<< Пред.           стр. 7 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу

 17,0
 47,2
 63,2
 57,7
 58,0
 66,2
 60,5
 22,5
 12,9
 25,4
 12,7
 10,6
 14,5
 6,3
 9,2
 5,6
 14,0
 8,1
 7,4
 23,9 Образование:
 Лица с высшим и средним профобразованием
 Лица с начальным профобразованием
 Лица, не имеющие профобразования
 20,9
 
 14,2
 29,2
 58,4
 
 58,2
 49,0
 12,3
 
 12,8
 13,1
 8,0
 
 12,2
 15,9 Статус занятости:
 Наемные работники
 Самозанятые
 Безработные
 18,5
 25,4
 18,8
 58,0
 59,7
 45,5
 12,6
 7,5
 18,8
 10,5
 6,7
 10,5 Отраслевая занятость:
 сельское хозяйство
 торговля
 отрасли социальной сферы
 другие отрасли
 18,5
 20,9
 18,1
 24,6
 58,1
 51,2
 59,9
 51,5
 11,5
 16,3
 14,8
 12,3
 11,1
 11,6
 7,1
 11,5 Анализ основных социально-экономических и социально-демографических характеристик респондентов, находящихся в ситуации и состоянии эксклюзии, по результатам опросов населения и экспертов показал, что в их число попадают прежде всего бедные или низкооплачиваемые работники (преимущественно занятые в сельском хозяйстве), длительно или постоянные безработные, а также безработные в семьях с низким материальным положением, представители старшего трудоспособного возраста (преимущественно старше 50 лет), лица с низким уровнем образования (часто без профессионального образования), женщины, злоупотребляющие алкоголем. Соответственно, именно такие категории сельских жителей и являются основными группами риска социальной эксклюзии.
  Выявлено наличие обратной связи между ситуацией социальной эксклюзии на сельском рынке труда отдельных регионов и состоянием эксклюзии. В более благополучных Новосибирской области и Алтайском крае около 80% сельчан ощущают беспокойство и неуверенность в будущем против 30% в Республике Алтай - традиционно отсталом регионе, в то же время в Республике Алтай наиболее высока доля тех, кто уверен в настоящем и с оптимизмом смотрит в будущее - 47% (см. табл. 2). Это объясняется либо спецификой состава опрошенных, либо уровнем потребностей жителей различных регионов. Так, респонденты Республики Алтай имеют более высокие показатели самооценки материального положения семьи, в их национальном составе преобладают алтайцы.
 Механизмы формирования и преодоления эксклюзий
  Анализ факторов и механизмов формирования и преодоления социальных эксклюзий на сельском рынке труда в годы реформ показал, что социально-экономические и социально-политические факторы являются в настоящее время определяющими в их распространении и углублении. Важнейшую роль играют факторы макроуровня - как общероссийские, так и региональные, при этом особо выделяется значимость федеральной политики. Среди факторов микроуровня наиболее важными являются состояние локального рынка труда (района, поселка) и экономическое поведение сельских жителей.
  В годы реформ в аграрном секторе экономики произошли кардинальные изменения, они проявились в развитии многоукладности, неэффективной "капитализации" экономики, экспансии мелкотоварного производства, деградации социальной сферы села. По данным Госкомстата РФ динамика валовой продукции сельского хозяйства в изучаемых регионах (Новосибирская область, Алтайский край и Республика Алтай) характеризовалась крайней неустойчивостью, при этом в 1992-1998 гг. преобладающей была тенденция к сокращению объемов производства, в 1999-2002 гг. господствовала тенденция к их наращиванию. Ведущим сектором аграрной экономики стали не акционированные коллективные хозяйства и фермерские хозяйства, а личные подсобные хозяйства. Доля ЛПХ в сельскохозяйственном производстве в анализируемый период увеличилась более чем в два раза и превышала в отдельные годы 50%. При этом преимущественная занятость в ЛПХ для подавляющего большинства сельских жителей являлась исключительно вынужденным выбором. В результате проведенных преобразований резко увеличилось число убыточных хозяйств. Так, если в 1990 г. в Алтайском крае имелось одно убыточное хозяйство из 697 крупных и средних хозяйств, то в 1997 г. их насчитывалось 92%, а в 2002 г. - 60%. Главные причины их нерентабельности заключаются в усилении диспаритета цен на сельскохозяйственную продукцию и материально-технические ресурсы, высоких налогах, недоступности кредитов, изношенности основных фондов, а также в том, что при изменении организационно-правового статуса колхозов и совхозов суть экономических отношений зачастую оставалась прежней. Передача объектов социальной сферы с баланса сельскохозяйственных предприятий на баланс местных администраций, не располагающих достаточными финансовыми и материально-техническими ресурсами на их содержание и развитие, привела к сокращению деятельности и закрытию в ряде поселков учреждений культуры, образования, здравоохранения; резко сократилось новое строительство объектов социальной сферы.
  Сельский рынок труда, как и общероссийский в целом, характеризовался падением экономической активности населения, появлением новых видов и форм занятости, невысоким уровнем официально зарегистрированной безработицы при значительных размерах реальной и скрытой безработицы, высоким удельным весом застойной и хронической безработицы, значительной возрастной и территориальной асимметрией, сочетанием сверхзанятости одних категорий населения с отсутствием занятости у других, снижением реальной заработной платы и ростом неоплачиваемой занятости, распространением неформальных трудовых отношений. К особенностям сельского рынка труда относятся более низкий уровень экономической активности и занятости населения, здесь выше показатели безработицы и другие индикаторы напряженности, наблюдаются их значительные сезонные колебания, хуже качественные характеристики рабочей силы и ниже ее цена, более массовое распространение получили натуроплата и неоплачиваемая занятость. Характерными чертами сельского рынка труда также являются небольшое число формальных посредников в трудоустройстве сельских жителей, крайне ограниченные возможности альтернативного выбора рабочих мест и отсутствие навыков ведения торга по поводу размера заработной платы, условий и режима труда, предоставления социальных гарантий. Так, в 2002 г. в Алтайском крае уровень общей безработицы на сельском рынке труда составил 7,6%, а официально зарегистрированной - 3,3%, удельные веса безработных, ищущих работу более года, рассчитанные по данным государственной и ведомственной статистики, - 47% и 12%, соответственно, просроченная задолженность работникам по зарплате в сельском хозяйстве только на крупных и средних предприятиях составляла 610 млн. рублей, что почти в три раза превышало аналогичный показатель в промышленности; численность экономически активного сельского населения за годы реформ сократилась на 2,3%, а реальная заработная плата в сельском хозяйстве, по нашей оценке, - почти в 4 раза.
  Социально-экономическое положение сельских жителей на рынке труда характеризуется уровнем заработной платы и других доходов, масштабами накопленной и располагаемой собственности, условиями труда, уровнем образования и квалификации, развитостью социальных связей. Ведущими мотивами экономической активности сельских жителей в годы реформ являлись стремление выжить, повысить доходы и материальное благосостояние своих семей, желание самореализоваться в работе и бизнесе, более полно использовать имеющиеся знания, квалификацию, опыт, а также стремление повысить свой профессиональный и должностной статус. Так, например, наемные работники считают наиболее важным в трудовой деятельности размер заработной платы (почти 90% ответов) и регулярность ее выплаты (77%), от 30 до 40% респондентов отмечают условия и режим труда, выплату премий и других доходов кроме зарплаты, а также различного рода социальные льготы, предоставляемые работникам на предприятии, для каждого пятого работника важным является социально-психологический климат в трудовом коллективе.
  Условия найма и поведение сельских работников при трудоустройстве. Индикаторами развитости рынка труда могут служить: 1) возможность альтернативного выбора рабочих мест работником и работника работодателем; 2) возможность ведения торга по поводу заработной платы, условий труда, получения социальных гарантий и льгот на предприятии; 3) наличие формальных и неформальных посредников, к услугам которых прибегают покупатели и продавцы рабочей силы. Попытаемся с этих позиций проанализировать сельский рынок труда и поведение сельских работников.
  Изучение условий найма показывает, что более половины (57%) опрошенных сельских работников в настоящее время не имеют возможности альтернативного выбора места работы. Причинами этого являются специфика отраслевой структуры рабочих мест в сельской местности, отсутствие разнообразия сфер приложения труда вследствие низкого уровня развития производственной и социальной инфраструктуры, узкий спектр перерабатывающих производств, а также "анклавизация" сельского рынка труда. Последнее обстоятельство обусловлено дисперсностью сельского расселения при неразвитых транспортных коммуникациях. Отмеченные диспропорции в структуре рабочих мест на сельском рынке труда резко возросли в последнее десятилетие - в период реорганизации сельскохозяйственных предприятий, сопровождавшейся существенным сокращением объемов сельскохозяйственного производства и деградацией социально-бытовой инфраструктуры.
  В современных условиях и работодатель на селе не всегда имеет возможность подбора нужной кандидатуры из-за отсутствия специалистов нужного профиля и квалификации, а также из-за низкого качества вакантных рабочих мест.
  Неразвитость инфраструктуры рынка труда на селе, ограниченное число и удаленность формальных посредников трудоустройства привели к тому, что при поиске работы сельские жители вынуждены полагаться в основном на собственные силы и инициативу. Опрос 2002 г. показал, что в 70% случаев сельчане сами находили подходящую работу, около 8% - получили работу по распределению после окончания учебного заведения. Доля респондентов, воспользовавшихся услугами института государственного распределения рабочей силы через центры занятости, очень мала (менее 2%), примерно столько же работников обращались в частные кадровые агентства или другие посреднические фирмы, более 12% сельских жителей устраивались на работу по знакомству (через друзей, коллег, родственников). Эти данные свидетельствуют о слабом влиянии формальных каналов трудоустройства на сельском рынке труда. Вместе с тем широкая распространенность неформальных социальных сетей ограничивает свободную конкуренцию и создает особый механизм подбора работников.
  Результаты анализа показали, что сельские работники не имеют опыта ведения торга с работодателем в момент найма на работу. Среди опрошенных только 4% обсуждали условия найма, более 36% - не оговаривали их и были согласны на любые условия, а еще 6% - не обсуждали условий найма, так как не смогли этого сделать. Примерно в половине случаев респондентов устраивали предлагаемые условия.
  В советские годы при поступлении на работу работникам предоставлялся ряд социальных льгот (в т. ч. предоставление жилья, мест в детских дошкольных учреждениях, помощь в ведении личного подсобного хозяйства), регулярно оплачивался труд. В настоящее время бедственное экономическое положение большинства сельскохозяйственных предприятий привело к свертыванию социальных программ и несоблюдению элементарных социальных гарантий.
  Таким образом, можно констатировать, что на формирующемся сельском рынке труда еще не действуют рыночные механизмы найма рабочей силы, инфраструктура рынка труда (центры занятости населения, кадровые агентства, рекрутерские фирмы, центры профессиональной ориентации молодежи) слабо развита и удалена от сельских поселений на значительные расстояния. Все это в сочетании с чрезвычайно узким выбором рабочих мест на селе ставит работников в полную зависимость от работодателя и вынуждает их соглашаться на любые условия без какого-то ни было обсуждения.
 Специфика экономического поведения социальных групп
  Экономическое поведение сельских жителей значительно дифференцировано в зависимости от статуса занятости, материального положения, социально-демографических характеристик, места проживания, финансово-экономического благополучия поселкообразующего предприятия.
 
  Таблица 3
 Экономические действия наемных работников и безработных на рынке труда, %%
 ("Что Вы предпринимали для улучшения своего положения на рынке труда в годы реформ?")
