<< Пред.           стр. 4 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу

  Поэтому ныне любое доктринальное изложение вопросов о правопреемстве государств должно производиться с учетом положений Венских конвенций 1978 и 1983 гг.
  Другими общепризнанными субъектами международного права являются международные (межгосударственные) организации. Возникает ли применительно к ним проблема правопреемства?
  В принципе, да, возникает, в частности в случае прекращения их существования. Но новой международной организации, так или иначе связанной с прекратившей свою деятельность организацией, практически не возникает. Возникают, как правило, проблемы ликвидации имущества и сохранения архивов прекратившей существование международной организации. Но они решаются по соглашению между государствами - членами организации и какого бы то ни было отношения к правопреемству согласно международному праву не имеют.
  В итоге правопреемство в международном праве фактически сводится к правопреемству государств.
  Разумеется, что никакого правопреемства правительств, о чем иногда шла речь в доктрине, существовать не может, ибо правительства, понимаемые как совокупность центральных исполнительных органов власти государства, действуют от имени государства и обязывают в установленных случаях не себя, а отечественное государство. И смена правительства другим пришедшим к власти, в том числе неконституционным путем, не освобождает государство от принятых от имени государства прежним правительством международных обязательств. Иначе международное право как таковое утратило бы всякий смысл.
  Согласно современному международному праву, правопреемство государств, как оно определено выше, порождают три блока событий (юридических фактов): передача части территории государства другому государству по соглашению между ними; возникновение нового независимого государства на бывшей зависимой территории в результате ее деколонизации; объединение государств в едином государстве и разделение государства на два или несколько независимых государств. Иногда, правда, необходима более подробная детализация этих событий.
  При этом вычленение ситуаций, порождающих в качестве юридических фактов правовые последствия, именуемые правопреемством, нужно, естественно, не само по себе, а потому, что в каждом таком конкретном случае юридические последствия различны. Иначе говоря, в зависимости от существа события (юридического факта) возникают различные типы или категории правопреемства, что и лежит в основе дифференциации категорий правопреемства в Венских конвенциях 1978 и 1983 гг.
  Далее встает вопрос о том, можно ли достаточно разные события (юридические факты), порождающие правопреемство, обозначить единым термином и определить его существо.
  Соответствующий термин в конвенциях был обозначен выражением "правопреемство государств", и его существо было определенно в обеих конвенциях следующим образом: "правопреемство государств" означает смену одного государства другим в несении ответственности за международные отношения какой-либо территории (ст. 2 Венских конвенций 1978 и 1983 гг.).
  Это основной, базовый термин обеих конвенций, посредством которого связываются между собой все другие термины-понятия в сфере правопреемства. Он используется, чтобы обозначить сам по себе факт смены одного государства другим в несении ответственности за международные отношения данной территории, абстрагируясь от юридических последствий этого события, т.е. правопреемства прав и обязательств в силу этого юридического факта.
  Права и обязательства, вытекающие из факта "правопреемства государств", суть то, чему посвящены Венские конвенции 1978 и 1983 гг. Конкретно же они посвящены, согласно их ст. 1, последствиям "правопреемства государств", в одном случае в отношении договоров между государствами, а в другом - в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов.
  Таким образом, юридический факт, порождающий переход определенных прав и обязательств одного государства (предшественника) к другому государству (преемнику) обозначается в конвенциях термином "правопреемство государств", а собственно условиям такого перехода, т.е. правопреемству как таковому, как оно определено выше, посвящены материальные статьи конвенций. И в этом - первая трудность уяснения существа обеих конвенций.
  К тому же в заглавии конвенций речь идет о правопреемстве государств в отношении договоров или государственной собственности, архивов и долгов, а в действительности они посвящены последствиям "правопреемства государств" в отношении указанных предметов правопреемства.
  Однако в заглавии конвенций слово "государств" после слова "правопреемство" означает, что речь идет о правопреемстве указанной материи именно государствами, а не иными субъектами международного права. Но это не самоочевидно, а следует лишь из анализа текста заглавий. Действительно, правопреемство государств как юридический факт не может осуществляться в отношении договоров или государственной собственности, архивов и долгов.
  Почему же в конвенциях юридический факт, порождающий собственно правопреемство, обозначается термином "правопреемство государств"?
  Представляется, что это следование традиции доктрины, где расхожими понятиями являлись "правопреемство государств де-факто" для обозначения фактического события и "правопреемство государств де-юре" для обозначения наступающих юридических последствий, т.е. собственно правопреемства.
  Далее следует объяснить, почему "правопреемство государств" означает смену "ответственности за международные отношения какой-либо территории". Эта нейтральная формула покрывает любой конкретный случай территориальных изменений, независимо от юридического статуса той или иной территории (государственная территория, территория под опекой, подмандатная территория, зависимая территория и т.д.). Так, нельзя, например, в качестве обобщающего понятия говорить о смене одного государства другим в осуществлении суверенитета в отношении какой-либо территории, хотя это касается большинства случаев "правопреемства государств", но не покрывает ситуации деколонизации зависимой территории, не находившейся под суверенитетом колониальной державы.
  Необходимо также иметь в виду, что в указанном выражении слово "ответственность" за международные отношения какой-либо территории не имеет какого-либо отношения к понятию ответственности государства за международно-противоправные деяния, а лишь описывает фактическую ситуацию.
  Соответственно "государство предшественник" определяется как государство, которое было сменено другим государством в случае правопреемства государств. А "государство-преемник" - государство, которое сменило другое государство в случае правопреемства государств.
  В качестве базового в конвенциях также определен слитный термин "новое независимое государство". Он означает государство-преемника, территория которого непосредственно перед моментом правопреемства государств являлась зависимой территорий, за международные отношения которой было ответственно государство-предшественник. Это особый случай возникновения нового государства, отличный от случаев возникновения новых государств в результате объединения или разделении существующих суверенных государств.
  Определен, наконец, термин "момент правопреемства государств". Он означает дату смены государством-преемником государства-предшественника в несении ответственности за международные отношения применительно к территории, являющейся объектом правопреемства государств.
  Следовательно, юридически - это действительно некий "момент", определенная календарная дата.
  Но в реальной действительности уяснить, на какую дату совершилось то или иное событие "правопреемства государств", - задача сверхсложная, почти не разрешимая.
  Достаточно очевидно, что процесс территориальных изменений, составляющих событие правопреемства государств, - сложный и часто достаточно длительный. Моментом правопреемства государств, видимо, следует считать дату завершения этого процесса. Однако, что считать такой датой, например, в случае передачи части территории одного государства другому? Дату вступления в силу договора о такой передаче или дату исполнения договора, т.е. дату вступления государства-преемника в управление такой территорией (оформляемого обычно соответствующим протоколом)? Или, что считать датой разделения государства на два или несколько государств, например СССР? Дату (даты) провозглашения суверенитета новыми образовавшимися государствами, дату соглашения о таком разделении, если оно заключено, или дату решения государства-предшественника о прекращении его существования? Ответы на эти и другие вопросы в общем виде юридически и практически, очевидно, дать нельзя. Однако так или иначе юридически без термина-понятия "момент правопреемства государств" обойтись невозможно.
  Наконец, само событие "правопреемства государств", т.е. территориальное изменение, должно осуществляться в соответствии с действующим современным международным правом, быть законным, правомерным. Нельзя, например, отхватить часть территории соседнего или иного государства с помощью вооруженной силы.
  Поэтому в Венские конвенции 1978 и 1983 гг. включены аналогичные статьи, озаглавленные "Случаи правопреемства государств, подпадающие под действие настоящей Конвенции". Они устанавливают, что Конвенция применяется только к последствиям правопреемства государств, которое осуществляется в соответствии с международным правом и, в особенности, в соответствии с принципами международного права, воплощенными в Уставе Организации Объединенных Наций.
  Естественно, что Венские конвенции 1978 и 1983 гг., посвященные юридическим последствиям "правопреемства государств", отсылают пo вопросу о законности или противоправности самого события территориального изменения к соответствующим нормам международного права, особенно к его основным принципам, которые должны толковаться взаимосвязанно. Тем не менее нельзя не подчеркнуть, что особую роль тут играет принцип равноправия и самоопределения народов, ибо все территориальные изменения существующих суверенных государств (передача части территории, объединение государств или разделение государства) должны осуществляться с учетом воли их народов. Это справедливо и применительно к воле народа бывшей зависимой территории.
  Итак, правопреемство в международном праве - это юридические последствия правомерного юридического факта - смены одного государства другим в несении ответственности за международные отношения какой-либо территории. И правопреемство применительно к государствам возникает именно потому, что между государством-предшественником и государством-преемником существует реальная связь - территориальная: территория государства-преемника или ее часть до события правопреемства государств либо являлась национальной территорией государства-предшественника, либо управлялась им в случае зависимой территории. Именно в этом глубокий смысл всей проблемы правопреемства в соответствии с международным правом.
 § 2. Предмет правопреемства
  Что же в общем виде именуется обычно материей, предметом или областью правопреемства, учитывая, что эти термины обозначают одно и то же явление?
