитого гражданского общества - большая проблема. Только тогда, когда человек как индивид превращается в экономического и политического субъекта, он естественно включается в более широкие экономические и политические ассоциации и общности, результатами деятельности которых обменивается с другими людьми. Это ведет к усложнению экономической жизни.
Отношения личного, частного и общественного в гражданском обществе должны быть уравновешены, ибо концепция гражданского общества подразумевает и определенную автономию общественных сфер.
Автономия общества - важный элемент гражданского общества, означающий самостоятельность и самодеятельность различных общественных сфер и ассоциаций: экономики, т. е. производства в широком смысле, профсоюзов, университетов, печати, науки, общественных объединений граждан, церкви, религиозных объединений и т. д. Роль государства по отношению к этим общественным агентам должна сводиться к установлению самых общих рамок в виде закона, регулирующего правила игры, которых необходимо придерживаться, чтобы сохранить права и свободы для всех членов общества. Экономический, социальный, политический и культурный плюрализм, являющийся альфой и омегой гражданского общества, устанавливается на основе автономии общественных факторов, прав и свобод человека и гражданина.
Автономия различных сфер общества подразумевает, что они могут самоорганизовываться в соответствующие ассоциации, демократическая внутренняя жизнь которых имеет важное значение для гражданского общества. Существующие ныне в российском обществе многочисленные самостоятельные ассоциации, общества, организации, движения создают неплохие предпосылки для дальнейшего развития гражданского общества. Однако опыт развития трансформирующихся обществ, в том числе и России, свидетельствует о том, что появление добровольных ассоциаций, направленных против господства государства, нередко приводило к их соперничеству друг с другом за право представлять народ, результатом чего было и "огосударствление", т. е. превращение в составную часть государственной власти (например, военизированные отряды казачества). Бесспорен также и факт, что в борьбе за народную поддержку значительное влияние приобретали движения, выступавшие с националистическими лозунгами.
Это вело к негативным последствиям, блокирующим и вытесняющим гражданское общество, когда вместо формирования различных демократически ориентированных движений, инициатив, партий, идей возникают противостоящие друг другу демократические и национальные идеи и движения, причем сегодня в России национально ориентированные субъекты (движения, партии, идеи) нередко доминируют над демократическими.
Это обстоятельство объективно работает против самой идеи гражданского общества, которая, по определению, не",может быть реализована в политических границах закрытого национального государства. Гражданское общество в полном смысле этого слова должно быть открытым обществом. Декларируемое национальное общество, как правило, - это подтверждает опыт европейской истории - закрытое и авторитарное общество.
Важным элементом гражданского общества является "гражданская культура", основу которой составляет демократическая политическая культура. В странах Восточной Европы преобладает авторитарный менталитет, проявляющийся в авторитарной политической культуре. Консенсус по поводу основных социальных ценностей, без чего невозможно развитие гражданского общества, подлинная интеграция людей в обществе до сих пор не достигнуты. На этой почве возникла ситуация аномии, когда одна ценностно-нормативная система разрушена, а другая еще не сформировалась. Значительное число граждан ощущает отчуждение от социальных процессов, свою социальную невостребованность. В обществе нет устоявшейся политической системы, нет четкой экономической политики, нет общей идеологии, нет общепринятой системы ценностей. В этих условиях проявляется новая тенденция, характеризующаяся комбинацией элементов новой гражданской культуры с элементами старой традиционной авторитарной культуры. Из первой берется идея (преимущественно номинально) об участии граждан в управлении, которая, однако, все более размывается в пользу господствующих элит путем насаждения теории о необходимости предоставления реальных рычагов управления избранным и подготовленным и о рациональности как легитимной основе (в веберовском понимании). В условиях нарастания аномии усиливаются авторитаристские настроения - возрастает потребность в сильном лидере, в авторитарном государстве.
Эта постоянно присутствующая сегодня в российском обществе опасность значительно возрастает, когда вместо дихотомии "гражданское общество (политическое) - государство" все четче прослеживается дихотомия "элита - масса". На вопрос: "В чьих интересах действует правительство в настоящее время?" - 52% респондентов ответили: "В интересах отдельных групп", 25,8% - "В интересах богатых слоев" и только 3,8% - "В интересах общества"3.
Экономическое положение в обществе высшего слоя, составляющего по разным исследованиям от 5 до 10% населения, резко отличается от положения остальных слоев. Этот слой концентрирует в своих руках как экономическую, так и политическую власть, что в условиях отсутствия демократических институций серьезно влияет на социоэкономическое положение остального населения.
В последнее время все активнее на первый план выдвигается идея соединения правового и социального государства с целью синтеза институтов либерализма (свобода, верховенство права и т. д.) и некоторых традиционных требований социализма (забота о благосостоянии граждан; создание достойных условий их существования, благоприятной среды обитания для всех; обеспечение определенной степени социального равенства; солидарность, общественная забота о слабых, поддержка талантливых и т. д.).