 Наемные работники Село Город Безработные Село Город Добивался повышения уровня заработной платы 14,6 19,4 Обращался в государственную службу занятости 49,1 64,2 Добивался регулярности выплат заработной платы 15,8 9,8 Обращался в негосударственную службу занятости 10,9 19,4 Увеличивал интенсивность, производительность труда 25,1 32,1 Обращался к родственникам и знакомым 45,5 65,7 Снизил трудовую нагрузку 5,4 3,8 Обращался непосредственно на предприятия, в организации, фирмы, звонил по объявлениям 43,6 56,7 Участвовал в реализации продукции предприятия 10,7 14,2 Обращался в местные органы власти (администрация села, района, города) 29,1 1,5 Использовал оборудование предприятия в целях дополнительного заработка 4,8 6,1 Повышал образование, квалификацию 7,3 16,4 Искал другое основное место работы 21,4 25,7 Расширял ЛПХ 18,2 13,4 Искал дополнительную работу 14,9 20,8 Сворачивал ЛПХ 7,3 4,5 Продал, сворачивал ЛПХ 7,0 1,4 Выезжал в другой город в поисках работы и заработка 10,9 9,0 Повышал образование, квалификацию 23,9 41,0 Предпринимал попытки открыть собственное дело 10,9 9,0 Расширял ЛПХ 34,1 7,5 Пытался получить статус безработного 18,2 20,9 Пытался открыть свой бизнес 7,0 9,2 Ничего не предпринимал 7,3 4,5 Ничего не предпринимал 13,2 11,0 Таблица 4
 Экономическое поведение работодателей и самозанятых, %%
 ("Что Вы предпринимали для улучшения своего положения на рынке труда в годы реформ?")
 Работодатели Село Город Самозанятые Село Город Открывал и развивал собственный бизнес 81,8 76,2 Открывал и развивал собственный бизнес 70,9 73,5 Перепрофилировал предприятие 18,2 14,3 Пытался использовать наемный труд, но это оказалось не выгодным 12,7 10,3 Временно приостанавливал деятельность предприятия в связи с экономическими и правовыми трудностями 18,2 14,3 Временно закрывал свой бизнес в связи с экономическими и правовыми трудностями 1,8 16,2 Вынужденно снижал затраты на производство основных фондов 18,2 19,0 Перепрофилировал производство, изменил вид деятельности 9,1 14,7 Принимал на работу в основном низкоквалифицированную, дешевую рабочую силу 36,4 9,5 Повышал образование, квалификацию 16,4 32,4 Принимал на работу в основном высококвалифицированную рабочую силу 50,0 66,7 Приобретал, развивал ЛПХ 40,0 7,4 Временно задерживал заработную плату с целью сохранения предприятия 31,8 14,3 Продал, сворачивал ЛПХ 9,1 2,9 Вынужденно снижал заработную плату работников 13,6 9,5 Другие формы занятости 7,3 8,8 Увольнял только неконкурентоспособных работников 45,5 52,4 Выезжал в другой город с целью развития бизнеса 18,2 22,1 Старался удерживать рабочие кадры путем увеличения зарплаты 50,0 28,6 Пытался трудоустроиться по найму на высокооплачиваемую работу 16,4 22,1 Повышал образование, квалификацию 36,4 47,6 Принимал на работу членов своей семьи 18,2 16,2 Пытался трудоустроиться по найму на высокооплачиваемую работу 9,1 9,5 Закрыл собственный бизнес 9,0 4,8
  В годы реформ в первую очередь для сохранения социально-экономического положения, уровня жизни своей семьи подавляющее большинство наемных работников увеличивало свою трудовую нагрузку, интенсивность труда главным образом посредством дополнительной занятости и расширения ЛПХ. Из-за плохой экономической ситуации на предприятии это происходило в условиях вынужденного сокращения занятости на основном месте работы как в административном порядке (путем перехода на условия неполной занятости), так и в скрытой форме.
  Сельские самозанятые, так же как и наемные работники, в основном были заняты на постоянной основе, лишь 17% из них имело сезонную, временную или разовую работу. Половина представителей рассматриваемой группы зарегистрировала свою деятельность в качестве индивидуального предпринимателя, 16% зарегистрировали предприятие и более трети работают без оформления документов. Самозанятые выполняли в основном сельскохозяйственные работы или были заняты в торговле (45 и 38% соответственно). Среди последних сравнительно большую долю представляют "перекупщики" мяса, кожсырья и др. Кроме того, самозанятые занимались сбором и переработкой ягод, грибов, папоротника и др., оказанием транспортных услуг, пошивом и ремонтом одежды, обуви, ремонтом бытовой техники. Основными потребителями их продукции и услуг являлось население, реже - частные предприниматели (23% ответов), предприятия и учреждения (12%).
  Подавляющее большинство безработных имело опыт трудовой деятельности и уволилось с последнего места работы по собственному желанию из-за низкой заработной платы, значительных ее задержек и конфликтов с руководством. В процессе поиска работы безработные чаще всего обращались к родственникам или в государственную службу занятости. При этом каждый третий из них искал работу на определенных условиях, каждый десятый был готов согласиться на любую работу, и столько же представителей данной группы отчаялось найти какую-либо работу. Каждый четвертый безработный занимался ЛПХ, но значительная их часть (свыше 40%) делала это вынужденно, ввиду отсутствия другой работы.
  Специфика сельского рынка труда, где положение наемного работника крайне неустойчиво и незащищено, нашла свое отражение в прожективных оценках опрошенных сельчан относительно предпочтительных сфер своей занятости. На вопрос "Если бы у Вас был выбор, то чтобы Вы предпочли?" почти половина (48%) респондентов ответили так: "Иметь собственное дело и ни от кого не зависеть". Быть наемными работниками пожелала только треть опрошенных, заниматься только ЛПХ согласились бы 7% респондентов, и совсем не работать предпочли около 4%.
  В сравнении с другими социально-доходными группами бедные чаще сокращали свои ЛПХ, поскольку последние требовали дополнительных затрат, добивались регулярности выплаты заработной платы, искали любую работу, были заняты преимущественно в низкодоходных отраслях экономики и в целом характеризовались наиболее низкой экономической активностью213. Стратегия развития ЛПХ в большей степени связана с "середняками" (средней группой по уровню материального благополучия), кроме того, они отличались самой высокой экономической активностью и в других сферах: чаще требовали повышения заработной платы, использовали оборудование и материалы предприятия в личных целях. Для наиболее благополучной группы сельчан было характерно открытие и расширение бизнеса, занятость в более прибыльных отраслях, повышение образования и квалификации, дополнительная работа, как правило, в виде посреднической деятельности при реализации сельхозпродукции.
  Мужчины занимали более активную позицию на рынке труда по сравнению с женщинами, что выражалось в большей распространенности таких стратегий, как дополнительная занятость, организация и развитие собственного дела, требование увеличения и своевременной выплаты заработной платы, интенсификация трудовой деятельности. Женщины напротив отличались большей склонностью к традиционным формам экономического поведения (ведение ЛПХ).
  Наиболее распространенной сферой приложения труда для потерявших работу женщин и молодых девушек, не имеющих трудового стажа, стала торговля. По оценкам работников районных служб занятости, наиболее востребованными на локальном рынке труда являются продавцы для работы в киосках, на рынках, на уличных лотках. Большой спрос вызван повышенной текучестью в этой профессиональной группе. Как правило, молодых девушек берут торговать без надлежащего юридического оформления, платят им небольшую зарплату, часто нарушая первоначальные договоренности. Через некоторое время многие из начинающих продавщиц такую работу бросают. Именно в торговле, по мнению экспертов, неправовые трудовые практики получили наиболее широкое распространение.
  Для мужчин активным способом адаптации к новым условиям жизни стали маятниковая миграция в ближайшие города или районные центры для работы в охране, реже - в строительстве, а также вахтовый способ работы на нефте- и газодобывающих предприятиях Сибири. Эти нетрадиционные прежде виды занятости стали спасением активной части сельских мужчин от хронической безработицы и привнесли новые элементы в уклад и образ жизни сельской семьи. Отчасти это привело к свертыванию или сокращению производства и затрат труда в личных подсобных хозяйствах тех семей, где мужчины временно отсутствуют.
  В селах, где сельхозпредприятия находятся на грани банкротства, практикуется задержка оплаты труда, семьи зачастую живут за счет доходов женщин, работающих в социальной сфере (в школах, больницах, детских садах и пр.), где заработная плата выплачивается достаточно регулярно. В других случаях внутри семьи происходит разделение функций: мужья остаются работать в коллективном хозяйстве, чтобы обеспечить кормами и другими ресурсами семейное подворье, а жены полностью "уходят" в ЛПХ и торгуют на рынке своей продукцией.
  Стратегии поведения сельских жителей во многом зависят от места жительства и структуры расположенных на данной территории предприятий. Во-первых, следует говорить о разнице в стратегиях жителей районных центров, крупных сел (центральных усадеб) и мелких поселений. Первые обладают большими возможностями трудоустройства, тем более что предприятия переработки, расположенные, как правило, в малых городах и крупных селах, переживают в последние 3-4 года "бум возрождения". Именно с этими процессами опрошенные эксперты связывали некоторые улучшения на локальном рынке труда своего района. Во-вторых, более значительные возможности в проявлении активности на рынке труда имеют жители урбанизированных сельских районов в сравнении с жителями слабоурбанизированных, периферийных районов214. Близость к городам позволяет в большей мере развивать сельский бизнес, иметь постоянные и временные подработки.
  По характеру активности экономическое поведение сельского населения на рынке труда отличалось большей традиционностью, консервативностью и пассивностью в сравнении с поведением горожан (см. табл. 3, 4). Занятость сельчан преимущественно связана с такой традиционной формой занятости как ведение ЛПХ. Более существенна среди сельских жителей доля реализующих пассивную стратегию, т. е. тех, кто ведет себя на рынке труда пассивно, не предпринимая специально никаких действий для улучшения своего положения (11 и 20%, по разным оценкам, против 9 и 14% среди горожан).
  По данным опросов населения и экспертов, наиболее активными группами являлись представители среднего трудоспособного возраста, жители районных центров урбанизированных районов, преимущественно со средним уровнем образования и квалификации, занятые в основном в сельском хозяйстве и торговле, имевшие средние доходы, по статусу занятости - это наемные работники, самозанятые и работодатели.
  Главным образом в связи с отсутствием подходящих рабочих мест, как в селах - местах постоянного жительства, так и в близлежащих населенных пунктах, сельчане реже, по сравнению с горожанами, имели возможность реализовывать стратегии конструктивного, инновационного (по воздействию на рынок труда) характера. К последним относятся, в частности, повышение образования и квалификации в соответствии с требованиями рынка, поиск основного места работы и трудоустройство в соответствии с квалификацией, справедливое требование повышения заработной платы, развитие собственного бизнеса и др. Отсутствием рабочих мест объясняется и то, что более распространенными среди сельских жителей оказались такие действия как трудоустройство на рабочие места, требующие более низкой квалификации, вынужденное снижение трудовой нагрузки, воровство и использование работниками оборудования и материалов предприятия в личных целях, оказывающие в целом негативное влияние на развитие рынка труда, но в сложившихся условиях позволяющие сельчанам выживать.
 Дополнительная занятость на селе
  Дополнительная оплачиваемая занятость сельских жителей представляет собой достаточно устойчивое явление, меняющее свои масштабы и формы проявления. По данным опроса дополнительную работу, исключая ЛПХ, имели 14% сельских жителей. Выполняемые работы в основном носили кратковременный характер. Так, из числа подрабатывающих респондентов около половины указали на то, что им приходилось заниматься только разовыми работами, каждый третий отметил, что имел сезонную или временную работу, и только 13% были заняты по совместительству.
