ТEОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА - МАРЧEНКО 3

И далее. Лежащая в основе всякого правопорядка обязанность личности подчинять свои цели общественным интересам есть, несомненно, обязанность нравственная, и соответствующее этой обя-
Конституция Российской Федерации. М., 1993. Ст. 17 (п. 1, 2).
2 См.: Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. М. Н. Марченко. Второе издание. М., 1996. С. 252-253.
3 Трубецкой Е. Н. Указ. соч. С. 48.
занности право общества господствовать над личностью есть, без всякого сомнения, по существу своему, право нравственное1.
Таким образом, рассматривая естественное право под углом зрения его академической значимости, следует констатировать, что оно может и должно быть моральной основой не только процесса формирования позитивного (положительного) права, но и различных форм его реализации, включая правоприменение.
Естественное право есть то же, что и право нравственное. Это означает, что его требования обладают, с одной стороны, характером правовым, а с другой - нравственным. Следовательно, смысл существования естественного права выражается, с одной стороны, в предоставлении лицу известной сферы внешней^свободы, а с другой - в ограничении этой сферы.
Однако, будучи правом нравственным по самой природе, естественное право всегда требует, чтобы внешняя свобода была предоставлена лицу именно в тех границах, которые оправдываются целями добра. Внешняя свобода, которая предоставляется лицу правом, заключается в возможности преследовать и осуществлять те или иные цели во внешнем мире. Разумеется, что такая свобода является не абсолютным, а относительным благом. Внешняя свобода отдельного лица является благом лишь постольку, поскольку она подчинена общему благу, поскольку не влечет за собой несправедливых стеснений свободы других лиц2.
Если говорить о безграничной свободе отдельного лица или группы лиц, то такая свобода была бы не только полным отрицанием права, но и прямой его противоположностью, выраженной в возможности убивать, насиловать и воровать. В силу этого естественное право предписывает, чтобы внешняя свобода каждого лица всегда была ограничена свободой других лиц. Причем в той мере, в какой это требует добро. Только в этом заключается непреходящее, неизменное требование естественного права3.
Данное "неизменное" требование остается таковым не только по отношению к отдельному лицу или группе лиц, но и по отношению ко всему обществу. Все остальные требования естественного права являются исторически преходящими, переменными.
В юридической литературе вполне обоснованно отмечалось, что в основе своей естественное право не заключает в себе и не может заключать никаких неизменных юридических норм. Оно не являет собой совокупность различных для каждой нации и эпохи, нравственных и, вместе с тем, правовых требований. Как синоним нравственно должного в праве оно не выражается в виде каких-либо общих, для всех обязательных правил или законодательных шабло-
1 Трубецкой Е. Н. Указ. соч. С. 49.
2 Там же. С. 51.
3 См.: Моральные ценности и личность / Под ред. А. И. Титаренко, Б. О. Николаичева. М., 1994.
нов. Для каждого народа и в каждую данную эпоху оно олицетворяет собой особую специфическую задачу, совокупность конкретных обязанностей. В этом заключается оправдание необходимости существования права позитивного.
Что же касается естественного права, то, пользуясь терминологией Е. Н. Трубецкого, можно сказать, что, будучи нравственной основой правотворческого и правоприменительного процессов, а также моральным регулятором поведения людей, естественное право является одновременно и моральным мерилом деятельности различных государственных органов.
Если та или иная общественная среда руководствуется обычным правом, то, без всякого сомнения, это происходит потому, что оно считает добром подчиняться авторитету отцов и дедов. Наступают, однако, времена, когда этот авторитет утрачивает силу, и нормы, которые когда-то им освящались, заменяются нормами более совершенными, изданными законодателем.
Эта замена одного авторитета другим опять-таки обусловливается тем, что "общество почитает добром подчиняться авторитету законодателя. Этот авторитет, как и всякий другой, покоится на нравственном праве". Этим правом держится всякая власть. Власть же, которая перестала служить благу подданных, падает опять-таки во имя нравственного права1.
Данный весьма важный по своей социальной значимости нравственный постулат является основанием для оправдания необходимости его существования не только в прошлом, но и в настоящем. Он придает естественному праву и его теории, независимо от того, как они воспринимаются, трудно переоценймый социальный и моральный вес, огромную моральную и интеллектуальную значимость.
Разумеется, естественное право, как и его теория в любом их варианте, нередко страдает не только идеализмом, но и утопизмом;
во многих случаях естественное право, именуемое нравственным правом, подменяет собой этику, мораль, а соотношение позитивного (нравственного) права выступает как нечто иное, в современном их понимании - как соотношение права и морали.
Однако, несмотря на все это, естественное право и его теорию, имеющие своей основой нравственность и разум, нельзя недооценивать. Рассматривая под критическим углом зрения их негативную сторону, нельзя в то же время не видеть и их позитивный, рациональный аспект.
§ 4. Договорная теория
Отдельные элементы данной теории разрабатывались еще философами Древней Греции и Древнего Рима. Однако в своем классическом виде договорная теория появилась лишь в XVII-XVIII вв.
' Трубецкой Е. Н. Указ. соч. С. 49-50.
Наиболее видными ее представителями были Г. Гроций, Д. Локк, Д. Дидро, П. Гольбах, А. Радищев, Ж. Руссо и другие ученые и просветители.
В работах многих отечественных и зарубежных авторов договорная теория рассматривается как естественно-правовая теория происхождения государства и права. В таком рассмотрении договорной теории, несомненно, есть свой резон. Дело в том, что она, как и естественная теория, развивалась по общему правилу, одними и теми же авторами, содержала одни и те же или весьма сходные положения. Из теории договорного и естественного права, например, вполне оправданно делались одни и те же выводы.
Необходимость же их отдельного рассмотрения обусловливается прежде всего тем, что при всей своей общности договорная теория и теория естественного права имеют определенные различия. Первая акцентирует основное свое внимание на государстве, тогда как вторая - на праве. Отнюдь не случайно теорию естественного права называют, как правило, теорией происхождения права, тогда как договорную теорию - теорией происхождения государства.
Разумеется, имея в виду неразрывную связь государства и права, четкое разделение теорий происхождения государства и теорий происхождения права весьма проблематично и условно. Тем не менее, оно должно проводиться, поскольку для этого есть объективные обстоятельства и причины (необходимость их более глубокого и разностороннего исследования не только во взаимосвязи и взаимодействии, но и самих по себе). Нельзя, в частности, не учитывать тот факт, что договорная теория происхождения права возникла и развилась на основе теории естественного права. Это следует из содержания научных исследований трактатов как отечественных, так и зарубежных авторов, в особенности А. Радищева, Дж. Локка и Жан Жака Руссо.
Каждый из них внес свою весьма заметную лепту и элементы своеобразия в процесс становления и развития договорной теории. Оспаривая идеи божественного происхождения государства и права, А. Радищев считал, например, что государство возникает не как результат некого Божественного Провидения, а как следствие молчаливого договора членов общества в целях совместной защиты слабых и угнетенных. Государство, по его мнению, "есть великая махина, коея цель есть блаженство граждан".
Так же, как и другие просветители, в частности, Жан Жак Руссо, А. Радищев связывал образование государства с возникновением частной собственности. Он писал: "Как скоро сказал человек: сия пядь земли моя - он пригвоздил себя к земле и отверз путь зверообразному самовластию, когда человек повелевает человеком".
В работе Руссо "Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми" проводится эта же мысль, но излагается другими словами. Первый, кто, огородив участок земли, при
думал заявить: "Это мое" и нашел людей достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был подлинным основателем гражданского 'общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: "Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли - для всех, а сама она - ничья!" Но очень похоже на то, что дела пришли уже тогда в такое состояние, что не могли больше оставаться в том же положении. Ибо это понятие - "собственность", зависящее от многих понятий, ему предшествовавших, не сразу сложилось в человеческом уме. Нужно было достигнуть немалых успехов, приобрести множество навыков и познаний, передавать и увеличивать их из поколения в поколение, прежде чем был достигнут этот последний предел естественного состояния1.
Связывая возникновение государства с возникновением и развитием частной собственности, Руссо и Радищев, однако, расходятся в том, кто и для чего его создал. Согласно теории Радищева государство с самого начала создается по договору между всеми людьми и для "блаженства всех". В соответствии же с теорией Руссо государство является результатом некоего, весьма хитроумного плана богатых и первоначально создается лишь в целях оправдания и защиты их интересов и их самих.
Не имея веских доводов, чтобы оправдаться, и достаточных сил, чтобы защищаться от бедных и угнетенных, богатый, по мнению Руссо, составил под давлением необходимости один из наиболее важных и обдуманных планов, которые когда-либо рождались в человеческом уме, а именно - обратить себе на пользу все силы тех, кто на него нападал, превратив своих противников в своих защитников, внушить им иные принципы и дать им иные установления, которые были бы для него настолько же благоприятны, сколь противоречило его интересам естественное право. "Давайте объединимся, - сказал он им, - чтобы оградить от угнетения слабых, сдержать честолюбивых и обеспечить каждому обладание тем, что ему принадлежит". Давайте установим судебные уставы и мировые суды, с которыми все обязаны будут сообразовываться, которые будут нелицеприятны и будут отчасти исправлять превратности судьбы, подчиняя в равной степени могущественного и слабого взаимным обязательствам. Словом, вместо того, чтобы обращать наши силы против самих себя, давайте соединим их в одну высшую власть, которая будет править нами согласно мудрым законам, власть, которая будет оказывать покровительство и защиту всем членам образуемой ассоциации, отражать натиск общих врагов и поддерживать среди них вечное согласие.
," См.: История политических и правовых учений. Хрестоматия. М., ^996. С. 118.
Таково было или должно быть, заключает Руссо, происхождение государства, общества и законов, которые еще более увеличили неравенство и силу богатых, безвозвратно уничтожили свободу, навсегда упрочили собственность, "превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и обрекли к выгоде нескольких честолюбцев весь род человеческий на труд, нищету и рабство'".
Таким образом, будучи созданным в результате заключения Общественного договора, государство обслуживает в первую очередь богатых, а затем уже обращает внимание на защиту интересов и охрану свободы всех.
Что собой представляет Общественный договор, каковым должно быть его содержание и назначение, - эти и многие другие вопросы получили наиболее яркое освещение в ряде трактатов Жан Жака Руссо и особенно в его знаменитом труде "Об общественном договоре, или принципы политического права".
Основная задача, которую призван решать Общественный договор, состоит, по мнению Руссо, в том, чтобы найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всей общей силой личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде.
Каковыми же должны быть основные условия Общественного договора? Отвечая на этот вопрос, Руссо обращал внимание прежде всего на то, что все условия, правильно понятые, должны сводиться, в сущности, к одному условию, а именно, к полному отчуждению каждого члена со всеми своими правами в пользу всей общины. Целесообразность этого обусловливается тем, что если каждый отдает всего себя целиком, то это условие оказывается одинаковым для всех, а если оно одинаково для всех - то ни у кого нет интереса делать его тягостным для других.
Кроме того, рассуждал Руссо, поскольку отчуждение происходит без оговорок, то союз людей становится настолько совершенным, насколько он вообще может быть таковым. Ни у одного из членов данного союза при этом не возникает каких-либо особых требований или претензий.
Наконец, заключал мыслитель, каждый, отдавая себя всем, не отдает себя никому. Поскольку среди членов союза нет ни одного участника, по отношению к которому остальные участники не приобретали бы такого права, какое они уступают ему по отношению к себе, то каждый снова приобретает все, что он теряет. При этом он приобретает больше силы для сохранения того, что он имеет.
Важным условием заключения и соблюдения Общественного договора, помимо полного отчуждения каждого его участника со всеми его правами в пользу создаваемого сообщества, является так-
1 Руссо Ж. Ж. О причинах неравенства. М., 1907. С. 87.
