<< Пред.           стр. 7 (из 27)           След. >>

Список литературы по разделу

 114
 
 технике в более широком смысле относятся и системы земледелия, и средства сельского труда, например, конская упряжь и т.п. Технический уровень развития производительных сил характеризуется не только орудийной (орудийно-машинной) техникой, но и неорудийной техникой. Можно привести пример огромного значения неорудийной техники. В Древнем Риме пара лошадей могла тащить груз, который не превышал 500 кг, в средневековой Европе такая же пара тянула груз в 2500 кг, то есть в 5 раз больше. Это было следствием внедрения в VIII в. н.э. новой, заимствованной у кочевников евразийских степей конской упряжи. В результате стало возможным использовать в земледелии вместо быков лошадей, что способствовало значительному подъему этой отрасли общественного хозяйства [3].
 
 3 Gimpel J. The Medieval Machine. The Industrial Revolution of the Middle Ages. Harmondsworth, 1983. P. 32-35.
 
 
 В силу того, что качество человека как производительной силы зависит не только от техники, но и от других социальных факторов, кроме технического (технологического) способа повышения продуктивности общественного производства существуют и иные. Один из них заключается в повышении продуктивности общественного производства за счет увеличения продолжительности рабочего времени. Это - темпоральный (от лат. tempus - время) способ повышения продуктивности общественного производства. Другой - демографический. Он состоит в повышении доли работников в составе людей, образующих социоисторический организм. И без их учета совершенно невозможно понять смену способов производства во всемирной истории.
 
 Прогресс производительных сил лежит в основе развития производства, а тем самым и общества. Поэтому одним из самых важных проблем является вопрос об источнике развития производительных сил. Иногда его ищут за пределами производства - в особенностях географической среды, в росте населения и т.п. В действительности источник развития производительных сил находится в самом производстве. Стимул развития производительных сил заключен в существующих социально-экономических (производственных) отношениях.
 
 Это особенно наглядно видно на примере капиталистического способа производства. Здесь источник развития производительных сил совершенно ясен: стремление капиталиста извлечь максимально возможную прибыль. Капиталистическое производства есть производство ради прибыли. И стремление к излечению прибавочной стоимости вытекает вовсе не из какой-то вечной природы человека. Оно порождается существующей системой экономических отношений. По существу это показали экономисты еще до Маркса. Послед-
 
 
 
 115
 
 
 ний лишь глубоко разработал и обосновал этот взгляд. Когда были созданы теории иных, кроме капиталистической, экономик, стало ясным, что социально-экономические отношения являются источником развития производительных сил на всех стадиях исторической эволюции человечества.
 
 Таким образом, на всех стадиях развития человеческого общества существовал один и в тоже время разные источники развития производительных сил. Один источник, ибо при всех способах производства стимулом развития производительных сил были социально-экономические отношения, и разные источники, ибо разным способам производства были присущи качественно отличные системы социально-экономических отношений. На всех этапах развития человеческой экономики единственными стимулами развития производительных сил были производственные отношения, но так как эти отношения на разных этапах были разными, то соответственно и стимулы развития производительных сил были неодинаковыми.
 
 Но на всех этапах развития, исключая, как утверждают некоторые исследователи, капиталистическую стадию, социально-экономические отношения рано или поздно переставали стимулировать развитие производительных сил, более того, становились препятствием для их дальнейшего прогресса или даже вели к их деградации и разрушению. Тогда возникала настоятельная необходимость в замене старых, исчерпавших свою возможность социально-экономических отношений новыми. Возникновение новых социально-экономических отношений делало возможным дальнейший рывок в развитии производительных сил человечества.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 Лекция VI
 ОСНОВНЫЕ И НЕОСНОВНЫЕ СПОСОБЫ ПРОИЗВОДСТВА
 
 § 1. Основные способы производства и последовательность их смены в истории человеческого общества
 
 Чтобы представление об общественно-экономических укладах и способах производства не было чрезмерно абстрактным, имеет смысл более или менее подробно ознакомиться со всеми основными (формационными) способами производства, а в заключение, хотя бы коротко, затронуть и неосновные.
 
 Как уже отмечалось, основные способы производства являются не только типами общественного производства, но и стадиями его всемирно-исторического развития. К такому выводу К. Маркс, который ввел понятия и способа производства, и общественно-экономической формации, пришел в процессе обобщения достижений исторической и других социальных наук, прежде все политической экономии.
 
 В первой половине XIX в. в исторической науке окончательно утвердилось деление писаной, то есть известной по письменным памятникам, цивилизованной, истории человечества на четыре эпохи: древневосточную, античную, средневековую и новую. К середине этого века почти всем историкам стало ясно, что Новое время, начавшееся с XVI в., есть эпоха становления и утверждения капиталистического способа производства и буржуазного общества. Ранее капитализма не существовало. Для Средних веков характерным было общество иного типа, которое базировалось на отличном от капиталистического феодальном способе производства. Но этот способ появился, во всяком случае, не раньше VI вв. н.э. Античные социоисторические организмы во время своего расцвета основывались на рабовладельческом способе производства. Но они возникли лишь в VIII в. до н.э.
 