  К особенностям занятости на селе относится примерно равное распределение вторичных рабочих мест между организованным и неорганизованным секторами. Если в городе основными поставщиками "вторых" рабочих мест выступают юридические лица, то в селе в этом качестве на равных с предприятиями и организациями участвуют и физические лица (на долю последних приходится от 50 до 60% подработок).
  Из-за экономического кризиса на многих сельхозпредприятиях, полной или частичной ликвидации предприятий социально-бытовой сферы на селе и, как следствие, недоступности для сельских жителей многих услуг вырос спрос на неформальные виды обслуживания. В результате этого в последние несколько лет увеличилось число работников, оказывающих платные услуги населению в свободное от основной работы время. Речь идет о выполнении сельскохозяйственных (обработка земли и сбор урожая) и строительных работ (ремонт и строительство домов и надворных построек), ремонте и пошиве одежды и обуви, заготовке топлива, сборе и переработке грибов и ягод, оказании транспортных и других услуг. В этом перечне лидирующее положение остается за рабочими местами, требующими низкой профессиональной квалификации. По нашим данным, более 50% выполненных работ в этом сегменте рынка можно отнести к неквалифицированному труду, около 45% - соответствуют уровню требований профессиональных рабочих специальностей.
  Следует отметить, что неформальное обслуживание в большей степени помогает учитывать возможности потребителей услуг и интересы тех, кто их оказывает. Это выражается, прежде всего, в использовании комбинированных форм оплаты труда, когда помимо денег крестьяне расплачиваются продуктами питания (18% случаев), спиртными напитками (17%), кормами и молодняком животных (9%).
  Результаты исследования позволяют говорить о специфике выполняемых работ в зависимости от обследованного региона и людности сельских поселений. Дополнительная занятость распространяется преимущественно на наиболее доступные и эффективные способы заработка и частично компенсирует дефицит услуг, необходимых сельским жителям. Так, среди подрабатывающих жителей небольших отдаленных сел (где проживает от 100 до 500 человек), доля лиц, занимающихся частным извозом, составила почти 30% (на фоне 4-6%-ной доли частных водителей-"нелегалов" в более крупных селах). В крупных поселениях (с численностью жителей от одной тысячи и более человек), где проблемы транспортной доступности не столь остры, а население более обеспечено, чем на периферии, наибольшее распространение получил строительный бизнес - здесь подрабатывал каждый пятый, в то время как в малых селах доля "неформальных" строителей в общем числе вторично занятых составила от 4 до 6%. В Республике Алтай, где спад производства в аграрном секторе оказался наиболее сильным по сравнению с Новосибирской областью и Алтайским краем, жители сел выживают за счет собирательства "даров природы", рыбалки, охоты, а также благодаря развернувшемуся строительству в местах массового отдыха и туризма.
  По оценкам респондентов, дополнительная занятость вносит весомый вклад в семейный бюджет. В среднем по всему массиву подрабатывающие сельские жители смогли увеличить свои доходы на 20-25%, несмотря на нерегулярный и относительно кратковременный характер подработок. Это обстоятельство объясняет приверженность большей части этой группы к подобному виду деятельности: 55% из тех, кто подрабатывает сейчас, намерен и в будущем совмещать основную и дополнительную работу.
 Экономическое поведение в сфере ЛПХ
  Для жителей сел Западной Сибири главным способом адаптации к изменившимся условиям жизни стало ведение личного подсобного хозяйства. В настоящее время ЛПХ занято 86% респондентов. На наш взгляд, экономическое поведение в сфере ЛПХ может служить критерием оценки степени активности-пассивности сельских жителей в их стремлении к максимальному использованию имеющихся возможностей для обеспечения приемлемого уровня потребления. По результатам обследования, доходы от ЛПХ составили свыше 40% в семейном бюджете, для трети сельчан оно являлось источником значительного дохода, остальным давало хотя и незначительный доход, но позволяло семье выжить. Примерно 50% респондентов, ведущих ЛПХ, реализуют на рынке половину и более выращенной сельхозпродукции, т. е. являются владельцами высокотоварных, хотя и относительно мелких хозяйств.
  Ухудшение финансового положения многих сельхозпредприятий, длительные задержки с выплатой зарплаты и массовый характер использования натуроплаты заставили многие сельские семьи интенсивно заниматься ведением ЛПХ, превратив занятость в этом секторе сельской экономики в доминирующую. За прошедшее десятилетие (1992-2002 гг.) 42% всех опрошенных семейств смогли расширить свое хозяйство, нарастить производство и тем самым смягчить остроту "безденежья" на основной работе, притормозить стремительное падение уровня жизни.
  Однако такую стратегию развития семейного подворья смогли реализовать далеко не все. На наш взгляд, именно ведение ЛПХ в разных объемах обусловило существенное расслоение сельского населения и закрепление неблагополучия среди тех, кто не смог или не захотел увеличить нагрузку на собственном подворье. За 10 последних лет почти каждая пятая семья из числа наименее обеспеченных сократила размер своего подсобного хозяйства, 13% семейств этой группы отказались от ведения ЛПХ совсем, в то время как среди группы среднеобеспеченных сократили свое подворье только 8%, а отказались от этой деятельности - лишь 4%.
  По оценкам экспертов, в последние годы на селе зримо обозначилась люмпенизированная прослойка, состоящая из людей, не работающих ни на предприятии, ни в своем ЛПХ, отказавшихся даже от выращивания картофеля для собственного потребления. Эти люди перебиваются случайными заработками, надеются на помощь государства (в т. ч. так поступают некоторые многодетные семьи, живущие в основном на детские пособия). Спрос на таких людей в качестве временных работников предъявляют владельцы средних и крупных ЛПХ, заинтересованные в быстрой и относительно малозатратной уборке урожая (в первую очередь, картофеля), заготовке кормов и топлива. Опросы населения в трех западносибирских регионах показали, что почти 9% владельцев ЛПХ нанимают работников из числа своих односельчан на разовые работы, в Республике Алтай их доля составила 25%.
  В ряде случаев отношения между хозяевами и временными работниками приобретают характер батрачества. С увеличением разрыва в доходах между богатыми и бедными сельчанами численность батраков растет с каждым годом. С такими временными (поденными) работниками принято рассчитываться продуктами и алкоголем. Иногда батрачество закрепляется шинкарным бизнесом.
  Состав сельских подворий имеет значительную региональную специфику. В Алтайском крае и Новосибирской области существенно (на 10-40%) выше доля хозяйств, имеющих земельный участок, свиней, птицу, в Республике Алтай - лошадей, овец, коз. Эти отличия объясняются, с одной стороны, особыми природно-климатическими условиями и особым традиционным укладом ведения хозяйства жителями разных регионов, и с другой стороны, - неравномерным спадом общественного производства в отраслях АПК и их различным влиянием на развитие семейных хозяйств. Семьи работников "обанкротившихся" колхозов и совхозов, преобразованных в свое время в акционерные общества, товарищества и предприятия других организационно-правовых форм, лишились возможности получать бесплатно или же закупать по сниженным ценам ресурсы для ведения ЛПХ (в первую очередь корма и молодняк), пользоваться техникой сельхозпредприятий.
  Особую роль в развитии личных подсобных хозяйств играет неформальная межсемейная кооперация. В периоды страды силами нескольких семейств вовремя и быстро поочередно скашивается, "ставится", а затем вывозится сено, производится уборка картофеля, забой скота. И хотя в среднем в обследованных селах родственная и соседская помощь в ведении ЛПХ оценивается более чем скромно (родственники и знакомые помогают 14% семей, кооперация усилий происходит лишь в 3% случаев), в небольших селах (с численностью от 100 до 500 человек) масштабы такой поддержки весьма внушительны - помощью родственников и знакомых смогли воспользоваться до 30% опрошенных жителей таких поселений, кооперировались между собой 8%. В этих же поселениях наиболее высока доля владельцев ЛПХ, привлекающих наемных работников, - 17%.
  Следует отметить, что именно малые отдаленные поселения попали в число самых уязвимых с точки зрения наличия работы и оплачиваемой занятости. В настоящее время в Новосибирской области уже в более чем 150 селах ликвидированы крупные сельхозпредприятия. Еще в 100 селах они находятся в состоянии фактического банкротства. По сути, речь идет о новом массовом явлении - селах, в которых отсутствуют крупные или какие бы то ни было работодатели. Поэтому развитие семейных подворий стало для жителей таких сел единственной возможностью "удержаться на плаву", выжить, поднять детей. И справиться с этой задачей легче там, где задействован социальный капитал местных сообществ, найдены эффективные и справедливые механизмы неформальных взаимодействий.
  В настоящее время жители сибирского села заинтересованы в развитии сбытовых кооперативов, которые могли бы собирать молоко или мясо с крестьянских дворов, формировать оптовые партии этой продукции и доставлять ее на перерабатывающие заводы и рынки. Это позволило бы всем членам кооператива иметь стабильный источник доходов и выручать больше денег, в сравнении с тем, что достается сейчас крестьянам от продажи небольших объемов продукции заезжим перекупщикам. Также на кооперативных началах могли бы производиться работы по вспашке огородов, осуществляться откорм скота, пользование техникой, мастерскими. По нашему мнению, с помощью кооперативов можно было бы вывести из "тени" личные подсобные хозяйства, которые до сих пор в основном находятся вне правового поля российской экономики. Задача местных властей - найти пути создания таких кооперативов, поощрить их развитие "снизу", выделить необходимые средства и расставить приоритеты для развития подобных инициатив. К сожалению, действующая государственная социальная политика не сориентирована на поощрение активности людей, в том числе в деле самовыживания, а скорее, наоборот, стимулирует пассивность тех, кто смирился со своим неблагополучием, отвык работать и ждет очередных пособий по бедности.
  Многие опрошенные нами эксперты убеждены, что на селе нет условий для работы в сфере формальной экономики. Стремление жить лучше, обеспечить будущее своим детям заставляет людей искать выход, вести крепкое подсобное хозяйство, а лень и вредные привычки способствуют все большей деградации людей. Отсюда возникает нежелание работать, а у детей из таких семей отсутствует потребность учиться. Задача государства в лице его социальных органов - не только помогать нуждающимся семьям, но и поощрять стремление людей (и особенно подростков) к труду. Как сказал один из экспертов, "это самый мощный рычаг, который способен вытолкнуть человека с социального дна. Это нужно замечать, нужно всячески поддерживать, иначе мы не справимся с достаточно большой категорией людей, которые уже привыкли довольствоваться малым, и тогда будем вынуждены констатировать полную социальную деградацию на селе. Нас очень сильно испортила система социального обеспечения, она породила определенный инфантилизм и частично продолжает это делать".
  В условиях развития рыночных отношений усиливается взаимосвязь экономического поведения населения и социальных эксклюзий на сельском рынке труда. Группы населения, реализующие конструктивные и инновационные стратегии поведения (такие как открытие и расширение бизнеса, рост интенсивности труда, поиск основной работы, дополнительная занятость, трудовая миграция, требование повышения заработной платы и регулярности ее выплат) имеют более высокие доходы, в меньшей степени подвержены риску социальной эксклюзии, либо сумели преодолеть такую ситуацию. Экономическое поведение социальных групп, находящихся в настоящее время в ситуации эксклюзии, характеризовалось реализацией преимущественно традиционных и деструктивных стратегий адаптации к новым экономическим условиям, к ним относятся занятость в ЛПХ, различные формы неформальной низкоэффективной занятости (например, батрачество). Каждый пятый "постоянно бедный" за последние 10 лет и 16% "новых бедных" не предпринимали специально никаких действий для улучшения своего положения на рынке труда (среди "бывших бедных" таковых нет).