Социально ориентированное государство формирует новый тип социальных связей между людьми, основанный на принципах социальной справедливости, социального сотрудничества и гражданского согласия. Оно берет на себя ответственность за поддержание стабильного социально-экономического положения своих граждан и социального мира в обществе. Многие индустриально развитые страны сегодня стремятся реализовать такой подход в государственном строительстве. При подобном подходе государство понимается как механизм управления делами общества, т. е. регулирования общественных отношений и учета интересов различных групп населения, снятия или смягчения противоречий и поиска гражданского согласия, иными словами, как механизм, осуществляющий функцию интегрирования общества, в котором сталкиваются групповые интересы не только на классовой основе, но и на национальной, конфессиональной, экономической и др. При этом государство воспринимается не как безликое коллективное сообщество граждан, в котором индивидуальность растворена, а как объединение свободных индивидов на солидарной основе. Этот синтез нелегок и непрост, так как часто речь идет о противоположных идеях. Нелегко примирить, например, конкуренцию и рынок с некоторыми идеями о ликвидации эксплуатации и с участием в управлении производителей; идею социального партнерства - с прибылью как мотивацией к труду и т. д. Либеральное государство не оглядывается на "социальный вопрос", который должно было решать социалистическое государство, а последнее не обеспечивало свободу человеку и творчество (в том числе и экономическо-производительное), поэтому поиск путей синтеза внешне полярных идей труден, но необходим. Концепция правового государства сегодня должна дополняться и корректироваться, по крайней мере минимальными элементами социального государства, хотя вполне очевидно, что фактические гарантии, особенно социально-экономических прав и свобод, зависят не только от принятых подходов и декларируемых принципов, но и от реальных возможностей самого государства.
Встает вопрос: в какой мере концепция гражданского общества и правового государства вписывается в нашу действительность, где политическую жизнь характеризуют авторитарность и всплески националистических и популистских заявлений политических лидеров? Современное российское общество является квазигражданским, его структуры и институты, обладая многими формальными признаками гражданского общества, не выполняют в полной мере его функции. С этим и связана часто звучащая пессимистическая оценка перспектив развития гражданского общества в современной России, объясняющая это российской спецификой. В преодолении такого состояния, обусловленного процессом трансформации, включающим в себя противоречия процессов деэтатизации, деидеологизации, приватизации, и состоит специфика современного этапа развития всех постсоциалистических обществ, включая Россию.
Дело в том, что перед государствами этих стран встала задача создания новых взаимоотношений с гражданским обществом, находящимся в стадии становления. У населения традиционно сильны надежды на помощь со стороны государства, так как ценности свободы, частной собственности, индивидуализма длительное время не имели широкого распространения в общественном сознании. Поэтому ослабление социальной функции государства привело к росту конфликтов на постсоветском пространстве. Камнем преткновения становится и аппарат государственного управления, который явно "не дотягивает" до веберовских стандартов рациональной бюрократии, допуская такую степень индифферентности по отношению к обществу, которую в наше время не может себе позволить даже самое либеральное из современных западных обществ4. Сегодня этот аппарат фактически бесконтролен.
Подводя некоторые итоги, можно сделать вывод, что для создания необходимых предпосылок развития гражданского общества в России требуется выполнение ряда условий, и прежде всего учета того, что длительное подавление элементов гражданского общества определило неуправляемый, нередко разрушительный характер демократических преобразований в России, ориентированных по преимуществу на уничтожение созданных ранее социальных институтов (как сферы "несвободы") и поощрение стихийных тенденций общественного развития ("свободы"), что в условиях неупорядоченности правовой составляющей приводит к хаотичному состоянию общества, усиливаемому эффектом поликультурности, поликонфессиональности и полиэтничности.

Цитируемая литература
1 Грамши А. Избр. соч. Т. 3. М., 1957. С. 200.
2 Россия в цифрах. М., 1997. С. 51.
3 См. подробнее: Гражданское общество: теория, история, современность / Отв. ред. 3. Т. Голенкова. М., 1999. С. 25.
4 См.: Облонский А Бюрократия: теория, история, современность // Знамя. 1997. № 7.

Глава четвертая

ПОЛИТИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА
Политическая культура является одной из наиболее распространенных и вместе с тем неоднозначных концепций в современной политологии и политической социологии. В последнее десятилетие наблюдается активизация научных поисков содержания ее составляющих, а также определения новых приложений в рамках различных дисциплин. Термин "политическая культура" стал широко использоваться не только в научном, но и в политическом языке средств массовой информации. Поэтому в поисках ответов на практические вопросы исследователи с неизбежностью сталкиваются с необходимостью теоретико-методологического осмысления феномена политической культуры на основе нового знания и нового опыта в связи с тем, что этот феномен рассматривается в обществознании в рамках различных исследовательских парадигм. Предлагаемый обзор теоретических подходов позволит, кроме того, более точно выстроить как теоретико-методологические, так и прикладные основания анализа политической культуры в рамках политической социологии с учетом сложившихся исследовательских традиций.

1. Марксистская традиция анализа
политической культуры
Значительное внимание изучению политической культуры было уделено в свое время в трудах советских обществоведов. Причем теоретическим фундаментом разработки проблемы здесь являлись работы классиков марксизма. Непосредственно в политическую и научную практику советского периода это понятие было введено В. И. Лениным. Концептуальные основания понимания феномена политической культуры составляли такие важнейшие положения марксистской теории, как материалистическое понимание истории; вывод об определяющей роли материального производства; видение общества как системной целостности; учение о классовой борьбе и революционном преобразовании общества.
Поскольку понятие "политическая культура" имеет в своей основе как понятие "культура", так и понятие "политика", то необходимо остановиться подробнее на содержании и логике их интерпретации в рамках данного подхода. Основоположники марксизма, как известно, рассматривали развитие общества как естественноисторический процесс. При этом культура отражает достигнутый на определенном этапе уровень развития, предполагающий тот или иной тип отношения человека к природе и обществу, равно как и развитие творческих сил и способностей личности. При этом обосновывалось, что для определения содержания и характера культуры на каждом этапе ее развития необходимо обращение к специфике конкретной общественно-экономической формации.