 Античному обществу предшествовала более чем двухтысячелетняя история стран Древнего Востока. К. Марксу во многом был неясен характер социально-экономических отношений, господствовавших в древневосточных социоисторических организмах. Но их однотипность и в то же время качественное отличие не только от буржуазных и феодальных, но и от античных, рабовладельческих обществ не вызывала у него сомнения. Поэтому им был сделан вывод, что на Древнем Востоке существовал особый антагонистический способ производства, который он назвал азиатским. Азиатскую общественно-экономическую формацию он рассматривал как первую историческую форму классового общества.
 
 117
 
 Задолго до Маркса многие мыслители пришли к выводу, что периоду цивилизации в истории человечества предшествовали периоды варварства и дикости, и что, по крайней мере, период дикости характеризовался отсутствием частной собственности и эксплуатации человека человеком. К. Маркс, основываясь на данных, накопленным наукой к его времени, сделал вывод, что в первоначальную эпоху человечества господствовал первобытнообщинный, или первобытно-коммунистический, способ производства.
 
 Логичнее всего рассмотреть все основные способы производства в той последовательности, в которой они возникали, начав с первобытно-коммунистического способа производства. Первым антагонистическим способом производства в истории человечества был тот, которому К. Маркс присвоил название азиатского. Однако природа его до сих пор является спорной. Но главное - ее совершенно нельзя понять, не ознакомившись предварительно с другими антагонистическими способами производства. Поэтому в нарушение исторической последовательности вслед за первобытностью вначале будут рассмотрены три "классических" классовых способа производства: рабовладельческий (античный), феодальный и капиталистический (буржуазный). И только после них наступит черед азиатского способа производства.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 § 2. Первобытно-коммунистический и первобытно-престижный способы производства
 
 В западной науке общество, которое у нас принято называть первобытным, чаще всего именуется примитивным (primitive). Называют его западные исследователи также племенным (tribal), примордиалъным (primordial, т.е. первобытным, изначальным), бесклассовым (classless), безгосударственным (stateless), эгалитарным (egalitarian) обществом.
 
 В развитии общества, каким оно было до перехода к цивилизации, выделяются стадии раннего первобытного (раннепервобыт-ного) общества, позднего первобытного (позднепервобытного) общества и, наконец, период предклассового общества, то есть переходного к классовому.
 
 Люди, которые рассматривают раннее человеческое общество как коллективистическое, чаще всего выводят присущий ему коллективизм из совместного труда всех его членов. Такое представление ошибочно.
 
 118
 
 
  Члены раннепервобытной общины совершенно не обязательно должны были даже охотиться все совместно, не говоря уже о сборе плодов, кореньев и т.п. Они вполне могли действовать и группами в два, три человека и в одиночку. Но независимо от того, как было убито животное совместно или в одиночку, мясо распределялось между всеми членами общины. Такого рода распределение нередко именуют уравнительным. Однако оно не предполагает с необходимостью распределения продукта между членами общины поровну, хотя и это могло иметь место.
 
 Суть распределения, о котором идет речь, заключалась в том, что человек имел право на долю продукта (прежде всего, конечно, пищи), добытого членами его общины, в силу одной лишь принадлежности к общине. Никаких других оснований не требовалось. Не имело значения, участвовал человек в добывании данного продукта или не участвовал.
 
 Что же касается размера получаемой доли, то она зависела, во-первых, от общего объема продукта, во-вторых, от потребностей данного индивида. Когда продукта было много, каждый получал, сколько хотел. Но и в период, когда продукта было недостаточно для полного удовлетворения нужд членов общины, он все равно распределялся в соответствии с реальными потребностями индивидов. Например, взрослые мужчины, занятые тяжелым физическим трудом, который требовал значительных затрат энергии, получали больше пищи, чем женщины и дети. В раннепервобытной общине распределение осуществлялось соответственно с потребностями, по потребностям.
 
 Нетрудно понять, что описанные выше отношения распределения были ничем иным, как отношениями собственности, причем собственности общинной, общественной. Именно потому, что вся пища, совершенно независимо от того, кто ее добыл, принадлежала всем членам раннепервобытной общины вместе взятым, каждый член этой общины имел право на определенную долю этой пищи. Общинной собственностью на этой стадии была не только пища, но и все вообще предметы потребления и средства производства.
 
 Раннепервобытная община была подлинным коллективом, настоящей коммуной. В ней действовал принцип: от каждого - по способностям, каждому - по потребностям. Соответственно отношения собственности, отношения распределения в этой коммуне следует называть коммунистическими (первобытно-коммунистическими), или коммуналистическими. Раннепервобытное общество было обществом первобытно-коммунистическим, или коммуналистическим.
 
 Таким образом, при рассмотрении раннепервобытной общины мы встретились с определенными отношениями распределения и тем самым - с определенными отношениями собственности. Напом-
 
 119
 
 ним, что отношения собственности всегда существуют в двух видах. Один вид - экономические отношения собственности, существующие в форме отношений распределения и обмена. В обществе, где существует государство, экономические отношения собственности закрепляются в праве, в котором выражается воля государства. Так возникают правовые, юридические отношения собственности.
 
 В первобытном обществе государства не было. Соответственно, не было и столь привычного для нас права. В раннепервобытном обществе не получило развитие и так называемое обычное право. Поэтому экономические отношения собственности закреплялись здесь в морали - выражении воли общества в целом. Важнейшей нормой первобытной морали было обращенное к каждому члену коллектива требование делиться пищей со всеми остальными его членами. Оно было столь само собой разумеющимся, что ни одному человеку не могло даже прийти в голову не посчитаться с ним. В этой норме выражалась и закреплялась общественная собственность на пищу.
 