  В условиях эксклюзии сельские жители вынуждены реализовывать специфические стратегии поведения. Так, при длительных задержках заработной платы около половины наемных работников живут главным образом за счет ЛПХ, каждый пятый добивается выплаты заработной платы, обращаясь к директору, в администрацию предприятия (результатом такой активности обычно является частичная выплата зарплаты в натуральной форме, покупка продуктов в магазине предприятия "под зарплату"), ищут дополнительные источники доходов (берут деньги в долг, продают имущество, занимаются сбором грибов и ягод и др.) и "экономят на всем".
 Политика регулирования сельского рынка труда
 и направления ее совершенствования
  Влияние социально-экономической политики на возникновение (обострение) или преодоление социальных эксклюзий сельского населения осуществляется прежде всего посредством рычагов бюджетной и кредитно-денежной политики. Введение в последние годы недифференцированной шкалы подоходного налогообложения, снижение налогового бремени на фонд заработной платы и прибыль, предоставление в отдельных регионах льготных кредитов на профессиональное обучение, использование государственных субсидий, выделяемых работодателям на сохранение рабочих мест, повышение минимального размера пособия по безработице и выплат на иждивенцев способствовали как непосредственному росту занятости населения, так и возвращению части экономически неактивного населения на рынок труда.
  Одним из наиболее распространенных методов регулирования рынка труда является программирование. Ретроспективный анализ программ содействия занятости населения, реализованных в Новосибирской области, Алтайском крае и Республике Алтай в 1992-2002 гг., позволил выявить высокую степень их преемственности в части провозглашаемых целей и задач, направлений и приоритетов. Эти программы ограничивали свое действие преимущественно официальным рынком труда. Основным источником их финансирования в рассматриваемый период являлся фонд занятости (до 2001 г.) и федеральный бюджет. Современные программные мероприятия позволяют решать тактические задачи регулирования рынка труда, охватывают значимую часть (20-30%) нуждающегося в государственной поддержке незанятого или находящегося под угрозой увольнения населения.
  В качестве важнейших приоритетов региональной политики занятости выступают: повышение конкурентоспособности граждан на рынке труда; профориентация, обучение и содействие трудоустройству социально уязвимых групп населения; содействие сохранению и созданию рабочих мест; поддержка доходов безработных и лиц, находящихся под риском увольнения; оптимизация взаимодействий на рынке труда. Набор программных мероприятий в отдельных регионах примерно одинаков, однако масштабы и интенсивность их распространения различны и определяются в конечном счете возможностями бюджета и экономическим потенциалом соответствующих территорий. В традиционно развитых (Новосибирской области) они выше, в депрессивных и традиционно отсталых (Алтайском крае и Республике Алтай) - ниже.
  Наряду с общими мерами в регионах осуществляется и ряд специфических мер. Так, в Новосибирской области в районах создаются машинно-технологические станции для комплексного выполнения агротехнических работ, осуществляется дифференцированный подход к занятости отдельных категорий сельской молодежи и женщин, проводится эксперимент по тарифному стимулированию роста объемов востребованной на рынке продукции, в том числе сельскохозяйственной, через снижение тарифов на электроэнергию, отрабатываются технологии дистанционной переподготовки безработных из отдаленных районов. В Республике Алтай при содействии службы занятости развиваются народные промыслы и ремесла, в самых отдаленных поселках открываются художественные мастерские, развивается "зеленый" туризм, ежегодно порядка двадцати безработных проходят подготовку по специальностям "менеджер по туризму", "организатор семейного туризма", "проводник-экскурсовод", для более успешной адаптации сельчан на рынке труда используются национальные игры. В Алтайском крае особое внимание уделяется поддержке ЛПХ, развитию сельского предпринимательства, социальной адаптации и психологической поддержке незанятого населения через клубы и курсы ищущих работу "Новый старт", "Перспектива", "Содействие".
  Существует противоречие между декларируемыми и фактически реализуемыми приоритетами политики занятости. В оценке экспертами важности мероприятий содействия занятости лидируют меры активной политики занятости, однако в структуре расходов на программные мероприятия преобладают выплаты пособий по безработице. Изменение механизма финансирования государственной политики занятости в 2001 г. еще в большей степени усиливает это противоречие. Так, в Алтайском крае в бюджете фонда занятости за 1998-2000 гг. расходы на мероприятия пассивной политики составляли около 60%, в 2002 г. доля этих расходов в суммарных затратах превысила 75%, а в отдельных районах - 80% (Целинный, Михайловский и др.). По мнению экспертов, экономия на активных программах многократно увеличивает "пассивные" расходы.
  В сельской местности программные мероприятия нацелены в основном на жителей районных центров и близлежащих поселков, что обусловлено локализацией этих мероприятий преимущественно в райцентрах, экономической и транспортной недоступностью центров занятости для жителей периферийных сел, а также территориальной удаленностью рабочих и ученических мест, создаваемых при содействии государственной службы занятости. Вместе с тем, повышение в 2002 г. минимального размера пособия по безработице и доплат на иждивенцев увеличило приток в центры занятости новых безработных, в том числе из отдаленных сел.
  С точки зрения социальных критериев все мероприятия, реализуемые в рамках программ содействия занятости, являются эффективными, поскольку повышают качество рабочей силы, способствуют ее вступлению или возвращению в сферу занятости, поддерживают доходы безработных граждан. При рассмотрении экономической эффективности главные проблемы состоят в повышении степени обоснованности затрат, отсутствии или недоступности соответствующей информации, недостаточном финансировании мероприятий содействия занятости и слабой координации деятельности региональных и местных органов управления. Субъективные оценки населения и экспертов государственной политики занятости в регионах относительно невысоки и составили в среднем 2,5-2,7 балла по пятибалльной шкале.
  Анализ предложений экспертов по совершенствованию современной политики регулирования сельского рынка труда можно свести к следующим основным направлениям:
  1) в области содействия трудоустройству, созданию и сохранению рабочих мест: совершенствовать нормативную базу по вопросам занятости населения и механизм финансирования активных программ занятости; увеличить объем бюджетных средств на реализацию активной политики занятости населения; ввести социальную экспертизу региональных и муниципальных проектов целевых программ по созданию и сохранению рабочих мест; разработать и реализовать механизм постепенной передачи федеральных бюджетных средств на региональный и затем муниципальный уровни; совершенствовать государственную региональную и муниципальную политики инвестирования средств на развитие сельского хозяйства и создание новых рабочих мест; конкретизировать права и обязанности сельских работодателей по созданию и сохранению рабочих мест; проводить особую политику трудоустройства жителей сел, оставшихся без работодателей;
  2) в области поддержки сельхозпроизводителей: сформировать государственную аграрную политику поддержки отечественного производителя сельхозпродукции, включающую финансовую поддержку регионов сельскохозяйственной специализации; совершенствовать государственное регулирование цен на сельскохозяйственную продукцию и материально-технические ресурсы аграрного назначения; принять меры для снижения диспаритета цен; развивать систему госзаказа на сельхозпродукцию; способствовать развитию сельхозпереработки и сельхозкооперации, оказывать помощь в расширении каналов сбыта сельхозпродукции; совершенствовать налоговую и кредитную политики, постепенно снижать налоговую нагрузку на сельхозпроизводителя; развивать кредитование, в т. ч. лизинговое; совершенствовать нормативную базу в области поддержки малого бизнеса и ЛПХ; увеличить финансовую поддержку фермерских хозяйств, малых снабженческих и перерабатывающих предприятий;
  3) в области экономического стимулирования занятости и социальной защиты сельского населения: разработать меры по повышению информированности населения об их социально-трудовых правах; развивать систему социального партнерства на селе, способствовать формированию стратегии защиты собственных интересов сельских наемных работников; создать условия для улучшения системы оплаты труда, ее своевременной выплаты и увеличения в зависимости от роста производительности труда; развивать систему адресной поддержки социально незащищенных групп населения на рынке труда;
  4) в области профессиональной подготовки кадров для сельского рынка труда: разработать соответствующую программу на региональном и муниципальном уровнях; уделить особое внимание подготовке молодых специалистов и руководителей сельскохозяйственных предприятий, использовать различные механизмы их закрепления на селе (в т. ч. контрактную систему обучения, выделение жилья, установление достойной заработной платы).
 
 Раздел 2.
 Социальная политика, бедность и льготы
 БЕДНОСТЬ И ЛЬГОТЫ: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
 Независимый институт социальной политики, Фонд "Институт экономики города"
  2002 год
  Последние 10 лет проблемы социальной поддержки малообеспеченного населения широко обсуждаются в российском обществе. Это привело к созданию системы мифов, порожденных использованием информации в искажающем истину урезанном виде.
  В данной публикации мы попытались посмотреть на сложившуюся мифологию через призму аргументов и фактов, чтобы понять, что могут сделать институты гражданского общества и государство для успешной реализации социальных преобразований и создания безбарьерного пространства в сфере доступа к социальной помощи наименее обеспеченных слоев населения.
 ЧАСТЬ 1. МИФЫ О БЕДНОСТИ
 Миф 1. Возможно общество, в котором нет бедных
  Реальность: бедные будут всегда, однако понимание бедности не одинаково в разных странах и меняется с течением времени.
  Проблема бедности и связанные с ней вопросы активно обсуждаются учеными, политиками, общественностью. Наиболее распространенными в мире являются два подхода: абсолютная и относительная концепции бедности.
  Абсолютная бедность означает, что бедными считаются семьи, собственных ресурсов которых недостаточно для удовлетворения базовых потребностей. Правительство страны утверждает набор самых необходимых для потребления товаров и услуг, стоимость которых составит пороговое значение или черту бедности. В России в качестве черты бедности используется показатель прожиточного минимума. Аналогичный подход используется в США и в других странах.
  Относительная бедность гласит, что люди бедны в том случае, если их доходы значительно ниже уровня доходов того сообщества, в котором они проживают, относительно бедные не могут позволить себе иметь того, что имеет основная масса граждан, и из-за этого чувствуют себя ущемленными.
  Такое разделение, конечно же, условно. Однако, несмотря на трудности проведения международных сопоставлений из-за различных методов оценки бедности, простой статистический анализ подтверждает, что бедность как явление имеет место на всех континентах. Уровень бедности в той или иной стране зависит от множества факторов, которые можно свести к основным трем: достигнутый уровень социально-экономического развития, степень неравенства в распределении ресурсов, политика государства по отношению к тем, кто не может самостоятельно достичь признанного минимально необходимым стандарта уровня жизни.
  Основу же политики противодействия бедности во всем мире составляют как превентивные меры, направленные на снижение риска бедности и повышение возможности самостоятельного преодоления материальных затруднений (в том числе, страховые программы), так и меры прямой адресной поддержки тех, у кого таких возможностей нет, и тех, для кого восстановление этих возможностей стоит очень дорого.
 Миф 2. Бедности в России не было до начала рыночных реформ
  Реальность: бедность была и в СССР, но не афишировалась
  В период существования СССР считалось, что бедных в СССР нет, хотя уже в 1957 году был установлен минимум заработной платы (27-35 руб. в месяц), который определялся на основе стоимости минимальной потребительской корзины. Полагалось, что всеобщая занятость, установление минимального размера пенсии и заработной платы на уровне прожиточного минимума гарантируют для всех граждан защиту от бедности. Однако семьи работников с минимальной оплатой труда при наличии двух детей или иждивенцев попадали в число бедных. В результате в 1985 г. (при пороге бедности в 75 рублей) среди семей рабочих и служащих 16% имели доходы ниже прожиточного минимума, а среди колхозников 39%215. При этом при расчете стоимости минимальной потребительской корзины игнорировался обширный рынок перепродажи дефицитных товаров.