В основе ленинского понимания политической культуры лежит идея о единстве культуры и политики, о выражении в политике интересов крупных социальных общностей. Был и выдвинут тезис о наличии двух тенденций, или составляющих, в каждой национальной культуре, выявлены характерные черты буржуазной и пролетарской культур, партийность культуры во всяком классовом обществе.
Диалектико-материалистическое понимание политических отношений предполагает также, что отношения эти детерминируются исторически изменяющимися экономическими отношениями. Кроме того, специфика политики определяется тем, что в центре ее находится вопрос о власти, об отношении классов к государству как инструменту классового господства. Марксизм рассматривает политическую деятельность как средство преобразования общественных отношений и в итоге революционного изменения всего общества. В этой связи политическая культура трактуется как некоторая производная, необходимая составляющая для достижения этой цели. Словом, развитая, прогрессивная политическая культура групп и классов, принимающих участие в политике, является необходимым условием эффективного преобразования общественных отношений.
Вместе с тем политическая культура рассматривалась и как определенная цель политической деятельности. Исходным было представление о том, что исторический смысл перехода от капитализма к социализму состоит в превращении человека труда из средства в главную цель общественного производства. Общественная собственность на средства производства, которая при этом устанавливается, трансформирует характер создаваемого общественного богатства. Предполагалось, что содержанием и всеобщей формой этого богатства становится теперь сам человек, реализация совокупности всех его сущностных качеств. Таким образом, практика социалистического строительства должна включать в себя не только рост количества и качества производимых материальных благ, но и непрерывное совершенствование отношений между людьми, постоянное развитие их культуры. Взятая в таком аспекте политическая культура представляет своеобразную цель политической деятельности, направленную на становление человека нового общества, как универсального общественного существа, на развитие сущностных сил социального субъекта, как главного смысла и цели общественного развития.
Напомним, что в более конкретном плане В. И. Ленин использовал понятие "политическая культура" при анализе уровня сознательного участия масс в политической деятельности, рассмотрении характера политических ценностей общества, их влияния на политические отношения. Особая роль политической культуры отмечалась в связи с необходимостью создания нового государственного и хозяйственного механизмов. Политическая культура характеризуется уровнем идейной зрелости трудящихся, общественной активности, участием в принятии политических решений.
В связи с последним надо указать и на черту политической культуры, которая получила достаточно глубокое обоснование в отечественном обществознании советского периода. Речь идет о том, что если в буржуазном обществе политика выполняет функцию общественного регулирования, выдавая частные интересы за всеобщие, то социалистическая политика регулирует общественную жизнь через подчинение частных интересов всеобщим. Поэтому политическая культура нового общества предполагает наличие и развитие демократических прав и свобод, т. е. максимально полное развитие демократии рассматривалось, по крайней мере в теории, как необходимая предпосылка развития политической культуры социализма в целом.
На базе приведенных теоретических положений в 60 - 80-е годы в нашей стране проводились достаточно многочисленные исследования политической культуры советского общества. Среди отечественных авторов, уделявших значительное внимание теоретико-методологическим вопросам изучения политической культуры, следует назвать Е. М. Бабосова, Э. Я. Баталова, К. С. Гаджиева, Ф. М. Бурлацкого, А. А. Галкина, А. В. Дмитриева, В. Н. Иванова, Н. М. Кейзерова, Л. Н. Когана, В. В. Смирнова, Ж. Т. Тощенко, Г. В. Осипова, В. Г. Смолянского, Р. Г. Яновского и других. Наряду с концептуальными разработками проблемы целый ряд работ имел эмпирическую направленность.
Какие интерпретации политической культуры были в этот период преобладающими? Среди многочисленных определений в качестве предметной области-носителя выделялись феномены общественного сознания (установки, нормы, ценности), элементы политического поведения, политические институты. Во многих определениях подчеркивалась важность соотнесения политической культуры с конкретными классами или группами общества1.
Характерной особенностью подходов, преобладавших в первый период исследования политической культуры в нашей стране, можно назвать его существенный нормативный акцент. В этом случае конкретные проявления политической культуры соотносили с некоторой идеальной моделью, присущей человеку социалистического общества. Показательной в этом плане является точка зрения, согласно которой политическая культура фиксирует, в какой степени общество, класс, отдельные индивиды овладели всеми элементами политической деятельности, и, таким образом, является обобщенной, синтезированной характеристикой субъекта политической деятельности. Кроме того, подчеркивалось то обстоятельство, что политическая культура свидетельствует о том, "какой степени политическая деятельность, все ее элементы развивают человека, обогащают его духовный мир, способствуют его становлению как гражданина"2.
Составляющими социалистической политической культуры рассматривались, например, такие компоненты, как овладение научной политической идеологией, знаниями в области марксистско-ленинской теории, внутренней и внешней политики партии; превращение знаний в глубокие внутренние убеждения личности, выработка классового самосознания, умение отстаивать свои взгляды; приобретение необходимых навыков политической деятельности, освоение ее принципов и норм; реализация знаний, убеждений в практической деятельности субъекта политической культуры во всех сферах общественной жизни3.
Заметим, что нормативный аспект присущ не только отечественным исследованиям политической культуры, проведенным в течение советского периода. Он проявляется и в подавляющем большинстве зарубежных исследований, только в этом случае политическая культура рассматривается с точки зрения ее соответствия стандартам западной демократии.
Итак, какие черты методологического плана характеризуют исследования политической культуры, выполненные в русле марксистско-ленинской парадигмы? Во-первых, следует говорить об историко-материалистическом основании анализа в целом; во-вторых, о классовости подхода; в-третьих, очевидной является нормативная компонента эмпирических исследований, направленность их на обеспечение практики воспитания советского человека. По нашему мнению, приведенные черты содержат как достоинства, так и недостатки, говорить о которых следует в связи с конкретными задачами анализа политической культуры применительно к тому или иному историческому этапу.