  Если под объектом правопреемства следует понимать права и обязательства государства-предшественника, которые в силу норм о правопреемстве становятся правами и обязательствами государства-преемника, то под предметом правопреемства понимается то, по поводу чего установлены такие права и обязательства. В Венских конвенциях для обозначения этого явления используется термин "область" правопреемства (ст. 5).
  Соответственно, согласно Венской конвенции 1978 г. такой областью являются договоры между государствами, а областью правопреемства по Венской конвенции 1983 г. - государственная собственность, государственные архивы и государственные долги, обозначенные в обеих конвенциях как "сферы" применения настоящей Конвенции, что естественно, соответствует терминам "область" или "предмет" правопреемства.
  Если задасться вопросом, существуют ли иные сферы правопреемства, то ответ будет явно отрицательным, хотя на всякий случай в Венской конвенции 1983 г. сформулирована норма о том, что ее положения не предрешают вопроса о последствиях правопреемства государств в других областях, помимо тех, которые предусмотрены в этой Конвенции.
  Иногда политические деятели или представители доктрины пытаются утверждать, что правопреемство также имеет место и в отношении членства государств в международных организациях, в частности в Организации Объединенных Наций.
  На самом деле каких-либо норм общего международного права или норм самих международных организаций о членстве в них объединившихся в едином государстве государств-предшественников или, наоборот, разделившегося государства-предшественника на два или несколько новых государств не существует. Каждый раз члены ООН или другой международной организации, когда такие события случаются, принимают конкретные политические решения о членстве в них государства или государств-преемников - иногда как бы в порядке правопреемства членства таких государств-предшественников, в другом аналогичном случае - путем их принятия в организацию в качестве новых членов.
  То же произошло, в частности, и после развала СССР. Россию пригласили стать членом ООН вместо СССР и занять его место постоянного члена Совета Безопасности (иначе надо было бы распускать ООН), а остальные государства - преемники СССР (кроме Украины и Белоруссии) были приняты в ООН в качестве ее новых членов.
  Итог вышеизложенного: предметом правопреемства является именно то, по поводу чего нормы о правопреемстве кодифицированы в Венских конвенциях 1978 и 1983 гг.
  Далее возникает вопрос: правопреемство между какими государствами регулируются Венскими конвенциями? Общий ответ на него: между всеми участниками международного сообщества государств, поскольку любое государство может стать стороной правоотношения правопреемства. Однако более конкретный ответ можно дать лишь применительно к данному предмету правопреемства.
  Соответственно сторонами правоотношения правопреемства межгосударственного договора выступают государство-преемник и то другое, помимо государства-предшественника, государство, которое стало либо участником этого договора, либо договаривающимся государством или принимало участие в принятии текста этого договора под условием последующего его утверждения или ратификации.
  Сторонами правоотношения правопреемства государственной собственности являются государство-преемник и государство-предшественник либо государства преемники, если государство-предшественник прекратило свое существование. Третье государство становится участником таких правоотношений только тогда, когда на его территории находится какая-либо часть собственности государства-предшественника.
  Сторонами отношения правопреемства государственных архивов становятся практически государство-преемник и государство-предшественник либо государства-преемники. На иностранной территории государственные архивы обычно не хранятся, а соответствующий исключительный случай требует и особого его разрешения.
  Сторонами отношений правопреемства государственных долгов становятся правопреемники государства-предшественника в качестве должников и третье государство - держатель долговых требований.
  Все это иллюстрирует сложность межгосударственных взаимоотношений правопреемства и порожденные ею трудности формулирования общих норм правопреемства, их понимания и применения.
  Следующий общий теоретико-практический вопрос: являются ли какие-либо нормы правопреемства, т.е. нормы о переходе прав и обязательств к государству-преемнику, императивными или все они диспозитивные? Справедливо последнее. Во-первых, потому, что международное сообщество государств не относит какую-нибудь из них к числу императивных. Во-вторых, особенно потому, что почти все материальные нормы Венских конвенций либо прямо предусматривают возможность соглашения между заинтересованными государствами об ином, либо это подразумевают. В-третьих, потому, что все они неизбежно общие, требующие детализации по соглашению заинтересованных государств.
  В результате нормы Венских конвенций 1978 и 1983 гг. - это лишь некоторое общее руководство для действий заинтересованных государств, требующее заключения соответствующих соглашений между ними, коль скоро произошло событие правопреемства государств. Это нормы, указывающие, в частности, что именно является предметом правопреемства в соответствии с современным международным правом.
  Поэтому Венские конвенции содержат идентичные статьи о порядке соглашения между заинтересованными государствами о ретроактивном применении ее положений, т.е. с момента события правопреемства государств, спустя многие годы и десятилетия после такого события. Поскольку вновь возникшие государства на первых порах своего существования обычно меньше всего озабочены урегулированием вопросов правопреемства, срока давности для него не существует.
  Поэтому подчеркнем еще раз, что проблемы правопреемства во взаимоотношениях между заинтересованными государствами весьма сложные и деликатные. При их разрешении часто сталкиваются противоречивые интересы государства-преемника и государства-предшественника, государств-преемников, государства-преемника и третьих заинтересованных государств. На разрешение этих проблем уходят годы и десятилетия, иногда и спустя десятилетия некоторые из них продолжают оставаться нерешенными и порождают противоречия между государствами (например, это касается государств, образовавшихся после распада Австро-Венгерской монархии после Первой мировой войны).
 § 3. Принципиальные основы правопреемства
  Рассмотрим теперь некоторые принципиальные положения Венской конвенции 1978 г. и Венской конвенции 1983 г.
  Венская конвенция 1978 г. касается правопреемства межгосударственных договоров. Поэтому она, с одной стороны, касается специального института международного права - правопреемства межгосударственных договоров, а с другой - является частью специальной его отрасли - права международных договоров, кофидицированного, в частности, в Венской конвенции 1969 г. Поэтому Венская конвенция о правопреемстве договоров для своих целей воспроизводит, когда это требуется, значение терминов Венской конвенции о праве международных договоров. Но основная связь между этими конвенциями в том, что правопреемство договоров может, естественно, касаться лишь правомерных, действительных межгосударственных договоров. Иначе говоря, действительность или недействительность таких договоров должна устанавливаться в соответствии с положениями Венской конвенции о праве международных договоров.
  Правопреемство, как подчеркивалось выше, осуществляется в ходе правоотношений, сторонами которых являются заинтересованные государства, наделенные правами и обязательствами в силу определенного соглашения между ними. Поэтому так называемые деволюционные соглашения, которые заключались колониальными державами-предшественницами с новыми независимыми государствами о переходе к последним прав и обязательств по указанным в соглашении договорам государства-предшественника, действовавшим в отношении бывшей зависимой территории, не имеют какой-либо юридической силы для третьих государств и в лучшем случае свидетельствуют лишь о намерениях нового независимого государства. То же касается и одностороннего заявления государства-преемника о сохранении для себя в силе определенных договоров государства-предшественника.
  Важное значение имеют положения Венской конвенции 1978 г. о режиме государственных границ государства-предшественника и других территориальных режимах, т.е. так называемых международных сервитутах, смысл которых в том, что событие правопреемства государств само по себе не затрагивает этих границ и соответствующих территориальных режимов, хотя сформулировано оно с учетом предмета регулирования применительно к договорам, установившим прохождение государственных границ и их режим, а также тот или иной международный сервитут. Естественно, что эти положения не имеют никакого отношения к внутригосударственным (административным) границам.
  Наконец, основной принцип правопреемства новым независимым государством договоров государства-предшественника, действовавших в отношении бывшей зависимой от него территории, - принцип tabula rasa (чистого листа), т.е. несвязанности его такими договорами. Однако оно может стать их участником или договаривающимся государством по своей воле и с согласия других государств - сторон таких договоров.
  Для других же новых государств, т.е. образовавшихся путем объединения государств в едином государстве или разделения государства на два или несколько самостоятельных государств, основным принципом правопреемства договоров является принцип континуитета, т.е. продолжения их действия в отношении территории государства-преемника, если не согласовано заинтересованными государствами иное или если это не противоречит объекту и цели соответствующего договора.
  Что же касается Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов 1983 г., то некоторые принципиальные моменты ее положений сводятся к следующему.
  "Государственная собственность государства-предшественника" определена как имущество, права и интересы, которые на момент правопреемства государств согласно внутреннему праву государства-предшественника принадлежали этому государству.
  Это традиционная формула многих международно-правовых актов. При этом выражение "права и интересы" имеет в виду, что в разных национальных системах права одно и то же явление описывается либо как права, либо как интересы.
  На территории государства-предшественника может иметься также государственная собственность третьих государств, которая событием правопреемства государств не затрагивается, а также собственность частных физических и юридических лиц, положение которой международным правом не регулируется.
  Поэтому в данной Конвенции имеется статья, которая гласит, что Конвенция не предрешает в каком-либо отношении любой вопрос, касающийся прав и обязательств физических или юридических лиц. Другими словами, вопросы о собственности таких лиц, их долгах и архивах подлежат разрешению по соглашению, когда это возможно, между заинтересованными государствами, составляя в своей основе дела, входящие во внутреннюю компетенцию любого государства.