  Рыночные преобразования, конечно же, обострили проблему бедности, так как вследствие либерализации цен реальные доходы граждан снизились на 40%. Однако в целом из приведенного выше видно, что бедность - это не дитя реформ, а социально-экономическое явление, не знающее временных и пространственных границ и лишь меняющее конкретные формы, явление, которое сохранится и в будущем.
 Миф 3. Почти все население России является бедным
  Реальность: определение числа бедных в России остается проблемой; оценки варьируются от пятой части до половины населения
  Динамика официальных показателей показывает, что доля населения с доходами ниже величины прожиточного минимума варьировалась на протяжении 1992-2001 гг. в пределах от 20,7% до 33,5%, причем ее снижение в 1994 г. и повышение в 2002 г. до 34,7% было связано с изменениями методик проведения расчетов. С 1994 г. с помощью дополнительных оценок стали учитываться доходы, формирующиеся в неформальном секторе экономики, а в 2000 г. изменилась методика расчета величины прожиточного минимума. В международных исследованиях приводятся показатели доли бедного населения, варьирующиеся от 18% до 49%216. Таким образом, определение численности бедного населения в России продолжает оставаться дискуссионной проблемой и приводит к необходимости сопоставления различных показателей для выявления комплексной картины такого явления, как бедность.
  Для целей социальной политики важным индикатором уровня бедности (ее глубины) является показатель недостающего дохода. В настоящее время он соответствует примерно 5% от совокупных доходов населения России, что указывает на возможность реализации перераспределительной социальной политики в пользу бедных, основанной на воплощении принципа адресности социальных расходов, то есть на преимущественном предоставлении определенных социальных льгот и выплат бедным семьям.
 Миф 4. Прожиточный минимум - это граница выживания
  Реальность: прожиточный минимум превышает границу выживания
  Россия была первой страной СНГ, в которой после начала рыночных преобразований в 1992 г. была принята официальная методика измерения бедности. Значимость показателя прожиточного минимума для социальной политики стимулирует интерес к нему со стороны общества и вызывает вопрос о том, является ли прожиточный минимум минимумом в смысле физиологического выживания.
  Процедура расчета прожиточного минимума для установления черта бедности сводится к тому, чтобы оценить минимальную потребность человека в продуктах питания, непродовольственных товарах и услугах.
  В советский период эта задача решалась непосредственно путем определения списка продуктов, товаров и услуг, включаемых в минимальную потребительскую корзину. Выполнялись эти расчеты, в большей степени, для расчета плана производства товаров и услуг первой необходимости, которые должны были быть дешевыми, чтобы гарантировать всем возможность их приобретения. В странах с рыночной экономикой, где существует много взаимозаменяемых товаров, номенклатура и цена которых постоянно меняется, перечни конкретных товаров устанавливаться не могут. Например, в США оценивается только стоимость минимальной продуктовой корзины, а минимально необходимые расходы на непродовольственные товары и услуги оцениваются исходя из анализа потребления 20% самых бедных семей.
  В 1992 г. выбор подхода к определению прожиточного минимума был обусловлен кризисным состоянием экономики и сводился к следующему: на основе анализа расходов 20% самых бедных оценивалась доля расходов населения на продукты питания (68,3%), непродовольственные товары (19,1%), услуги (7,4%) и обязательные платежи (5,2%)217; специалистами по питанию определялась стоимость самой дешевой продуктовой корзины, гарантирующей питание по стандартам потребления белков, жиров, углеводов, витаминов и минеральных веществ; на основе двух указанных выше показателей устанавливалась величина прожиточного минимума; структура прожиточного минимума сохранялась неизменной, что позволяло рассчитываеть его только по данным, характеризующим динамику стоимости минимальной продуктовой корзины.
  В результате перехода к новому порядку расчетов прожиточного минимума с первого квартала 2000 г. его величина стала превышать стоимость прожиточного минимума 1992 гг. на 15-20%. Теперь структура прожиточного минимума меняется в зависимости от динамики цен на продовольственные и непродовольственные товары, услуги, налоги и обязательные платежи.
  Следует отметить, что "скачок" показателей бедности из-за пересмотра методики привел к росту числа людей, формально имеющих право на получение государственной помощи, но сократил возможности помочь им за счет оставшихся "небедных". Единственный выход - концентрация расходов на помощи наиболее нуждающимся.
 Миф 5. Самые бедные в России - пенсионеры и бюджетники
  Реальность: самые бедные в России - дети, особенно в многодетных и неполных семьях, одинокие пенсионеры старших возрастов, жители села
  У большинства населения сложились стереотипы относительно того, кто является бедным: многодетные и неполные семьи, пенсионеры, учителя, врачи и другие работники бюджетной сферы, беспризорные дети и бомжи, сельские жители. Через призму статистической информации (данные бюджетной статистики218, 2000 г.) можно сделать вывод, что риск бедности в России выше среднего для следующих групп:
 * сельских жителей,
 * семей с детьми, в особенности многодетных и неполных,
 * одиноких пенсионеров старших возрастов.
  Высокий риск бедности для сельских жителей (доля домохозяйств с располагаемыми ресурсами ниже прожиточного минимума в общем числе домохозяйств такого типа составляет 54,7%), прежде всего, обусловлен более высоким уровнем общей безработицы и низким уровнем оплаты труда (средняя зарплата в 2000 г. составила 40% от уровня средней заработной платы по экономике). Адаптационным ресурсом сельских жителей является доступ к земле, позволяющий активизировать работу в личном подсобном хозяйстве, что снижает риск бедности на 10 процентных пунктов. Однако, для сельских семей такая занятость чаще всего - временная стратегия выживания.
  Анализ риска бедности в разрезе половозрастных групп населения свидетельствует о том, что наибольшей вероятностью попадания в число бедных отличаются дети. Высокая иждивенческая нагрузка детьми могла бы быть частично компенсирована государственными пособиями, которые до 1998 г. выплачивались всем семьям с детьми, а сегодня только тем, чьи доходы не превышают 100% величины прожиточного минимума в субъекте Российской Федерации. Но при размере пособия в 70 руб., что в III квартале 2002 г. составляло 4% от величины прожиточного минимума ребенка, оно не в состоянии выполнять функции смягчения уровня бедности.
  В наиболее сложном материальном положении оказались неполные и многодетные семьи: доля бедных среди них достигает 60-90%. В данном случае бедности способствуют одновременно как высокая иждивенческая нагрузка, так и низкие доходы трудоспособных членов семьи. Хотя эти типы домохозяйств не преобладают (по данным микропереписи 1994 г. неполные семьи составляли 17%, а многодетные лишь 9% всех семей с детьми в возрасте до 18 лет219), высокий уровень бедности, в том числе в крайних ее формах, в этих группах семей с детьми не может быть оставлен без внимания. О высокой бедности свидетельствует, например, сумма дефицита располагаемых ресурсов на одного члена семьи, которая, в частности, для неполных многодетных семей на 44% выше среднего уровня. Проблема усугубляется тем, что в последнее десятилетие проявилась тенденция к повышению доли неполных семей.
  Повышенный риск бедности многодетных семей наряду с иждивенческой нагрузкой может быть вызван низким уровнем заработной платы трудоспособных членов семьи, так как большое число детей в семье - это зачастую ограниченные возможности занятости женщин-матерей (40% не работают, либо заняты на рабочих местах, не требующих квалификации и, следовательно, мало оплачиваемых220).
  Факт высокой бедности одиноких пенсионеров старших возрастов скрыт за особенностями агрегирования данных бюджетной статистики. Во-первых, средние данные могут быть улучшены за счет "молодых" пенсионеров, среди которых много работающих первые пять лет после выхода на пенсию. Во-вторых, в статистике не разделены пенсионеры, живущие в семьях и отдельно. Однако данные специальных обследований фиксируют высокий риск бедности пенсионеров в возрасте 65 лет и выше, проживающих отдельно и находящихся на полном самообеспечении. Так, например, лонгитюдное обследование (РМЭЗ, ноябрь 1998 г.) показало, что при общем уровне бедности пенсионеров в 46,5% доля бедных среди пожилых женщин достигала 54%.
  Кроме того, среди полных семей большим риском бедности отличаются молодые семьи после появления ребенка (доля бедных семей возрастает с 26,1% до 42,1%). Это, прежде всего, связано с двойной иждивенческой нагрузкой: появление ребенка и уход матери от активной профессиональной деятельности. Размер выплат по уходу за ребенком не может компенсировать отсутствие заработка женщины в бюджете семьи.
  Кроме вышеизложенных причин существует много социальных факторов, способствующих увеличению риска бедности.
  Один из таких факторов - наличие в семье инвалидов. Недостаточное развитие сети услуг для инвалидов заставляет одного из взрослых членов семьи покидать профессиональную сферу для ухода за инвалидом. Низкий уровень пенсии по инвалидности на фоне расширения платности медицинского обслуживания, мало компенсирует отсутствие второго заработка в семье. По материалам РМЭЗ 1998 г. почти в 2/3 случаев одинокие инвалиды оказываются за чертой бедности. В случае их проживания в семье дополнительная иждивенческая нагрузка увеличивает уровень бедности семей (52% имеют доход ниже прожиточного минимума).
  Следующий социальный фактор - наличие в семье безработных. Хотя в бюджетных обследованиях Госкомстата РФ выделяется только группа людей, получающих пособие по безработице, даже эти цифры фиксируют высокий риск бедности: 69% имеют располагаемые ресурсы ниже прожиточного минимума. Безработица в большей степени способствует бедности, когда безработным становится мужчина или первый работник221.
  Еще одной группой с повышенным риском бедности в России 1990-х годов стали семьи беженцев и вынужденных переселенцев (подробная государственная статистика о них отсутствует). Если в середине 1990-х годов именно проблема жилья оказывала наибольшее влияние на адаптацию беженцев, то теперь ее потеснила проблема трудоустройства. В среднем более 60% переселенцев работают не по специальности, а оплата их труда на 30-40% ниже, чем у местного населения. Слабые возможности для адаптации и отсутствие полноценной поддержки делают эту категорию населения крайне уязвимой с точки зрения риска бедности.
  Наиболее массовую группу бедняков представляют семьи "новых бедных" (одиноко проживающие граждане трудоспособного возраста, семьи без детей и семьи с 1-2 детьми), которые составляют около 50% всего бедного населения, хотя по уровню бедности и, особенно по глубине бедности, находятся в лучшем положении, чем семьи неполные и многодетные. Бедность в 60% полных семей с 1-2 детьми связана как с неадекватно слабой поддержкой детей и безработных со стороны государства, так и с низким уровнем оплаты труда. Занятость в бюджетной сфере или на неуспешных государственных предприятиях выступает одним из дополнительных социально-экономических факторов бедности.
  Так как в советский период такие семьи не попадали в категорию бедных, это означает, что увеличение масштабов бедности произошло в основном за счет новых типов семей. Для решения проблемы в этой ситуации необходим экономический рост, снижающий барьеры доступа к доходам для трудоспособного населения. Однако шаги, направленные на перераспределение ресурсов, выделяемых на социальную политику, в пользу бедных, также вполне реальны и оправданы.
  В этом плане особого внимания заслуживает система социальных льгот и выплат.
 ЧАСТЬ 2. МИФЫ О ЛЬГОТАХ
 Миф 6. Льготы придумали, чтобы не было бедных
  Реальность: льготы придумали еще в СССР, когда бедных как бы "не было", чтобы поощрить заслуженных людей и номенклатуру
  Льготы существовали в СССР как часть распределительного механизма. Советская система социальной поддержки была призвана выполнять три основные задачи:
  * поддерживать людей, имеющих особые заслуги перед государством;
  * осуществлять выплаты, которые в некотором приближении можно назвать страховыми (пенсии, пособия по временной нетрудоспособности, льготы за работу в тяжелых природно-климатических и производственных условиях и пр.);
  * осуществлять функции социального обслуживания нетрудоспособных категорий населения, не имеющих адекватной поддержки со стороны семьи, в т. ч. и выплату некоторых видов пособий (детские пособия, пособия многодетным и пр.).