' дае принятие на себя обязательства выполнять все его требования, установления.
Для того, чтобы общественное соглашение не оказалось пустой формальностью, оно должно с неизбежностью заключать в себе следующее, очень важное обязательство, которое "одно только может придать силу другим обязательствам". А именно - обязательство, согласно которому, если кто-то откажется повиноваться общей воле, то он будет принужден к повиновению всем политическим организмом. Это означает, что его силой заставят выполнить обязательство, что "предоставляя каждого гражданина в распоряжение отечества, оно гарантирует его от всякой личной зависимости". Это условие составляет секрет и двигательную силу политической машины, и только оно делает законными гражданские обязательства, которые без этого были бы нелепыми, тираническими и давали бы лишь повод к огромным злоупотреблениям'.
Рассматривая государство как продукт Общественного договора, порожденный разумной волей народа, Руссо исходил из того, что каждый человек передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы. В результате "для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого". Это коллективное целое, по мнению Руссо, есть не что иное, как юридическое лицо. Раньше оно именовалось "гражданской общиной". Позднее - "Республикой, или Политическим организмом". Члены этого политического организма называют его "Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державой - при сопоставлении его с ему подобными".
Государство рассматривается Руссо как "условная личность", жизнь которой заключается в союзе ее членов. Главной его заботой, наряду с самосохранением, должна быть забота об общем благе, о благе всего общества, народа. Огромную роль при этом играют издаваемые законы, право.
Руссо выдвигает и развивает идею прямого народного правления, ибо, согласно Общественному договору, "только общая воля может управлять силами государства в соответствии с целью его установления, каковая есть общее благо". ,
Народ не может лишить самого себя неотчуждаемого права издавать законы, даже если бы он этого и захотел. Законы всегда являются актами общей воли. И никто, даже государь, не может быть выше их. Законами являются лишь такие акты, которые непосредственно принимаются или утверждаются путем проведения референдума самим народом. ''' , у
Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре, или принципы политичес-1го "Рзва // История политических и правовых учений. Хрестоматия. М., "Об. С. 123, 124-125. .
Закон всегда всеобщ. Под этим разумеется прежде всего, что он рассматривает всех участников Общественного договора как одно целое, а их действия - "как отвлеченные". Это означает, что закон никогда "не касается ни человека как индивида, ни частного поступка". Разумеется, закон, например, может дать привилегии поименно тому-то или тому-то. Или - закон может разделить граждан на несколько классов, может даже обозначить признаки, согласно которым определяется принадлежность к этим классам. Однако он не может зачислить тех или иных граждан в тот или иной класс.
Наконец, закон может учредить "королевское правительство и наследственную преемственность", но он не может ни избрать короля, ни назначить династии.
Из всего этого следует вывод о том, что "всякая функция, которая относится к индивидуальному объекту, не есть дело законодательной власти"'. Это -^- первое. А второе и весьма важное в практическом плане - это вывод о том, что повеления, исходящие от одного лица, кто бы это ни был (государь, правитель, монарх и т.п.), только от его имени, не суть законы, поскольку "закон соединяет всеобщность воли с всеобщностью объекта". Даже то, что постановляет верховная власть относительно частного предмета, не является законом, а лишь декретом - актом администрации, а не суверена2. В качестве суверена - обладателя верховной власти, выразителя и носителя общей воли, может выступать, согласно Общественному договору, только такое единое целое, как народ. Только "общая воля может управлять силами государства", причем не произвольно, а "сообразно с целью, для которой последнее учреждено и которая есть общее благо".
Следует особо отметить, что эту общую волю, как и суверенитет - выразитель и носитель общей воли, никто не может ни отчуждать, ни искусственно делить. Он - неотчуждаем и неделим. Руссо утверждал, что суверенитет, будучи только осуществлением общей воли, не может никогда отчуждаться, и что суверен, будучи ничем иным, как коллективным существом, может быть представлен только самим собой.
По тем же самым основаниям, по каким суверенитет неотчуждаем, он и неделим. Ибо одно из двух: или воля является всеобщей - или ее как таковой вообще нет; или это воля всего народа - или же это воля только части его. В первом случае эта объявленная всеобщая воля "есть акт суверенитета и составляет закон; во втором - это только частная воля или акт магистратуры (должностных лиц), самое большое - это декрет"3.
' Руссо Ж. Ж. Указ. соч. С. 128
2 Там же. С. 129.
3 Там же. С. 126.
Согласно Общественному договору суверен, будучи наделен законодательной властью или, иными словами, правом на издание законов, сам действует не иначе, как на основе и в рамках закона. Больше того, поскольку законы есть акты только общей воли и к тому же являются исключительным проявлением общей воли - воли суверена, то последний может действовать только тогда, когда весь народ собран.
Разумеется, во всем этом есть элемент утопизма и идеализма, причем не только применительно к нашему времени, но и ко времени написания "Общественного договора". Руссо понимал это и, предвидя возможные упреки, соответственно парировал их. Скажут, писал он, что собранный вместе народ - химера. Да, это химера теперь, но это не было химерой две тысячи лет назад. "Разве люди изменились по своей природе?"1
Следует иметь в виду, что в "Общественном договоре" речь идет о времени первоначального возникновения государства на договорной основе, а не последующего его развития.
На ранних стадиях развития общества и государства ввиду немногочисленности и компактности проживания на сравнительно небольших территориях населения Руссо и другими сторонниками договорной теории допускалась возможность их совместного, непосредственного решения вопросов и принятия законодательных актов.
Что же касается более поздних периодов развития человеческого общества и государства, то здесь вместо непосредственной демократии на первый план выступают различные формы представительной демократии.
Идея представительства, отмечал Руссо, - идея современная. Она сама по себе не отвечает природе человека. Более того, она противоречит ей. Представительство идет от феодального общества, этого несправедливого и абсурдного правления, в котором род человеческий унижен и в котором самое имя человека обесчещено. "В древних республиках и даже монархиях народ никогда не имел представителей и даже это слово не было известно"2.
Какие же причины, помимо роста численности населения, вызвали необходимость обращения людей к столь нелестно характеризуемой автором идее представительства? Это - прежде всего "охлаждение любви к Отечеству, более яркое проявление частных интересов, огромные размеры государств, завоевания и злоупотребления правительства". Именно эти причины, по мнению Руссо, в первую очередь вызвали к жизни институт представительства, а вместе с ним и привели к "учреждению депутатов или представителей народа"3.
1 Руссо Ж. Ж. Указ. соч. С. 131.
2 Там же.
3 Там же. С. 131.
Строго говоря, согласно взглядам Руссо, институты представительства являются противоестественными, вынужденно учрежденными людьми институтами. Несколько противореча себе, автор утверждает, что "народные депутаты не суть и не могут быть представителями народа, они только его комиссары". Они ничего не могут постановлять окончательно. Любой закон, который непосредственно не ратифицирован народом, является недействительным. "Это даже не закон".
Английский народ считает себя свободным. Однако "он горько ошибается; он свободен только во время выборов членов парламента; как только они выбраны, он становится рабом, он - ничто. То применение, которое он делает из своей свободы в краткие моменты пользования ею, заслуживают того, чтобы он ее терял'".
Таков вердикт Руссо и других сторонников договорной теории не только по отношению к. английской, но и по отношению ко всей представительной системе в целом. В центре внимания и всего конструируемого ими политического мироздания ставится при этом опять-таки суверен - собранный воедино и действующий согласно своей общей выработанной воле народ.
Именно народу принадлежит ряд неотъемлемых естественных прав и свобод, на первом месте среди которых находится исключительное право народа на принятие законов и неотчуждаемое право на сопротивление тиранам.
Короли, писал по этому поводу Руссо, всегда "хотят быть неограниченными". Хотя им издавна твердили, что "самое лучшее средство стать таковыми - это снискать любовь своих подданных", однако это правило при дворах всегда "будет вызывать только насмешки". Власть, возникающая из любви подданных, несомненно, наибольшая. Но она непрочна и условна. Поэтому "никогда не удовлетворяются ею государи". Личный интерес любых повелителей состоит прежде всего в том, "чтобы народ был слаб, бедствовал и никогда не мог им сопротивляться". Конечно, если предположить, что подданные всегда будут оставаться совершенно покорными, то государь был бы тогда заинтересован в том, чтобы народ был могуществен, "дабы это могущество, будучи его собственным, сделало государя грозным для соседей". Но так как интерес народа имеет "лишь второстепенное и подчиненное значение" и так как оба предположения несовместимы, то естественно, что "государи всегда предпочитают следовать тому правилу, которое для них непосредственно выгодно".
Таким образом, у любого правителя всегда сохраняется свой собственный, отличающийся от народного, интерес и соблазн сосредоточения в своих руках как можно больше государственной власти. Последнее же приводит не только к тому, что "расстояние
• Руссо Ж. Ж. Указ. соч. С. 131.
между государем и народом становится слишком велико и государству начинает недоставать внутренней связи", но и к тому, что в политическом режиме устанавливаются признаки открытого игнорирования прав и свобод народных масс, признаки деспотизма.
В этих условиях, как следует из Общественного договора, по Руссо, народ может реализовать свое естественное право на сопротивление. При этом восстание, которое "приводит к убийству или свержению с престола какого-нибудь султана, это акт столь же закономерный", как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных. "Одной только силой он держался, одна только сила его и низвергает".
Таковы вкратце основные положения и содержание Общественного договора, явившегося основой договорной теории происхождения государства Руссо. Следует заметить, что теория Руссо была своеобразной вершиной, пиком в развитии договорной теории. Это не означает, однако, что на данном этапе сложилась четкая, строго последовательная, логичная и внутренне непротиворечивая концеп-; ция.
i В отношении ряда положений договорной теории все обстоит ' как раз наоборот. Даже по вопросу о понятии и характере естественного состояния общества, предшествующему договярному государственному образованию, нет единства взглядов авторов.
Для одних сторонников договорной теории естественное состояние - это фактически мир неограниченной личной свободы, переходящей в анархию, когда каждый "имеет право на все" (Т. Гоббс). Но иногда это право в силу глубокого эгоизма человека, его природной алчности, страха, честолюбия и жадности реализуется не иначе, как путем претворения в жизнь принципа, согласно которому в обществе с фатальной неизбежностью идет "война всех против всех". Здесь "человек человеку - волк".
Для других же сторонников договорной теории естественное состояние отдельного человека и всего общества ассоциируется с мирной первобытной идиллией, с царством полной свободы, равенства и независимости людей друг от друга. Естественное состояние, писал в связи с этим Дж. Локк, имеет закон природы, которым оно управляется и который обязателен для каждого. Этим законом является разум, который учит всех людей, "которые пожелают с ним считаться, что ни один из них не должен наносить ущерб жизни, свободе или собственности другого"1. "Состояние свободы - это состояние своеволия. Хотя каждый человек в этом состоянии обладает неограниченной свободой распоряжаться своей личностью и собственностью, у него нет свободы уничтожать себя или хотя @ы какое-либо существо, находящееся в его владении, за исключением
Локк Дж. Два трактата о правлении // История политических и правовых учений. Хрестоматия. М., 1996. С. 92.
тех случаев, когда это необходимо для более благородного использования, чем простое его сохранение"1.
Расхождение взглядов авторов - сторонников договорной теории имеет место и в других случаях. Например, в отношении института'абсолютной монархии, его места и роли в обществе, а также в защите позитивных и естественных прав граждан или подданных - участников договорных отношений.