  Вопрос о правопреемстве государственных архивов - наиболее сложный и деликатный из вопросов о правопреемстве.
  Государственные архивы являются одним из видов государственной собственности. Но это весьма особый ее вид.
  Государственные архивы в силу своей природы, содержания и выполняемых ими функций необходимы для жизнедеятельности любого государства, в том числе для государств предшественника и преемника или государств-преемников. Они необходимы для управления делами общества. В то же время они являются хранилищем сведений об истории народов, стран и всего человечества.
  Они не только документально подтверждают историческое, культурное и экономическое развитие страны и отражают ее национальную самобытность, но и являются основным источником документации, необходимой для подтверждения прав отдельных граждан и иных физических и юридических лиц.
  Отражением столь важного значения архивов во внутренних делах, а также в международных отношениях являются многочисленные межгосударственные споры по поводу архивов и соглашения по урегулированию таких споров.
  Государственные архивы в силу своего характера не подлежат, как правило, разделению или расчленению. Однако их особенностью в то же время является то, что составляющие их документы в значительном числе случаев могут в современных условиях сравнительно легко и быстро воспроизводиться. Это позволяет в известной мере удовлетворять законные потребности заинтересованных государств.
  Поэтому проблемы правопреемства государственных архивов должны, как правило, разрешаться путем двусторонних и многосторонних переговоров и соглашений между заинтересованными государствами. Положения же Венской конвенции 1983 г. могут служить лишь неким ориентиром для заключения таких соглашений.
  Термин "государственные архивы государства-предшественника" определен в ст. 20 Конвенции. Но подлинную сущность этого определения могут понять и толковать лишь специалисты архивных дел.
  В Конвенции речь идет, естественно, о государственных архивах. Следовательно, так называемые местные архивы событием правопреемства государств не затрагиваются.
  В составе государственных архивов выделяют их часть, необходимую для нормального управления территорией, которая является объектом правопреемства государств, и именуемую обычно административными архивами.
  В итоге правопреемство государственных архивов - процесс сложный, длительный, весьма деликатный и болезненный.
  Наконец, ч. IV Конвенции 1983 г, посвящена правопреемству государственных долгов.
  "Государственный долг", согласно Конвенции, - это любое финансовое обязательство государства-предшественника в отношении другого государства, международной организации или любого иного субъекта международного права, возникшее в соответствии с международным правом.
  Достаточно очевидно, что это лишь часть возможного долга государства, в частности государства-предшественника, поскольку может иметь место еще долг в отношении иностранных частных физических или юридических лиц, а также внутренний долг государства в отношении физических или юридических лиц - субъектов национального права. Однако другие возможные долги государства международным правом не регулируются и, как уже указывалось выше, права и обязательства частных физических и юридических лиц настоящей Конвенцией не затрагиваются.
  Само понятие "долг", как правило, не определяется, считается как бы само собой разумеющимся. Возможно потому, что оно может рассматриваться либо с точки зрения того, в пользу кого существует юридическое обязательство (речь тогда идет о "долговом требовании"), либо с точки зрения того, кто должен исполнить это обязательство. Такое обязательственное отношение содержит, следовательно, три элемента: пассивного субъекта права (должника), активного субъекта (кредитора) и объекта прав (подлежащую исполнению повинность).
  Сфера обязательства ограничена отношением между должником и кредитором, т.е. личностными отношениями. Фактор личности должника существенно важен, в частности в плане его платежеспособности и добросовестности. Поэтому национальное законодательство и международное право обычно не признают перевода долга без согласия кредитора.
  В случае события правопреемства государств вопрос состоит в том, возможно ли и при каких условиях возникновение трехсторонних взаимоотношений между государством (или иным субъектом международного права) - кредитором, государством-предшественником должником и государством-преемником, которое согласилось бы взять на себя долг (или часть его).
  При этом возможные долги политических территориальных подразделений государства-предшественника, т.е. так называемые локальные долги, событием правопреемства государств не затрагиваются.
  В итоге Конвенция 1983 г. касается лишь правопреемства государственного долга государства-предшественника как это понятие определено в Конвенции и рассмотрено выше. Практически это долги государства в отношении другого государства и/или в отношении международных финансовых организаций.
  То, что вне поля зрения Конвенции находятся долги государства-предшественника частноправового, или гражданско-правового, характера, вовсе не означает, что они не подлежат удовлетворению по соглашению между государством-предшественником и государством-преемником или между государствами-преемниками с учетом применимого частного или гражданского обязательственного права, в том числе применимого частного международного права.
  Вышеизложенные соображения о юридических проблемах, связанных с правопреемством государствами международных договоров, государственной собственности, государственных архивов и государственных долгов, свидетельствуют об исключительной сложности возникающих при этом юридических и практических вопросов. Обычноправовые нормы общего международного права, кодифицированные ныне в Венских конвенциях о правопреемстве государств 1978 и 1983 гг., намечают лишь общий ориентир практического решения вышеобозначенных проблем правопреемства.
  Поэтому снова и снова приходится настоятельно повторять, что единственно разумным путем их решения являются двусторонние и многосторонние переговоры и соглашения между заинтересованными государствами . *
  *Более подробно Венские конвенции рассмотрены нами в учебном пособии "Правопреемство государств" (Уфа, 1996).
 
 Глава IX
 ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ГОСУДАРСТВ
 § 1. Общие положения
  В международном праве под ответственностью его субъектов, именуемой международной ответственностью, понимают неблагоприятные юридические последствия, наступающие в случае нарушения этими субъектами своих международных обязательств.
  Кодификацией норм международного права о международной ответственности основных его субъектов - государств занимается ныне Комиссия международного права ООН.
  Однако в международно-правовых актах и доктрине термин "ответственность" употребляется и в ином смысле, очевидно, как по соображениям удобства, так и в силу известной бедности и несовершенства юридического языка. Так, в частности, этим термином пользуются для обозначения определенного долга, обязанности или правомочия какого-либо лица.
  В то же время термины "ответственность" и "международная ответственность" употребляются, к сожалению, для обозначения качественно различных, но трудно дифференцируемых понятий, что иногда порождает существенную путаницу в понимании существа явления, о котором идет речь. Так, разрабатываемый в порядке кодификации обычноправовых норм международного права Проект статей об ответственности государств посвящен их международной ответственности за международно-противоправные деяния.
  Однако существует и другая категория ситуаций, когда речь идет терминологически о международной ответственности государств применительно к их обязанности возмещения ущерба от возможных вредных последствий осуществления некоторых видов правомерной деятельности, в частности таких, которые по самой своей природе связаны с известным риском.
  Эта вторая категория проблем должна рассматриваться отдельно от проблем международной ответственности государств за международно-противоправные деяния. Наличие обязательства брать на себя возможный риск, связанный с осуществлением деятельности, закономерной самой по себе, и наличие обязательства нести ответственность за международно-противоправное деяние - совершенно различные явления.
  Ответственность государств за их международно-противоправные деяния обозначается термином "международная ответственность", в частности, потому, что она по своему существу и видам (формам) в корне отличается от юридической ответственности по внутригосударственному праву, где она выступает в качестве уголовной, гражданской и административной ответственности. Иначе говоря, виды (формы) юридической ответственности по национальному праву в принципе иные, чем в области отношений, регулируемых международным правом, и наоборот. Забвение этого порождало, к сожалению, ошибочные концепции в доктрине международного права. Одной из таких концепций являлась, в частности, концепция уголовной ответственности государств и международного права как международного уголовного права.
  Другая такая концепция, гораздо более распространенная и по-прежнему пока живучая, - это концепция международной (международно-правовой) ответственности индивидов. Суть этой концепции такова: в соответствии с международно-правовыми предписаниями физические лица якобы несут международную ответственность за некоторые виды наиболее опасных уголовных преступлений, например за преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности, преступления геноцида, апартеида, против безопасности гражданской авиации, и т.д.
  Однако никакой международной ответственности физических лиц, в тех или иных видах (формах), которые применимы к государствам и иным субъектам международного права, нет и быть не может. Комиссия международного права убедительнейшим образом это показала в одном из своих докладов Генеральной Ассамблее ООН.
  Комиссия подчеркнула, что она отнюдь не недооценивает важности исследования вопросов, касающихся ответственности других субъектов международного права, помимо государств; но настоятельная необходимость обеспечения ясности проводимого исследования и органическая структура ее Проекта статей об ответственности государств заставляют отложить исследование этих вопросов.
  Органическая структура Проекта об ответственности государств сводится к следующему. Он будет состоять из трех крупных блоков статей, посвященных, во-первых, общим принципам ответственности государств за международно-противоправные деяния, во-вторых, происхождению или основаниям международной ответственности государств и, в-третьих, видам (формам) и объему международной ответственности государств. Возможен также четвертый блок статей - о способах осуществления или реализации возникшей международной ответственности государств.
  В настоящее время Комиссия завершила в первом чтении разработку первого (ст. 1-4 Проекта) и второго (ст. 5-35) блока статей.