 Итак, в раннепервобытном обществе также существовали не только экономические отношения собственности, но и волевые. Однако если в обществе с государством волевые отношения собственности были правовыми, юридическими, то в раннепервобытном обществе - моральными. Таким образом, в раннем первобытном обществе социально-экономические отношения определяли волю отдельных людей через общественную волю, мораль. Для людей раннепервобытного общества дележ продукта в масштабах общества, то есть общины, выступал прежде всего как требование морали и осознавался как норма морали, а не как насущная экономическая необходимость, каковой в реальности он был.
 
 Чтобы понять, почему в раннепервобытной общине существовали именно такие, а не иные отношения собственности, необходимо ознакомиться с целым рядом понятий науки о первобытной экономике - экономической этнологии. Главные из них - понятия "общественный продукт", "жизнеобеспечивающий продукт" и "избыточный продукт".
 
 Общественный продукт - совокупность всего того, что создано обществом. В раннепервобытной общине он был общественным вдвойне: он не только создавался обществом, но и был собственностью общества. Основную массу общественного продукта не только в раннепервобытном, но и в позднепервобытном, а во многом также и в предклассовом обществе составляла пища. Как свидетельствуют данные этнографии, пища всегда была в центре внимания людей доклассового общества.
 
 Из огромного количества высказываний этнографов по этому вопросу приведу лишь одно. "Она, - писал английский этнолог
 
 120
 
 Ф. Белл о роли пищи в жизни меланезийцев о-вов Танга, - играет важную, если не самую важную роль в жизни этого примитивного народа. Их экономические усилия почти всецело направлены на производство пищи. Интересы индивида, так же как и общины, сконцентрированы главным образом на пище, и тот род жизни, который ведут эти люди, в конечном счете определяется их нуждой в пище" [1]. Важно отметить, что в этом высказывании речь идет о народе, давно перешедшем к земледелию и производившем довольно значительный избыточный продукт. Тем более велика была роль пищи у народов, находившихся на стадии раннепервобытного общества.
 
 1 Bell. F.L.S. The Place of Food in the Social Life of the Tanga // Oceania. 1947. Vol. 17. № l.P. 74.
 
 
 Жизнеобеспечивающий продукт - общественный продукт, абсолютно необходимый для поддержания физического существования членов первобытного коллектива. Весь общественный продукт, превышающий этот уровень, - продукт избыточный. Избыточен этот продукт вовсе не в том смысле, что не может быть потреблен членами общества, а лишь в том, что и без него возможно их нормальное физическое, а тем самым и социальное существование.
 
 Пока весь общественный продукт был жизнеобеспечивающим, никакое другое распределение, кроме коммуналистического, не могло существовать. Любая другая форма распределения привела бы к тому, что часть членов общества получила бы меньше продукта, чем необходимо для поддержания их существования, и, в конце концов, погибла бы. А это привело бы к деградации и распаду самой общины. Появление сравнительно небольшого избыточного продукта также не могло сколько-нибудь существенно изменить ситуацию.
 
 Таким образом, отношения полной собственности коллектива на весь общественный продукт, прежде всего пищу, диктовались объемом этого продукта в расчете на душу его члена, то есть продуктивностью общественного производства. А как уже указывалось, продуктивность общественного производства - это показатель уровня развития тех сил, которые создают общественный продукт, то есть производительных сил общества.
 
 На примере раннепервобытного общества можно наглядно видеть, как уровень развития производительных сил определяет тип существующих социально-экономических отношений и как система этих отношений определяет сознание и волю людей, а тем самым - их поведение. При том уровне развития производительных сил, когда создавался лишь жизнеобеспечивающий продукт, социально-экономические отношения могли быть только коммунистическими и никакими другими. Они не только совершенно не зависели от сознания и воли людей, живших в системе этих отношений, а, наоборот, определяли их сознание и волю. Иными словами, они были отношениями объективными и в этом смысле материальными.
 
 121
 
 
 Возникнув, коммуналистические отношения развивались. Как свидетельствуют данные этнографии, самой ранней и одновременно самой простой формой коммуналистических отношений была такая, при которой человеку ни коллективом, ни отдельными его членами не выделялась определенная доля общественного продукта. Он просто сам брал эту долю из общего фонда, но всегда с таким расчетом, чтобы не оставить без продукта остальных членов коллектива. Это разборно-коммуналистические отношения. Разбору прежде всего подлежала пища. Суть этих отношений заключалась в том, что вся пища находилась не только в полной собственности, но и в безраздельном распоряжении коллектива. Ею мог распоряжаться только коллектив в целом, но ни один из его членов, взятый в отдельности. Каждый член коллектива имел право на долю продукта, но она не поступала ни в его собственность, ни в его распоряжение, а только в его пользование. Он не мог использовать ее для какой-либо иной цели, кроме непосредственного физического потребления. Вследствие этого процесс потребления был одновременно и процессом распределения.
 