Обращаясь к этому институту, Т. Гоббс, например, рассматривал его как "абсолютную власть государства" в качестве важного гаранта мира и средства реализации естественных прав. Абсолютная власть государства, по его мнению, необходима для защиты прав и свобод личности, избавления людей от страха быть незащищенными от постоянной угрозы насильственной смерти, от ужасов "войны всех против всех".
Совсем иную позицию по отношению к абсолютной монархии занимал Дж. Локк. Развивая договорную теорию вслед за Гоббсом и затрагивая вопросы места и роли абсолютной монархии в обществе, он выступал против данного института. Совершенно очевидно, писал Локк, что "абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире", на самом деле несовместима с гражданским обществом и, следовательно, не может быть вообще формой гражданского правления2.
Чтобы обеспечить права и свободы людей, чтобы гарантировать их безопасное существование, государство должно быть ничем иным, как только добровольным объединением людей в единое "политическое общество", объединением, которое должно создаваться и функционировать не иначе, как только на основе и посредством "одного лишь согласия". Именно это и есть" весь тот договор, который существует или должен существовать между личностями, вступающими в государство или его создающими".
Что же касается абсолютной монархии, то, как писал Локк, "абсолютные монархи всего лишь люди", и если государственное правление должно быть средством, избавляющим от тех зол, кото-. рые неизбежно возникают, когда люди оказываются судьями в своих собственных делах, и естественное состояние поэтому нетерпимо, то необходимо знать, что это за правление и насколько оно лучше естественного состояния, когда "один человек, повелевая множеством людей, волен быть судьей в своем собственном деле и может поступать в отношении всех своих подданных, как ему заблагорассудится". Причем никто не имеет ни малейшего права при этом ставить под сомнение его правоту или проверять тех, кто осуществляет его прихоть3.
' Локк Дж. Указ. соч. С. 92.
2 Там же. С. 96.
3 Там же. С. 93.
Наряду с названными существует немало и других расхождений между сторонниками договорной теории. Они касаются не только природы и порядка возникновения государства, а вместе с ним и права, но и их сущности, содержания, форм организации, назначения.
Из этого следует, что договорную теорию, также как теорию естественного права, следует рассматривать не как нечто органически целое и неделимое, а как совокупность в основе своей сходных между собой, но вместе с тем отличающихся друг от друга концепций.
Касаясь самого существа и оценки характера и роли договорной теории происхождения государства, следует отметить, прежде всего, что она является весьма идеалистической теорией, берущей за исходный постулат чаще всего некую первобытную идиллию, царство неограниченной свободы, первозданную естественную жизнь.
Договорная теория по своей сути и характеру антиисторична и механистична. Антиисторизм ее проявляется в том, что многие постулаты данной теории, касающиеся государства и права, она представляет вне времени и пространства. К таковым можно отнести, в частности, положения о сущности государства как выразителя интересов и защитника всех членов общества - и богатых, и бедных, и стоящих у власти, и униженных.
Механистический характер рассматриваемой теории выражается в том, что процесс возникновения государства и права она представляет не как эволюционный, постепенно складывающийся и не зависящий от воли отдельного человека процесс, каковым он является на самом деле, а как некий разовый, субъективный акт (заключение Общественного договора), результатом которого является государство.
В период своего расцвета договорная теория выполняла многоцелевую функцию. Она была не только академически, политически и идеологически, но и практически важной доктриной. В частности, договорная теория широко использовалась классом буржуазии в борьбе с абсолютизмом и деспотизмом. Она служила политическим и идеологическим оправданием революционных выступлений и требований установления и соблюдения принципов демократии, законности, конституционности, равноправия всех граждан или подданных.
В настоящее время роль договорной теории, по сравнению с периодом развития, значительно уменьшилась. Соответственно, сократилась и сфера ее распространения. Из некогда весьма популяра ной и широко распространенной концепции она превратилась, по ^Ществу, лишь в исторически и академически значимую теорию.
Это, однако, не означает, что отдельные ее положения не могут выполнять и поныне определенную идеологическую и политико-практическую роль. Речь идет, в частности, о положениях, касаю-
щихся мер, принимаемых в обществе и государстве, против узурпации власти одним лицом или группой лиц; равенства прав и свобод граждан, их реальности и гарантированности; и др.
§ 5. Теория насилия
Одной из распространенных на Западе теорий происхождения государства и права является теория насилия. Наиболее видными ее сторонниками являются немецкий философ и экономист Е. Дюринг (1833-1821), австрийский социолог и государствовед Л. Гумплович (1838-1909), известный "ревизионист марксизма" К. Каутский (1854-1939) и др.
Краеугольным камнем теории насилия является утверждение о том, что главная причина возникновения государства и права лежит не в социально-экономическом развитии общества и возникновении классов, а в завоевании, насилии, порабощении одних племен другими.
Теория насилия имеет свою довольно длительную историю. Зачатки этой теории встречаются еще в древности, в частности, в сочинениях первого и второго поколения софистов. В их учениях государство рассматривается как учреждение, существующее исключительно для блага сильного, а право - как средство подавления одних слоев общества в интересах других. Первоначально право предназначалось, по мнению софистов, для "обуздания сильного в интересах слабого". Однако сильный, вскоре распознав такое предназначение права, сделал все, чтобы разорвать эти "противоестественные оковы" и таким образом "восстановить господство естественного закона", согласно которому слабый по природе должен подчиняться сильному.
В сочинениях одного из известных мудрецов-софистов Фраси-маха из Халкедона постоянно проводится мысль о том, что в природе государства и права, государственной политики и законодательства, как и в области идеологии, нравственности господствуют воля и представления тех, в чьих руках находится сила и государственная власть. "Справедливость - утверждал Фрасимах, - это то, что пригодно сильнейшему". "Справедливость и справедливое - в сущности, это чужое благо, это нечто, устраивающее сильнейшего, правителя, а для подневольного исполнителя это чистый вред, тогда как несправедливость - наоборот: она правит, честно говоря, простоватыми, а потому и справедливыми людьми".
Дальнейшее развитие теория насилия получила в последующие столетия и, особенно, в период Средневековья, когда она широко использовалась, в частности, для борьбы с теологическими теориями и взглядами на государство и право.
Анализируя роль теории насилия на данном этапе, известный немецкий государствовед и правовед Г. Еллинек (1851-1911) не без
оснований утверждал, что "в новейшее время теория силы впервые возрождается в связи с борьбой против теологического миросозерцания". Гоббс, как отмечал автор, не знает для права индивида в естественном состоянии другой границы, кроме его силы, и признает государство, основанное на силе, наряду с договорным государством как "равноправные формы государства", одинаково осуществляющие принуждение по отношению к своим членам. Спиноза вообще отождествляет право и силу. Помимо всего прочего это означает, что нет никакого объективного критерия "для измерения права и неправа естественных процессов" и что правопорядок, лишенный силы, "не может отстоять своего существования'".
Особую роль в дальнейшем развитии и окончательном формировании основных положений теории насилия на рубеже XIX- XX вв. сыграл Л. Гумплович.
"История не предъявляет нам ни одного примера, - рассуждал он в своей фундаментальной работе "Общее учение о государстве", - где бы государство возникало не при помощи акта насилия, а как-нибудь иначе. Кроме того, это всегда являлось насилием одного племени над другим, оно выражалось в завоевании и порабощении более сильным чужим племенем более слабого, уже оседлого населения".
Ссылаясь на пример образования ряда стран Европы и Азии, которые возникли, по мнению ученого, не иначе, как путем насилия, Л. Гумплович делал окончательный вывод, согласно которому "вследствие подчинения одного класса людей другому образуется государство", а из потребности победителей обладать "живыми орудиями" возникла экономическая основа античной семьи, отношения властвования, существовавшие между господином и его слугой.
По мнению автора, "не из отдельных людей, как атомов, не из семейств, как ячеек, создается государство. Не отдельные личности и не семейства являются его основными частями". Только из различных "человеческих групп, из различных племен возникает государство и из них лишь состоит". Победители образуют правящий класс, а побежденные и порабощенные - "класс рабочих и служащих".
Все дело заключается во внутренней и внешней вражде племен. Именно в племенах, в их взаимной борьбе, утверждает Л. Гумплович, можно признать "главные основные части, действительные краеугольные камни государства, - в племенах, которые мало-помалу превращаются в классы и сословия. Из этих племен создается государство. Они и только они предшествуют государству'^.
Таким образом, ни общественный договор, ни Божественное овидение, ни "высшие" идеи, ни "известные потребности" или
' Еллинек Г. Общее учение о государстве. С. 140. 2 Гумплович Л. Общее учение о государстве. С. 47, 120-121.
рационалистические и нравственные мотивы", как это следует из других учений о происхождении государства и права, а лишь грубая сила, борьба, покорение одних' племен другими, одним словом прямое насилие - "вот родители и повивальная бабка государства" - является основной причиной возникновения данных институтов, согласно теории насилия.
Выявляя основную черту теории насилия, Г. Еллинек повторял вслед за другими аналитиками данной концепции, что суть этого учения состоит в том, что оно конструирует государство как господство сильного над слабым и признает такое отношение властвования данным самой природой. Таким государство по этой причине и должно признаваться индивидуумом. Последний должен подчиняться ему в силу того соображения, что оно есть неотвратимая сила природы, подобно солнечному теплу, землетрясению, приливу и отливу, Теория силы - материалистическая противоположность теологического учения. Если последнее требует подчинения воле Божьей, то теория насилия требует подчинения слепым силам социальной эволюции'.
При этом "слепые силы социальной эволюции", насилие рассматриваются не как некое ограниченное, локальное, а как глобальное, к тому же "естественное" явление, порождающее не только единство противостоящих друг другу "элементов" государства - победителей и побежденных, правящих и управляемых, но и имеющее далеко идущие социально-экономические последствия.
Какие последствия имеются в виду? Прежде всего те, которые ассоциируются с появлением рабства. Последнее возникает, по мнению Л, Гумпловича, не в силу прежде всего внутренних причин, а затем уже внешних, как это имеет место в истории на самом деле, а, наоборот, исключительно в силу воздействия на общество (племя, народ, "нацию") извне, со стороны других сообществ, племен, народов, в результате войн, порабощения и закабаления одних племен или народов другими. Во всех подобных случаях появляется военное превосходство того или иного народа (племени) над другим - "над жителями завоеванной страны". При этом ведущиеся войны, с одной стороны, производят "разрушительное действие", а с другой - в них обнаруживается и "некоторая положительная, известным образом созидающая государства сила".
Войны превращаются для некоторых племен и народов в средство не только закабаления других племен и народов, но и приобретения земельных угодий, материальных благ. Там, где дикое племя жило по соседству с цивилизованным, отмечает К. Каутский, там к войне за спорную область присоединялся еще и хищнический набег, - предприятие, приносившее воинственным варварам богатую добычу. Были такие варварские племена, у которых грабеж циви
' Еллинек Г. Указ. соч. С. 139.
лизованных соседей составлял главный способ приобретения. Быть воином при подобных обстоятельствах было очень выгодно. Оружие, необходимое для войны, было большей частью то же самое, какое употреблялось на охоте, бывшей в то время самой важной отраслью приобретения'.
На определенном этапе развития общества создается экономическая основа, а вместе с тем и экономическая необходимость для некоторых племен и народов в ведении войн. "Воинское право свободного человека", которым он так гордился, постепенно превращается в воинскую повинность, которая ложится тяжелым бременем как на самих воинов, так и на ту часть общества (земледельцы, ремесленники и др.), которая обеспечивает их проживание2.
Вести войны или нет - это вовсе не было предметом выбора и делом, зависящим от воли земледельцев и других оседлых племен. То огромное, по тем временам, благосостояние, которое, благодаря упорному повседневному труду, сосредоточивается в руках оседлых народов и племен, "постоянно подстрекает варварские подвижные племена к хищническим набегам". Первым из них ничего не остается делать, как на время бросать свой труд и защищать свое благосостояние и самих себя от набегов. Последним же приходится вести войну прежде всего в силу экономических причин - захвата чужого добра и приобретения дешевой рабской силы.