  Как обычно, статьи Проекта сопровождаются подробным комментарием о существе сформулированной нормы, истории ее становления, соответствующих судебных и арбитражных решениях, наиболее авторитетных мнениях представителей международно-правовой доктрины.
  Ниже будут приводиться наш комментарий применительно к некоторым наиболее важным положениям рассматриваемого Проекта с учетом соответствующего комментария Комиссии, а также собственные соображения автора о блоке статей, касающихся видов (форм) и объема международной ответственности государств, т.е., по существу, о международных (международно-правовых) санкциях.
  Рассмотрим теперь общие принципы международной ответственности государств, являющиеся исходными положениями системы норм о международной ответственности государств за международно-противоправные деяния.
  Всякое международно-противоправное деяние государства влечет за собой его международную ответственность.
  Международно-противоправное деяние государства налицо в том случае, когда:
  а) какое-либо поведение, заключающееся в действиях или бездействии, может согласно международному праву присваиваться государству и
  б) такое поведение представляет собой нарушение международного обязательства этого государства.
  Деяние государства может быть квалифицировано как международно-противоправное лишь на основании международного права. На такую квалификацию не может влиять квалификация этого же деяния согласно внутригосударственному праву как правомерного.
  Обратим внимание на то, что вышеизложенные принципы международной ответственности государств устанавливают необходимые и достаточные условия возникновения такой ответственности за международно-противоправное деяние, двумя элементами которого являются: а) субъективный элемент - поведение государства, подлежащее присвоению ему согласно действующему международному праву, и б) объективный элемент - нарушение таким поведением международного обязательства этого государства.
  Соответственно блоки норм о происхождении ответственности государства посвящены тому, что составляет "деяние государства" согласно международному праву; тому, что составляет нарушение международного обязательства государства; условиям причастности государства к международно-противоправному деянию другого государства, влекущей международную ответственность этого причастного государства; обстоятельствам, исключающим противоправность определенных деяний государства и тем самым его международную ответственность.
  Иными словами, прежде всего необходимо установить наличие международной ответственности государства или отсутствие таковой при некоторых обстоятельствах с тем, чтобы в дальнейшем рассмотреть вопрос о существе, видах (формах) и объеме возникшей международной ответственности государства.
  Можно также исходить из того, что положения о международной ответственности государств подразделяются на две части. Первая из них касается происхождения или оснований международной ответственности государств, а вторая - содержания этой ответственности.
 
 § 2. Виды международных обязательств государств
  Поскольку международная ответственность государства возникает в случае нарушения им международного обязательства, для определения условий и момента такого нарушения существенное значение приобретает вопрос о видах (характере) международных обязательств государств (об источниках таких обязательств см. гл. I). *
  * Подробно этому вопросу посвящена гл. 5 нашего труда "Проблемы теории международного права" (М., 1988). Других публикаций по этому вопросу в отечественной или мировой международно-правовой доктрине, видимо, нет. Во всяком случае автору они неизвестны.
 
  Очевидно, что международные обязательства государств возникают главным образом из международно-правовых норм, именуемых в теории права регулятивными, в отличие от норм правоохранительных, касающихся регламентации мер юридической ответственности, в данном случае ответственности государств. Регулятивные нормы в указанном смысле являются первичными, а охранительные - вторичными.
  Поэтому виды международных обязательств для целей международной ответственности государств рассматриваются, естественно, применительно лишь к регулятивным, "первичным" международно-правовым нормам. При этом различные виды международных обязательств государств следует выделять лишь постольку, поскольку они предопределяют различный, соответствующий каждому такому виду, характер поведения государств.
  Регулятивные международно-правовые нормы, о которых идет речь как об одном из источников международных обязательств государств, существуют как универсальные (составляющие общее международное право) и локальные (многосторонние и двусторонние). Соответственно можно различать универсальные (общие) и локальные международные обязательства.
  Однако их анализ показывает, что между ними нет в принципе сколько-нибудь существенных различий и видовое их подразделение по этому признаку не имеет смысла, за исключением случая, когда речь идет об универсальных международных обязательствах не только в отношении других государств, но и в отношении международного сообщества государств в целом, тяжкое нарушение которых квалифицируется ныне как международное преступление государства (см. § 3).
  Для видового подразделения международных обязательств государств не имеет также значения тот факт, что данная норма общего международного права является диспозитивной или императивной.
  В итоге регулятивные нормы международного права в целом в их совокупности возлагают на государства определенные международные обязательства, т.е. устанавливают необходимость определенного их поведения в международных отношениях.
  Но такое поведение может заключаться либо в действии, либо в бездействии или в воздержании государства от действия. Следовательно, существуют международные обязательства двух видов: международные обязательства действия и международные обязательства воздержания от действия.
  Международные обязательства действия требуют от государства совершать определенные активные позитивные действия. Так, в соответствии с принципом мирного разрешения международных споров государства обязаны стремиться к скорейшему и справедливому разрешению своих международных споров путем переговоров, обследования, посредничества, примирения, арбитража, судебного разбирательства, обращения к региональным органам или соглашениям или иными мирными средствами по своему выбору.
  Таким образом, международное обязательство действия - это активное международное обязательство. В свою очередь, международные обязательства воздержания от действия (бездействия) - это пассивные международные обязательства, поскольку речь идет о несовершении определенного характера действий. Так, каждое государство в своих международных отношениях обязано воздерживаться от угрозы силой или ее применения как против территориальной неприкосновенности или политической независимости любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с целями ООН. В этой норме-принципе указано, какие именно действия запрещены. В других случаях обязательство бездействия лишь в общем виде указывает на характер запрещенных негативных действий. Так, государство не имеет права вмешиваться прямо или косвенно во внутренние и внешние дела других государств.
  Такое видовое разделение международных обязательств государств - обязательств действия или воздержания от действия - имеет весьма существенное значение для установления условий их соблюдения или нарушения, а также для установления момента их нарушения, т.е. для квалификации поведения государства в качестве правомерного или противоправного.
  В общем виде, следовательно, можно различать международные обязательства, которые требуют от государства конкретно определенного поведения (действий или бездействия), и международные обязательства, которые требуют от государства лишь обеспечения определенного положения или результата с помощью любого свободно избранного или доступного средства.
  Международные обязательства первого вида обычно именуют "обязательствами поведения" или "обязательствами средства", второго вида - "обязательствами результата".
  Вместе с тем следует иметь в виду, что отличие "обязательства поведения" от "обязательства результата" не в том, что первое не преследует определенной цели или результата, а в том, что цель или результат "обязательства поведения" должны быть достигнуты конкретным специально обозначенным в международном обязательстве поведением (родом поведения), средством или действием, например, путем издания соответствующего внутригосударственного законодательного акта. Обязательство же результата такого обозначения не содержит.
  Необходимо, конечно, учитывать, что применительно к той или иной международно-правовой норме или блоку норм преследуемая социальная цель может достигаться как обязательством поведения, так и обязательством результата. Но свобода усмотрения государства, в этих случаях существенно различна.
  Более конкретно обязательства поведения или средства касаются главным образом пассивных международных обязательств воздержания от действия, о которых говорилось выше. Поведение, средство или способ соблюдения такого международного обязательства в этом случае всегда конкретно определены, хотя степень такой конкретизации различна.
  Так, обязательства государств, например по Протоколу о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств 1925 г., имеют четкий и определенный характер.
  Установлены весьма конкретные международные обязательства воздержания от действий, подлежащие осуществлению во внутригосударственной сфере. Таковы, в частности, многие обязательства, касающиеся дипломатических сношений.
  Менее конкретизированы такие, к примеру, международные обязательства воздержания от действий, как обязательства не прибегать в международных отношениях к угрозе силой или к ее применению или о невмешательстве в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства.
  К обязательствам поведения или средства относятся также те активные международные обязательства государств, которые предусматривают конкретно-определенные позитивные действия, призванные обеспечить достижение данной, предусмотренной международным обязательством социальной цели.
  Так, когда в международном договоре установлено, что его участники при определенных условиях будут разрешать свои споры о толковании и применении его положений с помощью обращения к международному арбитражу по требованию любой стороны в споре, то такое обязательство является, разумеется, обязательством поведения или средства.
  Иное положение характерно для международных обязательств результата, которые предусматривают обеспечение определенного результата свободно избранным государством средством.
  Из самого существа обязательства результата следует, что к таким обязательствам относится часть активных международных обязательств действия, когда выбор таких действий, мер и средств принадлежит самому обязанному государству.
  Естественно, что установление обязательств результата предопределяется условиями их целесообразности. Так, в принципе можно считать, что международные обязательства результата более целесообразны там, где речь идет о позитивных действиях государства в сфере его внутреннего порядка. Это, однако, не означает, что обязательства результата нецелесообразны в межгосударственных взаимоотношениях, хотя достаточно очевидно, что здесь преобладают обязательства поведения или средства.