2. Поведенческая традиция анализа
политической культуры
Появление и начало широкого использования термина "политическая культура" в западной науке обычно относят к концу 50-х - началу 60-х годов двадцатого столетия. Стремление к объяснению феноменов политики с помощью теории политической культуры наблюдалось в явной и неявной форме на протяжении всей истории политической науки. В эту традицию внесли свой вклад Платон, Аристотель, Макиавелли, Руссо и другие выдающиеся мыслители.
Если раньше этот термин зачастую применялся в узкотехническом или вспомогательном плане, то теперь наблюдается его использование в качестве необходимой концептуальной составляющей исследований в области политики. Изначально новый статус понятия "политическая культура" определялся задачами классификации и сравнения политических систем. Впервые в политико-социологический дискурс данное понятие было введено в 1956 г. известным американским специалистом Г. Алмондом. Он писал: "Каждая политическая система является укорененной в конкретной совокупности ориентации на политическое действие... отношений к политике. Представляется целесообразным рассматривать это как политическую культуру"4. Таким образом, для автора политическую культуру составляли явные и латентные ориентации на политическое действие. Причем политическая культура является некоторой частью культуры общества в целом, хотя и обладает некоторой автономией.
Приблизительно в этот же период появляются некоторые другие работы, в которых политическая культура наделяется методологическим статусом. По мнению С. Вира, "...определенные стороны общей культуры общества относятся к вопросам о том, как правительство должно управлять и что оно должно делать. Эту область культуры мы называем политической культурой. Так же, как и с культурой в целом, основными составляющими политической культуры являются ценности, верования и эмоциональные отношения"5. В рамках другого определения политическая культура трактовалась как разделяемые цели и общепринятые правила взаимодействия индивидов и групп, посредством которых властные решения и выборы осуществляются всеми акторами внутри политической системы6.
В целом в этот период в литературе о политической культуре говорится в весьма широком контексте. В качестве рядоположенных с ним выступают такие термины, как, например, "идеология", "ценностные ориентации", "политические ожидания", "идентификация", "политический фольклор" и т. д. Термин "политическая культура" использовался некоторыми авторами в качестве синонима доминирующих норм в сфере политики, политической системы или даже общества в целом.
Следует принять во внимание и некоторые обстоятельства научно-исторического плана, значимые с точки зрения учета истоков и генезиса поведенческой концепции политической культуры. Основатели концепции выделяют несколько направлений гуманитарного знания, взаимодействие которых существенно повлияло на ее становление.
Прежде всего следует сказать об исследованиях культуры и личности, которые сформировались как научное направление в течение первых десятилетий нынешнего столетия. Эта исследовательская традиция возникла на основе синтеза подходов культурной антропологии и психоанализа, представленных такими именами, как Г. Лассуэл, Р. Бендикт, М. Мид, Э. Фромм и др. Суть ее состоит в попытке объяснить такие феномены, как политическая мобилизация, агрессия, авторитаризм, этноцентризм, на основе анализа, главным образом, ранней детской социализации. Влияние этой школы было особенно сильным в период второй мировой войны, актуализировавшей задачи изучения особенностей "национальных характеров" населения государств, вовлеченных в войну. Однако попытки объяснения многих феноменов в области политики (в особенности политических организаций) в этом контексте оказались не во всем успешными. Прежде всего это объяснялось методологической ограниченностью подхода. Исходной базой гипотез здесь выступали наблюдения за особенностями формирования раннего детского поведения в деревнях, исследования первобытных обществ антропологами, а также подходы, принятые в клинической психиатрии при индивидуальной работе с пациентами.
Тенденцию пристального внимания к проблематике политической культуры конца 50-х - начала 60-х годов правомерно рассматривать в качестве известной реакции на исследовательский редукционизм психологического и антропологического характера. Вместе с тем появление концепции политической культуры было своеобразной реакцией на ситуацию, сложившуюся в то время в политико-правовых науках. В соответствии с принятой здесь традицией предполагалось, что поведение политических акторов и институтов строго детерминировано конституционными формами, в рамках которых они вынуждены функционировать. В концепции политической культуры акцент был перенесен с формальных структур государства на другие составляющие, в совокупности обеспечивающие его дееспособность. Очевидно, что произошли явные изменения ракурса анализа, предполагающего теперь использование теоретических моделей и схем системного и структурно-функционального подходов. Прежде всего внимание было сконцентрировано на изучении человека "политического" (или политической личности), что ранее относилось к периферийным вопросам традиционной политической науки. Здесь имеется в виду значимая роль таких феноменов, как, например, электорат, группы давления и прочие составляющие власти и влияния в политическом процессе.
Другое обстоятельство, повлиявшее на становление концепции политической культуры, было связано с широким развитием методики и техники эмпирических исследований. Именно это позволило в исследованиях политической культуры перейти от уровня умозрительных построений к эмпирическому обоснованию и проверке гипотез. Фиксация количественных и качественных параметров политической, социальной и психологической сторон реальности была обусловлена развитием точных методов выборочного исследования, позволяющих получать репрезентативные данные относительно больших массивов населения; совершенствованием техники сбора данных, прежде всего интервьюирования, обеспечивающих надежность первичной информации; развитием техники шкалирования, дающей возможность сортировать ответы респондентов и соотносить их с исходными теоретическими переменными; применением сложных методов статистической обработки, позволяющих перейти к многомерным, регрессионным, причинным и другим моделям анализа ценностных, поведенческих и ситуативных параметров политической культуры7.