Все это, а именно - систематическое ведение войн и связанные с ним возникновение и развитие института рабства, по мнению сторонников теории насилия, создает реальные условия и предпосылки для образования государства.
Пока не было института рабства, пишет по этому поводу Л. Гум-плович, пока не хватало этого первого условия для продолжительной жизни, до тех пор развитие государства было невозможно. О государственной жизни, о ее хозяйственных основах тогда лишь могли думать, когда оно приобретало необходимые для этого "живые орудия", т.е. когда оно покоряло себе другое племя, порабощало его и эту порабощенную массу разделяло между отдельными своими членами, когда оно таким образом создало первую государственную организацию..."
Сторонники теории насилия полагают, что до тех пор, пока племя состоит лишь из "сходных между собой единоплеменников", т.е. их "личностей, родившихся и воспитавшихся в одном и том же социальном обществе", между ними нет вражды, войн, а следователь" ко, и рабства. Когда же одно племя покоряет другое, то тут же, как неизбежный спутник всех завоеваний, появляются рабы, возникает и развивается институт рабства, а вслед за ним - и государство.
' Каутский К. Развитие государственного строя на Западе. Спб., 1905. 2 Там же. С. 12-13.
Таким образом, согласно теории насилия, войны, насилие, закабаление одних племен другими рассматриваются в качестве oc-i новных причин рабства. Что же касается естественно-исторического процесса зарождения и развития данного института, то он или вообще игнорируется или же отодвигается на второй план.
Остается открытым также вопрос о причинах и природе закабаления. Что предшествовало, чему: захватнические войны, влекущие за собой порабощение одних племен другими или, наоборот, сложившийся в силу разделения труда и социального расслоения общества институт рабства порождал захватнические войны? Ведь не следует забывать о том, что сам характер захватнических войн, порабощение одних племен и народов другими практически стали возможными лишь тогда, когда процесс развития орудий труда и производства в обществе достигли такого уровня, когда экономичес-. ки стало возможным и выгодным закабалять побежденные племена и народы, эксплуатировать их, превращая в рабов.
На ранних стадиях развития общества, при низком уровне развития орудий труда и производства, когда первобытный человек не в состоянии был производить больше, чем это нужно было для поддержания его жизни, экономически невыгодным было закабаление, превращение пленников в рабов. Их или убивали, или принимали в новое племя, усыновляли. В силу этих же причин тогда не могли вестись и захватнические по своему характеру войны.
Другим социальным последствием, которое ассоциируется непосредственно с завоеванием и порабощением, является возникновение частной собственности. Насилие порождает рабство, а рабство ведет к появлению частной собственности. С последней же связан, согласно теории насилия, переход племен от кочевого образа жизни и быта к оседлому, земледельческому. Зарождающаяся при этом государственная власть опирается исключительно на физическую силу. Это - "государство племени". Его основа - физическое преобладание одного племени над другим.
По мере развития общества государство племени перерастает в государство класса. Основой последнего является экономическое господство власть имущих. Л. Гумплович отмечает, что одновременно с процессом превращения племен в классы и сословия, а также эволюции государства протекает процесс развития сознания. "Племенное сознание в современном государстве отчасти исчезло, отчасти же, одновременно с превращением племен в сословия и классы, сменилось сословным и классовым сознанием".
Согласно теории насилия наряду с данными процессами развития общества и государства протекает также процесс дальнейшей эволюции частной собственности. Она рассматривается не иначе, как некое орудие или средство в руках государственной власти.
Не оспаривая процесс эволюции общества, государства и собственности, следует обратить внимание на спорность решения воп-
поса о соотношении собственности и власти. Исторический опыт не подтверждает тезиса, выдвигаемого сторонниками теории насилия, о том, что государственная власть порождает частную собственность, а не наоборот. Не подтверждается тезис и о том, что собственность является орудием государственной власти. Все обстоит как раз наоборот. Собственность, в конечном счете, обусловливает как само появление государственной власти, так и ее характер. Собственность, в основном, определяет и ее служебную роль.
Можно по-разному относиться к научным исследованиям К. Маркса и Ф. Энгельса, а также к их философским обобщениям и выводам. Но не подлежит никакому сомнению многократно подтвержденный самой жизнью их вывод, сделанный на примере Англии, о том, что собственность "правит аристократией". Именно она "дает возможность купцам и фабрикантам намечать депутатов для больших, а частью и для мелких городов; собственность дает им возможность усиливать свое влияние с помощью подкупа". Это происходит потому, что "народ еще не осознал ясно существо собственности, потому, что он вообще еще, - по крайней мере в деревне, - духовно мертв и потому мирится с тиранией собственности'".
Частично данные выводы справедливы и для современной России.
Говоря о теории насилия вообще и об учении Л. Гумпловича, в частности, следует заметить, что ее сторонники по-разному характеризуют исторически первые и современные государство и право.
По-разному они относятся и к насильственным формам образования современных государств и правовых систем, и к их природе. Одни из них оправдывают насильственные формы образования современных государств путем осуществления революций или ведения освободительных или захватнических войн. Они считают, что такие войны всегда приводят к прогрессивному "обновлению" общества и государства. Другие, наоборот, выступают против каких бы то ни было силовых форм и способов формирования современных государств, считая, что эти формы и способы возникновения государств и правовых систем являются данью прошлого. Соответствующим будет характер государства и общества, возникающих на этой основе.
Известный французский писатель-романтик Ф. Шатобриан (1768-1848) ставил в упрек Наполеону Бонапарту не только то, что он своей бурной завоевательной деятельностью "насоздавал" целый РЯД недолговечных марионеточных государств с деспотическими или полудеспотическими режимами, но и за то, что в результате его ""УДрого" правления "обновленное" государство Франции "в своей территории и могуществе уменьшилось", а французское общество в значительной степени "развратилось".
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 2. С. 375.
Говорят, что хотя силы французского государства стараниями Наполеона ослабли, зато слава его окрепла; что "на всех широтах французов знают и боятся, на них равняются, перед ними заискивают". Но разве необходимо было непременно выбирать что-то одно:
бессмертие либо могущество? Александр Македонский тоже прославил свою нацию. Но это не помешало ему основать в Азии четыре мощные империи; язык и цивилизация эллинов распространились от Нила до Вавилона и Инда. После смерти Александра "царство его не только не ослабло, но, напротив, укрепилось'".
А что осталось от Наполеона-завоевателя? "Триумф французского сюзерена стоил каких-нибудь две или три сотни тысяч человеческих жизней в год". Французы заплатили за него тремя миллионами солдат. Сограждане отдали ему "всего-навсего пятнадцать лет, прожитых в страданиях и неволе". Говорят, что бедствия, "пережитые при республике, послужили спасению Франции, несчастья, пережитые при Империи, принесли пользу несравненно большую - благодаря им Бонапарт стал богом, и этого довольно".
Шатобриан заявлял, что он не падет "так низко, чтобы забыть ради Бонапарта всех своих соотечественников; не он породил Францию, а Франция - его". Властитель может быть сколько угодно талантлив и могущественен, но "я никогда не соглашусь повиноваться ему, если одним словом он может лишить меня независимости, домашнего очага, друзей..."2.
Будучи противником насильственных методов социальных преобразований, Шатобриан занимал аналогичную позицию не только по отношению к "обновленному" в результате краха империи французскому государству, но и в отношении современного ему французского общества.
Вот чего истинный философ никогда не простит Бонапарту, рассуждал он, так это то, что он "приучил общество к безвольному подчинению и развратил его нравственность". По его вине люди так испортились, что невозможно сказать, когда в сердцах вновь проснутся великодушные порывы. "Наше бессилие в отечестве и за его пределами, наш нынешний упадок - следствие наполеоновского ига: у нас отняли все, кроме привычки к ярму. Бонапарт погубил даже наше будущее..."3.
Подобные взгляды на силовые методы образования ц "обновления" государственных и общественных структур, а также на их характер и природу многократно выражались раньше и выражаются поныне. Имеющиеся при этом нюансы касаются, в основном, последовательности позиций авторов в этих вопросах. Одни из них, например, считают, что государство, на каком бы этапе развития
' Шатобриан Ф. Замогильные записки. М., 1995. С. 322. .2 Там же. С. 322-323. 3 Там же.
общества - догосударственном или государственном - оно не возникало, всегда зарождается или обновляется не иначе, как только силовым способом, в результате борьбы; таковым же силовым по своему характеру и природе (орудием насилия, подавления) оно и остается в дальнейшем.
Другие же авторы, среди которых и Л. Гумплович, придерживаются иного мнения. Они считают, что если ранние государства, возникающие в результате войн и насилия, до конца остаются инструментами насилия, господства одних над другими, закабаления и угнетения, то более поздние и современные, в частности, капиталистические государства, не являются таковыми.
Общественное развитие, согласно взглядам Гумпловича, идет по направлению к все более возрастающему равноправию низших слоев с высшими, подвластных с властвующими. Все больше смягчаются формы и методы властвования. Постепенно образуется со-временное культурное государство. Складываются такие его черты и особенности, как режим парламентаризма и законности, равноправие граждан, доступ их к управлению делами общества и государства, и др. Исходными причинами и условиями становления такого либерального государства считается насилие.
Аналогичных взглядов на трансформацию силовых элементов в государстве придерживаются и другие авторы. Один из них, как, например, дореволюционный российский ученый-юрист И. В. Михайловский, не будучи сторонником теории насилия, тем не менее считал, что даже если бы государство и возникло с помощью насилия, то в дальнейшем своем развитии оно все равно бы трансформировалось в несиловую организацию.
При рассмотрении теории насилия, по мнению И. В. Михайловского, не следует смешивать два различных вопроса: 1) вопрос о генезисе, происхождении известного факта, и 2) вопрос о его сущности. "Из того, что многие государства исторически возникли путем насилия, вовсе не следует, что идея государства есть насилие". . Из того, что многие современные юридические отношения "имеют 'своими отдаленными предками насильственные отношения", вовсе ае следует, что нынешние законные обладатели соответствующих прав лишь фактически пользуются этими правами1.
Вообще порядок "чисто фактический" имеет тенденцию превратиться в "порядок нормальный". Дело в том, что люди сжива-тотпся с известными фактами, -привыкают к ним. Вокруг этих фактов и на их основании постепенно образуются постоянные, прочные .отношения. С течением времени то, что было первоначально актом Василия, незаметно превращается в право. Это означает, что с течением времени под влиянием ряда возникающих условий "фактическое", порожденное силовыми факторами, постепенно превраща-
' Михайловский И. В. Очерки философии права. С. 84.
ется "в нормальное", отражается в психике людей уже как явление, изменившее свою первоначальную природу, как явление правомерное1.
Таким образом, допуская возможность первоначального образования государства и права путем силовых способов или форм, И. В. Михайловский весьма критически воспринимает теорию насилия в последующем. В качестве основного довода при этом выступает все этот же тезис о постепенной трансформации государства и права как силовых явлений в несиловые, все та же идея о "мирной" эволюции и перерождении государства и права.
Изучение государства и права в связи с историей культуры предоставляет много фактов для критики теории силы. Эти факты свидетельствуют о постепенно нарастающем очищении и облагораживании отношений между правом и силой, "о постепенном превращении силы в служанку права". Конечно, далеко не везде и не всегда это превращение удается подменить, "но общая тенденция несомненна"2.