 Разборно-коммуналистические отношения соответствуют такому уровню развития производительных сил, при котором весь создаваемый обществом продукт был жизнеобеспечивающим. На этой стадии развития ни один способный к труду человек не мог от него уклониться. Противоположный образ действия с неизбежностью непосредственно ставил под угрозу само бытие коллектива. Существующие отношения побуждали человека не просто трудиться, но трудиться с максимальной отдачей. Ни один индивид не мог ограничиться добычей такого количества продуктов, которое было достаточно для его собственного прокормления. Ведь все, что он добыл, поступало в общую собственность коллектива и вместе со всей остальной добычей подлежало распределению между членами коллектива сообразно с их потребностями. В результате даже добыв много, человек мог получить мало, остаться полуголодным, если потерпели неудачу остальные члены коллектива.
 
 В таких условиях человек с неизбежностью должен был стремиться добыть возможно больше продукта. Только таким способом он мог гарантировать себе прожиточный минимум. Все это было достаточным стимулом развития производства. Побуждаемые этим мотивом люди развивали производительные силы общества, что рано или поздно должно было привести к появлению более или менее регулярного избыточного продукта. Существование такого продукта этнографами зафиксировано практически во всех известных им первобытных общества. Появление регулярного избыточного продукта привело к перестройке производственных отношений.
 
 122
 
 
 Пока его не было, общество не могло позволить ни одному из своих членов использовать создаваемый в нем продукт для каких-либо других целей, кроме физического его потребления. С его появлением объективная необходимость в такого рода ограничениях отпала. Возникла реальная возможность использования членами коллектива созданного в нем продукта и для иных целей. И эта возможность рано или поздно с неизбежностью превратилась в действительность.
 
 В условиях существования на данном этапе дуально-родового брака, который был дисэкономическим и дислокальным (см. лекцию X "Социальная организация отношений между полами: Возникновение и развитие") каждый взрослый член любого из двух родов-общин, состоявших в групповом браке, был не только связан, по крайней мере, с одним взрослым членом другого коллектива, принадлежащим к противоположному полу, но и заинтересован в поддержании такой связи.
 
 И способом закрепления этих связей между индивидами, принадлежащими к разным коллективам, мог быть только обмен пищей, а также и другого рода продуктами между лицами, составлявшими пару. По своей природе этот обмен был качественно отличен от товарообмена. Он принадлежал к той распространенной в доклассовом обществе форме, которая получила название обмена дарами (подарками), или дарообмена.
 
 Как свидетельствуют данные этнографии, суть дарообмена заключается в создании новых или поддержании уже существующих социальных связей между индивидами либо группами индивидов. Данная связь устанавливается, как правило, не по взаимному предварительному соглашению сторон, а по инициативе одной из них, которая предлагает другой стороне дар. Принятие дара означает установление связи. В качестве дара может выступить вещь, которая нужна получателю. Однако он принимает дар и в том случае, если вещь ему абсолютно не нужна. Дело в том, что отказ от дара рассматривается как оскорбление. Если приняв дар, человек получал друга, союзника, то отказавшись принять его, он наживал врага. Поэтому отказ от дара был крайне редким явлением. По существу принятие дара было обязательным.
 Ценность дара заключалась не в самой вещи, а в связи, которая устанавливалась в результате дарения между давателем и получателем. Связь эта носила двусторонний характер. Принятие дара накладывало на человека обязательство ответного дара. Природу и время отдара определял сам получатель. Даритель, как правило, не имел права ни потребовать отдара, ни указать на то, что бы он хотел получить в качестве отдара.
 
 123
 
 
 Однако свобода отдаривания была ограничена определенными рамками. Важным в дарообмене был принцип не только взаимности, но и эквивалентности. Отдар должен был быть примерно равноценен дару. Отдар не должен был следовать немедленно за даром, ибо это могло быть расценено как стремление возможно быстрее оборвать связь. Подобное действие могло вызвать вражду. Отдар должен был последовать спустя определенное время после дара. Этот промежуток времени никогда точно не определялся, однако не мог быть не только чрезмерно малым, но и чрезмерно большим. Если дарополучатель долгое время тянул с отдаром, то связь обрывалась и даритель из друга превращался во врага. То же самое происходило, если отдар был несоразмерно мал по сравнению с даром.
 
 Если отдар происходил вовремя и был приблизительно эквивалентен дару, то за ним следовал новый дар, и все начиналось сначала. Но если отдариватель особо ценил данную связь, то он в качестве отдара давал заведомо больше, чем получил в качестве дара. Тем самым он ставил первоначального дарителя в положение человека обязанного отдаривать. Тот в свою очередь мог отдарить с избытком над полученным и т.д.
 
 Таким образом, социальная связь, возникшая в результате дара, сохранялась и поддерживалась, пока она функционировала как своеобразный канал, по которому шло встречное движение даров, причем примерно в равном количестве.
 
 Дарообмен всегда означал переход объектов из собственности в собственность, из одной ячейки собственности в другую. Поэтому вполне понятно, что на стадии раннепервобытного общества он мог происходить только между членами разных общин, разных социоисторических организмов.
 
 Возникновение дарообмена между лицами противоположного пола, принадлежавшими к разным половинам дуальной организации, привело к появлению индивидуального брака, что рано или поздно привело к совместному поселению супругов. В результате род и община перестали совпадать. В состав общины стали входить люди, принадлежавшие к разным родам.
 
 Но, что в данном случае главное, появление дарообмена привело к существенному изменению коммуналистических отношений. Вместе с дарообменом продукты труда, наряду с потребительной ценностью, приобрели новую, чисто социальную по своей природе ценность - дарообменную. Если раньше вещи можно было только потреблять, то теперь стало не только возможным, но и необходимым их дарить. Но дарить вещи - это значит распоряжаться ими.
 