Наиболее ярким и полным примером разработки поведенческой концепция политической культуры является работа Г. Алмонды и С. Вербы "Гражданская культура: политические установки и демократия в пяти государствах", ставшей классикой современной политико-социологической литературы8. В последней версии определения политической культуры авторы выделяют четыре ее основные, или базовые, черты.
Во-первых, политическая культура характеризуется совокупностью политических ориентации, присущих населению в целом или его группам. Во-вторых, компонентами политической культуры являются познавательные, эмоциональные и оценочные составляющие. Это включает в себя знания и верования относительно политической реальности, чувства в отношении политики, приобщенность к политическим ценностям. В-третьих, содержание политической культуры складывается под воздействием ряда факторов: детской социализации, образования, открытости средствам массовой информации, контактов с правительственными организациями, влияния социально-экономической действительности. В-четвертых, хотя политическая культура влияет на политические и правительственные структуры и их функционирование, однако вовсе не детерминирует их деятельность. Причинная зависимость между политической культурой и политическими структурами, функциональными особенностями последних является двусторонней9.
Стратегию исследователей определял и по сей день определяет актуальный для мировой политической науки вопрос - в какой степени в тех или иных странах возможно достижение уровня политической культуры, которая будет поддерживать или соответствовать демократическим системам? Альмонд и Верба провели сравнительные эмпирические исследования в США, Великобритании, Германии, Италии и Мексике. В центре их внимания находилась совокупность проблем, связанных с отношением населения этих стран к существующим там демократическим режимам. Не вдаваясь в конкретику результатов, целесообразно выделить то, что является важным в контексте данного анализа, а именно - используемые методологические решения.
Аналитическими категориями, которые применялись при классификации политических систем соответствующих государств, были их политические структуры и культуры, находящиеся во взаимозависимости. Для уточнения характера этой зависимости были введены концепции роли и ориентации на политическое действие, основанные в свою очередь на построениях Т. Парсонса. Согласно последнему, каждый политический актор (индивид или группа) выполняет определенную роль. Его действия направляются и находятся в пределах, очерченных концепцией его роли, пониманием актором того, что другие внутри системы ожидают от него как от исполнителя роли. Каждый актор выполняет несколько ролей, которые иногда могут быть взаимодополняемыми. В то же время они могут находиться в конфликте друг с другом, поскольку политическим ролям неизбежно соответствуют нормы и ожидания.
Политические системы функционируют в рамках некоторой совокупности целей и ценностей, определяемых, в свою очередь, как политические ценности общества. Последнее, по мнению Альмонды и Вербы, является другим важным фактором классификации современных политических систем.
Существуют четыре уровня проявления политической культуры. Первый - уровень системы в целом. Здесь рассматриваются вопросы о знаниях и представлениях индивида об истории, конституционных характеристиках, распределении властных ресурсов государства и политической системы. Вторым выступает уровень, условно говоря, "процессов на входе" системы в целом. Здесь находятся институты, организующие и канализирующие поток требований от общества к государству, инициирующих преобразование этих требований во властные действия. Этот уровень включает политические партии, профсоюзы, другие группы давления, а также средства массовой информации. Третий уровень включает "процессы на выходе" и охватывает деятельность бюрократии, судов и других институтов, входящих в процесс реализации властных решений. Четвертым является собственно индивидуальный уровень. Здесь рассматривается характер системы соотнесения личности с элементами политической структуры различного уровня.
Таким образом, в рамках рассматриваемой концепции предложено фиксировать особенности политической культуры через фиксацию частоты проявления различного рода когнитивных, аффективных и оценочных ориентации по отношению к политической системе в целом, к различным составляющим ее входных и выходных характеристик, а также к самому индивиду как политическому актору.
На основе эмпирических исследований в рамках предложенной методологической схемы Г. Алмонд и С. Верба старались отнести анализируемую ими политическую культуру пяти государств к одному из трех ее идеальных типов или, по крайней мере, определить варианты "пересечения" идеальных типов на практике. Тремя предложенными ими идеальными типами, были "политическая культура участия", "подданническая политическая культура" и "провинциалистская политическая культура".
Политическая культура участия предполагает, что граждане выступают активными субъектами политической жизни, что они в состоянии реально влиять на политическую систему через участие в выборах, через организацию групп давления, политических партий для выражения своих интересов. В рамках подданнической политической культуры граждане находятся в пассивном или подчиненном положении по отношению к существующей политической системе. Несмотря на наличие различных оценочных отношений системы, доминирующими здесь являются представления граждан о своем зависимом положении от политической системы, о невозможности и безрезультатности своей активности. Провинциалистская политическая культура присуща обществам с неразвитой политической системой. Индивиды, составляющие такие общества, в принципе не соотносят свое существование с политической системой как таковой, и вопрос о возможностях влияния на систему даже не ставится.
Проблема соотношения конкретной политической культуры и политических институтов является центральной, по мнению авторов, для объяснения эффективности политической системы в целом. Наиболее оптимально для демократии принятие индивидами ценностей, находящих непосредственное выражение в процессе функционирования системы. Кроме того, необходимо точное знание и понимание индивидами действия политической системы, а также положительное эмоциональное и оценочное к ней отношение.
Отметим, что в целом методологии (концепции) политической культуры характеризуются двумя познавательными акцентами. Один из них получил условное название сравнительного, другой - социологического. Под сравнительным использованием концепции политической культуры понимается не просто ее направленность на задачи сравнения между нациями, а прежде всего рассмотрение ее в качестве самостоятельного фактора при объяснении различий в национальных политических структурах и действиях. Социологический акцент проявляется при изучении взаимосвязей переменных внутри той или иной политической культуры. При этом предметом непосредственного анализа служит уровень личности или группы, а не нации как таковой. Следует принять во внимание суть основных критических аргументов, высказанных в адрес поведенческой концепции политической культуры.