Наряду с названными аргументами о трансформации силы в несилу И. В. Михайловский использовал и другой, "филологический" аргумент против теории насилия. Есть еще один источник, из которого мы можем почерпнуть материал для критики теории силы и построения теории, приближающейся к истине. Это - язык. Философия, сравнительное языкознание учат нас, что первоначальное, основное значение слова выражает собой обыкновенно сущность соответствующего понятия.
И вот, первоначальное значение слова "право" на всех языках звучит как "прямо" и "правда". Таким образом, это слово представляет собой понятие о чем-то неуклонном, согласном с истиной, справедливом. Из этого следует, что вековая мудрость человечества, скрытая в языке, учит тому, что право как таковое вообще и отдельные юридические нормы, в частности, являются ничем иным, как составными частями "одного общего этического порядка, где царствует не сила, а высшие идеальные начала"3.
В основе современного государства и права лежат, таким образом, не голая физическая или иная сила, а человеческий разум, справедливость, "общий этический порядок", человеческий идеал. Не сила есть сущность права, а "нечто принципиально другое". Не сила есть главное основание действия права, а признание его населением, обусловленное по меньшей мере непротиворечием юридических норм субъективному правосознанию большинства населения.
Что же касается силовых элементов, свойственных любому современному праву, то они составляют лишь внешнюю сторону юри-
' Михайловский И. В. Указ. соч. С. 84.
2 Там же. С. 80.
3 Там же. С. 82.
дических норм, ассоциирующихся с их государственной обеспеченностью и гарантированностью, но отнюдь не с их содержанием и внутренними мотивами их соблюдения'.
Данная позиция И. В. Михайловского об органическом сочетании в государстве и праве силовых и несиловых элементов, а, следовательно, о разумном сочетании и применении в деятельности государства и реализации права методов принуждения и убеждения, несомненно, заслуживает особого внимания. В последующих исследованиях отечественных и некоторых зарубежных авторов она была не только поддержана, но и получила свое дальнейшее'развитие и обоснование. Критически воспринимая теорию насилия и ее отдельные положения, сторонники данного подхода дают, на наш взгляд, более взвешенное и аргументированное решение рассматриваемой
проблемы.
Теория насильственного формирования государства и права в том виде, как она сформировалась и как представлялась в научных изданиях в конце XIX - начале XX в., систематически подвергалась довольно напористой и небезосновательной критике не только с точки зрения ее сущности и содержания, но и при рассмотрении ее социальной роли и назначения.
Особенно в этом плане следует выделить весьма критическую позицию Г. Еллинека. Отмечая, что "теория силы с первого взгляда в значительной мере подтверждается историческими фактами", а именно - тем, что исторически процесс образования государств только в исключительных случаях не сопровождался победой превосходящей силы и "война была творцом большинства государств", ученый вместе с тем особо подчеркивает, что теория насилия имеет своей целью и предназначается не для объяснения причин и условий возникновения государства и права в прошлом, а для их обоснования в настоящем.
А это, по мнению Еллинека, не только неблагоприятная, но и невыполнимая задача. Теория силы убедительна только для тех, кто "фаталически относится к существующему, как к чему-то неустранимому", но неубедительна для тех, кто решается выяснить на опыте, "не может ли существующее государство сложиться и как-нибудь иначе"2.
Говоря о фактической роли и назначении теории насилия, Г. Ел-линек считал, что практические последствия ее сводятся даже не столько к обоснованию, сколько к "разрушению государства". Если государство есть не что иное, как грубая, неразумная сила, то почему бы угнетенному этой силой слою или классу не сделать попытки сбросить ее с себя, низвергнуть тех, кем осуществляется эта си'-. ла. Или даже разрушить всю "столь прославленную цивилизацию",
' Михайловский И. В. Указ. соч. С. 82. Еллинек Г. Общее учение о государстве. С. 141.
тем более, что такие деяния не стоят вне обусловленной естественными законами необходимости.
Поскольку между господствующими и подвластными, согласно теории насилия, нет никакой этической связи, то при такой конструкции государства отпадают все этические мотивы, которые могли бы воспрепятствовать возникновению и развитию учений, разрушающих государство.
Теория насилия, таким образом, является неконструктивной теорией. Она "не основывает государство, а разрушает его, пролагая путь непрерывной революции".
Теория насилия постоянно подвергается критике. Это свидетельствует, прежде всего, о несовершенстве ее как концепции, неудовлетворенности ею. Вместе с тем это говорит об известной жизнеспособности данной теории, о ее живучести, о том, что теория насилия является не только данью прошлого, но и составной частью академического потенциала настоящего.
§ 6. Другие теории происхождения государства и права
Наряду с названными в мире существуют и другие довольно известные теории.
Среди них можно назвать, в частности, патриархальную теорию, основателем которой по праву считается древнегреческий философ Аристотель. Согласно учению Аристотеля государство является продуктом естественного развития, возникает в результате появления и разрастания семьи. В основе образования государства лежит естественное стремление людей к взаимному общению. Такое общение приводит к тому, что из нескольких семей складывается селение или род, а из всех селений или родов образуется государство. Государство, по Аристотелю, является высшей формой общения, включающей в себя все другие образования и формы общения. Оно "появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради блага жизни".
Другой широко известной в юридическом мире теорией происхождения государства и права является психологическая теория. Суть ее заключается в том, что основные причины возникновения государства и права она усматривает не в окружающей их экономической, социальной и иной среде, а в особенностях психики человека, в "импульсах" и в эмоциях, которые, согласно воззрениям известного русского ученого Л. И. Петражицкого (1867-1931) - основателя этой теории, играют главную роль не только в приспособлении человека к условиям жизни общества, но и в образовании государства и права1.
' См.: Петражицкий Л, И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. С. 8-45.
Необходимо отметить также органическую теорию -происхождения государства, приравнивающую государство к человеческому организму и приписывающую ему самостоятельные волю и сознание, отличные от воли и сознания входящих в него отдельных людей. Согласно органической теории государство является результатом действия сил природы, создающей его наряду с обществом и человеком.
Идеи сопоставимости государства с человеческим организмом развивались еще в трудах древнегреческого философа Платона. Наибольшее развитие они, а вместе с ними и органическая теория - в целом, получили в конце XIX - начале XX в. Одним из наиболее видных сторонников органической теории происхождения государства был английский ученый-философ Г. Спенсер (1820-1903). В настоящее время органическая теория хотя и не пользуется прежней популярностью, но имеет хождение на Западе.
Аналогично обстоит дело и с расовой теорией, которая рассматривает в качестве основной предпосылки возникновения и развития государства деление общества по расовому признаку. Согласно этой теории в мире существуют "высшие" расы, которые призваны господствовать, и "низшие", которым самой природой предназначено находиться в подчинении у "высших" рас. Появление государства, по логике сторонников этой теории, необходимо для обеспечения постоянного господства одних рас над другими.
Расовая теория имеет долгую историю, но наибольшего своего развития и даже практического применения она достигла в середине века - в период расцвета колониализма и в первой половине XX в. - в период появления в Европе фашизма. Сначала "цивилизованные" страны широко использовали ее для оправдания жестокого обращения с туземцами и захвата их земель, а затем одни "цивилизованные" страны (фашистские Германия и Италия, милитаристская Япония) оправдывали с помощью расовой теории развязанную ими войну против других "цивилизованных" и "нецивилизованных" стран.
Идеи, лежащие в основе расовой теории, широко использовались в послевоенный период в ходе ведения "холодной" войны между капиталистическими странами во главе с США и социалистическими во главе с СССР. В ответ на печально известную речь У. Черчилля в марте 1946 г. в городе фултоне (США), положившую начало "холодной" войне, в советской прессе тут же последовала весьма примечательная реакция, подчеркивавшая богатый британский опыт использования расовой теории для оправдания колониальных войн. "Гитлер, - отмечалось в прессе,:- начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с Расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на англий-
ском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к такому выводу, что немцы, как единственно полноценная нация, должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит г-на Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны господствовать над остальными нациями мира"1.
Исторически расовая теория изжила себя и была полностью дискредитирована несколько десятилетий назад. Она не используется больше как официальная или даже полуофициальная идеология. Но как "научная", академическая доктрина она имеет хождение в западных странах и в настоящее время.
' Правда. 1946. 14 марта.
Глава IV ТИПОЛОГИЯ ГОСУДАРСТВ
§ 1. Типология и ее необходимость
Типология или классификация государств и правовых систем по типам представляет собой объективно необходимый, закономерный процесс познания развития государства и права. Она выступает как отражение исторически неизбежной смены одних типов государства и права другими. Типология является одним из важнейших приемов или средств раскрытия сути исторического процесса развития государства и права.
' Что такое исторический процесс, история? - спрашивал в связи с этим известный русский историк В. О. Ключевский, живший на рубеже XIX-XX вв., и отвечал: "На научном языке слово история употребляется в двояком смысле: 1) Как движение во времени, процесс, и 2) Как познание процесса". Человеческое общежитие "такой же факт мирового бытия, как и жизнь окружающей нас природы, и научное познание этого факта - такая же неустранимая потребность человеческого ума, как и изучение жизни этой природы. Человеческое общежитие выражается в разнообразных людских союзах, которые могут быть названы историческими телами и которые возникают, растут и размножаются, переходя один в другой, и, на-' конец, разрушаются, - словом, рождаются, живут и умирают подобно органическим телам природы. Возникновение, рост и смена этих союзов со всеми условиями и последствиями их жизни и есть то, что мы называем историческим процессом"'.
Развитие государства и права является важнейшей составной частью всего процесса развития человеческого общежития. Познание этого процесса, в том числе и через государственно-правовые системы, является в силу этого составной частью познания всего исторического процесса.
Исходными посылками типологии государства и правовых систем являются следующие положения. Во-первых, положение о том, wo развитие человеческого общества, а вместе с ним государства и права - это непрерывно протекающий, длительный и по своей ш)и-Роде естественно-исторический процесс.
' Ключевский В. О. Сочинения в 9 т. Т. 1, 2 (часть 1); Курс русской истории. М., 1987. С. 33-34.
Во-вторых, что этот процесс неразрывно связан с постоянным развитием социальной природы, содержания и назначения государства и права, а также с коренными изменениями основных принципов их организации и функционирования. Например, если в качестве одного из важнейших принципов рабовладельческого типа государства и права выступал принцип частной собственности на основные средства производства и на рабов, то в качестве одного из основных принципов капиталистического типа государства и права выступает уже принцип формально-юридического равенства всех граждан перед законом. Одним из важнейших принципов феодального типа государства и права был принцип вассального подчинения, принцип соответствия объема и характера политической власти размерам земельного владения.
И, в-третьих, положение о том, что процесс перехода от одного типа государства и права к другому органически сочетает в себе элементы непрерывности, эволюции государственно-правовых явлений с элементами их дискретности, качественной скачкообразности и в этом смысле - революционности. Эволюционность развития государства и права, выступающая в виде постоянного накопления в них количественных и качественных изменений, и революционность развития, представляющая собой быстрое, скачкообразное качественное изменение государственно-правовых явлений, проявляются вовне как две взаимосвязанные, органически сочетающиеся друг с другом, взаимно дополняющие друг друга стороны процесса их естественно-исторического развития.
Эволюционное развитие государства и права совершается, в основном, в пределах одной и той же общественно-экономической формации. Революционное же развитие государства и права, приводящее к быстрому и вместе с тем качественно иному, коренному изменению их классовой сущности, социального содержания и назначения, совершается при переходе от одного типа государства и права к другому, от одной общественно-экономической формации к другой.