  Так, обязательством результата является общая норма-принцип, требующая разрешать межгосударственные споры исключительно мирными средствами, свободно согласованными сторонами в споре. Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 г., например, обязывает ее участников "принимать все надлежащие меры" для предупреждения посягательств на свободу и достоинство дипломатического агента. Избрание таких мер подлежащим государством зависит, очевидно, от внутригосударственной ситуации в данный конкретный момент.
  Используя установленную свободу позитивных действий для достижения требуемого результата, государство может избранным средством не достичь его, и возникшая ситуация имеет окончательный характер, поскольку ее нельзя изменить. В этом случае налицо неисполнение государством своего международного обязательства.
  Однако специфика многих обязательств результата состоит в возможности обеспечить требуемый результат другим, последующим средством или действием, поскольку требуемый результат не стал окончательно недостижимым. Если в конечном счете требуемый результат достигнут, государство исполнило свое международное обязательство.
  Возможность обеспечить последующим поведением требуемый результат должна следовать из контекста международного обязательства государства, его существа или из совокупности положений договора, его установившего. Так, согласно Декларации о принципах международного права 1970 г. стороны в споре, не достигшие его разрешения избранным ими средством, обязаны стремиться урегулировать его другими согласованными ими мирными средствами.
  Очень важно учитывать международные обязательства результата, допускающие возможность достижения требуемого результата последующими действиями, когда речь идет об обязательствах, подлежащих осуществлению во внутреннем порядке государства и касающихся обращения с соответствующими физическими и юридическими лицами, о которых говорилось ранее.
  Частным случаем международного обязательства результата является обязательство государства предотвратить свободно избранным им средством наступление определенного события, которое касается деятельности частных лиц или явлений природы в условиях, когда государство могло бы его предотвратить, но не предотвратило, не предприняв мер, возможных в данных обстоятельствах. Речь, в частности, может идти об обязательствах предупреждения вреда территории соседнего государства и ее населению, если такое обязательство прямо установлено. К примеру, в международно-правовой доктрине в этой связи часто приводится дело Trail Smelta между США и Канадой, рассматривавшееся международным арбитражем на основе конвенции между этими государствами от 25 апреля 1935 г.
  В правовом плане государство не обязано осуществлять законодательные меры для достижения требуемого результата, сколь бы ни были они в данном случае целесообразными и предпочтительными. Более того, наличие в национальном праве норм, по своей сути противоречащих требованиям его международного обязательства, еще не означает нарушения последнего, если такие нормы в силу тех или иных обстоятельств фактически не действуют. Лишь практическое применение таких норм создает ситуацию несоблюдения государством его международного обязательства.
  Если же речь идет об обязательстве поведения или средства, соответствующие законодательные меры должны предприниматься, когда они обусловлены таким обязательством, вне зависимости от отсутствия внутригосударственной ситуации, ему противоречащей. Иначе государство не выполнит своего международного обязательства.
  В итоге рассмотрения различных видов международных обязательств государств следует констатировать исключительную важность их различения как в плане юридическом, так и в плане практической деятельности государств по исполнению своих международных обязательств.
  Вышеизложенное объясняет также, почему понятие международных обязательств поведения и результата сформулированы Комиссией международного права для тех целей статей ее Проекта об ответственности государств, которые касаются происхождения или оснований такой ответственности.
 
 § 3. Обстоятельства, исключающие противоправность деяния государства
  Согласно общим принципам международной ответственности государств, рассмотренным ранее, всякое международно-противоправное деяние государства влечет за собой международную ответственность этого государства. Международно-противоправное деяние налицо всякий раз, когда государство своим поведением нарушает свое международное обязательство.
  Из этих основополагающих принципов не может быть каких-либо исключений до тех пор, пока международное обязательство действительно для данного государства. Однако существуют обстоятельства, которые приостанавливают в конкретном случае действие соответствующего обязательства или обуславливают его невыполнимость. Отсутствие в таком случае противоправности деяния государства исключает как следствие международную ответственность государства, не влечет таковой.
  Обстоятельства, исключающие противоправность деяния, должны быть юридически значимыми и, соответственно, определяться юридическими правилами, которые и сформулированы в ст. 29-34 Проекта об ответственности государств. Их сопровождает, как обычно, подробный комментарий Комиссии международного права, помогающий уяснить существо сформулированного правила.
  Приведем эти статьи полностью, в некоторых случаях с кратким комментарием.
  Статья 29, озаглавленная "Согласие", гласит:
  "1. Правомерным образом данное согласие государства на совершение другим государством определенного деяния, не соответствующего обязательству последнего в отношении первого государства, исключает противоправность этого деяния применительно к этому государству, поскольку это деяние находится в пределах вышеуказанного согласия.
  2. Пункт 1 не применяется, если данное обязательство вытекает из императивной нормы общего международного права..."
  Речь, таким образом, идет о международном соглашении между государствами - субъективно управомоченным международным правом и субъективно обязанным. Это соглашение касается, естественно, не изменения или отмены данного международного обязательства, а лишь неприменения его в установленном конкретном случае.
  Такое согласие (соглашение) должно быть действительным согласно международному праву, явно установленным, применимым в международном плане и предшествующим совершению деяния, к которому оно относится.
  Соответственно, нормы, которые применяются при определении действительности договоров, применимы как правило, и при установлении действительности согласия государства, о котором идет речь.
  Деяние, на совершение которого получено согласие, должно совершаться в пределах согласованных его условий, касающихся места, времени, средств и прочих обстоятельств деятельности обязанного государства.
  По общему правилу, управомоченное государство вправе давать согласие на деятельность другого государства в пространственной сфере действия своих исключительных правомочий, каковой является его территория, а также применительно к своим суверенным правам и юрисдикции, действующим в пределах негосударственной территории (шельф, экономическая зона, открытое море, космос и т.д.). Иными словами, давая рассматриваемое согласие, управомоченное государство распоряжается своими территориально обозначенными правомочиями, с исключениями, предусмотренными общим международным правом.
  Статья 30, озаглавленная "Ответные меры в отношении международно-противоправного деяния", предусматривает: "Противоправность деяния государства, не соответствующего обязательству этого государства в отношении другого государства, исключается, если это деяние является закономерной в соответствии с международным правом мерой в отношении этого другого государства, вызванной его международно-противоправным деянием".
  Речь, следовательно, в данном случае идет о закономерных "ответных мерах" - санкциях, являющихся предметом рассмотрения последующих разделов этой главы.
  Статья 31, озаглавленная "Форс-мажор и непредвиденный случай", устанавливает:
  "1. Противоправность деяния государства, не соответствующего его международному обязательству, исключается, если это деяние было вызвано непреодолимой силой или не поддающимся контролю государства непредвиденным внешним событием, которые сделали для государства материально невозможным действовать в соответствии с указанным обязательством или понять, что его поведение не соответствует этому обязательству.
  2. Пункт 1 не применяется, если государство, о котором идет речь, содействовало возникновению ситуации материальной невозможности".
  В этой статье речь идет о двух ситуациях, обозначенных как "форс-мажор" и "непредвиденный случай", которые в принципе могли бы рассматриваться раздельно. Однако ни в практике государств, ни в международной судебной практике и в правовой литературе не проводится четкого и определенного различия между этими двумя ситуациями.
  В то же время в ходе исследования этого вопроса выяснилось, что многообразные ситуации, вызванные либо явлениями природы, либо деятельностью людей и обозначаемые терминами "форс-мажор" и "непредвиденный случай", имеют общие черты, состоящие в том, что в условиях таких ситуаций государство в лице своих органов или должностных лиц оказывается в положении объективной невозможности избрать поведение, соответствующее требованиям своего международного обязательства, или установить, что данное его поведение не соответствует требуемому.
  Речь идет об обстоятельствах, сделавших для государства материально невозможным действовать в соответствии со своим международным обязательством.
  Факторами такой материальной невозможности, с которыми последняя должна находиться в причинной связи, являются либо непреодолимая сила, либо неподдающееся контролю государства непредвиденное внешнее событие.
  Ситуациям форс-мажора или непредвиденного случая достаточно близка ситуация, изложенная в ст. 32, озаглавленной "Бедствие", которая предусматривает исключение противоправности деяния государства, если субъект поведения, составляющего деяние этого государства, в ситуации крайнего бедствия не имел иной возможности спасти свою жизнь или жизнь вверенных ему лиц.
  Речь, следовательно, идет о ситуации крайнего бедствия, когда свобода выбора поведения обязывающим государство лицом существует, но она крайне ограничена, ибо выбор иного поведения означает почти неизбежную утрату собственной жизни или почти неизбежное принесение в жертву лиц, вверенных попечению субъекта поведения (например, капитану судна или командиру самолета). Поэтому такую ситуацию характеризуют иногда как ситуацию "относительной невозможности" выполнить международное обязательство.
  Действия субъекта поведения в ситуации крайнего бедствия, т.е. действия органа или лица, присваеваемые государству, касаются лишь защиты интересов подвергающихся крайней опасности лиц.