Поведенческому подходу к политической культуре присущи общие методологические принципы использования объективных методов и объяснительных моделей естественных наук. В самом общем плане смысл этого состоит в том, что для описания и объяснения поведения необходимо использовать специальный язык эмпирически наблюдаемых стимулов и реакций. Тем самым предопределяется, что базовые единицы политического анализа должны максимально соотноситься с эмпирически наблюдаемыми и измеряемыми проявлениями поведения. Отсюда широко используемые опросные техники и методы статистического анализа зачастую оказываются "нечувствительными" к глубинному культурному и нормативному контексту происходящего.
Кроме того, ставилась под сомнение правомерность рассмотрения агрегированных индивидуальных реакций и ориентации в сфере политики в качестве некоторых долговременных факторов поддержания политической системы. Факт существования того или иного политического института естественным образом в рамках подхода увязывается с наличием соответствующих индивидуальных ценностей по его поддержке. Тем самым вне поля зрения оказывалась проблема одновременного существования формально разделяемых официальных ценностей и скрываемых реальных политических ориентации.
Весьма жесткая связь, которая обосновывается в рамках подхода между политическими институтами и политической культурой, с очевидностью предполагает акцент на рассмотрении этого обстоятельства прежде всего как фактора стабильности системы в целом. Это, в свою очередь, скрывало то обстоятельство, что на практике та или иная политическая культура содержит в себе противоборствующие составляющие. Последнее является предпосылкой реализации иных политических траекторий развития.

3. Политическая культура:
интерпретационные подходы
В понимании явления политической культуры с течением времени происходили и происходят изменения*. В этой связи кроме рассмотренных выше поведенческих подходов к анализу политической культуры следует сказать и о качественно иной традиции изучения данного явления. Наличие этой традиции связано с разным видением задач анализа социальной реальности в рамках бихевиористских и интерпретационных парадигм науки.
При изучении политической культуры бихевиоризм отличает следование критериям свободной от ценностей позитивистской науки в совокупности с использованием строгих количественных методов опроса для получения эмпирических данных. Именно в русле этого подхода были выполнены "классические" исследования политической культуры, о которых говорилось в предыдущем разделе. Несмотря на отдельные недостатки, этот подход получил наиболее широкое отражение в современной политико-социологической литературе.
Отличительной чертой интерпретационных подходов к исследованию политической культуры является поиск "смыслов" политической жизни, вычленение смысловых аспектов политики. При этом используется широкий набор методических приемов, начиная от разнообразных описаний и анализа фрагментов национальной истории до изучения образцов популярной культуры.
Центральными для некоторых из современных интерпретационных исследований политической культуры являются индуктивные методы и идеи социальной антропологии. Здесь, как известно, символ трактуется в качестве ключевого элемента понимания культуры и, соответственно, природы и проявлений человеческого поведения. Влиятельными в этой связи являются работы известного современного антрополога К. Гирца10. Он определяет культуру как совокупность значений, воплощенных в символических формах, включая действия, высказывания и значащие объекты разного рода. Посредством этих форм индивиды общаются друг с другом, обмениваясь опытом, разделяя представления и верования. Основной задачей анализа культуры является объяснение значений, интерпретационная экспликация значений, воплощенных в символических формах. Подобный анализ культуры оказывается сродни интерпретации литературного текста и не предполагает изучения эмпирических закономерностей. При изучении феноменов культуры, по Гирцу, от исследователя требуется не столько внимание к классификациям, количественным характеристикам, поиску функциональных взаимосвязей, сколько чувствительность к выявлению значений, отделению неясностей от смыслов, умение проникать в суть того образа жизни, который полон смыслов и значений для людей определенного круга.
В рамках подобного подхода происходит распространение приемов, предложенных для изучения культуры в целом, на область политической культуры. Следует заметить, что такого рода приемы при изучении политической культуры имеют достаточное распространение, хотя указания на их использование непосредственно в самих работах могут отсутствовать11.
В основе некоторых других работ лежат посылки, заимствованные из структурной антропологии12. В этой связи следует обратить внимание на методологический подход в изучении политической культуры, получивший сегодня достаточно широкий резонанс13. По мнению его авторов, предметом политической культуры должны быть не быстро меняющиеся психологические установки, а фундаментальные представления, лежащие в их основе. Другими словами, общий, интегральный смысл политической культуры состоит не в выяснении того, например, справедливым ли является правительство. Речь должна идти о политической жизни в целом, начиная от смысла социального существования, к общим социальным приоритетам и завершая актуальными вопросами политики14.
Сторонники этого подхода выделяют четыре основных аспекта. Во-первых, политическую культуру следует рассматривать не как альтернативу рациональному поведению, а как форму рациональности как таковой - культурной рациональности. Во-вторых, формирование культуры происходит адаптивно. Люди вырабатывают свою культуру (в том числе политическую) в процессе принятия решений. Постоянная актуализация и модификация отношений с властью и по поводу нее расставляют акценты в системе предпочтений. В-третьих, нации в целом не являются представителями идеальных типов политических культур. Каждой нации присуща определенная комбинация их различных типов. В-четвертых, существует ограниченное число типов политических культур.