 124
 
 Появление дарообмена с необходимостью предполагало переход, по крайней мере, части продуктов, являвшихся собственностью коллектива, не только в пользование, но и в распоряжение отдельных его членов. Результатом было движение от разборно-коммуналистической собственности к иной форме коммуналистической же собственности. Если разборно-коммуналистическая собственность предполагала, что все добытое членами коллектива находится не только в собственности, но и в распоряжении общества в целом, а отдельные индивиды только пользуются взятой долей, то характерная черта новой формы коммуналистической собственности заключалась в том, что многие продукты труда, продолжая оставаться собственностью коллектива, перешли в распоряжение отдельных его членов. Произошло своеобразное расщепление между собственностью на продукты труда и распоряжением ими.
 
 Изменение характера собственности наглядно проявилось в изменении природы отношений распределения. Если разбор означал переход доли общественного продукта исключительно лишь в пользование членов коллектива, то новые отношения распределения прежде всего состояли в том, что индивиду выделялась доля общественного продукта, которой он мог распоряжаться. Часть этого продукта он потреблял, часть использовал для разных социальных потребностей, в частности, для дарения. Здесь уже имел место не разбор продукта членами коллектива, а его дележ между ними. Поэтому данные отношения распределения можно было бы назвать дележными, и соответственно новую форму коммуналистических отношений в целом можно было бы именовать дележно-коммуналистическими отношениями.
 
 С появлением более или менее регулярного избыточного продукта существование людей стало значительно более гарантированным. Общество оказалось теперь в состоянии обеспечивать прожиточным минимумом всех своих взрослых членов даже в том случае, если не все они трудились с полной отдачей. Если полный социальный паразитизм в раннепервобытной общине на данном этапе ее развития вряд ли был возможен, то частичный - работа не в полную силу - имел, по данным этнографии, место.
 
 В этих условиях нужны были новые стимулы к труду. И они возникли. Объективная заинтересованность общества в том, чтобы каждый его член трудился с наибольшей отдачей, первоначально находила свое проявление в почете, которым стали окружать людей, вносивших больший, чем остальные, вклад в создание общественного продукта. Искусные и удачливые охотники пользовались уважением и раньше. Однако если раньше в центре внимания были их личные качества, то теперь прежде всего их вклад в совокупный общественный продукт. Одновременно с возвеличиванием охотни-
 
 125
 
 ков, вносивших существенный вклад в общий фонд, формировалось неуважительное отношение к тем, чей вклад был невелик. Деление охотников на удачливых и неудачливых и дифференцированное отношение к ним встречается у самых различных народов.
 
 До поры, до времени это помогало. Но рано или поздно этот стимул переставал действовать. Объективной необходимостью стало изменение отношений распределения, а тем самым и собственности. Эта трансформация могло состоять только в замене коммуналистического распределения, при котором человек получал долю продукта в силу одной своей принадлежности к общине, распределением по труду.
 
 В идеале это означало переход продукта, созданного человеком, не только в его распоряжение, но и в собственность, а тем самым и возникновение наряду с общественной собственностью отдельной собственности членов общины. Разумеется, это не означало, что все созданное человеком могло использоваться лишь им самим, что община должна была превратиться в совокупность субъектов, которые ничем в экономическом отношении не были между собой связаны. Циркуляция продукта внутри общины, которая происходила раньше, не могла прекратиться. Она по-прежнему оставалась необходимым условием существования общества. Люди по-прежнему должны были давать друг другу и получать друг от друга различного рода продукты, среди которых главную роль играла пища. Однако эта циркуляция, происходившая раньше в форме дележа, теперь должна была приобрести иные общественные формы.
 
 Суть перехода к распределению по труду заключалась в том, что человек не был больше обязан делиться с остальными членами социоисторического организма. Теперь все, что он давал другим членам общины, подлежало возмещению. Дележ должен был быть заменен обменом. Вещественный состав полученной им доли общественного продукта мог меняться, но сама эта доля должна была оставаться неизменной. И вполне понятно, что в таких условиях у человека, который трудился больше других, должно было скапливаться больше материальных благ, чем у других членов общества.
 
 Но на пути перехода от распределения по потребностям к распределению по труду, от дележа между членами общины к обмену между ними лежали огромные препятствия. Общество по-прежнему продолжало требовать от каждого трудоспособного своего члена делиться всем тем, что находилось в его распоряжении со всеми остальными членами общины и применять санкции к тем, кто с этими нормами не желал считаться. В результате развитие социально-экономических отношений пошло не по прямому, а по своеобразному кружному пути.
 
 126
 
 
 
 Член общины был обязан делиться только тем продуктом, который был в его распоряжении. И нужно было найти такой способ вывода вещей из распоряжения человека, который одновременно не означал бы их потери для данного человека, который был бы одновременно способом сохранения продукта за ним. И этот способ был найден.
 
 Чтобы не делиться созданным или добытым продуктом с другими членами своего коллектива, человеку достаточно было передать его в дар члену другого социоисторического организма. Даря предмет члену другой общины, человек не терял его полностью. Он лишался данного предмета, но получал право на другой предмет эквивалентной ценности, причем иногда даже такой, который во всех отношениях был подобен подаренному. Ведь только при товарообмене всегда обмениваются предметы, имеющие разные потребительные ценности. Иначе этот обмен не имеет смысла. Иное дело - дарообмен. При нем возможен обмен вещей с одинаковой потребительной ценностью, то есть во всем подобных.
 