  Однако в некоторых исключительных случаях возможны также ситуации, когда крайней опасности подвергаются существенные интересы государства. Им посвящена ст. 33, озаглавленная "Состояние необходимости". Ее п. 1 гласит:
  "Государство не может ссылаться на состояние необходимости как на основание для исключения противоправности деяния этого государства, не соответствующего его международному обязательству, за исключением тех случаев, когда:
  a) это деяние являлось единственным средством защиты существенного интереса этого государства от тяжкой и неминуемой угрозы и
  b) это деяние не нанесло серьезного ущерба существенному интересу государства, в отношении которого существует указанное обязательство".
  При этом в п. 2 этой статьи указываются случаи, когда государство не может ссылаться на состояние необходимости, а именно: международное обязательство проистекает из императивной нормы общего международного права; установлено договором, прямо или косвенно исключающим такую возможность; государство, о котором идет речь, способствовало возникновению состояния необходимости.
  Действительно, ситуации, описанные в п. 1 этой статьи, в принципе возможны, но конкретно указать случаи, когда они были бы уместны, практически невозможно. Бесспорны лишь ситуации, когда исключения недопустимы.
  В основу возможного исключения противоправности деяния положено противопоставление защищаемого нормой права менее существенного интереса управомоченного государства существенному интересу обязанного государства. Но объективные критерии различия между существенными и менее существенными интересами того или иного государства вряд ли можно предложить.
  Те же трудности возникают при определении того, является ли несоблюдение международного обязательства государством единственным средством защиты его существенного интереса.
  В итоге представляется, что ценность этой статьи определяется положениями, касающимися случаев недопустимости ссылок на состояние необходимости.
  Статья 34 об обстоятельствах, исключающих противоправность деяния, озаглавленная "Самооборона", гласит: "Противоправность деяния государства, не соответствующая международному обязательству этого государства, исключается, если это деяние является законной мерой самообороны, принятой в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций".
  Таким образом, в этой статье речь идет о законной мере самообороны государства в соответствии с Уставом ООН, прежде всего отвечающей условиям ст. 51 Устава.
  Такими условиями являются:
  1) наличие вооруженного нападения на государство другого государства, создающего исключительно серьезную и явную угрозу его территориальной целостности и политической независимости, как это следует из комментария Комиссии международного права;
  2) самооборона осуществляется до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер, необходимых для поддержания международного мира и безопасности;
  3) Совет Безопасности должен быть немедленно поставлен в известность о предпринятых мерах самообороны;
  4) такие меры не затрагивают полномочий и ответственности Совета Безопасности в деле поддержания или восстановления международного мира и безопасности.
  Следовательно, логически и юридически самооборона рассматривается как допустимая временная мера защиты территориальной целостности и политической независимости подвергшегося вооруженному нападению государства до тех пор, пока не вступит в действие предусмотренная Уставом ООН и современным международным правом система коллективной международной безопасности.
  Можно при этом полагать, что правомочия Совета Безопасности в случае предпринятых государством мер самообороны во многом аналогичны его правомочиям в соответствии с Определением агрессии, единодушно принятым Генеральной Ассамблеей в 1974 г.
  Так, Совет Безопасности может сделать вывод о том, что констатация акта вооруженного нападения не будет оправданной в свете сопутствующих обстоятельств, включая тот факт, что соответствующие действия или их последствия не носят достаточно серьезного характера. Иными словами, Совет Безопасности может не признать меры самообороны в определенных случаях закономерными.
  Представляется также, что ситуация самообороны возможна и логична лишь во взаимоотношениях между государствами, не являющимися постоянными членами Совета Безопасности, ибо в условиях вооруженного противоборства между великими державами - постоянными членами Совета Безопасности любые постановления Устава ООН и современного международного права утрачивают всякий смысл. То же действительно и в случае вооруженного нападения постоянного члена Совета Безопасности на любое иное государство.
 § 4. Международные правонарушения и преступления государств
  Сферой ответственности государств является установление того, было ли нарушено международное обязательство, и, если да, то каковы должны быть юридические последствия этого нарушения (санкции). Однако такие последствия, несомненно, зависят от существа нарушенного международного обязательства и от характера, тяжести этого нарушения, что, впрочем, характерно и для внутригосударственного права.
  Необходимо, следовательно, учитывать наличие различных категорий международно-правовых обязательств государств в соответствии с важностью их содержания для международного сообщества государств (прежде всего поскольку это касается поддержания международного мира), а также характер их нарушения.
  В итоге вопрос сводится к тому, составляют ли международно-противоправные деяния государств единую категорию таких деяний или же следует различать те или иные категории международно-противоправных деяний и, соответственно, различные режимы международной ответственности государств.
  Тщательно изучив этот вопрос, проделав весьма значительную и сложную аналитическую работу, Комиссия международного права пришла к убеждению, что для целей определения различного режима международной ответственности государств не только возможно, но и необходимо различать в соответствии с современным международным правом, сложившемся после Второй мировой войны, две категории международно-противоправных деяний - международные преступления и международные правонарушения государств.
  Следует также добавить, что установление различных категорий международно-противоправных деяний государств имеет существенное значение и для определения субъектов международных претензий, о чем речь будет идти в следующем параграфе.
  Соответствующие положения были сформулированы Комиссией в Проекте статей об ответственности государств.
  Два основных таких положения гласят:
  международно-противоправное деяние, возникающее в результате нарушения государством международного обязательства, столь основополагающего для обеспечения жизненно важных интересов международного сообщества, что его нарушение рассматривается как преступление международным сообществом в целом, составляет международное преступление (п. 2 ст. 19);
  всякое международно-противоправное деяние, которое не составляет международного преступления в соответствии с п. 2, является международным правонарушением (п. 4).
  Наличие преступления государства определяется совокупностью двух его элементов объективного и субъективного характера. Объективный элемент - нарушение международного обязательства, имеющего основополагающее значение для обеспечения жизненно важных интересов международного сообщества государств. Субъективный элемент - отнесение такого нарушения международным сообществом государств к категории международных преступлений. Последнее неизбежно предполагает, что и определение основополагающего значения нарушенного обязательства также должно быть прерогативой международного сообщества государств.
  В своем комментарии к ст. 19 Проекта Комиссия подчеркнула, что отсылка к мнению международного сообщества государств не означает требования единодушного признания указанного положения всеми членами сообщества и предоставления тем самым каждому государству - что совершенно невозможно - права вето. Цель отсылки - обеспечить, чтобы данное международно-противоправное деяние было признано "международным преступлением" не только той или иной группой государств, пусть даже составляющей большинство, но "всеми основными компонентами международного сообщества".
  Однако есть еще дополнительный критерий отнесения данного международно-противоправного деяния к категории международных преступлений государств, который в рассматриваемом тексте не обозначен, но вытекает из него: серьезность, тяжесть нарушения соответствующего международного обязательства государства.
  Чтобы проиллюстрировать значение этого дополнительного критерия, Комиссия включила в ст. 19 п. 3, который гласит, что с соблюдением п. 2 и в соответствии с действующими правилами международного права международные преступления могут, в частности, возникать в результате:
  a) тяжкого нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для обеспечения международного мира и безопасности, такого, как обязательство, запрещающее агрессию;
  b) тяжкого нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для обеспечения права народов на самоопределение, такого, как обязательство, запрещающее установление или сохранение силой колониального господства;
  c) тяжкого и массового нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для защиты человеческой личности, такого, как обязательства, запрещающие рабство, геноцид, апартеид;
  d) тяжкого нарушения международного обязательства, имеющего основополагающее значение для защиты окружающей среды, такого, как обязательство, запрещающее массовое загрязнение атмосферы или морей.
  Таково, предельно кратко, положение дел с подразделением международно-противоправных деяний государств на категории международных преступлений и правонарушений государств с целью установления применительно к ним различных режимов международной ответственности государств.
 
 § 5. Субъекты международных претензий
  Возникновение международной ответственности государства порождает возможность применить к нему предусмотренные международным правом санкции. Поэтому возникает, в частности, вопрос о субъектах соответствующих правомочий, т.е., собирательно, о лицах, которые могут предъявлять требования об осуществлении тех юридических последствий международно-противоправного деяния (санкций), которые в данном случае предусмотрены международным правом. Указанные лица - стороны правоотношений международной ответственности - именуются обычно субъектами международных претензий.
  Заметим, что международная ответственность может не реализоваться, если не предъявлена международная претензия. Однако осуществление международной ответственности предполагает предъявление международной претензии и реализацию предусмотренных санкций.
  Одной из сторон правоотношения международной ответственности государства, бесспорно, является государство-ответчик, т.е. государство совершившее международно-противоправное деяние.
  Другой стороной этого правоотношения, казалось бы, является потерпевшее или потерпевшие государства. Однако в действительности проблема реализации международной ответственности государства в части, касающейся субъектов международных претензий, не столь проста. Она требует раздельного рассмотрения применительно к международным правонарушениям и преступлениям государств.
 А.Ситуация международного правонарушения
  Ситуация наличия международного правонарушения государства должна быть установлена.
  В принципе государство-ответчик может не согласиться с тем, что имело место нарушение его международного обязательства в отношении другого государства. Возникший международный спор подлежит урегулированию согласованным сторонами в споре способом, и наличие международно-противоправного деяния государства-ответчика в конечном счете будет установлено.