При определении типов политических культур основание дифференциации строится, исходя из представлений об ограниченном числе "образов жизни", присущих тем или иным культурам. В основе этого, в свою очередь, лежит концепция антрополога М. Дугласа о двух базовых параметрах измерения социального контроля. Первым является степень многочисленности традиционных предписаний и ограничений. Вторым - степень коллективности, фиксирующая силу или слабость групповых барьеров. Отсюда формируется четырехпозиционная матрица культур или образов жизни. Этими культурами являются: "эгалитарная", "иерархическая", "индивидуалистическая" и "фаталистическая".

4. Политическая культура и социальные изменения
Следует иметь в виду, что проблематика политической культуры изначально изучалась применительно к обществам в двух качественно различных состояниях. С известной долей упрощения упомянутые выше подходы можно отнести к изучению обществ в статике, в состоянии относительной стабильности. Другое направление исследовало политическую культуру в связи с интенсивными социальными изменениями. Здесь преимущественно рассматривались политика и общества развивающихся стран.
Наиболее известной в этом плане является работа "Политическая культура и политическое развитие", опубликованная под редакцией Л. Пая и С. Вербы в 1965 г. Одной из важных концептуальных составляющих этой и других работ данного направления выступает теория модернизации. Причем категория политического развития использовалась как соотносящаяся с категорией модернизации применительно к области политики. Модернизация определялась как процесс изменений, обусловливающий переход от аграрного к индустриальному образу жизни, вызванный невиданным ранее ростом знаний и возможностей человека по контролю за условиями своего существования15.
В целом возникновение теории модернизации было сопряжено с активизацией дебатов о природе развития, что в свою очередь было продиктовано новой ситуацией, возникшей во второй половине XX в. после крушения колониальной системы. Нельзя не сказать и о том, что под модернизацией зачастую понималось преодоление отсталости, свойственное традиционным обществам, а в качестве модели развития принимались характеристики обществ индустриально развитых стран Запада. При этом своеобразие исторического пути западных стран получало статус некоторого универсального по своей сути закона развития. Предполагалось, что модернизация экономики, политики, социальной жизни развивающихся стран так или иначе должна сопровождаться трансформацией ценностных структур, что в свою очередь невозможно без разнообразных инноваций.
В концептуальном плане большая часть работ по теории модернизации находилась в рамках веберовско-парсоновской традиции анализа социального действия16. Авторы особое внимание придавали изучению роли "ментальности", норм и ценностей конкретного общества с точки зрения их позитивного или негативного влияния на процессы модернизации. При этом в качестве важнейших составляющих развития рассматривались политическое участие и экономическая активность населения. Однако основным препятствием формирования последних как раз и являются традиционные ценности, присущие обществам развивающихся стран. Отсюда вытекает необходимость переориентации элит и создания в развивающихся странах совокупности условий и институтов, обеспечивающих в конечном счете необходимую основу для трансляции и укрепления ценностей современного (западного) общества. Среди их характеристик в первую очередь выделялись универсализм, ориентация на достижение цели, успех, функциональная ограниченность (определенность).
Приложение результатов анализа политической культуры к проблемам политического развития позволяло точнее, по мнению авторов, определить те комбинации ценностей и ориентации, которые влияют на восприятие и направленность новых процессов. Кроме того, результаты исследований позволили охарактеризовать основные черты политики обществ так называемого "незападного типа". В их числе: недифференцированность области политики от социальной и личностной сфер; различия протопартийных группировок не столько по отношению к конкретным вопросам политики, сколько к более широким характеристикам образа жизни населения; существенные различия в политических ориентациях поколений; отсутствие консенсуса в отношении целей и средств развития; высокий уровень политической апатии населения; слабая дифференциация политических интересов широких масс17. Анализ различных политических культур должен был способствовать пониманию того, какие политические решения и ресурсы необходимы для достижения изменений в желаемом направлении.
При каких условиях ценностные изменения оказываются более вероятными? Утверждалось, что наименее предрасположены к трансформациям ценности, легитимизирующие функционирование базовых политических структур. В этой ситуации ценностные изменения возможны при условии, когда новые социальные группы (обладающие иными по отношению к существующим базовыми ориентациями) смогут получить контроль над доминирующими правительственными и прочими структурами или когда эти структуры будут подвергнуты кардинальным преобразованиям. Чем больше степень распространенности ценностей среди широких слоев населения, тем менее вероятны их быстрые изменения. В случае если ценности укрепляются посредством поддержки их выражения и наказания оппозиции к ним, то ценностная система остается более стабильной. Когда наиболее уважаемые члены сообщества разделяют базовые ценности, значение этих ценностей оказывается стабильным. Однако если, по мнению представителей местных элит, старые ценности не являются более адекватными, то они скорее всего получат новую интерпретацию18.
Как известно, в 60 - 70-е годы модернизационные модели были подвергнуты серьезной критике. Наиболее активно это делалось в рамках концептуального направления так называемого зависимого развития. Критике подвергалось игнорирование социальных, политических, культурных характеристик истории и современной ситуации развивающихся обществ. Основное направление критики было связано с претензией модернизационных проектов на универсальность. Неудовлетворенность теориями модернизации и политического развития, которая была достаточно распространенной и в последние два десятилетия отражала среди прочего и некоторые тенденции в науке более общего плана. К ним следует отнести рост скептицизма в отношении западных ценностей и политико-социальных институтов как таковых.
Тем не менее полемика относительно теории модернизации продолжалась. В качестве аргумента изначальной правоты этой теории (несмотря на отдельные оговорки) ее сторонники приводят явления кризиса авторитаризма, наблюдавшиеся не только в Восточной Европе и СССР, но и в Китае, Восточной Азии, Южной Европе и Латинской Америке19. Заметим также, что проблематике политической культуры было уделено внимание в обширной литературе советологического характера20.