 Человек, подаривший одну реальную вещь, становился потенциальным собственником другой реальной вещи, эквивалентной по ценности подаренной. И так как он был не реальным, а только потенциальным собственником, вещь реально в его руках не находилась, то он не был обязан делиться ею с членами своего коллектива. Такая обязанность появлялась только тогда, когда он реально получал отдар. Но достаточно было, получив вещь, снова подарить ее, как она опять оказывалась вне недосягаемой для других членов его общины.
 
 Чем больше человек дарил, тем объемней становилась его потенциальная собственность. Иначе говоря, он получал возможность в своеобразной форме накапливать материальные ценности. И чтобы поддерживать свои накопления, человек должен был постоянно, получив вещь в качестве отдара, снова отдавать в качестве дара.
 
 В результате все большая часть продукта, созданного в каждом социо-историческом организме, стала уходить, разумеется, в форме дара, в другие социоисторические организмы. Соответственно в каждый социоисторический организм стал во все большем количестве поступать продукт, созданный в иных общинах. Неизбежным было возникновение целостной системы циркуляции продукта между со-циоисторическими организмами. Вполне понятно, что между ними циркулировал не весь общественный продукт, а только часть его, а именно избыточный продукт. Если избыточный продукт в основном циркулировал между социоисторическими организмами, то жизнеобеспечивающий - внутри общин.
 Переход от раннепервобытного общества к позднепервобытному был, таким образом, ознаменован своеобразным раздвоением
 
 127
 
 
 
 системы социально-экономических отношений: наряду с системой циркуляции жизнеобеспечивающего продукта возникла особая система циркуляции избыточного продукта. В этнографической науке она получила название престижной экономики.
 
 Различные объекты циркулировали в системе престижной экономики в форме даров. Престижная экономика была в своей сущности системой престижного дарообмена, престижного дарообращения. Дарообмен представляет собой переход объектов из собственности в собственность. Дар должен быть возмещен более или менее равноценным отдаром. Принцип эквивалентности данного и полученного был одним из важнейших в престижной экономике. У всех народов, у которых была развита эта экономика, было выработано достаточно четкое понятие эквивалентности.
 
 Престижная экономика - необычайно сложное явление. Она включает в себя три основные формы обращения даров: дародачеобращение, или церемониальный обмен, дароплатежное обращение и великодарообращение. Последняя форма выражалась в грандиозных межобщинных праздниках (дароторжествах), на которых потреблялось огромное количество пищи и раздаривалась масса самых разнообразных вещей (потлачи у индейцев Северной Америки, свиные праздники у папуасов Новой Гвинеи, "пиры мертвых" у эскимосов Аляски и т.п). Великодарение было главной, ведущей формой престижной экономики.
 
 Появление престижной экономики имело своим следствием резкое расслоение общества. Выделились большие люди (бигмены, чиф-мены и т.п), которые дарили большое количество пищи и вещей и имели великое множество дарообменных партнеров и т.п., середняки, которые дарили меньше и имели небольшое количество партнеров, и, наконец, бедняки, рвань-люди, которые совсем не принимали участие в обращении даров.
 
 Если раньше человек добивался престижа путем увеличения своего трудового вклада в общественный продукт, поступавший в дележ между членами общины, то теперь - путем возрастания числа вещей, которые он дарил членам других общин, и соответственно числа партнеров по обмену.
 
 Приобрести престиж можно было прежде всего путем великодарения. Человек, включившийся в погоню за престижем, не знал покоя. Он должен был постоянно дарить на дароторжествах, причем во все больших количествах и все большему числу людей. Иначе он не мог даже сохранить престиж, тем более повысить его. Но чтобы дарить продукт, нужно было иметь его в своем распоряжении.
 
 Один из путей получения нужного количества продукта состоял в том, чтобы как можно больше производить его самому. Для этого нужно было много и напряженно трудиться. Люди всегда были не
 
 128
 
 равны по своим способностям. Одни могли произвести больше продукта, другие - меньше. И когда возникла престижная экономика именно это различие на первых порах прежде всего определяло, кто из людей не смог, а кто смог включиться в престижный дарообмен, а также и степень их включенности в эти отношения. Человек, который больше других производил, соответственно был способен и больше дарить. Однако всегда существовал предел тому, что человек мог произвести сам и с помощью своей семьи. Отсюда стремление использовать для дарения продукты чужого труда.
 
 Возникли различного рода способы мобилизации продуктов чужого труда. В результате престиж человека стал определяться способностями не только к труду, но и к манипулированию престижными ценностями. Но пока человек прямо или косвенно в большей или меньшей степени возмещал полученный им для раздаривания чужой продукт, престиж его зависел прежде всего от того, сколько он сам производил.
 
 Поэтому преодолеть указанное выше ограничение можно было только путем перехода к систематическому безвозмездному присвоению чужого труда. Таким образом, логика развития престижной экономики с неизбежностью вела к появлению эксплуатации человека человеком. Когда это произошло, часть избыточного продукта стала одновременно и прибавочным продуктом.
 