В государственно-правовой теории и политической практике далеко не всегда проводится четкое различие между революционной и эволюционной формами развития государства и права. Более того, нередко одна реформа (чаще всего реформистская, эволюционная) в политических и идеологических целях представляется в качестве другой - революционной. Это случается, как правило, тогда, когда стремятся подчеркнуть особую важность, придать большую, чем это есть на самом деле, значимость тем или иным политическим, правовым, социально-экономическим и иным реформистским преобразованиям, которые проводятся в той или иной стране. Кроме того, нередко "революция", олицетворяющая собой смену типов государства, переход власти от одного класса к другому, подменяется другим - "переворот". Последний означает антикон
ституционный, чаще всего насильственный переход власти от одной части правящего класса к другой, от. одной группы или фракции господствующей политической элиты к другой.
Переворот, независимо от его названия (военный, государственный, дворцовый и т.д.), не влечет за собой непосредственно смену типа или типов государства. Он не затрагивает глубинные, сущно-стные пласты всего государственного организма. Переворот влечет за собой лишь частичные, нередко поверхностные изменения в государственном механизме и его деятельности. Имеются в виду, например, изменения, касающиеся формы правления государств, политического или государственного режима, ряда направлений внутренней и внешней политики.
В юридической и политологической литературе издавна сложилось мнение, что, независимо от особенностей своего существования и функционирования, государство, а вместе с ним право, проходит исторически обусловленный путь развития от рабовладельческого типа к социалистическому. Между данными типами государства и права соответственно находятся феодальный и капиталистический типы. Такова схема.
Утверждается также, что процесс развития государства совершается по восходящей линии и что по характеру своему это необратимый процесс. Государственно-правовая практика не в полной мере доказывает данный тезис. Она полностью подтверждает его лишь в первой части, где речь идет о развитии государства по восходящей линии. Однако только частично это делается во второй.
Прогрессивное развитие государства или его развитие по восходящей линии проявляется в том, что по мере перехода государства от одного типа к другому, от одной его сущностной характеристики к другой укрепляются демократические принципы его организации и деятельности, расширяются его социальные основы, увеличивается круг прав и свобод, которыми наделяются подданные и граждане государства. О развитии государства по восходящей линии свидетельствуют также и другие обстоятельства, а именно - совершенствование самого государственного механизма, расширение конституционно-правовых основ его деятельности, совершенствование механизма взаимосвязи и взаимодействия государств с обществом и различными социально-политическими институтами.
Что же касается необратимости процесса развития государства и права, последовательности смены их типов, то здесь нужно сказать следующее. Безусловно, правы те ученые, которые утверждают, что как нельзя остановить естественно-историческое развитие общества, а вместе с ним государства и права, как нйльзя предотвратить их- переход от одного типа к другому, так нельзя повернуть вспять историю и перейти назад от любого из последующих этапов развития государства и права к их предшествующим этапам.
"Общество, - писали в связи с этим К. Маркс и Ф. Энгельс _ если даже оно напало на след естественного закона своего развития... не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами..."'.
Данное теоретическое положение, касающееся необратимости процесса развития общества, государства и права, не подлежит ни-• какому сомнению. Правильность его многократно была подтвержде-
. на самой жизнью, общественной и государственно-правовой прак-. тикой.
Однако данное положение нельзя абсолютизировать, ибо объективный, детерминированный характер развития общества, государства и права не равнозначен фатальному, заранее во всем предопределенному характеру. В процессе развития человеческого общества, а вместе с ним государства и права, имеет место, как известно, не только необратимость, но и историческая случайность, которая может привести в отдельных конкретных случаях к обратному движению, к торможению прогрессивного развития государства и права, к регрессу. Ряд примеров тому дает, в частности, фашизм, установление и существование которого в любой стране неизбежно связано с торможением поступательного развития государства и
права, к застою в государственно-правовой жизни, к относительному движению вспять.
Недопустимость абсолютизации процесса необратимости в развитии государства и права подтверждается также и тем, что в последние годы в России и ряде других бывших социалистических государств после разрушения "коммунизма" наблюдалось не поступательное развитие государственно-правового механизма от "социалистического" к "посткоммунистическому", как это должно было бы вытекать из тезиса о необратимости процесса, а совсем иное, скорее - противоположное развитие.
Это подтверждается не только теоретическими установками и заявлениями пришедших к власти на волне "перестроечного" движения лидеров о необходимости пройти "обратный путь от социализма к капитализму", но и самой практикой государственно-правового и экономического строительства в этих странах.
Она была и есть такова, что вместо устремления в будущее, к поиску новых, отвечающих духу времени государственно-правовых и экономических систем она опрометчиво обращается к невозвратно ушедшему прошлому, к переходу от мифического "развитого социализма" к давно сошедшему с исторической сцены дикому раннему капитализму.
Молодой капитализм, который мы строим - рисовал картину "будущего-прошлого" строя в России один из новых государственных функционеров, - "никогда не будет прекрасным, упорядочен
' Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 10.
ным и благостным строем. К нему нужно идти постепенно. И новая буржуазия, она сначала будет такой, какая она есть. Как правило,
первую очередь спекулятивной, потому что никакие крупномасштабные вложения в производство эта буржуазия не станет делать, пока мы не создадим минимальный уровень финансовой стабильности. При темпах роста цен, составляющих десятки процентов в месяц, самое разумное поведение это, конечно, поведение спекулятивное''".
Следует заметить, что подобные воззрения на "будущее-прошлое" экономического, социально-политического и государственно-правового строя России и других восточноевропейских стран разделяются далеко не всеми учеными и практиками. Во взглядах на правовую систему и на реальную конституцию будущего строя преобладает иной, более взвешенный подход.
Критически отмечая, что в процессе государственных и конституционных изменений в России и в странах Восточной Европы государственные деятели устремляют свои взоры не в "постсоциалистический, а в досоциалистический период", многие западные авторы выражают в связи с этим сомнения в том, что создаваемые таким образом государственные структуры и конституции "смогут успешно справляться с современными проблемами". Дело заключается в том, пишут они, что ни эти конституции и структуры, ни возглавляющие их лидеры, "многие из которых являются выходцами из старого управляющего класса", не способны вобрать в себя и реализовать на практике новые, отвечающие духу времени, государственно-правовые идеи2.
Обращаясь к характеристике содержания и назначения типологии (классификации) государства и права, необходимо отметить, что это не умозрительная, оторванная от жизни и реальной действительности мыслительная операция. В процессе ее проведения ученые опираются на огромный фактический материал, накопленный различными юридическими и неюридическими науками и в первую очередь историей государства и права, политической наукой, социологией, конституционным правом и др.
На основе изучения и обобщения данного материала устанавливаются и раскрываются объективные связи, существующие меж-ДУ государством и правом, с одной стороны, а также экономической и социальной структурой общества - с другой. Выявляются движущие силы процесса естественно-исторического развития государства и права, решающими из которых являются материальные, производственные отношения (экономический базис). Раскрываются закономерности развития и смены исторических типов государства и
' См.: Правда. 1993. 12 марта. 2 См.: East European Constitutional Review. 1992. Vol. 1. P. 28-29.
права. Тщательному анализу подвергается широко распространенное положение о том, что "античное общество, феодальное общество буржуазное общество представляют собой такие совокупности про^ изводственных отношений, из которых каждая вместе с тем знаменует собой особую ступень в историческом развитии человечества"'.
В соответствии с различными ступенями развития экономики и общества, с учетом закономерностей их поэтапного развития и функционирования соответственно определяются ступени развития или типы государства и права, а также закономерности их существования и функционирования. Существует тесная взаимосвязь между типами развития экономики и общества, с одной стороны, и государства и права - с другой. Закономерности развития и смены одних типов государства и права другими, в общем и целом соответствуя закономерностям развития и смены различных типов экономического базиса и общества, вместе с тем имеют свои специфические особенности, свою относительную самостоятельность.
Типизация государства и права производится на строго определенной основе, в соответствии с выработанными самой жизнью социально-политической практикой, объективными критериями. Среди них следует назвать социально-классовую сущность, содержание и направленность государственной власти, характер и уровень развития производительных сил и соответствующих им производственных отношений, основные принципы организации и функционирования государства и права и др.
Наиболее общим критерием типологии государства и правовых систем, широко использовавшихся в рамках теории государства и права и других наук, до недавнего времени считалась общественно-экономическая формация2. Она представляет собой исторический тип общества, основывающийся на определенном способе производства и выступающий как важнейшая ступень развития человечества.
Каждая общественно-экономическая формация характеризуется определенным типом производственных отношений. Каждая из них имеет, наряду с общими, свойственными всем формациям и связывающими их в единый процесс мировой истории, свои особые, неповторимые законы возникновения и развития. Над экономическим базисом каждой общественно-экономической формации возвышается соответствующая надстройка в виде совокупности идей, теорий, взглядов, представлений, различных организаций и учрежде-
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 442.
2 С началом перестройки и изменением идеологических и политических ориентации в России некоторыми теоретиками данный критерий стал подвергаться сомнению. Однако поскольку при этом не было выдвинуто других, более убедительных критериев, в научной литературе продолжают пользоваться по-прежнему данным критерием.
ний а также системы возникающих между ними отношений. Каждой'общественно-экономической формации соответствует определенный исторический тип государства и права. Смена одной общественно-экономической формации другой знаменует собой смену системы производственных отношений - экономического базиса, возникающей на его основе надстройки, а вместе с тем соответствующего типа государства и права.
Руководствуясь данным критерием, его не следует, однако, абсолютизировать и считать единственно правильным, неким "всеобщим" критерием типизации государств и правовых систем, ибо, во-первых, кроме него, как известно, существуют и другие критерии, комплексное использование которых помогает провести более четкую, строго обоснованную классификацию рассматриваемых явлений. А, во-вторых, критерий, в соответствии с которым тип государства и права определяется только принадлежностью последних к той или иной общественно-экономической формации, нуждается в серьезных уточнениях, ибо в мире всегда существовало множество других, так называемых переходных государств и правовых систем, которые выходят за рамки той или иной формации.
Из всего сказанного об общественно-экономической формации как о критерии типизации (классификации) государств и правовых систем следует сделать вывод о том, что данный, общий по своему характеру критерий должен использоваться не только сам по себе, но и дополняться другими, частными критериями. Последние соотносятся с такими важнейшими сторонами и аспектами государства и права, как их сущность, содержание, политический режим и назначение.
При рассмотрении проблем типизации государств и правовых систем необходимо обратить внимание также на социальный смысл и назначение данного процесса. В общетеоретическом и политико-практическом плане значение процесса типологии заключается в следующем. Во-первых, в том, что вырабатываемые при этом идеи о типах государства и права дают ключ для правильного понимания процесса естественно-исторического развития рассматриваемых явлений и последовательного перехода их от одной качественной ступени к другой, от одного типа к другому. Смена исторических типов государства и права является одним из наиболее важных исторических моментов, без учета которых невозможно правильно понять ни развитие их сущности, ни социально-политическое содержание и назначение, ни изменение их форм, функций, места и роли в структуре политической системы общества. '
Во-вторых, в том, что типология облегчает понимание внутрен-йей логики и закономерностей процесса исторического развития ^осударства и права, выступает как основа научного предвидения "Удущности государства и права России, равно как и многих других GTpaH.
В-третьих, в том, что процесс типизации государств и правовых систем позволяет органически сочетать исследование общих закономерностей развития государственно-правовых явлений, свойственных всем без исключения типам государства и права, с их особенностями, присущими лишь отдельным типам, изучение всего процесса естественно-исторического развития государства и права
в целом с процессом развития его отдельных составных частей, конкретных исторических ступеней.
В-четвертых, в том, что в процессе типизации государств и правовых систем создаются все необходимые предпосылки и возможности для широкого обобщения, систематизации и анализа всего фактического и научного материала, который касается практически всех сторон процесса возникновения и развития общества, государства и права, их последовательного перехода от одной ступени к другой.