Ценностным трансформациям в социально-политической области уделялось внимание и при изучении западных обществ. На основе эмпирических исследований было предложено несколько вариантов объяснения этого феномена. В рамках одного из них изменения в установках связывались с жизненным циклом людей, причем рост консервативных настроений прямо связывался с возрастом индивида. В рамках другого подхода изменения ценностей группы рассматривались как результат смены состава последней. Кроме того, была выдвинута идея периодических эффектов, когда те или иные политические и социально-экономические события оказывают значимое влияние на установки большинства населения21.
Одним из наиболее известных в этой связи является проект изучения ценностей, реализованный под руководством Р. Инглхарта. Автор выдвинул две центральные гипотезы. Во-первых, индивидуальные приоритеты и ценности отражают социально-экономический контекст: индивид оценивает как более важное то, в чем он испытывает относительный недостаток. Во-вторых, взаимосвязь социально-экономических условий и ценностных ориентации людей не является одномоментной, а предполагает существенный временной лаг. Базовые ценности индивида в значительной мере отражают условия, превалирующие в юношеском возрасте. В результате проверки гипотез на основе сравнительного анализа репрезентативных массивов он сделал следующий вывод. Отсутствие серьезных потрясений, наблюдавшихся в западном обществе после 1945 г., и беспрецедентный рост благосостояния оказали решающее влияние на ценности людей. Послевоенные поколения делали меньший акцент на ценностях экономической и физической безопасности по сравнению со старшими возрастными группами, пережившими вторую мировую войну, годы Великой депрессии. Более молодые возрастные когорты отдавали приоритет таким нематериальным ценностям, как потребность в общении и качестве окружающей среды22.
Итак, рассмотренные теоретические предпосылки, генезис и особенности формирования современных подходов к изучению политической культуры позволяют увидеть, какое содержательное наполнение получают отдельные компоненты политической культуры в рамках основных исследовательских парадигм, уяснить происходящие изменения в политической культуре в контексте социальных изменений в обществе. Все это следует иметь в виду при изучении состояния политической культуры.

Цитируемая литература
1 Среди работ этого периода можно выделить такие: Кейзеров Н. М. Политическая культура социалистического общества. М., 1982; Бабосов Е. М. Политическая культура и ее роль в формировании личности. Минск, 1982; Политическая культура социализма / Общ. ред. Л. Н. Коган. Фрунзе, 1984; Васильев В. П., Щегорцев В.А., Яковлев А И. Политическая культура трудящихся: понятие, содержание, структура и функции, М., 1981: Лисенков Н. М. Политическая культура советского человека. М., 1983.
2 Политическая культура социализма. С. 24.
3 См.: Лисенков Н. М. Указ. соч. С. 9.
4 Almond G. Comparative political systems // Journal of Politics. 1956. N. 18. August. P. 396.
5 Beer S. H. and Ulam A.B. Patterns of Government. N. Y, 1958. P. 7.
6 Macridis R. Interest groups in comparative analysis // Journal of Politics. 1961. February. P. 40.
7 Almond G. A A Dicsipline Divided: Schools and Sects in Political Science. 1990. Sage.
8 Almond G. A and Verba S. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations. Princeton University Press, 1963.
9 Almond G. A. A Dicsipline Divided Schools and Sects in Political Science.
10 Geertz C. Thick Description: Toward an Interpretive Theory of Culture // Idem. The Interpretation of Cultures. N. Y., 1973.
11 White S. Poutical Culture in Communist States' Some Problems of Theory and Method // Comparative Politics. 1984. N 16.
12 Merelman R. M. On Culture and Politics in America: A perspective from Structural Antropology // British Journal of Political Science. 1989. P. 465-493.
13 Lane Rutb. Political culture. Residual category or general theory? //. Comparative Political Studies. 1992. Vol. 25. N 3. October.
14 Wildarsky A. Choosing preferences by constructing institutions: a cultural theory of preference formation // American Political Science Review. 1987. Vol. 81. N 1. March.
15 Political Culture and Political Development / Pye L and Verba S. (eds). Princeton, 1965. P. 13.
16 Hikeles A. and Smith D. H. Becoming Modem. London, 1974.
17 Pye L. The Non-Western Political Process // Politics ill Transitional Societies / Kebschull H. G. (eds). N. Y, 1968.
18 Williams R. M. Change and Stability in Values and Value Systems // Stability and Social Change / Barber B. and Inkeles A (eds). Boston Little, Brown, 1966.
19 Pye L V. Political Science and the Crises of Autoritarianism // American Political Science Review. 1990. N 84.
20 В ряду важных работ назовем: Browuy A. Political Culture and Communist Studies. London: Macmillian, 1984; Pipec R. Russia under Old Regime. N. Y., 1974; Tucker R. C. Political Culture and Leadership in Soviet Russia: From Lenin to Gorbachev. Brighton, 1987; White St. Political Culture and Soviet Politics. L, 1984.
21 Kavanagb D. Political Science and Political Behaviour. L, 1983. P. 19.
22 Ingiebart R. Political Value Orientations // Jennings Al. K. (et al). Continuites in Political Action: A Longitudinal Study of Political Orientations in Three Western Democracies. Berlin; N. Y., 1989.

* Наряду с упомянутыми выше авторами в дискуссиях по этому вопросу в разное время принимали участие такие зарубежные специалисты, как X. Экштейн, Р. Фаген, Р. Инглхарт, Р. Лэйн, X. МакКлоски, Р. Путнам, Л. Пай, Р. Такер, А Вилдавски и др.
??

??

??

??

<< Пред. стр. 2 (из 2) След. >>

Список литературы по разделу