  Главной всегда была первая из выделенных задач. Механизмы ее реализации, в основном, имели скрытый (теневой) характер и концентрировались в сфере распределения жилья, обеспечения доступа к качественным услугам. Ограниченность доступа к льготам воспроизводилась. Например, льготная квартплата была дополнительной привилегией тех, кто уже имел привилегию быть обладателем государственного жилья, как правило, комфортабельного, и чем более комфортабельным было это жилье (а его тоже получали в соответствии с "заслугами"), тем более значительной была денежная льгота.
  Решение второй задачи - осуществление выплат страхового характера - действительно было приближено к страховым принципам настолько, насколько это было возможно в плановой системе (размер выплат зависел от трудового вклада).
  Третья из названных задач имела самый низкий приоритет и финансировалась по остаточному принципу, но это было оправдано, так как при высоком уровне минимальной оплаты труда222 и всеобщей занятости только в ситуации высокой иждивенческой нагрузки (в основном детской) семья имела высокий риск бедности.
  Важно то, что такая система приоритетов неприемлема при становлении рыночных отношений, когда нет политики сдерживания дифференциации в распределении доходов. Сохранение советской системы льгот (особенно скрытой ее части) не способствует перераспределению ресурсов в пользу наименее обеспеченной, социально незащищенной части общества.
  Наши расчеты показывают, что натуральные льготы в большей степени доступны для более обеспеченных слоев населения: 10% самых бедных домохозяйств получают 2,6% от общего объема натуральных льгот, а 10% самых обеспеченных - 31,8%.
 Миф 7. Сегодня льгот практически не осталось
  Реальность: количество льгот, действующих только на федеральном уровне, превышает сотню. Половина населения имеет право на льготы.
  С началом рыночных преобразований основной задачей системы социальной защиты стала оперативная реакция на обостряющиеся социально-экономические проблемы (рост числа бедных и безработных, появление беженцев и мигрантов, невыплаты заработной платы и пенсий и пр.). В результате появились новые виды социальных пособий и льгот. Но основные социальные обязательства и принципы социальной поддержки советского периода были сохранены, и поэтому возникли параллельные однотипные социальные программы для отдельных категорий населения и для бедных. Например, в настоящее время существуют две программы социальной помощи, связанные с оплатой жилищно-коммунальных услуг. Первая - это льготы для определенных категорий населения, предоставляемые без контроля доходов домохозяйств. Вторая программа - это жилищные субсидии для бедных семей, расходы на которую составили 1,96 млрд. руб. в 1999 г. и 3,08 млрд.руб. в 2000 г.223, что составляло только 14% в общем объеме финансирования данного вида льгот.
  К настоящему времени в России сложилось едва ли оправданное многообразие различных форм и видов социальной поддержки. По оценке Минтруда РФ, 70% населения имеют право на какие-либо социальные выплаты и льготы. Закономерно, что если обязательства государства в 5-10 раз превышают финансовые возможности224, то право значительной части получателей льгот оказывается не реализованным.
  Таким образом, главный порок сложившейся на настоящий момент системы социальной поддержки - это несоответствие обязательств государства его реальным возможностям, и главный барьер в доступе к системе социальных льгот и выплат - это отсутствие механизма выбора приоритетов в условиях дефицита ресурсов.
  Несмотря на разнообразие социальных пособий и широкую их распространенность, они составляют только 1-2% в совокупных денежных доходах населения. Большинство их предоставляется по принципу принадлежности к определенной категории населения (ветераны войны, дети, инвалиды, пенсионеры и т. д.), без учета доходов. Лишь три пособия - ежемесячное пособие на детей, жилищные субсидии и пособие по нуждаемости назначаются при условии проверки доходов. Около 70% всей суммы назначенных пособий приходится на пособие по временной нетрудоспособности, ежемесячное пособие на каждого ребенка, пособие по безработице, и только пособие на ребенка стало адресным с 1999 года. Однако при размере в 4% от прожиточного минимума ребенка оно не решает проблему бедности семей с детьми.
  В целом о получении каких-либо льгот, включая бедных, заявляют около 40% семей, лишь 7-8% семей получают льготы на основе контроля доходов. С социально-демографической точки зрения эти семьи, прежде всего, представлены полными семьями с детьми и одинокими матерями. В основном такой адресный характер носят льготы на оплату жилья, коммунальных услуг и телефона, питание (например, в школах), содержание детей в детских дошкольных учреждениях.
  В условиях недостатка ресурсов на реализацию масштабной программы льгот в полном объеме возникает множество барьеров на пути доступа к данным ресурсам наименее обеспеченной части общества. К ним относятся пробелы и противоречия в законодательстве, некачественная практика исполнения законов, низкий уровень квалификации специалистов и нехватка ресурсов для работы с населением, недофинансирование, плохая координация различных ведомств на всех уровнях власти, территориальная удаленность и др.
  Кому и почему сегодня достаются льготы, а также в каком объеме - это далеко не простой вопрос, поскольку адекватной системы учета не существует. Согласно наиболее представительным данным бюджетных обследований Госкомстата РФ в 2000 г. в большей степени пользователями натуральных социальных льгот являются городские жители (например, по льготам на оплату транспорта и жилищно-коммунальных услуг, которые являются самыми распространенными, хотя их средняя величина невелика.) Таким образом, социально незащищенные жители села нередко оказываются отрезанными от социальных услуг, особенно медицинских, в том числе и в силу отсутствия возможности воспользоваться льготным проездом.
  Что же касается самых дорогостоящих льгот, например, на оплату отдыха, то их получатели встречаются примерно в 1,5-2,0% домохозяйств, и, скорее всего, это - не самые обездоленные. Вообще, по всем натуральным льготам наблюдается тенденция их большей доступности более обеспеченным группам населения. Вероятно, именно эти льготы станут предметом пристального внимания при реформировании системы.
  Таким образом, в России по-прежнему сохраняется обширная и разветвленная система льгот, но она крайне неэффективна ни в решении задачи выделения наиболее достойных и заслуженных членов общества, ни, тем более, в борьбе с бедностью.
 Миф 8. За счет отмены льгот можно решить проблему бедности
  Реальность: проблему бедности можно решить только путем отказа от субсидирования производителей и перераспределения сэкономленных средств на адресные программы
  Сказанное выше может навести на мысль о том, что, отменив столь многочисленные и неэффективные льготы, можно сконцентрировать ресурсы в виде нескольких пособий или программ и направить их на решение проблемы бедности. На этой идее и сформирована среднесрочная программа Правительства России, хотя реально в этом направлении пока сделано немногое225.
  На самом деле перераспределительные возможности довольно ограничены. Несмотря на то, что социальные выплаты составляют около 13% в объеме доходов населения, а для поднятия доходов всех бедных до уровня прожиточного минимума необходимо перераспределить в пользу бедных только около 5% доходов, более детальный анализ показывает, что такое сравнение некорректно, поскольку около 80% всех социальных выплат - это пенсии, которые носят целевой характер и не могут перераспределяться в пользу бедных. Кроме того, трудно представить, как можно перераспределить в пользу бедных пособие по временной нетрудоспособности, которое составляет 43% от общего объема социальных пособий. Если говорить о семейных и материнских пособиях, то они также либо адресные (пособие на детей), либо страховые (пособие по беременности и родам).
  В действительности же, важнейшим ресурсом для реализации эффективной перераспределительной политики, который нередко упускается из виду, является возможность перераспределения в пользу нуждающегося населения тех средств, которые в настоящее время расходуются на дотации и субсидии производителям. Они выглядят как социальная помощь потребителям, т. е. населению, но обладают существенными недостатками: ограничен выбор получателей социальной помощи (примером могут служить раздача школьных принадлежностей бедным семьям перед началом учебного года, выплата детских пособий продуктами питания); в выигрыше от субсидии оказываются более богатые члены общества (как, в случае с субсидиям поставщикам электроэнергии, которые компенсируют затем потребителям определенную долю их расходов, поощряя домохозяйства с наибольшим потреблением электроэнергии, к которым относятся владельцы большого количества бытовой техники, т. е., безусловно, небедные люди); нарушается конкуренция на рынке товаров и поддерживаются неэффективные производства, отсутствует прозрачность расходов и т. д.
  Несмотря на неэффективность субсидирования, его масштаб высок. Проведенное в 1999 г. исследование226 показало, что в Москве на выплату скрытой дотации семьям, в которых дети посещают детские дошкольные учреждения, равной разнице между нормативной и фактической родительской платой, городской бюджет затрачивает не менее 280 млн. руб. Наибольшую выгоду от такой системы дотирования получают высокодоходные и среднедоходные семьи с относительно высоким социальным статусом.
  Таким образом, видно, что рудименты социалистического распределения доходов в форме субсидирования производителей вступают в противоречие со смыслом социальной помощи в цивилизованной рыночной экономике, где она должна быть ориентирована на поддержку бедных слоев населения. Отмена только системы социальных льгот населению открывает ограниченные возможности перераспределения ресурсов, важен отказ от скрытых субсидий неэффективных производств и обеспеченного населения, что позволит высвободить ресурсы для оказания не только адресной, но и действенной помощи.
 Вместо заключения: Как реформировать?
  Согласно Стратегии экономического развития России до 2010 г., основные направления реформирования системы социальной защиты - отмена необоснованных льгот, перевод части льгот в заработную плату и переориентация системы социальной защиты на поддержку наиболее нуждающихся. С целью совершенствования финансового обеспечения системы социальной защиты предполагается отказаться от нефинансируемых мандатов. Ресурсы для поддержки наиболее нуждающихся домохозяйств будут изысканы также за счет отказа от дотаций учреждениям и предприятиям, осуществляющим предоставление услуг на льготной основе (прежде всего, это транспортные и жилищно-коммунальные услуги). Основным критерием, регламентирующим права на получение льгот, становится душевой доход ниже прожиточного минимума, хотя принцип поддержки наиболее заслуженных категорий граждан в соответсвтивии с действующим законодательством сохраняется.
  К сожалению, в настоящий момент внимание разработчиков правительственных документов несколько ушло в сторону от вопросов реструктуризации и отмены льгот, например, план действий Правительства Российской Федерации в 2002 г. предусматривает подготовку единственного законопроекта по этой тематике.
 Кто выиграет, кто проиграет?
  Если намеченная программа реформирования социальных выплат и льгот будет выполняться, выиграют, на наш взгляд, те, чьи доходы находятся ниже прожиточного минимума. Если же реформы будут половинчатыми, сохранится опасность, что выиграют те, чьи социальные льготы, имея теневой характер, не попали в поле зрения реформаторов.
  Проиграют граждане с доходами выше прожиточного минимума, чьи льготы будут поставлены в зависимость от уровня доходов. Это не только обеспеченные люди, но и школьники, студенты, ветераны труда. Поэтому в условиях, когда эти группы составляют около 35% от численности населения России, популяризация реформ затруднена, а их внедрение связано с определенным политическим риском.
 ЛЬГОТЫ: ПОМОЩЬ ИЛИ СКАЗКА ДЛЯ БЕДНЫХ?