 С появлением эксплуатации количество даримого тем или иным человеком перестало определяться объемом созданного им продукта. В принципе теперь человек мог дарить, и при этом много, даже в том случае, если он сам ничего не создавал. А так как престиж человека зависел только от объема даримого продукта, то теперь добиться его мог и человек, который перестал участвовать в труде. Появление эксплуатации открыло возможность для беспредельного роста массы избыточного продукта, которую мог сосредоточить тот или иной человек в своих руках, а тем самым и беспредельного повышения его престижа.
 
 Таким образом, не успев еще даже как следует сформироваться, распределение по труду привело к появлению своей противоположности - эксплуатации человека человеком. Только с ее возникновением в достаточной степени утвердилось зародившееся раньше имущественное и социальное неравенство. Лишь когда для дарения стал использоваться прибавочный продукт, возник достаточно большой отрыв "богачей" от рядовых людей. Что же касается бедняков, то их оформление в качестве особого слоя было связано не только с престижной, но и жизнеобеспечивающей экономикой.
 
 Порожденное престижной экономикой стремление к престижу в отличие от многих иных потребностей не имеет предела. Престиж недостаточно завоевать, его нужно постоянно поддерживать. Не су-
 
 129
 
 ществует абсолютного престижа, по достижению которого человек мог бы успокоиться. Престиж можно бесконечно повышать. Поэтому стремление к престижу как экономический мотив может быть сопоставлено лишь со столь характерной для капитализма погоней за прибавочной стоимостью.
 
 Возникнув, престижная экономика оказала огромное воздействие на жизнеобеспечивающую экономику. Утвердившийся в сфере престижной экономики принцип эквивалентности в процессе обращении продукта, стал во всей большей степени проникать в жизнеобеспечивающую экономику. Дележ внутри общины начал вытесняться и замещаться различными формами обмена.
 
 Дележ всегда предполагает существование круга людей, которые обязаны делиться друг с другом. И такого рода дележные круги продолжали существовать и на стадии позднепервобытного общества. Но они начали менять свой характер. Раньше дележный круг совпадал с общиной. Теперь он распался на несколько кругов, каждый из которых включал в себя лишь часть членов общины.
 
 Другое важное изменение состояло в приобретении дележными кругами относительного характера. Одни продукты распределялись в более широком кругу, другие в более узком. Так, например, хотя социоисторический организм перестал быть дележным кругом по отношению к большинству продуктов, некоторые виды добычи продолжали распределяться между всеми его членами. И по отношению к этим видам добычи он продолжал оставаться дележным кругом. Размеры дележного круга зависели от ситуации. В одной ситуации он включал в себя большее число людей, в другой - меньшее. В этом смысле можно говорить о существовании в позднепервобытной общине целой иерархии денежных кругов.
 
 Все это делало крайне своеобразными отношения собственности на продукты труда. Любой человек был отдельным собственником только в определенном отношении. Он был собственником по отношению к одним вещам, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно к тем, которыми был обязан делиться с членами своего дележного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к одним людям, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно членам своего дележного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к определенным людям в одной ситуации, но лишь распорядителем - в другой.
 
 И дальнейшее развитие шло по линии, во-первых, суждения круга лиц, обязанных делиться друг с другом, во-вторых, сокращения круга вещей, которыми человек был обязан делиться с другими, в-третьих, уменьшения числа ситуаций, в которых человек был обязан делиться. Однако в течение всей фазы позднепервобытного общества каждый взрослый человек был одновременно и отдельным собствен
 
 130
 
 ником и не был им. Не существовало каких-либо определенных ячеек отдельной собственности. Грани между ними носили относительный характер. Условны были границы и между дележными кругами.
 
 В этих условиях семья не могла быть единицей собственности. Каждый человек был отдельным собственником и, кроме того, входил в дележный круг, который не обязательно совпадал с теми, в которые входили члены его семьи. Существование в позднепервобытных и даже предклассовых обществах раздельной собственности мужа и жены отмечают многие исследователи. Но не будучи единицей собственности, семья в большей степени становилась и хозяйственной ячейкой. Это во многом было обусловлено тем, что позднепервобытная община, переставая быть единым дележным кругом, тем самым переставала быть хозяйственной ячейкой. Она все в большей степени приобретала черты только хозяйственного организма.
 
 На стадии позднепервобытного общества престижно-экономические отношения играли ведущую роли. Они определяли характер всех остальных социально-экономических отношений. Поэтому всю систему социально-экономических отношений, которая существовала на этой стадии развития, можно охарактеризовать как первобытно-престижный общественно-экономический уклад. Этот уклад существенно отличался от того, который существовал в раннепервобытном обществе. Хотя на этой стадии наряду с новыми социально-экономическими отношениями все еще продолжали существовать дележные, в целом первобытный коммунизм уже ушел в прошлое. Если в основе раннепервобытного общества лежал первобытно-коммунистический (коммуналистический) уклад, то фундаментом позднепервобытного общества был качественно отличный от него первобытно-престижный уклад. Соответственно можно говорить и о двух разных способах производства: первобытно-коммунистическом и первобытно-престижном. А это значит, что раннепервобытное и позднепервобытное общества относились к двум разным общественно-экономическим формациям: первое - к первобытно-коммунисттеской (коммуналистической) формации, второе - к первобытно-престижной формации.
 