И, наконец, в-пятых, в том, что процесс типологии государства и права создает объективную основу для научного изучения процесса естественно-исторического развития государства и права, позволяет проводить четкое различие между научными и псевдонаучными государственно-правовыми теориями, дает возможность осуще- • ствлять государственно-правовое строительство в разных странах на строго научной основе.
Определившись с критериями типологии (классификации) государств и правовых систем, попытаемся ответить на вопрос: что же главное в каждом (рабовладельческом, феодальном, капиталистическом и социалистическом) типе государства и правовой системы? Что их отличает друг от друга и что выделяет среди других государств и правовых систем?
Обратимся к рассмотрению первых из названных - рабовладельческого, феодального и капиталистического типов государств и правовых систем. Это исторически вполне определившиеся, четко отличающиеся друг от друга, проявившиеся в реальной жизни типы государства и права.
Что же касается социалистического типа государства и права, то уникальность его заключается в том, что, будучи глубоко и обстоятельно разработанным теоретически, он никогда и нигде не был осуществлен практически. Предпринимавшиеся в нашей стране ив ряде других стран попытки построения социалистического общества, государства и права оказались неудачными. Соответственно провозглашавшиеся принципы не только формального, но и реального равноправия всех граждан, свободы их от эксплуатации и угнетения, всесторонней гарантии их прав и обеспеченности, принципы подлинного демократизма, конституционности и законности остались до конца нереализованными.
Тот социализм, который провозглашался в СССР и других странах, оказался на деле псевдосоциализмом.
§ 2. Рабовладельческое государство и право. Социально-экономическая основа и сущность рабовладельческого государства
Рабовладельческое государство является исторически первым типом государственной организации, возникшей на развалинах первобытнообщинного строя в силу разложения общества на классы и возникновения первых противостоящих друг другу социальных сил в виде рабовладельцев и рабов. Наиболее древними рабовладельческими государствами были государства, образовавшиеся в конце IV- начале III тыс. до н.э.: в Древнем Египте - Египетское царство, в долинах азиатских рек Тигра и Евфрата - Шумерийские государства, а также Ассирийское государство (III тыс. до н.э.), государства Индии и Китая (II тыс. до н.э.) и Хеттское государство (конец II тыс. до н.э.). Более поздними рабовладельческими государствами были государства Древней Греции и Древнего Рима, возникшие в бассейне Средиземного моря.
В своем развитии рабовладельческий строй, а вместе с ним государство и право проходят две основные стадии. Первая стадия ассоциируется с древневосточным рабовладением. Среди ее наиболее характерных черт и особенностей выделяются следующие. Наличие значительных остатков первобытнообщинного строя. Существование примитивных форм патриархального рабства и ведения хозяйства, при котором рабу разрешается иметь свое имущество и даже семью. Сохранение в течение длительного времени, наряду с частной собственностью на рабов, коллективного рабовладения (рабы, принадлежащие отдельным храмам, государству).^Существова-ние сельскохозяйственных общин, обусловленное климатическими условиями Востока и, как следствие этого - необходимость применения коллективного труда на строительстве ирригационных сооружений, при эксплуатации оросительных систем, развитии животноводства, возделывании сельскохозяйственных культур, обработки земли. Сельская община осуществляла куплю-продажу земельных участков. В соответствии с установленными правилами она перераспределяла землю между своими членами, решала основные вопросы более рационального использования земли.
Наряду с сельской общиной в странах Древнего Востока коллективными собственниками земли были государство и отдельные храмы. Частная собственность на землю, так же, как и на другие средства производства, в этих странах не получила такого широкого развития, как в других рабовладельческих государствах. По мере развития рабовладельческого строя в странах Древнего Востока право коллективной собственности общины на землю постепенно. иьггесняется правом коллективного пользования землейГ?
Вторая стадия развития рабовладельческого строя - период греческо-римского рабовладения. Эта стадия отличается более вы-
, соким уровнем развития рабовладельческого способа производства : полным отсутствием каких бы то ни было остатков первобытнообщинного строя, наиболее высокой степенью развития рабовладельческого государственного аппарата и права, более развитыми формами эксплуатации рабов и неимущих граждан, "образцами" беспощадного насилия и подавления масс.
Экономическую основу рабовладельческого государства составляла частная собственность рабовладельцев на средства производства и рабов. В условиях рабовладельческого строя впервые в истории развития человечества в наиболее резкой и обнаженной форме проявляется экономическое, политическое и социальное неравенство классов и слоев общества, полное, практически ничем не ограниченное господство одного класса - рабовладельцев и полное бесправие другого класса - рабов.
На всех стадиях развития рабовладельческого государства рабы постоянно оставались на положении вещей, "говорящих орудий" и рассматривались не иначе, как производители материальных или иных благ. Характеризуя положение рабов как орудий производства, К. Маркс писал, что "раб не продает свой труд рабовладельцу, так же как вол не продает своей работы крестьянину. Раб вместе со своим трудом раз и навсегда продан своему господину'4.
Основными способами установления рабства являются такие, как захват мирных жителей чужих территорий и военнопленных с целью превращения их в рабов, продажа свободных людей или граждан в рабство за долги (в Древней Индии, Риме - долговое рабство), обращение в рабов за совершение государственных или иных тяжких преступлений, и др.
Рабовладельцы и рабы составляли основу рабовладельческого общества, являлись основными, но отнюдь не исчерпывающими всей социальной структуры данного общества, классами. Наряду с ними на протяжении всей истории существования рабовладельческого строя встречались различные, так называемые неосновные классы и социальные группы (слои свободных и полусвободных людей). В их числе можно назвать, например, крестьян-общинников и ремесленников в странах Древнего Востока (Вавилов, Индия, Китай), торговых людей, вольноотпущенников и метеков - чужеземцев в Риме и Афинах, перегринов и колонов в Римской империи и др.
Свободные и полусвободные слои рабовладельческого общества, в частности, ремесленники и мелкие землевладельцы, постоянно разорялись и закабалялись крупными землевладельцами и ростовщиками. Их относительно дорогостоящий труд зачастую вытеснялся гораздо более дешевым и более распространенным трудом рабов. Будучи оторванными от земли и своих традиционных средств про-
' Маркс К" Энгельс Ф. Соч. Т. 6, С. 433.
изводства, они, как правило, пополняли фактически бесправные и весьма многочисленные, особенно в рабовладельческом Риме и Афинах ряды люмпен-пролетариата. Несмотря на то, что положение свободных и полусвободных слоев рабовладельческого общества в значительной мере отличалось от положения рабов, они наряду с оабами подвергались жестокой эксплуатации со стороны рабовладельцев и подавлялись рабовладельческим государством. Наиболее ярко это проявлялось, например, по отношению к такой категории свободных людей Римской империи, как перегрины, в состав которых входили жители провинций Рима, не получившие римского гражданства, и римские граждане, подвергавшиеся высылке за совершение преступлений, а также по отношению к колонам, состояв-,шим в большинстве своем из формально полусвободных, но фактически накрепко привязанных к арендуемым ими земельным участкам (парцеллам) закабаленных крестьян. Ни на первую, ни на вто- • рую социальные группы в полной мере не распространилось исконное римское право. Они постоянно находились в зависимом положен нии и подавлялись. Особенно тяжелым было положение колонов, которые были прикреплены к земле и могли быть проданы вместе со своей парцеллой. Они не были рабами, но и не считались свободными.
Рабовладельческое государство при этом, будучи по своей социально-классовой сущности организацией класса рабовладельцев, одним из важнейших звеньев механизма власти данного класса, использовало все находящиеся в его распоряжении средства для оформления и укрепления экономического базиса рабовладельческого общества, для обеспечения устойчивости и защиты рабовладельческого общественно-политического строя, для удержания господства рабовладельцев над рабами, для обуздания свободной бедноты и рабов.
Каковы же были основные функции и механизм рабовладельческого государства?
Рабовладельческое государство осуществляло ряд внутренних и внешних функций. Каждая функция рабовладельческого государства представляла собой одно из основных направлений деятельности данной организации, обусловленное его сущностью, социальным содержанием и назначением, а также стоящими перед ним целями и задачами.
В числе внутренних функций следует назвать прежде всего функцию создания и поддержания наиболее оптимальных условий Для эксплуатации разоренных свободных масс и рабов. В данной Функции наиболее отчетливо проявляется эксплуататорский харак-fep рабовладельческого государства и его отношение к экономическим интересам господствующего класса. Государство при этом, бу-Дучи собственником больших земельных угодий, копий, рудников и огромного количества рабов, не только создавало условия для экс-
плуатации масс со стороны господствующего класса, но и само выступало как эксплуататор. Наиболее ярко это проявлялось в Древнем Египте, где рабовладельческое государство на протяжении всей истории своего существования неизменно выступало, с одной стороны, как верховный собственник всей земли, обладающий правом сбора налогов и привлечения к выполнению публичных работ, а с другой - как прямой собственник значительного количества земли, недр, воды, оросительных каналов, рабов.
Рабовладельческое государство Древнего Египта, наряду с другими древневосточными государствами, в целях поддержания экономики страны в условиях неблагоприятного для ведения сельского хозяйства климата, вынуждено было уделять значительное внимание организации общественных работ (организации эксплуатации) по строительству и постоянному использованию заградительных плотин, оросительных каналов, крупных ирригационных систем.
Важными внутренними функциями рабовладельческого государства были также функция охраны рабовладельческой частной собственности, функция подавления сопротивления рабов и других угнетенных масс. Необходимость осуществления данных функций вызывалась массовыми выступлениями рабов, многочисленными восстаниями свободных, но разоренных социальных групп и слоев, теми непримиримыми противоречиями и борьбой, которая непрерывно велась на протяжении всей истории существования рабовладельческого строя между рабами и рабовладельцами, бедными и богатыми, угнетенными и угнетателями. Наглядными примерами такой борьбы могут служить крупные восстания рабов и неимущих общинников в Египте (середина XVII в. до н.э.), восстание рабов и вольноотпущенников в Малой Азии (I в. до н.э.), крупнейшее восстание рабов под руководством Спартака в Риме (74-71 гг. до н.э.) и др.
Осуществляя функцию охраны рабовладельческой собственности и подавления сопротивления рабов и неимущих слоев, рабовладельческое государство широко использовало принудительные органы (армию, суды, полицию, тюрьмы), систему репрессивных по своему характеру правовых актов, а также различные узаконенные формы устрашения и террора по отношению к рабам. В Спарте, например, с целью удержания в подчинении угнетенных представителями господствующего класса время от времени устраивались массовые убийства (криптии) наиболее сильных и непокорных илотов - государственных рабов. В Риме, согласно многократно применявшемуся закону, в случае убийства рабом господина подвергались казни все жившие или находившиеся в момент убийства под одной крышей с убийцей рабы. Исключение составляли лишь те рабы, которые приводили убедительные доказательства того, что они оказывали всяческую помощь и защищали своего господина с риском для собственной жизни. Жестоко и беспощадно расправлялись рабовладельцы с массами, оказывавшими неповиновение, с по
бежденными участниками восстаний - крестьянами-общинниками и рабами.
Господствующими классами в процессе повседневного угнетения и подавления масс, наряду с мерами устрашения, террора и физического уничтожения непокорных, широко и методически применялись также и разнообразные средства духовного закабаления. Особую роль при этом играла религия, освящавшая взгляды, согласно которым физический труд является лишь уделом вольноотпущенников и рабов.
История развития рабовладельческого строя знала немало весьма разнообразных и значительно отличавшихся друг от друга религий. Однако все они, несмотря на свои особенности, неизменно проводили одну и ту же ярко выраженную в социальном плане линию, идеологически обосновывали и защищали эксплуатацию, отстаивали рабовладельческий экономический и социально-политический строй, призывали свободных граждан, вольноотпущенников и рабов к смирению перед рабовладельцами.