  Институт экономики города
  2003 год
 Автор: А.Л. Александрова, директор направления "Социальная политика"
  В российском обществе существует распространенное представление о том, что сохранение унаследованных от советской системы льгот различным категориям граждан, а также расширение числа льготополучателей в течение 1990-х годов - это едва ли не единственное средство удержать население от скатывания в пропасть бедности. Получается, что предложения реформировать льготы могут исходить лишь от "врагов человечества". Под лозунгом реформирования они наверняка понимают лишь перекладывание последних денег нуждающихся граждан себе в карман. Этот удобный миф, легко внедряемый в сознание обывателей, позволяет тормозить процесс преобразования льгот в денежные субсидии, что, в конечном итоге, означает, что бюджетные средства социальной поддержки населения в значительной части расходуются на поддержку не бедных людей, а производств, часто неэффективных.
  Как это происходит? Во-первых, сама система льгот, в основном сложившаяся в советский период, была призвана поддерживать замаскированное расслоение общества. В то время как заработная плата основывалась на уравнительных принципах, различного рода привилегии, предоставляемые номенклатуре и лицам, имеющим заслуги перед государством, увеличивали неравенство в доступе к материальным благам. Даже так называемые "универсальные" льготы, например, на квартплату, касались в первую очередь более обеспеченных граждан, т. е. обладателей государственного жилья в СССР, но не касались сельских жителей, имеющих личные дома, "очередников", проживающих в общежитиях и других, явно менее комфортных условиях. В период дефицита товаров повседневного спроса еще одна "универсальная" льгота - субсидируемые цены на продукты - доставалась в первую очередь тем, кто имел доступ к улучшенным источникам снабжения. Расчеты специалистов показывают, что и сегодня натуральные льготы в большей степени доступны для более обеспеченных слоев населения: 10% самых бедных домохозяйств получают 2,6% от общего объема натуральных льгот, а 10% самых обеспеченных - 31,8% (см. "Мифы о бедности и льготах" - Независимый Институт Социальной Политики и Фонд "Институт экономики города", 2002).
  Кому и почему достаются сегодня льготы - это не простой вопрос, так как система их предоставления является достаточно разветвленной и запутанной. Более того, она непрозрачна, и трудно получить однозначное представление о том, кто пользуется льготами в реальности, а кто на бумаге. Например, существуют оценки Министерства труда и социального развития России, согласно которым более двух третей населения нашей страны имеют право на льготы или различные выплаты. При этом финансовые возможности государства в несколько раз меньше розданных им в виде льгот обязательств, поэтому очевидно, что и здесь происходит отбор в пользу тех, кто "успел", кто более активен или, в силу тех или иных обстоятельств, имеет больше возможности воспользоваться своими правами. Более того, это означает, что льготники фактически вынуждены отбирать права друг у друга: если я получил, соседу может не достаться. Действительно, доля пользующихся льготами, например, на оплату транспортных расходов в городах в 4 раза больше, чем на селе. С одной стороны, жизнь в городе часто требует более интенсивного использования транспорта, но с другой стороны, социально незащищенные жители села оказываются отрезанными от социальных и медицинских услуг из-за отсутствия возможности воспользоваться льготным проездом (в том числе и по причине отсутствия регулярного транспортного снабжения в отдаленных районах). Те инвалиды, которым транспорт физически недоступен, не в состоянии реализовать свои права на льготы практически повсеместно. Городские жители также имеют гораздо больший доступ к льготам на оплату жилья и коммунальных услуг, хотя жилье в городах более благоустроенное. Неполный уровень покрытия затрат на электричество или еще одна "льгота для всех" (когда государство выдает субсидии предприятиям - поставщикам электроэнергии, а те, в свою очередь, компенсируют потребителям определенную долю их расходов) реально приносит наибольший выигрыш, то есть наибольший размер скидки, семьям с самым большим количеством потребляющей электричество бытовой техники, то есть явно небедным людям.
  Если посмотреть на самые дорогостоящие льготы - допустим, на санаторно-курортное лечение - то число пользующихся ими примерно в 5 раз меньше числа тех, кому они полагаются по законодательству, и эти люди также не относятся к числу наиболее нуждающихся. Возвращаясь к транспортным льготам, заметим также, что хотя бесплатный проезд принято считать социальной защитой малообеспеченных слоев населения, вряд ли можно отнести к категории малообеспеченных сотрудников милиции, военнослужащих, работников прокуратуры, сотрудников таможенных органов и т. д., наравне с инвалидами и детьми-сиротами пользующихся правом бесплатного проезда. В то же время многие действительно малообеспеченные граждане, включая младший медицинский персонал или безработных, не имеют таких привилегий.
  Другой особенностью льгот является тот факт, что, формально являясь формой помощи населению, по сути они означают поддержку государственных и частных предприятий - ведь именно на их счета переводятся реальные денежные средства в оплату предоставления льгот. При этом финансовая дисциплина отнюдь не строга к получателям средств. Например, существует проблема "двойного счета", т.к. ветеран-льготник может также быть Почетным донором или инвалидом, имея право на одну и ту же льготу по нескольким основаниям. Но получает он льготу только один раз, а к запросу, скажем, транспортного предприятия на финансирование это не имеет отношения, так как запрос составляется на основе расчетов по суммарному числу льготников их всех категорий. Что же касается органов власти, то федеральные ведомства не несут никакой финансовой ответственности за непредоставление льгот при отсутствии достаточного финансирования, а региональные власти, видя это, стараются сместить ответственность на "крайнего", то есть на уровень местного самоуправления, возможности которого никак не соответствуют данным населению грандиозным обещаниям. К сожалению, объемы государственной помощи конкретному предприятию на предоставление льгот, производственные издержки этого предприятия, а также эффективность и законность расходования государственных средств - все это скрыто от потребителя, но зато создает хорошие возможности для неэффективных предприятий оставаться "на плаву" за счет льготников и всех налогоплательщиков, не стремиться к внедрению новых технологий или повышению качества обслуживания, а находить пути обоснования своей потребности во все большем количестве бюджетных денег.
  Слабая финансовая ответственность в предоставлении льгот сказывается и на их получателях: люди не представляют себе, сколько стоит получаемая ими льгота для государства или насколько она повышает их доход. Это можно понять, так как предоставляемые в натуральном виде (поездки, скидка на оплату жилья, бесплатное зубопротезирование) льготы не дают людям возможности выбора ни самой услуги, ни ее поставщика. В то время как пенсионер может нуждаться в лекарстве, он не в состоянии продать свое право бесплатного проезда и купить лекарство за эти деньги. Таким образом, средства на льготу тратятся, а проблема человека не только не решается, но и может усугубиться, так как, заболев, пенсионер будет не в состоянии воспользоваться и правом бесплатного проезда. Только перевод льгот в форму денежных компенсаций, выдаваемых непосредственно населению, мог бы дать достаточную свободу их получателям, что и означало бы оказание действительной социальной помощи людям.
  Мы видим, что льготы изначально не рассчитаны на помощь бедным, а являются для них, скорее малодоступной сказкой о повышении благосостояния. Даже если бы у государства сегодня было достаточно средств для финансирования всех предусмотренных законодательством социальных льгот и выплат, это не решило бы насущные проблемы населения. Живучесть этой системы объясняется тем, что в ней заинтересованы прежде всего предприятия - производители различных услуг в области ЖКХ, транспорта, санаторно-курортного обслуживания, протезирования и др.
  На фоне сохраняющегося большого количества льгот за бортом системы социальной поддержки остаются бедные семьи, не попавшие в льготные категории. Да и среди самих получателей льгот больше достается наиболее активным и защищенным гражданам. В конечном итоге существующая система льгот и привилегий неэффективна в первую очередь именно с точки зрения социальной справедливости, не говоря уже об экономической нецелесообразности поддержки предприятий за счет нуждающегося населения.
  Конечно, государство вправе предоставлять дополнительные блага тем, кто имеет заслуги перед обществом, а также отдельным профессиональным группам. Однако формы социальных привилегий для таких лиц могут быть гораздо более эффективными, чем сегодняшние льготы, которые ограничивают свободу выбора. Различного рода денежные компенсации, страховые выплаты, повышение заработной платы были бы действенными способами поддержки граждан. И нельзя забывать о том, что отказ от льгот позволит реализовать долгое время декларируемый принцип адресности, то есть реально поддержать, наконец, самых нуждающихся, перераспределив средства в пользу людей.
 СЕЛЬСКАЯ БЕДНОСТЬ И СЕЛЬСКОЕ РАЗВИТИЕ В РОССИИ
  Аналитический центр агропродовольственной экономики
  2003 год
 Авторы: Е.В. Серова (президент Аналитического центра АПЭ), Г. Брок (профессор университета штата Джорджия, США), В.А. Богдановский (нач. отдела ВНИЭТУСХ), О.В. Шик (руководитель проекта Аналитического центра АПЭ)
 Введение
  Социальное развитие села в настоящее время становится одним из основных направлений аграрной политики России. Во-первых, Россия - одна из немногих стран с переходной экономикой, в которой в ходе аграрных реформ производительность труда в сельском хозяйстве уменьшилась. За 1990-е годы производство сократилось почти на 40%, в то время как занятость в сельском хозяйстве практически не изменилась. Основная причина этого процесса - неразвитость неаграрной занятости в сельской местности, основная доля (61%) трудоспособного сельского населения занята в аграрном секторе. В результате эго менеджеры традиционных сельхозпредприятий не могут в массовом порядке увольнять избыточных работников. В результате тормозится реальная реорганизация сельхозпроизводства. Сельхозпредприятия фактически платят не только заработную плату работникам, но и в неявной форме несут бремя выплат пособий по безработице, что не может не сказаться отрицательным образом на их эффективности. Таким образом, создание альтернативной занятости в сельской местности - одна из острейших проблем именно роста эффективности аграрного производства.
  Во-вторых, Россия стоит перед этапом резкого сокращения занятости в сельском хозяйстве. Такой период пережили все индустриально развитые страны мира после Второй мировой войны. Численность занятых в аграрном секторе в подавляющем большинстве стран ОЭСР составляет 2-5%, в России этот показатель по-прежнему находится на уровне 13%. Поэтому модернизация аграрного сектора неизбежно приведет к сокращению занятости в нем. В России проблема абсорбции излишней рабочей силы может быть затруднена в связи с большей территориальной рассредоточенностью поселений - сельские поселения в значительной части страны находятся на большом удалении от городских центров, способных предложить занятость в городском секторе экономики. Это ставит проблему социальную - начнется либо ускоренная маргинализация сельского населения, формирование устойчивой сельской бедности, проблем характерной для развивающихся стран и до сих пор не имеющей удовлетворительного решения, либо миграция больших масс низко квалифицированной рабочей силы в города, ухудшающая тем самым проблемы городского рынка труда.
  В-третьих, за несколько последних десятилетий неэффективной аграрной политики и объективного спада в период реформ произошло заметное ухудшение качества предлагаемого сельскохозяйственного труда. Это значит, что наметившийся рост в аграрном секторе не находит адекватного предложения рабочей силы. Отсутствие современной квалифицированной рабочей силы в сельской местности может в скором времени стать одним из основных сдерживающих факторов роста в аграрной сфере. Преимущества инвестирования в аграрный сектор, обозначившиеся в последние 2-3 года могут оказаться не столь очевидными при необходимости вкладывать средства также и в формирование соответствующего трудового фактора.
  Таким образом, сельское хозяйство сталкивается с лимитом роста эффективности, с одной стороны, и становится само фактором роста социальной напряженности в стране в целом - с другой стороны. Единственным способом ответить на этот вызов является государственная политика социального развития села, ориентированная на создание неаграрных источников доходов в сельской местности и условий для формирования эффективного предложения труда в сельском хозяйстве. Пока этот вопрос решается спонтанно, путем компенсаторного механизма личного подсобного хозяйства населения. Однако с ростом товарного сельскохозяйственного производства ЛПХ перестанет играть данную роль. Кроме того, бизнес, начавший развиваться в аграрной сфере, в силу своей природы не будет брать на свою ответственность решение социальных проблем села, поэтому у государства нет выбора - нужна эффективная аграрная политика в этой сфере.