  Потерпевшее государство вправе в этом случае осуществить в отношении ответственного государства меры (санкции), возможные и допустимые в соответствии с действующим международным правом. Но оно столь же правомочно не выступить с международной претензией.
  И в этом случае возникает вопрос о временном периоде предъявления международной претензии, другими словами, о наличии или отсутствии срока давности для ее предъявления.
  Представляется, что в строго юридическом плане ответа на этот вопрос не существует, поскольку нет установившейся соответствующей практики государств. И решение в конкретном случае должно, видимо, приниматься исходя из соображений разумности и целесообразности.
  Другой возникающий вопрос касается положения в случае наличия правонарушения третьих государств.
  Казалось бы, что последние никакого отношения к правоотношениям между ответственным и потерпевшим государствами не имеют. Однако ситуация не столь однозначна, когда нарушено международное обязательство государства по общему международному праву, т.е. обязательство erga omnes.
  Вполне возможно, что в этом случае могут затрагиваться существенные интересы третьих государств и возникший таким образом вопрос требует дополнительного исследования (см. § 6).
  Таковы некоторые сложности проблемы о субъектах международных претензий применительно к правонарушениям государств.
 Б. Ситуация международного преступления
  Выделение в современном международном праве категории международных преступлений государств в корне изменило также положения международного права о субъектах международных претензий в случае наличия того или иного международного преступления государства.
  Поскольку квалификация данного международно-противоправного деяния государства в качестве международного преступления принадлежит международному сообществу государств, то столь же очевидно, что лишь международное сообщество государств может выступать субъектом соответствующих международных претензий.
  Более конкретно субъектом международных претензий может в таком случае выступать организованное международное сообщество государств в лице Организации Объединенных Наций и ее Совета Безопасности, когда в силу своих правомочий Совет Безопасности определяет существование любой угрозы миру, любого нарушения мира или акта агрессии, совершенных данным государством.
  Решение вопроса о том, какие меры международной ответственности государства следует применить в каждом таком случае с учетом всех обстоятельств дела, также принадлежит организованному международному сообществу государств в лице ООН и ее Совета Безопасности.
  Однако в принципе возникшая ответственность государства за международное преступление может не реализоваться, если международное сообщество государств не заявит по той или иной причине соответствующей международной претензии. Иначе говоря, речь опять же идет о правомочии, а не об обязанности международного сообщества государств.
  Таково, очевидно, общее положение дел относительно субъектов международных претензий в случае наличия того или иного международного преступления государств.
 § 6. Международно-правовые санкции
  Исторически вопрос о санкциях международного права рассматривался без их подразделения применительно к категориям международных правонарушений и преступлений государств. Соответственно, международно-правовая доктрина и практика государств выработали терминологическое обозначение некоторых видов (форм) международно-правовых санкций (реституция, репарация, сатисфакция, репрессалии и т.д.). Эта терминология не утратила своего значения и в современных условиях.
  В отечественной международно-правовой доктрине получила также распространение концепция подразделения видов международной ответственности государств на политическую и материальную. Разумеется, это помогает уяснению существа санкций международного права, но не более того.
  При рассмотрении санкций за совершенное государством международное правонарушение становится очевидным, что в числе таких правонарушений наличествуют более тяжкие и менее тяжкие правонарушения, с теми или иными сопутствующими им обстоятельствами, что в итоге определяет, какие именно санкции являются в конкретном случае закономерными в соответствии с международным правом в отношении государства, совершившего международное правонарушение.
  Речь, следовательно, идет о возможных санкциях при наличии международного правонарушения государства, о их перечне, в свою очередь, не являющемся исчерпывающим.
  В то же время в числе возможных санкций можно различать санкции правовосстановительного и превентивного (штрафного) характера.
  Наконец, из числа возможных санкций в случаях правонарушения государства полностью исключаются меры, связанные с применением потерпевшим государством вооруженных сил, кроме мер законной самообороны, санкциями не являющихся.
  Процессуально потерпевшее государство должно направить государству-правонарушителю протест. В общем виде этот акт выражает отказ государства признать юридически значимую ситуацию, созданную поведением другого государства, правомерной и квалификацию ее как противоправной. Протест должен быть явно выраженным (обычно в письменной форме) и так или иначе доведен до сведения государства, которому он адресован, возможно, и до сведения других заинтересованных государств.
  В конкретном случае установленного правонарушения государства, о котором идет речь, потерпевшее государство в своем протесте может обозначить те меры правовосстановительного характера, которые обязано осуществить государство-правонарушитель, чтобы восстановилось предшествующее правонарушению юридическое status quo во взаимоотношениях между потерпевшим государством и государством-правонарушителем.
  В числе таких мер (видов или форм санкций) возможно осуществление сатисфакции, т.е. предоставления потерпевшему государству морально-политического удовлетворения, в частности путем официального выражения сожаления или извинения по поводу совершенного правонарушения, юридического преследования должностных или иных физических лиц, подозреваемых или виновных в совершении правонарушения, а также оказания специальных почестей флагу потерпевшего государства и т.д.
  Другими мерами восстановления status quo, предшествовавшего правонарушению, являются меры возмещения нанесенного правонарушением материального ущерба в форме реституции и/или репарации.
  Реституция - это возвращение потерпевшему государству незаконно присвоенных государством-правонарушителем материальных ценностей или (в случае невозможности это сделать) компенсация их утраты другими равноценными материальными ценностями (компенсаторная реституция).
  Репарация - возмещение потерпевшему государству материального ущерба в денежной или натуральной форме (различного рода поставками).
  Государство-правонарушитель обязано также восстановить действие нарушенных положений международных договоров (двусторонних и многосторонних), участниками которых являются потерпевшее государство и государство-правонарушитель.
  Однако в соответствии со ст. 60 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. существенное нарушение двустороннего договора между потерпевшим государством и государством-правонарушителем является основанием для прекращения первым государством договора или приостановления его действия в целом или в части. То же положение действует и в отношении многосторонних договоров. Такие возможные меры, видимо, также являются ответными мерами - санкциями, ибо их цель - лишить государство-правонарушителя предусмотренных для него договором субъективных прав и преимуществ. Но это уже санкции превентивного (штрафного) характера.
  К числу возможных превентивных (штрафных) санкций относятся репрессалии.
  Репрессалии - это закономерные в соответствии с международным правом принудительные меры, осуществляемые потерпевшим государством в отношении государства-правонарушителя с целью побудить его прекратить правонарушение и/или претерпеть те меры международной ответственности, которые закономерно требует осуществить в данном случае потерпевшее государство.
  Современное международное право запрещает прибегать лишь к вооруженным репрессалиям, а также к угрозе вооруженной силой в межгосударственных отношениях.
  В частности, к возможным репрессалиям следует, очевидно, отнести меры, не связанные с применением вооруженных сил, указанные в ст. 41 Устава ООН, а именно: полный или частичный перерыв экономических отношений, железнодорожных, морских, воздушных, почтовых, телеграфных, радио или других средств сообщения, а также разрыв дипломатических отношений.
  Специфика невооруженных принудительных мер, справедливо утверждал В.К. Собакин, "состоит в том, что они могут применяться членами ООН не только по решению Совета Безопасности, но и, при определенных условиях, индивидуально отдельными государствами без санкции со стороны органов ООН. Такое индивидуальное применение мер, предусмотренных ст. 41, возможно в качестве ответной меры на нарушения международного права". *
  * Собакин В.К. Коллективная безопасность - гарантия мирного сосуществования. М., 1962. С.233.
  В межгосударственных отношениях применяются (также) реторсии, под которыми понимаются меры государства, обычно аналогичного или равноценного значения, предпринимаемые государством в ответ на незапрещенное международным правом, но недружественное поведение другого государства, т.е. в ответ на его поведение, существенно осложняющее поддержание нормальных, "дружественных отношений между нациями" (п. 2 ст. 1 Устава ООН). Реторсии, естественно, не рассматриваются в качестве международных санкций.
  Таковы возможные санкции, которые в общем виде применимы во взаимоотношениях между потерпевшим государством и государством, совершившим международное правонарушение.
  Желательно, видимо, кратко рассмотреть также вопрос о положении третьих государств при наличии международного правонарушения, возникшего в результате нарушения международного обязательства erga omnes, особенно международного обязательства императивного характера. Речь, в частности, идет о международно-противоправных деяниях государства с учетом всех обстоятельств дела, не подлежащих в данном случае квалификации в качестве международного преступления государства, но тем не менее затрагивающих существенные интересы международного сообщества государств.
  "Право государства, - говорил Г.И. Тункин, - не потерпевшего непосредственно ущерба в результате правонарушения, принимать определенные меры в случае правонарушения возникает не только при правонарушениях, затрагивающих или могущих затронуть поддержание международного мира и безопасности. Это имеет место, например, в случае нарушения принципа свободы открытого моря, принципа охраны живых ресурсов моря в результате хищнического их использования и т.д.