К внешним функциям рабовладельческого государства относятся такие направления его деятельности, которые связаны с завоеванием, порабощением и ограблением других народов; обороной страны от внешних противников; правлением захваченными во время войны территориями; с установлением и поддержанием дипломатических, торговых и иного рода мирных связей с другими государствами. Внешние функции рабовладельческого государства находились в неразрывной связи с внутренними .функциями, ими дополнялись и подкреплялись. В зависимости от конкретно-исторических условий развития рабовладельческого общества, а также общественно-политической значимости событий (восстания рабов, войны и т.п.), имевших место в той или иной стране, внутренние и внешние функции рабовладельческого государства попеременно выдвигались на первый или второй план. Во время внутренних социальных потрясений более значимую роль, естественно, приобретали внутренние функции рабовладельческого государства, в то время как при ведении захватнических или оборонительных войн на первый план выступали его внешние функции.
Внутренние и внешние функции, свойственные рабовладельческому государству, осуществлялись с помощью специально созданных для этого органов, составляющих государственный аппарат или механизм рабовладельческого государства. Составными частями этого механизма являлись: армия, полиция, судебные органы, органы государственной власти, административный и управленческий аппарат. Вся рабовладельческая государственная машина призвана была обеспечить безраздельное господство и эксплуатацию одной частью общества - классом рабовладельцев другой - свободных неимущих и рабов, закрепить и обеспечить охрану существующего общественно-политического и экономического строя, час-
тной собственности, наиважнейших средств производства и рабов служить средством вытеснения и отстранения свободных и полусвободных слоев населения от участия в политической жизни рабовладельческого общества, в решении государственных и общественных дел.
Главную роль в процессе решения наиболее важных задач, стоящих перед рабовладельческим государством, играли такие орудия государственной власти, как армия, полиция, флот и другие вооруженные формирования господствующего класса. Они составляли основу рабовладельческого государственного механизма и выступали в качестве важнейших средств захвата и покорения других народов, защиты своей территории от нападения извне, в качестве орудий подавления и угнетения свободных неимущих и рабов.
На ранних стадиях развития рабовладельческого строя государственный аппарат отличался относительной простотой, неразвитостью и слабостью. На более поздних этапах развития государственный аппарат неуклонно разрастался и укреплялся. Это было связано прежде всего с возникновением новых отраслей экономики и всего хозяйства, усложнением социальной структуры рабовладельческого общества, обострением противоречий, с усилением сопротивления угнетенных масс.
По мере развития рабовладельческого общества значительно разрастались и усиливались вооруженные формирования господствующего класса, расширялась и укреплялась судебная система, четче выделялся круг должностных лиц, складывалась система органов власти и управления, а также система иных институтов и учреждений, входящих в механизм рабовладельческого государства. В Древних Афинах, например, в период их развития в V-IV вв. до н.э. государственный механизм формировался из таких органов власти, суда и управления, как Совет пятисот (булэ), народное образование, выборные должностные лица, занимавшиеся военными делами (стратеги, гиппархи, филиархи и др.), государственным управлением (архонты - до реформы Клисфена в 509 г. до н.э.), судебными делами (члены суда присяжных - Гелиэи), делами религиозных культов и др.
Рабовладельческий государственный аппарат формировался по строго классовому принципу. Высшие посты в военно-бюрократическом механизме рабовладельческого государства занимали представители господствующего класса, знать. На низшие ступени государственного механизма допускались также представители других классов и социальных слоев общества, например, полицейские наряды в Древних Афинах формировались исключительно из рабов.
Огромную роль в деятельности государственного механизма многих рабовладельческих государств (Вавилон, Египет, Рим и др.) играли жрецы. Обладая несравнимой по тому времени силой воздействия на умы и поведение людей, они нередко обожествляли царей,
императоров и фараонов, создавали религиозный культ главы государства и тем самым значительно укрепляли рабовладельческий "д^ударственный строй. Наряду с военачальниками, государственными чиновниками и другими представителями господствующего класса жрецы занимали привилегированное положение в обществе и считались весьма почитаемыми людьми. Неприкосновенность их личности и имущества, святость сохраняемых ими религиозных обычаев и ритуалов зачастую закреплялись в законах и строго охранялись государством.
§ 3. Что представляло собой рабовладельческое право?
В неразрывной связи и взаимодействии с рабовладельческим государством находилось право. Оно представляло собой совокупность общеобязательных норм или правил поведения, направленных на регулирование системы общественных отношений в интересах господствующего класса. Основными задачами рабовладельческого права являлись: закрепление частной собственности рабовладельцев на средства производства и рабов, закрепление рабовладельческого общественного и государственного строя, различных форм господства класса рабовладельцев, узаконение существовавшего социального неравенства между различными группами и слоями свободных людей.
Классовый характер рабовладельческого права наиболее ярко проявляется в таких важных для того времени нормативно-правовых актах, как Законы Солона в Афинах и Сервия Тулия в Риме, закреплявшие имущественное неравенство и делившие все население страны в зависимости от их положения в социальной структуре общества на касты (варны) и др.
Полное бесправие рабов и открытое социальное неравенство среди свободных закреплялись также в ряде таких правовых памятников эпохи рабовладения, какими были Законы Хаммурапи - в Древнем Вавилоне, Законы XII таблиц - в Древнем Риме, так называемая "Книга законов" (Фацзин) - в Древнем Китае, Законы Драконта - в Афинах и др.
В соответствии с Законами Ману в Индии, например, существовало "семь разрядов рабов" - раб, "захваченный под знаменем, раб за содержание, рожденный в доме, купленный, подаренный, доставшийся по наследству и раб в силу наказания". Однако все они являлись собственностью рабовладельцев и были в равной мере бесправными. В имущественном отношении бесправными в Древней Индии были также члены семьи собственника. "Жена, сын и раб, - говорится в Законах Ману, - трое считаются не имеющими собственности; чьи они, того и имущество, которое они приобретают".
О полном бесправии и зависимости рабов от рабовладельцев свидетельствуют также Законы Хаммурапи, царя Вавилона, правившего страной в XVIII в. до н.э. "Если раб скажет своему господину: "Ты не мой господин", - указывается в них, - то тот должен изобличить его как своего раба, и затем его господин может отрезать ему ухо". "Если человек, - говорится в Законах Хаммурапи, - выведет за городские ворота раба дворца, или рабыню дворца, или раба мушкенума (т.е. неполноправного свободного человека), или рабыню мушкенума, то его должно убить". Такая же кара, имевшая своей основной целью полное закрепление рабов как составной части собственности за рабовладельцами, ожидала всякого, кто присвоит себе чужого раба, кто "укроет в своем доме беглого раба или рабыню, принадлежащих дворцу или мушкенуму, и не выведет их на клич глашатая", и в других случаях.
Наибольшее развитие.рабовладельческое право вообще и отдельные его институты, такие, например, как институт частной собственности, наследования, займа, залога, купли-продажи, хранения, обмена и др., в особенности, получили в Древнем Риме. Основными формами или источниками римского права были обычаи, зародившиеся еще в недрах первобытнообщинного строя и получившие общеобязательный характер в условиях рабовладельческого общества. На первоначальных стадиях развития Римского государства и права (вплоть до V в. до н.э.) обычаи выступали как единственные источники права и практически мало чем отличались от многих религиозных и нравственных предписаний.
На более поздних стадиях развития государства и права в Древнем Риме широкое распространение получили законы, которые представляли собой, согласно толкованию римских юристов, "то, что народ римский одобрил и постановил". Законы коренным образом отличались от "плебейских решений", принимаемых и одобряемых плебсом. Плебс не входил в понятие "римский народ" и в силу этого не участвовал в принятии законов.
Среди других правовых актов Древнего Рима выделялись эдикты магистратов, т.е. публичные объявления правил, которые подготавливались и обнародовались магистратами при вступлении в должность. Согласно Институциям римского юриста II в. Гая эдикты представляли собой "постановления и предписания тех лиц, которые имеют право их издавать. Право же издавать эдикты предоставляется магистратам римского народа. Самое важное значение, однако, в этом отношении имеют эдикты двух преторов - городского и пе-регринского, юрисдикция которых в провинциях принадлежит их наместникам..."
Важное значение в системе источников римского права имели "ответы правоведов", т.е. "мнения и суждения юристов, которым позволено было устанавливать и творить право"; императорские конституции в виде декретов - решений императора по судебным
делам, поступившим к нему на рассмотрение; мандатов - инструкций императора должностным лицам; эдиктов, издаваемых и широко обнародуемых наподобие эдиктов магистратов; решений императора, рескриптов - ответов императора на юридические вопросы частных и должностных лиц - магистратов. Эдикты и мандаты действовали лишь в период пребывания у власти императора, издавшего их. Декреты и рескрипты сохраняли свою юридическую силу независимо от смены того или иного императора.
Римское право, достигшее своего наибольшего развития в период процветания рабовладельческой частной собственности, торговли и ростовщичества, оказало в последующем значительное влияние на процесс формирования и развития буржуазного гражданского права.
§ 4. Феодальное государство и право
Социально-экономическая основа и сущность феодального государства. Феодальный тип государства и права исторически приходит на смену рабовладельческому типу. Он возникает двумя основными путями. Первый путь - это путь постепенного разложения рабовладельческого экономического и социального строя и зарождения в его недрах феодального строя. Этот процесс происходил во всех рабовладельческих государствах и общественно-политических системах.
Второй путь - это путь постепенного развития, а затем разложения первобытнообщинного строя и возникновения на его основе феодального строя. По этому пути, в частности, шло развитие государства и права у восточных и западных славян. Оно было связано с превращением старейшин рода, военных вождей, всей родовой знати в крупных собственников земли и скота. В результате захвата общинных земель и скота, а также разорения и закабаления своих сородичей родовая знать постепенно превращалась в земельную аристократию, а эксплуатируемые соплеменники - в полностью зависимых от них крестьян.
Одновременно с процессом разложения первобытного общества шел процесс превращения органов родового строя в органы феодального государства: родового военачальника или вождя - в короля; совета старейшин (там, где он сохранялся) - в совет приближенных монарха; ополчения, состоящего из соплеменников, - в постоянно действующую дружину или армию.
Несмотря на различие путей возникновения феодального стрйя У разных народов, в целом этот процесс заключался в одном и том ^е. А именно, с одной стороны, он состоял в образовании крупного землевладения и превращения светской и духовной знати в класс феодалов. А с другой - в разложении сельской общины и превращении свободных крестьян - общинников и несвободных землевла-
дельцев в феодально зависимых от крупных землевладельцев либо от государства крепостных крестьян. Последние, в отличие от рабов, полностью отделявшихся, согласно действовавшему рабовладельческому праву, от всех средств производства, хотя и лишались права собственности на землю, однако имели свое небольшое хозяйство обладали правом личной собственности на некоторые сельскохозяйственные орудия труда.
Не будучи собственником земли, крепостной крестьянин владел домом, сельскохозяйственными постройками, инвентарем, выступал как непосредственный производитель материальных благ и как зависимый от помещика землепользователь. Остатки вырабатываемой им продукции, за исключением той, которая присваивалась феодалом, поступали в его собственность. Это создавало определенную заинтересованность крепостного крестьянства в результатах своего труда, вело к росту его производительности по сравнению с трудом рабов. Все это указывало на то, что феодальный способ произ-' водства, а вместе с ним и весь феодальный строй, являлся более эффективным, исторически прогрессивным по сравнению с рабовладельческим способом производства и рабовладельческим строем.

<< Пред. стр. 3 (из 15) След. >>

Список литературы по разделу