 Престижная экономика сыграла огромную роль в развитии человеческого общества. С ее возникновением появился новый, могучий стимул к производству. Для дародач, дароплатежей и особенно великодаров требовалась масса избыточного продукта. Она могла быть создана только трудом. О том, что церемониальный обмен, различного рода платежи, связанные с событиями жизненного цикла человека, престижные пиры, потлачи и другие подобные явления были на этой стадии развития важнейшими стимулами к труду, пишут все без исключения этнологи, занимавшиеся исследованием престижной экономики.
 
 131
 
 Возникновение престижно-экономических отношений открыло широкую возможность и дало могучий толчок развитию производительных сил общества. Но, когда в жизнеобеспечивающей экономике дележ в основном был вытеснен обменом и утвердилась отдельная собственность, объективная нужда в существовании этих отношений отпала, и они постепенно начали терять значение и отмирать. С почти полным исчезновением таких форм престижной экономики, как великодарообращение и дародачеобращение, на смену позднепервобытному обществу пришло предклассовое общество. Уже на стадии первобытного-престижного общества начали зарождаться различные формы эксплуатации человека человеком. Все эти тенденции получили развитие в предклассовом обществе, в котором возникло несколько антагонистических способов, один из которых представлял собой формирующийся азиатский способ производства, а остальные являлись неосновными способами производства.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 § 3. Серверный (рабовладельческий) способ производства
 
 Первый из "классических" способов производства, именуемый обычно рабовладельческим, прежде всего предполагает существование группы людей - полных и безраздельных собственников средств производства. Но для осуществления процесса производства кроме средств производства нужна еще и рабочая сила. Рассматриваемый полный собственник средств производства получает ее в свое распоряжение путем приобретения в собственность самого работника. Став полным собственником личности работника, он тем самым становится и полным собственником его рабочей силы. Так происходит социальное, а затем и физическое соединение средств производства с рабочей силой.
 
 Подобного рода производство с необходимостью предполагает полное внеэкономическое принуждение. Так как человека, который находится в полной собственности другого человека, обычно называют рабом, то производство, совершающееся в такой общественной форме, принято именовать рабовладельческим. С этим связано ставшее привычным определение рабства как способа производства. А между тем это неверно.
 
 Рабство, взятое само по себе, вовсе не способ производства, а особое экономическое, а тем самым и правовое состояние людей. Рабы - люди, всегда являющиеся полной собственностью других людей, но совершенно не обязательно занятые в производстве материальных благ. Рабы могли быть домашними слугами, домоправителями, стражниками, учителями, писцами, врачами, государственными служащими, даже министрами и военачальниками и т.п.
 
 132
 
 Поэтому наличие в том или ином социоисторическом организме рабства, а тем самым рабов и рабовладельцев само по себе отнюдь не означает существование в нем описанного выше способа производства, а тем самым и двух связанных с ним классов. Непонимание этого влечет за собой множество недоразумений и ошибок.
 
 Прежде всего необходимо строгое отграничение рабов, занятых в материальном производстве, от всех прочих категорий невольников. Но и этого недостаточно. Даже наличие рабов-производителей само по себе взятое еще не свидетельствует о бытии в обществе способа производства, называемого рабовладельческим. Нужно, чтобы данные социально-экономические отношения образовывали в обществе особый общественно-экономический уклад. Без целостной системы тех или иных производственных отношений соответствующего способа производства попросту не существует.
 
 Настоятельно необходим особый термин для обозначения рабов-производителей, порожденных особым способом производства и составляющих особый класс общества. Лучше всего, вероятно, было бы использовать для этого латинское слово, обозначавшее раба, - "серв". Но это слово сейчас употребляется в исторической науке для обозначения западноевропейских средневековых крепостных крестьян. Поэтому для обозначения описанной выше категории рабов будет использоваться термин "серварий", созданный по аналогии со словом "пролетарий". Соответственно, данный способ производства можно назвать серварным, представителей противостоящего сервариям класса - серваристами и говорить о серварных отношениях и серваризме. Подобно тому, как не всякий раб, даже занятый в производстве, - серварий, не всякий рабовладелец - серварист. Римский крестьянин, имевший двух-трех рабов, занятых в производстве, не принадлежал к классу серваристов, то есть не был серваристом.
 
 В Древней Греции ремесленная мастерская, в которой работали серварий, называлась эргастерием, в Древнем Риме поместье, в котором трудились такого рода работники, именовалось виллой. Общий термин для обозначения серварных хозяйственных ячеек в литературе отсутствует, хотя он, безусловно, нужен. В качестве такого термина предлагается слово "сервариум". Экономическим организмом серварного способа производства был полис. Исчезновение полиса означало конец серваризма.
 
 Выше имелся в виду основанный на труде рабов-производителей способ производства, который существовал в античном мире и известен под названием не только рабовладельческого, но и античного способа производства. Но кроме него в истории существовал и другой рабовладельческий же способ производства, наиболее ярко представленный хозяйством Юга США первой половины XIX в. Хо-
 
 133
 
 зяйственные ячейки этого способа производства именуются плантациями. Поэтому его можно назвать плантаторским. Имея сходство с серверным способом производства, он в то же время существенно отличался от серварного: его хозяйственные ячейки (плантации) входили в совершенно иной экономический организм - капиталистическое рыночное хозяйство. И к жизни его вызвали совершенно иные силы, чем породившие античный серваризм, - силы складывавшегося мирового капиталистического рынка.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 § 4. Крестьянско-общинный и феодальный способы производства
 

<< Пред.           стр. 7 (из 27)           След. >>

Список литературы по разделу