  Таким образом, в рассматриваемом нами аспекте особенностью правоотношений, возникающих по современному международному праву в результате международного правонарушения, является прежде всего то, что субъектами этих правоотношений могут быть не только государство-правонарушитель и непосредственно пострадавшие государства, но в ряде случаев также и другие государства". *
 
  * Тункин Г.И. Теория международного права. М., 1970. С. 475-476.
 
  Вышеприведенное высказывание имеет, в частности, в виду международно-противоправные деяния государств, составляющие категорию международных правонарушений. Однако необходимо определить, в каком случае третьи (непосредственно не потерпевшие) государства могут реагировать на совершенное правонарушение и каким именно образом.
  Ответ на первый вопрос дан ранее: когда речь идет о международных обязательствах erga omnes и о существенных их нарушениях.
  Но ясного в соответствии с действующим международным правом ответа на вопрос, каким образом третьи государства могут реагировать на совершенное правонарушение, очевидно, не существует.
  Тем не менее представляется, что такая реакция может быть двух видов (форм). Третьи государства могут, очевидно, во-первых, заявить протест в адрес государства-правонарушителя, а во-вторых, оказать возможное содействие потерпевшему государству в его усилиях добиться восстановления предшествовавшего правонарушению status quo.
  Но применить допустимые в данном случае санкции третьи государства, очевидно, не могут, ибо правоотношения международной ответственности в случаях международных правонарушений государств возникают лишь между непосредственно потерпевшим государством и государством-правонарушителем.
  Таковы краткие и неизбежно общие соображения о возможных международных (международно-правовых) санкциях в случае наличия международных правонарушений государств.
  Какие именно меры в каждом конкретном случае международного правонарушения являются допустимыми в соответствии с действующим международным правом мерами международной ответственности, можно определить только с учетом всех обстоятельств дела. И в этом трудность проблемы международно-правовых санкций в случаях международных правонарушений государств. Ее разрешение, очевидно, относится к сфере условий реализации санкций в правоотношениях между потерпевшим государством и государством-правонарушителем.
  Рассмотрим теперь вопрос о возможных санкциях при наличии совершенного государством международного преступления.
  Допустим, что Генеральная Ассамблея ООН в соответствии со своими полномочиями рассмотрела вопрос о поведении какого-либо государства, относящийся к поддержанию международного мира и безопасности, решила, что это вопрос, по которому необходимо предпринять действия (принудительные действия), и передала его на рассмотрение Совета Безопасности, обратив его внимание на ситуацию, которая могла бы угрожать международному миру и безопасности (ст. 11 Устава ООН).
  Совет Безопасности, рассмотрев такой вопрос по инициативе Генеральной Ассамблеи или по собственной инициативе, установил, что международно-противоправное деяние данного государства создает существенную угрозу миру, является тяжким нарушением мира или актом агрессии, и решил, какие меры, не связанные с использованием вооруженных сил, или принудительные меры с использованием вооруженных сил следует предпринять для поддержания или восстановления международного мира и безопасности.
  Такие коллективные принудительные меры-санкции имеют целью заставить государство прекратить свои преступные действия и претерпеть те обременения - санкции, которые вытекают из его международной ответственности за данное международное преступление.
  В этих условиях речь идет о возможных мерах-санкциях, которые преступное государство обязано претерпеть. Такие превентивные (штрафные) меры-санкции могут, в частности, предусматривать возложение на преступное государство обязанности преследовать и наказать должностных и иных физических лиц, причастных к совершенному международно-противоправному деянию, запретить, пресекать и преследовать деятельность на его территории физических лиц и их объединений, не совместимую с обязательствами государств по общему международному праву; ограничить определенным уровням свои вооруженные силы; не иметь определенных видов вооружений, в частности средств массового поражения; осуществить меры демилитаризации части или всей своей территории.
  Такие меры-санкции могут также включать отторжение части территории преступного государства и передачу ее другому государству, временную военную оккупацию международными вооруженными силами части или всей территории преступного государства с целью обеспечения выполнения им возложенных на него обременений или иные меры международного контроля за осуществлением таких обременений.
  Кроме того, согласно ст. 5 и 6 Устава ООН, Генеральная Ассамблея по рекомендации Совета Безопасности может приостановить осуществление прав и привилегий государства-члена, против которого предприняты Советом Безопасности действия превентивного или принудительного характера, или исключить его из Организации Объединенных Наций.
  Разумеется, выше обозначены лишь некоторые возможные превентивные (штрафные) санкции, о применении которых может принять решение Совет Безопасности ООН.
  Каково же положение непосредственно потерпевшего в данном случае государства?
  Очевидно, оно вправе потребовать осуществления тех ответных мер-санкций, которые ранее были обозначены термином правовосстановительные санкции. В частности и в особенности непосредственно потерпевшее государство может потребовать возмещения нанесенного ему материального ущерба, т.е. претендовать на реституции и/или репарации.
  Таково кратко положение дел с международными санкциями в отношении преступлений государств.
 § 7. Юридическая природа международных санкций
  Проблема юридической природы международно-правовых, или, иначе, международных, санкций является весьма острой и актуальной, поскольку они призваны обеспечить поддержание должного международного правопорядка, строгое и неуклонное соблюдение международно-правовых предписаний, эффективность международно-правового регулирования международных отношений.
  При этом одним из коренных вопросов является вопрос о понятии санкции в праве вообще и в международном праве в частности.
  При всей многозначности термина "санкция", о чем говорилось выше, следует подчеркнуть, что этим термином обозначают прежде всего один из элементов правовой нормы. И это наиболее общее юридическое значение данного термина.
  Согласно общей теории права, норма права имеет три элемента (или составные части): гипотезу, указывающую на условия, предпосылки, при наличии которых действует правило; диспозицию, содержащую это правило; и санкцию, указывающую на неблагоприятные последствия, наступающие для лица, нарушившего данное правило.
  Без какого-либо из этих элементов юридическая норма не существует. В частности, без санкции правило поведения не становится юридической нормой.
  То, что санкция является необходимым элементом нормы права, не должно пониматься буквально, как наличие в каждой отдельной норме непосредственного обозначения санкции. Это одинаково справедливо как для национального, так и для международного права.
  Понятие же санкции едино для права внутреннего и международного. Поскольку, однако, нарушение международно-правовой нормы есть всегда нарушение установленного ею субъективного права и субъективного международного обязательства, то применительно к государствам международная санкция - это предусмотренные международным правом неблагоприятные юридические последствия для государства, нарушившего свое международное обязательство.
  Отсюда прямая и непосредственная связь между международной санкцией и международной ответственностью государства. Так, всякое международно-противоправное деяние государства (нарушение им своим поведением международного обязательства) влечет за собой международную ответственность этого государства. А международная ответственность государства есть, в частности, возможность применить к нему предусмотренную международным правом санкцию.
  Поэтому многие отечественные юристы-международники считают, что международная ответственность представляет собой реализацию санкций, следствие действия и реализации санкций.
  Однако международная ответственность, будучи в широком смысле этого понятия юридическим последствием международно-противоправного деяния, не сводится лишь к применению санкций. Это безусловно совокупность правовых действий в целях установления наличия в данном случае международно-противоправного деяния (поведения, нарушающего международное обязательство), определения возможной в данном случае санкции и ее реализация, коль скоро субъект соответствующей международной претензии считает это целесообразным и необходимым.
  Международная санкция, следовательно, причинно обусловливается возникновением международной ответственности. И возникновение таковой может рассматриваться как выявление связи между конкретным лицом (государством), совершившим международно-противоправное деяние, и предусмотренными в этом случае неблагоприятными для него юридическими последствиями (санкциями). При этом установление наличия международной ответственности государства, т.е. факта его международно-противоправного деяния, само по себе имеет существенное значение для поддержания установленного международного правопорядка вне зависимости от фактической реализации предусмотренной санкции. Вместе с тем осуществление ответственности есть в конечном счете реализация предусмотренной санкции.
  Другим коренным вопросом юридической природы международных санкций является вопрос об их принудительном характере, в частности применительно к государствам, над которыми нет высшей власти, способной принуждать к соблюдению международно-правовых предписаний, касающихся возможных санкций. К сожалению, по этому вопросу единодушия среди специалистов международного права не наблюдается.
  Так, по нашему мнению, очевидная истина, что принуждение в международно-правовых отношениях реализуется путем осуществления предусмотренных международных санкций, воспринимается далеко не всеми учеными-юристами.
  Некоторые из них, не рассматривают, в частности, в качестве санкций возмещение или восстановление ущерба, материального и нематериального, причиненного государством в результате его международно-противоправного деяния другому государству, особенно если такое возмещение или восстановление производится "добровольно". "Добровольное" несение международной ответственности не составляет международной санкции. Последняя является принудительной мерой лишь в случае отказа нести международную ответственность.
  Другие авторы считают, что санкциями в международном праве являются лишь меры принудительного характера, осуществляемые Организацией Объединенных Наций в целях поддержания или восстановления международного мира.
  Иными словами, точки зрения по вопросу о существе принуждения в международном праве разнятся.

<< Пред.           стр. 4 (из 9)           След. >>

Список литературы по разделу