 Факторы бедности
  Несмотря на серьезную угрозу возникновения структурной проблемы сельской бедности, пока эта бедность носит транзитный характер. Крайняя бедность в большинстве случаев не локализована пространственно, маргинальные аграрные территории пока еще не сформировались, скорее имеет место социальная дистанция между бедными и остальными слоями населения. Для выработки государственной политики предотвращения сельской бедности необходимо понимать факторы возникновения этой проблемы.
 Заработная плата
  Одним из наиболее заметных факторов падения уровня доходов в сельской местности является, безусловно, сокращение относительного уровня заработной платы в сельском хозяйстве. Если в предреформенный период заработная плата в сельском хозяйстве составляла более 95% среднего уровня заработной платы по народному хозяйству, то в 2001 году это соотношение составило 39,1%.
  Уровень реальной заработной платы в экономике в среднем к 2001 году сократился по сравнению с дореформенным периодом почти вдвое, в сельском хозяйстве - на 80% (см. рис. 1). Падение реальной заработной платы в 1998 году произошло по всей экономике, однако к 2001 году средний ее средний уровень практически восстановлен, в то время, как по сельскому хозяйству он все еще ниже уровня 1997 года.
  Среднемесячная заработная плата в сельском хозяйстве в 2001 году стала ниже, чем в любой другой отрасли экономики.
  Рисунок 1
 Уровень реальной заработной платы в сельском хозяйстве
 и в национальной экономике в среднем (1990=100%)
 
  В то же время различные источники свидетельствуют о том, что оплата труда в сельском хозяйстве, во-первых, сильно варьируется, а во-вторых, ее распределение сильно отличается от нормального. Так, по данным RLMS227 в 1998 году при средней месячной заработной плате в сельском хозяйстве в 531 руб. медиана находилась на уровне 400 руб., в 2000 году - соответственно 1016 и 700 руб. При этом медианные значения в оба года были несколько ниже прожиточного минимума. Это означает, что основная часть работников сельского хозяйства получает заработную плату, все же превосходящую уровень прожиточного минимума. Дифференциация же заработной платы очень высокая: разница между верхним и нижним пятипроцентными группами превышала 10 раз.
  В рамках российско-американского исследования228 в 2002 году был проведен опрос в трех областях России - Ростовской, Нижегородской и Ивановской. Отобранные области характеризуются различными природно-климатическими условиями, различной специализацией сельскохозяйственного производства, а также существенно рознятся в глубине и характере реформирования сельского хозяйства. В каждой из трех областей было отобрано по одному району, прилежащему к областному центру, одному среднеудаленному району и одному удаленному району. В указанных районах опрашивались все действующие на территории района сельхозпредприятия. Опрос проводился в ноябре-декабре 2002 года по данным 2001 года. Одной из целей исследования было также изучение труда как фактора аграрного производства.
  Анализ данных опроса показал, что уровень заработной платы очень сильно варьируется по территориям, сильно зависит от доли натуральной оплаты и от удаленности от областного центра (см. табл. 1). В Ростовской области - регионе интенсивного сельскохозяйственного производства - заработная плата в монетарном исчислении ниже, чем в довольно маргинальной Ивановской области. Однако в этой заработной плате включена натуроплата, оцененная по внутренним ценам, скорее всего, близким себестоимости продукции. Очевидно, что реальная рыночная стоимость продукции, выплаченной в виде оплаты труда, будет существенно выше. Кроме того, натуроплата является не просто продуктом для продовольственного потребления работника, но ресурсом для его домашнего производства (в основном в виде корма для домашнего скота), то есть источником дополнительного дохода. Поэтому в конечном итоге заработная плата в Ростовской области выше заработной платы в Ивановской.
  Вполне закономерно, что в пригородных районах заработная плата выше, чем в удаленных - альтернативная стоимость труда в этих районах выше.
  Таблица 1
 Среднемесячная начисленная заработная плата
 на сельхозпредприятиях, 2001*
 Регионы руб. в мес. Доля натуроплаты, % В среднем по всей выборке 967 25,7 В том числе по областям: Ивановская 1133 3 Нижегородская 875 7 Ростовская 917 49,2 В том числе по районам: Пригородный 1100 14,6 Среднеудаленный 908 26,9 Окраинный 875 39,1 * данные опроса в Ивановской, Нижегородской и Ростовской, проект BASIS
  Опрос показал, что около 1/4 заработной платы составляет натуральная оплата. При этом натуроплата более распространена в удаленных районах, где альтернативная стоимость труда, очевидно, более низкая, чем в пригородных районах.
  Представляет интерес сравнение средней заработной платы работников с производительностью их труда, измеренной как среднемесячная валовая продукция на одного среднесписочного работника (см. табл. 2). Из таблицы видно, что один работник приносит сельхозпредприятию в несколько раз больше продукции, чем получает заработную плату.
  Таблица 2
 Соотношение заработной платы и производительности труда
 в сельском хозяйстве
 Регионы Кол-во с/х предприятий Среднемесячная заработная плата в среднем по выборке Валовая продукция в расчете на одного среднесписочного занятого в с/х Ивановская 35 1133 5717 Нижегородская 33 875 6383 Ростовская 63 917 7183 * данные опроса в Ивановской, Нижегородской и Ростовской, проект BASIS.
  Таким образом, сельхозпредприятия имеет тенденцию недоплачивать своему работнику. Встает вопрос, почему работник соглашается на этот уровень заработной платы? Очевидно, что главной причиной такого положения является крайне низкая альтернативная стоимость рабочей силы в сельской местности: в селе отсутствует неаграрная занятость, неразвитость коммуникаций в сельской местности в большинстве случаев препятствует маятниковой миграции, позволяющей получить работу в городе (именно поэтому пригородные сельхозпредприятия платят более высокую заработную плату, чем удаленные). Наконец, важным фактором того, что сельский работник соглашается на заниженную заработную плату является и то, что значительную часть его дохода составляет доход от личного подсобного хозяйства, а работа в сельхозпредприятии, помимо заработка, дает еще и доступ к ресурсам для домашнего производства.
  В рамках уже упомянутого российско-американского проекта было проведено исследование, позволяющее оценить пороговое значение ставки заработной платы, то есть такого ее минимального уровня, на который готов согласиться работник в сложившейся ситуации. Расчеты базировались на данных двух этапов RLMS - 8 этапа (данные с октября 1998 по январь 1999 гг.) и 9 этапа (данные с сентября по декабрь 2000 г.). Из базы индивидуальных анкет были отобраны взрослые респонденты, находящиеся в трудоспособном возрасте (мужчины в возрасте 18-59 лет и женщины в возрасте 18-54 года), работающие полный рабочий день (по крайней мере 35 часов в неделю) на организацию (то есть получающих заработную плату, а не являющихся самозанятыми) и живущих в сельской местности. Выборка включает 836 наблюдений в 1998 году и 1024 - в 2000 году.
  Для оценки пороговой ставки заработной платы использована следующая модель:
  (1)
 где Wi - ставка зарплаты i-го работника,
 Xi - вектор факторов, определяющих ставку зарплаты,
 B - вектор коэффициентов регрессии, которые необходимо оценить,
 vi - случайный член с нулевым матожиданием и неизвестной дисперсией ,
 u - тоже случайный член, но с неизвестным положительным матожиданием mi и неизвестной дисперсией .
  Существенная разница между уравнением (1) и стандартным уравнением для заработной платы состоит в неотрицательной величине ui, которая отражает разницу между фактической ставкой заработной платы и пороговой. Как следует из (1):
  (2)
  и
  (3)
 где - это пороговая ставка зарплаты i-го рабочего.
  Сначала были построены регресcии по методу наименьших квадратов для каждого года. Величина R2 составила 0,5 в 1998 году и 0,424 в 2000 Году, что свидетельствует об адекватности уравнения для заработной платы с таким большим числом наблюдений. Затем были оценены регрессионные уравнения для метода стохастических границ, эти уравнения включают 38 регрессоров и 9 "Z" переменных. В заключение, регрессии были переоценены без учета тех "Z" переменных, которые оказались незначимыми.
  В каждом году оказался значимым ? и тест на отношение правдоподобия одностороннего случайного члена (likelihood ratio test of a one-sided error term), свидетельствуя о том, что метод границ более предпочтителен по сравнению с методом наименьших квадратов. Оценки пороговой ставки для стандартного работника, занятого полный рабочий день, были получены из (2) и (3) и сопоставлены с фактической стандартизированной величиной зарплаты для некоторых категорий).
  Коэффициенты при регрессорах в общем соответствуют общим представлениям о зависимостях заработной платы в России в текущих условиях. Более высокую зарплату получают мужчины, величина зарплаты тем больше, чем больше часов человек трудится и чем больше лет он проработал на данном месте. Наличие задолженности по зарплате приводит к более низкой фактической зарплате, хотя в 2000 году подобная тенденция наблюдается в меньшей степени, вероятно потому что экономическая ситуация улучшалась, что сопровождалось ростом числа рабочих, чья задолженность по зарплате резко сократилась.
  Семейное положение почти не влияет на уровень заработной платы. В обоих анализируемых периодах уровень образования существенно влияет на уровень заработной платы, но это должно быть специальное образование, наличие общего среднего образования не увеличивает величину зарплаты.
  Форма собственности на предприятии не оказывает заметного влияния на уровень оплаты труда. Однако плановое повышение заработной платы бюджетным учреждениям сказалось в том, что в 2000 году работники государственных учреждений стали получать больше.
  Интересная картина наблюдается с дифференциацией заработной платы по отраслям сельской экономики. Уровень зарплаты в сельском хозяйстве значительно ниже, чем во многих других отраслях, расположенных в сельской местности (нужно отметить, что наименьшую зарплату в 2000 году имели, тем не менее, работники сферы здравоохранения и образования). Но при том, что количество вакансий в несельскохозяйственных отраслях ограничено, а квалификация требуется более высокая, то массового перетока из аграрного сектора в неаграрные сферы не происходит. Именно это консервирует низкую оплату труда в сельском хозяйстве по сравнению с другими отраслями сельской экономики.
  Анализ коэффициента при переменной wnchjb позволяет заключить, что более квалифицированные и, соответственно, более высоко оплачиваемые работники чувствовали, что их несправедливо оценивают по сравнению с другими и поэтому хотели сменить место работы. Это также является фактором снижения среднего уровня заработной платы в сельском хозяйстве - квалифицированные работники неудовлетворенны своим доходом и стремятся найти другую работу. После кризиса 1998 года их заработная плата либо выросла, либо они смогли найти другую работу и стремление к поиску другой работы сократилось. Значительное увеличение коэффициента при occraf (с 0,168 в 1998 году до 0,324 в 2000), который по существу является разницей между зарплатой квалифицированных и неквалифицированных работников, подтверждает эту гипотезу.
  Переменная, учитывающая наличие земли, отражает работников, которые используют частные участки для увеличения своего дохода.
  Как можно было ожидать apriori, работники, чья фактическая зарплата сравнительно более превышает пороговую ставку, сталкиваются и с большей задолженностью по своей зарплате. Иными словами, с позиции работника задержка с выплатой зарплаты является приемлемой компенсацией за более высокий по сравнению с его притязаниями уровень зарплаты. С позиции работодателя несвоевременная выплата зарплаты компенсирует его переплачиванием работнику по сравнению с уровнем притязания этого работника.

<< Пред.           стр. 7 (из 12)           След. >>

Список литературы по разделу